«ihtik.lib.ru, ihtik Философия: Энциклопедический словарь / Под ред. А.А. Ивина. — М.: Гардарики, 2004. — 1072 с. ...»

В 1950-е гг. выходит первая важная работа Б. «Нулевая степень письма» (1953), в которой «письмо» определяется как «третье измерение формы». Б. располагает его между языком и стилем, выводит последние за пределы собственно литературы, называя язык «долитературным», а стиль — «сверхлитературным» явлением и полагая, что именно письмо делает литературу искусством. Оно означает технику, манеру, тон, ритм, а также моральное и ценностное измерение литературы. Письмо выступает способом связи литературы с обществом и историей, представляет собой литературный язык, включенный в конкретный социально-исторический контекст. В этот период Б. уделяет большое внимание критике зап. культуры вообще и массовой в особенности, посвящая этому кн. «Мифологии» (1957). Особо стоит выделить его анализ творчества Б. Брехта, которого он называет «единственным великим именем в пустыне современного театра».

В 1960-е гг. Б. увидел в структурно-семиотической методологии возможность решения всех проблем культуры, искусства и эстетики. Лингвистика и семиология, пишет он, «смогут, наконец, вывести нас из тупика, куда нас постоянно заводят социологизм и историзм». Теперь Б. смотрит на мир через призму языка, который охватывает и пронизывает все предметы и явления и вне которого нет ничего: «язык повсюду», «все есть язык». Б. определяет культуру как «поле дисперсии языков». Для него изменить язык — значит изменить мир. Радикальное преобразование общества он надеется осуществить с помощью «революции в собственности на символические системы».

Свои новые взгляды Б. развивает в работах «О Расине» (1963), «Критические очерки» (1964), «Критика и истина» (1966), «Основы семиологии» (1965), «Введение в структурный анализ рассказов» (1966), «Система моды» (1967) и др. Как и др. явления, искусство рассматривается с т.зр. знака и языка, как формальная система, в которой главным выступает не содержание и смысл, но форма и порождающая смысл структура, «кухня смысла». Существенно меняется понимание письма. Оно превращается в «реле», которое не включает, а отключает литературу от общества и истории. Письмо становится средством преодоления естественного языка, техникой «выпаривания» смысла слов и создания «косвенного языка», вторичных значений, коннотаций, которые являются имманентными, эндогенными образованиями.

В 1970-е гг. во взглядах Б. произошли новые изменения, которые затронули прежде всего «письмо». Теперь оно становится особой практической деятельностью, для обозначения которой Б. употребляет термины «письмо-текст», «чтение-письмо» и «текстуальный анализ», поскольку результатом письма выступает текст, принципиально отличающийся от традиционного произведения. «Произведение» представляется Б. устаревшим, ньютоновским понятием, тогда как «текст» — современным, эйнштейновским. Первое предстает как нечто готовое и законченное, обычно отождествляемое с книгой. Оно находится в рамках литературной традиции и культуры, подчинено общему мнению (доксе). «Текст всегда является парадоксальным». Он нарушает все традиции, не укладывается ни в какие жанровые рамки и представляет собой «не эстетический продукт, а означающую практику; не структуру, а структурирование; не предмет, а труд и игру». К «текстам» относятся фактически все бартовские работы 1970-х гг.: «S/Z» (1970), «Империя знаков» (1970), «Удовольствие от текста» (1973).

Нулевая степень письма // Семиотика. М., 1983; Избр. работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994; S/Z. M., 1994; Мифологии. М., 1996; Camera lucida. Комментарии к фотографии. М., 1997; Фрагменты речи влюбленного. М., 1999; Le grain de la voix. Paris, 1981; Le brutssement de la langue. Paris, 1984; L'aventure semiologique. Paris, 1985.

Чиковани Б.С. Современная французская литературная критика и структурализм Ролана Барта. Тбилиси, 1981; Силичев Д.А. Проблемы «письма» и литературы в концепции Р. Барта // Вопросы литературы. 1988. №11; Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму. М., 1998; Heath S. Vertige du deplacement. Paris, 1974; Sontag S. L'ecriture meme: a propos de Barthes. Paris, 1982; Calvet L.-J. Roland Barthes. Paris, 1990.

Д.А. Силичев

БАУМГАРТЕН (Baumgarten) Александр Готлиб (1714— 1762) — нем. философ, ученик X. Вольфа, пытавшийся продолжить его энциклопедический труд. Кн. Б. «Метафизика» И. Кант положил в основу своих лекций. Б. впервые ввел термин «эстетика» для обозначения теории прекрасного и явился родоначальником эстетики как особого раздела философии. Его вклад в развитие филос. терминологии этим не ограничивается: он широко использовал термины «субъективный» и «объективный», «в себе» и «для себя», введение которых иногда ошибочно приписывается Канту.

Metaphysica. Halae Magdeburgicae, 1739; Aesthetica. Traiecti as Viadrum, 1750-1758. Bd 1-2.

БАХТИН Михаил Михайлович (1895—1975) — философ, литературовед, эстетик, лингвист, культуролог. Предполагается, что две его работы «Фрейдизм: Критический очерк» (1927) и «Марксизм и философия языка» (1929, 1930) были изданы под именем В.Н. Волошинова, а кн. «Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику» (1928) под именем П.Н. Медведева. Первый период творчества Б. охватывает 1920-е гг., он характеризуется интересом к филос. проблематике. Во второй период (кон. 1920-х — сер. 1930-х гг.) Б. выпустил в свет один из своих основных трудов — «Проблемы творчества Достоевского» (1929), (в последующих изд. «Проблемы поэтики Достоевского»). В третий период Б. занимался в основном проблемами истории и теории литературы.

Б. коренным образом переосмыслил проблему связи между Я и Ты, Я и Другими. Диалог не просто выступает у него как средство обретения истины, модус благоприятного человеческого существования, а оказывается единственным средством узнавания бытия, соприкосновения с ним. В диалоге позиция каждого расширяется до бытийственности. Бытие, по Б., это не мир вещей, не всепроникающая материя. Онтология рождается только тогда, когда между различными сущностями возникает общение. Это и есть единственный бытийственный мир.

В ранней работе Б., названной публикаторами «К философии поступка», ключевые слова: «событие», «событийность», «поступок», «не-алиби в бытии». В их ряду особо важным является понятие «Другой». Оно позволяет раскрыть «архитектонику» человеческих взаимоотношений, выявить роль диалога и полифонизма в целостном постижении бытия. Углубляя представление о «другости», Б. определяет свое отношение к филос. традиции в ее логико-гносеологических и интуитивистских формах. В работах Б. содержится критика философии жизни, экзистенциализма и персонализма за эстетизацию бытия и разрушение «правды нашего взаимоотношения». Особое внимание Б. уделяет тому, как соотносится мир жизни и мир культуры.

Ценность исследований Б. в том, что им утверждены принципиально новые установки изучения литературного творчества, культурной практики в целом. Б. проанализированы три открытия Ф.М. Достоевского, имеющие формально-содержательный характер и представляющие собой три грани одного и того же явления. Первое открытие — совершенно новая структура образа героя. Второе — изображение, точнее, воссоздание саморазвивающейся и неотделимой от личности идеи. Она становится предметом художественного воплощения, но не в качестве филос. или научной истины, а как человеческое событие. Основная особенность романов Достоевского — множество самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний. Третьим открытием Достоевского Б. считает диалогичность как особую форму взаимодействия между равноправными и равнозначными сознаниями.

В работе Б. «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (написана в 1940, изд. в 1965) исследуются народные праздники, карнавалы, выделяется особая роль смеха в истории культуры.

Проблемы творчества Достоевского. Л., 1929; Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965; Вопросы литературы и эстетики. М., 1975; Эстетика словесного творчества. М., 1979.

БАШЛЯР (Bachlard) Гастон (1884—1962) — фр. философ, методолог науки, эстетик, основоположник неорационализма. В его доктрине объединяются мотивы философии А. Бергсона, психоанализа, феноменологии, эпистемологии и идеи поэтического творчества. Эпистемологические взгляды Б. формировались под влиянием идей Н. Бора, Л. Брюнсвика и Ф. Гонзета, опиравшихся на новейшие достижения современного естествознания; «интегральный рационализм» Б. пронизан идеями диалектики: в сфере чистой аксиоматики господствует «внутренняя» диалектика, посредством которой рождаются новые содержания; в сфере прикладной — руководимая диалектикой наука превращается из дескриптивной феноменологии в «феноменотехнику», в конструирование феноменов и их преобразование в эмпирические данности. Вместе с тем, опасаясь растущей специализации науки и техники и их дегуманизируюшего воздействия на человека, Б. обращался к художественной деятельности, надеясь с помощью союза поэтического и научного творчества найти путь к целостной, космологической интерпретации человеческой активности. В эстетике Б. является продолжателем неоромантической традиции и европейского сюрреализма 1930—1940-х гг., используя их идеи для воссоздания целостности и нерасчлененности человеческой деятельности.

Новый рационализм. М., 1987; Психоанализ огня. М., 1993; Le nouvel esprit scientifique. Paris, 1934; Le rationalisme applique. Paris, 1962; La terre et les reveries de la volonte. Paris, 1962; L'engagement rationaliste. Paris, 1972.

Визгин В. П. Эпистемология Гастона Башляра и история науки. М., 1996.

БЕЗУМИЕ — психическое и душевное состояние, поведение, противоположное разумности. Имеются два основных подхода к анализу Б.: медицинский и филос. Согласно первому, Б. является болезнью; согласно второму, это духовная (моральная, религиозная) категория. Спор между сторонниками этих т.зр. уходит корнями в античность. Стоики, представители филос. подхода, считали, что душевные расстройства происходят от избытка страстей и неспособности к моральной ответственности. Платон называл одержимыми поэтов. Существовала близкая смысловая связь между представлениями о Б. и самоубийстве. Имела распространение и противоположная т.зр., одним из самых известных ее представителей был Гиппократ, считавший психические черты личности происходящими от физических причин.

С наступлением Средневековья медицинский подход надолго исчезает. Б. считается сакральной категорией: в нем видят одержимость бесами, до 15 в. сумасшедших приравнивали к еретикам и колдунам. Они оказывали, однако, некоторое влияние на жизнь общества через пророчества, юродство и т.п. Медицинский подход вновь проявляется в 15—16 вв.: больных изолируют, помещают в дома для умалишенных. Вплоть до 18 в. Б. не считалось, однако, болезнью, равной прочим (так, больных плохо кормили, заковывали в цепи).

Один из основоположников современной психиатрии фр. врач Ф. Пинель (1745—1826) развил идею «морального лечения» Б. С одной стороны, он рассматривал его как заболевание, имеющее органическую природу, с другой — считал, что нельзя понять Б., не обратившись к познанию духовной жизни. В рамках медицинского подхода сам термин «Б.» стал считаться уничижительным и постепенно заменился термином «психические заболевания». В 18—19 вв. постепенно возобладал медицинский подход к психическим болезням, вытеснив специфический филос. интерес к Б. Понятие «Б.» расщепилось на различные медицинские категории, в зависимости от т.зр. на патогенез психических заболеваний. В 19 в. в связи с развитием уголовного права психиатрия разрабатывает критерии невменяемости. Медицинский подход достигает пика, психиатрия становится позитивистски ориентированной наукой, основанной на физиологии.

Радикальный поворот в подходе к Б. осуществил З. Фрейд. Психоанализ переходит к изучению психического функционирования в его становлении, перенося акцент с нозологии болезни на ее психологические истоки и, далее, с болезни на больного. Считая неврозы и даже некоторые психозы обусловленными воспитанием, психическими (моральными) конфликтами детства, Фрейд практически реанимировал филос. подход, переведя его в русло исследования социальной детерминированности Б. В 20 в. в психиатрии получили широкое распространение «мягкие» методики психотерапии (беседы, групповая терапия, игры и т.п.), что отражает дальнейшее развитие начатой психоанализом линии рассмотрения психических отклонений как имеющих психологические (неорганические) причины. В отличие от антич. варианта филос. подхода в настоящее время характерным является поиск не моральных, а обусловленных внешней средой (воспитанием, культурой) причин психических болезней.

Одним из наиболее ярких представителей философии протеста против господства медицинского подхода является М. Фуко, который считает его яркой демонстрацией отказа от рассмотрения специфической «антропологической» реальности Б. Филос. анализ симптомов психических отклонений позволяет исследовать специфические черты не только их самих, но и того, что считается разумом, и поставить вопрос об обоснованности превосходства последнего.

Подобных воззрений придерживаются также некоторые др. современные философы и психиатры, в частности, идеолог движения «антипсихиатрии» Р.Д. Лэйнг, который пишет, что по сравнению с миром психически больного мир здорового человека беднее, и проводит связь между Б. и трансцендентальным (религиозным) опытом.

БЕЙЛЬ (Bayle) Пьер (1647—1706) — представитель раннего фр. Просвещения. Проф. Седанской академии (1675—1681) и Роттердамского ун-та (1681-1692). Мировоззрение Б. сформировалось под влиянием др.-греч. писателя Плутарха, скептицизма М. Монтеня, философии Р. Декарта, П. Гассенди, Б. Спинозы, выдающихся успехов естествознания 17 в. В 1681 Б. опубликовал кн. «Разные мысли, изложенные в письме к доктору Сорбонны по поводу кометы, появившейся в декабре 1680 года», в которой выступил с разоблачениями астрологических суеверий. Его главное произведение — «Исторический и критический словарь» (1697), содержащий обширные исторические данные, интерпретируемые с позиции веротерпимости, осуждения насилия и религиозного фанатизма. Б. не был атеистом, но утверждал несовместимость религии и знания, противоразумной веры и рациональной философии, а главное отвергал религиозный догматизм в пользу «естественного света» разума и скептицизма, отстаивал решающую роль совести человека в выборе собственной веры. Наибольшую известность приобрел революционный для того времени тезис Б. о том, что «разум без познания Бога иногда может убедить человека, что существуют благородные дела» и поэтому «общество атеистов будет поступать в гражданской и нравственной области так же, как поступают другие общества». Влияние Б. испытали Вольтер, фр. моралисты 18 в., а также Л. Фейербах.

Исторический и критический словарь: В 3 т. М., 1968.

Пиков В. Пьер Бейль. М., 1933; Богуславский В.М. Пьер Бейль. М., 1995; Он же. Скептицизм XVI—XVII вв. // История философии: Запад — Россия — Восток. Книга вторая. М., 1996.

БЕЙТСОН (Bateson) Грегори (1904—1980) — амер. антрополог, культуролог, философ. Начал исследовательскую деятельность с изучения эволюционной зоологии, затем — социальной антропологии на о-вах Новой Гвинеи и Бали. В 1950-х гг. занимается кибернетикой, изучает парадоксы абстракции. Применяет концепции теории коммуникации, а также идеи Н. Винера и Б. Рассела к проблемам психиатрии. Работая совместно с Дж. Виклендом, проводит исследования семей больных шизофренией и разрабатывает теорию «двойной связи», которая получила широкую известность в психиатрии. Согласно этой теории, психоз представляет собой коммуникативную неудачу в условиях, когда внешняя среда (у Б. это семья, у его последователей — Р. Лэйнга и др. — это может быть общество в целом) предъявляет индивиду условия, которые он не может выполнить, напр. одновременное требование от ребенка и инициативы, и послушания. В 1960-х гг., продолжая разрабатывать проблемы теории коммуникации, принимает активное участие в семинарах знаменитого центра Эсален (Калифорния). Деятельность этого центра оказала значительное влияние на формирование «Движения третьего тысячелетия», «Движения новой терапии», на гуманистическую и трансперсональную психологию, исследования ЛСД и др. направления неортодоксальной психологии. Теория экологического подхода к мышлению, разработанная Б., была положена в основу нейролингвистического программирования (Д. Гриндер, Р. Бендлер).

Communication. New York, 1950; Stepstoan Ecology ofMind. New York, 1963; Mind and Nature. New York, 1967; Angels Fear. Towards an Epistemology of the Sacted. New York, 1985.

БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич (1811-1848) -рус. литературный критик, публицист, философ. В 1829—1832 учился в Московском ун-те, откуда под надуманным предлогом был отчислен за левые убеждения. Сотрудничал в различных газетах и журналах, сразу проявив талант литературного критика; его публицистическое творчество органически включало в себя и филос. размышления. Посещал кружок Н.В. Станкевича, где изучал произведения Г.В.Ф. Гегеля, а также И. Канта, И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинга. На взглядах Б. того времени отразилось учение Гегеля о разумном и действительном; в кон. 1830-х гг. разделял консервативные следствия этого учения. Б. заключил, что существующая российская действительность разумна, и примирился с ней. В 1839 переехал в Петербург, стал ведущим журналистом «Отечественных записок». Вскоре он отказался от своих «примирительных» взглядов. Гегелевскую диалектику Б. стал переосмысливать в материалистическом плане. В 1840-х гг. филос. материализм сочетается у него с революционным демократизмом. Б. стоит у истоков рус. социализма. Идея социализма, к которой он пришел в 1841, стала для него «идеею идей». В 1847 вместе с Н.А. Некрасовым и И.И. Панаевым возглавил жур. «Современник». Летом того же года друзья отправили его для лечения за границу. Там Б. написал письмо к Н.В. Гоголю по поводу его кн. «Выбранные места из переписки с друзьями», в котором содержался социально-философский анализ общественно-политического строя России и православия, давались резко отрицательные их оценки. Письмо сразу стало распространяться в копиях. Оно стало известно правительству лишь после смерти Б., последовавшей через несколько месяцев. Имя Б. было запрещено упоминать в печати.

Поли. собр. соч. М., 1953-1959. Т 1-ХШ.

Плеханов Г.В. Работы о В.Г Белинском // Плеханов ГВ. Избр. филос. произв. М., 1958. Т. IV.

БЕЛЛ (Bell) Даниэл (р. 1919) — амер. социальный философ, социолог и футуролог. Окончил колледж в Нью-Йорке, изучал социологию в Колумбийском ун-те. Один из авторов концепции деидеологизации, т.е. истощения идеологических систем. В кн. «Конец идеологии» (1960) рассматривал идею затухания социальных конфликтов. Впоследствии частично отказался от своих позиций и стал одним из инициаторов «реидеологизаторской волны». В работах «К 2000 году» (1968) и «Грядущее постиндустриальное общество» (1973) показал, что стремительное развитие научно-технической революции устранит социальные революции. Поэтому «индустриальное общество», которое всемерно развивало технику, перейдет в новую фазу социального развития — «постиндустриальное общество». Оно получит огромный импульс от развития науки и научных знаний. Б. описывает следующие черты постиндустриального общества: переход от производства товаров к экономике обслуживания; появление в общественной иерархии социальной группы профессионалов-технократов; повсеместное распространение «интеллектуальной технологии» (информатики, теории игр и моделирования, компьютеризации); возможности саморазвивающегося технологического роста на базе теоретических знаний.

Б. считает, что общество представляет собой относительно целостный феномен, но состоит из трех независимых друг от друга сфер: социальной структуры, которая создается на технико-экономической основе; политической системы и культуры. Эти сферы управляются разными «осевыми принципами»: экономика — эффективностью, политическая система — принципом равенства, культура — принципом самореализации личности. В работе «Противоречия капитализма в сфере культуры» (1976) выступает как культурфилософ, анализирует символическую природу культуры и модернизм. Обратил внимание на феномен религиозного возрождения.

Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999.

БЁМЕ (Bohme) Якоб (1575—1624) — нем. протестантский мистик-визионер, теософ и богослов. Род. в крестьянской семье. По профессии сапожник. Пережив в 1600 и 1610 состояния религиозно-мистического экстаза, посвятил свою жизнь попыткам рациональной трансляции приобретенного опыта. После выхода в свет первого соч. «Аврора, или Утренняя заря в восхождении» (1612) Б. вступил в конфликт с религиозной общиной Герлица и был осужден как еретик. Вопреки наложенному на него запрету на литературную деятельность, в период с 1618 по 1623 создал серию теософских и религиозно-мистических сочинений («О троякой жизни человека», «40 вопросов о душе», «De signature rerum», «Mysterium Magnum» и многие др.), которые распространялись в списках благодаря усилиям сложившегося круга его учеников и последователей. Религиозное преследование Б. не прекращалось вплоть до его кончины.

Несистематичность произведений Б., их необычный язык, изобилующий неологизмами и многозначными символами, затрудняют интерпретацию его обширного наследия. В творчестве Б. переплетаются неоплатонические и гностические мотивы, влияние средневековой мистики, алхимической традиции, сочинений Коперника, Парацельса, В. Вейгеля, С. Франка и др. Центральная интуиция всего творчества Б. — монодуализм, представление о бытии как единстве единства и раздвоения. Применительно к Богу она развернута в учение о внутрибожественной жизни, представляющей собой вечное рождение Бога в Самом Себе и для Самого Себя из отличной от Него темной хаотической первоосновы. Бог есть единство двойственности, Да и Нет, Любовь и Гнев. Это единство в Боге двух принципов облекается в третий принцип, вечную Природу; т.о., Бог рождается для Себя как троичный. Для Б. саморождение Бога и становление природы, теогония и космогония — две стороны одного процесса, поэтому триединство Бога воплощается в динамическом, подвижном единстве противоборствующих сил видимой природы (т.н. качеств). Однако в отличие от пантеистических мистиков Возрождения Б. подчеркивает не только единство, но и раздвоение между Богом и природой, которое является следствием космической катастрофы падения Люцифера.

В основе антропологических воззрений Б. — представление о человеке как микрокосме; человек — образ соединения внутрибожественных принципов. В связи с общей монодуалистической установкой в антропологии Б. приобретает особое значение мистическое истолкование андрогинной природы человека. Синтез трех аспектов мировоззрения Б. (теософского, космологического и антропологического) осуществляется в т.н. христософии — учении о мистерии нового рождения человека во Христе.

Влияние Б. обширно и многообразно. Огромный интерес к наследию Б., возрожденному из забвения в сер. 18 в. в теософских сочинениях К. Сен-Мартена и Ф.К. Этингера, проявили деятели европейского романтизма — философы и теологи (Ф.В.Й. Шеллинг, Г.В.Ф. Гегель, Ф. фон Баадер), писатели и поэты (И.В. Гёте, Новалис, А. фон Арним), художники (Ф.О. Рунге), композиторы (А. Брукнер); его высоко оценивали Л. Фейербах, Э. фон Гартман, А. Шопенгауэр. Не менее многообразно, но почти не исследовано воздействие Б. на европейскую культуру 20 в. (примеры тому — кинематограф А. Ганса, аналитическая психология К.Г. Юнга, творчество нем. экспрессионистов и др.). Идеи Б. получили распространение и в США, где возникло несколько вдохновленных его учением религиозных общин. В России творчество Б. стало известно в кон. 18 в. благодаря переводческой деятельности масонов. Сильное влияние Б. испытал B.C. Соловьев, через посредство которого многие понятия и образы Б. вошли в культурный лексикон Серебряного века. В рус. философии 20 в. влияние Б. наиболее явственно видно у Н.А. Бердяева и С.Н. Булгакова.

Samtliche Werke. Stuttgart, 1955—1961; в рус. пер.: Аврора, или Утренняя заря в восхождении. М., 1990.

Фейербах Л. История новой философии. М., 1974. Т. 1; Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. М., 1998. Ч. 3; Hankamer P. Jacob Boehme. Gestalt und Gestaltung. Bonn, 1924; Koyre A. La philosophie de J. Boehme. Paris, 1929; Grunsky H. Jacob Boehme. Stuttgart, 1956; Lemper E.H. Jacob Boehme. Leben und Werk. Berlin, 1975.

БЕНТАМ (Bentham) Иеремия (Джереми) (1748-1832) -англ. правовед, философ, экономист и общественный деятель. Его главное филос. произведение — «Введение в принципы нравственности и законодательства» — было написано в 1780, но впервые опубликовано лишь в 1789 по просьбе друзей автора. В первоначальном варианте текста, который назывался «Введение в уголовный кодекс», Б. нашел ряд недостатков, которые устранял в течение нескольких лет. В 1823 вышло расширенное и дополненное издание произведения, содержащее 17 глав. Оно вошло в первый том одиннадцатитомного собр. соч. Б., издававшегося в Эдинбурге с 1838 по 1843. Первое рус. издание вышло в 1867. Исправленное и дополненное переиздание данного перевода осуществлено в 1998. Б. рассматривал «Введение» как подготовительный текст и в известной мере как развернутый план для написания целой серии трактатов по вопросам юриспруденции и моральной философии. «Введение» явилось основополагающим текстом для нескольких поколений философов-моралистов, а также юристов. Как этическое произведение оно содержит первое и наиболее полное изложение доктрины утилитаризма. В основе позиции Б. лежит «принцип полезности», согласно которому любые действия следует поощрять или порицать в зависимости от их тенденции усиливать или ослаблять пользу для отдельного индивида или группы лиц. Этот принцип не доказуем на основе к.-л. др. принципа, ибо имеет абсолютно фундаментальный характер. Впоследствии Б. стал называть данный принцип «принципом наибольшего счастья», имея в виду, что все законы и общественные ин-ты следует оценивать с т.зр. того, насколько они способствуют наибольшему счастью наибольшего числа людей. Правда, при этом он считал совершенное счастье нереальным и говорил о необходимости стремиться лишь к возможному счастью.

Б. никогда не претендовал на приоритет в открытии рассматриваемого принципа, называя в качестве своих непосредственных предшественников Ф. Хатчесона, Ч. Беккария, Д. Пристли и К. Гельвеция. Он также подчеркивал то влияние, которое на него оказала третья книга («О морали») работы Д. Юма «Трактат о человеческой природе». Однако никто до Б. столь последовательно не опирался на сам «принцип полезности», выводя из него все конкретное содержание этической и юридической теории. «Принцип» действует в четырех сферах: физической, политической, моральной и религиозной. В последней его действие наименее постоянно. Б. считал, что христианская мораль слишком опирается на альтруизм, а это опасно для общества, ибо способно нарушить его единство. Наиболее же постоянно действие «принципа» в первой сфере («физическая санкция» присутствует во всех перечисленных сферах, включая религиозную, в той мере, в какой та имеет отношение к посюсторонней жизни). Этический утилитаризм является «консеквенционализмом»: при моральной оценке человеческих действий принимаются во внимание только последствия действий. Иметь хорошие намерения и мотивы — еще не значит быть нравственным человеком. В этом утилитаризм противостоит основным принципам кантианской этики.

Англ. мыслитель отнюдь не предполагал, что все люди именно с помощью «принципа полезности» будут регулировать свое поведение, ибо каждый, как он подчеркивал, стремится максимизировать свое личное счастье, а не действует на основе одного лишь чувства долга. Поэтому «принцип» был прежде всего адресован законодателям и политическим деятелям, способным вносить изменения в общество (сам Б., как известно, был лидером партии реформаторов-радикалов). Законодатели должны использовать силу поощрений и наказаний (последние важнее) для того, чтобы преследование личного счастья индивидом соответствовало возрастанию счастья других. Т.о., в трактовке «принципа» содержится нормативный момент. У Б. есть рассуждения и о «личной этике» (в поздних произведениях — «личной деонтологии»), которая призвана инструктировать индивида, как увеличить свое собственное счастье, являющееся элементом счастья всего сообщества. Образование должно помочь индивиду осознать, что, преследуя общие интересы, он действует и в свою пользу. Трактуя максимализацию счастья как критерий правильности действий, Б., однако, ничего не говорил о справедливости в распределении счастья.

Причиной любых действий он называл удовольствия (как чувственные, так и интеллектуальные) и страдания, рассматривая человека как стремящееся к удовольствиям и избегающее страданий существо. Величина удовольствия отдельной личности зависит от его интенсивности, длительности, определенности (или неопределенности), близости (или удаленности) источника удовольствия. Если же речь идет о группе личностей, то добавляются еще и такие факторы, как плодотворность, чистота и широта распространения (т.е. зависимость от числа людей, на которых оно распространяется). Критики Б. не без основания отмечали, что он переоценивал сходство людей в отношении удовольствий и страданий.

В утилитаристской концепции Б. причиной того или иного действия является, собственно, не удовольствие или страдание, испытываемое в момент совершения действия, а их идея, фиксирующая вероятный баланс удовольствия, достигаемого в результате действия. Правильные действия людей увеличивают сумму удовольствий, а неправильные — уменьшают. Наказания также приносят людям страдания и ухудшают их баланс удовольствий. Поэтому правителям и законодателям важно точно определять минимально необходимое наказание за тот или иной проступок. Б. стремился сделать мораль и право столь же строгими и точными, как и физические науки, предвосхищая будущую разработку Дж.С. Миллем «логики нравственных наук». Он говорил, что «логика воли» важнее «логики разумения» (логики Аристотеля), которой занимались многие поколения метафизиков. В связи с этим Б. строил «гедонистическое исчисление», которое, по его замыслу, должно было математически точно определять соотношение удовольствий и страданий, получающееся в результате действий. Б. дал исчерпывающую, как он предполагал, классификацию главных удовольствий (14 видов) и страданий (12 видов). Образцом для него служили классификации болезней и лекарств в медицине, а также классификации биологических видов.

Согласно Б., все моральные теории, отвергавшие «принцип полезности», сводились кдвум главным: аскетическим теориям и теориям, основанным на принципе симпатии — антипатии. Принцип аскетизма, по его мнению, основывается на извращенной идее пользы, отдавая предпочтение страданию. Теории симпатии (или врожденного морального чувства в целом) основывались на чисто субъективных переживаниях и, как правило, сами зависели от «принципа полезности». Оба подхода лишены той «объективности», которая присуща этике пользы.

Для методологии этического и юридического исследования Б. характерны пристальное внимание к деталям, апелляция к фактам и борьба с терминологическими фикциями. Все существительные, отмечал он, делятся на имена фиктивных и реальных сущностей. Имена фиктивных сущностей должны быть элиминированы из языка науки. Он, в частности, был противником абстрактных моральных принципов, требуя их редуктивного анализа (напр., сводил утверждения об общем благе к утверждениям об индивидуальном благе и т.п.). Б. критиковал такие понятия, как «общий интерес», считал риторическими метафорами популярные среди просветителей понятия «общественного договора», «естественного права», «естественного закона», «человеческой природы», а также понятие неотчуждаемых «прав человека». Одновременно он ввел в научный оборот ряд новых слов, которые закрепились в языке моральной и правовой теории (напр., «интернациональный», «кодификация», «максимализация», «минимизация» и некоторые др.). Во «Введении» осуществляется тонкий концептуальный анализ понятий: «удовольствие», «страдание», «мотив», «предрасположенность», «эмоция», «страсть», «стремление», «добродетель», «зло», «чувствительность», «намерения», «сознательность». В этом отношении подход Б. предвосхищает подходы аналитической метаэтики и лингвистической философии в 20 в. Утилитаристская этика, основные положения которой были заложены «Введением в принципы нравственности законодательства», оказывает значительное влияние и на современную моральную философию (в основном англо-амер.), представляя собой главную альтернативу кантианской антиэвдемонистической традиции в этике.

The Works of J. Bentham Edinburg, 1838-1843. Vol. 1-2; в рус. пер. — Избр. соч. СПб., 1867. Т 1.

Smart J.J., Williams В. Utilitarianism. For and Against. Cambridge, 1973; Dinwiddy J. Bentham. Oxford, 1989.

А.Ф. Грязнов

БЕНЬЯМИН (Benjamin) Вальтер (1892-1940) — нем. философ, один из представителей франкфуртской школы, историк культуры, литературный критик. До 1922 учится в Берлине, затем во Фрейбурге; изучает литературу и философию. До 1914 активно участвует в студенческом антибуржуазном движении. Завершает образование в ун-те Берна. В 1925 лубликует одно из самых значительных своих произведений — «Первоисток немецкой драмы». Этим произведением заканчивается первый период его творческого развития. Под влиянием личных и общественно-политических событий Б. критически переосмысливает свои ранние, «наивно-рапсодические» позиции и обращается к изучению трудов К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. В 1926—1927 совершает поездку в Советский Союз. С 1933 начинает сотрудничать с Ин-том социальных исследований во Франкфурте, тогда возглавляемым М. Хоркхаймером. Выходят в свет первые статьи, посвященные творчеству Ш. Бодлера и фр. культуре 19 в. (период правления Луи Бонапарта). С приходом фашистов к власти переезжает в Париж. Попытка нелегально эмигрировать из оккупированной Франции через Пиренеи в 1940 заканчивается неудачно. Опасаясь попасть как антифашист в руки гестапо, ночью 26 сентября Б. отравился.

Наиболее широкую известность как философ культуры Б. обретает посмертно. Лишь с опубликованием в 1955 двухтомника его избранных произведений, а в 1966 — частичного собрания его писем идейно-теоретическое наследие Б. попадает в фокус филос. интереса.

В «Познавательном предисловии» к кн. «Первоисток немецкой драмы» Б. отвергает как принципы эстетической психологии «вчувствования», так и некритическое перенесение естественно-научных методов в сферу философии культуры (Г. Коген). Разрабатывает метод филос. или культуроведческого анализа, сочетающий, казалось, прямо противоположные максимы: видеть в исторически уникальном, единичном общее, а в общем — единичное, уникальное. Исследователь должен соблюдать принцип «возвышенной середины» между поэтическим видением культуры и научно-философским анализом. Метод анализа должен быть имманентен материалу. Заметно сходство познавательной техники Б. с теорией «предельных образов» Э. Кассирера. Однако оно поверхностно и исчезает, как только мы обращаемся к анализу способов подключения феноменов к идее. У Б. оно носит теологически-языковой характер. Иначе у Кассирера: тот преодолевает разрыв между общим и частным с помощью структурно-функциональной формы связи и не нуждается во введении особенной функции языкового выражения.

Моделирование культуры для Б. — это способ выявления ее «первоистока», некоего первоначального архетипа, из которого (или благодаря ему), неся на себе его формирующую силу, рождается и распространяется во времени культурная ткань феноменов отдельной исторической эпохи, — «в потоке становления первоисток стоит как водоворот». Таким первоистоком для эпохи барокко, которую исследует Б., является аллегорическое миросозерцание. Форма нем. драмы подчинена аллегорическому принципу; через эту форму проектируется система значений на всю эпоху нем. барокко. Под аллегорией Б. понимает не просто один из сложных тропов барочной культуры, но принцип организации меланхолического сознания с его ритуалами, зрелищами, иконографией, реквизитами.

В своих материалистически ориентированных исследованиях второго периода Б. разрабатывает теорию диалектического образа. Эта теория на ином уровне материала в сущности повторяет тот порядок идей, который сложился при разработке теории «аллегории» в ранние периоды творчества. Диалектический образ по отношению к материалу определенной эпохи выполняет те же самые аналитическую и генетически-архетипическую функции, что и аллегория по отношению к эпохе барокко. Диалектический образ — это блиц-снимок, дающий изображение двух срезов исторической реальности феноменов: духовно-идеологического, мифологического и практически-материального («старое» и «новое», «архаика» и «модерн»). Мгновенность — определяющее темпоральное качество диалектического образа; поэтому он ч и с т о историчен, и всякое «здесь и сейчас» феноменов культуры определяется такого рода образами, «они синхронны настоящему». Темпоральность диалектического образа противопоставляется бескачественному, необратимому времени естественно-математического континуума, что ведет к решительному отказу от понятия «прогресса», ставшего в позитивистских концепциях истории 19 в. единственным критерием общественного развития.

Критики указывали на «фантасмагоричный характер» исследования Б. «Бодлер. Лирик в эпоху классического капитализма», который был следствием «нетеоретичности», «искусственности» и «произвола» метафорических параллелей, когда «отсутствие теории начинает аффицировать эмпирию» (Т. Адорно).

Произведение искусства в век его технической воспроизводимости. М., 1996; Московский дневник. М., 1997.

В.А. Подорога

БЕРГЕР (Berger) Питер Людвиг (р. 1929) — амер. социолог, ведущий представитель феноменологической социологии знания, видный идеолог неоконсерватизма, директор Ин-та экономической культуры Бостонского ун-та. Главные работы Б. посвящены разработке феноменологической социологии знания, социологии религии, теории модернизации и развития стран «третьего мира», проблемам литературы, семьи и т.д.

Социология знания Б. в значительной степени обусловлена влиянием феноменологической социологии А. Шюца, символического интеракционизма Дж.Г. Мида, социологической традиции Э. Дюркгейма и М. Вебера. В ранних работах «Шум торжественных ассамблей» (1961) и «Двусмысленное видение» (1962) Б. в духе неоортодоксии критиковал институциональную религию, противопоставляя ее подлинной вере. Широкую известность в США и за их пределами получила кн. «Введение в социологию» (1963), где была показана взаимосвязь между «человеком в обществе» и «обществом в человеке». Впоследствии идеи этой книги использовались Б. при разработке совместно с Т. Лукманом феноменологической социологии знания в работе «Социальное конструирование реальности» (1966). Социология религии, являющаяся составной частью феноменологической социологии знания, наиболее полно изложена Б. в кн. «Священная завеса» (1967), где, применяя разработанный им совместно с Лукманом понятийный аппарат, он стремится показать взаимосвязь между религией и конструированием человеком социальной реальности, проследить процесс секуляризации в исторической перспективе, понять роль и значение религии в современном мире. Работа «Слухи об ангелах» (1969) была, по собственному признанию Б., «попыткой преодоления кризиса секуляризма изнутри» и возрождения веры в нашем безрелигиозном мире, где о сверхъестественном остались лишь слухи. Единственной возможностью выхода из кризиса Б. считает индуктивный подход к интерпретации религиозных истин, восходящий к «теологии сознания» Ф. Шлейермахера. Этот подход представляет собой историко-феноменологический метод исследования религиозных феноменов, позволяющий проследить традицию вплоть до первоначального опыта, уловить сущность этого опыта и сделать свой собственный выбор. Отправным пунктом этого метода является человеческий опыт, а не Божественное откровение, а его цель — поиски сущности христианства, в конечном счете приводящие к усмотрению Бога, т.е. к вере.

Проблемы модернизации, социального изменения и развития рассматриваются Б. в работах: «Бездомное сознание» (1973), «Пирамиды жертв» (1975), «Капиталистическая революция» (1986), «В поисках Восточно-Азиатской модели развития» (1988). В результате контакта с «третьим миром» Б. пришел к выводу о необходимости диалога с различными религиями, что означало сдвиг «влево» по сравнению с его изначальной неоортодоксальной позицией. В то же время политические взгляды Б. эволюционировали «вправо», что выразилось в его переходе на позиции неоконсерватизма. В «Пирамидах жертв» Б. равным образом осуждал те способы модернизации, которые были реализованы в Китае времен «культурной революции» и в Бразилии в 1960—1970-е гг., как наиболее характерные примеры экспериментов в рамках социалистической и капиталистической моделей развития. Обе эти модели Б. считал в то время неприемлемыми, поскольку они потребовали колоссальных жертв в настоящем ради предполагаемых целей в будущем. В «Капиталистической революции», явившейся итогом разрабатывавшейся им на протяжении многих лет теории модернизации, всякие сомнения относительно того, является ли благом для развития стран «третьего мира» капитализм и модернизация, у него отпадают, и он становится активным защитником капиталистического пути развития.

The Sacred Canopy. New York, 1967; The Pyramids of Sacrifice. New York, 1974; The Heretical Imperative. New York, 1979; The Capitalist Revolution. New York, 1986.

БЕРГСОН (Bergson) Анри (1859-1941) — фр. философ, представитель интуитивизма и философии жизни, член Фр. академии (1914), лауреат Нобелевской премии по литературе (1927). Продолжая традиции Б. Паскаля, Р. Декарта, Ж.Ж. Руссо, фр. спиритуализма 19 в. (Мен де Биран, Ж. Лашелье), англ. эмпиризма, романтизма, осмысливая новые достижения естественных наук — физики, биологии, психологии, — Б. поставил задачу создания синтетической формы «позитивной метафизики», преодолевающей односторонность механистических, позитивистских способов философствования, а также умозрительность и спекулятивность рационалистической метафизики, и вместе с тем соединяющей специфическим образом глубинную метафизическую установку с конкретно-позитивной. Б. стоит у истоков антропологического направления современной философии, занимая место между позитивизмом и экзистенциализмом.

Главной целью «позитивной метафизики» Б. считает переосмысление основ философии, обращение к конкретным фактам, получаемым в ходе опыта; под опытом понимается опыт сознания, непосредственно погруженного в реальность и постоянно опирающегося на результаты научных исследований; предмет «позитивной метафизики» — жизнь как некая целостность, радикально отличающаяся и от материи, и от духа, которые суть результаты распада жизненного процесса. Сущность жизни («Опыт о непосредственно данных сознания», 1888; «Длительность и одновременность», 1922) может быть постигнута только с помощью интуиции, которая, являясь своего рода симпатией, непосредственно проникает в предмет, сливаясь с его индивидуальной и невыразимой природой: здесь нет противостояния субъекта и объекта, это — постижение жизнью самой себя. Самонаблюдение (интроспекция, внутреннее наблюдение) позволяет обнаружить, что тканью психической жизни является длительность — конкретное, живое, субъективное время, радикально отличающееся от физического времени, времени науки и научного познания; последнее возникает в результате разложения длительности интеллектом. Главная характеристика живого времени — неделимость и целостность, оно предполагает постоянное взаимопроникновение прошлого и настоящего, творчество новых форм, свободу. Свобода понимается как первичный, неопределимый факт сознания, как стремления человека-личности, идущие из глубинных слоев души, где сущность человека еще не искажена никакими привходящими мотивами и где он опирается на собственные духовные силы. Интеллект в противоположность интуиции имеет дело с «мертвыми вещами», материальными объектами, подчиненными практическим и социальным потребностям, он характеризуется «естественным непониманием жизни» и может давать лишь относительное знание; интеллект ориентирован на приспособление к условиям и на реализацию практических действий. Задача человека заключается не в том, чтобы приспосабливаться к реальности или властвовать над ней, а в том, чтобы развивать и продолжать в бесконечность жизненный порыв, совершенствовать наличные формы культуры и создавать новые.

Философия жизни Б. в полной мере раскрывается в основном его труде «Творческая эволюция» (1907), где длительность рассматривается в плане онтологии. В центре здесь находится понятие жизненного порыва — принципа развития и творчества, создающего в своем бесконечном развертывании всю совокупность жизненных форм. Течение жизни, зародившись в определенный момент в известной точке пространства, затем проходит через организуемые им одни за другими тела, от поколения к поколению, разделяясь между видами и распыляясь между индивидами, при этом не только ничего не теряя в силе, но и увеличиваясь в интенсивности по мере движения вперед. Жизнь — это прежде всего тенденция, порыв, воздействующий на неорганизованную и косную материю, которая постоянно оказывает сопротивление; в свою очередь, материя — не только препятствие для жизненного порыва, но и необходимое условие его осуществления и движения вперед — только благодаря ей образуются и развиваются новые жизненные формы. Источником жизненного порыва является сознание, скорее даже сверхсознание, Бог, понимаемый как «непрекращающаяся жизнь, действие, свобода»; это в начале творчества Б. нерелигиозное представление впоследствии («Два источника морали и религии», 1932) обретает все черты Бога и религии.

Б. противопоставляет свои мысли об эволюции как механистической концепции Г. Спенсера, так и традиционному телеологизму; особенно резко он критикует причинное объяснение эволюционного процесса, при котором не остается места свободе; что касается телеологизма, то Б. сохраняет сам принцип целесообразности, предполагая, что цель существует не впереди, а позади, в первоначальном импульсе. Концепция «жизненного порыва» дает онтологическое обоснование теории интуиции и интеллекта. Позитивная наука как создание чистого интеллекта специально приспособлена для воздействия на неорганизованную материю и выполняет практическую функцию, служит потребностям человека, создающего искусственные орудия. Интуиция вырастает из непосредственного жизненного инстинкта и поэтому способна постичь жизнь в ее глубинных проявлениях, в свободном потоке изменений, в длительности; интуиция — это сама форма жизни, практическая жизненная мудрость, непосредственный житейский опыт. Человек благодаря интуиции предстает в гармоничном единстве с природой, с Вселенной, судьбу которой он не только разделяет, но и созидает своими усилиями, творческими порывами. Примером интуитивного видения мира является искусство: деятели искусства, как правило, отрешены от перипетий социальной жизни и практических нужд, их деятельность изначально не преследует никакого конкретного интереса, и они в минуты вдохновения с помощью интуиции погружаются в саму жизнь, воспринимая ее в непосредственной целостности; искусство схватывает саму длительность, и высшим из искусств является музыка, поскольку она наиболее близка длительности.

Теория эволюции находит завершение в создании социально-этической и религиозной концепций, основная проблема которых — возможность прогресса человеческого общества. Б. противопоставляет закрытое и открытое общества и соответствующие им типы морали и религии — статическую и динамическую («Два источника морали и религии»).

Главная цель закрытых обществ состоит в поддержании целого, сохранении рода путем обеспечения постоянного порядка, подчинения части целому, строгой дисциплины и почти автоматического выполнения долга; общества закрытого типа представляют собой тупиковую линию эволюции и осуждены вечно вращаться по кругу. Статическая мораль — это система привычек, устойчивых стереотипов поведения, подчиненного безличным социальным требованиям; дальнейшая эволюция, развертывание жизненного порыва возможны лишь через представителей открытого общества.

Открытое общество являет собой высшую форму социальности, где действует динамическая мораль — сверхрациональная мистическая эмоция, позволяющая человеку откликаться на призыв великих нравственных личностей — носителей высших принципов справедливости, любви и милосердия, способных к бесконечному самосовершенствованию (др.-греч. мудрецы, израильские пророки, христианские мистики); динамическая мораль — область свободы, непрекращающегося развития, перехода к новым пределам, к трансцендентному, к божественному, сама возможность развития человечества, вызванного жизненным порывом.

Закрытым обществам наиболее соответствуют такие формы правления, как монархия и олигархия с их принципами иерархии, абсолютной власти вождя. Демократия наиболее удалена от природы и превосходит условия и возможности закрытых обществ, она имеет «евангельскую сущность» и выступает в качестве идеала, неопределимого и недостижимого. Единственно возможный путь возрождения человечества, борьбы с обезличиванием и стандартизацией человеческих отношений Б. видит в пропаганде норм евангельской морали, в частности аскетизма.

Философия Б. оказала влияние на прагматизм, экзистенциализм, персонализм, католический модернизм, философию истории А. Тойнби, П. Тейяра де Шардена, Э. Леруа, X. Ортеги-и-Гассета и др.

Собр. соч. СПб., 1913-1914. Т. 1-5; Длительность и одновременность. Пг., 1923; Опыт о непосредственно данных сознания. Материя и память // Собр. соч. М., 1992. Т. 1; Два источника морали и религии. М., 1994; Творческая эволюция. М., 1998.

Лососий И.О. Интуитивная философия Бергсона. Пг., 1922; Свасьян К.А. Эстетическая сущность философии Бергсона. Ереван, 1978; Блауберг И.И. Предисловие к Собр. соч. Бергсона: В 4-х т. М., 1992 Т. Он же. Предисловие к «Творческой эволюции» Бергсона. М., 1998; Ваrlow M. Bergson. Paris, 1966.

И.С. Вдовина

БЕРДЯЕВ Николай Александрович (1874—1948) — рус. философ. В 1894 поступил на естественный факультет Киевского ун-та, через год перевелся на юридический В ун-те Б. пережил увлечение марксизмом, повлекшее за собой арест (в 1898) по делу Киевского социал-демократического центра и ссылку в Вологду (с мая 1901). После ссылки Б. короткое время изучал философию в Гейдельбергском ун-те в Германии; в 1904 вошел в состав редакции жур. «Новый путь», в 1905 становится редактором жур. «Вопросы жизни» (совместно с С.Н. Булгаковым). В этот период времени его политическая ориентация существенно меняется: совершив характерную трансформацию «от марксизма к идеализму», Б. становится одним из наиболее ярких представителей т.н. нового религиозного сознания (показательны участие Б. в программном сб. «От марксизма к идеализму» (1902), а также его кн. «Новое религиозное сознание и общественность» (1907), «Sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные и литературные» (1907). В 1908 Б. переезжает в Москву, где принимает активнейшее участие в работе «Религиозно-философского общества им. Владимира Соловьева» и знаменитого книгоиздательства «Путь». В нач. 1910-х гг. Б. постепенно переходит к созданию собственной оригинальной филос. системы, испытывая, однако, значительное влияние петербургских неоромантиков (Д.С. Мережковского и его группы). Работы «Философия свободы» (1911) и в особенности «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916) — центральные для раннего периода творчества Б. — свидетельствуют о его незаурядном и оригинальном филос. даровании. Вместе с тем Б. всегда был достаточно близок (и лично, и идеологически) к мыслителям идеалистически-либерального направления, таким, как П.И. Новгородцев и П.Б. Струве. Это сходство позиций нашло свое выражение в участии Б. веб. «Вехи» (1909), позднее — в сб. «Из глубины» (1918) и в эмигрантский период творчества — в деятельности братства св. Софии, Рус. студенческого христианского движения и жур. «Путь» (Б. — редактор жур. с 1925 по 1940). Первая мировая война и Февральская революция в России были восприняты Б. как конец старой и начало новой эры; отношение же к Октябрю 1917 было резко негативным, что и нашло свое выражение в замечательных работах «Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии», «Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы» и «Миросозерцание Достоевского», вышедших в свет в 1923 уже за пределами России. Активная антибольшевистская позиция, деятельное участие мыслителя в филос. и религиозной жизни (в частности, именно Б. создал Вольную академию духовной культуры) привели к тому, что вместе со многими др. деятелями рус. культуры в 1922 Б. был выслан из России. С 1922 по 1924 Б. жил в Берлине. К берлинскому (достаточно краткому) периоду его жизни относятся эссе «Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы» (1924), а также участие в совместном с представителями раннего евразийства сб. «София» (1923). В 1924 Б. переезжает на постоянное жительство во Францию, а с 1933 окончательно обосновывается в пригороде Парижа Кламаре. Наиболее важными сочинениями позднего периода можно считать работы «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики» (1931), «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация» (1947), а также вышедшие уже после смерти Б. в 1948 кн. «Самопознание. Опыт философской автобиографии», «Царство Духа и царство Кесаря» (1949), «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого» (опубл. в 1952). В период Второй мировой войны отношение Б. к советской России существенно меняется в лучшую сторону, сопровождаясь последовательной критикой зап. культуры как культуры вне-личностной, антиперсоналистической. Однако на Западе Б. воспринимался прежде всего как «выразитель духа Православия» (В. Зеньковский) (при всей фактической нсцерковности и неортодоксальности его сочинений) и, кроме того, как блестящий «историк «русской идеи» и критик «русского коммунизма» (А. Ермичев), что и сказалось на присуждении Б. в 1947 (одновременно с А. Ахматовой) почетной степени доктора Кембриджского ун-та. Легкий, афористичный стиль работ Б. (что отнюдь не свидетельствует о легковесности его метафизических построений), романтический пафос всего филос. строя его произведений немало способствовали популярности его сочинений. Основными направлениями философствования Б. (в целом совпадающими с хронологической периодизацией его творчества) принято считать этико-эстетическое (т.е. период творческой консолидации с деятелями «нового религиозного сознания» — самое нач. 20 столетия), религиозно-мистическое (1911 — 1917, т.е. от выхода работы «Философия свободы» до начала рус. революции), историософское (примерно 1918—1924) и персоналистическое (1925—1948) (периодизация, предложенная Зеньковским). Несмотря на утверждения Б. о том, что «я согласен назвать себя метафизиком, но избегаю называть себя онтологом» и «моя философия не принадлежит к онтологическому типу, к типу философии... Вл. Соловьева», влияние метафизических и особенно историософских построений Соловьева на Б. достаточно сильно, пожалуй, даже сильнее, чем неоднократно декларированное самим философом влияние Гераклита, Оригена, Григория Нисского, М. Шелера и Л. Блуа.

Согласно Б., Св. Троица порождается Божественным Ничто, которое в отличие от одноименного термина Я. Бёме не столько является абсолютным, бескачественным и безличным Божеством, объединяющим Три Лица в Троицу, сколько существует до и независимо от ипостасного различения, являясь тем не-бытием — и вместе с тем свободой, — которое является началом и основанием всякого бытия, как Троичного, так и человеческого, и фундирует и добро, и зло в мире.

Постулируя нетварную свободу как свободу первоначальную, безосновную, ничем не выразимую бездну, абсолютную и иррациональную, не сводимую ни к каким человеческим категориям, Б. пытается решить проблему, достаточно сложную для любой религиозной метафизической системы, — проблему зла: в этом случае свобода (т.н. первая свобода), первичная по отношению к добру и злу, обусловливает возможность как добра, так и зла; т.о., Творец как основа Царства Духа не несет ответственности за существование мира объектов, а стало быть, за существование зла в этом мире. Как и для Соловьева, для Б. мир есть результат божественного желания «другого» и ответной любви, однако мир как объект любви существует лишь в плане духовном. Наш же, тварный мир, или мир «объектов», чуждых человеческому творческому духовному началу, есть результат грехопадения, в котором свобода заменена рабством — подчинением т.н. объективным законам природы и общества и моральному закону (в частности, Закону Моисееву) (вторая свобода). Человек, выступая носителем абсолютной свободы, является и элементом падшего мира, экзистенциальная личность человека неизбежно вступает в противоречие с «объектной» индивидуальностью человека как биологического и социального существа. Выход из этого трагического парадокса также трагичен и парадоксален и символизируется Голгофской мистерией. Человеческая личность, трактуемая прежде всего как творческий акт, но не факт мира объектов, символизирует собой продолжение творения в мире: поскольку «творческий акт всегда есть переход от бытия к небытию», постольку «в своем истоке творчество есть взлет, победа над тяжестью мира». В акте творчества осуществляются возрождение человека, освобождение его от процесса объективации и, следовательно, победа его над рабством и смертью. Одной из форм объективации является для Б. и современная форма социального устройства, когда общество является репрессивной конструкцией, где «существует коммуникация между людьми, но нет общения». Оценивая историю как феномен по существу метаисторический (собственно говоря, та история, которую мы проживаем, есть лишь часть доистории, собственно истории, т.е. бытия в прошедшем, настоящем и будущем, и постистории, т.е. эсхатологии), Б. утверждает необходимость «третьей свободы», т.е. свободы общественного действия на лично воспринятых его участниками религиозных началах («соборность», или «коммунитарность»), «персоналистичес-кого социализма», который — через неизбежный эсхатологический момент перехода истории в метаисторию — приведет к торжеству царства Духа вопреки царству Кесаря.

Собр. соч.: В 4 т. Париж, 1983—1991. Т. 1—4; Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990; Судьба России. М., 1990; Философия неравенства. Н. Бердяев о русской философии. Свердловск, 1991. Ч. 1—2; О назначении человека. М., 1993; Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995; Klerinin Т. Bibliographie des oeuvres de N. Berdiaev. Paris, 1978.

Антонов H.P. Николай Александрович Бердяев и его религиозно-общественное миросозерцание. СПб., 1912; Ермичев А.А. Три свободы Николая Бердяева. М., 1990; Зеньков-ский В.В. История русской философии. Л., 1991. Т. 2. Ч. 2; Поляков Л. Мессия XX века (Судьбы России sub specie Николая Бердяева) // Параллели. 1991. № 1; Н.А. Бердяев: pro et contra. Антология. СПб., 1994. Кн. 1; Lowrie D.-A. Rebellious prophet. A life of N. Berdyaev. New York, 1960; Deitrich W. Pro-vokation der Person. N. Berdjajew in dern Impulsen seines Denkens. Geinhauen. Berlin, 1974—1979. Bd 1—5; Copleston Fr.C. Russian Philosophy from Gertzen to Berdyaev & Lenin. Notre Dame, 1986; Copleston Fr. Russian Religious Phylosophy. Notre Dame, 1988; Raeff M. Russia Abroad. A Cultural History of the Russian Emigration 1919—1939. New York; Oxford, 1990.

А.И. Резниченко

БЕРКЛИ (Berkeley) Джордж (1685—1753) — англ. философ и религиозный деятель, один из наиболее ярких и последовательных представителей имматериализма в Новое время. С 1734 — епископ в Клойне (Ирландия). Основные соч.: «Опыт новой теории зрения» (1709), «Трактат о началах человеческого знания» (1710), «Три разговора между Гиласом и Филонусом» (1713); «Алсифрон, или Мелкий философ» (1732), «Сейрис, или Цепь философских размышлений и исследований» (1744).

Одной из главных целей Б. является обоснование с помощью гносеологии тезиса «Бог близок к каждому из нас». Эта близость непосредственно обнаруживается в связности и гармоничности мира, каким он представляется каждому человеку. Такого рода гармония и обусловлена, по мнению Б., Божественным Промыслом. В этом смысле Бог является ближайшей и очевиднейшей предпосылкой самой элементарной ориентации человека в мире. Человек существует и познает в Боге. В этой своей установке Б. не выходит за рамки окказионализма Н. Мальбранша, которому он многим обязан. Вся оригинальность англ. мыслителя заключается в способе, каким он обосновывает эту установку. Несмотря на приверженность эмпирико-номиналистической традиции, исходная посылка его философии — констатация собственного существования на основании рефлексивного акта — заставляет вспомнить Р. Декарта. Она не нуждается в доказательстве, непосредственно очевидна и вполне отвечает требованиям картезианской рациональной методологии. Б., как и Декарт, рассматривает субъекта, некоторое Я в качестве носителя сознания, мысли. Помимо собственного существования, субъекту непосредственно дано также и содержание сознания — идеи. Последние рассматриваются как вполне однородные. Б. отвергает, следуя в этом за П. Бейлем, разделение идей на «первичные» и «вторичные». Все они одинаково «вторичны» в той мере, в какой принадлежат сознанию и только ему. При этом идеи, о которых идет речь, понимаются в соответствии с сенсуалистической моделью познания как элементы восприятия. Идеи, имеющиеся у субъекта, — это все, о чем у нас может быть достоверное знание. Утверждать, что за пределами сознания существуют объекты, инициирующие появление идей в сознании, означает, во-первых, выходить за пределы достоверного и, во-вторых, идти против логики, совмещая два несовместимых положения: что а) существует чувственно-воспринимаемый объект и что б) этот объект существует независимо от восприятия. Поскольку у Б. под идеями понимаются только идеи восприятия (абстрактные идеи трактуются им в рамках репрезентативной теории абстракций, т.е. как те же идеи восприятия, но несущие дополнительные функции), постольку их существование всецело обусловлено их восприятием. Философ формулирует знаменитый принцип: «Существовать значит быть воспринимаемым» (Esse est percipi). Поскольку речь у Б. идет только об объектах чувственного восприятия, этот принцип исключает лишь независимое от восприятия существование природных тел и, шире говоря, условие их существования — телесную субстанцию, материю. Но он вовсе не исключает существования сверхчувственного бытия. Др. непосредственно очевидным фактом для Б. является то, что существование (или несуществование) чувственных восприятий далеко не всегда зависит от нашей воли. Т.к. Б. не допускает существования к.-л. иного бытия, кроме бытия сознания, т.е. бытия духовного, то следует признать существование какого-то др. духовного бытия, от которого зависит наше перцептивное поле. Эмпирический опыт говорит: то что мы привыкли называть телом, ведет себя не так, как мы того хотим, но как диктует ему то, что мы опять-таки привыкли называть законами природы. Но поскольку принцип зависимости существования от восприятия остается в силе, то «своеволие» мира обусловлено восприятием иного, чем наше, духовного начала. Таковым для Б. является бытие Бога. Именно он в конечном счете и оказывается творцом всех чувственных восприятий, всех носителей сознания и их единственным координатором.

Философия Б. встретила у его современников весьма холодный прием. Его обвиняли в склонности к аффектированию читателя парадоксами, приводящими к нелепым выводам; в солипсизме; а хуже того — в подрыве доверия к Священному Писанию (если esse est percipi, то как мог существовать мир в первые шесть дней творения до появления Адама?). Учение Б. действительно включало солипсизм как одно из своих следствий (но не обязательное). Угрозы в дискредитации Библии отчасти снимались окказионалистской схемой. Что же касается парадоксов Б., то рассмотрение их оказалось плодотворным для дальнейшей истории филос. мысли.

The Works. London, 1948—1957. Vol. 1—9; в рус. пер.— Соч. М., 1978.

Блонский П.П. Учение Беркли о реальности. Киев, 1907; Нарский Н.С. Западноевропейская философия XVIII в. М., 1970; Кузнецов В.Н., Мееровский Б.В., Грязнов А.Ф. Западноевропейская философия XVIII в. М., 1986; Luce A.A. Berkeley's Immaterialism. London, 1945; Lessop Т.Е. George Berkeley. London, 1959; Johnston J.A. The Developement of Berkeley's Philosophy. New York, 1965; Tipton I.C. Berkeley. The Philosophy of Immaterialism. London, 1974; Urmson J.O. Berkeley. Oxford, 1982; Brykman G. Philosophie et apologetique chez Berkeley. Paris, 1982.

В.И. Стрелков

БЕРЛИН Исайя (1909—1997) — философ, историк идей, общественный деятель. В 1916 война заставляет семью Б. перебраться из Риги в Петроград, а в 1920 революция принуждает ее совершить обратный путь в Ригу, чтобы в следующем году навсегда уехать в Англию. Рус. язык с детства остается для Б. родным, хотя все его работы написаны по-английски. Б. получил образование в Оксфорде, где он занимался антич. философией и современной историей. В годы между двумя войнами интеллектуальная жизнь Оксфорда оставалась достаточно традиционной, как и программа филос. наук. Единственным значительным влиянием был марксизм, приведший немало знакомых Б. в коммунистическую партию. Сам он, с детства запомнивший ужас революции, никогда не поддавался этому влиянию, но его интересовали истоки революционных идей. Это заставило Б. написать биографию К. Маркса. Она вышла в 1939 и впоследствии неоднократно переиздавалась. Для самого Б. это был первый опыт интеллектуального возвращения в Россию, ибо именно для этой книги он познакомился с рус. публицистической мыслью, с трудами В.Г. Белинского и А.И. Герцена, с романами И.С. Тургенева.

В ходе занятий Марксом сложился немецко-русско-еврейский контекст, питавший мысль Б. С современной англ. философией Б. находил мало общего. Его оставлял равнодушным логический позитивизм оксфордского кружка, возникший под влиянием Л. Витгенштейна, в присутствии которого в Кембридже Б. читал свой доклад в 1940 на тему «Чужое сознание».

В сентябре 1945 Б. направлен в Россию с целью оценить общественное мнение и намерения властей относительно мирного сосуществования с Западом. В Москве происходит встреча Б. с Б. Пастернаком, в Ленинграде — с А. Ахматовой, вызвавшая гнев И. Сталина и (как считала сама Ахматова) спровоцировавшая партийное постановление 1946 о жур. «Звезда» и «Ленинград». Об этих встречах Б. оставил воспоминания, Ахматова — стихи и строки в «Поэме без героя», где Б. принято считать прототипом Гостя из будущего. Б. составляет «Замечания о литературе и искусстве в РСФСР в последние месяцы 1945 года», явившиеся для Запада первым рассказом о трагической судьбе рус. интеллигенции, о ее уничтожении Сталиным.

Визит в Россию обращает Б. к необходимости осознания ее судьбы. В 1948 к столетию со времени революционных потрясений в Европе Б. пишет статью «Россия и 1848», обосновывая свое видение этого события как исходной точки нового, революционного разрыва между Западом, где с этого момента возобладал умеренный либерализм, и Россией, где политические радикалы с презрением отвергли «мещанскую» Европу и пошли др. путем. Занимаясь рус. темами, Б. вырабатывает свой подход к материалу, перекликающийся с методом существовавшей в США школы истории идей (см.: Истории идей школа). Это сходство будет подтверждено им в подзаголовках двух основных сборников работ: «Против течения. Эссе по истории идей» (1980) и «Кривая древесина человечности. Главы из истории идей» (1991).

Первоначально Б. в русле истории идей проявляет интерес к выявлению образных, метафорических матриц, определяющих мышление, и называет (в окончательном варианте) свою работу об историческом скеп-тицизме Л.Н. Толстого «Еж и лиса» (1951, 1953). Определены два типа мыслителей: первые всю свою деятельность подчиняют одной идее (еж), вторые меняют пристрастия, пророческому служению предпочитают широкий синтез (лиса). К первым относится Ф. Достоевский, ко вторым — А. Пушкин. Особенность Толстого в том, что, рожденный лисицей, он пытался прожить жизнь ежа.

Такого рода реконструкции были лишь эпизодом для Б. Предметом своего исследования он делает историю политических идей, в особенности тех, что определили судьбу 20 в. С т.зр. Б., Россия не породила собственных социальных учений, но, заимствуя, дала пример их небывалого испытания на истинность, сосредоточив свой опыт в одном слове — «интеллигенция»: «Интеллигенция» — рус. слово, оно было придумано в 19 в. и обрело с тех пор общемировое значение. Сам же феномен со всеми его историческими, в полном смысле слова — революционными последствиями, по-моему, представляет собой наиболее значительный и ни с чем другим не сравнимый вклад России в социальную динамику».

Рус. исторический пример был в числе факторов, побудивших Б. внести существенные коррективы в теорию либерализма. Б. различает два понятия свободы (1958). Первое понятие — «негативной» свободы — получило свое классическое выражение у Дж.С. Милля. В центре его — представление о том, что никто не имеет права принуждать человека, делать за него выбор, ибо должна существовать сфера частной жизни, недоступная для вторжения любых внешних влияний и факторов. Крайнее жизненное проявление такой свободы — самоограничение, уход от мира. «Позитивная» свобода (второе понятие), напротив, предполагает возможность наиболее полной самореализации личности. За этим понятием обычно стоит высказанное или невысказанное убеждение в том, что за внешним несовершенством человека скрывается некая совершенная возможность, требующая выявления, очень часто достижимая лишь в том случае, если человек будет реализовывать ее не в одиночку, а отстаивая права группы себе подобных людей. Подобный утопический план нередко становится программой революционных событий.

Эти два понятия, хотя и одухотворенные общим желанием свободы, расходятся вплоть до противоположности в понимании жизненных целей. Задача современного сторонника либерализма — не выбирать между ними, а осознать, что те, кто следует по обоим путям, равно движимы стремлением к высшим ценностям. Истинный плюрализм для Б. связан с возможностью признания не множества взглядов или точек зрения, а множественности ценностей, конфликтующих, в какой-то момент взаимоисключающих, но от этого не утрачивающих своего значения и жизненной необходимости.

К числу основных понятий либеральной теории Б. относятся «искренность» и «компромисс». Б. полагал, что «искренность» в качестве сравнительно нового понятия была впервые осмыслена им. Искренняя вера или убеждение ценны, даже если они безусловно ошибочны, но лишь в том случае они требуют ограничения, когда становятся опасны, насильно навязываемые другим. Плюрализм конфликтующих ценностей предполагает необходимость их сосуществования в форме компромисса, который положен Б. в основание и самой идеи либерального общества — «это общество, умеющее между различными ответами на одни и те же вопросы находить неустойчивые компромиссы». Однако компромисс резко противопоставлен конформизму, как свободно совершаемый выбор — принудительному решению.

Б. полагал, что в традиции зап. мысли, восходящей к Платону, опасно преувеличено значение идеала, а следовательно, в нравственной и политической практике — необходимость стремления к нему. Понятие «идеал» предполагает возможность существования и обнаружения некой общей, обязательной для всех истины, доступной рациональному постижению. Б. не подвергал сомнению объективное существование ценностей, но настаивал на том, что они конфликтуют, часто оказываясь несовместимыми, что и влечет за собой противостояние цивилизаций, культур, если они не умеют достигать компромиссных решений.

Среди своих предшественников, умевших плыть «против течения», Б. первым называл Н. Макиавелли, осознавшего принцип несовместимости ценностей. Особенно интересовали Б. неортодоксальные фигуры эпохи Просвещения, противостоявшие ее доминирующему рационализму. В разное время он посвящал работы Дж. Вико, чье понимание истории не укладывалось в представление о просветительском прогрессе; И.Г. Гаману, для кого разум не был единственной и даже высшей формой познания, доступной человеку; Жозефуде Местру, которого высоко ценил за понимание человеческих слабостей, хотя и видел, какую политическую идею тот невольно предварял («Жозеф де Местр и происхождение фашизма»).

В культуре 20 в. Б. остался как выдающийся историк идей, влиятельный мыслитель, предложивший новое понимание плюрализма как неизбежного конфликта ценностей и поднявший либеральную теорию на уровень сложности современных политических проблем.

Речь при получении премии Джованни Аньелли // Литературная газета. 1990. 28 февр.; Четыре эссе о свободе. Лондон, 1992; Рождение русской интеллигенции // Вопросы литературы. 1993. Вып. VI; Из работы «Жозеф де Местр и происхождение фашизма» // Пушкин. 1998. № 4 (янв. — февр.); Russian Thinkers. Harmondsworth, 1955; Four Essays on Liberty. Oxford; New York, 1969; Against the Current: Essays in the History of Ideas. New York, 1980; The Crooked Timber of Humanity. Chapters in the History of Ideas. New York, 1991.

Бродский И. Исайя Берлин в 80 лет // Бродский И. Набережная неисцелимых. М., 1992; Шайтанов И. Быть либералом значит жить и давать жить другим. Диалог с Исайей Бер-линым // Общая газета. 1994. № 16. 22—28 апр.; Шайтанов И. Русский опыт и европейский либерализм // Пушкин. 1998. № 4 (янв. — февр.); Ignatieff M. Issiah Berlin. A Life. London., 1998.

И.О. Шайтанов

БЕСКОНЕЧНОЕ И КОНЕЧНОЕ — филос. категории, отображающие противоположные, но взаимосвязанные стороны существования и развития материального мира в пространстве и времени. В отличие от конечного (К.), присущего отдельным вещам, состояниям, процессам и формам движения, которые имеют преходящий, относительный характер, мир в целом, природа существует вечно во времени и бесконечно в пространстве. Однако эта вечность и бесконечность проявляются через существование и развитие отдельных вещей и явлений, в чем и находит свое выражение взаимосвязь между Б. и К. Многообразие природы выступает в виде потенциальной бесконечности разнообразных материальных систем различного уровня структур и организации.

Качественные аспекты бесконечного (Б.) изучаются естествознанием, в частности астрономией и космологией. С помощью методов этих наук открываются новые свойства и закономерности бесконечного многообразия мира, расширяются наши знания о пространственно-временных свойствах охваченной наблюдениями части Вселенной, а космология по-новому ставит вопрос о решении проблемы Б. и К. Эта проблема исследуется в космологии с помощью моделей, опирающихся, с одной стороны, на данные внегалактической астрономии, в частности открытие Э. Хабблом «красного смещения» света от далеких галактик, которое интерпретируется как расширение Вселенной, а с другой — на упрощающие предположения о ее изотропности, однородности распределения вещества и т.д. Такие модели не дают однозначного ответа на вопрос о бесконечности и конечности Вселенной.

Особенно важное значение проблема Б. имеет в математике, где она неявно используется уже при введении ее исходных понятий, а тем более при обосновании ее фундаментальных теорий и концепций (математический анализ, теория множеств, интуиционистская и конструктивная программы обоснования и др.). Несмотря на опосредованный характер связи математики с реальным миром, Б. заимствуется ею из действительности и вводится с помощью абстракций. Простейшей из них является абстракция практической бесконечности, в которой она отождествляется с очень большой или очень малой величиной. В такой форме понятие Б. применяется в естествознании и прикладной математике, однако его введение в чистую математику создало бы огромные трудности, т.к. нельзя было бы неограниченно продолжить даже ряд натуральных чисел. Поэтому в теоретической математике вводят более сильные абстракции потенциальной и актуально й бесконечности.

Потенциальная бесконечность абстрагируется от фактической неосуществимости неограниченного построения математических объектов, напр. натуральных чисел, и постулирует, что их ряд можно продолжать бесконечно. Неявно это понятие Б. употреблялось уже в антич. математике, но особое значение оно приобрело в период кризиса анализа бесконечно малых и в явном виде вошло в теорию пределов, где бесконечно малая стала рассматриваться как величина потенциальная, стремящаяся к нулю как своему пределу. Однако в последней четверти 19 в. было установлено, что теория пределов и последующая арифметизация анализа опираются на понятие актуальной бесконечности, которая была положена Г. Кантором в основание созданной им теории множеств. Поэтому место становящейся, потенциальной бесконечности в математике занимает бесконечность завершенная, актуальная. Однако такое уподобление бесконечного множества конечному впоследствии привело к парадоксам и вызвало новый кризис оснований математики. Выход из нее интуиционисты и конструктивисты видят в возвращении к идее потенциальной бесконечности, но большинство математиков пытаются сохранить канторовскую теорию множеств, исключая образование слишком обширных множеств путем специальных постулатов аксиоматической системы. Трудности, возникающие при рассмотрении математической бесконечности, по-видимому, связаны с противопоставлением Б. и К., которые выражают в идеализированной форме разные, но взаимосвязанные аспекты реальной бесконечности. Потенциальная бесконечность в абстрактном виде отображает становление и возникновение, актуальная бесконечность — его результат, бытие.

Больцано Б. Парадоксы бесконечного. Одесса, 1911; Кантор Г. Основы общего учения о многообразиях // Новые идеи в математике. СПб., 1914. № 6; Рузавин Г.И. Философские проблемы оснований математики. М., 1983; Бурова И.Н. Развитие проблемы бесконечного в истории науки. М., 1987.

Г.И. Рузавин

БЕССМЫСЛЕННОЕ — языковое выражение, не отвечающее требованиям синтаксиса, семантики или прагматики языка. Б. представляет собой конфликт с правилами языка, выход за рамки установок, регламентирующих общение людей с помощью языка. Б. не тождественно ложному, оно не истинно и не ложно, истинностное значение имеют только осмысленные высказывания. Б. выражение вообще несопоставимо с действительностью. Напр., выражение «Если идет снег, то паровоз» нарушает синтаксическое правило, требующее соединять с помощью связки «если.., то...» только высказывания; невозможно вообразить ситуацию, в которой оно оказалось бы истинным или ложным. В Б. выражении «Хорошо, что квадратичность пьет воображение», претендующем на оценку, смешиваются разные семантические категории; оно также не может быть ни истинным, ни ложным.

Б. (так же как и осмысленными) являются только высказывания. Отдельные понятия, такие как «равнина» и «круглый квадрат», обладают определенным содержанием, но они не претендуют на описание или оценку реальности. Из них можно составить высказывание, но сами по себе они высказываниями не являются.