« П.И. ПОВАРНИН СОВЕТСКИЙ АЛЬПИНИЗМ в 1952 году ...»

Восходители оценили путь III-Б категорией труд­ности.

4. Западная вершина от седла Белухи

Наиболее доступный и безопасный путь подъема, по-видимому, проходит по фирновому гребню северной оконечности вершинного хребта на седло у Аккемского обрыва. Этим путем было совершено первовосхождение группы Печерского.

До середины гребня альпинисты поднимались по ли­нии падения воды лицом к склону, вколачивая носки ботинок в толстый слой фирна. Дальнейший подъем, ледовый, может быть пройден только на кошках. Склон крут, необходима крюковая страховка. Первовосходи­тели поднимались с рубкой ступеней. Вершинный гре­бень покрыт фирном, полог и широк. Северная вер­шина конусом возвышается на 50 м над гребнем. Тура нет. Первовосходители забили на гребне в начале спуска деревянный кол. По пологому вершинному гребню легко пройти на вторую южную оконечность вершины.

5. Западная вершина со стороны ледника Черного

через западное плато

В первых числах августа 1937 г. Е.П. Алексеев, Б.Б. Мездриков и В.М. Белов вышли из лагеря в вер­ховьях Катунской долины. Взяв правее водопада Рас­сыпного, альпинисты по крутым травянистым склонам поднялись к языку ледника Черного, лежащего на 400 м выше Катунской долины.

Нижняя часть ледника целиком засыпана обломоч­ным материалом, благодаря чему он и получил назва­ние «Черного».

Старые морены ледника почти сплошь поросли травой. Полого поднимающейся вдоль ледника боковой мореной группа дошла до последнего травянистого участка и в 22 часа остановилась на ночлег.

Утром альпинисты за час прошли долинную часть ледника, засыпанную моренным материалом, и про­должили подъем по крутому леднику, изрезанному трещинами. Обойдя справа по ходу небольшой ледо­пад, группа вышла в цирк ледника на высоте около 3300-3400 метров. Цирк представляет собой довольно ровную круглую площадку диаметром в 250-300 м, окруженную с трех сторон крутыми скально-ледовыми стенами. В сторону Белухи (на восток) пути не про­сматриваются. В западной части цирка альпинисты об­наружили снежно-ледовый кулуар крутизной в 45-50°, шириной до 15-25 м, отделенный широкой трещиной.

Возможен подъем левее кулуара по ледяному гребню, перемежающемуся со скальными выступами; но этот путь длиннее. Группа двинулась по кулуару. Подъем на кошках занял около 2,5 часа. Местами при­ходилось рубить ступени. Во время подъема по кулуару прошли две небольшие лавинки, от которых восходи­тели укрылись за скалами. Достигнув верха кулуара, группа повернула вправо и пологим склоном поднялась на западное фирновое плато (около 4100 метров).

Плато покрыто снегом, западная часть его изрезана трещинами. С востока плато ограничено западной вер­шиной, тянущейся в виде снежного гребня с севера на юг. Склоны вершины имеют крутизну от 40 до 60°, по­крыты снегом, на более крутых местах обнажается лед. На север и на юг вершина обрывается крутой, почти отвесной ледяной стеной.

Поднимались на вершину правее середины склона, по наклонной линии, с юга на север, где склон менее крут и нет снежных надувов. Крутизна от 40 до 60°. Склон покрыт неглубоким снегом, местами обнажен лед. Группа поднималась на кошках, на льду страхо­валась через крюки и вырубала для отдыха «лохани». Подъем от плато до вершины (400 м) занял 5 часов. Вершины достигли в 19 часов 30 минут. Восходители оценили маршрут III-А категорией трудности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Сапожников В.В. По Русскому и Монгольскому Алтаю. Сокра­щенное издание под редакцией В.В. Обручева, М., 1949.
2. Сапожников В.В. Пути по Русскому Алтаю, 1926.
3. Тронов М.В. Очерки оледенения Алтая, 1949.
4. Хороших П.П. Белуха. «Природа», № 6, 1948.
5. Штурм Белухи. Сборник статей участников I Западно-Сибирской аль­пиниады, 1936.
6. Троновы Б. и М. Восхождение на Белуху. «Землеведение», т. 22, кн. IV, 1915.
7. Казакова Е.А. Алтай, Сборник «К вершинам Советской земли», М.
8. Мягков И.О. Морены ледников Белухи. «Вестник Западно-Сибир­ского геологического треста», вып. 1-2, 1936.
9. Тюменцев К.Г. Отчет геолого-гляциологической части Алтай­ской ледниковой экспедиции 1933 г. «Труды Ледниковой экспедиции», вып. VI, 1936.

В.И. РАЦЕК, И.В. ЮХИН

В РАЙОНЕ ПИКА ПОБЕДЫ

Пик Корженевского на Памире и ряд других вершин были тем районом, в котором проводили свой поход летом 1951 года альпинисты-высотники Советской Армии, побывавшие в За-алайском хребте, восточнее пика Ленина, в бассейне р. Джанай-дартак, левого, наиболее мощного притока р. Кызыл-су. У языка ледника Корженевского, в непо­средственной близости от высочайших вершин бас­сейна р. Джанай-дартак, был развернут базовый ла­герь.

Отсюда по всем направлениям выступили спортив­ные группы, которыми было взято 16 вершин раз­личной категории трудности, в том числе пик Корже­невского (IV-Б + 1, высота 6005 метров).

По независящим от группы обстоятельствам при­шлось отказаться от заключительного штурма вершины Кызыл-агын (6 679,6 м), хотя на высоту 5 300 м уже были занесены палатки, теплые вещи, горючее и про­дукты питания.

В летние сезоны 1950-1951 гг. был в альпинист­ском отношении освоен участок северного склона Заалайского хребта, между перевалом Кызыл-арт и пиком Ленина. Спортивные восхождения сочетались с геогра­фическими исследованиями современного и древнего оледенения, сборами образцов ископаемой флоры и фауны. Поднявшись на ряд безымянных вершин, аль­пинисты дали им названия, внесенные впоследствии на географические карты, среди них пик Мира (4900,5 метра)1

^[9].

Летом 1952 г. перед нами была поставлена за­дача продолжить изучение района пика Победы и со­вершить высотное восхождение на одну из вершин во­сточной части Центрального Тянь-шаня.

В конце июля участники экспедиции собрались в областном центре Киргизской ССР — г. Пржевальске, обычном месте формирования экспедиций, направляю­щихся в глубь Небесных гор. В городе, носящем имя первого исследователя природы Центральной Азии, многое напоминает о знаменитом русском путешествен­нике. Его имя здесь носят библиотека и школа.

На высоком берегу озера Иссык-куль, где завещал похоронить себя великий путешественник, воздвигнут величественный памятник, разбит небольшой парк, в котором заканчивалась постройка здания краеведче­ского музея. Альпинисты-армейцы возложили венок на могилу Н.М. Пржевальского.

Двенадцать участников нашей экспедиции под ру­ководством В. Ноздрюхина совершили в окрестностях города восхождение на Каракольский пик, высшую точку хребта Терскей Ала-тау (5280 м, IV-A). Восходи­тели сняли записку 1937 г. группы Киргизского ко­митета физкультуры (Г. Белоглазов, В. Рацек).

В начале августа сборы были закончены, экспеди­ция выступила в глубь Тянь-шаня.

В слиянии р. Оттук с р. Сары-джас была оборудо­вана перевалочная база.

Ранним августовским утром караван из 70 лоша­дей, специально подкованных для гор, оснащенных вьючными седлами, походными вьючными чемоданами и мешками, был готов к выходу. Длинной вереницей караван покинул перевалочную базу. Здесь мы оста­вили несколько палаток, часть продуктов питания, фуража и снаряжения, два автомобиля-вездехода. Остался и вспомогательный состав, который должен прибыть в горы со вторым рейсом каравана.

Первое препятствие на пути — многоводный Сары-джас. Старшим караванщиком идет герой борьбы с басмачами, орденоносец Мукой Максутов, не раз во­дивший советских альпинистов на Центральный Тянь-шань. Он умело выбрал переправу; лошади, погружаясь всего лишь по брюхо, преодолели бурную реку.

На второй день пути перед нами встал горный пере­вал Ачик-таш, превышающий 4 000 м над уровнем моря. Склоны его покрыты снегом, небольшой ледник, по ко­торому проходит путь, изобилует трещинами. Ушло немало времени, чтобы отыскать безопасную, доступ­ную для каравана тропу.

С гребня перевала открылась панорама высочайших вершин восточной части Центрального Тянь-шаня, в центре которой высоко к небу вздымался пик Победы. Глубоко внизу раскинулась широкая долина, заполнен­ная в верховьях мощным ледником Инылчек; из-под конца его вытекала река, казавшаяся с высоты узкой серебряной лентой.

К концу дня участники спустились в долину Иныл­чек, разбив свой базовый лагерь на месте, где останав­ливались многие экспедиции. Здесь, на правом склоне долины, известном у местных жителей под названием Май-саз, расположен огромный древний ледниковый валун. Тут же находится хорошее пастбище, течет не­большой родник, для топлива много сухого кизяка. Май-саз представляет собой древнюю террасу ледника, лежащую на 100-150 м над дном долины р. Инылчек, в 5-6 км от конца ледника.

Через день, равномерно распределив грузы, подтя­нув подковы у лошадей, мы выступили в путь. Каждый вел в поводу одну-двух лошадей. Путь по леднику труден для людей и для животных. Широкие, заполнен­ные водой трещины, беспорядочно громоздящиеся вы­сокие ледяные бугры заставляли то и дело менять на­правление. Несколько легче стал путь после первых 18-20 километров. Только на четвертый день мы оста­новились в устье ледника Звездочка, разбив леднико­вый лагерь на высоте 4200 метров. Отсюда хорошо была видна северная стена пика Победы и южные склоны вершин хребта имени Сталина: пики Советской Киргизии (5860 м), Максима Горького (6050 м), Ча­паева (6371 м) и высшая точка хребта — пик Хан-тенгри (6995 м).

Схема района пика Победы. Составил В.И. Рацек.

Тщательное изучение западного гребня и северного склона пика Победы (7439 м) позволило сделать вы­вод о том, что с этой стороны восхождения невоз­можны.

Еще в 1938 г. участники экспедиции профессора А.А. Летавета заметили в верховьях ледника Звездочка глубокую седловину в боковом отроге Кок-шаала (пере­вал Высокий, открытый М.А. Демченко в 1932 г. со стороны цирка ледника Инылчек). Это понижение в хребте Ак-тау казалось нам в то время более доступ­ным путем к вершине. Однако тогда, в 1938 г., для вос­хождения на безымянную вершину (ныне пик Победы) был избран другой путь восхождения, оказавшийся не­удачным.

Разведка алма-атинских альпинистов летом 1949 г. подтвердила, что с перевала Высокий имеется путь на вершину пика Победы.

Окончательно убедившись по прибытии в леднико­вый лагерь в устье ледника Звездочка в необходимости отыскать другой путь на вершину, мы решили напра­вить все усилия на разведку восточного гребня. Участ­ники экспедиции разделились на две группы. В задачу первой группы входило достижение верховьев ледника Инылчек; вторая группа должна была совершить вос­хождение на пик Чапаева (6371 м), просмотрев с его склонов весь восточный гребень пика Победы. В случае успешного выполнения задач обеими группами можно было внести полную ясность в восточный вариант маршрута.

...Солнце высоко поднялось над вершинами Мери­дионального хребта. Выпавший ночью снег растаял. Небо освободилось от облаков. День 20 августа вы­дался теплым и ясным.

Тщательно проверив снаряжение для похода в вер­ховья ледника Инылчек и восхождения на пик Чапаева, обе группы вышли в путь.

В ледниковом лагере для наблюдения за северным склоном пика Победы и продвижениями групп остава­лась специальная команда во главе с заслуженным мастером спорта И.В. Юхиным. Команда имела надеж­ную связь со всеми группами и базовым лагерем и была готова в случае необходимости немедленно выйти на подмогу любой из групп.

В то время как группы продвигались по своим на­правлениям, у конечной части ледника Инылчек про­изошло событие, поставившее под угрозу весь караван, возвращавшийся из ледникового лагеря на перевалоч­ную базу.

Переполнявшие ледяную чашу озера Мерцбахера талые воды внезапно прорвались через дно водоема. Бурные потоки воды устремились в трещины под лед­ником и, с грохотом вырвавшись наружу, затопили до­лину. Путь к перевалочной базе и пастбищам был отрезан. Кони, находившиеся на леднике, остались без корма. Было решено переправить расседланных лоша­дей вплавь через разлившийся бурный поток. Лошади не пошли бы на переправу, но на противоположном бе­регу виднелась сочная зеленая трава. С трудом преодо­лев бушующую реку, кони, шатаясь, выбрались на ка­менистый берег. Людям, сопровождавшим караван, пришлось несколько дней, до полного спада воды, на­ходиться на леднике, испытывая недостаток питания, топлива.

В эти дни первая группа в составе начальника экс­педиции В.И. Рацека, замполита К.М. Запорожченко, участников К.П. Русяйкина, Ю.И. Краснобаева и А.И. Королева выступила на лыжах в верховья лед­ника Инылчек. В первый день альпинисты шли без лыж. На второй день, на высоте 4500 м, в зоне нижней снеговой границы, удалось встать на лыжи. Это ускорило движение. Однако в середине дня, когда мы нахо­дились южнее Хан-тенгри, из-за хребта Кок-шаал-тау надвинулись тучи, разразившиеся сильным снегопадом. Через несколько минут началась метель. Пришлось разбить лагерь раньше обычного, непогода не позво­лила нам в этот день осмотреть редко посещаемые места.

Утром все вокруг было засыпано глубоким слоем свежевыпавшего снега. Небо очистилось от туч. Мы на­ходились в центре мощного, шириной до 3 км леднико­вого потока, который почти под прямым углом свора­чивал на запад, образуя главный стержень ледника Инылчек. Здесь находится ледопад, который невоз­можно пройти из-за множества трещин. При повороте ущелья ледник Инылчек довольно резко падает на 150-200 метров.

Поверхность восточной части ледникового потока у самых склонов Меридионального хребта также разор­вана трещинами, только посередине ледника ближе к восточной стороне его имеется проход шириной в 800-1000 метров. В этот проход и проникла группа. В 4-5 км от места нашего ночлега ледник расширялся до 5 км; со склонов хребтов Меридионального и Ак-тау стекали фирновые потоки и боковые ледники-при­токи.

Нас поразило мощное оледенение; местами склоны гор полностью были погребены фирновыми пото­ками.

К югу от нас, в хребте Кок-шаал-тау цирк ледника Инылчек заполнял мощный ледопад, над которым под­нимался пик Военных топографов (6873 м); из-за хребта Ак-тау был виден почти весь восточный гребень пика Победы.

В этот день мы достигли ледопада, установив на высоте 5200 м две палатки.

Здесь, в истоках ледника Инылчек, альпинисты на­ходились у высочайших вершин тянь-шаньского нагорья. На юго-западе поднимался пик Победы. С запада вста­вала шеститысячная гряда отрога Кок-шаал-тау хребта Ак-тау. На востоке, в Меридиональном хребте, под­нимался ряд вершин, значительно превышающих 6,5 тыс. метров. Одну из них, высотой в 6 800 м, было предложено назвать «Пик Советский Узбекистан». К се­веру, замыкая ущелье, поднималась пирамида Хан-тенгри, известная по снимкам экспедиций М.Т. Погребецкого.

Грохот снежных лавин почти не умолкал. По но­чам казалось, что наши палатки будут сметены очеред­ным ударом. Лишь только стихал гул первого обвала, как рядом раздавался новый удар, подчас еще более сильный; и так длилось с небольшими интервалами несколько суток подряд.

Верховья ледника Инылчек впервые были посещены в 1932 г. группой М.А. Демченко, работавшей в экспе­диции Украинской ССР, руководимой М.Т. Погребецким. После группы Демченко сюда не проникал ни один человек.

Верховья ледника Инылчек, по словам М.А. Дем­ченко, представляют собой... «громадный (до 6 км в диаметре) амфитеатр, который являлся фирновым бас­сейном источника Инылчека». Кроме того, М.А. Дем­ченко сообщал еще одну, по нашему мнению особенно важную, деталь; в хребте Кок-шаал-тау, в южной части амфитеатра, находится глубокая седловина, сквозь кото­рую прорываются южные ветры, несущие в сторону Инылчека большое количество пыли.

Нашей группой были сделаны в цирке ледника Иныл­чек некоторые наблюдения. При дополнительных иссле­дованиях они, как думается нам, могут вскрыть весьма важные климатические особенности, которые, возмож­но, играют немалую роль в питании ледника Инылчек.

Целую неделю пережидали мы непогоду у ледопада цирка ледника Инылчек. За это время с юга из-за хребта не раз налетали снежные метели. На склонах и гребнях восточной экспозиции (см. схему) накаплива­лись новые массы снега. При этом на выдающихся частях рельефа возникали огромные наросты в виде гигантской изморози. Возможно, это редко наблюдае­мое явление в горах Тянь-шаня связано с местным пере­носом! влажных воздушных масс с юга, через глубо­кое понижение хребта Кок-шаал в цирке ледника Инылчек.

Появление гигантской изморози наблюдалось глав­ным образом на восточном склоне хребта Ак-тау и, в меньшей степени и не так отчетливо, на восточном склоне отрога Кок-шаал-тау между ледниками Дикий и Звездочка и, наконец, по гребню пика Максима Горь­кого в хребте имени Сталина, на высотах от 5 800 до 6 130 м над уровнем моря.

Одновременно с явлениями гигантской изморози приходилось наблюдать неожиданное повышение тем­пературы воздуха. Из верхнего лагеря на продуктовый склад отправились Королев, Русяйкин и Краснобаев.
На обратном пути они заночевали в цирке ледника Инылчек.

Наступившее ночью повышение температуры рас­топило снег. Под палаткой образовалась лужа. Спаль­ные мешки и постланная на днище палатки верх­няя одежда промокли насквозь. Альпинистам пришлось бодрствовать до восхода солнца.

Так же как у исследователей группы М.А. Дем­ченко (1932), у нас возникла мысль о возможности про­рыва теплых воздушных масс со стороны пустынь Таримской впадины к верховьям ледника Инылчек через понижение хребта Кок-шаал.

Надо полагать, что дальнейшие наблюдения в цирке ледника Инылчек дадут необходимый материал для разрешения этого интересного явления.

После недельной непогоды мы сумели, наконец, не снимая лыж, преодолеть две трети ледопада и выйти в правую часть амфитеатра, на склоны соседней безы­мянной вершины, расположенной к северу от пика Во­енных топографов. В этой точке группа находилась в 6-8 км по прямой от вершины пика Победы. Достиг­нутая нами высота 5800-5900 м позволила в непо­средственной близости просмотреть восточный гребень пика Победы, за исключением самой низкой его части, идущей от перевала, условно названного нами Чонтерен (понижение в хребте Кок-шаал-тау между пиком Победы и пиком Военных топографов). Перевал Чонте­рен (высота около 6000 м, назван по имени одноимен­ного ледника, идущего от седловины на юг) не следует смешивать с перевалом Высокий в хребте Ак-тау, открытым М. А. Демченко в 1932 г., на который в 1949 г. со стороны ледника Звездочка вышли алма-атинские альпинисты после попытки восхождения на пик Победы.

В эти же дни вторая группа в составе В.К. Ноздрюхина (начальник группы), В.А. Никонова (врач), В.Н. Нарышкина, Э.И. Нагель, В.А. Ковалева и В.А. Эльчибекова штурмовала пик Чапаева.

Эта вершина (6371 м, V-A) расположена в хребте имени Сталина между пиками Хан-тенгри и Максима Горького. Первовосхождение было совершено в 1937 г. тремя казахстанскими альпинистами под руководством И.С. Тютюнникова. С тех пор никто на вершине не был.

Достижение вершин в восточной части Центрального Тянь-шаня связано с большими трудностями. Протя­женные и трудные подступы, отдаленность от населен­ных пунктов, неустойчивая погода, резко расчлененные формы рельефа, большая заснеженность склонов ос­ложняют организацию экспедиций и восхождений. Здесь, в верховьях ледника Инылчек, находятся высо­чайшие вершины Тянь-шаня, из которых до сих пор взяты только Хан-тенгри и пик Чапаева.

При восхождении на пик Чапаева в 1952 г., группе наряду с разрешением! спортивных задач, предстояло также просмотреть восточный склон пика Победы, а затем определить условия высотных восхождений в этом районе Средней Азии1

^[10]

.

20 августа группа В.К. Ноздрюхина выступила из лагеря в устье ледника Звездочка. Недостаток времени заставил отказаться от предварительной заброски ла­герей.

За первый день шестерка восходителей подошла к леднику, стекающему с седловины между Хан-тенгри и пиком Чапаева.

На второй день подъема альпинисты на 300 м не дошли до седловины в хребте имени Сталина, по пути обычного подъема на плечо Хан-тенгри. Сильная ме­тель принудила расположиться на ночлег.

На третий и четвертый день группа двигалась длин­ным подковообразным гребнем, ведущим в юго-запад­ном направлении от седловины. С гребня нависли мно­гометровые снежные надувы-карнизы, резко сокращав­шие скорость движения. За два дня группе удалось набрать всего 400 м высоты. Из четвертого лагеря (6100 м) альпинисты выступили 24 августа на заклю­чительный штурм.

К вершине шли узким гребнем, начинавшимся непо­далеку от места ночлега резким выступом запорошен­ных снегом скал. На протяжении четырех часов связка Нагель — Ковалев штурмовала этот сорокаметровый «жандарм». Только на пятые сутки изнурительной борьбы с высотой, снегом и непогодой вся группа до­стигла в 16 часов вершины пика Чапаева.

В западной части вершинной площадки из-под снега выступала гряда скал. Восходители оставили здесь в консервной банке записку о восхождении. По­иски записки группы Тютюнникова были безуспеш­ными.

(В описании, находящемся в делах Казахстанской секции альпинизма, группа Тютюнникова отмечает, что отсутствие камней для тура на вершине заставило их закопать записку в лед. Возможно, что поэтому группа Ноздрюхина не обнаружила следов восхождения 1937 г.)

Спуск с вершины прошел значительно быстрее. Че­рез два дня участники восхождения уже возвратились в ледниковый лагерь.

С волнением встретили воины-спортсмены весть о созыве XIX съезда партии. Свое высотное восхождение на пик имени легендарного героя гражданской войны Василия Ивановича Чапаева участники единодушно посвятили XIX съезду партии.

Из числа участников восхождения на пик Чапаева пятеро достигли в 1950 г. вершины пика Ленина (7134 м), а в 1951 г. пика Корженевского (6005 м).

Шестой альпинист — представитель Узбекистанского ко­митета по делам физкультуры и спорта Вадим Эльчибеков — впервые участвовал в высотном восхождении. На спортивном счету остальных альпинистов группы по 7-8 побежденных вершин, превышающих 5000 м над уровнем моря.

***

Сопоставив наблюдения обеих групп, мы пришли к выводу, что наиболее безопасным, хотя и длинным, путем' к вершине пика Победы со стороны ледника Инылчек надо считать восточный гребень. Для окон­чательного определения варианта пути со стороны цирка ледника Инылчек (перевал Чонтерен) или вер­ховьев ледника Звездочка (перевал Высокий) нужна дополнительная разведка, в основном авиационная: аэрофотоснимки помогут избрать начальную часть маршрута, рассчитать график движения, определить ме­ста лагерей этого сложнейшего высотного восхождения.

Ташкент

А.А. БУНДЕЛЬ

ПО ЦЕНТРАЛЬНОМУ АЛАЮ И ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ

ЗААЛАЙСКОГО ХРЕБТА

Алайский хребет мы увидели в первый раз в 1948 г. с самолета. Под нами расстилалась задернутая дымкой лёссовой пыли Ферганская долина с ее зелеными хлопковыми полями, блестящими нитями арыков, линиями дорог и ороси­тельных каналов. На юге над облаком лёссовой пыли поднимался мощный хребет, черная зубчатая стена ко­торого была увенчана ослепительно сверкающими сне­гами и ледниками.

Мы провели то лето в северной части Ферганского хребта, в районе Шамурада и Баубаш-аты и всегда наши взгляды невольно обращались на юг, где бле­стели снега Алайского хребта. В 1951 г. нам пришлось ближе ознакомиться с ними, когда, направляясь для энтомологических сборов на северные склоны Заалайского хребта, совместно с А.В. Цветаевым мы прошли из Молотовабада (Уч-Курган) в Дараут-Курган через перевал Тенгиз-бай. Этот путь пересекает Алайский хребет по течению р. Исфайрам; тропа вьется по мрачному, узкому ущелью и только с подъема к Тенгиз-баю на севере открывается вид на Кичик-алайский отрог главного хребта, а с самого перевала в южном направ­лении — на центральную часть Заалайского хребта. Мы стояли на перевале 15 июля 1951 г., 80 лет назад А.П. Федченко открыл отсюда Заалайский хребет. Во всей красе Алайский хребет открылся нам со скло­нов пика Дзержинского в Заалайском хребте: почти на 100 км с востока на запад, начиная от Тенгиз-бая, про­тянулась цепь сверкающих снегами вершин. Особенно большое скопление их виднелось в крайней западной части хребта, несколько меньшее в верховьях р. Кок-су, в районе перевалов Кара-казык и Алаудин-даван. Сюда-то мы и направились летом 1952 года.

***

Исследование горных районов Средней Азии полу­чило широкий размах лишь при советской власти. Тру­дами Таджикско-Памирской экспедиции Академии наук СССР, а также других экспедиций, достаточно полно были изучены высочайшие горные районы Советского Союза: бассейн ледника Федченко, восточная часть За­алайского хребта, горные узлы Юго-западного Памира, район Зеравшанского ледника в месте стыка Туркестан­ского и Алайского хребтов. После этого кажется уди­вительным, что Алайский хребет, протянувшийся почти на 250 км от меридиана Коканда до меридиана Фрунзе, питающий своими снегами всю южную половину Фер­ганской долины, с вершинами, достигающими 6000 м, хребет, представляющий серьезное препятствие для связи между районами Киргизии, Таджикистана с ад­министративными центрами других среднеазиатских республик, почти не привлек внимания туристов и альпинистов. Литература по географии хребта огра­ничивается трудами А.П. Федченко (1) и И.В. Муш-кетова (2). Ценные, хотя и отрывочные сведения имеются у В.Н. Вебера (3). Описаний южных склонов не имеется. Результаты экспедиции Москов­ского дома ученых под руководством проф. В.В. Немыцкого, посетившей в 1940 г. восточную часть Зеравшанского узла, верховья р. Ак-терек и прошедшей пере­валом Тутек в долину Сурхоба, остались неопублико­ванными. Мы пользуемся случаем, чтобы выразить признательность А.В. Москвину, посещавшему инте­ресовавший нас район в 1930-1934 гг. и сообщившему много ценных сведений по намеченному нами марш­руту, особенно в части пути по р. Кок-су.

С северного склона Алайского хребта, считая с за­пада на восток, стекают реки Сох, Шахимардан, Исфай-рам, Наукат, Ак-бура, Тар и Кара-кульджа. Три по­следние образуют Кара-дарью, один из двух истоков Сыр-дарьи. Остальные при выходе в Ферганскую до­лину полностью разбираются на орошение. Питаясь снегами и ледниками северного склона, эти реки явля­ются основными водными ресурсами Южной Ферганы с ее полями хлопка.

***

Ряд перевалов Алайского хребта используется для прогона скота из Ферганской долины на летние паст­бища в Алайской долине и в верховьях рек Кок-су, Катта-карамук и Текелик. Через Кара-казык обычно во второй декаде июля прогоняется сравнительно немного скота, главным образом из района Томаша. Большое значение для скотоводов Ферганской долины имеет перевал Тенгиз-бай.

Здесь через каждые 10-15 км расположены чай­ханы, в которых круглый год можно получить кров, топливо, горячий чай. В зимнее время эти чайханы об­служивают почтальонов.

Через перевал Талдык проходит Памирский автомо­бильный тракт, связывающий Ош с Хорогом.

Снега и ледники южного склона Алайского хребта распределяют свои воды между двумя бассейнами: Кашка-дарьи (Тарима), впадающей в озеро Лоб-нор, и Амударьи.

В верховьях рек, стекающих с Алайского хребта на север и на юг, залегают ледники, достигающие ино­гда внушительных размеров, но обследованы лишь ледники северного склона западной части хребта в вер­ховьях р. Ак-терек, одного из истоков р. Сох (4). Вы­сота снеговой линии в центральной части Алайского хребта повышается с запада на восток, одновременно с этим уменьшается разница высот снеговой линии на северном и южном склонах; положение ее сильно зави­сит от экспозиции и крутизны склонов. В узких и глу­боких долинах на обоих склонах зимний снег даже на высоте 3200-3300 м удерживается до середины ав­густа, после же снежных зим нередко не успевает рас­таять до следующего снегопада.

Имея в восточной части вид плавной дуги, выпуклой к юго-востоку, водораздельный гребень хребта в цент­ральной и западной частях представляет собой сильно изломанную линию широтного направления. Обилие от­рогов и боковых хребтов создает сложную орографию.

***

В верховьях долин, зажатых между главным хреб­том и его отрогами, скапливаются значительные массы снега, залегают ледники. К востоку высота дна бо­ковых долин повышается, достигая 3000 и более мет­ров; по своей природе такие долины напоминают Алайскую, а при достаточно большой высоте — сырты Центрального Тянь-шаня. Легкодоступная долина по­следнего типа, достигающая 20 км в длину и 1,5-2 км в ширину при высоте 3200-3400 м, расположена в истоках Исфайрама, к северу от перевалов Тенгиз-бай и Кош-карчи.

В центральной и западной частях Алайский хребет богат вершинами, часть которых поднимается до 6000 метров.

В большинстве они не имеют названий. Названия получили лишь крупные массивы, протяженностью в 15-20 км, например горы Карагуш-хана, Ходжа-тау-арча и т.п., зато большая часть перевалов, даже второ­степенного значения, равно как и реки и даже сухие саи1

^[11], имеют местные названия.

***

17 июля наша группа спортивного общества «Ме­дик» в составе А.А. Бунделя, Е.В. Киселевой и Л.Е. Опуховского высадилась на ст. Горчакове Фер­ганской линии Средне-Азиатской железной дороги. Отсюда мы выехали автобусом через Фергану в Хамза-Абад, куда добрались через три с половиной часа.

Селение и климатический курорт Хамза-Абад (б. Шахимардан), названный в честь узбекского поэта и общественного деятеля Хамзы, убитого здесь басмача­ми в конце 20-х годов, расположен у слияния р. Кулю-курбан с р. Кара-казык, образующих р. Шахи­мардан.

Селение раскинулось по речным террасам на вы­соте от 1300 до 1500 метров. Многочисленные арыки хорошо увлажняют почву; все селение утопает в фрук­товых садах, в основном из урюка и яблонь. В Хамза-Абаде развито шелководство: деревья тутовника с усе­ченными вершинами — характерная черта пейзажа. Не занятые садами площади засеяны дженушкой (лю­церной), на пустырях и откосах богато развита расти­тельность сухих субальпийских лугов, среди которых привлекают взгляд белые кусты эремурусов, высотой до полутора метра, и заросли белой алтеи. Ближе к воде жмутся тополя, достигающие 20 м высоты и до 80 см в диаметре; около санатория они образуют целую рощу.

Схема № 1. Маршрут группы спортивного общества «Медик».

Кустарниковая поросль состоит из шиповника, бар­бариса, ивняка, а в более сухих местах — из держи­дерева и терновника.

В Хамза-Абаде мы узнали, что из-за глубоких сне­гов через перевал Кара-казык в этом году никому еще пройти не удалось и прогон скота начнется не ранее чем через 10 дней. Мы разбили лагерь километрах в че­тырех от Хамза-Абада на половине пути к селению Иор­дан, на берегу арыка, среди урюковых садов. Из-за соседства арыка ночью мы подверглись нападению мо­скитов; пришлось намазаться диметилфталатом, после чего свирепые насекомые совершенно перестали интере­соваться нами.

К 6 часам вечера 18 июля перед новым красивым зданием чайханы собрались вызванные нами продавцы с ишаками разных мастей и возрастов. Началась проба животных; не зная критериев оценки качества ишаков, мы выбрали два, казавшиеся нам наиболее важными,— кротость и резвость. Для испытания по этим показате­лям мы с Л.Е. Опуховским в течение двух часов гарцевали перед чайханой, пересаживаясь с одного ишака на другого. Наконец, наш выбор остановился на двух ишаках. Утром мы стали владельцами двух прекрасных животных: четырехлетнего черного Пашки и восьмилет­него буланого Васьки. Верхом на ишаках мы отправи­лись к лагерю в сопровождении Курбан-аги, желав­шего посвятить нас в сокровенные тайны вьючки.

Через два часа упаковка 150 кг «шара буры» была закончена, ишаки под руководством Курбан-аги на­вьючены по последнему слову местной вьючной техники. В четыре часа дня мы тронулись под возгласы про­вожавших: «хайр» (до свиданья). Только Курбан-ага скрылся за поворотом, как сооруженные им вьюки рассыпались. Пришлось вспомнить опыт предыдущих поездок и перевьючить ишаков по собственному разу­мению.

У селения Иордан, последнего на нашем пути до самой Алайской долины, мы перешли по мосту через р. Дугову и поднялись на высокую правобережную тер­расу Кара-казыка. Дорога проходила среди урюкового сада. Земля была усеяна спелыми плодами, и наши ишаки, подбирая урюк и аккуратно выплевывая ко­сточки, продвигались вперед лишь по мере того, как «расчищали» этим способом дорогу. За садами, после узкой полосы возделанных полей, заканчивающихся на высоте около 1700 м, начались богатые, но сухие луга с преобладанием злаков. Пересекающие их арыки были совершенно сухими, так как в питающих их саях вода бывает только весной. Несмотря на вечер, солнце жгло изрядно, с непривычки мучила жажда. Через три часа хода мы подошли к р. Мошилян, вырывавшейся на равнину из поросшего арчой красивого ущелья, проре­занного рекой в ригеле, над которым в лучах заходя­щего солнца сверкали снежные вершины. По карте до следующей воды было не менее 10 км, пришлось, не­смотря на отсутствие топлива, стать на ночевку. Высота 1850 метров.

Выше долина сохраняла тот же характер, что у р. Мошилян, но постепенно становилась суше. После выхода Кара-казыка из живописного каньона в извест­ковых скалах характер долины меняется: бока ее, сло­женные плотными серыми известняками, становятся круче и выше, луговая растительность жмется к реке, на скалах ютится арча.

Километрах в двенадцати от места ночевки бока долины сближаются, образуя глубокое, узкое ущелье, внизу буйно заросшее арчой, тополем и розоцветными кустарниками. Много цветов: красных и белых гвоздик, красных васильков, синеголовника.

На высоте около 2 050 м тропа переходит по мосту поток Иничке, или Гаджиле, вырывающийся из гранди­озного бокового ущелья. Почти отвесные известковые стены его поднимаются на 1000-1200 м над потоком и увенчаны причудливо рассеченным гребнем, припуд­ренным снегом. За мостом начинается более дикая часть ущелья; тропа лепится по завалу из огромных глыб, нередко достигающих 10-15 м в поперечнике. Кара-казык с ревом мчится среди скал; местами река суживается до 5-6 метров. Отвесные скалы правого берега вплотную подступают к воде, дорога переходит по мосту из арчовых бревен на левый берег и взби­рается на крутой склон на высоту 200 м над рекой. Тропа то обходит крутые скалы сверху, то траверсирует склон по оврингам. Скалы имеют причудливую форму и в косых лучах заходящего солнца производят фан­тастическое впечатление. Жаркий неподвижный воздух ущелья насыщен приятным запахом крупных белых цветов ломоноса, кисти которых покрывают весь склон. Нюхать цветы не рекомендуется: это вызывает голов­ную боль, а затем и кровотечение из носа. Во время спохватившись, мы отделались лишь головной болью.

Через четыре километра ущелье внезапно расши­ряется, хотя склоны его сохраняют свою крутизну и высоту. По крупным глыбам завала тропа спускается к реке и обрывается у самой воды. Расширение долины заполнено озерными отложениями, в которых р. Кара-казык проложила широкое русло с крутыми берегами высотой в 8-10 метров. Тропа проходила раньше по краю озерной террасы, которая теперь во многих ме­стах размыта, вплоть до крутых скал борта долины. Приходилось переправляться вброд на правый берег, на конус выноса безымянного правого притока Кара-казыка; последний разбивается здесь на ряд рукавов, что облегчает переправу. Было около 8 часов вечера, и мы решили заночевать на левом берегу, чтобы утром начать переправу по низкой воде. Под навесом скалы, защищавшей от падающих с крутого склона камней, был разбит лагерь на высоте 2250 метров.

К 7 часам утра уровень воды понизился на 40 см, многие протоки осушились. Ишаков переводили по од­ному. В самом глубоком месте вода была немного выше колен. Мы собрались у впадения безымянного правого притока Кара-казыка, на галечной отмели. Ручей выте­кал из узкого каньона глубиной до 100 метров. Над каньоном, в глубине ущелья, сверкала в утренних лучах неизвестная снеговая вершина, а дно долины было по­гружено в тень. Довольные удачной переправой, мы двинулись по узкой полосе галечника вверх по Кара-казыку. Каково же было наше разочарование, когда дорога снова оборвалась: прижатая осыпью левого бе­рега, река вплотную подошла к скалам правого берега. Кара-казык несется здесь двумя рукавами, разделен­ными островком из галечника, затопляемым при высо­кой воде.

Вода начинала прибывать, надо было торопиться с переправой. Благополучно перейдя через первый ру­кав, вода которого доходила до половины бедра и за­хлестывала вьюки, мы собрались на острове. Пред­стояло перейти второй, главный, более глубокий рукав реки.

Пока мы раздумывали, прибывающая вода за­топляла островок, отрезая путь к отступлению. Помощь пришла неожиданно: обернувшись, мы увидели, что через пройденный нами утром первый брод переправ­ляется большой табун лошадей. Через полчаса он по­дошел ко второй переправе. Табунщики поставили же­ребят в середину табуна и погнали его в воду. Лоша­дям вода была по брюхо, жеребятам пришлось плыть, и если бы не принятая табунщиками мера предосторож­ности, многие были бы снесены потоком.

Вскоре табунщики переправили и нас.

Возле впадения притока Ике-даван мы расстались с табунщиками. Ущелья Кара-казыка и Ике-давана сходятся под углом 35°: разделяющий их гребень под­нимается острым, как нож, ребром. Ниже слияния с Ике-даваном вода Кара-казыка мутная, выше она становится кристально прозрачной с голубоватым от­тенком. Река падает каскадами по глыбам мраморовидных известняков и серых кристаллических пород. Стены ущелья, сложенные внизу серыми, а выше по те­чению более темными мраморовидными известняками, круто поднимаются на высоту до 1000 м над рекой. Тропа по мосту переходит на левый берег, обходя крутые скалы правого склона долины. Еще через кило­метр тропа возвращается на правый берег, которого не оставляет уже до самого перевала. Лиственные де­ревья жмутся к воде, между камнями идет полоса высокотравья, а выше по скалам и осыпям обильно ра­стет арча. Тропа взбирается по луговым склонам высоко над рекой, которая скрывается в узкой щели, слышен лишь грохот перекатываемых рекой камней. За одним из поворотов в створе долины открывается мощный снежный пик, как выяснилось позже, стоящий в глав­ном хребте в верховьях р. Арча-баши восточнее пере­вала Алаудин-даван.

На высоте около 2550 м тропа вступает в арчовые заросли, спускающиеся к реке. Деревья — не выше 7-8 м, вершины их изломаны лавинами, стволы изог­нуты и скручены, но достигают 70-80 см в диаметре. На высоте 2700 м, у впадения в Кара-казык р. Арча-баши, долина расширяется. Ниже слияния река распа­дается на рукава, образующие поросшие арчой ост­ровки. Долина принимает характер трога, бока кото­рого обильно поросли арчой. На одном из островков, в 7 часах хода от предыдущей ночевки, мы разбили лагерь.

Утром 21 июля тронулись в дальнейший путь. Вправо, почти прямо на юг, открылась долина р. Арча-баши, внизу заросшая арчой, выше покрытая ярко-зелеными лугами; долину замыкает снежный гребень, над которым на 800-1000 м поднимается виденная нами вчера вершина. Ниже слияния через Кара-казык есть мост, ведущий в долину Арча-баши.

Долина Кара-казык поворачивает к юго-юго-западу. Дно и подошва склонов трога покрыты прекрасным арчовым лесом. Слева встает красивая скальная вер­шина высотой не менее 4800 м, сложенная розоватыми и оранжевыми породами. Верх ее присыпан свежим снегом, подчеркивающим причудливые детали строения склонов. В створе долины открылась эффектная снеж­ная вершина, к востоку от которой тянулся ровный чер­ный гребень, исчерченный полосами снежников. На нем и находится перевал Кара-казык.

На высоте 3250 м тропа взбирается на старую мо­рену и приводит в широкую, покрытую галечником котловину, по которой несколькими потоками блуждает река. Здесь мы обогнали табун, с которым переправля­лись вчера через Кара-казык. Нагрузив ишаков арчой (дальше дров нет) и обойдя вброд скалы, спускаю­щиеся прямо к воде, поднимаемся по моренному валу в царство осыпей, морен и низкотравного альпийского луга. На высоте 3400 м тропа пересекает два лавинных снежника и затем приводит в цирк Кара-казыка. В по­лукилометре серой громадой возвышается язык лед­ника. Цирк замыкается стеной протяжением около 8 км, на которой фирновые склоны перемежаются со скалистыми обрывами.

Если до сих пор погода нас баловала, то в этот день, несмотря на раннее время (около 6 часов), вдруг стемнело: с севера, от Ферганы, переваливая через бо­ковые хребты, ползли плотные черные тучи. Пронзи­тельный ветер клубил их над нашими головами, на высоте каких-нибудь 200 метров. Температура упала до нуля, временами нас поливало дождем, посыпало крупой. Торопясь укрыться, мы разбили палатку под защитой большого камня на высоте 3550 м, не предпо­лагая, что нам придется провести здесь шесть суток.

После 3 дней хода мы оказались всего в 27-28 км от Хамза-Абада по прямой линии к югу. Кара-казык описывает дугу почти в половину окружности, обра­щенную выпуклостью к западо-северо-западу. Она оги­бает мощный горный массив, отделяющийся от глав­ного хребта немного севернее перевала Кара-казык и тянущийся к востоко-северо-востоку между реками Кара-казык на севере и Кара-уюрма — Сурметаш на юге. В верховьях стекающих с хребта потоков распо­ложены снежники и ледники, о чем говорит В.Н. Вебер (3), проводивший съемку района.

Схема № 2: цирк Кара-казык.

Маршрут экспедиции спортивного общества «Медик»

в Заалайском хребте.

Цирк в верховьях Кара-казыка ограничен с юга водораздельным гребнем Алайского хребта. Он асим­метрично вытянут к западу; в крайнем западном углу цирка, в водораздельном хребте расположена мощная, поразительная по своей красоте вершина, по-видимому та, которую мы видели в верховье долины Арча-баши. Высота ее не ниже 5500 м; за отсутствием местных названий мы условно называем ее «Алаудином» (№ 1 по схеме № 2). От нее отделяется гребень, идущий сначала на восток, потом поворачивающий на север и отделяющий верхнее течение Кара-казыка от долины Арча-баши. К востоку от Алаудина в водораздельном хребте располагаются примерно на равных расстояниях еще 6 вершин, обозначенных на схеме под № 2-7. От последней из них главный хребет резко поворачивает к югу, потом опять к востоку. На север от вершины № 7 отходит одна из ветвей упомянутого Караказык-Сурметашского отрога. Вершины № 5 и 6 можно назвать западным и восточным Кара-казыком.

Снеговая линия проходит в цирке Кара-казыка на значительной высоте. Концы ледников лежат на вы­соте около 3600 м и только ледник № 1, сплошь оде­тый моренным чехлом, спускается до 3450 метров. На поверхности моренного чехла уже сформировался слой почвы, покрытый альпийской растительностью.

Наиболее крупный ледник, № 2, занимает всю за­падную часть цирка и от фирновых полей Алаудина до языка имеет протяжение не менее 5 километров. Ниж­няя треть его покрыта камнями, в средней части обна­жается чистый лед, верхняя треть относится к фирно­вому бассейну. Здесь намечаются две зоны поперечных трещин, нижняя из них образует небольшой ледо­пад. Ледник жмется к южному склону, в нижней части отступая на 50-100 м от северного склона. Конец лед­ника, приходя в соприкосновение с ледником № 3, круто оттесняется им к северу, разбиваясь многочисленными трещинами. Под языком имеется небольшой грот, из которого вытекает р. Кара-казык.

Ледник № 3 занимает центральную часть цирка, имеет в длину около 2,5 км и в большей части покрыт камнями. В верхней, чистой части тянется короткая срединная морена из черного углистого сланца. Тол­щина льда у языка около 80 метров.

Ледник № 4 лежит в долине между главным хреб­том и отрогом, начинающимся от перевала Кара-казык, между вершинами № 6 и 7. Он не имеет фирнового бассейна и питается лавинами с обоих склонов долины. До самого верха он покрыт чехлом камней, который, оттесняясь лавинами к середине ледника, приобретает вид срединной морены. Ледник № 4 в нижнем течении подходит к леднику № 3, возможно соединяясь с ним. Между ледниками № 3 и 4 лежит небольшое моренное озерко.

Эти ледники разделились, по-видимому, в последнее время; ниже их языков во всю ширину долины на про­тяжении до 1,5 км залегает мертвый погребенный лед. Это проявляется характерным рельефом термокарста и обильными выходами талых вод со склонов.

Ледник № 1, начинаясь в фирновом цирке отрога Алаудина, пересекает долину Кара-казыка почти по всей ее ширине. Он одет моренным чехлом, в нижней части также и почвенным покровом. Ледник не обна­руживает никаких признаков отступания, он почти упирается в противоположный, восточный склон до­лины Кара-казыка, оставляя проход не шире 50 м, по которому устремляется река. По-видимому, именно до этого места добрался А.П. Федченко, приняв язык ледника за кучу камней (1, стр. 330).

Крайний восточный угол цирка между упомянутым нами отрогом и вершиной № 7 образует небольшой самостоятельный цирк, дно которого поднято на 400-500 м над дном главного цирка. Ни льда, ни фирна здесь нет, только с ограничивающих его склонов спу­скаются многочисленные снежные кулуары.

Водный режим верховьев Кара-казыка своеобра­зен: количество воды ледникового потока колеблется в широких пределах, падая почти до нуля по утрам и в плохую погоду, что соответствует питанию талыми водами с поверхности ледника. Наоборот, ниже языка ледника № 1 река становится сразу значительно более полноводной и почти не обнаруживает суточных и дру­гих быстрых изменений дебита, так как питается в ос­новном талыми водами погребенных льдов.

Общий колорит ландшафта в цирке определяется цветом пород склонов. Растительность цирка — угне­тенный, низкотравный альпийский луг; лишь в местах выхода родников имеются сплошные зеленые дернов-ники; не менее половины остальной площади занято обломками камней и дресвой. Очень много карликовых, не выше 5-8 см, цветов: ярко-красные гиацинты, бе­лые веничники и камнеломки, фиолетовые герани, фио­летово-белые, пахучие левкои, голубые генцианы и примулы, желтые лапчатки, бордовые кисти астрага­лов. Лишь по берегам потоков какие-то губоцветные достигают 20-30 см высоты, а в немногих, хорошо за­щищенных от ветра уголках с южной экспозицией на­ходятся заросли высоких щавелей, девясила и пр.

По утрам цирк кажется совершенно безжизненным, так как температура опускается до —3, —5°; в сол­нечный же день часам к 10 все оживает и цирк бук­вально кишит насекомыми, особенно бабочками. Стоит появиться тучке, как вся жизнь исчезает и цирк снова принимает свой угрюмый вид. Из млекопитающих, судя по обилию нор, много Суворов (сурков), однако во время нашего пребывания они почему-то не оставляли своих убежищ. Много кийков. Однажды днем, не более чем в 1,5 км от палатки, у ледника № 1 несколько ча­сов паслось стадо в 15 голов. На склонах западной ча­сти цирка мы видели киичьи тропы. В ясный день цирк оглашается криками кекликов (горных куропаток), иногда налетает стайка горных галок, высоко в небе плывут громадные грифы. Много каких-то мелких пти­чек, совершенно не боящихся человека.

Главный хребет состоит из розовато-серых извест­няков, прорезанных кое-где выходами темных, почти черных сланцев. Вершина в отроге восточного склона (№ 8 по схеме) сложена розовыми мраморовидными известняками, в западной части цирка преобладают го­лубовато-белые мраморы; по всему течению Кара-казыка, от истока до ледника № 1, его русло завалено глыбами этого чудесного камня, между которыми по­падаются куски розового мрамора, попавшие с восточ­ного склона. По руслу встречаются валуны из серого гранодиорита. Такой же чудесный белый мрамор мы видели год назад в 50 км к востоку, у впадения Кичик-алая в Исфайрам.

Климат Караказыкского высокогорья суров: за все 6 дней нашего пребывания в цирке общая продолжи­тельность солнечного сияния не превышала 20 часов. Низкие облака, поднимавшиеся снизу по ущелью, из Ферганы, несли обильные осадки, главным образом крупу, падающую в виде тетраэдров с закругленными вершинами, размером до 10-12 мм, дождь, град и снег. В некоторые дни за час-полтора выпадало до 5-8 см снега. На высотах до 4000 м он быстро стаивал, выше удерживался до суток и более.

В горах Алайского хребта. Ущелье Северный Кара-Казык.

Фото А. БУНДЕЛЯ.

Верховья реки Кок-су у южных склонов Алай­ского хребта (3100 метров). Выветривание мраморовидных известняков Джурсай-таш.

Фото А. БУНДЕЛЯ.

На другой день после прихода в цирк мы пред­приняли разведку путей на перевал. Пройдя до конца ледника № 4 на высоте 3900 м, мы вынуждены были вернуться — началась снежная пурга, продолжавшаяся до конца дня. На следующее утро, пользуясь ясной по­годой, мы вновь вышли к перевалу, но в том же месте, что и накануне, снова попали в пургу. Снегопад был так силен, что в 15 м ничего не было видно. Примерно через час, когда мы уже изрядно продрогли и промокли от таявшего на нашей одежде снега, в тумане послы­шались голоса, подъехало пять киргизов, которых мы приняли за женщин: все они были повязаны платками для защиты от снега и холода. Это были колхозники сельсовета Томаша, перегоняющие баранов в Алайскую долину, прибывшие для разведки пути. Пока мы раску­ривали и беседовали, облака внезапно разошлись, за­сияло солнце. От верховья ледника № 4 путь на пере­вал идет по крутым снежникам и осыпям северного склона, поднимается на гребень отрога и далее по склону на гребень водораздельного хребта.

Ледопад на леднике Федченко.

Фото Л. ОПУХОВСКОГО.

Спустя полтора часа, поднявшись на 400 метров, мы были на перевале. Перед нами открылась чудесная панорама: цирк Южно-караказыкского ледника, как гро­мадная чаша, до краев наполненная снегом, с голубыми блестками ледниковых озерков внизу, метров на 300 ниже перевала; причудливые изгибы главного хребта, покрытого мощным фирном и снегами; на юге — цепь снеговых гор, встающих на западном берегу Кок-су. Сам перевал сложен сланцами с выходами гранита; он представляет собой почти горизонтальный, острый гре­бень, обращенный на восток, протяжением около 3/4 ки­лометра. На нем, как зубы огромной гребенки, под­нимаются столбообразные черные скалы, достигающие 10 м высоты.

Пробыв около часа на перевале, мы начали спуск к оставленным внизу лошадям. Старший киргиз Идрис и его три сына прокладывали тропу, подрубая лед, сбрасывая крупные камни. Мы деятельно помогали им своими ледорубами. Тропу на перевал каждый год при­ходится прокладывать заново, так как на крутом склоне ее разрушают весенние лавины.

Из разговоров с колхозниками выяснилось, что ишак не поднимет больше 20-25 кг груза на перевал, мы же имели по 75 килограммов. Решили воспользо­ваться предложением колхозников перебросить наш груз на лошадях. Едва мы спустились к лошадям, как пошел редкий мокрый снег. Единственным! днем без осадков было 24 июля. Мы воспользовались им для об­следования западной части цирка и ледника № 2. К ве­черу к лагерю начали подходить стада: около 2500 ба­ранов и шайтанов (коз) и 500 кобыл с жеребятами. Безмолвный до этого цирк огласился блеянием, ржа­нием, лаем. Рядом с нашей палаткой расположились колхозники.

Ранним утром 26 июля, несмотря на ненастье, бара­нов еще до восхода солнца погнали на перевал. Бараны служат своеобразными дорожными машинами, прокла­дывая тропу в глубоком снегу, в котором лошади вяз­нут по брюхо. Перевал был занят баранами до полу­дня и табунщики решили выходить с лошадьми на дру­гое утро, так как во второй половине дня снег слишком размягчается, начинаются камнепады. Весь остаток дня мы провели в лагере; сначала мы угощали колхозни­ков, потом они потчевали нас.

Еще затемно 27 июля табунщики двинули лошадей к перевалу; впереди для подновления тропы снова по­гнали небольшую отару овец. За ними пустили табун маток с жеребятами. Шесть конных табунщиков гнали лошадей. Наиболее трудным для нагруженных лошадей оказался подъем по снежнику с ледника № 4 на боко­вой отрог: на преодоление 200 м ушло не менее часа. Лошади скользили, падали, скатывались вниз. Некото­рых пришлось развьючить и вещи подтаскивать на ру­ках. Мы поднимались последними — по всей тропе алели пятна крови. С перевала внизу, в пологой части Южно-караказыкского цирка, мы увидели нескольких киргизов у трупа лошади, сорвавшейся при спуске. Около людей тоскливо ржал осиротевший жеребенок.

Мы начали спуск с перевала около 12 часов; снег раскис, мы проваливались в нем по пояс. При спуске приходится сначала траверсировать снежный склон к северу на протяжении 500 м, крутизна его доходит до 50°. По более пологому снежному склону спускаемся на дно цирка и круто поворачиваем к югу; дорога переходит на Южнокараказыкский ледник. Через километр переходим на снежники правого берега ледника. По­года внезапно испортилась: Фергана посылала вдо­гонку нам тучи с мокрым снегом и крупой. Ноги разъ­езжались в мокром снегу, лошади часто падали. Кило­метра через три мы подошли к концу ледника Южного Кара-казыка; из низкого грота широкой, спокойной струей вытекает река.

Перейдя ее вброд, мы двинулись по снежникам, дер­жась правой стороны ущелья. Справа вставали отполи­рованные ледником желто-серые стены, по которым спу­скались лавинные желоба. В трех карах находятся небольшие, сильно обтаявшие висячие леднички. Меридиональное направление и узость ущелья препят­ствуют быстрому таянию снега: сплошной снежный по­кров лежит до высоты 3850 метров. На этой высоте до­лину перегораживают «бараньи лбы» с сохранивши­мися по самому краю откоса валунами. Река уходит в неглубокую щель у крутого правого берега долины, тропа перебирается на старую левобережную морену. Почти на всем протяжении р. Южный Кара-казык пере­крыта снежными мостами. Справа спадают краси­выми водопадами четыре притока. Измокшие и про­дрогшие, мы стали лагерем у слияния Южного Кара-казыка с его единственным левым безымянным притоком на зеленой площадке, носившей многочислен­ные следы прежних остановок. Снегопад прекратился, и хотя солнце уже зашло за гору и не согревало нас, за­мечательный вид вознаграждал за усталость и холод. Мы были окружены кольцом снеговых гор; казалось, что мы находимся в сердце высокогорного Алая. Впе­чатление усиливалось тем, что в полукилометре от нас, под навесом скал расположились у своих гнезд две семьи грифов. Смешно было наблюдать в бинокль, как «цыплята», размером с хорошую индюшку, вытанцовы­вали перед родителями, восседавшими на соседних камнях.

Наша площадка представляла собой маленький зе­леный островок, окруженный разноцветными осыпями, причудливо выветренными скалами и снежными полями. Подъехали киргизы, направлявшиеся за шкурами и мясом погибших лошадей. Мимоходом они сказали, что табун отгоняют на Кок-су, так как в этом месте попа­дается ядовитая трава. Мы не придали значения их сло­вам, в чем горько потом раскаялись.

Безоблачное утро позволило нам просушить вещи. Около 10 часов группа тронулась в путь по следам, ос­тавленным табуном: сначала по снежным полям, пере­крывавшим реку, потом по осыпям правого склона. Ки­лометра через два река ушла в непроходимый каньон между отполированными ледником отвесными стенами. Пришлось обходить его, поднимаясь по едва заметному следу. На север, чаруя глаз сочетаниями черно-синего неба, белых снегов, зеленых лужаек и разноцветных осы­пей, открывалось пройденное нами ущелье Южного Кара-казыка; на востоке уходила вдаль долина Кок-су с арчовыми лесами, снегами и причудливыми скалами; на юге поднимались грозные пики западного берега Кок-су и лишь вид на запад закрывал отрог, отделяю­щий долины Южного Кара-казыка и Алаудина. Луг был покрыт темно-лиловыми с седым пушком колоколь­чиками сон-травы и красными кистями астрагала. На 400 м ниже из каньона вырывался узкой белой нитью Южный Кара-казык и, пересекая широкую луговину, впадал в Кок-су.

Через 40 минут мы отдыхали на берегу Кок-су на высоте 3300 метров. Вверх по течению виднелись снеж­ные вершины ледника Абрамова: сам ледник был скрыт поворотом долины. Здесь мы распростились с табун­щиками, двинувшимися через ледник Абрамова и пере­вал Бок-баш на пастбища в верховьях р. Катта-кара-мук.

Еще сверху мы обратили внимание на скопление баранов на обоих берегах Кара-казыка. Каждого барана перетягивали через бешено несущийся поток на веревке, причем второй чабан страховал с другого берега. При таком способе четыре чабана за весь день успевали переправить не более 500 баранов.

Около впадения Кара-казыка долина Кок-су рас­ширяется до полутора километров. Полноводная река несет зеленовато-серые воды широким, спокойным по­током. Километрах в трех ниже река, прорвав моренную гряду, входит в щель, прорезанную в дне трога. Щель постепенно суживается и углубляется, переходя в каньон. Правый берег долины сложен гранодиори-тами, левый — мраморами и кристаллическими слан­цами с выходами гранитов. Голые скалы правого бе­рега почти до блеска отполированы ледником; в рас­щелинах гранита укрепились арчовые стланцы. Левый берег прорезан многочисленными саями, по которым сбегают ручьи. На кремовой поверхности скал выделя­ются обильные арчовые заросли. Узкая полоса левого берега, по которой проходит хорошо разработанная тропа, покрыта богатой луговой растительностью, из каньона поднимаются верхушки высокоствольной арчи и берез. По краям тропы нагромождены глыбы мра­мора. Одной из них выветривание придало форму сфин­кса с головой жабы. Немного дальше мраморные глыбы имеют вид сахарных голов, выстроившихся вдоль тропы, высота их достигает 10 метров. Горная порода с поверх­ности распадается на зерна размером в 1-10 мм; осы­паясь, они покрывают землю рассыпанным «зерном». Киргизы так и называют это место «Джугара-таш» («камень-зерно»). Издали между купами арчи видне­ются площадки желтого цвета, напоминающие посы­панные песком парковые дорожки: это все тот же Джу­гара-таш.

Начавшийся дождь, постоянный наш спутник в Алайском хребте, заставил нас заночевать на высоте 3000 м у второго, от Кара-казыка, притока Кок-су. Ме­сто это как будто было предназначено для лагеря: лу­жайка, покрытая высокими злаками с серебряными ни­тями ковыля, одной стороной обрывается к каньону, где под снежным мостом ревет Кок-су, сжатая скалами до 3-4 метров; с двух других сторон лужайку обступили кусты арчи высотой в 5-7 м, перевитые цветущим ши­повником с розовыми и белыми цветами на одной ветке. Между арчой в ложе из белого мрамора журчит ручей. Здесь мы впервые обратили внимание на тревожные симптомы в поведении ишака Васьки: несмотря на пре­красную траву, он стоял опустив уши и временами вздрагивал. Он не стал есть ни сухарей, ни сахара, а только совал морду под руку, как бы прося помощи. На утро мы вышли рано, рассчитывая добраться до впаде­ния в Кок-су р. Текелик. До впадения р. Шах-дары до­лина сохраняет тот же характер, хотя к мраморам при­соединяются крупнокристаллические сланцы. Арчовые деревья становятся выше и на лугах появляется больше цветов. Еще в Москве А.В. Москвин рассказывал о на­скальных изображениях на бараньих лбах правого бе­рега против Шах-дары, занимающих площадь в не­сколько десятков квадратных метров. Чабаны подтвер­дили эти сведения, но недостаток времени не позволил нам проверить их. Ниже впадения Шах-дары долина несколько расширяется, бока ее понижаются. Широкая терраса покрыта богатыми лугами, которые чередуются с крупно-каменными осыпями. Тропа спускается к реке, пробираясь по заболоченным луговинам, снежным мо­стам и осыпям. На влажных местах бурно разрастается трава, достигающая человеческого роста.

В 8 км ниже Шах-дары река снова уходит в теснину. На карте, которая была у нас, показан обход скал по правому берегу, но мостов нет, приходится обходить скалы по верху, взбираясь метров на 200 по плохо раз­работанной тропе.

Здесь силы окончательно оставили бедного Ваську. К вечеру он издох.

Семьдесят килограммов груза, которые нес на спине работяга Васька, пришлось переложить в наши рюк­заки, но на счастье бараньи лбы были последней серьез­ной трудностью на пути. Далее долина расширяется, принимая луговой характер; через все реки, впадающие в Кок-су, имеются мосты. Еще через 7-8 км, от впаде­ния р. Текелик, начинаются посевы ячменя, овса, дальше пшеницы. От впадения р. Текелик до выхода Кок-су в Алайскую долину, на расстояние около 12 км, тянутся колхозные поля сельсовета Чак Чон-Алайского района.

Вечером 31 июля мы добрались до Дараут-кургана, где были радушно встречены прошлогодними знако­мыми. Вечер прошел в разговорах за пловом с бутыл­кой вина, свежим хлебом и огурцами. Впервые за по­следние две недели мы заснули под крышей на мягком ложе из вороха овчин.

***

Следующей задачей была разведка маршрутов в Заалайском хребте для поездок будущего года. Здесь нас привлекали два района — долина р. Саук-сай в край­ней восточной части хребта и массив Уламы на крайнем западе.

Тропа от Дараут-кургана до Терс-Агара идет доли­ной Алтын-дары. Для путешественника, направляюще­гося на ледник Федченко, этот путь кажется скучным и его проделывают верхом за один день. Мы не торопясь проделали его за два дня и были полностью вознаграж­дены как энтомологическими сборами, так и наблюде­ниями, освещающими геологическое прошлое долины.

Выйдя под вечер 1 августа из Дараута, мы по из­вестной с прошлого года дороге, по мосту, переправились через Кызыл-су, перешли Алтын-дару вброд в нижнем течении и направились вверх по правому ее берегу. Тропа пересекает Алайскую долину по самому краю береговой террасы, обрывающейся двадцатиметровым обрывом к ложу Алтын-дары. После ночевки в двадцати километрах от Дараута у выхода р. Арам-кунгей, 2 августа мы вступили в долину Алтын-дары. Последняя резко отделяется от Алайской долины хребтиком Ичке-семиз, западным отрогом пика Дзержинского. Тропа обходит небольшой каньон высоко по склону Ичке-семиза.

Отсюда открывается вид на долину Алтын-дары до Кызыл-кунгея. Долина имеет странный вид: по бокам ясно видны террасы оседания старой морены, средняя часть долины покрыта небольшими округленными хол­мами; несмотря на рыхлость ложа, река не врезала глу­боко своего русла в дно долины. В долинах Кара-казыка и Кок-су следы деятельности древних ледников сильно преобразованы позднейшими процессами. Долина Ал­тын-дары имеет в отличие от них такой вид, как будто бы ледник отступил только вчера, оставив за собой кучи всякого мусора, как жилец, выезжающий из квартиры. Впечатление усиливается по мере продвижения вверх по долине: из-под многих холмов, стоящих изолирован­но, что исключает возможность фильтрации со склонов долины, сочится вода, образующаяся от таяния погре­бенного льда. Мощные родники выходят в основании склонов, почти на уровне реки. В хребте, встающем по правому берегу, залегают три снежных цирка, обрываю­щихся в долину на высоте 300-450 м над рекой. Из них спускаются громадные поперечные валы, покрытые ка­менным чехлом и заросшие луговой растительностью на откосах, обращенных к реке. Характерное строение по­верхности этих гряд и связь наиболее мощных родников с их языками заставляет предполагать в них наличие ледяного ядра, еще не потерявшего связи с фирновым бассейном. Главный ледник, заполнявший долину Алтын-дары, исчез, но его боковые притоки доживают свой век под каменным чехлом. На высоте 3 200 м в ле­вом борте долины открывается мрачное ущелье, из ко­торого вырывается поток Мин-текке, сливающийся с Северным Терс-агаром. Количество воды в последнем составляет не более 1/8-1/10 количества воды, несомой Мин-текке; следовательно, настоящим истоком Алтын-дары является не Терс-агар, а Мин-текке.

На перевале Терс-агар поток из небольшого ледника западного склона как бы колеблется, в какую сторону направить свои воды, разбивается на множество рука­вов и, наконец, разделившись на два русла, несет поло­вину своих вод на юг, к Алтын-мазару, другую — на север, в Алтын-дару. За перевалом с юга, за долиной р. Мук-су, встают громадной снежной стеной Мус-джилга, Сандал и Шильбе.

Подъем на перевал Куль-даван начинается от остат­ков каменного загона, к югу от перевальной точки Терс-агара. Вначале тропа вьется крутыми серпантинами по скалам, затем по крутому альпийскому лугу; последняя часть пути проходит по заболоченному ложу ручья, ко­торый ниже теряется в осыпях. Дальше тропа выходит на плоскую седловину перевала, обращенного на во­сток. Немного ниже перевала лежит небольшое мутное озерко длиной около 150 и шириной около 100 метров. Оно питается весенними водами и значительно усыхает к концу лета. Во время нашего посещения оно было окружено полосой растрескавшегося ила шириной до 5-6 метров. Вода озерка кишит мелкими красными рачками. На перевале и окружающих его вершинах снег почти сошел, осыпи заросли низкотравным альпий­ским лугом; болотистый спуск от перевала к озеру гу­сто зарос осоками и злаками. Восточный склон круто обрывается к Саук-саю. Внизу, на глубине 1300 м бле­стит ниточка реки, правее, как на карте, видно слияние ее с реками Каинды, Билянд-киик и Сель-дарой. С перевала открывается грандиозный вид на северную окраину Памира. К северо-востоку раскрывается вся долина Саук-сая, которую замыкает пик Ленина с от­ходящим от него хребтом Зулум-арт; далее к востоку тянутся хребты, отделяющие р. Каинды от Саук-сая и Билянд-киика. За ними виднеется хребет Низкурган, ограничивающий ледник Федченко с востока. Прямо на юг передовые хребты раздвигаются, образуя громадные «ворота», в которых лежит язык ледника Федченко. Западную сторону ворот образует покрытый фирном и висячими ледниками отрог пика Шильбе, правее встает он сам со своими красавцами соседями — Сандалом и Мус-джилгой. К западу возвышается почти на километр над ними пик Евгении Корженевской, за ним, раство­ряясь постепенно в дымке, уходят вдаль снежные гро­мады хребта Петра Первого. По мере того как солнце склонялось к закату, некоторые ущелья и вершины по­гружались в тень, другие ярко освещались. Едва село солнце, как из-за хребта Низкурган вышла полная луна и алые отблески заката сменились жемчужным бле­ском на снегах.

Большая помеха здешних мест — почти ураганный ветер, начинающий дуть с запада во второй половине дня и утихающий только к утру. После ночевки, во время которой нас чуть не унесло вместе с палаткой в Саук-сай, Л.Е. Опуховский и Е.В. Киселева подня­лись по осыпям и легким скалам на небольшую вер­шину, стоящую над перевалом с севера и достигающую 4600 метров. По указаниям Никитина (5), с нее видны одновременно пик Ленина и пик Кагановича (Гармо), однако мы убедились, что, если пик Ленина виден от­сюда, то пик Кагановича закрывают Алтынмазарские го­ры. Окрестности перевала изобилуют животными: кроме сурков, в это время не выходивших из нор, грифов и галок, здесь обитает большое количество уларов, свист которых слышится все время, а между камнями обнару­живаются их лежки. К озеру подходят кийки; заметив нас, они почти мгновенно скрывались за склоном.

***

Утром 8 августа мы вышли из Дараута вниз по Кызыл-су и к вечеру стали на ночлег в урочище Дже-каинды, в 25 км от Дараута. Против нас, на южном бе­регу Кызыл-су поднимались снежные вершины Заалайского хребта. Здесь, в западной части, он имеет другой вид, чем к востоку от Терсагара: нижняя часть его по­крыта арчовыми лесами, выше причудливыми изгибами встают красные гребни песчаников, за ними полоса зеленовато-серых острых скал, увенчанных снегами и ледниками. На следующий день, перейдя вброд стреми­тельную прозрачную реку Катта-карамук (Ак-су) у бога­того колхоза имени Ленина, мы оставили Алайскую до­лину и Киргизию и через небольшой перевал Караул-тюбе спустились в Таджикистан.

На протяжении какого-нибудь километра ландшафт резко изменился: из широкой степной Алайской долины, где Кызыл-су разливается на несколько русел общей шириной до 300 м, мы попадаем в узкое ущелье, склоны которого заросли тополем, кленом, березой, бояркой и рябиной. На травянистых откосах появляются гигант­ские зонтичные — ферулы, цветоносные стебли кото­рых достигают 2,5 м высоты при толщине 10 санти­метров.

Кызыл-су суживается до 20 м, а местами и меньше и с грохотом катит огромные камни. Неожиданно лес кончился; там, где в прошлом году мы отдыхали у ручья в тени деревьев, теперь торчали обнаженные скалы. Огромный оползень обнажил белые известняки, и вместо хорошей тропки приходилось пробираться с уступа на уступ.

В 3 км ниже появившаяся тропа вновь исчезла: березовый лесок, покрывавший склон, частич­но был сметен селевым потоком или залит грязью на высоту 1,5-2 метров. Вершины березок торчали из за­стывшей грязи. Пройдя около 30 км, мы заночевали на мыске у впадения в Кызыл-су правого притока Кичи-карамук на высоте 2300 метров. Вырываясь из теснины, Кичи-карамук до впадения в Кызыл-су пробегает кило­метра два по живописному ущелью, заросшему тополем и березой.

Мы решили сделать дневку в ущелье Кичи-карамука. Пройдя теснину по хорошо разработанной тропе, мы очутились через какой-нибудь километр в широкой долине, богато орошаемой прозрачной водой Кичи-карамука и его притоков. Здесь расположился богатый таджикский колхоз Кичи-карамук. Чтобы осмотреть массив Уламы, мы решили пройти в Ачик-алму верхней тропой, поднявшись по ложу нижнего правого притока Кичи-карамука на перевал Сары-гуй через боковой отрог Алая.

С верхней тропы открывается прекрасный вид на малоизвестный массив Улама, которым заканчивается Заалайский хребет на западе. В широтном направлении длина гребня около 6 км; над ним поднимаются две вершины высотой не менее 5 500 метров. Обращенный к нам северный склон покрыт мощными фирнами, даю­щими начало двум ледникам, стекающим в обширный цирк. К сожалению, нижнее течение их было закрыто от нас передней грядой гор. Цирк покрыт зелеными лу­гами, ниже ущелье, по которому воды северного склона Уламы изливаются в Кызыл-су, заросло арчовым лесом. На запад, с перевала Кашка-тиряк открывается нижнее течение Кызыл-су, от Ачик-алмы до слияния ее с Мук-су у селения Дамбурачи. К западу от Уламы высятся вер­шины хребта Петра Первого. Крутой восьмисотметро­вый спуск с перевала приводит к селению Ачик-алма.

***

13 августа мы добрались до Джиргеталя. За 28 хо­довых дней мы прошли пешком около 600 километров пути.

В спортивном отношении посещенный нами район представляет большие возможности. Его доступность со стороны Ферганы, наличие воды и топлива в верховьях Кара-казыка и Арча-баши создают прекрасные возмож­ности для организации учебного высокогорного лагеря на высоте 3500-3600 метров. Район богат вершинами от I до IV категории трудности, высотой до 5500 мет­ров.

Ближайшими задачами альпинистской работы в районе Кара-казыка являются каталогизация вершин и ледников как в главном хребте, так и в Караказык-Сурметашском отроге, а также уточнение орографиче­ских данных для отрезка главного хребта между пере­валами Кара-казык и Тенгиз-бай. Вместе с тем весьма желательна разведка и поиски перевалов через Кара-казык-Сурметашский отрог и водораздел между вер­ховьями рек Арча-баши и Соха, что расширит район деятельности альпинистов.

Особенно следует рекомендовать обследование крайней западной части Заалайского хребта — массива Уламы. Высоты последнего не менее 5500 метров.

Виды горного Алая и западной части Заалайского хребта, особенно массива Уламы, долго еще будут стоять перед нами, как живые. Мы рекомендуем посе­щать эти места, несправедливо обойденные туристами, исследователями, восходителями.

ЛИТЕРАТУРА

1. Федченко А.П. Путешествие в Туркестан, М., 1950.
2. Мушкетов И.В. Туркестан, том II, СПб., 1906.
3. Вебер В.Н. Геологическая карта Средней Азии. Лист VII-6. Л.-М.— Новосибирск, 1934.
4. Затуловский Д.М. На ледниках и вершинах Средней Азии,
   Географгиз, 1948.
5. Никитин В. На штурм пика Ленина, изд. «Физкультура и туризм», 1931.

Я.Г. АРКИН

ПИК ИМЕНИ XIX СЪЕЗДА ПАРТИИ

Третью ночь не унимается буран. Ле­дяной ветер бросает и крутит колю­чий снег. Четыре маленькие палатки, поставленные попарно, «лицом к лицу», на засыпанных снегом разру­шенных скалах, того гляди, сорвет яростным порывом бури. В палатках холодно, несмотря на наглухо застег­нутые полы. Наши спальные мешки постепенно покры­ваются слоем тончайшей снежной пыли, которую при­ходится периодически стряхивать и выгребать лож­ками.

Но все же в четырехспальном пуховом мешке срав­нительно уютно, а монотонное завывание ветра клонит ко сну.

Смотрю на часы. Стрелки на циферблате выравни­ваются в одну вертикальную черту. Восемнадцать ча­сов — время вечерней радиосвязи с «зеленым лагерем». В соседней палетке возникает движение и вскоре раздается знакомое: «Я — Абалаков! Я — Абалаков! Даю настройку, даю настройку! Раз, два, три, четыре...»

Мысленно представляю себе обстановку у соседей. Косые полотнища прорезиненной ткани дрожат и хло­пают под ударами ветра. Наполовину высунувшись из посеребренного снежной пудрой спального мешка, си­дит согнувшись Фарид Улумбеков. В руках маленький ящичек коротковолновой радиостанции. Штырь антенны просунут в окошко палатки. Соседи Улумбекова по па­латке — мастера спорта И. Лапшенков, В. Нагаев и перворазрядник В. Буслаев прижимаются друг к другу в спальном мешке. В палатке тесно, радисту мешать нельзя. Улумбеков сосредоточенно крутит ручку на­стройки, поправляет наушники и ларингофон и, нако­нец, радостная улыбка освещает его обгоревшее от солнца лицо: «Есть связь, Виталий Михайлович! Что передать вниз?»

Абалаков задумывается. Что же передать, когда бу­рану не видно конца, а завтра уже четвертый день, как спартаковская команда разбила свои палатки здесь, на высоте 6700 м над уровнем моря, на гребне одной из высочайших вершин Советского Союза — пика Ленина?

Но раздумье длится недолго. «Передай, что настрое­ние бодрое, будем ждать прояснения и пойдем наверх. Какие новости внизу?»

Дважды повторенные, улетают в эфир короткие слова ответа, завершенные традиционным «Я — Абала­ков! Прием, прием!», и немного спустя мы слышим взволнованный голос Улумбекова: «Товарищи! Важное сообщение! Пятого октября в Москве состоится XIX съезд нашей Партии!» Через несколько минут, перекрикивая рев бури, мы передаем новость обитате­лям соседних палаток.

Передача давно окончена, но в палатках не умол­кает оживленная беседа. Забыты буран и холод. Вместе со всей страной альпинисты горячо обсуждают истори­ческое сообщение.

И когда в наступившей темноте в палатках зажглись трепещущие огоньки свечей, было произнесено общее решение: «Посвятить XIX съезду лучшее восхождение нашего высотного сбора».

Утром погода не стала лучше. Все так же бушевал ветер, сквозь пляшущий вихрь поземки с трудом можно было рассмотреть соседнюю палатку. Когда у нас под кастрюлей, набитой снегом, загудел примус, в палатку пришел гость — Д. Симанович. Он сообщил о новом осложнении: тяжело заболел один из участников команды, перворазрядник В. Греков. Тяжелый кашель, мучивший его с вечера, усилился. Временами больной впадает в бессознательное состояние, бредит, отказы­вается от пищи. Простудные явления усугубились, по-видимому, большой высотой.

После короткого совещания приняли решение — при первой же возможности спустить вниз заболевшего. Нам было ясно, что в условиях большой высоты и устойчивой непогоды для организации транспортировки потребуется участие всей команды, и как ни горько было поворачивать вниз, не дойдя всего трехсот метров (по вертикали) до самого высокого пункта предполагаемого траверса, иного решения при создавшейся обстановке быть не могло.

С этого момента все наши мысли были устремлены на выполнение этой задачи, но приступить к ней мы могли лишь на следующее утро. С первыми же лучами солнца мы были на ногах.

Над нами чистое небо, но с запада на далеких хреб­тах клубятся зловещие свинцовые облака. Ветер сви­стит и обжигает морозом лица, крутится злая поземка. Снег, заваливший площадку нашего лагеря, сухой и рассыпчатый, словно песок. Нужно торопиться!

Грекову не стало легче. Он не узнавал товарищей, сквозь его стиснутые зубы слышались лишь бессвязные слова.

В.М. Абалаков и В.П. Чередова, связавшись ве­ревкой, двинулись первыми, чтобы проложить путь по крутому лавиноопасному склону. Оставшиеся начали готовиться к спуску больного.

Бережно завернув Грекова в два спальных мешка и палатку, обвязав его репшнуром, мы собрали все необ­ходимое в рюкзаки и попытались тронуться вниз, бу­ксируя за собой больного волоком. Но снег был на­столько глубок, что мы проваливались почти по пояс.

Следы, проложенные Абалаковым и Чередовой, за­мело через полчаса после их ухода, а сами они давно скрылись из вида. Ветер усиливался с каждой минутой. Облака, недавно казавшиеся далекими, сплошным ва­лом клубились на самом склоне пика Ленина. Транспортировать в такую погоду тяжело больного това­рища было бы безумием. Приходилось ждать еще сутки.

Вновь были разбиты палатки, но не успели мы рас­положиться на ночлег, как с новой силой ударил буран. Вновь засвистел ураган в растяжках палаток, захло­пали полотнища зашуршала снежная пыль по крыше.

Согревшись крепким кофе, стали ждать утра. К се­редине ночи буран стих. Утро выдалось ясное и мороз­ное. Ослепительно блестел свежевыпавший снег. Да­леко кругом видны были сверкающие вершины. На 2,5 км ниже нас могучей рекой развернулся ледник Ленина, уходящий вниз, туда, где за красным скали­стым склоном проглядывала темная, как бархат, зелень травянистых террас.

За ночь Греков хорошо отдохнул и даже делал по­пытки двигаться самостоятельно.

Поднялось солнце, в палатках потеплело. Быстро собравшись, начали спуск. Выстроившись «в колонну по три», протаптывали глубокую траншею в рыхлом снегу, погружаясь местами почти по пояс. В последней тройке, опираясь на плечи товарищей, тяжело шел Гре­ков. Двигались очень медленно, приходилось часто от­дыхать.

Но бот путь по гребню закончен. Крутой снежный склон ведет вниз, на плато, где осталась пещера, выры­тая нами в снегу еще при подъеме. Это конечный пункт намеченного дневного перехода.

Быстро теряем высоту. Больной спускается, съезжая на пустом рюкзаке, при внимательной страховке и по­мощи товарищей.