«ihtik.lib.ru, ihtik Философия: Энциклопедический словарь / Под ред. А.А. Ивина. — М.: Гардарики, 2004. — 1072 с. ...»

АРЕНДТ (Arendt) Ханна (1906-1975) — нем. философ. Последовательница Э. Гуссерля и К. Ясперса. Большую часть жизни работала в Нью-Йоркском ун-те. Известна своими работами по классической философии, еврейской истории, политике и философии труда. Ей принадлежит одна из первых попыток в европейской философии проанализировать феномен тоталитаризма. Она определяла его как систему массового террора, который обеспечивает в той или иной стране атмосферу всеобщего страха. В кн. «Истоки тоталитаризма» (1951, рус. изд. 1966) исследованы условия формирования и принципы тоталитарного общества. Подчеркивая негативную роль масс в 20 в., А. фактически продолжает развивать традицию критики «массового общества», сложившуюся в творчестве позднего Ф. Ницше и подхваченную, с одной стороны, X. Ортегой-и-Гасетом, а с другой — К. Ясперсом. По мнению А., победа тоталитаризма может привести к разрушению человечества. Где бы ни сложился этот феномен, распадается сама сущность человека.

В работах А. исследован мир «империализма», способный порождать тоталитаризм. Значительное внимание уделено антисемитизму. Она подробно рассмотрела «дело Дрейфуса» как образец дремлющего антисемитизма. В теории пропаганды А. считала распространенной ошибкой представление о всесилии идеологического воздействия на человека. Ей принадлежит весьма тонкий анализ расового образа мыслей, существовавшего еще до явных проявлений расизма. Она пыталась также воссоздать трагическое самосознание женщины, которая разрывается между своей идентичностью и ассимиляцией.

Каждый том ее переписки с крупнейшими философами или модными литераторами — от Ясперса до Мэри Мак-Карти — оказывался бестселлером. Сборник статей А. «Человек в смутные времена» состоит из портретов людей, творческую деятельность которых она могла наблюдать.

АРИСТОТЕЛЬ (Aristoteles) (384-322 до н.э.) — великий др.-греч. философ и ученый, создатель логики, основатель психологии, этики, политики, поэтики как самостоятельных наук. Родившись на северо-востоке Греции (г. Стагира), провел 20 лет в Академии Платона (см.: Академия платоновская) в Афинах. После смерти Платона жил в греч. Малой Азии, затем в Македонии как воспитатель Александра Македонского. Потом снова в Афинах как глава своей филос. школы — Ликея. Второй и третий периоды жизни А. занимают каждый по 12 лет. А. принадлежит большое количество сочинений, в основном до нас дошедших: по философии, физике, биологии, психологии, логике, этике, политике, поэтике.

Будучи учеником Платона, А. подверг платонизм глубокой критике, отвергнув учение Платона об идеях как общих сущностях-эталонах, существующих до предметов материального мира и лишь отражающихся в них. А. колебался в понимании сущности индивида, вида и рода. Его два критерия сущности противоречивы: сущность должна существовать самостоятельно, но так существуют только индивиды, и должна быть определима, иметь свое понятие, но так существует только общее (вид), индивиды не имеют своего понятия. Отклонив реальность родов (они существуют через виды) и платоновское превращение качеств, количеств, отношений, действий и т.п. в самостоятельные идеи, А. склонился к признанию первичности вида относительно индивида и рода, обозначив его как «морфэ» (лат. «форма»), «первая сущность» (только в «Метафизике» и в «Категориях» первая сущность обозначает индивидов), «то, что было и что есть», т.е. устойчивое во времени (в пер. «суть бытия», «чтойность»).

В учении о возможности и действительности (потенциальном и актуальном) А. придал формам статус активных сил, оформляющих внутренне и внешне и переоформляющих пассивное вещество («хюлэ», материю), порождая предметы чувственного физического мира. Формальные и материальные универсальные первоначала и первопричины дополняются движущей и целевой причинами.

Мудрость («первая философия») — наука о первоначалах и первопричинах и о сущем как таковом. Источник движения — Бог как неподвижный перводвигатель. Общая цель — благо; все стремится к своему благу, а в конечном счете к Богу. Однако Бог чужд миру, он замкнут на себе, он «сам-себя-мыслящее мышление». В чувственном мире много такого, что не подобает видеть Богу.

В наукоучении А. выделял «теоретические» (созерцательные, без выхода в презираемую ими утилитарную практику) знания. К теоретическим знаниям относятся: мудрость, «первая философия» (позднее — метафизика), физика («вторая философия») и математика. «Практические», неподлинные знания (в них ввиду сложности предмета приходится выбирать, тогда как в теоретических науках выбора нет: или знание, или ложь): этика и политика; «творческие» науки, ограниченные искусством. А. не уделяет внимания промышленной деятельности, оставшейся у него, — аристократа-рабовладельца, без внимания. Физика А., трактующая такие темы, как движение и его виды, проблемы пространства и времени, источника движения, умозрительна. В собственно математике А. не дал ничего нового. В философии математики он понимал математические предметы не как совпадающие с физическими предметами (пифагорейцы) и не как первичное для физических предметов (платонизм), а как результат абстрагирующей работы математика. Космология А. с ее геоцентризмом, делением космоса на надлунный (эфирный) и подлунный (земля, вода, воздух и огонь) миры, с его оконечиванием мира в пространстве сыграла негативную роль в истории науки. А. интересовался биологией, описал около пятисот видов живых организмов, занимался биологической классификацией.

В психологии А. порвал с платоновским учением о бессмертии личных душ, об их переселении из тела в тело, об их существовании в идеальном мире, допустив бессмертие лишь общечеловеческого активного интеллекта, в равной степени присущего людям. В вопросе об источнике знания А. колебался между чувствами и умом. Для познания общего в природе необходимы и чувственное восприятие, и активный интеллект. В разумной душе, присущей лишь человеку (растения обладают растительной душой; животные — и растительной, и животной; человек — растительной, животной и разумной), все формы заложены потенциально, так что познание общего в природе — актуализация потенциально заложенных в душе форм (пережиток платоновского учения о познании как припоминании того, что души созерцали в идеальном мире до их вселения в тела).

А. сформулировал закон противоречия: об одном и том же в одном и том же отношении и в одно и то же время нельзя высказывать противоположные суждения, т.к. в самой действительности предметы не могут иметь в себе противоположные сущности, качества, количества, отношения, совершать противоположные действия и т.п. Этому закону А. придавал три разных смысла: онтологический, гносеологический и логический. На уровне возможности данный закон не действует (в возможности человек может быть и больным, и здоровым; в действительности, актуально, он или здоров, или болен). Создав логику (называвшуюся «аналитикой»), А. «открыл» силлогизм, его фигуры и модусы. А. различил достоверное знание (аподейктика), вероятное (диалектика) и намеренно ложное (софистика).

В учении о категориях А. выделил категорию сущности как общее обозначение реально существующего носителя самостоятельно не существующих качеств (категория качества), категорию количества (количественных характеристик), категорию отношений, категорию места и категорию времени, категорию действия, категорию страдания (подверженности воздействию). В «Категориях» А. этот список дополняется категориями положения и обладания.

В этике А. различал «этические» добродетели поведения как середины между крайностями как пороками (напр., щедрость — добродетель как середина между мотовством и скупостью) и дианоэтические добродетели познания. Этический идеал А. — созерцательная жизнь философа: так живет подлинный Бог.

В политике А. видел в человеке «политическое животное», не могущее жить вне общества себе подобных, определял гос-во как исторически возникшую общность людей, имеющую в отличие от таких общностей, как семья и догосударственные «селения», политическое устройство — как правильное, т.е. служащее общему благу (монархия, аристократия, полития), так и неправильное (тирания, олигархия, демократия), где власть имущие служат лишь своим интересам. А. подверг критике коммунистический политический идеал Платона. Человек — собственник от природы, одна мысль о собственности доставляет несказанное наслаждение, тогда как общее дело все будут сваливать друг на друга. Различая в гос-ве необходимые и составные части, А. отнес рабов к первым, понимая раба в основном как естественное творение природы. Думая, что для добродетели нужен досуг, А. не признал за трудящимися прав гражданина, однако хотел, чтобы в проектируемом им самим гос-ве все греки были гражданами. Выход из этого противоречия А. видел в том, чтобы во всех видах труда греков заменили рабы-варвары. А. обращался с этим проектом к Александру Македонскому, но безуспешно.

Этика. СПб., 1908; Политика. СПб., 1911; Метафизика. М.; Л., 1936; О частях животных. М., 1937; О возникновении животных. М.; Л., 1940; Риторика // Античные риторики. М., 1978; Риторика. Кн. 3 // Аристотель и античная литература. М., 1978; Поэтика // Там же; Соч.: В 4 т. М., 1975-1981. Т 1-3.

Лукасевич Я. Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики. М., 1959; Зубов В.П. Аристотель. М., 1963; Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975. Т. 4.

А. Н. Чанышев

АРКЕСИЛАЙ (Arkesilaus) (315—241 до н.э.) — греч. философ, основатель Средней (скептической) Академии платоновской. Ученик Теофраста, затем Крантора. Продолжая традицию древнеакадемической диалектики, довел до совершенства практику составления «равносильных» речей «за» и «против» на любую заданную тему; логическим выводом из этого был принцип воздержания от суждения (эпохе). Полемика со стоиками — вторая отличительная черта А. и созданной им Академии. Согласно Сексту Эмпирику, возражения А. направлены гл.обр. против стоического учения о «постижении», определяемом как «предположение постигающего представления». Указывая на противоречивость этой концепции и невозможность рассматривать «постижение» как критерий истины, А. отрицает существование «постижения» как такового. Однако теоретическая необходимость воздержания от суждения не избавляет от принятия решений на практике: здесь критерием является (как и у стоиков) вероятное. Всякое действие опирается на представление о приятном и на стремлении к нему, что не расходится с принципом эпохе, который освобождает только от мнений. Т.о., практическая этика у А. фактически построена на стоических понятиях.

Coussin P. Le Stoicisme de la Nouvelle Academie // Revue d'Histoire de la Philosophie. 1929. № 3; Gigon O. Zur Geschichte der sogenannten Neue Akademie // Museum Helveticum. 1944. Bd 1; Weische A. Cicero und die Neue Akademie. Milnster, 1961; Levy C. Scepticisme et dogmatisme dans l'Academie, «L'esoterisme» d'Arcesilas // Revue des Etudes Latines. 1978. Vol. 56.

APOH (Aron) Раймон (1905—1983) — фр. философ, социолог и политолог. В молодости увлекался марксизмом, затем перешел на позиции неокантианской философии. Определенное влияние на него оказали также В. Дильтей, Г. Зиммель и М. Вебер.

А. является основателем критической философии истории — гносеологического направления в философии истории, выступившего против позитивистской интерпретации исторического процесса. Основной задачей философии истории объявляется воссоздание и филос. осмысление исторического прошлого с помощью исторических фактов и источников. Вместо кантовского вопроса, в каких условиях историческая наука возможна, критическая философия истории ставит вопрос о том, возможна ли историческая наука, пригодная для всех времен. А. отвечает, что такую науку нельзя создать, т.к. исторический процесс очень дифференцирован и нет такой универсальной науки, которая охватила бы его целиком и полностью.

Критическая философия истории противопоставляется научному рационализму. Она, по мысли А., позволяет понять конкретное сознание, страсти и цели, которыми руководствуются люди в своей жизнедеятельности. Она хочет понять человека, его замыслы и настроения. Человек в отличие от животного историчен. Эту историчность А. рассматривает в трех смыслах: 1) человек как общественное существо всегда представляется только в историческом облике; он несет отпечаток того постоянно изменяющегося общества, к которому сам относится; 2) человек — продукт своей эпохи и своего прошлого, т.е. он представляет единство настоящего и прошлого; 3) только человек может рефлексировать о прошлом и будущем.

Основной категорией критической философии истории является категория понимания. А. выделяет три вида понимания: 1) психологическое понимание; оно предполагает использование понятий, знание частых и постоянных связей, а также элемент рассказа. Оно предполагает и нечто такое, что можно связать с биографией человека; 2) герменевтическое понимание; оно имеет в виду понимание текста, но чтобы понять текст, надо понять эпоху его написания, нужно понять также людей, которые жили, творили и действовали; 3) понимание ситуации, в которой действовали участники событий (акторы). Чтобы понять принятое решение, необходимо воспроизвести логику ситуации так, как ее представлял себе участник событий, принимавший то или иное решение в данной ситуации. При этом надо иметь в виду, что каждый человек по-своему переживает то или иное событие, те или иные процессы исторической действительности. Исследователь должен перенестись в изучаемую эпоху и заново прочувствовать пережитое.

Критическая философия истории нашла многих сторонников, как среди философов, так и среди историков. К ней примкнули Г. Фессар, Э. Дардель, П. Вейн, А. Марру и др.

Творчество А. не ограничивается анализом гносеологических проблем философии истории. Большое внимание он уделял также вопросам онтологии — социального детерминизма, социального прогресса, смысла истории, войны и мира и т.д. А. отвергал монистический детерминизм и был сторонником теории факторов, согласно которой все факторы равнозначны и ни один из них не играет решающей роли в общественном развитии. Что касается социального прогресса, А. сводил его лишь к количественным накоплениям, которые, с его т.зр., наблюдаются только в науке и технике. Но А. категорически отрицал прогресс как восходящее развитие человечества, как переход от одной ступени общества к другой, качественно отличной и более прогрессивной. Относительно будущего общества А. придерживался пессимистических и агностических воззрений.

А. оставил заметный след в социологии и политологии. Его труды, посвященные анализу социологических воззрений Ш.Л. Монтескье, О. Конта, К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Вебера и др., сыграли важную роль во фр. социологической мысли. Велик вклад А. и в политическую науку. Он философски интерпретировал вопросы межгосударственных и международных отношений, политики и морали, ответственности философа за сохранение мира и политической стабильности общества.

La societe industrielle et la guerre. Paris, 1959; Dimensions de la conscience historique. Paris, 1961; Les etapes de la pensee sociologique. Paris, 1967; La philosophie critique de l'histoire. Paris, 1969; Les desillusions du progres. Paris, 1969; Histoire et dialectique de la violence. Paris, 1973; Les dernieres annees du siecle. Paris, 1984; Introduction a la philosophie de l'histoire. Paris, 1986; Lecons sur l'histoire. Paris, 1989.

Гобозов Я.А. Философия политики. М., 1998; Он же. Введение в философию истории. М., 1999.

АРХАИЗМ (от греч. archaios — древний) — 1) устаревшее, пережиток старины; 2) устаревшее слово или оборот речи, вышедшие из употребления; 3) возрождение старого, архаического стиля как результат осознанной или неосознанной неудовлетворенности тем, что считалось совершенным. А. непосредственно связан с традицией: архаичным является все, что традиция отказывается удерживать. Вместе с тем традиция не остается постоянной, и ее изменение способно сделать то, что считалось А., звучащим вполне современно. Напр., диалектика как учение о противоречивости всего существующего являлась средневековым А. в творчестве Николая Кузанского, но перестала быть А. в творчестве К. Маркса, стоявшего на позициях возрождения коллективистического социалистического общества, во многом подобного средневековому умеренно коллективистическому обществу.

АРХE (греч. arche — начало, принцип) — термин др.-греч. философии, означавший первоначало, первопричину, принцип. У Платона А. означает как онтологический, так и гносеологический принцип, начало познания. Аристотель различает эпистемологические начала («начала, исходя из которых доказывают») и онтологические начала («начала сущности»). Наиболее достоверным и безусловным из «начал доказательств» Аристотель считает логический закон противоречия.

АРХЕТИП (от греч. arche — начало, typos — отпечаток, форма, образец) — прообраз, первоначало, образец. В аналитическую психологию К. Г. Юнга понятие А. вошло из произведений позднеантичных авторов. Юнг ссылался как на христианских апологетов и отцов церкви — Иринея, Августина, Ареопагита, так и на иудеев и язычников — Филона, Цицерона, Плиния, герметические трактаты. Часто это понятие употреблялось средневековыми мистиками и алхимиками, к исследованию трудов которых Юнг приступил как раз в то время, когда он стал употреблять термин «А.» (впервыс — в 1919). Поскольку А. в словоупотреблении христианских и языческих неоплатоников соответствовал «эйдосу», «идее» Платона, то Юнг оговаривал правомерность его употребления в психологии.

А. коллективного бессознательного отличаются Юнгом от «комплексов», содержащихся в личностном бессознательном, в которое входят прежде всего вытесненные из индивидуального сознания представления. Тем самым Юнг отличает свою аналитическую психологию от психоанализа З. Фрейда уже по предмету: бессознательное включает в себя не только вытесненные на протяжении индивидуальной жизни влечения, но также память всего человеческого рода. Коллективное бессознательное присуще всем людям, оно передается по наследству и является тем самым основанием, на котором вырастает индивидуальная психика. Подобно тому как наше тело есть итог всей эволюции жизни на Земле, психика человека содержит в себе и общие для всего живого инстинкты, и специфически человеческие бессознательные реакции на постоянно воспроизводящиеся на протяжении жизни рода феномены внешнего и внутреннего мира. Психология, как и любая др. наука, изучает универсальное в индивидуальном, т.е. общие закономерности. Это общее не лежит на поверхности, его следует искать в глубинах психики. По ходу научного поиска мы обнаруживаем систему установок и типичных реакций, которые незаметно определяют жизнь индивида. Под влиянием врожденных программ, универсальных образцов находятся не только элементарные поведенческие реакции вроде безусловных рефлексов, но также наше восприятие, мышление, воображение. А. коллективного бессознательного являются своеобразными когнитивными образцами, на которые ориентируется инстинктивное поведение: интуитивное схватывание А. предшествует действию, «спускает курок» инстинктивного поведения. В А. копился опыт тех ситуаций, в которых бесконечному числу предков современного человека приходилось «спускать курок» именно такого действия; это — когнитивная структура, в которой в краткой форме записан родовой опыт. Инстинкты представляют собой врожденные программы поведения, тогда как А. являются регуляторами психики, априорными для субъекта формами, которые передаются по наследству биологически, а не посредством культурной традиции. Юнг писал, что таким образом передается не содержание, а чистые формы, получающие содержание из опыта. Юнг сравнивал А. с системой осей кристалла, которая преформирует кристалл в растворе, будучи неким невещественным полем, распределяющим частицы вещества. В психике таким «веществом» являются внешний и внутренний опыт, организуемый согласно врожденным образцам. В чистом виде А. не входит в сознание, он всегда соединяется с какими-то представлениями опыта и в этой совокупности подвергается сознательной обработке. Ближе всего к самому А. эти образы сознания — «архетипические образы» — стоят в сновидениях, галлюцинациях, мистических видениях, некоторых психопатологиях, когда сознательная обработка минимальна. Это спутанные, темные образы, воспринимаемые как что-то жуткое, чуждое, но в то же время переживаемые как нечто бесконечно превосходящее человека, божественное («нуминозное» — Юнг часто пользовался этим термином, позаимствованным у Р. Отто). Архетипические образы наделены огромной психической энергией, встреча с ними вызывает сильные эмоции, ведет к трансформации индивидуального сознания.

Архетипические образы всегда сопровождали человека, они являются источником мифологии, религии, искусства. В этих культурных формах происходит постепенная шлифовка спутанных и жутких образов, они превращаются в символы, все более прекрасные по форме и всеобщие по содержанию. Мифология была изначальным способом обработки архетипических образов. Человек первобытного общества лишь в незначительной мере отделяет себя от «матери-природы», от жизни племени. Но он переживает последствия отрыва сознания от животной бессознательности, возникновения субъект-объектного отношения — этот разрыв на языке религии осмысляется как «грехопадение». Гармония восстанавливается с помощью магии, ритуалов, мифов. С развитием сознания пропасть между ним и бессознательным углубляется, растет напряжение, перед человеком возникает проблема приспособления к собственному внутреннему миру. Адаптацию к образам коллективного бессознательного берут на себя все более сложные религиозные учения, вводящие все более абстрактные догматы. Чем прекраснее, грандиознее передаваемый традицией образ, тем дальше он от опыта нуминозного, тем сильнее отрыв сознания от А. коллективного бессознательного. Символы открывают человеку священное и одновременно предохраняют его от непосредственного соприкосновения с колоссальной психической энергией А. Символы и церковные догматы придают форму внутреннему опыту священного. Мистика приобретает широкое распространение в кризисные эпохи, когда догматы отрываются от своих архетипических корней, когда с их помощью уже трудно передать непосредственный опыт архетипических образов.

Обособление сознания ведет к утрате равновесия, и бессознательное стремится «компенсировать» односторонность сознания. Если сознание уже не принимает во внимание опыт А., если символическая передача невозможна, то архетипические образы могут вторгнуться в сознание в самых примитивных формах. Примерами таких «вторжений» на индивидуальном уровне являются некоторые психопатологии, тогда как на коллективном уровне ими оказываются массовые движения, идеологии и т.п.

А. не даны нам ни во внешнем, ни во внутреннем опыте — в этом смысле они гипотетичны. Выдвинув эту гипотезу для объяснения неврозов и психозов.

Юнг использует ее для объяснения различных явлений культуры, прежде всего мифологии, религии и искусства. Эти идеи оказали определенное влияние на современное религиоведение — понятиями «А.», «архетипический образ» пользовались К. Кереньи, М. Элиаде, Дж. Кэмпбелл и др. историки религии и мифологии, не обязательно принимавшие многие др. положения аналитической психологии (в частности, и биологическую трактовку А.). Учение Юнга об А. коллективного бессознательного оказало также определенное влияние на литературоведение и искусствоведение, равно как и на творчество некоторых известных писателей, художников, кинорежиссеров. Чаще всего понятие А. используется не принадлежащими к юнгианской аналитической психологии авторами в более широком (а иногда и расплывчатом) смысле — как совокупность общих черт, сюжетов, образов, характерных для многих религиозных, литературных, культурных традиций. В аналитической психологии этот термин чаще всего употребляется по отношению к определенным психическим структурам, проявляющимся по ходу терапии.

Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991; Он же. Аналитическая психология: Прошлое и настоящее. М., 1995; Он же. Человек и его символы. СПб., 1996; Архетипы в фольклоре и литературе. Кемерово, 1994; Архетип: Культурологический альманах. Шадринск, 1996.

A.M. Руткевич

АСАНГА (санскр. Asanga) — фактический основатель филос. школы буддийского идеализма йогачары-виджнянавады (учение о сознании как единственной реальности) и один из основных теоретиков махаянистского буддизма в целом, живший по современным датировкам в 4 в. По кит. и тибет. биографическим сведениям, А. родился в брахманском клане Каушиков, в Пурушапуре (Пешавар в Пакистане) и был старшим из трех братьев, младший из которых — известнейший философ Васубандху. Вначале А. принял монашеское посвящение в школе традиционного буддизма махищасака, но затем при неизвестных обстоятельствах был обращен в буддизм махаяны. А. сорок лет подвизался в распространении нового учения и некоторое время работал в знаменитой северо-восточной «буддийской академии» в Наланде. Ему удалось обратить в махаяну и Васубандху, придерживавшегося традиционного учения, после чего тот также стал одним из столпов виджнянавады. Братья активно сотрудничали при дворе в Айодхье, и есть основания предполагать, что А. скончался в ее пригороде на семьдесят пятом году жизни.

Только два из приписываемых А. сочинений никогда не вызывали сомнения с т.зр. его авторства. Первое из них — «Абхидхарма-самуччая» («Выжимки из Абхидхармы»), краткий истолковательный свод основных понятий традиционной буддийской схоластики, к коим были добавлены определения новых категорий махаянистского идеализма, преимущественно виджнянавадинские: «аккумулированное сознание» (алая-виджняна), «таковость» (татхата), три уровня реальности (трисвабхава). Этот текст, как и следующий, демонстрирует весьма основательную филос. выучку А. и опыт в классификации и анализе психологических феноменов, приобретенных им вместе с Васубандху еще в традиционном буддизме абхидхармы.

Основной труд А. — «Махаяна-санграха» («Сумма учения великой колесницы»), десять глав которой были распределены им по трем «разделам»: гл. 1—2 — предметы изучения, гл. 3—8 — само изучение и практика, ведущая к достижению «состояния Будды», гл. 9—10 — результаты изучения и практики. В гл. 1 обстоятельно исследуется основная категория буддийского идеализма «аккумулированное сознание». Это «сознание» хранит «отпечатки» (васана) последствий прошлого опыта индивида как в некоем «складе» в виде «семян» (биджа), которым предстоит прорасти в будущем опыте. Оно является условием функционирования «активного сознания», результирующего из действия пяти чувств и менталитета-манаса, которое, в свою очередь, оставляет «отпечатки», возвращающиеся в «аккумулированное сознание» и там «прорастающие»; т.о., индивид оказывается постоянно изменяющейся, кинетической конфигурацией двух взаи-мообусловливающих «сознаний». Помимо шести указанных видов сознания есть еще самосознание, характеризуемое как «загрязненный менталитет» (клишта-манас), благодаря аберрациям которого алая-виджняна мыслится как реальное Эго и даже «субстанциальное Я», наподобие брахманистского Атмана. По А., алая-виджняна является таким же кинетическим и «бессубстанциальным» феноменом, как и любой поток сознания, с теми лишь отличиями, что ему приписывается аккумулятивная функция и оно непостижимо «обычными людьми» (на деле же это была очевидная попытка введения в буддизм квази-Атмана, призванного объяснить и действие закона кармы, и единство индивидуального сознания). В гл. 2 разрабатывается концепция трех уровней реальности: 1) «воображаемая природа» (парикальпита-свабхава), 2) «зависимая природа» (паратантра-свабхава) и 3) «совершенная природа» (паринишпанна-свабхава). Эта оригинальная онтологическая концепция (впоследствии использованная и значительно модифицированная в адвайта-веданте) также не была открытием А.: в «Ланкаватара-сутре» (3—4 вв.) три уровня реальности можно различить приблизительно как псевдообъекты, псевдосубъекты и Абсолютное сознание. Но особенность трактовки А. состояла в том, что в качестве базового он рассматривал не первый, а второй уровень реальности — образы объектов познания (зависимые от «отпечатков» прежнего опыта, хранящегося в «аккумулированном сознании»), тогда как первому уровню соответствует ложное представление о действительных объектах, налагаемых на их «образ», а третьему — отсутствие этого «наложения». Гл. 3 посвящена стратегии «реализации» учения буддийского идеализма, согласно которому объектов внешнего мира как таковых нет, существуют лишь репрезентации сознания; здесь же рассматриваются шесть ступеней совершенства следующего пути бодхисаттвы (парамиты) — щедрость (дана), нравственное поведение (шила), терпение (кшанти), мужество-усердие (вирья), медитативная практика (дхьяна), мудрость (праджня). Предметы гл. 4—8: десять ступеней бодхисаттвы, нравственное поведение в отдельности, медитативная сосредоточенность (собственно буддийская йога) и «неразличительное знание» (нирвикальпаджняна). Тема гл. 9 — трансформация основы существования (ашраяпа-равритти) и конечная нирвана, «нирвана без опоры» (апратиштхита-нирвана). В гл. 10 рассматриваются три тела Будды по учению махаяны: «тело дхармы» (дхарма-кая), «тело блаженства» (самбхога-кая) и «произведенное тело» (нирмана-кая). Три тела Будды соотносятся с тремя уровнями реальности: дхарма-кая — с «совершенной природой» и трактуется как Абсолют, «начало Будды» во всех живых существах; самбхога-кая — с «зависимой природой», и ему соответствуют те бесчисленные будды, которые обитают в надземных сферах; нирмана-кая — с «воображаемой природой», это будды, действующие в земном мире и наделенные смертным телом, одним из которых был исторический Будда из племени шакьев.

Место А. в истории буддизма определяется его ролью в качестве фактического основателя одной из самых его влиятельных и «рафинированных» систем. Более десятка сочинений приписывается А., одно из которых — «Йогачарабхумишастра» («Трактат об уровнях йогической практики») — значимо для всей «практической философии» махаяны развернутой трактовкой идеала бодхисаттвы, другое — «Махаяна-сутраланкара» («Украшение сутр большой колесницы») — для махаянской «буддологии» — учении о буддах и просветлении (бодхи). «Махаянасанграха» была переведена в 6 в. на кит. язык Парамартхой и стала основополагающим текстом для основанной Куйцзи школы Фасян-цзун (7—9 вв.). Среди последователей А. в Китае можно назвать известного историка и философа Сюань Цзана (7 в.), разработавшего концепцию восьмого вида сознания — того самого, что несет ответственность за отождествление «аккумулированного сознания» с «субстанциональным Эго», не подозревая, что алая-виджняна на деле не отличается от тех «семян» будущего опыта, которые в нем хранятся. Влияние А. было значительно также в Тибете и в Японии.

Tucci G. On Some Aspects of the Doctrines of Maitreya (natha) and Asahga. Calcutta, 1930.

B.K. Шохин

АСКЕТИЗМ (от греч. askesis — упражнение, подвиг, asketes — подвижник) — пренебрежение чувственным, нынешним миром, его умаление или даже отрицание ради духовного, будущего мира. В простых формах А. предполагает ограничение или подавление чувственных желаний, добровольное перенесение боли, страданий и т.п.; в более радикальных случаях он требует отказа от собственности, семьи и т.п. для обеспечения приоритета духовного над материальным, желаемого совершенного мира над реальным миром. Понятый широко, А. имеет онтологические основания, поскольку опирается на реально существующее мировоззренческое представление о структуре мира, его частях и их взаимных связях. Возвеличение идеального мира, входящее в суть А., предполагает предельно широкое утверждение основных ценностей этого мира в реальном мире.

А. представляет собой одну из основных характеристик коллективистических обществ (средневековое общество, коммунистическое общество и т.п.) и коллективистических общностей (армия, церковь, тоталитарная религиозная секта или политическая партия и т.п.) (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). В коллективистических обществах А. считается одним из важных средств, обеспечивающих переход от существующего социального строя к гораздо более совершенному обществу, своего рода «раю на небесах» или «раю на земле».

В А. можно выделить его материальную и духовную составляющие. Материальный А. обычно предполагает отрицание или хотя бы порицание собственности, отрицание семьи или по меньшей мере резкое умаление ее роли в обществе, подразделение потребностей человека на естественные и искусственные и принижение последних и т.п. Духовный аскетизм может включать отказ от многих духовных и интеллектуальных потребностей или даже превознесение нищеты духа, ограничение участия в духовной или интеллектуальной жизни своего времени, отказ от осуществления своих гражданских и политических прав и т.п. Граница между материальным и духовным А. является относительной.

Платон, создавший первую последовательную и хорошо аргументированную концепцию коллективистического общества (диалоги «Государство», «Законы»), выдвигал умеренность, удовлетворенность своим положением, каким бы оно ни было, в качестве общей добродетели для всех трех классов своего идеального общества. Умеренность, сущность которой в самоограничении, Платон понимал настолько широко, что включал в нее также политическое самоограничение — признание гражданами права государственного органа требовать законопослушания и повиновения управляемых. Самоограничение преследовало цель задержать все перемены и обеспечить простирающуюся неограниченно стабильность общества и тем самым, как думал Платон, справедливость.

Средневековый А. предполагал принесение в жертву земного ради небесного, сдержанность всех проявлений земной жизни, сведение к минимуму всех земных целей и забот, уменьшение роли человеческой плоти в жизни человека, сдержанность при изображении земной жизни, ее богатства и многообразия в искусстве; постоянное выявление и культивирование того, что является свидетельством иной, более возвышенной духовной жизни. Влечения к наслаждению пищей и вином, запахами, звуками, красками и формами («похоти плоти») опасны, говорил Августин, однако не вообще, а лишь когда они становятся самоцелью и превращаются в самостоятельный источник наслаждения. Произведения человеческих рук прекрасны, но только в той мере, в какой в них присутствуют следы идеальной красоты, заключенной в Боге. Искушение суетным знанием даже более опасно, чем плотские вожделения. Страсть к исследованию окружающего мира («похоть очей»), жадное любопытство, рядящееся в одежду познания и науки, не может быть одобрено, если оно не служит религиозным целям и не сочетается с верой в Бога.

Презрение к земному миру, предполагаемое А., не означает тотальной неприязни и тем более ненависти к нему. «Человек может и должен любить свое тело, но не ради него самого, а ради здоровья; но и заботиться о своем здоровье он должен не ради самого здоровья, а ради того, чтобы телесные недуги не мешали ему совершенствовать свою душу и делать добрые дела; и душу свою он должен любить не ради нее самой, а ради блага, в ней заключенного, которое, по Августину, есть Бог» (Г.Г. Майоров).

Средневековый А., требовавший направленности всех помыслов к высшему благу и презрения ко всему, что мешает такой направленности, вовсе не был мрачной, отсекающей все земные радости доктриной, как это иногда представляется (Г. Эйкен, Л. Шестов и др.). Другое дело, что в крайних своих проявлениях, у особенно ревностных своих последователей А. мог доходить до умерщвления плоти и отрицания всякой ценности земной красоты. Но и «нормальный» А., требовавший презрения к земной жизни ради жизни небесной, распространялся не только на искушения плоти или неумеренную любознательность, но и на благие дела. Сдержанность, диктовавшаяся им, касалась всех сторон земной жизни, всех видов человеческой деятельности.

Коммунистический А. основывался на убеждении в приоритете будущего, совершенного общества над существующим обществом, призванным служить лишь ступенькой на пути к коммунизму. А. этого типа требовал, прежде всего, полного отказа от собственности и отведения на второй план роли семьи. «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»; «коммунистов можно упрекнуть разве лишь в том, что они хотят поставить официальную, открытую общность жен на место лицемерно скрываемой» (К. Маркс, Ф. Энгельс). Идейному обоснованию коммунистического А. служило разделение потребностей человека на естественные и искусствен н ые. Предполагалось, что только первые должны удовлетворяться, поскольку вторые навязаны человеку несовершенным обществом и должны быть отброшены. Важным доводом в поддержку А. являлось и различение низшей ступени коммунизма (социализма) и высшей его ступени (полного коммунизма). А.А. Зиновьев называет это разграничение чисто умозрительным и вместе с тем очень удобным для коммунистической идеологии: «Все дефекты реальной жизни в коммунистических странах можно отнести за счет того, что еще не достигли полного коммунизма».

Можно отметить, что рус. революционная интеллигенция втор. пол. 19 в., имевшая очевидный коллективистический уклон, также была проникнута духом А. Это нашло, в частности, отражение в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?» и во многом способствовало успеху романа. «Прежде всего, это книга аскетическая, — говорит Н.А. Бердяев. — Герой романа Рахметов спит на гвоздях, чтобы приготовить себя к перенесению пытки, он готов во всем себе отказать... Мораль «Что делать» очень чистая и отрешенная».

А., пронизывающий жизнь коллективистических обществ, не имеет социальных корней в индивидуалистических обществах. Социолог В. Парето характеризовал проявления А. в капиталистическом обществе как патологическую форму дисциплины желаний, гипертрофию чувства социальности. «У людей наблюдается особый род чувств, не имеющий подобия у животных. Они побуждают индивидов налагать на себя лишения, воздерживаться от удовольствий без какой-либо личной пользы, поступать наперекор инстинкту, подталкивающему живые существа стремиться к приятному и избегать неприятного. Такова сущность феномена, известного под именем А.». Люди вынуждены подавлять многие свои желания, будучи не в состоянии удовлетворить их все. Природа вложила в человека столько желаний, что средства для их удовлетворения всегда недостаточны. Чувства, подчиняющие желания дисциплине, подобные склонности к самоотверженности и самопожертвованию, общественно полезны. Но когда эти чувства получают чрезмерное развитие, они приводят к А. Согласно Парето, последний уже не полезен человеку, а вреден.

Иногда А. понимается как стиль не социальной, а индивидуальной жизни, предполагающий существенное ограничение чувственных желаний ради достижения более высоких, как кажется, духовных ценностей. А. в этом смысле был присущ практике некоторых философских школ (напр., киников) и особенно различных религиозных течений (отшельничество, монашество и т.п.). Освобождение от чувственных потребностей может быть средством для достижения сосредоточенности духа, подготовки к экстатическим состояниям, обретения «сверхъестественных» способностей.

В условиях социального неравенства мотивом А. может являться нежелание пользоваться кажущимися неоправданными привилегиями (нищенствующие религиозные ордена, толстовство и др.).

Эйкен Г. История и система средневекового мировоззрения. СПб., 1907; Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1959. Т. 4; Майоров Г.Г. Этика в средние века. М., 1986; Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в. // Вопросы философии. 1990. № 1; Шестов Л. Апофеоз беспочвенности: Опыт антидогматического мышления. М., 1991; Августин Аврелий. Исповедь. М., 1992; Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993; Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. М., 1994; Никитина И.П. Аскетизм как способ жизнедеятельности // Философская антропология: современное состояние и перспективы. М., 1995; Бабушкин В.У. Философия духа. М., 1996; Ивин А.А. Введение в философию истории. М., 1997.

Я.П. Никитина

АСМУС Валентин Фердинандович (1894—1975) — рус. философ с весьма многогранными интересами. Род. в Киеве в семье служащего. Окончил историко-филологический факультет Киевского ун-та по отделению философии и рус. словесности. В течение нескольких лет занимался педагогической и научно-исследовательской деятельностью в Киеве. С 1927 — в Москве в Ин-те красной профессуры, в Академии коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской, в МГУ (с довоенных пор и до смерти), в Ин-те философии АН СССР.

Лекции А. отличали безукоризненное литературное мастерство, точность и нестандартность образов. Прежде всего это были лекции по истории философии, практически по всем ее разделам — антич., средневековой, новой европейской, классическому нем. идеализму 18—19 вв. и по последующим направлениям «буржуазной» философии. Но к чтению историко-философских курсов А., беспартийный представитель «старой школы» (объявленный в газете Ин-та философии в 1938 «тенью Бухарина»), допускался не всегда (особенно в предвоенные террористические годы и после филос. дискуссии 1947). Но параллельно истории философии А. интенсивно занимался логикой и методологией научного познания, историей и теорией эстетики, дисциплинами, в которых партийный контроль был менее бдителен. Через аудиторию А. (включая и общество «Знание») прошли сотни и тысячи слушателей, с благодарностью вспоминавшие его лекции. В сравнительно немногочисленных семинарах (обычно аспирантского уровня) А. раскрывался как внимательный, весьмадоброжелательный и высокоинтеллигентный руководитель и человек.

Научно-исследовательская деятельность А. была весьма многосторонней, можно сказать — энциклопедичной. Еще в студенческие годы он был увенчан премией по конкурсу о возможном влиянии Спинозы на мировоззрение Л. Толстого (ответ А. был чисто отрицательным). В дальнейших своих работах, в особенности по истории философии и теории культуры, А. последовательно проводил идею преемственности между марксизмом и «наилучшими» достижениями предшествующей философии и культуры, что давало ему (и некоторым другим) возможность более широко и досконально анализировать предшествующие филос. учения и явления культуры. Однако по мере окостенения марксистско-ленинской идеологии резко возрастало официальное подчеркивание исключительности марксизма, «ленинского этапа» в философии и соответственно принижение предшествующей филос. мысли. Особенно ярко эта установка официальной идеологии проявилась в осуждении Центральным комитетом ВКП(б) третьего тома «Истории философии» (1944) и в выступлении А.А. Жданова на филос. дискуссии 1947, в результате которой преподавание и исследования по истории «западной» философии были сведены до минимума. В эти годы А. целиком ушел в преподавание логики и написание трудов по ней. Не прекращал он и занятий эстетикой (и литературоведением).

Диалектический материализм и логика. Киев, 1924; Диалектика Канта. М., 1929; Очерки истории диалектики в Новой философии. М.; Л., 1930; Маркс и буржуазный историзм. М.; Л., 1933; Борьба философских течений в Московском университете в 70-х годах ХIХ века. М., 1946; Логика. М., 1947; Учение логики о доказательстве и опровержении. М., 1954; Декарт. М., 1956; Немецкая эстетика XVIII в. М., 1963; Проблемы интуиции в философии и математике, М., 1965; Избр. философские труды. М., 1969—1971. Т. I—II; Платон. М., 1975; Античная философия. М., 1976, 1998; Философские этюды. М., 1984 (Платон: эйдология, эстетика, учение об искусстве. Жан Жак Руссо. Шиллер об отчуждении в культуре XVIII в. Учение Гегеля о правах и пределах формального мышления. Огюст Конт. Бергсон и его критика интеллекта. Алогизм Уильяма Джемса); B.C. Соловьев. М., 1994.

АССЕРТОРИЧЕСКИЙ (от лат. assertorius — утвердительный) — имеющий место, фактический в противопоставлении необходимо существующему (аподиктическому). А. суждение — суждение, лишь подтверждающее какой-то факт, без всякой модальной его квалификации (напр., «Солнце является звездой», «Человек смертен» и т.п.).

АС-СУХРАВАРДИ — см.: Сухраварди.

АСТРОЛОГИЯ (от греч. astrum — звезда, logos — слово, понятие, учение) — учение, согласно которому события земной жизни можно предсказать по расположению небесных светил. Обычно астролог для предсказания судьбы человека составляет по особым правилам гороскоп — условный чертеж расположения светил в момент рождения данного человека. А. как толкование расположения звезд было широко распространена на Др. Востоке, откуда она пришла в Др. Грецию и затем в Рим, где означала то же самое, что и астрономия. Позднее А. начала рассматриваться как средство для определения судьбы человека по положению и движению звезд. Основополагающий учебник по А. написал знаменитый астроном Птолемей, считавший, однако, что расположение звезд — только половина дела, а остальное зависит от самого человека. Составлял гороскопы для своих современников и др., не менее знаменитый астроном И. Кеплер.

Критика А. началась еще в античности; в Новое время даже отдаленное сходство какой-то научной концепции с А. истолковывалось учеными как свидетельство ущербности данной концепции. «Со стороны аристотелианцев и других рационалистов вплоть до Ньютона, — пишет об А. К. Поппер, — она подвергалась нападкам по ошибочным основаниям — за ее ныне признанное утверждение о том, что планеты оказывают «влияние» на земные («подлунные») события. Фактически ньютоновская теория гравитации, и в частности лунная теория приливов, исторически была детищем астрологических идей. По-видимому, Ньютон очень не хотел принимать теорию, восходящую к тому же источнику, что и теории, объясняющие, например, возникновение эпидемий гриппа «влиянием» звезд. И Галилей, несомненно, по тем же основаниям отвергал лунную теорию приливов, и его опасения по поводу результатов Кеплера легко объясняются его опасениями в отношении астрологии».

А. является типичной псевдонаукой, и тем не менее она существует и в наши дни. Отчасти это объясняется извечным желанием человека узнать свое будущее, иметь представление о своей судьбе, о том, «что говорят звезды». Кроме того, человек, вооружившийся своим гороскопом, имеет, как ему кажется, хороший аргумент в поддержку убеждения, что он не несет полной ответственности за свои дела и поступки. Долгожительство А. во многом объясняется также тем, что она пользуется псевдоэмпирическим методом, т.е. методом, который хотя и апеллирует активно к наблюдению (гороскопы, биографии и др.), тем не менее не соответствует научным стандартам. Кроме того, А. как целостная теория вообще не допускает фальсификации, опровержения эмпирическими данными. Астрологи обращают внимание только на то, что ими считается подтверждающими свидетельствами, и пренебрегают неблагоприятными для них примерами. Свои предсказания они формулируют в достаточно неопределенной форме, что позволяет объяснить все, что могло бы оказаться опровержением астрологической теории, если бы она и вытекающие из нее пророчества были более точными.

Поппер К. Логика и рост научного знания. Избр. работы. М., 1983; Фейерабенд П. Избр. труды по методологии науки. М., 1986; Никифоров Л.П. Философия науки: история и методология. М., 1998.

АТАРАКСИЯ (от греч. ataraxia — отсутствие волнений, невозмутимость) — в философии Эпикура и его школы — состояние душевного покоя, невозмутимости, к которому должен стремиться человек, в особенности мудрец. А. является предварительным условием достижения счастья и заключается в избавлении от страха перед богами, смертью и загробным миром, от чувства беспокойства перед непонятным в природе; она предполагает ограничение потребностей, умеренность в наслаждениях, отход об общественных и государственных дел.

АТЕИЗМ (греч. atheos — отрицание бога: а — отрицательная приставка, theos — бог) — безбожие, мировоззрение, отвергающее религию, т.е. веру в существование сверхъестественного мира (богов, духов, бессмертия души и т.д.). Поскольку существует множество различных религиозных доктрин (язычество, христианство, индуизм и т.п.), то и отрицание их принимает неодинаковые формы. Так, в европейской культуре под А. обычно понимается отрицание существования личного Бога, теизма, т.е. иудаизма, христианства и ислама, в свою очередь выступающих в различных вариантах: монотеизм, пантеизм, деизм, суфизм и др. В разнообразных историко-культурных контекстах под А. может подразумеваться религиозное свободомыслие, порывающее с представлениями о Боге, предписываемыми господствующей церковью, религиозный агностицизм: сомнение в возможности познания Бога — даже если признается его существование, наконец, А. в собственном смысле слова — категорическое отрицание его бытия. Поскольку исторические религии обычно представлены особыми социальными ин-тами, связанными с властными структурами, то критическое отношение к ним во многом определялось социально-политическими мотивами.

В эпоху античности А. понимался в отрицательно-этическом смысле и проявлялся преимущественно в форме непризнания общепризнанных государственных богов, а не богов вообще. Так, Ксенофан высмеивал антропоморфные представления о божествах; Сократ был осужден на смерть за поклонение «новым», а не официальным божествам. «Безбожниками» именовали и философов, стремившихся отыскать некую материальную первооснову существующего (ионийские натурфилософы, атомисты, Гераклит, Эмпедокл, Анаксагор, Левкипп, Демокрит, позже Эпикур, Лукреций Кар и др.). Римские власти обличали как «нечестивых безбожников» первых христиан, отвергавших узаконенный пантеон языческих богов в пользу единого всемогущего Бога, вочеловечившегося в Иисусе из Назарета.

В Средние века критика господствовавшего католицизма обычно выражалась в форме различных проявлений диссидентства, вольнодумия, отрицания тех или иных церковных догматов и образующихся на этой основе «еретических» и сектантских сообществ, главным мотивом которых был антиклерикализм. В свою очередь католическая церковь жестоко преследовала любые отступления от ортодоксального учения как инспирированные сатаной, создав инквизицию — мощную организацию для борьбы «за чистоту веры».

Формирование капитализма, духа буржуазного индивидуализма, предпринимательства и свободы дало мощный толчок развитию инакомыслия и собственно А., знаменовавшего процесс секуляризации общества. Уже на пороге 18 в. Я. Бейль заявил о возможности нравственного общества, состоящего целиком из атеистов. Главную роль в разрушении духовной диктатуры церкви сыграли бурное развитие естествознания, демонстрировавшее способность науки объяснять законы природы без и вопреки религиозной картине мира (Коперник, Бруно, Лайель, Дарвин и др.), а также философы, отстаивавшие право самостоятельно судить о теологических предметах и подвергшие критике церковные догмы (Р. Декарт, Б. Спиноза, Д. Юм, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, Л. Фейербах). С воинствующей (хотя и односторонней: в рамках теории «обмана») критикой религии и церкви выступали фр. материалисты 18 в. (Ж. Ламетри, П. Гольбах, К.А. Гельвеций, Д. Дидро, разоблачавшие роль церкви как защитницы социального гнета. Значительным шагом в развитии А. стало учение марксизма. Преодолевая «антропологизм» Л. Фейербаха, К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали религию как исторически закономерную форму культуры (а не результат «обмана» или просто невежества) и особое внимание обратили на выявление ее роли как орудия духовного угнетения эксплуатируемых классов и социальных групп.

Богатую предысторию А. имеет в России. Рус. фольклор изобилует антиклерикальными песнями, сказками и пословицами, высмеивающими духовенство и культ. Уже в 14 в. возникают массовые «еретические» движения (стригольники, жидовствующие и т.п.), антиклерикальные идеи которых наследуются и радикализируются в 17 в. сектантами (христоверы, духоборы, молокане и др.). Одновременно активно проявляют себя известные просветители (В.Н. Татищев, Д.К. Кантемир, М.В. Ломоносов, С.Е. Десницкий). С критикой церкви резко выступали А.Н. Радищев и его последователи из числа декабристов. Богоборческие мотивы четко звучат в произведениях А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.И. Полежаева, М.В. Петрашевского, достигая своей кульминации в философских работах В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, Д.И. Писарева, вплотную приблизившихся к бескомпромиссному А.

19 в. отмечен повышенным интересом ученых к исследованию религии в широком спектре проблем: ее ранних форм (Э. Тэйлор, Д. Фрэзер), природы религии как социального явления (О. Конт, Г. Спенсер); широкое распространение получает А., основывающийся на теории эволюции. Он выступает в разных формах: вульгарного материализма (Бюхнер, Фохт), агностицизма (Гексли), «монизма» (Геккель). В результате к кон. 19 в. доминирующим стало представление о скором наступлении «иррелигиозного будущего».

Уродливое развитие А. получил в советской России. Абсолютизируя отдельные высказывания Маркса, Ленин провозглашает борьбу с религией «азбукой марксизма» и стратегической линией большевизма. После Октябрьской революции 1917 безбожие становится неотъемлемым компонентом государственной идеологии; создается разветвленная репрессивная система, жертвами которой стали многие тысячи священнослужителей и активных верующих всех конфессий. Тем самым официальный (т.е. научный) А. порывает с традициями свободомыслия. Такое положение сохранялось до сер. 1980-х гг.

Глубокие социальные катаклизмы 20 в. (прежде всего истребительные мировые войны и преступления тоталитаризма) вызвали оживление различных антисциентистских и религиозно-мистических концепций, и прежняя жесткая антитеза «религия — А.» принимает новые формы. С одной стороны, сохраняется влияние рационалистов, уверенных в способности человеческого разума обеспечить социальный прогресс, преодолевая пагубное влияние религии и церкви (напр., Б. Рассел в философии, С. Моэм, М. дю Гар — в литературе); получает распространение т.н. атеистический экзистенциализм, призывающий мужественно противостоять миру абсурда для обретения главного — свободы, несовместимой с существованием Бога (Ж.П. Сартр, А. Камю), добиться осуществления человеком самого себя, преодоления своей «бездомности и заброшенности» (М. Хайдеггер). С другой — возрождаются многообразные (в т.ч. и «нетрадиционные») религиозно-мистические, фундаменталистские и неоязыческие концепции, реанимируются антинаучные фантастические представления и предрассудки. Сегодня большинство специалистов склоняются к мнению, что компетенция религии должна быть ограничена рамками внутреннего мира человека, а наука лишена ее абсолютистских (сциентистских) мировоззренческих претензий, так что правомерно говорить о «дополнительности» религиозной веры и научного знания, лишь в совокупности удовлетворяющих мировоззренческие потребности миллионов людей на данной стадии развития общества.

Ле-Лантек Ф. Атеизм. М., 1930; История атеизма. Изд. 3-е Рязань, 1930; Маркс К., Энгельс Ф. Об атеизме, религии и церкви. М., 1986; Гараджа В.И. Религиоведение. М., 1995; Яблоков И.Н. Религиоведение. М., 1998; Smith G. Atheism. The Case Against God. Buffalo; New York, 1979.

Л.Н. Митрохин

АТМАН (санскр. atman — сам себя; тело; сущность, душа, дух, мировой дух) — кардинальное понятие инд. мысли, означающее безначальное и непреходящее, «субстанциональное» духовное начало индивида, онтологически внеположенное его телу и всей психоментальной структуре. Первые свидетельства об А. как о духовно-сущностном начале человека содержатся в Атхарваведе (Х.2.32) и в др. гимне того же собрания, где достигший совершенства в воздержании знает того А., который мудр, непреходящ и «вечно юн» (Х.2.43— 44). Инд. мысль рано начинает осваивать идею единства сущности микро- и макрокосма: в «Шатапатха-брахмане» прямо утверждается, что А. есть правитель и царь всех существ (XIV.5.5.15). В том же тексте цитируется и вдохновенное наставление мудреца Шандильи, согласно которому весь этот мир умещается в А. во «внутреннем сердце», что меньше рисового, горчичного или просяного зернышка или даже сердцевины рисового зернышка и одновременно больший, чем Земля, атмосфера, небо и все миры, и это вседействующее, всежелающее, всеобоняющее, всеощущающее, всеохватывающее, «молчаливое» и ничем не обусловленное начало есть «мой А.», сокровенный, и он же — Брахман, в которого знающий «войдет» после смерти (Х.6.3). Начиная с Брахман, Араньяк и Упани-шад (см.: Веды) А. отождествляется с абсолютным началом бытия всего мироздания — Брахманом. Учение об А. — демаркационная линия между начальной брахманистской философией (сер. I тыс. до н.э.), а затем ее классическими школами (в санкхье его «замещает» пуруша — «человек»), с одной стороны, и отрицавшими его (по разным основаниям) материалистами и буддистами — с другой (последние время от времени вводили «псевдо-А.» в виде пудгалы — «персоны», алаявиджняны — «аккумулированного сознания», и т.д.). Однако и брахманистские трактовки А. содержали значительные расхождения в связи с его нумерическими характеристиками и существенными атрибутами.

АТРИБУТ (от лат. attribuo — придаю, наделяю) — необходимое, существенное свойство объекта. Напр., А. материальных вещей — протяженность, вес, цвет и т.п. Уже Аристотель отличал постоянные А. от акциденций — случайных, преходящих состояний. В дальнейшем под А. понималось: то, что необходимым образом присуще духовной или материальной субстанции; то, что выражает природу вещи; то, без чего данную вещь нельзя помыслить. А. подразумевает необходимое отношение к некоторой субстанции, но он сам не может быть субстанцией или существовать без нее. Р. Декарт считал протяженность и мышление двумя исходными и основными А. реальности. Обычно термин «А.» использовался в фил ос. системах, предполагавших материальную или духовную субстанцию. После Д. Юма и И. Канта понятие субстанции существенным образом изменилось и под А. стали иметь в виду необходимое, неотъемлемое свойство любого объекта.

Понятие А. достаточно широко используется и в современной философии — обычно для обозначения необходимо присущих свойств. Выделяются, напр., пять А. реальности: энергия (источник движения), пространство (протяженность), время (изменение), сознание (активное отображение) и форма (организация, структура).

В логике А. называется то, что утверждается или отрицается относительно предмета, о котором идет речь в высказывании; А. может быть существенным или несущественным, необходимым или случайным.

АХИНСА (санскр. ahinsa, букв. — непричинение вреда живому) — воздержание от нанесения вреда живому. Данный этический принцип, специфичный для индийской философии и религии, опирается на идею родственности всего живого, неотделимости человека от природы. А. — доминирующее нравственное правило в индуизме, особое значение оно имеет также в буддизме и джайнизме. Правило является, однако, не столько императивом, требующим определенных действий, сколько призывом к чувству жалости ко всему живому.

АШАРИТЫ — представители одного из основных направлений мусульманской «спекулятивной теологии» (калам), последователи учения аль-Ашари (ум. 935), в более взвешенной форме продолжавшие рационализм мутазилитов.

Ашаризм, ставший основной школой калама после 10 в., представлял решение «теологических» вопросов как «золотую середину» между позицией мутазилитов и доктриной традиционалистов (са-лафитов), сторонников свободы воли и сторонников предопределения, номинализма и реализма в осмыслении божественных атрибутов, направленных на смягчение последствия деятельности «абсолютного разума» мутазилитов. Видными представителями аша-ризма были аль-Бакиллани (ум. в 1013), аль-Багдади (ум. в 1037), аль-Джувейни (ум. в 1085), аш-Шахраста-ни (ум. в 1153). Ашаризм можно охарактеризовать как реакцию против мутазилизма, но с одной немаловажной оговоркой. Ашаризм был солидарен с ханбалита-ми (догматиками-традиционалистами) в критике мутазилизма, но в свою очередь А. были подвергнуты гонениям со стороны ханбалитов, выступавших против всякой аллегорической интерпретации «Священных текстов». Первоначально такая реакция была вызвана преследованиями, которым подверглись противники мутазилизма в период правления халифа аль-Мамуна (813—833) и его непосредственных преемников. Аль-Мамун, один из культурнейших людей своего времени, ревностно преследовал противников мутазилизма. Он не только был нетерпим по отношению к тем, кто придерживался иных взглядов, но принимал энергичные меры для их подавления. Однако эти меры не привели к желаемым результатам. В качестве примера можно привести тот факт, что некоторые сторонники мутазилизма сами отказывались от своих взглядов. Так, аль-Ашари, ученик последнего великого мутазилита аль-Джуббаи (849—919), отверг в свои сорок лет мутазилизм и объявил себя защитником «истинной религии». Аль-Ашари одним из первых попытался найти «золотую середину» между фатализмом и учением о свободе воли. Он пытался установить и утвердить всемогущество Бога, в отличие от мутазилитов, которые во главу угла ставили божественную справедливость. Для этого он вводит концепцию «касб» — «присвоения». «...Истинное значение «присвоения» заключается в том, что вещь происходит от ее присвоителя благодаря сотворенной силе». Это утверждение он поясняет следующим образом: «Бог ввел такой обычай (синнат), что после сотворенной способности (имеется в виду человеческая способность) или вместе с ней он творит совершаемое действие; если человек захочет этого и берется за это действие, то такое действие называется касб. Так что оно сотворено Богом и присвоено определенным человеком». Но, утверждая, с одной стороны, что «касб» является силой, действием, а с др. — подчеркивая, что эта сила сотворена Богом, аль-Ашари практически становится сторонником учения о предопределении. Бог — не только творец человеческих действий, но и реальный деятель как принудительных (имеются в виду природные действия), так и присваиваемых действий. «Человек присваивает действия благодаря сотворенной силе». Т.о., аль-Ашари отрицает за человеком способность быть творцом своих поступков и действий. Ученик аль-Ашари аль-Бакиллани значительно отличается от своего учителя, когда объясняет термин «присвоение». Он вводит отсутствующее у аль-Ашари понятие выбора и намерения в «присвоении». Человек является ответственным за свои поступки, считает аль-Бакиллани, только тогда, когда он намеревается и сознательно выбирает что-то (это в принципе мутазилитская идея). Но в утверждении того, что человек может действовать или присваивать только тогда, когда Бог сотворит в нем силу для определенного действия, он следует за аль-Ашари. Суть т.зр. аль-Бакиллани хорошо подметил аш-Шахрастани: «Он отличается от своего учителя тем, что сотворенная способность (человеческая) оказывает какое-то влияние на осуществление действия, и особенно на характер действия. Так, например, если движение сотворено Богом, то характер движения, как хождения, вставания и сидения, совершается сотворенной способностью». Аль-Джувейни не согласился с трактовкой аль-Бакиллани. Он считал, что действие в своем существовании опирается на человеческую способность и эта способность, в свою очередь, опирается в своем существовании на др. причину, так что отношение способности к этой причине аналогично отношению действия к способности. И, т.о., каждая причина имеет свою причину, пока мы не дойдем до причины причин, до Творца всех причин, не нуждающегося в причине. Как мы видим, аль-Джувейни достаточно далеко зашел в трактовке данной проблемы. Даже аш-Шахрастани был вынужден отметить, что «все это не из учения мусульман». А ведь аль-Джувейни считался последователем аль-Ашари. Большинство А. считали, что всякое человеческое действие творится Богом и только присваивается человеком, т.е. человеческое действие самоценно лишь в том смысле, что сам человек — место совпадения действия и способности, сотворенных Богом. Еще дальше А. заходили в толковании «начала» Священного Писания. Они полагали, что Коран извечен в отношении «смысла», но не словесного выражения. Более того, по мнению некоторых А., во втором отношении Коран не только порожден во времени, но и не обязательно является божественным. Бог передал архангелу Джебраилу только смысл Откровения, который тот и сообщил Мухаммеду, откуда следует, что словесное оформление Корана может принадлежать самому Пророку. В религиозных дискуссиях вырабатывался не только характерный как для ашаризма, так и для калама в целом особый круг теологических проблем, но и специфический для них метод их решения, исключающий ссылки на к.-л. авторитеты, помимо разума, в т.ч. на Коран и сунну. А. провозглашали безусловный приоритет разума над верой, объявляли сомнение методологическим принципом познания. Они считали необходимым для каждого мусульманина пройти этап, когда все религиозные представления он подвергает сомнению собственным разумом. Проблематика ашаризма, как и калама в целом, не сводилась к теологическим вопросам. Показательно, что в классических сочинениях по каламу теологическая проблематика занимает менее одной четверти их объема, остальное же место отводится натурфилософии, онтологии и гносеологии. В каламе разрабатывались оригинальные атомистические концепции, в которых финитистский подход к структуре тел распространялся и на движение, пространство и время. Основные черты ашаризма и в целом калама — рационализм, антиавторитаризм, преимущественное внимание к собственно филос. проблематике — объясняют тот факт, что деятельность А. воспринималась достаточно настороженно, а порой и резко враждебно большинством мусульманских традиционалистов (салафитов). Начиная с деятельности аш-Шахрастани и ар-Рази происходит сближение ислама и восточного перипатетизма, завершившееся в конечном счете их слиянием.

Саллум Т.Н. Руайаджадида или илм ал-калам ал-ислами. Адаб ва-накд. Каир, 1984; Сагадеев А.В. Калам // Классический ислам: традиционные науки и философия. М., 1988; А1-Juwayni Al-Irchad. Cairo, 1950; McCarthy R.J. The Theology of al-Ashary. Beyrouth, 1953; Wolfson. The Philosophy of the Kalam. Cambridge, 1976; Al-Ashari. Maqalat al-islamiyyn. Wiesbaden, 1980; Ibragim Т., Sagadeev A. The>

H.C. Кирабаев

БААДЕР Франц Ксавьер фон (1765—1841) — нем. католический философ, теософ и богослов. Один из крупнейших деятелей нем. романтического движения. Изучал медицину в Ингольштадте и Вене (1781 — 1784), минералогию и химию в Горной академии Фрайбурга (1788—1792). Был в Англии и Шотландии (1792— 1796). В сер. 1790-х гг. вместе с Ф.Г. Якоби вел полемику с идеалистической философией И.Г. Фихте и раннего Ф.В.Й. Шеллинга. После назначения в 1799 горным советником в Мюнхен стал организатором мюнхенского кружка романтиков, куда вошли Й. Гёррес, Г.Г. Шуберт, Й. Риттер и др. С 1806 сблизился с Шеллингом, на которого оказал существенное влияние. В 1810— 1820-е гг. активно участвовал в религиозно-политической жизни Европы: был одним из идейных вдохновителей Священного Союза, автором проекта создания экуменической христианской академии в Санкт-Петербурге (совместно с А. Голицыным и А. Стурдзой) и т.д. С 1826 в качестве проф. философии и спекулятивной теологии Мюнхенского ун-та прочел множество лекционных курсов по философии религии, психологии, антропологии; издавал совместно с Гёрресом жур. «Эос», ориентированный на идеалы Реставрации.

Круг идейных интересов Б. чрезвычайно широк; в его сочинениях воплотились синтетические устремления позднеромантической мысли. Основная интенция творчества Б. в целом — поиск путей синтеза естественно-научного, филос. и религиозного мировоззрений на основе теистического и персоналистического толкования действительности; категориальные средства для него Б. активно черпал из неоплатонической традиции, томизма, средневековой и новоевропейской мистики (И. Экхарт, И. Таулер, Г. Сузо, Я. Бёме), теософии 18 в. (Этингер, Э. Сведенборг, Л.К. де Сен-Мартен). Обширное наследие Б., разнообразное по тематике, не содержит законченной филос. системы, но группируется в ряд проблемных комплексов и образует сложный контрапункт нескольких сквозных мотивов, проходящих через все его сочинения.

Средоточием мировоззрений Б. является христианская антропология; метафизическое и натурфилософское содержание его сочинений опирается на выдвижение структуры человеческого акта сознательного самоопределения в познании и действии в качестве базовой модели истолкования бытия вообще. В толковании самосознания Б. размежевывается с картезианской традицией, подчеркивающей его автономность, и указывает на изначально диалогическую, трансцендирующую природу сознания (декартовскому Cogito ergo sum противопоставляется Cogitor ergo cogitans sum). Т.о., всякое познаваемое бытие есть общение и сообщение. Бог как абсолютный дух есть совершенное общение (так Б. дает филос. обработку тринитарного догмата); абсолютная свобода Бога как личности проявляется в творении, которое являет возможность столь же органического общения индивидов в сотворенном. Отношение Бога и мира есть отношение единоразличия (Б. часто прибегает к эротическим метафорам). В природе органическое общение воплощено в динамическом взаимодействии сил; в истории оно осуществляется через гос-во и церковь как формы этически осмысленной коммуникации. Нарушение органической связи одного индивидуального сознания с другим, выпадание его из интерсубъективного целого ведет к эрозии бытийной основы личности (с этической т.зр., это и есть зло). Сохранение этой связи возможно лишь благодаря христианской религии, которую Б., подобно Ламенне и де Местру, считает реально действующей силой истории.

В Европе Б. не имел учеников и последователей (косвенное влияние его идей можно видеть у С. Кьеркегора); интерес к его творчеству после Первой мировой войны проявили не столько философы, сколько теологи и историки культуры. В России творчество Б. оказало прямое влияние на славянофилов и B.C. Соловьева; близость к Б. декларировал Н.А. Бердяев.

Samtlicht Werke. Leipzig, 1851-1860. Bd 1-16.

Baumgardt D. F. v. Baader und die philosophische Romantik. Halle, 1927; Hemmerie K. F. v. Baadersphilosophische Gedanke der SchOpfung. Milnchen, 1963; SchumacherF. Der Begrifi der Zeit bei F v. Baader. Munchen, 1983; Bd 1-16.

БАДЕНСКАЯ ШКОЛА — направление в неокантианстве (кон. 19 — нач. 20 в.); основной заслугой которого является введение понятия ценности в философию. Философия Нового времени предполагала, что ценностей нет и не может быть в естественных науках, дающих чистое описание природы; наличие ценностей в социальных и гуманитарных науках считалось их недостатком. Общее понятие ценности в качестве параллели тому, что есть, было введено только в 1860-е гг. Г. Лотце и Г. Когеном. Основатели Б.ш. В. Виндельбанд и Г. Риккерт настаивали на истолковании сущего по преимуществу в свете ценностей, что привело к становлению самостоятельной философии ценностей. Следуя этой идее, Ф. Ницше представил всю историю западноевропейской философии как полагание ценностей, источник которых он видел в «перспективности сущего». Виндельбанд, а вслед за ним Риккерт предложили сохраняющее свое значение и теперь деление всех наук на науки о природе (естествознание) и науки о культуре (исторические науки). Последние определялись опять-таки через понятие ценности. Естественные науки используют обобщающий номотетический метод, дающий научные законы; исторические науки применяют индивидуализирующий идиографический метод, дающий описания индивидуальных исторических явлений. Идея, что в человеческой истории нет законов, предопределяющих ее ход, оказала существенное влияние на философию истории, и в частности на истолкование проблемы смысла истории (К. Поппер, К. Ясперс и др.).

БАКУНИН Михаил Александрович (1814—1876) — рус. революционер, публицист, идеолог анархизма. Дворянин по происхождению. Учился в Петербургском артиллерийском училище (с 1826 по 1832), служил в армии. В 1834 Б. вышел в отставку и поселился в Москве, где близко познакомился с В.Г. Белинским и Н.В. Станкевичем и стал активным членом их кружка. В этот период Б. изучал философию Ф.В.Й. Шеллинга, И. Канта, И.Г. Фихте и Г.В.Ф. Гегеля, отдавая предпочтение последней (наиболее значимые работы этого периода — «Гимназические речи Гегеля. Предисловие переводчика» (1838) и «О философии» (1840). 1840-е гг. во многом стали переломными для Б.: в июне 1840 он едет продолжать образование в Берлинском ун-те, где знакомится с одним из лидеров левых гегельянцев А. Руге, и — позже — принимает активное участие в европейском революционном движении и в революции 1848— 1849 (среди его близких знакомых — К. Маркс, П.Ж. Прудон и др.). Один из непосредственных руководителей вооруженного восстания в Дрездене; после провала восстания в мае 1849 был арестован, дважды приговаривался к смертной казни саксонским и австрийским судами, и после нескольких месяцев заключения в тюрьмах Чехии, Австрии и Саксонии в 1851 выдан царскому правительству. Именно в эти годы окончательно сформировались основные темы творчества Б.: тема свободы и связанная с ней тема необходимости революции как преимущественно деструктивного акта, эту свободу обеспечивающего («необходимо разрушить этот старый мир... Необходимо смести все с лица земли, дабы очистить место для нового мира», — писал Б. в «Воззвании русского патриота к славянским народам» (1848), и тема социально-экономической и общественно-политической моделей, эту свободу обеспечивающих (соответственно — общины как демократического ин-та, чьими основными характеристиками являются общинное владение землей, мирское самоуправление и вера крестьян в их собственность на землю; и федерации, в рамках которой национальные гос-ва отказываются от верховной власти, передавая ее в руки особого органа — совета, а внутреннее устройство народов основывается на «равенстве всех, свободе всех и братской любви»). Проведя сначала в заключении, а затем — в ссылке в Сибири в общей сложности около 10 лет, в 1861 Б. бежал из ссылки за границу и активно включился в революционное движение. Эволюция взглядов Б. 1860—1870-х гг. во многом вызвана трансформациями культурной и политической жизни Европы, и прежде всего — созданием I Интернационала, активное участие в деятельности которого Б. принял в 1864 (наиболее важные в филос. смысле работы данного периода — «Федерализм, социализм и антитеологизм» (1867) и «Философские рассуждения о божественном признаке, о действительном мире и о человеке» (1870—1871). Именно к этому этапу жизни Б. относится окончательная формулировка его анархистской доктрины, «заявленной» еще в 1840-е гг. Фундаментальной категорией этой доктрины является категория свободы, которая «есть господство над внешними вещами, возникшее в результате познания законов природы... это наука, работа, политическое возмущение» и «организация, одновременно разумная и свободная, социального общества». Власть гос-ва и церкви (или, в ее «ослабленном» варианте, метафизики) является для Б. насилием над свободой. Вместе с тем свобода, по Б., есть прежде всего свобода индивида в обществе, отсюда необходимость признания в качестве незыблемого авторитета «коллективного и общественного духа общества», что сделало концепцию Б. чрезвычайно привлекательной для различного рода подпольных революционных организаций, построенных на достаточно жесткой дисциплине, которая была продиктована именно «авторитетом духа социального переустройства». За пропаганду анархизма в 1872 Б. был исключен из Интернационала, однако влияние его идей на европейское и рус. революционное движение (в частности, на деятельность П.А. Кропоткина, П.Л. Лаврова, П.Н. Ткачева и многих др.) трудно переоценить.

Избр. соч.: В 5 т. Пг; М., 1919—1920; Собр. соч. и писем: В 4 т. М., 1934—1935; Избр. филос. соч. и письма. М., 1987; Archives Bakounine. Leiden, 1961-1981. Vol. I—VII.

Корнилов А.А. Молодые годы Михаила Бакунина. М., 1915; Полонский В. Михаил Александрович Бакунин: Жизнь, деятельность, мышление. М.; Л., 1922. Т. 1; Корнилов А.А. Годы странствий Михаила Бакунина. Л.; М., 1925; Стеклов Ю. Михаил Александрович Бакунин: Его жизнь и деятельность. М.; Л., 1926—1927. Т. 1—4; Пирумова Н.М. Социальная доктрина М.А. Бакунина. М., 1990.

А. И. Резниченко

БАРТ (Barth) Карл (1886—1968) — швейц. протестантский теолог, оказавший влияние на все христианское богословие 20 в., основоположник «теологии кризиса». Изучал теологию в ун-тах Берна, Берлина, Тюбингена и Марбурга. В 1909—1910 — викарий в Женеве, в 1911—1921 — пастор в Зафенвиле (Швейцария). Кн. Б. «Послание к римлянам» (1919) принесла ему известность и место проф. теологии в ун-те Геттингена (1921). Вместе с Ф. Гогартеном, Э. Турнайзеном и Г. Мерцем основал жур. диалектической теологии «Между времен». Проф. догматики в Мюнстере (1925) и Бонне (1930). Отказавшись от сотрудничества с нацистами, в 1935 вернулся в ун-т Базеля. Один из основателей Исповедующей Церкви (Барменское теологическое просвещение, 1934). Согласно раннему Б., Бог есть лишенный всякой предметности источник кризиса всякой предметности — Судья, отрицание и небытие мира. Отрицая либеральное учение о «религиозном a priori», утверждал полный разрыв (диастазис, кризис) между религией как частью культуры и верой как прыжком в пустоту, между творением и Творцом. Вера — свойство не человека, а Бога, «верность» Бога. Вера так же диалектична и негативна, как Бог, в ней человек не может доверять никакой определенности, она оказывается не продолжением, а разрывом в бытии между греховностью человека и незаслуженной милостью Бога. Линия смерти человека, вновь и вновь «умирающего» в вере, становится линией жизни (обретение спасения). Вместе с тем Бог непрерывно пребывает в истории, которая началась после вертикального разрыва каузальных связей воплощением, смертью и воскресением Христа. Мировая история из запечатленного хаоса превратилась в Страшный суд. Поздний Б. (Церковная догматика, 1932—1967) развивал теологию Слова как возвышения мира Богом. В ее центре оказываются отношения ипостасей Троицы и отношения между Богом и человеком как их подобие (не аналогия бытия, а открываемая в вере устремленность друг к другу — analogia relationis et fidei). Служение Церкви и противостояние злу рассматриваются как необходимый ответ на Откровение.

Христианин в обществе. Познаваемость Бога. Барменская декларация / Прим. С.В. Лёзова // Путь. 1992. № 1; Очерк догматики / Пер. Ю.А. Кимелева. СПб., 1997; Das Wort Gottes und die Theologie. Milnchen, 1924; Kirchliche Dogmatik. Zurich, 1932-1967. Bd 1-4.

БАРТ (Barthes) Ролан (1915-1980) — фр. эстетик, критик, философ. Эволюция его творчества распадается на три периода. В первый (1950-е гг.) Б. испытывает сильное влияние марксизма и Ж.П. Сартра. Во второй (1960-е гг.) взгляды Б. находятся в рамках структурализма и семиотики. В третий (1970-е гг.) он переходит на позиции постструктурализма и постмодернизма. В течение всего творческого пути Б. разрабатывает концепцию «письма», оказавшую большое влияние на фр. и всю зап. мысль. В круг его интересов входят также проблемы семиотики, культуры и искусства.