«Василий Иванович Абаев - осетинский ученый, языковед. Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании – ч.1 ...»
Абаев еще в юношеском возрасте приобрел навыки учителя. Известно, что после окончания тифлисской гимназии он несколько лет преподавал в школе родного селения Коби, где пользовался большим уважением. Он преподавал язык, литературу и историю. Почему школьные преподаватели языка и литературы становятся любимыми учителями? Ответ на этот вопрос я нашел у известного русского революционера Петра Кропоткина, который к тому же был исследователем-географом, а впоследствии автором многих работ по проблемам нравственности. Вот как он писал о феномене российского преподавателя языка и литературы:
«Западная Европа и, по всей вероятности, Америка не знают этого типа учителя, хорошо известного в России, У нас же нет сколько-нибудь выдающихся деятелей и деятельниц в области литературы или общественной жизни, которые первым толчком к развитию не обязаны были преподавателю словесности. Во всякой школе, всюду должен был быть такой учитель. Каждый преподаватель имеет свой Предмет, и между различными предметами нет связи. Один только преподаватель литературы, руководствующийся лишь в общих чертах программой и которому предоставлена свобода выполнять ее по своему усмотрению, имеет возможность связать в одно все гуманитарные науки, обобщить их широким философским мировоззрением и пробудить таким образом в сердцах молодых слушателей стремление к возвышенному идеалу. В России эта задача, естественно, выпадает на долю преподавателя русской словесности. Так как он говорит о развитии языка, о раннем эпосе, о народных песнях и музыке, а впоследствии о современной беллетристике и поэзии, о научных, политических и философских течениях, отразившихся в ней, то он обязан вести обобщающие понятия о развитии человеческого разума, излагаемые врозь в каждом отдельном предмете».
Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.28
Чернышевский также высоко ценил творчество Толстого: «Есть живописцы, которые знамениты искусством уловлять мерцающее отражение луча на быстро катящихся волнах, трепетание света на шелестящих листьях, переливы его на изменчивых очертаниях облаков: о них по преимуществу говорят, что они умеют уловлять жизнь природы. Нечто подобное делает граф Толстой относительно таинственнейших движений психической жизни. В этом состоит, как нам кажется, совершенно оригинальная черта его таланта. Из всех замечательных русских писателей он один мастер на это дело».
Василий Иванович постоянно следил за новинками научной литературы, интересовался и публикациями в общественно-политических журналах и газетах, всегда был в курсе событий в родной Осетии. Василий Иванович Абаев читал большое количество научной и художественной литературы. Он любил работать с книгами и с помощью их общаться с другими авторами. В. И. Абаева отличает высокая самодисциплина и умение организовать плодотворный труд. А для ученого, много занимающегося теоретическими проблемами, очень важно иметь возможность для уединенной кабинетной работы, которая заполнена чтением и размышлениями. Абаев с детства был дружен с книгой, и любовь к чтению сохранил навсегда.
Просматривая научные труды Абаева, удивляешься количеству цитируемых им авторов и глубокому анализу их научных трудов. Многие его научные статьи посвящены анализу теоретических проблем языкознания и вследствие этого требовали изучения и трактовки работ нескольких десятков и даже сотен авторов. В специальном томе (указателе) «Историко-этимологического словаря осетинского языка В. И. Абаева содержатся этимологии, которые составлены с привлечением порядка 250 языков. Все это говорит о том, что Абаев был не только талантливым ученым, но и талантливым читателем, знавшим большое число языков. На такое способен только ученый большого энциклопедического масштаба, в совершенстве владеющий методами анализа и синтеза. В лице Абаева в гармоническом единстве соединились черты выдающегося ученого и широко образованного человека.
В юбилейном сборнике, посвященном 100-летию В. И. Абаева, были опубликованы воспоминания З. М. Салагаевой о беседе в 1995 г. с В. И. Абаевым. Вот что она пишет:
«Очень любил читать, как научился грамоте, — сказал В. И. Абаев, — чтение было моей страстью». Он вспомнил свои гимназические годы в Тбилиси: «Из библиотеки я уходил самым последним. Меня там знали все, вплоть до уборщиц».
Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.29
Мне посчастливилось заглянуть, только заглянуть в лабораторию юного Василия Ивановича. Ученый предоставил мне возможность ознакомиться с его тетрадями за 1916-1920-е годы, куда он заносил свои мысли о прочитанных книгах. Это — огромный список шедевров русской и мировой литературы, а также книг по философии, эстетике, искусству, религии...
«Есть книги, которые имеют познавательное значение, — сказал Василий Иванович, — но есть такие произведения, после прочтения которых наступает какое-то просветление, как-то очищаешься от грязи. Очень большое значение придаю образу положительного героя. Положительный герой заражает тебя. Самые любимые герои мои Дон-Кихот и князь Мышкин. Сервантес мог бы назвать свой роман «Идиотом».
Василий Иванович любил и хорошо знал произведения Александра Сергеевича Пушкина. Отдельные главы из «Евгения Онегина» и многие стихотворения поэта он знал наизусть. Мне представилась возможность в этом убедиться. Однажды, придя к Василию Ивановичу, я встретил у него двух молодых ученых из Киевского государственного университета, которые брали у него интервью для университетского музея кавказоведения. Зная, что он в совершенстве владеет и русским, и осетинским языками, они попросили Абаева записать его голос на диктофон. Видя хорошее благорасположение Василия Ивановича к молодежи, я посоветовал гостям записать что-нибудь из романа Пушкина «Евгений Онегин». Василий Иванович согласился с этим, он также прочитал им на осетинском языке стихи Коста Хетагурова. И все это Василий Иванович читал наизусть! А было ему тогда 96 лет! Когда воодушевленные своей работой юноши стали прощаться, я подарил им магнитофонную кассету с записью речи Василия Ивановича Абаева на его 90-летии в Северной Осетии в 1990 г.
Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.30
Когда я приходил к Василию Ивановичу, он дарил мне очередной выпуск газеты «Человек и право», членом редколлегии которой он состоял. Именно в этой газете в середине 90-х гг. Абаев опубликовал интересные статьи на политические, исторические и нравственные темы. А многие ли знают, что Абаев еще в юности выступал в печати как публицист? Людвиг Чибиров, изучая архивные материалы в Тбилиси, обнаружил, что Абаев еще в 1917 году опубликовал в газете «Знамя труда» в Тифлисе две статьи — «Новое здание» (5 мая) и «Берегите свободу!» (14 мая.), А в 1917 г, ему было всего 17 лет!
В статье «Новое здание» под именем Вассо Зорати он писал:
«Старый разрушенный дом — это черной памяти Романовская монархия. Вы видели, как жилось народу в этом доме. Внизу жили угнетенные, крестьяне и рабочие, наверху угнетатели — помещики, купцы и прочие кровососы города и деревни. Дом этот разрушен, и надо приняться за постройку нового. План у нас есть. На нем на заголовке написано: демократическая республика. При постройке старого дома мужик и носа не смел показать, его силой загнали в подвал и сказали: «Сгнивай себе там!» Теперь другое дело. Теперь каждый крестьянин, солдат и рабочий — сам же и каменщик, сам же и строитель нового государственного здания. И надо быть ему очень осторожным при выборе камня, особенно для фундамента. А фундамент этот — учредительное собрание. Пусть солдат и рабочий выбирает в учредительном собрании только старых и испытанных работников на ниве народной, которые и раньше, в тяжелые дни, не боялись идти против «верхних жильцов» и, несмотря на все гонения, твердо стояли за народ, «за жизнь его, честь и свободу», за землю и волю».
Вторая статья « Берегите свободу!» более эмоциональна. Приводим эту статью полностью.
Вассо Зорати (Абаев). БЕРЕГИТЕ СВОБОДУ! Газета «Знамя труда», 14 мая 1917 г. Тифлис:
«В великие незабвенные дни революции хотелось бы видеть везде одно высокое и прекрасное. К сожалению, жизнь не всегда отвечает этому желанию. Приходится рядом с высоким и прекрасным замечать низкое и безобразное. Приходится наблюдать такие позорные явления, как дезертирство, приходится видеть, как пьяный солдат, пользуясь «свободой», задевает офицера, оскорбляет женщин, дерется с прохожим.
Но и здесь утешение можно почерпнуть из того сознания, что во всех этих явлениях мы имеем дело лишь с незначительным меньшинством армии, которое недостаточно созрело духовно, не сумело проникнуться величием момента, понять свободу и сохранить ту драгоценную дисциплину, без которой немыслимо никакое организованное человеческое общество. В то же время мы глубоко и твердо верим, что рядом с этим меньшинством есть большинство разумное и сознательное, которое не только само не будет, но и другим не позволит грязнить безобразными выходками светлый образ свободы. К нему, к этому большинству мы и обращаемся, его и призываем на защиту свободы. Пусть оно растолкует своим неразумным товарищам, что им надо и чего не надо делать, чтобы сохранить с таким трудом завоеванное.
Абаевские методы научных исследований - ч.18
Правоту взглядов Абаева полностью подтверждает современное языкознание. Ученый-филолог В. В. Колесов в книге «Жизнь происходит от слова» пишет: «Структурализм как направление и метод — всего лишь одно из проявлений филологии, исторически обусловленное и постепенно нисходящее в узкий диапазон техники исследования. Наши учителя в середине века активно возражали против всякого вообще структуралистского исследования, справедливо полагая, что конечный результат такого исследования минимально содержателен....Подменяя вопрос о предмете в объекте лингвистического исследования вопросом о методе и цели, структуралист отходит от языка как объекта исследования, хотя при этом почему-то продолжает считать себя языковедом....Прикладной характер структурализма не сделал его практически полезным. Этот метод, не ставлений и теорией, поскольку теория, проверенная практикой, порождает новые цели, новые возможности развития, содержит в себе предпосылки для последующего научного синтеза. Ничего этого здесь нет».
В разделе «Математическая мода статьи «Лингвистический модернизм как дегуманизация науки о языке » Абаев пишет: «Увлечение математикой и попытки толковать все явления в математических понятиях бывали в истории не раз, особенно в периоды расцвета и крупных успехов математики. Такими энтузиастами математики были, в частности, древние пифагорейцы. А. Ф. Лосев в книге «Античная музыкальная эстетика» (с. 20-21) пишет: «Мышление пифагорейцев... никак не могло отделаться от восторга перед числовыми операциями и старалось повсюду находить по преимуществу количества и числа». Далее, переходя к современным ему веяниям, Абаев пишет: «В некоторых нынешних лингвистах нетрудно опознать современных пифагорейцев. Они никак не могут отделаться от восторга перед числовыми операциями. Стремление пифагорейцев переводить на язык математики все, что угодно, вызывает теперь только снисходительную улыбку. Пройдет время, и такую же улыбку будут вызывать многие современные труды по «математической лингвистике». Мода на математику была во все времена. Об этом писал еще великий поэт, философ и естествоиспытатель Гете: «Я чту математику как возвышеннейшую и полезную науку, покуда ее применяют там, где должно, но не терплю, когда ею злоупотребляют, используя ее в тех областях знания, к которым она никакого касательства не имеет, отчего эта благородная наука сразу же становится бессмыслицей. Словно существует лишь то, что поддается математическому доказательству! Какая ерунда! Вдруг кто-нибудь усомнился бы в любви своей девушки, потому что она не могла бы математически таковую доказать! Приданое, возможно, и подлежит математическому доказательству, но не любовь! Математически не открыли метаморфозу растений! (Имеется в виду труд Гете «Опыт о метаморфозе растений», написанный в 1790 г. — Прим. ред*). Я сделал это без всякой математики, а математикам пришлось принять мое открытие».
Абаевские методы научных исследований - ч.19
Математика имеет соответствующий аппарат для оценки точности и достоверности выводов и результатов. Самобытный отечественный мыслитель Александр Александрович Любищев писал: «Точные науки называют точными не потому, что они достоверны, а потому что в точных науках ученые знают меру неточности своих утверждений».
Зачастую авторы научных трудов, стремясь поразить своих коллег, указывают на высокую точность своих исследований. Абаев развеял заблуждение, что высокая точность всегда повышает ценность знания: «Все, что существует в пространстве и времени, поддается измерению и исчислению и поэтому может быть объектом приложения математических приемов, но надо же отдавать себе отчет, в чем познавательная ценность производимых вычислений, не превращать их в самоцель. Когда при мне превозносят большую точность математических методов безотносительно к ценности получаемых результатов, я спрашиваю по простоте: а зачем мне с большой точностью знать то, что мне совсем не нужно? не лучше ли, пусть с меньшей точностью, но знать вещи действительно нужные?»
Таким образом, В. И. Абаев одним из первых ученых-гуманитариев обратил внимание на необходимость связи ценности и точности получаемых знаний. В настоящее время этой проблеме стали уделять большее внимание. В 1988 г. вышел специальный труд сотрудников Института философии Академии наук СССР В. И, Кураева и Ф. В, Лазарева «Точность, истинность и рост научного знания. В этой работе, в частности, сказано: «Любой ученый занят тем, что изучает некую область реальности....Но изучение предмета может быть названо научным, т. е. претендующим на высшую объективность и достоверность, лишь при условии, что наука включает в себя и рефлексивную составляющую. Это значит, что ученый, исследуя свой предмет и пытаясь его отобразить, описать, объяснить с помощью тех или иных концептуальных средств (понятий, теорий, моделей и т. п.), вместе с тем направляет свое внимание на то, как протекает сам процесс познания, а именно его интересует, насколько они обоснованы, точны, адекватны».
Известный ученый академик П. В. Симонов обращал внимание на важность доказательности в науке: «Подобно тому, как право и законность действует до тех пор, пока выполняется принцип презумпция невиновности, наука опирается на принцип доказанности. Она имеет дело только с явлениями, реальность которых доказана их закономерной повторяемостью, возможностью воспроизведения результатов эксперимента....Все остальное принадлежит царству веры, а верить можно во что угодно, поскольку свобода совести гарантируется законом».
Абаевские методы научных исследований - ч.20
К сожалению, существовавшие раньше механизмы самоочищения науки от псевдоучений и псевдоученых уже недостаточно эффективны, хотя и делаются попытки восстановить прежнее положение. Определенные надежды возлагаются на комиссию при Академии наук во главе с академиком Э. П. Кругляковым, но существенных результатов пока не получено. Озабоченность за восстановление приоритета истинной науки подтверждают разоблачительные статьи о лжеученых, однако тираж этих публикаций незначителен и тонет в море лженаучной литературы. Видимо, наука по своей природе не имеет больших шансов противостоять мощному напору коммерциализации жизни.
В процессе познания человек воспринимает любой объект в плане его изучения и анализа. Но при этом он неизбежно исходит из уровня своих субъективных знаний и ценностей. На эту особенность обратил внимание М. М. Бахтин в одной из своих работ, которая дошла до читателей лишь в 1979 г.: «Безоценочное понимание невозможно: Нельзя разделить понимание и оценку: они одновременны и составляют единый целостный акт».
Статья Абаева «Лингвистический модернизм как дегуманизация науки о языке» была опубликована в «Вопросах языкознания» в 1965 г., но, к сожалению, бацилла бесплодной математизации еще много лет разъедала гуманитарные науки. Книжные полки магазинов заполнили толстенные фолианты авторов, поддавшихся на «математическую» моду в гуманитарных науках. Исследователи с помощью вычислительных машин определяли количество сказуемых, подлежащих, определений и других частей предложения в произведениях классиков литературы. И это выдавалось за последнее слово в науке! Со временем эти многостраничные тома потеряли всякий интерес читателей, а их авторы вернулись в лоно «немодной» традиционной науки.
Вслед за увлечением «модными» направлениями в науке наступила более опасная тенденция, связанная с коммерциализацией науки, что отрицательно сказалось на качестве выпускаемых изданий. Книжные полки магазинов под видом научных изданий стали заполнять «околонаучными» книгами, в том числе историко-этнологического профиля. При этом нарушается не только научная этика, но и важнейшая традиция, когда новые гипотезы, теории и открытия сначала рассматривались в самом научном сообществе, а потом уже представлялись массовому читателю. К примеру, новые «модные» и сильно амбициозные авторы поставили под сомнение достоверность практически всех исторических дат и результатов научных исследований, не поднимаясь на уровень научного рассмотрения. Не являясь авторитетными учеными в рассматриваемых ими областях, они в качестве способа привлечения читательского интереса делают упор на изложение шокирующих фантазий, а не проверенных наукой доказательств, В этих работах практически отсутствуют ссылки на работы ученых. Если же и встречаются редкие ссылки на эти работы, то толкование полученных результатов дается в вольном изложении, преследуя определенные цели.
Абаев как ученый-борец - ч.19
Но большее внимание уделялось работе осетинского общества «Фарн» и всего осетинского землячества в связи со сложной обстановкой на родине — в Осетии. Большим испытанием осетинского народа стали события, связанные с обострением осетино-грузинских отношений в 1989 г. Абаев глубоко переживал эту ситуацию и, как гуманист и мудрый наставник, пытался предотвратить дальнейшее углубление опасного противостояния. Со своим авторитетным словом он неоднократно выступал в центральной и региональной печати, а также совместно с другими деятелями осетинской культуры подписывал обращения к государственным органам и общественным организациям.
15 января 1900 г. группа московских ученых во главе с В. И. Абаевым направила в Академию наук Грузии и в газету «Заря Востока» письмо «Обращение к ученым Грузии, в котором выражена глубокая тревога за развитие событий в Южной Осетии. В обращении есть такие строки:
«Ученые Грузии! Мы, представители осетинской научной общественности города Москвы, обращаемся к вам и через вас ко всему грузинскому народу в ответственное для судеб Грузии и Осетии время, когда каждый день приносит горькие вести из Южной Осетии....
Мы понимаем, что в атмосфере бушующих национальных эмоций требуется немалое мужество, чтобы пробиться к разуму, противостоять массовому стрессу и призвать исповедующих культ насилия к благоразумию и сдержанности. Но ученые по своей сути нравственно всегда готовы к этой миссии, так как в самой науке заложена идея справедливости, а уровень понимания обществом происходящего во многом зависит от ученых.
Если сейчас не потушить очаг непрекращающейся напряженности, то нетрудно предвидеть, что межнациональный конфликт может достичь такого уровня противостояния сторон, когда возникшая трещина во взаимоотношениях может стать пропастью непримиримости, ненависти и вражды. Упрощенный взгляд на ситуацию, когда недооценивается опасность экстремистского проявления националистических настроений, может превратить этот район в зону устойчивых национальных конфликтов.
Всем нам надо понять, что два гордых и свободолюбивых народа в настоящий момент находятся в опасной близости от той черты, переступать которую они не имеют права. Сама история в лице наших предков и потомков не дает нам права разорвать священные узы добрососедства. Кто переступает эту черту, тот приносит народам горе, страдание и не утихающую боль.
Абаев как ученый-борец - ч.20
Утверждение мира и обретение уверенности в завтрашнем дне всегда были дороги каждому народу. Они не должны быть омрачены кровопролитием и оплачены такой дорогой ценой. Мы обращаемся к вам с надеждой и уверенностью, что для предотвращения беды еще не упущены все возможности. Прислушайтесь к голосу разума и тревоги! 15 января 1990 г.»
Обращение подписали: В. И. Абаев, Т. Т. Березов, М. Д. Бритаев, И. А. Гобозов, СБ. Дзугаева, З. Х. Дзугаев, С. А. Калоев, З. Г. Макеев, М. Г. Макеев, Ш. П. Санакоев, Я. А. Хетагуров, Р. Л. Цаболов.
Посетив Южную Осетию осенью 1990 г., В. И, Абаев убедился, что напряжение возникшего там конфликта не спадает. 9 ноября он направил в редакцию газеты «Советская Осетия» в Цхинвали письмо с обращением «К моим землякам», которое было опубликовано 19 ноября. В обращении есть такие строки:
«Мои дорогие соотечественники! Чувство острой тревоги за судьбы своего народа побудило меня написать эти мысли — они обращены к вам, и, прежде всего, к молодым людям. Слово старшего всегда внимательно выслушивали в нашем народе, и я надеюсь, что мои слова будут вами обдуманы.
С глубокой благодарностью я слушал поздравления в свой адрес на юбилейном торжественном заседании. Однако к этому примешивалась тревога, беспокойство — ведь осетины Южной Осетии сейчас находятся в сложном положении.
К сожалению, на нас сейчас, помимо экономических тягот, давит еще и проблема межнациональных отношений, отношений между грузинами и осетинами. Развитие ситуации происходит таким образом, что напряженность не только не уменьшается, но еще появляются факторы, дополнительно осложняющие ситуацию. Я с беспокойством вижу, как два близких, даже кровнородственных народа движутся к конфронтации, к столкновению. Этого нельзя допустить...
Я немало видел за свою жизнь и хорошего и плохого, но одно скажу твердо, скажу вновь и вновь: жизнь держится на чести, благородстве, добре и мужестве людей. Когда вдруг начинают побеждать подлость, корысть, когда возвышаются ничтожества — тогда жизнь рушится, и начинается зверство.
А это все понятия из области морали, нравственности. Поэтому я взываю к лучшим чувствам нашего народа — к его благородству, к его свободомыслию, к его справедливости и доброте, к его мужеству».
Верю в разум, в здравый смысл, присущий нашему народу, верю в его холодный ум и горячее сердце. И верю, что мы будем достойны наших славных предков, и оставим нашим детям мир, основанный на истинно человеческих ценностях.
Абаев как ученый-борец - ч.21
Положение в регионе вызывало тревогу и у части интеллигенции Грузии. Известный философ Мераб Мамардашвили в интервью газете «Московские новости» (№ 37 от 16 сентября 1990 г.) сказал:
«С эмоциональной точки зрения, впечатление от происходящего в Грузии, конечно, трагическое, но эмоции — это еще не здравый смысл. Крики улицы нельзя принимать за мнение нации. Улица вооружает надеждой обывателя. В Грузии это горожанин, не обладающий политическим опытом.
Сетуют, что в Грузии голос интеллигенции не слышен. У нас темперамент с избытком перемешивается с индивидуализмом. Ведь каждый грузин — государство сам по себе, каждый — царь, он не может подчиняться другому. Это и уберегло Грузию от полного рабства, ее никогда нельзя было покорить, — для этого надо было истребить всех грузин. С другой стороны, это и губило ее как единое государство. К сожалению, многие мои сограждане очень чувствительны к оскорблению национальной чести, но не к унижению человеческого достоинства, наносимого рабством. Грузин должен понимать, что, защищая достоинство абхаза, армянина, осетина, он защищает свое достоинство. Грузины должны очнуться и понять, что дестабилизация на руку господствующим структурам, а задача состоит в том, чтобы их сломать. Я не приемлю тех лозунгов национального движения, которые обещают мне новую рабскую жизнь. Не хочу веры, хочу свободы вероисповедания. Борюсь за свободную Грузию, живущую полной жизнью».
В своей книге «В шесть часов вечера у Акопа» Татьяна Шутова, член Союза писателей России, рассказывает о вооруженных конфликтах, затопивших кровью Кавказ в конце XX века. Она была одним из первых журналистов, кто пробил брешь в условиях информационной блокады на драматические события в Южной Осетии. В главе книги, которая называется «Землетрясение», речь идет о бедствиях, обрушившихся на Южную Осетию в 1991 году: блокада, война, землетрясение, наводнение. Приведем отрывки из репортажа об этих событиях.
«Кровавым Рождеством началась беспощадная война в Южной Осетии. 6 января цхинвальцы проснулись в оккупированном городе. На улицах БТРы, «икарусы», сотни вооруженных людей с немецкими овчарками. Первой жертвой нашествия стал застреленный в Рождество цхинвальский милиционер Григорий Кочиев. Его похоронили во дворе городской школы, где потом множились ряды могил взрослых и детей. Кладбище на горе Згудера было занято грузинскими отрядами. Убитых и умерших от переохлаждения хоронили во дворе Дома для престарелых, в садах у домов. Некоторые из погибших до сих пор не похоронены по традиции предков.
Абаев как ученый-борец - ч.22
«Поехали выкупать тело сына. Собрали три тысячи. Привозим - глаза выколоты, нос размозжен. Не узнать. Я на запястье его гляжу, там татуировка, с армии еще, «Сын Кавказа». Нет татуировки. Менять везти? А он уже чернеть стал. Так и похоронили, сами не знаем кого. Чей-то сын...» Сын многострадальной Осетии, «Сыны Осетии, прощайте! Рухсаг у!» - плещется плакат у входа в школу № 5. Школа и братское кладбище.
«Оглянись, деточка, горит ли наш дом? — Горит, бабушка, горит. - А дом дяди Азамата? — Тоже горит...» Так вспоминает старая осетинка о бегстве своей семьи через Кавказский хребет семь десятилетий назад, когда войска Демократической Грузии расправились с осетинами. Когда осетины вернулись на свои пепелища, им хватило мудрости и благородства воздержаться от мщения. Казалось, ничто теперь не нарушит мира, ведь разделить два народа насовсем можно было только по живому, разрубив сплетенные в земле корни. Увы, через семь десятилетий все » повторилось с новой силой.
Землетрясение силой в 8 баллов по шкале Рихтера произошло 29 апреля 1991 года. Толчки почувствовал весь Кавказ от Сочи до Баку. Основной удар стихии пришелся на Южную Осетию. Погибло более ста человек, десять тысяч остались без крова. Камнепадами и оползнями перекрыты дороги, разрушены коммуникации. Джава была последним населенным пунктом Южной Осетии, не затронутым жестокой кровопролитной войной, бушевавшей тут всю зиму.
Распотрошенные дома, крыши на земле. Люди у буржуек и костров. Ветер гоняет по улицам листки бумаги и обрывки документов. В вагончике штаб по ликвидации стихийного бедствия. Машины с продовольствием. Первыми пришли на помощь из Северной Осетии. Все раненые вывезены во Владикавказ. Жители ведут нас к развалинам своих домов. На стол все, что есть. Завтра - неизвестность - быть или не быть?
Цхинвал. Как прекрасен и, казалось, беззаботен был этот уютный зеленый город год назад! Как приветливы и хлебосольны его жители! Пустынные улицы, БТРы на перекрестках. Зияющие глазницы домов. Стены со следами снарядов и пуль. Девятый вал наводнения, зарождение которого видели мы в горах, затопил прибрежный парк, улицы, дома. Идем к Старому мосту через бурную Лиахву. Тут в ноябре 1989 года сорокатысячной колонне под грузинским флагом преградила путь цепочка взявшихся за руки осетинских мужчин. Они решили умереть, но не пропустить колонну в город. Мост Сорока Героев - так теперь называют его цхинвальцы. И добавляют: «Сорок один. Их было сорок и один. Уастырджи, Святой Георгий - покровитель Осетии был с ними». С тех пор 23 ноября, в день Святого Георгия Осеннего, они отмечают не только праздник "Уастырджи, хранителя путников и дорог, но и День противостояния на Лиахве.
Абаевское обаяние при общении с людьми - ч.17
А легко ли быть самим собой? Легко и вместе с тем трудно. Легко, потому что ты сам распоряжаешься собой. Но трудно, потому что ты живешь в определенной социальной среде и не можешь быть полностью не зависимым от нее. Например, гордый и духовно богатый человек, не может пойти на унижение своего достоинства ради получения каких-то житейских благ. (В частности, В. И. Абаев, ученый с мировым именем, более полувека прожил в малогабаритной двухкомнатной квартире, в которой с большим трудом уместилась его уникальная личная библиотека, а в кухне нельзя было посадить за стол более трех-четырех человек). Здесь имеет место противоречивое столкновение категорий духовного и материального. В такой ситуации гордый, духовно богатый человек испытывает бытовой дискомфорт и чувствует себя незащищенным от безразличия и невнимания общества. Мне кажется, что в такой ситуации, когда человек не может заставить себя просить о чем-то материальном, имеет место следующий парадокс; гордый человек незащищен.
Василий Иванович обладал чувством тонкой иронии и, что особенно важно, чувством самоиронии, что так редко встречается в жизни. В наш завистливый век последнее качество является чрезвычайно редким, и им обладают только люди из плеяды самодостаточных личностей. Абаев говорил, что он счастливый человек. И в подтверждение этого повторял любимую мысль: «Работаю в свое удовольствие. Никто мне не мешает. И в то же время платят деньги». Абаев был знаком с известной шуткой академика Л. А. Арцимовича: «наука — это способ удовлетворения любопытства ученых за счет государства». Напомню пример иронии, который содержался в его речи на своем юбилее: «Составлять этимологический словарь очень легко. Я могу поделиться своим опытом. Каждый день надо писать несколько строк, буквально две-три строки. И не пройдет и сорока лет, как словарь будет готово.
Абаевское обаяние при общении с людьми - ч.18
Однажды я посетил Василия Ивановича, чтобы подписать у него письмо-обращение ученых в связи с обострением обстановки в Южной Осетии. Уходя от Абаева, я случайно забрал с его рабочего стола очки для чтения, посчитав их своими. О своей промашке я узнал не сразу. Как все это произошло, я описал в художественной форме в рассказе «Чудо-очки, или как я на время стал академиком ». Сюжет сводился к тому, что я, надевая очки академика, стал обладать необыкновенными умственными качествами ученого и был способен решать задачи неимоверной трудности. Рассказ я читал самому Василию Ивановичу, почетному академику Российской Академии естественных наук, который он прослушал с большим вниманием. Этот забавный эпизод с очками мы потом неоднократно вспоминали при встречах.
Я уже писал, что любой человек, достигший преклонных лет, не может не задумываться над итогами своей жизни: в чем была цель жизни? что удалось сделать? была ли жизнь удачной? все ли физические и творческие силы были использованы? Привилегией Абаева был неустанный труд. Мог ли он себе позволить длительный отдых и развлечения? Я не помню, чтобы Абаев тратил время на пустые разговоры и бесцельное времяпрепровождение. Отдавать себя без остатка любимому делу — это и есть залог его успеха.
Во многих работах о жизнедеятельности великих людей, подчеркивается мысль, что они не вправе сами давать оценку своему творчеству, а тем более проявлять тщеславие и честолюбие.
Как же сами гениальные личности относятся к признанию их гениями? В одном из частных писем великий английский поэт Байрон отмечал: «Я, по истине, не знаю, гений ли я, как вам угодно меня называть, или нет — но скажу только одно, что решение этого вопроса меня мало занимает. Титул гения покупается многими слишком дорогою ценой, и справедливость его не может быть с ясностью доказана до тех пор, пока потомство не решит дела; но потомство решает только тогда, когда это решение не может нас более занимать.
Учиться у В. И. Абаева - ч.13
Французский ученый Клод Леви-Стросс писал: «Хранить свое прошлое является долгом каждого народа, долгом не только по отношению ко всему человечеству. Ничто не должно погибнуть прежде, чем мы вполне осознаем его своеобразие и оригинальность, прежде чем мы запечатлим его в своей памяти».
Большинство талантливых людей живет в своем времени и самозабвенно служит ему, отражая его в своем творчестве. Но выдающиеся таланты, достигшие высот гения, находятся вне довлеющего влияния времени. Будучи детищем своей эпохи, каждый из них служит всем временам и народам человечества в его необозримой бесконечности! Можно сказать, они над временем! Можно сказать: они опережают время!
Каждое поколение в силу течения времени в какой-то мере является самобытным, и оно по-своему воспринимает гениальную личность удаленной эпохи, находя в ней новые для себя черты. Этот своеобразный цикл возвращения в прошлое наводит на мысль о наличии генетической, скрытой от нашего понимания, глубинной памяти рода, народа и человечества. Каждая гениальная личность в сравнении с личностями такого же масштаба самобытна, и в тоже время она многолика в проявлениях, вызывая свой отклик в каждом поколении. Свершения и достижения гения имеют завидную судьбу, они интересны всегда, обладая свойством вечной жизни и бесконечной глубины!
Когда уходит из жизни национальный гений такого масштаба как Абаев, ставший целой эпохой в культурной жизни осетинского народа, задумываешься над тем, смогут ли последующие поколения удержать культуру на должной высоте и быть достойными духовного завещания национального гения.
В связи с этим вспоминается мудрое предостережение поэта Давида Самойлова:
Вот и все. Смежили очи гении. И когда померкли небеса, Словно в опустевшем помещении Стали слышны наши голоса. Тянем, тянем слово залежалое. Говорим и вяло и темно. Как нас чествуют и как нас жалуют! Нету их. И все разрешено.
Велика роль национальных гениев для своих народов.
Предисловие - ч.12
В заключение я хочу пожелать, чтобы каждый из тех, кто здесь присутствует, вышел с идеей, что нам нужно нравственно возродиться. И начать надо с самого себя, потому что никто небезгрешен. Разрешите на этом мне закончить».
Речь В. И. Абаева произвела на всех сильное впечатление, Василий Иванович выступал на вечере свободно и вдохновенно, не прибегая ни к каким записям. Какая стройность мысли! Какое совершенное владение словом! Какое чувство самоиронии! Какой высокий полет мысли!
Выражаю искреннюю признательность Фатиме Сергеевне Абаевой за обсуждение результатов работы и предоставление рукописных материалов и фотографий из архива В. И. Абаева, Юрию Дмитриевичу Анчабадзе, ведущему научному сотруднику Института антропологии и этнологии имени Миклухо-Маклая, ответственному секретарю Московского общества абхазской культуры «Нартаа», за внимательное ознакомление с рукописью книги и подготовку развернутого отзыва, Юрию Газбеевичу Баскаеву, взявшему на себя труд по ознакомлению с первым вариантом рукописи и поддержку авторского замысла, Константину Павловичу Белкину, давнему товарищу по службе, который не первый раз поддерживает издание моих работ, Анатолию Султановичу Дзадзиеву за дружеское отношение и активную заинтересованность в решении организационных вопросов, профессору Павлу Васильевичу Флоренскому, известному ученому и писателю, за поддержку идеи написания книги о В. И. Абаеве и предоставление старинных фотографий и других материалов по Кавказу, Макееву Заурбеку Георгиевичу, моему брату-близнецу, за обсуждение промежуточных результатов и постоянную ободряющую поддержку. Трудно переоценить значение оказанной мне помощи со стороны жены Хузмиевой Заремы Хаджи-Муратовны, замечания и советы которой на всех этапах работы способствовали улучшению качества книги. Автор также признателен руководителю издательства «Менеджер» Гутиеву Аузби Камболатовичу, известному подвижнику издания работ культурного наследия осетин, за заинтересованное участие в выходе книги о выдающемся ученом, мыслителе и человеке Вассо Абаеве.
Феномен личности Абаева - ч.14
Близость к Военно-Грузинской дороге — важнейшей транспортной артерии, соединявшей Северный Кавказ с Закавказьем и функционировавшей большую часть года, не могла не отразиться на жизненном укладе местных горцев. Помимо охотничьего промысла и земледелия, которые в горах были малоэффективными, местные жители нанимались в качестве дешевой рабочей силы на ремонтные работы на главной перевальной дороге через Кавказские горы. Потребность в таких работниках была постоянной, так как дорогу разрушали камнепады, снежные лавины и другие стихийные бедствия.
Дорога через перевал с Северного Кавказа в Грузию, Армению, Иран и другие центры восточной цивилизации существовала с древних времен. Письменные источники I века н. э. сохранили сведения об этой дороге. Она имела разные названия, но более известна как Дарьяльская дорога и Аланские ворота. Военно-стратегическое значение дороги через Кавказские горы значительно возросло после присоединения Грузии к России. Были приняты меры по улучшению эксплуатации Дарьяльской дороги силами русских солдат и местных жителей. С начала XIX в. дорога от Моздока до Тифлиса стала называться Военно-Грузинской. К 1827 г. по дороге осуществлялось регулярное сообщение на экипажах с упряжными лошадьми, а на крутых подъемах и перевалах эту роль выполняли более выносливые волы.
Кавказ притягивал к себе многих путешественников. Бывали здесь и великие русские писатели Александр Сергеевич Пушкин, Александр Сергеевич Грибоедов, Михаил Юрьевич Лермонтов. Сюда сослали и декабристов (в 1829 г. здесь проходили службу более 30 бывших участников тайных обществ). Кавказ оказал огромное влияние на творчество великих русских поэтов. В. Г. Белинский писал об этом так: «С тех пор, с легкой руки Пушкина, Кавказ сделался для русских заветною страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии. Муза Пушкина как бы осветила давно уже на деле существовавшее родство России с этим краем....И Кавказ — эта колыбель поэзии Пушкина — сделался потом и колыбелью Лермонтова».
Давайте вспомним пушкинские строки о Кавказе, о которых так восторженно писал В. Г. Белинский в письме К. С. Аксакову после пребывания на Кавказских водах летом 1937 года:
Феномен личности Абаева - ч.15
«Читаю Пушкина, которого имею при себе всего, до последней строчки. «Кавказский пленник» его здесь, на Кавказе получает новое значение. Я повторяю эти дивные стихи:
Великолепные картины! Престолы вечные снегов, Очам казались их вершины Недвижной цепью облаков, И в их кругу колосс двуглавый, В венце блистая ледяном, Эльбрус огромный, величавый, Белел на небе голубом.
Какая верная картина, какая смелая, широкая, размашистая
Кисть! Что за поэт этот Пушкин!»
Почему же Кавказ так сильно повлиял на Пушкина? Близкий друг поэта, великий писатель Николай Гоголь так отвечал на этот вопрос: «Судьба, как нарочно, забросила его туда, где границы России отличаются резкою, величавою характерностью, где гладкая неизмеримость России прерывается подоблачными горами и обвевается югом. Исполинский, покрытый вечным снегом Кавказ, среди знойных долин, поразил его; он, можно сказать, вызвал силу души его и разорвал последние цепи, которые еще тяготели на свободных мыслях».
В литературных источниках имеются не только общие впечатления о пребывании путешественников и поэтов на Кавказе, но и конкретные сведения о родине Вассо Абае-ва — селении Коби и его окрестностях. На этих редких свидетельствах мы и остановим наше внимание.
В книге осетинского историка и краеведа Генрия Измаиловича Кусова «Малоизвестные страницы Кавказского путешествия А. С.Пушкина приведены данные и о Коби. Пушкин записал в своем дневнике: «Пост Коби находится у самой подошвы, чрез которую предстоял нам переход. Мы тут остановились ночевать и стали думать, каким бы образом совершить сей ужасный подвиг: сесть ли, бросив экипажи, на казачьих лошадях, или послать за осетинскими волами?»
Сохранились также воспоминания Н. Б.Потокского, сопровождавшего поэта в той поездке. Вот что он писал о посещении Коби: «В ожидании чая и ужина наше общество разбрелось по окрестностям поста любоваться окружавшими его скалами, В двух верстах находится довольно большой аул. Пушкину пришла мысль осмотреть его; нас человек отправилось в путь. Александр Сергеевич набросил на плечи плащ и на голову надел красную турецкую феску. Захватив по дороге толстую суковатую палку, и так, выступая впереди публики, открыл шествие... У самого аула толпа мальчишек встретила нас и робко начала отступать, но тут появилось множество горцев, взрослых мужчин и женщин с малютками на руках. Началось осматриванием внутренностей саклей, которые охотно отворялись, но, конечно, ничего не было в них привлекательного; разумеется, при этом дарились мелкие серебряные деньги, принимаемые с видимым удовольствием; наконец мы обошли весь аул и, собравшись вместе, располагали вернуться на пост к чаю. Густая толпа все-таки нас не оставляла. Осетины, обыватели аула, расспрашивали нашего переводчика о красном человеке; тот отвечал им, что это «большой господин».
Учеба Вассо Абаева в тифлисской гимназии - ч.15
Сосланбек Тавасиев по праву считается одним из первых осетинских скульпторов, получивших заслуженное признание в стране. Широкую известность ему принес монументальный памятник легендарному герою башкирского народа Салавату Юлаеву. Памятник установлен в г. Уфе на высоком берегу реки Белая. Возвышаясь над столицей Башкирии, он стал символом города и республики. С. Тавасиев за этот памятник в 1967 г. был удостоен золотой медали Академии художеств, а в 1970 г. Государственной премии СССР.
Интересно вспомнить, как об этом событии рассказывал народный поэт Башкирии Мустай Карим: «Я увидел памятник нашему Салавату и решил посвятить творцу его гимн в стихах. Но когда я познакомился с самим Тавасиевым, и мы стали спорить о границах живописи и поэзии, об искусстве сегодняшнего дня, я, честно признаться, впервые пожалел о том, что я не романист — с таким всеобъемлющим миром оказался этот осетин — мыслитель, видящий с высоты своего интеллекта не только соседние вершины гор».
Разделяя мнение мудрого башкирского поэта, я с большой теплотой вспоминаю встречу московских осетин с нашим прославленным земляком. Она состоялась в мастерской скульптора в Абрамцево под Москвой. В этой же мастерской С. Тавасиев и создавал памятник Салавату Юлаеву. О нашем пребывании в Абрамцеве напоминает небольшая фотография, где мы счастливо пребываем в кругу легендарного мастера.
Другой одаренный юноша из Осетии Рамазан Асланбекович Борукаев (1899-1967) впоследствии добился выдающихся достижений в разведке полезных ископаемых. Окончив учебу в Горном институте в Ленинграде, он работал начальником геологических партий. На него, как опытного геолога, обратил внимание академик И. М. Губкин, который порекомендовал назначить его главным инженером Казахстанского геологического управления. Здесь Борукаев вырос в крупного организатора геологических работ и известного ученого. В 1953 г. ему присуждена степень доктора геолого-минералогических наук, а через год он стал действительным членом Академии наук Казахской ССР. Высшее признание получила Прогнозная карта разведки полезных ископаемых Центрального Казахстана, в создании которой он принимал активное участие, за что и был удостоен Ленинской премии.
Похожая судьба и у другого выпускника Горного института в Ленинграде Георгия Цораевича Медоева( 1901-1991), который основную трудовую деятельность также посвятил геологоразведочным работам на территории Казахстана. За эти работы в 1948 г, он получил Государственную премию СССР, а через десять лет вместе со своим другом и земляком Р. Борукаевым и другими учеными был удостоен Ленинской премии. Много сил Медоев отдал преподавательской работе в Казахском горно-металлургическом институте и научным изысканиям в системе Академии наук Казахской ССР.
Этапы становления гения, развитие одаренности - ч.20
По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на русском Парнасе. И какое место, если с высокостию гения соединишь и высокость цели!...»
В настоящее время можно с уверенностью говорить, что нет в осетинской культуре областей, которые не испытали бы на себе влияние личности Абаева и его научных трудов. Являясь крупнейшим специалистом в области языков иранской группы, он принимал непосредственное участие в подготовке научных и педагогических кадров иранистов и осетиноведов. Абаев читал лекции и проводил занятия со студентами и аспирантами МГУ имени М. В. Ломоносова, Северо-Осетинского госуниверситета имени К. Л. Хетагурова и аспирантами Института языкознания Академии наук. Под научным руководством Абаева подготовлено большое число кандидатских и докторских диссертаций, у него консультировались многие отечественные и зарубежные ученые по проблемам языкознания, фольклора и истории. Вокруг Абаева, как крупного авторитета и лидера ряда направлений филологии и истории, сформировалась абаевская
Школа, играющая главенствующую роль в осетиноведении. Последователи Абаева, имея честь принадлежать к его школе, главной задачей считают сохранение и развитие идей своего учителя.
Наука заинтересована в обеспечении безболезненной для науки смены поколений ученых. Этому призвана служить продуманная подготовка соискателей научных степеней. В этом случае трудно переоценить роль учителей, выступающих в качестве научных руководителей, консультантов и рецензентов. Но, как показывает опыт, соискатели имеют разную целевую направленность. Вот как об этом высказался сам Василий Иванович Абаев: «Соискатели бывают двух категорий. Для одних диссертация бывает самоцелью. Соблюдая все правила игры, соискатели первой категории достигают своей цели и на этом ставят точку. Ко второй категории относятся соискатели с прирожденными генами к научной работе; для них защита диссертации не самоцель, более того, после нее они все больше наращивают свою научную деятельность».
Мысль Абаева по своему содержанию совпадает с мнением великого русского ученого Д. И. Менделеева. В воспоминаниях его ученика В. Е. Тищенко описан эпизод, связанный с защитой одним из ученых докторской диссертации. Д. И. Менделеев во время защиты обратился к соискателю со следующими словами: «Диссертации пишутся двояко: одни по практическим соображениям, потому что надо получить ученую степень....Я, конечно, не говорю, что ваша диссертация для этого представлена. Другие являются результатом задуманной работы. Один берет тему, какую попало, лишь бы диссертация вышла. Другой задается определенной идеей, начинает с маленькой работы, которая постепенно развивается и в конце концов сама выливается в ученую диссертацию. Или, буду говорить образно, один идет по темному лабиринту ощупью; может быть, на что-нибудь полезное наткнется, а может быть, лоб разобьет. Другой возьмет хоть маленький фонарик и светит себе в темноте. И по мере того, как он идет, его фонарь разгорается все ярче и ярче, превращается в электрическое солнце, которое ему все кругом освещает, все разъясняет. Так я вас и спрашиваю: где ваш фонарь? Я его не вижу!».
Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.31
А прежде всего надо сохранить порядок, выдержку, дисциплину, не ту старую палочную дисциплину, а разумную, внутреннюю. На двух основаниях можно построить дисциплину. Первое — страх наказания; это дисциплина бессознательная, животная. Животная потому, что с успехом применяется к животным. Разве не страхом побоев заставляют собаку ходить на задних лапах, или лошадь тащить тяжелую кладь?
Второе основание — это взаимное доверие, уважение и любовь между старшим и подчиненными, это дисциплина сознательная, человеческая.
Старая власть, пользуясь лишь первым основанием, сводила нас тем самым на степень животных. Новая Россия желает видеть во всяком гражданине прежде всего человека, и призывает нас ко второй разумной дисциплине. Потому, если приказы Столыпина и Сухомлинова исполнялись из страха, то Чернову и Керенскому мы должны повиноваться из доверия и любви к ним. Какой же позор будет для нас, если мы безобразным поведением своим докажем, что не понимаем это, что на нас действует только палка, что мы опять желаем уподобиться скотам?!
Стадо, потерявшее хозяина, не может само стать себе хозяином, не может управлять собой; оно или делается добычей волков, или им завладевает первый прохожий, воспользовавшийся его неразумием. Но мы не стадо, а люди, разумное человеческое общество; мы сумеем, должны суметь управлять собой, защитить себя, свою свободу {а это одно и тоже) как от волков-пруссаков, так и от всяких бессовестных узурпаторов.
Ведь уже многие враги революции с злорадством выглядывают из своих нор и шепчутся друг с другом: «Вот дали нам свободу, а они, смотри-ка, что с ней проделывают. То-то же, не бросайте бисера перед свиньями. Получили бисер-свободу и топчут его ногами». Вот как думают наши враги. Не дадим же им радоваться! Докажем, что они ошибаются! Не будем бросать в грязь драгоценного камня свободы, сохраним, сбережем его! Мало того, сделаем для него прочную оправу, которую не разбили бы немецкие пушки и не разложила бы соляная кислота внутреннего расстройства. Свобода наша совсем еще молодая, и, как всякое молодое растение, она нежна и хрупка и требует заботливого к себе отношения. Если мы затаскаем ее, она зачахнет и погибнет; а при одной мысли об этом горько и тяжело становится на душе.
Абаев как ученый-борец - ч.23
Драматический театр, плакат у входа: «Выставка грузинской цивилизации ХХ-го века». В вестибюле — обезглавленный Коста Хетагуров, Скульптуре срезали голову автоматной очередью на Рождество. Разорванные фотографии артистов, программки спектаклей со следами подошв. Наверное, можно понять обиду тех, кто сгоряча вывесил злой плакат у входа в театр. У многих закавказских осетин в жилах течет и грузинская кровь, оба языка считают они родными, их предки веками участвовали в создании подлинной грузинской цивилизации. После ухода усмирителей пол театра был усеян колпачками одноразовых шприцев. Это лучше всяких слов говорит о том, что за люди приходили сюда. В Грузии была объявлена амнистия. Вышедшие на свободу получили прощение, провизию, наркотики и оружие.
«Большие люди» — политики, поучитесь-ка лучше у простой грузинской женщины. Натэлла пришла в штаб осетинского ополчения, когда стало известно о том, что грузинские боевики захватили заложников. «Возьмите меня в заложницы», — попросила она. От нее отмахнулись: «Не до шуток, Ната, иди домой, здесь стреляют». Натэлла настаивала, она говорила, что взамен нее, грузинки, на свободу отпустят кого-нибудь из осетинских крестьян. Ей удалось уговорить ополченцев. Маленькая, хрупкая грузинка своим добровольным заложничеством спасла в ту зиму не одного осетина.
В центре Цхинвала на тихой улице - летний домик академика В. И. Абаева. Прелестная деревянная шкатулочка. В Рождество из бойницы здания, напротив, на домик обрушился шквал огня. Изрешечены стены, разбита античная ваза, прострелены книги и картины, подаренные на юбилей академику осетинской и грузинской общественностью за вклад в развитие науки и культуры. Автоматные очереди прошивали домик Абаева, а также соседний, где живет семья молодого историка, ученика Абаева. Его мать, учительница, показывает нам свое старое подвенечное платье, прожженное пулями, прошедшими сквозь дверцы шкафа. Вместе с беженцами, нашедшими приют в их доме, мы пьем последнее вино из сожженного села Монаетеры из скифских чаш, спасенных из дома профессора Абаева. При свете свечей мы поднимаем тост за болящий грузинский народ и его духовное спасение».
Абаев как ученый-борец - ч.24
Татьяна Шутова.
(Из книги «В шесть часов вечера у Акопа.
Записки военного корреспондента».
Москва, 2002, С. 46-47.)
В сентябре 1991 г. в Москву прибыла делегация женщин Южной Осетии. Семьи этих женщин стали жертвой агрессии, они потеряли своих мужей и детей. Приезд делегации в Москву, выступления ее членов перед прессой с предъявлением документальных доказательств геноцида по,. отношению к народу Южной Осетии произвели сильное впечатление на общественность столицы, на органы верховной власти, на отечественные и зарубежные средства информации. Делегация была окружена вниманием и поддержкой московского осетинского землячества. Когда делегация женщин из Южной Осетии отправлялась домой из Москвы, каждому члену делегации была вручена книга В. И. Абаева «Избранные труды» с надписью: «На добрую память о пребывании в Москве с пожеланиями оправдания надежд, связанных с Вашим приездом. Мы восхищены вашим мужеством. Вы сделали великое дело и донесли правду о трагедии Южной Осетии до всего мира. Московское общество осетинской культуры «Фарн». 27 сентября 1991 г.»
Московское землячество осетин при организующей роли Общества «ФАРН» провело в Москве много мероприятий в защиту народа Южной Осетии. Это - регулярные посещения государственных органов с вручением обращений общественности, организация многолюдных митингов перед парламентом России, сбор материальной помощи для пострадавших жителей Южной Осетии и многое другое. Мы отдавали должное мужеству наших братьев и старались поддержать их в тяжелый час. На митинге московской общественности у Парка культуры и отдыха им. Горького в защиту Южной Осетии я прочитал свое стихотворение «Цхинвали».
В кольце блокады на ладони Цхинвали сжался весь до боли. От горькой и тяжелой доли, Что слезы высохли до соли.
За что такая участь плена? В чем провинился мой народ? Кто жаждет крови, слез и тлена, Господь осудит тех господ.
Абаевское обаяние при общении с людьми - ч.19
В частности, Михаил Бахтин говорил, что он не может давать себе оценку, ибо это равносильно тому, чтобы вытащить себя за волосы из болота. Подобные намеки на героя фантастических приключений барона Мюнхаузена говорят о попытке уйти от публичной оценки своего места в истории. Что же касается внутренней оценки, точнее, самооценки, то мне представляется, что это является непреложным элементом любой гениальной личности.
Можно ли здесь говорить о честолюбии? Немногим известна оценка, данная Пушкиным творчеству и судьбе поэта Александра Грибоедова. Признавая его гениальным поэтом, он высоко охарактеризовал комедию «Горе от ума», подчеркнув, что народ разобрал ее на пословицы и поговорки. В одном из писем к одному другу Пушкин высказал мысль, что талант Грибоедова соответствовал его честолюбию. Думаю, что эта мысль поэта о честолюбии (слово образовано от слова «честь») до сих пор не понята потомками, хотя прошло почти двести лет.
Исследователи биографий великих людей, достигших национальной славы, обычно избегают вопросов, связанных с честолюбием и тщеславием. А почему? Видимо, потому что содержание этих понятий неоднозначно. Об этом писал еще Квинтилиан: «Честолюбие само по себе, может быть, и порок, но оно часто является источником достоинства».
Английский писатель Джонатан Свифт (1667-1745) оставил много размышлений на различные темы. Относительно тщеславия он писал: «Тщеславие — признак, скорее унижения, нежели гордости. Тщеславные люди любят разглагольствовать о том, какие почести им оказывали, в каком благородном обществе они вращались и так далее, чем ясно показывают, что этих почестей они отнюдь не заслужили и что если бы не их собственные россказни, друзья никогда бы этому не поверили, между тем как человек поистине гордый считает самые большие почести ниже своего достоинства и вследствие этого презирает хвастовство. Посему я считаю справедливой истину: тот, кто желает прослыть гордым, должен скрывать свое тщеславие».
Наш современник Нобелевский лауреат академик Виталий Гинзбург дал свое видение этих понятий: «Какова роль честолюбия и тщеславия? Эти качества считаются малопочтенными, и невольно всякий пишущий стремится их отрицать. Я тоже не уверен в себе, что могу написать всю правду. Однако я склонен различать «хорошее» честолюбие от честолюбия и тщеславия. «Хорошее честолюбие» у меня, безусловно, есть. Под этим я понимаю стремление и желание сделать работу, хорошую работу, и стремление, чтобы эта работа была признана, стала известна».
Абаевское обаяние при общении с людьми - ч.20
А как тщеславие соотносится с долгом и исполнением своего предназначения? Сохранились юношеские высказывания Павла Флоренского по этому поводу, изложенные в письме отцу 17 декабря 1899 г.: «Если во мне есть призвание, то лишения только укрепят его и не допустят заниматься пустяками, а если его нет, то заниматься бумагомаранием незачем. Ты, может быть, скажешь, мое решение основывается на тщеславии. Может быть. Я думал над этим и не мог прийти ни к чему. Но если это так, то это редкий случай совпадения тщеславия с долгом».
Примеры «хорошего» честолюбия можно найти и у Василия Ивановича Абаева. По просьбе редакции одного энциклопедического издания он написал несколько статей. Однако выпускающие редакторы попросили внести в эти статьи поправки, с которыми Абаев не мог согласиться. Василий Иванович прервал всякие отношения с редакцией, и все последующие попытки уговорить его возобновить сотрудничество с редакцией не имели успеха. Был случай, когда один знакомый Абаева, используя авторитет Василия Ивановича, получил согласие одного издательства на осуществление перевода на русский язык научного труда одного зарубежного ученого. Но эту работу переводчик исполнил недостаточно качественно, чем и подвел Абаева в глазах издательства. Дорожа своим авторитетом и преподав урок человеку, который взялся за неподъемную работу, Василий Иванович полностью прекратил общение с этим человеком.
Абаев обладал твердыми убеждениями и вместе с тем был скромным человеком, никогда не подчеркивавшим свое превосходство. Известно, что когда человек подчеркивает свое превосходство, то этим он унижает достоинство других. Как известно, природа не дает всем людям одинаково высоких способностей. У каждого человека есть свой природный потенциал и свои возможности для его реализации. При равных способностях не у всех бывают благоприятные условия для реализации своего потенциала. О достижениях человека обычно мы судим по результатам его деятельности. Они могут быть и не так значительны. Но это вовсе не дает основания для того, чтобы упрекать человека в ущербности или отсутствии таланта, так как ограниченные социально-экономические и технологические условия могут не позволить реализовать способности человека. И кичиться своим превосходством никому не следует.
Абаев является примером предупредительности и уважения к собеседнику. Всем было известно, что Абаев обладал проницательным умом, глубокими знаниями и огромной эрудицией. Но при общении с ним собеседник не ощущал угнетающего давления со стороны ученого и мыслителя. Будучи внимательным, Абаев умел выслушать собеседника до конца, не перебивая его. Он был чуток, снисходителен и вежлив к окружающим, особенно к незнакомым людям. Свои мысли, являющиеся его интеллектуальным богатством, Абаев высказывал не с высоты своего гения, а через ненавязчивые советы умудренного жизнью человека. А так как он обладал высочайшим авторитетом, то получить от него полезный совет или замечание совсем было не обидно.
Учиться у В. И. Абаева - ч.14
Каждый народ обязан иметь своих национальных героев, и только у них может учиться глубокому национальному чувству. Гении обладают высоким профессиональным и нравственным уровнем. Во многом история народов воспринимается через творчество гениев. При таком научном, художественном и нравственном авторитете каждый творческий человек будет трудиться с повышенной ответственностью. Самим своим присутствием каждый гений влияет на современников, являясь совестью науки, литературы, культуры или всей нации. Этим он поддерживает высокий профессиональный и этический уровень творчества. Это справедливо для общества, где чувство стыда и совестливости выступает одним из регуляторов общественных отношений между людьми.
Мне представляется, что в гармоничном обществе существуют взаимные обязательства общества и талантливых представителей нации. По-моему, можно говорить о триединой цепи взаимного долженствования. Во-первых, любой народ, заботящийся о своей благополучной судьбе, должен оказывать помощь в становлении своих одаренных соотечественников. Во-вторых, одаренные люди, достигая высот профессионализма, должны направить свой талант к высоким достижениям и с честью исполнить свое предназначение. И, наконец, на заключительной стадии общество должно позаботиться о дальнейшей судьбе достижений своих великих соотечественников.
Абаев назвал Коста Хетагурова светочем осетинского народа. Мы в полной мере можем назвать светочем и самого Абаева. При жизни великого ученого и человека соотечественники стремились к нему, чтобы получить мудрое напутствие и заряд жизненной силы. Теперь, когда его нет среди нас, его научные труды и память о нем освещают нам путь в будущее. Священный долг осетинского народа состоит в том, чтобы яркий свет его идей и духовного завещания не погас в наших сердцах.
Все ли сделали соотечественники великого земляка для того, чтобы все научные труды В. И. Абаева стали достоянием читателей? Нет, сделано не все. К сожалению, издание собрания научных трудов В. И. Абаева в четырех томах, подготовленное автором в рукописи еще в начале 90-х годов, так и не завершено. Абаев дождался издания только двух первых томов. На вопрос о том, когда же выйдут остальные тома издания, Василий Иванович ответил: «Что касается меня, то все материалы я отправил в Осетию. Свою часть работы я выполнил, а остальное — уже от меня не зависит. Он также ожидал выпуска в английском переводе «Историко-этимологического словаря осетинского языка», но по каким-то причинам эта работа не была выполнена.
Использованная литература - ч.11
167. Э. П. Кругляков. «Ученые» с большой дороги». Москва. «Наука». 2002. С. 167.
168. М. М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. Москва. 1979. С.346.
169. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 332.
170. Н. Г. Гусева. Славяне и арьи. Путь богов и слов. Москва. 2002. С. 278-279.
171. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». С. 416-417.
172. В. И. Абаев. Проблемы нартовского эпоса. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 1990. С. 287.
173. Э. Б. Тайлор. Первобытная культура. Москва. Издательство политической литературы. 1989. С. 26.
174. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т.2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 551.
175. В. И, Абаев. Избранные труды; Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 1990. С. 476-477.
176. О. Н. Трубачев Василий Иванович Абаев и этимология, «Василию Ивановичу Абаеву 100 лет. Сборник статей по иранистике, общему языкознанию, евразийским культурам». Москва. «Языки русской культуры». 2000. С. 77-78.
177. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 176-186.
178. В. Абаев, В. Малиев. Если бы спросили у реки Ираф... «Василию Ивановичу Абаеву 100 лет. Сборник статей по иранистике, общему языкознанию, евразийским культурам». Москва. «Языки русской культуры». 2000. С. 231.
179 Е. А. Торчинов. Пути философии Востока и Запада: познание запредельного. Санкт-Петербург. «Азбука-классика». «Петербургское Востоковедение». 2005. С. 447-С. 449.
180. Ксения Касьянова «О русском национальном характере». Москва. Институт национальной модели экономики. 1994. С. 22.
181. М. Б. Ешич, Этничность и Этнос. «Встречи этнических культур в зеркале языка: (в сопоставительном лингвокультурном аспекте). Научный совет по истории мировой культуры». Москва. «Наука». 2002. С.54-55.
182. Конгениальность мысли. О философе Мерабе Мамардашвили. Москва. Издательская группа «Прогресс». 1999. С. 70.
Использованная литература - ч.12
183. Курт Хюбнер. Нация: от забвения к возрождению. Москва. «Канон». 2001. С.347-348.
184. И. А. Ильин Путь духовного обновления. Москва. Издательство ACT, 2003. С. 240-242.
185. Л. Карагичева. «КараКараев. Личность. Сужденияобискусстве». Москва. «Советский композитор». 1994. С. 171.
186. В. И. Абаев. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир», 1990. С. 520-521.
187. Ксения Касьянова «О русском национальном характере». Москва. Институт национальной модели экономики. 1994, С. 167.
188. Р. Г. Апресян. Добро и польза. «Этическая мысль: Научно-публицистические чтения. 1991». Москва, «Республика». 1992, С. 14-37.
189. В. И, Абаев. Избранные труды, В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 237-238.
190. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 17-18.
191. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4-х томах. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 117.
192. Встречи этнических культур в зеркале языка: (в сопоставительном лингвокультурном аспекте). Научный совет по истории мировой культуры. Москва. «Наука». 2002. С. 175.
193. В. И. Абаев. Избранные труды. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 66.
194. В. И. Абаев. Ибранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. «Ир». 1990. С. 549.
195. И. А. Ильин. Путь духовного обновления. Москва. Издательство ACT. 2003. С. 229.
196. И. П. Эккерман. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. Ереван. «Айастан». 1988. С. 517,
197. A. M. Панченко. О русской истории и культуре. Санкт-Петербург. «Азбука», 2000. С. 369-383,
198. Йога ннВольфганг Гете. « Поэзия и правда. Из моей жизни ». Москва. «Захаров». 2003. С. 450.
199. И. П. Эккерман. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. Ереван. «Айастан». 1988. С. 550.
200. В. И. Абаев. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. Владикавказ. 1990. С. 550-551.
201. В. И. Абаев. Избранные труды. В 4 т. Т. 2. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ. «Ир». 1995. С. 128-129.
202. В. М. Алпатов. Волошинов. Бахтин и лингвистика. Москва, «Языки славянских культур». 2005. С. 262.
Феномен личности Абаева - ч.16
Вдохновенный певец Кавказа Михаил Юрьевич Лермонтов писал о Коби следующее: «Нам должно было спускаться еще верст пять по обледенелым скалам и тонкому льду, чтоб достигнуть станции Коби... «Ваше благородие, — сказал, наконец, один, — ведь нынче до Коби не доедем; не прикажете ли, покамест можно своротить налево? Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли, там всегда-с — приезжающие останавливаются в непогоду....Вот мы свернули налево и кое-как, после многих хлопот, добрались до скудного приюта, состоявшего из двух саклей, сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною; оборванные хозяева приняли нас радушно. Я после узнал, что правительство им платит и кормит их с условием, чтоб они принимали путешественников, застигнутых бурею».
Направляясь в Закавказье по Военно-Грузинской дороге, путешественники не могли проехать мимо военного поста. Этот пост описан в путевых заметках кадрового русского офицера Г. С.Гордеева, побывавшего здесь в 1815 г.: «Военный пост Коби состоит из двух каменных солдатских казарм и офицерского флигеля с двумя комнатами для приезжающих. Сии строения, как и прочие по Военно-Грузинской дороге, расположены в виде четырехугольника, обнесены невысокой тонкой стеной и примыкают к небольшому осетинскому селению, называемому Алмаз, лежащему при самой подошве Крестовой горы....Сей пост заимствовал свое название от осетинского же селения Коби, которое находится насупротив оного при самом въезде в Ухашское ущелье...».
Многие путники, посещавшие Кавказ в летнее время, восхищались его неповторимой красотой, но редко кому из них пришлось испытать на себе опасность оползней и камнепадов и суровые условия зимней поры, сопровождавшиеся обильным снегопадом, бездорожьем, гололедом и смертельно опасными лавинами.
Феномен личности Абаева - ч.17
Великий русский писатель Александр Сергеевич Грибоедов (1795-1829) отразил свои впечатления от здешних мест в коротких записях, которые были собраны после его гибели и получили название «Путевые заметки». Когда в октябре 1818 г. Грибоедов направлялся из Моздока в Тифлис, то о пребывании в районе Коби он писал так: «Ужасное положение Коби — ветер, снег кругом. Вышина и пропасть. Идем все время по косогору; узкая, скользкая дорога, сбоку Терек; поминутно все падают, и все камни и снега, солнца не видать. Все вверх, часто проходим через быструю воду, верхом почти не можно, более пешком. Усталость. Никакого селения, кроме трех, четырех осетинских лачужек, еще выше и выше, наконец добираемся до Крестовой горы. Немного не доходя дотудова истоки гор уже к югу. Вид с Крестовой, крутой спуск, с лишним две версты. Встречаем персидский караван с лошадьми. От усталости падаю несколько раз. Подъем на Гуд-гору по косогору преузкому; пропасть неизмеримая сбоку. По ту сторону ее горы превысокие, внизу речка: едва можно различить на крутой уединенной горке осетинские жилья. Дорога вьется через Гуд-гору кругом; несколько верховых встречаются. Не знаю, как не падают в пропасть кибитка и наши дрожки...»
Основоположник осетинской литературы Коста Хетагуров в статье «Пути сообщения в горной полосе Кавказа» (газета «Северный Кавказ» от 18 сентября 1901 г.) обратил внимание на необходимость улучшения состояния горных дорог: «...Многочисленные туристы, скитающиеся в последнее время по Кавказу в самую лучшую пору года, на каждом шагу переполняют воздух восклицаниями, вызываемыми то прелестью чудной панорамы гор, то ужасом зияющей под ногами бездны. Интересно бы видеть этих туристов в позднюю осень и глубокую зиму в дебрях гор, тогда, несомненно, их летние восторги заменились бы ужасом предсмертной агонии. Они увидели бы тогда, как в Касарском ущелье (Военно-Осетинская дорога) с узкой, пробитой в отвесной скале тропы, покрытой сплошь льдом, срывается в бездну наполненная кукурузой арба с последней лошадью одетого в лохмотья осетина.
Учеба Вассо Абаева в тифлисской гимназии - ч.16
Сам Вассо Абаев вначале был направлен на учебу в Политехнический институт, где проучился непродолжительное время. Но его душа тянулась к гуманитарным наукам, и он стал посещать лекции в Петроградском университете, где гуманитарные дисциплины преподавали на высоком уровне.
Желание Вассо Абаева посвятить себя изучению гуманитарных наук поддержал известный осетиновед Григорий (Губади) Алексеевич Дзагуров (1888-1979), который в своем рекомендательном письме в университет отмечал, что « Абаев обратил внимание Осетинского историко-филологического общества своим докладом об ударении в осетинском языке. Из него может получиться хороший иранист и кавказовед, в чем русская наука нуждается очень сильно, особенно после смерти Миллера, Корша и Залемана». Г. Дзагуров оказался не только заботливым старшим товарищем, но и настоящим провидцем!
Григорий Дзагуров родился в селе Христиановское Северной Осетии. По окончании филологического факультета Харьковского университета он занимался научной и краеведческой работой у себя на родине. Основной целью его деятельности было собирание, изучение и издание произведений устного народного творчества. Многие записи, сделанные им при встречах с народными сказителями, послужили основой для нескольких академических изданий.
Г. А. Дзагуров был одним из организаторов Осетинского историко-филологического общества — первой научной организации на Северном Кавказе, переименованной в 1925 г. в НИИ краеведения, который впоследствии стал Северо-Осетинским институтом гуманитарных и социальных исследований. Теперь институту присвоено имя В. И. Абаева, Именно в этом Обществе Вассо Абаев в 1922 г. выступал со своим первым научным докладом «Ударение в осетинском языке»!
Молодой студент Вассо Абаев в конце 1922 г. окунулся в гущу насыщенной университетской жизни. Вот как об этом вспоминал сам В. И. Абаев: «В 20-е годы в Петрограде работало множество вольных кружков: литературных, литературоведческих, философских, кружков по различным гуманитарным и естественным наукам. Кружки возникали стихийно, снизу. Это был интеллектуальный взрыв, порожденный крушением самодержавия и надеждой на наступление царства света и свободы. Каждый мог сам создавать кружок любого профиля или участвовать в работе любого кружка, Я был тогда студентом Петроградского университета. То и дело кто-нибудь из моих коллег студентов обращался ко мне с вопросом: «Есть такой-то кружок. Хотите принять участие?» — «Хочу ». И таким образом я стал членом нескольких кружков, главным образом, философских. В этих кружках я узнал больше выдающихся людей и услышал больше свежих, оригинальных идей, чем во всю мою последующую жизнь».
Этапы становления гения, развитие одаренности - ч.21
Конечно, научное влияние Абаева, как и любого другого крупного ученого, не ограничивалось прямым общением только со своими учениками и другими учеными. Абаев был глубоко демократичен и доступен для многих людей (и не только для ученых), которые обращались к нему за советом и напутствием, как признанному научному и нравственному авторитету. В широком смысле влияние Абаева на все слои общества происходило через научные книги и статьи в журналах, газетах и энциклопедических изданиях.
Вот как писал о подобном влиянии в письме к Гете философ Гегель: «Если я всматриваюсь в то, как протекал мой духовный рост, я вижу вас всюду в него вплетенным, и мне хочется назвать себя Вашим сыном....Ваши творения, Ваш несокрушимый реализм... были сигнальными огнями на моем пути.
Видимо, только великий философ Гегель способен выражаться так тонко: он не берет на себя право назвать великого поэта своим отцом, а только сам хочет считать себя его сыном!
Не менее трогательно пишет о Гете его ученик и помощник Иоганн Эккерман в книге «Разговоры с Гете в последние годы его жизни»: «Ведь герой моей книги всегда должен оставаться на высоте. Я обязан был явить читателю кротость его взглядов, ясность и мощь его духа, все величие этого необыкновенного человека, дабы держаться правды, — а это была нешуточная задача! Мое отношение к нему носило характер своеобычный и легко ранимый. Это было отношение ученика к учителю, сына к отцу, человека, жаждущего знаний, к мудрецу, в избытке обладающему таковыми. Он ввел меня в круг своих интересов, дозволил мне делить с ним духовные и телесные наслаждения его высокого бытия».
Чаще всего о своих учителях пишут благодарные ученики, но бывают и обратные случаи. Но это встречается очень редко, поэтому интересно привести примеры высказываний учителей о своих учениках, тем более, если это касалось учеников неординарных и даже гениальных. Однажды в одной музыкальной передаче я услышал слова, принадлежащие великому австрийскому композитору Йозефу Гайдну по поводу таланта Людвига Бетховена (цитирую по памяти): «Со временем Бетховен займет место величайшего композитора Европы, и я буду гордиться правом называть себя его учителем». Давайте, вдумаемся в изящный, я бы сказал музыкальный, стиль построения фразы и в смысловую наполненность каждого слова: «я буду гордиться правом называть себя его учителем!»
Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.32
Нет, не будет этого! Бережно и заботливо будем растить мы наше дорогое деревцо, и вырастет оно тогда в могучий, крепкий ветвистый дуб и укроет нас всех под своей благодатной кроною.
Славное, счастливое настанет тогда время, утихнет вражда и злоба, возродится поруганная правда и забытая любовь.
И не будет на свете ни слез, ни вражды,
Ни безкрестных могил, ни рабов,
Ни нужды, беспросветной, мертвящей нужды,
Ни мечей, ни позорных столбов».
Публицистическое перо Василия Ивановича с годами не затупилось, оно по-прежнему оставалось острым, полемичным и приобрело новое качество, основанное на житейской Мудрости и философской глубине. Примером тому может Служить его статья «Социалистическая идея была и остается светлой и прекрасной», опубликованная в 1993 г. в газете «Человек и право» №11 (29). После первых публикаций Абаева прошло 76 лет. Прожита огромная жизнь, а чувство тревоги за судьбу страны по-прежнему присутствует в его душе. Нельзя без волнения читать эту статью об истории социализма, написанную патриотом, гражданином и умнейшим собеседником. С момента публикации статьи прошло немало лет, но она остается актуальной и для нас и для будущих поколений. Невозможно простым пересказом передать читателю глубину мысли, красоту стиля и переживания автора. Поэтому полностью приводим эту интересную статью. Академик Василий Абаев. «СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ИДЕЯ БЫЛА И ОСТАЕТСЯ СВЕТЛОЙ И ПРЕКРАСНОЙ», Газета «Человек и право», 1993 г. №11(29):
«Социалистическая идея, как мечта о справедливом и гармоническом обществе, владеет умами от глубокой древности.
Коммунистический эксперимент, жертвой которого стала значительная часть человечества в XX веке, будет оценен со временем как самая мрачная страница истории. И дело не только в бесчисленных злодеяниях, которые совершили коммунистические режимы. Их великая вина и преступление состоит еще и в том, что они надолго дискредитировали самое идею социализма. Лютый враг социализма не мог бы нанести этой идее такой предательский удар, не мог бы настолько навредить, настолько ее замарать, испоганить, как это сделал «социализм» Ленина — Троцкого — Сталина.
Справедливости ради следует сказать, что «заслуга» деформации социалистической идеи принадлежит не этой тройке, а их учителю Марксу. Именно Маркс придумал ложную антитезу: капитализм — социализм. Между тем эти две категории совершенно несопоставимы. Они находятся в разных плоскостях. Капитализм — чистая политэкономия. Социализм относится к сфере социологии и этики. Противопоставлять их друг другу так же нелепо, как, скажем, противопоставлять розу и картошку. Обе они нужные вещи. Но картошка нужна для брюха, а роза для души.
Вершинные достижения В. И. Абаева в языкознании - ч.33
