«Степан КАРНАУХОВ СТАРАЯ ПЛОЩАДЬ — 2 Надежды и разочарования ...»

Вынужденный уход Н.С.Хрущева с постов, определявших его лидирующее положение в стране, как и выдвижение на освободившееся после него место Л.И. Брежнева отражали существенный недостаток советской политической системы. Смена лидеров осуществлялась скрытыми, закулисными маневрами узкой группы лиц из высшего эшелона руководства партией и государством. При снятии Н.С. Хрущева, как и при избрании Л.И. Брежнева, народу, даже членам правящей партии отводилась пассивная роль. Партии и народу были преподнесены лишь конечные результаты политических манипуляций верхушки. Впрочем, к такому порядку(?!) все были приучены, никто не пытался выразить каких-либо ни то, что сомнений, хотя бы несколько отличного от общего «одобрямс» мнения. Объявили, что Н.С. Хрущев, всего лишь полгода назад бодро возвещавший «есть еще порох в пороховницах», снят со всех занимаемых постов по состоянию здоровья. Все это проглотили, втихомолку проводили «дорогого Никиту Сергеевича» и молча с этим примирились, безропотно восприняли нового «вождя».

Во всех Советских Конституциях, кстати, весьма прогрессивных по сравнению с Основными Законами других государств, не прописывалась процедура снятия, назначения или избрания первых лиц высшие государственного руководства. В Уставе КПСС не существовало Положения о процедуре избрания Генерального Секретаря ЦК КПСС и об отзыве человека с этого поста. Записанное в Уставе указание, что Генсек избирается на Пленуме ЦК, при видимости демократичности этого процесса фактически отодвигали народ и коммунистов от процесса отбора кандидатур и выбора своих властителей. Подобный способ назначения или избрания ставил высшее лицо в партии и государстве в исключительную позицию, он был ни от кого не зависим, его власть со временем становилась абсолютно не ограниченной. Не напрасно по положению де-факто, из-за неограниченности властных возможностей Генсеков сравнивали с неограниченными монархами. Правомерно и признание в ряде случаев их диктаторами.

Надо обладать значительной дозой наглости, чтобы самонадеянно предлагать лучшие и надежные процедуры избрания, назначения первых лиц. Их, возможно, сумел бы выработать авторитетный синклит из самых принципиальных, юридически и политически блестяще подготовленных, морально и нравственно чистых людей, представляющих все классы, слои и группы населения. При длительной, тщательной и предельно прозрачной организации своей работы данный синклит мог бы предложить эффективное решение данной проблемы, чтобы оградить общество, государство от проникновения на высшие посты разного рода беспринципных карьеристов, людей случайных и неспособных плодотворно управлять страной. Предложения синклита могли быть вынесены на всенародный референдум и лишь после этого стать действующим законом.

Вернемся, как говорится, на грешную землю и вспомним, что в 1964 году действовали Конституция СССР 1977 года и Устав КПСС, принятый XXII съездом партии. Под их правовом прикрытием Леонид Ильич Брежнев занял высшие посты в партии и государстве. Впоследствии, после кончины Л.И. Брежнева в «смелости» упражняться в нападках на него соперничали многие политики, литераторы и журналисты. Нагло и кощунственно до сих пор измываются, кривляются над покойным известные артисты, в том числе из тех, которые приобрели признание и славу на угодничестве и прославлении Брежнева. Особенно низко пали в этом смысле известные сатирики и юмористы.

Мне довелось быть на известном удалении от высшего эшелона руководителей, хотя общался с людьми, близкими к Генсекам и многое слышал. Кроме того, много читал материалов, наших и зарубежных, о каждом из них. Едва ли стоит подходить к личности Брежнева с иными мерками, чем к другим людям, к почти любому человеку. Судьба вознесла его, не одарив профессионального партийного функционера необыкновенными талантами и способностями. На его месте мог оказаться обыкновенный человек с любой фамилией. Как у любого живущего на Земле, у Леонида Ильича имелся достаточный набор достоинств и не был он лишен недостатков. Избрание Л.И. Брежнева в октябре 1964 года Генеральным Секретарем ЦК КПСС было на сто процентов закономерным. Биография довольно типичная для коммуниста того времени. Как бы не злоязычали присяжные злопыхатели, война ему досталась настоящая, не один раз мог погибнуть. В отличие от миллионов, не вернувшихся с полей страшных испытаний, Леониду Ильичу повезло, остался жив и пусть не без помощи, которую не назовешь бескорыстной, успел рассказать о своей военной Одиссее. Несколько преувеличено? На Великой Отечественной борьба шла настолько жестокой и наши воины так воевали, что каждый день на фронте был перенасыщен подвигами, что преувеличить их трудно, но и кто из уцелевших на войне умалял свои подвиги? После войны Л.И. Брежнев быстро вырос, так в наше время говорили про людей, сделавших за короткий срок блестящую карьеру. Но не в тепличных условиях вырастал он как крупный руководитель, участки хозяйственной и партийной работы ему доставались далеко не курортные. Днепропетровщина, Молдавия — напрягите лишь немного мозговые извилины и представите в каком удручающем состоянии эти регионы вышли из войны. А Казахстан? — его туда двинули в самый пик трудностей при освоении целины. Оборонщики и военные с добрыми и благодарными чувствами вспоминают, как он терпеливо и с величайшей выдержкой занимался проблемами создания оборонного щита для нашей Родины. Н.С. Хрущев не пожелал, не догадался(?) поделиться лаврами, возложенными им на самого себя за успехи в освоении космоса, развитии ракетно-ядерной и космической техники. А ведь Л.И. Брежнев вложил в это дело, начатое еще Сталиным, ума, сил, терпения не меньше, чем Первый Секретарь ЦК КПСС.

Леонид Ильич Брежнев к моменту снятия Н.С. Хрущева оказался на необходимой для этого исходной позиции. Если бы Генсеком избрали кого-либо другого, потребовалось бы разъяснять, а почему не Брежнева? Вспомним, выдвижение Маленкова на высвободившееся место Председателя Совета Министров вследствие кончины И.В. Сталина было воспринято в стране и за рубежом, как естественное, закономерное. Зато последовавшее возвышение Н.С. Хрущева воспринималось с некоторым недоумением. Тому понадобилось для утверждения бесспорного лидерства уничтожить Берия, убрать Маленкова, Молотова, Жукова…

Теперь еще раз и по возможности объективно обозрим годы правления Л.И. Брежнева. Опять потревожим свои ощущения и вспомним, как облегченно вздохнули, избавившись от Хрущевских шараханий и закидонов. Работа пошла спокойнее и увереннее. Не замедлили подняться темпы развития экономики. Легче стало разрешать многие сложные проблемы на международной арене. Специализировавшиеся на оплевывании советской действительности называют Брежневский период советской истории застоем. Но ведь в экономике этого не было! В первые годы были самые высокие темпы экономического роста среди развитых стран. В последующие годы эти темпы несколько снизились, но все равно имели положительные знаки. Народное хозяйство набирало мощь, а не падало в бездну, как в горбачевские и, особенно, в Ельцинские смутные, страшные годы.

Существовали, а кое в чем в это же время нарастали серьезные недостатки и проблемы. Об этом и пойдет разговор в последующем.

Камень преткновения — экономика

Смена руководства страны не сняла полностью остроту экономических проблем. С первых же дней Брежнев, Косыгин и всё новое руководство приступили к поискам путей ускорения экономического развития страны. Первые шаги в этом направлении внешне выглядели решительными. Как уже сказано, упразднялись совнархозы, восстанавливалась министерская система управления. Дальше этого «преобразования» в экономике продвинулись не слишком далеко, они в основном ограничились некоторыми верхушечными перестановками. Подлинное реформирование экономики подменялось имитацией, суть производственных отношений совершенно не затрагивалась. Провозглашенное на сентябрьском пленуме ЦК КПСС в 1965 году усиление роли экономических методов управления производством увязло в болоте бюрократизма. Перенос принципов намечаемых реформ непосредственно в производственную сферу, обозначенный как «расширение самостоятельности предприятий», не состоялся. Робкие шаги в этом направлении пресекались под разными предлогами. Пугали оживлением в обществе мелкобуржуазных, собственнических тенденций, ростом злоупотреблений служебным положением, и т.п. Не исключается, что торможение, а затем и срыв реформ Косыгина происходил под воздействием сил, не заинтересованных в укреплении социализма, дальнейшем наращивании экономического могущества СССР, занявшего к тому времени место второй в мире сверхдержавы.

Хотя надо признать, начало выглядело многообещающим. Как раз в это время работал над кандидатской диссертацией. Под воздействием некоторых позитивных идей «косыгинской реформы», пытался разобраться в проблемах расширения демократических начал в управлении производством. Анализ выявил, что на первое января 1970 года по стране на новые условия хозяйствования было переведено 36 тысяч промышленных предприятий. Они произвели 83,6 процента всей промышленной продукции и принесли более 91 процента прибыли. Реформа придала определенный импульс творческой инициативе и активности работников предприятий. В 1966 и 1967 годах произошло серьезное повышение темпов роста производства, несколько возросла его экономическая эффективность.

Затем позитивный характер реформ стал ослабевать. Лежащие на поверхности резервы роста производства, улучшения технико-экономических показателей вскоре были исчерпаны, а к вовлечению глубинных, принципиальных резервов не умели или боялись подступиться. На первый план выступали недоработанные, непоследовательные черты реформирования. Так, расширение прав предприятий в области оплаты труда привело к опережению темпов роста заработков по сравнению с темпами роста производительности труда, т.е. предприятия «проедали» полученный эффект. Вместо поисков путей преодоления этих трудностей, не нашли ничего иного, как возвратится к методам административного воздействия. Экономическая реформа 1965 года захлебывалась в бюрократическом потоке. Невольно припомнились ленинские предупреждения: бюрократ тем и опасен, что формально прав. Под предлогом внешне вполне обоснованных требований борьбы с имеющимися нарушениями, злоупотреблениями из реформ выхолащивалась их созидательная суть. Пожалуй, слово «запретить» стало распространенным, определяющим, применительно к экономике. Законодательные акты, ведомственные инструкции вновь загоняли в жесткие рамки инициативу и предприимчивость. При малой эффективности исключительно административных методов управления начались почти лихорадочные поиски направлений «реанимации» экономических реформ, путей ускорения развития экономики.

В августе 1968 года в Москве проходило Всесоюзное экономическое совещание. В составе внушительной и авторитетной иркутской делегации с огромным интересом участвовал в этом форуме. Время проведения совещания выбрано отнюдь не случайно. В Госплане полным ходом шла работа над очередным пятилетним планом на 1971-1975 годы. Требовалось проанализировать первые шаги реформ и учесть их опыт при долгосрочном планировании.

С основным докладом на экономическом совещании выступил заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель Госплана СССР Н.К.Байбаков. Его хорошо знали участники совещания, да и вся страна. Он один из активных создателей советской нефтяной промышленности. В годы Великой Отечественной войны под его энергичным руководством был создан новый нефтедобывающий центр в Татарии и Башкирии — «второе Баку». Он отвечал за обеспечение фронта горюче-смазочными материалами и топливом.

Впервые увидел Николая Константиновича в 1945 году в Польше, в управлении по добыче и использованию силезских углей, куда он приезжал в должности заместителя начальника тыла Советской Армии. Много лет спустя, работая в области, довелось докладывать ему о первых месторождениях нефти и газа, открытых в верховьях Лены. Байбаков не только опытный хозяйственник, но и крупный ученый, доктор технических наук.

Из доклада Н.К Байбакова. явствовало, что первые практические шаги по осуществлению экономической реформы оказывают положительное воздействие на работу предприятий и строек — поднялись темпы роста производства, улучшились экономические показатели. На фоне очередного спада в капиталистической экономике (тогда в США валовой продукт увеличился лишь на один процент, в ФРГ и Англии темпы роста упали ниже нулевой отметки), подъем советского народного хозяйства выглядел достаточно ободряющим. Но Байбаков и другие участники совещания не склонны впадать в эйфорию. Обсуждение дел шло в довольно остром критическом ключе. Многие не без основания расценивали положительные явления, достигнутые на первом этапе проведения реформ, как эффект «сливкоснимателя». Воздействие оказывали поверхностные факторы, глубинные же не приведены в действие, и, более того, не выработаны направления их включения в производственный процесс.

Обращало внимание одностороннее и ограниченное рассмотрение проблем, недостаток созидательных предложений. Все критиковали, и порой довольно остро, но как-то безадресно. Непонятно, кто же виноват, что проблемы длительное время не разрешаются, накапливаются, превращаются в серьёзный тормоз экономического развития? Выступает, к примеру, директор знаменитого ЗИЛ,а — Московского автомобильного завода им. Лихачева — Бородин. Он с нескрываемым удовольствием докладывает, что темпы развития завода превышают наметки пятилетки (соль на раны нынешним руководителям ЗИЛ,а!). Но тут же выражает тревогу — реформы только начались, а уже вносятся поправки, сдерживающие их развитие. «Не торопиться с изменениями в новой системе хозяйствования!» — умоляет он.

О негативных моментах в проведении реформ говорят и главный экономист волгоградского завода «Красный Октябрь», и директор «Ростсельмаша», и начальник объединения «Куйбышевнефть», и главный экономист Минского мясокомбината и другие работники с мест. Они обращают свои просьбы-требования к верхним звеньям управления. Но в выступлениях министров тоже слышатся вопли о неразрешимых проблемах, они слёзно умоляют об ускорении их разрешения. А это были сильные хозяйственные зубры! Например, министр нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности Виктор Степанович Федоров на моих глазах в кратчайшие сроки создал на берегах Ангары мощнейший нефтехимический комбинат, на котором длина трубопроводов превышала окружность экватора. Рядом сооружен красивейший и прекрасно благоустроенный город Ангарск. Энергичному, напористому и высокоорганизованному стилю его работы, когда он в решающие моменты ввода новых мощностей переносил свой штаб непосредственно в цехи, на рабочие места, можно посвятить отдельный рассказ. Не менее опытными были министры легкой промышленности СССР Тарасов, приборостроения Руднев и другие. Но все они «вздымают очи горе», отыскивая кого-то способного разрешить назревшие экономические проблемы.

Если министры не могут решить, вопрошал я про себя, так кто же может? Правительство? Слушаю и диву даюсь. Выступают заместители председателя Совета Министров СССР — И.Т.Новиков, В.А.Кириллин, В.Э.Дымшиц и сам Н.К.Байбаков и, как сговорившись, талдычат — вопросы не решаются, проблемы накапливаются и чуть ли не сигнал SOS подают.

Не сразу, а со временем уразумел, что «ларчик просто открывался». Система управления экономикой, как и всей страной, была чрезмерно зацентрализована. Предприятиям, министерствам не было предоставлено право принимать окончательное решение. На мало-мальски серьёзный вопрос нужно было решение вышестоящих органов. Министр мог самостоятельно действовать, когда получал «добро» от Совмина, заместителей его председателя, а те в свою очередь ждали, иногда месяцами, а то и годами, такое же «добро» от Политбюро ЦК КПСС, Генерального Секретаря. Да пусть центральная фигура будет семи пядей во лбу, энциклопедически образованная, обладает самым волевым характером, все равно его «не хватит» на такую огромную страну, на её экономику, на бесконечность и сложность проблем и вопросов!

При чрезмерной централизации, когда окончательные решения принимаются узким ограниченным кругом лиц или, еще хуже, одним человеком, иногда создается коллизия, при которой характер решений фактически определяется не этими лицами или лицом, а людьми следующего под ними уровня. Они, как сито, отсеивают идеи, предложения, документы, определяют, кого допустить к данному лицу, а перед кем выстроить непробиваемую стену. Они готовят материалы, аргументы, создают вокруг себя ореол незаменимости, значимости, действуют самоуверенно и нагло Но так как правом принятия окончательных решений они не обладают, то вводят своеобразное вето, то есть выдают лишь отрицательные заключения, действуя по принципу, определенному великим сатириком: «держать и не пущать».. Сколько серьезных, весьма эффективных идей, предложений и дел погублено этим бюрократическим племенем! Такая система управления хорошо приспособлена для коррупции и других негативных явлений.

В только что построенном киноконцертном зале «Октябрь», где проходило Экономическое Совещание, кипели страсти вокруг актуальнейших проблем народнохозяйственного развития. Разговор шел по крупному, откровенно. Вскрывалось множество фактов продолжающегося ограничения прав, самостоятельности предприятий и их руководителей вопреки основным требованиям косыгинских реформ. Замораживались, в частности, меры экономического стимулирования, совершенствования оплаты труда.

У нас, представителей регионов, складывалось впечатление, что обсуждение не

будет напрасным, возникающие проблемы будут оперативно разрешаться и это позитивно воздействует на темпы экономического развития.

Увы, наивные предположения. Все тонуло в бюрократической трясине, упиралось в старческую немощь некоторых «вождей», откладывалось на «когда-нибудь». А «когда-нибудь», говорят англичане, означает «никогда».

Одним из отрицательных факторов, сдерживающих развитие советской экономики, была несовершенная система технико-экономических показателей, оценивающих работу предприятий, отраслей и народного хозяйства в целом. Они часто искажали истинную картину состояния дел. В бытность начальником шахты столкнулся с конкретной практикой применения показателя — объем валовой продукции. Многие годы работа шахт оценивалось по натуральному показателю — количеству добытого угля в тоннах. Просто, конкретно, удобно, понятно. В пятидесятых годах какому-то умнику от экономической науки и плановых органов пришла идея распространить показатель «объем валовой продукции» в качестве основного планового критерия и на угольную промышленность. Количество добытых тонн угля умножалось на оптовую цену той самой тонны и получался объем валовой продукции. Причем оптовая цена устанавливалась довольно произвольно, она полностью зависела от чиновничье-бюрократического аппарата. К показателю «объем валовой продукции» привязывались все материальные стимулы. В объем производимой шахтой валовой продукции предписывалось включать все другие виды продукции и услуг, производимых на предприятии. В условиях нашей шахты к таким работам относили даже затраты на тушение подземных пожаров. Получилась абсолютная нелепица — страшное бедствие для шахтеров увеличивало объем валовой продукции и нередко способствовало получению премий за перевыполнение государственного плана производства валовой продукции. При крупных подземных пожарах затраты на их тушение приближались к стоимости всего добытого угля. Вот уж поистине, гори все ясным пламенем, в самом буквальном смысле, — премия обеспечена! Никто, даже А.Н.Косыгин, не осмеливались перейти к планированию по натуральному производству конкретных видов продукции. Стремились к единому универсальному обобщающему показателю, к пресловутому «валу», куда включалось в единую кучу, буквально валом все от иголки до самолета, от канцелярской скрепки до золота и платины. Попробуй в этой «куче» отыскать нужное, заметить его и сосчитать — задачка потруднее, чем найти иголку в стоге сена! Зато бюрократу удобно считать и рапортовать — «объем валовой продукции вырос на столько-то процентов».

На Всесоюзном совещании проблема, в решающей степени влияющая на оценку состояния дел в экономике, абсолютно не затрагивалась. Политики, плановики, экономисты боялись трудностей применения натуральных показателей при многотысячной номенклатуре производимой продукции. Зато никого не тревожило стимулирование производства продукции ради пресловутого вала, ради благополучия в статистике. О более широком распространении методов так называемого «свободного» рынка, регулирования отношений в экономике конкурентной борьбой производителей никто даже не заикался. Живучести учета производства продукции в валовом исчислении способствовало и отставание нашей страны в производстве и применении электронно-вычислительной техники. Заметно сдерживал самых смелых хозяйственников жупел реставрации капиталистических порядков и, как подтвердили горе реформаторы чубайсовско-гайдаровского пошиба, не напрасно. Опасались «регулируемого социализма», а о регулированном капитализме и не догадывались, хотя можно было воспользоваться ленинскими мыслями о госкапитализме. На мой взгляд, в отраслях, производящих потребительские товары, в торговле, в бытовом обслуживании, в некоторых сферах пассажирского транспорта допустимо применение принципов НЭП,а ленинского времени. При этом необходимо творческое возрождение народного контроля в его ленинском понимании. Именно в повсеместном народном контроле В.И.Ленин видел наиболее рациональное участие народных масс в управлении государством. Подчеркнем, именно ленинский народный контроль, а не его извращенное понимание, как «держать и не пущать». …

В заключительном слове Н.К.Байбаков смело заявил, что собрались на это совещание не зря. Значение совещания ещё более возрастет, когда идеи, предложения, высказанные на нём, станут претворяться в жизнь. Мы, участники совещания, особенно с периферии, искренне в это верили. Оказалось — напрасно.

Новые подходы к проблемам экономического развития настоятельно требовали новых людей с современными знаниями, на базе новых методов планирования и прогнозирования, умеющих применять электронно-вычислительную технику, людей, не зашоренных прямолинейными идеологическими канонами, признающими лишь два цвета: белый и чёрный. Богатый опыт действующих министров, директоров, экономистов, накопленный в годы индустриального возрождения страны, в условиях военной экономики, ускоренного восстановления разрушенного немцами народного хозяйства с шестидесятых годов становился закостенелым, превращался в сильный тормоз, ограничивающий мыслящих, предприимчивых людей в поиске современных методов управления социалистической экономикой. В то же время разного рода деляги, проходимцы, авантюристы, не всегда достаточно знакомые с капиталистическими методами управления производством прилагали усилия обеспечить личное материальное благополучие, нажиться. Таким образом, в недрах общественного социалистического производства набирала силу теневая экономика, гонимая и осуждаемая, не контролируемая и не регулируемая, ставшая основной для возрождения буржуазного, антисоциалистического, антисоветского мировоззрения, а затем и насильственной реставрации капитализма в его наиболее отвратительном облике.

Совещание совпало с обострением обстановки в мире, вызванном известными событиями в Чехословакии 1968 года. Разумеется, это придавало определенный колорит этому форуму. В этой связи вспоминается один эпизод. Мои хорошие знакомые из Иркутска собрались отдыхать в Карловых Варах. При встрече я пошутил:

— Вот на вас там организуют нападение, возникнет предлог вмешаться и навести порядок.

Надо же такому случиться: действительно, во время их пребывания в Чехословакию были введены войска стран Варшавского договора. Советским отдыхающим чехи устроили настоящий бойкот, отказались кормить, лечить, обслуживать. Самолетами советских граждан перебазировали в Крым, но страха, волнений они перенесли достаточно. При возвращении в Иркутск моя знакомая при встрече напустилась:

— Почему же Вы так поступили? Знали, что введут войска, а нас не предупредили.

Дружеские отношения были испорчены, такова цена неуместной и неумной шутки.

В дни совещания международная обстановка продолжала накаляться, его участники ждали разъяснений. И вот 17 августа, в последний день работы, перед участниками форума предстал первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС В.В. Загладин, известный в партии, в стране и на международной арене человек. Он, как раз из тех, кто поставлял информацию, готовил предложения на «высший уровень». По чехословацким событиям он высказал соображения, что они результат не только воздействия внешних сил, но и следствие серьёзных ошибок, главным образом субъективного характера. КПЧ, по его мнению, на определённый момент выпустила руководство из своих рук, положение в стране стали определять люди с социал-демократическими воззрениями. В их числе он назвал Смырковского, Шпачека, Цисаржа и других. Вывод Загладин сделал определённый — в ближайшее время чехословацкий кризис будет успешно преодолен. Как он локализован, а точнее загнан вглубь, общеизвестно.

Подарок для президента

Экономическую реформу, проводимую в соответствии с решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС, в обиходе часто называли «Косыгинской». Для такого наименования есть весомые основания. В замысле реформ, их проведении, особенно на первоначальном этапе, отражались подходы и взгляды Алексея Николаевича Косыгина, тогдашнего Председателя Совета Министров СССР.

В нашей Иркутской области А.Н.Косыгина хорошо знали, он часто приезжал в Иркутск, Братск. Ему не надо было заново знакомиться с областью. «На заре туманной юности», в двадцатые годы Алексей Николаевич немало помотался по северным районам Прибайкалья — Киренском, Усть-Кутском, Нижне-Илимском — в качестве работника потребкооперации. Так что в характере, стиле работы у него солидная сибирская закваска. Приезжая в область уже главой Советского Правительства, Алексей Николаевич действовал далеко не традиционно, не схоже с визитами других руководителей такого уровня. Из аэропорта он доезжал до центральной улицы Иркутска — Карла Маркса. Затем останавливал кортеж, выходил из автомашины и, оставив с собой двух-трех местных руководителей, пешком направлялся до резиденции, расположенной на берегу Ангары. По дороге Председатель Совмина заходил в магазины, интересовался ассортиментом, качеством товаров, не уклонялся от разговоров с покупателями. В резиденции, разумеется, ожидал богатый ужин. Алексей Николаевич же обходился овсяной кашей. В ответ на угодливые тосты иркутских властителей лишь пригублял из своей рюмки. При нем застолье не становилось длинным. Он корректно, но настойчиво выпроваживал гостеприимных хозяев. Сам же с помощником отправлялся по великолепной набережной Ангары. Она ему, возможно, напоминала набережные Невы, ибо своенравную Ангару одели в гранитные и бетонные одежды по разработкам проектировщиков из Ленинграда.

На предприятиях специалисты нередко поражались энциклопедичности научной и инженерной эрудиции А.Н.Косыгина. На Братском лесопромышленном комплексе, например, он взял пластину целлюлозы, положил ее на ладонь и рассматривал под разным углом зрения. Окружавшие специалисты удивились точности его замечаний по качеству, структуре целлюлозы.

Наезжал Алексей Николаевич в Иркутск и с дипломатическими поручениями. Однажды привез на Байкал президента дружественной Финляндии У.К. Кекконена, как своего личного гостя. Товарищи, обеспечивавшие охрану государственных деятелей, рассказывали, как хозяин и гость за дружеской беседой засиделись у костра чуть ли не до утра, а потом отправились спать в палатку.

С этим приездом связан весьма любопытный эпизод, в известной мере, характеризующий Алексея Николаевича как человека и политика.

Рано утром, когда собирался на работу, позвонил первый секретарь обкома партии.

— Вы, конечно, знаете, что у нас находится Алексей Николаевич Косыгин, он сопровождает президента Финляндии Кекконена. У президента сегодня или завтра день именин. Именно именин. Знаете, что это такое?

— Знаю, день его ангела.

— Так вот, ему надо вручить подарок от имени Косыгина. Поищите что-нибудь подходящее и привезите сюда в особняк. Но только помните, что это от Председателя Совета Министров СССР — Президенту соседней страны! Что попало не подойдет. Ясно?

Что ответить на это? Конечно, ясно. Но где и какой добывать подарок? Легкая и местная промышленность, где с разного рода сувенирными делами попроще, находилась в ведении другого отдела. Но первый позвонил именно мне. Видимо, ждет чего-то не стереотипного, оригинального. Перебирая в памяти подопечные предприятия, прикидывал: на каком из них можно подобрать достойный сувенир. И вспомнил, что видел интересные поделки из драгоценных и полудрагоценных камней в лаборатории тематической экспедиции геологоуправления.

Пришлось отложить дела и отправиться к геологам. С начальником лаборатории давно и хорошо знаком, поэтому с порога попросил:

— Открывай сейф, показывай свои сокровища.

В сейфе действительно хранилось немало оконченных и неоконченных художественных изделий из поделочных материалов – творчество геологов-любителей. С интересом и не без удовольствия тщательно рассматривал одно изделие за другим, прикидывая, что же подойдет в качестве подарка от руководителя крупнейшей державы мира весьма уважаемому гостю из дружественной страны.

Больше других заинтересовала простая, но любопытная композиция. На куске хорошо отполированного ярко-черного бочхеда, самодеятельный скульптор-геолог расположил лужайку из зеленого нефрита. Посредине каменной лужайки укреплен светло-коричневый с фиолетовым оттенком крупный камень — арагонит, напоминающий по форме, цвету и фактуре чурку из молодой сосны, верхний срез которой тщательно отполирован. На срезе весьма заметно проступали кольцевые линии, поразительно напоминающие годичные кольца дерева. В эту своеобразную «чурку» был «врублен» топор из темно-зеленого нефрита. У наших предков из каменного века топоры изготавливались именно из нефрита. Топор был насажен на изящно выделанное из агата черное топорище.

— Эта штука конфискуется, — полушутя заявил недоумевающему начальнику лаборатории. Пришлось подробно разъяснить причину этой «конфискации».

Начальник лаборатории, не слишком проявляя свое недовольство, отдал оригинальное изделие для высокого дипломатического предназначения.

Понятно, что вручать композицию без приличной упаковки не принято. Соответствующую же случаю коробку с надлежащей гравировкой на металлической пластинке могли сделать только на авиационном заводе. Заводчане — народ основательный, но если бы не висеть у них над душой, кто знает, сколько бы времени пришлось ждать. Как бы то ни было, но к концу дня уникальный каменный сувенир находился в отлично сделанной коробке из оргстекла с аккуратно прикрепленной металлической дощечкой, на которой была выгравирована надпись: «Его превосходительству Президенту Финляндской республики господину Урхо Калева Кекконену от Председателя Совета Министров СССР в день именин». Под надписью мелко выгравирована именинная дата.

Первый секретарь встретил доставивший столько хлопот сувенир с настороженностью — достаточно ли впечатляющий для такого необычного и ответственного случая. Но другого не было, и ему ничего не оставалось, как пойти с этой коробкой к А.Н.Косыгину.

Алесей Николаевич не просто внимательно, а, можно сказать, дотошно осмотрел композицию и коробку. Несмотря на обычную непроницаемость Косыгина, видно было, что сувенир его заинтересовал.

— Сколько же времени трудились над ним? — спросил он.

Первый оглянулся вокруг, но подсказать было некому.

— Часов пять,— неуверенно пробормотал он.

Алексей Николаевич с сомнением покачал головой и вопросительно взглянул на одного из своих помощников.

— Как минимум, месяца два понадобилось,— уверенно ответил помощник.

— Сколько же такая вещь будет стоить?— продолжал спрашивать Косыгин.

Первый снова покрутил головой по сторонам, неопределенно махнул рукой:

— Да, ерунду какую-то, камни ведь, ну, рублей десять-пятнадцать.

Алексей Николаевич, опять, не ожидая ответа, как бы рассуждая, произнес:

— Долларов двести пятьдесят, триста, никак не меньше.

Косыгин взял в руки композицию, долго со всех сторон её рассматривал, потом водрузил в коробку и отодвинул.

— От Председателя Рабоче-крестьянского Правительства это очень дорогой и нескромный подарок. Нет ли чего попроще?

Таким оборотом дела все, особенно первый, были удивлены, но делать нечего, не спорить же. Перечислили ряд сувениров, продающихся в магазинах Иркутска, А.Н.Косыгин остановился на чучеле белки, убедившись, что изготавливаются они добротно, а стоят сравнительно недорого.

А каменный сувенир в красивой упаковке с гравировкой на металлической пластине, насколько мне известно, долгое время стоял в Иркутском геологическом музее, где сейчас не ведаю.

Импортированное инакомыслие

В Советском Союзе, наряду с возникновением теневой экономики с подпольными капиталистами-миллионерами, нарастали негативные явления в политической сфере, прорастала своеобразная политическая оппозиция, появились так называемые инакомыслящие, более известные как диссиденты. В «новой» России, где ныне до поры до времени торжествует буржуазный реванш, представилась возможность увидеть подлинное лицо бывших диссидентов. Это, например, Натан Шаранский — ныне израильский министр. Как говорится, и без очков очевидно, какому богу он поклонялся и поклоняется, какому государству он служил и служит!

В Иркутске главным инженером треста «Востсибгеофизика» работал Гуревич. В тресте концентрировались очень опытные геофизики. С главным геологом Марком Мироновичем Мандельбаумом у меня сложились отношения, которые вполне можно назвать дружескими. Нас особенно сближало благоговение обоих перед великим советским нефтегеологом Андреем Алексеевичем Трофимуком. Некоторые геофизики — Мандельбаум, Гуревич, Ткаченко и другие — часто бывали у меня в обкоме и дома. Вместе с ними выезжал в полевые экспедиции. Уже работая в Москве, узнал, что Гуревич обратился с просьбой направить его в Израиль для работы в тамошней компартии(!). Естественно, глупое или провокационное обращение отвергли. Просьбу о выезде он мотивировал стремлением воссоединиться с родственниками. Согласие было дано, и после прохождения формальностей, связанных с характером его работы, Гуревич выехал из СССР. Но до Израиля не доехал, оказался в США, где, как доходило до меня, занялся бизнесом. В Иркутске нашлись разумные люди и не стали создавать еще одного диссидента.

В настоящее время при анализе событий, приведших к капиталистическому реваншу, отчетливо обнажается коварная, подрывная деятельность диссидентов по разгрому коммунистической партии, расчленению СССР. Теперь достоверно известно, что большинство диссидентов были связаны со спецслужбами Запада. Они были важнейшей составной частью его мощной пропагандистской машины. Против социализма, советского государства была развернута грандиозная психологическая война. В ней трудно переоценить роль «наших» так называемых инакомыслящих, действовавших изнутри, проживавших рядом с нами, длительное время не обнажавших подлинной сущности, действующих в большинстве случаев двурушнически. Одни из них затевали провокационную возню, выставляли себя защитниками «прав человека», они настырно, развязно навязывались зарубежным СМИ. Их деятельность небесхитростно показывали и советские средства массовой информации, в которые, как теперь мы знаем, внедрялись люди с антикоммунистическим, антисоветским, а нередко, и с антирусским душком. Среди советских журналистов немало оказалось людей с сионистскими и просионистскими взглядами. В этом у них было идейное, политическое и предательское сходство с многими, объявившими себя диссидентами. Другие «инакомыслящие» стремились не раскрывать свою подлую суть. Напротив, где надо и не надо они всячески преподносили себя ревностными коммунистами, истово преданными делу коммунизма. В те годы у меня появилась брошюрка одного из скрытых диссидентов, небезызвестного ныне Гавриила Харитоновича Попова, посвященная умению работать с книгой. В этой книжонке, по чисто технической теме, он умудрился, чуть ли не каждой странице, распинаться в славословиях в адрес Генерального Секретаря ЦК КПСС, хотя, насколько известно, тот ни разу не обращался к технике чтения. В конце восьмидесятых, начале девяностых годов этого рода диссиденты, словно клопы из щелей, выползли наружу и, как эти кровососущие, принялись за растерзание КПСС и СССР. Г.Х.Попов практически выступал организатором «идеологического обеспечения» изменческой деятельности Ельцина.

Радиостанции «Голос Америки», «Свобода», «Немецкая волна» и другие рупоры ярой антисоветской пропаганды популяризировали диссидентов, инструктировали их, поднимали на щит, как «борцов за свободу», «за права человека», публиковали и раздували поставляемые диссидентами антисоветские «материалы». Выступления в зарубежных, антисоветских СМИ были не только каналом распространения и популяризации диссидентских «материалов. Баснословные гонорары, о которых не могли и мечтать местные журналисты были удобной, «легализованной» формой оплаты диссидентских услуг, материального стимулирования предателей, перевертышей, антисоветчиков и антикоммунистов. Через эти же каналы финансировался и созданный спецслужбами так называемый «Самиздат»

В числе диссидентов в основном не русские фамилии. Это и понятно, им наша Родина была чужда, что называется, по определению. Были и русские люди, злобные антисоветчики или пропитанные сионистским духом, такие как Аксенов и Войнович.

Часто возникает «крамольная» мысль: а не порождали ли мы сами (имеются в виду соответствующие партийные и государственные структуры) диссидентов? Умелая подача советскими издательствами некоторых творений И.Бродского, А.Галича, В.Быковского, А.Солженицина и других фрондеров, пожалуй, нагляднее бы обнажила их подлинную сущность, нежели репрессивные меры, грубые и не всегда умные «разгромные» статьи, высылка из страны и т. п. Непродуманными шагами против диссидентов им создавалась ненужная реклама, формировался образ «правдолюбцев», «страдальцев за народ». А, возможно, это тоже входило в программу разгрома социализма, в набор форм и методов борьбы против КПСС, СССР?!

Не случаен полный драматизма исход для некоторых из тех, кто поверил диссидентам и шел за ними из искренних, добрых побуждений. А.Зиновьев, А.Максимов, Э.Лимонов едва ли ныне признают себя последователями Шаранского, Быковского, Новодворской и им подобных. Зато произошло обнажение истиной сути, пользуясь известным аналогом, «примкнувших» к диссидентам, или притаившихся до поры, до времени, ярых «демократов» Г.Х.Попова, Ю.Н.Афанасьева, Г.В.Старовойтовой, А.А.Собчака, К.Н.Борового, К.Кобеца, С.Юшенкова, к сожалению, у этого списка довольно длинное продолжение. Перечисление имен бывших диссидентов и «примкнувших к ним» наводит на мысль, а была ли столь уж неоправданной в свое время кампания против «низкопоклонников и космополитов»? Непонятно появление категории лиц с двойным гражданством - часто эти люди с советскими паспортами одновременно являлись гражданами государств, мягко говоря, с несовпадающими интересами. Не стало ли это легализацией, прикрытием антироссийских действий?

Среди диссидентов выделялся А.Д.Сахаров, академик, крупный ученый в области термоядерного оружия. Трижды Герой Социалистического труда внес заметный вклад в обеспечение безопасности нашей страны. Не знаю каким образом, но ученый атомщик оказался под влиянием второй своей жены Боннэр Е.Г. Складывается впечатление, что влияние настырной дамы с зловеще выраженным антикоммунистическим нутром - не исключено специально ему подсунутой - предопределило личностную трагедию Андрея Дмитриевича. О взглядах Боннэр красноречиво говорит ее изречение о нашей стране: «У нас политическая биография началась только в 1988 году, до этого у нашей страны ее не было». Сахаров, занимавшийся крайне важным патриотическим делом, под воздействием этой жены и равноценного ей окружения превратился в противника своей страны, обращался к американским правящим кругам с предложениями усилить агрессивную политику в отношении СССР. Нынешняя деятельность Боннэр убедительно показывает «откуда растут ноги» отступничества А.Д.Сахарова. Так была брошена «псу под хвост» его плодотворная деятельность ради безопасности социалистического государства. Недавно перечитал в журнале «Знамя» за 1990-91 годы «Воспоминания» Сахарова в обработке Боннэр. Напрасно соответствующие советские организации препятствовали публикации этих мемуаров. Они — примечательный пример саморазоблачения. При внимательном чтении становится более конкретным и понятным, что такое отступничество, перерождение, космополитизм, амбициозность. Понятно и кто такие диссиденты — главным образом это те, кто не считал прежде Советский Союз, а ныне Россию своей Родиной. Для них напакостить нашей (но не их!) стране основное содержание, смысл жизни. «Воспоминания», видимо плод, сработанный в основном Еленой Георгиевной. В них ни слова(!) о родных детях Андрея Дмитриевича, зато о потомстве Боннэр, ее друзьях-антисоветчиках говорится больше чем достаточно.

Нельзя не признать, что вовлечение Сахарова в антисоветскую деятельность было большой удачей врагов Советского Союза. Его заслуги, популярность легко было превратить в знамя, символ диссидентов, в крупную козырную карту в борьбе с коммунистической партией, с Советским Союзом. Действия же Советских органов по отношению к Сахарову назвать плодотворными невозможно. Высылка его в Горький, лишение наград и другие репрессивные действия способствовали превращению его в невинную жертву режима, в своеобразного праведника. Возможно, и данные действия направлялись определенными антисоветскими силами.

В антисоветские действия активно подключился Солженицын А.И.. О нем узнали благодаря Хрущеву Н.С.. Тот разрекламировал его книгу «Один день Ивана Денисовича». Она, написана в русле Хрущевского курса по «разоблачению» Сталина. Хрущевские нападки на «культ личности» достаточно разогрели интерес к этой теме, и книга оказалась как раз кстати. Ее качество, как художественного произведения, в немалой степени предопределялось тем, что над ней хорошо потрудились редакторы из журнала «Новый мир». Известно, что в советских журналах и газетах редакторы даром хлеб не ели. Тогда не публиковали за счет средств автора и «холявщики» не водились. Замечательный русский поэт Сергей Васильевич Викулов, в книге «На русском направлении» убедительно показывает — когда решался вопрос о публикации повести Солженицына в «Новом мире», главный редактор журнала Твардовский А.Т. был тяжко болен, «на целый месяц отключался не только от журнала, но и от всего внешнего мира». Предположение о серьезной работе редакторов подтверждается последующими произведениями Солженицына. Не встречалось человека, который смог бы до конца дочитать «Архипелаг ГУЛАГ», «Красное колесо» и остальное солженицынское злопыхательство. Не напрасно про него говорят, что это Нобелевский лауреат, которого никто не читает. Если бы люди типа Солженицына не были потребны капиталистическому Западу в его антисоветской борьбе, ему наверняка была бы уготована участь назойливого графомана. Американский посол в СССР на рубеже шестидесятых и семидесятых годов Д. Бим так отзывался о литературных опусах рвущегося к славе автора: «Солженицын создавал трудности для всех, имевших с ним дело… Первые варианты его рукописей были объемистой, многоречивой сырой массой, которую нужно было организовать в понятное целое… он изобиловали вульгаризмами и непонятными местами, которые нужно было редактировать». Присуждение же этому злому пошляку с низкими моральными устоями и такого же уровня интеллектом высокой премии не более, как политическая акция антисоветских сил. В моем понимании, Солженицын не более чем недобитый белогвардеец, до сих пор пытающийся вести арьергардные бои. То, что его пытаются провозгласить неким пророком, мыслителем, знающим, «как обустроить Россию» всего лишь политическое манипулирование разрушителей нашей страны.

В час тяжелейших боев, смертельной опасности, нависшей над нашей Родиной он предательски охаивает действие нашей армии и ее командования. Справедливо подвергается наказанию, но, по-видимому, чрезмерно мягкому. Лакействующий литератор показал, кому он служит. По отношению к тем, кто приходил завоевывать наш народ, неся смерть и разрушение он был неискоренимым пособником в самом его гнусном смысле. Он, родившийся и выросший в России, патологически ненавидел ее, печалится, что русский народ всегда решительно отстаивал ее честь и независимость. Чего стоят разглагольствования — «… благословенны не победы в войнах, а поражения них!.. Мы настолько привыкли гордиться нашей победой над Наполеоном, что упускаем: именно благодаря ей освобождение крестьян не произошло на полстолетия раньше (как это лицемерно звучит в устах потомка помещиков-крепостников! — С.К.); именно благодаря ей укрепившийся трон разбил декабристов (И это утверждает закоренелый реакционер, поборник крайнего тоталитаризма! —С.К.)» Солженицын весьма сожалеет, что в ходе первой мировой войны «умная нация» (немецкая) не покорила нацию «весьма глупую» (русскую). Как это совпадает с позицией предателя генерала Власова! «Оглянитесь в прошлое, вопит Солженицын, посмотрите, почему же вы, русские не подставили шею под иноземное ярмо. Вы же согрешили, вы не поняли истиной свободы, а «свобода — это самостеснение! — ради других!.. Нам бы, русским, разобраться со своими. И показать пример широкой души». Любопытно, как же увязывается широта души с «самостеснением»!? Солженицынские призывы к раболепному «самостеснению» очень уж напоминают о некоторых современных капитулянтах, политиках и журналистах, горячо ратующих за то, чтобы наша страна плелась в обозе американской политики, безоговорочно признала бы американское верховенство и униженно подбирала американские объедки и подачки. Такая унизительная позиция навязывается русскому народу, который на протяжении многовековой истории не раз спасал человечество от тех, кто стремился утвердить свою мировую гегемонию. Русь встала непреодолимой преградой рвавшимся в Европу татаро-монгольским завоевателям. Россия защитила христианство, сокрушив Оттоманскую империю. В России был повержен Карл XII, нашла гибель «великая армия» Наполеона, до этого подмявшая под себя почти всю Европу. Пророческим на многие века стало предупреждение Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет — тот от меча и погибнет»! Жалким и ничтожным на фоне самоотверженной борьбы нашего народа за величие и славу Отечества предстает недобитый белогвардеец.

До сих пор вносит путаницу в умы людей Шафаревич И.Р.. Враждебное нашему народу «инакомыслие» Сахарова, Солженицына и тех, кто обнажил свою предательскую натуру позже, к примеру, Попова Г. Х., Афанасьева Ю.Н., Цыпко А.С., Собчака А.А., Старовойтовой и т.п. видно отчетливо каждому здравомыслящему человеку. Шафаревича же с лету, что называется, и не распознаешь. В тоге ученого математика он с первого взгляда может показаться противником расчленителей СССР, грабителей русского народа, защитником его самобытности. Он в некотором смысле напоминает дореволюционного деревенского попика. Спрашивают прихожан церкви — почему в деревне все дети рыжие? Да потому, что поп рыжий. Шафаревич вроде бы свой, принципиальный, непримиримый, а повнимательнее всмотришься, он тот же рыжий поп. Вчитаешься в его творения и выпирает наружу пакостная личина. Он говорит об СССР как о зомби, созданном из убитой России. Под убитой Россией подразумевается царская Россия. Эти оскорбительные изречения в адрес страны, разгромившей мракобесие фашизма, страны, за которую отдали прекрасные жизни и Александр Матросов, и Зоя Космодемьянская. За нее боролись и Алексей Мересьев, и Георгий Константинович Жуков. В этой стране жили и творили Келдыш и Курчатов, Губкин и Трофимук, Королев и Туполев, Шолохов и Федин, Бондарев и Проскурин, Шостакович и Свиридов, Глазунов и Шилов. Клевещет на страну, на благо которой самоотверженно и творчески трудились Терентий Мальцев и Паша Ангелина, Стаханов и Бусыгин, Кривонос и Сметанин. Вот такие «зомби» умножали величие и славу страны Советской! Как только поднимается рука писать такое?! В расчленении Советского Союза он видит благо. Он активно участвовал в его подготовке с начала 70-х годов, тем самым ревностно служил Западным противникам нашей страны. Шафаревич — типичный «власовец» холодной войны»!

Шафаревич последовательный, непримиримый враг советского строя, фундаментальный антисоветчик. По поводу расчленения СССР он пишет: «Мы освободились от ярма «интернационализма» и вернулись к нормальному существованию национального русского государства». Это искажение исторической истины. «Ярмо интернационализма» возникло вместе с Киевской Русью. Наше государство изначально формировалось как многонациональное. Как подчеркивает С.Г.Кара-Мурза, идея создания «нормального русского государства» скрывает в себе идею уничтожения России. Блестящий ученый и публицист С.Г.Кара-Мурза разоблачает одурманивающий тезис Шафаревича, что «Россия в своих новых пределах может оказаться вполне жизнеспособной, куда крепче будет стоять на ногах, нежели бывший СССР» Вот и «патриотизм» Шафаревича!.

Как не очевидна антирусская, враждебная позиция Шафаревича многие подлинные русские патриоты, борцы с реставраторами капитализма клюют на его демагогические и провокационные «теоретические» измышления. Даже журнал «Наш современник» попал в коварные сети и регулярно помещает его опусы.

Всем известно, что диссидентами в основном выступали евреи. Но попробуй прямо об этом сказать, тотчас же посыпятся обвинения в «антисемитизме». Такова реакция сионистов на естественное противодействие их экспансии. В их основополагающем труде «Талмуде» выражена суть их отношения к окружающим. Да, Моисей действительно дал своему народу прекрасные заповеди, которые должны были определять отношение их к ближнему. Но фарисеи, которые были истолкователями Талму­да, интерпретировали их так, что под «ближним» должно разуметь только еврея.

Талмуд делит все человечество на две части: евреев и неевреев, по­следних он называет гоями. Согласно Талмуду только одни евреи про­изошли от Бога, все прочие люди произошли от дьявола. «Евреи более приятны Богу, чем ангелы, так что тот, кто оскорбляет их, оскорбляет величие Божие, а посему гой, который ударит еврея, должен умереть». «Насколько люди выше животных, настолько евреи выше всех осталь­ных людей. Эти последние суть семя животное, так что если бы не было евреев, то на земле не было бы никакого благословения: ни солнечных лучей, ни дождя, и люди не могли бы существовать». И раввины после­довательно вдалбливали идею об исключительности этой нации в головы простых евреев: «Один народ еврейский достоин вечной жизни, а все другие народы подобны ослам» (рабби Абраванель); «Вы, иудеи, со­всем другие люди, но прочие люди не суть люди, потому что души их происходят от духа нечистого, тогда как души иудеев происходят от духа Святого Бога» (рабби Менахем); «Одни евреи имеют право назы­ваться людьми, а гои, которые происходят от духа нечистого, должны называться свиньями» (рабби Жалкю).

На этом главном различии между неевреем и евреем, из которых лишь последний наделен достоинством человека, основывается вся мораль Талмуда. Талмуд также дает советы евреям и относительно тех средств, при помощи которых евреи могли бы достигнуть глав­ной своей цели — окончательного материального подчинения себе гоев. Главное средство — это ростовщичество и обман. «Бог, — говорится в Талмуде, — повелел брать проценты с гоев и давать им деньги не иначе, как только за проценты, так что вме­сто того, чтобы оказывать им помощь, мы должны причинять им вред, если это нам полезно; но по отношению к евреям мы не долж­ны так действовать». Кстати, Карл Маркс в статье «К еврей­скому вопросу» объяснял всеобщую нелюбовь к евреям именно их алчностью и корыстием: «Какова светская основа еврейства? Мате­риальные потребности, своекорыстие. Каков земной идеал еврея? Торгашество. Кто их земной бог? Деньги...»....

Нынешние российские евреи высказывают большое почтение по от­ношению к рабби Маймониду (есть университет имени Маймонида, планируется построить синагогу Маймонида). Может, он заслужил это­го своим толкованием заповеди «Не убей»? «Сказано не убивай, но это означает не убивай еврея, сына Израиля, но гои, еретики, не суть сыны Израилевы». Или заповеди «Не пожелай жены ближнего», что по Маймониду звучит как «Позволительно прелюбодейство с женой нееврея»? Наконец, в Талмуде имеется правило, которое, по всей видимости, не­когда послужило основанием для обвинения евреев в ритуальных убий­ствах: «Тот, кто проливает кровь гоя, приносит жертву Богу». (Не этими ли руководствовались «интернационалисты» Троцкие, Зиновьевы и прочие «сыны Израилевы» в России? — С.К.).

«Можно приводить еще массу подобных заповедей из Талмуда и ци­тат из высказываний известных раввинов. Можно в конце концов при­вести здесь всю книгу «Шулхан Арух» («Накрытый стол») — свод иу­дейского сорококнижия, — где все сто законов направлены против «гоев», то есть неевреев. Но в этом нет необходимости. И так все понятно: злоба и ненависть в ответ порождают такие же чувства. Вот почему ан­тисемитские воззрения существуют во всем мире, и это, как говорится, — вещь непотопляемая. Они самовоспроизводятся из питательной среды стереотипов, создававшихся веками». — заключают авторы.

Застой мнимый и застой действительный

К периоду, когда во главе партии и государства находился Л.И.Брежнев, часто прилагают понятие «застой». Оно пущено в обиход, конечно, из политических соображений. Требуется оправдать наскоки на советскую действительность. Это понятие достаточно условное, натянутое. На самом деле застоя в экономике и культуре, науке, социальной сфере, в том смысле как это трактуется вполне определёнными силами, не существовало. Экономика с пониженными темпами, но продвигалась вперёд. В культуре, науке, образовании, здравоохранении завоевывались высоты, которые сохраняют свое всемирное значение до сих пор, как бы их не оплевывали дорвавшиеся ныне до средств массовой информации и властных позиций. Если применять определение «застой», то, пожалуй, это верно лишь в отношении практической деятельности верхушки партийного и государственного руководства, и проводимой ими кадровой политике, к образу их мышления, к стилю работы. Разумеется, в довольно ограниченных пределах.

На Х1Хсъезде, с которого Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков — ВКП(б) — приобрела новое наименование — КПСС, были приняты изменения в Уставе партии. Кстати, с докладом по данному вопросу на том съезде выступал Н.С.Хрущёв. По его предложению были четко сформулированы принципиальные положения в области кадровой политики. Одно из них гласило, что «подбор работников по признакам приятельских отношений, личной преданности, землячества и родства несовместим с пребыванием в партии». Придя к власти, Н.С.Хрущёв втихомолку убрал эти положения из Уставных требований. Его приемник Л.И.Брежнев, сознательно или нет, но воспользовался отсутствием строгого требования. Он, казалось, кадры и, прежде всего собственное окружение, подбирал только исходя из личной приязни. Возникли основания для пересудов на тему «Днепропетровской клики». Действительно, Л.И.Брежнев расставлял на ключевые позиции своих соратников по предыдущей работе. Например, Тихонова, директора Металлургического завода из Днепропетровска, он дотянул до Председателя Совета Министров страны и члена Политбюро. Из Днепропетровска и другой член Политбюро — Щербицкий, первый секретарь ЦК КП Украины. Оттуда же приведен был на пост первого заместителя Председателя КГБ СССР Цвигун. В Молдавии, где Л.И.Брежнев после войны работал первым секретарем ЦК КП, из заведующего отделом административных органов тамошнего Центрального Комитета посажен на Министерство Внутренних дел СССР Щелоков, впоследствии «прославившийся» служебными злоупотреблениями и самоубийствами жены и собственным. Выдвижением на пост Министра, специально для этого созданного Министерства машиностроения для животноводства своего свояка Беляка заставили вспомнить грибоедовское изречение, вложенное в уста незабвенного Фамусова: «Ну как не порадеть родному человечку!..» А как не посочувствовать мало разумному незадачливому зятьку Чурбанову, познавшему взлеты и падения от высших чинов до тюремных нар!?

Приближение близких, доверенных лиц к своей особе через выдвижение на высокие государственные и партийные посты порождало своего рода «цепную реакцию». У выдвиженцев Л.И.Брежнева тоже имелись родичи и приятели, сослуживцы и собутыльники, и они их тянули вслед за собой. И так далее...

Такую практику можно подтвердить примером из привлечения работников и в наш сектор. Как-то меня пригласил зам. зав. Отделом и поручил оформить документы на утверждение инструктором выпускника Академии общественных наук при ЦК КПСС. На мои сомнения в целесообразности этого было заявлено — команда поступила сверху. Этот человек стал прототипом одного из героев моей работы «Что происходит рядом (опыт политического романа)».

Словом, протекционизм, взаимовыручка, взаимосвязь и взаимозависимость, вплоть до круговой поруки, все более пронизывали государственный и партийный аппарат. Принцип «свой своему, или ворон ворону глаз не выклюнет» породил безответственность, разболтанность, привел к аморфности управления. Подобные «выдвиженцы» стали костяком формирования госаппарата при Ельцине.

Брежневская «стабильность» негативно сказалась на качественном составе аппарата ЦК. Качественном не в смысле анкетно-статистическом, а в конкретном проявлении деловой активности, идейно-политической убежденности и принципиальности. Когда-то, особенно в довоенные и первые послевоенные годы, аппарат ЦК был своеобразным кадровым резервом партии, школой воспитания сильных руководителей для местных партийных, советских и хозяйственных органов. Многих работников из аппарата ЦК направляли для укрепления центральных министерств и ведомств.

Когда же в партийный аппарат принялись отбирать по «фамусовскому принципу», или только по умению написать проект документа, подготовить справку, то в него постепенно проникали лица, не обладавшие хотя бы небольшими способностями к самостоятельной руководящей работе. Передержка на постах руководителей областей, краев, республик порождала, в свою очередь, передержку работников центрального аппарата — для их выдвижения на места просто-напросто не возникало вакансий. Кадры не терпят застойного постоянства, длительного пребывания в одной должности. Они закисают, теряют остроту ощущения живой творческой жизни. При длительной передержке людей на одном посту их опыт и познания, в конце концов, сводятся к выживаемости в атмосфере внутри аппаратных интриг, склок и сплетен. Опыт перерождается в молчалинское «угождать всем без изъятья».

Жизнь выдвигала проблемы, ставила вопросы, требующие принципиальных решений без промедления. Между тем, никто не хотел брать на себя ответственность не только за разрешение, но даже за саму постановку назревших вопросов и проблем. Нерешенное вовремя превращается в неразрешимое и нужен взрывной, экстремальный импульс, ударный напор, чтобы что-либо сдвинуть с мертвой, окаменевшей позиции. Глухое брожение в обществе, которое начиналось с кухонных, кулуарных разговоров, постепенно нарастало, превращалось в заметный ропот.

Как говорится в старинном изречении, если Юпитер кого-то хочет погубить, то лишает его разума. В последние годы жизни Л.И.Брежнева больно было наблюдать, как он у всех на виду дряхлел физически и деградировал в интеллектуальном отношении. На ХХУ1 съезде КПСС Генсек с трудом отчитал доклад и ни на одном заседании не мог долго высидеть за столом президиума, часто выходил из зала, вызывая понятную реакцию присутствующих. Шутники назвали этот съезд — «съездом перерывов», они, если суммировать, едва ли были менее продолжительными, чем заседания. Л.И.Брежнева отличала почти маниакальная страсть к внешним атрибутам власти, к наградной мишуре. Трудно придумать более нелепое, чем «пятижды Герой...!» Или, была учреждена «Маршальская Звезда» для генералов армии и, разумеется, первую вручили Л.И.Брежневу, «дослужившему» к тому времени до этого звания. Затем угодливые царедворцы преподнесли ему маршальское звание, соответствующая звезда прибавилась на, казалось, необъятной груди, как теперь выражаются, на легитимных основаниях. Это, пожалуй, явная патология, ее исследовать надлежит больше психиатрам, нежели политологам или историкам

До сих пор ощущается чувство неловкости, вины и стыда, которые мы, работники Отдела, испытывали, сопровождая представителей региональных организаций и предприятий к месту сбора подарков Л.И.Брежневу, в связи с его семидесятилетием. При этом нельзя было не вспомнить острую критику на Октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК Н.С.Хрущёва за подобную нездоровую страсть, или, честнее назвать, за неприятный порок. Вот уже поистине коротка память!

Да и в постсоветское время шаркающий, невнятно говорящий человек, непонятно что демонстрирующий перед телекамерами, выглядел не менее жалким, если не сказать большее. Думается, не только у меня, но и у большинства нормальных людей возникает мысль: если сам правитель уже не замечает в себе признаков маразматических проявлений, неужели же слепы и глухи, безразличны к человеческому достоинству его родня и близкие? Снова уроки предыдущего не впрок! Становилось стыдно за страну, наблюдая, как беспардонно унижала честь и достоинство государства эта мелкая, амбициозная, не обремененная умом, интеллектом личность! Невольно на ум приходят времена Петра Третьего и Павла Первого. Жаль, что живем тогда, когда у военных и у политиков принижено чувство собственного достоинства, зато весьма гибкие спины...

В последние годы жизни Л.И. Брежнева трудно говорить, что в полном объеме осуществлялась руководящая функция Коммунистической партии в целом или ее руководящих органов. Постепенно властные полномочия прибирала к рукам узкая группа лиц из близкого окружения Генсека. Например, при К.У. Черненко ЦК вроде бы возглавлялся им, на самом же деле наибольшую активность проявляли Д.Ф. Устинов, А.А. Громыко, Ю.В. Андропов. Их амбиции тоже серьезно ограничивались физическими возможностями. Устинову и Громыко перевалило за семьдесят, Андропов был серьезно болен. При подобном положении в правящей верхушке многое уходило из под контроля, не получали решительного отпора регрессивные тенденции в обществе. Они не были способными поставить на место зарывавшихся людей даже из близкого окружения, некоторых родственников. По Москве, например, распространялись разговоры о недостойном поведении дочери Леонида Ильича, пьянстве его сына. Это, разумеется, компрометировало власть, умело использовалось известными теперь силами для подрыва авторитета советской власти, социалистической системы. Для любой политической партии решающее значение, несомненно, имеет — кто возглавляет партию, кто ее лидер. В условиях непрерывной ожесточенной борьбы для патриотов, для коммунистов это приобретает особо актуальное и острое значение.

... А нам посредственность страшна

Управлял ли страной, руководил ли партией Л.И.Брежнев последние годы жизни? Вопрос не надуманный. Мы, работники аппарата, руководители регионов оказались невольными свидетелями снижения работоспособности Леонида Ильича, постепенного свертывания его общения с кадрами. Если возникала потребность вручить Генеральному Секретарю ЦК КПСС или главе государства какой-либо документ советовали: передайте К.У.Черненко. Если понадобилась личная встреча с первым лицом, опять совет: обратитесь к тому же К.У.Черненко.

По мере служебного продвижения Л.И.Брежнева за ним неотступно следовал в качестве помощника мало примечательный, вечно полусогнувшийся К.У.Черненко. Избран Л.И.Брежнев секретарем ЦК — помощником к нему утверждается К.У.Черненко. Назначается Л.И.Брежнев председателем Президиума Верховного Совета СССР — начальником канцелярии этого Президиума становится то же лицо. Возвращается Леонид Ильич в ЦК КПСС вслед за ним туда же снова приходит Константин Устинович. Из помощников вскоре он переводится в заведующие Общим Отделом ЦК.

Выскальзывавшие по естественным причинам из рук Л.И.Брежнева бразды правления пытается подхватить К.У.Черненко. Но превратиться в полноценного «серого кардинала» ему недостает интеллекта, масштабности мышления и действий. Нет у него достаточного авторитета в партии и тем более в обществе. Ему приходится действовать от имени Л.И.Брежнева, постоянно ссылаясь на «указания Леонида Ильича».

Для многих выдвижение на первый план фигуры К.У.Черненко как бы символизировало дальнейшую бюрократизацию партийного и, как следствие, государственного аппарата. Форма, внешние атрибуты правления оттесняли реальное дело, конкретность и продуктивность управления. Кабинеты партийных и государственных учреждений заполнили подхалимы и угодники, «мастера пера», но пера не творческого, а казенного, канцелярского. Создалась ситуация, когда было кому писать, но не кому было решать, действовать. Повсюду торжествовала посредственность.

У Пушкина в стихотворении «К Лицинию» есть такие строчки:

«Свободой Рим возрос,

Но рабством погублен».

В этом духе о настроениях в последний период руководства Л.И.Брежнева (или правильнее — правлении К.У.Черненко от имени Брежнева) можно сказать:

Когда-то рабство Рим сгубило,

А нам посредственность страшна...

В Отделе оргпартработы люди разные. Многие видели, как мхом бюрократизма покрывается всё живое, творческое и с мрачным скепсисом рассуждали — посредственность берет своей массовостью, скопом. Если пробежаться по российской истории, и не только российской, то можно заметить — когда стране туго, её надо оберегать, а то и спасать, посредственность расступается, выталкивает на первый план людей неординарных, смелых, талантливых и «доверяет» им бороться с опасностью, преодолеть её, покончить с врагом. Но как только опасное и тяжкое превозмогается, жизнь входит в нормальную колею, то посредственность отовсюду выползает, словно клопы из щелей, заполняет все управленческое пространство, оттесняет тех, кто совершил перелом в лучшую сторону. Начинается новый период закулисных интриг, безрассудных манипуляций, пока посредственность не доведёт страну снова до критического состояния. Словно яркие метеориты на российской земле оставили памятные следы подвиги и свершения Дмитрия Донского и Сергия Радонежского, Минина и Пожарского, Петра Великого с птенцами гнезда своего, Ленина и Сталина...

Такая «историческая цикличность», не слишком вдохновляющая, все-таки оставляет надежды на появление света в конце очередного мрачного тоннеля.

Перевёртыши из ЦК

Формально-бюрократический подход к формированию аппарата, в. т.ч. партийного и советского, привел к тяжелейшим последствиям. Яковлев А.Н., Горбачёв М.С., Попов Г.Х., Бурбулис Г.Э., Ельцин Б.Н., Черномырдин В.С., Гайдар Е.Т. и даже Чубайс А.Б. и множество других перевёртышей вылупились из гнезд, свитых в годы «стабилизации». После провозглашения «перестройки», как в свое время при активизации троцкизма, понятие «работник аппарата» подменялось бранным «аппаратчик».

Между тем все известные «прорабы перестройки» — это тоже «аппаратчики». Прочитайте, к примеру, «труды» Федора Бурлацкого. Из каждой строчки его «творений» на головы доверчивых читателей выплескивается - центральные аппараты руководящих органов СССР, не исключая ЦК КПСС, возглавляли ограниченные, недалекие руководители. Лишь работники типа Бурлацкого, Арбатова, Оникова и им подобные «обогащали» аппарат свежими идеями, разумными предложениями. Только они несли основную «интеллектуальную» нагрузку в аппарате. Умным считает себя Ф.Бурлацкий, а не понимает насколько глубоко и убедительно доказывает, что все грехи советской партийной и государственной системы дело их рук, коль столь велика была их роль в аппарате ЦК КПСС?! Пожалуй, с этим можно согласиться. Действовали они в этом аппарате далеко не на благо коммунистической партии и советского государства и служили отнюдь не советскому народу. А назвался груздем, полезай в кузов, т.е. неси полную ответственность, не сваливай ее на других. Теневые деляги, угодливые блюдолизы, разными способами преобразившиеся затем в элементарных «агентов влияния», заняли довольно престижные и удобные позиции в партаппарате для разложения партии изнутри, для создания плацдарма для осуществления расчленения СССР, реставрации буржуазных порядков.

Несомненно, роль аппарата партии велика. Но чрезмерное преувеличение самостоятельности, «всесилия» аппарата и его работников — это приём в политической борьбе и не более. Таким приёмом безуспешно пытался пользоваться Троцкий и все, кто стремился свалить политического противника. Всякий аппарат обслуживает руководителя, лидера и пределы его самостоятельности строго ограничены. Если кто-либо из работников аппарата посмеет вести сколько-нибудь самостоятельную, независимую линию, что само по себе невозможно, он немедля будет безжалостно изгнан. Руководитель формирует аппарат, направляет его деятельность и обязан нести ответственность за работу аппарата и каждого его работника. Трусливый же оппонент, политический противник, наскакивая на аппарат, печётся таким образом о собственной безопасности. Суров был Сталин. Работать с ним было нелегко и небезопасно, но посмотреть бы на того, кто отважился напасть на его подчиненных!? Он строго требовал, но и защищал. Поставить любого чиновника из аппарата на свое место он мог, не привлекая кого-либо со стороны.

Бюрократизация важнейших направлений практической деятельности партии — пополнение партийных рядов и кадровая политика и т.п. — одна из причин её исторического поражения. Многомиллионная партия предстала не способной к активной, наступательной деятельности в экстремальных условиях, не сумела организовать отпор яростному наступлению внутренней и внешней контрреволюции. Это погубило и, видимо, на длительное время, (но не навсегда!) дело социального прогресса.

Конец эпохи?..

Грешно думать и тем более говорить, но уход из жизни Л.И.Брежнева не стал очень уж печальным событием для страны, для советского народа. Конечно, исключая семью, близких.

Для работников Отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС день 10-е ноября 1982 года начался с траурной церемонии. Хоронили скончавшегося от скоротечной, неизлечимой болезни инспектора ЦК КПСС Навасардянца Георгия Адамовича. По сложившейся практике, работников Отдела провожали в последний путь все, оставив в секторах по одному человеку для текущих дел. Заведующий Отделом, Секретарь ЦК КПСС Иван Васильевич Капитонов к траурному залу при Центральной Клинической Больнице (ЦКБ) подъехал со своими заместителями и помощниками. Церемония прощания уже началась, как Ивана Васильевича пригласили к правительственной вертушке. Разговор состоялся короткий. Из междометий, которыми отвечал Иван Васильевич, суть уловить трудно. Положив трубку, он подозвал своих заместителей, заведующего сектором Оргуставных вопросов и объявил, что все они, в том числе и он, должны тотчас отбыть в ЦК. Затем обратился ко мне и представителю Кемеровского обкома партии Бакатину: «Мы должны срочно уехать, продолжайте церемонию без нас».

Обращение к Бакатину и ко мне объяснимо. Покойный выходец из Кемерово, где до отзыва в ЦК работал первым секретарем горкома партии. Бакатин одно время в связке с ним был вторым секретарем этого же партийного комитета. Обком партии поручил ему, теперь уже секретарю обкома КПСС по строительству, возглавить делегацию Кузбасса. Так как Кемеровская парторганизация находилась в ведении сектора Сибири, то естественно обращение и ко мне.

Что-что, а похоронные ритуалы и процедуры были отработаны до мелочей и мы, конечно, довели до конца печальный обряд. Немного побыв на поминках в доме покойного, мы с Бакатиным отправились ко мне на квартиру. На работу ехать не могли, так как пришлось почтить память Георгия Адамовича по русскому обычаю. С запахом спиртного никогда не позволял себе появляться на работе или в общественном месте даже в свои шахтерские времена.

Из дому позвонил в сектор. Там оставался инструктор Ященко Николай Тимофеевич. Он знал, что И.В.Капитонов и другие отозваны с похорон, но почему ему неизвестно. О догадках распространяться не стал.

— Слышал только, что на 12 ноября назначен Пленум ЦК КПСС.

Из этой короткой фразы стало все ясно. Не ожидая официального сообщения, мы помянули и Леонида Ильича.

… Уход из жизни Леонида Ильича Брежнева в который раз заставил задуматься о послежизненной судьбе политиков высшего уровня. Отойди он от руководства партией и страной лет на пять-семь раньше в памяти народа, возможно, сохранился бы иной образ. Но он тоже не выдержал главного экзамена — экзамена властью. Цеплялся за власть и тогда, когда был совершенно не способен использовать власть и пользоваться ею ни физически, ни интеллектуально. Высшая степень разума и воли правителя — это умение подготовить себе надежную и достойную смену и вовремя уйти в тень, передав другому властные полномочия. Иногда пытаются выставить в качестве образца передачу власти в буржуазных государствах путем всеобщих и открытых выборов. Но это абсолютно негодное сопоставление. Буржуазные выборы это хорошо отлаженная система всеобщего обмана и навязывания правителя кучкой миллиардеров для беспрекословного служения их корыстным интересам, ничего общего не имеющих с чаяниями трудового народа. В последние годы привлекает внимание опыт китайской компартии по ступенчатой, постепенной смене поколений руководителей в рамках социалистической системы, к этой практике следует пристально присмотреться, и не исключено, что кое-что можно будет заимствовать.

Вовремя уйти — величайшая мудрость вождя, без всяких исключений и допусков! …

НЕСБЫВШИЕСЯ НАДЕЖДЫ

(Андроповский миг)

А счастье было так возможно

Так близко!.. Но судьба...

А.Пушкин

Основное звено

Итак, 12-го ноября 1982 года Пленум ЦК КПСС избрал Генеральным секретарем Центрального Комитета Юрия Владимировича Андропова. Неожиданности или, говоря по-нынешнему, сенсации не состоялось. Юрий Владимирович давно известен в партии и в стране. Надо отдать справедливость Леониду Ильичу Брежневу. В какой-то мере он позаботился о преемнике. Возвращение Ю.В.Андропова из КГБ в Центральный Комитет КПСС воспринималось как подготовка резерва на возможный случай.

В сложившейся ситуации после кончины Л.И.Брежнева достойно проявил себя К.У.Черненко. Никаких претензий на наследование шефу, которому столь преданно служил, с его стороны не ощущалось.

В день проведения Пленума ЦК сектора Орготдела получили поручение переговорить с обкомами, крайкомами КПСС о результатах прошедшего Пленума, подчеркнуть при этом преемственность политического курса в области внутренней и внешней политики. В аппарате новый Генсек сразу получил всеобщую поддержку и мог быть уверен, что эта поддержка не будет лишь моральной.

На первый взгляд, аппарат продолжал работать в прежнем ритме и режиме. Шли совещания, готовились документы, работники выезжали в регионы. Но постепенно атмосфера начала меняться. Андропов проводил встречу за встречей, набирался информации, выслушивал мнения, определял позиции и начинал формулировать программные положения. Его преимущество перед предыдущими руководителями партии определялось специфичностью жизненного и трудового опыта. Он имел представление о стране, обществе, настроениях и потребностях людей более достоверное, чем кто-либо другой. И в ЦК настаивал, чтобы информация была не приглаженной, отражающей реальности, какие бы они не были.

Довольно скоро стало понятным, что из множества проблем новый Генсек выделил укрепление дисциплины, как основное звено, ухватившись за которое можно вытянуть всю цепь. На совещании с секретарями ЦК, руководителями Отделов 10 декабря 1982 года он говорил: принято много постановлений по укреплению дисциплины на производстве и в учреждениях, последнее из них вышло в декабре 1979 года. Положение же пока не улучшается, в 1981 году общие потери от прогулов составили более 250 млн. человеко-дней, т.е. в течение года не работали более 800 тысяч человек. На борьбу за дисциплину надо поднять самих рабочих. Юрий Владимирович понятие «дисциплина» рассматривал очень широко, а не только лишь выход или не выход на работу. Дисциплина, в его понимании, проявляется и отношением к делу, к своим обязанностям, к государству, к окружающим.

Вскоре он вышел с этой проблемой, как говорится, на большую арену. Провел встречу на станкостроительном заводе им. С.Орджоникидзе. В короткой, внешне в корректной, но прямой, по существу, в жесткой форме обратился к стране с призывом, если выразиться просто и коротко - «пора кончать с бардаком». Реакция в стране на эту встречу, особенно в рабочих коллективах, была однозначно положительной. Все возмущались распространявшейся аморфностью в управлении, повсеместной безответственностью, уходом от решения назревших вопросов. Люди хотели, и не скрывали этого, твёрдого порядка, определённости и уверенности.

Андропов не терпел многочисленной свиты, с ним было всего шесть человек. В конференц-зале заводоуправления Генерального Секретаря ждали цеховые и другие работники завода. Прежде чем предстать перед ними Юрий Владимирович зашел в кабинет директора, опустился на диван и несколько минут, закрыв глаза, отдыхал от утомившей его ходьбы. Перед собравшимися выступал собранным, постарался не выказать физическую слабость, говорил достаточно громко, без ораторских ухищрений, просто и доступно. Хотя время встречи ограничилось продолжительностью обеденного перерыва, люди выходили из конференц-зала довольными и даже воодушевленными. Еще бы! Не каждый день удается встретиться с высшим лидером страны, тем более услышать от него дельные, нужные всем мысли!

Короткое его выступление и по форме и по существу отличалось от эмоциональных всплесков, “игры на публику” Хрущева и монотонного, размеренного чтения по бумажке Брежнева. В начале он тепло, и, всеми ощущалось, искренне поблагодарил за теплый прием.

— Естественно, что это я отношу не к себе лично, а к Центральному Комитету и Политбюро…

Андропов не оперировал статистикой, в его речи не приведено ни одной цифры. Высказанные положения были спресованы в короткие убедительные фразы. Возможно, такой стиль автоматически определялся его нездоровьем, стремлением сократить напряженное, тягостное для него пребывание на трибуне. Но краткость и четкость придавали его высказываниям силу и убедительность, усиливали воздействие на умы и чувства слушавших. Он поднял вопрос о корректировках планов..

— Мне не доводилось слышать, чтобы такая корректировка происходила в сторону увеличения годового задания. Если говорят надо «скорректировать», то, значит, речь идет об уменьшении…