БИККИНИН Ирек Анасович

БЛИННИКОВ Сергей Анатольевич

ПУДОВОЧКИН Юрий Евгеньевич

ОБЕСПЕЧЕНИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ И НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА: сравнительно-правовые и уголовно-правовые аспекты

Ростов-на-Дону, 2004

ББК 67.408

Б 60

Рецензенты:

доктор юридических наук, профессор Зырянов В.Н.

кандидат юридических наук, доцент Сорокин И.О.

Б 60 Биккинин И. А., Блинников С. А., Пудовочкин Ю. Е. Обеспечение территориальной целостности и неприкосновенности Российского государства: сравнительно-правовые и уголовно-правовые аспекты. Монография. – Ростов-на-Дону: Ростовский юридический институт Российской правовой академии Минюста России, 2004. – 216 с.

В монографии авторы, опираясь на обширный эмпирический и нормативный материал, предприняли впервые в отечественной уголовно-правовой науке попытку сравнительно-правового и догматического анализа проблемы обеспечения единства и целостности территории государства.

Монография адресована широкому кругу практических и научных работников, преподавателей и аспирантов, а также студентов юридических вузов и факультетов.

ББК 67.408

© РЮИ РПА МЮ РФ

© Биккинин И.А., Блинников С.А., Пудовочкин Ю.Е.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение...................................................................................................................

Глава I. Теоретические и сравнительно-правовые аспекты изучения проблем уголовно-правового обеспечения территориальной целостности и неприкосновенности Российского государства............................................

§ 1. Территориальная целостность и неприкосновенность государства как объект уголовно-правовой охраны.......................................................

§ 2. Эволюция отечественного уголовного законодательства об обеспечении территориальной целостности и неприкосновенности государства...................................................................................................

§ 3. Эволюция международно-правовых норм о защите территориальной целостности и неприкосновенности государств.....

§ 4. Охрана территориальной целостности и неприкосновенности государства по законодательству зарубежных стран...........................

Глава II. Ответственность за нарушение территориальной целостности и неприкосновенности государства по современному Российскому законодательству...................................................................................................

§ 1. Ответственность за приобретение территории путем угрозы силой или ее применения...............................................................................

§ 2. Ответственность за нарушение неприкосновенности государственных границ..............................................................................

§ 3. Ответственность за сепаратизм, инспирирование и поддержку сепаратистских движений..........................................................................

Заключение.............................................................................................................

Библиография........................................................................................................

Приложения............................................................................................................

ВВЕДЕНИЕ

Сложившаяся в России на рубеже веков социально-политическая ситуация характеризуется традиционной для всякого общества переходного периода нестабильностью и напряженностью, что проявляется и в динамичной трансформации положения Российского государства на международной арене, и в продолжающемся реформировании политической и экономической систем общества, и в изменении устоявшихся показателей уровня жизни. Положение в государстве осложняется резкой активизацией криминогенных факторов, их системным воздействием на сферу общественных отношений, приводящим к увеличению уровня и темпов роста преступности, изменению ее структурно-криминологических характеристик и утяжелению социальных последствий.

Однако, несмотря на сложную международную обстановку и трудности внутреннего характера, Россия в силу значительного экономического, научно-технического и военного потенциала, уникального стратегического положения на Евразийском континенте объективно продолжает играть важную роль в мировых процессах, остается сильной мировой державой.

Как отмечается в Послании Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию на 2003 год, «Весь наш исторический опыт свидетельствует: такая страна, как Россия, может жить и развиваться в существующих границах, только если она является сильной державой. Во все периоды ослабления страны – политического или экономического – перед Россией всегда и неотвратимо вставала угроза распада».^[1]

Несмотря на предпринимаемые шаги, распад государства все еще продолжает оставаться реальной угрозой национальной безопасности России. Он стимулируется сегодня, как минимум двумя факторами. С одной стороны, - это нерешенность всех вопросов федеративного устройства России, обостряющаяся наличием полярных политических позиций в вопросах соотношения этнической и территориальной компонент государственности, диктатом двух агрессивных тенденций: национал-унитаризма и национал-сепаратизма.^[2] С другой стороны – это глобализация преступности, характеризующаяся проникновением ее во все поры общества и институты государственной власти, приводящая к дестабилизации глобальной системы управления и возникновению реальной грозы существования государства.

Совокупное действие этих факторов заметно усиливает действие каждого их них в отдельности. Эти факторы тесно связаны и взаимно пересекается, поскольку, с одной стороны, преступность (особенно экономическая и политическая) способствует активизации сепаратистских настроений, а с другой стороны, сепаратизм зачастую приобретает формы конкретных преступлений против государственной или общественной безопасности.

Сегодня становится очевидным, что разрушительное действие сепаратизма и преступности, как факторов, преимущественно, внутригосударственного порядка, дополняется агрессивной, а порой, просто «преступной» политикой отдельных государств, инспирирующих или стимулирующих действие дестабилизирующих факторов в других странах. По словам А. Н. Харитонова, «на политической карте мира появились государства, которые с полным основанием можно назвать государствами криминального типа».^[3]

Все это вместе взятое образует комплекс внутриполитических и внешнеполитических факторов, создающих реальную угрозу преступного разрушения государства. Как справедливо отмечает Ю. В. Голик, «формы этой угрозы могут быть разными: распад государства на более мелкие государственные или псевдогосударственные образования, введение внешнего управления и утрата государством своего суверенитета, аннексия территории или ее части другими более мощными или более «наглыми» государствами и т. д. общим является одно: государство как суверенное образование прекращает свое существование».^[4]

В силу сказанного становится очевидным, что сохранение государственной целостности и единства РФ, обеспечение ее передовых позиций в международном сообществе, прогрессивное развитие демократии и прав человека настоятельно требуют преодоления сепаратистских тенденций, противодействия преступности и адекватного внешнеполитического курса. Указанная задача представляется весьма сложной. Оценивая ее, Президент РФ указал, что «на всем протяжении нашей истории Россия и ее граждане совершали и совершают поистине исторический подвиг. Подвиг во имя целостности страны, во имя мира в ней и стабильной жизни. Удержание государства на обширном пространстве, сохранение уникального сообщества народов при сильных позициях страны в мире – это не только огромный труд. Это еще и огромные жертвы, лишения нашего народа».^[5]

Решение задачи обеспечения единства и целостности Российского государства предполагает, в первую очередь, охрану его территориальной неприкосновенности. Принцип территориальной целостности и неприкосновенности государства считается сегодня одним из основных принципов международного права, соблюдение которого является гарантией международного мира, безопасности и государственного суверенитета. Он закреплен в целом ряде международных правовых актов и деклараций, а потому в соответствии со ст. 15 Конституции России выступает в качестве правовой основы формирования и реализации ее внутренней и внешней политики. Преломление указанного принципа во внутреннем законодательстве сопровождается созданием ряда конкретизирующих правовых предписаний, к числу которых относятся и положения Уголовного Кодекса России, направленные на охрану территориальной неприкосновенности и целостности государств.

Уголовно-правовые проблемы обеспечения территориальной целостности и неприкосновенности Российского государства, несмотря на их очевидную социальную значимость, к сожалению, не получили адекватного решения в уголовно-правовой науке, в России не было поведено ни одного комплексного исследования, посвященного данной проблеме. Тем не менее, объективная потребность в научном анализе становления, эволюции, современного состояния и возможных перспектив развития уголовно-правовых предписаний, охраняющих неприкосновенность и целостность государственной территории, существует, что актуализирует и объясняет выбор темы настоящего исследования, делает его социально оправданным.

Степень научной разработки проблемы, к сожалению, нельзя признать достаточной. Как был отмечено, отечественная наука к настоящему времени не рассматривала уголовно-правовые аспекты обеспечения территориальной целостности и неприкосновенности государства в качестве самостоятельного объекта исследования. Нам не известно ни одной монографии, диссертации или научной статьи, где бы был проведен их комплексный теоретический анализ.

Однако отдельные сегменты обозначенной темы, безусловно, получили освещение на страницах юридической печати. Так, проблемы конструирования и квалификации преступлений против мира и безопасности человечества, и в частности, агрессии, были в центре внимания Д. Донского, И. И. Карпеца, Ю. А. Решетова, П. С. Ромашкина, А. Н. Трайнина и др. Вопросам противодействия преступлениям против государственной власти, и в частности, мятежу и призывам к действиям против строя, были посвящены работы С. В. Дьякова, А. А. Игнатьева, В. С. Клягина и др. Изучение уголовно-правовых средств обеспечения неприкосновенности Государственной границы проводилось В. И. Земцовым, Н. М.Ивановым и В. П. Овчинниковой, П. Ф. Тельновым и др.

Указанные работы содержат богатый в познавательном отношении материал. Они сыграли заметную роль в процессе реформирования российского уголовного законодательства, моделируя ряд предложений по его совершенствованию. Однако, в них, во-первых, отсутствует понимание территориальной неприкосновенности и целостности государства как самостоятельного объекта, требующего всесторонней охраны, во-вторых, не создана целостная концепция уголовно-правового обеспечения неприкосновенности государственной территории; в-третьих, отсутствует сравнительно-правовой анализ российского и зарубежного законодательства. Кроме того, указанные работы были выполнены на основе ранее действовавшего уголовного и международного законодательства, в иных внутри- и внешне- социально-политических условиях; а потому содержащиеся в них рекомендации могут быть восприняты современной законодательной и правоприменительной практикой лишь частично.

Восполняя имеющийся пробел в научном осмыслении проблем уголовно-правового обеспечения территориальной целостности и неприкосновенности Российского государства, мы стремились: обосновать ценность неприкосновенности и целостности государственной территории в качестве объекта уголовно-правовой охраны; определить систему уголовно-правовых норм о защите территориальной неприкосновенности и целостности государства, исходя из содержания соответствующего международно-правового принципа; проследить эволюцию нормативных предписаний относительно защиты неприкосновенности и целостности территории государства в отечественном уголовном законодательстве и в международном праве; охарактеризовать систему норм о защите неприкосновенности и целостности государственной территории по законодательству зарубежных стран; дать толкование действующего российского законодательства об ответственности за агрессию, призывы к агрессии, мятеж, организационную и призывную деятельность, направленную к совершению мятежа, незаконное пересечение и изменение Государственной границы; разработать предложения по усовершенствованию отечественного законодательства в части регламентации ответственности за преступления против территориальной неприкосновенности и целостности.

Считаем, что нам удалось достичь определенных результатов. Представленная работа может служить теоретическим обоснованием концепции уголовно-правовой охраны территориальной целостности и неприкосновенности Российского государства, поскольку в ней через призму учения об объекте преступления раскрыто содержание одного из основных принципов современного международного права; определен круг уголовно-правовых норм, направленных на его охрану; проведен компаративный анализ данной группы правовых предписаний; определено соответствие российского уголовного законодательства мировым стандартам и социальным потребностям в части обеспечения неприкосновенности государственной территории; решены вопросы уголовно-правовой квалификации соответствующих преступлений; намечены ориентиры совершенствования российского уголовного законодательства.

Работа может быть полезна представителям властных (как законотворческих, так и правоприменительных) структур, а также ученым, аспирантам и студентам юридического профиля.

Глава I.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ И НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

§ 1. Территориальная целостность и неприкосновенность государства как объект уголовно-правовой охраны

Россия является одной из крупнейших стран мира с многовековой историей и богатыми культурными традициями. Несмотря на сложную международную обстановку и трудности внутреннего характера, она в силу значительного экономического, научно-технического и военного потенциала, уникального стратегического положения на Евразийском континенте объективно продолжает играть важную роль в мировых процессах. При этом, как отмечает С. Н. Бабурин, «Русская цивилизация предполагает гармоничное сочетание двух элементов: духовного (культурного) и земного (территориального, пространственного). Первый предполагает, прежде всего, русский язык, русскую культуру, второй – Русскую землю, ту территорию, которую в течение столетий осваивали и защищали русские люди, ту государственную общность, что сложилась на этой территории».^[6]

Территория Российской Федерации, наряду с такими понятиями, как «государственная власть» и «народ», образует формулу существования государства, один из основных его признаков. «Без территории немыслимо существование государства. Как жизнь человека невозможна без тела, так и полноценная жизнь государства неосуществима вне территории».^[7] Государство предполагает территорию как часть государственной организации, необходимое, естественное условие его существования, материальную предпосылку/основу жизни организованного в государство общества.^[8]

Понятие территории государства относится к области международного и конституционного права, и достаточно глубоко разработано отечественной наукой.^[9] Не углубляясь в анализ существующих теорий понимания территории государства, тем более что такая задача уже неоднократно решалась,^[10] отметим, что под территорией государства следует понимать ту часть земного шара, которая принадлежит в соответствии с общепризнанными принципами международного права определенному государству как субъекту международного права и в пределах которой политическая организация власти этого субъекта осуществляет свое территориальное верховенство. Понимание государственной территории мало изменилось на протяжении XX столетия. Л. А. Камаровский и В. А. Ульяницкий в 1908 году писали, что «под государственной территорией разумеется пространство земли, воду и воздуха, подчиненное исключительно верховной власти одного данного государства – его территориальной власти, которая выражается в исключительном господстве его над определенной территорией и над всем тем, что на ней находиться».^[11] Аналогичным образом понятие государственной территории определяется и Законом РФ «О государственной границе» от 01. 04. 1993 г.^[12] Согласно ст. 1 Закона граница устанавливает пределы государственной территории (суши, вод, недр и воздушного пространства) Российской Федерации, то есть «пространственный предел действия государственного суверенитета Российской Федерации».

Необходимым условием правильного понимания сущности государственной территории является дополнительное решение двух вопросов: вопроса о наличии у государства юридического права на территорию и вопроса о разграничении понятий территориального верховенства и юрисдикции государства.

Первый вопрос достаточно широко обсуждался представителями объектной, патримониальной концепции территории. В итоге возобладала теория, согласно которой «права территориального верховенства сводятся к совокупности публичных прав, а не частной собственности».^[13] Иными словами у государства (как аппарата публичного управления) нет права собственности на территорию в его гражданско-правовом понимании. О праве государства на территорию можно рассуждать лишь, рассматривая государство как субъект международного права. И с этой точки зрения не вызывает возражений позиция Ю. Г. Барсегова о том, что «соответствие фактического территориального владения государства праву наций на самоопределение дает последнему юридический титул, право на владение и распоряжение территорией».^[14] И, следовательно, несоответствие принадлежности территории воле населения, проживающего на ней, лишает данное государство права на территорию.^[15]

В рамках второго вопроса заметим, что территориальное верховенство власти как составная часть государственного суверенитета означает, что на определенной территории эта высшая власть осуществляется системой специально созданных органов (законодательных, исполнительных, судебных), деятельность ее исключает деятельность на этой же территории публичной власти другого государства, и распространяется она как на своих, так и на иностранных граждан. Понятие же юрисдикции государства означает обычно права судебных и административных органов по разрешению и рассмотрению каких-либо дел в соответствии с их компетенцией.^[16] Понятие юрисдикции уже в плане функциональных возможностей государства. В тоже время юрисдикция государства может распространяться и на районы, в которых государство не осуществляет территориального верховенства, что позволяет говорить о больших пространственных пределах юрисдикции государства по сравнению с пространством его территориального верховенства.

Территория государства как пространственный предел его суверенитета, и территориальные границы его юрисдикции определяется, как правило, в Конституции этого государства. В Российской Конституции наиболее полное определение территории содержится в ч. 1 ст. 67, согласно которой «Территория Российской Федерации включает в себя территории ее субъектов, внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними». В тоже время ч. 2 этой статьи установила, что «Российская Федерация обладает суверенными правами и осуществляет юрисдикцию на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации в порядке, определяемом федеральным законом и нормами международного права».

Приведенные положения составляют юридический стержень универсального понятия «территория». В данном контексте территория представляется не только как пространственный предел функционирования общества, некая основа существования социального организма, а как политическое пространство, пределы осуществления власти внутри страны и пределы, за которыми государство выступает как иностранная, внешняя сила.^[17] При этом Конституция четко выделяет два вида пространства: собственно территорию, в которой Российская Федерация осуществляет абсолютную юрисдикцию; и пространства, на которых она осуществляет некоторые суверенные права (континентальный шельф^[18] и исключительную экономическую зону^[19] ).

В территорию России включаются:

1. сухопутная территория;

2. водная территория, включающая внутренние воды РФ и территориальное море;

3. земные недра в пределах сухопутной и водной территории;

4. воздушное пространство до его границ с космосом.

Понятия и статус каждой из составляющих определен международными и национальными нормативными актами.

Так, согласно Закону РФ «О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации» от 31. 07. 1998 г. (с посл. изм.)^[20] внутренние морские воды Российской Федерации – это воды, расположенные в сторону берега от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря РФ. Внутренние морские воды являются составной частью территории РФ. К ним относятся воды: портов РФ, ограниченные линией, проходящей через наиболее удаленные в сторону моря точки гидротехнических и других постоянных сооружений портов; заливов, бухт, губ и лиманов, берега которых полностью принадлежат РФ, до прямой линии, проведенной от берега к берегу в месте наибольшего отлива, где со стороны моря впервые образуется один или несколько проходов, если ширина каждого из них не превышает 24 морские мили; заливов, бухт, губ и лиманов, морей и проливов с шириной входа в них более чем 24 морские мили, которые исторически принадлежат РФ, перечень которых устанавливается Правительством РФ и публикуется в «Извещениях мореплавателям». Территориальное море Российской Федерации, согласно этому же закону, - есть примыкающий к сухопутной территории или к внутренним морским водам морской пояс шириной 12 морских миль, отмеряемых от установленных исходных линий, иная ширина территориального моря может быть установлена в соответствии с международными нормами. Внешняя граница территориального моря является Государственной границей Российской Федерации. Внутренней границей территориального моря являются исходные линии, от которых отмеряется ширина территориального моря.

Конституция РФ не перечисляет недра в составе территории России. Тем не менее, по сложившейся практике они также входят в понятие государственной территории. В соответствии с законом РФ «О недрах Российской Федерации» от 03. 03. 1995 г. (с посл. изм.)^[21] недрами признается часть земной коры, расположенная ниже уровня почвенного слоя, а при его отсутствии – ниже земной поверхности и дна водоемов и водотоков, простирающаяся до глубин, доступных для геологического изучения и освоения.

Воздушное пространство Российской Федерации согласно общепринятым международным нормам простирается ввысь на расстояние 100 – 110 км от уровня моря, то есть до того уровня, за которым искусственные аппараты могут свободно вращаться без существенного торможения и сгорания в земной атмосфере. Боковые границы воздушного пространства РФ ограничены вертикальной плоскостью, проходящей через линию государственной границы.

К территории России некоторыми юристами причисляется и так называемая арктическая территория, не упоминаемая отдельно в ст. 67 Конституции.^[22] Заметим, что понятие арктической территории, являясь географическим, включает в себя как территории некоторых субъектов РФ, континентальный шельф и исключительную экономическую зону, с правовым статусом которых не возникает проблем, так и пространства Северного Ледовитого Океана, международно-правовой и конституционно-правовой статус которого определен не достаточно полно. Вопрос советской арктической зоны был урегулирован в Постановлении Президиума ЦИК СССР «Об объявлении территорией Союза ССР земель и островов, расположенных в Северном Ледовитом океане» от 15 апреля 1926 г. Постановление ЦИК объявляло, что территорией Союза ССР являются все как открытые, так и могущие быть открытыми в дальнейшем земли и острова, не составляющие к моменту опубликования настоящего Постановления признанной Правительством Союза ССР территории каких-либо иностранных государств, расположенные в Северном Ледовитом океане к северу от побережья Союза ССР до Северного полюса в пределах между меридианом 32 градуса 4 минуты 35 секунд восточной долготы от Гринвича, проходящим по восточной стороне Вайда-губы через триангуляционный знак на мысу Кекурском, и меридианом 168 градусов 49 минут 30 секунд западной долготы от Гринвича, проходящим по середине пролива, разделяющего острова Ратманова и Крузенштерна группы островов Диомида в Беринговом проливе.^[23] Однако со статусом этой территории дело обстоит не так просто, проблема Северного Ледовитого океана выводится из разности подходов к определению этого участка земного шара. С одной стороны, он может рассматриваться как открытое море со всеми вытекающими из этого понимания международно-правовыми последствиями, поскольку находится за пределами государственной границы и за границами территориального моря. С другой стороны, Северный Ледовитый океан в своей значительной части представляет ледяную поверхность, а посему может рассматриваться как особый вид государственной территории пяти прилегающих стран мира (Российской Федерации, США, Канады, Дании и Норвегии), которые и разделили океан на полярные сектора, а все земли и острова, а также ледяные поверхности, находящиеся в пределах полярного сектора той или иной страны, входят в состав государственной территории.^[24] В решении вопроса об определении статуса арктической территории положительную роль может сыграть принятие Государственной Думой соответствующего закона «Об арктической зоне Российской Федерации».

Большая же часть территории России является сухопутным пространством площадью 17075,4 тыс. кв. км. Сухопутная территория России в пределах ее государственной границы складывается из территорий ее субъектов. При этом наибольшие правовые сложности и политические спекуляции при определении Российской территории возникают в связи с соотнесением территории России и территорий ее субъектов. М. В. Баглай и В. А. Туманов пишут, что отношение между этими понятиями простое: территория России включает в себя территории ее субъектов.^[25] О. Е. Кутафин пишет, что «Российская Федерация имеет свою территорию, которая складывается из территорий ее субъектов».^[26] И. Н. Барциц и И. В. Левакин, напротив, говорят, что территория России не есть простое сложение территорий ее субъектов.^[27]

Основанием для различного понимания соотношения территории России и ее субъектов во многом служит и сам текст Конституции РФ. Как справедливо замечает В. Г. Вишняков, в Конституции не фиксируется положение о том, что территории субъектов Федерации, «включаемые», согласно п. 1 статьи 66 Конституции в состав территории Российской Федерации, образуют единую территорию единого государства.^[28] Не вносит ясности в этот вопрос и текст Конституций и Уставов субъектов Российской Федерации.

Территориальный и конституционно-правовой статус субъектов Российской Федерации определяется их основными законами (Конституциями и Уставами). Нами были проанализированы тексты Основных Законов субъектов РФ,^[29] в основном все они признают себя и свою территорию неотъемлемой частью Федерации, утверждают целостность своей территории. Приведем соответствующие положения Конституций и Уставов субъектов Южного Федерального округа. Так, согласно Конституции Республики Ингушетия, возвращение политическими средствами незаконно отторгнутой у Ингушетии территории и сохранение территориальной целостности Республики Ингушетия – важнейшая задача государства (статья 10). В соответствии со ст. 3 Конституции Кабардино-Балкарской Республики, она основана на единстве равноправных народов Кабардино-Балкарии и неделима. Действия, нарушающие мирную совместную жизнь народов Кабардино-Балкарии, являются антиконституционными; ст. 5 Конституции гарантирует целостность и неприкосновенность территории Кабардино-Балкарской Республики, объявляет защиту государственности Кабардино-Балкарской Республики важнейшей функцией государства. На основании ст. 1 Конституции Карачаево-Черкесской Республики ее территория является единой и неделимой, и составляет неотъемлемую часть территории Российской Федерации, ее границы не могут быть изменены без согласия народов Карачаево-Черкесской Республики. Согласно ст. 9 Конституции Республики Северная Осетия – Алания территория Республики едина и неделима, а действия, направленные на отторжение территории Республики Северная Осетия – Алания, недопустимы и преследуются по закону. Конституция Республики Адыгея в ст. 4 установила, что территория Республики целостна и неделима, а ст. 55 закрепила, что она является неприкосновенной и не может быть изменена без согласия Республики Адыгея. Согласно ст. 69 Конституции Республики Дагестан его территория едина, ее статус и границы не могут быть изменены без волеизъявления дагестанского народа. В соответствии со ст. 1 Конституции Чеченской Республики ее территория является единой и неделимой и составляет неотъемлемую часть территории Российской Федерации. Согласно ст. 1 Конституции Республика Калмыкия есть равноправный субъект Российской Федерации, является ее составной, неделимой частью. А в соответствии со ст. 6 территория и статус Республики Калмыкия не могут быть изменены без ее согласия. Территория Республики Калмыкия используется и охраняется как основа жизни и деятельности народа Калмыкии. На основании Устава Ставропольского края (ст. 1) край является равноправным субъектом Российской Федерации, ее неделимой частью и не имеет права выхода из состава Российской Федерации. В соответствии со ст. 18 Ставропольский край как субъект Российской Федерации имеет собственную территорию, которая является неотъемлемой частью территории Российской Федерации и определена существующими административными границами. В соответствии со ст. 2 Устава Ростовская область неотделима от Российской Федерации, на всю территорию Ростовской области распространяется суверенитет Российской Федерации. Согласно ст. 1 Устава Краснодарского края он является неотъемлемой составной частью Российской Федерации, на территорию края распространяется суверенитет Российской Федерации, на ней действуют Конституция Российской Федерации и федеральные законы. Пропаганда сепаратизма и агитация за выход края из состава Российской Федерации запрещены. Статья 2 также определяет, что Краснодарский край является исторической территорией формирования кубанского казачества, исконным местом проживания русского народа, составляющего большинство населения края; территория края обладает внутренней целостностью и делится на административно-территориальные единицы; создание национально-государственных и национально-территориальных образований на территории Краснодарского края не допускается, свобода национального развития обеспечивается иными средствами. В соответствии со ст. 1 Устава Астраханская область является равноправным субъектом Российской Федерации, на территорию которого распространяется суверенитет Российской Федерации. Территория Астраханской области согласно ст. 3 Устава является неотъемлемой частью территории Российской Федерации и не может быть изменена без согласия граждан Российской Федерации, проживающих в области, выраженного через областной референдум. Волгоградская область в соответствии со ст. 1 Устава имеет свою территорию, которая является неотъемлемой частью территории Российской Федерации. Она определена границами, существующими на момент подписания Федеративного договора.

В тоже время некоторые субъекты решают проблему определения статуса своей территории несколько иначе. Так, ст. 1 Конституции Республики Тыва определила, что Тыва – суверенное демократическое государство в составе Российской Федерации, имеет право на самоопределение и выход из состава Российской Федерации путем всенародного референдума Республики Тыва. Республика Тыва признает свое нахождение в составе Российской Федерации на основе Федеративного договора и договорных отношений как в федеративном, демократическом, правовом государстве, признающем и поддерживающем Декларацию о государственном суверенитете Республики Тыва, ее право на самоопределение. Основой государственного суверенитета является право республики на свою территорию, природные богатства, определение государственного устройства, внешней и внутренней политики. Республика Татарстан в ст. 61 своей Конституции установила, что она – суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с Российской Федерацией – Россией на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения.^[30] Конституция Татарстана содержит также статью, объявляющую территорию республики «неприкосновенной» (статья 60).

Для окончательного решения вопроса о соотношении понятий территория России и территория субъекта РФ, необходимо обращение к понятию государственной территории, под которой, как мы уже говорили, в теории государства понимается правомерно находящаяся под его суверенитетом часть земной поверхности (включая сушу, воду, недра под ними и воздушное пространство над ними). И когда статья 4 (пункт 3) Конституции закрепляет положение, согласно которому Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории, то имеется в виду не только неприкосновенность внешних границ государства, но и целостности государства, недопустимость разделения на самостоятельные части государственной территории. Россия — не сумма частей, а единое, целостное государство. И понятие государственная территория выражает политическую природу и суть самого государства, которое не может иметь территории, принадлежащие различным субъектам власти. Российская Федерация обладает всей полнотой государственной власти на всей территории Федерации, и никакая другая власть на территории России не может, согласно п. 4 статьи 3 Конституции, присваивать власть федеральных органов, а тем более ставить себя над ними.

Статья 71 (п. «б») Конституции Российской Федерации относит к исключительному ведению России территорию Российской Федерации. Суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию (п. 1 ст. 4 Конституции). Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность территории.

Принцип государственной целостности не может быть поставлен под сомнение в связи с федеральным характером Российского государства. Территориальная целостность является приоритетной по отношению к федеративному устройству Российской Федерации, где подчеркивается п. 3 статьи 5 Конституции: «федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти».^[31]

Изложенное позволяет установить, что для федеративных государств правовое закрепление своей территории имеет не только международно-правовое, но и внутреннее, государственно-правовое значение, поскольку непосредственно связано с такими понятиями как целостность территории и целостность государства. Как отмечается в Концепции национальной безопасности России, интересы государства на сегодняшний день, наряду с иными, состоят в незыблемости конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности России.^[32]

Понятие территориальной целостности государства вобрало в себя и международно-правовые и государственно-правовые аспекты. Российская Конституция неоднократно упоминает термины «целостность и неприкосновенность территории» (ч. 3 ст. 4), «целостность Российской Федерации» (ч. 5 ст. 13), государственная целостность» (ч. 2 ст. 80). Хорошо известны эти понятия и международному праву. Устав ООН (1945 г.) в п. 4 ст. 2 провозглашает, что «Все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций». Декларация
о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом
Организации Объединенных Наций (1970 г.), в числе первых закрепила принцип, согласно которому «каждое государство в своих международных отношениях обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, не совместимым с целями Организации Объединенных Наций».

Неприкосновенность и целостность государственной территории принадлежит к числу основных принципов современного международного права. Его называют «ведущим принципом международного права».^[33] «Принцип территориальной целостности и неприкосновенности создает политическую и юридическую базу для обеспечения независимого развития государств, сохранения целостности их территории и неприкосновенности их границ. Он служит правовой основой для борьбы за сохранение единых, жизнеспособных государств, могущих дать отпор агрессивным силам».^[34]

Содержание принципа территориальной целостности и неприкосновенности государств достаточно подробно проанализировано отечественными специалистами. Так, Б. М. Клименко указывает, что данный принцип накладывает на государства четыре обязательства:

1. не приобретать чужой территории путем угрозы силой или ее применения;
2. уважать неприкосновенность государственных границ;
3. не использовать иностранной территории без согласия ее суверена;
4. не использовать своей территории таким образом, чтобы этим наносился ущерб территориям других государств.^[35]

Несколько подробней раскрывает содержание принципа Л. И. Волова, выделяя в нем ряд обязательств и запретов. В частности автор указывает, что анализируемый принцип накладывает на государства следующие обязательства:

1. не совершать нападения, вторжения в пределы территории других стран и оккупации чужих территорий;
2. воздержаться от насильственного захвата всей или части территории иностранного государства (аннексии);
3. не осуществлять насильственного расчленения какого-либо государства;
4. не признавать территориальных изменений, явившихся результатом применения силу или угрозы ее применения;
5. не нарушать извне национального единства страны;
6. не инспирировать и не поощрять сепаратистских движений с целью искусственного раздела территории вопреки государственным и национальным интересам;
7. не использовать свою территорию таким образом, чтобы этим наносился ущерб территориям иностранных государств.

Одновременно, пишет Л. И. Волова, принцип территориальной целостности и неприкосновенности государств устанавливает запреты на: расположение вооруженных сил одного государства на территории другого вопреки требованию правительства и народа; использование иностранной территории без согласия суверена; создание военных без на чужих территориях без согласия государства принадлежности этих территорий; предоставление своей территории другому государству для нарушения территориальной целостности третьего государства; нарушение границ; засылку банд и наемников на территорию иностранного государства; все виды подрывной деятельности; угрозы и применение силы с целью понуждения государства к отказу от своей территории.^[36]

Проанализировав приведенные теоретические позиции, замечаем, что принципиальных отличий между ними не имеется. Л. И. Волова детализировала некоторые положения теории Б. М. Клименко, дополнив их одним принципиально новым положением – о недопустимости организации и поддержки сепаратистских движений. Указанное дополнение приобретает особую значимость в условиях современной России. Сепаратизм, понимаемый как выдвижение какой-либо национальной или этнической группой требования об отделении, деятельность, направленная на создание одной из наций или этнических групп самостоятельной государственности на национальной почве или этнической основе путем выхода из состава государства без учета каких-либо иных правовых оснований, а также интересов других народов региона,^[37] стал угрозой не только национальной безопасности России, но и одним самых мощных дестабилизирующих факторов во всем мире. Б. М. Клименко высказал мнение о том, что «территориальным конфликтом является и сепаратизм».^[38] Л. И. Волова же полагает, что инспирируемые извне сепаратистские движения являются не территориальными конфликтами, а своеобразным видом посягатель­ства на единство государств и целостность их территории.^[39] Вместе с тем, при любом понимании, очевидно, что сепаратизм существенным образом нарушает территориальную целостность и неприкосновенность государств.

В итоге можно сказать, что требования принципа территориальной целостности и неприкосновенности состоят в следующем:

1. не приобретать чужой территории путем угрозы силой или ее применения (то есть отказаться от завоеваний как средства приращения территории государства и решать все территориальные споры исключительно мирными средствами);
2. уважать неприкосновенность государственных границ (то есть считать незыблемой саму линию государственной границы на местности, не допускать пересечения границы без разрешения властей и вне установленных правил, не допускать пограничных инцидентов);
3. не инспирировать и не поддерживать сепаратистских движений (то есть не допускать пропаганды сепаратизма, не создавать сепаратистские организации и не поощрять их деятельность, не оказывать помощи сепаратистским движениям);
4. не использовать иностранной территории без согласия ее суверена (то есть полностью подчиняться национальному законодательству при транзите товаров, услуг, разработке природных ресурсов и т. д. в каком-либо государстве);
5. не использовать своей территории таким образом, чтобы этим наносился ущерб территориям других государств (то есть осуществление суверенных прав на собственной территории, как то разработка природных ресурсов, возведение и эксплуатация промышленных, ирригационных и иных объектов и т. п., не должно причинять ущерба суверенным правам соседних государств на использование международных рек, на чистый воздух и т. д.).

Нормативными источниками приведенных положений могут служить следующие международно-правовые акты: Устав ООН (1945 г.), Резолюция Ассамблеи глав государств и правительств ОАЕ «Пограничные споры между африканскими государствами» (1964 г.), Декларация о принципах международного права (1970 г.), Декларация об укреплении международной безопасности (1970 г.), документ под названием «Принципы сотрудничества между СССР и Францией» (1971 г.), Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН «О неприменении силы в международных отношениях и запрещении навечно применения ядерного оружия» (1972 г.), Стокгольмская Декларация «Об окружающей человека среде» (1972 г.), Заключительный Акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.), Декларация об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях (1987 г.) и некоторые другие.

В науке было высказано мнение о том, что принцип территориальной целостности гарантирует территориальное верховенство государство только от посягательств извне.^[40] В тоже время, как справедливо замечает Б. С. Эбзеев, конституционная норма о защите территориальной целостности России отражает не только внешнеполитический аспект суверенитета государства, но и имеет принципиальное внутригосударственное значение, сущность которого заключается в следующих положениях: «1) в юридической невозможности уступки Российской Федерацией, ее органами и должностными лицами части территории России иностранным государствам; 2) в запрете на создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на нарушение целостности Российской Федерации; 3) в обязанности органов государственной власти по принятию необходимых мер для охраны суверенитета России, ее независимости и государственной целостности, обороны страны, государственной безопасности; 4) в невозможности выхода субъекта Российской Федерации из ее состава; 5) в возможности «федеральной интервенции» в случаях угрозы территориальной целостности, исходящей от субъекта РФ».^[41]

Таким образом, можно утверждать, что и в сфере международных отношений, и во внутриполитической жизни государства, принцип территориальной целостности охраняет первейшее право каждого государства – исключительное право на его территорию. «Правам государства на владение, пользование и распоряжение территорией, - пишет Б. М. Клименко, - соответствует обязанность других государств уважать эти права. Эта обязанность является содержанием принципа неприкосновенности и целостности государственной территории».^[42]

Как видим, принцип территориальной целостности и неприкосновенности напрямую связывается с правом государства на территорию и с правом наций на самоопределение, также получившим свое закрепление в Уставе ООН (1945 г.), Декларации о принципах международного права (1970 г.) и других нормативных актах. В силу принципа равноправия и самоопределения народов, закрепленного в Уставе, все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава. Способами осуществления народом права на самоопределение являются создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединению с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом. Каждое государство, указывается в Декларации, обязано воздерживаться от любых насильственных действий, лишающих народы, о которых говорится выше, в конкретизации настоящего принципа, их права на самоопределение, свободу и независимость. В своих действиях против таких насильственных мер и в сопротивлении им эти народы, добиваясь осуществления своего права на самоопределение, вправе испрашивать и получать поддержку в соответствии с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций. В тоже время, указывается в Декларации, ничто из указанного выше, не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народов, и, вследствие этого, имеющих правительства, представляющие весь народ, принадлежащий к данной территории, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи.

Соотношение принципов территориальной целостности и права наций на самоопределение – одна из сложных задач наук международного и конституционного права.^[43] При этом основная сложность их совмещения видится в том, что право наций на самоопределение (согласно упомянутой выше Декларации 1970 г.) предполагает отделение от государства национальной территории и тем самым нарушение его территориальной целостности. Однако, отделение – не единственная форма реализации права на самоопределение. Как правильно полагает Л. И. Волова, «отделение – в какой-то мере исключительный вариант, применяемый в особых случаях, когда имеются насильственные, искусственные связи между частями территории, разрыв которых необходим для свободного развития данного народа в направлении прогресса».^[44] В подобных случаях резонно возникает вопрос о юридическом праве государства на территорию, которая требует отделения. Отсутствие такого права лишает государство на незыблемость территории, а, следовательно, и противоречия между правом на самоопределение и территориальной целостностью в данном случае не возникает. Основанием права на территорию для государства, как было указано выше, является соблюдение права проживающих на этой территории наций на самоопределение.

Проблема кажущейся «несовместимости» международно-правовых принципов права народов на самоопределение и территориальной целостности, по нашему мнению, в определенной мере преодолевается важным положением упомянутой Декларации «О принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества в соответствии с Уставом ООН», в которой недопустимость расчленения или нарушения территориальной целостности суверенных государств ставится в прямую зависимость от соблюдения ими в своих действиях принципа равноправия и самоопределения народов. Иначе говоря, если государство не удовлетворяет справедливые требования части населения, народа, нации на его социально-экономическое развитие, то они могут выдвинуть вопрос изменения своего политического статуса.^[45]

Следовательно, если какое-либо государство не соблюдает принцип равноправия народов и разными средствами препятствует их самоопределению даже в границах этого государства, то стремление компактно проживающего там народа на самоопределение в соответствии с одним из международно-правовых способов не может быть истолковано как нарушение принципа территориальной целостности суверенного государства.^[46]

При этом, однако, необходимо четко отграничивать самоопределение как законный способ территориальных преобразований от мятежа и иных противоправных действий, подрывающих территориальную целостность и безопасность государства; а также отграничить территориальные изменения, происходящие по согласию между соседними государствами, от насильственной деятельности по изменению территории суверенного государства, осуществляемой в результате агрессии, аннексии и т.п.

В решении вопросов об отграничении законных незаконных способов изменения территории государства, наряду с международно-правовыми документами и практикой, немалую роль играет национальное и международное уголовное законодательство.

Заметим, что территориальная целостность и неприкосновенность государства не рассматриваются действующим российским уголовным законодательством в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны. Тем не менее, нормы, направленные на защиту территориального верховенства Российского государства в УК РФ все же существуют.

В ст. 2 УК РФ при определении задач уголовного законодательства в качестве объектов охраны называет конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. Как известно, территориальная целостность и неприкосновенность государства, согласно ч. 3 ст. 4 Конституции России относится к числу основ ее конституционного строя, как составная часть суверенитета; а согласно ст. 1 и 2 Устава ООН обеспечение территориальной целостности и неприкосновенности государств является одним из условий их мирного сосуществования, залогом безопасности человечества. Таким образом, можно утверждать, что охрана территориальной целостности и неприкосновенности Российской Федерации является одной из задач отечественного уголовного законодательства.

Для достижения этой задачи УК устанавливает в том числе, какие опасные для территориальной целостности и неприкосновенности государства деяния признаются преступлениями и устанавливает виды и размеры наказаний за их совершение.

Нормы, направленные на охрану территориальной целостности и неприкосновенности государства, в УК РФ не сконцентрированы в какой-либо одной главе, не объединены по признакам общности родового объекта. Тем не менее, территориальная целостность и неприкосновенность рассматривается УК РФ в качестве объекта дополнительного (либо обязательного, либо факультативного). Такое положение вещей не вызывает особых возражений, учитывая, что, в конечном итоге, не структура законодательства, а качество нормативно-правовых предписаний определяет степень защищенности того или иного объекта уголовно-правовой охраны.^[47]

Выделение из массива уголовно-правовых норм предписаний относительно защиты территориальной целостности и неприкосновенности государства целесообразно осуществлять на основе описанного ранее содержания соответствующего международно-правового принципа.

Так, ответственность за приобретение территории путем угрозы силой или ее применения установлена ст. 353 УК «Планирование, подготовка и развязывание агрессивной войны», ст. 354 «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны».

Ответственность за нарушение неприкосновенности государственных границ определена в ст. 271 «Нарушение правил международных полетов», ст. 322 «Незаконное пересечение Государственной границы Российской Федерации», ст. 323 «Противоправное изменение Государственной границы Российской Федерации».

Ответственность за сепаратизм, инспирирование и поддержку сепаратистских движений предусмотрена в ст. 279 «Вооруженный мятеж», ст. 280 «Публичные призывы к осуществлению экстремисткой деятельности», ст. 2822 «Организация деятельности экстремисткой организации».

Ответственность за использование Российской территории без согласия территориального суверена может быть возложена на виновного на основании ст. 256 «Незаконная добыча водных растений или животных» ст. 258 «Незаконная охота», ст. 260 «Незаконная порубка деревьев ил кустарников», ст. 261 «Уничтожение или повреждение лесов».

Ответственность за использование Российской территории в ущерб территориям других государств может быть реализована на основании ст. 215 «Нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики», ст. 220 «Незаконное обращение с ядерными материалами или радиоактивными веществами», ст. 236 «Нарушение санитарно-эпидемиологических правил», ст. 246 «Нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ», ст. 247 «Нарушение правил обращения экологически опасных веществ и отходов», ст. 248 «Нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами или токсинами», ст. 249 «Нарушение ветеринарных правил и правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений», ст. 250 «Загрязнение вод», ст. 251 «Загрязнение атмосферы», ст. 252 «Загрязнение морской воды», ст. 254 «Порча земли».

Отмеченная выше взаимосвязь международно-правовых и национально-правовых аспектов понятия территориальной целостности и неприкосновенности государства заставляет обратить внимание на тот факт, что нарушение территориальной целостности и неприкосновенности государства может угрожать не только национальным, но и международным интересам. Это дает возможность все указанные преступления условно подразделить на две группы: преступления, угрожающие миру и безопасности человечества (первая группа); и преступления, угрожающие интересам внутренней безопасности (вторая – пятая группы).

Как видим, указанные преступления являются достаточно разноплановыми, имея в виду содержание их видового (непосредственного) объекта.^[48] При этом в преступлениях, включенных в первую и во вторую группы, территориальная целостности и неприкосновенность всегда нарушаются в результате совершения преступления, иными словами, с позиций деления объектов преступления «по горизонтали», выступает в качестве обязательного дополнительного объекта преступления. В случае совершения преступления, включенных в третью группу, территориальной целостности государства может быть причинен вред, поскольку ее нарушение рассматривается законом в качестве одной из целей действий виновных, иными словами, территориальная целостность и неприкосновенность в данных преступлениях выступает в качестве альтернативно-обязательного основного объекта. Наконец, при совершении преступлений, включенных в четвертую и пятую группу, территориальная целостность и неприкосновенность государства лишь может быть нарушена. Такая ситуация возможна: а) при совершении преступлений четвертой группы при условии, что эти преступления совершаются иностранными гражданами и лицами без гражданства, не проживающими постоянно в России, поскольку для лиц, принадлежащих к категории народа Российской Федерации, не существует понятия неприкосновенности собственной территории; б) при совершении преступлений пятой группы, при условии, что последствия совершенных преступлений обнаруживают себя на территории иностранных государств, при этом субъектом совершаемых преступлений должен выступать гражданин России или лицо без гражданства, постоянно проживающее на ее территории, поскольку только эта категория лиц при совершении преступления «использует свою территорию». Но и в том, и в другом случае нарушение территориальной целостности и неприкосновенности не рассматривается УК в качестве обязательного или дополнительного признака составов соответствующих преступлений, иными словами, она выступает в данном случае в качестве факультативного объекта, причинение вреда которому способно повысить степень общественной опасности преступления.

Учитывая сказанное, считаем необходимым отметить, что проблема защиты территориальной целостности и неприкосновенности Российского государства в ситуации использования ее территории в ущерб территориальной целостности иностранных государств и в ситуации использования ее территории без согласия самой России, имеет две стороны. С одной стороны – это проблема криминологической обоснованности соответствующих уголовно-правовых норм, четкости формулировок диспозиций и адекватности санкций общественной опасности деяний. С другой стороны – это проблема непосредственной реализации уголовной ответственности, связанная в первую очередь с определением пределов действия уголовного закона Российской Федерации в пространстве и по кругу лиц. Считая, что эти проблемы носят самостоятельный характер и их всестороннее освещение в рамках настоящей работы практически невозможно,^[49] мы ограничим в дальнейшем предмет научного поиска исключительно нормами о тех преступлениях, где территориальная целостность и неприкосновенность российского государства выступают в качестве основного или дополнительного объекта посягательства.

Анализируемые преступления в структуре современной российской преступности представлены крайне неравномерно (см. приложение 1, 2). Располагая статистическими данными о динамике каждого из перечисленных преступлений и числе лиц, выявленных за их совершение, невозможно в должной степени охарактеризовать рассматриваемый сегмент преступности, поскольку они не отражают данных о целях, правовом статусе субъектов и месте наступления последствий совершенных преступлений. Тем не менее, общая тенденция роста рассматриваемых преступлений, безусловно, имеет место. Кроме того, следует иметь в виду, что часть данных преступлений имеет столь чрезвычайную общественную опасность, угрожая миру, безопасности человечества и безопасности Российского государства, что рассуждать об актуальности их научной разработки, исходя из количественных данных о фактах их совершения, ненаучно. Следует помнить, что одной из функций уголовного законодательства является функция предупреждения преступлений, одним из средств реализации которой выступает криминализация наиболее опасных для личности, общества и государства деяний. Обеспечение качества реализации этой функции предполагает и разработку теоретической модели составов преступлений и алгоритма их квалификации.

§ 2. Эволюция отечественного уголовного законодательства об обеспечении территориальной целостности и неприкосновенности государства

Обеспечение территориальной целостности и неприкосновенности государства является наиважнейшей задачей на любом этапе его исторического развития. Ее решение во многом зависит от уровня развития экономической, политической, правовой систем, уровня национального самосознания, международной обстановки и развития международных отношений. Принимая во внимание внутри- и внешнеполитический, внутри- и международно-правовой аспект рассматриваемой проблематики, для оптимального решения поставленных в исследовании задач имеет смысл выделить два направления научного поиска: во-первых, эволюция российского законодательства (в первую очередь, уголовного) об обеспечении целостности и неприкосновенности территории страны; и, во-вторых, развитие международного законодательства о гарантиях неприкосновенности государственной территории и ответственности за ее нарушение. При этом методологические требования исследования историко-правовых проблем уголовно-правового обеспечения территориального единства и целостности России состоят в необходимости обращения не только к сугубо правовым источникам, но и источникам по политической и социальной истории государства и международных отношений. Исследование историко-правовых аспектов темы представляется необходимым и оправданным, поскольку «история всегда современна и злободневна. Каким бы отдаленным отрезком времени она не занималась, через него она видит путь к сегодняшнему дню, а через сегодняшний день – в будущее».^[50]

В истории России с определенной цикличностью сменяли друг друга этапы территориального единения и раздробленности государства. Каждый из указанных периодов отличается границами государства, решением вопроса о форме его государственного устройства, правовыми источниками и уровнем развития правовой и политической систем.

Не вдаваясь в подробности возникновения первых государственных образований на территории России, отметим, что к X веку здесь существовало одно из крупнейших государств средневековой Европы – Киевская Русь во главе с великим князем. Явившись результатом объединения племен и племенных союзов, Киевская Русь изначально вынуждена была решать проблему единения государства и преодоления сепаратизма местных властей, особенно важную, учитывая геополитическое положение древнерусского государства.

На первых порах существования государственной власти задача обеспечения территориальной целостности и неприкосновенности государства была сродни задаче его собственного укрепления и развития. А поскольку сама власть была еще достаточно слаба, меры, принимаемые государством для укрепления своей целостности, зачастую носили характер либо войн (особенно в плане обеспечения внешней безопасности и неприкосновенности территории), либо уступок традициям родоплеменного строя и обычаям (преимущественно во внутренней политике).

Война, будучи «нормальным» явлением древней (впрочем, как и средневековой, и новой) истории во многом способствовала расширению территории русского государства и укреплению безопасности его границ. В тоже время следует заметить, что политико-правовая мысль Древней Руси осуждала и не приветствовала войну как способ решения государственных проблем. В одном из первых политических сочинений на Руси – «Слове о законе и благодати» митрополита Иллариона – автор на основе выводимой им идеи равенства всех христианских народов утверждает, что ни один народ не может быть «обидим» от другого. «Превознесение одного народа в ущерб другому рождает только зависть, злобу, чувства, не совместимые с моральными идеалами христианства. Идея универсальности учения и равноправия людей, его воспринимающих, провозглашается им как осуждение идеи избранничества и национальной ограниченности».^[51] Обеспечение мира и проведение всевозможных мероприятий по предотвращению войн – одна из основных задач правителя, по Иллариону. Аналогичные идеи высказывались и самими правителями, в частности Владимиром Мономахом в его «Поучении к детям», «Письме двоюродному брату Олегу Черниговскому». Мономах считал, что нет таких споров, которые нельзя было бы решить «добром». «Пусть недовольные князья, утверждал он, напишут грамоту с правдой, и спор будет решен мирно, без пролития крови, а с теми, кто хочет войны, ему не по дороге, ибо он не хочет видеть ни погубленных христианских душ, ни сел горящих».^[52] В тоже время миролюбие славянских народов и правителей не мешало им вести весьма кровопролитные войны, отстаивая свои внешнеэкономические и политические интересы.

В области внутренней политики применение силы также имело место в процессе укрепления и расширения единого государства. Однако иной раз политическое благоразумие заставляло руководство страны идти на уступки местному населению ради сохранения единства страны. Примером уступок со стороны княжеской власти местному населению может служить законодательная деятельность Ярослава и его сыновей. Так, после известных событий, развернувшихся в Новгороде в 1015 году, Ярослав составляет один из первых кодифицированных актов Древней Руси – Правду Ярослава, суть которой состояла в том, чтобы путем выдачи определенных правовых гарантий Новгороду, предохраняющих новгородцев от насилий, творившихся дружиной, обеспечить поддержку Новгорода в предстоящей борьбе за Киев и великокняжеский престол.^[53]

Как видим, деятельность великокняжеской власти на Руси в IX – XI веках состояла преимущественно в укреплении позиций самого государства: формировании его территории и юрисдикции (в отношении понимания последней большую роль играют Договоры Руси с Византией 911 и 944 годов). На этом этапе в силу объективных причин не были выработаны специальные уголовно-правовых нормы о защите территориального верховенства государства, происходило лишь формирование его территории и укрепление власти. Как справедливо заметил В. А. Рогов «правовая регламентация антигосударственной преступности происходит уже в эпоху развитой государственности».^[54]

К XII веку развитие древнерусского государства приводит к тому, что представители династии, получавшие от великого князя отдельные области государства в управление, заметно усиливают свои позиции и постепенно превращают свои вассальные владения в «отчины». Политическая система Руси приобретает полицентричный характер при сохранении символического значения Киева, обладание которым было формальным признаком старейшинства среди русских князей. В период феодальной раздробленности (удельный период), на первый взгляд, не имеет смысла говорить о территориальном единстве русского государства. Однако, в историческом процессе XII – XIII веков действовали одновременно как центробежные, так и центростремительные силы. «Полной феодальной раздробленности не было. Дело в том, что экономические тенденции, ведшие к развитию отдельных княжеств в известном обособлении друг от друга, не совпадали с оказавшимися очень сильными идеологическими тенденциями, в конечном счете, также определявшимися экономически, но требовавшими сохранения государственного единства Руси, в первую очередь, в отношениях с внешним миром».^[55] Идеология компенсировала шаткость деления русской земли на отчины. Поэтому сознание единства Руси не прерывалось ни в одно из последующих десятилетий и, напротив, резко обострялось в периоды внешних поражений Руси. Оригинальным с художественной точки зрения и значительным в политическом отношении выражением идеи единения всех русских земель служит «Слово о полку Игореве». Основная патриотическая идея Слова – идея единства земли русской, кровной связи всех ее частей, общности их интересов перед лицом внешней угрозы. Логика единства русской земли, пронизывающая «Слово о полку Игореве» должна была привести и привела к исторически оправданной идее единовластия и сильной княжеской власти, способной воссоздать территориальное единство и целостность русского государства. «С точки зрения национальной, - пишет М. Ф. Владимирский-Буданов, - вся Русская земля представлялась уже единым целым даже в глазах враждующих князей».^[56]

Идея национального единства стала идеологическим основанием объединения русских земель вокруг Москвы в XV веке. В процессе централизации происходило преобразование всей политической системы. На месте множества самостоятельных княжеств образуется единое государство; изменяется система сюзеренно-вассальных отношений (бывшие великие князья сами становятся вассалами московского великого князя); складывается сложная иерархия феодальных чинов; развивается всероссийский рынок.

В XV веке процесс собирания русских земель вокруг Москвы был фактически завершен: оформились границы государства, сформирован центральный аппарат управления, определены взаимоотношения центральной и местный властей, денежная система сосредотачивается в руках государства, устанавливаются единые торговые пошлины, унифицируется система налогообложения. Все эти факты требовали обновления законодательства, которое бы закрепило сложившийся уклад отношений и установило санкции за его нарушение. Такими актами стали Судебник, изданный в 1497 году и получивший название Судебника Ивана III, и Судебник 1550 года – Судебник Ивана Грозного.

Являясь комплексными источниками не только процессуальных, но и материальных уголовно-правовых предписаний, Судебники содержали в себе и ряд интересующих нас предписаний относительно защиты единства и целостности территории государства.

Именно в Судебниках впервые появляется понятие «крамолы», то есть антигосударственного деяния. Первоначально крамола выражалась главным образом в «отъездах» князей и бояр, пытавшихся сохранить свою самостоятельность. Но по мере укрепления великокняжеской власти крупные бояре стали прибегать к прямой измене, заговорам, восстаниям и иным действиям, направленным против власти и жизни самого великого князя. Повышенная общественная опасность крамолы обусловила и то обстоятельство, что крамольник, покушавшийся на государственный строй или особу государя, наказывался даже за голый умысел.^[57] Интересно отметить, что состав крамолы, означавшей раздор в правящих кругах, не мог быть инкриминирован представителям низших сословий, выступавших против господствующего класса. Для обозначения подобных действий использовалось понятие мятежа, которое «характеризовало массу и не чисто политических, но крайне опасных действий, способствующих развалу государства, влекущих нестабильность, побуждение к мятежу».^[58]

Наиболее распространенной формой антигосударственных преступлений, подрывающих его внешнюю безопасность, был тайный перевет, то есть разного рода сношения с врагами князя. Зародившись еще в XI веке, состав измены был существенно уточнен в XV веке в связи с так называемыми крестоцеловальными записями. В них давалось обязательство «никуда не отъехати», «служить князю, княгине и их детям», «в правду, безо всякие хитрости», «лиха не мыслити, ни думати, ни делати» и «о готовящемся на государя лихе известить».^[59] Следовательно, измена князю, сношение с его врагами для ослабления русского государства стало одним из самых опасных государственных преступлений, которое каралось даже в случае обнаружения умысла. Измена могла быть выражена и в форме завладения государством, узурпации власти путем самозванства.

В целом же оценивая значение Судебников в деле охраны единства и целостности Российского государства, следует отметить, что они, являясь первыми кодифицированными актами централизованного государства, закрепили сложившуюся систему государственного управления, создали централизованную систему суда, установили составы наиболее опасных государственных преступлений.

XV – XVII века - период укрупнения территории государства и разрастания государственного аппарата, характеризующийся тем, что «центральная власть все более отдалялась от подданных как географически, так и организационно – посредством создания между собой и обществом буфера в виде многоуровневой системы приказов».^[60] Это приводит к тому, что преступления против государства уже не имеют такой непосредственной связи с преступлениями против личности князя, власть, управление, территория, суверенитет страны становятся самостоятельными и не менее важными объектами уголовно-правовой охраны.

Выразителем новых отношений, характерных для развитого централизованного государства, стало Соборное Уложение 1649 года (Уложение Алексея Михайловича), впервые осуществившее классификацию всех преступных деяний в зависимости от объекта посягательства.

Большое внимание в Уложении было уделено государственным преступлениям (Глава II). «Объективно Уложение впервые в истории русского законодательства дало систематическое определение государственных преступлений, придав им политический характер и установив процесс по ним. Вплоть до Воинских Артикулов Петра I глава II была единственным общим сводом законов по политическим преступлениям, не утратившим своего значения и в последующее время».^[61]

Весьма подробно в Уложении был разработан состав государственной измены (ст. 2, 3, 4). Так, ст. 2 гласила: «Также будет кто при державе царьского величества, хотя Московским государьством завладеть и государем быть, и для того своего злово умышленья начнет рать збирать, или кто царьского величества недруги учнет дружитца, и совестными грамотами ссылатца, и помочь им всячески чинить, чтобы тем государевым недругом по его ссылке Московским государьством завладеть или какое дурно учинить, и про то на него кто известит, и по тому извету сыщетца про тое его измену допряма, и такова изменника по тому же казнить смертию».^[62] В указанной статье, как видим, предусмотрено два средства завладения государством: сбор рати, то есть вооруженный мятеж, и дружба с недругами царя, причем ими могли быть не только внешние противники, но и внутренние претенденты на престол. «Инкриминируя преступнику стремление самому быть государем, законодатель не мыслил иного вида власти, кроме монархической, формой же осуществления такого замысла в соответствии с политическими событиями начала XVII века могло быть самозванство или узурпация власти кем-либо из представителей боярских верхов».^[63]

На охрану единства и целостности государства были направлены и нормы, предусматривающие ответственность за частные виды измены – сдачу города врагу (ст. 3) и поджег города с целью сдачи его врагу (ст. 4).

Указанные преступления рассматривались как наиболее опасные деяния. Объективно они причиняли вред территориальной целостности российского государства, вносили смуту, способствовали развязыванию войн и вооруженных столкновений внутри страны.

Особое место в системе нормативного материала Уложения занимали нормы о скопе и заговоре (ст. 20, 21, 22). Так, ст. 21 устанавливала: «а кто учнет к царьскому величеству, или на его государевых бояр, и околничих, и думных, и ближних людей, и в городех и в полнех на воевод, и на приказных людей, или на кого ни буди приходити скопом и заговором, и учнут кого грабити или побивати, и тех людей, кто так учинит, за то по тому же казнити смертию безо всякие пощады».^[64] Как видим, «субъектом» данного преступления является большая совокупность лиц, объединенных предварительным соглашением. Именно на эти исходные моменты и приходится центр тяжести рассматриваемого преступления, а не на стремление грабить и убивать. Но поскольку народные восстания, существовавшие в то время, зачастую сопровождались грабежами и убийствами, законодатель предусмотрел их в качестве признаков состава преступления. В анализируемой норме обращает на себя внимание то обстоятельство, что согласно буквальному пониманию текста статьи, скоп и заговор был направлен не против государственного устройства и порядка, а против конкретных лиц: царя, бояр и др. С одной стороны, это свидетельствует о том, что Уложение брало под защиту не только особу царя, как монарха, но и весь государственный аппарат в целом, а с другой, что устойчивость короны стала ассоциироваться с государственной стабильностью, что характерно уже для начал самодержавия.

К указанным предписаниям Уложения примыкает и ст. 13 Главы XXII «Указ за какие вины кому чинить смертная казнь и за какие вины смертию не казнить, а чинить наказанье». В ней предусматривалась ответственность за призывы к смуте: «а которые воры чинят в людех и затевают на многих людей своим воровским умышлением затейные дела, и таких воров за такое воровство казнити смертию».^[65] Статья носила превентивный характер и имела целью недопущения волнений в народе по политическим причинам.

Централизация государственного аппарата обусловила и появление в Уложении ряда иных преступлений, нарушающих основы единства государства. Защищая интересы власти и освещенный временем и традициями порядок службы, Уложение предусмотрело в ст. 11 самостоятельную ответственность за отъезд на службу к другому государю, не осложненный признаками, указанными в ст. 2 – 4. такой отъезд квалифицировался как измена и сопровождался конфискацией вотчин, поместий и имущества, но он не влек за собой применения смертной казни, более того, в случае возвращения изменника допускалось прощение его вины и возврат вотчин по воле государя.

Как было отмечено ранее, Соборное Уложение оставалось практически единственным источником норм светского уголовного права вплоть до Артикулов Петра I. Артикулы не замени собой Уложение, а действовали параллельно с ним. И хотя Артикулы официально и не распространялись на все суды и были предназначены для применения в судах военных, их значение для общей судебной практике чрезвычайно велико, поскольку они не только служили образцом понимания закона, но и непосредственно находили применение в гражданских судах.