« Уральский государственный университет им. А.М.Горького На правах рукописи ...»
А (сидит на диване, руки сложил на коленях. Улыбается).
К косвенному проникновению отнесем:
Конфиденциальность, секретность
О. Я вообще этот альбом еще никому не показывала. Вы первый.
Психологическое давление, угроза
М. Завтра приду. Устрою тебе наединенцию… Только попробуй
не открой. Я тебе двери дегтем намажу.
О (захлопнула дверь).
Намек
М. Спелись уже?
В группе тактик защиты выделим:
Самоутверждение
А.Я счастливый человек! Потому что люблю!
И. Мы – как мыло простые!
О. Я такая добрая! Я всех люблю, всех жалею!
Самоукрупнение, бахвальство
М. Я решаю, как делать, я, я, а не ты…
А. Спасти вас сможет, помочь вам сможет моя любовь!
Самообнажение, раскрытие своего внутреннего психологического состояния
О. Ни работать, ни книжки читать не могу, неохота. Ничего неохота.
Так бы и спала всю жизнь с утра до ночи! (Улыбнулась, потянулась) Вот я
какая!
И. Господи, как мне все надоело. Как мне уже жить не хочется…
О. Мне с Иркой твоей стыдно встречаться. Стыдно, жалко ее.
Квартирант новый приехал… Перед ним неудобно мне…
“Я”-РЕЧЕМЫСЛИТЕЛЬНОЕ
Сфера “Я”-речемыслительного характеризуется следующими тактиками открытого проникновения в чужое ЛП:
запрет недостойного речевого поведения
А. Не сметь ругаться при женщинах!
М. Схватил за волосы, раза два стукнул о колено головой.
Упрек, осуждение
О. Сидишь тут, болтаешь, собираешь, что попало…
М. Не суетись под клиентом, слышишь, а, Мурлинка?
О. Ну что ты мелешь?
И. Ладно ты, Мурлин Мурло!…
М. А ты каркаешь. Скорее бы, скорее бы!
О (молчит).
Фиксация непонимания мыслительного хода партнера
М. Я что-то не всасываю, чего ты, а?
О. Миша, я тебе вообще говорю, вообще. Отстань от меня, а?
И. Понял?
А. Не понимаю…То есть понимаю, но не совсем…
Оценка протекания коммуникативного контакта
О. Так интересно с вами разговаривать!
Оценка достоверности сообщаемой информации
М. Вранье все. Одни вруны лечатся
А. Бред какой-то
Оценка оформления речи
И. Мурлин Мурло! Гундосишь. Заткнись.
М. Ясно, ясно. Ишь как заверещала!
М. Научил ее на свою голову, орать стала. Орать в морге будешь!
Самокритика, самоосуждение
И. Язык у меня не выговаривает всего того, что думаю…
Выявление и описание тактик показывает, что самыми частотными являются тактики проникновения в сферу “Я”-физического и “Я”-социального.
Среди агрессивных тактик, носящих сквозной характер, выделим инвективу, упрек, насмешку. Они вызывают или зеркальные ответные реакции, или стремление прервать контакт, “спрятаться”, замкнуться в собственном пространстве. Проникновение в чужое ЛП сопровождается оценками внешности, зоосравнениями, бранной, жаргонной лексикой. Перечисленными тактиками пользуются носители разных культур. Физическая агрессия в ситуации конфликта характеризует более действия мужчин. Нарушения границ “чужого личностного пространства” в ситуации общения женщин просторечной культуры ведет к перебранке, взаимным оскорблениям. Защита чужого ЛП не всегда сопровождается ответной благодарной реакцией и может рассматриваться как бестактное коммуникативное поведение. Самыми частотными тактиками, направленными на сферы собственного ЛП и носящими сквозной характер, являются тактики самоутверждения, укрупнения, самокритики, самоосуждения.
ВЫВОДЫ
Н.Коляда создает агрессивно-апокалиптический образ ККП. Общение носителей поселковой просторечной культуры разрушительно. В текстовых фрагментах, стилизующих взаимодействие носителей одной речевой культуры, отсутствуют диалоги с гармоническим коммуникативным результатом. Это свидетельствует о коммуникативном неблагополучии культурной среды, хотя носители субкультуры воспринимают дисгармоническое общение как норму. Люди не только не понимают друг друга, но и стремятся к эмоционально-психическому уничтожению ближнего. Агрессия обитателя ККП направлена как на “своих”, так и на “чужих”: незнакомый человек, беременная жена, дети, мать. Фатическая функция утрачена. Общекультурные речевые, жанровые, поведенческие стандарты трансформируются не в лучшую сторону. Выделяются инвективные жанры: насмешки, наскока, оскорбления, упрека, ссоры. Примета речевого быта – вербальное и физическое насилие. Постоянно вспыхивают очаги напряженности. Все это свидетельствует о предельной накаленности репродуцированного ККП.
Взаимодействие носителей разных культур также характеризуется тенденцией к дисгармонии. Текстами и жанрами влияния, по Коляде, являются тексты субкультуры, но не культуры общенациональной. Присвоение субкультурных текстов, стереотипов, сценариев – еще один сигнал неблагополучия описываемой среды, ее дестабилизирующего влияния на психику и поведение человека.
Главный конфликт – это конфликт просторечной и книжно-литературной культур. Алексей представляет литературно ориентированный тип речевой культуры. Он действует по стандарту героев классической русской литературы 19-го века. Роль миссионера, спасителя, проповедывающего культурные ценности в их темпорально-пространственном отвлечении, становится ролью-маской. Несмотря на то, что Ольга и Инна тянутся к Алексею, он не становится коммуникативным лидером. Дистанцируясь от носителей поселковой просторечной культуры, он “срывается”. Драматург гиперболизирует речевое поведение Алексея. Это карикатура на литературно ориентированный тип поведения, который отвергается средой.
Носитель просторечной культуры (Михаил) – человек с завышенной самооценкой, стремящийся к жесткой ролевой иерархии, склонный к вербальной и физической агрессии, не имеющий нравственных опор, также не способен стать коммуникативным лидером.
Обращение женщины к основам народной, христианской культур свидетельствует о крайней форме отчаяния.
В пьесе можно выделить 28 ТФ – коммуникативных целостностей. Из них только три фиксируют гармонический коммуникативный результат, что составляет 10,7 %. Драматург репродуцирует стандартные ситуации. Коммуникативные установки партнеров на контакт и кооперацию, ролевые стратегии (доброжелательная хозяйка, вежливый гость), задающие действие коммуникативных стратегий, следование общенациональным культурно-коммуникативным стереотипам, тональность доверительности, уважительного отношения к партнеру, заинтересованности, гедонистический настрой, выбор позиции “Я” “Другому” гасят точки напряженности и формируют гармонический результат. Отсутствие резких оценок, резонирующие оценки, оценки-“притирки” способствуют сближению коммуникантов, стремящихся наладить речевой контакт.
Определяются конструктивная и квазиконструктивная гармония. Первая приводит к формированию установки на дальнейшую кооперацию, интереса, вызывает любопытство партнера. Вторая свидетельствует об иллюзии реализации личных стратегий, иллюзии гармонии.
Наблюдаются стереотипные / нестереотипные, стратегически заданные / спонтанные, мужские / женские, нормальные / анормальные оценочные реакции.
Выделяются гармонические и дисгармонические тактики. К группе гармонических тактик отнесем тактики коммуникативной поддержки, шутки, уступки, комплимента, похвалы ближнего, этикетные тактики.
89,3 % составляют ситуации с дисгармоническим коммуникативным результатом:
53, 5 % – ситуации риска; 25,1 % – предконфликтные ситуации, 10,7 %– конфликтные ситуации.
Преобладание ситуаций риска объясняется нестандартным разворотом коммуникативно-культурного сценария и наложением жанров: сценарий знакомства трансформируется в знакомство ради флирта и физической близости; сценарий застольного разговора на общие темы трансформируется в монолог-проповедь или монолог-исповедь и др. Один из коммуникантов неосознанно стремится занять позицию “Я” над “Другим”. Барьеры в общении преодолеваются усилиями коммуникантов, которые формируют оценочные мнения друг о друге.
Предконфликтные и конфликтные диалоги демонстрируют вторичную по своей природе агрессию носителя общей культуры, не способного справиться с фрустрирующей ситуацией, испытывающего внутриличностную дисгармонию, внутриличностный ролевой конфликт и / или первичную агрессию носителя просторечной культуры. Результат скрытого конфликта – психологический. Происходит накопление “конфликтной массы”, подтверждение и укрепление мнения друг о друге, формируется прогноз на дальнейшее взаимодействие. Коммуникативный дисбаланс вызывается осознанным стремлением одного из партнеров занять доминирующую позицию. Результат открытого конфликта – поведенческий. Оценки в предконфликтной и конфликтной ситуации становятся морализаторскими и провоцируют нравственное и физическое насилие. Далее взаимодействие развивается по стандартному сценарию. Обкатанные в репродуцированном ККП механизмы общения обусловливают появление оценок на уровне биологических реакций, вызывающих ответные зеркальные оценки.
Коммуникативно-деятельностный анализ позволяет выявить одну из тенденций дисгармонического общения – проникновение в “чужое личностное пространство”. Выделяется группа дисгармонических тактик, которые направлены на разные сферы “личностного пространства” и носят сквозной характер. Самыми частотными среди них являются инвектива, упрек, насмешка. Им противостоят тактики защиты “своего личностного пространства”, среди которых значимы: капсуляция, опора на аксиологические традиции и оценку ближних, комплимент, самоирония, самоукрупнение.
Анализ механизмов оценивания позволил выявить причины коммуникативной дисгармонии. Они обусловлены:
– социально-культурным дисбалансом;
- нетождественностью субъективных картин мира участников взаимодействия (мировоззренческий конфликт);
– неадекватным восприятием жанра;
- дисбалансом ролевых ожиданий и предписаний;
- нестыковкой (или незнанием) коммуникативных норм общения и поведения.
Конкретизированы виды дисгармонического коммуникативного результата:
- временное разобщение, сопровождающееся смещением оценок партнера и его поведения;
- разрушение основ обратной связи;
- обострение отношений;
- нарушение ролевой иерархии;
- капсуляция (интуитивный акт самосохранения, не наносящий вред партнеру), уход в себя;
- внутриличностный разлад: ощущение интеллектуальной неполноценности, растерянность, недоумение;
- внутриличностный ролевой конфликт;
- физическое насилие;
- коммуникативное одиночество.
Коммуникативно-культурное пространство заводского поселка изображено Н.Колядой как замкнутое, асоциальное, бессобытийное, отграниченное от общей культуры, пространство маргинальное, дисгармоническое, иерархически жестко организованное, задающее две позволительные коммуникативные позиции: “Я” над “Другим(и)”, “Я” под “Другим(и)”, определяющее нетерпимость к инокультурным “инвестициям”.
Между тем оно пересекается с общекультурным пространством. Это пересечение связано с наличием этикетных культурных стереотипов, с проявлением архетипического бессознательного народного (женского начала). Трансляция христианских культурем через женщину также не случайна. Даже при апокалиптическом взгляде на речевую ситуацию существует надежда на возрождение с ее помощью.
Драматург применяет прием гиперболы, позволяющий заострить внимание на болевых точках современной речевой ситуации. Проверить объективность данного наблюдения Н.Коляды можно лишь в том случае, если проанализировать живую речь жителей поселка заводского типа.
ГЛАВА II.
РЕАЛЬНОЕ КОММУНИКАТИВНО-КУЛЬТУРНОЕ
ПРОСТРАНСТВО: ОЦЕНОЧНЫЕ МЕХАНИЗМЫ И
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РЕЧЕВЫХ КУЛЬТУР
2.1. Постановка задачи
Проведенный на первом этапе анализ текстовых фрагментов позволил сделать выводы о дисгармоничном речевом взаимодействии персонажей Н.Коляды – носителей просторечной культуры, жителей провинциального городка; конфликте носителей разных культур и агрессивно-апокалиптическом характере ККП, поглотившего столичного интеллигента, который быстро присвоил речевые и поведенческие стереотипы инокультурной среды. Право художника – показать коммуникативно-культурное неблагополучие репродуцированной среды, увидев болевые точки общества. По справедливому замечанию Ю.Н.Караулова, персонаж художественного произведения тоже языковая личность sui generis, и произведение, отражающее речь определенных социокультурных типов, может служить источником для воссоздания прототипов (Караулов 1989: 8).
На втором этапе исследования мы решили полученный типологический материал наложить на живую разговорную речь носителей просторечной культуры. Сопоставительный анализ ККП – репродуцированного и реального – позволит осуществить опыт лингвокультурологической диагностики.
Записи текстов-разговоров проведены рабочим Первоуральского новотрубного завода, студентом-заочником М.Махнутиным и обработаны автором диссертации. Общая временная протяженность записанных текстов, представляющих различные временные срезы (1996 – 1997 гг.), - 25 часов. Для анализа отобрано 80 текстовых фрагментов.
Участники речевого взаимодействия – члены бригады цеха высокоточного оборудования новотрубного завода. Паспортные данные коммуникантов не ограничены половыми, возрастными и образовательными признаками. Это мужчины и женщины; рабочие и служащие – слесари, токари, фрезеровщики, станочницы, электронщики; выпускники школ, ПТУ, техникумов и вузов; представители трех поколений: молодые, недавно пришедшие в бригаду рабочие, рабочие среднего возраста и пожилые, вышедшие на пенсию, но еще работающие в цехе:
А.М. – начальник цеха, 1956 г. р., выпускник Уральского политехнического института; В.И. – рабочий, мастер цеха, 1938 г.р., выпускник техникума;
В. – рабочий, 1954 года рождения, выпускник ПТУ;
О. – рабочий, выпускник ПТУ;
М. – рабочий, 1974 г.р., студент Уральского университета;
Ю. – рабочий; выпускник ПТУ;
В.Ф. Юг. – рабочий, выпускник ПТУ;
С. – рабочий, 1973 г. р., неполное среднее образование;
А. – рабочий, выпускник ПТУ;
Д. – рабочий, выпускник Уральского политехнического института;
Н. – рабочий, выпускник ПТУ;
Т.В. – рабочая, 1953 г.р.;
Ж. – рабочая, 1957 г.
Несмотря на то, что общение героев пьесы замыкается квартирой, а живое взаимодействие протекает в бригадной подсобке, оснований для сопоставления достаточно. Далее переходим к выявлению специфики живого ККП.
2.2. Коммуникативно-культурное пространство: взгляд изнутри
Срезовый лингвосоциокультурологический анализ бытовых и производственных текстов-разговоров, объективирующих особенности микромира членов бригады, на наш взгляд, – один из путей выявления общих коммуникативно-речевых тенденций, свойственных обитателю провинциальной просторечной среды.
Как можно заметить, есть много общих точек пересечения с ККП, воссозданным Н.Колядой. Одинаковы место обитания (провинциальный заводской город); “стереотип жизненного процесса”, под которым понимается повседневная структура жизнедеятельности индивида, устойчивый цикл жизнедеятельности, присущий различным возрастным, социальным и иным группам общества (Яницкий1987: 133); паспортные данные коммуникантов.
Один и тот же речевой фундамент – просторечие. Просторечная речевая культура доминирует. Языковая ситуация с расположением просторечия в сердцевине национального языка является типичной для жителей всех российских городов (Прокуровская 1996: 69). Как и в речи героев Н.Коляды, мы находим приметы просторечия на всех уровнях языка: Местов не хватат; Вразумно говоришь; Молодцы девки / научилися стряпать; Ты поддержал наших голодующих милиционеров? Я голодовать не буду; Деньги в ихный карман идут; Хочешь подстригем?; Бригада со Свердловска; Что они стоят / такие наушники; Он без закидонов; Витамины вообще полезны / особенно под весну; А что / я должен улыбаться во всю шанешку? Куда начальник-то свалил? Лапши на уши вешай; Не угнетай наше настроение; Соловьиха (о женщине по фамилии Соловьева), Пугачиха; У нас теперича / не то / что давеча; Ходили всем двором пировали; Их в горисполкоме дедка списал; Спортил девку-то; Пора сыновей заделывать; Спасибо / мужчины / подняли нам тонус; Ты мне не тычь / я тебе не Иван Кузьмич // и др. Употребляются и диалектизмы: робит, шибко. Но как справедливо отмечает О.П.Ермакова, “просторечность” высказывания определяется не столько удельным весом просторечных элементов, сколько личностью говорящего, его возможностью выбирать из разных кодов, его собственным отношением к избранным средствам выражения (Ермакова 1984: 17). Например, мать о сыне: Он у нас дураком сделался / и не пошел в армию // Щас грит (говорит) / “Мама / с меня надо снять / что я дурак // и сделать / что у меня желудок болит // Я грю (говорю) “ Нет уж / все теперь // Дурак так дурак” //; За праздничным столом: То ли дело / на халяву наедимся / и зато дома есть ниче (ничего) не будем //; Как они живут / немцы? У них принцип жизни / накапать на соседей // основа всей жизни // и др. Присущее носителям просторечия “естественное мировоззрение” задает такие словесные формулировки, в которых отражается действительность как она есть.
Кроме просторечного типа, выделены среднелитературный, литературно-разговорный, народный типы речевой культуры.
Социологи отмечают возрастание роли малой группы в коммуникации, уменьшение роли соседских контактов в пользу родственных, дружеских, служебных. Е.В.Красильникова отмечает, что бытовые разговоры часто ведутся в рабочее время. Поскольку обычно люди связаны долгие годы с одним местом работы, оно становится вторым домом и местом глубоких человеческих контактов (Красильникова 1988: 13). По мысли С.А.Сухих, “референты знакового опосредования кроются в психологических, социальных или этнических пространствах” (Сухих 1998: 12).
Бригада, состоящая из 15 человек, представляет собой малую социальную группу – объединение людей, основанное на общем участии их в определенной деятельности, на общности их целей и занятий. Большую часть времени рабочие проводят на заводе. Доля чисто производственных диалогов, в которых фиксируется профессиональное общение, незначительна и составляет около 10 %. Значительное место занимают диалоги бытового характера, отражающие неофициальное непринужденное общение. Чаще всего они ведутся в подсобке, за чашкой чая, во время перекуров и имеют неформальный характер. Вместе с тем разговоры на профессиональные темы – одна из важных составляющих взаимодействия рабочих, особенно мужчин:
С. Возьми установку / Ее на //
О. (ПЕРЕБИВАЕТ) Установка // Она войдет // Да /должна войти //
М. Ее переворачивать надо //
О. Ну может позвонить Михалычу? Начальник планирует его на станок
поставить //
С. (УДИВЛЕННО)На фрезерный?
О. Ну //
М. Меня не получилось / он решил его поставить //
С. Дак (так) ты не захотел //
О. Дак (так) он не токарь / не фрезеровщик / слесарь //
М. Он фрезеровщик // Ты понял? Он фрезеровщик тоже крутой!
М. и С. обсуждают одного из членов бригады.
М. Серега / ты подумай / прежде чем ему че-то (что-то) доверять // Я
упаковку фрезерую на рычаги-то / Она же вся кривая / даже вот так вот
не зажмешь // Он (ПЕРЕДРАЗНИВАЕТ) / “А х…ли ты по одной? Мы по
две / по три фрезеровали” // Я грю (говорю) / “Ты ее одну-то зажать не
можешь / а тут две-три предлагаешь” //
С. Поживем / увидим // Соображать не будет / дак (так) я и подпускать
не буду к станку //
В. Пойдем / я те (тебе) покажу // Ставишь в тиски / находишь центр/
ставишь здесь какое-нибудь ровное число/ семь допустим // делаешь
шаблончик / такой под прямым углом // Коснулся / в торец упер / упер во
фрезу / как надо зажал / воткнул и пошел // туда-сюда / туда-сюда //
Тексты-разговоры подтверждают, что работа – это та сфера, где проявляется независимость и свобода мужчины, где он самоутверждается и борется за статус в мужской иерархии. ТФ высвечивают статус и ролевые позиции коммуникантов: хороший рабочий, начинающий рабочий, опытный наставник. Асимметрия ролей проявляется в отборе языковых средств разных уровней, прежде всего лексики и экспрессивных интонационных и синтаксических конструкций: Подпускать к станку не буду; Ты понял? и др. В производственной сфере формируется собственная самооценка и дается оценка партнеру, например: Он фрезеровщик тоже крутой.
Рабочие не изолируют себя от других социальных групп и общества в целом. Открытость, незамкнутость этого взаимодействия выявляют тексты-разговоры, в которых актуализируются разнообразные роли говорящих: отец, муж, мать, сын, студент, друг, больной, покупатель, сосед, хозяин дачного участка, свидетель в суде и др. Достаточно разнообразны и коммуникативные ситуации, непосредственно зафиксированные нами или описываемые участниками общения: выяснение отношений между “своими” и с “чужими”, оперативное совещание, производственный конфликт, день рождения, праздничное застолье, драка, ссора, посещение поликлиники, магазина, суда и др. Характер взаимодействия зависит от того, как проигрывается та или иная роль, какие речевые жанры и языковые средства избирают участники и свидетели коммуникатвной ситуации.
Одна из общих языковых тенденций современной коммуникации – возрождение карнавальной стихии в жизни города (Китайгородская, Розанова 1996:345), пестрота “речевых одежд” – находит отражение и в речи жителей провинциального города. Соединение высокого и низкого, смешного и трагического, вплетение иноязычной, заимствованной лексики, жаргонизмы, словесные выверты, обкатанные цитаты – приметы, характеризующие речевое общение рабочих и служащих новотрубного завода: Она на лимон угорела баксов //; Я же не знал / что у тебя такая ситьюэйшн (situation) //; Такой вот чай пили / нет? Рояльный слон //; Знаешь / отчего зубы болят? Кариес / перхоть / памперс не такой //; Парнишка купил джинсы // евростиль / натуральный лен / очень даже отличается от Вранглер (Wrangler) //; А лох и ныне там //; Сколько я зарезал / сколько перерезал / сколько слесарей я погубил //; Первоуральск и бутик / две вещи несовместимые //; (о витаминах) Зубатая вещь //; (о бригадном чайнике) Японец когда увидит / сделает себе харакири //; Дима шпрехает по инглиш //; С год где-то прошло / на Пильне (один из районов Первоуральска – И.Ш.) в дурдоме киллер скрывался //; Сосед шашлычок бодяжит из лососинки //; Да этот пропуск вообще на лазерном принтере вместе с печатью долбани / и все // и др.
Представители просторечной культуры не отграничены от общекультурного пространства, не замыкаются, как персонажи Н.Коляды, в границах квартиры, чтобы на кухне “распить пузырек” или подраться с домочадцами. Они смотрят телевизор, читают газеты и книги, слушают музыку и увлекаются компьютером, занимаются спортом, обсуждают политические и культурные новости и дают оценку происходящему в стране и за рубежом: Все-таки испанские вещи/ гитарные /нравятся //; Я заметил / он читает одну фантастику //; Живем в таком государстве / где не существует никаких правил //; Как говорил господин Карамзин / “Воруют!” //; Самые дорогие лекции / в “Аргументах и фактах” написано / по-моему / Маргарэт Тетчер оплачивались //; Черномырдин уже скоро Билла Гейтса перегонит по состоянию //; Тут в Свердловске зашел в ЦГ // Продают лягушачьи лапки / как наши куриные // Наши замученные курицы /это как их жабы / блин//
Контакты с общекультурным пространством могут происходить по-разному. Носитель просторечия нередко принимает и разделяет общекультурные ценности и стереотипы. В этом случае наблюдается органическое вхождение в общекультурную среду и естественное желание к адаптации. Например, при совпадении этикетных стереотипов:
(РАЗГОВОР ПО ТЕЛЕФОНУ) Здравствуйте // Это склад спецодежды? У вас есть большие размеры спецовок мужских? Ну как большие? Я не знаю //
Где-то 56-54 / Да? Все / хорошо // А ботинки 43-го? Спасибо большое /
До свидания //
При совпадении стереотипов мышления:
М. Ты вчера смотрел мелодраму по четвертому каналу?
Ю. Кончаловский / он… // Ты знаешь / его смотреть / думать надо //
Д. Вот я че заметил // Вот те / кто сегодня имеет деньги // довольно /
ну как / не то / что не глупые люди / ну что-то у них в голове по крайней
мере есть //
Ю. Конечно / если не считать бандитов / шелуху / / Кто сам делает деньги / естественно / ум-то какой-то есть //
При совпадении этических ценностей:
М. Зачем я туда ввязался? Митрофаныч там 10 раз не прав был //
А.М. Митрофаныч не прав? Он же тебя взял / чтобы ты напугал /этого //
М. А я же честный / я же не могу // Приехали нормальные люди<...> /
Поступающая через разные каналы общекультурная информация фильтруется и переводится на свой язык, при этом может возникнуть искаженная реакция: Вот / Федорыч / читал газету? Оказывается / Ленин умер от сифилиса // А мы-то / дураки / думали его Каплан убила // Он гомосексуалистом был / нет? ; Двадцать лет разницы // Она ему в матери годится / Ну ниче (ничего) / потом Кристину захомутает / и все нормально будет // (О Пугачевой и Киркорове).
Если при вхождении в общекультурное пространство фиксируется несовпадение общекультурных и субкультурных стереотипов, то происходит вынужденная адаптация; наблюдается и нулевая реакция:
М. Ты че (что) / уже спиртяшки намахнул?
О. Не выражайся / Здесь посторонние //
М. Мне жалко Вас просто // У нас начальник // А Вы / такое существо
безотказное // Не можете его послать куда подальше //
В.И. Не-е-е / не могу //
Ю. рассказывает, как он ходил в бюро пропусков:
Ю. Я прихожу там / доказываю с пеной у рта / что наши фотографии
уже там // Грят (говорят) / “Иди на /фиг // оформляй заявку на пропуск”
// Че-то давай мне мозги парить / “Да какую заявку?” / грю / “мы же вот”/
А.М. Антон не подрался с ней? // Это жена этого / начальника 17-ого це-
ха/ С ней опасно драться //
Ю. Нет //
А.М. Даже разговаривать невежливо // опасно //
М. Сегодня 161-ая годовщина со дня смерти Пушкина //
Присутствующие не реагируют.
Объективная необходимость рабочих в сотрудничестве дополняется субъективной потребностью в общении. Члены бригады находятся в непосредственном личном контакте, что приводит, помимо социальных отношений, к возникновению устойчивых эмоционально-психологических отношений. Культурно-речевое взаимодействие коммуникантов выявляет существующие между ними отношения симпатии и доверительности, неприязни и подозрительности, безразличия и равнодушной любезности:
М. Как А. меня не любит! Да / Дима? А. же едет / покупает полбулки
хлеба //
Д. Без масла //
М. С таким намеком / “Братва / у меня хлеб есть / доставай колбаску” //
Сам за хлебом не тянется //
Д. Тянется преимущественно к мясу //
Ю. Он тянется… //
М. Что (че) с Михалычем сделал? Какой-то грустный //
В. Это ты его обидел //
М. (ВОЗМУЩЕННО) Я? Да я пришел / он уже такой был //
В. Тебя увидел и все // сразу погрустнел / а до тебя все нормально было //
М. Я сейчас (щас) пойду / выясню // Может / ты его обидел?
В. Ну // мы сейчас (щас) с ним на обед ходили //
М. Что (че) ты мне тут нукаешь?!
М. С.- то просто жаба давит // Что (че)-то он / это самое/ вроде бьется
как рыба об лед / да? Один на “Волге” / ездит / другой стиральную
машину собрался покупать //
Ю. А лох и ныне там // Денег до х…/ недвижимости тоже / ничего (ниче)
же не берет / б…// (ХМЫКАЕТ)) Хе / он такой вот! “Денег у меня в прин-
ципе хватит/ но крутой буду / б…/ 4-5 лимонов за стиральную машину //
Такие деньги отдавать / б…”//
М. Да/ да / да // Жене его позвони / скажи / что он так говорил // Ха-ха //
(СМЕЕТСЯ)
Ю. Она повесится сразу //
М. Нет / мне кажется / жена давно уже все копейки подсчитала // Куда он
истратит / на что //
Ю. Так (дак) они у нее / не у него // Раз он себе загранпаспорт оформил /
зачем ему машина?
М. А-а-а / Слава тебе Господи! Хоть бы свалил быстрей!
Стиль общения рабочих между собой можно обозначить как грубовато-экспрессивный (Прокуровская 1996: 117), фамильярный. Шутливую тональность создают и элементы языковой игры. Рабочие, особенно молодые, часто балагурят, подначивают, поддразнивают друг друга. При этом реакция на образные сравнения, шутливые цитаты, остроумные вопросы и ответы, иронические реплики более адекватна, чем реакция персонажей Н.Коляды, например:
В. Нас во время войны знаешь куда готовили?
М. (С УДИВЛЕНИЕМ) Вас во время войны? Ты неплохо сохранился после
семнадцати пластических операций //
В. (ПОПРАВЛЯЕТ) На время войны //
М. Я знаю / что я годен только на случай ядерной войны //
А. В качестве? //
Д. В качестве мяса // (ВСЕ СМЕЮТСЯ)
А. Жаркого или как?
М. Ты-то на суп пойдешь / это явно // А я-то хоть помогу нашим
солдатам //
М. Что (че) ты вот тут накидал? Надо же поаккуратней / Взял все
заляпал руками //
В. Что заляпал? Все нормально //
М. Да кого? Ненормально же // Ты безответственно отнесся к
порученному тебе делу //
В. Что тебе не нравится? Ты // чемодан //
М. Сам ты чемодан // Молодой чумадан / и чумаданистый молодец //
Знаешь такого?
В. Вот стоит / Что там знать //
Психологами и социологами отмечается, что большая часть малых групп имеет свою структурную иерархию. Анализ речевого взаимодействия позволил выявить двух лидеров – формального и неформального. Формальным лидером в бригаде является начальник, А.М., носитель среднелитературного типа речевой культуры. Он следит за тем, чтобы производственный процесс протекал без сбоев, проводит оперативные совещания внутри бригады, осуществляет функцию контроля за деятельностью рабочих. Роль руководителя осознанно проигрывается и получает четкое речевое оформление, когда А.М. проводит оперативки в бригаде, информируя рабочих о положении дел на заводе и распределяя трудовые поручения на предстоящую смену. Выступая в такой ситуации как должностное лицо, А.М. старается придерживаться официального стиля общения, обращается к рабочим по имени и отчеству и на вы, но переключается и на ты – общение, особенно если адресант молод, при этом переключение с вы на ты не является хамским, начальническим (Земская 1997: 292). Обращение по имени и отчеству с последующим переходом на ты (Юрий Александрович – твои шаблоны пойдут), не воспринимается в рабочей среде как невежливое, неуместное. Это скорее нормативная формула вежливости.
Жанр оперативного сообщения имеет свою композицию: сначала сообщается число
и день недели, далее следует короткая информация о состоянии дел на заводе, потом отдаются распоряжения, распределяются трудовые поручения. Приведем в качестве примера ТФ, демонстрирующий речевое поведение руководителя на оперативке.
А.М. Чем будем заниматься? Валерий Владимирович/ пальчики делаем /точим / шлифуем/ нарезаем // Электроды / если есть медь / тянем // Кочкин Сергей шлифует диски /ту партию дошлифовывает // Виктор Федорович готовит программу / опыт уже есть// Так // Евгений Сергеевич протыкает еще на втором троне матрицу / Глушак Юрий Александрович // рычаги га первом троне прожигает // Когда Югай закончит свою долю резать / твои шаблоны пойдут // <…> Заготовку режете сами/ из имеющейся подбираете по габаритам //
Выбирая речевой жанр распоряжения, А.М., кроме 2-го лица ед. и мн. числа (дошлифовывай, режете, подбираете), использует форму 1-го лица мн.ч. (делаем, точим, шлифуем), грамматическое значение которой здесь – побуждать к действию, “при этом обычна окраска…участия” (АГ-80,1982:638), и форму 3-го лица ед.ч. (протыкает, прожигает), имеющую такое же значение, но дистанцирующую говорящего от адресата. Директива может смягчаться за счет шутки: Так / шлифовка шаблонов за тобой // Там они лежат /ждут / кричат / пищат //
Информирование рабочих о состоянии дел на заводе представляет собой пересказ услышанного на оперативном совещании начальников цехов и руководителя завода. С лингвистической точки зрения, это “вторичный текст, созданный на базе другого… со сменой авторства…замещением одной интенции другой. Это текст-подражание, которое понимается в широком смысле” (Майданова 1994: 81). Это не только воспроизведение, но и комментарий, оценка услышанного. Представим фрагмент такого текста.
Тяжелое положение на заводе, его возможное банкротство и борьбу за власть начальник воспринимает эмоционально-личностно: Решает тот / кто хозяин / у кого есть акции //; Обладатели больших пакетов акций <…> шевелятся //; подождали честно / благородно//; Мы в провале // и др. Официальная роль начальника и роль человека, которому не безразлична судьба завода, совмещаются. ТФ включает разговорную и просторечную лексику (бодяжка, оперативка, крылышки подрезали, в огромном провале); канцеляризмы (мер по погашению задолженности не предпримет, штрафные санкции плюс пеня, взял самоотвод, приказ об утверждении в должности); а также лексику, отражающую приметы нового времени (обладатели больших пакетов акций, взаимозачет, представитель в Совете директоров и др.).
А.М. В пятницу была оперативка // Проводил ее наш генеральный директор // Озвучен приказ об утверждении З. в должности зам. Генерального директора по производственной комплектации // Значит / небольшие итоги 97-ого года // Мы в огромном провале // Нет металла/ нет заказов // <…> У нас крупнейший должник / это “ЛАДАФАРМ” / / Если она на этой неделе никаких мер по погашению задолженности не предпримет / то значит / будет то же самое / что и с нами // <…> Отгрузку уже прекратили / наконец-то догадались // <…> Значит / с компанией “ИНКО” бодяжка началась // Взяли комбикорм у них на 70 миллионов / ну а заплатить почему-то забыли // Там взаимозачет был трубой // Они подождали честно / благородно / целый год / и выставили счет на 240 миллионов рублей // Это штрафные санкции плюс пеня / сейчас (щас) не отвертеться // <…> Ходят упорные слухи по заводу // в апреле произойдут какие-то изменения в руководстве завода / по крайней мере наши обладатели больших пакетов акций по этому поводу шевелятся // Не нравится им Генеральный директор/ не нравится его окружение // Хотят поменять / поставить своих людей / Щас (сейчас) решает тот / кто хозяин / у кого есть акции // <…> Значит / в прошлом году планировали на должность Генерального директора З., Т. и Б. / ну Б. сразу самоотвод взял // Т. подрезали крылышки / наши / заводские // <…> Может случиться так / что в апреле месяце / от завода ни одного представителя в Совете директоров не окажется // Сейчас (щас) у нас половина на половину / половина своих / половина чужих // плюс Т. / который туда-сюда качается / но больше он туда качается/ чем сюда // То есть 5 наших / пять ихних / и Т. между ними / а в апреле может случиться так/ что наших вообще никого не будет …//
ТФ объективирует открытую оппозицию: мы, наши, заводские, свои чужие, ихние, обладатели больших пакетов акций. С иронией и скрытым осуждением (туда-сюда качается, крылышки подрезали) относится говорящий к Т., “бывшему своему”, который, возможно, перейдет на сторону “чужих”.
Речевые жанры приказа, сообщения, распоряжения и языковые средства, служащие для их оформления, – это та индексальная и регулятивная информация (Карасик 1989: 3), которая проявляет высокий социальный статус А.М, определяет естественность общения по нисходящей.
А.М. (о рабочем, сломавшем чайник) Заставлю К. сделать / или пусть новый
покупает //
А.М. (обращается к рабочим) Так / вопросов если нет / все по рабочим местам //
В неофициальной обстановке, в мужском разговоре за чашкой чая или праздничным столом степень коннекции (связанности с партнерами) (Сухих 1998: 17) меняется от дистанцированности до интимности: он обращается к рабочим по имени и на “ты”, обсуждая с ними самые разнообразные темы – политику, отдых, семейные проблемы; переключается на просторечно-фамильярный стиль общения, не чужд шутки и подначки, рассказывает анекдоты, использует просторечную, сниженную, жаргонную, книжную лексику: Той бабе волосы выдрала //; дама-то там одна //; эпопея поездок за границу//; параша; на ломике перегоняли//; На хрена ему в этот Свердловск ехать вонючий? Товар тиснул или кассу содрал? и др.
А.М. Ну / по слухам/ самолет-то уже прибыть должен // Ирак прибыл / а он
нет // Она / не долго думая / снова билет туда / в Эмираты // Там узнала / где он
завис / той бабе волосы выдрала / мужика на самолет и сюда // И это все / у
него кончилась эпопея поездок за границу // В Эмираты он ни ногой //
А.М. Сам видел / как нефтяники брагу на ломике перегоняли // Ведерочко / ломик
стоит / обычно два или три ломика // Вся параша замерзает / вытащил его /тюк
/ слетело // Все остальное там // Двойную перегонку делают / для дам // Там пова-
риха / дама-то одна // Которая всем дает //
Диалог часто монтируется по принципу мозаики (Земская 1997).
М. Ну что (че) же она тут течет-то? Сейчас (щас) убьет тут всех по
милости господина Кочкина //
А.М. Заклеить надо //
М. Заклеить / соплями замазать //
А.М. Соплями значит можно // Только снаружи мажь //
Но даже в условиях непринужденного неофициального общения А.М. проявляет подсознательное стремление к командному стилю, часто использует императивную тактику, любит делать обобщения: Таисия Васильевна / Вам задание // Значит/ взвешивать его по понедельникам / вес докладывать // Похудел / не похудел; Вообще / сколько есть вес / столько и хорошо; Еще не разлили / посидите пока; Разливай / троечник //
Начальник не отделяет себя от рабочих, интересуется их жизнью и проблемами. Разговаривая с молодым рабочим, который учится в институте, он переключается с одного социального кода на другой, включает в свою речь лексику молодежного жаргона:
А.М. Все? Ты успешно отстрелялся?
М. Естественно / когда я неуспешно?
А.М. Хвосты все?
М. Какие хвосты? Хвостов и не было //
А.М. Какие? / Потенциальные // Как выходишь на сессию / там 4-5
штук //
М. А они рубятся сразу //
А.М. старается не допускать производственных конфликтов, замечания им делаются,
как правило, в корректной форме. Во всяком случае, мы не зафиксировали примеров открытой вербальной агрессии, направленной на подчиненных. Например, в первом диалогическом взаимодействии косвенный упрек рабочему выражен не открыто, а смягчен частицей хоть. Руководитель не идет на открытую конфронтацию и не противопоставляет себя коллективу, давая возможность сделать выбор: Как решите / так и будет //
Он поддерживает добрые традиции и начинания.
А.М. Максим / ты хоть делаешь что-нибудь?
М. А ну как нет? Валера / скажи //
А.М. Ну печку я вижу //
М. А что (че) печка-то? Печка // Я вообще к ней не прикасался //
В. У него станок там шлифует //
М. Я предлагаю вино вообще не брать // Чаю взять / воды там/ минералки
/газировки //
А.М. Не // лучше брать шампанского //
М. Ну / шампанское / чисто символически/ ноздри замочить //
А.М. Хм / Я не возражаю // Как коллективу нравится так и хорошо
// Как решите / так и будет //
М. Я вот пить не буду //
А.М. Правильно // на смене // сознательный человек //
А.М. (о совместном праздновании 8-го Марта) Хорошая у нас традиция / да?
Т.В. Хорошая / это же сближает коллектив //
В речь человека с высшим техническим образованием вкрапливается просторечная, вульгаризированная, жаргонная лексика (ихний, ложит, завис с бабой, параша, бодяжка началась, вонючий, на хрена и др.), но он не употребляет нецензурные слова. Более того, он заботится об эколого-лингвистическом климате в коллективе. “Витиеватая” брань, циничные словесные выверты– сигналы антикультуры, более характеризующие, по мнению руководителя, речь деклассированных элементов, но не рабочих, они становятся “тяжелой школой” для членов группы, развращают молодых и, что опаснее всего, превращаются в слова-привычки. Ср.:
Из разговора рабочих о начальнике
М. А помнишь / он тут заходил? (ГОВОРИТ ГОЛОСОМ НАЧАЛЬНИКА) “Максим Олегович” // Я такой / его не видел / б…/ сижу / тоже / в “Дюка” режусь / б…// Раз убили/ два убили / говорю (грю) / “Ё…т…м…” // (ОПЯТЬ ГОЛОСОМ НАЧАЛЬНИКА) “Максим Олегович / нельзя же матом ругаться / у нас здесь люди старше Вас / есть // более молодые // И как-то может быть / им неприятно // Я” / говорит (грит)/ “не могу понять // Ты там / типа/ с такими друзьями общаешься / которые такие некультур-ные / б… ?” //
Один из рабочих матерится:
А.М. Для таких солидных людей это несолидно //
А.М. (об одном из рабочих) Я вот побаиваюсь за коллектив / чтобы он нас не
развратил // Больше всех ругается / причем так витиевато еще / у нас и не
знают / как можно // Я вот Юре его не завидую / школу он тяжелую пройдет //
Замечания делаются А.М. в вежливой, смягченной форме: словесная формула запрета (нельзя так) смягчается с помощью частицы же (Нельзя же так), оценочное наречие неприятно соединяется с модальным словом может быть, наречием как-то (И как-то / может быть / им неприятно), глагол бояться заменяется более мягким вариантом побаиваться (Я вот побаиваюсь за коллектив). Говорящий увещевает, апеллирует к здравому смыслу слушающих, призывает обратить внимание адресанта на собственный статус и статус окружающих: У нас здесь люди старше Вас есть / есть более молодые; Для таких солидных людей это несолидно //
Сам руководитель владеет этикетными жанрами приветствия, поздравления, комплимента и др., использует их для проявления солидарной вежливости и уважения, расположения. Например:
А.М. Максим Олегович / Приятно видеть //
А.М. Ну что/ уважаемые женщины / наступил ваш день //
Т.В. Наконец-то / так долго ждали //
А.М. Разрешите вас поздравить / с наступающим праздником / Днем 8-го
Марта / Днем международной // Пожелать вам всего самого-самого хорошего //
Цветы чтобы были у вас на столе / счастья/ удачи вам / и чтобы любимые
мужчины вас никогда не забывали //
Т.В. Мы знаем / что Вы всегда нас балуете // Спасибо Вам //
А.М. Для того вы у нас и есть //
На наш взгляд, стиль общения этого руководителя с подчиненными можно охарактеризовать как демократический, этикетно-доброжелательный. Он владеет этикетными жанрами общения, вежлив с подчиненными, тактично корректирует их речевое поведение; он обеспокоен засоренностью речи рабочих нецензурными словами. Как в официальной, так и в неофициальной обстановке тональность его общения спокойная, доброжелательная. Начальник умело пользуется речевыми жанрами приказа, распоряжения, объяснения, информирования, обладает чувством юмора, может разрядить накалившуюся обстановку. В случае необходимости переключается с одного социального кода на другой, владеет литературным языком и просторечием, в нужных случаях, а иногда автоматически, объединяет ресурсы различных речевых культур. Анализ показывает, что А.М. является носителем среднелитературного типа речевой культуры, хотя постоянный, каждодневный контакт с носителями просторечия, несомненно, оказывает влияние на речь представителя интеллигенции. Если учесть наблюдения и выводы лингвистов о размывании границы между подсистемами развитых национальных языков (Крысин 1998:61), активном формировании в последние годы еще двух типов речевой культуры – литературно-разговорного и фамильярно-разговорного (Сиротинина 1998: 95), то А.М., пожалуй, тяготеет к литературно-разговорному типу речевой культуры. Даже в официальной обстановке в речевые жанры приказа, объяснения часто вплетается разговорная и просторечная лексика: Так / деньги обещают на этой неделе выдать до 5-го – 6-го цеха // Для тех / кто не понял / объясняю / наша очередь /видимо / на следующей неделе // Так что готовьте кошельки / сдвигайте в кучку или там по отдельности //
Хотя А.М. не является конфликтным человеком и стремится учитывать интересы коллектива, рабочие, в основном без специального технического образования, недолюбливают его, относятся к нему с насмешкой и даже презрением. Такое отношение, на наш взгляд, определяется не личностными характеристиками А.М., а формируется под воздействием обобщенного представления о начальнике вообще. Речевое взаимодействие рабочих выявляет наличие оппозиции: свой, из рабочих, мы, работяга, умеющий делать все своими руками чужой, интеллигент, он, начальник, отдающий распоряжения и приказы:
В. Что (че) ты? Куда? На баню?
М. Но / на печку // Видел / там железо принес? Получше / чем у начальника
сделано / У него-то из пятерки / у нас-то из восьмерки будет //
В. У тя (тебя) ничего не сделано //
М. Ну допустим он сам-то ниче (ничего) не делал // Он начальник / он дал
задание / ему сделали //
В. (СОГЛАШАЯСЬ) Дал задание //
В.И. Вообще / если я брошу работать / то сразу постарею на десять лет //
Лишиться такого придурка / соседства с таким придурком // это сразу /
знаешь как подействует //
М. Ну спасибо / Владимир Иванович // То есть / Вы считаете / что я придурок /
да?
В.И. Я разве сказал фамилию?
Ю. Сказал / “Этот придурок” / можно понять / что начальник / (СМЕЮТСЯ)
Входит Е.С., рабочий
Е.С. Начальника нет / б… / все здесь / б…//
М. А где быть / если начальника нет?
Е.С. А кто штуки вдевать будет?
М. Начальник //
В представленном ниже ТФ рабочего задевает формальное проявление интереса руководителя к его проблемам, стремление в экстремальной ситуации выгородить себя (забегал / засуетился), отсутствие подлинной заботы и внимания к дельным советам и предложениям (У меня вот такое ощущение / что я прошу что-то для себя // себе домой поставить). В словосочетании этому начальнику указательное местоимение этому выполняет пейоративно-отчуждающую функцию (Пеньковский 1989: 66), усиливает оппозицию рабочий начальник.
М. Вот я не понимаю /<…> Ему вот говоришь / этому начальнику // У меня вот такое ощущение / знаешь / что я прошу что-то для себя / себе домой поставить // Сука / работаю же /знаю / что будет / б… // Живи как хочешь / понял? / Тогда / б…// раздробило палец на ноге // Начальник забегал / засуетился / “Ой / б… / щас (сейчас) все будут экзамен по технике безопасности сдавать // Ну ты там скажи / я те (тебе) все сделаю как надо” // Увез меня в травмпункт / мне там собрали / зашили / сказал / что кувалда в гараже упала // Выхожу / Никола пешком / б… / ушел на работу // со мной посылали // а я по чистой случайности знакомого встретил // Ковыляй / безумец //
Объектом насмешки становится увлечение начальника компьютерными играми. В подсобке, небольшой комнате для отдыха и переодевания, стоит компьютер. Рабочие часто играют в компьютерные игры во время смены и после нее. Роль начальника, как и всякая роль вообще, налагает определенные права и обязанности, и в частности, предписывает обеспечение нормального протекания производственного процесса, контроль за работой, а не просиживание за компьютером во время смены. Ролевые ожидания подчиненных, видящих в рабочее время начальника за компьютером, нарушаются. У пожилых рабочих “забава” начальника вызывает раздражение, у молодых – снисходительную насмешку, вспышки агрессии. Ср. снисходительно-уступительную оценку (Дай человеку поиграть) и эмоциональную, ироническую (Сидел / пацан / играл), которая снижает социальный статус начальника, характеризует его как человека, увлекающегося, как ребенок, игрой и забывающего о своих прямых обязанностях.
О. Это // Он от компьютера не отходил //
В. Он зае…/ я говорю / “Включить нарезку?” / он говорит (ПЕРЕДРАЗНИВАЕТ
ГОЛОСОМ РАЗДРАЖЕННОГО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОГО ОТОРВАЛИ ОТ
ИНТЕРЕСНОГО ЗАНЯТИЯ) / “Включите” // (ВСЕ СМЕЮТСЯ)
М. Дай человеку поиграть //
М. А вы че (что) начальника выгнали? Сидел / пацан / играл //никого не
трогал //
М. Б…/ наигрался / выскочил / б…// (ХМЫКАЕТ) Хм / проконтролировать /как
идет производственный процесс //
Отсутствие искренности, подозрительность к подчиненным (Он вообще никому не доверяет), постоянный контроль за их деятельностью (Начинает ходить / всех на шляпу насаживать), с точки зрения рабочих, – причины невозможности установить доверительные взаимоотношения с начальником, признать его “своим”.
М. <…> Ладно мне не доверяет / а тебе? / тебе тоже не доверяет / Он и Иваны-
чу не доверял (В.И. – старейший, опытный рабочий, мастер цеха) // Он вообще
никому не доверяет //
В. Ну это х…- во / б…//
М. А сам сидит / играет //
В. Это х… с ним / хоть бросит пускай / но доверять надо //
М. Это ладно он еще играет / делом занят / а когда ему делать нечего?
Начинает ходить / всех на шляпу насаживать //
В. Пускай играет / там игрушка длинная / долгая / б…// Так / как он играет /
он будет там долго играть / очень много //
Скрытая оппозиция мы, рабочие он, начальник основывается в представлении рабочих на собирательном образе начальника: тот, кто приказывает и отдает распоряжения, сам руками ничего не производит, имеет много свободного времени; демонстрирует расхождение между словами и делами, нравственно нечист на руку. Последнее представление характерно более для пожилых рабочих, которые за долгое время работы на заводе, еще в доперестроечное время, не раз убеждались в нравственной нечистоплотности и социальной мимикрии начальства.
М. Это Рыбкин / что ли / начальник?
В.И. Лаврентьев //
М. Лаврентий Павлович Берия //
В.И. Нет / ну это единственный из начальников / который не ворует //
М. Ну по нему видно //
В.И. Еще не успел освоиться //
М. Он и не будет воровать // у него не хватит //
В.И. Если бы его назначили начальником на годик пораньше //
М. Че (что) бы было?
В.И. Его бы уже посадили //
Молодые рабочие не склонны огульно осуждать руководство и друг друга за воровство. В бригаде есть человек, который даже привлекался к уголовной ответственности за хищение государственного имущества и отбывает условный срок. Один из рабочих искренне признается, что не осуждает товарища: Нас вот / если по гаражам тряхнуть / еще один новотрубный построить можно // По углам пошариться / можно было не одного П. взять // Так вот и растащили весь завод по гаражам //
Представим пример характерного диалогического взаимодействия:
А. Давай что-нибудь украсть // Дай мне вот латуни такой / надо //
В. Зачем?
А. Валера / надо // в долгу не останусь //
В. Ну надо / дам //
Прямая просьба, высказанная А. в грубоватой, требовательной тональности, намек на взаимную услугу в случае необходимости воспринимаются В. нормально и естественно. Он не требует подробных объяснений: Ну надо / дам //
В следующем диалогическом взаимодействии М. пытается манипулировать партнером: сначала подчеркивается его статус (Ты как начальник), затем выбирается завуалированная тактика просьбы. Просьба выражается с помощью гипотетической конструкции, окрашена фамильярно-игривой тональностью: Взял бы отрезал на матрасик-то. Существительное с суффиксом субъективной оценки матрасик подчеркивает, с точки зрения просящего, незначительность и обыденность услуги.
М. Ты как начальник // Взял бы / отрезал на матрасик-то //
В. Шкурки-то?
М. Войлоку / Шкурки на матрасик // Как спать?
В. (С ОСУЖДЕНИЕМ, С РАСТЯЖКОЙ) Ма-акси-и-им Петро-о-вич//
В. маркирует отношения с М. в этой ситуации как асимметричные, нисходящие, поэтому сначала подначивает партнера: Шкурки-то? С целью подначки используется и обращение по имени и отчеству. Оценочная реакция осуждения передается с помощью просодии.
Острая проблема “как выжить”, когда денег сто пятьдесят рублей / перешел на рабоче-крестьянские папиросы, толкает искать работу на стороне, заканчивать коммунизм и каждый за себя … биться, браться за шабашки и халтуру: Деньги надо, долбаные. Заметим, что атрибутив долбаный и другие резко отрицательные синонимы не употребляются для характеризации Первоуральска – всеми любимого города, в отличие, например, от Екатеринбурга (вонючего, грязного, города мерседесов…). Свое пространство для первоуральцев ближе, родней. Они не стремятся вырваться из него.
М. Я вчера в Свердловске походил // (С НАСМЕШКОЙ) Столица Урала //
Вот так вот весь в грязи //
В. Да у нас не лучше будет //
М. Будет // У нас-то нормально //
А.М. Да / у нас грязи поменьше //
Проблемным остается вопрос о доле участия рабочего в халтуре и о распределении денег за нее.
С. Вчера начальник деньги выдавал //
М. За что?
С. Птички делали //
М. Сколько он дал за них?
С. Мне десятку //
М. А он не говорил / сколько халтура-то сама?
С. Я этим не интересуюсь // Я не участник / дал и дал //
М. Надо вот что // Вот в пятницу поеду /узнаю / <…> ну поговорим / по
крайней мере // Щас (сейчас) такое положение по деньгам / любая халтура /
это халтура //
С. Надо попробовать //
М. Потому что/ я с ними / понимаешь / говорил / с его (начальника - И.Ш.)
ценами они сразу от меня открестились и сказали / “Парень” // <…>
Просто давно уже пора заканчивать этот коммунизм / и каждый за себя
блин биться / дружными бригадами / чтобы он не видел //
С. Нет / ну я тогда вопрос поднимал // Просто если шабашки / то уж
пополам всем // Кто-то ведь план работает / кто-то как-то//
М. <…> А двое еще и за халтуру получают //
Убеждения рабочих-мужчин в том, что начальнику “все позволено”, он всегда имеет больше привилегий, разделяется и женщинами, работающими в этом коллективе. Да и сам руководитель открыто заявляет об этом:
М. Смысл-то переезжать? Там намного лучше было // (речь идет о пе-
ремещении подсобки с третьего этажа на второй – И.Ш.) Кто придумал?
Т.В. Это О./ это женщина та // (СМЕЕТСЯ) Не знаю / че (что) она
там //
М. Ну значит есть у нее какой-то в этом интерес //
Т.В. Интерес на третьем этаже сауну делать / чтобы начальники после
работы отдыхали //
М. Девочки по телефону //
Т.В. Зачем по телефону? Натурально //
М. Вызывать в смысле //
Т.В. А-а-а / да /да /да //( СМЕЕТСЯ)
Т.В. Ишь / к себе там пироги положили //
А.М. Начальство всегда у пирога садится //
Скрытая неприязнь к начальнику, однако, не выливается в открытую агрессию, хотя один из рабочих склонен к ней. Создаваемая им ситуация вызова, подстрекательства к конфликту не поддерживается остальными членами группы.
Ю. Че / (что) здесь оперативку проводить будем?
М. Да я думаю здесь // Че (что) там ютиться / тесниться / я думаю
подойдет (речь идет о начальнике – И.Ш.) // Давайте щас (сейчас) все вме-
сте не пойдем туда // Пусть сам сюда придет // А че (что)? Почему
мы все / нас много / должны идти туда? А он там один // Так дело не
пойдет // <…> Вот ведь вы все какие / да? Видел / Юрик? Испугались
че(что)-то / испугались / побежали // Я подстрекаю? Как? А вы подстрек
лись // Не подстреклись же совсем //
Поведение другого рабочего рассматривается членами группы как сознательный вызов руководителю (Написал напоказ / подойдет к начальнику / покрутится / повертится) но не воспринимается серьезно, о чем свидетельствует глагол с отрицательной оценкой поребячиться. Он несет информацию о поведении рабочего, свойственном ребенку, а не взрослому, серьезному человеку.
В.И. Юра Пужин написал (на куртке – И.Ш.) / “Не стой над душой” / и напоказ // Подойдет к начальнику / покрутится / повертится // И так ниче (ничего) ему // Пускай / раз человек захотел поребячиться //
Рабочими осуждаются люди, которые отклоняются от поведенческих стереотипов, установившихся в их референтной группе, нарушают общепринятые нормы с целью демонстрации определенных социальных ролей. Под референтной группой здесь понимается такая группа, нормам и ценностям которой индивид отдает предпочтение, с которой он чувствует себя связанным наиболее тесно и мнением членов которой особенно дорожит (Крысин 1989: 80). Такие люди могут присваивать “символьные знаки” лица (например, манеру поведения, интонацию, речевые жанры), обладающего более высоким социальным статусом (Басин 1971:164). Например, в кругу равных по социальному статусу лиц использовать “начальственные” речевые жанры, менторскую тональность, имитируя и демонстрируя образец поведения начальника:
М. Смотрю / за ним Н. побежал / вперед его в кабинет заходит //
Начальник за ним // (СМЕЮТСЯ) Я еще удивился / что он за его стол не
сел //
Ю. Садится / бывает / когда его нету //
М. А у Н. все-таки какая-то мания величия присутствует //
Ю. Какие-то распоряжения / б…/ любит давать //
М. Рекомендации //
Ю. Но / вчера прибежал / вот / это/ вот // Давай че (что)-то нас учить //
А. Тихо ты / не кричи / ты не Сафронов // (Сафронов – начальник –И.Ш.)
Как видим, ненатуральность ролевых функций, выход за пределы иерархии не одобряется.
Социальные психологи отмечают, что человек, действуя как бы самостоятельно и независимо, в конечном счете осознает свое поведение через призму тех взглядов и норм, которые существуют в наиболее значимой для него группе (Антипина 1982: 57). Можно говорить о существовании групповых ценностей и норм поведения в рабочей среде, совокупность которых и образует определенный тип культуры.
В рабочей среде прежде всего высоко оценивается человек с золотыми руками, умеющий трудиться. Вообще, как отмечают психологи, работа очень важна для мужчины, потому что его самооценка напрямую зависит от его способности выполнять свои обязательства и обязанности. Работа – та область, где мужчина обретает социальный статус, а также основной источник его самоуважения и укрепления чувства собственного достоинства (А.Менделл 1997: 47).
М. Ты когда свою машину сделаешь? Ты пороги будешь переваривать?
О. Где у меня деньги-то / ё…т…м…?
М. (с возмущением) Какие деньги? Ты что / без рук что ли?!
Человек, делающий все своими руками, не причисляется ни к новым русским, ни к мафиози – даже если у него много денег:
М. Вчера домой прихожу / мать такая-а-а / “ У нас мафия въехала на
седьмой этаж” // Эта “мафия” сегодня ходит / это самое / молотком
стучит целый день // Я говорю (грю) / “ Какая ж это мафия?” //
Д. Не / ну как / в принципе / над нами / не прямо / а сбоку / въехал мужик /
тоже богатый / очень состоятельный / по-видимому / он сам тоже /
колотился / между прочим //
Стремление к знаниям, совершенствованию профессионального мастерства оценивается положительно: молодые рабочие учатся, некоторые имеют высшее образование. О малообразованном человеке рабочие говорят с осуждением и скрытым презрением: Ты-то Валера у нас чему научился в этой жизни? Восьмиклассник Кочкин; Ладно хоть ранения там нет // Да и сам рабочий ощущает свою неполноценность: Куда я / с восемью-то классами?
М. Александр Михайлович / а это правда/ что у К. 8 классов образования?
А.М. Не спрашивал / но по-моему 8 // Ты знаешь / ну 8 / 8 че (что) / с
8-ю тоже можно жить //
М. Ладно хоть ранения в голову там нет //
В. Мы ездили с ним / разговаривали // Я говорю / “Ты давай учись” //
“Куда” грит (говорит) / “я / с восемью-то классами” //
М. А как в наше время 8 классов? У кого блин? Он че (что )/ даже в
фазанку (ФЗУ – И.Ш.) не ходил?
М. Ты-то Валера у нас чему научился в этой жизни? У тя (тебя)-то че /
8 классов или больше? Или 9?
В. У меня параллельно //
М. Параллельно? А-а-а / ну у вас тогда была новая система //
В. Кака (какая) новая система? Я по старой системе закончил в вечерней
школе // В училище мы как двухгодичники были / и не обучали //
М. В ПТУ в смысле?
В. Ну / и мы параллельно сразу / учились в училище и в вечерней //
М. А-а / молодцы какие!
Наличие высшего образования, по мнению рабочих, еще не показатель высокого ста-туса. В межролевой иерархии опытный рабочий без высшего образования выше рабочего, получившего высшее образование, но не умеющего работать руками. Последний стано-
вится объектом насмешки: Руками он работать не умеет / все больше головой /усами //
Д. и М. обсуждают работу Н
М. Я посмотрел / это можно сделать все намного проще //
Д. Да //
М. Руками // Не надо писать никаких программ //
Д. Он не умеет работать //
М. А / ну да / руками он работать не умеет // Все больше головой / усами //
Д. Сверлами / по клавиатуре / бум/ бум / бум // Он сам признался // что
касается технологии работ / он даже к Димке подходит //
М. Господи! Какая технология обработки? Это был типа наставник /
он показал / как это четче будет / и че (что) она из себя представляет /
и все // Вот я вот щас (сейчас) на Олега смотрю / вот я вот от него / узнал
больше/ чем от Н. /
У молодых рабочих, однако, меняется ценностное отношение к труду: они скептически относятся к трудоголикам, тем, кто фанатично предан работе. Ценностные ориентации молодых и представителей старшего поколения расходятся. Если среди молодых стали уже “ходячими выражениями” (Земская 1997: 202) фразы: Если хочешь поработать / ляг / поспи / и все пройдет //; Работа не товарищ / ее можно бросить //; Брось / пускай работает железная пила // и др., то старший может упрекнуть: трутень; с утра подпинывать надо; На молодого как сел / так и слез//
Нормативно одобряема в рабочей среде работа на себя, халтура ради дополнительного заработка. Важным и ценным для рабочего остается умение заработать своими руками, а не путем спекуляции и аферы:
М. Я вот этого не понимаю / фанатичного отношения к работе //
Ю. Это сложно понять //
М. Особенно / когда денег не платят//
М. Один Михалыч делом занят / хотя он сегодня (седня) выходной //
В. Вот из-за того и делом занят / что выходной //
М. Чем живет банк?
А. Нае… кой //
М. Тем / что покупает у населения свободные средства / и продает их
тем /кто в них нуждается // Вот эта разница называется моржой //
и вот на этой морже они живут / моржи / б… //
Высоко оцениваются в мужской бригаде взаимопомощь и выручка, чувство локтя и мужская солидарность:
М. Ну что (че) / Михалыч? Я смотрю ты / счастлив / рад //
О. (ОГОРЧЕННО) Коробку не поставил //
М. Дак (так) ты че (что)? Ты бы позвал / я б тебе помог //
В. Я ему то же говорил // Че (что) ты такой стеснительный?
А.М. Как будто не у нас работаешь //
В рабочем коллективе не принято есть и пить в одиночку, втихаря, по углам. Отношения между членами группы носят неформальный характер: дни рождения и праздники отмечают совместно, встречаются и в нерабочее время.
У одного из членов бригады день рождения. Входит В.Ф.
В.Ф. День рождения празднуете? Втихаря?
М. Почему втихаря? Че (что) мы / занычили что ли по углам? Тут
жуем // Не / мы открыто //
М. А мы же с Вами / Владимир Иванович / давно не ездили /не пели //
Вот эта наша // Как это? Наша песня // (ПОЕТ)
Такие общечеловеческие этические ценности, как доброта, жалость, порядочность, общекультурные этикетные умения выслушать человека, проявить такт и вежливость, отсутствие агрессивности и менторства в общении составляют образ настоящего, неформального лидера. По мнению В.В.Богданова, коммуникативный лидер – это “человек, который обладает нетривиальной информацией с точки зрения данной ситуации общения, умеет выразить эту информацию в наилучшей форме и довести ее до сведения адресата посредством оптимального языкового контакта”. (Богданов 1990: 29). Таким в бригаде являетсяся В.И.. Это яркая языковая личность, задушевный и интересный собеседник, имеющий независимую точку зрения на многие проблемы, опытный наставник. Характерны его самооценки:
В.И. <…> существует две категории людей // Так вот / не скажу / что я
стопроцентный альтруист / то есть / ну / живу для других / потому что
для себя-то я тоже живу // Сказать / что я эгоист/ тоже нельзя / потому
что /б…/ вот у меня такая привычка // Кто бы / о чем бы / меня ни попросил /
если уж у меня есть такая возможность // пожалуйста / это редкий случай
бывает / что я скажу / “Нет / не могу / пошли на хер” //
М. Но Вы же так не говорите никогда // Вы говорите / “С удовольствием /
но не не могу //
В.И. <…> Я просто очень доброжелательный такой / Вот седня (сегодня) не
купил книжку у бабы / до сих пор (НРЗБ) // Ну с похмелища / ну с такого / что
ее спасать нужно было // Случись что с ней / Бог накажет!
Обращает на себя внимание свободное употребление книжной лексики иноязычного происхождения (категория, альтруист, эгоист), которая не является для В.И. “чужой”.
Молодые рабочие о В.И., в его присутствии:
Ю. А вот с ним по цехам погонять / это же вообще / его везде знают, везде
свои люди //
В.И. Со всеми почти портянки сушил //
В.И. является носителем двух речевых культур – просторечной и народной (крестьянской). “Народные корни” проявляются в его речи, которая пестрит шутками, прибаутками:
В (о В.И.). Вот у кого надо фольклор собирать//
В.И. Да // Надо вот Гальку Горелову / племянницу мою // Она вот на
свадьбе может подряд целый час плясать// Как будто из какого-то //
из бочки достает / да все с этими / с картинками//
М. Цыганочка с выходом //
В.И. Да / цыганочку с выходом / а песенки с картинками // Ты / Максюта/
дорогой / без подначки / А не то свезу тебя на казенной тачке //
Он любит петь народные песни, а также песни своей юности:
В.И. Знаешь / утесовская песня // (ПОЕТ) “У самого Черного моря / у
Черного моря” // Хорошая // Вот все-таки те песни // “Севастопольский
Вальс” / песни про Одессу / “У Черного моря //
Рабочие тянутся к нему, прислушиваются к его мнению. Лидер получает информацию из разных культурных каналов, дает собственную оценку происходящему: Самые дорогие лекции / в “Аргументах” написано / по-моему / Маргарэт Тэтчер оплачивались //; У Бориса Николаевича прорезался голос // Это ж надо было додуматься / по телевизору / я и слова-то другого не подберу / брякнуть / что пенсионерам не надо платить пенсию //
Молодые обращаются к мастеру по имени и отчеству или по отчеству (Иваныч) – знак симпатии, интимности, признания “своим”. Уважение и даже восхищение молодых вызывает его нелегкая судьба: Иваныч-то герой //; Вот у Иваныча жизнь была //
М. При тебе тогда / Юрик / Иваныч рассказывал / как он в техникуме
учился?
Ю. Да // И холодно и голодно было //
М. Ну вот Иваныч-то герой // На пять рублей че-то (что –то) там / не один
месяц жил // Банка молока / горбушка хлеба //
Ю. В конце недели //
М. А молоко скисло // Вот у Иваныча жизнь была!
Высоко оценивается и отсутствие тяги у В.И. к спиртному:
Ю. Вон Иваныч / молодец / вообще ничего не пьет //
Лидер демонстрирует образец поведения, не свойственный группе, но это не приводит к разобщению. Заметим, что разговоры о спиртном, о выпивке распространены в рабочей среде: Серега с кондачка //; Он пьяный в драбадан //; Погуляем /пузырей возьмем //; ноздри замочить; спиртяшки намахнул; с похмелища; У В. мечта мутного самогона попить / из большой бутыли //; Пришел на работу / глаза в кучу //; Самогонки сделаю / всех упою //; Жена забухала //; Давай / Серега / по 50 грамм накатим //; У него же / как отец приезжает / он самогон с собой привозит из Кунгура //; Зачем тебе гараж? – Водку пить / баб водить//
Некоторые речевые и поведенческие стереотипы лидера осознанно, а чаще неосознанно усваиваются членами группы:
Ю. Вообще-то я помыл / как Иваныч//
А вот как характеризуют одного из членов бригады:
М. Валера щас (сейчас) как Иваныч стал // Попросишь / “Дай что-
нибудь” // Валера // “С удовольствием / но не могу”//
Однако не во всем молодые подражают опытному наставнику: так, незнакомые молодым культуремы поколения 50 – 60-х годов и культурные стереотипы общения с женщиной, предлагаемые человеком иного возрастного статуса, вызывают у них неприятие и отторжение. И наоборот, культуремы свободного общества конца 90-ых годов отторгаются пожилыми.
М. (ПОЕТ) “Месяц спрятался за рощу” //
В.И. Вот ты женщинам песню эту подаришь //
М. Кого? Вот еще / буду я //
В.И. Гитару бы принес /
М. Да делать мне больше нечего / таскать эту балалайку //
В.И. Хочешь для своей женщины спеть? /Есть “Воды арыка” /Рашида
Бейбутова //
М. Чего-чего?
В.И.- (ПОЕТ) “Воды арыка бегут / как живые / переливаясь / играя /
журча // Здесь у арыка я помню впервые / глянули эти глаза на меня” //
Хорошая песня //
В. (Спрашивает о секс-магазине “Интим”) А Вы туда заходите?
В.И. Нет / не захожу / Стыдно мне туда заходить //
Отсутствие лидера, человека, который умел бы погасить проявления агрессии в коллективе и нейтрализовать конфликт, болезненно ощущается членами бригады. Характерна оценочная реакция одного из них на конфликтную ситуацию, возникшую в бригаде в отсутствии ушедшего на пенсию В.И. и приведшую к драке:
М. Без Иваныча че (что)-то вообще / шило такое // Иваныч как-то
это сглаживал / б…// Катализатор такой / с ним намного спокойней было
/ а щас (сейчас) че (что) -то все ходят / орут / б…//
Новые социальные условия, переоценка ценностей, смена приоритетов выдвигают иные критерии лидерства: деньги и сила. Например, молодой рабочий открыто заявляет: За деньги у нас можно сделать все //; А что я с этого буду иметь / кроме головной боли?
В некоторых ситуациях, отражающих профессиональное или бытовое общение, опыт и возраст задают менторскую тональность, определяют асимметричные отношения, позволяют бросить снисходительно: Бывает, на глаз лучше сделать // Подрастешь, какие твои годы //; Молодой еще / поумнеешь // В обязанности “молодого” входит выполнение неквалифицированной и грязной работы. Однако младший по возрасту, но физически более сильный член группы может разговаривать с имеющим более высокий возрастной статус с позиции силы, причем шутливая тональность сказанного не снимает агрессивности:
М. Подходит ко мне / “Ты станок убирал?” // “Ну а кто еще?” // “Я” / грит
(говорит) вчера хотел молодого” //
В. Почему хотел? Я его отъе…л // Долго (НРЗБ) //
О. На молодого / б…/ как сел / так и слез //
М. Но // Где залезешь / там и слезешь //
В. А это // в пятницу было // убирали все / а он как раз полировал // Свой
станочек /почистил и сел // я грю (говорю) //
О. Ты че? / б…// Нюх потерял / совсем?
В. “Я-то” / грит (говорит) “убрал” // “Ты убрал тут / б…// Сегодня” / грю
(говорю) “везде убираться надо”//
М. 23 года / б…/ вот ему 23 года // Михалыч / мне 24 //
О. И уже трутень //
В. И который из вас дурнее?
М. Валера / ты еще вопрос задаешь / блин // Естественно не я / Я могу тебя
удивить /убранным станком?
В. Ну когда молодец / так молодец // Я ниче (ничего) не говорю // Если б я тебе
что-нибудь х…вое сказал /
М. Ты бы умер / б…/ сразу бы/ за этим вот столом //
В случае необходимости молодой и сильный член группы становится крышей для старшего по возрасту, привлекается для выяснения отношений с обидчиком:
В. Слушай / ты ведь моя крыша / да?
М. Ну вроде бы да //
В. Работа там подвернулась //
М. Бить опять кого?/ (ШУТЛИВО) Опять бить / убивать // Для меня уже
кровь на стенах как обои//
В. Хотя бы уши навертеть //
Защита “своего” тем не менее не превращается в акт оголтелой агрессии, “разборки”. Вокабуляр “крутых парней”, новых русских (например: отмазал, наехали, пальцы гнул, боевик и под.), а также разговорная и книжная лексика (залез на быка, чукча тоже не дурак, переметнулся в стан врага) используются говорящим для более колоритного описания ситуации “разборки”, создания шутливой, непринужденной тональности. Старый рабочий Митрофаныч вряд ли может гнуть пальцы веером и утверждать, что пришел с боевиком, скорее только быкорезить. Блатной жаргон и высокое поэтическое слово, пользование пересказанными диалогами и обкатанными цитатами, ходячими фразами, смешение смешного и серьезного становятся приметами речевого карнавального поведения. Роль боевика, “крыши” не укладывается в рамки стереотипа, рабочий, приглашенный для того, чтобы напугать и защитить, нарушает ролевые ожидания: Боевики переметнулись в стан врага. Выяснение отношений ведется с позиции общечеловеческих этических норм; понятия чести и справедливости в рабочей среде не теряют своей ценности: Я же честный / я не могу //; Митрофаныч там десять раз не прав был //; Приехали нормальные люди //
А. Митрофаныча-то ходил / отмазал?
М. А-а-а / ну это вообще дурак / блин // Зачем я туда ввязался? Митрофа-
ныч там десять раз не прав был //
А.М. (УДИВЛЕННО) Митрофаныч не прав? Он же тя (тебя) взял / что-
бы ты напугал / этого //
М. Я / по словам Митрофаныча // На него наехали там / хотели деньги
отобрать // Приезжаю туда / значит //
В. (ПЕРЕБИВАЕТ) Митрофаныч отбирает / ага?
М. Я че-то попробовал туда / на них наехать // Они мне объяснили / как
ситуация была // Митрофаныч / “Да / так и было / стал поворачивать
перед носом у машины и коляской ему разбил там дверь” //
А.М. Дело ведь не в том / тя (тебя) ведь не за тем позвали / чтобы ты
там //
М. А я же честный // Я же не могу // Приехали нормальные люди / а
Митрофаныч тут / значит / залез на быка / и давай там / быкорезить /
блин // Естественно я // (СМЕЮТСЯ) Митрофаныч там уже чуть ли не
пальцы вот так гнул <…> // “Да я / тут / с боевиком пришел” // Я думаю /
“Не / Митрофаныч / тут ты не прав/ Боевики переметнулись в стан вра
га” // (СМЕЮТСЯ) <…> А я тоже не дурак / Они там втроем приехали / а
мы вдвоем пришли / б…// А я сразу раз туда / а Митрофаныч один остался
/ а нас уже четверо // (СМЕЮТСЯ) Чукча тоже не дурак //
Чувство справедливости, принцип “делиться надо” становятся определяющим и регулирующим фактором и в ситуации выяснения отношений между “своими”. Такая ситуация может оформляться как с помощью инвективы, так и этикетно.
М.- <…>Ты не ори на меня / ты вообще после двадцать третьего / я тя
(тебя) еще не оправдал //
В. А при чем здесь двадцать третье / не понял?
М. А кто весь портвейн выпил? Мы /конечно / портвейн не пьем/ но из
принципа / понимаешь? Надо было чуть налить и оставить // Мы бы
потом отказались в твою пользу //
В. Нет/ ты видел?
М. Я видел // Ты еще чаем его разбавил / чтобы больше казалось//
В. <…>На конфетку / успокойся //
М. Давай //
В. Это те (тебе) за двадцать третье //
М. Спасибо //
Ситуация вызова, коммуникативная напряженность, создаваемая упреком и обвинением М. (А кто весь портвейн выпил? Надо было чуть налить и оставить), а также вопросительной конструкций с характерным началом и концом (А причем здесь … не понял?) и наскоком В. (А ты видел?) нейтрализуется за счет использования партнерами этикетных жанров угощения, успокоения и благодарности.
В рабочей просторечной среде владеют этикетными жанрами. Частотными этикетными жанрами среди мужчин, по нашим наблюдениям, являются жанры приветствия, прощания, просьбы. Мы выделили также жанр комплимента, поздравления, вежливого разговора по телефону. Можно говорить о дистанцированной и солидарной вежливости как коммуникативно-прагматической характеристике, которая распространяется преимущественно на отношения “говорящий – адресат”, на речевые акты, осуществляющие определенное намерение адресата (Земская 1997: 272-277). Приведем пример дистанцированной вежливости.
После празднования Дня 8-го марта
Т.В. Ой / ну ладно / спасибо мужчины //
О. Пожалуйста //
Т.В. Подняли тонус нам //
М. Не за что // Приходите к нам еще //
Дружеское мужское общение отражает солидарную вежливость. В речевую устойчивую формулу часто вплетаются шутливые, дружелюбные обращения, элементы балагурства и подначки, необидные прозвища. Приведем примеры:
М. О-о-о / Валера / Здравствуй / здравствуй //
В. (РАДОСТНО) Кто к нам в гости пришел //
М. Пришел // я //
В. Ты еще поправился //
М. Поправился? Все говорят похудел //
В. Они льстят тебе //
М. Льстят? Ладно//
М. Михалыч // Привет / валенок // Как дела?
О. Нормально //
М. Ни фига у тя (тебя) свитерочек // Где отхватил?
О. Ну дак (так) // Я же не просто так //
М. Ну я понимаю //
О. У нас теперича не то / что //
М. (ПОДХВАТЫВАЕТ, И ОБА В ГОЛОС ПРОИЗНОСЯТ) Давеча //
М. Привет трудящимся массам //
В. (РАСТЯГИВАЯ СЛОВА) Макси-им Петро-о-вич //
