«РОССИЯ И РОССИЯНЕ: ОСОБЕННОСТИ ЦИВИЛИЗАЦИИ Материалы Международной научной конференции, посвященной 80-летию АЛТИ-АГТУ ...»

Чтобы понять столь радикальный отказ от любой внешней активности человека и перенос акцента на внутреннюю деятельность, надо понять время и обстоятельства, в которых были высказаны эти идеи, понять глубину разочарований целого поколения. Есть некоторая закономерность в истории человеческого духа, когда в эпохи жестоких социальных потрясений, смуты и безвременья его активность перенаправляется из сферы внешней во внутренние глубины. Не находя реализации своих устремлений вовне себя, разочаровавшись, дух замыкается в себе, пытаясь в своих глубинах найти какую-либо прочную основу. Кошмар первой мировой войны, разрушение старого общества с привычной системой связей, кровопролитный социальный конфликт. Не случайно Трубецкой писал о прекрасных снах, из которых не хочется возвращаться, и о страшной реальности наяву. Размышления Трубецкого и Франка – это бегство от жестокой, кошмарной действительности, которую сознание отказывается признавать реальностью, в мир умопостигаемый, где мысль человека всевластна, в предполагаемое царство истины, смысла, идеалов, надежд.

В тоже время надо понимать, что через разрушение старого общества созидалось новое. Отчаяние тех, кто утрачивал привычные устои, сопровождалось надеждами на лучшее тех, чьё существование в старом обществе было кошмаром. То, что одними воспринималось как конец цивилизации, как гибель всего, что было так привычно и дорого сердцу, других вдохновляло открывшимися бесконечными возможностями созидания. В этой буре перемен смешались миллионы личных трагедий и триумфов, поражений и побед.

З.А. Жаде

Адыгейский государственный университет

ОСОБЕННОСТИ ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ

ИДЕНТИЧНОСТИ РОССИИ

Современные реалии глобализирующегося мира порождают потребность в определенных представлениях о сути процессов, происходящих в российском обществе, потребность осмысления места и роли России в мировом процессе. Будучи многогранным цивилизационным процессом, глобализация порождает множество последствий, одним из которых является «пробуждение» различных идентичностей, характеризуется всплеском традиционных и появлением новых форм. Страны и народы представляют собой точки пересечения многих идентичностей, они одновременно включены в десятки групп идентичностей, претендующих на самостоятельность и публичность. В этой связи очень важно во всей этой совокупности распознавать цивилизационный уровень измерения идентичности.

Вопрос о том, какова цивилизационная принадлежность России, является ли она периферией Европы и одновременно форпостом европейской культуры на Востоке; частью Азии, порой стремящейся к европеизации, но за европейским фасадом скрывающей свою «восточную» сущность; самодостаточной цивилизационной общностью, уникальной или же синтезирующей черты Востока и Запада, – уже более двух веков волнует умы российских интеллектуалов [1]. Длительность этой дискуссии свидетельствует о том, что цивилизационная проблема России не имеет окончательного определения, поскольку каждое поколение будет рассматривать ее в новом аспекте, каждый исторический этап будет добавлять новые черты.

Последнее десятилетие в очередной раз актуализировало проблему цивилизационной принадлежности нашего общества. Что представляет собой в этом аспекте современная Россия? Какова ее роль и положение в мире? Какова же идентичность современной России? Как мы себя воспринимаем, и как воспринимает нас окружающий мир? Вот вопросы, которые интересуют российское общество. Распространяется мнение, что в данный исторический момент Россия оказалась в положении, когда ни на один из этих вопросов нет определенного ответа. В отечественной науке не существует единства мнений по этим проблемам: одни считают, что обновление российского общества должно осуществляться по европейским стандартам, другие активно выступают против ее вестернизации и отказа от традиционных ценностей.

Важным методологическим ориентиром для нас является идея В.И. Пантина о том, что Россия – это особая цивилизация, отличающаяся как от западноевропейской или североамериканской цивилизаций, так и от цивилизаций Востока. «Российская цивилизация в силу ее особого положения между цивилизациями Запада и Востока во многом характеризуется собственными специфическими закономерностями развития» [2].

В современном мире цивилизационная идентичность приобретает все большее значение в сравнении с другими уровнями ее анализа. Этот вопрос возникает тогда, когда появляется необходимость осмысления места своего общества и страны в цивилизационном многообразии мира, то есть в глобальном позиционировании.

Представляется, что в основу исследования цивилизационной идентичности, как бы тавтологично это не звучало, должна быть положена цивилизационная парадигма как инструмент анализа особенностей российского общества в целом. При этом под цивилизацией следует понимать межэтнические мегаобщества, более протяженные в пространстве и во времени, чем национальные государства; они не являются статичными образованиями, а представляют собой динамические общности, эволюционизирующие на основе межкультурного взаимодействия и обмена народов.

Исходя из сложившегося к настоящему времени понимания цивилизации, цивилизационную идентичность можно концептуально определить как категорию социально-политической теории, обозначающую отождествление индивида, группы индивидов, народа и т.д. с их местом, ролью, системой связей и отношений в определенной цивилизации. В ее основании лежит сформировавшаяся крупная межэтническая мегаобщность людей, длительно проживающих в одном регионе, основанная на единстве исторической коллективной судьбы разных народов, взаимосвязанных близкими культурными ценностями, нормами и идеалами.

Таким образом, цивилизационная идентичность может быть определена как самоотождествление индивидов, групп, этносов, конфессий на основе определенной социокультурной общности. Эта социально-философская проблема преемственности формообразующих факторов, определяющих цивилизационные особенности общества, имеет особую значимость, поскольку касается определения идентичности не только российского общества, но и других обществ.

Особенности цивилизационной идентичности России связанны с ее огромной территорией, на которой проживает множество народов, этносов, и, главное, с ее промежуточным, переходным положением между Западом и Востоком, между Европой и Азией. Чрезвычайно важным для понимания специфики идентичности России является то обстоятельство, что в ней органично сосуществуют элементы и западной, и восточной цивилизаций. Это обусловливает, с одной стороны, сложность и незавершенность процесса формирования единой идентичности России, а с другой – дает возможность россиянам понимать культуру и мировоззрение народов, как Запада, так и Востока.

Сложившийся кризис общероссийской идентичности – это, прежде всего, конфликт с новыми реалиями, повлекший за собой процесс отказа от прежних социальных ролей, национальных самоопределений, идеологических образов. Все это актуализирует проблему воссоздания целостности общероссийского «мы» с учетом его цивилизационных особенностей. Представления о цивилизационной принадлежности и соответствующие образы идентичности влияют на формирование ориентации, связанной с восприятием места и роли России в современном мире.

Список литературы

1. Загладин Н.В. Национально-цивилизационная идентичность России: история и современность // Поиск национально-цивилизационной идентичности и концепт «особого пути» в российском массовом сознании в контексте модернизации / Отв. ред. В.В. Лапкин, В.И. Пантин. М., 2004. С. 15.
2. Пантин В.И. Циклы и волны социального развития: Цивилизационная динамика и процессы модернизации. М., 2004. С. 109.

О.И. Клюенков

Архангельский государственный технический университет

АКТУАЛЕН ЛИ МАРКСИЗМ СЕГОДНЯ?

Вопрос об актуальности марксизма должен учитывать, существование той социальной действительности, которая выступила причиной его появления и дальнейшего развития (капитализм). Вопрос об актуальности марксизма вызван к жизни не очередной возможностью его реанимации, а реальным историческим процессом развития капиталистической миро-системы (термин социологии И. Валлерстайна). Марксистский метод надо не улучшать, а применять. Анализ социальной действительности эпохи капитализма и сопряженный с ним анализ идеологии доказывает правоту марксизма.

Неолиберальная теория в лице Ф. Фукуямы утверждает, что капиталистическая экономика ещё не исчерпала своих возможностей. В дальнейших выводах Фукуямы мы видим только апологию (но не критику) существующей системы. Это происходит из-за того, что Фукуяма принимает «живучесть» капитализма, вызванную очередным кризисом, за доказательства вечности, неизменности и правильности такой системы. Марксизм, вооруженный диалектикой, видит здесь причину краха капитализма, так как это показатель его противоречивости. Но марксизм не претендует на то, что открыл некие вневременные истины. Он, наоборот, показывает временность всякой деятельности и действительности. Марксизм доказывает историчность любой социальной системы.

Лукач утверждает, что марксизм не отвлечен по отношению к своему предмету, а непосредственно совпадает с ним. В настоящее время метод марксизма – материалистическая диалектика некоторыми рассматривается как устаревший. Но, тем не менее, применительно к капитализму она предпринимает блестящий анализ его противоречий. Марксистская диалектика утверждает, что социальная действительность и развитие этой социальной действительности поддаются изучению, поскольку она выступает продуктом деятельности людей.

Капитализм как способ производства и вырастающая из него социальная структура общества – противоречивая совокупность, противоречивая развивающаяся целостность. Доказательством служат недостатки этого строя, столь явно бросающиеся в глаза не только в нашей стране, но и во всем мире. Марксизм в современный период должен быть не просто учением, не абстрактной теорией и не цепочкой догматических положений. Марксизм это, прежде всего, деятельность, основа этой деятельности – марксистский метод, диалектика. Такая деятельность - не просто анализ действительности, а разрушение идеологических представлений об этой действительности.

Эта действительность выступает как очеловеченная действительность – социальная действительность. На мой взгляд, идеология потому и является идеологией, что она представляет социальную действительность не как результат чувственной деятельности людей, практики, а как некую вечную и неизменную реальность, которая отражается в сознании людей, либо ими просто созерцается.

Диалектика Гегеля, являясь продолжением развития предшествующей философии, доказывает следующее – объект не разорван с субъектом. Объект является продуктом деятельности субъекта (Маркс уточняет, что не духовной, как в немецкой классической философии, а чувственно-материальной деятельности). Диалектика носит в марксизме материалистический характер. Субъект, осуществляющий материальную деятельность (создание предметного мира), исходит из определенных, не зависящих от него предпосылок. Предпосылка подобной деятельности – телесная организация индивидов. Дальнейший шаг – производство необходимых жизненный средств (предметов), который обусловлен организацией их телесности. Это было блестяще показано Марксом и Энгельсом в их совместной работе – «Немецкая идеология».

Социальная действительность, являясь продуктом деятельности людей, иногда отражается ими в фантастической, искаженной форме (нужно вспомнить критику товарного фетишизма, предпринятую Марксом в «Капитале»). Я считаю, что в этом случае марксизм является социально-критической теорией (выступающей, прежде всего, критикой идеологии буржуазного общества). Необходимо обратить внимание на подзаголовок «Капитала», который носит название критики классической политэкономии.

Непосредственная предпосылка изменения социальной действительности – ее правильное понимание. Это достигается с помощью нейтрализации и избавления от идеологии как формы ложного сознания. Человек пребывает в наивной уверенности, что социальный мир, в котором он живет, предстает его сознанию таким, какой он есть на самом деле. Причина этого - в идеологии. Но идеология не образуется сама собой, а всегда вырастает из единого и конкретного процесса материально-производственной деятельности.

Марксизм не продуцирует идеологию, он продуцирует знание в форме критики – самопознания общества. В этом заключается бескомпромиссность марксизма. Маркс сам заявляет об этом в «Тезисах о Фейербахе», когда ставит вопрос о предметной истинности мышления (критического мышления). Это вопрос схоластического характера, поскольку истинность мышления подтверждается в практике (именно в практике, а не на практике), т. е. обнаружением того, что соответствует этому мышлению в самой действительности. Это вопрос о том совпадает ли предмет мысли с самой мыслью о нем. Тогда марксизм обнаруживает действительную мощь своего критического мышления.

Основанием такого утверждения является следующее: неизменная актуальность марксизма, который никак не «умирает», а подтверждается всем ходом истории. В этом случае он действительно затрагивает своей критикой что-то важное в этом мире.

О.И. Клюенков

Архангельский государственный технический университет

К ВОПРОСУ О ПОНИМАНИИ

СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА В МАРКСИЗМЕ

Правильное понимание марксизма требует выполнения двух условий: 1. тщательный анализ марксистских текстов; 2. знание той теоретической ситуации, в которой возникает марксистская философия. Маркс использует язык гегелевской философии, но не философию Гегеля. По словам Энгельса, у Гегеля существует противоречие между системой и методом, а именно между идеализмом и диалектикой. Следовательно, язык гегелевской философии существует в марксизме потому, что диалектика, является методом марксизма. Но использование диалектики не представляет противоречия, поскольку применяя ее для деконструкции предшествующего материализма, Маркс избегает как противоречия между системой и методом, так и их совпадения. Материализм Маркса (и это никогда не стоит выпускать из виду) есть материалистическая диалектика. Тем самым он показывает нечто большее: материализм не является системой, а есть лишь реальное выражение действительной жизни, а диалектика не есть метод противоположный предмету изучения, но является моментом их совпадения. Стало быть, невозможно не согласиться с мнением Г. Лукача о том, что марксизм понимает мышление и бытие не как совпадение, взаимное отображение или соответствие, а моменты реального и единого исторического процесса. Марксизм не есть знание, отвлеченное от действительности, но это такое знание, которое позволяет изменить отношение к действительности и изменить ее саму, поскольку он – необходимое следствие такой действительности.

Маркс вынужден использовать язык гегелевской философии, так как в наличии он не имел более адекватного языка. Поэтому употребление Марксом категории сущность есть вынужденный шаг, но Маркс наполняет эту категорию совершенно иным значением. У Гегеля, как и у Фейербаха, сущность человека является абстракцией, которая присуща индивидам. Гегель устанавливает соответствие сущности явлению, путем понимания того, что это выражение одного момента – момента духовной деятельности (познания). Фейербах, наоборот, считает человека природным (материальным существом), соответственно существом, способным к чувственной деятельности. Но чувственность понимается Фейербахом созерцательно, а не как предметная деятельность. Поэтому у него, как и у Гегеля, сущность субстанциальна, не присутствует в мире в качестве продукта определенных, не зависящих от человека процессов.

Но такие процессы – не проявление состояний природы. Последняя, по мнению Маркса, предстает как очеловеченная природа. Нет разделения между природой и обществом. Это проявление единого исторического процесса. Природа присутствует в предметной деятельности человека, она выступает его неорганическим телом. Поэтому она очеловечена, предстает как его реальность, поскольку человек обладает такой же предметной действительностью (телесность). Реальность всегда есть только как человеческая реальность, бытие всегда только как осознанное бытие, непосредственно данное человеку (общество). Мы наблюдаем единство как исторический процесс. Но это единство не есть единое, как социальное движение, (не он вбирает в себя все предшествующие ступени), а существует как диалектическое единство, единство всех моментов (единство всех предшествующих ступеней, их взаимообусловленность и взаимозависимость). Сущность человека, в этом случае, предстает как складывание моментов такого единства.

У Гегеля сущность есть уже сложившееся состояние, предстает как сложившийся продукт. Маркс в отличии от Фейербаха полагает, что сущность человека есть продукт общественных отношений. Сущность как продукт не субстанциальна, а является лишь выражением определенных производственных отношений. Сущность – не вечный и неизменный продукт, а результат активной, предметной деятельности. Такой продукт появляется в результате отношения человеческой телесности ко всей окружающей его природе. По мнению Маркса, человек застает определенные природные состояния, как от него независящие, как уже сложившиеся. Отличие человека от всех остальных животных происходит не благодаря материальному производству. Специфически организованная человеческая телесность и обусловленные ею отношения к тем предметам природы, которые человек застает, как существующие независимо от его телесности, вынуждает нас производить определенные средства для воспроизводства такой телесности. Следовательно, сущность есть выражение, складывание единого процесса развития. Сущность - специфически организованная предметная деятельность, но сама она не может быть ничем иным, как исторически организованной предметной деятельностью. Сущность исторична, так как исторична любая человеческая деятельность, она не предстает как неизменный и застывший продукт. Подтверждением служит действительный, усложняющийся процесс человеческой истории, а этому мы всегда можем найти эмпирические доказательства. В любой момент истории, в любую историческую эпоху мы застаем не человека вообще, не абстракцию, а реального, конкретного человека, человека определенной эпохи. Сущность предстает категорией, с помощью которой мы должны фиксировать именно такое положение вещей.

С.Н. Ковшилова

Дагестанский государственный университет, филиал в г. Кизляре

ОСОБЕННОСТИ РОССИЙСКОГО НАРОДА

(ОТЕЧЕСТВЕННАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ).

Понятия «ментальность» и «менталитет» в современной отечественной науке появились и стали исследоваться относительно недавно. Проблема ментальности в последнее время неоднократно обсуждалась и анализировалась специалистами разного профиля. Представителям многих наук стала актуальна тема ментальности, и каждая наука по-своему именует её основную единицу.

Методологически четко и ясно «ментальность и менталитет» не разведены и не определены, что во многом связано с имплицитностью мироощущений, шаблонов и стереотипов мышления, осознанными и неосознанными психологическими установками, верованиями, ценностными ориентациями, стабильными общечеловеческими культурными архетипами и символами коллективного бессознательного, инвариантными структурами национального характера и другими явлениями, определяемыми этими понятиями [1].

Проблема отечественной ментальности является сложной, многоплановой. Будучи недостаточно разработанной, прежде всего, в методологическом и теоретическом аспектах, она требует комплексного исследования и совместных скоординированных усилий специалистов различных гуманитарных наук. Трудности изучения и анализа этой проблемы связаны, во-первых, со сложностью самого объекта исследования и не разработанностью адекватных методов его изучения. Во-вторых, развитие ментальности обусловлено традициями, культурой, социальными структурами, институтами и всей средой обитания людей. И изменение даже некоторых существенных условий и факторов неизбежно приводит к изменению ментальности человека или различных социальных групп [2].

Мы знаем, что ментальность - это система образов, которые лежат в основе человеческих представлений о мире и о своем месте в этом мире и, следовательно, определяют поступки и поведение людей, т. е. ментальность — это своеобразное миропонимание, присущее этнической общности в ту или иную эпоху. Ментальность как индивидуальное прочтение жизненного опыта личности является огромным полем познания духовного мира личности и российского народа в целом.

Менталитет российского народа – это, конечно же, глубинный уровень коллективного и индивиду­ального сознания, включающий и бессознательную совокупность предрасположенностей людей действовать, мыслить и воспринимать мир определенным образом. Менталитет формируется в ходе длительного исторического развития народа и определяет нацио­нальный характер, национальную модель экономического и социального поведения, является общим умственным инструментари­ем данного народа и общества [3].

Ряд отечественных ученых рассматривают менталитет как глубинную субстанцию сознания и подсознания, которая проявляется в постановке и решении «ментальных» вопросов, таких как добро и зло, жизнь и смерть, личность и общество. Российскому менталитету присущи:

1. тяготение к коллективизму, к взаимопомощи, к опоре на общину, к милосердию;
2. склонность к аскетизму, религиозные традиции;
3. противоречие между долгим терпением, послушанием и кратковременными приступами бурного протеста, бунта, жестокости, насилия;
4. вера в великую миссию российского народа, поиск абсолютно­го добра, справедливости и смысла жизни, свободолюбие и правдолюбие;
5. эмоциональность, непредсказуемость поведения, непрактичность, направлен­ность на будущее;
6. созерцательность, мечтательность, идеализм мышления.

Тысячелетнее совместное проживание многих народов России сформировало у них как общие, так и особенные специфические черты их душевной и духовной жизни: общие социокультурные и отличные, национальные ментальные структуры, функции, поля и механизмы, которые играют амбивалентную роль в истории России и в жизни ее различных народов. В настоящее время отечественная ментальность понимается как совокупность осознанных и неосознанных психологических установок и предрасположенностей индивида или различных социальных групп действовать, мыслить, чувствовать, воспринимать и сознавать мир определенным образом.

За последние годы возникли национально-культурные ассоциации в России, возрождаются некоторые народные традиции, искусство и ремёсла. Восстанавливаются связи с соотечественниками за рубежом, в общественную жизнь возвращаются религия и церковь, некоторые древние обряды и ритуалы. На уровне федеральных органов власти рождаются важные законы, указы, постановления и программы по защите прав и интересов этнических меньшинств.

Но вместе с этими процессами у многих российс­ких народов произошла консолидация интеллигенции и политиков вокруг идеи национализма, предполагающей в ряде случаев не только достижение предпочтительного статуса для представителей одних народов за счёт других, но и установку на неограниченный суверенитет и отторжение федерализма. В условиях социально-экономического кризиса, ослабления общегосударственных структур и отсутствия традиций общегражданской демократии произошло обострение межнациональных отношений [4].

В ряде регионов России имели место открытые насильственные конфликты, приведшие к человеческим жертвам, возникновению потоков беженцев, к крупным материальным потерям. Медленно осуществляются меры по улучшению жизни и сохранению культуры малочисленных народов, по защите прав и удовлетворению запросов этнических меньшинств, не имеющих территориальных автономий.

Одним из важнейших механизмов управления сферой межнациональных отношений в таком крупном государстве, как Российская Федерация, является распространение полных и достоверных знаний о культуре, обычаях и традициях населяющих ее народов. Эти знания помогают преодолевать негативные этнические стереотипы, обога­щают духовный мир россиян, формируют установки на межнациональное согласие и сотрудничество, личностные контакты и культурное взаимодействие. Для того чтобы понять особенности современного положения российских народов, нужно быть знакомым с их происхождением и историей. В связи с этим очень важно учитывать, что большинство народов России сложилось в результате смешения в ходе длительного исторического развития, сложных этнических и миграционных процессов. Между этническими общностями трудно провести жесткие культурные, а тем более административно-территориальные границы.

В заключение хочу подчеркнуть, что для россиянина понятие ментальности тесно связано с понятиями пат­риотизма, любви к Родине, с ответствен­ностью и неравнодушным отношением к судьбе Отчизны. На протяжении тысяче­летней истории страны большинство людей, проживающих в ней, гордились принадлежностью к России и ее истокам, корням, отдавая свои знания и талант на благо Отечества, а в годы суровых испы­таний, не задумываясь, отдавали свои жизни за Родину.

Список литературы

1. Александров А.Д. Творческая сущность человека // Человек в зеркале наук. – СПб., 1993. – С. 69.
2. Барулин В.С. Российский человек в XX веке. Потери и обретение себя. – СПб., 2000. – С. 96.
3. Столяренко Л.Д. Антропология. – М., Ростов –на Дону, 2008. – С.99.
4. Тишков В.А. Концептуальная эволюция по прикладной и неотложной этнологии. – М.. 1996. – С. 6.

М.И. Козлов

Архангельский государственный технический университет

СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ В СИСТЕМЕ ТРАДИЦИОННЫХ ЦЕННОСТЕЙ РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

1. Социальная справедливость в нашей трактовке является одной из важнейших социально-философских категорий, раскрывающих внутренние законы развития общества как системы, истоки формирования его отдельных институтов. Именно поэтому используется категория «социаль­ная справедливость», а не «справедливость». Последнее с мень­шей четкостью отражает предельно широкий объем и содержание наиболее сущест­венного признака определяемого явления. Данной категорией обозначается фактическое положение дел в обществе, отображаемое в общественном сознании с точки зрения его соответствия представлениям людей о должном социальном порядке, обеспечивающем свободное развитие, достойный уровень и качество жизни всех граждан.

2. Российская цивилизация представляет собой собирательный образ с учетом того, что в процессе исторического развития Рос­сия реально включала в себя, помимо основного и коренного русского народа, многие другие народы и народности. Первые века своего существования она развивалась как русская цивилизация, обозначаемая терминами Русь, Русская земля, Киевская Русь, Московская Русь и др. С XVI века русское государство стало называться Россий­ским царством, а с 1721 по 1917 гг. - Российской империей. После Великой Октябрьской социалистической революции Россия была переименована в Российскую Советскую Федеративную Социалисти­ческую Республику (РСФСР) и 30 декабря 1922 года вошла в состав СССР. С 1992 г., после разрушения СССР, она снова стала именоваться Россией, Российской Федерацией. Но ее стержнем и этнокультурной основой остается русская цивилизация с её традиционными ценностями.

3. Объектом философской рефлексии категория «социальная справедливость» стала в XIX веке, когда в острых дискуссиях между представителями разных направлений шел поиск универсальной мировоззренческой основы, способной консолидировать российское общество. Но еще в древнерусском обществе широко использовались слова, которые впоследствии вошли в содержание понятия «справедливость». Эти слова объединялись общеславянской корневой морфемой «-прав-»: праведный, правило, правильный, правда [1]. Представления о неизбежном торжестве правды с незапамятных времен были стержнем русского устного народного творчества, наряду с другими нравственными ценностями входили в содержание языческих славянских верований. Поэтому православное христианство попало в Древней Руси на благодатную почву, упрочив древнее мировоззрение русского народа, придав ему более утонченный и возвышенный характер. «Нравственное ядро прежних верований, - пишет О.А. Платонов, органически слилось с христианством, ибо во многом было созвучно ему … На Руси православное христианство стало добротолюбием, вобрав в себя все прежние народные взгляды на добро и зло и оптимистическую веру в добро [2]. С точки зрения христианина быть правым это значит оказаться справа от Христа на Страшном Суде. «Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» [3].

4. Православие учило правде-справедливости как правильности, соответствию образцу, устремленность к которому всех русских людей сохраняла общество как единое целое. Следование заповедям Бога и исполнение долга пред его помазанником – царём, олицетворяющим Родину, «помогало за внешней привлекательностью явления различать его другой полюс – общее благо, не отождествляя его с природными и социальными благами» [4]. Православное мировосприятие помогало угнетённым и эксплуатируемым людям сохранять свою человеческую сущность, давая им надежду на лучшую жизнь и стремление жить по законам правды и справедливости, как необходимое условие для духовно-нравственного развития личности. Вместе с тем, отражая интересы господствующих классов, русское православие в дореволюционный период призывало к консервации существующего несправедливого общественного строя, ссылаясь на греховную природу человека как неустранимый источник социальных бед, на невозможность человека своими собственными силами установить социальную справедливость.

5. Под влиянием исторических обстоятельств, связанных с ускоренной капитализацией России, традиционные православные представления о социальной справедливости как божественном явлении, отражающем извечную мудрость бога, корректировались в направлении осознания реальных проблем общественного бытия - бедности, бесправия, алчности и других социальных пороков, порождаемых новым общественным укладом, основным законом и сущностью которого является получение прибыли. Так, православный богослов П.Я. Светлов, во многом отошедший от ортодоксального православия, критиковал капитализм за порождение ярко бьющегося в глаза всем зла - «чрезвычайного развития бедности и нищеты параллельно с богатством и роскошью» [5]. Приобретение средств к жизни, указывал он, должно осуществляться «путем дружной совместной деятельности, основанной на взаимном уважении, доверии и любви, а не зверскою борьбою, основанною на хитрости, обмане и насилии, вражде» [5].

6. Во второй половине XIX века выразителем назревшей объективной потребности обновления российского общества выступило народничество, которое также как и православие не могло смириться с насаждением капиталистического строя, основанного на господстве денежного мешка. У наиболее мыслящей части интеллигенции того времени, отмечал Н.А. Бердяев, сформировалась духовная потребность в поиске и обосновании «целостного общественно-философского мировоззрения, основанного на освободительных общественных устремлениях, на демократических инстинктах, требованиях справедливости, во что бы то ни стало» [6]. Народников отличало стремление к идеалу социально справедливого общества, соответствующего вековым чаяниям русского народа. Они потому и «шли в народ», чтобы уплатить ему свой долг, искупить свою вину за его страдания от неправды в российском государстве.

7. И в данном контексте прослеживается их органическая связь с русским православием. «Интеллигенция, - писал известный православный деятель русского зарубежья Н.И.Зернов, - исповедовала христианство… без Христа. <…> Интеллигенция презирала Церковь, потому что государство поработило ее и заставило замолчать. Орден интеллигенции взял на себя христианскую пророческую миссию, пытаясь пробудить страну, призывая русских людей самих строить свою жизнь в соответствии с общественной справедливостью, гармонией и миром. Интеллигенция … боролась против самодержавия под лозунгами … атеизма и коммунизма, но за ними скрывались священные символы Русского Православия, с его благой вестью и преображением мира» [7]. Теоретики русского революционного народничества А.И. Герцен, Н.П. Огарев, Н.Г. Чернышевский, М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и П.Л. Лавров стремились не только обличить пороки существующего в России несправедливого самодержавного строя и идущего ему на смену не менее несправедливого капитализма, но и дали теоретическое обоснование русского идеала справедливого общества – социализма, базирующегося на принципе: «Каждому по его заслугам, каждому по его достоинству» [8].

8. В XX веке своего рода диалектическим синтезом православной и народнической моделей социальной справедливости стала советская система жизнеустройства, поскольку, отрицая их, она вобрала в себя многие присущие им черты, воспроизвела их на новом витке исторической спирали. Западные и либеральные отечественные обществоведы всячески принижают достижения советского периода российской истории, определяя его как «тоталитарный», «антигуманный», «безбожный»… Нам же представляется целесообразным подчеркнуть не политический, а идеократический способ государственного объединения русского народа (а также всех других народов Древней Руси – России – Советского Союза), в основе которого, как убеждает историческая практика, лежит национально-мессианская идея, направленная как «вовне», так и «вовнутрь». Мы разделяем точку зрения Н. Бердяева, А. Зиновьева, Г. Зюганова, С. Кара-Мурзы, В. Кожинова, И. Фроянова и многих других авторов о том, что коммунизм, советская власть, близки духу, характеру русского и других народов России. С мировоззренчески-идеологической точки зрения советская общественная система выступала хранителем русской духовной традиции, «фундаментальными ценностями которой являются соборность (коллективизм), державность (государственная самодостаточность) и стремление к воплощению «небесных» идеалов справедливости и братства в земной действительности» [9].

9. Советский социализм, несмотря на все его недостатки и промахи, явил собой пока непревзойденный способ коллективистского бытия, соответствующего русской национальной традиции. «Впервые в мировой истории, - подчеркивают А.П. Андреев и А.Н. Селиванов, - наша традиция сыграла качественно новую роль в генезисе и развитии социального мирового направления в эволюции человечества, альтернативным и успешно конкурирующим с тем проектом, который был задан западной традицией» [10]. Именно выдвижение на передний план традиционных ценностей предопределило исход революции 1917 года. И до тех пор, пока правящая Коммунистическая партия следовала этим ценностям, она обеспечивала себе поддержку широких народных масс, делала их непосредственным участником процесса обновления российского общества. Идея социальной справедливости вкупе с другими важнейшими ценностями советского общества, наполняла общественное бытие и жизнь личности смыслом, обращалась к лучшим её сторонам, резко повышала уровень общественной солидарности и активности.

10. Советская модель социальной справедливости также включала в себя представления о ней и участие в ее реализации многомиллионной массы верующих граждан СССР, идеологов русской православной церкви того времени, которые идеалом справедливых общественных отношений объявляли отношения, исключающие праздность, паразитирование на чужом труде «как несовместимые с христианским представлением о справедливом образе жизни» [11]. И весьма примечательно, что митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (сегодня он – Патриарх Московский и всея Руси) в выступлении на XI Всемирном русском народном соборе (март 2007) подчеркнул, что реформаторы 90-х не учли специфики национальных ценностей, культурный код нашего народа, заквашенный на религиозной традиции, вследствие чего «Россия вышла из справедливого общества» [12]. Тем самым впервые в постсоветское время священник такого ранга дал позитивную оценку советской модели социальной справедливости, которая исключала, по его мнению, кричащий контраст между роскошью одних и нищетой других благодаря «могучей социальной системе». Митрополит Кирилл даже помянул добром Моральный кодекс строителей коммунизма, принятый по существу на основе христианских заповедей. А Октябрьскую революцию оценил как реакцию на нарушение принципа социальной справедливости, подчеркнув, что из истории надо делать выводы. В принятом XI ВРНС «Соборном слове» говорится: «Проблему бедности следует решать конкретными политико-экономическими средствами с учетом краеугольных ценностей, присущих нашей национальной традиции. Наш народ, сохранивший от предков высокую нравственную чуткость, продолжает считать законными и справедливыми трудовые доходы, а не «легкие» и уж тем более не криминальные деньги. Россия никогда не поклонялась золотому тельцу, помня, что «не в силе Бог, а в правде» [13].

11. Благодаря завоеваниям советского социализма социальная справедливость как базовая ценность и как принцип деятельности так глубоко укоренилась в сознании нашего народа, что люди, привыкшие жить в справедливом обществе, где доминируют принципы «человек человеку друг», «раньше думай о Родине, а потом о себе», «береги честь смолоду» и др., не соглашаются мириться со строем, основанным на либеральных ценностях, провозглашающих: «каждый сам за себя», «деньги не пахнут», «бери от жизни все». Накануне президентских выборов 2008 г. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) опубликовал данные о том, какой социально-экономический и политический курс, с точки зрения россиян, следует проводить следующему президенту страны. Каждый второй респондент (52%) считает, что новый президент страны должен быть скорее «левым» политиком - сторонником социальной справедливости, заботящимся обо всех ущемлённых слоях населения [14].

12. Следовательно, меры по восстановлению социальной справедливости должны быть адекватны ожиданиям граждан России, их традиционным представлениям о должном социальном порядке, обеспечивающем гуманность общественных отношений, достойный уровень и качество жизни людей, возможности для самореализации. Наше общество дорого заплатило за отказ от социализма, ключевой идеей которого является идея социальной справедливости. Для утверждения социальной справедливости в России в контексте русской традиции объективно необходим иной путь развития – «путь упора не на капитал, а на социальность, не на узкий индивидуализм, а на коллективность, на приоритет общих ценностей и служение общему делу с большой идеей и цeлью» [15]. Такой путь, предусматривающий в качестве первоочередных шагов в достойное будущее национализацию крупной собственности и восстановление института народовластия по типу советов народных депутатов, позволит России вновь выйти в мировые лидеры, стать первопроходцем на пути к новому качеству общественных отношений, т.е. к социализму – обществу социальной справедливости XXI века.

Список литературы

1. Печерская Н.В. Метаморфозы справедливости: историко – этимологический анализ понятия справедливость в русской культуре // Полис, 2001. - № 2. - С. 132-146.
2. Платонов О. Русская цивилизация. - М.: Роман-газета, 1995. - С. 21-23.
3. Евангелие от Матфея 25: 34.
4. Кондратова Г.А. Человеческое измерение истории. Монография. - Архангельск, 2007. - С. 192.
5. Светлов П.Я. Идея Царства Божия в ее значении для христианского миросозерцания (Богословско-апологетическое исследование). - Сергиев Посад, 1904. - С. 160 -161.
6. Бердяев Н.А. Философская истина и интеллигентская правда // Интеллигенция. Власть. Народ. - М.: Наука, 1992. - С. 128.
7. Зернов Н.И. Русское религиозное возрождение ХХ века / пер. с англ. 2-е изд., исправл. - Париж, 1991. - С. 42 - 43.
8. Лавров П.Л. Философия и социология. Т. 2. Избр. произв.: В 2 т. - М.: Мысль, 1965. - С. 657.
9. Зюганов Г.А. О России и русских. - М.: Молодая гвардия, 2004. - С.24.
10. Андреев А.П., Селиванов А.И. Русская традиция. - М.: Алгоритм, 2004. - С. 59-60.
11. Журнал Московской патриархии. 1968. - № 9. - С. 73.
12. Достояние нынешних богатых не заработано, а присвоено. – Правда, 13.03.2007.
13. Соборное слово XI Всемирного Русского Народного Собора. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.glazev.ru
14. Пресс выпуск ВЦИОМ № 758. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://wciom.ru/novosti/
15. Семенов В.С. Уроки XX века и путь в XXI век (Социально-философский анализ и прогноз). - М.: ИФ РАН, 2000. - С. 370.

В.А. Колосов

Архангельский государственный технический университет

КРИЗИС ЗАПАДНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Начало XXI века четко продемонстрировало кризис западной цивилизации. Не сбывается прогноз американского философа Ф. Фукуямы об универсализации западной либеральной модели демократии и конце истории, провозглашенный им в 1989 году.

Последние события, связанные с мировым финансовым кризисом, показывают, что несмотря на разрушение СССР и европейской системы социализма, сегодняшнему фактически однополярному миру во главе с США нанесен серьезный удар по его претензиям диктовать одну историю, в которой утверждается только одна идеология «современного западного либерализма» [1], как это заявлял Фукуяма.

Наиболее мыслящие писатели, теоретики западного мира ещё и до Фукуямы и после него считали и считают, что страны с рыночной экономикой и, прежде всего, США не могут служить примером для всех стран.

Например, известный французский писатель Ален Боске в 1988 году в письме «Обращение к тем, кто не утратил душу. Письмо человека с Запада советским друзьям» писал: «Вам необходимо быть очень бдительными, дабы не угодить в наши передряги и наши наваждения. Ведь Запад вовсе не олицетворяет успех, достойный подражания. Наша цивилизация непрестанно порождает – привычка идет от Америки – всё новые искусственные потребности, которые через месяц-другой превращаются в естественные. Как и американцы, мы тяготеем к формуле «быть – значит иметь». Граждане разных западных стран начинают чувствовать себя усреднённо одинаковыми и взаимозависимыми. Нас подстерегает неграмотность, забвение истории и механизация умов. Перспектива для нашей молодежи – материальная удача, которая ничего не решает, или наркотики, или самозаключение в какой-нибудь сумасшедшей секте, или безразличие ко всему на свете.

Ещё и поэтому можно утверждать, что Вы – наша надежда. Мы желаем Вам оказаться достойными этого призвания и не воспроизводить социальные стандарты. Демократия западного образца – один из наименее скверных режимов, но капиталистические методы привели её к растлению. От имени Европы мы полагаемся на вас…» [2].

К сожалению, это предостережение было проигнорировано или сознательно не замечено руководством страны. И теперь мы имеем то, что имеем. А именно был взят курс на то, чтобы иметь, а не быть, на развитие экономики по западному образцу.

А между тем сам автор книги «Иметь или быть» известный американский философ Э. Фромм показал, к чему приводит стремление только «иметь». Он отмечал, что если вначале, в связи с развитием промышленного производства, создалось впечатление, что мы находимся на пути к неограниченному потреблению, а это принесет всем безграничное счастье, то сейчас пришло осознание, что эти надежды не оправдались. «Неограниченное удовлетворение всех желаний не способствует благоденствию, оно не может быть путём к счастью», вместо того, чтобы быть хозяевами собственных жизней, мы стали винтиками бюрократической машины и нами манипулируют правительство, индустрия и средства массовой информации, «экономический прогресс коснулся лишь ограниченного числа богатых наций, пропасть между богатыми и бедными нациями всё более увеличивается. Сам технический прогресс создал опасность для окружающей среды и угрозу ядерной войны, каждая из которых в отдельности – или обе вместе способны уничтожить всю цивилизацию и, возможно, вообще жизнь на Земле» [3].

Ведущие глобалисты мира: Морис Стронг, профессор Денис Медоуз, Я.Тинберген ещё в первой половине 90-х годов прошлого века утверждали, что буржуазная экономическая система, основанная на рыночной экономике, исчерпала себя и она является главной угрозой обществу, так как стала неуправляемой, принесла огромный вред природе, а поэтому надо изменить её.

Выход из создавшегося положения ими видится один – это создание общества с регулируемой экономикой, которое они называют экологическим или гуманистическим социализмом [4].

Даже бывший вице-президент США Альберт Гор в своей книге «Земля на чаше весов. Экология и человеческий дух», вышедшей в нашей стране в 1993 году, также пришёл к выводу, что «современная индустриальная цивилизация (он имеет в виду прежде всего США – В.К.) в её нынешнем виде пришла в катастрофическое столкновение с экологической системой планеты» [5].

Не случайно в этом плане попытки развитых западных стран и Японии как-то модернизировать свою экономику, уйдя от её стихийного характера, путем использования контрактной экономики.

В этом случае предприятия в этих странах заключают контракты, в которых намечены, какая продукция будет производиться, её количество и цена. Государство же подстраховывает их от неожиданностей, выполняя функции регулирующего органа.

Но эти попытки «штопания» своего хозяйственного механизма всё же не меняют сути современной западной цивилизации.

Мировой финансовый кризис, разразившийся в настоящее время, ещё раз подводит к выводу, что западная модель общества, основанная на рыночной экономике, должна быть заменена на качественно другую.

Известный экономист И. Братищев пишет, что собственно рыночные отношения (Д-Т-Д) приобрели сейчас в странах «нового» империализма паразитическую форму движения капитала (Д – Д), что «действительному капиталу, как стоимости, приносящей прибавочную стоимость прежде всего в сфере материального производства и услуг, стал противостоять его двойник, представленный в ценных бумагах. Такой капитал не создает доход и прибыль, а лишь участвует в перераспределении дохода…, он становится представителем суррогатной и ещё более паразитической экономики, в которой наряду с реальными творениями и деньгами в оборот включаются их виртуальные заменители» [6].

За счет этих виртуальных заменителей и живут прежде всего США, производя около 20 процентов мирового ВВП, а потребляя почти в два раза больше.

Он же отмечает, что по расчетам видного экономиста М. Хазина, совокупные долги США сейчас составляют 50 трлн. долл. и увеличиваются на 5 трлн. долл. ежегодно. А это (5 трлн. долл.) – половина реального ВВП США или 35 - 40 процентов декларируемого официально. Сам же ВВП США более 70 процентов состоит из услуг, а поэтому реальных средств под обеспечение долгов нет и не будет.

Всё это говорит об окончательном порабощении промышленного капитала финансовым, о растущем паразитизме современного империализма, когда так называемые страны «золотого миллиарда», доминирующую роль в которых играют США, фактически грабят страны остального мира, диктуют свою волю, пытаются навязать свои порядки.

Налицо, таким образом, ярко выраженное противоречие между «золотым миллиардом», объявившем себя цивилизационным, и всем остальным миром, который рассматривается этим «золотым миллиардом» как нецивилизационный.

Но противоречие, как известно, разрешается. В интересах же большинства населения Земли, чтобы оно разрешилось в его пользу. А для этого необходимы соответствующая воля и конкретные совместные действия всех прогрессивных сил.

Список литературы

1. Фукуяма Френсис. Конец истории // Вопросы философии. 1990. - № 3. - С. 144.
2. Московские новости. – 18 сентября 1988.
3. Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990.- С. 9-10.
4. Федотов А.П. Эпоха глобальной экологической катастрофы (тезисы). М., 1995.
5. Гор Эл. Земля на чаше весов. Экология и человеческий дух. М., 1993. – С. 293.
6. Братищев И.М. Современный мировой финансовый коллапс- следсвие глобальных противоречий «нового» империализма // Политическое просвещение. – 2008. - № 6 (47). – С. 122.

В.А. Колосов

Архангельский государственный технический университет

П. А. СОРОКИН О СОЦИОЛОГИИ Н.И. БУХАРИНА

(К 120-ЛЕТИЮ П. А. СОРОКИНА)

В 1921 году вышло первое издание книги Н.И. Бухарина «Теория исторического материализма», имевшей ещё подзаголовок «Популярный учебник марксистской социологии».

Это фактически была первая обстоятельная учебная книга по марксистской теории общества. Несмотря на некоторые ошибки, прежде всего механистического характера, написанная доступно и ярко, она все двадцатые годы пользовалась большой популярностью у учащихся. Одним из первых откликнулся на её выход Питирим Александрович Сорокин.

В целом он положительно оценил работу Н.И. Бухарина, отметив, что «после работ Г.В. Плеханова, данная работа одна из удачных книг на русском языке, дающих систематическое построение марксистской социологии самими марксистами» [1].

В этом плане он выделил наиболее характерные её черты: грамотность, умелую компановку материала по главам, интересную трактовку ряда вопросов, которые ранее были слабо рассмотрены марксистами, согласованность большинства положений с духом марксизма.

Все это говорит о том, что сам П.А. Сорокин был хорошо знаком с марксистским учением. Видимо, здесь сказалось и то обстоятельство, что одним из его учителей был сам Максим Максимович Ковалевский, который был лично знаком с К. Марксом и называл его «дорогим учителем», «духовным вождём XIX века, «великим апостолом новейшей философии».

Особенно понравились П.А.Сорокину главы книги Н.И.Бухарина, повествующие о равновесии общества с природой и элементов внутри общества и о нарушении и восстановлении равновесия в обществе.

В то же время П.А.Сорокин выделяет и анализирует положения этой работы, которые, с его точки зрения, являются недостатками.

Прежде всего, это утверждение Н. Бухарина о классовости общественной науки, что нет «чистой» общественной науки, а она может быть либо пролетарской, либо буржуазной.

Если под наукой, считает П. Сорокин, понимать истинные положения, тогда следует говорить не о пролетарской и буржуазной общественных науках, а о «верованиях», «суевериях», «мнимонаучных суррогатах» в них.

П. Сорокин верно подчеркивает, что в общественных науках есть положения общезначимые, например, «Наполеон выиграл битву под Ватерлоо», «с ростом дефицитного голода в стране кривая смертности поднимается, а производительность труда падает».

По мнению П. Сорокина, «чистая общественная наука» не только возможна, но она дана» [2].

Под «чистой общественной наукой» он понимает, как и в естественных науках, соответствие её положений действительности. Но ведь от ценностного подхода, в том числе и классового, общественная наука не может быть абсолютно свободной и совершенно «чистой».

Но П.Сорокин, конечно, прав, когда возражал Н. Бухарину, что пролетарская наука всегда выше буржуазной, и отмечал, что сам К.Маркс неоднократно ошибался, и что в ошибках признавался и Ф.Энгельс.

П. Сорокин считает, что у Н.Бухарина «не вполне удачное определение закона, характеризуемое как «необходимая, постоянно и повсеместно наблюдаемая связь явлений», ибо «слово «необходимая» - от метафизики. В опыте нам «необходимости» не дано. Научнее было бы перевести её в плоскость категории «вероятности». … Категория необходимости ведёт к фатализму…» [3].

Здесь следует заметить, что закон как связь необходимая, означает, что для его действия, необходимы соответствующие условия. Так, например, для действия закона Архимеда необходимы жидкость и любое погруженное в неё тело.

П. Сорокин замечает, что «Н. Бухарин … знать ничего не хочет о повторениях в истории … Если бы, - подчеркивает он, - никаких повторений в истории не было …, то нужно было бы проститься с возможностью формулировки законов общественной жизни …» [4].

Н.Бухарин, отмечается автором рецензии, «правильно рассматривая общественные явления как «результаты скрещивания индивидуальных воль, чувств, действий», «неправильно утверждает дальше, что общественные явления … идут вразрез с этой волей». … Для удаления противоречия автор должен был бы, - справедливо подчеркивает П. Сорокин, - добавить «с волей многих индивидов данного общества» [5].

В то же время нельзя согласиться с П. Сорокиным, что употребление понятий «воля» и «чувство» - это «психологизм и идеализм чистейшей воды».

Из изложения Н.Бухарина, пишет П. Сорокин, вытекает, что принципы «всё изменяется» и «всё стоит в связи со всем» - это специфические черты диалектического метода. П. Сорокин отмечает, что это общие принципы науки.

П. Сорокин критикует Н.Бухарина за подход к историческому процессу, когда этот процесс выступает «подобием какого-то плац-парада, где общества переходят смирненько из одной стадии в другую, пока не придут к вечной пристани коммунистического рая, приуготовленного им автором и долженствующего наступить «неизбежно». Такие концепции, - справедливо подчёркивает П. Сорокин,- приходится признать метафизическими» [6].

П. Сорокин возражает Н.Бухарину за сведение им социальной связи к трудовой. Он показывает, что связи между людьми могут быть и «нетрудовыми».

Он выступает против абсолютизации роли производительных сил в обществе.

Н.Бухарин в рецензируемой книге писал, что «духовная жизнь общества есть функция производительных сил» [7].

Производительные же силы с позиций механистического подхода в 20-е годы прошлого века сводились к технике, то есть человек исключался из них. А только включение человека в производительные силы делает это понятие не чисто техническим, а социологическим.

Производственные отношения также трактовались Н. Бухариным механистически. «Под производственными отношениями, - писал он, - я разумею трудовую координацию людей (рассматриваемых как живые машины) в пространстве и времени» [8].

Но сам П. Сорокин при характеристике общественного развития приходит к плюрализму, подменяя причинную связь функциональной зависимостью.

Он подчеркивает, например, важную роль демографического фактора в истории. П. Сорокин считает, что Н.Бухарин это отрицает.

По мнению Н.Бухарина, расовые признаки легко меняются с изменением условий жизни. Биологи и антропологи, пишет П. Сорокин, «улыбнутся в ответ на такую смелость».

В заключение рецензии П. Сорокин затрагивает проблему классов в изложении Н.Бухарина. Но поскольку последний в её изложении примыкает к взглядам С.И. Солнцева, критику которых он дал во II томе «Системы социологии», то останавливаться на ней, пишет П. Сорокин, не будем, а только отметим, что Н.Бухарин кроме классового расслоения не отрицает и других форм социального расслоения.

Подводя итог, П. Сорокин ещё раз подчеркивает, что «по сравнению с обычными трудами русских марксистов-коммунистов по затронутым вопросам, книга гр. Бухарина гораздо грамотнее, интереснее и научнее» [9].

Список литературы

1. Сорокин П.А. Рецензия на книгу Н.И.Бухарина «Теория исторического материализма». Популярный учебник марксистской социологии // П.А.Сорокин. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М., 1994. – С.396.
2. Там же. – С.397.
3. Там же. – С. 398.
4. Там же. – С. 399.
5. Там же. – С. 398.
6. Там же. – С. 399.
7. Бухарин Н.И. Теория исторического материализма». Популярный учебник марксистской социологии. – М., 1922. – С. 62.
8. Вестник Социалистической академии. - 1923. - № 3. – С. 9.
9. Сорокин П.А. Указ. соч. – С. 403.

Г.А. Кондратова

Поморский государственный университет им. М.В.Ломоносова

РОССИЙСКАЯ И ЕВРОПЕЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ:

ОПЫТ СРАВНИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА МЕНТАЛЬНОСТИ.

Проблема соотношения Российской и Европейской цивилизаций связана с проблемой самоидентификации народов. В отечественной культуре эта проблема решалась на каждом периоде развития национальной государственности. В XI веке м. Илларион, отвечая на вопрос, кто мы и куда идём, назвал русский народ новым, призванным жить по благодати. В начале XVI века старец Филофей возложил на московское государство и его создателей историческую миссию хранителя христианства в его византийско-русском варианте. В XIX веке Н.Я.Данилевский среди четырёх видов деятельности, характеризующих культурно-исторический тип народа, поставил на первое место религиозную деятельность, «объемлющую собой отношения человека к Богу…, составляющую живую основу всей нравственной деятельности человека» [1]. Развивая эту мысль, А.С. Панарин подчёркивает, что человек есть культурное существо, строящее своё поведение «не по бихевиористской схеме (стимул-реакция), а на основе непрекращающихся герменевтических процедур…на основе предварительной смысловой схемы» [2]. Краткий исторический экскурс показывает, что в отечественной философской мысли идея о решающей роли менталитета в специфике исторического развития каждого народа является основополагающим постулатом, в то время как в европейской философии она стала оформляться лишь в XX веке. Однако остаётся вопрос, что из себя представляет ядро самого менталитета, или по К.Юнгу – социокультурного архетипа,

Мы предлагаем следующее решение этой проблемы. Прежде всего, обратим внимание на сам термин «архетип», в котором корень «архе» означает древний, но в то же время, в зеркальном чтении, то есть справа налево, он читается как «хра» - хранящий (отсюда логика выводит на слово «храм» и придаёт ему тот же смысл). Тем самым архетип – это есть не только древнее, но главное – то, что, сохраняясь в сознании человека, сохраняет его самого. Таким архетипом стал образ иной реальности, получившей в истории народов различные определения-символы: Дао, Брама, Ра, Хаос, порождающий Космос, Яхве, Триипостасный Бог, Аллах. Специфика формирования символов обусловлена природным ландшафтом, сыгравшим роль своеобразного кристалла, через который человек стремился постичь непостижимое. Этот образ стал той онтологической точкой опоры, от которой протянулась ариаднова нить системы базовых ценностей и фундаментального настроя, составивших квинтэссенцию традиционных культур. Подобно пуповине, она связывала человека с трансцендентностью и способствовала тем самым его духовному укоренению, то есть сохранению его бытия.

Несмотря на то, что и российская, и европейская цивилизации складывались изначально на одной христианской основе, они имеют существенные отличия и специфический исторический путь. Это, на наш взгляд, объясняется различным пониманием догмата троичности. Закреплённый Вселенскими Соборами, он означает, что Дух Святой исходит только от первой ипостаси Отца при условии воссоединения со второй ипостасью – Сыном. Западная церковь исказила этот постулат, признав за Христом такую же способность. За отказом стоит не только религиозный раскол, речь идёт о нарушении триипостасного принципа мироустройства, в соответствии с которым первая ипостась, говоря философским и научным языком, неразложимая на части трансцендентность, Абсолют, Дух, импликативно-логическая целостность и т.д., своей наличностью порождает собственный противоположный полюс – объективно-субъективную системную реальность (мироздание, Вселенную). Эти два полюса как два аттрактора обуславливают и направляют, подобно двум электрическим зарядам, системную динамику: первая стадия связана с материализацией, т.е. социоприродным воплощением социокультурного архетипа, вторая стадия – с вызреванием и рождением нового архетипа, обеспечивающего историческое бытие общества в изменяющейся геополитической среде. Именно на второй стадии происходит духовное становление, требующее чрезвычайных усилий от человека (вспомним тяжкий путь Христа после крещения).

Россия, в отличие от Западной цивилизации, всегда находилась в чрезвычайных условиях, так как развивалась на стыке трёх мировых культур, со стороны которых испытывала постоянный натиск. Поэтому главным содержанием её истории было сохранение способности народа к единству, наиболее прочной формой которого была монархическая государственность. Однако, как показывает опыт мировой истории, сама по себе монархия недостаточна для обеспечения исторического бытия народа. Особенность Российской цивилизации заключается в том, что русский народ оказывался способным не только совершенствовать монархию на каждом периоде своего развития, но и трансформироваться в XX веке в новые формы советской цивилизации, сохранив под ними традиционный социокультурный генотип. Именно этот процесс постоянно возобновляемого и завершаемого духовного укоренения, духовного ответа на вызов иных культур и составляет главное содержание мучительной русской истории. Она сравнима с путём Христа на Голгофу: выработав в глубине веков базовые формы единства, русский народ учился жить по принципу общего блага, наполняя монархическую форму животворящей любовью к Родине. Как только очередное поколение забывало исторические уроки (татарщину, Смуты, войны) и теряло духовные основы жизни, общество оказывалось на краю бездны небытия.

В это же время Европейская цивилизация, во-первых, находилась в благоприятных для эмпирического развития геополитических условиях и не испытывала столь мощного, как Россия, вызова со стороны других культур. От западного человека не требовалось столь же мощных духовных усилий по сохранению своего бытия. Этот фактор, а также мировоззренческое наследие Рима способствовали искажению триипостасного принципа. Западный человек решил, что духовный потенциал, полученный от Бога-Отца, не обязательно использовать только на духовное восхождение для соединения с ним. Можно направить свои усилия и на познание мира с тем, чтобы использовать его для создания более комфортных условий земной жизни. Постепенно уподобляясь сыну, отрекающемуся от своего отца, он приучался жить по принципу только личного интереса. Чтобы как-то совместить противоречивые интересы индивидуумов и упорядочить их систему взаимодействий ему пришлось воспользоваться правовым опытом Рима и создавать всё новые социокультурные формы единства. Поэтому прав был А.С.Чаадаев, отметивший их богатое разнообразие в европейской цивилизации, но в то же время и неправ, считая это признаком более высокого уровня исторического развития Европы по сравнению с Россией, так бедной, по его мнению, формами. На наш взгляд, само разнообразие социальных форм и институтов свидетельствует об ослаблении внутренних, духовных связей между людьми, что компенсируется с помощью дополнительных внешних установлений. Таким образом, история Европейской цивилизации по своему содержанию есть путь постоянно продолжающегося социоприродного укоренения, осуществляемого за счёт отказа от духовного восхождения, она противоположна истории России.

Результаты искажения триипостасного принципа зримо проявились к XX веку в глобальных противоречиях, порождённых западным человеком. В этих условиях опыт сохранения исторического бытия, накопленный русским народом и сформулированный в «русской идее», приобретает первостепенное значение. Остаётся вопрос, сможем ли мы применить его.

Список литературы

1. Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. – М.: Эксмо, 2003. С.454.
2. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. – М.: Алгоритм, 2002. С. 7.

С.В. Лебедев

Высшая школа народных искусств, г. Санкт-Петербург

«МЕСТОРАЗВИТИЕ» РУССКОГО ЭТНОСА

Для каждого этноса громадную роль играет территория, на которой он родился как этнос. Для обозначения территории – колыбели этноса, русские философы и геополитики, составившие школу евразийцев, ввели удачный, хотя и почти не переводимый на иностранные языки, термин «месторазвитие». Итак, что же представляет собой русская география и особенно колыбель России?

Россия является самой большой страной в мире по территории. При этом следует подчеркнуть особо, что Россия всегда являлась самой континентальной страной мира. Если западная Европа является полуостровом на западе Евразии, то в нашей стране довольно много земель, расположенных в центральной России за тысячу километров от ближайшего берега. Кстати, большая часть морских побережий России приходится на берег Северного Ледовитого океана. К Балтийскому и Черному морям Россия пробилась лишь в XVIII веке.

Граница между Европой и исторической Россией с большой точностью соответствует изотерме января. Восточнее ее январская температура отрицательная, зима холодная и снежная, а западнее – температура плюсовая, зима теплая, слякотная и туманная. Январь в целом в Европе теплее, чем в России, примерно на 10 С.

Мы живем в самой холодной стране мира. Среднегодовая температура в России минус 5,5°С. В Финляндии + 1,5°С. Есть еще такое понятие, как суровость климата - это разность летней и зимней температур, да и разность ночной и дневной. Тут мы тоже вне конкуренции. Годовой перепад температуры даже в центральной России — 50 градусов, а не около 20, как в Европе. Суровый климат Руси позволяет заниматься сельскохозяйственными работами только 4-5 месяцев в году, в то время как в Европе сельскохозяйственный сезон длится не менее 8 месяцев.

Из 100 самых холодных городов мира 85 находятся в России (еще 10 – в Канаде, 5-на Аляске в США). Интересно, что скандинавские города в эту холодную сотню не попали.

Французский географ Э. Реклю еще в XIX веке ввел представление об «эффективной» территории (территории, пригодной для жизни), которая находится ниже 2000 метров над уровнем моря, со среднегодовой температурой не ниже минус 2°С. И лишь треть нашей земли - эффективная. Оленьих пастбищ в нашей стране (19% площади) существенно больше, чем пригодных для сельского хозяйства земель (13%), а нашей пашни (около 100 млн. га) едва хватает для самообеспечивания России хлебом. В 1938 году лишь 6, 5 % территории СССР занимала посевная площадь. Еще 10 % территории России занимают болота. По эффективности территории, согласно Э. Реклю, Россия уступает Бразилии, США, Австралии, Китаю.

В других северных странах положение значительно лучше. Например, климат обитаемой, индустриально развитой части Канады примерно соответствует климату Ростовской области и Краснодарского края, но он более влажный. Этой обитаемой части вполне достаточно для населения Канады - примерно 32 млн. человек. Севернее 52 параллели (это широта Киева) в Канаде проживает лишь 1 % населения, причем преобладают в нем индейцы и эскимосы. Остальная территория используется только для добычи сырья вахтовым методом и туризма.

Если в прибрежных районах Европы разница абсолютных когда-либо отмеченных максимумов и минимумов температур около 40°, то в остальной Западной Европе (за Одером и Дунаем) - до 50°, в Финляндии, Прибалтике, Польше, Словакии и европейских странах СНГ до 60°. А в России до Урала - свыше 70°, в Сибири от 80 до 90°, в Верхоянске более 100°.

Энергозатраты на обеспечение нормальной жизнедеятельности человека зависят от климата и пространства. По этой причине русским надо затратить в 3 раза больше энергии, чем европейцу, для поддержания нормального существования. В ряде сибирских городов (Чите, Улан-Удэ) зимой в среднем холоднее, чем на прибрежных научных станциях Антарктиды.

Русские изначально были земледельческим народом, и именно это и помогло им заселить такие обширные пространства. Но необходимо учитывать, что период, подходящий для сева и уборки урожая, является весьма кратким. Под Новгородом и Петербургом он длится с середины мая до сентября, то есть 4 месяца. Под Москвой в центральной России он длится 5 месяцев. В степных районах, которые отвоевали у кочевников и освоили только в XVII – XVIII веках, сельскохозяйственный сезон длится уже около полугода, но ведь при всех черноземных почвах здесь часты засухи, наступают зыбучие пески. Для сравнения, в западной Европе этот период длится 8-10 месяцев. Если взять в Россию «в целом», то цикл сельскохозяйственных работ в России занимает 125-130 дней, из которых примерно 30 дней занимал сенокос, и лишь примерно 100 дней – все остальные виды работ. Интенсивность труда и трудозатрат за единицу времени в России вдвое выше, чем в Европе. Русский земледелец должен был заботится об утеплении своего жилья и скота.

А ведь в России достаточно часто бывали неблагоприятные природные условия. Голодные годы, вызванные самыми разными причинами, были достаточно частыми. Не надо думать, что голод был в России только в давние времена. К сожалению, массовый голод, приведший к гибели миллионы людей, поражал Россию и в ХХ веке. Так, массовый голод был в 1901-03 гг, 1911, 1921-22, 1932-33, 1946-47 гг.

Еще одной исторической особенностью России было то, что центральная область страны, в которой на протяжении веков проживала основная часть русского этноса, была крайне бедна полезными ископаемыми. Это в наше время на Россию приходиться треть ископаемых богатств мира, но ведь почти все источники полезных ископаемых расположены далеко от центра страны. Восточно-Европейская равнина, на которой и сложился русский этнос, могла предложить нашим предкам только дерево, глину, кожу, шерсть, лен, пеньку, смолу. Вплоть до петровской эпохи России не хватало даже железа, которое приходилось импортировать. Причина, по которой русские строители часто делали церкви, дома и речные суда без единого гвоздя, именно дороговизной металла и объяснялась. Показательно, что в Древней Руси очень редко чеканили свою монету, поскольку не хватало также и благородных металлов. Только при расширении территории государства и расселения русских Россия перестала испытывать недостаток сырья. Впрочем, и поныне себестоимость добычи минеральных ресурсов в России крайне высока, поскольку добывать сырье нередко приходиться в тайге, тундре, и даже в вечной мерзлоте, а потом надо транспортировать это сырье за тысячи километров на переработку. Так сырьевое богатство русских недр нейтрализуется дороговизной добычи и переработки сырья.

Однако все же такой обширной страной Россию русские сделали лишь после многовековой борьбы. Месторазвитие русского этноса – довольно небольшая полоса лесостепи среднего Поднепровья. Не случайно эти земли стали называться Малой Русью. Это действительно была малой родиной всей Руси. Но в ходе многовекового процесса расселения по Восточно-европейской равнине, а затем и по просторам Евразии этническая территория русских многократно увеличилась.

Даль, ширь и простор – вот такие слова, практически не переводимые на иностранные языки, всегда вызывают у русского человека вид необозримой равнины, являющейся самой характерной чертой российского пейзажа. Русским словом «пространство» передается не то же самое, что есть в немецком «Raum» или во французском «espace». Европейские обозначения пространства подразумевают четко фиксированное пространство в трех измерениях. Русское пространство имеет, если можно так выразиться, N измерений. Пространство лишь немного передается тем, что с поверхностной этимологической точки зрения означает «простирающееся».

Конечно, в России можно найти, пожалуй, все природные зоны, кроме тропических джунглей, но именно вид слегка всхолмленной равнины с изумрудами лугов, березовыми рощами и синеющим на горизонте лесом является самым родным, самым русским для любого русского человека. Интересно, что русские дети, живущие в черноморских субтропиках или в Заполярье, никогда не бывавшие в средней России, когда их просят нарисовать что-нибудь связанное с Россией, рисуют пейзажи с березками. В исследованиях, проводившихся сектором этнической экологии Института этнографии АН СССР в 1987-89 гг. по изучению психологической адаптации русских старожилов в Закавказье, было установлено, что, несмотря на то, что русские живут здесь, в кавказских природных условиях, уже свыше 150 лет, на протяжении уже 5-6 поколений, у них остается бессознательное психологическое предпочтение природных ландшафтов средней России [1]. Похоже, этот неброский, чисто русский пейзаж, у русских людей присутствует даже на подсознательном уровне.

Список литературы

1. Лурье С. В. Историческая этнология. М, 2004. - С. 158

М. А. Маслин

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

«ВЕХИ»: К СТОЛЕТИЮ ОПУБЛИКОВАНИЯ