Мигуренко Р.А.
КУРС ЛЕКЦИЙ ПО ДИСЦИПЛИНЕ
«ИСТОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ»
Содержание
- Преднаука и наука. Исторические этапы развития науки
часть 1. Преднаука и наука. 1
часть 2. Философия и наука Нового времени 34
часть 3. Этапы развития науки 47
2. Современные концепции развития науки 66
3. Методология научного познания 97
4. Научные революции и типы научной рациональности 120
5.Наука и научные картины мира 131
6. Структура научного знания.
Проблема истины в научном познании. Концепции истины. 148
7. Философия и наука: принципы взаимоотношений 159
8. Особенности современного этапа развития науки 171
Тема 1
ППРЕДНАУКА И НАУКА.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ
Часть 1
ПРЕДНАУКА И НАУКА.
Дискуссии о времени возникновения науки. Донаучные знания на древнем Востоке. Античная наука. Первые научные программы Античности. Формирование основ естествознания в эпоху Средневековья и Возрождения. Основные черты средневекового мировоззрения. Специфика науки и научного познания в Средние века. Изменения в мировоззрении эпохи Возрождения.
В исследованиях по истории науки обычно выделяют две стадии: преднауку (стадию возникновения, зарождения научного знания) и собственно науку (стадию развитой науки).
Преднаука, в отличие от развитой науки, не выходит за рамки существующего материального производства и повседневной практики людей. Она основывается на обычных эмпирических наблюдениях и простейших измерениях. Хотя и предполагает использование элементарных абстракций и идеализаций.
Преднаука занимает промежуточное положение между донаучным и научным знанием. С донаучным познанием её сближает использование эмпирических представлений и методов познания, которые ограничивают её возможности чисто логического развития и теоретического обоснования. С научным познанием её сходство обнаруживается в использовании некоторых приёмов и способов исследования, совпадающих с рациональными методами.
В естествознании переход к научному изучению природы произошёл лишь в XVII в.
Проблема начала науки.
Представления о сущности науки не будут полными, если мы не рассмотрим вопрос о причинах, ее породивших. Здесь мы сразу сталкиваемся с дискуссией о времени возникновения науки. Существуют две крайние точки зрения по этому вопросу. Сторонники одной точки зрения объявляют научным всякое обобщенное абстрактное знание и относят возникновение науки к той седой древности, когда человек стал делать первые орудия труда. Другая крайность – отнесение генезиса (происхождения) науки к тому сравнительно позднему этапу истории (XV - XVII вв.), когда появляется опытное естествознание.
Современное науковедение пока не дает однозначного ответа на этот вопрос, так как рассматривает саму науку в нескольких аспектах. Согласно основным точкам зрения наука - это совокупность знаний и деятельность по производству этих знаний; форма общественного сознания; социальный институт; непосредственная производительная сила общества; система профессиональной (академической) подготовки и воспроизводства кадров. Мы уже называли и довольно подробно говорили об этих сторонах науки. В зависимости от того, какой аспект принимать во внимание, получим разные точки отсчета развития науки:
- наука как система подготовки кадров существует с середины XIX в.;
- как непосредственная производительная сила - со второй половины XX в.;
- как социальный институт – в Новое время;
- как форма общественного сознания – в Древней Греции;
- как знания и деятельность по производству этих знаний – с начала человеческой культуры.
Разное время рождения имеют и различные конкретные науки. Так, античность дала миру математику, Новое время - современное естествознание, в XIX в. появляется обществознание.
Для того чтобы понять этот процесс, нам следует обратиться к истории.
Наука – это сложное многогранное общественное явление: вне общества наука не может ни возникнуть, ни развиваться. Но наука появляется тогда, когда для этого создаются особые объективные условия: более или менее четкий социальный запрос на объективные знания; социальная возможность выделения особой группы людей, чьей главной задачей становится ответ на этот запрос; начавшееся разделение труда внутри этой группы; накопление знаний, навыков, познавательных приемов, способов символического выражения и передачи информации (наличие письменности), которые и подготавливают революционный процесс возникновения и распространения нового вида знания - объективных общезначимых истин науки.
Совокупность таких условий, а также появление в культуре человеческого общества самостоятельной сферы, отвечающей критериям научности, складывается в Древней Греции в VII-VI вв. до н.э.
Чтобы доказать это, необходимо соотнести критерии научности с ходом реального исторического процесса и выяснить, с какого момента начинается их соответствие. Наука – это не просто совокупность знаний, но и деятельность по получению новых знаний, что предполагает существование особой группы людей, специализирующейся на этом, соответствующих организаций, координирующих исследования, а также наличие необходимых материалов, технологий, средств фиксации информации (1); теоретичность - постижение истины ради самой истины (2); рациональность (3); системность (4).
Прежде чем говорить о великом перевороте в духовной жизни общества - появлении науки, происшедшем в Древней Греции, необходимо изучить ситуацию на Древнем Востоке, традиционно считающемся историческим центром рождения цивилизации и культуры.
Научные знания на древнем Востоке
Если мы рассмотрим науку по первому критерию, то увидим, что традиционные цивилизации (египетская, шумерская), обладавшие налаженным механизмом для хранения информации и её передачи, не имели столь же хорошего механизма по получению новых знаний. Эти цивилизации вырабатывали конкретные знания в области математики, астрономии на базе определенного практического опыта, которые передавались по принципу наследственного профессионализма, от старшего к младшему внутри касты жрецов. При этом знание квалифицировалось как идущее от Бога, покровителя этой касты, отсюда – стихийность этого знания, отсутствие критической позиции по отношению к нему, принятие его практически без доказательства, невозможность подвергнуть его существенным изменениям. Такое знание функционирует как набор готовых рецептов. Процесс обучения сводился к пассивному усвоению этих рецептов и правил, при этом вопрос, как были получены эти рецепты и можно ли заменить их более совершенными, даже не вставал. Это - профессионально-именной способ трансляции знаний, характеризующийся передачей знаний членам единой ассоциации людей, сгруппированных по признаку общности социальных ролей, где на место индивида заступает коллективный хранитель, накопитель и транслятор группового знания. Так передаются знания-проблемы, жестко привязанные к конкретным познавательным задачам. Этот способ трансляции и этот тип знаний занимают промежуточное положение между лично-именным и универсально-понятийным способами трансляции информации.
Лично-именной тип передачи знаний связан с ранними этапами человеческой истории, когда необходимые для жизни сведения передаются каждому человеку через обряды инициации, мифы как описания деяний предков. Так передаются знания-персоналии, являющиеся индивидуальными умениями.
Универсально-понятийный тип трансляции знаний не регламентирует субъекта познания родовыми, профессиональными и прочими рамками, делает знание доступным любому человеку. Этому типу трансляции соответствуют знания-предметы, являющиеся продуктом познавательного освоения субъектом определенного фрагмента реальности, что говорит о появлении науки.
Профессионально-именной тип трансляции знаний характерен для древнеегипетской цивилизации, просуществовавшей четыре тысячи лет почти без изменений. Если там и происходило медленное накопление объема знаний, то совершалось это стихийным образом.
Более динамичной в этом отношении была вавилонская цивилизация. Так, вавилонские жрецы настойчиво исследовали звездное небо и добились в этом больших успехов, но это был не научный, а вполне практический интерес. Именно они создали астрологию, которую считали вполне практическим занятием.
То же самое можно утверждать о развитии знаний в Индии и Китае. Эти цивилизации дали миру множество конкретных знаний, но это были знания, необходимые для практической жизни, для религиозных ритуалов, всегда бывших там важнейшей частью повседневной жизни.
Анализ соответствия знаний древневосточных цивилизаций второму критерию научности позволяет говорить о том, что им не были свойственны ни фундаментальность, ни теоретичность. Все знания имели сугубо прикладной характер. Та же астрология возникла не из чистого интереса к строению мира и движению небесных тел, а потому что нужно было определять время разлива рек, составлять гороскопы. Ведь небесные светила, по представлению вавилонских жрецов, являлись ликами богов, наблюдавшими за всем происходящим на земле и существенно влияющими на все события человеческой жизни. Это же можно сказать о других научных знаниях не только в Вавилоне, но и в Египте, Индии, Китае. Они были нужны для чисто практических целей, среди которых важнейшими считались правильно исполненные религиозные ритуалы, где эти знания прежде всего и использовались.
Даже в математике ни вавилоняне, ни египтяне не проводили различия между точными и приближенными решениями математических задач, притом, что они могли решать достаточно сложные задачи. Любое решение, приводившее к практически приемлемому результату, считалось хорошим. Для греков же, подходивших к математике чисто теоретически, имело значение строгое решение, полученное путем логических рассуждений. Это привело к разработке математической дедукции, определившей характер всей последующей математики. Восточная же математика даже в своих высших достижениях, которые для греков были недоступными, так и не дошла до метода дедукции.
Третьим критерием науки является рациональность. Сегодня нам это кажется тривиальным, но ведь вера в возможности разума появилась далеко не сразу и не везде. Восточная цивилизация так и не приняла этого положения, отдавая предпочтение интуиции и сверхчувственному восприятию. Например, вавилонская астрономия (точнее, астрология), вполне рационалистическая по своим методам, основывалась на вере в иррациональную связь небесных светил и человеческих судеб. Там знание было эзотерическим, предметом поклонения, таинством. Рациональность и в Греции появилась не ранее VI в. до н.э. Науке там предшествовали магия, мифология, вера в сверхъестественное. И переход от мифа к логосу был шагом огромной важности в развитии человеческого мышления и человеческой цивилизации вообще.
Не соответствовали научные знания Древнего Востока и критерию системности. Они были просто набором алгоритмов и правил для решения отдельных задач. И не имеет значения, что некоторые из этих задач были достаточно сложными (например, вавилоняне решали квадратные и кубические алгебраические уравнения). Решение частных задач не выводило древних ученых на общие законы, отсутствовала система доказательств (а греческая математика с самого начала пошла путем строгого доказательства математической теоремы, формулируемой в максимально общей форме), что делало способы их решения профессиональной тайной, сводившей, в конечном счете, знание к магии и фокусам.
Таким образом, мы можем сделать вывод об отсутствии подлинной науки на Древнем Востоке и будем говорить только о наличии там разрозненных научных представлений, что существенно отличает эти цивилизации от древнегреческой и сложившейся на ее основе современной европейской цивилизации и делает науку феноменом только этой цивилизации.
Античная наука
Итак, появление собственно науки происходит в Древней Греции в VII - VI вв. до н.э. Именно между VI и IV вв. до н.э. в накопленных греками знаниях проявляются те характеристики и свойства, которые позволяют говорить о греческом комплексе знаний о природе как о науке. Среди этих характеристик – деятельность по целенаправленному получению новых знаний, наличие специальных людей и организаций для этого, наличие соответствующих материалов и технологий по получению этого знания. Цель греческой науки – постижение истины из чистого интереса к самой истине. Античная наука системна и рациональна.
Появление и развитие науки в Древней Греции происходило в контексте всей культуры. В любой науке, научной теории есть утверждения и допущения, не доказывающиеся в рамках самой теории, но играющие такую важную роль, что их пересмотр или удаление влекут отмену всей теории. Каждая научная теория предполагает свой идеал объяснения, доказательства и организации знания, который уходит корнями в культуру своей эпохи. Иначе говоря, все науки и научные теории вырастают на базе определенных научных программ (парадигм). Именно в Греции и появляются первые научные программы, существенно связанные со спецификой древнегреческой цивилизации и культуры.
Причиной того, что наука появилась именно в Древней Греции, стала единственная в своем роде революция, которая произошла там в эпоху архаики и состояла в появлении частной собственности. Весь остальной мир, древнейшие цивилизации Востока демонстрировали так называемый «азиатский способ» производства и соответствующий ему тип государства – восточную деспотию. Командно-административная система (восточная деспотия) абсолютно подавляла и нарождавшуюся частную собственность, и не имевший никаких гарантий восточный рынок, которые целиком зависели от государства и обслуживали его. Властные отношения в таком обществе являются первичными, а отношения собственности - вторичными. Собственностью в таком обществе распоряжается тот, в чьих руках находится власть. Прежде всего - это чиновники разных рангов и, конечно, верховный правитель этого государства.
В таком обществе просто не возникает вопрос о правах человека и необходимости их защиты. Человек здесь находится в полной воле правителя и чиновников, общение с которыми невозможно строить на чисто логических и рациональных отношениях. Отсюда – фатализм, характерный для восточных цивилизаций, а также их остальные специфические черты – отсутствие приоритета личности, отказ от рационального способа познания мира, склонность к мистицизму и эзотеризму.
Совершенно иные отношения возникли в Греции первой трети I тысячелетия до н.э. Там появилась частная собственность, товарное производство, ориентированное на рынок, при отсутствии сильной централизованной власти и самоуправления общин. Там же впервые зародилось рабство, которое стало экономической основой общества, а также первые антагонистические классы.
Господство частной собственности вызвало к жизни свойственные ей политические, правовые и иные институты – систему демократического самоуправления с правом и обязанностью каждого гражданина принимать участие в общественных делах, системы частноправовых гарантий с защитой интересов каждого гражданина, с признанием его личного достоинства, прав и свобод, а также систему социокультурных принципов, способствовавших расцвету личности и появлению гуманистического древнегреческого искусства.
Утверждение общезначимого гражданского права означало секуляризацию общественной жизни, высвобождение её из-под власти религиозных и мистических представлений. Отношение к закону не как к слепой силе, продиктованной свыше, а как к демократической норме, принятой большинством в процессе всенародного обсуждения, основывалось на риторике, искусстве убеждения и аргументации. Отныне все, входящее в интеллектуальную сферу, подлежало обоснованию, каждый имел право на особое мнение, это приводило к осознанию того факта, что истина - не продукт догматической веры, принимаемый в силу авторитета, а результат рационального доказательства, основанного на аргументах и понимании. Эта линия в вопросах познания (в обыденной жизни присутствовала вера в судьбу) проводилась четко, исключая из рассмотрения все нерациональное.
Так сформировался аппарат логического рационального обоснования, превратившийся в универсальный алгоритм производства знания в целом, в инструмент передачи знания от индивида в общество. Так появилась наука как доказательное знание. Но при этом развитие рабовладения обусловило пренебрежение греков ко всему, связанному с орудийно-практической деятельностью (занятиями, достойными свободного человека, считались политика, война, философия и искусство), сформировало идеологию созерцательности, абстрактно-умозрительного отношения к действительности. Наука – занятие свободного человека, резко разводилась с ремеслом – занятием рабов.
Это был очень важный шаг для становления науки, так как именно отказ от материально-практического отношения к действительности породил идеализацию – непременное условие науки (обобщение принципов орудийно-трудовой деятельности порождает лишь абстрагирование - стандартную гносеологическую процедуру по выделению реально существующих признаков, присущую и высшим животным). Поэтому положения планиметрии Гиппарха, постулаты геометрии Евклида, апории элеатов, диогеновский поиск сущности человека – всё это не имеет каких-либо очевидных связей с материальным производством. Практика, обусловливая абстрагирование, препятствует возникновению идеализации как его логического продолжения. Никакому практику никогда не придет в голову заниматься вопросами сущности мира, познания, истины, человека, прекрасного. Все эти радикально «непрактические» вопросы весьма далеки как от сферы массового производства, так и от сознания производителей.
Таким образом, только в Греции возникли такие формы познавательной деятельности (систематическое доказательство, рациональное обоснование, логическая дедукция, идеализация), из которых, в дальнейшем, могла развиться наука.
Но решительный отказ от практической деятельности имел и обратную сторону – неприятие эксперимента как метода познания, что закрывало дорогу становлению экспериментального естествознания, являющемуся характерной чертой современной науки.
Тем не менее, это уже была наука, имевшая свой предмет, свои методы его изучения, свои способы доказательства, что позволяет говорить о появлении первых научных программ.
Особенности греческой культуры VII в. до н. э. Земледелие перестает быть господствующей отраслью экономики; высокого развития достигают ремесла, мореходство, торговля, денежные отношения; строй рабовладельческой демократии становится господствующим, развертывается борьба партий, прогрессирует право, вводятся письменные законы, складываются гармоничные отношения между обществом и личностью свободнорожденного грека; к руководству поднимаются новые социальные слои; устанавливаются контакты с высококультурными соседями. Важным было также отсутствие у греков касты жрецов, монополизировавшей интеллектуально-духовные функции общества, консервировавшей традиционную культуру.
Указанные особенности греческой культуры отразились в своеобразии структур, ориентации, преобладающих способов мышления греков. Важнейшим результатом явилась направленность греческой мысли на самостоятельное, объективное рассмотрение природы как реальности, независимой от политических интересов и моральных норм. Греческую мысль отличали стремление к точному познанию действительности, доказательству, критический дух и смелость выводов. Все это в значительной степени объясняет независимость греческой науки и философии от мифологии, из недр которой они вышли. Интересно проследить, как шел процесс отделения объективных эмпирических знаний о мире от их мифологической оболочки, давно получивший в науке название «от мифа к логосу», или более развернуто, «от мифологических представлений к теоретическому мышлению».
В Греции Гомера и Гесиода именно мифология была господствующей формой сознания, хотя, и не в своем первозданном виде. Она уже была преобразована, систематизирована, переосмыслена в эпосе и теогониях. Процесс ее активного преобразования продолжается под действием искусства и элементарных форм научного знания, свойственных той эпохе.
Миф – многослойное и полифункциональное образование. Это обобщенное отражение действительности в фантастическом виде тех или других одушевленных существ. Он резко отличается от понятийного мышления, современного мировоззрения тем, что всегда принимается за правду, как бы ни был неправдоподобен. Мир мифа одновременно связывает человека с двумя мирами – реальным и сакральным (божественным), отчужденным от обыденного мира. Он – одновременно наглядный, чувственно-данный и волшебный, чудесный; индивидуально-чувственный и обобщенный; очевидно-достоверный и сверхъестественный. Главная его функция – регуляция общественной жизни во всем ее многообразии, и он выступает здесь как сама жизнь, где сливаются воедино производственные, социальные, идеологические и даже физиологические аспекты. Иначе говоря, мифология – это форма практически-духовного освоения мира. Она преодолевает, подчиняет и преобразует силы природы в воображении и при помощи воображения. В силу этого мифология никуда не исчезла, а продолжает существовать и сегодня в различных формах. Тем не менее, миф развивается, уступая свои позиции иным формам общественного сознания, прежде всего, философии и науке.
С формальной точки зрения характерной стороной мифа является его дуализм, мышление противоположностями, когда весь мир предстает как скопление бинарных оппозиций: жизнь - смерть, белое - черное, мужское - женское и т.п. По мнению К. Леви-Строса, известного антрополога, мифологическое мышление не только не произвольно, но обладает не менее стройной логикой, чем наука. Только это иная логика. Кроме того, мифологическое мышление располагает обширным материалом, точными знаниями, особенно ботаническими и зоологическими. Также это мышление дает человеку необходимое ему чувство комфортности в мире (в силу того, что наука опирается исключительно на разум, а миф – ещё и на чувства, эмоции, интуицию, сверхчувственные озарения, он более соответствует внутреннему миру человека и дает большее чувство уверенности).
В силу этого К. Леви-Строс назвал такое знание наукой. Но в отличие от абстрактной науки современного типа, это – наука конкретного. Она оперирует не понятиями, а представлениями и служит магическому действию. Основное различие между магическим и научным мышлением – это универсальный детерминизм первого в противовес ограниченному детерминизму (причинности) второго.
Там, где наука основывается на необходимых и всеобщих связях и отношениях действительности, мифологическое мышление опирается на случайные ассоциации, приобретающие устойчивость лишь при соотнесении с реальным опытом, что иногда дает блестящие результаты. Тем не менее, нужно не противопоставлять магию и науку, а видеть в них два параллельных способа познания мира.
И вот это мифологическое здание начинает разрушаться. Этот процесс состоит из нескольких весьма важных шагов.
Во-первых, должен произойти отказ от логики мифа, препятствующей оформлению таких фундаментальных принципов научной идеологии, как универсальность, инвариантность и т.д. Ведь миф отождествлял предмет с его образом, заставляя предмет претерпевать чуждые ему метаморфозы (например, волосы человека могли быть не только простой частью тела, но и замещать самого человека целиком в магических процедурах насылания порчи). В силу этого миф не видит границ между реальным и нереальным, объективным и субъективным, что недопустимо для науки.
Во-вторых, нужно было заменить духовно-личностное отношение к действительности объективно-субстанциональным, представить мир как вещное образование, подлежащее объективному рассмотрению. Промежуточным шагом к этому стали теогонические системы, которые в отличие от мифологических систем не непосредственно чувственны, а содержат в себе элемент научности, проявляющейся в конструировании мира из него самого, а не из восприятий индивида.
Первые научные программы Античности
Итак, мы с полным основанием можем говорить о появлении науки именно в Древней Греции. Проходило это в форме научных программ.
Первой научной программой стала математическая программа, представленная Пифагором и позднее развитая Платоном. В ее основе, как и в основе других античных программ, лежит представление о том, что Космос – это упорядоченное выражение целого ряда первоначальных сущностей, которые можно постигать по-разному. Пифагор нашел эти сущности в числах и представил в качестве первоосновы мира. При этом числа вовсе не являются теми кирпичиками мироздания, из которых состоят все вещи. Вещи не равны числам, а подобны им, основаны на количественных отношениях действительности, являющихся подлинно фундаментальными. Картина мира, представленная пифагорейцами, поражала своей гармонией – протяженный мир тел, подчиненный законам геометрии, движение небесных тел по математическим законам, закон прекрасно устроенного человеческого тела, данный каноном Поликлета.
Следующий шаг в направлении формирования этой программы сделали софисты и элеаты, впервые поставившие проблемы человеческого познания, а также разработавшие теорию доказательств. Они заявили, что ум человека – это не просто зеркало, пассивно отражающее природу, он накладывает свой отпечаток на мир, активно формируя его картину.
Свое завершение математическая программа получила в философии Платона, который нарисовал грандиозную картину истинного мира – мира идей, представляющего собой иерархически упорядоченную структуру. Мир вещей, в котором мы живем, возникает, подражая миру идей, из мертвой, косной материи, творцом всего является Бог-демиург (творец, создатель). При этом созидание им мира идет на основе математических закономерностей, которые Платон и пытался вычленить, тем самым, математизируя физику. В Новое время именно по этому пути пойдет наука. Но это будет осуществляться уже на новом, более высоком уровне знаний о природе. А пока – платоновская физика представляет собой набор умозрительных рассуждений о связи строения вещества с геометрическими фигурами (огонь, как самое подвижное и «острое», состоит из пирамид; воздух – из восьмигранников, вода – из двадцатигранников и т.д.).
Можно выделить основные позиции этой научной программы, ставшей такой важной в Новое время после появления математизированной науки. Эта программа заложила основы развития естествознания, опираясь не на материальные структуры вещества, а на числовые закономерности, на законы бытия. Согласно этой программе:
1. Мир – это упорядоченный Космос, чей порядок сродни порядку внутри человеческого разума. Следовательно, возможен рациональный анализ эмпирического мира.
2. Упорядоченность Космоса является следствием существования некоего всепроникающего разума, наделившего природу назначением и целью. В силу родства разумов (надмирового и человеческого), он доступен непосредственному восприятию человека, который должен для этого развить соответствующие способности, сосредоточив свои силы.
3. Умственный анализ обнаруживает за видимым миром некий вневременной порядок, сущность нашего мира – количественные отношения действительности.
4. Познание сущности мира требует от человека сознательного развития его познавательных способностей – разума, интуиции, опыта, оценки, памяти, нравственности (ибо познание конечных причин бытия – глубочайшая потребность не только ума, но и души). Итогом познания становится духовное освобождение человека.
Второй научной программой античности, оказавшей громадное влияние на все последующее развитие науки, стал атомизм. Он стал итогом развития греческой философской традиции, синтезом целого ряда ее тенденций и идейных установок. Своими корнями он уходит в ионийскую физику, пифагореизм, философию элеатов. Проблемы бытия и небытия (пустоты), существования и возникновения, множества и числа, делимости и качества – все эти проблемы, затронутые предыдущими школами, нашли свое отражение в системе атомизма. Основателями его стали Левкипп и Демокрит.
На первый взгляд, учение атомизма предельно просто. Начала всего сущего – это неделимые частицы-атомы и пустота. Ничто не возникает из несуществующего и не уходит в небытие. Возникновение вещей есть соединение атомов, а уничтожение – распадение на части, в пределе – на атомы. Причиной возникновения является вихрь, собирающий атомы вместе.
Атомизм является физической программой, так как наука, по Демокриту, должна объяснить явления физического мира. Объяснение понимается как указание на механические причины всех возможных изменений в природе – движение атомов. Более глубоких причин, принадлежащих какой-то реальности, не доступной обычному восприятию, нет. Причины естественных явлений безличны и имеют физическую природу, их следует искать в земном мире. Познание мира идет путем сочетания чувственного опыта и его рационального преобразования.
Это была первая в истории мысли программа, основанная на методологическом требовании объяснения целого как суммы отдельных составляющих его частей. Именно так были построены не только физические, но многие психологические и социологические теории Нового времени. По сути дела, это означало появление механистического метода, требовавшего объяснять сущность природных процессов механическим соединением индивидуумов.
Программа Аристотеля стала третьей научной программой античности. Она возникла на переломе эпох. С одной стороны, она еще близка к античной классике с ее стремлением к целостному философскому осмыслению действительности (при этом она пытается найти компромисс между двумя предыдущими программами). С другой, в ней отчетливо проявляются эллинистические тенденции к выделению отдельных направлений исследования в относительно самостоятельные науки, со своим предметом и методом.
Пытаясь найти третий путь, возражая и Демокриту, и Платону с Пифагором, Аристотель отказывается признать существование идей или математических объектов, существующих независимо от вещей. Но не устраивает его и демокритовское появление вещей из атомов. Пытаясь снять это противоречие, Аристотель предлагает четыре причины бытия: формальную, материальную, действующую и целевую. В его «Метафизике» воссоздается мир как целостное, естественно возникшее образование, имеющее причины в себе самом. Это образование предстает перед нами в виде двойственного мира, имеющего неизменную основу, но проявляющегося через подвижную эмпирическую видимость. Предметом науки должны стать вещи умопостигаемые, не подвластные сиюминутным изменениям. Заслугой Аристотеля является и написание его знаменитого «Органона» – трактата по логике, поставившего науку на прочный фундамент логически обоснованного мышления с использованием понятийно-категориального аппарата. Кроме того, Аристотель систематизировал накопленные к этому времени научные знания.
Таковы три основные научные программы античного мира, заложившие основы науки вообще. Все дальнейшее развитие науки, по сути, было развитием и преобразованием этих научных программ. Это еще не наука в современном смысле слова: еще нет понятия универсального природного закона; еще невозможно применение математики в рамках физики – это разные науки, между которыми нет точек соприкосновения; еще нет эксперимента как искусственного воспроизведения природных явлений, при котором устраняются побочные и несущественные эффекты и который имеет своей целью подтвердить или опровергнуть то или иное теоретическое предположение. Естествознание греков было абстрактно-объяснительным, лишенным деятельного, созидательного компонента.
Тем не менее, то стечение социокультурных обстоятельств, которое реализовалось в античной Греции, смогло обеспечить условия для возникновения науки. Здесь оформились такие свойства науки, как интерсубъективность, идеальное моделирование действительности, надличностность, субстанциональность, что позволяет говорить о появлении там науки как особого типа отношения к реальности.
Формирование основ естествознания в эпоху Средневековья и Возрождения
В отличие от античности, средневековая наука не предложила новых фундаментальных программ, но в то же время она не ограничивалась только пассивным усвоением достижений античной науки. Ее вклад в развитие научного знания состоял в том, что был предложен целый ряд новых интерпретаций и уточнений античной науки, ряд новых понятий и методов исследования, которые разрушали античные научные программы, подготавливая почву для механики Нового времени.
Поэтому, анализируя историю развития современного естествознания, мы не можем обойти стороной вопрос о характере науки эпохи Средневековья. Однако понимание характера средневековой науки возможно лишь с помощью выяснения особенностей средневекового мировоззрения, предопределившего специфику этой науки.
Основные черты средневекового мировоззрения
Средневековое мышление воспринимало мир в виде рационально не оформленного, не представленного в строгих понятиях опыта. Основной интерес к явлениям природы состоял в поиске иллюстраций к истинам морали и религии. Любые проблемы, в том числе и естественнонаучные, обсуждались с помощью толкования текстов Священного писания. Природа больше не воспринималась как нечто самостоятельное, несущее в себе свою цель и свой закон, как это было в античности. Она создана Богом для блага человека. Бог всемогущ, и способен в любой момент нарушить естественный ход природных процессов во имя своих целей. Сталкиваясь с необычными, поражающими воображение явлениями природы, человек воспринимал их как чудо, как промысел Божий, непостижимый для человеческого ума, слишком ограниченного в своих возможностях.
По-разному относились античные и средневековые мыслители к чудесным, необычным явлениям в мире. Если Аристотель удивлялся какому-либо природному феномену, то затем он начинал искать ему объяснение, так как был убежден в возможности узнать что-либо о вещи с полной определенностью. Напротив, Августин Блаженный, считая, что наши знания всегда будут ограничены, признавал чудо - волю творца, не противную природе, ибо самое большое чудо из всех чудес - это мир, сотворенный Господом.
Очень важным для средневекового мышления был догмат о сотворении мира Богом из ничего, что прямо противоречит античному миропониманию. Из этого догмата следует такая характеристика мышления, как телеологизм - истолкование явлений действительности как существующих по промыслу Божию для и во имя исполнения заранее предусмотренных целей. Природа более не обладает самостоятельностью, не имеет безусловного бытия, сама для себя недостаточна. Так, вода и земля служат растениям, которые в силу этого более благородны и занимают в иерархии ценностей более высокие места. Растения в свою очередь служат скоту. А весь мир служит человеку, созданному по образу и подобию Божьему, чтобы он был господином этого мира. Так в сознание человека проникает очень важная идея, которая никогда не возникла бы в античности: раз человек является господином этого мира, значит, он имеет право переделывать этот мир так, как это нужно ему. Таким образом, именно христианское мировоззрение посеяло зерна нового понимания природы, позволившего уйти от созерцательного отношения к ней античности и прийти к экспериментальной науке Нового времени, поставившей целью практическое преобразование мира. Правда, это новое отношение к природе стало сказываться на развитии естествознания не ранее XIV в. Потребовалось тысячелетие, чтобы идея, зароненная в умы людей, созрела и принесла практические плоды.
А пока, в эпоху раннего Средневековья, наука о природе утратила то значение, которое она имела в античности. Коль скоро природа утратила свой статус безусловной реальности, то и наука о природе потеряла свое прежнее значение и стала рассматриваться либо символически, либо в аспекте своей практической полезности. Ибо безусловной реальностью для христианства является только Бог, а изучение его творения имело смысл только с точки зрения постижения его могущества и мудрости, но не имело прямой связи ни с познанием Бога, ни с главным делом человека - спасением души. Это, естественно, не благоприятствовало развитию науки.
Естественнонаучный интерес ослабевает еще и потому, что природа, будучи с господствующей точки зрения несамостоятельной, не дает возможности познать последние причины и основания своего собственного существования: они не могут быть открыты человеку на земле. Только после смерти Бог откроет святым основания своих творений, их роль в едином божественном замысле.
Будучи сотворенной, всякая вещь - от пылинки до природы в целом - лишалась своей независимости. Ее существование, определяемое неким верховным планом, не могло не быть символичным: оно лишь воспроизводило, воплощало, олицетворяло скрытую за ним фундаментальную сущность, несовершенным прототипом и дубликатом которой оно являлось. Отсюда формируется характерная черта средневекового сознания - моральный символизм. Отсюда появляется интерес к естественным явлениям, который ведет не к гипотезам и научным обобщениям, а делает их символами моральных и религиозных ценностей. Так, Луна была образом Церкви, отражающей божественный свет, ветер - образом духа и т.д.
Корни морального символизма, то есть представлений о том, что все исполнено высшим смыслом, уходят в известное новозаветное изречение: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Слово здесь - орудие творения, онтологическая стихия, бытие в самом полном смысле этого слова, обладающее безусловной реальностью. Но, переданное человеку Слово стало и универсальным орудием постижения творения, средством приобщения и реконструкции божественных творческих актов. Поэтому процесс познания вещи заключался в исследовании понятия, ее выражающего, что определило сугубо книжный, текстовой характер познавательной деятельности. Поскольку же наиболее представительными текстами, к тому же освященными непогрешимым божественным авторитетом, выступали тексты Священного писания, идеалом и инструментом познания представлялась экзегетика - искусство истолкования писания.
В силу такой специфической формы мировосприятия к естественнонаучной литературе относят, прежде всего, Библию, а также те произведения, целью которых является не столько описание природных явлений и их объяснение в естественнонаучном плане, сколько их символическое истолкование.
Средневековый символизм тесно связан с идеей иерархизма. Все вещи являются символами чего-то большего, но не в одинаковой мере. Каждая вещь – зеркало, но есть зеркала более, а есть менее гладкие. Символы подразделялись на высшие и низшие, принадлежность к ним определялась приближенностью или удаленностью от Бога. И природа в этой иерархии занимает далеко не самое почетное место. Соответственно меняется и отношение к естественнонаучному познанию. Ему отводится второе место после познания Бога и души. Изменить это место познания не мог даже универсализм – еще одна специфическая черта средневекового мышления, стремящаяся к охвату мира в целом, к осознанию его как некоторого законченного всеединства. Универсализм был возможен по причине осознания общности мира и человека по происхождению - они созданы Богом, и поэтому родственны между собой. Но в силу этого же обстоятельства иметь знание о мире способен только тот, кто проник в суть божественного творения. Тот, кто имел это знание, – знал о мире все, не знавший – не знал ничего. Поэтому знание могло быть только универсальным, исчерпывающим. Частичному, незавершенному, относительному знанию места в этой парадигме не было.
Поэтому пока христианская вера не утратила своей силы, не могло быть и речи об отказе от созерцательного отношения к природе, не могло быть обнаружено все значение, которое для научного знания имело изменение онтологического (бытийного) статуса природы.
Отмеченные особенности средневекового мировоззрения и мышления соответствующим образом отразились на процессе средневекового познания, обусловив следующие его специфические черты:
1. Вся деятельность человека воспринималась в русле религиозных представлений, а все противоречащее догматам церкви запрещалось специальными декретами. Все воззрения на природу проходили через цензуру библейских концепций. Это усиливало элемент созерцательности познания, настраивало его на откровенно мистический лад, что и предопределило регресс или, в лучшем случае, стагнацию научного познания.
2. Поскольку причина взаимосвязанности и целостности элементов мира в Средние века усматривалась в Боге, в средневековой картине мира не могло быть концепции объективных законов, без которой не могло оформиться естествознание. Ведь закон – это необходимая существенная связь каких-то явлений. Средневековый же мыслитель искал не эти связи между явлениями, а отношение их к Богу, место в иерархии вещей.
3. В силу теологически-текстового характера познавательной деятельности усилия интеллекта сосредоточивались не на анализе вещей, а на анализе понятий. Универсальным методом служила дедукция, осуществлявшая субординацию понятий, которой соответствовал определенный иерархический ряд действительных вещей. Поскольку манипулирование понятиями замещало манипулирование объектами действительности, не было необходимости контакта с последними. Отсюда принципиально внеопытный стиль умозрительной схоластической науки, обреченной на бесплодное теоретизирование и оторванность от реальной действительности.
Однако не следует рассматривать Средневековье только как эпоху регресса и стагнации. Некоторые идеи и новациии, появившиеся в этот период, сыграли важную роль в становлении современной науки. Подобных идей и новаций было довольно много, и именно они определили содержание и ценность средневековой науки.
Особое место в средневековом познании принадлежит Востоку.
Научные знания арабов в VII – IX веках
В VII веке появление многочисленных арабских царств привело к непрерывным войнам в результате которых исчезали мелкие и усиливались крупные царства. Ожесточенная борьба происходила также между различными религиозными направлениями. Типичной формой религии древних арабских царств являлся политеизм.
Арабам, занимавшимся земледелием и скотоводством, в первую очередь надо было знать точные сроки различных сельскохозяйственных работ, уметь вычислять размеры полей, объемов и площадей плотин, каналов. С этой целью они постоянно наблюдали за движением и изменениями на звездном небе. Хотя астрономические сведения арабов переплетались с религиозно-астрономическими воззрениями и находились под сильнейшим влиянием их, у арабов уже складывается представление об астрономической географии. Они создали лунный календарь, включивший 28 «лунных станций», каждая из которых имела метеорологические характеристики.
На примере истории научных знаний арабов полностью подтверждается марксистская истина о зависимости развития науки от производства. «Необходимо изучить последовательное развитие отдельных отраслей естествознания, - писал Ф. Энгельс. - Сперва астрономия, которая уже из-за времен года абсолютно необходима для пастушеских и земледельческих народов. Астрономия может развиваться только при помощи математики. Следовательно, приходилось заниматься последней. – Далее, на известной степени развития земледелия и в известных странах (поднимание воды для орошения в Египте), а в особенности вместе с возникновением городов, крупных построек и развитием ремесла развивалась и механика. Вскоре она становится необходимой также для судоходства и военного дела. – Она тоже нуждается в помощи математики и таким образом способствует ее развитию. Итак, уже с самого начала возникновение и развитие наук обусловлено производством».
Именно так и с такой последовательностью возникли и развивались научные знания арабов. Успехи арабов в области астрономии, первоначальной математики способствовали развитию механики, которая явилась основой строительной техники. Городское строительство, возведение дворцов, храмов, крепостей, плотин и т. п. вызвали значительный прогресс архитектуры, строительной техники и мастерства ремесленников, зодчих, ваятелей, живописцев. На основе разливающейся ремесленной техники развилось прикладное искусство – изготовление различных художественных изделий из бронзы, предметов домашнего обихода, воинского снаряжения. Следует еще указать на стенные росписи, резьбу по камню и т. д.
«Архитектура и искусство древних южно-арабских государств изучены еще далеко недостаточно, по своему типу входят в круг культур рабовладельческих обществ Передней Азии. Сохранились остатки мощных крепостных сооружений, плотин и цистерн, а также произведения скульптуры и прикладного искусства, На каменных стенах, покрытых письменами, встречаются изображения людей, животных и орнаменты».
Важнейшим событием в культурной жизни арабов дофеодального периода является формирование письменности. Первый арабский алфавит (южноарабский) относится к 800 г. до н. э. С тех пор письменность на южноарабском языке непрерывно развивалась вплоть до VI в. н. э. Северные арабы пользовались письменным языком арамейским, родственным арабскому. Наиболее ранняя североарабская надпись на арабском алфавите датирована 328 г. н. э. На североарабском языке существовала богатейшая поэзия, свидетельствующая о высокой древней культуре арабов. Особенно большое значение имеет дофеодальная поэзия арабов как этнографический и мировоззренческий памятник арабской культуры.
Теоретические и практические знания Востока
Освоение богатого научного наследия древности с одной стороны, и интенсивное накопление эмпирического знания о природе, с другой, и в то же время большая работа, проводимая господствующими слоями общества, прежде всего духовенством, по дальнейшему углублению и расширению теологических основ ислама, по систематизации его догматов, нравственных и правовых принципов, привели к накоплению огромного запаса разнообразных знаний. Если в первые века возникновения ислама религия считалась единственной формой знания, то уже в IX веке признавалось наличие двух видов знания: «улум ал-кадмия» - традиционные науки (то есть «исламские» науки) и «улум ал-табийя» - науки, естественные для человеческого разума, возникшие под влиянием греческого философского наследия и изучения природы. Сосуществование этих типов знания отражало одно из коренных противоречий духовной жизни раннего средневековья – эпохи раннего феодализма арабо-мусульманского Востока. Необходимость усвоения всей этой массы разнообразных знаний требовала осмысления, определения и обобщения их. Мыслители и ученые раннего средневековья в своем творчестве уделяли этому большое внимание.
Предыстория возникновения философской мысли на мусульманском Востоке относится к VIII веку и связана с деятельностью мутазилитов («обособившихся») – ранних представителей калама (рационального богословия), которые, начав с обсуждения вопросов о свободе человеческой воли и божественных атрибутах, кончили разработкой концепций, не только выходившей за рамки религиозной тематики, но и подрывавших некоторые основные догматы мусульманского вероучения. Мутазилиты отвергали учения о вечности Корана – священного писания мусульман, которое трактовалось ими как обычное литературное произведение, не обладающее к тому же никакими выдающимися стилистическими достоинствами. Подобная трактовка Корана позволила мутазилитам давать ему аллегорические толкования и приспосабливать его к своим взглядам.
В годы правления калифа аль-Мамуна (813 – 833 года) мутазилизм был объявлен официальной доктриной государства Аббасидов. Борясь с ортодоксальным духовенством, вступившим в союз с его политическими противниками, и опираясь в своей государственной деятельности на поддержку иракского бюргерства, аль-Мамун создал самую благоприятную в истории Восточного калифата обстановку для развития естественных наук и философии. Именно в эту эпоху, наряду с расцветом мутазилизма, приобретает наибольший размах так называемое переводческое движение – процесс ознакомления арабов с естественнонаучным и философским наследием античности.
В истории известны теории классификации наук, выдвинутые в древности Аристотелем, в новое время Ф. Бэконом, Сен-Симоном, О. Контом и другими. К наименее изученным страницам истории науки относятся классификации наук, предложенные мыслителями стран средневекового Востока. Наиболее распространенной была теория классификации наук, выдвинутая Аристотелем.
Философию, которая объединила тогда все отрасли человеческого знания, он разделил на 3 части: теоретическую (Логика, физика, математика, метафизика), практическую (этика, экономика, политика) и творческую (поэтика, риторика и искусство).
На Востоке наиболее широко из этой классификации употреблялось разделение всякого знания на теоретическое и практическое. Под теоретическим подразумевалось чистое познание мира, то есть умозрительное знание об общем его строении, а под практическим – знание о человеческой деятельности, об обществе и семье. Наряду с указанной классификацией некоторые выдающиеся мыслители средневекового Востока выдвинули свои оригинальные учения о классификации наук, которые сыграли прогрессивную роль в развитии научного знания. Особенно подробную дал Абу Наср ал-Фараби. Все последующие классификации наук на Востоке, различные справочники, терминологические словари, посвященные этому вопросу, в той или иной степени основывались на его классификации. Рассмотрим подробнее классификацию наук, предложенную Фараби.
I. Наука о языке.
II. Логика.
III. Математика.
IV. Естественная и божественная науки.
V. Наука о городе – государстве.
Огромное значение учения Фараби состоит не только в том, что оно дает исчерпывающие и всесторонние сведения о всех существующих на среднем Востоке отраслях знаний и представляет своего рода энциклопедию наук, но и в следующем.
Во-первых, это учение в своей основе является материалистическим, исходит из признания объективно существующих и независимых от человека реальных материальных предметов и качеств, или, по выражению Фараби, науки отражают состояния субстанции, определенную группу материальных тел; нации различаются прежде всего объектом изучения.
Во-вторых, согласно Фараби, нации, и вообще знания, являясь вторичными по отношению к бытию, производными от него, возникали не вдруг и не одновременно, а постепенно, в процессе обнаружения объективных потребностей в них.
В-третьих, в классификации Фараби различные нации не взаимо-исключают друг друга, а рассматриваются в их взаимосвязи. Каждая наука изучает определенную сторону субстанции, а в совокупности нации всесторонне отражают бытие в целом.
К X веку дифференциация наук продвинулась довольно далеко. Об этом свидетельствую классификации наук, предложенные не только Фариби, но и Ибн-Синой, в которых четко отличаются логические, физические, математические, философские и словесные науки. Тем не менее Ибн-Сина, как и его предшественники, продолжал по античной традиции называть философией всю совокупность знаний. Система его философских наук построена сообразно этому пониманию философии – философии как системы всех человеческих знаний. В самой общей форме система философии Ибн-Сины состоит из двух частей – из логики и философских наук, изучающих явление мира и их причины. Логика в системе Ибн Сины характеризуется двуединой природой: с одной стороны, она есть наука философская, с другой – органон (или, как бы мы теперь сказали, методология научного знания). Объясняя это свое понимание сущности логики, мыслитель в «Исцелении» писал: «. Тебе было разъяснено, каким образом логика есть часть философии и каким образом она является органоном. В действительности нет противоречия между тем, кто считает логику частью философии, и тем, кто определяет ее как органон. Итак, если брать предмет логики в качестве одного из сущих (а философия есть наука о сущих, какими бы они ни были), то логика есть часть философии, изучающая состояния некоторых сущих. Ее природа состоит в том, что она изучает, каким образом при ее помощи постигается неизвестное, или каким образом она помогает в достижении неизвестного. Стало быть, и связи с тем, что это состояние есть либо особое явление некоторых сущих, либо сущностная акциденция, присущая им, либо явление, приводящее их к существованию, то логика есть некоторый взгляд на сущее. Стало быть, логика есть одна из наук. Но так как затем обнаруживается, что познание состояния этого сущего помогает в познании других явлении, то это познание, которое само по себе есть некоторое знание, является органоном другого знания. Но высшая цель логики –это ее помощь в достижении другого знания. Следовательно, бытность логики познанием части сущих и есть ее бытность частью философии. Бытность же логики познанием части сущих, помогающим в достижении другого знания, и есть бытность этой помощи органоном. Между тем, что логика есть часть философии, и тем, что она есть органон, нет разницы в смысле их абсолютной противоположности, и есть разница в том смысле, что одно из них есть особенное, а другое – всеобщее, ибо все, что является органоном науки, все то является и частью абсолютной науки. Это суждение необратимо». Логика как наука для Ибн Сины, есть, учение о выводном знании и о формах мышления – о понятии, суждении и умозаключении. «Логик, - писал он, - должен знать начала суждения и способы его построения, будь они определением или чем-то иным, принципы доказательства и способы его построения, будь то силлогизмом или чем-то другим. Прежде всего он должен приступить к уяснению простых понятий из которых строятся определение и силлогизм». В этом смысле Ибн Сина понимал предмет логики шире, чем Аристотель, который доказывал, что логика есть учение о силлогизме и путях его построения. Как органон же логика есть учение о путях и способах постижения непознанного на основе познанного и раскрывает вопросы о том, что такое истина, что ближе к истине, что ложно и скольких видов бывает каждое из них. Логика органон наук и потому, что она есть каноническое (законное) орудие, применение которого оградит человека от проникновения в его мысли ошибок и заблуждений. Отсюда становится ясным, почему Ибн Сина во всех случаях – и в случае, когда анализ теоретической философии начинает с первой философии («Даниш-намэ»), и в том случае, когда систему теоретической философии начинает с физики («Исцеление», «Спасение»), и в том случае, когда отделяет теологию от универсальной науки, т. е. философии («Логика восточников»), - ставит логику в начале своей философской системы, которая, если исходит не из античных и средневековых, а из современных представлений, являет собою не столько систему философских, сколько систему всех научных знаний эпохи. Логика есть начальный элемент философской системы Ибн Сины постольку, поскольку она – органон, т. е. метод и методология научного знания, и каждый, кто избирает тернистый путь науки, должен прежде всего знать способы и средства достижения истинного знания, способы и средства отличения истины от лжи, способы и средства избежания ошибок и заблуждений. Но логика, по Ибн Сине, есть органон не всякой, а лишь выводного знания. Органонами (средствами, методами) достижения такого знания считаются определение, описание, индукция, дедукция и аналогия. Невыводное же знание может быть приобретено на основе наблюдения, анализа и синтеза, опыта и эксперимента.
Вопрос о том, является ли логика частью философии или она всего лишь органон науки, был предметом горячих споров античных философов. Столки утверждали, что логика поистине является составной частью философии, тогда как перипатетики придерживались мнения, что она всего лишь органон мышления. Платоники, выбирая средний путь, говорили, что она одновременно и часть философии и органон наук. Ибн Сина в решении этого вопроса следовал мнению неоплатоников, хотя их философскую концепцию не разделял. Особенность позиции Ибн-Сины в решении вопроса о соотношении логики как науки и логики как органона состоит в том, что логика есть органон в той мере, в какой она есть наука, а не наоборот. Другими словами, логика как наука несет абсолютный самодовлеющий, а как органон – относительный подчиненный характер.
Приступая к анализу философских наук, Ибн Сина делит их на две категории – на теоретические и на практические, которые отличаются предметом изучения. Теоретические философские науки осведомляют нас о состоянии бытия вещей, существование которых не зависит от нашего действия, а практические философские нации «осведомляют нас о наших собственных действиях». Цель первых – постижение истины, цель вторых – достижение блага и счастья, исходя из деления философских наук на теоретические и практические, а также из их цели и задач можно подумать, что, по Ибн Сине, назначение первых –только разработка чистой теории, а назначение вторых – Оказание содействия в делах людских. Но на самом деле такое деление условно, ибо в теоретической философии Ибн Сина выделяет прикладные отрасли, или так называемые ответвления, а в практической – теоретические. Больше того, в некоторых ответвлениях теоретической философии, в частности в медицине, он выделяет и специальные теоретические подразделения.
Систему теоретической философии составляют физика, математика и метафизика, координация которых определяется прежде всего их отношением к материи: физика – наука, исследующая чувственные тела, их возникновение и уничтожение, движение и взаимодвижение, структуру и строение; математика – наука о вещах, существование которых необходимо связано с материей, но у которой нет определенной свойственной им материи, как фигуры и числа; метафизика – наука о вещах, которые либо необходимым образом не нуждаются в материи и движении, либо вообще не связаны с материей и движением. Субординация и координация видов теоретической философии и тем, что более общие науки снабжают исходными принципами более частные нации. Вследствие этого все нации оказываются подчиненными метафизике, ибо принципы всех их восходят к метафизике и завершаются в ней. В свою очередь метафизика не может обходится без физики и математики и следует за ними потому, что многие вопросы, о которых речь идет в ней, как то – возникновение и уничтожение, изменение, место и время, зависимость любого движущегося от движущего, завершаемое всех движущих первым движущим и т. д.
Содержание же основных разделов практической философии Ибн-Сины, как нельзя лучше подтверждает истинность старого тезиса о том, что философия – дочь своей эпохи. Ибо многие основоположения его практической философии представляют собой теоретическое обобщение и выражение тех общественных отношений, которые господствовали в его эпоху. Это идеи о взаимоотношениях супругов, детей и родителей, господина и его слуги, иерархическом строе общества, пророке и пророчестве и т. д.
Средневековая наука:
Восток – Запад
Народы, жившие на восточных окраинах Римской империи, противились принятию христианства, которое отождествлялось с враждебным им правительством империи. На этом фоне возник ислам, возвышение которого на арабском Востоке было внезапным и стремительным. Арабский Халифат — арабо-мусульманское государство возник под руководством Мухаммеда — религиозного и политического лидера. Наивысшего развития Халифат достиг в IX в. уже после смерти Мухаммеда. В его состав входили территории Аравийского полуострова, современных Ирана, Ирака, Египта, Сирии, части Закавказья, Средней Азии, Северной Африки, Пиринеев. Возникшая арабская культура во многом восприняла достижения античного мира. Багдадские халифы покровительствовали наукам: земледелие требовало развития геодезии, математики, военные походы и торговля стимулировали раз-витие географии, астрономии. На арабский язык были переведены сочинения греческих ученых, в частности Аристотеля, Птолемея, Архимеда. На арабский переводились и персидские, и индийские книги. Арабские ученые в целом восприняли и систематизировали знания античной цивилизации, придав им более рациональный характер. Прежде всего, это касается математики и астрономии.
Астрономия всегда занимала видное место в философских построениях. Арабы без изменений приняли-теорию Птолемея, основной труд которого они перевели под названием «Альмагест». Не внеся изменения в теоретические построения Птолемея, арабы существенно обогатили астрономию обширными наблюдениями, самыми точными для того времени. Выдающийся астроном И математик Ал-Батани (около 850—929) в 910 г. в «Книге по астрономии» уточнил данные Птолемея, произвел вычисления с тригонометрическими функциями. Им составлены таблицы тригонометрических функций, введено понятие «синус» («sinus»). Начиная с X в. для астрономических наблюдений арабские астрономы использовали секстант, радиус ко-торого составлял 17 м.
Одной из вершин средневековой астрономии являются исследования среднеазиатского ученого и государственного деятеля Улугбека (1394—1449). Его астрономическая обсерватория, построенная в 1429 г., была оборудована уникальными’приборами. В своем главном труде «Новые астрономические таблицы» Улугбек изложил теоретические основы астрономии, указал положение 1018 звезд, привел таблицы движения планет, отличавшиеся высокой точностью.
Астрономия служила стимулом к развитию математики, оставаясь важной сферой применения математических методов. Операции над числами стали более доступными после восприятия арабами в VIII в. позиционного принципа записи чисел, при котором значение каждой цифры определялось ее местом влево от конца цифрового ряда. Числовое значение увеличивалось в десять раз при перемещении цифры на одно место. Этот принцип появился у индусов в V в., а в Европу он попал под названием арабской цифровой системы в XII в. Слово «сифр» (отсюда: «цифра») по-арабски означало «нуль». Существенное развитие у арабов получила алгебра как метод оперирования с неизвестными величинами и тригонометрия, используемая ара-бами в астрономии и геодезии.
Крупнейшим математиком арабского Востока был Ал-Хорезми (787—850). Именно благодаря сочинениям Ал-Хорезми в арабском мире распространилась индийская позиционная система записи чисел. Сохранился его трактат «Краткая книга об исчислении ал-джебры и ал-мукабалы».
«Ал-джебр» и «ал-мукабала» означали две простейшие алгебраические операции при решении уравнений. От термина «ал-джебр» и возникло на-звание раздела математики «алгебра». Имя Ал-Хорезми в латинизированной форме «Algorithmus» дало термин «алгоритм», означавший вначале систему десятичной позиционной арифметики. Позднее этот термин приобрел другой смысл, используемый сегодня.
В математических сочинениях Омара Хайама (1040—1123) расширено понятие числа и на положительные иррациональные числа, изложено решение алгебраических уравнений до третьей степени включительно. Интересно отметить, что еще в прошлом веке история зналя двух Хайамов: поэта Омара Хайама, автора знамени-тых философских четверостиший, и математика Омара Ал-Кайя-ми. Оказалось, что это один и тот же человек. О. Хайам писал стихи на «фарси», а научные работы – по-арабски. Он обладал необычайной памятью, мог запомнить наизусть целые книги. Хайам возглавлял астрономическую обсерваторию, разработал проект весьма точного календаря, отличавшегося от григорианского.
Отметим, что подобно грекам арабские математики не использовали никаких алгебраических обозначений и все уравнения, математические преобразования записывали словами. Существовала так называемая риторическая алгебра.
Важный шаг арабскими учеными был сделан в развитии опытного естествознания. Крупнейшим естествоиспытателем стал великий хорезмийский ученый-энциклопедист Ал-Бируни (973 – ок. 1050). Он сконструировал множество экспериментальных приборов, призывал прибегать к опыту и проверять результаты исследований опытным путем. Бируни написал около 150 трудов по истории, геодезии, лингвистике, математике. Он допускал возможность движения планет вокруг Солнца, указал на причину лунных фаз.
Бируни занимал должность советника шаха, руководил академией. Вокруг него собрались замечательные ученые, среди которых выделялся Абу Али Ибн Сына (латинизированное имя Авиценна) (около 980—1037 гг.) — ученый, поэт, философ, врач.
Важнейшие достижения были получены арабами в области оптики. Широкое распространение глазных болезней в пустынях и тропиках породило интерес к исследованию человеческого глаза.
Строение глаза было впервые описано философом и врачом античности Галеном (130—201), но в теории зрения Гален придерживался идей Платона. Арабский ученый Ибн-ал-Хайтан (965—1020), известный на Западе как Альхазен, выдающийся астроном, физик и математик, впервые в науке ушел от платоновской связи света со зрением. «Оптика» Ибн Ал-Хайтана явилась наиболее фунда-ментальным трудом в этой области в средневековье. Его 7-томный труд включает сведения о формировании зрительного восприятия, о свойствах зрения, в нем рассмотрена теория отражений зеркалами различной формы, теория преломления света. Фундаментальный труд Аль-Хазени, отличающийся новизной, оригинальностью, стройностью построения, появился в Европе в рукописном переводе на латынь в XII в. и был издан лишь в 1572 г.
Труды арабских алхимиков содержали, наряду с фантастическими гипотезами, рациональные выводы и рецепты в области химической технологии.
Большой интерес представляют труды арабских алхимиков, содержащие, наряду с фантастическими гипотезами, рациональные выводы и рецепты из области химической технологии, описание свойств ряда химических соединений, примеры их использования, в частности в медицине. Спирт, который арабские алхимики научились производить, исполь-зовался только как антисептик. Среди арабских алхимиков наибольшую известность получили Джабир Ибн-Хаян (около 721 — около 815) (латинизированное имя Гебер) и Ал-Рази (865—925). Арабскими алхимиками изобретены и описаны важнейшие для проведения химических экспериментов приспособления и оборудования: мензурки, колбы, тигли, горелки, шпатели и многое другое. И все же алхимия для арабов была прежде всего средством, с помощью которого они пытались отыскать способ изготовления золота и эликсир жизни и молодости.
Большое практическое значение для арабов имела география. Благодаря огромной территории Халифата арабами заложены основы географических представлений об Азии и Северной Африке. Первой из известных арабских книг по географии является «Книга путей и государств», написанная в IX в. Ибн-Хордаубеком. Книги по географии создавались на основе многолетних путешествий, рассказов купцов, донесений чиновников. Географические познания арабов обобщены в многотомном «Словаре стран», изданном в 1224г.
Достижения науки средневекового Востока
Западная Европа в эпоху раннего средневековья представляла унылую картину. Редкие деревушки и еще более редкие помещичьи усадьбы были отдельными мирками, слабо связанными между собой, феодал получал все необходимое от своих крепостных, съестные припасы, одежду, обувь, оружие. Не было городов, подобных древнему Риму, Афинам, Александрии, оживленных гаваней, шумных рынков, театров и цирков. Мир средневекового человека ограничивался узкими рамками его деревушки и усадьбы. Немудрено, что и мировоззрение этого человека было столь же ограниченным и сильно уступало мировоззрению образованного афинянина или александрийца. Вся духовная жизнь средневековья, просвещение, искусство, наука – была подчинена церкви.
Средневековый Восток был богаче и культурнее. Столица арабского халифата – Багдад – была украшена роскошными дворцами халифа и его визирей, шумные базары заполняла пестрая разноязычная толпа. Арабские купцы снаряжали караваны и морские суда, в городах выделывались богатые ткани, ковалось замечательное оружие, изготовлялись золотые и серебряные украшения. Восток славился пряностями и сладостями, ароматическими веществами. Это был совсем другой мир, мир роскоши и богатства, построенный на труде рабов и крепостных. В этом мире могла найти приют и дать толчок новым знаниям гонимая христианской церковью наука древности.
Широкая торговля давала богатый материал для математических задач, дальние путешествия стимулировали развитие астрономических и географических знаний, развитие ремесла способствовало развитию экспериментального искусства. Поэтому новая математика, удобная для решения вычислительных задач, берет начало на Востоке. Хорезмиец Абу Абдалла Мухаммед ибн Муса аль-Хорезми (ок 780 -ок. 850), работавший в эпоху просвещенного халифа аль-Мамуна, был автором арифметики и трактата по алгебре. Из арифметического трактата Европа познакомилась с индийской позиционной системой чисел и употреблением нуля, арабскими цифрами, арифметическими действиями с целыми числами и дробями. Алгебраический трактат Хорезми дал имя новому разделу математики – алгебре («Аль-Джабар») В трактате Хорезми решаются линейные и квадратные уравнения.
Последующие за Хорезми ученые развили новые идеи, заимствовав их, в свою очередь, у индийских математиков, и в XII в. в Европе уже появляются переводы трактатов Хорезми и других восточных авторов. К началу научной революции Коперника-Галилея новая нумерация, алгебра и тригонометрия были не только освоены, но и развиты европейскими учеными.
Труды Аристотеля и Птолемея пришли на кафедры средневековых университетов также в арабских переводах.
Однако задолго до арабов достижения античной науки стали известными в странах Закавказья. Армения и Грузия еще в IV в. установили тесные экономические и культурные связи с Византией. Христианство проникло в эти страны задолго до крещения Руси. Уже в 301 г. христианство стало в Армении государственной религией, идеологической опорой раннего феодализма. В V-VII вв. на армянский язык были переведены труды Аристотеля, Платона и христианских богословов.
Знаменитый армянский ученый начала VII в. Анания Ширакаци путешествовал в Византию, изучал математику и философию и, вернувшись на родину, основал школу, в которой преподавал математику, астрономию, географию Им был составлен армянский учебник арифметики, выпущен трактат по космографии. Этот трактат свидетельствует о глубоком знании Ширакаци трудов греческого ученого Аристотеля. В своем сочинении Ширакаци рассматривает и чисто астрономические вопросы: пытается оценить расстояние до Солнца и Луны, составляет календарь, свидетельствующий об основательном знании им движений Солнца и Луны и трудов древних ученых по этому вопросу.
Ширакаци был разносторонним ученым, связавшим молодую армянскую науку с античным наследием. К сожалению, роль закавказских ученых в развитии естественнонаучных знаний и освоении античного наследия не исследована в достаточной мере. Пример Ширакаци показывает, что Закавказье знало античную науку непосредственно из первоисточника, от самих греков.
Арабы начали культивировать и экспериментальную науку. Мухаммед ибн Ахмед аль-Бируни (Бируни) производил точные определения плотностей металлов и других веществ с помощью изготовленного им «конического прибора». «Конический прибор» Бируни представлял собой сосуд, суживающийся кверху и оканчивающийся Цилиндрической шейкой. Посредине шейки было проделано небольшое круглое отверстие, к которому была припаяна изогнутая трубка соответствующего размера. В сосуд наливали воду. Куски металла, плотность которого определялась, опускали в сосуд, из которого через изогнутую трубку выливалась вода в объеме, равном объему исследуемого металла. Шейка была достаточно узкой («шириной с мизинец»), чтобы «подъем воды был заметен и при опускании того, что по объему равно зерну проса». Сама же трубка после ряда опытов была заменена желобком, чтобы вода по нему стекала без задержки. По измерениям Бируни плотность золота, переведенная на современные единицы измерения, равна 19,5, ртути -13,56.
При сравнении с современными данными результаты Бируни оказываются весьма точными. К сожалению, они стали известны в Европе очень поздно. Русский консул в Америке Н.Ханыков в 1857 г. нашел рукопись аль-Хазини под названием «Книга о весах мудрости» В этой книге приведены извлечения из книги Бируни «Об отношениях между металлами и драгоценными камнями в объеме», содержащие описание прибора Бируни и полученные им результаты.
Сам аль-Хазини продолжал исследования, начатые Бируни, с помощью специально сконструированных им весов, которые он назвал «весами мудрости».
Замечательны практические указания, приведенные Бируни о воде, применяемой при определениях плотности. Он указывает на необходимость пользоваться водой из одного и того же источника, в одних и тех же условиях «в связи с воздействием на ее свойства четырех времен года и зависимостью ее от состояния воздуха». Таким образом, Бируни знал, что плотность воды зависит от содержания в ней примесей и от температуры.
Бируни производил также точные астрономические и географические измерения. Он определил угол наклона эклиптики к экватору и установил его вековые изменения. Для 1020 г. его измерения дали значение 23°34'0" Современные вычисления дают для 1020 г. значение 23°34'45". Во время путешествия в Индию Бируни разработал метод определения радиуса Земли По его измерениям, радиус Земли оказался равным 1081,66 фарсаха, т. е. около 6490 км.
Бируни наблюдал и описал изменение цвета Луны при лунных затмениях, явление солнечной короны при полных затмениях Солнца. Он высказал мысль о движении Земли вокруг Солнца и считал геоцентрическую теорию весьма уязвимой. Им было написано обширное сочинение об Индии и переведены на санскритский язык «Начала» Евклида и «Альмагест» Птолемея.
Приведем краткие биографические сведения об этом выдающемся ученом средневекового Востока. Бируни родился 4 сентября 973 г. в главном городе Хорезма Кяте и вырос в среде ремесленников, к которой, возможно, принадлежали и его родители. Тяга к знаниям у него появилась весьма рано, и он уже в юности был тесно связан с научными кругами древнего Хорезма. По его собственному свидетельству, в возрасте 21—22 лет он «производил астрономические измерения при помощи круга, имевшего в диаметре 15 локтей, и других необходимых для этого инструментов». В это время в Хорезме произошел государственный переворот, плохо отразившийся на судьбе Бируни, который вынужден был уехать из Хорезма, проведя на чужбине около десяти лет. По возвращении Бируни становится одним из государственных деятелей Хорезма. Вероятно, в эти годы он проводил измерения плотностей металлов и драгоценных камней. Тогда же он начинает обширную переписку со знаменитым ученым древнего Хорезма Ибн Синой (Авиценной, 980—1037), с которым он обсуждает ряд естественнонаучных вопросов и физику Аристотеля. Бируни резко критикует многие утверждения Аристотеля, тогда как Ибн Сина выступает в роли защитника Аристотеля.
В 1017 г. властитель Хорасана и Афганистана Махмуд завоевал Хорезм, и Бируни вместе с другими пленными был отправлен в Газни, где прожил 13 лет. Несмотря на тяжелые условия, Бируни продолжал научную работу, написав ряд трудов по географии и астрономии, в том числе и знаменитую «Индию».
К моменту окончания «Индии» положение Бируни изменилось. На прес тол взошел сын Махмуда Масуд. Он благосклонно относился к Бируни и покровительствовал ему. Ученый по святил Масуду большое сочинение по астрономии и сферической тригонометрии, известное под название «Канон Масуда». Им были написаны также «Минералогия», «Книга о лечебных веществах». Умер Бируни 13 декабря 1048 г. (по другим сведе ниям, в 1050 или 1051 г.). По словам известного советского востоковед И.Ю.Крачковского, Бируни был энциклопедистом, охватившим весь круг современных ему наук, в первую очередь математико-физических и почти в такой же мере естественноисторических.
Крупным физиком был современник Бируни египтянин Ибн аль-Хайсам (965—1039), известный в Европе под именем Алхазена. Его основные исследования относятся к оптике. Алхазен развивает научное наследие древних, производя собственные эксперименты и конструируя для них приборы. Он разработал теорию зрения, описал анатомическое строение глаза и высказал предположение, что приемником изображения является хрусталик. Точка зрения Алхазена господствовала до XVII в., когда было выяснено, что изображение появляется на сетчатке.
Отметим, что Алхазен был первым ученым, знавшим действие камер-обскуры, которую он использовал как астрономический прибор для получения изображения Солнца и Луны. Алхазен рассматривал действие, плоских, сферических, цилиндрических и конических зеркал. Он поставил задачу определения положения отражающей точки цилиндрического зеркала по данным положениям источника света и глаза Математически задача Алхазена формулируется так: по данным двум внешним точкам и окружности, расположенным в одной плоскости определить такую точку окружности, чтобы прямые, соединяющие ее с заданными точками, образовывали равные углы с радиусом, проведенным к искомой точке.
Задача сводится к уравнению четвертой степени. Алхазен решил ее геометрически. В дальнейшем задачу Алхазена решали такие крупные ученые XVII в., как Гюйгенс и учитель Ньютона Барроу.
Алхазен занимался исследованием преломления света. Он разработал метод измерения углов преломления и показал экспериментально, что угол преломления не пропорционален углу падения. Хотя Алхазен не нашел точной формулировки закона преломления, он существенно дополнил результаты Птолемея, показав, что падающий и преломленный лучи лежат в одной плоскости с перпендикуляром, восстановленным из точки падения луча. Алхазену было известно увеличивающее действие плоско-выпуклой линзы, понятие угла зрения, его зависимость от расстояния до предмета. По продолжительности сумерек он определил высоту атмосферы, считая ее однородной.
В этих предположениях результат получается неточным (до Алхазену, высота атмосферы 52 000 шагов), но сам принцип определения является большим достижением средневековой оптики.
«Книга оптики» Алхазена была переведена на латинский язык в XII в. Однако считалось, что это сочинение – копия труда Птолемея. Только после того как было найдено и опубликовано сочинение Птолемея, стало ясно, что оптика Алхазена – это оригинальный труд, развивающий достижения древних ученых. То, что Алхазен есть не кто иной, как арабский ученый Ибн аль-Хайсам, выяснилось только в XIX в.
На примере Бируни и Алхазена мы видим, как развивалось экспериментальное естествознание на Востоке. Вместе с такими изобретениями, как механические часы, компас, порох, бумага, перенесенными в Европу арабами, и античным наследием оно сыграло огромную роль в развитии европейской цивилизации.
