«Мигуренко Р.А. КУРС ЛЕКЦИЙ ПО ДИСЦИПЛИНЕ «ИСТОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ» Содержание ...»

Социальные эксперименты представляют собой эксперименты, чистота и условия которых осложняются такими факторами, как: 1) случайная, внешняя помеха, искажающая протекание изучаемого объекта / процесса; 2) субъективные ошибки самого экспериментатора. Кроме того, возможны случайные и систематические ошибки приборов, применяемых в эксперименте. Последнее замечание применимо к любому эксперименту.

Сравнение – это познавательная операция, выявляющая сходство или различие объектов, либо ступеней развития одного и того же объекта. Сравнение проводится по признакам, являющихся существенными для данного рассмотрения. Сравнение является основой аналогии, служит исходным пунктом сравнительно-исторического метода. Его суть – выявление общего и особенного в познании различных ступеней (периодов, фаз) развития одного и того же явления или разных сосуществующих явлений.

Описание – познавательная операция, состоящая в фиксировании результатов опыта (наблюдения, эксперимента) с помощью определённых систем обозначения, принятых в науке (схемы, графики, рисунки, таблицы, диаграммы и т.п.).

Измерение – совокупность действий, выполняемых при помощи определённых средств с целью нахождения числового значения измеряемой величины в принятых единицах измерения.

ОБЩЕНАУЧНЫЕ МЕТОДЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

Формализация – отображение содержательного знания в знаково-символическом виде (формализованном языке). Формализованный язык создаётся для точного выражения мыслей с целью исключения возможности для неоднозначного понимания. При формализации рассуждения об объектах переносятся в плоскость оперирования со знаками (формулами), что связано с построением искусственных языков (язык математики, логики, химии и т.п.). Именно использование специальной символики позволяет устранить многозначность слов естественного языка, его гибкость, неточность, образность и т.п. В формализованных рассуждениях каждый символ строго однозначен. Формализация служит основой для процессов алгоритмизации и программирования вычислительных устройств, а тем самым – и компьютеризации не только научно-технического, но и других форм знания.

Главное в процессе формализации состоит в том, что над формулами искусственных языков можно производить операции, получать из них новые формулы и соотношения. Тем самым операции с мыслями о предметах заменяются действиями со знаками и символами.

Формализация, таким образом, есть обобщение форм различных по содержанию процессов, абстрагирование этих форм от их содержания. Она уточняет содержание путём выявления его формы и может осуществляться с различной степенью полноты. Но в содержательной теории всегда остаётся невыявленный, неформализуемый остаток. Всё более углубляющаяся формализация содержания знания никогда не достигнет абсолютной полноты, поскольку не прекращается развитие предмета познания и знаний о нём. Это означает, что формализация внутренне ограничена в своих возможностях. Доказано (К. Геделем, логиком и математиком XX в.), что всеобщего метода, позволяющего любое рассуждение заменить вычислением, не существует.

Аксиоматический метод – способ построения научной теории, при котором в её основу кладутся некоторые исходные положения – аксиомы (постулаты), из которых все остальные утверждения этой теории выводятся из них чисто логическим путём, посредством доказательства. Для вывода теорем из аксиом (одних формул из других) формулируются специальные правила вывода. Следовательно, доказательство в аксиоматическом методе – это некоторая последовательность формул, каждая из которых есть либо аксиома, либо оно получается из предыдущих формул по какому-либо правилу вывода.

Аксиоматический метод – один из методов построения уже добытого научного знания. Он имеет ограниченное применение, поскольку требует высокого уровня развития аксиоматизированной содержательной теории. По словам Луи де Броля, этот метод пригоден для классификации и преподавания, но не является методом открытия.

Гипотетико-дедуктивный метод представляет собой метод научного познания, сущность которого заключается в создании системы дедуктивно связанных между собой гипотез, из которых в конечном счёте выводятся утверждения об эмпирических фактах. Следовательно, заключение, полученное на основе этого метода неизбежно будет иметь вероятностный характер.

Общая структура гипотетико-дедуктивного метода:

1) ознакомление с фактическим материалом, требующим теоретического объяснения и попытка такого объяснения с помощью уже существующих теорий и законов. Если нет, то:

2) выдвижение догадки, гипотезы о причинах и закономерностях данных явлений с помощью разнообразных логических приёмов;

3) оценка основательности и серьёзности предположений и отбор из их множества наиболее вероятной;

4) выведение из гипотезы, как правило, дедуктивным путём, следствий с уточнением её содержания;

5) экспериментальная проверка выведенных гипотезы следствий. На этом этапе гипотеза либо получает подтверждение, либо – опровержение. Однако подтверждение отдельных следствий не означает истинность / ложность гипотезы. Лучшая по результатам экспериментальной проверки гипотеза приобретает статус теории.

Разновидностью гипотетико-дедуктивной гипотезы можно считать математическую гипотезу, где в качестве гипотез выступают некоторые уравнения, представляющие собой модификацию ранее известных и проверенных состояний. Изменяя последние, можно составить новое уравнение, выражающее гипотезу, которая относится к новым явлениям.

Гипотетико-дедуктивный метод, также как и аксиоматический, не является методом открытия. Он является способом построения и обоснования научного знания, поскольку показывает, каким путём можно прийти к новой гипотезе.

Восхождение от абстрактного к конкретному – метод теоретического исследования и изложения, состоящий в движении научной мысли от исходной абстракции (одностороннего, неполного знания) через последовательные этапы углубления и расширения познания к результату в виде целостного воспроизведения в теории исследуемого предмета.

В качестве своей предпосылки этот метод включает в себя восхождение от чувственно-конкретного к абстрактному, к выделению в мышлении отдельных сторон предмета и их «закреплению» в соответствующих абстрактных определениях.

Движение познания от чувственно-конкретного к абстрактному – это есть движение от единичного к общему, здесь преобладают такие логические приёмы, как анализ и индукция.

Восхождение от абстрактного к мысленно-конкретному – это процесс движения от отдельных общих абстракций к их единству, конкретно-всеобщему. Здесь господствуют приёмы синтеза и дедукции.

Такое движение познания – диалектически противоречивое развитие самого предмета, его переход от одного уровня к другому в соответствии с развёртыванием его внутренних противоречий.

ОБЩЕЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ И ПРИЁМЫ ПОЗНАНИЯ

Анализ / синтез, абстрагирование, обобщение, идеализация, индукция / дедукция.

Анализ – реальное или мысленное разделение объекта на составные части, и синтез – их объединение в единое органическое целое. Результат синтеза – совершенно новое образование, знание.

Используя эти приёмы познания, следует иметь в виду, что:

1. Анализ не должен упускать качество предметов. В каждой области знания есть свой предел членения объекта, за которым мы переходим в иной мир свойств и закономерностей (атом, молекула и т.п.).

2. Разновидностью анализа является разделение классов (множеств) предметов на подклассы – их классификация и периодизация.

3. анализ и синтез диалектически взаимосвязаны. Однако некоторые виды научной деятельности являются по преимуществу аналитическими (например, аналитическая химия) или синтетическими (например, синергетика).

Абстрагирование – это процесс мысленного отвлечения от ряда свойств и отношений изучаемого явления, с одновременным выделением интересующих исследователя свойств (существенных, общих). В результате этого процесса создаются различного рода «абстрактные предметы», которыми являются как отдельно взятые понятия и категории («белизна», «развитие», «противоречие», «мышление» и др.), так и их системы. Наиболее развитыми из них являются математика, логика, диалектика, философия.

Главный вопрос абстрагирования – выяснение того, какие из рассматриваемых свойств являются существенными, а какие – второстепенными. Этот вопрос в каждом конкретном случае решается в зависимости от природы изучаемого предмета и конкретных задач исследования.

Метод абстракции не является «самостоятельным» в том смысле, что его результатом является некая базисная структура, «скелет».

Существуют различные виды абстракций: отождествления, изолирующая, актуальной бесконечности, потенциальной осуществимости. Абстракции различаются также по уровням (порядкам). Абстракции от реальных предметов называются абстракциями первого порядка. Абстракции от абстракций первого уровня называются абстракциями второго порядка и т.д. Самым высоким уровнем абстракции характеризуются философские категории (бытие, материя, качество, развитие, единичное и др.).

Обобщение – процесс установления общих свойств и признаков предметов. Оно тесно связано с абстрагированием. Гносеологической основой обобщения являются категории общего и единичного.

Всеобщее (общее) – философская категория, отражающая сходные, повторяющиеся черты и признаки, которые принадлежат нескольким единичным явлениям или всем предметам данного класса. Различают два вида общего:

1) абстрактно-общее как простая одинаковость, внешнее сходство, поверхностное подобие ряда единичных предметов (например, мочка уха у людей);

2) абстрактно-конкретное как закон существования и развития ряда единичных явлений в их взаимодействии в составе целого, как единство в многообразии. Данный вид общего выражает внутреннюю, глубинную, повторяющуюся у группы сходных явлений основу – сущность в её развитой форме, т.е. закон.

Общее неотрывно от единичного (отдельного) как своей противоположности, а их единство – особенное. Единичное – философская категория, выражающая специфику, своеобразие именно данного явления (или группы явлений одного и того же качества), его отличие от других.

В соответствии с двумя видами общего различают два вида научных обобщений: выделение любых признаков (абстрактно-общее) или существенных (конкретно-общее, закон). По другому основанию можно выделить обобщения: а) от отдельных фактов, событий к их выражению в мыслях (индуктивное обобщение) и б) от одной мысли к другой, более общей мысли (логическое обобщение). Обобщение не может быть беспредельным, его пределом являются философские категории, которые не имеют родового понятия и потому обобщить их невозможно. Противоположный обобщению процесс, т.е. мысленный переход от более общего к менее общему – это ограничение.

Идеализация – мысленная процедура, связанная с образованием абстрактных (идеализированных) объектов, принципиально не осуществимых в действительности («точка», «идеальный газ», «абсолютно чёрное тело» т.д.). Данные объекты являются сложным и опосредованным выражением реальных процессов. Они представляют собой некоторые предельные случаи реальных процессов, служат средством их анализа и построения теоретических представлений о них.

Образов с помощью идеализации о такого рода объектах теоретические конструкты, в дальнейшем можно оперировать ими в рассуждениях как с реально существующей вещью и строить абстрактные схемы реальных процессов, служащих для более глубокого их понимания.

В результате идеализации образуется такая теоретическая модель, в которой характеристики и стороны познаваемого объекта не только отвлечены от фактического эмпирического материала, но путём мысленного конструирования выступают в более резко и полно выраженном виде, чем в действительности.

В развитых научных теориях обычно рассматриваются не отдельные идеализированные объекты и их свойства, а целостные системы идеализированных объектов и их структуры.

Индукция – движение мысли от единичного (опыта, фактов) к общему (их обобщению в выводах) и дедукция – восхождение процесса познания от общего к единичному. Индуктивные выводы имеют проблематичный (вероятностный) характер. Различают индукцию неполную (популярную) и полную. Характерной особенностью дедукции является то. Что от истинных посылок она ведёт к истинному, достоверному знанию. Дедуктивные умозаключения позволяют из уже имеющегося истинного знания получать новые истины с помощью чистого рассуждения, без обращения к опыту. Интуиции, здравому смыслу и т.п. Индукция и дедукция – диалектически взаимосвязанные способы движения мысли.

Роль интуиции в научном познании

Интуиция имеет богатейшее философское наследие. Без учета историко-философских традиций невозможно было бы осмыслить сложнейшую эволюцию взглядов на природу интуиции и создать научное представление о ней. Проследим развитие этих взглядов на ранних этапах возникновения проблемности в данном вопросе.

Под интуицией древние мыслители понимали непосредственное усмотрение (в буквальном смысле слов) реально существующего положения вещей. Такого рода знание получило впоследствии наименование чувственной интуиции. Простота и наглядный характер этой формы знания лишали ее всякой проблемности.

Впервые черты философской проблематики в вопросе об интуиции наметились в учениях Платона и Аристотеля. Но именно здесь была отвергнута чувственная природа интуитивного познания. Интуиция была как бы перенесена в сферу абстрактного мышления.

Однако первостепенную значимость в качестве высшей способности к познавательной деятельности интуиция приобретает в философии нового времени. Френсис Бэкон – родоначальник английского материализма 17 в. – занимает в истории философии особое место. С его произведениями в науку пришли нерешенные проблемы познания и метода. Чему отдаст предпочтение наука будущего: ощущениям или разуму, методу интуитивного постижения или логического рассуждения. Не решаясь использовать чувственную интуицию древних, скептически он относился и к интеллектуальной интуиции средневековья. Зато его разработка индуктивного метода была необходимой предпосылкой исторической эволюции проблемы интуиции.

В роли полноправной и полнокровной философской концепции интуитивное знание выступило в эпоху рационализма 17 в. От натурализма Бэкона материалистическая линия пройдет затем через Томаса Гоббса к Бенедикту Спинозе. Естествознание и математика 17 в. вступили в эпоху так называемого механистического естествознания с господствующим в нем метафизическим способом мышления.

Арифметика, геометрия, алгебра достигли почти современного уровня развития. Галилей и Кеплер заложили основы небесной механики. Получают распространение атомическое учение Бойля, механика Ньютона. Кеплер, Ферма, Кавальери, Паскаль подготавливают своими открытиями дифференциальное и интегральное исчисления.

Такое бурное развитие естествознания и математики в 17 в. выдвинуло перед наукой целый ряд гносеологических проблем: о переходе от единичных фактов к общим и необходимым положениям науки, о достоверности данных естественных наук и математики, о природе математических понятий и аксиом и т.д. Требовались новые методы в теории познания, которые позволяли бы определить источники необходимости и всеобщности выведенных наукой законов. Интерес к методам научного исследования повышается не только в естествознании, но и в философской науке, в которой появляются теории интеллектуальной интуиции.

Отправным пунктом рационалистической концепции было разграничение знания на опосредованное и непосредственное, т.е. интуитивное, являющееся необходимым моментом в процессе научного исследования. Появление такого рода знания, по мнению рационалистов, обусловлено тем, что в научном познании (и особенно в математическом) мы наталкиваемся на такие положения, которые не могут быть доказаны и принимаются без доказательств. Это прямое усмотрение истины вошло в историю философии, как учение о существование истин особого рода, достигаемых прямым, “интеллектуальным усмотрением” без помощи доказательств.

Рене Декарт является одним из “первооткрывателей” философской проблемы интуиции. Декарт тесно увязывает и с логическим процессом, считая, что последний просто не может начаться без некоторых исходных, предельно ясных положений. При этом не делается никакого противопоставления интуитивного и дискурсивного знания.

Различные трактовки и подходы к проблеме интуиции в истории философии начиная с 17 в. развиваются в диалектической взаимосвязи с задачами, выдвигаемыми естественными науками и математикой. Новые открытия требовали от философии более строгой, научно обоснованной методологии и глубокого изучения способностей человеческого разума. Прямого усмотрения сущности вещей с помощью интеллектуальной интуиции было явно недостаточно для естествознания, которая к этому времени (18 в.) перешла от простого собирания и описания фактов к опыту, эксперименту и научному доказательству.

Не останавливаясь на этом вопросе более подробно, отметим лишь что проблема места интуиции в научном познании и далее продолжала интересовать просвещенное человечество и до сих пор проблема не утратила своей актуальности. И хотя на этом пути сделано, несомненно, много взгляды ученых как на место интуиции, так и на механизмы ее действия зачастую неоднозначны и противоречивы. Ниже как раз и остановимся на некоторых современных воззрениях на данную проблему.

Характерные черты научной интуиции

Выделим наиболее характерные черты научной интуиции. Прежде всего, это необходимо для выделения интуиции из прочих механизмов познавательной деятельности человека.

Среди таких черт, чаще всего, выделяют следующие:

1. Принципиальная невозможность получения искомого результата посредством прямого логического вывода.
2. Принципиальная невозможность получения искомого результата посредством чувственного познания окружающего мира.
3. Безотчетная уверенность в абсолютной истинности результата (это никоим образом не снимает необходимости дальнейшей логической обработки и экспериментальной проверки).
4. Внезапность и неожиданность полученного результата.
5. Непосредственная очевидность результата.
6. Неосознанность механизмов творческого акта, путей и методов, приведших ученого от начальной постановки проблемы к готовому результату.
7. Необычайная легкость, невероятная простота и скорость пройденного пути от исходных посылок к открытию.
8. Ярко выраженное чувство самоудовлетворения от осуществления процесса интуиции и глубокого удовлетворения от полученного результата.

Итак, все, что совершается интуитивно, должно быть внезапно, неожиданно, непосредственно очевидно, неосознанно быстро, безотчетно легко, вне логики и созерцания и в то же время само по себе логично и основано на предшествующем чувственном опыте.

Классификация форм интуиции

Остановимся на вопросе о классификации форм интуиции. Чаще всего исследователи ссылаются на классификацию, предложенную М. Бунге. Бунге различает, прежде всего, чувственную и интеллектуальную интуиции.

Чувственная интуиция, по Бунге, имеет следующие формы:

1. Интуиция как восприятие.

• Интуиция как восприятие, выражающаяся в процессе быстрого отождествления предмета, явления или знака.
• Ясное понимание значения и взаимоотношения или знака.
• Способность интерпретации.

2 Интуиция как воображение

• Способность представления или геометрическая интуиция.
• Способность образования метафор: умение показать частичную тождественность признаков и функций, либо полную формальную или структурную тождественность в остальном различных объектов.
• Творческое воображение.

Интеллектуальную интуицию Бунге классифицирует следующим образом:

1. Интуиция как разу.

• Ускоренное умозаключение – стремительный переход от одних утверждений к другим, иногда с быстрым проскакиванием отдельных звеньев.
• Способность к синтезу или обобщенное восприятие.
• Здравый смысл – суждение, основанное на обыденном знании и не опирающемся на специальные знания и методы, либо ограничивающееся пройденными этапами научного знания.

2. Интуиция как оценка

• Здравое суждение, проницательность или проникновение: умение быстро и правильно оценивать важность и значение проблемы, правдоподобность теории, применимость и надежность метода и полезность действия.
• Интеллектуальная интуиция как обычный способ мышления.

Однако классификация, приведенная Бунге, несмотря на ценность исследования в целом, не может претендовать на решение проблемы.

Проблема классификации интуиции представляет собой один из самых сложных моментов в исследовании проблемы в целом. Это объясняется тем, что сам предмет, подвергающийся операции классифицирования, не поддается действию правил, необходимых, скажем, для формальной классификации. Всякая формальная классификация предполагает, прежде всего, четкое, резкое обособление предметов одной группы от предметов другой группы. Вполне понятно, что интуиция не поддается формальной классификации. Установление четкого сходства и различия разновидностей интуиции не представляется целесообразным.

В отличие от формальных, содержательные классификации опираются на диалектические принципы. В содержательных классификациях главный акцент делается на раскрытие внутренних закономерностей между группами классифицируемых предметов. Содержательные классификации соответствуют естественным классификациям. Последние строятся на учете всей совокупности признаков классифицируемого предмета, взятых в их взаимной связи и обусловленности. По-видимому, этот способ классифицирования может быть применен к проблеме интуиции

Классификация Бунге не соответствует ни одному из рассмотренных способов классификации. За основу своей классификации Бунге берет видовое деление различных интуиций, имеющих место в процессе научного познания, причем выбирая из общей иерархии те, которые наиболее часто употребляются исследователями.

Наиболее удачным исследованием в нашей литературе является работа Кармина А.С. и Хайкина Е.П. “Творческая интуиция в науке”. Авторы предлагают подразделение интуиции на две формы: “концептуальную” и “эйдетическую”.

Концептуальная интуиция – процесс формирования новых понятий на основе имевшихся ранее наглядных образов.

Эйдетическая интуиция – построение новых наглядных образов на основе имевшихся ранее понятий.

Предложенный вариант классификации предназначен специально для гносеологического анализа и представляет собой не просто условное разделение, а своего рода рабочую схему исследования, освобожденного от необходимости феноменологического описания таинственных интуитивных эффектов.

Опираясь на эту схему, мы получаем возможность не просто констатировать факт существования интуиции, как формы познавательного процесса, но перейти к анализу ее действительных проявлений в сфере научного познания.

Интуиция как результат особого механизма функционирования человеческого мозга. Остановимся на механизмах работы мозга в процессах познания, что поможет определить, в какой мере в них используются интуитивные компоненты, а также выявить принципиальные возможности управлять интуицией, если это возможно.

Как известно, мозг человека состоит из двух полушарий, каждое из которых по-своему преобразует информацию. Данная особенность организации мозга, называемая латерализацией, с возрастом и развитием человека усиливается и оказывается столь существенной, что постепенно полушария начинают совсем по-разному участвовать во всех психических процессах. Кроме того, динамика работы мозга такова, что они действуют по очереди, то есть в каждый момент с максимальной активностью функционирует одно из них, а другое несколько приторможено. Такая особенность их взаимодействия называется реципроксностью. Латерализация и реципроксность накладывают свой отпечаток на все высшие психические процессы человека. Отражаются они и на индивидуальных особенностях личности в связи с доминированием определенного полушария. Модель мира строится в большей мере по законам доминирующего полушария.

Проблемы творчества, интуитивных решений не могут содержательно обсуждаться без понимания языка каждого из полушарий, поскольку для развития интуиции необходимо их гармоническое взаимодействие, полноценный вклад каждого из них в решение проблемы.

Последние исследования в этой области позволили определить вклад каждого полушария в восприятие, память, эмоции, язык, мышление и сознание человека. Согласно им, все высшие психические процессы обладают существенными отличиями в каждом полушарии. В правом – восприятие образное, память эпизодическая и автобиографическая, обобщение ситуативное, логика непрерывная и многозначная. Когда же этот процессы протекают в левом полушарии, то включаются восприятие понятийное, память категориальная, классификация по признакам, логика двузначная.

Таким образом, в каждом из высших психических процессов человека асимметрия полушарий играет значительную роль. Однако психические процессы функционируют сами по себе и человек не сумма их. Психические процессы – это орудия, атрибуты психического образования более высокого уровня – личности.

Довольно распространено дилетантское представление, что для интуитивного получения результата не требуется серьезной предварительной подготовки и длительного накопления знаний. Приведем высказывания великих ученых, многие из которых смущались и даже огорчались, когда кто-то считал их гениями, достигшими всего быстро-интуитивно, то есть как бы без углубленной работы. Так, Д.И. Менделеев писал: «Ну, какой я гений. Трудился, трудился, всю жизнь трудился. Искал, ну и нашел». Эйнштейн: «Я думал и думаю месяцами и годами. Девяносто девять раз заключение неверно. В сотый раз я прав». Пастер: «Случай помогает лишь умам, подготовленным к открытиям путем усидчивых занятий и упорных трудов».

Понятие интуиции соотносится не только с положительными моментами, но, что характерно, как и во всех мало понимаемых явлениях, и с негативными: отсутствием причин (приводящих к результату), отсутствием предшествующих понятий, отсутствием подтверждения правильности продукта, отсутствием символов. Из этого перечня видно, что понятие используется фиксации особого рода (непосредственного) восприятия какой-то связи, зависимости, когда она понимается, как существо знания. Кроме того, учитывается, что непосредственно усмотрение связей достаточно для усмотрения истины, но недостаточно для того, чтобы убедить в этой истине других, – для этого необходимы доказательства.

Анализ выделенных свойств наводит на мысль, что все они имеют самое тесное отношение к правополушарным процессам. Действительно, чувственная непосредственность, независимость от рациональных рассуждений, ощущение достоверности, переживание внезапности – все это говорит в пользу большей заинтересованности правого полушария. С другой стороны в ряде определений отмечается, что интуиция, несмотря на всю ее внезапность, не есть озарение свыше, а опирается на жизненный опыт человека. При этом не только упоминается роль длительной подготовки ума, но и значение синтеза чувственной и моторной информации.

Традиционно инсайт, как результат интуиции, рассматривается как следствие некоторого скачка, разрыва в мышлении, когда человек обнаруживает результат, не вытекающий однозначно из посылок. При этом, как правило, поражает не сам факт скачка, а его величина, ибо небольшие скачки присущи практически каждому творческому процессу.

Наблюдательные люди отмечают у себя определенное состояние, предшествующее озарению, эмоциональное предчувствие приближения к чему-то значимому. Не исключено, что субъективное состояние неожиданности озарения объясняется тем, что результат получен в правом полушарии с его специфическими подсознательными механизмами и особой логикой. Тогда ощущаемый разрыв – это скачок не только между неосознаваемым и неосознаваемым результатом, но и между разными способами обработки информации.

Существует свойство, непременно сопутствующее интуиции – эмоциональное возбуждение. Люди творческого труда знакомы с ощущением счастья и радости в момент озарения. Замечено, что когда после эмоциональных предвестников появляется новорожденная интуитивная идея, она воспринимается и переживается скорее чувственно и в образах, чем мысленно. Требуются значительные усилия, чтобы понять и интерпретировать ее словами.

С позиций, развиваемых в этой книге, это происходит потому, что, решая, человек совершает необоснованный перенос принципов и методов решения – осознанных на неосознаваемые – он должен расшифровать и объяснить в осознаваемых понятиях результаты, полученные в ином языке, другой логике, особыми (правосторонними) операциями. Осмысление результата, поэтому, работа трудная, чему пример Гаусс, который жаловался: «Мои результаты я имею уже давно, я только не знаю, как я к ним приду».

Здесь мы можем ввести рабочее определение интуиции: интуиция – это получение результата путем, промежуточные этапы которого не осознаются.

Мы предполагаем, мыслительный процесс, приводящий к получению новой информации, об отношениях и связях объектов, в общем случае, когда решается достаточно сложная задача, требует участия обоих полушарий. Этот процесс может заключать в себе несколько последовательных этапов, в которых по очереди доминирует то одно, то другое полушарие. Если доминирует левое полушарие, то результаты, достигнутые к этому моменту, могут быть осознанны и вербализованы. Если доминирует левое, то мыслительный процесс развивается в подсознании, поэтому не осознаются и не вербализуется.

Большинство описаний интуитивных решений, подчеркивая их чувственную представленность, неосознанность и целостность, косвенно наталкивают на предположение, что направление скачка, приводящее к невозможности осознать промежуточные этапы решения, связано с переходом обработки информации из левого полушария в правое. Итак, чувственность, несомненность, неосознанность, эмоциональные компоненты интуиции – все это следствие одноразового перехода при осознании результата справа налево.

Если стать на данную позицию, то интуитивное решение можно представить, как двухфазный процесс: сначала – некоторый неосознанный чувственный правополушарный процесс, затем – скачок и осознание в левом.

Однако на самом деле представляется, что процесс интуитивного решения может развиваться достаточно разнообразно – по пяти схемам.

Первая схема – постановка задачи осуществляется осознанно в левом полушарии. Если она не поддается решению в нем, эмоциональная неудовлетворенность результатом, как любая отрицательная эмоция, переводит доминирование в правое полушарие, где формируется решение. Подсознательное получение результата, сопровождаясь положительными эмоциями, переводит доминирование в левое полушарие.

В пользу распространенности схемы 1 свидетельствуют некоторые истории научных открытий. Так, отмечено, что непрерывные, упорные сознательные попытки добиться решения проблем часто оказываются бесплодными. Наоборот, плодотворным может стать прекращение этих попыток, переключение. Эффективность перерыва выступает, как одно из доказательств роли включения в процесс подсознательных компонентов.

Согласно схеме 2 задача возникает как образная, чувственная неудовлетворенность – зрительный конфликт, усмотрение некоего рассогласования. Возникающее при этом эмоциональное напряжение переводит доминирование в левое полушарие, где формируется решение, которое тут же осознается. То есть в данном случае в качестве первой фазы творческого выделяется наблюдение, обнаружение и т.п.

Важно учитывать не только в каком полушарии поставлена задача, но и в каком она решена. Поэтому третья схема предполагает возникновение задачи и ее решение справа и только осознание результатов слева.

По четвертой схеме постановка задачи, ее решение и осознание осуществляется в левом полушарии. Возникает законный вопрос: существуют ли открытия, развивающиеся целиком слева, и если да, то можно ли их назвать интуитивными. В соответствии с принятым определением ядро интуиции – неосознанность промежуточных результатов. Во время скачка (даже внутриполушарного) те логические операции, которые “перепрыгнуты”, не осознаются и развивающийся по этой схеме процесс может быть отнесен к интуитивному.

В обоснование схемы можно опираться и на результаты опросов, в соответствии с которыми только 33% ученых находят решение проблем в результате внезапных догадок, 50% испытывают “вспышки” озарения лишь изредка, 17% даже не знают что это такое.

Возможны скачки двух типов: озарение и прогноз. Озарение соответствует осознаванию в левом полушарии решения, полученного справа (схемы 1 и 3). Прогноз – осознанию конечного результата без реализации промежуточных этапов и осознаванию их получения – здесь обе фазы левосторонние.

Пятая схема – это случай, когда оба полушария работают вместе. Создается впечатление, что такой режим реализуется только при экстраординарных условиях и на очень короткое время. В пользу этого свидетельствуют сведения об инсайте и пилотов в экстремальных ситуациях, сведения об изменении восприятия пространства и времени под влиянием наркотиков и т.п. В ряду аргументов и то, что в младенчестве режим одновременной работы полушарий был основным, а согласно законам психики, чем более сильным оказывается травмирующее воздействие на нее, тем на более ранний уровень своего функционирования она переходит под его влиянием.

Операции обработки информации, присущие правому и левому полушариям, не в равной степени изучены психологией. Существенно полнее исследованы левосторонние операции: уточнение и формулирование задачи, постановка вопросов, осознанный поиск в памяти подходящей гипотезы, логические способы проверки решения на доступность и непротиворечивость. Вместе с тем известно, что иногда таким путем задача не может быть решена. Что тогда? Осуществляется скачок, и вступают в действие другие способы обработки информации – правосторонние. Заметим, что об обработке в правом полушарии известно мало, главным образом потому, что соответствующие операции не осознаются.

Литература по теме:

1. Грановская Р.М., Березная И.Я. Интуиция и искусственный интеллект. Л., 1991.

2. Кохановский В.П. [и др.]. Философия науки в вопросах и ответах: учебное пособие для аспирантов. – Ростов н/Д: Феникс, 2007. – С. 194 – 240.

3. Канке В.А. Философия науки: краткий энциклопедический словарь. – М.: Изд-во «Омега-Л», 2009.

4. Книгин А. Н. Учение о категориях: учебное пособие. – Томск: ТГУ, 2002.

5. Рузавин Г.И. Философия науки. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. – С. 267 – 398.

6. Философский энциклопедический словарь. – М.: ИНФРА-М, 2006.

Тема 4

НАУЧНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ И ТИПЫ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

Понятие научной революции. Этапы развития науки. Связь типа научной рациональности и научной революции. Преемственность типов научной рациональности с античной рациональностью.

Прогресс науки и техники в XX веке выдвинул перед методологией и историей науки актуальную проблему анализа природы и структуры тех коренных, качественных изменений научного знания, которые принято называть революциями в науки. В западной философии и истории науки интерес к этой проблеме был вызван появлением нашумевшей в 70-х годах работы Томаса Куна "Структура научных революций". Книга Т.Куна вызвала огромный интерес не только историков науки, но также философов, социологов, психологов, изучающих научное творчество, и многих естествоиспытателей различных стран мира.

На первый взгляд Кун не открывает ничего нового, о наличии в развитии науки нормальных и революционных периодов говорили многие авторы. Но они не смогли найти аргументированного ответа на вопросы: "Чем отличаются небольшие, постепенные, количественные изменения от изменений коренных, качественных, в том числе революционных?", "Как эти коренные сдвиги назревают и подготавливаются в предшествующий период?". Не случайно поэтому история науки нередко излагается как простой перечень фактов и открытий. При таком подходе прогресс в науке сводится к простому накоплению и росту научного знания (кумуляции), вследствие чего не раскрываются внутренние закономерности происходящих в процессе познания изменений. Этот кумулятивистский подход и критикует Кун в своей книге, противопоставляя ему свою концепцию развития науки через периодически происходящие революции.

Кратко теория Куна состоит в следующем: периоды спокойного развития (периоды "нормальной науки") сменяются кризисом, который может разрешиться революцией, заменяющей господствующую парадигму. Под парадигмой Кун понимает общепризнанную совокупность понятий, теории и методов исследования, которая дает научному сообществу модель постановки проблем и их решений.

Согласно книге "Структура научных революций" Т. Куна, историю науки можно разделить на допарадигмальный период, парадигму, нормальную науку, аномалию и научную революцию

Допарадигмальный период в развитии науки характеризуется наличием большого числа школ и различных направлений. Каждая школа по-своему объясняет различные явления и факты, лежащие в русле конкретной науки, причем в основе этих интерпретаций могут находиться различные методологические и философские предпосылки. Этот период, по мнению Куна, характерен для зарождения любой науки. На ранних стадиях развития любой науки различные исследователи, сталкиваясь с одними и теми же категориями явлений, далеко не всегда одинаково описывают и интерпретируют одни и те же явления. Исключение могут составить такие науки, как математика или астрономия, в которых первые прочные парадигмы относятся к их предыстории, а также дисциплины, подобные биохимии, возникающие на стыке уже сформировавшихся отраслей знания.

На смену допарадигмальной науки приходит зрелая наука. Она характеризуется тем, что в данный момент существует не более одной общепринятой парадигмы.

Первоначальные расхождения, характерные для ранних стадий развития науки, с появлением общих теоретических и методологических предпосылок и принципов постепенно исчезают, сначала в весьма значительной степени, а затем и окончательно. Более того, их исчезновение обычно вызвано триумфом одной из допарадигмальных школ, например, общественным признанием парадигмы Франклина в области исследования электрических явлений.

Существование парадигмы предполагает и более четкое определение области исследования в зрелой науке (или профессионализм). Именно благодаря принятию парадигмы школа, интересовавшаяся ранее изучением природы из простого любопытства, становится вполне профессиональной научной школой, а предмет ее интереса превращается в научную дисциплину.

В наши дни такие парадигмы или научные достижения, которые в течение долгого времени признаются определенным научным сообществом как основа для развития его дальнейшей деятельности, излагаются в учебниках. Учебники разъясняют сущность принятой теории, иллюстрируют многие ее применения и сравнивают эти применения с типичными наблюдениями и экспериментами. Они определяют правомерность проблем и методов исследования каждой области науки для последующих поколений ученых. До того как подобные учебники стали общераспространенными, аналогичную функцию выполняли знаменитые классические труды ученых: "Начала" и "Оптика" Ньютона, "Электричество" Франклина, "Химия" Лавуазье и многие другие. Их создание было в достаточной мере беспрецедентным, чтобы на долгое время отвратить ученых от конкурирующих концепций, и, в то же время, они были достаточно открытыми, чтобы новые поколения ученых могли в их рамках найти для себя нерешенные проблемы любого вида.

Этапы развития зрелой науки

Согласно концепции Куна, развитие науки идет не путем плавного наращивания новых знаний на старые, а через смену ведущих представлений - через периодически происходящие научные революции. Однако, действительного прогресса, связанного с возрастанием объективной истинности научных знаний, Кун не признает, полагая, что такие знания могут быть охарактеризованы лишь как более или менее эффективные для решения соответствующих задач, а не как истинные или ложные.

В этой связи следует отметить, что Кун не связывает явно смену парадигм с преемственностью в развитии науки, с движением по спирали от неполного знания к более полному и совершенному. Кун опускает вопрос о качественном соотношении старой и новой парадигмы: является ли новая парадигма, пришедшая на смену старой, лучше с точки зрения прогресса в научном познании? Спираль развития зрелой науки у Куна не направлена вверх к высотам "абсолютной истины", она складывается стихийно в ходе исторического развития науки.

Первым этапом развития зрелой науки является нормальная наука. "Нормальной наукой" Кун называет исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых научных достижений, которые в течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом в качестве основы для развития, то есть это исследование в рамках парадигмы и направленное на поддержание этой парадигмы.

Нормальная наука не ставит своей целью создание новой теории, и успех в нормальном научном исследовании состоит не в этом. Исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает. Кратко деятельность ученых в рамках нормальной науки можно охарактеризовать как наведение порядка (ни в коем случае не революционным путем).

По мнению Куна, "три класса проблем: установление значительных фактов, сопоставление фактов и теории, разработка теории исчерпывают поле нормальной науки, как эмпирической, так и теоретической". Подавляющее большинство проблем, поднятых даже самыми выдающимися учеными, обычно охватывается этими тремя категориями. Существуют также экстраординарные проблемы, но они возникают лишь в особых случаях, к которым приводит развитие нормального научного исследования. Работа в рамках парадигмы не может протекать иначе, а отказаться от парадигмы значило бы прекратить те научные исследования, которые она определяет. В случае отказа от парадигмы мы приходим к научной революции.

Понятие "нормальной науки", введенное Куном, подверглось острой критике сторонниками критического рационализма во главе с Карлом Поппером. Поппер согласен с тем, что нормальная наука существует, но если Куну этот феномен представляется как нормальный, то Поппер в работе "Нормальная наука и ее опасности" (1970) рассматривает его как опасный для науки в целом.

В понимании Куна "самая удивительная особенность проблем нормальной науки состоит в том, что они в очень малой степени ориентированы на крупные открытия, будь то открытие новых фактов или создание новой теории". Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, каких-то значительных качественных (революционных) преобразований в своей научной дисциплине. Для них результат научного исследования значителен уже потому, что он расширяет область применения парадигмы и уточняет некоторые параметры. Возникающие проблемы часто оказываются трудными для разрешения, хотя предшествующая практика нормальной науки дала все основания считать их решенными или почти решенными в силу существующей парадигмы. Завершение проблемы исследования требует решения всевозможных сложных инструментальных, концептуальных и математических задач-головоломок.

Таким образом, нормальная наука предстает у Куна как "решение головоломок". Ученый, который преуспеет в этом, становится специалистом своего рода, и стремление к разрешению все новых и новых задач-головоломок становится стимулом его дальнейшей активности, хотя он и не выходит за рамки нормальной науки. Среди главных мотивов, побуждающих к научному исследованию, можно назвать желание решить проблему, которую до него не решал никто или в решении которой никто не добился убедительного успеха.

В итоге, работа в рамках парадигмы предполагает, что научное сообщество с приобретением парадигмы получает критерий для выбора проблем, которые могут считаться в принципе разрешимыми, пока эта парадигма является общепризнанной. В значительной степени ученые занимаются только теми проблемами, которые сообщество признает научными или заслуживающими внимания. Парадигма может даже изолировать научное сообщество от тех важных проблем, которые нельзя свести к типу головоломок, поскольку нельзя представить в терминах концептуального и инструментального аппарата, предполагаемого парадигмой. Такие проблемы иногда отбрасываются только потому, что они кажутся слишком сомнительными, чтобы тратить на них время. Одну из причин кажущегося прогресса в развитии нормальной науки Кун видит в том, что "ученые концентрируют внимание на проблемах, решению которых им может помешать только недостаток собственной изобретательности".

Нормальная наука не ставит своей целью нахождение нового факта или теории, тем не менее, новые явления вновь и вновь открываются научными исследованиями, а радикально новые теории опять и опять изобретаются учеными. "Открытие начинается с осознания аномалии, то есть с установления того факта, что природа каким-то образом нарушила навеянные парадигмой ожидания, направляющие развитие нормальной науки". Это осознание различия между вновь обнаруженными фактами и теорией приводит затем к более или менее расширенному исследованию области аномалии.

Аномалия появляется только на фоне парадигмы. Чем более точна и развита парадигма, тем более чувствительным индикатором она выступает при обнаружения аномалии, что тем самым приводит к изменению в парадигме. Осознание аномалии открывает период, когда парадигмальные теории приспосабливаются (подгоняются) к новым обстоятельствам до тех пор, пока аномалия не становится ожидаемой. Причем усвоение теорией нового вида фактов требует чего-то большего, чем просто дополнительного приспособления теории; ученый должен научиться видеть природу в ином свете. Так восприятие обнаруженной аномалии потребовало изменения парадигмы. Все известные в истории естествознания открытия новых видов явлений характеризуются тремя общими чертами: предварительное осознание аномалии, постепенное или мгновенное ее признание и последующее изменение парадигмальных понятий и процедур.

После того как открытие осознано, научное сообщество получает возможность объяснять более широкую область явлений и процессов или более точно описать те явления, которые были известны ранее, но были плохо объяснены. Но этого можно достичь только путем отбрасывания некоторых убеждений прежней парадигмы или их замены другими.

Осознание аномалий, как правило, продолжается так долго и проникает так глубоко, что можно с полным основанием сказать: области, затронутые этими аномалиями, находятся в состоянии нарастающего кризиса. Под нарастающим кризисом Кун понимает постоянную неспособность нормальной науки решать ее головоломки в той мере, в какой она должна это делать, и тем более возникающие в науке аномалии, что порождает резко выраженную профессиональную неуверенность в научной среде.

Таким образом, любой кризис начинается с сомнения в существующей парадигме и последующего расшатывания правил исследования в рамках нормальной науки. С этой точки зрения исследование во время кризиса подобно исследованию в допарадигмальный период, однако, в последнем случае ученые сталкивались с большим числом трудностей. Все кризисы заканчиваются одним из трех возможных исходов. Во-первых, иногда нормальная наука доказывает свою способность разрешить проблемы, порождающую кризис, несмотря на кажущийся конец существующей парадигмы. Во-вторых, при сложившемся положении вещей решение проблемы может не предвидиться, так что не помогут даже радикально новые подходы. Проблема откладывается в сторону (в разряд необоснованных аномальных фактов) в надежде на ее решение новым поколением ученых или с помощью более совершенных методов. Наконец, возможен третий случай, когда кризис разрешается с возникновением новой теории для объяснения аномалий и последующей борьбой за ее принятие в качестве парадигмы. Этот последний способ завершения кризиса Кун и называет научной революцией.

Научная революция, в отличие от периода постепенного накопления (кумуляции) знаний, рассматривается как такой некумулятивный эпизод развития науки, во время которого старая парадигма замещается полностью или частично новой парадигмой, несовместимой со старой. Осознание кризиса составляет предпосылку революции.

Во время научных революций выбор между конкурирующими парадигмами оказывается выбором между несовместимыми моделями жизни научного сообщества. Кун считает, что аргументация за выбор какой-то конкретной парадигмы "обращается не к логике, а к убеждению". Кун показывает, что научные революции не являются кумулятивным этапом в развитии науки, напротив, кумулятивным этапом являются только исследование в рамках нормальной науки, благодаря умению ученых отбирать разрешимые задачи-головоломки.

В своей теории научных революций Кун не разделяет точки зрения позитивистов, которые считают, что каждая новая теория не должна вступать в противоречие с предшествующей теорией.

Таким образом, хотя устаревшую теорию можно рассматривать как частный случай ее современного преемника, она должна быть преобразована для этого.

В результате научной революции изменяется взгляд ученых на мир. В каком-то смысле можно сказать, что в результате революции ученый оказывается в другом мире, разительно отличающемся от прежнего. Это происходит вследствие того, что ученые видят мир своих исследований через призму парадигмы. Кун сравнивает изменения взглядов ученых в результате научной революции с переключением зрительного гештальта: "То, что казалось ученому уткой до революции, после революции оказывалось кроликом".

Часто изменения во взглядах маскируются тем, что результате смены парадигмы не происходит видимого со стороны изменения терминологии науки. Но при вдумчивом рассмотрении оказывается, что в старые понятия вкладывается новый смысл. Так Птолемеевское понятие планеты отличается от Коперниканского, смысл понятия "время" у Ньютона не равнозначен времени Эйнштейна.

Выбор между конкурирующими парадигмами не может быть решен средствами нормальной науки. Каждая из научных школ, защищая свою точку зрения, будет смотреть на мир через призму своей парадигмы. В таких спорах выясняется, что каждая парадигма более или менее удовлетворяет критериям, которые она определяет сама, но не удовлетворяет некоторым критериям, определяемым ее противниками.

В рамках нормальной науки, ученый, занимаясь решением задачи-головоломки, может опробовать множество альтернативных подходов, но он не проверяет парадигму. Проверка парадигмы предпринимается лишь после настойчивых попыток решить заслуживающую внимания головоломку (что соответствует началу кризиса) и после появления альтернативной теории, претендующей на роль новой парадигмы.

Обсуждая вопрос о выборе новой парадигмы, Кун полемизирует с философскими теориями вероятностной верификации. "Одна из теорий требует, чтобы мы сравнивали данную научную теорию со всеми другими, которые можно считать соответствующими одному и тому же набору наблюдаемых данных. Другая требует мысленного построения всех возможных проверок, которые данная научная теория может хотя бы предположительно пройти. Вместе с тем, Кун выступает и против теории фальсификации К.Р.Поппера: "роль фальсификации, во многом подобна роли, которая в данной работе предназначается аномальному опыту, то есть опыту, который, вызывая кризис, подготавливает дорогу для новой теории. Тем не менее аномальный опыт не может быть отождествлен с фальсифицирующим опытом. Действительно, я даже сомневаюсь, существует ли последний в действительности. Ни одна теория никогда не решает всех головоломок, с которыми она сталкивается в данное время, а также нет ни одного уже достигнутого решения, которое было бы совершенно безупречно".

В каком-то смысле, Кун объединяет в своей теории обе теории: как теорию фальсификации, так и теорию верификации. Аномальный опыт теории фальсификации выделяет конкурирующие парадигмы по отношению к существующей. А после победы новой парадигмы начинается процесс верификации, который "состоит в триумфальном шествии новой парадигмы по развалинам старой".

Иногда новая парадигма выбирается не на основе сравнения возможностей конкурирующих теорий в решении проблем. В этом случае аргументы в защиту парадигмы основаны на том, что новая теория должна быть более ясной, удобной и простой. Кун считает, что "такие аргументы более эффективны в математике, чем в других естественных науках".

Концепция научных революций Куна представляет собой довольно спорный взгляд на развитие науки. На первый взгляд, Кун не открывает ничего нового, о наличии в развитии науки нормальных и революционных периодов говорили многие авторы. В чем же особенность философских взглядов Куна на развитие научного знания?

Во-первых, Кун представляет целостную концепцию развития науки, а не ограничивается описанием тех или иных событий из истории науки. Эта концепция решительно порывает с целым рядом старых традиций в философии науки.

Во-вторых, в своей концепции Кун решительно отвергает позитивизм - господствующее с конца XIX века течение в философии науки. В противоположность позитивисткой позиции в центре внимания Куна не анализ готовых структур научного знания, а раскрытие механизма развития науки, т.е., по существу, исследование движения научного знания.

В-третьих, в отличие от широко распространенного кумулятивисткого взгляда на науку, Кун не считает, что наука развивается по пути наращивания знания. В его теории накопление знаний допускается лишь на стадии нормальной науки.

В-четвертых, научная революция, по Куну, сменяя взгляд на природу, не приводит к прогрессу, связанному с возрастанием объективной истинности научных знаний. Он опускает вопрос о качественном соотношении старой и новой парадигмы: является ли новая парадигма, пришедшая на смену старой, лучше с точки зрения прогресса в научном познании? С точки зрения Куна, новая парадигма ничуть не лучше старой.

ТИПЫ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

О рациональности вообще. Рациональными мы признаём поступки и решения, основанные на целесообразности и эффективности. Поступки и поведение людей, если они согласуются с общепринятыми нормами морали, также признаются рациональными. Всё, что является разумным, признаётся рациональным: ratio = разум. В зависимости от того, в какой сфере человеческой деятельности реализуется этот разум, происходит классификация рациональности. Таким образом, научная рациональность – не единственная её форма.

Наиболее типичными формами научной рациональности всегда признавались а) научные рассуждения; б) выводы и аргументация, опирающиеся на принципы логики и в) законы науки.

Обычно выделяют три типа научной рациональности, которые отличаются друг от друга, прежде всего, разной интерпретацией самой категории рациональности и содержанием тех существенных признаков, которые входят в её структуру: классическая, неклассическая и постнеклассическая рациональности.

Этапы развития науки, связанные с перестройкой исследовательских стратегий, задаваемых основаниями науки, получили названия научных революций. Перестройка оснований науки, сопровождающаяся научными революциями, происходит, во-первых, под влиянием внутридисциплинарного развития, в ходе которого возникают проблемы, неразрешимые в рамках данной научной дисциплины; во-вторых, – под влиянием междисциплинарных взаимодействий, основанных на переносе идеалов и норм исследования из одной научной дисциплины в другую, что часто приводит к открытию явлений и законов, которые до этой «парадигмальной прививки» не попадали в сферу научного поиска. В зависимости от того, какой компонент основания науки перестраивается, выделяют следующие две разновидности научных революций: 1) идеалы и нормы научного исследования остаются неизменными, а картина мира пересматривается; 2) одновременно с картиной мира радикально меняются не только идеалы и нормы, но и её философские основания.

Вообще, признание идеи научной революции стало возможно благодаря признанию идеи историчности разума, а отсюда – историчности научного знания и соответствующего ему типа рациональности. Философия XVII – п.п. XVIII вв. рассматривала разум как неисторическую, самотождественную способность человека как такового. Принципы и нормы разумных рассуждений, с помощью которых добывается истинное знание, признавались постоянными для любой исторической эпохи.

Представление о внеисторичности человеческого разума было поставлено под сомнение в XIX в. (Сен-Симон, О. Конт, Гегель). В результате признания конкретно-исторического характера человеческого разума, истина тоже стала определяться как конкретно-историческая, т.е. имеющая «привязку» к определённому времени. В середине XX в. появилось исследовательское направление под названием «социология познания», в задачу которого входило изучение социальной детерминации, социо-культурной обусловленности познания и знания, форм знания, типов мышления, характерных для конкретных исторических эпох. Однако в естествознании и философии естествознания тезис об историчности разума, а следовательно, и об относительности истинного знания не признавался вплоть до начала XX в. только с начала 60-х гг. XX в. исторический подход к разуму и научному познанию стал широко обсуждаться историками и философами науки. Именно тогда постпозитивисты Т.Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд и др. попытались создать историко-методологическую модель науки и предложили ряд её вариантов (см. выше тему «Современные концепции науки»).

Перестройка оснований науки приводит к смене типов рациональности. Однако начнём мы вопрос о типах рациональности с вопроса о понимании рациональности в античной философии, поскольку европейская рациональности своими корнями уходит в культуру античной Греции. Скрытыми или явными основаниями античной рациональности является признание тождества мышления и бытия. Само это тождество было открыто Парменидом. Укажем на основные сущностные характеристики тождества мышления и бытия, открытого Парменидом:

1) под бытием он понимал не наличную действительность, данную чувствам, а нечто неуничтожимое, единое, недвижное, бесконечное во времени (вечное), неделимое, ни в чём не нуждающееся, лишённое чувственных качеств;

2) тожество ума и бытия означало способность мышления выходить за пределы чувственного мира и «работать» с идеальными объектами / моделями, несовпадающими с обыденными представлениями о мире. Говоря современным языком, античная рациональность признавала возможность умозрительного постижения принципиально ненаблюдаемых объектов, таких как бытие (Парменид), идеи (Платон); Перводвигатель (Аристотель). Открытая греками работа мысли с идеальными объектами заложила основы теоретизма;

3) способность «работать» с идеальными объектами / моделями мышление может реализовать только в слове. Отсюда – повышенное внимание к слову. Тождество содержания мысли содержанию бытия предполагает возможность адекватно выразить то и другое содержание в слове. Следовательно слово должно быть точным и иметь определённое значение. Определённость, точность, однозначность слов – необходимое условие построения рационального знания;

4) мышление понималось античными греками как интеллектуальное озарение, уподобляющее человеческий ум уму божественному, а потому оно адекватно постигнуто и выражено только с помощью логики быть не может;

5) основная функция разума – усматривать в процессе познания целевые причины («зачем?»), понимать целесообразность природных явлений в их целостном единстве.

Первая научная революция и её влияние на формирование научного типа рациональности.

Первая научная революция произошла в XVII в. её результат – возникновение классической европейской науки, прежде всего механики, затем – физики. В ходе этой революции сформировался особый вид рациональности, получивший название научного. Научный тип рациональности, радикально отличаясь от античного, тем не менее, воспроизвёл (в измененном виде) два главных основания античной рациональности – а) принцип тождества мышления и бытия и б) идеальный план работы мысли.

Чем отличается сложившаяся научная рациональность от античной рациональности?

1. величественный космос стал отождествляться, не с Абсолютом, Богом, Единым, а с природой, которая стала рассматриваться как единственная истинная реальность – набор статичных, неизменных механических объектов;
2. человеческий разум стал уподобляться самому себе. Убеждение во всесилии человеческого разума привело к объективизму - представлению о том, что знание о природе не зависит от познавательных процедур. Объяснение сводилось к поиску механистических причин («почему») и субстанций, а обоснование – к сведению знаний о природе к принципам механики;
3. произошло сужение спектра идеальных объектов: к идее идеальности добавилась идея артефакта (сделанной вещи). Признавалась правомерность только тех идеальных конструктов, которые можно контролируемо воспроизвести, сконструировать бесконечное количество раз в эксперименте. Мыслительным инструментом теоретических вопросов, управляющих таким экспериментом, стала математика;
4. основным содержанием тождества мышления и бытия становится признание возможности отыскать такую одну-единственную идеальную конструкцию, которая полностью соответствовала бы изучаемому объекту, обеспечивая тем самым однозначность содержания истинного знания;
5. наука отказалась вводить в процедуру объяснения не только конечную цель в качестве главной в мироздании и деятельности разума, но и цель вообще. Научная рациональность была направлена на установление механистических причинно-следственных связей между явлениями.

Таким образом, механистическая картина мира приобрела статус универсальной научной онтологии. Принципы и идеи этой картины мира выполняли основную объяснительную функцию. К началу XX в. механика была единственной математизированной областью естествознания, что способствовало абсолютизации её методов и принципов познания, а также соответствующему её типу рациональности.

Вторая научная революция и её влияние на изменения в научном типе рациональности.

Вторая научная революция произошла в к. XVIII – п.п. XIX в. Несмотря на то, что к началу XX в. идеал классического естествознания не претерпел значительных изменений, имеет смысл говорить о второй научной революции. Главное изменение – переход от классической науки, ориентированной в основном на изучение механистических и физических явлений, к дисциплинарно организованной науке.

Специфика объектов геологии и биологии (эти науки активно развивались в это время) привела к идее развития и к постепенному отказу от требований эксплицировать любые естественнонаучные теории в механистических терминах. Наука о жизни легализовала телеологию Аристотеля, вводя в свои рассуждения понятие цели.

Но вторая научная революция была вызвана не только появлением дисциплинарных наук и их специфических объектов. В самой физике, сформировавшейся как классическая только к к. XIX в., стали возникать элементы нового неклассического типа рациональности. Тип научного объяснения и обоснования изучаемого объекта через построение наглядной механической модели стал уступать место другому типу объяснения, выраженному в требованиях непротиворечивого математического описания объекта, даже в ущерб наглядности.

В этой связи многие учёные-физики начинают осознавать недостаточность классического типа рациональности. Появляются первые намёки на необходимость ввести субъективный фактор в содержание нового знания, что неизбежно приводило к ослаблению жёсткости принципа тождества мышления и бытия, характерного для классической науки.

Введя в научную методологию термин «научная метафора» Больцман и Максвелл поставили под вопрос признаваемую классическим научным рационализмом возможность адекватно и однозначно выражать содержание мышления и изучаемой им действительности. Иначе говоря, внутри классической физики зрели ростки нового – неклассического – понимания идеалов и норм научности.

Третья научная революция и формирование неклассического типа рациональности.

Третья научная революция охватывает период с конца XIX до середины XX в. Революционные преобразования произошли сразу во многих науках: в физике были разработаны релятивистская и квантовая теории; в химии – квантовая химия и т.д. В центр исследовательских программ выдвигается изучение объектов микромира. Это обстоятельство способствовало дальнейшей трансформации в понимании идеалов и норм научного знания:

1. Учёные согласились с тем, что мышлению объект не дан в его природном, первозданном состоянии – оно изучает не объект, а то как явилось наблюдателю взаимодействие объекта с прибором. Стало ясно, что в классической физике эффектом взаимодействия прибора и объекта можно было пренебречь в силу слабости этого взаимодействия. В качестве необходимого условия объективности объяснения и описания в квантовой физике, поскольку в ней имеет место сильное взаимодействие, влияющее на характеристики изучаемого объекта, стало выдвигаться требование учитывать и фиксировать взаимодействие объекта с прибором, связь между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности учёного.

2. Проблему истины стали напрямую связывать с деятельностью экспериментатора. Иначе говоря, актуализировалось представление об активности субъекта познания.

3. Был поставлен вопрос о «непрозрачности» бытия. Таким образом, принцип тождества бытия и мышления продолжал размываться.

4. В противовес идеалу единственно научной теории об объекте, стала допускаться истинность нескольких отличающихся друг от друга теоретических описаний одного и того же объекта. Возникла необходимость признать относительную истинность теорий и картины природы, выработанной на том или ином этапе развития естествознания.

Четвёртая научная революция и постнеклассический тип научной рациональности.

Эта революция совершилась в последнюю треть XX в. Она связана с появлением особых объектов исследования – исторически развивающимися системами. Основные характеристики постнеклассической рациональности:

1. Если в неклассической науке идеал исторической реконструкции использовался преимущественно в гуманитарных науках (история, археология, языкознание и др.), а также ряде естественных дисциплин (геология. биология), то в постнеклассической науке историческая реконструкция как тип теоретического знания стала использоваться в космологии, астрофизике. физике элементарных частиц, что привело к изменению картины мира.

2. Возникло новое научное направление – синергетика. Она стала ведущей методологической концепцией в понимании и объяснении исторически развивающихся систем.

3. Субъект познания в такой ситуации не является внешним наблюдателем, существование которого безразлично для объекта / системы: он видоизменяет каждый раз своим воздействием поле возможных состояний системы, т.е. становится главным участником протекающих событий.

4. Постнеклассическая наука впервые обратилась к изучению таких исторически развивающихся систем, непосредственным компонентом которых является человек, – это объекты экологии, включая биосферу, медико-биологические и биотехнические (генетическая инженерия) объекты и др. Исследовать такие системы невозможно без использования комьютерных технологий, математического эксперимента на ЭВМ.

5. Объективно истинное объяснение и описание такого рода систем предполагает включение ценностей социального, этического и иного характера.

Особо важным моментом четвёртой научной революции было оформление в последние два десятилетия XX в. космологии как научной дисциплины, предметом изучения которой стала Вселенная в целом. Теория эволюции Вселенной в целом способствовала появлению в постнеклассическом типе рациональности элементов античной рациональности, которые состоят в следующем:

1. Обращение к чистому умозрению при разработке теории развития Вселенной.

2. Впервые со времён античности был поставлен вопрос: «Почему Вселенная устроена именно так, а не иначе?»

3. В современной физике и космологии стали говорить об антропном принципе, согласно которому наш мир устроен таким образом, что в принципе допускает возможность появления человека. В этом смысле человек - космический феномен, органический элемент космоса. Космос – дом бытия человека.

4. Теоретизирование (основной метод античной науки).

5. Стирание граней между теорией элементарных частиц и теорией Вселенной. Эти теории стали так тесно сопрягаться, что критерием истинности теории элементарных частиц стала выступать её проверка на «космологическую полноценность». Возникло близкое античности понимание, что всё связано со всем, «всё во всём».

Литература по теме

1. Иванов А.Г., Целищева И.В. Концепция научных революций Т. Куна. 2003.

2. Рузавин Г.И. Философия науки. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. – гл.7. С. 156 – 177.

3. Кун Т. Структура научных революций. М., Прогресс, 1975.

4. Кохановский В.П. [и др.]. Философия науки в вопросах и ответах. – Ростов н/Д.: Феникс, 2007. – Раздел 6. С. 241 – 252.

ТЕМА 5

НАУКА И НАУЧНЫЕ КАРТИНЫ МИРА

Натурфилософская, классическая, неклассическая и постнеклассическая картины мира

Натурфилософская картина мира

Натурфилософская картина мира возникла в Древней Греции. Здесь физика рассматривалась как часть философии и понималась как учение о Природе. В рамках античного миросозерцания были сформулированы три альтернативные картины мира:

1. ионийская (Фалес, Анаксагор, Анаксимен, Гераклит), представители которой считали основой мира одну из наблюдаемых физических субстанций (воду, воздух, огонь и др.);
2. атомистическая (Левкипп и Демокрит-основу мира составляют две субстанции: атомы и пустота);
3. идеалистическая (основу мира составляют идеи, числа, формы – Парменид, Платон, Аристотель и др.).

Согласно ионийцам, все существующие состояния и процессы природы различаются лишь количественной мерой проявления в них некой исходной материальной субстанции. Наши чувства способны воспринимать только качественное состояние и различия, поэтому физическая истина о мире может быть постигнута только Разумом. С точки зрения разума любое качество суть не что иное, как определённая степень количества единой субстанции и ничего более. Поэтому описание природы в её истинном бытии должно быть осуществлено количественным языком. Согласно основоположникам атомистической картины мира Левкиппу и Демокриту, в мире нет ничего, кроме разнообразных атомов и пустоты. Отсутствует какая-либо свобода воли или выбор, т.к. всё происходящее однозначно предопределено движениями атомов; в мире нет ничего случайного. Основоположниками идеалистической картины мира были Парменид и Платон. Согласно Платону, подлинный, первичный мир - это идеи, а все видимые и воспринимаемые чувства вещи, и процессы лишь их «отражение» («бледная копия»), однако тоже вполне реальное. Истинный мир совершенен, вечен и неизменен и может быть постигнут лишь работой ума, а материальный, подлунный мир является лишь несовершенным подражанием миру идей, он подвержен изменениям и распаду. Единственной причиной космоса является Демиург, творец. Основной принцип научной картины мира Платона- математическая Гармония, порядок, красота.

Вершиной античной натурфилософии явилась космология Аристотеля. Если у Платона субстанцией, т.е. истинной реальностью, считались эйдосы, идеи, то в учении Аристотеля роль субстанции отводилась видимому миру, представляющему собой единство вещественной субстанции (материи) и формы. Учение Аристотеля о мироздании изложено в двух книгах –«Метафизике» и «Физике». Первая посвящена исследованию высших причин космоса, т.е. всего вечного, бестелесного, неподвижного. Предметом второй является природа, материальный мир – видимый, текучий, подверженный законам случая.

Как снять фундаментальное противоречие между обоими пластами реальности? Чтобы решить эту проблему, Аристотель вводит два рода бытия – возможное и действительное. Первое – это материя, которая в первозданном состоянии напоминает хаос, второе- форма. Её воздействие на материю сообщает ей предметное бытие, движение, доступное опыту. Таким образом, потенциально возможное превращается в актуальную реальность под причинным воздействием формы. Механизм этого воздействия Ариститель называл энтелехией. Придуманную им концепцию мироздания называют гилеоморфизмом( от греч. hyle материя, morphe- форма). Природа, понимаемая как совокупность вещей и энтелехии, - это уже не хаос, а гармоничный космос.

Космография античности практически была геоцентрична, единственным исключением явилось учение Аристарха Самосского, который поместил в центре мира не Землю, а Солнце. Однако греческая натурфилософия не восприняла его идей, в частности потому, что в его гелиоцентрической системе оказалось затруднительным объяснить обратное движение планет. С этой задачей, с помощью введения эпициклов, легко справился Клавдий Птолемей в своей геоцентрической системе мироздания.

Неклассическая картина мира

Первый шаг в этом направлении в 1900 г. сделал Макс Планк, выдвинувший гипотезу о квантах электромагнитного излучения. Согласно этой гипотезе, излучение испускается в виде отдельных порций энергии.

Следующий шаг в 1905 г. сделал Альберт Эйнштейн, который показал, что свет не только испускается, но и поглощается в форме квантов энергии. После этого такие квантованные порции электромагнитного излучения стали называть фотонами. Стало ясно, что электромагнитное излучение обладает парадоксальными свойствами: в некоторых опытах оно проявляет свои волновые свойства, в других оно напоминает поток корпускул, фотонов.

А вскоре Бройль выдвинул гипотезу, что этот дуализм корпускулярных и волновых свойств присущ не только свету, но и веществу, элементарным частицам. Через несколько лет К. Дэвидсон исследовал рассеяние пучка электронов на монокристаллической мишени и показал, что этот процесс идет в точном соответствии с формулой де Бройля, определяющей волновые свойства электронов.

Становилось все более ясно, что физические свойства элементарных частиц—наименьших порций материи — мало напоминают то, что можно сказать о них на основании классической картины мироздания. В 1927 г. Вернер Гейзенберг показал, что описание поведения элементарных частиц с помощью классических понятий координат, импульса и энергии лишь приблизительно соответствует их реальным свойствам. Соответствующее ограничение получило название соотношений неопределенности Гейзенберга.

Смысл этих формул состоит в том, что нельзя одновременно точно определить значения координаты и импульса частицы, а также энергии для данного момента времени.

В классической механике повеление материальной частицы описывается основным законом динамики F=та (второй закон Ньютона). Заметим, что Ньютон сформулировал этот закон для материальной точки, которая имеет массу, но не имеет размера. Как следует из принципа дуализма «волна—частица» и соотношений неопределенности, для описания поведения элементарных частиц этот закон очевидно неприменим. Выход из этого положения нашел Эрвин Шредингер, который воспользовался идеей де Бройля, сопоставив движение микрочастицы с комплексной функцией координат и времени, которую он назвал волновой и обозначил буквой . Решение волнового уравнения Шредингера для функции характеризует состояние микрочастицы.

Уравнение Шредингера является основным уравнением квантовой механики. Физический смысл волновой функции указал М. Борн. Квадрат модуля определяет вероятность того, что микрочастица будет обнаружена в пределах некоторого объема. Предсказания квантовой механики, таким образом, в отличие от классической механики носят вероятностно-статистический характер.

Переход к квантово-механической картине мира позволил снять противоречия, возникшие в связи с «ультрафиолетовой катастрофой». Неудача же опыта Майкельсона-Морли по поиску эфира стала понятной лишь в результате создания А. Эйнштейном теории относительности.

В 1905 г. А.Эйнштейн опубликовал работу «К электродинамике движущихся тел», в которой заложил основы специальной теории относительности. В основу своей теории он положил два постулата:

3. Скорость света в вакууме одинакова во всех системах координат, движущихся равномерно и прямолинейно друг относительно друга.
4. Во всех таких системах координат одинаковы все законы природы (принцип относительности).

Однако из этих постулатов вытекали следствия, ведущие к радикальному пересмотру классической картины мира. Во-первых, стало ясно, что законы механики и электродинамики все вместе инвариантны только относительно преобразований Лоренца. Во-вторых, согласно СТО такие свойства тел и процессов, как их протяженность и длительность, являются отнюдь не постоянными (как учила классическая механика), а меняются в зависимости от скорости движения тел или от выбранной конкретной системы отсчета по отношению к которой они измеряются. В-третьих, оказалось, что вопреки классической механике с изменением скорости движения тела его масса также изменяется. А. Эйнштейн установил соотношение эквивалентности массы и энергии:

Е = тс2, где с — скорость света.

Стало ясно, что масса и энергия по существу сходны, это только разные выражения одного и того же свойства реальности. Эту формулу можно рассматривать как обобщенный закон сохранения энергии. Принято считать, что именно благодаря дефекту массы при реакции превращения протонов в ядра гелия в недрах звезд выделяется достаточное количество энергии, чтобы поддерживать их существование в течение миллиардов лет.

Четвертое следствие получил Г. Минковский, показав, что в рамках модели мира, соответствующей теории относительности, пространство и время — это не отдельные сущности (субстанции), лишь внешне связанные между собой, а единая физическая реальность —- четырехмерный континиум.

Оставалась проблема гравитации. Эту задачу в 1916 г. решил Эйнштейн, создав общую теорию относительности (ОТО). Если для формулирования законов классической механики Ньютону потребовался аппарат дифференциального и интегрального исчисления, то в основу ОТО была положена неевклидова геометрия Римана и тензорный анализ. Из ОТО следовало, что гравитация — это искривление пространства вблизи массивных тел.