«Т,Г. ГРУШЕВИЦКАЯ, В.Д. ПОПКОВ, А.П. САДОХИН ОСНОВЫ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ Под редакцией А.П. Садохина ...»

Постоянное стремление успеть за своими соседями (если не успеешь — погибнешь), прыгнуть выше головы привели к тому, что в русской культуре все время сосуществовали старые и новые элементы, будущее приходило тогда, когда для него еще не было условий, а прошлое, соответственно, не торопилось уходить, дол­го цеплялось за традиции и обычаи. При этом нередко новое по­являлось в результате скачка, взрыва. В этой особенности истори­ческого развития получает объяснение катастрофический тип раз­вития России, заключающийся в постоянной насильственной ломке старого, чтобы дать дорогу новому, а потом выяснить, что это новое совсем не так хорошо, как казалось раньше,

Дихотомичность, бинарность русской культуры стала также причиной ее исключительной гибкости, способности приспосаб­ливаться к предельно трудным условиям выживаемости в перио­ды национальных катастроф и общественно-исторических потря­сений, сопоставимых по своим масштабам со стихийными бед­ствиями и геологическими катастрофами.

Характерные черты русской культуры закономерно нашли свое отражение и в русском национальном характере.

литература

1. Балакина Т.И. История русской культуры. — М., 1996.

2. Георгиева Т.С. История русской культуры. — М., 1998.

3. История России. XX век/А.Н. Боханов, М.М. Горинов, В.Н. Дмитри-енко и др. — М., 1997.

4. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. — Спб., 1994.

5. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. — М., 1997.

6. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. — М., 1993.

7. Русская история в сравнительном освещении, — М., 1996.

8. Рябцев Ю.С. История русской культуры XI—XVII веков. — М., 1997.

9. Шульгин B.C., Кошман Л.В., Зезина М.Р. Культура России IX—XX вв. М.,1996.

ГЛАВА 2.

САМОСОЗНАНИЕ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

Понятие «русский национальный характер».

Роль стереотипов в изу­чении национального характера.

Русский характер как предмет рус­ской общественной мысли.

Авто- и гетеростереотипы русских.

2.1. Понятие о русском национальном характере

Понятием «национальный характер» сегодня активно пользу­ются политики, ученые, писатели, журналисты. Оно появляется на страницах научных монографий, в газетах и журналах, звучит в публичных выступлениях. Часто в понятие национального харак­тера вкладывается самый различный смысл. И это неудивительно, ведь национальный характер — самый неуловимый феномен этничности. Долгое время ученые вообще спорили о том, существу­ет ли он в действительности. Но сегодня общепризнанно суще­ствование национальных особенностей, которые представляют свойственное только одному народу сочетание национальных и общенациональных черт. Они проявляются как определенные нормы и формы реакций на окружающий мир, а также как нормы поведения и деятельности. Таким образом, можно сказать, что национальный характер — это совокупность специфических фи­зических и духовных качеств, норм поведения и деятельности, типичных для представителей той или иной нации.

История каждого народа сложна и противоречива. По этой при­чине сложен и противоречив и характер каждого отдельного наро­да, который складывается на протяжении веков под влиянием гео­графических, климатических, социально-политических и иных фак­торов и обстоятельств. Исследователи национального характера считают, что вся совокупность детерминирующих факторов и об­стоятельств национального характера может быть разделена на две группы: природно-биологические и социально-культурные. Пер­вая группа факторов связана с тем, что люди, принадлежащие к разным расовым группам, будут демонстрировать разные нормы реакции и темперамента. А тип общества, сформировавшийся у того или иного народа, окажет еще большее влияние на его харак­тер. Поэтому понять характер какого-то народа можно, только если понято общество, в котором этот народ живет и которое он создал в определенных географических, природных условиях.

Очень важно также и то, что тип общества определяется прежде всего той системой ценностей, которая принята в нем. Поэтому в основе национального характера лежат социальные ценности. Тог­да можно уточнить и конкретизировать понятие национального ха­рактера. Он будет представлять собой совокупность важнейших способов регулирования деятельности и общения, сложившихся на основании системы ценностей общества, созданного нацией. Хра­нятся эти ценности в национальном характере народа. Устойчи­вость ценностей придает устойчивость обществу и нации. Поэтому, чтобы понять национальный характер, нужно вычленить набор ценностей, носителем которых является русский народ.

2.2. Роль этностереотипов в изучении национального характера

Измеряемой формой проявления национального характера служат этнические стереотипы, которые выполняют важную функ­цию, определяя поведение человека в различных ситуациях и влияя на его симпатии (антипатии) в ситуации межкультурных контак­тов. Они способствуют формированию образов «хороших» и «пло­хих» народов, ориентируя нацию на поиск союзников и партне­ров, а также соперников и врагов. Усваиваются этностереотипы в процессах инкультурации и социализации.

Этнический стереотип — это социально обусловленный схе­матический образ своей этнической общности (автостереотип) или представление о других этнических общностях (гетеростереотип). Как уже было отмечено, стереотипы возникают из-за стремления человека к «экономии» мышления — конкретизации, сведению абстрактных понятий к конкретным образам, и упрощению, опи­санию большой группы людей как единой, объединенной общи­ми характеристиками. Они формируются как в процессе непос­редственного межэтнического общения, так и посредством неор­ганизованных форм передачи информации (слухи, анекдоты, по­говорки), а также предубеждений, уходящих корнями в истори­ческие традиции (например, антисемитизм).

Однако наблюдениями и исследованиями установлено, что живые люди, представители какого-либо народа, могут существенно отличаться от имеющихся стереотипов этого народа. Очевидно, гак же осторожно нужно подходить и к стереотипам как к инди­каторам национального характера. Обязательно нужно учитывать, что в зависимости от чувства симпатии или антипатии, которое испытывает носитель стереотипа к тому или иному народу, будут актуализироваться противоречивые стереотипы, относящиеся к этому народу. Нельзя забывать также, что этностереотип — это своего рода проективный тест, распространяемый на весь народ, при котором люди — создатели стереотипа выражают собствен­ные психологические особенности. Нередко обнаруживается об­ратное влияние стереотипов: например, в ситуации сравнения положительный гетеростереотип может вызвать негативный авто­стереотип. И, наконец, автостереотипы дают более благоприят­ную оценку, чем гетеростереотипы. С этим связано также то, что стереотипы формируются на основе избирательности, постоянно­го сопоставления соответствующих черт своего и чужого народа. Иными словами, стереотип формируется при сравнении «нас» с «не нами», хотя это обычно и не осознается человеком.

Категоризация «мы — они» происходит с древнейших времен и связана с тем, что человек, являясь членом различных социальных групп и общностей (классов, половозрастных, профессиональных, религиозных, политических и, конечно, этнических ipynn), посто­янно противопоставляет себя и членов своей группы другим людям, представляющим чужие группы. При этом идет единый процесс диф­ференциации и идентификации, который приводит к формирова­нию социальной идентичности — осознанию себя как члена какой-либо группы и оценочному отношению к этой принадлежности.

Этническая идентичность занимает особое место в русской культуре. Она принимает форму «наши — не наши», «свои — чу­жие». Основным критерием при этом выступает религиозная при­надлежность, а также отнесение к западному или восточному миру. На этой основе и формируется специфически, русское понятие «иностранец», которым обозначаются люди, относящиеся к за­падному миру. Для названия всех остальных людей обычно ис­пользуют термины, указывающие на этническую принадлежность

(японец, китаец и т.д.).

Можно предположить, что такое специфическое использование названий своими корнями уходит в процесс формирования вели коросской идентичности, происходивший в период возвышения Москвы. С одной стороны, тогда Русь из-за падения Византии осоз­нала себя государством — единственным хранителем православия (послание Филофея), находящимся во враждебных отношениях с другими христианскими, но не православными странами. Она по­стоянно испытывала давление с их стороны — тевтонские рыцари, Польша, Литва, ливонские войны. С другой стороны, именно тогда Русь повернулась лицом к Востоку, многие черты которого она вос­приняла через татаро-монголов, а затем стала наследницей Орды и двинулась дальше, осваивая Сибирь и Дальний Восток, вбирая в себя проживавшие там народы. То есть Восток был ближе, понят­нее и воспринимался на Руси как внутренняя территория. В проти­воположность этому Запад (Европа) был чем-то враждебным, стре­мящимся поглотить или уничтожить саму Россию. Немаловажным был и тот факт, что язычники и мусульмане-татары, жившие на Востоке, могли стать православными, «своими» (многие русские дворянские роды являются потомками принявших православие та­тар), в то время как католики и лютеране, жившие на Западе, «своими» стать не могли никогда. К тому же они не могли гово­рить на русском языке, были «немыми», «немцами» (это слово еще в XIX веке обозначало всех иностранцев из Европы).

Все это и стало причиной настороженного отношения к инос­транцам, постоянного подчеркивания их чуждости, выделения и отделения от «своих» русских и от более близких гостей с Востока. Контрастность иностранцев прежде всего проявлялась и проявля­ется на уровне поведения, когда даже в мелочах подчеркивается существующая разница. Так, во времена Московской Руси царь, принимая иноземных послов, после их визита мыл руки, считая, что опоганился. А небольшое количество иностранцев, находив­шихся в Москве, проживало только в Немецкой слободе, отгоро­женной забором и охраняемой стрельцами от русского населения.

Со времени реформ Петра I таких крайностей уже не было, да и количество иностранцев в стране заметно увеличилось. Инте­ресно, что в это время сложилась парадоксальная ситуация. С од­ной стороны, иностранцы были учителями, с помощью которых Россия должна была в короткое время стать европейской страной. Некоторая часть российского дворянства, доходя в своем прекло­нении перед Западом до абсурда, вообще пыталась отрицать все русское, принимая лишь то, что находило одобрение иностран­цев. Поэтому с таким трудом пробивали себе дорогу российская наука, философия, искусство. Но с другой стороны, ощущение

чуждости, инаковости не исчезало. Показателен в этом отноше­нии пример первого командующего русской армией во время вой­ны 1812 года Михаила Богдановича Барклая де Толли. Несмотря на то, что он родился в России, был прекрасным профессионалом и многократно доказал свою преданность интересам родины, рус­ская армия не принимала его только из-за французской фамилии и не желала подчиняться ему, считая его чужаком.

В советские времена положение иностранцев в нашей стране вновь стало напоминать отношение к ним во времена Москов­ской Руси. Специальные гостиницы для их проживания, отдель­ные маршруты для экскурсий, сопровождающие, контролирую­щие все их контакты, даже при более высоком, чем для своих граждан уровне сервиса, породили на Западе представление о Со­ветском Союзе как об империи зла.

В наши дни ситуация, безусловно, изменилась, но не карди­нально. Иностранцам по-прежнему дают понять, что они не та­кие, как все остальные люди (жители нашей страны). Очень ха­рактерно, что в российских гостиницах, музеях в прейскурантах совершенно официально указаны разные цены на одни и те же услуги для своих (россиян) и иностранцев. Если учесть, что весь современный «западный мир» исповедует идею равенства и для его представителей невозможно (запрещено их воспитанием) выде­ление людей по расовому, этническому, половому или какому-либо иному признаку, то становится понятным, почему они не очень уютно чувствуют себя в нашей стране.

Если воспользоваться рассматривавшейся ранее моделью Беннета, говорящей о воспитании межкультурной чуткости, то для русско­го человека этот путь начинается не с отрицания межкультурных различий, а со стадии защиты, с преодоления сильно развитого чув­ства этноцентризма. Иными словами, нас не нужно убеждать в том, что различия между людьми, народами и их культурами существуют.

Иностранцы для России — своеобразное зеркало, с помощью которого мы, с одной стороны, хотим получить одобрение своим поступкам и начинаниям, а с другой стороны, постоянно осозна­ем свою самобытность и хотим ее сохранить. При этом совершен­но уникальным образом одновременно сочетаются в отношении к иностранцам низкопоклонство и лизоблюдство перед ними с лег­ким презрением и чувством превосходства, как будто мы, русские, знаем что-то, недоступное никому другому. И в межкультурных контактах, безусловно, необходимо учитывать эту двойственность.

2.3. Тема русского характера в русской общественной мысли

Хотя судьба России, ее место в мировой истории занимал и русских мыслителей, по крайней мере с периода Московской Руси. полноценный теоретический анализ этих вопросов начался лишь в XIX веке. Практически все ученые и философы того времени уделяли внимание исследованию и описанию русского характера и русской души. На первом этапе изучались, в основном, негативные качества русского характера, и лишь к концу XIX — началу XX века он получил более объективную оценку. Хотя нужно по­мнить, что эта объективность относительна, ведь все выявляемые в исследованиях свойства национального характера были этни­ческими стереотипами Первое, на что обратили внимание исследователи, была нело­гичность, бессистемность и утопичность русского мышления, отсутствие у русского ума потребности в свободной, творческой) мысли. Также в числе недостатков русского характера назывались импульсивность, лень и неумение постоянно организованно трудиться. Во многих случаях указывалось также на неспособность ; русского ума к рациональному мышлению, результатом чего была невозможность остановиться на чем-то определенном и довести начатое размышление до конца. При этом говорилось о чрезвы­чайной гибкости и восприимчивости русского ума, что позволяло русским ученым легко усваивать новые идеи и делать их своими. Но если завтра появятся новые модные идеи, русский человек с восторгом ухватится за них, позабыв вчерашнее увлечение.

Известный славянофил Ю. Самарин связывал неумение рус­ских людей систематически трудиться с боязнью мыслительной работы: малейшая трудность в выполнении задуманного приводит к панике и желанию бросить начатое дело.

С неумением трудиться, а также напряженно и самостоятель­но мыслить связывали неудачные попытки реформировать Рос­сию по западному образцу. Для русского человека характерно са­моуничижение, стремление ценить иностранное, европейское. Ему всегда было проще обратиться к чужому опыту, с легкостью вос­принять чужие идеи, увлечься ими и забыть, что это — чужая жизнь, идущая по другим законам, под действием других социокультурных факторов, и ее нельзя бездумно пересадить на рус­скую почву.

В контексте этих рассуждений отмечалось также, что из-за своей пассивности и умственной лени русские смиряются со своими недостатками, сознательно погружаются в свои страдания, смаку­ют их и ими оправдывают все свои неурядицы и невзгоды. Поэто­му вместо европейских качеств — прямолинейности, выдержки, умения довести дело до конца русскому характеру свойственны такие качества, как неаккуратность, неряшливость, стремление сделать все побыстрее, спустя рукава.

Огромную роль в формировании русского национального ха­рактера играла и играет религиозность, ведь с давних времен Рос­сия считает себя единственной истинно христианской страной. Интересно, что Н. Бердяев считал русскую религиозность пассив­ной и женственной (церковь в России фактически никогда не была отделена от государства). Он выводил из этой особенности такие качества русского характера, как отсутствие стремления к свобо­де, личной ответственности, слабость логического мышления и воли, а также отсутствие общественной жизни, личное отношение к действительности. В этом Бердяев был близок к славянофилам, которые выводили из православия соборность и общинный ха­рактер русского народа. Но Бердяев шел дальше, чем славянофи­лы, которые считали религиозность положительной чертой, и вслед за К. Кавелиным говорил о том, что формальная религиозность, свойственная большинству русского народа, определяет такие от­рицательные качества, как стремление сплутовать, обмануть, от­сутствие предусмотрительности.

Известный русский публицист К. Кавелин отмечал также как свойства русского характера склонность к молодечеству, разгулу, без­граничной свободе, удаль без конца и без края. Он считал, что эти качества связаны с молодостью русской нации, и поэтому они пре­ходящи. Эта же причина лежит в основе большой любви русских к ритуалам, к соблюдению формальностей (особенно в богослужении), У молодого, малообразованного народа, как и у маленьких детей, еще нет усвоенных внутренних норм и правил поведения, поэтому ему нужны внешние правила. Но поскольку эти правила стесняют людей, они готовы при первой же возможности нарушить их, взбун­товаться. При отсутствии достаточного образования и знаний свобо­да воли переходит во вседозволенность и разгул.

Пресытившись самокритикой и перечислением отрицательных черт русского характера, русские исследователи в конце XIX века обратились к поиску положительных качеств в народном характе ре. Важнейшими положительными свойствами русских людей прак­тически все авторы называли доброту, чувствительность и отзыв­чивость. Также назывались сердечность, открытость, бескорыс­тие, предпочтение духовных благ земным, материальным. Они считали, что именно это отличает Россию от Запада, делает ее такой притягательной даже для иностранцев. Отмечалось, что за­висимость европейцев от материальных благ и удобств, которыми они обладают, ослабила в их сердцах высшие человеческие чув­ства добра, правды и красоты. В этом сходились и славянофилы, и западники. С их легкой руки до сегодняшнего дня продолжается противопоставление русской душевной широты и щедрости ме­щанству, погруженности в быт и отсутствию веры в святое и вели­кое у народов Западной Европы.

Интересно, что обнаруженные достоинства русского характе­ра понимались не как качества, компенсирующие его недостатки, а как продолжение этих недостатков. Присутствие недостатков было как бы узаконено в русском национальном характере, с ними не нужно было бороться, их не нужно было больше стесняться.

С этого момента исследования противоречивости русской души становятся предметом изысканий не только историков, но и фи­лософов и писателей. У Н. Лосского, С. Франка, В. Ключевского, Н. Бердяева русская душа предстает чем-то смутным, неосознан­ным, состоящим из неотрефлексированных противоречивых стрем­лений. По их представлениям, не осознанные самим человеком мотивы и потребности ведут либо к бесцельной, незаконченной хаотической деятельности, либо к смутному томлению, метаниям, когда собственные силы, противоречивость желаний мучат чело­века и не дают ему возможности определиться.

Об этом очень хорошо писали классики русской литературы — Н. Гоголь, И. Тургенев, Л. Толстой и, конечно, Ф. Достоевский. Ему принадлежит знаменитое утверждение, что русский человек слишком широк, не мешало бы его сузить, так как в нем одновре­менно уживаются и самые высокие и самые низкие желания. Он же прекрасно показал эти метания, заложив основные стереотипы понимания русской души как в России, так и за рубежом. Ну и, конечно, очень точно двойственность русской души и русского национального характера была подмечена Ф. Тютчевым в его зна­менитых строках:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить.

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

С начала XX века исследования русского национального ха­рактера в основном, предпринимались философами. Среди них — Н.Бердяев и Н.Лосский. Так, Бердяев считал главной чертой русского характера его мягкость, пассивность, женственность. Глав­ная тайна русской души — в ее антиномичности, противоречиво­сти. Поэтому все исследователи русской души видели в ней толь­ко то, что им хотелось видеть, каждый находил подтверждение своим мыслям о русском национальном характере, в котором, дей­ствительно, можно обнаружить самые противоречивые черты и самые разнообразные факты, намерения. Именно они и придают русской душе глубину и загадочность.

Корень этих противоречий Бердяев видит в несовместимости мужественного и женственного начал в русском духе и в русском характере: мужественная свобода не овладевает женственной рус­ской стихией изнутри, из глубины. Поэтому безграничная свобода в России оборачивается безграничным рабством, вечное странни­чество — вечным застоем. Только раскрыв в своей духовной глу­бине личное, мужественное, оформляющее начало, Россия смо­жет выйти из этого замкнутого круга.

Отмечает Бердяев и особый национализм русских, который свя­зан с мессианством, с представлением об особой миссии России в истории, с убеждением, что только наша страна — единственный оплот истинного христианства (единственно верной идеи), которая живет для того только, чтобы дать пример всему остальному миру. Поэтому мессианизм русских переходит в отрицание всякого наци­онализма, в признание того, что русский народ жертвенно служил делу всех народов. Это, кстати, объясняет, почему идея правосла­вия была так легко заменена идеей коммунизма при сохранении общей мессианской установки в русском характере.

Интересное исследование русского национального характера предпринял Н. Лосский. Причину его оригинальности и самобыт­ности философ увидел в религиозности, лежащей в основе стрем­ления к поиску абсолютного добра. Лосский считал, что русский человек обладает особенно чутким различением добра и зла, зор­ко подмечает несовершенство поступков и нравов, никогда не удов­летворяется ими и не перестает искать добро. Из религиозности он выводит также и бескорыстие, отсутствие интереса к матери­альным ценностям и к частной собственности. Лосский считает, что русский человек стремится не к власти, а к примирению и любви, хочет создать на земле божественный порядок и гармо­нию, но не имеет энергии и напора для претворения своих жела­ний в действительность. В этом отличие русского характера от за­падного, который стремится к созданию порядка в мире, к достижению материального благополучия. Из этой разницы Лосе кип выводил идею мессианства русского народа, который должен вер­нуть Западу душу, одухотворить созданную им культуру и технику.

Из чувства религиозности русских Лосский также выводит та­кие характеристики русского характера, как доброта, мягкость, незлопамятность, отходчивость. Оборотной стороной доброты яв­ляется жестокость, которая становится средством устрашения при воспитании, не дает сбиться с правильного пути. Жестокость так­же проявляется и в виде примитивной любви к свободе, отсюда — жестокость русского бунта.

Также отмечаются способность к сочувствию и сопережива­нию русского человека, умение входить в чужую душевную жизнь, легко подражать разным людям. Из этих качеств выводятся высо­ко развитое театральное искусство, развитие литературы, связан­ные с подражанием и сопереживанием, а поэтому созвучные рус­скому менталитету. Интересна мысль Лосского, что, стремясь к бесконечности, русский человек боится определений, отсюда его стремление уйти от заданной формы, пластичность и гибкость.

Интересны также описания русского народа и русского харак­тера, данные иностранцами. Так, в них прежде всего упоминают­ся неорганизованность и неопределенность русских, их способ­ность увлечься, а затем бросить начатое дело, не доведя его до конца, отсутствие сдерживающих начал, отсутствие меры как в добре, так и во зле. Они также отмечают высокую пластичность русских, гибкость их ума и свободу мысли. Среди положительных качеств русского характера иностранцы в первую очередь называ­ют доброту, отходчивость и открытость, умение понять состояние другого. Больше всего нареканий вызывают неаккуратность, не­организованность, низкий уровень бытовой культуры.

Многие западные ученые пытались проследить зависимость между отсутствием политической свободы и характером русских людей. Они считали, что причиной робости в поведении, экстра­вагантности, скачков от бешеной деятельности до полного без­действия, от оптимизма к пессимизму, от бунта к подчинению является боязнь ответственности. Главное же следствие отсутствия политической свободы — это недостаток индивидуальной незави­симости и гражданского мужества. В России можно делать все, что угодно, но нельзя об этом говорить. На Западе дело обстоит наоборот: можно говорить о чем угодно, но делать можно только

то, что разрешено законом.

Также отмечается, что русским трудно проявить мужество и честность в быту, в общении с другими людьми. Единственный способ показать, что у русского человека есть мужество, — это провести какое-то время в тюрьме за политические взгляды. Гово­рят и о том, что в России все люди критикуют самые разные сто­роны жизни, но никто не предпринимает никаких практических действий, и дальше разговоров дело не идет.

Несогласны иностранные исследователи с утверждением, что русские — бескорыстные люди, что они доброжелательны к дру­гим. Они отмечают, что русские ревнивы ко всему, что выходит из общего строя, что поднимается выше среднего уровня, связывая это также с отсутствием гражданских свобод и неразвитостью лич­ного начала в жизни русского общества.

Таким образом, русские и иностранные исследователи согла­шаются друг с другом в описании основных черт русского харак­тера, как положительных, так и отрицательных, хотя и существу­ют некоторые разночтения. Так, русские исследователи много го­ворят о недостатках русского мышления, которых не видят инос­транцы, но не соглашаются с их мнением о зависти и ревности к более богатым и удачливым.

Интересно, что и сам народ в основном согласен с мнением ученых. Поэтому, говоря о проблемах изучения и понимания рус­ского национального характера, нельзя обращаться только к науч­ным исследованиям или художественной литературе. Нельзя за­бывать о народной мудрости, о народном самосознании, выра­женном в национальном фольклоре, прежде всего в пословицах, поговорках и народных сказках.

Нельзя не вспомнить любимых героев русских народных ска­зок. Среди них — Иванушка-дурачок, в конце сказки обязатель­но получающий царевну и полцарства в придачу, лентяй Емеля, лежащий все время на печи и по щучьему веленью получающий все — от нарубленных дров до царевны. Все они опережают сво­их куда более разумных братьев, которые в итоге оказываются настоящими глупцами.

Поистине бесценны для характеристики национального харак­тера пословицы и поговорки, которые, являясь короткими притчами, суждением, приговором, поучением, превратились в этностереотипы, проверенные временем и отложившиеся в народной памяти. Каждый из них раскрывает ту или иную сторону нацио­нального характера. Интересно, что народная мудрость при этом так же противоречива, как и русская натура, потому что в посло­вицах нередко выражаются абсолютно противоположные сужде­ния по одному и тому же вопросу.

Сосуществованию в русском характере индивидуальной актив­ности (вера в собственные силы, готовность к риску) и пассивно­сти (фатализм, покорность судьбе) посвящены пословицы: «Богу молись, а своего ума держись», «До неба высоко, до царя далеко», «Удача-кляча, садись и скачи», «На Бога надейся, а сам не пло­шай», «Не нашим умом, а Божьим судом», «Оттерпимся, до чего-нибудь дотерпимся», «Что ни делается — все к лучшему», «Кто живет тихо — не увидит лиха».

Терпимость (миролюбие) и нетерпимость (воинственность) выражены в пословицах: «Доброе слово пуще дубины», «Худой мир лучше доброй ссоры», «Худую траву из поля вон», «Не бить, так и добра не видать».

Следующие пословицы показывают отношение к рачительности и надежде на удачу: «Пушинка к пушинке — выйдет перин­ка», «Терпение и труд все перетрут», «Под лежачий камень вода не течет», «Хоть на час — да вскачь».

Очень важны для понимания характера русского человека его отношение к таким нравственным категориям, как честность/ нечестность, нравственность/безнравственность, а также патриотизм или прагматизм. Они выражаются следующим образом: «С миру по нитке — голому рубаха», «С родной земли — умри, не сходи», «От трудов праведных не наживешь палат каменных», «Заработанный ломоть лучше краденого каравая», «Дружба — дружбой, а денежки — врозь», «Где не жить, только б сыту быть», «Тот мудрен, у кого карман ядрен», «Не пойман — не вор, а что взято, то и свято».

2.4. Авто- и гетеростереотипы русских.

Представления о наиболее типичных чертах национального характера как собственного народа, так и других народов обоб­щаются в автостереотипы и гетеростереотипы. Автостереотипы представляют собой мнения, суждения, оценки представителей

какого-либо этноса о наиболее характерных чертах и качествах своего собственного народа. Обычно они содержат только комп­лекс положительных оценок. В отличие от них гетеростереотипы представляют собой совокупность оценочных суждений о каких-либо народах, даваемых им представителями других народов. Гетеростереотипы могут быть как положительными, так и отрица­тельными в зависимости от исторического опыта взаимодействия

данных народов.

Наряду с иными факторами авто- и гетеростереотипы обус­ловливают характер межкультурной коммуникации, способствуя формированию образов «хороших» и «плохих» народов и обеспе­чивая таким образом позитивные или негативные результаты ком­муникации. Оба вида стереотипов формируются в процессе не­посредственного межэтнического общения. Так, например, при общении с итальянцами русский скорее всего обратит внимание на их оживленную жестикуляцию. На этом основании он сделает вывод об импульсивности итальянцев. Между тем наблюдения­ми и исследованиями установлено, что если при общении с ита­льянцами вербальное общение не дополняется невербальными средствами, то они плохо понимают смысл сказанного. С рус­скими данная ситуация выглядит с точностью до наоборот. Если при разговоре с русскими постоянно размахивать руками, пере­мещаясь при этом с места на место, то они с большим трудом будут поддерживать разговор. У итальянцев, привыкших к ожив­ленной невербальной коммуникации, может сложиться впечат­ление о туповатости русских.

Кроме непосредственного межэтнического общения авто- и гетеростереотипы формируются посредством неорганизованных форм передачи информации: слухов, поговорок, анекдотов. Пого­ворки усваиваются человеком с детства и подсказывают ему конк­ретные образы других народов: «цыган раз на веку правду скажет, да и то покается» (лживость); «у немца на все струмент есть» (пред­приимчивость); «грек одну маслину съест и то пальчики оближет» (жадность); «француз — боек, а русский — стоек» и т. п.

Для изучения автостереотипов в Санкт-Петербурге в начале 90-х годов XX в. проводился опрос (З.В. Сикевич; 96), в котором черты национального характера выявлялись посредством системы свободных характеристик, полученных в форме ответов на вопрос:

«Назовите, пожалуйста, пять основных качеств, присущих боль­шинству русских». В ответах назывались как положительные, так и отрицатель­ные качества, как достоинства, так и недостатки. Но вследствие эффекта гомоописания (преобладания положительной самооцен­ки) положительных качеств было названо примерно в три раза больше, чем отрицательных. То, что отрицательные качества все же назывались, косвенно свидетельствует о чувстве национальной униженности и отсутствии национального достоинства.

Самым главным качеством русского человека, по результатам этого опроса, является доброта и, в частности, ее проявление к людям. Назывались также в качестве основных такие черты, как доброжелательность, радушие, душевность, отзывчивость, сердеч­ность, милосердие, великодушие, сострадание и сопереживание.

Очень важными чертами характера русских участники опроса посчитали качества, отражающие общий стиль поведения русского человека — простоту, открытость, честность, терпимость. Почти не назывались качества, отражающие отношение человека к самому себе (гордость, уверенность в себе), что свидетельствует о типич­ной для русских установке на «других», об их коллективизме.

Наибольшее количество недостатков было названо в той час­ти исследования, которая фиксировала отношение русского че­ловека к труду. Здесь было отмечено, что русский человек трудо­любив, работоспособен и вынослив, но значительно чаще ленив, халатен, безалаберен и безответствен. Трудолюбие русских увя­зывалось с честным и ответственным исполнением своих трудо­вых обязанностей, но не подразумевало инициативности, неза­висимости, стремления выделиться из коллектива. Разгильдяй­ство и безалаберность русских объяснялось с огромными разме­рами русской земли, неисчерпаемостью ее богатств, которых хва­тит не только нам, но и нашим потомкам. А раз у нас всего много, то ничего не жалко.

Последняя группа названных в опросе автостереотипов отно­сится к числу так называемых интегральных характеристик, отра­жающих ментальные особенности русских. Среди них были на­званы «увлекаемость политическими мифами» и «вера в доброго царя». Это отражает давнюю установку русского человека, кото­рый не желал иметь дело с чиновниками или помещиками, а пред­почитал писать челобитные царю (генеральному секретарю,' пре­зиденту), веря, что злые чиновники обманывают доброго царя, но стоит лишь сообщить ему правду, как все тут же станет хорошо. Ажиотаж вокруг президентских выборов, проходивших в 1990-е годы, убедительно доказывает, что в народе до сих пор жива вера в хо­рошего президента, который сразу превратит Россию в нормаль­ное государство.

Увлечение политическими мифами — еще одна характерная черта русского человека, неразрывно связанная с русской идеей, с представлением об особой миссией России и русского народа в истории. Вера в то, что русскому народу предначертано показать всему миру правильный путь (вне зависимости от того, каким этот путь должен быть — истинным православием, коммунистической или евразийской идеей), сочеталась со стремлением идти на лю­бые жертвы (вплоть до собственной гибели) во имя достижения поставленной цели. Поэтому так важны были поиски этой идеи, так легко ее носители и сторонники бросались в крайности: ходи­ли в народ, совершали мировую революцию, строили коммунизм, социализм «с человеческим лицом», восстанавливали разрушен­ные прежде храмы. Мифы могут меняться, но болезненная увле­каемость ими остается. Поэтому среди типичных национальных качеств русских была названа доверчивость.

Следующая совершенно особенная черта русского характера — расчет на «авось». Она пронизывает насквозь весь наш национальный характер, нашу жизнь, проявляет себя в политике, экономике. «Авось» проявляется в том, что бездействие, пассивность и безво­лие (также названные в числе характеристик русского характера) сменяются в самый последний момент безрассудным поведением: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится».

Оборотной стороной русского «авось» является широта рус­ской души, также названная в числе интегральных характеристик русского характера. «Русская душа ушиблена ширью», и поэтому за ее широтой, порожденной необъятными пространствами на­шей страны, скрывается как удаль, молодечество, купеческий раз­мах, так и отсутствие глубокого рационального «просчета» житей­ской или политической ситуации.

В ответах часто подчеркивалась противоречивость русской на­туры. Так, говорилось о сочетании гонора и раболепия (именно эта черта проявляется в отношении к иностранцам), о терпимости и нетерпимости одновременно, о разобщенности русских, способных на единение только в трудную минуту. Наверное, это и есть «загад­ка русской души», основа непредсказуемости русского человека.

Таким образом, на основе данных опроса можно попытаться представить типичный образ русского. В результате у нас полу­чится следующий автопортрет: добрый, терпеливый, гостеприимный, трудолюбивый и ленивый, дружелюбный, с широкой рус­ской душой, патриотичный, доверчивый, открытый, любящий выпить, отзывчивый, простой, щедрый, честный, терпимый, со­страдательный, безалаберный.

В основе гетеростереотипов русских лежит представление о «загадочной русской душе», окончательно утвердившееся после знакомства с романами Ф. Достоевского. В то время также много говорилось о противоречивости русского характера, в котором доброта и внутренняя открытость совмещались с внешней угрю­мостью, а хитрость и лживость сочетались с беспечностью. От­мечали также религиозность, доходящую до фанатизма, готовность русских к самопожертвованию, храбрость и героизм, который они проявляли, сражаясь за свою страну, высокое чувство патриотиз­ма. Эти качества сочетались с неразвитым личностным началом, господством общины, долготерпением и фатализмом русских.

Очень большую роль в формировании гетеростереотипов рус­ских играли бескрайние просторы России, а также ее климат. Все иностранцы были убеждены, что большую часть года в Рос­сии царит суровая зима с ужасными морозами (все путешествую­щие по России иностранцы, писавшие после этого заметки о нашей стране, непременно описывали русскую зиму, морозы, даже если они сами были в России летом). На это списывали пристра­стие русских к водке и бане. Обязательным атрибутом представ­лений о России также были медведи, свободно бродящие по ули­цам русских городов. Подобный взгляд на Россию и русских на­чал складываться по крайней мере с XVI века, когда появились

первые книги (одной из них стала книга Герберштейна) о Рос­сии в Европе.

В XX веке в новых политических условиях существующие гетеростереотипы несколько изменились. В них добавилось больше негативных оттенков (это было связано с боязнью распростране­ния коммунизма). В первую очередь подчеркивалось, что русские нуждаются в системе ценностей и верований (неважно каких, это могли быть коммунизм или православие), считалось, что эта иде­ология должна формулироваться государством.

Обязательно подчеркивалось, что семейные и дружеские взаи­моотношения для русских важнее, чем продуктивность работы, различные расписания и обязательства. Говорилось также о не­предсказуемости русских, о невозможности их понять. Это прояв­лялось в неожиданных вспышках гнева и насилия, хотя большую часть своей жизни русский человек был терпеливым и покладис­тым, даже пассивным.

Неотъемлемыми качествами русских по-прежнему считались их открытость, мягкосердечность и гостеприимство. Но отмеча­лось, что по отношению к представителям других рас могут быть проявления ксенофобии, национализма. Продолжали говорить о патриотизме и героизме русских (новую пищу для этого дала Вто­рая мировая война, победа в которой была одержана только бла­годаря русским, заплатившим за нее 27 миллионами жизней).

Таким образом, представление о русских в Европе, гетеростереотипы русских сохраняются достаточно стабильно. Радикаль­ные изменения политической ситуации в стране лишь слегка сме­щали акценты.

литература

1. Вышеславцев Б.П. Русский национальный характер// Вопросы фило­софии. - 1995. - № 6.

2. Гнатенко П.И. Национальный характер. — Днепропетровск, 1992.

3. Гнатенко П.И., Кострюкова Л.О. Национальная психология: анализ проблем и противоречий. — Киев, 1990.

4. Посский Н.О. Характер русского народа. Кн. 1,2.— М., 1990.

5. Касьянова К.О. О русском национальном характере. — М., 1994.

6. Сикевич 3.6. Национальное самосознание русских. — М., 1996.

7. Шулындин П.П. Национальная психология: структура, сущность, со­циальная роль. — Горький, 1986.,

ГЛАВА 3

ЦЕННОСТИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

Ценности русской культуры (община, справедливость, терпение)

Специальные исследования природы авто- и гетеростереотипов позволили ученым прийти к заключению, что в их основе лежат ценности той или иной культуры. Историками также до­казано, что важнейшую роль в формировании русской культуры сыграла уже упоминавшаяся русская крестьянская община. По­этому ценности русской культуры в большой степени являются ценностями русской общины. Среди них древнейшей и важней­шей является сама община, «мир» как основа и предпосылка су­ществования любого индивида. Ради «мира» человек должен был быть готов пожертвовать всем, в том числе и своей жизнью. Это было связано с тем, что большую часть своей истории Россия прожила в условиях осажденного военного лагеря, когда только подчинение интересов отдельного человека интересам всей об­щины позволяло русскому народу сохранить этническую само­стоятельность и независимость.

Таким образом, по своей природе русский народ — народ-коллективист. В нашей культуре интересы коллектива всегда сто­яли выше интересов личности, поэтому так легко подавляются в ней личные планы, цели и интересы. Но в ответ русский человек рассчитывает на поддержку со стороны «мира», когда ему при­дется столкнуться с житейскими невзгодами (своеобразная кру­говая порука). В результате русский человек сознательно откла­дывает свои личные дела ради какого-то общего дела, из которо­го он не извлечет никакой выгоды — в этом и заключается его привлекательность. Русский человек твердо уверен, что нужно сначала устроить дела социального целого, которое более важно, чем его собственные дела, а потом это целое начнет действовать в его пользу по собственному усмотрению. Иными словами, в русской культуре преобладают ценностно-рациональные, а не целерациональные (как на Западе) способы действия, которые не просчитываются заранее, могут причинить вред человеку, со­вершающему их. То есть они содержат смысл в самих себе, при­носят удовлетворение самим фактом участия в них, сознанием того, что ты поступил правильно, что именно этого и требует сейчас социум, дает человеку чувство своей полезности, значи­мости в этом мире. Русский народ в силу своей исторической природы — коллективист, который может существовать только вместе с социумом, который он устраивает, за который пережи­вает и который, в свою очередь, окружает человека теплом, вни­манием и поддержкой. Поэтому, чтобы стать личностью, рус­ский человек должен стать соборной личностью.

Для жизни в коллективе, в общине очень важно, чтобы там все было организовано по принципу справедливости, поэтому справед­ливость — еще одна ценность русской культуры. Изначально она понималась, как социальное равенство людей и была основана на экономическом равенстве (мужчин) по отношению к земле. Эта ценность является инструментальной, но в русской общине она стала целевой. Члены общины имели право на свою, равную со всеми, долю земли и всех ее богатств, которыми владел «мир». Та­кая справедливость и была Правдой, ради которой жили и к кото­рой стремились русские люди. И в знаменитом споре правды-исти­ны и правды-справедливости именно справедливость одерживала верх. Для русского человека не так уж важно, как было или есть на самом деле. Намного важнее то, что должно быть. Именно так, с позиций вечных истин (для России эти истины были правдой-спра­ведливостью) оценивались мысли и поступки людей. Важны толь­ко они, иначе никакой результат, никакая польза не смогут оправ­дать их. Если же из задуманного ничего не выйдет — не страшно, ведь цель-то была благая.

В русской общине с ее равными земельными наделами, пери­одически проводившимися их переделами, чересполосицей про­сто невозможно было возникнуть индивидуализму. Ведь человек не был собственником земли, не имел права ее продавать, не был волен даже в сроках посева, жатвы, да и в выборе того, что можно было культивировать на земле. В такой ситуации невозможно было проявить индивидуальное мастерство, которое совсем не цени­лось на Руси. Неслучайно Левшу были готовы принять в Англии, но он умер в полной нищете в России.

Это же отсутствие индивидуальной свободы воспитало привычку к авральной массовой деятельности (страда), странным образом со­четавшей тяжкий труд и праздничный настрой. Возможно, что праздничная атмосфера была своеобразным компенсаторным средством, которое позволяло с большей легкостью перенести тяжелый труд и отказаться от личной свободы в хозяйственной деятельности.

Единственным способом уйти от власти общины было оста­вить ее, решиться на какую-нибудь авантюру: сделаться казаком, разбойником, солдатом, монахом и т.д.

В ситуации тотального господства идеи равенства и справед­ливости никак не могло стать ценностью богатство. Не случайно так хорошо известна в России пословица, что «Трудом праведным не наживешь палат каменных». Стремление к увеличению богат­ства считалось грехом. Так, в русской северной деревне уважали торговцев, искусственно тормозивших торговый оборот.

Труд сам по себе также никогда не был главной ценностью на Руси (в отличие от Америки и других протестантских стран). Ко­нечно, труд не отвергается, везде признается его полезность, но он не считается средством, автоматически обеспечивающим осу­ществление земного призвания человека и правильное устроение его души. Поэтому труд в системе русских ценностей занимает подчиненное место. Отсюда и возникла знаменитая пословица «Работа — не волк, в лес не убежит».

Жизнь, не ориентированная на труд, давала русскому человеку свободу духа (лишь отчасти, иллюзорную). Это всегда стимулиро­вало творческое начало в человеке. Оно не могло выразиться в постоянном, кропотливом, нацеленном на накопление богатства труде, но очень легко трансформировалось в чудачество или рабо­ту на удивление окружающих (изобретает крылья, деревянный велосипед, вечный двигатель и т.д.), то есть действия, совершен­но бессмысленные для хозяйства. И даже часто хозяйство оказы­валось подчиненным этой затее.

Став богатым, нельзя было заслужить уважение со стороны общины. Но его можно было получить, совершив подвиг, прине­ся жертву во имя «мира». Только так можно было обрести славу. Так выявляется еще одна ценность русской культуры — терпение и страдание во имя «мира» (но ни в коем случае не личное герой­ство). То есть цель совершаемого подвига ни в коем случае не могла быть личной, она всегда должна была лежать вне человека.

Широко известна русская пословица о том, что «Бог терпел, да и нам велел». Не случайно первыми канонизированными русскими святыми стали Борис и Глеб, которые приняли мученическую смерть, но не стали сопротивляться своему брату, захотевшему их убить.

Смерть за Родину, гибель «за други своя» также приносила герою бессмертную славу. И на наградах (медалях) царской России чека­нились слова: «Не нам, не нам, но имени Твоему».

Таким образом, терпение всегда было связано со спасением души и никак не с желанием достичь лучшего удела. Терпение и страдание — важнейшие принципиальные ценности для русско­го человека наряду с последовательным воздержанием, самоог­раничением, постоянным жертвованием собой в пользу другого. Без этого нет личности, нет статуса у человека, нет уважения к нему со стороны окружающих. Отсюда проистекает вечное для русского человека желание пострадать — это желание самоакту­ализации, завоевания себе внутренней свободы, необходимой, чтобы творить в мире добро, завоевать свободу духа. Вообще, мир существует и движется только нашими жертвами, нашим терпением, нашим самоограничением. В этом причина долго­терпения, свойственного русскому человеку. Он может вытер­петь очень многое (тем более, материальные трудности), если он знает, зачем это нужно.

Ценности русской культуры постоянно указывают на устрем­ленность ее к некоему высшему, трансцендентному смыслу. И нет ничего более волнующего для русского человека, чем поиски это­го смысла. Ради этого поиска можно было оставить дом, семью, стать отшельником или юродивым (и те, и другие были весьма почитаемы на Руси).

Для русской культуры в целом таким смыслом становится уже упоминавшаяся нами русская идея, осуществлению которой рус­ский человек подчиняет весь свой образ жизни. Именно поэтому исследователи говорят о присущих сознанию русского человека чертах религиозного фундаментализма. Идея могла меняться (Мо­сква — третий Рим, имперская идея, коммунистическая идея, ев­разийская идея и т.д.), но ее высокое место в структуре ценностей оставалось неизменным. Кризис, который мы переживаем сегод­ня в нашей стране, во многом связан с тем, что исчезла объеди­нявшая русский народ идея, стало неясно, во имя чего мы долж­ны страдать и унижаться, терпеть лишения и работать. Поэтому обретение новой фундаментальной идеи — залог выхода нашей страны из кризиса.

Но ценности являются противоречивыми (как и отмеченные черты русского национального характера). Поэтому русский че­ловек одновременно мог быть храбрецом на поле боя и трусом в гражданской жизни, мог быть лично предан государю и одновре­менно грабить царскую казну (как Меньшиков), оставить свой дом и пойти воевать, чтобы освободить балканских славян. Высо­кий патриотизм и милосердие проявлялись как жертвенность или благодеяние (оно вполне могло стать медвежьей услугой).

Очевидно, именно противоречивость национального характе­ра и духовных ценностей русского народа позволила иностранцам говорить о «загадочной русской душе», а самим русским утверж­дать, что «умом Россию не понять».

литература

1. Дряхлое Н.И., Давыденко В.А. Социокультурные ценности россиян// Социс. — 1997. - № 7.

2. Зимин А.А, Хорошневич А.П. Россия времени Ивана Грозного. — М., 1982.

3. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. — Л., 1984.

3. Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. — Иркутск, 1992.

ГЛАВА 4

РУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР В УСЛОВИЯХ ПОСТСОВЕТСКОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ

Постсоветская трансформация русского характера. Традиционные русские ценности в современных условиях.

4.1. Русские ценности и российский тип хозяйства

Фундаментальные ценности русской культуры, лежащие в ос­нове русского национального характера, устойчиво существуют на протяжении веков, передаваясь из поколения в поколение. Этот механизм, связанный с сохранением и передачей следующим поко­лениям культурной традиции и культурного наследия, — залог ус­пешного существования любого этноса и его культуры. Но под вли­янием новых направлений мирового развития, исторических обстоятельств, социальных процессов и культурных достижений про­исходят значительные изменения как в национальном характере русских, так и в системе их ценностей. В настоящее время основ­ными детерминантами изменений являются фундаментальные пре­образования в экономике, политике, межгосударственных отноше­ниях, а также глобальные экологические перемены, к которым не­обходимо приспособиться, а для этого приходится изменить себя.

В наши дни Россия вновь переживает кризис. Вновь идет из­менение способов хозяйствования, меняется как внутренняя, так и внешняя политика страны. Эти перемены неизбежно сопровож­даются изменениями в национальном характере, а также внедре­нием новых ценностей в фундамент русской культуры и пере­оценкой старых.

Объективный анализ перечисленных ценностей русской куль­туры показывает, что все они были сформированы для условий нерыночной экономики и натурального хозяйства. Так, крестьян­скую общину, «мир», ценности которой и стали важнейшими в иерархии социальных ценностей, можно рассматривать как свое образный средневековый земледельческий цех, который в первую очередь заботился о поддержании.существования своих членов, о том, чтобы накормить их и не дать умереть с голоду. Но средневе­ковый цех при этом все же работал на рынок, вступая при этом в конкуренцию с другими цехами и в результате повышая качество своей продукции. Община же не имела внешнего фактора, стиму­лирующего свое развитие. Ее интересовала только земля, которую нужно было получить, чтобы прокормить растущее население.

Если первой целью общины было поддержание биологического существования людей — членов общины, то второй — устранение конкуренции между общинниками. Для этого и делался акцент на идеи равенства, справедливости и другие, связанные с ними ценно­сти, прежде всего — власть «мира» и неформальный суд стариков.

Таким образом, в фундаменте русской общины исторически не сложились ценности, стимулирующие хозяйственную деятель­ность индивида. Они необходимы для простого биологического выживания членов общины. Ведь нельзя допустить, чтобы свобо­да человека ставила под угрозу интересы и существование обще­ства в целом. Напротив, община периодически требует, чтобы кто-то из ее членов шел на подвиг самоотречения во имя нее, сознавая при этом, что лично ему он не принесет никакой материальной выгоды (кроме морального сознания своей правоты).

Данные ценности ограничивали или сводили на нет действие дру­гих ценностей — эффективного труда, накопления богатства, без ко­торых невозможно появление свободного рынка и товарного хозяй­ства. Поэтому справедливость общины по отношению к людям пре­вращалась в тормоз по отношению к тем хозяйствам в ней, которые имели тенденцию к трансформированию в хозяйства рыночного типа.

Община более или менее отвечала требованиям своего времени, пока рыночные отношения в стране были мало развиты и кресть­янское хозяйство оставалось натуральным. Правда, и тогда ее круп­ным недостатком было то, что она тормозила развитие рациональ­ного индивидуального хозяйства и как следствие развитие соответ­ствующей деятельности, так как в ведении общины находилась не только земля, но и технология полевых работ (установление одина­ковых сроков высева и снятия урожая, внедрение принудительных одинаковых севооборотов и т.д.). В результате крестьянин не мог свободно распоряжаться своим временем на протяжении года. Зна­чительные объемы работ он должен был производить не по своей воле, а на основании решения «мира», по приговору старейшин. Иными словами, он не был свободен в своих решениях по ведению

хозяйству, а значит, не имел возможности совершенствовать инди­видуальное мастерство на основе индивидуального опыта.

Помимо ограничения индивидуальной свободы в ведении хо­зяйства община не приветствовала также рационального индиви­дуального хозяйства. Причиной этого был принцип равенства, на практике приводивший к чересполосице, раздробленности земли, постоянным ее переделам. Разбросанность наделов на больших расстояниях (до 5 верст) приводила к большим затратам времени на передвижения и перевозку орудий труда, которые поэтому были простейшими и легчайшими; их ремонт в полевых условиях не составлял труда. Это и привело к тому, что соха так долго была основным сельскохозяйственным орудием труда в России.

Община из-за принципов своей организации изначально предпо­лагала низкую производительность труда крестьянина. К концу XIX ве­ка крестьянские хозяйства едва сводили концы с концами и практи­чески не производили товарной продукции, которую давали только помещичьи и кулацкие хозяйства. Основной же массе хозяйств при­ходилось отказываться от крупных затрат (не только ресурсов, но и труда), дающих долговременный эффект, и ограничиваться решением лишь повседневных, сиюминутных задач. Иными словами, работали крестьяне много, а эффекта от их работы было все меньше.

Иррациональные затраты человеческого труда, чересполосица в условиях относительного обилия природных ресурсов обуслов­ливали то, что русское сельское хозяйство оказалось присваиваю­щим по типу, да к тому же хищническим, губившим среду своего обитания, прежде всего, землю и луга. Это было связано еще и с тем, что периодические переделы земли делали пользование тем или иным наделом временным, что не побуждало к проведению работ по улучшению пашни, луга, строительству дорог и т. п. Не­обходимые хозяйственные постройки тоже возводились как вре­менные, вообще многое делалось в расчете на «авось». И в резуль­тате не формировался хозяин, его мастерство и предприимчивость.

Интересно, что крестьяне, даже терпевшие неудобства или по­лучавшие меньше земли при очередном переделе, не желали ниче­го другого. Они считали, что их жизнь — правильна, что в ней обеспечен верный кусок хлеба, а на большее они не претендовали. В итоге на законных и нравственных основаниях, находящихся в соответствии с принятыми общиной ценностями, рыночное хозяй­ство крестьянину-общиннику было не создать, так как он был ли­шен хозяйственной свободы на земле. Оно возникало лишь как ку­лацкое, «мироедское», и к его хозяину в России всегда относились как к «выжиге». Ведь, чтобы преодолеть общинную мораль и создать такое хозяйство, ему нужно было обладать отрицательными, с точки зрения общины, качествами: наглостью, лицемерием, хитростью, жадностью, жестокостью, цинизмом. Но он должен был быть дея­тельным, уметь копить деньги, идти против общины, находя в ней людей трусливых, раболепных, покорно выполняющих его волю. И способы, которыми он приобретал свое богатство, неизбежно были уродливыми, вызывали презрение и ненависть к этим людям.

Таким образом, отсутствие в России достаточно мощной струи рыночно ориентированной деятельности не позволило появиться в русской культуре поддерживающим ее ценностям. Соответствующим образом сформировался и русский характер, делающий русского че­ловека нерыночником. Для него не было важно дело, мастерство, богатство, а также свобода и право, служащие фундаментом этих цен­ностей (так было на Западе), но зато огромное значение имели равен­ство, святость, слава, знание. Прекрасные нравственные ценности, но в условиях рыночной экономики они оказались малопригодными.

А перемены в современной России связаны именно с форми­рованием рыночной экономики. И если мы хотим успешно раз­виваться в выбранном направлении, неизбежно должна произой­ти соответствующая коррекция системы русских ценностей. До тех пор, пока этого не произойдет, европейцы и американцы бу­дут превосходить русского дешевизной и качеством своего товара. Кроме того, безличная зависимость от рынка (как она есть сегод­ня на Западе и какой она должна стать и в нашей стране) обора­чивается личной независимостью от другого человека. Это стано­вится важнейшим условием обретения внутренней свободы и лич­ного достоинства, что также важно для русского человека.

Но общинная психология — это очень устойчивая форма об­щежития. Неслучайно она существовала до самого последнего вре­мени, а ее некоторые элементы живы и сегодня. Ведь объективно ее ценности — действительно привлекательны. Она не позволяет человеку умереть с голоду, учитывает его нужды, дает своим чле­нам насыщенную эмоциональную атмосферу, делает их близкими людьми, не знающими, что такое полное одиночество. Община создала многочисленные формы коллективного проведения досу­га, нередко сочетаемого с совместным трудом: посиделки, гулян­ки, гостевания, колядки, масленица и т.д.

Благодаря обилию природных ресурсов община в России мог­ла вести существование, пусть скудное и нередко голодное, но привычное для многих миллионов крестьян. Во всех сферах жиз­недеятельности община обеспечивала причастность индивида к коллективной жизни, что давало ощущение ее полноты. В рос­сийский условиях хозяйственная несостоятельность общины не стала очевидным фактом для основной массы населения. Боль­шинство людей до сих пор сохраняют свои иллюзии относительно возможности жить в приемлемом достатке в общине.

Отказаться от этого чувства совсем не просто. Можно лишь не­сколько снизить меру коллективизма и поднять меру индивидуализма.

4.2. Традиционные ценности русской общины в современных условиях

Сегодня уже всем стало ясно, что в неизменном виде традицион­ные русские ценности сохраняться и действовать не могут. Они на­чинают меняться в соответствии с теми изменениями, которые по­степенно происходят в России. Неслучайно многие специалисты срав­нивают современную ситуацию в стране с эпохой первоначального накопления капитала. И «новые русские» чертами своего характера и стилем поведения так напоминают кулаков-«мироедов» XIX века, при­чем, отношение к ним со стороны основной массы народа такое же.

Большая часть населения нашей страны до сих переживает глу­бокий психологический шок, связанный с крушением прежней сис­темы ценностей (ценностей общины) и необходимостью адаптации к новым экономическим и политическим реалиям. Важнейшая из них — это проходящая модернизация России, по сути, становящаяся заурядной вестернизацией. А она предусматривает не только форми­рование соответствующих рыночному обществу экономических, со­циальных и политических институтов, но и воспитание личности нового типа, которая должна обладать следующими чертами: психо­логическая приспособляемость к изменениям и восприятию нового;

рациональность мышления и вера в эффективность науки и медици­ны; способность к выбору — принятию самостоятельных решений относительно собственной судьбы; индивидуализм; стремление к самоутверждению; честолюбие, проявляющееся как в отношении к самому себе, так и к своим детям; высокая ценность образования.

Вне зависимости от того, нравится ли это или нет, реформы в нашей стране идут, а значит, идут и процессы модернизации. Адап­тация к модернизации может рассматриваться как процесс при­нятия новой политической и ценностной парадигмы, происходя­щий в условиях не преодоленного до сих пор идеологического раскола российского общества. О том, что соответствующие изменения идут, говорят данные уже упоминавшегося нами социологического опроса по исследова­нию национального самосознания русских, проводившегося в Санкт-Петербурге. Респондентам предлагалось оценить выбранную русские пословицы, а также составить список качеств русского характера. Больше всего исследователей интересовало, происходят ли какие-то изменения, связанные с освоением «рыночной» психологии.

Наиболее принципиальное значение имела оценка установки на индивидуальную активность в противовес традиционной пас­сивности и фатализму. И по частоте выбираемых пословиц можно говорить о том, что активная позиция начинает преобладать (в пропорции 2:1). Очевидно, на эту установку повлияло как сниже­ние религиозной мотивации поведения (истинно верующий чело­век должен уповать на Бога), так и потеря доверия к властным структурам, в том числе, к самой верхушке власти (столетия в России вера в доброго царя оставалась непоколебимой).

Однако склонность к долготерпению и смирению с жизненны­ми обстоятельствами все еще отличает более трети опрошенных. Среди этой категории респондентов особенно много женщин.

Риск ради удачи признает прежде всего молодежь, что показыва­ет её более успешное приспособление к новым условиям и новым ценностям. Но при этом в русском сознании, независимо от поло­вой принадлежности, возраста и уровня образования, продолжает пре­обладать стратегия «малых дел» (Терпение и труд все перетрут), а на удачу надеется лишь каждый четвертый из числа опрошенных. Таким образом, еще далеко до утверждения стереотипов «рыночного» пове­дения — энергичного и инициативного. О том же говорит и выбор пословиц, основанных на стереотипе «честной бедности» в противо­вес «нечестному богатству».

Анализ результатов опроса указывает на то, что русское сознание по-прежнему остается противоречивым. Установка на активность, обычно сочетающаяся с рыночным поведением, не находит своего логического завершения. А другие установки, удобные для успеш­ной самореализации в условиях первоначального накопления капи­тала, большинством участников опроса отвергаются как чуждые их личной позиции, а также национальному самосознанию в целом.

В ходе опроса его участникам было предложено выбрать един­ственную пословицу, наиболее соответствующую их жизненной установке. Так выявились пять пословиц, отражающих самые рас­пространенные жизненные принципы:

1. Под лежачий камень вода не течет.

2. Терпение и труд — все перетрут.

3. Что ни делается — все к лучшему.

4. На Бога надейся, а сам не плошай.

4. Заработанный ломоть лучше краденого каравая.

Можно сказать, что эти ценности составляют своеобразное «ядро» нового формирующегося российского менталитета и национально­го характера. Они по-прежнему остаются противоречивыми и лишь слегка затронуты происходящими переменами в жизни страны.

литература

1. Бороноев А.О., Смирнов П.И. Русские и судьба России (опыт этнопсихологического исследования)// Введение в этническую психоло­гию/ Под ред. Ю. П. Платонова. — Спб., 1995.

2. Голубев B.C. и др. «Вечнорусские вопросы» в учебном пособии// Об­щественные науки сегодня. — 1997. — № 5.

3. Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения у русских крестьян XIX в. — М., 1986.

4. Дряхлов Н.И., Дэвыденко В.А. Социокультурные ценности россиян//

Социс. - 1997. - № 7.

5. Иорданский В. Русские, какие мы?// СМ. — 1998. — № 2.

6. Лурье С. От древнего Рима до России XX века// Общественные на­уки сегодня. — 1997. — № 4.

7. Паламарчун П. Москва или третий Рим? — М., 1991.

8. Сикевич 3.6. Русские: образ народа. — Спб.: Изд.-во СПбГУ, 1996.

9. Троицкий Е. Что такое русская соборность?— М., 1995.

10. Янов А. Русская идея и 2000 год. - Нью-Йорк, 1988.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. В чем сущность новой модели общественного развития России?

2. Чем характеризуется ситуация в культурной жизни России в постсо­ветское время?

3. Как сочетаются в современной русской культуре традиции и новации?

ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАДАНИЯ

1. Охарактеризуйте систему ценностей российского общества, сложив­шуюся к началу XX века.

2. Подберите десять пословиц, выражающих по-вашему мнению, рус­ский характер.

3. Назовите качества, характеризующие современного русского человека.

ГЛАВА 5

РУССКИЕ В МЕЖКУЛЬТУРНЫХ КОНТАКТАХ

Стереотипы русских в Европе.

Особенности русской культуры с точки зрения немцев.

Наиболее распространенные стереотипы русских в со­временной Германии.

Особенности немецко-русской коммуникации: вер­бальная коммуникация (приветствие и прощание, приглашение и ком­плименты, представление и знакомство); невербальная коммуникация (личная дистанция, улыбка, рукопожатие)

5.1. Стереотипные представления о русских в Европе

5.1.1. История возникновения

В каждой стране существуют стереотипные представления о не только самих себе, но и о других народах. Среди последних часто встречаются стереотипные представления о русских, кото­рые весьма существенно различаются между собой. Очевидно, что стереотип русских в некоторых странах Европы, например в Гер­мании или Франции, будет в чем-то совпадать, хотя каждый куль­турный регион будет придавать ему свою окраску и свои особен­ности. А вот стереотипы русских в Китае или, скажем, в Японии будут заметно отличаться от стереотипов, бытующих среди тех же немцев или французов. В этой связи представляется некорректным говорить о стереотипных представлениях о русских за рубежом, по­этому в дальнейшем речь пойдет только о Европе, причем, основ­ной акцент будет сделан на ее немецкоязычное пространство.

Первые более или менее устойчивые представления о русских появились в Европе еще в XVI в. Основой для их возникновения послужила книга австрийского дипломата Сигизмунда фон Гер-берштейна «Записки о московитских делах», вышедшая в 1549 году на латыни и 1557 году на немецком языке под названием «Московия», неоднократно издававшаяся впоследствии. Основное вни­мание автор уделял быту москвичей, подробному описанию стра­ны, людей, экономике, торговле, обычаям, традициям, религии и этикету. Книга стала очень скоро бестселлером и служила своеоб­разным «руководством» для людей, приезжающих в Россию. Мно­гие иностранные послы, побывавшие с дипломатическими мис­сиями в России, также способствовали восполнению информаци­онного вакуума о России. Большой известностью пользовался труд немецкого дипломата и ученого Олеария, который в период с 1633 по 1635 гг. был послом гольштейнского герцога Фридриха III в Москве. Результатом его проживания в Москве, а также путеше­ствия с торговой экспедицией по Волге к Каспийскому морю и затем в Персию стали его знаменитые «Описания путешествия в Московию и Персию», вышедшие в свет в 1647 году.

Значительная часть представлений о русских того времени скла­дывалась под влиянием описаний царствования Ивана Грозного, что способствовало формированию образа «дикой Московии». В полном соответствии с этим образом русские купцы, например, рисовались как неуступчивые, жесткие и не склонные к компро­миссам люди. Это объяснялось тем, что русские хорошо осознава­ли почти безвыходное положение иностранных купцов, у которых был небогатый выбор торговых партнеров на востоке, и они, ко­нечно, были заинтересованы в том, чтобы продать товар здесь, а не везти дальше или возвращаться с ним обратно. Неуступчивость и стремление к абсолютизму проявлялось не только в торговле, но и в других сферах. Принцип «или пан — или пропал» вызывал сильное непонимание и страх иноземцев. Поэтому успеха в торго­вых переговорах добивались только опытные, хладнокровные люди. Тем не менее, страх, боязнь перед русскими и Россией появились несколько позднее, причем, потенциал России, ее территория и расположение и в Европе, и в Азии сыграли здесь не последнюю роль. Настороженность в отношении русских объяснялась в ос­новном непредсказуемостью их действий и, в конечном итоге, стра­хе перед неопределенностью и некоторой фатальностью мировос­приятия в сознании русских.

В те времена еще не сложился образ русского человека как много пьющего и стремящегося напоить своих гостей, столь ши­роко упоминаемый в наши дни во многих странах Европы. Тогда он только начинал формироваться. В частности, Олеарий во вре­мя своего посещения Москвы не заметил чрезмерного употреб­ления алкоголя. В те времена крепкие напитки еще не был, --^„^,,.я «.рели русских и являлись в основном пр<ерогативой богатого сословия бояр. Чертой, на которую чаще всего обращали внимание европейцы, являлось отсутствие поряд­ка и законов в России. Так, прусский чиновник и ученый барон Авдуст Гакстгаузен, посетивший Россию в 1843 году, написал «Ис­следование о внутреннем состоянии жизни народа и особеннос­тей сельскохозяйственного устройства России». В своих наблюде­ниях он указал, что русские не имеют представления о правилах и законах. Они чувствуют себя везде совершенно свободно, незави-симго от того, находятся ли они у себя дома или нет; не имеют никакого представления о порядке и бережливости и не слушают иикаких советов. Наряду с этим отмечалось гостеприимство рус­ских и стремление выглядеть представительными в глазах окружа­ющих. Обратной стороной этих качеств можно было назвать хва-ctobictbo, проявляющееся в том, что люди охотно показывали свое богатство, подчеркивали свое социальное положение и происхож­дение. Доходившие до Европы слухи о богатых землях России и Щедрости ее правителей нередко перевешивали в основном нега­тивные представления, сдерживающие европейских путешествен­ников. Это являлось несомненным стимулом для посещения Рос­сии, что впоследствии привело к созданию ряда поселений.

5.1.2.1. Особенности русской культуры с точки зрения немцев

Даже сегодня трудно выделить те конкретные моменты вос­приятия немцами ценностей русской культуры, которые стали определяющими для формирования стереотипов о русских. К тому же речь идет о тех глобальных культурных и исторических про­цессах, оказавших сильное влияние на Россию и русских, оценка которых в самой Германии далеко не так однозначна. Тем не ме­нее, в Германии существует некое общее представление обо всей палитре значимых ценностей русских, которые, по мнению нем­цев, обусловливают их образ жизни и стиль поведения.

То, что Россию и русских трудно понять рационально, издав­на отмечалось и отмечается многими немцами. Основываясь на представлениях самых широких слоев населения Германии, мож­но выделить несколько отправных моментов, которые служат ис­ходной базой для рассуждения об особенностях русской культу­ры, если об этом заходит речь.

Первый комплекс причин русской «особости» кроется в силь­ном влиянии востока и восточных культур. Сильное влияние отводится татаро-монгольскому игу и связывается с ярко выражен­ной традицией деспотии, которая, по мнению многих немцев, является характерной чертой русских. Влияние восточных куль­тур предопределило развитие таких ценностей, как общинный ха­рактер жизни, соборность, коллективизм, что в свою очередь по­служило истоком для таких качеств, как сильная зависимость ин­дивида от коллектива, терпение, жестокость, чувство солидарнос­ти. Естественно, что отсутствие демократических традиций в Рос­сии объясняется долгой закрытостью от западных стран, а также влиянием самодержавия и тоталитаризма, которые в свою очередь формируют такую черту, как преклонение перед авторитетом.

Второй комплекс особенностей русской культуры связывается с гигантскими по европейским меркам расстояниями, «размахом» России, ее непознаваемостью и неисчерпаемыми ресурсами. Любовь русских к большому пространству ассоциируется с такими чертами, как отсутствие самоограничения, разбрасывание ресур­сами (в бытовом проявлении — деньгами), не заботясь о завтрашнем дне. Оборотной стороной этих качеств является щедрость, гостеприимство, искренность и прямота, высокая эмоциональность. Пространственная протяженность России вызывает и чувство опас­ности, давления с востока. Страх немцев перед Востоком вообще обычно проецировался на русских в частности. По мнению нем­цев, стратегия русских «все или ничего», спонтанность действий как раз являются подкреплением их опасений.

Не будет преувеличением особо подчеркнуть то значение, ко­торое придают немецкие интеллектуалы русскому православию, объясняя для себя многие черты русских. Это можно отнести к третьему комплексу причин особенностей восприятия немцами русской культуры. Эта точка зрения наиболее полно выражена в работах известного немецкого социолога Макса Вебера. Соглас­но его идеям, поведение людей в обществе может быть понятно лишь тогда, когда поняты и проанализированы их религиозные догмы, а также толкование и интерпретации этих догм. В соот­ветствии с ними взглядами, основные причины тех или иных поступков русских тесно связываются со степенью ортодоксаль­ности русского православия. В частности, фатализм русских, их покорность судьбе, невероятное, по мнению немцев, терпение и способность преодолевать трудности следует искать в православных традициях христианства. Второстепенность материальных условий жизни, всепрощение и доброта также являются право­славными ценностями. Однако корни халатного отношение к работе, необязательность, нежелание доводить начатое до конца также нередко объясняются особенностями русского вероиспо­ведания и мировосприятия.

Одним из основных факторов восприятия русских и России в целом является «загадочная русская душа», которая представляет собой не просто распространенный стереотип присущих русским качеств, как, например, гостеприимство, открытость, музыкаль­ность или игра в шахматы. Понятие «русская душа» вмещает в себя и объяснение многих причин поведения русских. В частно­сти, экстремальная биполярность России и русских, вся само­бытность, неясность, не поддающиеся рациональному объясне­нию поступки как отдельных людей, так и России в целом, могут объясняться именно «русской душой». С точки зрения немцев, «русская душа» является достаточно универсальной категорией, весьма «удобной» для объяснения внезапных скачков, неожидан­ных поворотов, невозможности предугадать дальнейшее разви­тие и т.д. Это понятие может трактоваться позитивно, негатив­но, иронически, но оно охотно принимается немцами для объяс­нения иррациональности поведения русских.

5.1.3. Наиболее распространенные стереотипы русских в современной Германии

Вследствие почти полувекового существования двух Германий, которое закончилось 3 октября 1990 года, восприятие русских за­падными и восточными немцами существенно различается. Это объясняется в основном тем, что жители западной и восточной частей Германии долгое время получали различные идеологичес­ки окрашенные картины русских. Например, для западных нем­цев русские состояли либо из партийных функционеров, либо из диссидентов. Восточным немцам также преподносился образ рус­ских, весьма далекий от реальности. Все же восточные немцы имели несравнимо больше контактов с русскими, поэтому их стереоти­пы заметно более разнообразны, чем у западных немцев. Но не­смотря на сильное идеологическое влияние разной направленно­сти, как в восточных, так и в западных землях можно обнаружить

существование одних и тех же «стержневых» стереотипов, являющихся основой представления о русских.

Сравнительные исследования, проведенные среди различных групп немцев и русских для выяснения их взаимных гетеростереотипов, показывают довольно стабильный набор качеств, характерных для «типичного русского». Среди позитивных черт русских обычно фигурируют сердечность, теплота и открытость в общении между людьми, веселость и любовь к праздникам. Каче­ство русского гостеприимства является одним из наиболее распространенных. Однако иногда отмечается, что иностранный гocть окружается такой заботой, что ему буквально трудно вздохнуть без ведома хозяев, и тогда гостеприимство воспринимается уже как обида. Часто упоминается талант русских к импровизации, находчивость, способность находить выход из затруднительных ситуаций.

Среди негативных черт обычно доминируют пассивность, го­товность долгое время терпеть несправедливость по отношению к самим себе, смирение и пессимизм, отсутствие самоограничения, лень и гордость, граничащая с надменностью.

Склонность к употреблению спиртных напитков упоминается очень часто и также оценивается негативно.

В стереотипе коллективизма русских присутствуют как пози­тивная, так и негативная составляющие. Нередко коллективизм приписывается коммунистическому прошлому России, причем исторические корни данной культурной традиции видятся дале­ко не всегда.

Особо следует отметить возникновение некоторых новых пред­ставлений о русских, которые приобрели свою актуальность лишь в последнее десятилетие. В большинстве своем они имеют нега­тивный оттенок.