« П.И. ПОВАРНИН СОВЕТСКИЙ АЛЬПИНИЗМ в 1952 году ...»

В 1930 г. Александр и Алеша Джапаридзе в па­мять погибшего брата совершают первое советское вос­хождение на Тетнульд. За ними на эту вершину под­нимается группа Ш. Микеладзе. В 1931 г. Ш. Микеладзе вместе с Д. Церетели и А. Гуджеджиани поднимается на Гестолу и Катын-тау, с М. Санебулидзе на Лакуцу — Лартку. В 1933 г. группа А. Гвалия под­нимается на Нуам-куам1

^[28]

, а А. Гвалия и В. Чейшвили покоряют Шхару. В 1937 г. 182 участника Земо-Сванетской альпиниады побывали на вершине Тетнульда.

В 1938 г. (юбилейном году 750-летия создания «Ви­тязя в тигровой шкуре») первовосходители А. Гвалия и Р. Квициани назвали именем великого грузинского поэта Шота Руставели безымянную вершину между Шхарой и Джанги-тау.

В том же году группа участников 2-й Земо-Сванетской альпиниады под руководством Г. Бакрадзе подни­мается на Катын-тау и Гестолу, а группа А. Гвалия при поисках группы Е.А. Белецкого среди других вер­шин поднимается на Джанги-тау с юга. Таким обра­зом, к 1938 г. грузинскими альпинистами были поко­рены в отдельности все основные вершины Безингийской стены. К тому же времени альпинисты Москвы и Ленинграда, поднявшиеся в отдельности на все вер­шины Безингийской стены (в основном с севера), со­вершили несколько блестящих траверсов всей стены.

В 1936-1938 гг. были также взяты Нуам-куам, Айлама и Цурунгал, расположенные на восток от Бе­зингийской стены и образующие естественное ее про­должение. Тогда же, в 1939 г., у заслуженного мастера спорта СССР Алеши Джапаридзе зародилась мысль пройти в едином траверсе Главный Кавказский хребет от Цурунгала до Гестолы, связав в одном переходе Безингийскую стену и ее естественное продолжение, гребень от Нуам-куама до Цурунгала. Не все альпи­нисты поддержали эту идею, кое-кто полагал, что та­кой траверс превосходит физические возможности чело­века. Но Джапаридзе твердо верил, что для советского альпиниста нет непреодолимых преград.

23 сентября 1940 г. начался траверс, в котором на­ряду с Алешей Джапаридзе участвовали: Александра Джапаридзе, Г. и Б. Хергиани, Г. Зуребиани. К пер­вым числам октября, пройдя участок от Цурунгала до Нуам-куама, группа вышла на гребень Шхары. Пого­да резко ухудшилась, зима вступала в свои права.

9 октября. Вот уже несколько дней группа отсижи­вается в палатке, запасы питания истощились, про­должать траверс невозможно. Группа уже находилась в это время под пиком Руставели, основной, наиболее сложный, путь был пройден, оставался самый легкий участок траверса, никто не чувствовал усталости, все находились в отличной боевой форме. 9 октября сквозь бурю и непогоду группа начала спуск.

После победоносного окончания Великой Отече­ственной войны альпинисты Грузии вновь вернулись к району Нуам-куама — Цурунгала. Участвуя в траверсе Главного Кавказского хребта в честь ХХХ-летия Вели­кой Октябрьской социалистической революции (1947 г.), группа грузинских альпинистов под руководством И. Марра и при участии Б. Хергиани, Г. Зуребиани и Ч. Чартолани траверсировала вершины: «4250»-«4100» — Нуам-куам — Айлама — Цурунгал.

В 1952 г., после нескольких лет перерыва, альпини­сты Грузии вновь вернулись в этот район, где остается немало нерешенных проблем.

Восхождения обеих групп альпинистов, о которых пойдет речь, были организованы и проведены при ак­тивном содействии партийных и советских организа­ций города Кутаиси Грузинской ССР.

Спортивная группа Грузинского альпинистского клуба им. А.Б. Джапаридзе в составе заслуженных мас­теров спорта: Б. Хергиани (руководитель), Ч. Чарто­лани, М. Гварлиани и альпинистов-разрядников Б. Хергиани и И. Габлиани, при участии вспомогатель­ной группы (Д. Палиани, Р. Джапаридзе, Д. Ратиани, Ш. Чартолани, врача Л. Нижарадзе, радиста Э. Навериани), ставила своей целью взойти на главную вер­шину Шхары по южному плечу и траверсировать за­тем Безингийскую стену по новому маршруту. Дойдя до подступов к Гестоле, альпинисты должны были по­вернуть на юго-восток и, оставив в стороне Гестолу и Ляльвер, траверсировать Тетнульд, впервые осуще­ствив южный вариант траверса Безингийской стены.

Штурмовая и вспомогательная группы в полном составе вышли из Местиа 6 августа. День спустя на гребне Карета была организована основная база экс­педиции, где остались врач и радист, остальные участ­ники продолжали путь к основанию стены Центральной Шхары, подойдя сюда до полудня 8 августа.

Отвесно уходило вверх ребро Центральной Шхары, весь путь, вплоть до вершины, был прекрасно виден. Восточнее ребра стекал ледник Шхары, образуя у осно­вания стены крутой ледопад с хаотичным нагромож­дением сераков. В этом районе должен был располо­житься вспомогательный отряд, чтобы иметь возмож­ность держать непрерывную связь со штурмовой группой, передавая сведения на основную базу на гребне Карета. После того как штурмовая группа достигнет вершины Шхары, участники вспомогательной группы, захватив запасы продуктов с основной базы, должны были выйти на седловину между Шхарой и пиком Рус­тавели, чтобы вместе со своими товарищами траверси­ровать оставшийся участок до Тетнульда.

Альпинисты взяли направление к гранитной стене, которой обрывается ребро Шхары. Трудности начались с первых же метров: стена была гладкой, зацепок мало. Надо было возможно быстрее миновать лавиноопас­ное место: пройдя метров 150 по вертикали, Хергиани, откинув голову, тщетно искал каких-нибудь зацепок. Пришлось начать обходный путь. Восходители взяли влево: издали скалы здесь казались более проходи­мыми. Прошли метров пятьдесят по горизонтали, нако­нец, нашли зацепки, да и скала была здесь не такой отвесной. Двигаясь прямо вверх, вскоре вышли на пло­щадку с водой. Дальше начинался более пологий уча­сток ребра с легкими скалами. Но лучи солнца давно уже погасли на вершине Шхары, внизу, где располо­жился вспомогательный отряд, исчезли во тьме кро­хотные фигурки людей. Решили заночевать здесь.

День 9 августа выдался неблагоприятный. Стену Шхары застилал туман, дул сильный ветер, но первые 300 м были пройдены быстро, дальше ребро упиралось в гладкую стену. Хергиани, обогнув скальный уступ, неожиданно очутился в широком кулуаре, прикрытом скальным гребнем и потому не видным снизу. Крутой кулуар упирался в вертикальную стенку, над которой поблескивал край висячего ледника.

Уступы кулуара были заполнены обломками льда. Нависшие массы льда грозили обвалом, но выбора не было, можно было двигаться только в левой части ку­луара, с правой стороны он представлял собой сглажен­ный отвес. Пришлось мобилизовать все силы, все уме­ние и накопленный за многие, годы опыт альпиниста, чтобы с тщательной страховкой возможно быстрее ми­новать кулуар. Время от времени в правой части его грохотали обломки льда и камня.

Пройдя около 200 м, группа подошла к заглажен­ной скале. Отсюда двинулись вправо по наклонной уз­кой полочке, местами она прерывалась. Пригодных для страховки скальных выступов не было, пошли в ход крючья и карабины, движение замедлилось. Впереди поднимался крутой взлет гребня, к которому группа вышла к вечеру. На высоте 4 000 м, на небольшой пло­щадке провели ночь. К утру небо очистилось, туманы спустились вниз, в ущелья.

10 августа с рассветом вышли снова на штурм. Очень круто, трудно хорошо просмотреть дальнейший путь, только снизу, от лагеря вспомогательной группы, было ясно видно, что отсюда гребень непрерывно тя­нется до Центральной Шхары.

Все одето здесь в ледяной панцирь. Двигаться труд­но и опасно: на восток гребень обрывается многомет­ровой отвесной скальной стеной, в случае падения задержаться негде. Организовать надежное крюковое охранение невозможно, под тонким слоем льда клюв ледоруба во время рубки ступенек задевает скалу. Вы­рубив около 250 ступеней, группа очутилась перед но­вым резким взлетам контрфорса, скалы местами ого­лены, и это усложнило движение: то и дело снимать и надевать кошки значило потерять время, да и места­ми проделывать это было невозможно. Движение резко замедлилось, нервы напряжены, каждый сознавал, что нужна предельная точность движений.

Так прошли сто метров, пока не дошли до участка, где можно было снять кошки. К концу дня снова оказались возле стенки, контрфорс закончился. Лезть трудно, приходится все время подтягиваться на руках. Зацепок здесь не много, но они надежны, крючья ухо­дят в трещины с характерным густым звоном.

Конца стенки не видно, что ждет дальше, неизвестно. Не раз восходителям казалось, что стоит им немного подняться, и там они выйдут на хорошую площадку с водой, но то, что снизу казалось площадкой, не раз ока­зывалось крохотной полочкой. Группе пришлось оста­новиться и провести ночь, привязав себя к крючьям, вбитым в скалу.

11 августа был последним днем штурма стены. На­всегда запомнился почти гладкий участок скального гребня, оказавшийся самым трудным на всем пути. У вершины гребень приподнимается, принимая форму громадного лба. Преодолеть это место невозможно.

Повернув влево, группа очутилась на ледовом скло­не, крутизной в 60-65°, и по нему снова вышла на гре­бень. Совсем вблизи высилась Центральная Шхара, стена осталась позади. В 3 часа дня друзья были на вершине и, оставив здесь рюкзаки, перешли на восточ­ную вершину Центральной Шхары, где нашли записки группы В.С. Пелевина от 17 августа 1948 г. и В.М. Абалакова от 18 августа 1948 года. В 5 часов дня участники группы Б. Хергиани вернулись к месту, где оставили свои рюкзаки.

Было еще светло, но участники решили ночевать здесь. После большого физического напряжения и не­удобной ночевки хотелось основательно отдохнуть. В разрывах быстро бегущих облаков поднимались даль­ние хребты, виднелись долины.

Ночью поднялся ветер, пошел снег, к утру погода не улучшилась. Хергиани хорошо знал эти места по траверсу 1940 г. и, несмотря на ветер и снег, альпини­сты решили продолжать путь.

Они двигались предельно осторожно, чтобы не ока­заться на тянущемся вдоль гребня коварном карнизе и к 5 часам достигли вершины Западной Шхары, где нашли записку 1940 г. группы Алеши Джапаридзе.

Не останавливаясь, восходители спустились в сто­рону пика Руставели, к одному из самых сложных участков траверса. Усилившийся ветер грозил сбить вос­ходителей с ног. С трудом удалось установить палатку на небольшой площадке. Ночью ветер чуть не со­рвал ее; через невидимые щели в нее проникала снеж­ная пыль.

Утром 13 августа нечего было думать о дальнейшем движении. Но в этот день штурмовая группа должна была встретиться со вспомогательной на седловине между Шхарой и пиком Руставели. Беспокойство не­вольно охватило Бекну Хергиани: не застигла ли непо­года товарищей из вспомогательной группы на лавино­опасных южных склонах Безингийской стены?

Притихший было к полудню, ветер вновь усилился во второй половине дня. Руководитель группы Хергиани бережно достал из рюкзака книжку стихов певца гор Важа Пшавела. Книжка стала его неразлучным спут­ником с того времени, когда на школьной скамье, в часы уроков родного языка и литературы, впервые по­чувствовал он величие родных гор, И сейчас в царстве вечных снегов и суровых скал стихи звучали особенно величаво.

Ночью ветер заметно спадает. Выглянув под утро из палатки, М. Гварлиани заметил спокойное сияние звезд и снег — в лучах луны. День обещал быть хо­рошим.

14 августа Чартолани занес в свой дневник: «По­года прекрасная», В 10 часов начали спуск на седло­вину. Казалось, что нет конца бесчисленным «жандар­мам» на узком ледяном гребне. «Жандармы» приходи­лось брать «в лоб». Шли с попеременной страховкой, сбивая молотком натечный лед с зацепок. После шести­часового трудного лазания достигли седловины, места встречи со вспомогательной группой, которая должна была доставить продукты; задержанная непогодой, группа подошла только к вечеру следующего дня.

16 августа участники штурмовой группы были на вершине пика Руставели. К 2 часам группа Хергиани с участниками вспомогательной группы поднялась на Восточную Джанги-тау, обнаружив в туре записку группы В.М. Абалакова. По острому снежно-ледовому гребню к 6 часам вечера альпинисты достигли Западной Джанги-тау. На довольно удобном месте, чуть ниже вершины, организовали бивуак.

Ночью ветер опять трепал палатки, клубился туман, создавая фантастические фигуры при бледном свете луны. 17 августа прояснилось лишь к вечеру, но 18 авгу­ста на Катынском плато ветер забушевал с невероят­ной силой, снежная крупа хлестала в лицо, темпера­тура резко понижалась. Пришлось устанавливать па­латки. 19 августа в сплошном тумане альпинисты шли вплотную друг к другу, но задняя связка не видела пе­редней. На вершине Катын-тау нашли записку А. Кельзона от 30 сентября 1944 года. Спускались с вершины Катын-тау по западному гребню в быстром темпе. В прояснившейся дали все яснее вырисовывался конус Тетнульда.

20 августа обе группы в полном составе вступили на вершину Тетнульда. Внизу сверкали изумрудные поля Грузии, манили к себе прилепившиеся, как орлиные гнезда к скалам, деревни. Вечером альпинисты были в селе Адиши среди друзей и близких, принимая поздрав­ления и пожелания будущих побед.

***

10 августа в село Корулдаши Квемо-Сванетского района Грузинской ССР прибыла спортивная группа Грузинского альпинистского клуба им. А. Джапаридзе. Группу возглавлял А. Немсицверидзе. В штурмовую группу входили также: Г. Гулбани, Р. Квициани, Л. Ахвледиани. Вспомогательную группу составляли С. Гугава, З. Ахвледиани, Д. Галдава. В основной со­став участников траверса вошли преподаватели и сту­денты Кутаисского педагогического института.

Альпинисты намеревались воплотить в жизнь мечту Алеши Джапаридзе, пройти единым траверсом участок Главного Кавказского хребта от вершины Цурунгал вплоть до западной оконечности Безингийской стены.

Группа А. Немсицверидзе была хорошо подготов­лена для выполнения этого труднейшего на Кавказе траверса. За несколько лет совместных восхождений участники ее сработались друг с другом, их объединяла большая личная дружба. В спортивных анкетах каж­дого из альпинистов значатся десятки восхождений, а в графе категорий трудности покоренных вершин не­редко встречается цифра «V».

Зимние лыжные походы, весенние пешие переходы и тренировочные восхождения в начале лета принесли свои результаты: все участники находились в отличной спортивной форме. Много дали им и долгие зимние вечера, отданные изучению описаний, кроков и фото­графий вершин, дневников предыдущих восхождений: группа отчетливо представляла себе всю трассу тра­верса, наметила все основные варианты пути. План траверса, представленный группой, был подлинной за­явкой новаторов: группа намеревалась полностью тра­версировать зубчатый гребень Айламы, взойти по но­вому пути, восточной стене, на Шхару и осуществить южный вариант траверса Безингийской стены, пройдя вместо Гестолы и Ляльвера через Тетнульд.

Вечером 13 августа была закончена подготовка к выходу на многодневный траверс. Участники припод­нимали по нескольку раз свои «распухшие» рюкзаки, с грустью заключая, что они «тяжеловаты».

Утром, с рассветом, жители всего села шли к дому, где остановились альпинисты. Когда рюкзаки были взвалены на спины, вышел вперед самый старый из жителей округи, говорили, что ему давно уже за сто лет. Его длинная белая борода касалась свертка, ко­торый он держал в руках. По древнему грузинскому обычаю дорогих гостей провожали с подарками. Про­тянув сверток, старик от имени всех жителей Корул-даши и окрестностей пожелал альпинистам счастли­вого пути и победы над горными великанами.

На первом этапе восходители использовали канат­ную дорогу, которая вела на склоны Цурунгала на вы­соте 3200 метров. Г. Гулбани через 20 минут первый с рюкзаками поднялся на высоту «3200 м», а за ним и остальные добрались туда. В полдень после короткого отдыха тронулись в путь.

Пройдя опасные камнепадные места, альпинисты вышли на гребень и вскоре достигли вершины Цурунгала. Впереди, за хребтами и вершинами лучи вечернего солнца золотили белоснежный Тетнульд — конечную цель траверса. В туре на вершине Цурунгала А. Немсицверидзе нашел свою записку, оставленную в декабре 1949 года. Около седловины, между Цурунга-лом и Айламой, был разбит бивуак.

Гребень между Главной и Западной вершинами Чатын-Тау.

Утро 15 августа выдалось спокойное. Впереди, още­тинившись целой шеренгой «жандармов», среди кото­рых ясно выдавались три больших «жандарма», тя­нулся гребень Айламы. Начало гребня обрывалось сте­ной, нижняя часть которой тонула в тумане, плотно затянувшем ущелья, севернее Айламы уходила в небо, вылезая из облаков, громада Коштан-тау. Впереди был провал, за которым поднималась скальная седловина.

Штурмовая и вспомогательная группы Гру­зинского альпинистского клуба имени А. Джа­паридзе, совершившие траверс вершин Глав­ного Кавказского хребта от Цурунгала до Тетнульда. На заднем плане — Айлама. В пер­вом ряду участники штурмовой группы (слева-направо): С. Гугава, Л. Ахвледиани, руково­дитель траверса А. Немсицверидзе, Р. Квициани, Г. Гулбани. Во втором ряду участники вспомогательной группы:

Д. Галдава, Г. Гу­гава, З. Ахвледиани.

Было ясно, что, как и предполагалось, гребень Ай­ламы наряду с юго-восточной стеной Шхары — наибо­лее трудные участки всего этого длиннейшего траверса. На седловине нашли записку группы И. Марра, в не­скольких метрах от нее, у основания первого «жан­дарма» седловины,— записку Е. Абалакова и Е. Ива­нова, которые в 1940 г. траверсировали вершины Цурунгал — Айлама — Нуам-куам.

Альпинисты пытались обойти первый ряд «жандар­мов» с севера, но гладкая стена уходила с этой стороны вертикально вниз, впрочем, на южной стороне оказа­лось не легче. Стало ясно, что надо идти через весь строй игольчатых «жандармов».

Восходители попеременно выходили вперед, зазве­нели крючья. В нескольких местах А. Немсицверидзе или Г. Гулбани, выйдя вперед, укрепляли капроновую веревку на вершине следующего «жандарма», осталь­ные товарищи быстро переправлялись туда по веревке. Зацепки здесь крепкие, но острые, часто они столь малы, что ухватиться за них в рукавицах невозможно, а голые пальцы покрываются бесчисленными ранками. Рюкзаки давали себя знать все ощутительнее, словно на вершине каждого «жандарма» в них прибавлялось по увесистому камню.

Солнце палило неимоверно, мучила жажда, но во­круг все было сухо, только откуда-то издалека доноси­лось дразнящее журчанье воды.

Прошло более двух часов трудного лазания, но ко­гда Немсицверидзе обернулся назад, он увидел, что ме­сто их ночлега все еще было совсем недалеко; альпини­сты достигли только середины седловины, над ними Навис гребень Айламы, казавшийся отсюда еще более суровым и непроходимым. На мгновение мелькнула мысль «Пройдем ли?», но она исчезла так же внезапно.

К часу дня седловина осталась позади, группа стояла под стеной гребня Айламы. Здесь была обнару­жена скальная пещера в 12-15 м длиной, где может переночевать без палаток большая группа. Пещера упиралась в узкий кулуар длиной в 250-300 метров. По кулуару текла долгожданная вода: можно было вволю напиться. Теперь как будто уменьшился и вес рюкзаков и перестали ныть пальцы. Кулуар проходим, но надо подниматься очень осторожно из-за часто па­дающих в эти дневные часы камней. «Взбежав» по ку­луару, альпинисты очутились перед стенкой первого «жандарма» гребня, ее отрицательный наклон оставлял один, единственно возможный, путь: обход «жандарма». На крюковом охранении восходители траверсировали основание стенки и вышли в другой, более узкий кулуар с наклоном в 60-70°, дно его было покрыто натечным льдом. Время от времени по кулуару со свистом про­носились камни или обломки льда. Ахвледиани и Квициани остались внизу, Немсицверидзе с Гулбани по­шли вверх, рубя ступеньки. Достигнув надежного укры­тия, они спустили 45-метровую веревку, по которой быстро вышла наверх остававшаяся внизу двойка. Наконец, к 4 часам дня был достигнут спасительный гребень между первым и вторым «жандармами».

В скалах можно было хорошо отдохнуть и, освежив себя куском незаменимого в горах грузинского тклапи1

^[29], который с успехом заменяет фрукты, тронуться в даль­нейший путь; к 6 часам вечера альпинисты стояли на первом большом «жандарме». Они увидели здесь забот­ливо выровненную площадку, аккуратно сложенный тур. В туре оказалась записка Е. Абалакова и Е. Ива­нова.

Стоящие впереди «жандармы» на первый взгляд ка­зались непроходимыми. Было ясно, что преодоление их потребует много сил и времени. Удобных же площадок для ночлега поблизости не видно. Было решено не рисковать и остаться здесь ночевать.

В 9 часов вечера многочисленные болельщики села Корулдаши увидели взвившуюся в небо с гребня Айламы красную ракету: сигнал благополучного хода тра­верса.

Утром 16 августа альпинисты, начав спуск с вер­шины, сразу же очутились перед «жандармами». Вче­рашнее впечатление оказалось правильным, брать их «в лоб» невозможно. Немсицверидзе и Гулбани начали обход по отвесу с севера, где скалы казались более про­ходимыми. Путь нащупывал Гулбани, Немсицверидзе надежно охранял его. Чем дальше, тем реже и меньше зацепки, альпинисты продвигались вперед чрезвычайно медленно. Обойдя три похожих друг на друга «жан­дарма», группа вышла к подножию конуса второго большого «жандарма».

На вершине «жандарма» не было обнаружено сле­дов человека. Выстроив тур и вложив в него записку, восходители начали спуск. Впереди лежал ощетинив­шийся «жандармами» гребень. Быстро спустились по веревке, а потом начался утомительный, технически сложный путь по гребню. Кое-кто пытался сосчитать пройденные «жандармы», но вскоре запутался в счете. Это был настоящий музей «жандармов»: любых разме­ров и разнообразных форм. Одни из них иглой впива­лись в небо, другие стояли, как бы понурив голову, встречались и «облизанные» каменные столбы. Часть «жандармов» взяли «в лоб», некоторые обходили с юга, некоторые с севера. Несколько раз путь преграждали нависшие камни, которые приходилось преодолевать, выжимаясь пальцами на крохотных острых зацепках, но физическое и нервное напряжение было настолько ве­лико, что альпинисты не чувствовали боли в пальцах.

Впереди появился большой «жандарм» с ледовой шапкой. Он увенчивает высшую часть гребня Айламы. Казалось, что до «жандарма» рукой подать, но преодо­ление последних препятствий отняло еще несколько часов, и, когда альпинисты подошли к подножию боль­шого «жандарма», ущелья скрылись в вечерних сумерках. Лишь к 8 часам вечера друзья достигли его вер­шины, сравнительно ровный гребень уходил отсюда к седловине и дальше к вершине Айламы. Труднейший участок пути был пройден. Стоя на вершине «жан­дарма», четверо товарищей с явным удовлетворением оглядывали только что пройденный гребень, с его «жан­дармами», отвесами, провалами. И только в этот миг они заметили, что давно стоят здесь, забыв снять свои тяжелые рюкзаки. Наступала ночь.

В полдень следующего дня группа стояла на вер­шине Айламы, в туре которой лежала записка А. Немсицверидзе, оставленная им в 1950 году. Отсюда ле­жал знакомый путь. В 1950 г., намереваясь провести этот траверс, Немсицверидзе, Гулбани и Ахвледиани прошли через Айламу и Нуам-куам.

С вершины они спустились по 65-градусной ледовой стене, но этот участок, по сравнению с вчерашним греб­нем, казался сравнительно несложным. Дальше двига­лись по гребню, остановившись на ночлег, когда было пройдено более половины пути между Айламой и Нуам-куамом.

Вечер выдался на редкость тихим и ясным, обещая хорошую погоду на завтра. Когда вся группа пригото­вилась укрыться в спальных мешках, издали, с гребня, выдвинутого дугой на север от массива Нуам-куама и соединяющего его со Шхарой, послышались голоса. Сомнений быть не могло, это вспомогательная группа, забросив продукты на гребень, шла навстречу своим товарищам.

18 августа на гребне восточнее Нуам-куама состоя­лась радостная встреча. Друзья встретились так, словно они давно не видали друг друга, хотя расста­лись только три дня назад. Вспомогательная группа сообщила, что назначенный ее начальником А. Квициани заболел и не сможет участвовать в восхождениях. Группе предстояла серьезная работа в районе Безингийской стены: забросить продукты на седловину между пиком Руставели и Шхарой, ее четкая работа во мно­гом решала успех траверса. Немсицверидзе решил поставить во главе вспомогательной группы Л. Ахвле-диани, а С. Гугаву перевести в штурмовую группу. Ахвледиани безропотно принял решение, хотя и жаль было ему оставлять штурмовую группу, когда был пройден гребень Айламы, но он знал, что это необхо­димо для дела, для товарищей.

С каким-то особенно теплым чувством пожимал руку Л. Ахвледиани каждый из тех, кто остался, чтобы про­должать траверс, в то время как Леван во главе вспо­могательной группы спускался к леднику Корулдаши. Долго еще можно было наблюдать, как, растянувшись цепочкой, шли по леднику участники вспомогательной группы, пока она не затерялась среди нагромождений морены.

С того места, где участники расстались со вспомога­тельной группой, гребень резко поднимался к вершине Нуам-куам. Ветер заметно крепчал. На юге клубились белоснежные облака, перекатываясь за вершиной че­рез гребень на север. Вскоре тучи затянули небо, снеж­ная крупа забарабанила по шлемам. Вершина была до­стигнута в сплошном тумане. На спуске с вершины первым пошел С. Гугава, который недавно прошел здесь и мог хорошо ориентироваться даже в тумане. Гребень сузился, обрываясь отвесами на север и на юг. Было ре­шено остановиться на первой же площадке.

На западе сопровождаемые неимоверным грохотом блеснули языки молний. Огненные стрелы пробегали все ближе. Заискрились штычки ледорубов. Собрав все железные предметы, альпинисты отнесли их подальше от палатки, накрыли резиной штычки ледорубов. Грохот стоял неимоверный, не давая уснуть. К утру гроза утихла, но ветер бушевал с невероятной силой. Нечего было и думать о продолжении траверса. Только к ве­черу тучи приподнялись, открыв багрово-красный закат. Утро 20 августа было спокойным и только Безингийскую стену застилал туман.

Впереди, на подступах к Шхаре, раскинулся лаби­ринт хребтов, среди которых ясно вырисовывался заост­ренными пиками водораздельный гребень. От места би­вуака тянулся скально-ледовый гребень со множеством «жандармов».

Первые из них удалось преодолеть «в лоб», на дальше, пройдя метров 15 по вертикали, шедший пер­вым Гулбани остановился: скальный карниз преградил путь. Для обхода спустились на 80 м по веревке в сто­рону ледника Дыхни-ауш, начали подъем к точке, где гребень Шхары соединяется с гребнем Нуам-куама. В конце гребня с безымянной вершины была снята за­писка А. Джапаридзе (1940 г.). Утром 22 августа аль­пинисты стояли над цирком ледника, который стекает в сторону ледника Башха-ауз. За ним обрывались крас­новатые скалы юго-восточной стены Восточной Шхары.

С гребня альпинисты спустились на сто метров по ледовой стене, пересекли подгорную трещину, прошли ледник и наметили путь восхождения по стене. На ней были ясно видны три кулуара, покрытые тонким слоем льда. Восходители начали подъем по среднему кулуару. По мере подъема он становился все более отвесным, по нему обильно стекала вода. Вскоре послышался гро­хот и характерный свист камней.

Укрывшись под уступом, альпинисты решили попро­бовать продвинуться по левому кулуару, но он ока­зался почти вертикальным, гладким. Пришлось перейти на контрфорс между левым и центральным кулуарами. После семи часов упорной ледово-скальной работы в 200 м от восточной вершины Центральной Шхары уча­стники остановились на бивуак.

В 5 часов вечера 22 августа группа стояла на запад­ной вершине Шхары, потратив 6 часов на прохождение гребня Шхары. Ночевали на западной вершине.

Участок между Западной Шхарой и пиком Руста­вели казался несложным по сравнению с гребнем Айламы. К 5 часам дня альпинисты дошли до седловины, но вспомогательной группы здесь не было, очевидно, она задержалась из-за непогоды. Ночью пришлось, расположившись по углам, удерживать ледорубы, на которых была установлена палатка, иначе ветер изор­вал бы ее в клочья.

24 августа. Весь день бушует метель, заваливая снегом палатку. Продукты подходят к концу.

26 августа, когда были съедены последние две кон­феты, подошла вспомогательная группа. Банка кислого ткемали, приправленные уксусом, орехами и перцем баклажаны восстановили силы.

27 августа, взяв с собой двух участников вспомога­тельного отряда, Г. Гугаву и 3. Ахвледиани, альпини­сты продолжали траверс. К вечеру были пройдены пик Руставели, восточная, центральная и западная вер­шины Джанги-тау, день спустя вершина Катын-тау.

Последним днем траверса было 29 августа: в час дня была взята вершина Тетнульда. Пробыв на вер­шине полчаса, альпинисты начали спуск по гребню. Шли быстро, никто уже не ощущал усталости, казалось, что каждый может итти так до бесконечности. В три часа дня альпинисты вступили на лужайку. Где-то жур­чал родник. Сняв рюкзаки, улеглись на траву, вдыхая ароматы альпийских лугов. Было видно, как снизу, из села Адиши, двигались, вытянувшись длинной цепочкой по тропе, жители, спеша поздравить альпинистов с боль­шой победой.

Тбилиси

К.А. ТУМАНОВ

ПО СЕВЕРНОЙ СТЕНЕ ЧАТЫН-ТАУ

Горный массив Чатын-тау вытянут в широтном направлении. Из трех его вершин — западной, главной и во­сточной — наиболее высока главная, достигающая высоты 4 363 метра. С запада к массиву Чатын-тау примыкает Убинское плато, с юго-запада — массив Ушбы, отделенный от Ча­тын-тау труднейшим Чалаатским перевалом.

Основной массив Чатын-тау лежит вне Главного Кавказского хребта, образующего в этом месте причуд­ливый и сложный зигзаг. Линия Главного хребта от так называемой Малой Ушбы идет на северо-восток, к западной вершине Чатын-тау, поворачивая от нее на северо-запад к пику Щуровского и далее на север к пику Вуллея и Бжедуху. Таким образом, гребень Ча­тын-тау представляет собою восточный отрог Главного хребта, своеобразный водораздел между ветвями Чалаатского ледника, огибающими массив Чатын-тау с трех сторон — с юга, севера и востока — и сливающимися к юго-востоку от него.

Западная вершина Чатын-тау над громадной снеж­ной котловиной Ушбинского плато поднимается невысо­ким фирновым куполом. Путь на нее с плато, по кото­рому совершались все восхождения, не представляет особой сложности и оценен II-А категорией трудности. Восхождения на главную и восточную вершины прово­дились по гребню через западную вершину (III-A кате­гория трудности).

Если с запада относительная высота массива Ча­тын-тау (над Ушбинским плато) не превышает 200 м, то северный, южный и восточный его склоны образуют гигантские скальные стены. Так, на север, к верхнему цирку северной ветви Чалаатского ледника, массив об­рывается стеной, достигающей почти 1000 м в высоту.

Северная стена Чатын-тау хорошо просматривается с Ушбинского плато, с северо-восточного гребня пика Щуровского, с вершины Бжедуха, пика Вольной Испа­нии, Уллу-кары. Маршрут по ней, получивший призна­ние как одно из сложнейших стенных восхождений, которые могут быть совершены на Центральном Кав­казе, издавна привлекал внимание альпинистов. Заявки на северную стену Чатын-тау делали спортивные группы «Спартака», «Локомотива», Украинского сбора. В 1951 г. группа «Локомотива» в составе Б.А. Гарфа, П.И. Поварнина, А.М. Балдина и В.В. Михайлова пыталась совершить восхождение по этому маршруту, но была вынуждена вернуться из-за непогоды, продер­жавшей альпинистов четверо суток у подножия стены.

В 1952 г. X альпиниада Московского университета организовала группу для штурма северной стены Ча­тын-тау. В состав ее вошли мастера спорта Б.А. Гарф (руководитель группы) и П.И. Поварнин, перворазряд­ники А.М. Балдин, В.В. Михайлов, С.П. Репин, А.С. Романович, К.А. Туманов и Ю.М. Широков. Группе было разрешено совершать восхождение как в полном составе, так и шестеркой или четверкой.

7 августа наша группа вышла из лагеря альпи­ниады. Одновременно на смежный маршрут — пик Щу­ровского по северо-восточному гребню (IV-A) — вышла группа В.В. Назаренко. При восхождении обе группы могли осуществлять взаимное наблюдение, так как стена Чатын-тау хорошо видна с гребня пика Щуровского.

Переночевав на Шхельдинском приюте, обе группы на следующее утро двинулись дальше, к верховьям Шхельдинского ледника. Под северо-восточным греб­нем пика Щуровского отряд начал подъем по снегу и нетрудным скалам на снежную седловину, условно на­званную «перевалом Ложный Чатын».

С этого перевала «чатынцы-новички», не участво­вавшие в попытке предыдущего года, впервые увидели близко северную стену Чатын-тау. Величественная, угольно-черная, прорезанная сверху донизу широким снежным кулуаром, она казалась совершенно отвесной. Самой вершины не было видно, ее закрывало облако.

На перевале мы расстались с группой Назаренко и начали спуск в верхний цирк ледника Чалаат под стену Чатын-тау.

Совершенно горизонтальная, покрытая фирном по­верхность цирка была удивительно похожа на замерз­шее озеро. Только у самого подножия стен Чатын-тау, пика Щуровского и их гребней, с трех сторон окружав­ших цирк, фирн резко вздымался крутыми взлетами и лавинными конусами. Черные отвесы стен, как бы сжи­мавших цирк, не освещались солнцем даже в ясные дни, и это делало их особенно мрачными и угрю­мыми.

Стоило, однако, обернуться на северо-восток и мрач­ное впечатление сразу исчезало: с этой стороны цирк был открыт, спускаясь большим ледопадом к основному течению северной ветви ледника Чалаат. Слева видне­лись вершины Бжедух, пик Вольной Испании, знакомые по очертаниям, но непривычно черные, напоминавшие отсюда декорации при взгляде из-за кулис. Справа, за причудливыми башнями невысокого бокового хребта Далла-кора, расположенного на переднем плане, выси­лись Уллу-кара и массив Башкара — Гадыл, южные гребни которого были знакомы Широкову и мне по вос­хождениям 1952 г. Далее поднимались Гумачи и Чегет-тау-чана; панораму замыкал массив Уллу-тау-чаны, видимый отсюда почти в профиль.

Наши взоры устремились к стене Чатын-тау. Внима­тельно слушаем Б.А. Гарфа, показывающего предпо­лагаемый путь штурма.

По лавинному конусу через подгорную трещину подходим к нижнему скальному острову. От него под­нимаемся сначала по снегу или по льду, потом по ска­лам параллельно большому кулуару под черный «жан­дарм», скалу в верхней половине стены, как бы вдви­нутую слева в большой кулуар. Будет неплохо, если за день доберемся до подножия этого «жан­дарма».

Стенку «жандарма» попытаемся обойти, оставив ее справа. Этим обходом и выходом на гребень закончится преодоление собственно стены, дальше к вершине пой­дем по системе гребней.

Вдоволь наглядевшись на стену, мы принялись за устройство бивуака. Пока варился обед, Балдин, Репин и Романович поднялись под стену Чатын-тау. Через подгорную трещину они навесили веревку, закреплен­ную на вбитом в фирн ледорубе.

Ночью нас разбудили порывы ветра, встряхивавшие палатку, по скатам которой барабанила крупа. Не­ужели погода испортилась? На память пришло прошло­годнее четырехдневное сидение под стеной, в котором участвовало четверо из нас.

Утром увидели, что за ночь насыпало слой свежего снега толщиной в 6-8 см и стена побелела. Весь день мы провели в надежде (так и не сбывшейся), что вот-вот прояснится, потеплеет, стена начнет обтаивать. Ве­чером мы пришли к выводу, что и на следующий день, даже при идеальной погоде, выходить на штурм нельзя, так как стена не успеет очиститься от снега. Второй день ожидания должен будет сильно уменьшить наши продовольственные запасы, тем более что вынужден­ный отдых неизменно усиливает аппетит. Было решено отправиться вниз, забрать дополнительный запас про­дуктов и сообщить об изменении контрольного срока. Мы решили также, чтобы Назаренко, не ожидая нас, выходил на свой маршрут; для обеспечения же нашего восхождения организуем в альпиниаде наблюдатель­ную группу.

У Поварнина и Михайлова отпуска подходили к концу, и они вынуждены были отказаться от дальней­шей «осады» Чатын-тау.

Оставив Гарфа и Репина «заложниками», мы отпра­вились вниз. Вернулись мы под стену Чатын-тау на сле­дующий день к вечеру в сопровождении наблюдателей — третьеразрядников И.А. Скороходова и Н.М. Хаюровой. Два дня хорошей погоды не прошли бесследно: стена заметно очистилась от снега. Выход был назна­чен на раннее утро следующего дня. Уже стемнело, когда раздался страшный грохот: огромная лавина с камнями сошла со стены Чатын-тау несколько левее намеченного нами маршрута. Высунувшийся из палатки Репин увидел, что вся стена осветилась множеством искр, выбиваемых камнями.

Утром 12 августа мы собрались затемно и вышли на маршрут, сопровождаемые наилучшими пожеланиями наблюдателей. В первой связке шли Гарф и Балдин, во второй — мы с Широковым, в третьей — Романович и Репин.

По большому лавинному конусу поднимаемся к под­горной трещине. Преодолеть ее нам помогает заранее навешенная веревка. Выше трещины тянется крутой фирновый склон. В нижней его части удается выбивать носками ботинок надежные ступеньки, однако вскоре толщина фирнового слоя уменьшается и уже на глубине 4-5 см ощущается ледяная подстилка. Идти на перед­них зубьях кошек невозможно, приходится рубить сту­пеньки. Осколки льда сыплются на вторую и третью связки. Нам остается примириться со своей участью и просить верхних «рубить кусочки помельче».

Но вот, наконец, и первый скальный остров. Крутые заглаженные скалы его напоминают бараньи лбы. Выше острова опять идет ледяной склон, покрытый тон­ким слоем ненадежного фирна, снова начинается рубка ступенек. Прекратить это утомительное занятие удается, только подойдя вплотную к основанию скального мас­сива, имеющего вид узкого и высокого равнобедренного треугольника. Вершина этого треугольника упирается в стену черного «жандарма», боковые стороны состав­ляют большой кулуар справа и узкий ледяной кулуар слева. Нижняя часть массива состоит из рыжих, сильно расчлененных и весьма непрочных скал, выше характер скал меняется, они становятся темнее, приобретают черепичное строение. Местами приходится идти по кромке льда и скал под нависающими скалами с едва ощутимыми зацепками.

Постоянная крутизна скал, мало отклоняющаяся в среднем от 60°,— отличительная особенность всего маршрута первого дня. На всем пути — ни одной полки, ни одного по-настоящему пологого участка. Довольно сложной проблемой был даже выбор места, на котором можно остановиться и перекусить. Даже самые «поло­гие» плиты настолько круты, что нельзя было положить на них рюкзак. Выбрав такой «пологий» участок для завтрака, забиваем крючья и вешаем на них рюкзаки. Двое или трое из нас получают возможность сесть на рюкзаки, остальным приходится подкрепляться стоя.

Высоко поднявшееся солнце озарило пик Щуровского и снежный цирк под нами, но наша стена по-прежнему в тени, и мы основательно мерзнем во время оста­новок. По-видимому, солнечные лучи падают и на верх­нюю часть стены — внезапно слышим нарастающее жужжание. Сначала оно становится все громче и громче, затем постепенно затихает. Догадываемся — мимо нас по большому кулуару пролетел камень. Звук необычный — не слышно ударов о стену. За первым камнем последовали другие. Характерное жужжание доносится то справа — из большого кулуара, то слева — из системы мелких кулуаров. Знаем, что стена черного «жандарма» защищает наш маршрут от камней, но все же вначале невольно озираемся, и лишь привыкнув к почти непрерывному жужжанию, перестаем обращать внимание на «майских жуков», как кто-то из нас назы­вает эти камни.

Быть может, позже солнце добралось бы и до нас, но усиливающаяся облачность затягивает все небо. Мы лезем уже более шести часов, почти все время на крю­ковой страховке, преодолеваем участки плит, стенки, заснеженные скалы, но под ногами видим все ту же подгорную трещину у подножия стены, а пройденные скалы словно прячутся друг за друга.

К четырем часам дня подходим к основанию стены черного «жандарма». Долго ищем сколько-нибудь под­ходящее для ночевки место. После четырехчасового вырубания льда и выворачивания камней удается соору­дить площадку размером 31 м, на которой кое-как умещаются две палатки входами вплотную друг к другу. На ночь приходится привязываться к крючьям: у всех ноги свисают за край площадки. В условленное время обмениваемся световыми сигналами с наблюдателями. Ночью сильный ветер треплет палатки, идет мокрый снег, к утру снегопад прекращается, но заметно пони­жается температура.

13 августа после неважно проведенной ночи выхо­дим поздно, в 8 часов. Первой связкой идут Романович и Репин, второй — Гарф и Балдин, а затем — Туманов с Широковым. Наш дальнейший путь идет влево и вверх к левому краю черного «жандарма».

Почти сразу после выхода приходится преодолевать крутую скальную стенку примерно в 100 м высотой. После ночной непогоды скалы покрыты тонким слоем льда. Над стенкой пересекаем (с рубкой ступенек) ле­довый склон, приводящий нас к слабо выраженному скальному гребешку, упирающемуся вверху непосредст­венно в стену «жандарма».

Поднявшись на этот гребешок, убеждаемся в невоз­можности дальнейшего движения под стеной «жан­дарма»: правый (орографически) склон гребешка соро­каметровым отвесом обрывается в крутой кулуар, по­крытый толстым слоем натечного льда. Кто-то предло­жил спуститься по веревке в кулуар и продолжать подъем по нему. Этот вариант был сразу же отвергнут: кулуар служил естественным стоком камнепадов с верх­ней части стены.

Единственный возможный путь — прямо вверх по стене «жандарма». Несколько правее того места, где наш гребешок упирается в стену, она рассечена отвес­ным внутренним углом, в верхней части превращаю­щимся в камин. Еще выше — метрах в сорока от осно­вания стены — камин выходит к небольшой террасе, над которой виднеется другой внутренний угол с вер­тикальной расселиной.

К этому времени неустойчивая с утра погода пор­тится окончательно: начинается сильный ветер, сып­лется крупа. Мокрые заснеженные скалы еще больше усложняют путь.

Первым поднимается по углу без рюкзака Романо­вич, забивая через каждые 4-5 м крючья. Репин, стоя­щий у основания угла, метр за метром выдает веревку, остальные располагаются на гребешке и, сидя на рюк­заках, следят за каждым движением товарища, то и дело скрывающегося за снежной завесой. Время тя­нется невообразимо медленно.

Наконец, Романович выходит на террасу, теперь, также без рюкзака, начинает подъем Репин. Трудно и неприятно лезть по мокрым скалам, но не лучше и мерзнуть внизу в ожидании. Белые шарики, звездочки и палочки падают на плечи и на колени, растекаются темными пятнами. Резкие порывы ветра как бы стара­ются разогнать тучи, местами в разрывах облаков по­казывается синее небо. Становится холоднее, но зато на ветру штормовки высыхают. Вскоре ветер слабеет, опять все затягивает облаками и опять начинает сы­паться крупа.

Тем временем Романович исследует возможность дальнейшего движения. Подъем с террасы вверх по углу оказывается невозможным: скалы имеют здесь от­рицательный наклон.

Снова возникает и снова отвергается вариант спуска в кулуар. Остается попытка траверса влево над кулуа­ром по узкой скальной полочке, уходящей куда-то за выступ скалы.

Забив крюк у начала полочки, Романович пробует пройти по ней. Метр, второй... Дальше скала нависает над полочкой, а сама полочка образует как бы карниз на нависающей стене, так что внизу под ногами на рас­стоянии 40 м сверкает лед кулуара.

Держась правой рукой, Романович долго ищет за­цепку для левой. Но зацепки нет, правая рука, удержи­вавшая отклоненное от скалы тело, начинает уставать... Приходится опять вернуться на террасу. Он снова огля­дывается по сторонам. Внизу, как нахохлившиеся во­робьи, сидят остальные.

0. Может быть, теперь попробовать мне? — спра­шивает Репин.
1. Нет, попытаюсь еще раз. Натянешь веревку, когда скажу.

Романович снова выходит на полочку. Дойдя до трудного места, он забивает крюк высоко над головой, продевает в карабин веревку и, держась за карабин, проходит дальше. Зацепки для левой руки нет. Не­ужели снова придется возвращаться?

—Подтяни!

Репин натягивает веревку. Взявшись за нее правой рукой и присев, чтобы не слишком сильно отклоняться от стены, Романович немного продвигается вперед. Все еще нет зацепок для левой руки! Еще немного вперед. Наконец, за поворотом скалы, найдена зацепка.

Добравшись до нее, Романович забивает еще один крюк. Дальше по полочке можно только ползти, но зато теперь уже виден конец трудного участка. Над трехмет­ровой, нависающей в нижней части скальной стенкой поднимается ледяной склон с вкраплениями оледенелых скал, по которому сравнительно легко можно выйти на гребень.

На этом участке каждому из нас пришлось основа­тельно потрудиться. Гарф страховал Балдина и, выда­вая ему веревку, более получаса простоял в углу, рас­ставив ноги, как Гулливер во время парада лилипутов. Репин вытягивал по углу на веревке четыре рюк­зака (рюкзак Романовича был рассредоточен по осталь­ным) и выбивал крючья на полочке. Балдин, сменив­ший Романовича на страховке, добрых два часа про­стоял, не меняя позы, в ледяной лоханке. Широков дольше всех — более трех часов — мерз внизу и под­нимался последним по углу, выбивая крючья. Мне при­шлось лезть по углу с репинским рюкзаком на спине (причем я никак не мог втиснуться в камин), а потом дважды пройти по полочке (конечно, вдоль перил), пе­ренося репинский и свой рюкзаки.

К 5 часам вечера выходим на гребень, примыкаю­щей к черному «жандарму» слева. Настроение припод­нятое, сознание, что основные трудности уже позади, окрыляет каждого из нас. Этому благоприятствует и погода: она, наконец, разгулялась и небо очистилось от облаков.

На гребне рядом с нами высится двухметровый снежный надув.

— Будем ночевать здесь, — решает Гарф.

Срубаем верх надува, и через три часа площадка для двух палаток готова. Спим, опять привязавшись к крючьям.

Шхара, вид с северо-западного склона Цурунгала.

Фото А. НЕМСИЦВЕРИДЗЕ.

Бивак на вершине Западной Шхары.

Слева-направо: С. Гугава, Г. Гулбани, Р. Квициани.

Северная стена Чатын-тау.

Фото П. ПОВАРНИНА.

На следующий день в порядке очередности первой связкой идем мы с Широковым, за нами — Романович и Репин, а затем Гарф и Балдин. От места нашей но­чевки гребень спадает на восток, становясь все круче и круче и теряясь, наконец, где-то посреди стены. Выше «жандарма» гребень поворачивает к югу и несколько к востоку, поднимаясь к основному, имеющему широт­ное направление, гребню Чатын-тау и примыкая к нему у куполообразной предвершины со снежным карнизом.

Подъем от черного «жандарма» к куполу идет по острому, местами фирновому, местами ледовому гребню, круто взмывающему вверх. Особенно непри­ятны переходы через покрытые натечным льдом ку­луары под скалами купола.

Подойдя к куполу, мы с Широковым решаем не вы­лезать на него и начинаем траверс вправо по границе льда и скал под снежным гребнем с небольшими кар­низами, свисающими в нашу сторону. Этот путь при­влек нас возможностью организации страховки через скальные выступы. Романович и Репин, усомнившись в правильности избранного нами маршрута, решили перейти на другую сторону гребня. Однако, прорубив­шись через карниз, они оказались на весьма крутом фирновом склоне и убедились, что лучше вернуться на путь первой связки.

Продолжая траверс, обходим купол и выбираемся на седловину, находящуюся примерно на осевой линии большого кулуара. Теперь мы уже на основном гребне. По нему к 6 часам вечера поднимаемся на восточную вершину Чатын-тау. Снимаем записку группы грузин­ских альпинистов, совершившей в 1946 г. первовосхож­дение на эту вершину под руководством Ю. Арцишевского. Прямо на вершине располагаемся на ночлег.

На следующее утро, 15 августа, через 20 минут после выхода мы уже снимаем с главной вершины Чатын-тау записку группы Г. Анохина (Украинский сбор, 1951 г.).

Спускаемся на Ушбинское плато по обычному пути, где встречаем большую группу грузинских альпини­стов, возглавляемых Д. Оболадзе. За дружеской бесе­дой проводим остаток дня, ночуем в лагере у грузин.

Примерно через неделю после возвращения с Чатын-тау четверо из нашей группы — Широков (руково­дитель), Балдин, Репин и я — совершили восхождение на пик Щуровского по северо-западной стене. Это по­зволило нам сопоставить трудность этих двух стен. По сумме трудных скальных участков обе стены сравнимы, но на стене пика Щуровского трудные крутые места чередуются с пологими участками и даже площадками, где можно расставить палатку, стена же Чатын-тау имеет постоянную крутизну (негде присесть), и труд­ное лазание продолжается непрерывно. Средняя кру­тизна стены Чатын-тау превышает среднюю крутизну стены пика Щуровского. Кроме того, прохождение стены пика Щуровского представляет собой чисто скальный маршрут по сухим (при хорошей погоде) скалам, в то время как на Чатын-тау встречаются участки льда и фирна, а также мокрых и оледенелых скал. Преодоление стены Чатын-тау отнимает прибли­зительно в полтора раза больше времени, чем прохож­дение стены пика Щуровского. Все это приводит нас к выводу о значительно большей напряженности марш­рута по северной стене Чатын-тау по сравнению с се­веро-западной стеной пика Щуровского, несмотря на то, что оба они справедливо оценены высшей V-Б катего­рией трудности.

В.С. КЛЕНОВ

ПО СТЕНАМ И ГРЕБНЯМ ТРЕХ ВЕРШИН

Вершины Адай-хох, Вольной Испании, Мазери давно уже завоеваны советскими вос­ходителями. Не один десяток альпинистов самой различной спортивной квалификации оставил свои записки в турах на этих вер­шинах. Хорошо изучены проложенные сюда маршруты. Но не в характере советских людей успокаиваться на достигнутом.

Новаторство — черта, отличающая советского человека; по­иски новых, нехоженых еще путей, отважный и вместе с тем продуманный штурм вершин по неизведанным маршрутам — типичен для нашего альпинизма послевоенных лет. Действуя уверенно и слаженно, вооруженные новой спортивной техни­кой, восходители различных спортивных обществ в летнем сезоне 1952 г. успешно штурмовали десятки вершин, умело пре­одолевая те препятствия, которые встают на пути человека к вершинам.

Советские альпинисты прошли многие маршруты, которые еще в довоенные годы считались рекордными, а теперь были пройдены многими группами восходителей.

В нашем обзоре мы даем сжатое описание трех таких впервые пройденных маршрутов: 1) на Адай-хох по северной стене (команда «Медика»); 2) на пик Вольной Испании по северной стене (команда «Спартака»); 3) на Мазери по восточному гребню (команда «Искры»).

1. НА АДАЙ-ХОХ ПО СЕВЕРНОЙ СТЕНЕ

Замыкая южную ветвь Большой Цейской «подковы», высоко поднимается над Цейским ущельем белая шапка вершины Адай-хоха. Высота ее 4409 метров. Южная ветвь Цейского ледника окружает массив Адай-хоха с севера; с запада к нему примыкает гребень, ведущий к Заромаг-тау; резкое понижение юго-восточ­ного гребня образует Скаазский перевал, связывающий Цейское и Заромагское ущелья.

Широко известный и многократно пройденный путь на Адай-хох с юго-востока, от Скаазского перевала, является комби­нированным восхождением III-А категории трудности.

Иной характер носит северная скальная стена массива, общей высотой в 1800 метров. (По отчету группы «Медика», отметка абсолютной высоты основания стены — 2600 м, вершины, как ука­зано выше, — 4409 метров.) Средняя крутизна стены — 55-60°. Отдельными длинными полосами лежат на стене ледовые участки. С высоты около 3900 м на стену обрушиваются массы льда и фирна. Нижняя часть массива сложена монолитными скалами типа «бараньих лбов» и крутыми заглаженными плитами. В средней части проходит широкий кулуар крутизной до 55°. Многолетние наблюдения за стеной убедили участников восхождения 1952 г. в том, что наиболее опасна левая половина, по которой обычно скатываются обвалы; подъем справа от ку­луара более безопасен. Возможность штурма вершины по северной стене давно уже обсуждалась альпинистами, но непогода поме­шала осуществить этот план как восходителям-торпедовцам (1949 г.), так и команде лагеря «Медик» (1951 г.).

5 августа 1952 г. группа «Медика» (мастер спорта С.А. Фро­лов — начальник, мастер спорта Ю.К. Шхвацабая, Г.Ф. Хуцишвили, Ю.И. Молчанов) начала штурм северной стены и после трех суток борьбы вышла на вершину массива Адай-хоха.

В течение трех сезонов С.А. Фролов и Ю.К. Шхваца­бая детально изучали стену, намечая наиболее надежный и ло­гически оправданный маршрут. Разрабатывая график движения, альпинисты пришли к выводу, что нижняя часть кулуара наибо­лее сильно подвергается ледовой и каменной «бомбежке», поэтому необходимо дождаться полнолуния, чтобы миновать «прострели­ваемую» зону при двух благоприятствующих обстоятельствах: ночном морозе и достаточной освещенности.

5 августа, поднявшись по тропе до языка Цейского ледника, восходители, преодолев гряду «бараньих лбов», остановились в верховье первого ледопада. Еще раз проверили, пользуясь вось­микратным биноклем, маршрут, окончательно уточнили путь штурма.

Группа вышла с бивуака в 3 часа ночи. У основания кулуара крутой подъем по смерзшемуся затвердевшему снегу заставил восходителей связаться и надеть кошки. Ночь выдалась ясная, лунная. Участники быстро достигли средней части кулуара. В этом месте крутизна его доходила до 45-50°.

Оставив слева основное русло, по которому транспортируются продукты обвалов, группа свернула на крутой ледовый склон. Траверсируя его вправо — вверх, альпинисты вышли под прикры­тие скал. Поверхность склона была разорвана широкой трещиной, которую пришлось обходить.

Преодолев на крюковой страховке гряду крутых и сглажен­ных скал, альпинисты прошли около 40 м по кулуару, после чего снова вышли на скалы.

Выход оказался нелегким. Вплотную к сглаженным скалам примыкает плотный натечный лед. Отсюда по скалам группа взяла направление на гребень контрфорса, отходящего от массива. Крутизна здесь нарастает: то и дело встречаются скалы кру­тизной до 60°, некоторые участки почти отвесны. Большого напря­жения потребовал тридцатиметровый внутренний угол, по кото­рому идущий первым С.А. Фролов двигался без груза. (Следует заметить, что весь груз был распределен по трем рюкзакам, чтобы головной альпинист мог двигаться налегке.)

Вот и небольшая площадка, своего рода каменный балкончик, прилепившийся у основания круто уходящего на 200 м ввысь контрфорса. Впервые после непрерывного движения, начавшегося еще затемно, товарищи могут собраться вместе, отдохнуть, обме­няться впечатлениями.

Здесь был сложен контрольный тур, оставлена записка. На скалах альпинисты то и дело вынимают эклиметр, прове­ряя крутизну наиболее сложных участков: стрелка не раз оста­навливается на отметках «60» и «65». Каменная порода разрушена вековой работой ветра и влаги, резкими колебаниями температур дня и ночи, приходится двигаться особенно точно и осторожно.

Несильно выдающийся от адайхохского массива контрфорс уходит к вершинному гребню. Крутые взлеты скал местами сме­няются более пологими, но и здесь нельзя пройти ни одного метра без надежной крюковой страховки, без непрерывного на­блюдения за движениями товарища по связке.

Среднюю часть контрфорса преграждает отвесная сглаженная стенка. В обход слева? Нет, нависающие гладкие скалы не дадут выбраться выше. Альпинисты решают траверсировать на 15 м вправо, к достаточно широкому камину протяжением до 40 метров.

Расклиниваясь между гладкими стенками, альпинисты впол­зают в камин. Выход из него «закупорен» огромным камнем. Отыскивая щели, приходится забить несколько крючьев: они по­служат на этот раз не только для страховки, но и как точки дополнительной опоры.

Снова в путь по ребру контрфорса с обходами по крутым плитам десяти-двенадцатиметровых отвесов. После сравнительно пологого участка и долгого лазания по крутым скалам альпи­нисты подошли к основанию «желтого отвеса», четко выделяюще­муся на общем фоне стены.

Узкая наклонная полка уходит вправо, опоясывая отвес. Пройдя ее, альпинисты оказываются у желоба. Подняться по нему невозможно; слишком круто и непрерывно летят камни.

Четверка пересекает желоб, используя заклиненную в нем камен­ную глыбу.

Новое препятствие: выход к врезающемуся в каменное тело внутреннему углу преградила нависающая скала. Приходится применить «живую лестницу», снова (в который уже раз!) браться за крючья и молоток. Преодоление угла потребовало двух часов напряженной работы.

Оказавшись над «Желтым отвесом», альпинисты в шестом часу вечера расположились на ночлег, на небольшой наклонной площадке.

7 августа снова ранний подъем и выход на маршрут в 5 часов утра. Почти сразу после выхода началась трудная ледовая работа на участке, где объединились основные трудности. На очень проч­ном льду при большой крутизне и значительной (до 200 м) протя­женности склона с подъема на кошках пришлось перейти на рубку ступеней.

Ледовые участки сменялись выходами скал, новыми участ­ками льда, припорошенного снегом, и так вплоть до «плеча» вер­шины. К 2 часам дня стена осталась позади, четыре альпиниста вступили на высшую точку массива Адай-хоха. Спуск на Скаазский перевал и одноименный ледник по сравнению с пройденным маршрутом был несложным.

Подъем по стене занял 22 ходовых часа, на пути было забито 18 скальных и 11 ледовых крючьев. Классификационная комиссия оценила маршрут V-A категорией трудности.

2. НА ПИК ВОЛЬНОЙ ИСПАНИИ ПО СЕВЕРНОЙ СТЕНЕ

Вершины, окружающие ущелье Адыл-су, равно и комбинации их в различных траверсах, хорошо изведаны альпинистами. На­ряду с повторением популярных маршрутов самых различных категорий трудности послевоенные годы были отмечены здесь успешными первопрохождениями различных стен массивов Шхельды, пиков Щуровского, Монгольской Народной Республики и многих других вершин. Одним из таких, вновь пройденных сложных маршрутов явилось первовосхождение на пик Вольной Испании по северной стене, совершенное командой «Спартака» (В.А. Кизель, Н.А. Гусак, Л.Н. Филимонов).

Группа начала восхождение с того участка ледника Кашка-таш, где в него впадает безымянный ледник, стекающий с пере­мычки, соединяющей Бжедух и пик Вольной Испании. Возмож­ность падения сераков на нижнюю часть гребня, спускающегося с массива пика, заставила спартаковцев уклониться влево по ледяному склону, отходящему от гребня по восточной стороне вершины. В этой части восхождения наиболее трудным препятст­вием оказалась подгорная трещина с нависающим над нею верх­ним краем.

Перейдя трещину, альпинисты двинулись в направлении скальной гряды по склону крутизной до 65°. Пришлось рубить ступени, работа особенно трудная в натечном льду вблизи скал. По сыпучим скалам спартаковцы вышли на гребень, по мнению начальника группы В.А. Кизеля, «скорее напоминающий округ­ленный кант, чем собственно гребень».

В слое натечного льда, словно островки, выделялись отдель­ные скалы и камни черепичного строения или же типа заглажен­ных бараньих лбов, на которых зацепки встречаются крайне редко. Долгих усилий требовали поиски щелей для забивки крючьев. Изредка встречались площадки, на которых не без труда мог уместиться один из восходителей. Средний уклон скал прибли­жался к общей крутизне северного ледяного склона — 65°.

Достигнув подножия огромной плиты, спартаковцы вышли влево, к скальным зазубринам на гребне. Около 11 часов без единого привала двигалась группа и, выйдя на восточно-северо­-восточную стену, расположилась на единственно пригодном для сидячего бивуака участке.

Утром, вернувшись к подножию плиты, спартаковцы травер­сировали трудные оледенелые скалы, двигаясь по самой кромке льда. Миновав камин, восходители взяли вправо, к подножию воз­вышающейся здесь большой стены.

Неширокий желоб разделяет здесь вертикальную стену на два массива, являясь единственно возможным путем подъема. Постепенно суживаясь к верховью, желоб постепенно становится все более трудным. Ломкие и крутые скалы осложняют подъем в этой части стены.

Один за другим, следуя за скрывшимся в камине В.А. Кизелем, вползают в узкую темную щель Л.Н. Филимонов и Н.А. Гусак. Местами камин становится таким узким, что не только «крупногабаритные» Кизель с Филимоновым, но и усту­пающий им в этом отношении Н.А. Гусак не умещается в щели; приходится продвигаться вне расщелины, опираясь на ее края.

Около 40 м тянется камин, ни одного участка, где можно было бы передохнуть; приходится выпустить переднего на все сорок метров веревки. Идущий первым Кизель вынужден подчас забивать крючья в самых неудобных положениях; в трех местах, где скалы нависли над альпинистом, ему приходится, забив крючья над собой, подтягиваться затем на них. Для забивки двух других крюков нижним пришлось подтянуть В.А. Кизеля: веревкой через крюк, забитый на уровне груди.

Наконец, камин пройден! Но гладко отполированные скалы осложняют организацию сколько-нибудь надежной страховки. Спартаковцы берут курс вправо, на небольшой гребешок. По за­глаженным скалам они достигают залитого льдом желоба. Кизель в своем отчете скупо, но достаточно выразительно оценивает этот участок: «Скалы трудные и очень трудные».

Траверсируя желоб, группа вышла под ограничивающий его слева гребень. После 12 часов напряженного подъема здесь у желтых скал впервые было найдено подобие площадки, годной для сидячего бивуака.

Утром группа вышла на гребень. Путь по нему был зна­чительно более доступным, на многих участках можно было орга­низовать страховку через уступы. Спустя пять часов после вы­хода с бивуака три спартаковца достигли вершины пика Вольной Испании, первыми из альпинистов преодолев вздымающуюся на 700 м северную стену.

Участники восхождения, сравнивая пройденный ими новый путь с рядом серьезных маршрутов (Восточная Шхельда с юга, Восточная Шхельда по «пиле», Вторая Западная Шхельда по се­верной стене, пики Монгольской Народной Республики с севера), считают новый путь значительно более сложным. Примечательно, что классификационная комиссия, рассмотрев материалы восхож­дения, установила, что команда занизила предложенную ею кате­горию, и оценила его вместо IV-Б V-A категорией трудности.

3. НА ВОСТОЧНУЮ ВЕРШИНУ МАЗЕРИ

ПО «ПИЛЕ» ВОСТОЧНОГО ГРЕБНЯ

На отходящем с востока на запад отроге южной вершины Ушбы поднимается массив пика Мазери. Обрывающийся крутой стеной массив Южной Ушбы образует перемычку между ее вер­шиной и восточным гребнем пика Мазери. Эта перемычка может служить путем из Ушбинского ущелья в ущелье Гуль.

От этого пункта берет начало протяженный, сильно изрезан­ный восточный гребень Мазери с поднимающимися вдоль него 22 скальными «жандармами». Перепады между ними достигают значительной высоты, до ста и более метров. Восточный гребень постепенно поднимается к восточной же вершине Мазери.

Массив состоит из восточной и западной вершин, разделенных глубокой седловиной с двумя острыми «жандармами». Высота главной, западной, вершины 3900 метров. Гребень западной вер­шины отходит на запад, в ущелье Долры. На юг с обеих вершин и с восточного гребня отходят на ледник Гуль и в небольшое, вы­ходящее на Долру, ущелье боковые гребни.

20-29 июля альпинистами спортивного общества «Искра» было совершено первопрохождение восточного гребня с подъемом на восточную вершину и спуском на юг. В состав команды вхо­дили: И.В. Солодуев (капитан), В.В. Овчаров, Р.Ш. Сюнчелей, В.Д. Моногаров.

Выйдя во второй половине дня из лагеря «Искра», восхо­дители поднялись по тропе к северному приюту перевала Бечо. На другой день от места слияния pp. Долра и Ушба группа с пе­ревальной тропы Бечо перешла в Ушбинское ущелье. На третий день искровцы спустились с морены на Ушбинский ледник, погребенный здесь под каменной осыпью. По левому (орогра­фически) руслу ледника альпинисты поднялись к основанию пика Мазери.

Перед восходителями тянулась волнистая поверхность лед­ника, изборожденного трещинами, которые пришлось обходить справа. Этот ледник, стекающий со склонов Мазери, был намечен для выхода на перемычку, соединяющую Южную Ушбу с восточ­ным гребнем Мазери.

Группа начала подъем против основания восточной вершины и, достигнув верховьев ледника, двигалась вдоль основания гребня. Непосредственно к перемычке вел крутой (60-65°) фир­новый склон. Было очевидно, что надо использовать для выхода на гребень ранние часы, чтобы избежать камнепадов и лавин, падающих с «галстука» южной вершины Ушбы.

Чем выше, тем ровнее поверхность ледника, замкнутого с обеих сторон темными стенами окружающих ее вершин. Все ближе гребень Мазери, на котором, словно башни крепости, под­нимаются частые «жандармы».

Альпинисты решают не выходить на перемычку, а держать направление на первый «жандарм» Мазерского гребня. По снеж­нику, а затем по осыпи они выходят сначала на гребень, а потом на первый «жандарм»; здесь оставляется первая контрольная записка. На восток уходит причудливо изрезанный гребень, на­поминающий поставленную вверх зубцами огромную каменную «пилу»; особенно внушительно выглядит отсюда одиноко подни­мающийся высокий третий «жандарм».

Обойдя по разрушающимся полочкам второй «жандарм», искровцы поднялись «в лоб» на третий «жандарм». С его верши­ны были видны многочисленные «жандармы», преграждавшие путь по гребню. Разрушенная порода, крутые стенки, глубокие пере­пады между скалами — таковы были основные преграды на этом пути.

В этот день было взято пять «жандармов». На снежной седловине группа остановилась на бивуак.

«23 июля. Преодолены «жандармы» № 6—13» — подытожил в конце дня руководитель группы. Утро началось со штурма шестого «жандарма». Скальные башни и гребни напоминали знакомую каждому альпинисту стену Шхельды. Преодолев на пути к очередному «жандарму» гряду трудных скал, альпинисты спустились к перепаду. Над ним нависла под отрицательным углом высшая точка «жандарма». Нужно было искать обходные пути. Двигаясь на распорах, искровцы спустились скальным кулуаром на северную сторону массива, где вдоль стены тяну­лась узенькая полочка.

Порода была здесь менее разрушенной, но склоны такими же крутыми. Продолжая двигаться по извивающимся полочкам, альпинисты тем же путем, траверсом с севера, обошли еще один зуб «пилы». Близкая к отвесу пятиметровая стенка вывела их к камину.

Перейдя на другую сторону гребня, восходители вышли к восьмому «жандарму». За ним начинался один из наиболее трудных участков всего траверса: ряд крутых «жандармов», с гладкими плитами с северной стороны и отрицательным накло­ном к гребню. Было очевидно, что единственный приемлемый здесь путь — обход с юга. Спустившись в снежно-ледовый кулуар, альпинисты оказались на южной стороне гребня, над ухо­дившим вниз Тульским ледником.

После первых дней, заполненных «чистым» скалолазанием, пришлось приняться за ледовую работу, вырубая ступени. Всю вторую половину дня продолжался обходной маневр, пока группа не вышла к крутому снежнику, путь по которому вывел ее на гребень. Здесь, на заснеженной площадке, где был сложен конт­рольный тур, группа остановилась на ночлег.

Туман со снегопадом продержали весь день альпинистов на подступах к пятнадцатому «жандарму». Только 25 июля про­светлело и перед восходителями открылся труднодоступный «жандарм», на котором не сразу проглядывался путь. Этот «жандарм» можно было назвать «лабораторией техники скало­лазания». Не было, казалось, ни одного такого препятствия, которое бы не воздвигла здесь гора на пути людей: плиты, по­лочки, камины, расщелины, стенки, углы. Ко всему этому надо добавить, что крутизна стены достигала 80-85°, а высота ее превышала сто метров.

Так шли альпинисты день за днем, преодолевая «жандарм» за «жандармом». После восемнадцатого «жандарма» восходители осторожно прошли нависшие над гребнем фирновые карнизы. На седьмой день траверса, обойдя одиноко стоящий скальный бас­тион («жандарм» № 21), искровцы поднялись на последний «жандарм».

На девятый день ущельем Долры и перевалом Бечо участ­ники траверса вернулись на северную сторону хребта.

Как указывает руководитель траверса, к основным трудно­стям маршрута следует отнести: «значительные перепады между «жандармами», обходы их с юга и с севера, большую протяжен­ность гребня, крутизну склонов, сыпучесть разрушенной скаль­ной породы». Пять дней движения по гребню (не считая подхо­дов) потребовали от участников траверса высокой скальной тех­ники и большой выносливости. Группа забила на маршруте 16 крюков.

Из новых, возможных здесь маршрутов следует назвать пол­ный траверс Мазери через обе вершины, с востока на запад, со спуском в ущелье Долры (по мнению группы — V-Б категория трудности). Столь же трудным представляется и подъем на вос­точную вершину по северной стене. И.В. Солодуев полагает, что траверс массивов Ушбы и Мазери будет более обоснованным, чем сочетание в едином переходе Ушбы и Шхельды, которые разде­лены большим плато, прерывающим единую горную цепь.

Траверс, пройденный командой «Искры», классифицирован V-A категорией трудности.

Группа достигла вершины 27 июля — в день открытия Волго-Донского судоходного канала им. В.И. Ленина. Этому знаменательному событию посвятили альпинисты свое вос­хождение.

В.Ф. НЕСТЕРОВ, А.А. НАТАН

НА ЗАПАДНУЮ ВЕРШИНУ ДОМБАЙ-УЛЬГЕНА

ПО ЮЖНОЙ СТЕНЕ

Команды советских альпинистов не раз совершали восхождения на вер­шины горного массива Домбай-ульгена: западную, главную и восточ­ную, которые пользуются большой популярностью среди восходителей. Начало освоению советскими альпинистами этого высочайшего в Домбайском районе массива было положено в 1933 г. груп­пой под руководством Б. Алейникова, поднявшейся на главную вершину по северному гребню (III-Б катего­рия трудности).

С тех пор советскими альпинистами проложен на вершины Домбай-ульгена ряд новых, интересных марш­рутов IV и V категорий трудности. В 1937 г. группа в составе К. Соболева, А. Аскинази, М. Коршунова со­вершила траверс западной и главной вершин с подъе­мом на южный гребень западной вершины — пик ЦДСА — по западному контрфорсу (IV-A категория трудности). Ленинградцы В.А. Буданов Г. Кваттер и А.Д. Александров прошли трудный маршрут, поднявшись на главную вершину по северной стене. Группа «Крылья Советов» в составе тт. Макарова, Грицая и Голиздро в 1946 г. поднялась на западную вершину, по северо-западному контрфорсу и далее, пройдя по гребню на главную вершину, спустилась по обычному пути. В 1948 г. альпинисты К.К. Кузьмин, В.Ф. Несте­ров и А.Н. Волжин совершают рекордное восхождение на восточную вершину Домбай-ульгена по южной стене (V-Б категория трудности).

Долго оставалась нерешенной задача траверса всех вершин массива с подъемом по западному гребню с Домбайского перевала. В 1951 г. была решена совет­скими альпинистами и эта сложнейшая проблема. Группа в составе В.Ф. Нестерова, А.Н. Волжина, В.В. Баркова, Ю.Н. Губанова и И.А. Галустова впервые совершила технически сложное восхождение на главную вершину через западную с подъемом по за­падному гребню (V-A категория трудности), поставив перед собой задачу полного траверса всего массива. Резко ухудшившаяся погода заставила группу прервать восхождение и спуститься с главной вершины, не закон­чив траверса. Вышедшие через несколько дней по тому же маршруту альпинисты С.К. Калинкин, Г.П. Бели­ков, И.В. Юрьев и Ю.А. Коломенский, используя хорошую погоду, успешно совершили траверс всех трех вершин, полностью решив эту труднейшую задачу1

^[30].

Этими восхождениями не исчерпываются, однако, все возможные варианты еще не пройденных маршру­тов на вершины массива Домбай-ульгена. Можно ука­зать, по крайней мере, еще три реально возможных маршрута, каждый из которых относится, вероятно, к высшей категории трудности. Таковы восхождения на восточную вершину по восточному ребру из Буульгенского ущелья, на главную и западную вершины по юж­ным стенам. Последние два восхождения с полным правом могут быть отнесены к разряду про­блемных2

^[31]

.

***

В сезоне 1952 г. команда ЦДСА поставила себе целью подняться на западную вершину Домбай-ульгена по южной стене.

Горный массив Домбай-ульгена обрывается на юг отвесными, местами нависающими, километровыми скальными стенами, мрачно возвышающимися над Южным Домбайским ледником. Совершая тренировоч­ный поход, мы перешли через Домбайский перевал на юг; подошли к южной стене западной вершины, долго изучая возможные варианты подъема по ней.

Реальным представлялся один путь: по средней ча­сти стены, по скалам, ограниченным справа и слева большими, круто спадающими кулуарами и отвесными стенами. Выбранный путь представлялся сравнительно безопасным в отношении камнепадов, но большая кру­тизна скал увеличивала трудности восхождения. К на­шей досаде, верхняя часть стены и сама вершина были скрыты верхним перегибом скал. Возможность выхода на верхний перегиб скал и подъем на вершину мож­но было решить, по-видимому, только на восхо­ждении.

Мы вернулись в лагерь, возбужденные грозным ви­дом южной стены, но отнюдь не обескураженные.

После тренировочного похода наша команда (А.Н. Волжин — начальник, В.Ф. Нестеров, В.В. Бар­ков и А.А. Натан) совершила интересное и сложное первовосхождение на вершину Белала-каи по западной стене и, находясь в хорошей спортивной форме, начала подготовку к штурму западной вершины Домбай-уль­гена по южной стене.

Стремясь максимально разгрузиться, мы особенно щепетильно подбирали продукты и снаряжение, оста­вив для восхождения только самое необходимое. Долго решали вопрос о ледорубах: они были необходимы на подходах, но совершенно бесполезны на основном маршруте. Выхода не было, и ледорубы пришлось включить в список снаряжения. Подобрав необходимый ассортимент крючьев и оковав ботинки новыми триконями, мы наметили выход из лагеря на 23 июля.

К нашему общему удовольствию наш состав попол­нился пятым участником — И.А. Галустовым («Буре­вестник»).

***

Солнце еще не осветило горные вершины, а мы уже стоим на линейке альпинистского лагеря «Буревест­ник», внимательно слушаем последние наставления и советы нашего старшего тренера, заслуженного мастера спорта П.С. Рототаева. Крепкие рукопожатия, и мы отправляемся в путь по знакомому Домбайскому ущелью. На Русской поляне располагаемся на короткий отдых у ручья под березкой, а потом снова в путь. Переждав на Птышском бивуаке полуденную жару, мы к вечеру достигаем Домбайского перевала, разбив би­вуак вблизи перевальной точки. Выбранная удобная площадка знакома большинству из нас по прошлогод­нему восхождению на Домбай-ульген по западному гребню.

...Раннее утро. Быстро скользим по Южному Дом­байскому леднику и, потеряв около 300 м высоты, сво­рачиваем влево, под южную стену западной вершины. Предстоит найти выход с ледника на отвесные гладкие скалы типа «бараньих лбов». Стоят солнечные дни, и снег заметно осел, подгорная трещина раскрылась. Но вот найден снежный мост, уцелевший несколько левее одного из кулуаров.

Осматриваем возвышающиеся над нами скалы и намечаем путь подъема.

Предстоит преодолеть трудный участок: скалы со­вершенно гладкие, крутые, с наклоном до 60-70°. Здесь необходимо подниматься с крюковой страховкой, но трещин для забивки крюков не видно. Идущий впе­реди Волжин долго осматривает скалы в поисках подхо­дящей трещины. Хорошо, что можно не спешить. Чи­стый белый снег, расстилающийся вокруг, говорит о том, что здесь нечего бояться камнепадов. Наконец, раз­дается стук скального молотка; Волжин, подыскав тре­щину, забивает первый крюк, начинает подниматься по скалам.

Видим, как он ощупывает скалы в поисках малей­шей зацепки или упора, как метр за метром набирает высоту. Лаконичное «Давай!», и на скалы выходит Не­стеров. Вскоре первая связка — Волжин, Нестеров и Галустов — на скалах. За ними следуют Барков и Натан.

Первые десятки метров высоты набираем очень мед­ленно, но крутизна скал постепенно уменьшается, и мы можем двигаться быстрее. Начинает пригревать солнце, снимаем с себя теплые вещи. Первые пятьдесят метров высоты, стоившие нам почти двух часов работы, завое­ваны. Скалы снова становятся круче, постепенно пере­ходя в отвесную гладкую стену.

Надо уходить вправо, на облюбованную нами сред­нюю часть стены. Траверсируем склон вправо по на­клонной полке и подходим к нависающей гладкой стенке левого кулуара. Здесь, на небольшой терраске, собираемся вместе, под защитой возвышающейся над нами стены. К нашему ликованию из небольшого от­верстия в стене бьет струя воды, совсем как из крана водопровода. Утоляем жажду и, не задерживаясь, про­должаем путь. Быстро пересекаем по полке кулуар и начинаем подъем по его отвесным левым (орографиче­ски) скалам. Темп движения снова замедляется: скалы требуют применения высокой техники скалолазания и непрерывной крюковой страховки. Но вот и этот сложный участок позади, обе связки выходят на более пологое место. Однако наше блаженство длится не­долго, впереди очередной взлет крутых скал. Волжин с трудом выбирает путь; достаточно ему немного оши­биться, чтобы мы безнадежно уперлись в нависающую стену. Следует отдать должное опыту нашего началь­ника, он не подводит нас, и мы медленно, но верно лезем вверх, используя неровности скальной породы для лазания. Скальный молоток стучит непрерывно: крюки приходится забивать здесь через каждые 5-10 метров.

К трудностям рельефа прибавляется и то, что мы начинаем пожинать плоды своей «жадности»: рюкзаки оказались тяжелы для такого технически сложного вос­хождения, а давно уже ненужные, спрятанные в рюкзаки ледорубы мешают движению, то и дело упираясь в нависшие скалы.

Но вот Волжин выходит на удобное место, где можно слегка передохнуть и оглядеться. Вскоре мы стоим вместе на узкой горизонтальной полке и напря­женно всматриваемся в возвышающуюся над нами грозную стену в поисках дальнейшего пути.

Неожиданно снизу раздаются голоса. Огляды­ваемся: далеко внизу на леднике шесть черных точек — это альпинисты лагеря «Красная Звезда» идут на пе­ревальный маршрут. Громко кричим им, вскоре доле­тают ответные возгласы. Но вряд ли они видят нас на скалах.