«ШКОЛЫ СТРАТЕГИЙ. Стратегическое сафари:
экскурсия по дебрям стратегий менеджмента. Минцберг Г., Альстрэнд Б., Лэмпел Дж. ...»

1. Обработанная информация, как правило, ограничена рамками, ей не хва­тает полноты, зачастую ответственные за ее предоставление сотрудники оказываются не в состоянии уловить важные внеэкономические или не­поддающиеся количественному выражению факторы. Значительная часть информации — столь необходимой для выработки стратегии — и вовсе не может быть представлена в виде «обработанных фактов». Выражение лица покупателя, настроения на производстве, тон голоса государствен­ного чиновника, — все это может стать информацией для менеджера, но Не представляет никакой ценности для формальной системы. А потому менеджеры тратят массу времени на создание собственных информационных систем, которые учитывали бы все многообразие контактов и дан­ные любого рода.

2. Большая часть информации носит обобщенный, не позволяющий эффек­тивно воспользоваться ею характер. Наиболее очевидное решение для перегруженного информацией и действующего при постоянной нехватке времени менеджера — обобщение информации. Прекрасный образец та­кого рода мышления — организация компании General Electric до 1980 г. Прежде всего в ней помимо подразделений и отделов были созданы так называемые «стратегические бизнес-единицы» (СБЕ), а впоследствии «над ними» еще и «сектора». Одна из причин такого дробления состояла в стремлении повысить уровень обобщения данных для того, чтобы высшее руководство получило возможность достаточно быстро «переваривать» всю необходимую информацию. Проблема в том, что при таком уровне обобщении теряется не только значительная часть предоставляемой ин­формации, но зачастую и сам ее смысл. В самом деле, что могут сказать руководству General Electric о той сложнейшей организации, которую они возглавляют, обобщенные сообщения по шести секторам? Конечно, не­плохо полюбоваться «сверху» на «лес» компании, но лишь до тех пор, пока не придет время рубить деревья. Проанализироваший привычные для не­скольких президентов США формы сбора информации Ричард Нойштадт так комментирует это обстоятельство: «Оценить чей-то личный вклад президенту помогает отнюдь не предоставляемая в обобщенном виде ин­формация, но своеобразная амальгама данных и впечатлений. Проникнуть в суть вещей помогают разного рода осязаемые детали, которые в со­знании президента складываются в некую единую картину... Ему прихо­дится "исполнять функции" директора своего собственного центрального информационного управления» (Neustadt, 1960:153-154, курсив наш).

3. Большая часть обработанной информации запаздывает настолько, что использовать ее в разработке стратегии практически невозможно. Не­обходимо время, чтобы информация «отстоялась», чтобы тенденции и события проявили себя в качестве «фактов». Еще больше времени требу­ется для того, чтобы факты были проанализированы, обобщены и «пода­ны» на стол руководства в виде различного рода докладов и обзоров. При­чем, если доклады должны укладываться в некое расписание и поспеть к определенной дате, для их подготовки требуется еще больше времени. Но ведь выработка стратегии — процесс динамичный, часто предпола­гающий немедленную реакцию на стимулы. Менеджеры не имеют права ждать обработанной информации, в то время как конкуренты «уводят» наиболее выгодных клиентов.

4. И наконец, значительная часть обработанной информации на.самом Деле не является столь уж надежной. Как правило, к таковой принято от­носить непосредственные впечатления и необработанную информацию, так как они якобы формируются под воздействием разного рода пристра­стий и предубеждений, а обработанная информация, напротив, является точной и конкретной. Именно ее передают и сохраняют на электронных носителях. На самом же деле так называемая обработанная информа­ция может быть куда менее достоверной, чем непосредственные впечатле­ния. В процессе количественной обработки неизбежны какие-то потери (пока «сработают» все эти электроны). Каждый, кто когда-либо занимался количественными измерениями — будь то подсчет процента брака на про­изводстве или научных публикаций в университете — знает, как много разного рода неточностей и искажений, как осознанных, так и неосознанных, привносится в этот процесс. Как рассказывает в своей увлекательной книге, в которой анализируется принятый в Британской авиастроитель­ной промышленности во времена Второй мировой войны процесс плани­рования, Эли Девоне, несмотря на «произвольные допущения, сделан­ные» при сборе данных, «если какая-то цифра попадала в отчет... то вскоре она становилась "общепринятой" и оставалась таковой до те/ пор, пока у кого-нибудь ни появлялись разумные основания ее опро­вергнуть... Ну а уж если какие-то цифры называли "статистикой", то - они приобретали авторитет и непогрешимость Священного писания» (Devons, 1950:ch.7).

Эффективная стратегия объединяет действия и мышление, а значит, и осуществление и формулирование. Мы мыслим для того, чтобы действовать, но в равной мере и действуем для того, чтобы мыслить. Мы испытываем приемы на практи­ки, если они срабатывают, они постепенно перерастают в образцы, некие схемы, а затем и в стратегию. И это все вовсе не хитрости неорганизованных ей, а самая суть стратегического научения (см.: De Geus, 1988. Тот самый человек, который придумал лозунг компании Shell: «Планирование — это обучение»), Таким образом, стратегическое мышление ломает классическую дихотомию, «решая» осуществлению информировать формулирование. Как мы отмечали в предыдущей главе, либо тот, кто формулирует стратегии, должен принимать уча­стие в их реализации, либо же, наоборот, тот, кто внедряет стратегии, должен оказывать воздействие на их создание (первая ситуация выражает суть школы предпринимательства, вторая—школы обучения). Но в любом случае процесс раз работки стратегии должен приобрести черты диалога. А посему, оставив на время тему стратегического планирования, мы поговорим о стратегическом мышлении и его взаимосвязи с действием. •

ОШИБКА ФОРМАЛИЗАЦИИ. На что на самом деле способны системы? Возможно ли, что стратегическое планирование, пользуясь словами одного экономиста из Стэнфордского исследовательского института, может «воспроизвести» процесс «гениаль­ного предпринимательства»? (McConnel, 1972:2). Осуществима ли формализация про­цесса творчества? И, кроме того, позволяет ли проведенный анализ произвести синтез?

Вспомним, что стратегическое планирование подавалось нам не как помощь в про­цессе создания стратегий или поддержка естественного хода процесса управления (включая сюда и интуицию), но как выработка стратегии и некая замена интуиции. Сторонники школы планирования долгое время утверждали, что это и есть «наилуч­ший способ» выстраивания стратегии. Но в отличие от Ф. Тейлора плановики никогда всерьез не изучали процесс, который они собирались усовершенствовать. Самая луч­шая практика просто сводилась к их практике. Если «руководство корпорации не будет достаточно последовательно следовать дисциплине стратегического планирования, оно подвергнет серьезной опасности, либо просто сведет на нет перспективы стратеги­ческого мышления...», — писал П. Лоранж (Lomnge, 1980), впрочем, ничуть не затруд­няя себя приведением хоть каких-то фактических доказательств.

В самом деле, вспомним все эти некогда популярные графики стратегического планирования и постараемся найти в них объяснения того, как же на самом деле создаются стратегии. Вряд ли у нас получится хоть что-нибудь, поскольку такие вопросы даже не ставились. Во всех этих пространных рассуждениях о необходимо­сти построения стратегии как планового процесса вы не найдете ни слова о том, как на самом деле работает мысль если не гениального предпринимателя, то хотя бы обык­новенного компетентного стратега. В лучшем случае — или, скорее, в худшем — встав­лялась пара обведенных в рамку лозунгов: «Помните о непредвиденных обстоятель­ствах!» или «Используйте интуицию!» {Malmlow, 1972). Очень полезные замечания, ничего не скажешь! Но ведь нельзя разобраться в явлении, просто подчеркнув слова лектора или поставив после них три восклицательных знака.

Исследования показывают (см. последующие главы), что создание стратегии — невообразимо сложный процесс, включающий в себя самые изощренные и тонкие, а временами- бессознательные, когнитивные и социальные процессы. Это заставляет нас учитывать все виды информации, однако многие из них не могут быть представ­лены в количественном виде и доступны лишь тем стратегам, которые чувствуют под ногами твердую почву. Стратегический процесс невозможно ни вогнать в жесткие рамки расписания, ни пустить по накатанной колее. Эффективные стратегии неиз­бежно выявляют новые качества организации. И даже когда они в значительной мере являются предначертанными, то и тогда основываются не столько на формаль­ном планировании, сколько на неформальном провидении. Кроме того, в создании по-настоящему новаторских стратегии одну из важных, если не сказать ключевую роль, играет научение на основе внезапных озарений, происходящих при благоприят­ном стечении обстоятельств и удачные незапланированные находки. Понятно, что такой процесс требует развитой интуиции, способностей к творчеству и синтезу и еще много таких вещей, которые с трудом уживаются с формальным плановым под­ходом. П. Лоранж с таким же успехом мог задаваться вопросом: не нанесет ли жесткое следование руководства корпорации дисциплине стратегического планирования Непоправимый ущерб перспективам стратегического мышления?

Фиаско стратегического планирования — это провал формализации; систем, ко­торые справляются с подобного рода заданиями гораздо лучше, чем люди из плоти и крови. Это и фиаско попыток предсказать возможные отклонения в процессе последовательного развития событии, подвергнуть институционализации творческий процесс и заменить обработанными данными непосредственное восприятие, втиснуть динамичные факторы в жесткие временные рамки. Формальные системы мо­гут, конечно, обрабатывать большее количество информации - по крайней мере специальным образом подготовленной, обобщать ее и накапливать. Но они никогда не смогут сжиться с ней, понять её и синтезировать.

Рис. 3.6. Грань формализации

С этой формализацией происходит нечто странное. Что-то такое, что затрагива­ет самую суть деятельности компании, как бы «теряется по дороге?. Будучи всего Лишь людьми, мы часто впадаем в заблуждение, полагая, что можем овладеет про­цессом, просто разбив его на части и выстроив для каждой из них отдельную проце­дуру, что зачастую просто обессмысливает все наши действия. Когда мы пытаемся применить данный метод и к некоторым другим процессам, включая научение и обучение, творчество и т. п., возникает лишь видимость того, что мы сумели подо­гнать их под какой-то график. Мы проиллюстрируем данную мысль на примере грани формализации, графически изображенной на рис. 3.6.

Плановики и менеджеры должны всегда чувствовать грань: что может быть заключено в формальные рамки, а что — нет. Для того чтобы быть уверенными, что на совещание прибудут все вызванные сотрудники, менеджер формализует время и степень их участия. Ну а как насчет составления повестки дня — для того, чтобы не терять драгоценного времени? Кажется вполне разумным заняться и этим. А насчет процедур — для того, чтобы быть уверенным в порядке дискуссии? Ну... В какой момент мы понимаем, что все идет по плану, причем тут стратегическое мышле­ние? Разбивка процесса создания стратегии па составные части — к примеру, утром обсуждаются цели, а в середине дня сильные н слабые стороны — может погубить творческую дискуссию «в зародыше». Повторяем, что цель стратега состоит не в ана­лизе как таковом, а в синтезе. Попытка втиснуть стратегический процесс в опреде­ленные жесткие рамки может попросту погубить его.

Л. Дзан разграничивал «системы, способствующие мышлению» и «системы, ко­торые пытаются все сделать сами* (Zan, 1987:191). Процитируем одного из руково­дителей компании Texas Instruments, который так отзывался о системах компании: «Мы их забюрократизировали. Мы применяем их как орудие контроля, а ведь это — всего лишь вспомогательные инструменты» (пит. ncy.Jetinek and Schoonhoven, 1990:4 И). Во вставке «Бюджетирование инвестиций против формирования стра­тегии» мы постараемся показать, как в ту же ловушку попадает и процесс бюджети­рования, а именно — вспомогательный инструментарий становится тормозом на пути стратегического мышления.

Таким образом, проблема стратегического планирования связана не столько с ка­кой-то отдельно категорией, сколько с самим процессом разбиения по категориям. И никакой передвижкой рамок не устранить проблему, которая коренится в самом факте их существования. Для выработки по-настоящему новой стратегии необходимо выйти за рамки перспективы и комбинации. Шалтай-болтай преподал нам один урок: не все то, что можно разобрать на части, удастся потом собрать снова.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ОШИБКА «СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПЛАНИРОВАНИЯ». Ну вот, мы и подошли к основной ошибке школы стратегического планирования, которая на самом деле заключает в себе три рассмотренных нами выше ляпсуса. Поскольку анализ отнюдь не тождествен синтезу, стратегическому планированию никогда не суждено стать разработкой стратегии. Анализ может предшествовать синтезу и под­держивать его. Он может следовать за синтезом и способствовать его совершенствова­нию, подвергаться декомпозиции и формализации его последствия. Однако анализ ни­когда не заменит собою синтез. Никакие разработки не позволяют путем опоры на формальные процедуры предсказать сбои в последовательном развитии событий и информировать изолированных менеджеров таким образом, чтобы они могли созда­вать новые стратегии. Поэтому планирование — в большей мере, чем обеспечение но­выми стратегиями, — не может состояться без их априорного создания.

Из всего вышесказанного правомерно сделать вывод, что стратегическое мышление планиро­вание не соответствует своему наименованию. Это занятие, безусловно, полезно, когда необходимо — если в этом существует реальная потребность — формализовать следствия реализа­ция стратегий, которые формируются каким-то иным образом. Но в любом случае термин «стратегическое планирование» представляет собой явный оксюморон.

Контекст и научный вклад школы планирования

Но не стоит вместе с водой выплескивать и дитя стратегического планирования. Плановики играют существенную роль в формирования стратегии — правда, если они находятся не внутри черного ящика формирования стратегии, а вокруг него, как это представлено на рис. 3.7. Они могут быть аналитиками, обеспечи­вая поступление информации на вход системы, — в особенности те из них, кто склонен к обзорным исследованиям. Они могут также тщательно исследовать стратегии на выходе из черного ящика, способствуя повышению их жизнеспо­собности. Они могут также выполнять функции катализатора (избегая при этом методов формального планирования, разного рода указаний и распоряжений), поддерживая те стратегические ходы, которые в наибольшей степени подходят данной организации в данный момент. (А потому они непременно должны про­честь эту книгу!) Мы имеем в виду, что организации, безусловно, нуждаются в инструментарии, но инструментарии правильно применяемом (см. «Внешняя сторона инструментализма»).

В случае необходимости (но только в этом случае!) плановики могут заниматься и формальным планированием, но используя его исключительно в качестве средства создания программ реализации выходящих из черного ящика стратегий. Они могут быть кодифицированы, усовершенствованы, переведены на язык частных программ для частных случаев, повседневных планов и смет, а также использованы в качестве средств коммуникации и контроля.

Конечно, творчески настроенные плановики иногда могут выступать и в качестве стратегов (т. е. внедряться внутрь черного ящика). Но такая позиция в большей степени зависит не столько от формализованных методов планирования, сколько циничных знаний, творческих навыков и способности к синтезу. Одни из этих ролей более формально-аналитические, другие — менее. Следовательно, организациям необходимо различать два типа плановиков, которых условно можно назвать «левшами» и «правшами». «Левша» поощряет творческое стратегическое мышление, он поднимает сложные вопросы, старается выяснить в потоке действий организации спонтанные стратегии. «Правша» имеет дело с более формальным видом стратегического анализа, преимущественно с программированием явно предначертанных стратегии, которые (надеемся, что наша дискуссия сделает это ясным) подходят, скорее всего, только стабильно­му, предсказуемому контексту — или, что то же самое, контексту, контролируе­мому организацией. Но когда наступает эпоха серьезных перемен и ситуация становится гораздо менее стабильной, предсказуемо» или контролируемой, мы рекомендовали бы обратиться, во-первых, к более свободным формам раз­работки стратегии, а во-вторых, к плановику «левше», а не к указаниям школы планирования

Стратегический программист

Стратегический аналитик

Стратегический «катализатор» Рис.

3.7. Плановики и разработка стратегий

4

ШКОЛА ПОЗИЦИОНИРОВАНИЯ

Построение стратегии как

АНАЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС

В науке, как и в любви, концентрация на технике нередко приводит к импотенции. (Бергер)

В

начале 1980-х гг. господствовавшие на поле стратегического менеджмента экономические ветры унесли или, по крайней мере, «разогнали по уг­лам» большую часть традиционной прескриптивной литературы. Школа позиционирования признает многие исходные положения школ планирования и дизайна и их фундаментальные модели, добавляя со своей стороны к их содержа­нию два важных аспекта. Во-первых, она в буквальном смысле подчеркивает зна­чение стратегий самих по себе, а не только процесса, посредством которого они формируются. И во-вторых, она уходит от деклараций школы планирования и по­вторений модели школы дизайна: школа позиционирования, фокусируясь на со­держании стратегий, открыла для всестороннего исследования предписывающую сторону стратегического менеджмента.

Теперь-то ученым и консультантам было во что вонзить зубы: они получили возможность заняться изучением наиболее адекватных организациям стратегий и предписанием того, в каких контекстах они будут наиболее эффективны. Таким образом, область, которой в начале 1980-х гг. фактически присвоили наименова­ние «стратегического менеджмента», получила толчок, вознесший ее на небыва­лые высоты. Чуть ли не ежедневно проводились научно-практические конферен­ции, множились различные курсы, то тут, то там появлялись новые журналы и консультационные фирмы, так называемые «стратегические бутики» — возникла целая «индустрия стратегии». Принимая во внимание масштабы школы позицио­нирования, а также то, что она и сегодня пользуется большим влиянием, в нашей книге мы отводим ей весьма значительное место.

Появление М. Портера

Переломным для судьбы школы позиционирования стал выход знаменитой кни­ги М. Портера «Конкурентная стратегия» (Porter, 1980). Едва ли публикация одной книги может ознаменовать появление новой школы, но то, что она подей­ствовала как очень сильный стимулятор, несомненно. К тому моменту ученые и практики во многом разочаровались в школах дизайна и планирования, повсе­местно ощущалась потребность в новой прочной основе. Так же, как небольшое возмущение может привести к внезапному застыванию перенасыщенного раство­ра, так и «Конкурентная стратегия» связала воедино интересы целого поколения ученых и консультантов. Последовала огромная волна активности, которая быст­ро сделала эту школу доминирующей в своей области.

Конечно, книга М. Портера была отнюдь не первой посвященной содержанию стратегий фундаментальной работой (более того, основное внимание в ней уделя­лось не столько содержанию стратегий, сколько методикам проведения конкурентного и отраслевого анализа). И ранее публиковались труды на эту тему — прежде всего следует назвать работы таких авторов, как Дан Шендел и Кен Хаттен из Биз­нес-школы Краннерта Университета Пурдыо. Тот же М. Портер позаимствовал многие идеи из отраслевой организации, области экономике, рассматривающей указанные проблемы (но ученый делает акцент на поведении не отдельных фирм, отраслей). Здесь нам необходимо вспомнить и авторов, посвятивших свои труды изучению военных стратегий, на протяжении веков анализировавших стратегические преимущества и ограничения вооруженных сил на примерах битв н сражений.

Исходныеные положения школы позиционирования

На самом деле имеется всего лишь одно существенное отличие школы позиционирования от школ планирования и дизайна, но именно оно и послужило толчком переориентации всей стратегической литературы. Мы имеем в виду простую, революционную мысль, которая — как, впрочем, и любая подобная идея — имеет плюсы, и минусы. Школа планирования, равно как и школа дизайна, не ограничивает число стратегий, которые могут быть использованы в конкретной ситуации.. Школа позиционирования, напротив, утверждает, что для каждой отрасли имеется ограниченное число стратегий, которые могут принести желаемые результаты, т. е. ключевых стратегий. Следование им позволяет компании занять те рыночные позиции, которые сами по себе обеспечивают защиту от атак битов — настоящих и будущих. Простота защиты заключается в том, что установившиеся на позициях» компании без особого труда получают доходы, зная что превосходящие «заработки» соперников, что в свою очередь обеспечивают ресурсами для расширения, роста и укрепления позиции. Взяв на вооружение эту логику, школа позиционирования разработала для каждой отрасли ограниченное число если и не ключевых, то категориальных стратегий таких как, например, дифференцирование товара и концентрация на определенном рыночном диапазоне рыночной деятельности. Такие стратегии были названы генерическими.

Отказавшись от основного исходного положения школы дизайна о том, что каждая стратегия должна быть уникальной, разработанной по «индивидуальному» заказу организации, школа позиционирования создала и «отшлифовала» ряд стратегических приемов, которые позволили подбирать правильную стратегию к заданным условиям (которые также рассматривались как генерические — например, зрелость или фрагментированность отрасли). Итак, ключ к новому стратегий (к менеджменту — направленный на распознавание существующих взаимосвязей конкурентный и отраслевой анализ. И поиск начался: для того чтобы усилить наиболее эффективные отраслевые стратегии, ученые проводили статические исследования, а консультанты, в свой черед, рекламировали клиентам стратегии-фавориты и в двух других предписывающих школах формирование стратегии в позиционирования рассматривалось как контролируемый, сознательный ее, в результате которого появляются хорошо продуманные, детально разработанные еще до начала формальной реализации стратегии. Но в школе позиционирования внимание концентрировалось на завершающем выборе генерических стратегических позиций, а не на развертывании интегрируемых и не видных стратегических перспектив (как в школе дизайна) и не на детализированной координации всех плановых установок (как в школе планирования). Кро­ме того, ее приверженцы поддерживали идею о том, что стратегия предваряет) структуру, но добавляли еще одну форму «структуры» — отраслевую. Последняя, а находясь на самом верху, «давит» на стратегическую позицию компании, которая в свою очередь воздействует на ее организационную структуру. Но в общем подход к стратегическому процессу весьма напоминает культивируемые школой планирования принципы и прежде всего — формализм и детализацию на стадии оценки, внешних потерь и прибылей (М. Портер, в частности, досконально иссле­довал этапы конкурентного и отраслевого анализа).

Так же, как и в школе планирования, принципиальное руководство реализа­цией стратегии возлагалось на главу фирмы, плановик же оставался силой, скры­вавшейся за «троном», этаким «серым кардиналом». Но сверх того школа позици­онирования подняла роль плановика еще на одну ступень. В ней он стал еще и усердно занимавшимся расчетами аналитиком (зачастую плановика нанимали по контракту из консультационной фирмы). Предполагалось, что он изучает и сводит воедино массу обработанных данных, на основе чего и рекомендует оптимальную венерическую стратегию. Но — мы повторяемся, потому что это очень важно — аналитик не создавал стратегий (в действительности он даже не формулировал их) — он занимался простым подбором. Можно сказать, что стратегии срывались с дере­ва генерических стратегических возможностей.

Итак, еще раз кратко перечислим исходные положения школы позициониро­вания:

1. Стратегии представляют собой генерические, специфически общие, рыноч­ные позиции компаний, которые могут быть идентифицированы.
2. Эти рыночные позиции (контекст) являются экономическими и конкурент­ными.
3. Таким образом, процесс формирования стратегии — это сделанный на осно­ве аналитических расчетов выбор одной определенной генерической позиции.
4. Основную роль в этом процессе играют аналитики, предоставляющие ре­зультаты своих расчетов официально контролирующим выбор менеджерам.
5. Следовательно, на «выходе» процесса организация получает «готовую к
   употреблению» стратегию; структура рынка активно стимулирует воз­никновение предначертанных стратегий позиционирования, которые в свою
   очередь активно воздействуют на организационную структуру.

Ниже описываются три «волны» школы позиционирования, представленные: (1) ранними трудами о военных стратегиях, (2) «консалтинговыми императива­ми» 1970-х гг. и (3) современными работами об эмпирических предположениях (1980-е гг.). Третьей волне мы уделим особое внимание, а затем перейдем к крити­ческим замечаниям и обсуждению контекста школы.

Первая волна:Основы стратегии в военных максимах

Если школа позиционирования фокусирует свое и наше внимание на выборе стратегий как реальных позиций в конкурентных контекстах, следовательно, «корни» уходят в глубины истории. Фактически речь идет о старейшей школе формирования стратегии, основные принципы которой были заложены в первых трактатах вышедших из печати более двух с половиной тысячелетий назад), в которых объясняется выбор оптимальной стратегии в контексте военного сражения (условия атаки противника, методы защиты собственных позиций).лучший, он же и самый древний (его появление датируется примерно 400 гг.) он же один из самых известных трактатов принадлежит перу Сунь-Цзы. лее поздних произведений — до сих пор не потерявшая своего значения работа Карла фон Клаузевица (1-я половина XIX в.). Можно сказать, что эти авторы делали то, что делает школа позиционирования сегодня: они очерчивали типы стратегии соотносили их с внешними, представлявшимися наиболее подходящими ими. Но их работа была недостаточно систематизированной — по крайней) современном смысле этого слова, предполагающего прежде всего «выдачу на » статистических данных. Так как и Сунь-Цзы, и К. Клаузевиц предпочитали выражать свои умозаключения в повелительном наклонении, в наше время их называют «максимы».

Сунь-Цзы

Трактат «Военное искусство» Сунь-Цзы (Sun Tzu, 1971) изучается и в наши дни, но велико его влияние в Восточной Азии. (В наши дни китайцы часто говорят, что «рынок — это поле битвы» [Tung, 1994:56].) Мы имеем дело с удивительно современной книгой, подтверждающей, что «ничто не ново под луной». Некоторые из максим Сунь-Цзы носят общий характер, например: «Покорить врага без боя - вот вершина мастерства» (77); другие предлагают хитрые уловки, например: Когда способен, притворись неспособным; когда действуешь — бездействующим» или «Замани противника на свою территорию, притворись побежденным и нанеси удар» (66). Но встречаются максимы, которые по своему духу удивительно близки школе позиционирования.

Во многом так же, как школа позиционирования делает особый акцент на изучение отрасли, в которой работает компания, так и Сунь-Цзы подчеркивал важность наличия у стратега информации о войсках противника и месте сражения. Особое внимание он уделял выбору позиции: как расположить войска по отношению к горам и рекам, какую местность предпочесть для сражения, равнинную или решенную и т. п. Сунь-Цзы также выделял такие разновидности генерических идей, как местность рассеивания, центральная местность, пограничная местность и местность труднопроходимая. В своих максимах он связал генерические стратегии с каждым из видов генерических условий, например:

4. в местности рассеивания не сражайся; в местности пограничной не оста­навливайся.
5. в центральной местности заключай союзы с соседями; в местности глубо­кой грабь (131).

Относительно численной силы Сунь-Цзы говорил:

• Если превосходишь противника в десять раз — окружай его...

Если в пять раз — атакуй его...

Если у тебя вдвое больше сил — раздроби войска против­ника на части....

Если силы равны — сумей с ним сразиться.... Если сил мень­ше — будь готов отступить.... Если силы во всех отношениях неравные —будь готов уклониться от боя.... (79-80).

Некоторые максимы предвосхищают то, что в современной школе позициони­рования называется «преимуществом первого хода»:

• Тот, кто первым является на поле сражения и ждет противника, чаще всего
исполнен сил; кто приходит позже и сразу же бросается в бой — тот уже
утомлен (96).

Но отрывки из работы Сунь-Цзы демонстрируют и то, насколько глубоко в историю уходят корни «современной» школы позиционирования:

6. Элементы военного искусства включают в себя: первое — измерение про­странства;
7. второе — оценку количества; третье — расчет; четвертое — сопо­ставление и пятое — шансы на победу.
8. Кропотливые расчеты — условие победы; недостаточные — возможность
   поражения. Тот же, кто вообще не делает никаких расчетов, имеет наимень­шие шансы па победу! (71).

Кроме того, Сунь-Цзы, в отличие от большинства его современных последова­телей, оценивает и границы генерического мышления:

9. Музыкальных нот только пять, а мелодий так много, что всех их мы никогда
   не услышим (91).
10. ...Как у воды нет постоянной формы, так и в войне не бывает постоянных
    условий (101).

•...Одержав победу, я не повторяю свою тактику, а реагирую на обстоятель­ства бесчисленными вариантами способов (100).

Карл фон Клаузевиц

Запад никогда не испытывал недостатка в военных мыслителях. Но ни один из них не сравним с К. фон Клаузевицем (1780-1831), работы которого несут на себе неизбежный отпечаток немецкой склонности к великим системам мышления.

Теоретические разработки К. Клаузевица во многом базируются на анализе наполеоновских войн. В конце XVII—начале XVIII в. все, относящееся к войнам, приобрело уже устоявшуюся форму. Армии многих стран состояли из слабо моти­вированных рекрутов под командованием офицеров (как правило, выходцев из дворянства). Все следовали одной и той же схеме действий — с армиями, практи­чески идентичными по организации и тактике. Разница между победой и поражением часто была относительно невелика. Одна сторона атаковала, другая отступала, в конце дня встречались дипломаты и какая-то часть территории передавалась из рук в руки. Это была игра с редкими сюрпризами, стратегии которой были вариациями нескольких общих тем, все стороны которых были общеизвестными и обоюдно принятыми Коренные изменения в стратегии связаны с Наполеоном Бонапартом. Французская армия под его командованием нередко одерживала победы над численно восходящим противником. Они были не только военными, но и интеллектуальными. Бонапарт продемонстрировал, насколько устарели традиционные идеи организации и стратегии. Как прусский офицер, противник французов, а одно время их пленник, К. Клаузевиц получал сведения о методах Бонапарта, как говорится, «из первых рук». Интеллектуальный шок можно сравнить только с замешательством, которое в недавнем времени пережили американские менеджеры перед лицом неумолимого наступления японских конкурентов. В с своем трактате «О войне» К. Клаузевиц попытался предложить возможные |изменения устоявшихся взглядов на военную стратегию посредством введения гибких принципов управления войсками (von Clausewitz, 1989). В то время, предшественники рассматривали стратегию как деятельность по разрешению проблем, К. Клаузевиц настаивал (в духе современной школы дизайна) на том, обработка стратегии представляет собой неограниченную творческую деятельность, надлежащим образом воспринимающую напряжение, конфликты и противостояния, неотъемлемо присущие войне как одной из разновидностей человеческой и социальной деятельности. В соответствии с его воззрениями стратегия призвана внести некую упорядоченность в хаос, стратег стремится предугадать, какие формы примет будущее. Одна из основных причин возможных ошибок в предсказаниях — ясно возникающие в реальной жизни, как казалось бы, незначительные трудности (или, как называет их К. Клаузевиц, «трения»). Для того чтобы стратегия состоялась, необходимо сочетать организацию с формальной командной цепочкой, рой поступающие сверху приказы выполняются без обсуждения. Такая организация должна также использовать инициативу своих членов.

Трактат «О войне» включает в себя главы об атаке и обороне, о маневрировании сборе информации и о ночных операциях. Книга довольно объемная и местами непоследовательная, но неизменно восхищающая своими яркими образами метафорами.

В свете коварного влияния трений на действия военачальника невольно возникают сомнения: а возможна ли реализация стратегии в принципе? К. Клаузевиц отвечает на этот вопрос в духе школы позиционирования. Он утверждал, что все стратегии выстраиваются из одних и тех же основных, используемых в атаке, обороне и маневрах, «строительных блоков». Основная задача стратега — открытие и реализация новых их комбинаций. В каждой эпохе число возможных комбинаций ограничивается существующими технологиями и социальной организацией. Спустя какое-то время такие ограничения кажутся неизбежными и, следовательно, естестственными. Стратеги перестают задаваться вопросами, довольствуясь вариантами на известные темы. И таким образом, остается только новое путем создания неизвестных доселе комбинаций. Таких людей мало потому что

..для того, чтобы принять важное стратегическое решение, военачальнику требуется больше силы воли, чем в тактике. В последней вы действуете под давлением ситуа­ции... В стратегии... есть обширное поле для опасений... для возражений и протестов — и, следовательно, для преждевременного сожаления. В тактической ситуации по меньшей мере половину проблем можно обозреть невооруженным взглядом, тогда как в стратегии обо всем необходимо догадываться и все нужно предвидеть, О какой-либо твердой уверенности, таким образом, не может быть и речи. Как следствие, когда при-,. ходит пора перейти к действиям, большинство генералов оказываются парализован­ными ненужными сомнениями (1989:179).

Влияние учения К. Клаузевица на современные стратегические воззрения рас­сматривается в книге полковника армии США Гарри Саммерса «Стратегия: вьет­намская война в контексте» (Summers, 1981). Г. Саммерс утверждает, что во время войны во Вьетнаме пентагоновские стратеги игнорировали фундаментальные основы стратегии и в первую очередь настойчиво повторяемое К. Клаузевицем утверждение о том, что «война есть продолжение политики другими средствами» (87). Это часто цитируемое изречение обычно интерпретируется как подтвержде­ние того, что вооруженные силы подчинены гражданским властям. Но на самом деле оно является предупреждением, что стратегия должна быть выведена из под влияния сиюминутных потребностей, что временный успех не должен вносить путаницу в заранее просчитанные действия. Г. Саммерс также позаимствовал по­нятие «трения», применяя его в рассуждениях о гибкости, энергичности, настой­чивости, вере в успех и уважительном отношении к противнику. Плановики из Пентагона недооценили вьетнамцев, которые не только выдержали жестокие авиационные и наземные удары вооруженных сил США, но и сумели продолжить борьбу. Г. Саммерс попытался адаптировать идеи К. Клаузевица к реальностям второй половины XX в. и анализируя опыт войны во Вьетнаме в терминах «прин­ципов войны» (см. «Базирующиеся на основе учения К. Клаузевица принципы

армии США»).

Обратите внимание на согласованность этих принципов с общими принципами прескриптивных школ стратегического менеджмента. И там, и тут особо подчер­кивается потребность в хорошо продуманной стратегии, в централизации власти при ее разработке или, по крайней мере, при ее реализации, а также необходимость сохранения простоты стратегии и придания стратегическому управлению упреж­дающего характера.

У цивилизованных людей неприязнь к войне заложена генетически. Но как продемонстрировала первоначальная беспомощность союзников в отражении во­енной агрессии нацистов, отвращение от войны чревато огромными человечески­ми и материальными потерями. Разработке стратегий, которые могли бы свести к минимуму продолжительность и стоимость войны, посвящены труды британско­го теоретика Б. Лидделл-Харта, утверждавшего, что основная цель стратегии — неожиданные действия, которые позволяют вывести противника из равновесия и подорвать его способность к противодействию.

БАЗИРУЮЩИЕСЯ НА ОСНОВЕ УЧЕНИЯ К. КЛАУЗЕВИЦА ПРИНЦИПЫ АРМИИ США

Устав оперативной службы армии США 1962 г. («эры Вьетнама») (Summers, 1981:59-97)

Цель. Каждая военная операция должна иметь четко сформулированные, твердые и реальные цели. Конечная цель войны — уничтожение вооружен­ных сил противника, преодоление его воли к борьбе...

Наступление. Наступление направлено на получение решающих результатов и сохранение свободы действий, что позволяет командиру проявить инициа­тиву и навязать свою волю противнику... Командир может быть вынужден обороняться, но оборона должна сознательно восприниматься лишь как временное средство.

Численное превосходство (иногда называемое концентрацией сил). Для до­стижения главной цели необходимо сосредоточить силы, численно пре­восходящие войска противника, в нужный момент и нужном месте...

Экономия сил. Умелое и расчетливое использование боевых сил даст возмож­ность командиру выполнить задание с минимальной затратой ресурсов. Данный принцип... подразумевает не экономию, а, скорее, расчетливое распределение имеющихся в наличии боевых сил...

Маневры (или гибкость)... Целью маневра является такое расположение сил, которое ставит противника в относительно неблагоприятную позицию... Успешный маневр требует гибкой организации, административной под­держки, командования и контроля...

Единство командования... Единство командования достигается единством усилий, которое в свою очередь есть результат всех направленных на достижение общей цели согласованных действий всех вооруженных сил. Один из методов достижения согласованности — сотрудничество, но наилучший — наделение командира требуемой единоличной властью.

Безопасность... Безопасность достигается принятием мер, направленных на предотвращение неожиданностей, сохранение свободы действий и воспре­пятствование получению противником информации о силах союзников...

Неожиданность... Неожиданный удар наносится в таком месте, в такое время и таким образом, чтобы противник понес наибольший урон...

Простота... Простые, последовательные планы и четкие, краткие приказы сво­дят к минимуму недопонимание и неразбериху. При прочих равных услови­ях предпочтение должно отдаваться простейшему плану.

Нет оправданий генералу, посылающему войска в лобовую атаку на укреп­ленные позиции противника.

Равновесие противника должно быть нарушено не в ходе, а перед решитель­ным наступлением (Liddell-Hart, 1967:164).

Корпоративные битвы

Которые пишущие на тему стратегий в бизнесе авторы подхватили дух и даже букву военных максим. Так, Б. Джеймс описывал «военный опыт, как настоящую золотую жилу апробированных в боевых условиях конкурентных стратегий» (James, 1986:56) и видел в них «значительное сходство* с бизнесом, «в смысле ус­трашения, наступления, обороны и союзничества», а также в использовании «разведанных, оружия, организации работы тыла и связи, подчиненных единствен­ной цели - противоборству» (45-46). В учебнике, но корпоративной стратегии Роберт Кап также опирается на «милитаристские» максимы — такие как, напри­мер, «всегда опережай противника на ход вперед!- и «ОСНОВНОЙ стратегией для всех компаний должна быть концентрация ресурсов в ТОЙ области, в которой она имеет или может максимально быстро развить решающее преимущество перед соперниками» (Katz, 1970:349-350), добавляя:

Для крупной компании:

A. Решающую роль играет планирование.
Б. Избавление тел от крошек!

B. Берегите виды компании и стабильность.

Дли небольшой компании:

А. Атакуй, когда противник отступает.

Б. Негонитесь сразу за всеми «зайцами».

В. Будь как можно незаметней.

Г. Быстро реагируй.

(1970:302-303)

Пожалуй, наиболее изощренно применяет военный опыт к анализу практики бизнеса Дж. Куинн (прежде всего см. Quinn, 1980a:155-168). По Куинну: «эффек­тивная стратегия развивается вокруг нескольких ключевых концепций и направ­лений, которые придают единство, сбалансированность и сфокусированность», а также «ощущение своей позиции по отношению к сильному конкуренту» (162, 164). Осуществление стратегии предполагает «проведение разведки боем и дей­ствия, направленные на растяжение обороны противника, концентрацию сил, про­ведение атаки и овладение избранным сегментом рынка, который используется как плацдарм, па котором "наши" перегруппировывают силы так, чтобы добиться пре­восходства уже на более широком поле...» (160-161). В табл. 4.1 представлены не­которые из встречающихся в работе Дж. Купина термины военной стратегии.

Максимы о максимах

Военные максимы безусловно интересны и в определенном смысле полезны. Но относиться к ним следует с осторожностью, ибо язык максим одновременно и яс­ный, и неопределенный. Поэтому мы предлагаем наши собственные максимы о максимах:

11. Большинство максим очевидны.
12. Очевидные максимы нередко бессмысленны.
13. Очевидные максимы противоречат другим, не менее очевидным (например,
    о концентрации сил и сохранении гибкости).

Таким образом,

• остерегайтесь максим.

Таблица 4.1. Некоторые используемые Дж. Куинном термины военном стратегии

Источник: Quinn, 1980:150-156.

атаковать и овладеть	уловки, хитрость, хладнокровие
окружить и разбить	ложные маневры
удар и незащищенное место противника	дезинформация
сконцентрированная атака
направление главного удара
добиться превосходства	мобильность, неожиданность
	обходной маневр
запланированная гибкость	быстрые маневры
фланговый маневр
запланированное отступление	доминирующие позиции
планируемая контратака	укрепление основного лагеря
возможность первоначальных потерь	закрепление па плацдарме
растянуть силы противника	объединение сил
выманивание с оборонительных позиций	отступление
ослабление политической воли противника
и его психологического состояния

Вторая волна: ПОИСК КОНСАЛТИНГОВЫХ ИМПЕРАТИВОВ

Школа позиционирования буквально создана для консультантов. Сотрудник консалтинговой фирмы приходит к клиенту и, не обладая какими-то особыми знани­ями бизнеса, анализирует экономические показатели, затем, «пожонглировав» на­бором генернческих стратегии (основными строительными блоками), составляет отчет, оставляет в бухгалтерии счет за услуги и уходит. С начала 1960-х гг. то тут, то там стали появляться так называемые «стратегические бутики», настоящий подъем которых пришелся на 1970-1980-е гг. Каждый из бутиков нашел свою нишу на рынке концепций и каждый из них рекламировал свои собственные тео­рии позиционирования.

В некотором смысле они стали продолжателями дела военных максим. Совре­менные авторы также пытаются привести в систему жизненный опыт (также за­нимаются расчетам»), по зачастую интерпретируют его слитком узко. Многие из Них с легкостью проходят мимо идеи максим, превращая их в маркетинговых це­лях в императивы (возможно, нам следует сказать.максимумы). К примеру, показатель, принадлежащей товару компании доли рынка превратился в нечто вроде чаши Грааля.

Но до начала бума «бутиков стратегий» проблемы стратегий как таковых нахо­дились где-то на периферии внимания бизнес-консультантов. Так, компания f&cKinsey четко ориентировалась на высший менеджмент, а фирмы, подобные SBI, продвигали методики планирования. Коренные изменения в отношении к страте­гиям связаны с деятельностью Бостонской консультационной группы (БКГ) и предложенными ее сотрудниками концепциями матрицы рост-доля рынка и кривой опыта.

Ценностная цепочка М. Портера

В работе 1985 г. М Портер предлагает схему, которую он называет ценностной ^почкой, В соответствии с пей предполагается, что, как показано на рис. 4.5, деятельность фирмы может быть разделена на основную и вспомогательную. Основ­ные виды деятельности непосредственно связаны с процессом продвижения товаров к потребителям и включают в себя внутреннюю логистику (приемка, хранение и т. п.), операции (или трансформации), внешнюю логистику (обработка заказов, поставка товаров, и т. п.), маркетинг и продажи, а также обслуживание (наладка, ;ремонт и т. п.). Вспомогательные виды деятельности включают в себя снабжение, Обработку технологии, управление персоналом и обеспечение инфраструктуры компании (включая финансы, бухгалтерию, общее управление и

т. п.).

Маржа прибыли в правой стороне рисунка демонстрирует, что ее основой является уровень управления цепочкой ценностей, а пунктирные линии на рисунке -•! J все вспомогательные виды деятельности (с одним исключением) могут быть связаны с любым основным видом деятельности, а также поддерживать всю цепочку. - Исключением является инфраструктура компании, которая относится к ценностной цепочке в целом. По М. Портеру, анализ цепочки создания ценностей позволяет оценить все виды деятельности компании, а также процесс их взаимо­действия» друге другом (Porter, 1985:33). Но, по мнению автора, условием анализа

выступает обязательная проверка целостности цепочки ценностей. Так, к примеру, Достижение наилучших результатов в маркетинге, в том случае, когда оно плохо сочетается с деятельностью компании, отнюдь не является конкурентным преимуществом.

Как отмечалось выше, вслед за работами М. Портера число публикаций о стратегическом позиционировании растет как грибы. Мы не имеем возможности вести более менее основательный обзор всей этой литературы, а потому прежде чем перейти к синтезу и предоставить вашему вниманию структуру для рассмотрения характера работы М. Портера, инициировавшей такое количество попыток модернизаций.

Основные направления исследований школы позиционирования

Один из инструментов, с помощью которого мы получаем возможность связать различные виды исследований школы позиционирования (фактически, метод Определения эффективности школы), представлен на рис. 4.6. В данной матрице Производится разбивка направлений исследований по факторам (одиночные и групповые) и по условиям (статичные и динамичные). Направления исследований школы позиционирования представлены в каждом из четырех результирующих квадрантов (впрочем, в действительности, просматривается склонность сторонников школы к более простым формам).

Исследование отдельных факторов в статических условиях

вероятно, наибольшая часть исследований попадает в квадрант исследований отдельных факторов при статичных условиях. Часть из них фокусируется на конкретных генерических стратегиях (таких, как внешнее источниковедение (аутсорсинг) или пакетирование товара) и стремится определить благоприятствующие им условия отрасли (или стратегии, которым лучше всего следовать в заданных условиях). Другие, более в духе второй волны, просто рассматривают эффективность различных стратегий как таковых (к примеру, задаются вопросом: «Выгодна ли «версификация?», ответам на который посвящено огромное количество исследований).

Группы факторов

Статические §• условия

Динамические условия

Отдельные факторы

Привязка определенных стратегий к конкретным условиям (например, диверсификации к зрелости отрасли)	Описание групп стратегий и/или групп условий (например, генерических отраслей) и их взаимосвязей
Определение стратегических реакций (например, «поворотные» стратегии, ложные сигналы) в ответ на внешние изменения (например, технологические угрозы, атаки конкурентов)	Отслеживание последовательностей групп стратегий и/или условий во времени (например, жизненные циклы отраслей)