«М.С. ЛАНГШТЕЙН КНИГА – ДИАЛОГ ПРОТИВОЯДИЕ ОТ ЭКОНОМИЕСКОГО ФОРМАЛИЗМА ББК 65.011.73 Л22 РЕЦЕНЗЕНТЫ: ...»

- Совершенно верно. Очень важно, что заданный вами вопрос о проблеме сочетания «плана» и «рынка» в данном случае ведет нас вперед. Но прежде мы должны проанали- ровать некоторые формаль­ные экономические категории и догмы, которые возникли в условиях, когда адекватные формы проявления новых производственных отно­шений продолжали называть старыми именами и, следовательно, трактовать и использовать по-старому.

- К чему вы еще хотите придраться? Мало вам стоимости?

- Мало! Еще вреднее понятие «товарно-денежный», которое внутренне тавтологично.

- Похоже, что у вас действительно нет ничего святого. Да что уж там. «Снявши голову, по волосам не плачут». Валяйте, раз уж вы посмели снять с пьедестала стоимость, так что уж там говорить...

- В Политическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду партии отмече­но, что «пора преодо- леть и предубеждение относительно товарно-де­нежных отношений, их недооценку в практике планового руководства экономикой19. Повсеместно претворить в жизнь этот тезис можно, на наш взгляд, лишь после того, как эта категория будет «очищена» от присущего ей формализма. Понятие это формально прежде всего потому, что в нем ме- ханически удваивается одно и то же содержание. И на самом деле. Если деньги - товар, то зачем еще подчеркивать что отношения, выраженные в деньгах, товарные?

- Что-то вроде масла масляного?

- Вот именно. Но все это неспроста. Тому, кто впервые пустил его в оборот, нужно было постоянно напоминать всем, что нетоварно­го всеобщего эквивалента не бывает. И хотя все знают, что социа­листические производственные отношения по сути изначально нето­варны, но поскольку деньги отменить не удалось, а они, как внушает упомянутая форму- ла, могут быть только товарными, стало быть, нужно смириться и признать сохранение при социализме старой товарной формы, так сказать, не глядя на содержание, в отрыве от него.

- Но ведь это образчик формализма!

- Опять-таки верно на все сто процентов. Такой формальный под­ход в экономической теории обрекает практику на то, что при оценке результатов труда производственных коллективов, объединенных об­щественной собственностью, якобы неизбежно опираться лишь на такие категории, как цена товара, прибыль, рента, процент. По сути речь идет о том, чтобы искусственно насаждать чужеродные катего­рии рыночного хозяйства в гене- тический код новой экономической системы. Но самое парадоксальное в этой ситуации, к чему постепен­но привыкли,- это вера, что старые категории в принципиально новых усло- виях будут эффективно выполнять свои функции, то есть эффек­тивно разрешать объекти- вные противоречия.

- А разве не так?

- Конечно, нет. В том-то и дело, что в новых условиях нужно разрешать не старые, а но- вые противоречил. В игнорировании этого переворота, практически означающего необхо- димость разрешать в корне другие противоречия, и состоит внутренний формализм катего­рии «товарно-денежные отношения». Недаром классики марксизма-ленинизма не только никогда не употребляли словосочетание «товар­но-денежный», но и предсказывали исчезновение необходимости использования товарной формы при оценке результатов труда кол­лективов, объединенных общественной собственностью.

- Получается, что иллюзия, будто этот прогноз не оправдался, возникает только вследствие формальной товарной трактовки вза­имосвязей социалистического государства с принадлежащими ему предприятиями и между предприятиями.

- Конечно. Ведь недаром говорится, что факты светят отражен­ным светом теории, видение мира изменяется с изменением теорети­ческих позиций.

- Повторю: типично антитоварные штучки.

- Поскольку сыр-бор между «товарникам» и «нетоварниками» длился десятилетиями, участники дискуссии «забыли», с чего все началось, и перекочевали в дебри общих рассуждений.

- Видимо, начиналось все с попыток прямолинейного воплощения прогноза об уничтожении денег.

- Это само собой. Но когда оказалось, что деньги отменить невоз­можно, возникла необхо- димость ответить на вопрос: представляют ли деньги при социализме всеобщий эквива- лент или это простые кви­танции?

И в зависимости от того, как отвечали на этот вопрос экономисты (и не только эконо- мисты), они раскололись на два лагеря.

- Ах, вот как? Любопытно, любопытно.

- Не желая выхолащивать главное из уникальнейшего денежного механизма, многие эко- номисты не соглашались с тем, что деньги превратились в квитанции. Они настойчиво доказывали, что деньги продолжают играть роль всеобщего эквивалента.

- И правильно делали. Ведь квитанции - явно не экономическая категория.

- Но поскольку этот эквивалент мыслился лишь как товарный, пришлось смириться с тем, что и после ликвидации частной собствен­ности сохранилась товарная форма. Постепенно эта позиция закреп­илась в языке в формуле «товарно-денежные отношения».

- Далась вам эта безобидная формула.

- Повторяю. Она не безобидна. Она формальна. Внутренне фор­мальна. При вашей пози- ции можно всего змея формализма предста­вить этакой невинной овечкой.

-Это эмоции. Продолжайте по сути.

-Другие экономисты, не желая допускать в науку трактовок, оторванных от исконного не- товарного содержания новых экономи­ческих отношений; поскольку они не видели друго- го выхода, готовы были пожертвовать ничем не заменимыми атрибутами всеобщего эк- вивалента. Они настаивали на том, что деньги при социализме по существу квитанции.

- Следовательно, практически первые ратуют за то, чтобы сохра­нить и упрочить в социалистической экономике роль коммерческих отношений, вторые - за то, чтобы управлять хозяйством преимуще­ственно административными методами.

- Верно. Эти полярно противоположные точки зрения существен­но расходились в выво- дах, но снова и снова сходились в схватках за истину. Дискуссии приобрели бесконечный характер. Остановить их не могли самые строгие запреты, исходящие из очень авторитетных органов.

- Почему же так?

- Все дело в том, что каждая из спорящих сторон выражает часть объективной истины. Поэтому «победа» одной из крайностей не может быть окончательной, ибо игнорируется другая часть истины. Отсюда предубеждения и недооценки, которые воспроизводятся вновь и вновь при отсутствии фальши и недомолвок.

- Где же выход? Не вижу выхода.

- Выход может быть найден лишь в диалектическом (но ни в коем случае не механиче- ском) объединении упомянутых крайностей.

- А возможно ли это вообще?

- Возможно, если четко определить, что не видят (в чем неправы) наблюдатели, занима- ющие обозначенные полярные позиции.

- Так, так. Что же они не заметили?

- Они не заметили, что каждая монистическая (органичная) систе­ма имеет свой специфи- ческий всеобщий эквивалент (сквозную меру). Правда, не всегда наука, изучающая дан- ный объект, развивалась до такой степени, чтобы четко определить свой всеобщий экви- валент. Поэтому ошибочно полагать, будто всеобщий эквивалент в социали­стической си- стеме хозяйства может быть только товарным.

- Приведите хотя бы один пример.

-Красноречивый пример нетоварного всеобщего эквивалента приводил еще Ф. Энгельс, указывая на роль атомного веса водорода в знаменитой таблице Менделеева.

-Действительно, Ф. Энгельс говорил о роли атомного веса водо­рода как о всеобщем эквиваленте и называл его даже химическим денежным товаром20.

- Ну так что? Не будете же вы на этом основании уверять; что и в химии «сохранилось» товарное производство!

- Это удар ниже пояса.

- Не согласен. Это вполне лояльный и, самое главное, логичный вывод.

-Ну ладно. Прошу подытожить то, что вы говорили об объедине­нии враждующих школ.

- Хорошо. Если «изъять» то, в чем неправы обе «школы», взгляды их сольются. Деньги в новой общественно-экономической формации, конечно, должны играть роль всеобщего эквивалента. Это их миссия. Однако новый всеобщий эквивалент нетоварен. Ведь день- ги при капитализме - суть превращенная форма товара21, то есть превра­щенная форма ис- ходной категории, в которой, как в фокусе, концент­рируется главная специфика взаимо- связей между частями данной си­стемы.

- Значит, с учетом того, что вы говорили об исходной теорети­ческой посылке эконо- мичекой теории социализма, деньги здесь-превращенная форма планомерности.

-Да, превращенная форма категории, в которой концентрируется главная специфическая черта взаимосвязей нового экономического строя. По существу это планомерный всеоб- щий эквивалент, выпол­няющий новые функции. С его помощью разрешаются новые объе- ктив­ные противоречия, о чем мы говорили раньше.

-Да, действительно. При такой трактовке не может возникнуть никакой недооценки в практике планового руководства этим уникаль­ным механизмом соизмерения результатов труда.

- Но самое главное - станет ясно, что деньги нужно использовать иначе, в соответствии с их новыми функциями, то есть в основном как средство формирования доходов пропор- ционально трудовым вкла­дам (трудоотдаче), как средство прямого осуществления прин- ципа: «от каждого - по способностям, каждому - по труду».

- Не спешите, все это нужно как следует обмозговать.

- Согласен. В рукописи, которую я вам дал, этому вопросу по­священа целая глава. Сейчас же я хотел бы особенно подчеркнуть, что если снова оставим за кадром специфическое опосредствующее звено, прочно связывающее новое социально-экономическое содер­жание с его формой, и по-прежнему будем трактовать новую форму как старую, переко- чевавшую из предшествующей общественно-эко­номической формации, то призыв о не- обходимости «полнее использо­вать товарно-денежные отношения в соответствии с при- сущим им при социализме новым содержанием», повторенный в новой редакции Про- граммы КПСС, вновь повиснет в воздухе.

- Вот так? Лихо!

- Там, где требуется разрешать объективные противоречия, невозможно обойтись без ди- намичных опосредствующих звеньев. Другие подходы к решению таких проблем приво- дят к возникновению формальных категорий со всеми вытекающими отсюда последстви­ями.

- Короче говоря, получается, что в возникновении всего форма­лизма в экономике виновата формула «товарно-денежные отноше­ния». Так что же, если мы перестанем говорить «товарно-денежные», а будем говорить просто «денежные отношения», все кардинально из­менится? Смешно!

- Ничего смешного нет. Вы прекрасно понимаете, что дело не в разговорах, а в характере использования всеобщего эквивалента. Одно дело твердить себе (внушать), что хотя про- изводственные отно­шения с ликвидацией частной собственности принципиально изме­нились, но вследствие того, что деньги остались, неизбежно прихо­дится опираться в орга- низации хозрасчета на старые превращенные формы (цены, прибыль, рентабельность, рен- ту, процент), и совсем другое дело искать и найти (сконструировать) новые превращенные формы новых производственных отношений, необходимые для разре­шения специфически социалистических экономических противоречий.

-Хотя вначале я был скептически настроен по отношению к ва­шим трактовкам формальных экономических категорий, но сейчас я могу лишь повторить: логика обязывает. Но еще один вопрос о все­общем эквиваленте. Если доводить вашу трактовку до логического конца, можно прийти к выводу, что и на второй фазе коммунизма сохранятся деньги?

-Несомненно! Правда, их функции, по всей вероятности, снова значительно изменятся, точнее разовьются. И этот вопрос подробно рассмотрен в рукописи, которую я вам дал почитать.

- Уж очень все это как-то непривычно: деньги при коммунизме.

- Что верно, то верно. Придется привыкать. Это гораздо легче, чем повседневно осозна- вать, что основоположники марксизма якобы ошиблись в прогнозе о том, что товарные деньги исчезнут уже при со­циализме.

- По правде сказать, меня всегда коробила формула: мы придем к отмене денег при коммунизме через всемерное укрепление и раз­витие товарно-денежных отношений при социализме. Нелогично как-то с чисто житейской точки зрения. Не укладывается в рамки фор­мальной логики, что ли? Да простят меня философы, но мне кажется, что это какая-то формальная, поверхностная диалектика.

- Хорошо сказано. К такой формальной диалектике относятся и переносы почти каждого противоречия, присущего другой экономи­ческой системе, в новую экономическую систе- му с добавлением лишь прилагательного «неантагонистическое».

- И вот что парадоксально. Формальная диалектика при изложе­нии своих выводов, как правило, нарушает законы формальной логи­ки. Неформальная (подлинная) диалектика эти законы не нарушает.

- Очень интересно. Хотя это вряд ли может служить окончатель­ным и единственным кри- терием, но подсобным инструментом - на­верняка.

-Оставим, однако, философствование. Вы обещали показать, как товарная трактовка всебщего эквивалента при социализме ведет к прикладному формализму.

- Да, сейчас как раз время перейти к обсуждению этого вопроса. Формализм в трактовках фундаментальных категорий экономической теории превращается в прикладной фор- мализм при посредстве нескольких «рычагов». Не знаю уж как лучше назвать. Первой среди таких «рычагов» хотелось бы назвать морально-этическую концепцию социалисти- ческого соревнования. Она не может быть полностью преодолена; несмотря на интен- сивную борьбу с ней как в печати, так и в практической организационной работе. Основ- ной ее вывод; ре­зультаты трудового соперничества нельзя связывать с дифференциа­цией денежных доходов.

- Откуда взялась такая нелепая концепция? И почему она так живуча?

- Морально-этическая концепция социалистического соревнова­ния возникла как антипод рыночной конкуренции. В этом нет ничего удивительного и тем более зазорного. Меха- низм, пришедший в новой экономической системе на смену рыночной конкуренции, дей- стви­тельно должен представлять собой антипод конкуренции. Ведь ликви­дация частной собственности по существу выворачивает наизнанку экономические отношения. Но по- скольку взаимосвязи между частями новой системы - как вертикальные, так и горизон- тальные - по инер­ции трактуются в товарном ключе, когда термины «экономический» и «товарный» звучат почти как однозначные, антипод рыночной конку­ренции не может быть представлен в экономическом аспекте. Он может быть лишь морально-этическим.

- Пока логика прослеживается.

- Спасибо. И на самом деле, борьба за максимальную прибыль не может быть целью со- циалистического соревнования. А ведь товарная трактовка взаимосвязей на деле наце- ливает соревнующихся на прибыль, что бы при этом ни говорили «теоретики на словах». Более того, любая попытка осмыслить социалистическое соревнование как экономиче- скую категорию в таких условиях представляет призыв к реставрации рыночной конку- ренции.

- Ну и что? Тоже нашли крамолу!

- Конечно, это не крамола в общесоциальном смысле. Но давайте обратим внимание на то, что означает рыночная конкуренция в эконо­мическом аспекте.

- Давайте. И здесь я вам готов помочь, поскольку у меня сложи­лось впечатление, что у вас сильное предубеждение против конку­ренции. В экономическом смысле конкуренция прежде всего враг уравниловки. Она дифференцирует денежные доходы.

- А как и с помощью чего это ей удается?

- С помощью эластичного ценообразования.

- Очень мягко сказано. Точнее сказать: с помощью свободного ценообразования.

- Не обязательно. Достаточно задать какие-то «коридоры» сво­боды.

- Может быть, и достаточно. Но для чего? Для того чтобы пол­ностью изжить формализм из оценки результатов хозяйственной дея­тельности, этого недостаточно. Здесь не помогут даже очень «ши­рокие коридоры». Нужна полная свобода. О справедливости такого выво- да свидетельствует многолетний опыт «регулирования» цен на колхозных рынках.

- Ну и что же?

- Самое обескураживающее состоит в том, что морально-эти­ческая концепция социали- стического соревнования, несмотря на раз­громную критику, устояла и продолжает питать наиболее острые проявления формализма. Эту концепцию продолжают преподавать в ву- зах. Ею руководствуются при обосновании необходимости «авто­номности» оценки ре- зультатов и мизерного материального поощре­ния победителей соревнования. Эта концеп- ция служит также для «оп­равдания», например, таких несуразиц, когда отстающий зара- баты­вает больше передовика, но зато передовик получает «моральное по­ощрение».

- Почему здесь кавычки?

- А потому, что все это по сути скорее аморально, чем морально!

- Значит, морально-этическая концепция социалистического соревнования приобрела силу догмы?

- Именно так!

- Предвижу, что второй «приводной ремень» от формальной категории «товарно-денежные отношения» тоже догма.

- Я бы назвал вас пророком, но пророков в своем Отечестве, как известно, нет. Действи- тельно. Вторым «приводным ремнем» также служит догма. К сожалению, еще более прочная. Речь идет о положе­нии, гласящем, будто объективные противоречия, внутренне прису­щие оценке результатов труда, можно разрешать лишь путем соизме­рения их на ос- нове общественно необходимых затрат труда (ОНЗТ).

- Что вы себе позволяете? Неужели вы не знаете, в каких доку­ментах зафиксировано это положение?

- Этот вопрос уместно повернуть в вашу сторону в такой редак­ции: неужели вы забыли, что живете в период перестройки, когда убирается с пути все, что мешает ускорению? Непоколебимая вера в то, что специфика нового способа производства не вносит суще- ственных изменений в механизм соизмерения достигнутых результатов с ОНЗТ, не по- зволяет понять, что трудности отражения в планомерном ценообразовании и в других нормативах уровня и динамики ОНЗТ носят принципиальный характер, что вне отчуж- дения овеществленных результатов труда, вне свободной рыночной конкуренции меха- низм ОНЗТ не может выполнять основную функцию - всемерно стимули­ровать экономию издержек производства.

- Странная получается позиция. С одной стороны, вы против допуска в нашу экономику конкуренции, а с другой стороны, с бле­ском обнаруживаете, что вне конкуренции механизм соизмерения с ОНЗТ дает сбои.

- Это противоречие жизни, а не развиваемой концепции. Если бы можно было ввести ры- ночную конкуренцию в госсекторе нашей экономики, то проблемы бы не было. Да, сво- бодная, так сказать, полная, а не дозированная рыночная конкуренция действительно мо­жет сломать формализм. Однако способна ли она обеспечить диф­ференциацию денежных доходов по труду?

-Отнюдь. Многолетний опыт красноречиво свидетельствует, что конкуренция плодит официально богатых, с одной стороны, и офи­циально бедных - с другой. И разрыв в уровнях доходов - от нуля до бесконечности. Но, очевидно, все это можно регулировать в плановом порядке.

- Пока не изобретены эффективные методы такого регулирова­ния, и вряд ли удастся их изобрести, поскольку вся энергия будет уходить на то, чтобы держать конкуренцию в ежовых рукавицах. Зажмешь конкуренцию чуточку больше - она перестанет стимулиро­вать, чуточку меньше - она даст простор для нетрудовых доходов. И самое страшное, что «чуточки» эти нестабильны и меняются в зависи­мости от обстоятельств. К тому же уп- равлять ежовыми рукавицами должен аппарат, а он, как известно, часто подвержен бо- лезни бюро­кратизма. Так и будем кочевать из огня да в полымя.

- Да, картинка! А ведь возразить нечего. Но критиковать легко, а вот вы предложите альтернативу.

- Предложу, будьте уверены. Но мы не доразобрали главные аспекты второго «приводного ремня». В методическом аспекте не­разрешимость проблемы планового ценообразования на основе ОНЗТ еще очевиднее. Плановые цены должны быть стабильны, а ОНЗТ под- вижны. Они ведь должны впитывать в себя конъюнктурные из­менения. Поэтому в об- ществе, где ликвидирована частная соб­ственность, невозможно создать противозатратный механизм на основе затратного способа формирования оценочных показателей.

- А это что еще такое?

- Сейчас увидите. Когда отсутствует смена собственников, возникает возможность пре- вращать свой расход в свой же приход, а следовательно, в определенной пропорции и в личный доход. И как бы ни были осязаемы рамки хозрасчетной самостоятельности произ­водственных коллективов, они ставят лишь формальные, но отнюдь не экономические препятствия на пути такого превращения.

- Понял. Ведь никакой хозрасчет не может обеспечить подлинной экономической обособленности, возможной лишь при наличии отчуж­дения результатов труда, когда свой расход может стать лишь чужим доходом, но ни в коем случае не своим.

- Именно. Даже заработную плату предприятиям сейчас по суще­ству не нужно зарабаты- вать. Ее расходуют в пределах определенного фонда, по сути лимита.

- Короче, вы подводите к мысли, что глубинный переворот в экономических отношениях, произошедший вследствие отмены частной собственности, в аспекте оценки труда выражается в том, что ОНЗТ потеряли свойства иррациональной меры.

- А разве не так? Они ведь больше не участвуют в экономическом процессе как самодви- жущаяся мера, выражающая «волю» экономи­ческого закона, не зависящую от воли лю- дей, включая начальников самого высокого ранга.

- А ведь в прошлом кое-кто пытался выдать обстоятельство непосредственного выражения ОНЗТ в нормативах (включая уста­новленные цены) за преимущество социализма.

- Возможно, это покажется утрированием, но я глубоко уверен, что кощунственно расмат- ривать отсутствие объективности в оценке результатов труда как преимущество. По сути это равнозначно тому, чтобы превозносить стихию волюнтаризма. А чем она лучше рыночной стихии? В таких условиях стоит ли удивляться, что мы не можем уничтожить бюрократизм.

- По-моему, в последнее время четко выявили основную причину бюрократизма. Это независимость должностного лица от «низов». Нейтрализовать действие этой причины можно лишь путем дальней­шего развития демократии.

- Это правильное суждение. Но здесь речь идет лишь о причине, лежащей в плоскости надстройки. Еще важнее причина, лежащая на базисном уровне. Это «порядок», при котором функции объективных превращенных форм передаются чиновникам (аппарату). При этом разрешение противоречий, которое должно идти в автоматизирован­ном режиме, осуществляется людьми. Отсюда непомерное возвели­чивание их роли, действительная независимость от «низов» и преуве­личенная зависимость от «верхов». Вот почему иско- ренить бюрокра­тизм невозможно без создания объективной оценки результатов трудовой - деятельности.

-Интересный тезис. Выходит, что бюрократизм - одно из след­ствий экономического формализма.

-Точнее сказать; одно из проявлений формализма.

-Мне кажется, что здесь чего-то не хватает. Мало назвать так прозаически: одно из проявлений. Ведь бюрократизм, как учил В. И. Ленин, наш главный враг.

- Можно подумать, что формализм не враг. Ведь по сути бюрокра­тизм – это олицетворе- рение власти формализма.

-А как же бумаготворчество? Ведь оно представляет собой явный атрибут бюрократизма.

- Думается, что бумаготворчество-это отдельная форма прояв­ления формализма, которая бытует рядом с бюрократизмом. Но об этом нужно поговорить отдельно, а не мимоходом.

-Известно, что затратный метод оценки труда в обществе ассо­циированных производителей по существу опрокидывает всю эконо­мику. Чем энергичнее мы будем пытаться взять приступом тупик, в который завела нас упомянутая догма, чем больше мы будем прила­гать усилий по исчислению ОНЗТ и выражению их в плановых ценах (а также других нормативах), тем больше неразрешимых противоречий будет накапливаться в народном хозяйстве.

- Совершенно верно. Здесь не могут помочь никакие технические или математические ухищрения, пока не будет введена в оборот новая иррациональная мера.

- Конечно, как здесь уже говорилось, логика обязывает. Но пой­мите, что я не могу согласиться с таким сногсшибательным выводом так сразу...

-Для кого этот вывод сногсшибательный, а для кого - на ноги ставящий, предпосылка для твердой поступи по новой дороге.

- А нельзя ли привести конкретные примеры (проявления – на ва­шем языке) вредности веры в универсализм механизма ОНЗТ?

- Примеры и проявления - разные вещи. Первые могут быть отрывочными. Вторые органично вытекают из предпосылок.

- Пусть так. Покажите проявления.

- Охотно. Остановлюсь вкратце на двух проявлениях. Пер­вое - абстрактное. Второе – кон- конкретное.

После обобществления производства на деле, то есть после того, как полностью воцари- лось господство общественной собственности, возникла необходимость объяснить (цити- рую): «... каким образом купля-продажа между социалистическими предприятиями - при отсутствии перехода права собственности от продавца к покупа­телю - остается куплей-продажей».

- Кого это вы цитировали?

- А. В. Венидиктова22.

- А как же это объясняют?

- Будто вы не знаете? Заменяют понятие «собственность» поня­тием полномочий по вла- дению, по использованию и по распоряжению закрепленным за предприятием государст- венным имуществом. И дело с концом.

- Но ведь это формальный акт чистейшей воды.

-А о чем же речь? Мне это напоминает то, как у Гоголя один персонаж перекрестил поро- ся в карася и уверял, что ест скоромное. Формализм, который впускается таким невинным образом через черный ход, никого не щадит!

- Вы забыли об обещании назвать также одно из конкретных проявлений так называемой догмы.

- Правильно. Одним из самых острых проявлений догмы соизме­рения результатов с ОНЗТ является предубеждение против конструи­рования интегральных оценочных показателей хотя вряд ли кто сомневается, что системой оценки в полном смысле этого понятия мож- но назвать лишь совокупность показателей, обладающих целост­ностью, достаточной для однозначного выражения конечных результатов. Дело в том, что в системе оценки, ориен- тирующей на выраже­ние ОНЗТ в ценах товаров, роль интегрального оценочного показа­теля призвана играть прибыль (рентабельность). Но поскольку при социализме данный показатель явно не справляется с этой ролью, появилась необходимость привлекать мно- жество других показате­лей. Это неожиданный плюрализм в оценке результатов трудовой деятельности чужд монизму всей социалистической системы хозяй­ства.

- Откуда же он взялся?

- Он возник вследствие неразрешенности проблемы соизмерения результатов непосредст- венно общественного труда из-за отсутствия меры, не зависящей от воли плановиков и других чиновников.

- Но зачем же нужду превращать в добродетель?

- Вот именно. Да такую воинственную, что она способна сокру­шить всех, кто борется про- тив неорганизованного самотека в эконо­мической оценке деятельности трудовых коллек- тивов, возникающего вследствие отсутствия однозначности в оценочной системе.

Сказанное вовсе не означает, что прибыль нельзя использовать в качестве источника фи- нансирования производственного и социально­го развития трудовых коллективов. Н по- скольку цены не выражают уровень и динамику ОНЗТ, а взаимоотношения с министерст- вами строятся на индивидуальных нормативах, сформированных эксперт­ным (волевым) путем, прибыль (рентабельность) не может быть объ­ективным показателем эффективно- сти хозяйственной деятельности. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что неправоме- рен также вывод о том, что механизм соизмерения результатов труда на основе ОНЗТ нужно вовсе изъять из обихода при социализме. Его целесооб­разно применять там, где можно без угрозы для прочности устоев новой экономической системы ввести конкурент- ное ценообразование на затратной основе. Как правило, это уровень экономической систе­мы, расположенный, так сказать, на стыке различных форм собствен­ности, где естествен- но возникает экономическое обособление: колхозный рынок, комиссионная торговля, зна- чительная часть бытового обслуживания населения, включая также определенную часть общественного питания (семейные кафе, столовые), транспортное, зрелищное обслужива- ние, кустарное производство, мелкорозничная торговля, фирменные магазины и т.п. Не- трудно заметить, что в названных сферах в основном осуществляются эмпирические от- кло­нения от необходимых планомерно установленных взаимосвязей.

- Как же коротко подвести итоги второй беседы?

- Сделать это нелегко. Мы вперемежку обсуждали формальные категории, составляющие сердцевину формализма, и вкратце содер­жание и название категорий, которые могут их заменить.

- Сфокусируйте их раздельно.

- Это разумно, хотя более уязвимо для критики. Но другого выхо­да не вижу.

Таким образом, сердцевину формализма составляет видимость сохранения внутри государственного сектора нашей экономики купли-продажи, которую обусловливает традиционная товарная трактовка всеобщего эквивалента, что укоренилось в формуле «товарно-денежные отношения», прочно вошедшей в обиход. Такая трак­товка обрекает практику на безуспешное использование в оценке хозяйственной деятельности предприятий, объединенных общенарод­ной собственностью, старых превращенных форм производственных отношений (цена, прибыль, рентабельность, процент, земельная рен­та), которые в новых условиях потеряли иррациональность и поэтому не могут служить формами движения и разрешения новых противоре­чий, присущих новому экономическому строю.

Вытеснить сердцевину формализма из экономической теории, а следовательно, и из практики можно, если исходную предпосылку экономической теории раздвоить на ее конкретную и абстрактную стороны и четко зафиксировать их в новых экономических категориях. В противном случае неизбежен возврат на привычную колею мышления по «рельсам» категорий потребительной стоимости и стоимости. В таких условиях безразлично, что принимается в ка­честве исходной категории социализма, что обусловливает дуализм, чреватый формализмом.

- И это весь вывод? Но ведь за бортом остались и специфика но­вых превращенных форм, и имена новых категорий, и новые функции денег, и «приводные ремни» от сердцевины формализма, и формаль­ная замена понятия «собственность» какими-то ее суррогатами, и неожиданный «плюрализм» оценки, и преувеличение роли самофинан­сирования, и...

- Остановитесь. Не пересказывать же всю беседу заново. Здесь мы, так сказать, воочию ощущаем различия между абстрактным и конкретным. Вывод абстрактен, беседа конкрет- на. А читатель, если ему понадобится вернуть «мясо» на «скелет» вывода, имеет возмож­ность перелистать всю беседу.

- Мне кажется, неплохо бы сделать, так сказать, непосредствен­но-практический вывод по всему первому разделу.

- Пожалуйста. Там, где во взаимосвязях отсутствуют динамичные и эластичные опосред- дствующие звенья между противоположностями, неизбежно возникает формализм. Ведь в таких условиях нет опти­мальных форм разрешения противоречий.

- Это в функциональном аспекте. А в познавательном? Если мож­но - поконкретнее.

- Резонно. При отсутствии превращенных форм в методологи­ческом арсенале эконо- мической науки политэкономический анализ легко подменяется политическим.

- Не очень ясно. Прошу показать на примере.

- Так, нэп всегда характеризуется как отступление. Это верно, но лишь в политическом аспекте. В политэкономическом аспекте нэп представляет собой значительный шаг вперед, возрождение основной превращенной формы экономических отношений - всеобщего экви­валента.

- Кто бы мог подумать, что все не так просто, как кажется с точки зрения реалиста, воспитанного на том, чтобы не копать глубоко при решении житейских проблем.

-«Кто не любит истину,- говорил Б. Паскаль,- тот отворачива­ется от нее под предлогом, что она оспорима».

- Меня же учили,- и я продолжаю считать это правильным,- что верить нужно только фактам.

- Справедливо. Но, как говорил М. Горький: «Нужно уметь извле­кать из факта смысл». А делать это эффективно можно, лишь воору­жившись совершенной методологией и тео- рией. Недаром К. Маркс предупреждал, что «научные истины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей».

- Ну, поскольку пошел уже обстрел афоризмами, думается, что пора закончить обсуждение фундаментальных факторов формализма, сделать перерыв, с тем чтобы в последующем попытаться найти и зафиксировать непосредственные причины этого явления.

II. МЕХАНИЗМ_ПРОТИВОЯДИЯ

В ДЕЙСТВИИ

-Итак, мы начинаем новый цикл бесед.

- Мне кажется, что в качестве эпиграфа к новому разделу могут послужить следующие слова А. Н. Толстого: «В человеке заложены безграничные источники творчества, иначе бы он не стал человеком. Нужно их освободить и вскрыть. И сделать это, не заламывая рук с мольбой к справедливости, а ставя человека в подходящие общест­венные и материа- льные условия».

- Если бы вы не назвали автора, я бы мог подумать, что эти слова принадлежат выдающемуся марксисту, до того они диалектичны и материалистичны.

- Нельзя, однако, забывать, что в данном разделе нам предстоит проложить надежный мост от добытых с таким трудом представлений об истоках и сердцевине формализма к возможностям практических воздействий на непосредственные причины того явления, которое разлагает не только соревнование, но и весь хозяйственный меха­низм. А мосты, как известно, трудно строить, тем более такой свое­образный мост, который должен соеди- нить теорию с практической методикой.

В таком случае прежде всего придется сосредоточить свое внимание на роли соревно- вания. И не только потому, что оно больше других заражено формализмом, а потому, что во взаимосвязях между соревнованием и конкуренцией находится ключ к решению проб- лемы экономического формализма

3. Комплексная оценка

-С чего мы начнем новую беседу?

-Как с чего? С начала. Разберемся, как трактуют роль социа­листического сорев- нования различные авторы. Найдем «рациональ­ные зерна», скомпонуем...

-Уж если мы хотим всерьез бороться с формализмом, то давайте не будем поддаваться штампам и шаблонам и в нашей беседе.

- Ну что же, произносите вводное слово.

- Как на пресс-конференции? В таком случае слушайте и не пере­бивайте.

Борьба с формализмом в организации социалистического сорев­нования ведется давно. Пожалуй, нет ни одного серьезного постанов­ления по проблемам социалистического со- ревнования, в котором настоятельно не отмечалась бы необходимость ликвидировать фор­мализм. Но он не ослабевает, поощряя безделье, рвачество, бесхо­зяйственность и разгиль- дяйство. Сродни ему и бюрократизм, который чувствует себя в среде формализма, как ры- ба в воде. Наиболее ярко формализм проявляется в организации соревнования, когда со- циа­листические обязательства составляются под копирку, когда различ­ные инспекторы требуют горы бумаг и огромные перечни мероприя­тий для «галочки», когда руководители припрятывают резервы для того, чтобы иметь возможность принять дополнительные обя- затель­ства к очередному празднику, когда призовые места присуждаются по очереди или по воле того или иного авторитетного лица, когда премии по результатам соревнования, мягко говоря, носят символи­ческий характер, когда почетные звания присуждаются без учета реального трудового вклада, когда «правят бал» «уравниловка» и «выводиловка,» когда весь коллектив работает на «рекорд», но ре­зультаты приписываются одной бригаде. Известны и другие, не менее яркие проявления формализма, о которых не раз речь шла в печати, на собраниях и заседаниях. С виду все они - следствие несерьезного, нередко не- добросовестного отношения к делу различных должност­ных лиц и активистов обществен- ных организаций. Поэтому кажется, что стоит как следует потребовать, нажать, кое-кого усовестить, кое-кого приструнить - и формализм удастся изжить. Верно, не все организа- торы социалистического соревнования добросовестно относятся к делу. Но верно лишь отчасти. Ведь суждение это основано на фактах, представленных в том виде, в каком они проявляются на поверхности. Однако формы проявления никогда не высвечивают подлин- ные внутренние причины. Точнее, глубинные причины в них скрыты, а зачастую воспро- изведены в искаженном виде.

- Понятно, прошу продолжать.

- В общем все, что я сказал о внешних проявлениях, давно извест­но. Но диалектика позна- ния, в частности, состоит в том, что каждый раз необходимо конкретно переоткрывать эту истину, так сказать, в преломлении, в специфике данного объекта исследования. Даже косвенное игнорирование этого обстоятельства ведет к упрощению науки, то есть к мни- мому облегчению решения сложной проблемы. Велик соблазн не копать слишком глубо- ко, но дорого приходится платить, в конечном счете, когда ему поддаешься. Ведь такая «эко­номия мышления» как раз и становится первоисточником формализ­ма, поскольку возникает, пусть незаметный, но отрыв изучаемой формы от ее содержания.

Вообще-то социалистическое соревнование не может жаловать­ся на отсутствие внима- ния со стороны различных отраслей науки. Стоит только вспомнить, сколько диссертаций на эту тему защищено философами, социологами, экономистами, психологами и даже тех- никами. Однако, на мой взгляд, подавляющее большинство дис­сертационных исследова- ний велось по способу «ловли рыбы в мутной воде» проявлений формализма.

К тому же при этом предписывались многочисленные рецепты лечения «болезней» по симптомам. Причины отрицательных явлений оставались вне внимания в основном из-за приверженности авторов к неглубокой «мягкой пахоте». Все это в свою очередь также предстает одним из проявлений формализма, но уже в науке о соревновании.

Так вот, чтобы добраться до непосредственных причин формализ­ма в соревновании, прежде всего, нужно отрешиться от формализма в науке о соревновании.

- Прошу вас поконкретнее.

- На мой взгляд, этот формализм зиждется на предубеждении, будто наука о социалисти- ческом соревновании является производ­ной, второстепенной. Будто она должна заимство- вать готовые выво­ды у наук, непосредственно изучающих проблемы реконструкции хо- зяйственного механизма, совершенствования планирования, ценообразования, оценки ре- зультатов хозяйственной деятельности и т. п. И большинство исследователей, занимаю- щихся проблемами со­циалистического соревнования, более или менее подвержены этому предубеждению.

- Еще более ревностно чтут его многие издатели, редакторы, работники аппарата различных руководящих органов.

- А между тем, как показали проведенные исследования и от­части предыдущие наши бесе- ды, многие сложные проблемы можно решить лишь на стыке фундаментальных и при- кладных наук с наукой о социалистическом соревновании. В противном случае проблемы решаются односторонне, возникают формальные категории, о кото­рых мы уже говорили. Эти категории создают благоприятную почву для расцвета формализма прикладного. Все

это не могло не сказаться на положении социалистического соревнования в хозяйствен- ном механизме.

- Естественно. В действующем хозяйственном механизме со­циалистическое соревнование низведено до роли придатка к плану.

И на самом деле. Главное - план, а соревнование - довесок. Существенный, но довесок. Когда речь идет о соревновании, имеется в виду нечто сверхплановое, инициативное, ос- нованное на энтузиаз­ме, на сознательной самоотдаче масс. Все это не тревожит не только практиков, которые давно свыклись с таким положением, но и многих теоретиков, вклю- чая тех, которые активно борются с морально-этической концепцией социалистического соревнования.

- Я прошу прощения. Раньше до предыдущих бесед, такое объяснение меня бы удовлетворило. Но сейчас мне не хватает глубины объяснения. Что-то очень легко, если не сказать легковесно, получа­ется. Причина, мол, в том, что соревнование - довесок к плану. А почему так получилось? Не нарочно же кто-то это сделал?

- Причина есть, и довольно серьезная. Здесь, по всей вероят­ности, сказывается во всем блеске явление, которое в литературе получило название планового фетишизма, а в пос- леднее время его даже называют бюрократическим фетишизмом. Этот фетишизм тради-ционно истолковывают в духе недопонимания простой истины, гласящей, что недопус- тимо расшибать себе лоб о сотворенное то­бой же.

- Это другое дело. Растолкуйте, в чем суть этого явления, так как в доступной мне литературе этот вопрос освещен слабо.

- Плановый фетишизм при господстве общенародной собствен­ности, так же как и товар- ный фетишизм в рыночном хозяйстве, порож­дается объективной причиной. Поэтому от него невозможно отмах­нуться и тем более устранить при очередной кампании по ликви- дации недостатков. Нужно познать эту причину и сделать так, чтобы ее проявления не мешали, а способствовали экономическому и социаль­ному развитию общества. Товарный фетишизм возникает в результа­те зеркального (мнимого) отражения на поверхности сис- темы стихий­ного регулятора пропорций производства, действующего при посред­стве кон- курентного ценообразования. Отсюда вера в «нечистую силу», формирующую цены, которая внушает безысходный песси­мизм. При этом все несправедливости стихийной оценки, а их немало, воспринимаются как объективные и неизбежные.

И плановый фетишизм - зеркальное отражение, но не стихийного регулятора пропорций производства. Он также действует при посред­стве оценки результатов труда. На место конкурентного пришло нормативное (осознанное) ценообразование. Противоположная ви- ди­мость (кстати, также мнимая) вселяет неоправданный оптимизм. В. И. Ленин характе- ризовал его в виде наивной веры, будто все задачи можно решить «коммунистическим декретированием»23. Кажется, будто вопреки предостережениям К. Маркса можно осо- знанно ис­числять стоимость отдельного изделия, закреплять результаты рас­чета в дирек- тивной цене и держать в ежовых рукавицах ту самую «нечистую силу», которая неспра- ведливо оценивает результаты труда при капитализме.

Однако, как свидетельствует многолетняя практика, нужных ежовых рукавиц пока не нашлось. А предпринимаемый ранее анализ догмы осознанного выражения ОНЗТ в ста- бильных нормативах показывает, что они и не найдутся. Выходит, что нужно искать дру- гой метод выражения внутренней меры эффективности производства.

- Насколько я понял, практически плановый фетишизм выражается в формуле, гласящей, что план - основное звено хозяйственного механизма?

- Поняли вы правильно. Дело в том, что формула эта справедлива лишь наполовину. План без соревнования не может справиться с ролью основного звена, т. е. регулятора пропор- ций, который действу­ет при посредстве формирования материальных интересов относи­тельно обособленных хозяйственных ячеек. Да и неразрывны эти категории, так же как неразрывны «рынок» и «конкуренция» при капитализме. План выражает прямую связь в системе, а соревнова­ние - обратную. И отрывать их друг от друга - все равно что пытаться оторвать друг от друга северный полюс магнита от южного.

- Следовательно, центральное звено хозяйственного механизма состоит из органиче- ской совокупности плана и соревнования?

- Совершенно верно. По существу это планомерное соревнова­ние. Подробно на этом оста- новимся немного позже.

- Из всех определений сути социалистического соревнования, которых очень много в литературе, мне нравится четкая формула, гласящая, что соревнование есть совокупность дружбы и соперни­чества.

- А не кажется ли вам, что формула эта годится как образчик той самой формальной лег- ковесной диалектики, о которой мы говорили в прошлой беседе?

- Я об этом не думал. Давайте думать вместе. Прошу аргументи­ровать.

- Помните, у В. Высоцкого? Сэм - друг, Сэм - друг, обогнал меня на круг... В этой песне высмеивается легковесное, механическое соединение дружбы и соперничества. И высме- ивается это мастерски. История развития социалистического соревнования свидетельст- вует о том, что нередко отношения трудового соперничества здесь подме­нялись дружест- венным отношением, что отрицательно сказывалось на уровне и интенсивности состязательности. Да и дружественные отношения в значительной мере носили формальный характер, в том смысле, что, как правило, отсутствовала взаимная критика делом.

- А что это такое «критика делом»? Опять новация?

- Нет, не новация. Здесь я хочу прямиком, как вы говорили, подой­ти к истинной роли со- ревнования. Она состоит в сравнении, т. е. выяснении, кто достиг лучших результатов в труде. Недаром В. И. Ленин писал, что главное в соревновании - сравнение деловых итогов. А ведь эти итоги и есть то главное, ради чего функционирует хозяйственный меха- низм. Без них он будет вертеться на холостом ходу. Плановые обязательства лишь пред- восхищают деловые итоги. И если учитывать только их выполнение, то получается не сравнение деловых итогов, а лишь проверка точности прогнозов (предвосхище­ний). Вот почему без тесной связи с соревнованием, без сравнения деловых итогов невозможна объективная экономическая оценка, а, следовательно, и оптимальное осуществление про- цесса регулирования пропорций общественного производства. Я уже не говорю о помехах, которые возникают при корректировке планов. Однако некоторые корректировки возни- кают в силу объективных причин. Мне кажется, что здесь нужны четкие и конкретные уточнения. В пре­дыдущей беседе мы говорили, и вы с этим согласились, что суть обратной связи в госсекторе социалистической системы в основном сводится к учету выполнения плана. Так?

- Верно. Именно так построена нынче система подведения итого­вых заданий (обяза- тельств).

- Но осуществляется это формально.

- Почему формально? Кто не дает оценивать содержательно?

- Просто делать это по существу сейчас, как правило, невозмож­но из-за отсутствия надеж- ного способа определения уровня эффек­тивности производства.

- А причем здесь эффективность производства? Разве это не отдельная задача?

- Отвечу вопросом на вопрос, а почему отдельная? Допустим, предприятие «А» перевы- полнило план, но снизило при этом эффектив­ность производства. В то же время предрия- тие «Б» недовыполнило план, но повысило эффективность производства. Кто из них луч- ше сработал?

- А если мы отдельно будем учитывать выполнение планов и отдельно определять эффективность производства, этот вопрос исчезнет?

- И да, и нет. По существу он должен исчезнуть, но формально он при этом и не стоит. Показатели, характеризующие эффективность производства, также включаются в лоно плана, по ним также утверж­дается плановое обязательство, добавляется еще несколько плано­вых заданий (лимитов), и вопроса о необходимости выяснять при учете выполнения плана, повысился или понизился уровень эффек­тивности, как бы не существует.

- Но это ведь формализм!

- А о чем речь?

- Так. Снимаю вопрос об определении эффективности при учете выполнения планов.

- Торопитесь. Не снимать его нужно, а разобраться. Разобраться в специфике определения эффективности производства при господ­стве общенародной собственности.

- Опять теория?

- Отнюдь. Теоретические вопросы мы выясняли во второй беседе, а здесь их необходимо уже применять. Речь идет о том, что совокуп­ность показателей выполнения плановых обязательств характеризует степень реализации потенциальной полезности в трудовом вкладе, совокупность же показателей эффективности производства характе­ризует уровень трудоотдачи. Потенциальная полезность и трудоотда­ча неразрывны. Поэтому недоступно как разделять их, так и смеши­вать (затушевывать) их различия.

- Короче говоря, учет выполнения плановых обязательств по существу означает не только фиксацию достижения намеченных уровней каких-то показателей.

- Совершенно верно. Нужна комплексная оценка выполнения планов их обязательств. Подчеркиваю, комплексная. Такая оценка невозможна без определения эффективности производства. Точнее, без определения сравнительной эффективности производства.

- И в этом состоит истинная роль соревнования?

- Именно в этом. Определять сравнительную эффективность производства вне сорев- нования неправомерно. В то же время не­правомерно подводить итоги соревнования без учета эффективности производства.

- Я думаю, настало время подробно обсудить ваши предложения о том, как лучше организовать осуществление истинной роли сорев­нования - подлинного сравнения деловых итогов, определения срав­нительной эффективности производства.

- Как я уже говорил, нужно наладить комплексную оценку выпол­нения плановых обяза- тельств. Но все дело в том, как толковать поня­тие «комплексный», а, следовательно, как строить комплексную оценку.

- А что здесь особенно толковать? Комплексно - значит всесто­ронне.

- Термин «комплексный» в последнее время часто употребляют по различным поводам, в связи с чем в значительной мере утрачена его глубина. Примером девальвации понятия «комплексный» может служить его употребление в квалиметрии. Стоит интегрировать в оценке качества продукции два показателя, как их производная автоматически получает название комплексной.

- Что же делать?

- Научную строгость этому понятию можно придать, если толко­вать его лишь в математи- ческом смысле.

- Однако такое толкование затрагивает только количественные аспекты.

- Ничего подобного. Как справедливо замечает В. С. Дунаева, «Количество представляет собой дальнейшее, более глубокое пони­мание качества. Количество есть качество в его пространственно-временном аспекте. Гегель определял количество как более глубоко и строго понятое качество»36.

- В математике, как известно, комплексными называют такие количественные вы- ражения (числа), которые включают не только рациональные, но и иррациональ- нальные, а также мнимые числа. Помнит­ся, в первой беседе вы утверждали, что К. Маркс широко использовал аналогичный подход при исследовании форм проявле- ния сущности экономических категорий капитализма, которые одновременно пред- ставляют собой показатели эффективности капиталистического производства.

- В этой связи интересно отметить, что Л. Католин, внимательно изучив результаты ис- следований о занятиях К. Маркса математикой, пришел к такому, на мой взгляд, обосно- ванному выводу, что матема­тический подход становится для К. Маркса с годами стилем мышле­ния и, как следствие - стилем изложения... Математика вошла в его плоть и кровь, определив в известной мере стиль его письма, она стала одновременно и средством само- выражения37.

-Хорошо! Это красноречивое дополнение к той части нашей бесе­ды, где мы говорили об использовании математики на фундаменталь­ном уровне экономических исследований. Но что же из всего этого следует?

-В связи с изложенным логично предположить, что и комплекс­ным выражениям эконо- мических отношений также свойственны рациональные, иррациональные и мнимые формы.

-Чем же они отличаются друг от друга?

- Когда речь идет о соизмерении, главное внимание, естественно, должно быть уделено особенностям мерных отношений, т. е. специфи­ке формирования мер, лежащих в основе соизмерения.

- Выходит, все дело в выяснении, так сказать, мерных раз­личий?

- Конечно. Философы обстоятельно изучили эти вопросы, и эконо­мистам остается воспользоваться выводами, вытекающими из ре­зультатов их исследований.

- Ну что же, ознакомьте меня с тем, что говорят философы.

- На основе детального анализа использования понятия «мера» К. Марксом в «Капитале» и других произведениях выявлено три особых вида меры, а именно (цитирую) «... мера отдельного предме­та, взятого самого по себе (простая мера); мера предмета как эле­мента, части данной системы (системная, субстанциальная мера); мера предмета как совокупно- сти всех его действительных отношений (реальная мера)38.

- Догадываюсь, что вы предполагаете, что рациональные выраже­ния возникают, когда в основе соизмерений лежит простая (индиви­дуальная) мера.

- Да. По сути в данном случае предмет сопоставляется со своей собственной «нормой» и результаты таких соизмерений различных предметов непосредственно несопоставимы. Я бы хотел добавить еще, что индивидуальные «нормы» жизнедеятельности элементов си- стемы (простая мера) основаны на требованиях системы в целом.

Поэтому рациональные формы по сути выражают прямую связь между центром си- стемы и ее основными частями.

- А что же представляют собой иррациональные части комплек­сной оценки?

- Иррациональные превращенные формы возникают, когда в основе соизмерений лежит системная (субстанциональная) мера. В отличие от простой меры, которая, как мы видели выше, выражает непосредственную специфическую связь центра системы с частями ее (вертикальный аспект), субстанциональная мера выражает связи между частями системы (горизонтальный аспект). Очень важно отметить, что субстанциональная мера находится в. непрерывном движении.

- Непонятно.

- Дело в том, что в системной мере выражается единство борю­щихся противоположно- стей. Такое единство в зависимости от резуль­татов борьбы каждый раз устанавливается на другом уровне. Именно так на поверхности системы выражаются самодвижение и само- разви­тие процессов, не зависящих от воли людей. Примером такой меры могут служит об- щественно необходимые затраты труда. Эта мера непрерывно движется.

- Понял. А в кибернетическом аспекте как это выражается?

- Поскольку равнение на самодвижущуюся меру умножает им­пульсы, исходящие от цент- ра системы, иррациональная превращен­ная форма выражает положительную обратную связь.

-Очевидно, мнимые превращенные формы возникают, когда в основе соизмерений лежит мера, учитывающая одновременно реак­цию внешней среды, то есть реальная мера?

- Правильно. Эта мера также находится в непрерывном движении, но в отличие от суб- станциональной меры в ней в первую очередь концентрируется динамика воздействий внешних факторов. Приме­ром реальной меры может служить земельная рента, которая ле- жит в основе формирования такой мнимой превращенной формы, как цена земли. Поско- льку мнимая превращенная форма по сути представляет собой результат отражения внут- ренних импульсов от внешней среды, то есть обращение связей в противоположную сто- рону, она выражает отрицательную обратную связь.

-А не кажется ли вам, мягко говоря, несколько странным, что реальная мера лежит в основе мнимых выражений?

-А что же здесь странного?

-Я имею в виду сочетание реального и мнимого.

-Видимо, вы продолжаете смешивать два различных значения термина «мнимый». Это хорошо делать в юмористических рассказах, но при серьезной работе этого делать нельзя.

-Подобные нравоучения я уже слышал. Скажите лучше, неужели нельзя подобрать здесь вместо термина «действительный» более подходящее слово, чтобы не было такого умопомрачительного дис­сонанса с термином «мнимый?»

-Во-первых, термин этот подобран философами, а им виднее. Во-вторых, в данном случае речь идет о конкретном. О том, как со­измеряется результат «столкновения» изучаемого предмета с окру­жающей средой. А отражения внутренних отношений в «зеркале» окру- жающей среды всегда мнимы. И мнимость эта объективна. Она ведь не зависит от воли наблюдателя.

-В этом смысле? Прояснилось, хотя не очень укладывается в голове. А нельзя ли проиллюстрировать это на примерах из естество­знания?

-Я уже говорил, что аналогия не доказательство.

-Но правильная аналогия - надежная иллюстрация, а иллюстра­ции, бывает, скорее убеждают Фому неверующего, чем самые утон­ченные аргументы.

-Ну что ж, попробуем проиллюстрировать сказанное на примерах из физики.

Рациональные выражения возникают тогда, когда величины измеряются непосредствен- но, иррациональные же и мнимые выраже­ния возникают при косвенных измерениях (в со- поставлении). Проил­люстрируем это положение на примерах, заимствованных из журнала «Наука и жизнь».

Энергия представляет собой непосредственно измеряемую на опыте величину, которую прямо можно определять с помощью соот­ветствующих показаний приборов. Это рацио- нальные выражения. Ме­жду тем масса тела не может быть измерена непосредственно, она определяется лишь косвенным образом, например по искривлению траектории частицы в данном силовом поле или по силе притяжения двух тел. Поэтому энергия не может описы- ваться мнимыми величи­нами, в то время как масса может быть мнимой, при условии, ра- зу­меется, что соответствующие массе наблюдаемые величины, такие, например, как иск- ривление траектории, описываются действительны­ми числами.

Использование мнимых величин для описания вполне реальных явлений - дело довольно частое. Достаточно сослаться на примене­ние комплексных чисел и функций в электротехнике, гидродинамике и других областях. В частности, мнимой величиной выражается со­противление конденсатора или катушки в цепи переменного тока39.

-Да, аналогия впечатляет.

-Кроме того, следует подчеркнуть, что рациональные, иррацио­нальные и мнимые выраже- ния вместе составляют единое целое. Они представляют собой неотъемлемые атрибуты комплексной оценки. Если отсутствует хотя бы один из этих атрибутов, оценка не может быть комплексной в полном смысле этого понятия.

-Таким образом, получается, что добиться подлинной комплекс­ности в оценке эффективности деятельности хозрасчетных подразделений можно при условии, если система оценки составлена из частей, выражающих результаты измерений на основе трех типов мер: простой, системной и реальной. В этом, собственно, и состоит использование одного из свойств превращенных форм экономических отношений?

-Правильно. Вместе с тем необходимо добиться, чтобы результа­ты таких измерений сли- лись в органическое целое.

-А конкретнее?

-В конкретной действительности эта проблема предстает как необходимость создания комплексного показателя.

- Это как раз понятно. Но многие не верят в то, что это можно сделать без искажения экокономического смысла оценки. Такое мне­ние - не плод досужих размышлений пессимистов. Оно зиждется на многих неудачных попытках создания комплексных оценочных пока­зателей.

-Охотно верю. Однако ответьте на вопрос: пытался ли кто-нибудь конструировать комп- лексный оценочный показатель, опираясь на всю совокупность прикладных свойств пре- вращенных форм, то есть с участием иррациональных и мнимых выражений?

-Зачем вы это спрашиваете? Вы же знаете, что до последнего времени эти свойства не были четко сформулированы. Да и сейчас их трактовки весьма спорны.

-Спрашиваю это потому, что с самого начала бесед о прикладных аспектах конструиро- вания объективной оценки,- а они в определен­ной степени сложнее теоретических,- я хотел бы попытаться отмести легковесное отношение к конструированию систем оценки.

-Точнее, пожалуйста. Ведь каждый может по-своему воспринять легковесность, на которую вы намекаете.

-Пожалуйста. Речь идет о том, что систему оценки будто бы можно создать, руководству- ясь лишь «здравым смыслом», который формально называют концепцией. Но ведь «здра- вый смысл», как правило, исходит и опирается на формы проявления внутренних вза­имосвязей системы. Концепции же - плод научных изысканий, приз­ванных отвлечься от форм проявления и докопаться до адекватных форм отношений, присущих данной си- стеме, и лишь затем возвра­титься к поверхности, с тем чтобы объяснить, как и почему познанная адекватная форма искажается в формах проявления.

-И в этом вы видите смысл восхождения сначала от конкретного к абстрактному, а затем, наоборот, от абстрактного к конкретному?

-Да. А что, есть возражения?

-Кто же станет против этого возражать?

-Вроде бы никто открыто против этого и не возражает, но игнори­руют почти на каждом шагу. Так, ни один из «конструкторов» комплек­сных оценочных показателей,- а их нема- ло, судя по литературным данным,- и не ставил перед собой задачу сначала осмыслить это дело с методологической и теоретической позиций,

-Мне кажется, что вы в данном случае утрируете.

-Возможно. Теория, если она и присутствует в некоторых публи­кациях, то больше для украшения, и уж во всяком случае никто из «конструкторов» комплексных показателей не отрывался от тради­ционных трактовок внутренних взаимосвязей.

- Товарных?

- В большинстве товарных, но иногда и антитоварных. Последние ведь тоже традицион- ны, хотя и не являются господствующими в настоящее время.

-А не является ли «здравый смысл» в научных концепциях таким же «приводным ремнем» к прикладному формализму, как те догмы, о которых мы говорили во второй беседе?

-Очень даже может быть. И в самом деле, под благовидным предлогом не отрываться от жизни, что само по себе правильно, многие экономисты, и не только экономисты, требуют придерживать­ся лишь «здравого смысла», что равнозначно консерватизму. Такое требо- вание незаметно превратилось в жупел, с помощью которого довольно эффективно охра- няют формализм в науке, а через него фор­мализм в экономической жизни. Но здесь нельзя перегибать «палку» в другую сторону.

-Что вы имеете в виду?

-Здравый смысл (без кавычек). Это действительно разумное требование. Очевидно, здесь такая же зависимость, как между диа­лектикой и формальной логикой. Теоретические вы- воды, сколь бы революционными они ни были, не должны ломать подлинный здравый

смысл.

-Но это вовсе не значит, что истинна и обратная зависимость.

-Верно. Именно на предложении истинности обратной зависи­мости и зиждется живучесть жупела, о котором я упоминал.

-Как бы ни было интересно рассуждать об опосредствующих звеньях.формализма, нужно, однако, возвращаться, как говорится, к нашим баранам, к тем опосредствующим звеньям, которые смогут вытеснить формализм.

-Вы правы. В свете изложенного, на мой взгляд, четко видно, почему невозможно свести в один комплексный показатель рацио­нальные выражения показателей, которые сформиро- ваны на основе сопоставления фактических уровней показателей с индивидуальной мерой (например, с индивидуальным нормативом). Дело в том, что сами по себе такие выраже- ния несоизмеримы.

-Ну, а если применяется балльная система?

-В том случае, когда здесь применяется опосредствование бал­лами, или рациональными коэффициентами, создается лишь види­мость соизмеримости показателей. Многолетняя практика красно­речиво свидетельствует, что подмена реальных показателей баллами лишь усиливает формализм в оценке. Это объясняется тем, что «це­ны» в баллах фор- мируются под влиянием субъективного фактора и не обладают самодвижением.

-Что же вы предлагаете?

- Принципиально другая ситуация возникает, когда мы дополняем рациональные выраже- ния иррациональными выражениями показа­телей, которые формируются на основе суб- станциональной, самодви­жущейся меры, вбирающей в себя закономерные изменения объек­тивной хозяйственной обстановки. Частные параметры результатов деятельности, опосредствованные системной мерой, можно интегри­ровать и получать однозначные ко- мплексные оценки.

-А как быть с мнимыми выражениями?

-Что касается мнимых выражений, призванных отражать влияние внешней среды, то их сочетание с иррациональными формами показателей результатов труда не вызывает ме- тодологических трудностей, поскольку речь идет о сочетании различных видов обратной связи: положительной (иррациональные формы) и отрицательной (мнимые формы). Го- раздо сложнее в методологическом плане соче­тать прямую связь, представленную рацио- нальными формами пока­зателей, с показателями, выражающими обратную связь, как по- ложи­тельную, так и отрицательную.

Есть еще один важный методологический аспект оценочных отношений, на который не обращается должного внимания в специ­альной литературе. Обычно, когда речь идет об оценке результатов деятельности коллективов, стремятся количественно выразить некий абсолютный уровень достигнутого, то есть найти способы определе­ния абсолютной эф- фективности деятельности хозрасчетных подраз­делений.

Думается, что оценка абсолютного уровня эффективности сродни попыткам достижения абсолютной истины. В подавляющем большинстве случаев приемлемые абсолютные оценки получить невозможно, так же как невозможно в сложных ситуациях достичь абсолютной истины. Однако немало исследователей не обращают внимания на указанные трудности методологического характера и упорно пытаются сохранить курс на поиск способов определения абсолютных уровней эффективности деятельности относи- тельно обособленных подразделений народного хозяйства.

Короче говоря, оценка эффективности деятельности хозрасчет­ных подразделений не мо- может быть абсолютной. Она должна быть относительной, сравнительной.

-Правильно. Еще Г. В. Гегель подчеркивал, что «самостоятельное нечто имеет показатель своей в себе определенности лишь в сравне­нии с другими»40. Обратите внимание – «самостоятельное нечто»! Следовательно, любое «нечто» не может быть самостоятельным, пока его не сравнишь с чем-то другим.

- Не станете же вы скоропалительно использовать приведенное высказывание Гегеля для того, чтобы утверждать, что самостоятель­ности наших предприятий мы не можем доби- ться потому, что не сравниваем их друг с другом? Ведь такое сравнение существует.

-Существует, но какое сравнение?

- При посредстве плановых заданий или нормативов.

- Мы уже отмечали, что плановые задания (обязательства) по сути индивидуальные нормы. Каждое предприятие сравнивается со своей нормой и лишь затем с другим предприятием. Выходит, предприятия сравниваются друг с другом лишь на предмет того, как они выполни­ли свои нормы.

- Какая разница? Важно, что сравнение есть.

- А кто устанавливает эти индивидуальные нормы?

- Как кто? Кому положено. Экономический центр общества.

-Так какая же это самостоятельность? Ведь центр проник во­внутрь и распоряжается самой «интимной» частью механизма, кото­рая призвана превращать «нечто» в «нечто самостоятельное». Здесь мы нащупали небольшой и поэтому малозаметный, но очень важный «ремешок», который связывает сердцевину формализма с формализ­мом прикладным...

-Пожалуй, верно, что нельзя добиться подлинной самостоятель­ности наших предприятий, пока мы в оценке деятельности не будем сравнивать их друг с другом напрямую.

Но напрямую это сделать невозможно. Сравнивать их можно лишь при посредстве каких-то мер. Вместе с тем меры эти не должны зависеть от воли людей, особенно от воли чиновников.

- Теперь я понимаю, почему В. И. Ленин так настаивал на сравне­нии деловых итогов коммун и предприятий. Дело ведь не только в ка­кой-то абстрактной состязательности, которую нужно подогревать. Без «чистого» сравнения нельзя добиться настоящей самостоятель­ности. Можно наделить предприятия правами на бумаге. Но по сути это будет лишь проформа, если не будет объективного сравнения деловых итогов. Недавно я где-то читал, что логика - это бог мысля­щих. Так вот этот бог в данном случае требует определять итоги хозяйственной деятельности относительно обособленных производ­ственных подразделений в форме сравнительной эффективности производства.

Все это понятно. Непонятно лишь причем здесь концепция трудо­отдачи, о которой мы говорили во второй беседе?

-Последовательно развивая концепцию планомерного эквива­лентного обмена, можно об- наружить, что объективная оценка дея­тельности производственных ячеек при социализме достижима путем осознанного конструирования превращенной формы трудо­отдачи. В об-

щих чертах суть такой оценки состоит в том, что в ее компо­новке применяются динамич- ные опосредствующие звенья, в движе­нии которых разрешаются объективные противоре- чия.

-А я думал, что речь идет о разрешении внутренних противоречий экономической системы.

-Вы правы. Но внутренние противоречия системы, точнее отсут­ствие оптимальных форм их движения и разрешения, проявляются в конкретной экономической действительности как противоречия., системы оценки результатов трудовой деятельности. Именно поэтому противоречия оценки и выступают реальными и непосредственными причинами форма- лизма как в организации соревнования, так и во всем хозяйственном механизме.

-Пошли дальше.

- Мы уже говорили: отмена частной собственности, что называет­ся, вывернула наизнанку экономические отношения.

Однако то обстоятельство, что при социализме исчезла эксплу­атация человек человеком и возникла свободная ассоциация труже­ников, вовсе не означает, что экономические от- ношения вывернуты здесь наизнанку.

-Подождите. Являются ли противоположностями труд на себя и труд на эксплуатато- ра?

- Безусловно. Это противоположности.

Но ведь вывернуть наизнанку означает, попросту говоря, поме­нять местами противопо- ложности. Труд на себя есть и при капита­лизме, но он задавлен трудом на эксплуататора, то есть господствую­щей формой (доминантной). Когда утверждают, что взаимосвязи вывернуты наизнанку, имеют в виду переворот, а именно: труд на эксплуататора в новых условиях должен быть задавлен трудом на себя.

-Чушь какая-то. Выходит, формула, гласящая, что при социализ­ме отсутствует эксплуатация человека человеком, неверна?

- Она верна. Но в том смысле, что официально при социализме эксплуатация человека че- ловеком запрещена. Ее не должно быть. Но она находится в подавленном (рецессивном) положении и может возникнуть каждый раз, когда почему-либо ослабевает нажим господ­ствующей формы.

-Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?

-Вполне. Что, здесь мы снова ненароком задели какую-то вче­рашнюю святыню?

-Почему вчерашнюю? Сегодняшнюю. Факты...

-Нет, вчерашнюю. Хотите факты? Пожалуйста. Разве спекуляция, нетрудовые доходы, коррупция не являются свидетельством того, что эксплуатация, особенно в период застоя, в значительной степени вышла из рудиментарного состояния, где ей положено находиться при новом экономическом строе, потому что ослабла господствующая форма труда на се- бя в лоне свободной ассоциации производителей. Ослабла, в частности, из-за формализма, о причинах которого мы сейчас говорим. Новые законы о легализации индивидуальной тру­довой деятельности и о кооперации как раз и закрепляют законода­тельно рецессивное положение эксплуатации...

- Но ведь эти законы также запрещают наем рабочей силы.

- Верно. И это основное. Но наем рабочей силы не является един­ственным признаком экс- плуатации, например при спекуляции или лихоимстве нет наема рабочей силы, но никто не станет сомневаться в том, что это эксплуатация чистейшей пробы. Так вот, при запрете индивидуальной трудовой деятельности отдельные шабашники имели возможность оби- рать честных тружеников, паразитируя на дефиците бытовых услуг и недостаточной удов- летворенности других насущих потребностей. Таким образом, запрет частной индивидуа- льной трудо­вой деятельности, по сути, служил одной из лазеек, через которую эксплуата- тация проникала наружу, то есть в конкретную экономиче­скую действительность. Выхо- дит, что и эта вчерашняя святыня, кото­рая формально провозглашает, что при социализме нет эксплуатации, потому что ее не должно быть, не так уж безобидна, как кажется на первый взгляд. Я уж не говорю об идеологической стороне дела. Когда человеку говорят, что эксплуатации нет, а он знает, что его соседка спекулирует, то невольно у него закра- дываются мысли, что ему умышленно говорят неправду или, уж во всяком случае, полу­правду.

Однако вернемся к исходному постулату: отмена частной собственности по существу

означает, что экономические отношения вывернулись наизнанку. Логично будет предпо- жить: все противоре­чия в новой экономической системе - диаметрально противопо­ложны.

- Логично. Но мне кажется этот подход упрощенным. К примеру, как вывернулось основное противоречие капитализма? Если память мне не изменяет, Ф. Энгельс сформулировал его содержание так: противоречие между общественным характером труда и частнокапиталистической формой присвоения.

- На смену охарактеризованному основному противоречию капитализма при социа- лизме пришло противоречие между общест­венной формой присвоения и относительной обособленностью трудо­вых коллективов, которая, как мы могли убедиться в прошлой бе- седе, проявляется в необходимости разграничения их трудовых вкладов.

- Насколько я помню, речь шла также и о возможной конкретиза­ции противоречия, которое призваны разрешать новые превращенные формы..

- Конкретизация действительно нужна, поскольку неясно, как можно использовать пре- вращенные формы для разграничения трудо­вых вкладов, если по сути они предназначены для объединения.

- И в самом деле, опосредствующие звенья существуют для того, чтобы что-то объединять, а отнюдь не для того, чтобы разъеди­нять.

- Поскольку мы уже на подступах к непосредственной причине формализма, то есть на до- вольно конкретном уровне, нужно просто выяснить, а что здесь именно в плоскости реше- ния проблемы разграничения трудовых вкладов не объединено из-за неразрешенности об- ъективных противоречий. Как вы думаете, что?

- Не знаю. По всей вероятности, это что-то, еще далекое от реа­лизма.

-Ошибаетесь. Решению задачи четкого разграничения трудовых вкладов коллективов ме- шает разобщенность показателей оценки.

- Ну кто же этого не знает?

-Одно дело знать просто по-житейски, а другое дело выйти на данную проблему в про- цессе восхождения от абстрактного к конкрет­ному.

-Да, по правде говоря, меня прежние словопрения в дебрях того, что я называл «платьем голого короля», сейчас заставляют смотреть на проблему непосредственной разобщенности оценочных показателей по-иному, как бы из глубины нового экономического строя.

- Я очень рад.

- Ну что ж, добрели до реального поприща, где должны работать при социализме диалектические опосредствующие звенья. С их помощью можно соизмерять непо- средственно несоизмеримое, то есть в бытийном смысле никак не сопоставимое. Одно только неясно, почему было не сказать об этом сразу и не тянуть лямку, как в плохом детективе?

-А потому, что в противном случае это было бы равнозначно тому, что ткнуть пальцем в небо, и вы первый в это не поверили бы.

-А кто вам сказал, что я сейчас поверю?

-Тот самый бог мыслящих, который зовется логикой!

-Возможно, возможно, если я найду, что вы не ушли в сторону от этого бога.

-Ну что ж, ищите. Это действительно святое дело настоящего оппонента.

-Поищу. А сейчас ответьте на вопрос: если относительная обо­собленность произво- дственных коллективов на самом деле является объективным противовесом экономическому централизму, - а имен­но так я понимаю истинный смысл «включения» ее в основное проти­воречие социализма, - то почему, используя вашу терминологию, относительная обособленность так долго остается задавленной? Почему она не пробивает себе дорогу?

-Конструктивный вопрос. Названный противовес пробивает себе дорогу. Да еще как! Он мстит за невнимание к себе отсутствием предприимчивости и заинтересованности трудо- вых коллективов во всемерной мобилизации внутренних резервов. Поскольку необхо­димость противовеса осознана общественным разумом, в настоящее время он пробивается в основном административным путем «свер­ху», и в частности через Закон СССР о госу- дарственном предприятии (объединении). Но вот главный канал, через который он должен выхо­дить наружу,- комплексная оценка результатов труда- пока для него закрыт.

-Почему закрыт?

-Потому что в этом канале сидят старые превращенные формы, которые не могут служить формой движения и разрешения новых противоречии,

-Так-таки не могут?

-По сути нет. Могут лишь формально. Для того чтобы разрешать противоречия по сути, нужно обладать иррациональностью. Но как мы видели выше, в новых условия назван- ные категории лишились этого свойства.

-Думается, после повсеместного внедрения самофинансирова­ния и самоокупаемости все кардинально изменится.

-Изменится, конечно, к лучшему. Но не кардинально и, я бы ска­зал, ненадолго. Через не- которое время еще сильнее проявит себя тупик в ценообразовании, порожденный догмой осознанного выраже­ния в ценах ОНЗТ. При необъективных ценах прибыль не может быть заработанной. Отсутствует также научно обоснованный способ для определения, какую долю прибыли оставлять в распоряжении пред­приятий. К тому же обстоятельства нередко существенно меняются, а доля эта должна быть стабильной. И здесь возникает «поле» для воздействий так называемых нетрудовых факторов.

-Я хотел бы более конкретно обсудить именно этот путь решения проблемы.

-Нет возражений. Но давайте сначала закончим разбор ваших критических тезисов. Сей- час в первую очередь нужно проследить, как противоречие между общественной формой присвоения и относи­тельной обособленностью производственных коллективов проявля­ется в противоречиях оценки результатов труда. Наиболее яркое проявление – это конт- раст между монизмом новой экономической системы и плюрализмом в оценке, что вы- ражается во множестве показателей и в отсутствии однозначности на стадии.

-Постойте, постойте. Нынче стало модно говорить о плюрализме отнюдь не в отрицательном ключе.

-Так это о плюрализме мнений. Не будь его, не могли бы увидеть света наши беседы. Дру- гое дело - разночтения в экономической оценке. Периодические призывы и даже дирек- тивы сократить число оценочных показателей аналогичны лечению по симптомам. Ос- новная же причина данного явления остается нетронутой. Упомянутый плюра­лизм по существу означает, что в одном из главных экономических узлов новой экономической системы допущен самотек (стихийность).

-Почему же это произошло?

-Самотек этот нужен для того, чтобы старые превращенные формы, которые незаконно занимают чужое место, могли хоть фор­мально функционировать.

-Все, что вы сказали, безусловно, имеет место. Но связь назван­ной формы проявления с отсутствием формы движения и разрешения основного противоречия социализма в вашей формулировке все же четко не просматривается.

-Я не могу с этим согласиться. Просматривается, и довольно четко. Общественная форма присвоения на практике означает, что все продукты труда общество непосредственно при- сваивает и произ­водство осуществляется за его счет. Поэтому любые попытки создать обособление в плоскости присвоения результатов труда могут приво­дить лишь к искусст- венным помехам. Но с другой стороны, если непосредственно общественному присвое- нию нет достаточно мощно­го противовеса, то возникает узурпация экономической власти выше­стоящими организациями и в конечном счете экономическим центром общества.

-Любопытно. Продолжайте.