«Василий Иванович Абаев - осетинский ученый, языковед.   Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании – ч.1 ...»

Человечество накопило огромный багаж мыслей выдающихся людей. Не всегда они находят быстрое признание современников, но их потенциал не пропадает. В новых исторических условиях эти идеи вдруг начинают играть дополнительными гранями. В данной книге я сознательно много цитирую Абаева и многих других мыслителей, так как хочу показать читателю, насколько интересно наблюдать перекличку мыслей гениальных людей. Прямое цитирование работ выдающихся ученых, философов, мыслителей и писателей позволяет передать читателю не только смысл, но тональность и эмоциональную окраску идей в их авторском изложении. Любая гениальная мысль, рожденная первоначально, обладает бессмертием:

Не может мысль никем быть пленена. Не может время ей подрезать крылья. С тех пор, как человеком рождена, Становится она бессмертна и всесильна.

При включении в книгу суждений выдающихся людей я не стремился к противопоставлению их взглядов в целях отдания предпочтения какому-либо из них. Хотелось обратить внимание читателя на удивительную по разнообразию перекличку мыслей, которые могут совпадать, пересекаться или быть параллельными. Главным является понимание того, что все они находятся на такой высоте мысли, что достойны нашего вдумчивого отношения.

Данную книгу нельзя считать биографией Абаева в привычном понимании слова «биография». Здесь нет системного и последовательного рассмотрения фактов и событий из жизни Абаева. Скорее, это отдельные страницы его биографии, позволяющие дать характеристику его становления как ученого и неординарного человека. При этом основное внимание уделено изложению глубоких мыслей ученого и оценке значения его творчества для осетинской и мировой культуры. Мною двигало большое стремление рассказать читателям о человеке большого ума и житейской мудрости и привлечь их внимание к богатому творческому наследию В. И. Абаева.

В данной книге я прибегаю к цитированию работ многих авторов. При включении цитат из этих трудов я следовал следующему принципу: предпочтение давалось прямому авторскому тексту, нежели его толкованию. Я счел возможным сделать лишь некоторые сокращения текстов, когда это не нарушало заложенного авторами смысла. Необходимость бережного отношения к авторскому замыслу можно подтвердить примером из прижизненных публикаций стихотворений Коста Хетагурова. Поэт резко отчитал издателя Гаппо Баева, который без согласия автора отредактировал отдельные его стихи в книге «Ирон фжндыр»: «Ведь я тебя неоднократно самым серьезным образом просил и предупреждал, чтоб ты при издании моих стихов ни на йоту не отступал от рукописи, даже в орфографии. Если я пишу то или другое слово так, то я пишу сознательно, я над ним долго ломал голову и не хочу ни тебе, ни кому бы то ни было позволить изменять их без моего ведома».

Учеба Вассо Абаева в тифлисской гимназии - ч.6

Вспоминая годы учебы в гимназии, Абаев говорил о большом стремлении гимназистов получить широкий круг знаний. В гимназии царил лицейский дух товарищества и взаимопомощи. Этому счастливому периоду Абаев посвятил несколько замечательных страниц в рукописи неизданной книги воспоминаний. С любезного разрешения его внучатой племянницы Фатимы Абаевой приводим раздел рукописи, которому В. И.Абаев дал название «Кружок монтаньяров. (Монтаньяры (от франц. montaqne — гора в период великой французской революции — якобинцы занимали на заседании верхние скамьи. — Прим. ред.).

В этом разделе В. И. Абаев пишет (текст дается в его редакции):

«Наступил 1916 год. Шла первая мировая война. Люди напряженно ждали вестей с фронтов, Западного и Кавказского (Турция была союзницей Германии). Вести были, как правило, неутешительные. Царские армии терпели серьезные поражения. Чтобы поднять воинский дух кавказской армии, на Кавказ приезжал сам император Николай II. Тифлисские власти устроили ему торжественную встречу. На всем пути следования от вокзала до резиденции во дворце Наместника выстроились двумя шпалерами жители города: служащие, учащиеся, представители разных сословий и групп. Нашей гимназии достался отрезок, который назывался «Верийский спуск». Царь ехал в открытой белой машине, очень медленно и очень близко от нас. Он был одет в белую черкеску, на кавказский манер. Его бледное лицо ничем не напоминало жестокого тирана. Оно было скорее приятным, но вместе с тем совершенно невыразительным. Такое лицо бывает у людей безвольных, лишенных характера. Не менее самого царя, нас гимназистов, заинтересовал его автомобиль. В то время автомашин в Тифлисе было еще совсем мало. Нашелся среди нас всезнайка, который сообщил, что марка царского автомобиля — « Делоне-Вельвиль», и что царь получил его в подарок не то от французского президента, не то от бельгийского короля.

Приезд царя не повлиял заметным образом на положение дел на кавказском фронте. Оно оставалось тяжелым. У западных союзников дела шли лучше. Мальчик-газетчик с кипой своих номеров газеты «Тифлисский листок» бежал по Головинскому проспекту (теперь проспект Руставели) и истошным голосом кричал: «Дандарел визал! Дандарел визал!» Это надо было понимать так: англичане взяли Дарданеллы.

Во время войны люди быстрее зреют политически. Мы, группа пятнадцатилетних подростков, гимназисты 6-го класса решили создать кружок. В кружок вошли Юрий Месхи, Бесо Гверд-цители, Гайк Берберов, Борис Занис, Владислав Копец, Александр Лазарев, Михаил Костыч и я. Месхи и Гвердцители были грузины; Берберов — армянин; Занис — латыш; Копец — поляк, красивый мальчик немного женственной внешности; Лазарев — русский из Кубани; Костыч был по происхождению серб. Пестрый национальный состав нашего кружка не должен удивлять. Он отражает пестроту населения города. Больше было армян и русских. Городским головой («мэром») был долгое время армянин Хатисов. Следует также учесть, что в царское время Кавказ, наряду с Сибирью, был местом ссылки. Многие ссыльные оставались жить на Кавказе. Поляк Копец, серб Костыч и латыш Занис были потомками таких именно ссыльных.

Этапы становления гения, развитие одаренности - ч.11

Сам Василий Иванович сказал об этом предельно ясно еще в 1935 году: «Мы являемся пионерами новой жизни. А быть пионером в какой бы то ни было области — это значит быть человеком фанатического, неутомимого, героического труда» (см. Язык и мышление. VI—VII. Москва— Ленинград. 1936. С. 18). И Абаев не обманул свою судьбу. Известно, что для быстрого становления Абаева как ученого более благоприятными условиями обладали Москва и Петроград, где находился цвет русской науки. Петроград (Ленинград) как раз стал этой благодатной научной средой для Абаева. В процессе становления ученого, начиная с юношеских лет и до вершины зрелости, можно выделить три уровня призвания: одаренность юноши как предвестник успеха; овладение знаниями и приобретение навыков профессии ученого; самопознание и осознание своего предназначения как миссии.

В жизни много разных профессий, и у каждой есть свои особые профессиональные требования к человеку. Профессия, где человек может наиболее полно реализовать свои способности и быть максимально полезным обществу, может считаться его призванием. Если удается вовремя выявить потенциальные способности и одаренность человека, то можно избежать многих разочарований.

Именно такое стечение обстоятельств характерно для становления Абаев как ученого. Для молодого студента знаменательной была встреча с академиком Н. Я. Марром, который смог разглядеть в молодом студенте задатки большого дарования и предоставил ему возможность еще во время учебы в университете приобщиться к научной работе. Можно сказать, именно Н. Я. Марр, как мудрый и заботливый учитель, дал направление разбега и помог молодому ученику расправить крылья для высокого и дальнего полета.

Каждая личность и ее судьба неповторимы. Вместе с тем, существуют общие черты становления личности, которые стали предметом внимания ученых. В. П. Эфроимсон, один из первых отечественных ученых, взялся за решение загадки гениальности. Его работы получили широкий отклик. В статье М. Голубовского «Триада таланта» дается характеристика подхода этого ученого, сформулировавшего триаду становления гениальной личности: зарождение потенциального гения — развитие и становление гения — осуществление гения. Далее автор статьи пишет: «...природа столь щедра, что одаривает каждого человека возможностями развития самых разных способностей. Конечный результат зависит от человека, от его воли и желания. И от общества, в котором живет человек. Хочется закончить эти рассуждения одной из заветных мыслей И. А. Бунина о том, что природа дает всякому из нас вместе с жизнью тот или иной талант и возлагает на нас священный долг не зарывать его в землю. Зачем, почему, мы этого не знаем. Но мы должны знать, что все в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь какой-то смысл...»

Этапы становления гения, развитие одаренности - ч.12

В более поздней публикации по этой теме В. Ф. Овчинников в монографии «Феномен таланта в русской культу ре» приводит ту же триада, но в новой редакции: одаренная личность — талант — гений. Автор пишет, что «можно выделить сложившиеся в общественном сознании типы проявления творческой личности: гениальность, талантливость, одаренность (способности, стоящие выше среднего уровня творческого потенциала человека). Олицетворением гениальности явяется гений... «Гений делает то, что должно, талант — то, что может» (Н. Бердяев)».

Когда одаренность молодого человека достойно оценена, и он приступает к профессиональной деятельности, то наступает второй этап становления ученого. Этот этап предполагает реализацию его одаренности и овладение высоким уровнем профессионализма. В характере занятий Абаева произошел коренной перелом: студент, обладавший большими способностями к обучению и овладению знаниями, переходил в область настоящей творческой деятельности. Он приступал к научным исследованиям, имеющим целью раскрытие неизвестных закономерностей и тайн природы и получение новых, ранее неизвестных знаний.

Картину мира человек познает в основном из знаний, которые накоплены до него человечеством. Знания, как известно, уточняются от эпохи к эпохе, от поколения к поколению. Но внутри эпохи или поколения они на время считаются незыблемыми и дискретными. Если бы этого не было, то вся система познания мира через систему просве-щения и образования привела бы к краху. Не было бы единого для всех фонда знаний, и люди не могли бы общаться и понимать друг друга. Сомнения в достоверности знаний не могут быть полезными на этапе обучения. Отсюда важное положение: любая система обучения людей должна строиться на доверии к знаниям своей эпохи.

Другое дело — второй этап, этап становления ученого, когда он достигает высокой степени профессионализма и таланта. Здесь главным является не только владение основным фондом знаний эпохи. Ученый понимает, что знания и истина не имеют абсолютного предела и являются относительными. Именно ученые по своему назначению призваны уточнять эти знания путем коллективных усилий мирового научного сообщества. Здесь наряду с доверием важным становится категория «сомнение». Третий и высший уровень призвания наступает тогда, когда ученый осознает свое предназначение как миссию. Эта стадия свойственна особо одаренным и выдающимся личностям, достигшим высшей планки профессионализма. К таким личностям, безусловно, принадлежит и Василий Иванович Абаев. Можно сказать, что Абаев — не просто профессиональный ученый, а Ученый с большой буквы.

Абаевские методы научных исследований - ч.9

Профессиональная этика ученого предполагает следование принципу: звание ученого обязывает. Я много лет трудился на поприще науки и был вовлечен в интересные научные исследования, которые поглощали меня полностью. В эти счастливые дни и годы я как-то не задумывался, что «звание ученого обязывает». Видимо, правы те, кто утверждает, что счастливые часов не наблюдают. Все было естественно, само собой, и не было необходимости обращать сбои мысли на этику ученого и нравственные категории, связывающие звание ученого с обязанностями перед обществом.

Но в нынешнее время (в последние лет пятнадцать), когда наука поставлена на грань выживания, приходится задумываться над этим. Мысль напрягает сознание вопросом: а разве общество и государство не имеют обязанностей перед учеными? Даже в страшном сне я не мог себе представить тогда в шестидесятые-восьмидесятые годы, что наступит такое время, когда полуголодные ходоки из научных центров с докторскими и кандидатскими степенями придут маршем в столицу за подаяниями от государства, подтвердив тем самым степень нравственного падения этого государства.

Изменилась наша жизнь, и изменилось понимание ответственности перед научным сообществом со стороны новых лидеров строителей «счастливой жизни». И чтобы молодой читатель мог с пониманием отнестись к судьбе поколения, давшего миру таких выдающихся ученых и личностей как Василий Иванович Абаев, нам предстоит обратиться к духовным и нравственным категориям уходящего поколения.

Счастлив тот, кому довелось испытать неповторимые по эмоциональному накалу мгновения, когда томительное и напряженное ожидание вдруг вознаграждалось прекрасным научным результатом! Нужны особые краски, чтобы передать душевный подъем, который испытывает счастливый человек в момент восхождения на высокую горную вершину. В первые минуты ты находишься в высоком полете и полностью отрешен от земных восприятий и ощущения земли под ногами! Именно эти нечастые и счастливые минуты жизни в науке, подаренные судьбой, остаются для ученого самыми незабываемыми.

Абаев как национальный символ - ч.12

Чтобы глубже понять появление и значение национальных имен-символов, нужны усилия философов, филологов, этнологов и психологов. Я поддерживаю мнение, что имена-символы Исса и Вассо должны писаться с двумя буквами «с». Тут работает какая-то особая народная фонетика, где даже сдвоенная согласная играет особую таинственно-магическую роль. Хочу отметить, что Абаев всегда свое имя писал как Вассо, в то время как некоторые авторы его имя пишут как Васо, т. е. без учета мнения самого носителя имени. Мне также кажется, что не случайно в литературе о генерале армии Плиеве его имя всегда пишется с двумя «с»: Исса.

Видимо, в фонетике имен-символов лежит один из возможных вариантов разгадки изучаемого феномена. Видно, что указанные имена-символы состоят из двух слогов: Коста, Исса, Вассо. Они содержат гласные осетинского языка «а», «о» и «е», которые В. И.Абаев в «Грамматическом очерке осетинского языка» назвал сильными гласными. Эти звуки отличаются большей длительностью, а также высокой звучностью. Слова-символы, состоящие из двух слогов, при произношении создают соответствующие вершины звучности. Кроме того, звук сдвоенных букв «с» выступает в роли более длительного звука. Сказанное не претендует на строгое объяснение, а является лишь приглашением к поиску объяснения магической роли звучания национальных имен-символов.

Что касается явного ударения на втором слоге имея Коста, Исса и Вассо, то это подтверждается наблюдениями самого Вассо Абаева. В примечании к статье 1934 г. «Язык как идеология и язык как техника» он пишет: «В статье об осетинском ударении (ДРАН, 1924. С.152) я указывал, что в современном осетинском языке наблюдается тенденция ударять второй от начала слог предпочтительно перед всяким другим, но что тенденция эта одержала полную победу только в одной категории слов: в личных собственных именах. В свете изложенных выше соображений становится очевидным, почему именно собственные имена стали первой жертвой акцентуальной унификации. Без сомнения потому, что они обладают минимумом семантической жизни».

Суждения о самих национальных символах содержатся не только у В. И. Абаева, но также в работах немецкого поэта и ученого Гете, русского философа Ивана Ильина и отечественного филолога и историка академика Александра Панченко. Известный американский мыслитель XIX века Эмерсон написал книгу «Представители человечества», на которую в своих статьях ссылался Василий Иванович Абаев. В частности, Абаев в статье «Осетинский народный поэт Коста Хетагуров пишет, что «представителями человечества» Эмерсон называет отнюдь не королей, министров и генералов. Представители человечества, по Эмерсону, это такие люди как Платон, драматург Шекспир, поэт Гете. Эмерсон говорит: «Все сенаты и всех монархов со всеми их медалями, шпагами и мундирами мы не поставим на один уровень с людьми, возвещающими человечеству лучшие мысли и чувства с высоты гения, просветляющими его разум и облагораживающими его душу».

Абаев как национальный символ - ч.14

В понимании сущности того, как народ выбирает национальных героев-символов, интересна книга академика Александра Михайловича Панченко «О русской истории и культуре». Глубокий и авторитетный ученый пишет:

«В памяти нации есть люди-символы и есть события-символы. Сколько бы нация за свою историю ни породила героев, сколько бы ни совершила подвигов, — это всегда Считанные события. Они наперечет именно потому, что имеют символическое значение: ведь символов не может быть много. Как не может быть много гениев и нравственных заповедей. Иначе они обедняются....

Память нации каждому крупному историческому персонажу стремится придать цельный, законченный облик. Памяти нации чужд протеизм. Она как бы «ваяет» своих героев. Иногда о таком «изваянии» можно говорить лишь условно: оно существует как некое «национальное ощущение», складываясь из разных фактов, оценок, эмоций, существует как аксиома культуры, не нуждающаяся в доказательствах и чаще всего не закрепленная в виде четкой формулы...

Человеческая память не умаляет подвига. Напротив, она подчеркивает его величие: чтобы совершить подвиг, нужно быть прежде всего человеком...

Создавая символ, история довольствуется немногими крупными мазками. Частная жизнь для национальной памяти безразлична. Быт бренного человека, его земные страсти — все это мелочи, их уносит река забвения. В такой избирательности есть свой резон, потому что история запоминает прежде всего героев, но есть и опасность, потому что подлинный облик человека невольно искажается.

В общей истории нации каждую эпоху и каждое поколение представляет ограниченное число выдающихся личностей. Имена этих представителей входят в историческую память народа, оставляя в тени забвения других современников, считавшихся при жизни влиятельными деятелями. И чем дальше от нас находится рассматриваемая эпоха, тем менее яркими выглядят ее представители. Французский писатель и философ Пруст поделился с читателями интересным наблюдением: когда эпоха, представленная видными современниками уходит в прошлое, то в глазах последующих поколений эти представители становятся более похожими друг на друга, теряя индивидуальные черты.

Видимо, исторически удаленная эпоха спрессовывается в сжатой памяти потомков таким образом, что формируется какое-то усредненное представление об этой эпохе. Можно представить себе аналогию с фотографиями объекта, снятыми с различных дистанций. При проведении съемки с более удаленной дистанции (в нашем случае, имеется в виду удаление эпохи в глубь времени) теряется глубина и четкость изображения объекта.

Абаев как ученый-борец - ч.11

Приведем цитату из этого подраздела: «О марризме уже не раз говорилось выше. Но само понятие «марризм» неоднородно. К этому направлению примыкали и ученые, пытавшиеся совмещать некоторые идеи и исследовательские приемы Марра с серьезными научными поисками. Может быть, наиболее интересным из такого рода лингвистов был Василий Иванович Абаев (1900—2001). Это — легенда нашей науки о языке: и в столетнем возрасте он продолжал работать. Абаев был любимым учеником Марра, но постоянно и совершенно самостоятельно преодолел многие положения учения своего учителя. Как и Гардинер (Гардинер Алан, 1879-1963), он более всего известен как специалист по конкретным языкам, а именно иранским. По иранистике ему принадлежат многие фундаментальные работы».

Для людей, определившихся в своей судьбе и в своем творчестве, движущей силой является осознание своей высокой миссии. Можно утверждать, Абаев сам поставил себя в рамки напряженного ежедневного труда, несмотря ни на какие удары судьбы и нелегкие испытания воли и мужества. Именно к таким людям можно отнести знаменитые слова Пушкина: «В самостояньи залог величия его»!

Секрет жизнестойкости Абаева и его научного долголетия — во внутренней свободе, в полном служении науке и неугасающем интересе к ней. О людях такого масштаба писал Федор Достоевский: «Самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование Всего себя в пользу всех есть, по-моему, признак высочайшего развития личности, высочайшего его могущества, Высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. Добровольно положить свой живот за всех на крест, на костер, можно только сделать при самом сильном развитии личности. Сильно развитая личность, вполне уверенная в своем праве быть личностью, уже не имеющая за себя понимание страха, ничего не может сделать другого из своей личности, т. е. никакого более употребления, как отдать ее всю всем, чтоб другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями. Это закон природы, к этому тянет нормального человека».

Абаев как ученый-борец - ч.12

Василий Иванович Абаев, как выдающийся ученый, обладал огромным интеллектом и неисчерпаемыми способностями. До солидных преклонных лет он сохранил ясность ума и хорошую память. Все, кто присутствовал в Доме ученых в Москве на торжественном собрании, посвященном 100-летию со дня рождения В. И. Абаева, имели возможность посмотреть кинокадры с обращением ученого к собравшимся в зале. С присущей ему скромностью и пониманием атмосферы юбилейного собрания, он сказал, что не надо придавать излишнего значения юбилейным чествованиям.

Говоря о В. И. Абаеве как человеке мысли и сохранении им высокого полета неубывающей мысли, можно вспомнить яркие строки из стихотворения выдающегося ученого и мыслителя Алексея Федоровича Лосева:

«Ум не рассудок, не скелет Сознанья духа и природы. Ум — средоточие свободы, Сердечных таинств ясный свет.

Ум — вечно юная весна. Он — утро новых откровений, Игра бессменных удивлений, Ум не стареет никогда»,

Можно ли труд ученого считать подвигом? Всю жизнь Абаева сопровождал напряженный труд. Одним из истоков его творческого долголетия явилась неустанная работа, ни на один день не прерываемое самосовершенствование. Судьба подарила Абаеву кавказское долголетие, и он смог осуществить свое высшее предназначение — посвятить себя служению истине, красоте и нравственности. Абаеву удалось сделать много полезного и доброго для людей, и судьба благоволила ему. Недаром осетинская пословица гласит: «Доброе сердце старости не знает».

Оценивая беспримерную по объему работу Абаева над «Историко-этимологическим словарем осетинского языка» (ученый работал над ним несколько десятилетий), академик Олег Николаевич Трубачев писал: «Абаев работал один, у жизни было предостаточно шансов оборвать эту нить, риск был огромен. А сам Василий Иванович говорил, что работает он только в свое удовольствие. Когда знакомишься с объемом выполненной им работы, особенно по составлению Словаря, то всякие сомнения насчет легкости его труда пропадают. Без преувеличения, труд его в науке можно считать подвигом.

Учиться у В. И. Абаева - ч.5

После смерти В. И. Абаева прошло не так много времени, но ряд научных работ, вышедших после этого, посвящены его памяти. В частности, в книге «Олег Николаевич Трубачев», которая вышла в 2003 г., доктор филологических наук И. Г. Добродомов отмечает, что академик О. Н. Трубачев в последние дни жизни закончил доклад для предстоящего в 2003 г. 13 Международного съезда славистов в Любляне, где указал, что эта работа посвящена памяти недавно ушедших великих этимологов Василия Ивановича Абаева и Франтишека Славского.

Велико значение национального гения для своего народа. А каково его значение для всего человечества? Можно ли стать общечеловеческим гением, не имея признания своего народа? Вот как на это отвечает Абаев в статье «Осетинский народный поэт Коста Хетагуров»:

«Общечеловеческое значение таких людей, как Коста, неразрывно связано с их национальным значением. Иначе оно и не может быть. Путь к общечеловеческому лежит через национальное. Другого пути нет. Чтобы стать представителем человечества, надо быть лучшим представителем своего народа. Общечеловеческое значение Платона, Шекспира, Гете, Пушкина основано на том, что в их творчестве с большой полнотой и совершенством раскрылась духовная мощь греческого, английского, немецкого, русского народов. Так вершина национального становится вместе с тем вершиной человеческого. И поэт, такой как Коста, сумевший выразить в формах непреходящей силы и красоты свою национальную сущность, становится тем самым представителем человечества».

Гении принадлежат вечности, соединяя во времени и пространстве вершинные достижения человечества. Национальные гении являются связующимися звеньями всех поколений нации: они творят для всех поколений и живут в сердце народа постоянно, в том числе вне времени, в котором они жили. Конечно, являясь современниками определенной эпохи, они творят и для нее и для потомков. Обладая пророческим даром и способностью опережать время, они творят для далеких грядущих времен. И вместе с тем, что самое удивительное, они творят и в интересах предков: на основе чувства исторического мышления и уважения ценностей прошлого они служат этому прошлому, не давая предать забвению цепь генетической памяти нации на всю историческую глубину. Идя навстречу прошлому и усваивая его ценности, мы укрепляем фундамент настоящего и будущего.

Абаев как ученый-историк дал осетинскому народу возможность взглянуть в его древнее прошлое и укрепил веру в светлое будущее. Абаев как мыслитель достиг выдающихся результатов, которые настолько глубоки и доказательны, что неподвластны старению. Это пример научного и культурного опережения, свойственного гениальным личностям. Из сказанного можно сделать вывод: Гений принадлежит своему времени и всем временам. Власть гения распространяется на прошлое, на настоящее и на будущее.

Учиться у В. И. Абаева - ч.6

Сила прошлого питается силой традиций и силой памяти. Народ без памяти обречен на повторение ошибок в своей истории. Как вершины отдельных гор пунктиром отмечают контур могучего горного хребта и как звезды млечного пути яркими блестками выстилают небесную дорогу, так и гении человечества оставляют на шкале времени человечества яркие зарубки памяти.

Память о В. И. Абаеве включает в себя память о его научных достижениях и память о нем как человеке. Эти две составляющие памяти наполнены силой мысли ученого и силой его нравственного примера. В судьбе Абаева эти стороны его жизни проявились в высшей степени гармонично и достойно. Изучая прошлое, В. И. Абаев обогащал настоящее и готовил потенциал будущего.

Абаева по праву называют совестью осетинской нации. Категория «совесть нации настолько чиста, что может быть отнесена только к человеку, обладающему высокой духовностью, нравственной чистотой и безмерной преданностью своему народу. В сознании его земляков и всех народов он был и будет по праву считаться совестью и лицом осетинской нации двадцатого века. Абаев становится не только совестью нации. Осетинский народ оказал Абаеву высокую честь, назвав его национальным символом с правом представлять его в сообществе великих национальных гениев человечества. Его имя заняло достойное место в пантеоне бессмертия национальной памяти.

Проникнув проницательным мысленным взором в далекое историческое прошлое и раздвинув границы происхождения осетинского народа на глубину нескольких тысячелетий, он через магическое зеркало своей личности освятил народу путь в грядущее будущее. Его жизнь — это яркий пример обретения человеком высокой образованности, национального самосознания и духовной свободы. Будучи одновременно избранником и властелином своей судьбы, он достиг самых высоких вершин общечеловеческой культуры, и вместе с тем по духу и действиям остался глубоко национален.

Гениальная личность немыслима без права личной свободы и независимости. Но полной независимости не бывает, как не может иметь место независимость от осознанного призвания, а тем более от предназначения как общественной миссии («если не я, то кто же?»). Находясь в рамках противоречивого состояния, гений становится ответственным за свой талант перед самим собой и перед обществом. В случае с В. И.Абаевым это выразилось в беззаветном служении науке и своему народу. При высочайшей и беспощадной требовательности к себе, Абаев постоянно самосовершенствовался, никогда не терял ориентиры, самообладание и мужество. Личность Абаева в глазах соплеменников приобрела значение национального идеала.

Учиться у В. И. Абаева - ч.7

Судьба предопределила Абаеву важную историческую роль: он стал связующим звеном осетинской культуры трех столетий. И эту почетную миссию он пронес с высокой честью и благородным достоинством. Масштаб влияния Абаева соизмерим с масштабом его гениальности. Огонь научного поиска, зажженный Абаевым, негасим и ярок. Путь, озаренный светом его ума и мудрости, ведет благодарных потомков к истокам и высотам национального языка, истории и культуры. Абаев высоко поднял достоинство осетинской нации, сделав ее самобытную историю и культуру достоянием всего человечества. Василий Иванович Абаев стал самым известным из ученых и мыслителей, которыми славна осетинская земля. Расширив и обогатив историю осетин, он сам стал важным звеном этой истории. Велика сила его творческой мысли и жизненного примера. Вектор его громадного влияния устремлен далеко в будущее.

Много благодатных даров послала Абаеву природа. Судьба сложилась так, что свои творческие усилия Абаев реализовал в науке при решении гуманитарных проблем. В круг его интересов входили языкознание, фольклористика, история, осетиноведение и другие области научного знания. Историческая роль Абаева в значительной мере была определена характером эпохи двадцатого века, где протекала его творческая жизнь. С его именем связана страница культурной жизни Осетии длиною в целый век. Для родной Осетии Вассо Абаев был Человеком Века в прямом и символическом смысле, а именно, по счастливому долголетию и по высоким достижениям во славу Осетии,

Выдающаяся научная деятельность ученого отмечена высокими званиями и государственными наградами. В. И. Абаев награжден двумя Орденами Трудового Красного Знамени, Орденом «За заслуги перед Отечеством» 3 степени, Орденом «За заслуги перед Отечеством» 4 степени и многими медалями, в том числе медалью Республики Северная Осетия - Алания «Во имя Осетии» (за № 1). Он имеет звания Заслуженного деятеля науки Северной Осетии, Заслуженного деятеля науки Южной Осетии, Заслуженного деятеля науки Грузии. В. И. Абаев является Лауреатом Государственной премия СССР и Лауреатом Государственной премии Северной Осетии им. Коста Хетагурова (первый лауреат). В. И.Абаев — почетный член Российской Академии естественных наук, почетный член королевского общества Великобритании и Ирландии, член-корреспондент Финно-угорского общества (Хельсинки). И это далеко не полный перечень его званий и наград.

Многолетний плодотворный вклад Абаева в науку высоко оценило само сообщество ученых. Академик Французской Академии Жорж Дюмезиль писал о В. И. Абаеве как об осетине высокой культуры и отце этнографов. Академик Б. А. Рыбаков отметил выдающуюся роль Абаева в восстановлении древнего скифского языка. Академик О. Н. Трубачев назвал Абаева «Мастером великой науки Этимология», а его четырехтомный «Историко-этимологический словарь осетинского языка он охарактеризовал как подвиг в четырех томах.

Использованная литература - ч.8

120. В. П. Боткин «Литературная критика. Публицистика. Письма». Москва. 1984. С. 243.

121. «Михаил Михайлович Бахтин. Фрейдизм, Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка». Статьи. Москва. Издательство «Лабиринт». 2000. С. 92.

122. Н. Г. Чернышевский. «Детство и Отрочество» и «Военные рассказы». «Современник». 1956. № 12, С, 54-55. Цит. по: «И. В. Страхов. Психология творчества: Л. Н. Толстой как психолог». Москва—Воронеж. 1998. С.24.

123. З. М. Салагаева. В. И. Абаев и литература, «Актуальные проблемы иранистики и теории языкознания». Владикавказ. «Иристон». 2002. С. 164.

124. Л. А. Чибиров. Встречи с Васо Абаевым. Владикавказ. «Ир». 2000. С. 27.

125. Л. А. Чибиров. Встречи с Васо Абаевым. Владикавказ. 2000. С.28-30.

126. В. И. Абаев. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 1990. С. 71.

127. В. И. Абаев, Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 199 С. 575-637.

128. B. C. Библер. Бахтин и всеобщность гуманитарного знания (в каком «речевом жанре» мыслил М. М. Бахтин). «Механизмы культуры». Москва. «Наука». 1990. С. 249.

129. Всеволод Рождественский. Избранные произведения в двух томах. Том 1. Стихотворения. Ленинград. «Художественная литература». 1988. С.163-164,

130. З. М. Салагаева. В. И.Абаев и литература. «Актуальные проблемы иранистики и теории языкознания». Владикавказ. «Иристон». 2002. С.173-175.

131. В. И. Абаев, Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 1990. С. 71-72.

132. В. И. Абаев. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 1990. С. 72-73.

Использованная литература - ч.9

133. В. И, Абаев, Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. 1990. С. 21-22.

134. Н. С. Автономова. Рассудок. Разум. Рациональность. Москва. «Наука». 1988, С. 181.

135. В. В. Колесов. Жизнь происходит от слова. Санкт-Петербург. «Златоуст». 1999. С. 53.

136. Ю. С. Степанов. Происхождение языка по В. И. Абаеву и гармонизирующие идеи начала нового века. «Василию Ивановичу Абаеву 100 лет. Сборник статей по иранистике, общему языкознанию, евразийским культурам». Москва. «Языки русской культуры». 2001. С. 67-73.

137. В. И, Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 1-296.

138. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2, Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 117, 122.

139. А. А. Любищев. «Наука и религия». Санкт-Петербург. Издательство «Алетейя». 2000. С. 323.

140. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т.2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 139.

141. В. А. Татаринов. О формировании новой научной парадигмы в российском терминоведении. «Василию Ивановичу Абаеву 100 лет. Сборник статей по иранистике, общему языкознанию, евразийским культурам». Москва. «Языки русской культуры». 2001. С.155.

142. Академик Лев Андреевич Арцимович. Сборник статей. Москва. «Знание». 1975. С.23.

143. П. А. Кропоткин «Записки революционера». Москва. «Московский рабочий». 1988. С. 226.

144. В. И. Абаев. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 1990. С. 323.

145. Ю. М. Лотман. Об искусстве. Санкт-Петербург, «Искусство-СПБ», 1998. С.447.

146. В. И. Оноприенко. Флоренские. Москва. «Наука». 2000. С. 36.

147. В. И. Абаев. Жанровые истоки «Слова о полку Игореве. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ, «Ир». 1990. С.509-537.

148. Олжас Сулейменов. «Аз и Я. Книга благонамеренного читателя». Москва. «Грифон». 2005. С. 263.

149. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». С, 197-217.

150. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 286-289.

Предисловие - ч.7

Размышляя над личной судьбой Абаева и оценивая его значение для науки и общества, необходимо было учитывать суждения самого Абаева относительно оценки достижений каждой личности. В статье «Светоч народа», посвященной основоположнику осетинской литературы Коста Хетагурову, Василий Иванович писал, что когда человек умирает, то «существенными остаются только две вещи: во-первых, что дал этот человек обществу, своему народу, своей стране, человечеству, каким творческим трудом была отмечена его жизнь; во-вторых, какой светлый след оставил он в сердцах тех, кто либо знал его лично, либо, зная его жизненный путь, его жизненное поведение, составил о нем определенное представление, определенный образ, возвышающий и облагораживающий его собственную душу».

Тема высокой нравственности всегда была в центре внимания Василия Ивановича Абаева, о чем свидетельствуют факты его биографии и воспоминания многих людей. Важность решения этических проблем особенно остро волновала Абаева в последние годы жизни. Об этом он с тревогой говорил в речи на собрании во Владикавказе 18 октября 1990 г., посвященной 90-летию со дня его рождения. Собрание проходило в Северо-Осетинском драматическом театре имени В. Тхапсаева и стало важным событием в жизни Осетии.

Выступление В. И. Абаева было впечатляющим. Кто видел и слышал Абаева на том вечере, тот вспоминает необыкновенную атмосферу в зале и те чувства сопричастности и благоговения, которые охватили всех присутствующих. Люди, затаив дыхание, слушали насыщенную большим интеллектуальным содержанием речь выдающегося ученого, мыслителя и человека. Находясь в Осетии, на своей родине, Абаев мог еще раз убедиться, каким большим почетом он окружен и какую добрую славу снискал у своих земляков. Эту речь можно назвать нравственной философией В. И. Абаева и завещанием потомкам.

Привожу ниже текст этой речи, восстановленный с фонограммы Северо-Осетинского радио и телевидения (письменный вариант речи впоследствии был показан В. И. Абаеву и одобрен им):

Феномен личности Абаева - ч.9

Имя отца В. И. Абаева произносили по-разному: Уанкъа, или Вакко, или Банка (по церковным книгам — Иван). Происходит он из одной из ветвей рода Абаевых из Сбийского ущелья Южной Осетии, что жили в верховьях реки Лиахвы. Потом они переселились в Кобийскую котловину, которая находится вблизи Крестового перевала по Военно-Грузинской дороге. Мать Вассо Нино происходит из семьи Касполата Дзахова, в которой кроме Нино было еще четыре брата и сестра. У Ивана Абаева (1864-1940) и Нино (год рождения неизвестен, умерла в 1958 г.) было пятеро детей: Семен, Георгий, Соня (Софья), Вассо, Ольга. Первенец родился в 1890 г. и последний ребенок — в 1903 г.

В селении Коби отец Вассо Абаева сначала считался пришлым человеком, так как он прибыл со стороны. И хотя его родственники по линии матери были коренными жителями, но ему не полагался надел земли под обработку. (Земля в горах всегда была в дефиците.) Иван Абаев оставался безземельным горцем, пока не женился на коренной жительнице Нино Дзаховой. После женитьбы он перешел в разряд полноправных сельчан и получил соответствующий надел земли.

К сожалению, дом в селении Коби, где родился Вассо Абаев, не сохранился. В начале 90-х годов ко мне попала фотография одиноко стоящего дома под железной крышей. На заднем плане видны контуры гор. Впечатление было такое, что дом стоит в долине на месте бывшего русла горной реки. По мнению человека, передавшего мне фотографию, это и был дом, где родился знаменитый осетин Василий Иванович Абаев.

Я решил показать фотографию самому Василию Ивановичу. Василий Иванович долго и внимательно рассматривал фотографию, а затем молча положил ее на стол. Оказалось, что изображенный на фотоснимке дом действительно принадлежал отцу Василия Ивановича и стоял на месте бывшего русла реки. Семья Абаевых давно покинула этот дом, а многочисленные наводнения постепенно размывали грунт и способствовали тому, что впоследствии дом ушел под землю. Обо всем этом мне рассказала Фатима Абаева, внучатая племянница Василия Ивановича. Когда я показал ей фотографию, она очень удивилась и радостно воскликнула: «Это же наш абаевский дом! Здесь родился Василий Иванович и все его братья и сестры, в том числе и мой дедушка Семен Иванович!»

Феномен личности Абаева - ч.10

Вассо был четвертым ребенком в семье. Кто же дал ему имя? У осетин издавна выбор имени считался одним из торжественных и важных обрядов, связанных с первыми годами жизни ребенка. Считалось, что если выбор имени сделан правильно, то само имя во многом будет определять дальнейшую судьбу человека. В начале XX века эта торжественная процедура наречения именем ребенка имела несколько вариантов. Некоторые из них описаны первыми исследователями быта осетин, в том числе В. Б. Пфафом и В. М. Миллером. Но сказать точно, как проходил обряд наречения сына в семье Абаевых, сейчас невозможно. Быть может, имя «Вассо» мальчик получил в честь одного из уважаемых родственников. Этот вариант вполне возможен, так как его деда по отцовской линии Цыцо по-русски звали Василием. Конечно, в этом обряде участвовали самые близкие родственники. К каким же родам они принадлежали? Бабушку Вассо по отцовской линии звали Шало, она была из рода Шавлоховых. Дедушкой по материнской линии был Дзахов Касполат, а бабушкой — Кокаева Дзидзй.

Закончив работу над рукописью данной книги, я попросил Фатиму Абаеву, ближайшую родственницу В. И. Абаева, высказать свои замечания, особенно в части генеалогии рода Абаевых. Откликнувшись намою просьбу, она прислала отзыв на рукопись и письмо следующего содержания:

«Уважаемый Маирбек Георгиевич, с огромным интересом прочла Вашу рукопись. Спасибо Вам! Единственно хотелось бы добавить немного информации:

Отец Вассо Иван Михайлович родился в с. Сба Рукского ущелья (оттуда родом все Абаевы).

Семен Иванович в 1910 году поступил в Политехнический петербургский институт, где отучился 4 года, но, к сожалению, был вынужден вернуться в с. Коби, так как нужно было поднимать младших братьев и сестер. Вассо не раз говорил о героическом жертвенном поступке Симона (так его называли родные), благодаря которому он и Георгий смогли выучиться и уехать в Петербург.

И еще. Для читателя будет интересно узнать о том, что Семен доказал осетинское происхождение кефира. Его научные исследования высоко оценены профессорами Тимирязевской академии. Мы с Вассо не раз шутили по этому поводу. Дескать, нам бы хорошего адвоката и Япония патент за кефир будет выплачивать не России, а Осетии.

Учеба Вассо Абаева в тифлисской гимназии - ч.7

Подружились мы поначалу как книголюбы. Чтение было нашей страстью. В центре Тифлиса был парк, называвшийся «Александровским садом». На краю этого парка находилась небольшая, но хорошо, со знанием дела и любовью укомплектованная городская библиотека. Как пьяницу все время тянет в кабак, так нас тянуло в эту библиотеку. Весь персонал библиотеки, от директора до уборщицы, нас хорошо знал. Нам не было отказа ни в каких книгах, даже в тех, на которых значилось: «На дом не выдается». Мы составили для себя списки «рекомендуемого» и «обязательного» чтения, информировали друг друга об интересных новинках. У меня сохранились тетради с конспектами книг, прочитанных членами нашего кружка....

1916 год был для нашего кружка переломным: у нас появился вкус к политике Мы стали регулярно читать газеты, тифлисские и центральные. Мы следили за тем, что пишет Пертинакс в «Эко де Пари» и Женевьева Табуи в «Эвр». Пуанкаре и Мильеран имели в нашем лице неумолимых критиков. Выяснилось, что мы все — очень левые, дружно ненавидим царизм и ждем переворота. Мы зачитывались «Историей французской революции» Жюля Мишле и решили назвать наш кружок «кружком монтаньяров». Остальную часть класса, не проявившую интереса к политике, мы называли «болотом». Мы присваивали себе имена «Мирабо», «Дантон», «Демулен», «Марат». Только Робеспьер не находил среди нас поклонников. Он казался слишком сухим, лишенным романтизма.

С жадностью читали мы также отчеты о судебных процессах над народовольцами, которые публиковались в издаваемом Бурцевым сборнике «Былое», Мы были уверены, что, когда потребуется, мы будем держаться так же мужественно и бесстрашно, как народовольцы.

Внимательно следили за тем, что делается в Таврическом дворце, в Государственной Думе. Выступления левых депутатов неизменно вызывали наше сердечное одобрение. Запомнилось выступление депутата А. Керенского в разгар войны. Обращаясь к правительственной ложе, он говорил: «Связав великий народ по рукам и ногам, заткнув ему рот и завязав ему глаза, вы бросили его под ноги могущественного врага...». Это же самое повторилось в 1941 году...

Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.16

Ученые давно пришли к выводу, что мифы — поистине народные произведения. Отражая миропонимание первобытного общества, они содержат примеры предметно-образного объяснения окружающего мира. В ту эпоху человечество еще не обладало развитым инструментом абстрактно-логического познания. Являясь продуктом народной фантазии, в них широко используется прием олицетворения. С высоты наших дней они позволяют судить о первоначальных ступенях исторического развития, когда человек воспринимал все окружающее предметно-конкретно и интуитивно-образно. Такой способ познания близок к искусству как способу отражения действительности.

Известный отечественный ученый Елеазар Моисеевич Мелетинский (1918-2005), соавтор В. И. Абаева и академика В. М. Жирмунского по статье «Изучение эпоса народов СССР, в своей книге «Поэтика мифа» дает всестороннюю характеристику мифу на основе анализа научного наследия в области мифологического творчества народов. В работе излагаются различные взгляды о взаимосвязях мифа и истории, мифа и языка, мифа и обрядов, мифа и сказки, мифа и эпоса. Е. М. Мелетинский пишет: «Если племя теряет свое мифологическое наследие, оно незамедлительно распадается и разлагается, как человек, который потерял бы свою душу. Мифология племени — это его живая религия, потеря которой — всегда и везде, даже среди цивилизованных народов, — является моральной катастрофой... Один и тот же текст может трактоваться одним и тем же племенем или группой внутри племени как миф, а другой — как сказка, включаться в какую-то сакрально-ритуальную систему или выключаться из нее....Происхождение сказки от мифа не вызывает сомнения....По мере движения от мифа к сказке сужается «масштаб», интерес переносится наличную судьбу героя...

Среди героических эпосов народов мира достойное место занимает героический эпос «Нарты». Он сохранился в культуре многих народов Северного Кавказа, причем в наиболее полном виде у осетинского народа. При исследовании эпоса нартов изучались различные варианты, записанные у народных сказителей. Нелегко определить первоначальные истоки эпоса. Стремление отдать предпочтение какому-то одному народу в создании эпоса «Нарты» болезненно воспринимается представителями других народов, так как каждый народ считает нартовский эпос именно своим достоянием.

Значение эпоса «Нарты» для народов Кавказа трудно переоценить. Это отмечали В. И. Абаев и другие ученые-нартоведы. Прекрасные образы сказочных героев стали поистине неотъемлемой частью духовной жизни народа: благородные обычаи и нравы древних предков до сих пор живут в народе и бережно охраняются общественным мнением. Они будут жить в народе, пока народ будет сохранять свою самобытность и национальное достоинство.

Абаевские методы научных исследований - ч.11

При определении характера умственных способностей психологи часто делят людей на две категории: с аналитическим и с синтетическим складом ума. Но людей с ярко выраженными способностями только к анализу или только к синтезу встретить трудно. Часто думают, что процесс синтеза всегда следует за процессом анализа. Современные исследования показали, что на уровне высшей мыслительной деятельности вместе с процессом анализа одновременно работают и элементы синтеза. Считается, что любой анализ не может обойтись без каких-либо предварительных установок и быть под воздействием определенных идей и взглядов. А это уже признаки, характеризующие область синтеза. Ученые крупного масштаба, постоянно поглощенные умственной деятельностью и добившиеся выдающихся результатов, обладали гармоническим складом ума при Нераздельном сплетении и равновесии аналитических и синтетических сторон мыслительной деятельности. В отличие от обычных людей выдающиеся умы обладают уникальными способностями. В частности, при сравнении нескольких объектов мы используем приемы сходства или различии, подразумевая, что эти приемы имеют одинаковую степень описания. Но, оказывается, что гениальные люди обладают более тонкой способностью оценки. Классик русской истории писатель Н. М. Карамзин отмечал: «(Обычные) умы видят только сходства — суждение гения замечает различия. Дело в том, что предметы сходствуют своими грубыми чертами и отличаются наиболее тонкими».

Выдающиеся люди постоянно развивали свои уникальные природные данные, выработав в себе постоянную потребность в самосовершенствовании и самовоспитании в духе нравственной ответственности за свое развитие. Так, Павел Флоренский в период учебы в одной из тифлисских гимназий серьезно занимался самообразованием. Он воспринимал предлагаемую программу обучения в гимназии не как догму, а смотрел на нее под критическим углом зрения. Он писал: «Чтение мое никогда не было пассивным усвоением: напротив, к книге я всегда подходил как к равному себе, искал в ней то, что мне нужно, преимущественно факты, и всегда имелся в виду некоторый определенный вопрос, поставленный мною на разрешение. Это было и силою, и слабостью моею, одновременно. Слабостью — потому что я не умел и не хотел отдаться общему потоку научной мысли и дать ему нести меня, без труда и критики с моей стороны; и потому я всегда был необразованным и даже враждебным образованности. И поэтому легкое другим и, можно сказать, дешевое у них мне давалось лишь после длительных усилий, а иное и вовсе не далось.

Абаев как национальный символ - ч.15

Все знают, что настоящее следует после прошлого, а на смену ему приходит будущее. И по этой цепи передаются знания и ценности от одного поколения к следующему, от одной эпохи к другой. Но так бывает не всегда, ибо последующее поколение может не понять значение ценностей, а значит, и не передать их от прошлого к будущему. Поэтому у каждого поколения должна быть возможность непосредственного общения и духовного контакта с ценностями предыдущих поколений. Каждая последующая эпоха не имеет морального права уценивать или уничтожать по своему усмотрению материальные и духовные достижения предыдущих эпох. Каждое поколение должно обладать чувством принадлежности к своей нации во всей ее исторической глубине и будущей перспективе. Должно быть выработано священное табу на уничтожение общей памяти нации! Священным долгом каждого соплеменника должно стать восстановление и сохранение памяти нации! Это касается сохранения национального наследия, которое должно включать как наследие гениальных и талантливых соотечественников, так и наследие народной жизни, не ограничивая его только традиционными праздниками, обрядами и народными промыслами.

Гете писал: «Выдающиеся современники подобны крупным звездам, к которым обращается наш взор, пока они стоят над горизонтом, и они оказывают укрепляющее и воспитывающее влияние на тех, кому дано воспринимать их совершенства ».

Говоря о людях, имеющих национальное значение, Гете отмечал: «В то же время нам известны по нашей литературе иные, достаточно значительные имена, при жизни считавшиеся гениями, воздействие которых, однако, кончилось вместе с их жизнью, а это значит, что они были не столь уж значительны, как полагали сами и как думали о них другие. Ибо я уже говорил: не может быть гения без длительно воздействующей продуктивной силы, и дело здесь не в том, чем занимается человек: искусством или ремеслом — это значения не имеет».

Абаев как ученый-борец - ч.13

Часто напряженный труд ученых и других творческих профессий называют «муками творчества» или «радостными муками». Видимо, сочетание этих слов в какой-то мере дает представление о специфическом характере их труда, когда приливы вдохновения воплощаются в произведения большой интеллектуальной и художественной силы.

В октябре 1986 г. в беседе с осетинским писателем В. Малиевым на вопрос: «Позволяете ли заглядывать в вашу творческую лабораторию? Как приходит идея?...» В. И. Абаев ответил: «Такой вопрос мне уже задавал в Москве представитель телевидения Цориев. В числе его вопросов был такой: «Как вы работаете, в чем видите смысл вашей работы?» Я позволю себе повторить тот ответ, который я дал. Я ответил ему: «Если быстро текущую реку, скажем, Ираф, спросить, как она течет, в чем смысл и т. д., то она, эта река, вероятно, затруднится сразу ответить, и, во всяком случае, ей придется сперва остановиться и подумать. Но если она остановится, то перестанет быть рекой. Она станет уже стоячей водой, а стоячая вода — это совсем другое дело. Вот так и мне надо остановиться, но если я остановлюсь, я уже перестану быть самим собою. Рассуждать о том, как ты работаешь, — это значит остановиться и начинать покрываться плесенью». Писатель Малиев уточнил вопрос: «Но здесь больше имелась в виду техническая сторона,..». На это Абаев ответил: «Особой техники у меня нет. Не могу сказать, что строго придерживаюсь какого-то регламента. Работаю по вдохновению. Когда внутри что-то бродит, какие-то мысли и т. д., то, как сказал Пушкин, сразу «рука к перу, к бумаге», вот так само собой как-то получается. Я не ставлю себе целью — не пропускать ни одного дня без написанной строки. Никаких таких принципов у меня нет. Работаю по вдохновению, так, как подскажет данный момент. Когда рука тянется сама, вот тогда и пишу. Никогда не заставляю себя писать насильно».

То, что Пушкин писал по вдохновению, знают все. Но малоизвестно, что сам он вдохновения не искал. Его лицейский друг и поэт Вильгельм Кюхельбекер в письме от 25 июля 1934 г. пожелал ему вдохновения: «Не слушай, друг Пушкин, ни тех, ни других, ни журналистов, готовых кадить тебе и ругать тебя, как велит им их выгода, — ни близоруких друзей твоих! Слушайся вдохновения — и от тебя не уйдет ни современность, ни бессмертие!».

Сам же Пушкин по этому поводу писал в заметках «Путешествие в Эрзрум во время похода 1829 года»: «Искать вдохновения всегда казалось мне смешной и нелепой причудою: вдохновения не сыщешь; оно само должно найти поэта».

Абаевское обаяние при общении с людьми - ч.10

Можно выделить два принципиально разных вида общения, которые отличаются как по цели, так и характеру общения двух людей: общение служебно-профессиональное и общение душевно-сердечное. Первый вид общения, как правило, характерен для людей, занимающих разные иерархические ступени общественного положения (служебное, профессиональное, возрастное). В этом случае встреча двух людей имеет какую-то конкретную цель. Она и будет определять соответствующий смысл общения. Такая беседа должна привести к какому-то результативному итогу. Здесь трудно говорить о подлинном равноправии участников общения. Если даже такое равноправие внешне декларируется, то на подсознательном уровне оно все равно присутствует. Этот вид общения условно можно назвать иерархическим или вертикальным.

Второй вид общения характеризуется реальным равноправием и независимостью личностей, участвующих в беседе. Здесь нет смысловой цели общения, диктуемой разным положением в обществе. Такое общение, как правило, не нацелено на конкретный результат, оно довольствуется самим процессом общения как приятным моментом, характеризующим качество настоящей жизни. Думаю, нет ничего выше живого общения свободных и самодостаточных личностей. Общение такого рода я назвал бы равноправным или горизонтальным.

Когда я первый раз встретился с Василием Ивановичем Абаевым, я сразу ощутил его благо расположением себе. При встречах Василия Ивановича с людьми с его стороны не было никакой искусственности. Встречая дома любого гостя в коридоре своей квартиры, он приглашал его пройти в рабочий кабинет, пропуская впереди себя и высказывая тем самым уважение. Мои попытки нарушить установившееся правило абаевского этикета встречи, когда я старался пропустить Василия Ивановича впереди себя, не имели успеха. Я вынужден был подчиниться просьбе хозяина и пройти первым. Василий Иванович сказал: «Уазэег хистэер у» (гостю почет старшего).

Во время всех встреч с Василием Ивановичем, которых было немало, всегда радовала особая тональность бесед, которая устанавливалась усилиями мудрого и человеколюбивого Василия Ивановича. Доброжелательность и способность включить собеседника в разговор оставляли большое впечатление. А собеседниками были люди самого широкого представительства, от маститых зарубежных и отечественных ученых до молодых аспирантов, от умудренных опытом жителей гор до юных джигитов, от облаченных властью и положением людей до малоизвестных рядовых жителей Осетии.

Абаевское обаяние при общении с людьми - ч.11

О желании осетинского народа общаться со своим великим сыном проникновенно и тепло сказал народный поэт Осетии Георгий Кайтуков в связи с юбилеем В. И. Абаева:

Хочу, Вассо, с тобою рядом Сесть, поразмыслить о былом... Скажи, с каким чудесным даром Мне быть на празднике твоем? С папахой, буркой или чашей?.. Что лучше — я решить не смог. О, если бы во власти нашей Был вечный времени поток, Минут стремительные брызги, То, право, с легкою душой Бесценною частицей жизни Я поделился бы с тобой.

В период моего общения с Абаевым в последние десять лет его жизни я никогда не замечал, чтобы имел место какой-то особый приоритет для встреч с людьми из ученого мира. Что касается меня, то я общался с ним просто как человек, как земляк из Осетии и как представитель московского осетинского землячества. И это счастливое право общения с Абаевым, человеком простым и поистине великим, мне предоставил сам Василий Иванович. На мой взгляд, наши беседы носили насыщенный и полезный характер. Предметом обсуждения были проблемы сохранения нации, ее традиций и обычаев, а также вопросы философии, истории, литературы, языка, фольклора, музыки, нравственности.

Я не имел ни одного отказа на встречу с ним, когда возникала такая необходимость. Более того, по первому зову я откликался на приглашения со стороны Василия Ивановича и Ксении Григорьевны. Я знаю, что Василий Иванович в принципе не отказывал людям во встречах, но вместе с тем, когда он убеждался в непорядочности или необязательности человека, который его в чем-то подвел, то старался больше не встречаться с этим человеком. Абаев был человеком деликатным и демократичным, ему приходилось встречаться с людьми разного воспитания и такта. Хотя очень редко, но ему попадались люди навязчивые (кажется, Бунин назвал их «прилипчивыми»), Абаев тяготился общением с такими людьми и со временем прекращал контакты с ними. Однажды он сказал мне: «Маирбек! Я хочу дать вам один совет — надо периодически делать ревизию своего окружения». И далее он пояснил свою мысль, рассказав, что в одно время стал испытывать определенный дискомфорт от общения с человеком, который настойчиво навязывал ему те шаги, которые не отвечали намерениям Абаева и ограничивали его свободу. В заключение разговора Василий Иванович сказал мне: «Когда я освободился от общения с этим человеком, то и дышать стало легко и настроение изменилось к лучшему».

Учиться у В. И. Абаева - ч.8

Академик Гаджи Гамзатов в речи во Владикавказе сказал: «Мы только говорим: счастливый удел людей подобного масштаба — принадлежать человечеству, цивилизации мирового порядка. А имя Василия Ивановича давным-давно стало достоянием общекавказским, всероссийским, достоянием доброй памяти Страны Советов. Имя это знатно и свято, оно — на устах интеллектуального мира разных меридианов и параллелей. Позвольте же и нам порадоваться этому гордому, ставшему эпическим, имени, вековечным деяниям, свершениям нашего великого патриарха. Восхищаться и радоваться могучему и классическому по своей монументальности и феноменальности духу человеческому».

Будет расти и число работ зарубежных авторов о научном наследии Абаева. К настоящему времени за границей уже вышло несколько монографий о В. И. Абаеве. В моей библиотеке есть две такие монографии, написанные учеными Германии и Румынии, причем первую книгу мне подарил сам Василий Иванович, сопроводив ее дарственным автографом.

На могучем стволе абаевского научного дерева много крепких ветвей, соответствующих разным областям науки, на которых идут в уверенный рост побеги его идей, теорий и исторических изысканий. Недаром такие побеги в науке называют «точками роста». Известно, что работы многих современных ученых по осетиноведению и нартоведению во многом являются продолжением и развитием идей, высказанных Абаевым. Его часто цитируют, на него много ссылаются, потому что в его трудах заложен большой научный потенциал. Абаев как ученый и сейчас с нами: своими научными трудами он продолжает работать на будущее Осетии и всего человечества.

Великие люди, получившие признание как национальные гении, достигали своих высот за счет творческой одержимости и самоотверженного труда. Гений — это божественный дар. Для своего воплощения этот дар требует больших личных усилий. Исполнение высокого предназначения всегда связано с повышенным чувством ответственности. Известный ученый-пушкиновед Валентин Непомнящий в работе «Предполагаем жить», посвященной двухсотлетию со дня рождения Пушкина, справедливо писал, что «гений — это такое право, которое состоит из обязанностей».

Учиться у В. И. Абаева - ч.9

Существует мнение, что историк — это пророк, обращенный к прошлому. Перефразируя это выражение, философы посчитали возможным также утверждать, что пророк — это историк, обращенный в будущее. И именно таким историком и пророком судьбы своего народа и являлся Абаев. Он раскрыл глубину корней языка и истории своего народа, придав уверенность новым поколениям в жизнестойкость судьбы осетинской нации. Чем глубже и мощнее корни, связывающие пласты исторической культуры, тем выше и крепче ствол и развесистее крона, тем дальше понесет мелодию поющих листочков ветер бесконечного времени.

В статье «Вокруг поэмы «Витязь в барсовой шкуре» В. И. Абаев отметил выдающуюся историческую роль общенациональных гениев: «Истинное величие отличается от мнимого тем, что с годами и столетиями оно не тускнеет, не блекнет, но становится все ярче, зримее, убедительнее. Такое величие не имеет ничего общего с эфемерной славой королей, диктаторов и министров. Оно дается только подвигами духовного порядка».

Национальные гении как горные вершины возвышаются над своими современниками, и вместе с тем они плоть от плоти принадлежат своему народу. В этих национальных символах как в фокусе воплощается национальный характер, творческая энергия и исторический опыт народа. Память об этих людях, поднявшихся до больших национальных высот, завещана современникам и всем соотечественникам для вечного хранения. Их славные имена и великие деяния должны стать объектами преклонения и поклонения, а жизнь и творчество предметом изучения и воплощения в биографиях, воспоминаниях, исследованиях и художественных образах. Они достойны общей гордости и общей памяти соотечественников на правах высокой чести и бессмертия памяти. Эпоха осетинской культуры XX века в глазах потомков будет связана с именем Василия Ивановича Абаева.

Память о великом человеке имеет право быть воплощенной в монументальном памятнике. И такой памятник при жизни был поставлен великому осетину Вассо Абаеву в столице Южной Осетии городе Цхинвал на улице Коста Хетагурова. А в бывшем дачном доме, где жил ученый с супругой в летнее время, открыт музей, где проводятся выставки и другие культурные мероприятия. Улица, на которой стоит этот дом, к столетию ученого была переименована в улицу Вассо Абаева. В столице Северной Осетии Владикавказе одна из улиц также названа именем Абаева. Ведущему научному учреждению Республики «Северная Осетия-Алания» по праву присвоено имя первого осетинского ученого, получившего мировое признание. Оно теперь носит название: «Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В. И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания». В этом институте находится богатейшая личная библиотека ученого, которую он завещал Северной Осетии.

Этапы становления гения, развитие одаренности - ч.15

Хочу особо подчеркнуть важность слов «качественный скачок» и «ведет к этическому отношению к труду».

Осознание личностью своей самоценности есть осознание в себе определенного идеала в качестве источника своих поступков. При наличии такой призванности (предназначенности) ученый теряет спокойную и легкую жизнь. И высшая степень самоотдачи ведет к подвижничеству и даже к беспощадному отношению к самому себе. Умаление и снижение собственной роли и ответственности для такого человека просто невозможно. Ведь от самого себя никуда не спрячешься! Единство призвания и самоотдачи выражается в девизах: «не могу иначе», «если не я, то кто же», У человека вырабатывается установка на преодоление самого себя, на желание раскрыть свой творческий потенциал и утвердиться на новых более высоких горизонтах. Часто говорят, что талант должен посвятить себя людям. Здесь ключевым словом является «должен». У значения этого слова много оттенков. В контексте данного размышления слово «должен» понимается в плане долженствования (в смысле внутренней потребности самой личности).

Однажды мне встретилось необычное для меня сочетание слов «дорожить жизнью мысли». Оно принадлежит известному критику Дмитрию Писареву (1840-1868), который писал: «Кто дорожит жизнью мысли, тот знает очень хорошо, что настоящее образование есть только самообразование и что оно начинается только с той минуты, когда человек, распростившись навсегда со школами, делается полным хозяином своего времени и своих занятий».

Еще раз подчеркну принципиальную разницу-водораздел между двумя видами деятельности: работой по овладению знаниями предыдущих поколений, что говорит о способности к восприятию и пониманию, и работой проницательного ума по изысканию путей и способов исследования, способного к самостоятельному творчеству. Если на первом этапе целью и ключевым словом является «понять», то на втором этапе таким словом является «принять» или «не принять», т. е. требуется самостоятельная мыслительная работа не учащегося, а исследователя.

Одним из важных показателей счастья человека является признание полезности его труда обществом и государством. Это в полной мере относится к ученым, которые, как и все творческие люди, очень чувствительны к оценке своих достижений. Но их труд — это труд особого вида, требующий больших интеллектуальных способностей и таланта. Но этот особый вид труда требует и понимания со стороны общества, что, к сожалению, не всегда происходит в жизни. Абаев относится к тем счастливым ученым, чьи достижения не остались безвестными, а получили высокое признание научным сообществом, широкими массами и государственными структурами.

Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.18

С выходом работ самого Абаева наступил новый этап в осетиноведении. Как большой знаток родного языка, причем всех его диалектов, он внес существенный вклад в фонетику, грамматику, лексику языка, а также в изучение контактных связей с другими языками и происхождения самих слов.

Труды Абаева подняли осетиноведение на уровень мировых исследований в области изучения истории народов и их языков. Это способствовало тому, что сами осетины стали больше приобщаться к научной литературе и проявлять живой интерес к изучению прошлого своего народа. Повысилось осознание себя как самобытной нации с богатой древней историей и культурой. Еще при жизни ученого начала формироваться отрасль гуманитарной науки под названием «абаевоведение». Осетиноведение и абаевоведеиие — это две во многом пересекающиеся области знаний и научных исследований.

Несмотря на то, что первые записи народного эпоса осетин «Нарты» были сделаны в XIX веке, но широкой работы среди народных сказителей долго не проводилось. Появилась реальная опасность утраты многих элементов памятника духовной культуры народа, дошедшего до XX столетия в устной форме. Это состояние волновало передовых представителей интеллигенции Осетии, о чем с большой тревогой писал в 1925 г. известный осетинский художник и исследователь народного творчества Махарбек Сафарович Туганов (1881-1953): «До последнего времени сказания о нартах остаются еще почти совершенно не собранными и, конечно, совершенно не разобранными. Если не считать далеко не удачных записей Дзантемира Джанаева в « Сборнике о кавказских горцах ь и попытки А. Кубалова создать из нартовских сказаний нечто вроде «Песни о Гайявате», то в сущности в печати вообще и в особенности иа осетинском языке единственный драгоценный клад народного эпоса пребывает в полном забвении. Подобно старым башням, в которых гнездятся лишь совы да галки и которые рушатся день за днем, осыпаясь камнями и зарастая мхом и крапивой, забываются день за днем великие творения когда-то славного, культурного народа, уходя в могилу с каждым умирающим народным певцом и сказителем преданий, порастая мхом и крапивой новизны нахлынувшей борьбы за существование ».

Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.19

Сам Махарбек Туганов внес большой вклад в культуру Осетии. В 1899 г. он закончил Владикавказское реальное училище. С 1901 г. Туганов студент Академии художеств в Петербурге, где он учился у Ильи Ефимовича Репина. Василий Иванович Абаев был знаком с Тугановым, знал его творчество и высоко ценил его просветительскую и подвижническую деятельность: «Махарбек был очень интересный, приятный собеседник. Он отлично знал старый осетинский быт и интересно о нем рассказывал... Я мог бы сказать, что Махарбек был знаток нартовского эпоса. Но «знаток» — не то слово. «Знаток» понимается как ученый эрудит. Махарбека же можно назвать скорее ясновидцем нартовского эпоса. Он постигал нартовский мир каким-то внутренним зрением, интуитивно. И это свое интуитивное постижение он воплотил в ряде картин, прежде всего в знаменитой картине «Пир нартов».

О роли творчески одаренных людей Махарбек Туганов писал так: «Мастерство и одаренность... растут из глубины народа, взращиваются народом и питаются его бессмертной мудростью. Добрую память в народе оставляют только те, кто удостаивается счастья с избытком вернуть народу полученные у него сокровища и тем двинуть вперед, хотя бы на один шаг, его духовное развитие. Поэтому биография любого работника науки и искусства, в том числе моя скромная биография, не должна ограничиваться только описанием совокупности фактов, составивших жизненный путь индивида, да и не в этом, пожалуй, суть. Она, скорее, должна быть повествованием о том, как на почве народной дали росток его способности, как они расцвели, какими путями и в какой мере развивал в дальнейшем эти способности человек, стремясь вернуть родной стране свой неоплатный сыновний долг!»

Большую роль в изучении и популяризации за рубежом эпоса народов Кавказа сыграл выдающийся французский ученый Жорж Дюмезиль (1898-1986), который в 1930 г. опубликовал в Париже книгу «Легенды о нартах». Предложенная им циклизация нартовского эпоса (разделение сказаний нартов по отдельным циклам) была признана учеными и сохранила, по мнению В. И. Абаева, свое значение и в последующее время. Содержание основных работ французского ученого стало известно отечественному читателю из книг «Ж. Дюмезиль. Осетинский эпос и мифология» (Москва. «Наука». 1977) и «Ж. Дюмезилъ. Скифы и нарты» (Москва. «Наука» 1990). Обе книги вышли в переводе с французского языка Азы Алмазовой, первая — под редакцией и с послесловием В. И. Абаева, вторая — под редакцией Б. А. Калоева и с послесловием В. И. Абаева. Книги вызвали большой интерес у отечественных читателей и стали библиографической редкостью.

Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.20

В послесловии к первой книге под названием «Ж. Дюмезиль — исследователь осетинского эпоса и мифологии» В. И. Абаев писал: «В религиозной идеологии находят от ражение социальная структура народа, и только на фоне этой структуры можно правильно понять возводимую на ней структуру религиозных и мифологических представлений. О социальной же структуре индоевропейских народов у нас имеются во многих случаях совершенно надежные свидетельства. В глубокой древности у этих народов определились три социальные функции: религиозно-жреческая, военная и хозяйственная. Это трехчастное социальное деление наложило, по мнению Дюмезиля, определяющий отпечаток на религиозную и мифологическую систему индоевропейских народов».

Абаев отмечал необыкновенную научную эрудицию Дюмезиля. В статье «Новая книга Жоржа Дюмезиля» в журнале «Народы Азии и Африки» (1979, № 3) В. И. Абаев писал: «Знаменитому французскому ученому Ж. Дюмезилю в 1978 г. исполнилось 80 лет. Этот год был ознаменован выходом в свет его нового большого труда «Romans de Scythie et dalentour». Книга подводит итог многолетним (с 1930 г.) исследованиям автора на тему, которую можно назвать «Скифы и Нарты»... Читая книгу, получаешь удовольствие от точности, изящества и во многих случаях «сюрпризности» сравнительного анализа. Поражает у автора то, что рецензенты П. Смит и Д. Спербер назвали «formidable erudition», «чудовищная эрудиция». С суверенной компетенцией привлекаются первоисточники не только на греческом, латинском, древнегермаиском, ирландском, но также на осетинском, кабардинском, адыгейском, абхазском, армянском языках. Не ошибусь, если скажу, что Дюмезиль — единственный человек в мире, обладающий необходимыми для этого знаниями».

Жорж Дюмезиль избирался почетным членом научных академий многих стран. За выдающиеся научные заслуги Дюмезиль был избран действительным членом Французской Академии и попал в число «бессмертных» (так называют во Франции академиков). Северная Осетия отметила его заслуги присвоением звания лауреата премии имени К. Л. Хетагурова.

Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.21

Василий Иванович Абаев и Жорж Дюмезиль состояли в длительной переписке. Диалог двух ученых-мыслителей высочайшего ранга продолжался многие десятилетия. Кое-что из их переписки сохранилось в личном архиве В. И. Абаева, что представляет несомненный интерес и ждет дальнейшего изучения.

Первая очная встреча ученых состоялась в 1966 году в Париже. Вот как об этом вспоминал Абаев: «В 1966 г. я имел удовольствие лично познакомиться с профессором Дюмезилем и убедиться, что годы не властны над ним. Юношеская живость ума, неистощимая энергия, феноменальная продуктивность...». Б. А. Калоев пишет о том, как В. И. Абаев рассказывал ему о встречах с Дюмезилем. «По его словам, Дюмезиль хорошо знал осетинский язык, хотя не говорил на нем. «Когда я был у него в гостях, читал ему фольклорный текст, он остановил меня, сказав: «Не стоит дальше переводить. Я и так все понимаю». В записях Б. А. Калоева об одной из встреч с В. И. Абаевым есть такие слова: «...вспоминает...свое пребывание в гостях у французского ученого Дюмезиля в Париже, отмечая, что плохо говорил по-французски, а Дюмезиль по-русски, вот так они и общались между собой. Далее Васо рассказывал, что свой доклад написал по-русски, а затем перевел на французский язык. Текст доклада отредактировал Дюмезиль. «Так что, —сказал Васо, — он стал моим соавтором».

В книге «Скифы и нарты» Ж. Дюмезиля имеется следующее посвящение: «В. И. Абаеву, моим кавказским друзьям на Кавказе, в Москве, в Анатолии эту книгу о четвертой Музе Геродота посвящаю». В предисловии этой же книги, которое было написано в октябре 1976 г., Дюмезиль отдельно отметил научные заслуги В. И. Абаева: «В Москве исследовательскую работу возглавляет осетин высокой культуры В. И. Абаев (Абайты Вассо) — языковед, историк и этнограф, автор многочисленных статей, нескольких книг первостепенной важности: двух томов (1958,1973 г. г.) «Историко-этимологического словаря осетинского языка» и первого тома сборника статей под названием «Осетинский язык и фольклор» (1949 г.)».

Впоследствии Абаев по просьбе Французской Академии написал отдельную статью «Заметки о трифункциональности Памяти Ж. Дюмезиля». В этой статье он писал: «Ж. Дюмезиль — уникальное явление в науке XX века. Не было другого ученого, который бы одинаково свободно и компетентно разбирался и в структуре римского пантеона, и в тонкостях спряжения убыхского глагола. Такой диапазон научных интересов стал недоступен современным ученым....Кое-какие наблюдения и материалы по трифункци-ональной идеологии накопились и у меня. Я каждый раз делился ими (в письмах) с Дюмезилем, и он неизменно проявлял к ним живой интерес. Это дает мне смелость предложить их для сборника, посвященного памяти незабвенного мэтра».

Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.22

Абаев еще в юности участвовал в записи народного эпоса осетин «Нарты» и впоследствии много внимания посвятил научному исследованию этого памятника культуры. Этапной работой для Абаева явилась его научная монография «Нартовский эпос» (Дзауджикау. 1945), в которой он подчеркивал большое значение эпоса для духовной жизни народа: «Нам, современникам, трудно уже оценить в полной мере, какую роль играл эпос в прошлой жизни осетин. Можно сказать, что у осетина прошлых веков было два «университета»: одним из них была жизнь, другим — эпос. Но между этими двумя «университетами» не было никакой пропасти, никакого разлада. Жизнь сама насыщена эпическим духом, а эпос — это была сама жизнь, преломленная сквозь призму народно-поэтического вымысла. Именно потому, что эпос никогда не терял своей жизненности, народ пронес его через века и тысячелетия, передавая бережно из поколения в поколение исключительно путем устного предания без фиксации в письме, и сохранил его до наших дней в изумительной полноте как ценнейшее сокровище своей духовной культуры. Великую воспитательную силу эпос не утратил вплоть до наших дней».

Среди многих работ по нартоведению следует отметить его участие в подготовке первого академического двуязычного издания на осетинском и русском языках в серии «Эпос народов СССР» под названием «Нарты. Осетинский героический эпос» в трех книгах, который вышел в издательстве «Наука» в 1989-1991 гг. Книга содержит вступительную статью научного консультанта издания профессора. В. И. Абаева, где дан глубокий анализ истории записей эпоса, ход его научных исследований, структура циклов, характеристика сюжетов и героев, оценка мифа и истории в сказаниях о нартах и рассматриваются особенности поэтики этих сказаний.