«НАУЧНОЕ ЕВАНГЕЛИЕ ИЛИ ПРОЩАНИЕ С ЭВОЛЮЦИЕЙ ( НАУЧНОЕ ЕВАНГЕЛИЕ ИЛИ ПРОЩАНИЕ С ЭВОЛЮЦИЕЙ 1. Вопросы к теории эволюции ...»
Томпсон отмечает, что изучение фактических образцов, например, обнаруженных ископаемых, возможно вне рассмотрения каких-либо теорий, объясняюших их изменения с течением времени. Томпсон также подчеркивает, что второе значение, "родовые связи по отношению к общему предку", всего лишь гипотеза, а не факт, и возникла она из двойного предположения: что 1) жизнь на Земле возникла лишь однажды и 2) все формы жизни происходят из уже существовавших. Классификационный анализ, поддерживаемый в последнее время многими биологами, пытается определить соотношения между организмами без учета этого вдвойне искусственного предположения, указанного выше. Что касается третьего значения, "частный путь объяснения", в последнее время появилось немало альтернативных гипотез. Дарвин считал, что изменения должны были быть незначительными и последовательными. Однако Гоулд и его единомышленники предположили существование периодов покоя (стазис), сменяемых скачкообразными изменениями (нарушение равновесия). Учебники биологии вообще не удосуживаются указывать на различие между тремя этими значениями "эволюции". И к тому же, они абсолютно не указывают, что можно принять фактические свидетельства изменений во времени вне предположения родовых связей через общего предка. Например, изложение отношений пра-лошади и современной лошади было бы куда короче рассказов о происхождении современных млекопитающих от одноклеточного предка. Кроме того, изложение фактических данных изменения во времени не требует принятия какого-либо частного объяснения для механизма этого изменения.
На другом уровне многие ученые предпочитают различать микроэволюцию и макроэволюцию: под первой подразумеваются незначительные изменения, наблюдаюмые внутри вида, и под второй подразумеваются изменения, необходимые для развития новых филюмов или, возможно, новых отрядов или классов. Под макроэволюцией подразумевается также развитие новых функций, таких, как зрение и слух. Многие сторонники теории Дарвина о естественном отборе оспаривают тот факт, что процессы, показывающие микроэволюцию, могут быть экстраполированы на макроэволюцию. Когда же эта экстраполяция используется в качестве попытки формирования теории, мы выходим за допустимые пределы науки. С научной точки зрения, в настоящий момент мы просто должны заявить, что нет удовлетворительных объяснений для процессов макроэволюции. Те же объяснения, что были нам представлены, скорее относятся к области философии.
АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ БИОЛОГИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ
Если мы критически рассмотрим аргументы в пользу биологической эволюции в разных учебниках, то обнаружим их противоречие с большинством современных медицинских и биологических научных текстов. В школьных учебниках биологии подвергаются неправильному и устаревшему рассмотрению некоторые темы структурной гомологии (шесть текстов), эмбриологии (четыре текста) и рудиментарных органов (пять текстов)
СТРУКТУРНАЯ ГОМОЛОГИЯ
Все школьные учебники уверенно предлагают классические примеры из структурной гомологии, такие, как сходство костных структур пятипальцевых передних конечностей у различных животных, в качестве доказательства обшего прародителя. Комментарии, утверждающие или подразумевающие общее эмбриональное генетическое происхождение гомологичных структур или их общие пути развития, повторяются постоянно в обсуждениях. Это объяснение давно уже устарело и игнорирует растущее количество научных данных, полученных выдающимися учеными. Например, сэр Гэвин де Бир (1971), поднимает ряд важных вопросов в своей монографии, озаглавленной "Гомология, нерешенная проблема". Например, гомологические структуры необязательно произошли из тех же мест эмбриона или частей яйца, не участвуют они также в одинаковых организационно-индукционных процессах и необязательно контролируются теми же генами (de Beer 1971, pp. 13-15). Авторам учебников следует по крайней мере отразить тот факт, что столь привлекательно звучащий предполагаемый аргумент в пользу эволюции так и не дает разрешения важным вопросам и проблемам. По меньшей мере один из учебников указывает на дарвинское объяснение гомологии, как на наилучшее, в то время, как де Бир и другие (Goodwin 1982, p. 51; Webster 1984, p. 193) называют дарвинскую концепцию гомологии "именно тем, чем гомология не является". Гудвин (p. 51) также добавляет, что "...гомологическое подобие не зависит от истории". Очевидно, что существуют важные вопросы относительно самого понятия "гомология", на которые в учебниках нет даже намека.
РУДИМЕНТАРНЫЕ СТРУКТУРЫ
Стоит иметь в виду, что эрудированные ученые особенно осторожно подходят к перечислению рудиментарных органов, памятуя, что некогда к ним причислялись десятки органов, но время и новые научные данные убрали из этого списка почти каждую форму. Рудиментом может быть назван орган или его часть, якобы хорошо развитый в первобытных формах, но размер и структура которого со временем уменьшились вплоть до утраты функции. Истинно рудиментарным может быть признан лишь орган, не выполняющий в настоящее время какой-либо полезной функции. К разряду рудиментарных органов учебники причисляют копчик (четыре текста), аппендикс (пять текстов), мышцы, приводящие в движение уши (три текста), корневую структуру клыков (один текст), зуб мудрости (один текст), остаток третьего века (один текст). Объем работы не позволяет нам рассмотреть все эти структуры, но две из них, копчик (или хвостовая кость) и аппендикс, достаточно детально рассмотрены в данной статье, чтобы продемонстрировать ошибочность аргументов, приводимых в учебниках.
Копчик. Абсолютно не указывается, что копчик, или хвостовая кость, являются функциональной единицей, причем признана таковой давно. Анализ из "Анатомии по Грею" (Goss 1948) послужит доказательством того, что копчик является одной из четырех основных точек присоединения опоры дна промежности. К копчику крепятся также и копчиковая мышца, и частично связка, тем самым образуя важную часть задней опоры промежности и добавляя устойчивость тазу через межкопчиковые связки. Взаиморасположение сегментов копчика способствует подвижности копчика в раннем детстве и в то же время позволяет увеличивать расширение костного проема родового канала при рождении ребенка. Однако, расширение дна промежности в остальных обстоятельствах сведено к минимуму.
Аппендикс. Сегодня почти не осталось никаких сомнений, что аппендикс является неотъемлемой частью иммунной системы человека. Надо отметить, что один из учебников (Biggs et al. 1991) к их чести дает квалифицированное описание этого органа. В недавнем диспуте, поднятом Бьерке и др. (1986, pp. 672-3), указывается богатый состав хорошо организованной лимфоидной ткани аппендикса. Авторы добавляют:
"...Справедливо будет предположить, что лимфоидные фолликулы аппендикса аналогичны тельцам Пэйера по способности вырабатывать IgA-клеточные элементы, которые мигрируют через лимфу и кровь в отдаленные желудочно-кишечные области... Мы обнаружили, что слизистая оболочка аппендикса человеческого организма содержит значительно больше IgG-производящих клеток, чем соответствующий элемент толстой кишки. Эта разница может быть объяснена избирательным накоплением IgG- иммуноцитов, соседствующих с многочисленными лимфоидными фолликулами в аппендиксе".
Каваниши (1987, p.19) разделяет выше указанную точку зрения авторов относительно функциональности аппендикса и пишет:
"...Человеческий аппендикс, долгое время считавшийся второстепенным рудиментарным органом, мог бы обладать похожей ролью поглощения антигена перед замещением фиброзной тканью после множественных субклинических инфекций, по меньшей мере в раннем детстве, когда это наиболее необходимо".
Ясно, что аппендикс - функциональный орган человеческого организма, и поэтому он не может считаться рудиментарным.
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ СХОДСТВ И РОДОВОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Одним из главных моментов многие учебники отмечают то, что схожесть белковых связей якобы обеспечивает могучую поддержку для теории эволюции. Очень часто эти сходства используются для построения линий родового происхождения организмов. Сходство белковых связей зачастую используется для выявления генетических отношений между организмами, однако означают ли они молекулярную гомологию, т.е. родовое происхождение, или существует какая-либо другая причина этих отношений, не всегда ясно. Скажем, такой конкретный пример: у крысы и мыши молекулы цитохром "с" идентичны в аминокислотной связи, в то время как нуклеидные связи в кодовой области генов цитохром "с" отличаются в девяти позициях. Невзирая на эти, якобы очень незначительные различия, однозначно утверждается, что сходство генов цитохромы "с" мыши и крысы унаследованно ими от общего пра-предка современных грызунов. Однако, если сравнить цитохрому "с" мыши с цитохромой "с" дрожжей (одноклеточного эукариота), то обнаружим лишь 37 отличий в аминокислотных связях двух белков и лишь 118 различий в нуклеидных связях в кодовой области двух генов (Mills 1991). Очевидно, что существует сходство между генами мыши и дрожжей, но имеет ли цитохрома "с" дрожжей (или, вернее, цитохрома "с" раннего эукариота) родственное отношение к цитохроме "с" мыши? С научной точки зрения мы должны сказать, что в настоящее время мы обладаем недостаточными доказательствами, чтобы делать обоснованное заявление. Сложности для последовательного (т.е. по одному нуклеотиду) преобразования генного архетипа в ген современной мыши через 100 и более различных нуклеотидных позиций весьма велики, поскольку каждая промежуточная форма должна была бы сохранять код, обеспечивающий функционирование цитохромы "с" молекулы. Возможно ли это? Если предположить случайные преобразования через последовательность мутаций, такое преобразование окажется за пределами возможного. Если же допустить, что все эти нуклеидные изменения находятся под каким-то контролем, такое преобразование более вероятно. Но что это за контроль? Является ли это атрибутом самой природы молекул или проявлением разумного начала? В поисках ответа на этот вопрос мы перешли границу между наукой и философией, за которой любые предположения и допущения имеют определяющее значение. Честные ученые и школьники должны понимать, что здесь существует широкое поле для любых точек зрения по этому поводу.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Практика преподавания теории эволюции в старших классах школы нами не оспаривается. Однако, надо одназначно прояснить, что некоторые аспекты теории эволюции принадлежат области философии. Доказательства происхождения и эволюции жизни должны быть представлены правдиво и без искажения. Не согласующиеся же с природными процессами данные должны разъясняться как можно яснее. Если существуют какие-либо пробелы или ограничения в данных, это должно быть доведено до сведения учащихся. Один из выдающихся биологов 19-го века Клод Бернар (1865, p.40) отмечал:
"...когда мы выдвигаем в науке какую-либо идею или теорию, мы не должны стремиться сохранить ее путем поиска любых доказательств, которые могут поддержать ее, и отстранения всего того, что может ослабить ее. Напротив, мы обязаны с особым вниманием изучить факты, которые могут опровергнуть ее..."
В этом критическом обзоре мы хотели показать, что ошибки, преувеличения и пропуски, отмеченные нами во всех этих учебниках биологии, используются для поддержки представленных там гипотез. Показанные пункты вводят учеников в заблуждение и лишают их возможности развивать навыки критического мышления. Если нам не удастся научить школьников критически рассматривать научные данные в поисках аргументов как поддерживающих, так и опровергающих гипотезу, мы окажем медвежью услугу нашей молодежи и поставим на карту будущее наших научных изысканий. Мы полностью согласны с требованием, что тексты учебников должны исследовать "альтернативные научные данные и идеи с целью проверки, развития, подтверждения или опровержения этих научных теорий", но складывается такое ощущение, что разделы, посвященные происхождению жизни и эволюции в большинстве учебников биологии, рассмотренных здесь, отошли далеко от этого требования.
БИБЛИОГРАФИЯ
de Beer, G. (1971). Homology: An unsolved problem. London: Oxford University Press. Bernard, C. (1865). An introduction to the study of experimental medicine. (H.C.Green, Trans.). Henry Schuman, Inc. (original work published 1927)
Biggs, A.L., Emeluth, D.S., Gentry, C.L., Hays, R.I., Lundgren, L. & Mollura,F. (1991). Biology: The dynamics of life. Columbus, OH: Merrill Publishing Co.
Bjerke, K., Brandtzaeg, P. & Rognum, T.O. (1986). Distribution of immunoglobin producing cells in normal human appendix and colon mucosa. GUT, 27, 667-674.
Dose, K. (1988). The origin of life: More questions than answers. Interdisciplinary Science Review, 13, 348-356.
Goodman, H.D., Graham, L.E., Emmel, T.C. & Shechter, Y. (1991). Biology today. Orlando, FL: Holt, Rinehart & Winston, Inc.
Goodwin, B. (1982). Development and evolution. Journal of Theoretical Biology, 97, 43-55. Goss, C.M. (Ed.).(1988). Gray's anatomy (25th ed.). Philadelphia: Lea & Febiger. Gould, S.J. (1980). The panda's thumb. New York: W.W.Norton & Co. Horgan, J. (1991). In the begining. Scientific American, 264, 116-125. Kawanishi, H. (1987). Immunocompetence of normal appendicial lymphoid cells: In vitro studies. Immunology, 60, 19-28.
Kuppers, B.-O. (1990). Information and the origin of life. Cambrige, MA: MIT Press. McLaren, J.E., Rotundo, L. & Gurley-Digger, L. (1991). Health biology. Lexington, MA: D.C.Heath Co. Miller, K.R. & Levine, J. (1991). Biology. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, Inc. Mills, G.C. (1991). Cytochrome c: Gene structure, homology and ancestral relationships. Journal of Theoretical Biology, 152, pp. 177-190.
Schraer, W.D. & Stoltze, H.J. (1991). Biology: The study of life. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice Hall. Shapiro, R. (1986). Origins. New York: Summit Books. Thaxton, C.B., Bradley, W.L. & Olsen, R.L. (1984). The mystery of life origin. New York: Philosophical Library.
Thomson, K. (1982). The meanings of evolution. American Scientist, 70, 529-531.Towle, A. (1991). Modern biology. Orlando, FL: Holt, Rinehart & Winston, Inc. Webster, G. (1984). Beyond new Darwinism. London: Academic Press. Yockey, H.P. (1977). A calculation of the probability of spontaneous biogenesis by information theory. Journal of Theoretical Biology, 67, 377-398.
Майкл Бихи.
ДАРВИНИЗМ КАК ДОГМА (http://www.crimea.com/~creation/text/152.htm)
Дарвинизм как догма
Майкл Бихи.
The Morley Institute, Inc., June 1998
преподаватель биохимии в университете Лихай, научный сотрудник Института "Дискавери" (Discovery Institute.)
http://www.petersnet.net/research/retrieve.cfm?recnum=834
Залы академии наук расположены довольно далеко от ковбойских салунов, но и у профессоров временами пальцы неудержимо тянутся к курку, и они находят способы удовлетворить это желание. Конечно, ученые мужи не стреляют друг в друга - они предпочитают сражаться на страницах научных журналов. И эти баталии выглядят порой весьма забавно (разумеется, если вы не на линии огня). Одно из генеральных сражений развернулось недавно на страницах журнала "Evolution".
Поводом послужил выход в свет новых книг Стивена Дж. Гулда (Steven J. Gould) и Ричарда Докинса (Richard Dawkins). В общественном сознании Гулд и Докинс - воплощение современной теории эволюции. Благодаря публичным лекциям и ежемесячной рубрике в журнале "Natural History" Гулд приобрел целую свиту поклонников, которые восторгаются его занимательными историями о природе. Докинс в качестве автора книг с мрачными названиями - "Эгоистичный ген" ("The Selfish Gene") и "Слепой часовщик" ("The Blind Watchmaker") - завоевал мировую популярность, хотя он смотрит на мир с точки зрения непреклонного дарвиниста. Эти два знаменитых эволюциониста совсем не похожи друг на друга. "Имидж" Гулда - добряк-увалень из Нью-Йорка, любитель бейсбола и не дурак поесть. Докинс - классический сноб, олицетворение британской интеллектуальной элиты. Первый преподает в Гарварде, а второй - в Оксфорде.
Докинс и Гулд не только популяризируют теорию эволюции, но и обогащают ее новыми идеями. В то время как палеонтологи пытались загнать неподатливую летопись окаменелостей в рамки теории Дарвина, предполагающей постепенные изменения в течение длительного периода времени и, как следствие, несметное число переходных форм, Гулд и Найлс Элдридж (Niles Eldredge) в начале семидесятых предложили теорию "прерывистого равновесия". Попросту говоря, "прерывистое равновесие" означает, что ископаемые останки большинства видов остаются неизменными на протяжении длительных периодов геологического времени, а потом стремительно изменяются. О причинах, вызывающих как те, так и другие периоды, теория умалчивает. Тем не менее, до выхода на сцену Гулда и Элдриджа почти никого из палеонтологов не вдохновляла скудость ископаемых находок, свидетельствующих о постепенных переходах от одной формы к другой. Теперь же эта тема составляет добрую половину теории "прерывистого равновесия".
Идея Докинса тоньше - и в то же время умозрительнее. Что именно отбирает естественный отбор? Споры об этом идут еще со времен Дарвина; одни эволюционисты утверждают, что отбор происходит на уровне целых видов, а другие - что на уровне отдельных организмов. Докинс же отстаивает такую концепцию: на самом деле естественный отбор происходит на уровне генов. Стремительное развитие молекулярной биологии - науки, в которой теория гена занимает очень важное место, - в последние десятилетия привлекло внимание научной общественности к докинсовским идеям. Но в отличие от ископаемых Гулда, так называемые "эгоистичные гены" Докинса остаются плодом умозаключений, совершаемых, как правило, в тиши кабинетов.
Как оксфордский, так и гарвардский эволюционисты возвели свои теории в ранг мировоззрения. Картина мира по Докинсу беспросветно мрачна: "Мир, который мы наблюдаем, обладает именно теми свойствами, какими и должен обладать, если в его основе нет никакого разумного замысла, никакой цели, никакого добра и зла - только бессмысленное равнодушие". Эгоистичные гены почему-то "хотят" воспроизводить себе подобные и в стремлении к этой цели ни с того ни с сего позволяют своим мыслящим роботам-"хозяевам" испытывать боль или наслаждение. Взгляды Гулда несколько более оптимистичны. Виды появляются и исчезают без всякой видимой причины, подчеркивая тем самым роль случайности в школе жизни, - биологические революции сменяют одна другую по воле слепой удачи. Между делом Гулд публично предсказал кончину дарвинизма, на смену которому должно прийти нечто более близкое к взглядам Гулда (что именно - мы обсудим позже). Эти отступнические взгляды набили дарвинистам немалую оскомину.
Журнал "Evolution" предложил Гулду написать рецензию на книгу Докинса "Поднимаясь на пик Невероятное" ("Climbing Mount Improbable"), а Докинсу - рецензию на книгу Гулда "Полный дом" ("Full House") и опубликовал обе рецензии рядом, в одном номере. Гулд крепко держал удар, однако его собственные уколы не достигали цели. "Его [Гулда] общие статистические выкладки, - свысока роняет Докинс, - в целом верны и представляют некоторый интерес - как, впрочем, и некоторые другие проповеди со стандартными рассуждениями, накрепко застревающими в голове". А главное, замечает Докинс, в любимом детище Гулда нет ничего нового: "Теория прерывистого равновесия есть по сути своей теория последовательных постепенных изменений (и это, ей-Богу, к лучшему), - в том же смысле, в каком теория Дарвина была теорией постепенных изменений; и в этом смысле всякий здравомыслящий эволюционист должен признавать правоту теории постепенных изменений - по крайней мере, там, где дело касается сложных адаптаций". Гулд, по мнению Докинса, наносит вред дарвинизму: "Попытка Гулда свести весь прогресс в истории жизни к банальному бейсбольному матчу чрезвычайно обедняет... богатейшую картину эволюционных процессов".
Своею рецензию Гулд начинает с того, что цитирует древнегреческого поэта: "Лисица знает много вещей, а ёж одну, но большую". И далее до самого конца он продолжает выражаться с помощью столь же туманных фраз. Выходит, ведущему рубрики в "Natural History" просто нечего сказать...
И это очень странно. Книга Докинса "Поднимаясь на пик Невероятное" ("Climbing Mount Improbable") - весьма уязвимая мишень для критики. Например, в главе под названием "Сорокакратный путь к просветлению" Докинс описывает разные типы строения глаза, в частности, глаз позвоночных и сложный глаз насекомых. Несмотря на все различия, на клеточном уровне все типы глаза устроены одинаково - в светочувствительных клетках находится "стопка" мембран, каждая из которых снабжена сверхсложным молекулярным механизмом для улавливания фотонов. Как мог естественный отбор привести к появлению этого молекулярного устройства? Запросто, отвечает Докинс. Вот что он пишет об иллюстрации, на которой изображены светочувствительные клетки:
"Я насчитываю здесь девяносто один слой мембраны. Точное количество не столь важно… Важно то, что девяносто одна мембрана лучше улавливает фотоны, чем девяносто мембран, девяносто - лучше, чем восемьдесят девять, и так далее, вплоть до одной мембраны, которая улавливает фотоны лучше, чем ноль мембран. Вот что я имею в виду, когда говорю, что существует простой, пологий подъем на пик Невероятное".
Одна мембрана лучше, чем ноль мембран? Хм… что ж, давайте это обсудим. Если в клетке - девяносто одна светочувствительная мембрана, или девяносто, или всего одна, то очевидно, что в ней уже содержится информация, необходимая для создания мембраны. Но если в клетке находится ноль мембран, то такой информации в ней нет. Как же тогда она создаст хотя бы одну мембрану? Рассмотрим аналогичный пример. Допустим, что в пробирке - девяносто одна бактерия. Девяносто первая бактерия образовалась в результате деления девяностой, девяностая - восемьдесят девятой, и так далее. Но откуда взялась первая? В результате деления нулевой? Превращение одного в два - это простое умножение на два; превращение нуля в единицу - умножение на бесконечность. Не слишком-то это "просто и полого".
Неужто оксфордский профессор, читающий курс лекций "Наука в общественном сознании", не в состоянии осмыслить это простейшее правило логики? Вряд ли. Куда более вероятно, что он просто расцвечивает яркими красками вопрос о происхождении новых биологических структур, потому что как раз об этом моменте эволюционного процесса дарвинистам сказать нечего. В предисловии к "Слепому часовщику" Докинс честно признается: "Иногда мало беспристрастно предъявить читателю доказательства - приходится становиться адвокатом и прибегать к адвокатским хитростям". Полагаю, ноль, превращающийся в единицу, - как раз одна из этих хитростей.
Читатель, не отличающийся легковерием, найдет в "Поднимаясь на пик Невероятное" еще много примеров столь же туманной логики. Гулд, с его мотивацией и знаниями, вполне мог бы найти логические неувязки. Но на протяжении четырех тысяч слов он так и не говорит ничего определенного.
Попытка двух "якобы оппонентов" одновременно раскрыть карты потерпела фиаско, и это весьма поучительно. Все очень просто: несмотря на все различия в стилях, подходах и точках отсчета, Гулд, если припереть его к стенке, соглашается с Докинсом. Как материалист он и не может поступить иначе. Он признает, что хотя акты эволюции и выглядят непродолжительными на фоне геологического времени, они все же длятся несравнимо дольше, чем происходит смена поколений организмов. Сложные адаптации создаются постепенно, шаг за шагом. Дай Бог, чтобы так оно и было, - иначе придется согласиться, что их действительно дал Бог. В этом вопросе Гулд явно сходится с Докинсом:
"В этой принципиальной битве за то, чтобы сомневающиеся (а то и явно враждебно настроенные) люди знали, что гласит дарвиновская теория эволюции… мы с Ричардом Докинсом коллеги, объединенные стремлением к общей цели. Придуманная им метафора "слепого часовщика" - квинтэссенция основного принципа дарвинизма… объясняющего… каким образом случайный и ненаправленный процесс, управляемый только "эгоистичным" принципом благополучного воспроизведения себе подобных, порождает столь сложно устроенные и хорошо приспособляющиеся организмы".
Поединок оказался блефом, инсценировкой с яркой бутафорией и кучей спецэффектов. Все согласились согласиться, что все живое приводится в действие слепым часовщиком, который бессознательно созидает и уничтожает; а уж как он это делает - прерывисто или непрерывно - вопрос второй.
И все-таки согласились не все:
"Давайте перейдем прямо к вопросу об эволюции и ее механизмах. Открытия микробиологии и биохимии произвели революцию в этой области… Объяснить, как именно растет древо жизни и как появляются на нем новые ветви, - задача естествознания, а не вопрос веры. Но нужно иметь смелость, чтобы заявить, что удивительное богатство сотворенной жизни - не следствие случайности или ошибки... (Оно) указывает на творящую Причину и творящий Разум, и делает это сегодня еще яснее и лучезарнее, чем когда-либо прежде… Люди - не ошибка, но результат замысла".
Так писал кардинал Йозеф Ратцингер в 1986 году в книжечке под названием "В начале: католическое понимание истории Сотворения и грехопадения" ("In the Beginning: A Catholic Understanding of the Story of Creation and the Fall"). В этой цитате кардинал возражает Докинсу по-настоящему, а не так, как Гулд. Оставляя науке вопрос о том, как устроена жизнь, кардинал Ратцингер расходится с Докинсом в основном пункте: развитие жизни - процесс не слепой, а обдуманный заранее. В подтверждение своих слов он указывает на достижения основополагающей науки о жизни - биохимии. И позиции его нелегко опровергнуть.
Прямо в точку
Со стороны перестрелка может выглядеть забавно. Совсем иное дело, если вы на линии огня. Летом 1996 года в издательстве "Free Press" вышла моя книга - "Черный ящик Дарвина: биохимия бросает вызов теории эволюции" ("Darwin's Black Box: The Biochemical Challenge to Evolution"), основную тему которой обозначил десятью годами раньше кардинал Ратцингер. Открытия современной биохимии показали, что основа жизни действительно оказалась поразительно и неожиданно сложной. Мы узнали, что клеткой управляют молекулярные механизмы. Бактерии прокладывают путь через жидкость с помощью наружного молекулярного двигателя - жгутика; молекулярные запасы хранятся в крохотных "грузовичках", которые снуют по клетке, доставляя груз в специальные отделы; клетка перестраивает собственную ДНК, чтобы создавать новые антитела для борьбы с болезнями. Я показал, что этим системам присуща сложность, не поддающаяся снижению; то есть для того, чтобы функционировать, им необходимо определенное количество составляющих. Как механическая мышеловка выйдет из строя, если изъять из нее хотя бы один компонент, так и биохимической системе необходима каждая из ее частей; таким образом, маловероятно, чтобы эти части появлялись постепенно, как утверждают дарвинисты. Я провел обзор специальной биохимической литературы - "Труды Национальной академии наук" ("Proceedings of the National Academy of Sciences"), "Журнал молекулярной биологии" ("Journal of Molecular Biology") - и выяснил, что до сих пор ни одному ученому не удалось объяснить, каким образом естественный отбор мог привести к появлению столь сложных систем. Учитывая результаты исследования способов взаимодействия элементов биохимических систем, я пришел к выводу, что эти системы были целенаправленно задуманы и сотворены разумным Создателем.
Мало кто из биологов-эволюционистов взял на себя труд оспорить этот вывод.
"Черный ящик Дарвина" получил широкий резонанс. В частности, несколько видных специалистов по эволюционной биологии (все - сторонники дарвинизма) получили шанс самым нелицеприятным образом высказаться в печати по этому поводу. Наверное, лучший пример тому - двухстраничное обозрение в "Nature", самом престижном научно-популярном журнале мира. Написал его Джерри Койн (Jerry Coyne) - профессор эволюционной биологии в Чикагском университете и, как выяснилось, ведущий книжного обозрения в журнале "Evolution"; именно он предложил Гулду и Докинсу написать взаимные рецензии. Что может сказать выдающийся дарвинист, услышав, что молекулярные основы жизни явно свидетельствуют о разумном замысле? Для начала - швырнуть в собеседника комок грязи:
"Креационисты всегда стремились заменить преподавание теории эволюции пересказом первых одиннадцати глав Бытия. Когда судьи не позволили им этого сделать, он сменили тактику и облачились в академические мантии. Так возник диковинный оксюморон "научный креационизм", приверженцы которого утверждают, что Земля, согласно биологическим и геологическим доказательствам, еще молода, что все виды были сотворены сразу и одновременно, а причиной массовых вымираний стал Всемирный Потоп".
Так начинается обзор; а заканчивается он упоминанием о Дуэйне Гише (Duane Gish) из Института креационных исследований молодой Земли. Между этими пассажами, задающими тон статьи, Койн как бы вскользь замечает, что "Бихи - настоящий ученый, который не верит в молодой возраст Земли и считает идею происхождения от общего предка вполне разумной". И то верно, легче критиковать отступника, чем противника.
Еще немножко в том же духе, и Койн наконец-то подходит к вопросу разумного замысла.
"Ответ на аргумент Бихи лежит в осознании того, что последовательности биохимических реакций... возникали как сочетания отрывков других последовательностей… Например, тромбин, один из важнейших белков, участвующих в реакциях свертывания крови, участвует и в делении клеток, и родственен пищеварительному ферменту трипсину. Кто может знать, какая из функций была присуща ему в начале?"
Хороший вопрос: кто знает, что было в начале? Никто. И никто не знает, как по одной функции можно судить об остальных. С тем же успехом можно утверждать, что раз пружина есть и в часах, и в мышеловке, то по устройству одного из этих приборов можно судить об устройстве другого. Но Койна на самом деле не интересует, каким образом сформировались сложные биохимические системы.
"Возможно, мы так никогда и не узнаем, что представляли собой первые последовательности (биохимических) реакций. Но это не дает нам права считать, что если ни один человек не в состоянии их вообразить, значит, их не существовало вообще".
Основной аргумент Койна сводится к тому, что не нужно никаких доказательств: жизнь просто не могла не возникнуть в соответствии с принципами дарвинизма.
Койн не одинок в своей неспособности опровергнуть биохимические аргументы в пользу разумного сотворения. В "New York Times Books Review" ученый-публицист Джеймс Шрив (James Shreeve) утверждает: "Господин Бихи, может быть, и прав в том, что при современном уровне знаний старый добрый дарвинизм не может объяснить, как произошли реакции свертывания крови или перенос веществ через мембрану". В "National Review" Джеймс Шапиро (James Shapiro), микробиолог из Чикагского университета, признает:
"Эволюция основных биохимических и клеточных систем не нашла в рамках дарвинизма своего объяснения - взамен предлагаются только беспочвенные умозрительные теории". Эндрю Помянковски (Andrew Pomiankowski) пишет в "New Scientist": "Возьмите любой учебник по биохимии, загляните в предметный указатель, и вы наверняка найдете два-три упоминания об эволюции. Но обратитесь к любому из них - и в лучшем случае вы увидите что-то вроде "в процессе эволюции происходит отбор молекул, наиболее приспособленных для осуществления своей биологической функции".
Дарвинизм стал жертвой недуга, уже погубившего другие недоказанные теории. Этот недуг - научный прогресс как таковой. Похоже, с каждым новым открытием - особенно в области молекулярных основ жизни - у теории естественного отбора появляются все новые проблемы. Однако проблемы дарвинизма порождаются не только новыми, но и старыми открытиями.
Фальсификация фактов
Вы, наверное, помните иллюстрацию из учебника биологии для старших классов. В нижнем ряду изображены маленькие, изогнутые, червеобразные существа со странными головами, почти неразличимые между собой. Во втором и третьем рядах каждый червячок постепенно приобретает некую форму - рыбы, саламандры, курицы, человека. Это, детки, называется эмбриология, и вы видите развитие разных позвоночных до состояния взрослой особи. Рисунки эти принадлежат перу видного ученого XIX века Эрнста Геккеля, большого поклонника Дарвина. Геккель показал, что все позвоночные на ранних стадиях развития похожи друг на друга, а на более поздних приобретают специфические черты.
Рисунки Геккеля - весьма убедительное доказательство эволюции. Рассматривая рисунки, на которых одинаковые эмбрионы превращаются в разные существа, ученику трудно не прийти к мысли, что и он недалеко от них ушел. Славлю дела твои, эволюция! Многие учебники биологии для школ и колледжей уделяют особое внимание рисункам Геккеля - во-первых, изображение воздействует на человека на подсознательном уровне, а во-вторых, эти рисунки иллюстрируют основной принцип, в соответствии с которым, как принято считать, и происходит эволюция. Учебник "Молекулярная биология клетки", в числе авторов которого - президент Национальной академии наук Брюс Элбертс (Bruce Alberts), лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон и другие прославленные ученые, разъясняют причины повышенного интереса к этим рисункам:
"Животные с очень разными взрослыми формами часто на удивление похожи друг на друга на ранних стадиях развития…. Такое наблюдение легко объяснить. Возьмем, например, процесс появления в ходе эволюции нового анатомического признака - допустим, удлиненного клюва. Происходит случайная мутация, изменяющая последовательность аминокислот в белке или механизм его синтеза, и, следовательно, его биологическую активность. Это изменение может случайно повлиять на клетки, ответственные за формирование клюва, таким образом, что он удлинится. Но чтобы эти мутации были подхвачены естественным отбором, они должны быть согласованы с развитием всего организма. Удлинение клюва вряд ли принесло бы организму особенные преимущества, если бы при этом был утерян язык или не развились уши. Если мутации происходят на ранних стадиях развития, вероятность подобной незадачи возрастает. Первые клетки эмбриона похожи на карты в основании карточного домика - даже самое незначительное изменение способно привести к катастрофе".
Да, биологам-эволюционистам известна сила работ Геккеля. Лучшие ученые, такие, как Элбертс и Уотсон, понимают, что эти факты идеально укладываются в рамки теории Дарвина. Да иначе и быть не могло…
…если бы не одна неувязка: эмбрионы так не выглядят. Рисунки лгут. Геккель сфабриковал их.
В прошлом году английский ученый Майкл Ричардсон (Michael Richardson) усомнился в рисунках Геккеля и собрал группу эмбриологов из разных стран с целью повторить эксперименты Геккеля. Но у них ничего не получилось. Вот что сообщила о результатах их работы Элизабет Пеннизи (Elizabeth Pennisi) в журнале "Science":
"Геккель не только добавлял одни черты и пропускал другие… он еще и подтасовывал пропорции, чтобы преувеличить сходство между видами, хотя на самом деле один эмбрион мог быть в десять раз больше другого. Геккель затушевывал различия еще и тем, что в большинстве случаев "забывал" назвать вид, как будто данные об одном представителе верны для всей группы животных. В действительности же… даже у эмбрионов схожих видов - например, разных видов рыб - заметно различаются и внешность, и ход развития".
"Похоже, - заключает Ричардсон, - это одна из самых грандиозных мистификаций в биологии".
В седьмом классе приходской школы на уроке естествознания учитель показал моей жене и ее одноклассникам рисунки Геккеля.
"Эволюция - безусловный факт, - сказал этот добрый христианин, - и вам предстоит смириться с этим". За последние сто лет эти слова говорились великому множеству школьников, и они смирились с дарвинизмом, кто как мог. Ведь учителя не могут ошибаться; да что там учителя - лауреаты Нобелевской премии и президенты Национальной академии наук утверждают, что эмбрионы выглядят именно так, а не иначе; что им возразить, если ты не ученый?
Да, если ты не ученый, возразить нечего. Но и ученые еще в XIX веке заподозрили, что в рисунках Геккеля что-то неладно. На самом деле, коллеги Геккеля по университету, где он работал, в свое время выдвинули против него обвинение в подделке. Геккель признал, что допустил некоторую вольность и рисовал "по памяти". Но, несмотря на это, рисунки по-прежнему иллюстрировали процесс эволюции в учебниках. В 1940-е годы генетик Р. Гольдшмидт (Richard Goldschmidt) писал: "Художественные способности Геккеля привели к тому, что он подправил природу и изобразил несколько больше, чем видел воочию".
И даже когда фальшивка была разоблачена, выяснилось, что "ученых" это не волнует. Несколько лет назад, дискутируя с одним биологом-эволюционистом, я выразил возмущение тем, что рисунки Геккеля не исчезают со страниц учебников, хотя в естественнонаучном мире всем уже известно: это - фальсификация. Мой оппонент, глазом не моргнув, добродушно заметил: учебникам не так-то легко угнаться за развитием науки, им требуется время. Ну да. Лет эдак сто.
Вопросов - море, но давайте остановимся на двух. Во-первых, что может сказать дарвинизм об эмбриогенезе теперь, когда все знают о геккелевской подделке?
Так значит, на ранних стадиях развития все-таки могут быть изменения? И неважно, что мы там говорили о карточном домике? Предположим, ученый предсказывает, что завтра в небе появится сверхновая звезда… или, в крайнем случае, не появится. Этот прогноз предсказывает две совершенно противоположные вещи, то есть ничего не предсказывает. Звезда может взорваться или не взорваться, как ей будет угодно - предсказание сбудется в любом случае. То же и с дарвинистами. Их устраивают как изменения в развитии эмбрионов, так и отсутствие изменений; таким образом, дарвинизм ничего не может сказать о развитии. Он просто молчит; но это красноречивое молчание, потому что именно изменения в ходе развития эмбриона во взрослую форму обязаны быть механизмом дарвиновской эволюции. Если дарвинизму нечего сказать об этом процессе, значит, ему нечего сказать и о главном вопросе эволюции.
В худшем случае, Элбертс и Уотсон правы в том, что ранние стадии эмбриогенеза не могут подвергаться эволюционным изменениям, и, стало быть, весь дарвинизм от начала и до конца - фальшивка. Вряд ли это принесет много радости поклонникам естественного отбора.
И, во-вторых: кто мы такие, чтобы обсуждать мнение Элбертса и Уотсона? Вряд ли ученый может получить большее признание, чем получили они. Но есть только два вероятных объяснения тому, что в их учебнике говорится о значении работы Геккеля: 1) они не знали, что эти рисунки сфальсифицированы, хотя об этом знали Гольдшмидт, Ричардсон и многие другие ученые и 2) они знали, что рисунки сфальсифицированы, но все равно их использовали.
Преступное неведение - все же менее серьезное обвинение, чем намеренный обман. Но в любом случае очевидно: президент Национальной академии наук и лауреат Нобелевской премии не знают, что делает дарвиновская эволюция с эмбрионами. А чего не знают Брюс Элбертс и Джеймс Уотсон, того не знает никто.
"Этого не знает никто" - таково совершенно точное изложение научного представления о происхождении жизни. Но хотя, глядя на сложные, взаимосвязанные формы жизни, мы не можем ответить на вопрос "как?", мы все же в состоянии с уверенностью заключить: "[Они] указывают на творящую Причину и творящий Разум, и делают это сегодня еще яснее и лучезарнее, чем когда-либо прежде".
Х. Барри Вуллей. ТРОЦКИЙ И ДАРВИН: ЧТО МЕЖДУ НИМИ ОБЩЕГО? (http://www.crimea.com/~creation/text/104.htm)
Х. Барри Вуллей
http://www.crimea.com/~creation/text/www.answersingenesis.org Creation 23 (2) март - май, 2001
ТРОЦКИЙ И ДАРВИН: ЧТО МЕЖДУ НИМИ ОБЩЕГО?
ЛЕВ ТРОЦКИЙ (1879-1940) был организатором, пропагандистом и военачальником коммунистов, захвативших власть в России после революции 1917 года. Он непременно стал бы преемником Ленина, если бы этот пост не узурпировал Сталин. Фанатичный, неразборчивый в средствах и нетерпимый, Троцкий безгранично верил в идею марксизма, а слепая приверженность дарвинизму укрепляла эту веру. Фанатичная преданность этим идеологиям и нетерпимость к врагам помогли ему силами Красной Армии сокрушить врагов молодого Советского государства в годы Гражданской войны (1918-1920). Он военизировал гражданский труд и организовал конфискацию продуктов у крестьян; он разгромил Украинскую повстанческую крестьянскую армию, предав ее вождя, анархиста Нестора Махно, своего бывшего союзника. Он безжалостно подавил бунт моряков в Кронштадте1 и с легкостью совершил множество других актов насилия, "так как был абсолютно убежден, что они служили делу пролетариата и перманентной революции 2".
После Гражданской войны Троцкий направил всю свою неиссякаемую энергию на административную работу - в частности, возглавил созданное им Общество безбожников, занимавшееся антирелигиозной пропагандой. Он был ярым атеистом и отстаивал "атеистические заменители" религии - например, атеистические спектакли и коммунистические обряды, такие, как "красное" крещение, "красное" венчание, "красная" пасха и т. д. 3 Он преследовал христиан, осквернял святыни церкви и ненавидел моральные ценности среднего класса.
Троцкий стремился к перманентной мировой революции 4 и призывал коммунистов к захвату власти в Германии и других странах, где, с его точки зрения, сложились подходящие для этого условия.
Как случилось, что сын богатого еврейского землевладельца 5 столь яростно восстал против религии и против класса, к которому принадлежал его отец? Вероятно, это связано с его отказом продолжать образование и с прелюбодеянием.
В возрасте 17 лет Троцкий бросил учебу и вступил в революционный кружок. Единственным марксистом в этом кружке была Александра Львовна Соколовская, на шесть лет старше его. Поначалу ему активно не нравились ни сама Александра, ни ее идеи; встречая Новый 1896 год, он даже произнес тост с такими словами: "Пусть будут прокляты все марксисты и все те, кто хочет сделать нашу жизнь сухой и жёсткой!" 6 Однако затем у Троцкого начался роман с этой женщиной, что заставило его пересмотреть отношение к марксизму. После ареста членов тайного общества у Троцкого в царских тюрьмах оказалось более чем достаточно времени на развитие своего учения. 7
В одесской тюрьме Троцкий прочел "Происхождение видов" и "Автобиографию" Дарвина. Много лет спустя он напишет: "Дарвин избавил меня от последних идеологических предрассудков... В одесской тюрьме я ощутил твердую научную почву под ногами. Факты начали укладываться в систему. Идея эволюции и предопределенности - то есть постепенного развития, обусловленного природой материального мира - полностью завладела мной.
Дарвин был для меня могущественным привратником у входа в храм вселенной. Я был опьянен его скрупулёзностью, точностью, доскональностью и в то же время силой его мысли. Но более всего я поразился, когда прочел… что он сохранил веру в Бога. 8 Я не мог себе представить, как вера в Бога уживается в одной голове с теорией происхождения видов путём естественного отбора и полового отбора" 9.
В эпоху таких великих ученых-креационистов, как Джеймс Кларк Максвелл и Луи Пастер, Троцкий выбрал веру Маркса и Дарвина. Последствием этого обращения, искреннего и бесповоротного, стали реки крови, пролитой Троцким.
В 1940 году Троцкий, живший в изгнании в Мексике, был убит по приказу Иосифа Сталина - ещё одного новообращённого атеиста, ставшего таковым благодаря трудам Дарвина. За всю историю человечества не было, вероятно, убийцы, который уничтожил бы больше людей, чем Сталин. И он, и Троцкий действовали в полном соответствии со своим мировоззрением: если никто не создал меня, то я никому не принадлежу, и не существует абсолютного добра и зла. При таком мировоззрении, основанном на эволюции, в убийствах миллионов нет ничего дурного.
Ссылки и примечания
1 Кронштадт: крепость на острове вблизи Петрограда (ныне Санкт- Петербург), база военного флота. В крепости служило 20 000 моряков. В марте 1921 моряки (многие из которых происходили из крестьянских семей) подняли восстание, протестуя против конфискации зерна у их родителей, и выступая за свободу трудящихся. По приказу Троцкого, бойцы Красной Армии по льду добрались до базы, захватили ее и вырезали восставших.
2 Woolley, B.L., Adherents of Permanent Revolution: A History of the Fourth (Trotsky-ist) International, University Press of America, Lanham, Maryland, p. 2, 1999.
3 Heller, M., Cogs in the Soviet Wheel, London, p. 204, 1988.
4 "Война, - пишет он, - как и революция, основана на устрашении. Победоносная война истребляет по общему правилу лишь незначительную часть побежденной армии, устрашая остальных, сламывая их волю. Так же действует революция: она убивает единицы, устрашает тысячи". Ссылка 3, стр. 119, цитата из работы Троцкого "Терроризм и коммунизм", Москва, стр. 57, 1920.
5 Настоящее имя Троцкого - Лев Давидович Бронштейн. Позже он скрыл свое еврейское происхождение, взяв в качестве революционного псевдонима имя одного из одесских тюремщиков.
6 Carmichael, J., Trotsky: An Appreciation of his Life, Hodder and Stoughton, London, p. 43, 1975).
7 В 1900 году, когда Троцкий и Александра были приговорены к четырем годам ссылки в Восточную Сибирь, раввин совершил над ними обряд бракосочетания в камере пересыльной тюрьмы. В ссылке Александра родила двух дочерей. Она носила фамилию Бронштейн до самой смерти в 1938. С ее помощью (она несколько дней держала в кровати куклу, имитировавшую "больного"), Троцкий бежал в 1902 и уехал в Париж. Там он встретил Наталию Ивановну Седову, которая стала его любовницей. Несмотря на то, что официально Троцкий состоял в браке с Александрой, Наталия стала "госпожой Троцкой", родила ему двух сыновей и оставалась вместе с ним до самой его смерти в 1940.
8 В этом отношении Троцкий ошибался. Возможно, причиной этого заблуждения стало упоминание Дарвина о Творце в последнем параграфе "Происхождения видов", добавленном во 2-6 издания, чтобы сделать книгу более приемлемой для английского духовенства. Дарвин к 40 годам уже отрекся от христианства. См. Brentnall, J. and Grigg, R., Darwin's slippery slide into unbelief. Creation 18(1):34-37, 1995.
9 Eastman, M., Eastman, M., Trotsky: A Portrait of his Youth, New York, pp. 117-118, 1925.
Барри Вуллей, магистр наук исследователь, инженер- механик. Занимается уравнениями движения и взаимодействием звука и структуры; его работы в этой области опубликованы в "Journal of the Acoustical Society of America".
Дуэйн Т. Гиш. СОТВОРЕНИЕ МИРА, ЭВОЛЮЦИЯ И ИСТОРИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА (http://www.crimea.com/~creation/text/29a.htm)
The American Biology Teacher, March 1973, P.132-140 CREATION, EVOLUTION, AND THE HISTORICAL EVIDENCE Duane T.Gish
Дуэйн Т. Гиш
СОТВОРЕНИЕ МИРА, ЭВОЛЮЦИЯ И ИСТОРИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА
Для ясного понимания затронутых в этой статье проблем, я просто обязан начать с определения эволюции и сотворения. В дальнейшем термин "эволюция" будет обозначать общую теорию органической эволюции "от молекулы до человека". По этой теории все живые существа появились в результате естественного механического процесса развития из единственного живого источника, который, в свою очередь, возник из неживой материи вследствие тех же самых процессов. Эти процессы являются неотъемлемыми свойствами самой материи, а следовательно, продолжают действовать и сегодня. Теория сотворения мира (креационная теория) утверждает, что все основные типы животных и растений (сотворенные роды) были вызваны к существованию целенаправленными действиями предсуществующего Существа посредством особых процессов, которые не действуют в наше время. Изменения, появившиеся с тех пор, ограничены пределами, установленными внутри каждого из сотворенных родов.
Эволюционисты стоят на том, что особое сотворение должно быть исключено из возможного объяснения происхождения видов, так как эту теорию нельзя определить как научную. В то же время у сторонников эволюции не возникает сомнений в том, что эволюция является чистой наукой, и уж конечно, большинство из них настаивает на том, что эволюцию нужно рассматривать не как теорию, а как факт.
ЧТО ТАКОЕ ТЕОРИЯ? ЧТО ТАКОЕ ФАКТ?
Каким критериям должна отвечать теория для того, чтобы считаться научной в общепринятом смысле? Джордж Гейлорд Симпсон (1964) указывал: "В любом определении науки говорится, что утверждение, которое нельзя подтвердить наблюдениями, не является утверждением о чем-то конкретном, и, в конце концов, не является наукой". Определение слову "наука" в Оксфордском словаре английского языка говорит: "Область изучения, связанная либо с комплексом доказанных истин, либо с наблюдаемыми фактами, которые классифицированы и более или менее систематизированы по отношению к общим законам, включающая надежные методы для открытия новых истин в области ее применения" (выделено нами).
Таким образом, для того, чтобы отнести теорию к разряду научных, она должна подтверждаться событиями или процессами, которые можно пронаблюдать; теория должна предвидеть результаты будущих естественных явлений или лабораторных экспериментов. Кроме того, обычно накладывается дополнительное ограничение: научная теория должна обладать возможностью фальсифицируемости. Это значит, что может быть придуман такой эксперимент, неудачные результаты которого опровергали бы саму теорию. Опираясь на эти критерии, многие эволюционисты настаивают на том, что креационная теория не может рассматриваться как научное объяснение происхождения видов. Сотворение не имело людей-наблюдателей, его нельзя научно проверить, и теория сотворения не фальсифицируема.
Однако общая теория эволюции (происхождение человека из молекулы) тоже не отвечает всем трем требованиям. Добжанский (1958), изыскивая факты в поддержку истинности эволюции, на самом деле признает, что она не обладает критериями научной теории, утверждая: "проявление эволюции жизни на протяжении истории Земли установлено не более, чем событие, не подтверждаемое наблюдениями очевидцев".
Гольдшмидт, хотя и настаивает на том, что эволюция является фактом, не требующим дальнейших доказательств, также признает неудачу в поисках общепринятых критериев научности этой теории. После изложения своих взглядов на системную мутацию, или "обнадеживающего урода" (hopeful monster), как основной механизм эволюции, Гольдшмиит (1952, с.94) заявляет: "Такое предположение встречает жесткое сопротивление со стороны большинства генетиков, которые утверждают, что факты, обнаруженные ниже видового уровня, должны быть применимы и к более высоким категориям. Непрерывное повторение этих недоказанных заявлений, легкое сглаживание несоответствий, откровенная неприязнь к тем, кто не очень быстро поддается изменениям моды в науке, якобы, должны способствовать научному доказательству доктрины. Всем известно, что еще никому не удалось вывести новый вид или род путем макромутаций. Также верно и то, что никто еще не получал ни один вид путем отбора микромутаций". Далее в той же статье (с.97) он пишет: "Никто не видел появление нового представителя высших таксономических категорий в результате отбора микромутантов". Гольдшмидт, таким образом, подтвердил, что в контексте эволюции "от молекулы до человека" реально наблюдались лилбо примитивные изменения, либо изменения на уровне ниже видового.
Более того, архитекторы современной синтетической теории эволюции так умело ее построили, что ее совсем нельзя опровергнуть. Теория настолько гибка, что в силах объяснить любой факт. Именно на это жаловался Ольсон (1960, с.530) и несколько участников симпозиума в Вистаре по проблеме математических возражений против нео-дарвинской трактовки эволюции (Мурхед и Каплан, 1967), включая Эрнста Майра, ведущего сторонника теории. Иден (1967, с.530), один из математиков, говорит по поводу возможности ее фальсифицировать: "Это просто невозможно - опровергнуть эволюцию, говоря о ней в широком смысле. Именно это я и имел в виду, когда говорил о том, что теория тавтологична изначально. Эта теория может объяснить абсолютно все. Вы можете изощряться в поисках механизма, который бы выглядел достаточно правдоподобно, или механизма, согласующегося с уже открытыми вами механизмами. А можно и не особенно усердствовать - ведь эту теорию все равно невозможно опровергнуть".
РАСТУЩАЯ ВОЛНА КРИТИКИ
Помимо ученых-креационистов, все большее число других ученых выражает свои сомнения по поводу того, что эволюционная теория может объяснить что-либо кроме тривиальных изменений. Иден (1967, с.109) был так озадачен результатами тщательного исследования современной теории эволюции с точки зрения теории вероятности, что высказал предположение, что "адекватная научная теория эволюции еще ждет открытия и разработки новых - физических, физико-химических, биологических - законов". Сейлисбери (1969, 1971) тоже выражает аналогичные сомнения, также основанные на теории относительности.
В последние годы все резче нападки на теорию эволюции со стороны французских ученых. В обзоре ситуации, сложившейся во Франции, Литински (1961) сказал: "Этот год показал, что полемика постепенно обостряется. Своей высшей точки она достигла в статье, названной "Должен ли Дарвин быть сожжен?". Статья была опубликована в журнале "Сциенсе эт ви" (Наука и жизнь), а огромный заголовок занял две страницы. Статья была написана писателем и ученым Эйме Мишелем, в основу ее были положены интервью с такими специалистами как Андре Тетри, професcором известнейшей Эколь дес Хоте Этуде и всемирным авторитетом по проблемам эволюции, профессором Рене Шовином и другими ведущими французскими биологами. Кроме того, в статье были тщательным образом проанализированы 600 страниц имеющихся биологических данных. Работа эта было проделана при содействии профессора Тетри и Мишеля Кено, биолога мирового масштаба. Выводы Эйме Мишеля чрезвычайно важны: классическая теория эволюции в том виде, в каком она сейчас существует, уже отошла в прошлое. Почти все ученые Франции, провозгласили они свою позицию публично или нет, имеют сильные сомнения в возможности естественного отбора".
Э.К.Олсон (1960, с.523), один из выступавших на столетнем юбилее Дарвина в Чикаго, сделал по этому поводу следующее сообщение: "Существует группа ученых, как правило умалчивающих о своей точке зрения. Они скорее не согласны с общепринятыми биологическими теориями, но пишут или говорят об этом мало, так как лично в этом не заинтересованы, не видят в противостоянии теории эволюции особой важности, или настолько несогласны друг с другом, что вопрос борьбы с монументальной информацией и теорией, во многом определяющей современное мышление, кажется совершенно тщетным. Очень сложно определить состав и размеры этого молчаливого блока, но без сомнения, величина его значительна".
Фотергилл (1961) обращается к тому, что он называет "скудностью эволюционной теории в целом". Эрлих и Холм (1962) выражали свои сомнения следующим образом: "И в заключении, рассматрим третий поставленный ранее вопрос: 'Что говорится о наблюдаемых в природе структурах?'. Стало модным рассматривать современную теорию эволюции, как единственно возможное объяснение для наличия этих структур. Речь идет именно о единственном объяснении, а не о самом верном, разработанном в наше время. Похоже, да так оно и есть, что та теория, которую можно шутливо назвать неевклидовой теорией эволюции, простирается далеко за горизонт. Превращение теории в догму не подтолкнет прогресс к поискам более удовлетворительных объяснений для существующих явлений."
Иногда высказывания откровенно критичны. Именно такое письмо Денсона было напечатано недавно в "Нью сайнтист". Он, например, пишет: "Теория эволюции покинула нас, потому что неодарвинизм не смог доказать свою способность объяснить какие-либо явления сложнее видовых изменений. У нас нет никаких других теорий... несмотря на свидетельства не в ее пользу, которые дает хроника окаменелостей, несмотря на большое количество неувязок и неточностей, несмотря на само отсутствие достоверной теории - эволюция все еще жива. Существует ли еще хоть одна наука, для доказательства которой может быть использована такая интеллектуально тупиковая точка зрения как эмбриологическая рекапитуляция человека?" (Денсон, 1971).
Макбет (1971) известен, как особо резкий критик теории эволюции. Он подчеркивал, что хотя эволюционисты и отказались от классического дарвинизма, современная синтетическая теория, которую они предложили взамен старой, так же не в состоянии объяснить то, как в результате естественного отбора возникли прогрессивные изменения. Собственно говоря, они даже не могут дать определение естественному отбору, не повторяясь. Недостатки теории и невозможность подтверждения ее положений путем анализа окаменелостей делают микроэволюцию и макроэволюцию неразрешимыми тайнами. Это мнение Макбета. Он говорит, что никакая из теорий не может быть предпочтительней, чем существующая.
Принимая во внимание предыдущие высказывания, кажется невероятным, что некоторые ведущие ученые, включая нескольких, написавших в конвент Национальной Ассоциации Учителей Биологии в Сан-Францисско, упрямо твердят что теория эволюции жизни "от молекулы до человека" должна рассматриваться как факт, исключающий любые другие предположения. Эволюция, по крайней мере в широком смысле, не доказана и недоказуема, а потому не может считаться фактом. Она не может быть проверена традиционными методами экспериментальной науки: экспериментом и опровержением. Строго говоря, ее даже нельзя квалифицировать как научную теорию. Это допущение, и оно может служить моделью, внутри которой должны проводиться исследования по объяснению и сопоставлению исторических свидетельств (т.е. хроники окаменелостей), и с помощью которой могут быть сделаны некоторые предположения относительно будущих открытий.
Теория сотворения тоже не доказана и ее нельзя доказать методами экспериментальной науки. Нельзя ее отнести и к научным теориям (опираясь на все вышеперечисленное), т.к. сотворение невозможно пронаблюдать и как теорию нельзя опровергнуть. Сотворение, как и эволюция, является предположением, постулатом, который может послужить моделью объяснения явлений, касающихся происхождения видов. В этом смысле теория сотворения мира не более религиозна и не менее научна, чем теория эволюции. Откровенно говоря, многие достаточно осведомленные ученые отдают предпочтение теории сотворения мира для объяснения происхождения видов.
Я подозреваю, что такое догматическое отношение к эволюции сложилось в наше время не из-за имеющихся данных, а из-за философских предубеждений, характерных для нашего времени. Уотсон (1929), например, относился к теории эволюции как "к теории всемирно распространенной не из-за того, что она может быть доказана логически последовательными данными, но потому, что в ее единственную альтернативу - божественное сотворение - просто невозможно поверить".
О том, что такова философия большинства биологов, говорил недавно и Добжанский. В своей статье о книге Монода "Случайность и необходимость" Добжански заявил: "Он констатирует с завидной прямотой и красноречием, часто граничащим с пафосом, что механическая материалистическая философия давлеет над большей частью нынешней верхушки биологической науки".
РАССМОТРИМ ОБЕ МОДЕЛИ
Исключение теории сотворения мира, как возможного объяснения происхождения видов, из области науки непозволительно и нежелательно и с философской, и с научной точки зрения. При нынешней системе везде, где учащихся обучают тому, что эволюция является установленным фактом, их вынуждают принимать теорию секулярного гуманизма вместо того, чтобы они сами делали выводы из объективно существующих в этой области данных.
Ситуацию можно поправить следующим путем: а) представляя сотворение и эволюцию в виде моделей; б) делая предположения на основе каждой из моделей; в) сравнивая существующие научные данные с предположениями, основанными на каждой из моделей. Таким образом ученики смогут сами выбрать свою личную точку зрения, основанную на объективных данных. Это как раз то, что я постараюсь сделать в оставшейся части своей статьи. Я ограничусь исследованием хроники окаменелостей.
В то время, как в других областях науки можно еще поспорить, какая из этих двух теорий более предпочтительна, хроника окаменелостей является таким источником научной информации, который может дать только один вывод, возникли ли живые организмы в результате эволюции или были сотворены. Эту ситуацию хорошо объяснил Ле Грос Кларк (1955): "То, что эволюция на самом деле имела место, может быть доказано только с открытием окаменелых останков типичных образцов тех самых переходных форм, существование которых постулируется на основании косвенных данных. Другими словами, решающие свидетельства эволюции должны предоставить палеонтологи, чья непосредственная работа - исследовать окаменелости". Гевин де Беер (1964) вторит ему: "Решающее слово в пользу эволюции - за палеонтологами".
В своей революционной работе "Происхождение видов" Дарвин (1859) говорит: "Количество промежуточных и переходных форм между существующими и вымершими видами должно быть невероятно большим". И являетесь ли вы сторонником классического дарвинизма или современной синтетической теории, никуда не денешься от этого вывода. Вследствие того, что эволюция предсказала наличие огромного количества переходных и промежуточных форм, в соответствии с этой теорией мы должны находить огромное количество этих окаменевших форм, даже несмотря на то, что в окаменелостях представлена очень малая часть от растений и животных, существовавших на земле.
Хроника окаменелостей представлена в наше время настолько разнообразно, что ссылаться на ее недостаточность просто невозможно. Джордж (1960, с.1) констатировал, что "сейчас уже нет смысла приносить извинения за бедность хроники окаменелостей. В некоторых случаях количество данных окаменелостей настолько велико, что их не успевают исследовать, и скорость открытия новых окаменелостей выше скорости их обработки". Несомненно, что за сто пятьдесят лет тщательных поисков должно было быть обнаружено достаточное количество несомненных переходных форм, если предположения теории эволюции верны, конечно.
С другой стороны, теория сотворения мира предсказывает, что переходных форм между разными вертикальными категориями и сотворенными родами практически быть не должно. Наличие переходных форм категорически исключить нельзя по двум причинам: а) внутри каждого типа растений и животных проявляется колоссальное разнообразие; б) похожие способы существования и жизнедеятельности требуют похожего строения или функций. Согласно креационной модели таких псевдопереходных форм должно быть немного, и они не будут связаны с промежуточными формами.
Таким образом, в хронике окаменелостей должны быть систематические и повсеместные разрывы между высшими категориями или сотворенными родами. Данные по окаменелостям должны предоставить однозначный выбор между двумя моделями.
Рассматриваемые модели можно представить следующим образом: Давайте теперь сравним факты, имеющиеся в хронике окаменелостей, с предположениями каждой из двух моделей.
Креационная модель
Эволюционная модель
Действия Творца
Естественные, механические процессы, заложенные в свойствах неживой материи
Сотворение основных видов растений и животных с полным набором характерных признаков уже в самых первых экземплярах.
Происхождение всех живых существ от единого жи.вого начала, которое ранее произошло из неживой материи. Развитие каждого вида от предшествующего путем медленных, постепенных изменений.
Изменчивость и приспособляемость в пределах вида.
Неограниченная изменчивость. Все формы генетически связаны.
Эти две модели позволяют сделать следующие предположения относительно хроники окаменелостей:
Внезапное появление большого количества очень сложных форм.
Постепенное изменение простейших форм во все более сложные
Внезапное появление каждого из сотворенных видов, уже с полным набором характерных признаков. Резкие различия между основными таксономическими группами. Отсутствие переходных форм между высшими категориями
Переходные серии, связывающие все категории. Отсутствие систематических разрывов
ВНЕЗАПНОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ЖИЗНИ В КЕМБРИИ
Самые старые слои породы, в которых были найдены не вызывающие сомнений окаменелости, относятся к кембрийскому периоду. В этих осадочных породах найдены миллиарды и миллиарды останков очень сложных форм жизни. Это губки, кораллы, медузы, черви, моллюски и ракообразные. Собственно говоря, в кембрийских породах были найдены все основные формы беспозвоночных. Это настолько сложные формы жизни, что по очень приблизительным подсчетам, для того, чтобы они появились в результате эволюции, потребовалось бы полтора миллиарда лет.
Но что мы находим в докембрийских породах? Ни одного бесспорного окаменевшего многоклеточного организма не было найдено в этих слоях. Таким образом, можно откровенно сказать, что эволюционные предки фауны Кембрия, если они и существовали, не были обнаружены (Симпсон, 1960, с.143; Клод, 1968; Аксельрод, 1958).
Аксельрод так говорил об этой проблеме: "Одна из основных нерешенных проблем геологии и эволюции - это появление разнообразных многоклеточных морских беспозвоночных в скалах нижнего Кембрия на всех континентах, и их полное отсутствие в породах старшего возраста". После обсуждения различных типов живых существ, обнаруженных в Кембрии, Аксельрод продолжает: "Однако, если исследовать слои до Кембрия и поискать окаменелости, предшествующие раннекембрийским, то мы их не найдем. Множество массивных (более 9 км) слоев осадочных пород лежат девственными конгломератами под слоями, содержащими раннекембрийские окаменелости. Эти породы вполне могли бы содержать окаменелости, так как они почти идентичны породам, лежащим выше. Но в верхних слоях окаменелости есть, а в нижних их нет.
Судя по всем имеющимся в наличии фактам, в этот период случился прямо-таки взрыв весьма высокоорганизованой жизни. Хроника окаменелостей не дает нам никаких сведений о том, что животные Кембрия произошли от каких-либо ранее существовавших форм. Более того, не было найдено ни единой окаменелости, которую можно было бы охарактеризовать как переходную форму между основными группами или классами. Уже при первом своем появлении основные типы беспозвоночных были так же отличны друг от друга, как и сейчас.
Но как же соотносятся эти факты с предположениями эволюционной модели? Они полностью им противоречат. Это отмечал и Джордж (1960, с.5), который говорил: "Если допускать только эволюционный путь происхождения основных видов животных, отрицая акт особого сотворения, то тогда отсутствие свидетельств о хотя бы одном животном любого типа остается так же необъяснимо с ортодоксальной точки зрения как и с точки зрения дарвинизма". Симпсон доблестно, но безрезультатно сражался с этой проблемой, и вынужден был признать (1949, с.18), что отсутствие докембрийских окаменелостей (мы не говорим об окаменевших микроорганизмах) является "главной загадкой истории жизни на Земле".
Однако все эти факты полностью согласуются с предположениями креационной модели. Хроника окаменелостей демонстрирует а) внезапное появление разнообразных высокоорганизованных животных, не имеющих эволюционных предков; б) отсутствие между главными таксономическими группами переходных форм, о которых говорит теория эволюции. Все известные факты хроники окаменелостей, начиная с самых первых, говорят в пользу теории сотворения и безусловно противоречат предположениям эволюционной модели.
ДИСКРЕТНАЯ ПРИРОДА КЛАССОВ ПОЗВОНОЧНЫХ
Все то, что сохранилось в течение истории существования жизни, являет нам знаменательное отсутствие переходных форм, наличия которых требует теория эволюции. Ни именно это систематическое отсутствие переходных форм между высшими категориями и было предсказано креационной теорией.
Мысль о том, что позвоночные произошли от беспозвоночных - всего лишь предположение, которое невозможно подтвердить с помощью хроники окаменелостей. В истории сравнительной анатомии и эмбриологии животных почти каждой группе беспозвоночных был приписан в свое время какой-нибудь позвоночный потомок (Э. Д. Конклин, цит. по Аллену, 1969 и Ромеру, 1966, с.12). Переход от беспозвоночных к позвоночным предположительно проходил через стадию простейших хордовых. Дает ли хроника окаменелостей свидетельства об этих переходных формах? Ни одного. Оммани (1964) констатировал: "Как появились эти первые хордовые, какие стадии развития они проходили, прежде чем предположительно дали начало первым рыбообразным существам - мы не знаем. Между Кембрием, где они, возможно, появились, и Ордовиком, где были найдены первые окаменелости животных с характеристикой рыб, огромная пустота приблизительно в 100 миллионов лет, которую мы вряд ли когда-нибудь заполним".
Невероятно! 100 миллионов лет эволюции, и ни одной переходной формы! Если даже собрать все гипотезы, основанные на эволюции, и тщательно их интерпретировать, то нам все равно не удастся объяснить разрыв такого масштаба. С другой же стороны, эти факты находятся в полном соответствии с положениями креационной модели возникновения жизни.
Если вы вдумчиво прочтете "Палеонтологию позвоночных" Ромера (1966), то вы сможете сделать единственный вывод: основные классы рыб стоят абсолютно независимо друг от друга и никаких переходных форм между ними не существует. В хронике окаменелостей нет предшествующих или переходных форм ни для одного из этих классов. Гипотетические предки и необходимые переходные формы, если опираться на имеющиеся данные,- всего лишь плод измышлений. И как с этой точки зрения можно утверждать, что эволюционный подход к интерпретации имеющихся данных более научен, нежели креационный?
Формы, переходные от рыб к амфибиям, которые так добросовестно искали среди окаменелостей, также не найдены. Самая близкая связь, которая была обнаружена - та, которая предположительно существовала между кистеперой рыбой Рипидистия и амфибиями вида Ихтиостега, семейства лабиринтодонта Ichthyostegidae. Между ними существует значительный временной разрыв, покрывающий много миллионов лет, в течение которых должны были существовать различные переходные формы. Именно эти переходные формы должны были демонстрировать медленные, постепенные превращения грудного и брюшного плавников в конечности амфибии, и одновременно с этим исчезновение остальных плавников и другие изменения, необходимые для адаптации животного на суше.
Каковы же факты? Не было найдено ни единой переходной формы, которая продемонстрировала бы нам стадию, промежуточную между плавником кистеперой рыбы и лапой ихтиостеги. Части тела ихтиостеги вполне типичны для амфибий, и нет признака, что они произошли от плавника.
Разрыв между рыбами и амфибиями, продемонстрированный на примере кистеперой рипидистии и ихтиостеги чрезвычайно обширен. Внезапное появление в Палеозое всех порядков амфибий с характерными признаками разных отрядов у первых же представителей; отсутствие переходных форм между отрядами палеозоя; отсутствие переходных форм между отрядами палеозоя и тремя отрядами, живущими в наше время - все эти факты противоречат положениям эволюционной модели. В то же время это именно те данные, которые предсказывала креационная модель. Именно на границах между амфибиями-рептилиями и рептилиями-млекопитающими предполагалось найти большое количество переходных форм, как между наиболее связанными классами, поскольку именно эти классы более всего похожи по типу скелета, то есть части, сохраняющейся в виде окаменелости.
Превращение беспозвоночных в позвоночных, рыбы в тетрапода (животное, опирающееся при передвижении на четыре конечности), и нелетающего животного в летающее - вот несколько примеров изменений, которые потребовали бы революции в строении. Такие превращения должны были оставить целые ряды четко определяемых переходных форм в хронике окаменелостей, если, конечно, изменения эти происходили эволюционным путем. С другой стороны, если верна креационная модель, то абсолютно очевидно отсутствие каких бы то ни было переходных форм.
В отношении амфибий-рептилий и рептилий-млекопитающих, особенно вымерших, верно противоположное. Различить ныне живущих амфибий и рептилий можно и по скелету, хотя гораздо проще это сделать по мягким тканям животного. Собственно говоря, главная черта, которая отличает рептилию от амфибии - это наличие у рептилий, в отличии от амфибий, яйца с плотной оболочкой.
Множество признаков, характерных для млекопитающих, заключаются в особенности анатомии мягких тканей или в физиологии. Эти признаки включают способ размножения, теплокровие, способ дыхания в связи с наличием диафрагмы, вскармливание детенышей молоком, наличие волосяного покрова.
Два самых основных остеологических различия между рептилиями и млекопитающими никогда не были представлены переходными формами. У всех млекопитающих, уже вымерших и живущих в наше время, по обе стороны нижней челюсти - только одна зубная кость. Кроме того, у всех млекопитающих, вымерших или живущих сейчас, по три слуховых или ушных кости: молоточек, наковальня и стремя. Некоторые окаменевшие рептилии отличаются от нынешних количеством и величиной костей нижней челюсти. Но у каждой рептилии, вымерла она или живет сейчас - в нижней челюсти по крайней мере четыре кости, и только одна ушная, стремя. И не существует никаких переходных форм, у которых бы были две или три челюстных кости, или две ушных. И никому не удалось объяснить, как несчастной переходной форме удавалось жевать и слышать, пока она перетаскивала две кости из своей челюсти наверх, в ухо.
ОСОБЕННОСТИ ЛЕТАЮЩИХ ЖИВОТНЫХ
Происхождение летающих животных может служить отличным примером для проверки теорий эволюции и сотворения. Почти каждый орган нелетающего животного должен был измениться для того, чтобы животное смогло летать, поэтому в хронике окаменелостей должны образоваться целые ряды переходных форм. Для того, чтобы взлететь, животные должны были эволюционировать четырежды, независимо друг от друга: должны были эволюционировать насекомые, птицы, млекопитающие и рептилии (птерозавры, ныне вымершие). В каждом случае появление летающих животных предполагало миллионы лет и просто бесконечное количество переходных форм. Но на самом деле ни в одном случае не появлялось ничего хоть отдаленно похожего на переходную форму.
Э. К. Олсон, эволюционист и геолог, в своей книге "Эволюция жизни" (1965), говорит о том, что "Если рассматривать летание, то в хронике существуют несколько пробелов" (с.180). О насекомых он говорит: "Не существует никакой информации об истории происхождения летающих насекомых" (с.180). О летающих рептилиях: "Первой по-настоящему летающей рептилией был птерозавр юрского периода. И хотя первые летающие существа были менее приспособлены к полетам, чем более поздние, между ними нет ни следа переходных форм" (с.181). В случае птиц Олсон упоминает об археоптериксе как о "рептилиеобразном", но наличие у него перьев "говорит за то, что он является птицей". И наконец, относительно млекопитающих он утверждает, что "первым свидетельством о летающих млекопитающих были полностью развитые летучие мыши Эоцена" (с.182).
Итак, ни при одном исследовании летающих животных не было обнаружено ни одной переходной формы. Если же говорить об археоптериксе - так называемой промежуточной форме - то палеонтологи признают сейчас, что это была настоящая птица. У нее были крылья, она была полностью оперена, она летала. Это была не полуптица, это была настоящая птица. А переходные формы с недокрыльями и полуперьями так и не были найдены.
Признаки рептилии, которые находят у археоптерикса - это когтеподобные окончания крыльев, наличие зубов и позвонки, которые выдаются из хвоста. Считается, что он был посредственным летуном, так как у него был маленький киль на грудине. И хотя такие признаки могли бы характеризовать птиц, если бы они произошли от рептилий, они ни в коей мере не доказывают, что археоптерикс является переходной формой между рептилией и птицей. Например, в Южной Америке и сейчас живет птица гоацин (Opisthocomus hoazin), птенцы которой имеют когти на крыльях. Более того, он плохо летает, потому что у него очень маленький киль (Гриммер, 1962). И это - птица, стопроцентная птица, хотя и обладает двумя признаками, на основании которых археоптерикс обвиняется в родстве с рептилиями.
Современные птицы не имеют зубов, но у некоторых древних птиц, несомненных птиц, зубы были. Доказывает ли это родство птиц с рептилиями, или это просто говорит о том, что у некоторых древних птиц были зубы, а у некоторых - нет? У некоторых рептилий есть зубы, у некоторых зубов нет; у некоторых амфибий есть зубы, у некоторых - нет. Собственно говоря, это относится ко всем подтипам позвоночных. Если считать принципом, что птицы, у которых есть зубы, более примитивны, а беззубые более развиты, то однопроходные (утконос и ехидна), млекопитающие у которых зубов нет, должны рассматриваться как более развитые, чем люди. Но по всем остальным признакам эти яйцекладущие млекопитающие являются самыми примитивными (хотя в хронике окаменелостей они появились одними из последних). И какой филогенетической ценностью могут обладать отсутствие или наличие зубов?
Леком дю Нуи (1947, с.58) говорил об археоптериксе так: "К сожалению, большая часть основных типов животного мира не рассматривается с палеонтологической точки зрения. Несмотря на то, что он (археоптерикс) несомненно относится и к одному, и к другому классу (видно сходство с анатомией и физиологией существующих в наше время видов), мы не имеем права считать археоптерикса связующим звеном. Под связующим звеном мы подразумеваем необходимую стадию перехода между классами рептилий и птиц, либо между другими, меньшими группами. Животное, обладающее признаками разных групп одновременно, нельзя рассматривать как связующее звено, пока не будут найдены переходные формы и не будет выяснен механизм трансформации".
Какой здравый вывод может быть сделан? Мне кажется, что хроника окаменелостей не даст сделать вывод лучше, чем сделал Суинтон (1960): "Происхождение птиц - это вопрос дедукции. Не существует окаменелостей, которые демонстрировали бы нам стадии грандиозного превращения рептилий в птиц".
Отсутствие каких бы то ни было признаков постепенной эволюции перьев в хронике окаменелостей как правило объясняют тем, что такие хрупкие структуры не могут быть сохранены в окаменелостях. Но эти объяснения неприменимы, например, в случае летающих рептилий и летучих мышей.
