Санкт-Петербургский государственный университет
На правах рукописи
Чумакова Елена Викторовна
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА ЛИЧНОСТИ
В СИСТЕМЕ ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Специальность 19.00.11 – психология личности
Диссертация на соискательство ученой степени
кандидата психологических наук
Научный руководитель:
член-корреспондент РАО,
доктор педагогических наук,
профессор Реан А.А.
Санкт-Петербург – 1998
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 4
ГЛАВА I. Теоретический анализ проблемы 10
1.1. Психологическая защита как предмет исследования психологии
личности 10
- Понятие психологической защиты 10
- Представление о защитных механизмах в психотерапевти- ческих концепциях личности 14
1.1.3. Изучение психологической защиты как отдельного психического феномена 21
1.2. Актуальные проблемы исследования психологической защиты личности 36
1.2.1. Проблема осознанности психологической защиты 36
1.2.2. Проблема адаптивного потенциала психологической
защиты 40
1.3. Формирование психологической защиты ребенка в детско-родительском взаимодействии 48
1.3.1. Проблема генезиса психологической защиты личности 48
1.3.2. Влияние специфики детско-родительского взаимодействия и эмоциональных отношений в семье на становление психологи-ческой защиты ребенка 65
ГЛАВА II. Методы и организация исследования 77
2.1. Методы исследования психологической защиты личности 77
2.1.1. Методика исследования психологической защиты взрослых 78
2.1.2. Методика исследования психологической защиты детей 82
2.2. Методики исследования детско-родительского взаимодействия и эмоциональных отношений в семье 86
2.3. Методы статистической обработки результатов 91
2.4. Организация и проведение исследования 92
ГЛАВА III. Результаты исследования и их обсуждение 94
- Особенности механизмов психологической защиты у детей
и взрослых 96
3.2. Влияние особенностей психологической защиты родителей на организацию ими взаимодействия с ребенком 105
3.3. Исследование внутрисемейных факторов формирования психологической защиты детей 125
3.3.1. Механизмы психологической защиты родителей как фактор формирования психологической защиты ребенка 126
3.3.2. Специфика детско-родительского взаимодействия как фактор формирования психологической защиты ребенка 138
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 149
ВЫВОДЫ 158
БИБЛИОГРАФИЯ 160
ПРИЛОЖЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Интерес к проблеме человека является доминирующим в системе гуманитарного мышления на протяжении многих тысячелетий. И в течение всего этого времени философы и ученые стремятся расширить свои представления о сущности человеческой личности. Тем не менее, отдельные ее феномены так и остаются непознанными. К таковым относится и область бессознательных проявлений личности, в частности система психологической защиты.
Механизмы психологической защиты функционируют в ежедневном опыте любого человека и остаются при этом мотивом поведения, скрытым от него самого и от неопытного наблюдателя. Психологическая защита является одним из самых противоречивых свойств в структуре личности, поскольку одновременно способствует как стабилизации личности, так и ее дезорганизации.
Наш интерес к проблеме психологической защиты личности продиктован рядом причин.
Во-первых, нельзя считать удовлетворительной ситуацию теоретического и эмпирического исследования данного феномена. Весьма ограниченное число существующих в этой области работ переполнено неопределенностями и противоречиями. Даже те психологи, которые делают попытку создать устойчивую теоретическую базу для исследования психологической защиты, сталкиваются с проблемой экспериментальной проверки выдвинутых положений, поскольку до сих пор не существует полновесных методов изучения указанного свойства личности. И это вторая причина обращения к исследуемой проблеме.
Третья причина заключается в следующем. Существенной стороной понимания любого личностного феномена является представление о законах его формирования в онтогенезе. Большинство встречающихся в литературе упоминаний об этом процессе являются следствием гипотетических рассуждений авторов, а не результатом экспериментальной проверки. Следует добавить, что психологическая защита в детском возрасте, т.е. на этапе становления личности, практически не подвергалась систематизированным исследованиям со времен Анны Фрейд.
Однако, невзирая на все пробелы в теории и исследованиях, действительная психологическая практика постоянно ссылается то на неэффективную психологическую защиту, как причину нарушений психического здоровья и дезадаптации личности в социуме, то, наоборот, на недостаточную психологическую защищенность как фактор того же. О необходимости соответствующих психокоррекционных мер речь идет в индивидуальной и групповой психотерапии [114, 115, 48], тренинговой работе [79], практике семейного консультирования и семейной психотерапии [137]. Очевидно при этом, что неоднозначность и путаность теоретических трактовок не способствует решению соответствующих проблем на практике. Таким образом, несоответствие между предложением теоретиков и спросом практиков стало еще одной причиной исследовательского интереса к заявленной проблеме.
Опираясь на высказанные выше замечания, проблему психологической защиты без преувеличения можно считать одной из неразработанных в психологии личности тем, несмотря на реальный практический запрос.
Предлагаемая работа не претендует на глобальное решение проблемы психологической защиты и ставит своей основной целью исследование системы психологической защиты у детей и родителей в семьях с различной организацией эмоциональных отношений и детско-родительского взаимодействия.
Данная цель определила постановку следующих задач:
- Анализ особенностей детских и родительских (материнских и отцовских) защитных механизмов.
- Изучение влияния особенностей психологической защиты родителей на организацию ими системы детско-родительского взаимодействия.
- Изучение внутрисемейных факторов формирования детской психологической защиты.
Предметом исследования стали механизмы психологической защиты детей и взрослых и система внутрисемейного взаимодействия. Ключевое понятие работы – психологическая защита личности, под которым мы понимаем выработанную в онтогенезе стратегию бессознательного искажения аффективных и когнитивных аспектов тех ситуаций, которые несут угрозу сложившейся картине мира.
Объектом исследования стали 66 детей в возрасте от 5 до 9 лет и взрослые члены их семей, из которых матери составили 66 человек, отцы – 41 человек, другие взрослые члены семьи – 10 человек. Всего в исследовании принимали участие 183 человека из 60 семей.
Методы исследования. С целью диагностики психологической защиты взрослых использовался "Тест-опросник механизмов психологической защиты (Life >
Изучение психологической защиты детей потребовало создания самостоятельной методики, отвечающей требованиям данного исследования. Такой методикой стала «Карта оценки детских защитных механизмов», которая предполагает оценку экспертами защитных проявлений, наблюдаемых во внешнем поведении, и дает информацию о тех же восьми механизмах психологической защиты, которые оцениваются опросником Р. Плутчика.
Диагностика системы детско-родительского взаимодействия проводилась с использованием методики «Взаимодействие родитель – ребенок» (ВРР), предполагающей количественную оценку десяти параметров данного взаимодействия.
С целью исследования эмоциональных отношений в семье и диагностики субъективной значимости для ребенка каждого взрослого члена семьи был использован «Тест семейных отношений» Д. Антони и Е. Бене.
Статистическая обработка данных включала: вычисление первичных статистических показателей, расчет коэффициентов линейной корреляции Пирсона, использование статистического критерия Стьюдента.
Научная новизна исследования. В настоящем диссертационном исследовании:
- выделены критерии перехода психологической защиты личности с адаптивного на дезадаптивный уровень;
- рассмотрены особенности психологической защиты детей в сравнении с защитой взрослых;
- построена ранговая шкала «популярности» различных механизмов психологической защиты у детей дошкольного и младшего школьного возраста;
- вскрыты некоторые закономерности формирования детской психологической защиты;
- конкретизирована роль различных категорий взрослых (матерей, отцов, позитивно и негативно значимых для ребенка членов семьи) в онтогенезе психологической защиты ребенка;
- предложен метод экспертной оценки детских защитных механизмов, позволяющий получить информацию об их количественной выраженности.
Практическая значимость.
Установленные взаимосвязи между характерными особенностями психологической защиты родителей и их воспитательным стилем дают возможность раннего прогнозирования вероятных проблем в системе детско-родительских отношений в конкретной семье.
Выявленный характер влияния родительской защитной стратегии и стиля отношений с ребенком на формирование его психологической защиты позволяет прогнозировать возможные проблемы, связанные с социальной адаптацией и психическим здоровьем ребенка.
Результаты проведенного исследования могут быть использованы в практике семейного консультирования, в семейной и индивидуальной психотерапии, тренинговой работе с родителями. Материалы могут оказаться также полезными при подготовке лекционных курсов и практических семинаров для психологов, воспитателей, учителей и других специалистов, непосредственно связанных с проблемами семьи и развития детской личности.
Положения, выносимые на защиту:
- Психологическая защита личности изначально развивается как средство интрапсихической адаптации и может приводить к внешней социально-психологической адаптации или дезадаптации в зависимости от гибкости и интенсивности используемых механизмов.
- Психологическая защита является онтогенетически ранним продуктом развития личности и присуща детской личности в равной мере, как и взрослой. Принципиальным отличием психологической защиты в детском и зрелом возрасте является не наличие или отсутствие в защитной стратегии отдельных механизмов, а интенсивность их использования.
- Психологическая защита личности родителей сказывается на организации ими отношений с ребенком.
- Формирование защитной стратегии ребенка подвержено влиянию таких внутрисемейных факторов, как специфика воспитательного стиля и характер собственного защитного поведения родителей.
- Формирование психологической защиты личности в детском возрасте опосредовано не только поло-ролевыми особенностями непосредственных воспитателей ребенка, но и характером их эмоциональной значимости для него.
Апробация результатов исследования, представленных в форме докладов и сообщений, проводилась на заседаниях кафедры общей и возрастной психологии Южно-Уральского государственного университета (Челябинск,1997), научно-практической конференции «Теория и практика психологического обеспечения образования» (Челябинск, 1997), научной конференции ЮУрГУ (Челябинск, 1998). Основные положения работы использовались в лекционно-практических курсах по психологии личности и семейной психологии на факультете психологии ЮУрГУ, в практике семейного консультирования, а также при подготовке и проведении обучающего семинара для педагогов и психологов «Психология и психокоррекция отношений: взрослый – ребенок».
Объем и структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, выводов, библиографии (всего 188 источников, в том числе 46 на иностранных языках) и приложения. В тексте диссертации имеются 4 рисунка и 12 таблиц. Общий объем работы 174 страницы.
ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРОБЛЕМЫ
1.1. Психологическая защита как предмет исследования психологии личности
1.1.1. Понятие психологической защиты
При описании феномена психологической защиты принято отдавать дань психоаналитической традиции [135, 142, 187], хотя большинство «психологических механизмов, связываемых обычно с психоанализом… можно найти сформулированными более или менее отчетливым образом в работах современных и предшествующих Фрейду философов» [35, с.283].
Согласно ортодоксальному психоанализу (З. Фрейд, А. Фрейд) и соответствующим ему представлениям о структуре личности, защитные механизмы представляют собой бессознательную деятельность Я, которая начинает функционировать, когда Я подвержено чрезмерной, опасной для него активности побуждений и соответствующих им аффектов со стороны Оно, Сверх-Я или внешнего мира. Уменьшая тревогу, вызванную внутренним конфликтом, Я пытается сохранить интегративность и адаптивность личности посредством использования защитных механизмов (подробнее см. 1.1.2).
Один из современных психоаналитиков Бреннер (Brenner Ch.) характеризует психологическую защиту как определенный аспект мышления, отражающий взаимодействие между Я и Оно [цит. по 49]. В зависимости от особенностей конфликтной ситуации (различное размещение ее на оси “удовольствие – неудовольствие”) Я может применять защитные механизмы как защиту при давлении влечений и для их удовлетворения. В защитных целях, согласно Бреннеру, Я использует любую установку, восприятие, отвлечение внимания, смещение на побудители иного поведения и вообще все, “что есть под рукой”.
В настоящее время понятие психологической защиты давно вышло за рамки психоанализа и “приобрело существенное значение во всех направлениях психологии и психотерапии” [49 с. 408].
В словаре [84] психологическая защита определяется как специальная регулятивная система стабилизации личности, направленная на устранение или сведение до минимума чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта. Такое понимание отражает функциональное назначение – ограждение сферы сознания от негативных, травмирующих личность переживаний, – но не проясняет содержания психологической защиты. Часть авторов [17, 36, 42] рассматривает данный феномен так широко, что включает в него любое поведение, устраняющее психологический дискомфорт.
Меньше всего разногласий среди исследователей встречает понимание цели психологической защиты. Большинство из них склонно относить эту цель к области внутрипсихической адаптации (Ф.В. Березин) [13] и характеризовать ее как преодоление или предотвращение дискомфортных когнитивных и аффективных состояний. Речь идет лишь о степени этого дискомфорта (от чувства беспокойства (В.А. Ташлыков) [120] до потери целостности сознания (В.С. Ротенберг) [95, 96]) и расстановке акцентов на когнитивных (Л. Фестингер, Х. Гжеголовская) [153, 49] или аффективных (А. Фрейд, Р. Плутчик) [126, 181] аспектах защиты.
Значительно больше сложностей вызывает вычленение сущностных характеристик психологической защиты, что неоднократно подчеркивалось в литературе [29, 70]. Трудность проблемы во многом обусловлена бессознательным характером актуализации и функционирования защитных процессов.
Допуская условность представленной ниже классификации, зафиксированные в литературе определения психологической защиты можно разделить на две категории. В первой из них сущность данного психического явления отражена в терминах деятельностного подхода и рассматривается как некоторая форма активности:
- непосредственные формы поведения, проявления аффективности, мыслительной деятельности, которые работают в целях защиты (Р.Л. Валлерстайн, цит. по [37]);
- психическая деятельность, направленная на спонтанное изживание последствий психической травмы (Ф.В. Бассин [10]);
- схемы психических действий, которые приводят к той или иной степени и форме адаптированности личности, разрешения фрустрирующей ситуации и т.п. (А.А. Налчаджян [74]);
- пассивно-оборонительные формы реагирования в патогенной жизненной ситуации (Р.А. Зачепицкий [41]);
- некоторые специализированные формы замещающих действий (Р.М. Грановская [28]).
Вторая группа определений отражает сущностное содержание психологической защиты в терминах когнитивных теорий и видит его в специализированной обработке информации:
- способы переработки информации в мозге, блокирующие угрожающую информацию (И.М. Тонконогий [121]);
- механизм адаптивной перестройки восприятия и оценки, выступающей в случаях, когда личность не может адекватно оценить чувство беспокойства, вызванное внутренним или внешним конфликтом, и не может справиться со стрессом (В.А. Ташлыков [120]);
- последовательное искажение когнитивной и аффективной составляющих образа реальной ситуации с целью ослабления эмоционального напряжения (Л.Р. Гребенников [29]);
- способы репрезентации искаженного смысла (В.Н. Цапкин, цит. по [37]).
Не меньше сложностей встречает попытка исследователей определить специфическое содержание психологической защиты. Наиболее простой и перспективный способ решить эту задачу нашел свое отражение в многочисленных классификациях, описывающих специфику отдельных механизмов защиты. При этом классификации отличаются своей полнотой (от единственного механизма, описанного З. Фрейдом до 26 – у К. Перри), структурированностью (разделением на основные, вторичные, противоположные и без такового), методом составления (на основе обобщения эмпирического материала (К. Перри [178], Е.Т. Соколова [114]), на основе предварительно выстроенной теории (Р. Плутчик, Ф.В. Березин)).
Анализируя феномен психологической защиты, мы сталкиваемся с целой понятийной системой, в которую входят понятия:
- “психическая защита” как системное свойство психики (И.Д. Стойков, [117]),
- “психологическая защита” как свойство личности (А. Фрейд, Б.Д. Карвасарский, В.А. Ташлыков, Е.Л. Доценко, В.М. Воловик [24]),
- “механизмы психологической защиты”, или “защитные механизмы” как конкретные способы реализации психологической защиты (К. Перри, Е.С. Романова [97], Л.Р. Гребенников),
- “защитный процесс”, или “защитная деятельность” как процесс использования механизмов защиты (А.А. Налчаджян),
- “защитные проявления”, или “защитные действия” как внешние поведенческие характеристики защитного процесса (Валлерстайн, Р.М. Грановская),
- “защитная стратегия”, или “защитная тактика”, “стиль защиты” как индивидуальная, закрепленная в онтогенезе, устойчивая система защитных действий (Е.Т. Соколова).
В большей части исследований, в том числе и в нашем, разведение этих понятий не имеет принципиального значения (кроме специально оговоренных случаев), поэтому авторы допускают их синонимичное использование, применяя для обобщения термин “психологическая защита”.
В дальнейшем будут детально рассмотрены особенности понимания психологической защиты отдельными представителями психологической науки.
1.1.2. Представление о защитных механизмах в психотерапевтических концепциях личности
Несмотря на то, что механизмы психологической защиты давно признаны естественным и необходимым психическим образованием каждой здоровой личности, обратимся к анализу данного феномена в психотерапевтическом контексте, тем более что свое происхождение он ведет именно из клинической практики.
“Защитные механизмы - неосознанные реакции, защищающие индивидуума от таких неприятных эмоций, как тревога и чувство вины; эго-защитные тенденции, искажающие или скрывающие угрожающие импульсы от человека”, - так описали фрейдовскую трактовку защитных механизмов Л.Хьелл и Д.Зиглер [135, с.154], несмотря на отсутствие окончательного и цельного определения данного понятия у самого первооткрывателя психологической защиты.
Не останавливаясь на подробном описании общих положений психоанализа и истории открытия механизмов психологической защиты З.Фрейдом, которые хорошо изложены в литературе [37, 117, 29, 46], отметим лишь базовые моменты в понимании Фрейдом психологической защиты личности.
Свыше 20 лет Фрейд заменял концепцию “защиты” концепцией “вытеснения” [34]. Поскольку изначальное рассмотрение психики Фрейд строил в аспекте взаимодействия сознания и бессознательного, то обнаруженный им феномен вытеснения [159], отражающий, скорее, пространственное отношение этих психических сфер, стал символизировать функцию защиты. Бессознательное и сознание, по определению, находятся в конфликте. Защита реализует взаимоотношения в этом конфликте. Бессознательное воздействует на сознание посредством вытеснения, что является защитой сознания от неприемлемых инстинктивных влечений [127].
К первоначальной идее защиты Фрейд вернулся в работе “Подавление, симптомы и страх”, вышедшей в 1926 году [158]. Теперь он считал вытеснение одной из нескольких защит, используемых Я. Бессознательное воздействует на сознание посредством механизмов защиты, трансформирующих вытесненные влечения в формы, приемлемые для реализации в поведении и сознании (рационализация, проекция, изоляция и др.). В данной работе, которую известный психоаналитик, соратник З. Фрейда Э.Джонс считал “самым ценным вкладом, который Фрейд сделал в период после окончания войны” и “по существу, исчерпывающим исследованием различных проблем, касающихся страха” [34, с.378], З. Фрейд по сути разграничивает понятия “защита” и ”вытеснение”, определив феноменологию, цель и психологический субъект защиты. В конечном итоге З. Фрейд останавливается на представлении о защите как общем наименовании всех тех механизмов, которые, будучи продуктами развития и научения, ослабляют диалектически единый внутренне-внешний конфликт и регулируют индивидуальное поведение.
Основное назначение психологической защиты З. Фрейд видит в борьбе Я со страхом перед импульсами, идущими из Оно. В целом З. Фрейд рассматривал невротические симптомы как частичные защиты, предназначенные для устранения страха посредством заместительных выходов для вызывающих страх импульсов. Только если изначально он считал вытеснение причиной страха, то в более поздних работах он рассматривал страх как первопричину вытеснения и других механизмов психологической защиты [158].
Появление в 1936 году известной работы Анны Фрейд “Эго и механизмы защиты” исследователи теории и истории психоанализа Дж. Сандлер, К. Дэр и А. Холдер [101] относят к четвертому (последнему) этапу становления психоаналитической теории. Этот этап представлен не только и не столько трудами самого З. Фрейда, сколько работами других исследователей, и связан с зарождением и развитием отдельных ветвей психоанализа. В частности, обращение А. Фрейд к проблеме психологической защиты личности, наряду с работой Хайнца Хартманна “Психология эго и проблемы адаптации” (1939), авторы считают важным толчком в развитии одного из направлений психоанализа - эго-психологии.
А. Фрейд [126] привлекла внимание к роли защитных механизмов в условиях нормального ментального функционирования и расширила понятие защиты. В терминах ортодоксального психоанализа механизмы психологической защиты являются продуктом структуры Я: опасность, грозящая Я (потеря целостности) идет как со стороны инстинктов, так и из внешнего мира. Как следствие - Я вынуждено защищаться от нежелательных вторжений на “его территорию” структур Оно (импульсов и аффектов) и Сверх-Я (нормативных требований социума). В этих условиях процесс развития Я заключается в приобретении все более совершенных способов защиты от внешних и внутренних конфликтов. Таким образом, механизмы психологической защиты носят не столько врожденный характер, сколько развиваются в ходе жизни ребенка.
В зависимости от того, откуда исходит угроза, А. Фрейд выделяет защиту от инстинкта и защиту от аффекта. В первом случае процесс психологической защиты строится за счет недопущения в сознание представлений, связанных с инстинктом и представляющих опасность для Я. Во втором - в сознание не допускаются опасные для Я желания, т.е. аффекты (любовь, ревность, боль и т.п.). Важным в исследовательском и теоретическом плане нам кажется выделение А. Фрейд на основании трудов В. Райха [183] такого неспецифического вида психологической защиты, как перманентные защитные явления. Речь идет о некоторых особенностях индивида, таких как скованность, стереотипная улыбка, ироническое или высокомерное поведение, циничное отношение к людям и др. Все это “остатки очень сильных защитных процессов в прошлом. Они оторвались от своих исходных ситуаций (конфликтов с инстинктами или аффектами) и превратились в постоянные черты характера” [126, с.30], что соответствует термину В. Райха “броня характера” (см. ниже). Таким образом, помимо собственно психологической защиты, можно наблюдать некоторые защитные проявления, характеризуемые оторванностью от реально существующего противоречия между Я и Оно.
Далеко не все психотерапевтические концепции останавливаются на понятии психологической защиты личности столь целенаправленно и детально, как родоначальники психоанализа. Тем не менее, каждая из них в той или иной мере касается защитного функционирования психики.
В. Райх, последователь З. Фрейда, и А. Лоуэн, заимствовавший многие свои идеи у В. Райха, являются наиболее яркими представителями телесноориентированной психотерапии. Несмотря на то, что позиция В. Райха в отношении защитных механизмов [100, 183] носит в большей степени психофизиологический характер, некоторые из его идей легли в основу описанных выше положений Анны Фрейд. При создании своей теории В. Райх сделал акцент на хронических энергетических блокировках, происходящих на физическом уровне. Он описал барьеры, используемые для устранения или сведения до минимума неоконченных эмоциональных переживаний, назвав эти защитные механизмы “броней характера”, под которой он понимал хроническое мышечное напряжение, изолирующее человека от неприятных эмоций. Когда мышцы напряжены, чувства притупляются. Таким образом, “мышечная броня”, т.е. физическое выражение психологической защиты, препятствует течению энергии вверх и вниз по телу, неизменно приводя к эмоциональному напряжению вплоть до невроза. Согласно А. Лоуэну [173], невротики огромную часть своей энергии расходуют на включение механизмов психологической защиты (в форме мышечной блокады), основная цель которых - избавить личность от травмирующих ее мыслей, чувств и внешних событий.
Между хроническими энергетическими блокировками на физическом уровне и подавляемыми эмоциями на психологическом уровне существует не просто параллель, а сложное соединение физических и психических параметров. Защитное мышечное напряжение связано с различного рода ситуациями и травмами, которые человек переживает в процессе своего развития.
В. Райх верил, что механизмам психологической защиты, тормозящим здоровое функционирование организма, можно противостоять, модифицируя их с помощью прямого телесного контакта. Им были созданы методики для уменьшения хронического перенапряжения в каждой группе мышц, которые в ответ на физическое воздействие высвобождают камуфлированные ими чувства.
К идее не просто фиксированных защитных проявлений, а динамически развернутого защитного поведения, приходит Э. Берн.
В теоретических постулатах транзактного анализа [15] констатируется, что человеку присущи несколько базальных потребностей: потребность признания, структурный и сенсорный голод. Ощущение сенсорного голода и потребность признания связаны с необходимостью избегать острого дефицита сенсорных и эмоциональных стимулов, так как такой дефицит ведет к биологическому вырождению. Структурный голод определяется необходимостью избегать скуки. Если скука, тоска длятся довольно долгое время, то они становятся синонимами эмоционального голода и могут иметь те же последствия. Человек в обществе структурирует свое время несколькими способами: ритуалы, пастаймы (времяпровождения), близость, деятельность и игры.
Следует подробнее остановиться на играх [14, 147], так как по сути своей они являются целыми защитными стратегиями. Их основное назначение - предотвратить проникновения в самосознание информации о себе и партнере по общению, которая могла бы угрожать сложившемуся самоотношению. Игры, по Э. Берну, - это повторяющийся набор порой однообразных транзакций, внешне выглядящих вполне правдоподобно, но обладающих скрытой мотивацией. Игры отличаются от других способов структурирования времени двумя основными признаками: присутствием скрытого мотива и наличием выигрыша. Будучи потенциальными разрушителями искренних отношений на межличностном уровне, игры, тем не менее, как и все механизмы психологической защиты, выполняют и определенную адаптивную функцию: способствуют стабилизации во внутриличностном плане, позволяя снять напряжение и избежать психологически опасных ситуаций, а также сохраняют выгодную константность сложившихся трансакций, не допуская до сознания партнеров истинной мотивации игрового общения.
В гештальттерапии понятие “функции защиты” является одним из базовых. Психологическая защита отождествляется с так называемыми “невротическими механизмами”. Последние представляют собой “дефектные взаимодействия со средой, при которых особенности человеческой личности могут либо “опутываться”, как при патологическом слиянии или интроекции, либо “рассыпаться на фрагменты и отрицаться”, как при проекции и ретрофлексии” [100, с.158]. Четыре невротических механизма, выделенных Ф. Перлзом [78], уже указаны выше: это слияние, ретрофлексия, проекция и интроекция. Все они связаны с нарушением границ контакта индивидуума со средой, или границ “Я”. Граница “Я”, помогающая личности ощутить свою нетождественность с остальным миром, смещается и приводит либо к отвержению того, что принадлежит нам самим, либо к принятию того, что принадлежит другим личностям. Все невротические механизмы защиты препятствуют достижению человеком психологического здоровья и эмоциональной зрелости.
Если идентификация представляет собой тип поведения здоровой личности, то слияние (патологическое слияние) есть невротический механизм избегания контакта. Слияние происходит, когда человек не может дифференцировать себя и других, не может определить, где кончается его “Я” и начинается “Я” другого, не может отличить свои мысли, чувства и желания от чужих.
При ретрофлексии граница между личностью и средой смещается ближе к центру “Я”, и человек начинает относиться к самому себе так, как он относится к другим индивидам или объектам. Таким образом, у ретрофлексирующего индивидуума формируется отношение к самому себе как к постороннему объекту. Первоначальный конфликт между “Я” и другими превращается в конфликт внутри “Я”.
Интроекция - это тенденция присваивать убеждения, установки других людей без критики и попыток их переструктурировать и сделать своими собственными. В результате граница между “Я” и средой перемещается глубоко внутрь “Я”, и человек настолько занят усвоением чужих убеждений, что ему не удается сформировать свою собственную личность.
При проекции границы между “Я” и средой четко очерчены, но, в отличие от интроекции, сдвинуты таким образом, что непринимаемые аспекты своего “Я” считаются принадлежащими окружающему миру. Таким образом, проекция сводится к тенденции переложить причины и ответственность за то, что происходит внутри “Я”, на окружающий мир.
1.1.3. Изучение психологической защиты как отдельного психического феномена
Психологическая защита как феномен, стоящий на грани сознательного и бессознательного, нормы и патологии, не имеющий четких понятийных границ, представляет собой предмет понятного научного интереса, причем не только на уровне личности, но и на уровне биологических основ функционирования психики [41, 52, 123]. Тем не менее, чаще встречаются отдельные упоминания психологической защиты, описания отдельных ее форм и видов, попытки включить явление защиты в обсуждение других категорий психологии, таких как адаптация, невроз, бессознательное, в то время как более или менее систематизированные исследования защитных явлений личности представлены минимально. Такое положение дел обусловлено как недостаточной определенностью научного статуса психологической защиты, так и отсутствием надежных экспериментальных способов ее изучения. Остановимся на некоторых работах, претендующих на основательность и научность и дающих если не исчерпывающее, то довольно разностороннее представление о феномене психологической защиты личности.
Поуровневый анализ психологических защит
В отечественной психологии, длительное время принципиально избегавшей не то что исследования, но даже упоминания психологической защиты (как понятия, связанного с психоанализом, а значит, ненаучного), одним из первых, кто сделал попытку создать концептуальную основу изучаемого феномена, был И.Д. Стойков В 1986 [117] он осуществил теоретическое исследование защитных проявлений личности, в котором соединил болгарскую (А.Петков, В.Иванов, Г. Митев, Г. Йолов [117]), немецкую [44, 171, 172, 185] и польскую [53] традиции изучения психологической защиты с отдельными постулатами советской психологии, в первую очередь с основными положениями деятельностного подхода А.Н. Леонтьева [64] и идеями А.В. Петровского о потребности личности в персонализации [80, 85].
Автор предлагает разрешить проблему психологической защиты путем ее поуровневого анализа, в основу которого положено представление о разных уровнях психической активности. При этом психологическая защита рассматривается им как “свойство, присущее всем животным индивидам. Защитные проявления существуют на всех этапах эволюционного развития психики, а в онтогенетическом развитии человека раскрываются на различных уровнях психической регуляции деятельности” [117, с. 117]. Если принять за аксиому, что психическая активность реализуется, постепенно усложняясь, на уровне организма, индивида и личности, то возможно выделить три функционально взаимосвязанных и возрастающих по сложности уровня психической защиты:
- сенсорная психологическая защита - защитные проявления организма, реализуемые посредством сенсорной психической регуляции поведения;
- перцептивная психологическая защита – защитные проявления индивида, реализуемые путем перцептивной психологической регуляции;
- психологическая защита личности – защитные проявления личности, реализуемые при помощи сознательной и личностной регуляции поведения и деятельности.
К сенсорным психологическим защитам можно отнести: повышение или понижение чувствительности анализаторов до уровня их приспособления к изменяющимся раздражителям, естественную защиту организма, которая осуществляется на физиологическом уровне (например, изменение количества адреналина в крови в стрессовой ситуации). Цель сенсорных защит – сохранить нормальное функционирование отдельных систем органов, отдельных анализаторов и организма в целом. Эта защита оформилась в филогенезе и характеризует естественную устойчивость животных организмов. Она характерна и для человеческого организма, при этом ее успешность строго индивидуальна и определяется работой низших отделов нервной системы.
К защитам перцептивного уровня И.Д. Стойков относит “те явления защитного (предельного) торможения, цель которых сохранить от разрушения высшие отделы центральной нервной системы и тем самым сохранить высшие психические функции – перцептивные психические процессы у высших позвоночных животных, а у человека – перцептивные и сознательные психические процессы” [117, c.119]. Таковыми являются, к примеру, синтоксические и кататоксические защитные реакции, описанные Г. Селье [104]. Механизм предельного торможения сводится к тому, что раздражитель, оказавшийся “сверхсильным”, может вызвать предохранительное (защитное) торможение. Для человека раздражитель может оказаться сверхсильным не только по своей физической характеристике, но и прежде всего по своему смысловому значению для данной личности. Этот вид защиты сводит почти к нулю социальную активность субъекта, поэтому может оказаться нецелесообразным с психосоциальной точки зрения.
Защиты сенсорного и перцептивного уровней связаны с основными биологическими потребностями человека (т.е. потребностью быть индивидом, сохранять и продолжать свое существование). Понятно, что именно эти виды защиты характерны для всех животных организмов.
Психологическая защита личности понимается как высший уровень в структуре психологических защит, присущий соответственно лишь человеку. Ее цель сводится к сохранению установившейся в онтогенетическом развитии психологической структуры личности при конфликтах, связанных с межличностными отношениями. В этих конфликтах человек участвует как личность, а не как организм или индивид.
Наличию конфликта, т.е. несогласованности между внутренней психологической структурой личности и требованиями внешней среды, отводится центральное место в понимании защит данного уровня. Причем речь идет не о конфликте, возникающем вследствие какой-либо ситуации – стандартной, специфической, сложной или экстренной, где обстоятельства воспринимаются, осознаются и оцениваются, формируется сознательная цель, создается программы действий. Речь идет о внутреннем психологическом конфликте, при котором зарождающаяся или стремящаяся к реализации или реализованная уже потребность личности вступает в противоречие с ее личностно значимыми ценностями, в противовес психоаналитическому конфликту между инстинктом и социальными нормами. С системой значимых ценностей психологическую защиту личности связывают и другие исследователи. В.А. Файвишевский видит главную черту защитных механизмов “в направленности защиты на сохранение или достижение порядка в значимом” [123, с. 133]. Этот порядок состоит в наличии иерархически структурированной системы внутренних ценностей. Таким образом, психологическая защита личностного уровня способствует сохранению внутренней устойчивости “Я” (И.Д. Стойков) и организует “душевный порядок” (В.А. Файвишевский).
Подытоживая выдвинутую концепцию, И.Д. Стойков определяет психологическую защиту как неосознаваемый в момент ее действия механизм, разрешающий внутренний конфликт личности, и как барьер перед эвентуальными психическими расстройствами, ведущими к дезинтеграции психологической структуры личности.
Принципиальная новизна рассматриваемого подхода заключается в характере отношений, которые улавливает автор между защитными проявлениями и мотивационно-потребностной сферой личности. Разделяя идею А.В. Петровского о том, что потребность в персонализации является основной социальной потребностью индивида, исследователь видит в феномене защиты процесс ее неадекватного удовлетворения и приходит в своем анализе к следующим выводам.
- В ситуациях общения, которые противоречат сформировавшимся в социогенезе ценностям личности, она прибегает к защитным формам деятельности, т.е. к неадекватному удовлетворению потребности в персонализации.
- Невозможность индивида в данной конкретной ситуации объективно реализовать персонализацию приводит в защитным формам деятельности.
- В ситуациях, при которых субъект продолжительный период времени не может реализовать персонализацию и не может осуществить защитный вариант этой персонализации, нарушается процесс структурирования личности, что ведет к деструктурированию установленных свойств личности, именуемому в психопатологии и психиатрии неврозом.
Автором проделан значительный труд в попытке концептуализировать феномен психологической защиты личности и увязать его в единую систему общепсихологических понятий. Однако многое все же остается неопределенным и даже спорным. К числу моментов, требующих, на наш взгляд, большей научной педантичности, следует отнести путаность терминологии (И.Д. Стойков так и не разводит понятия “психическая” и “психологическая” защита, используя их как синонимичные), некоторую противоречивость исходных положений (так, изначально помещая психологическую защиту личности на самый высокий уровень психической активности, “реализуемый при помощи сознательной регуляции”, автор определяет эту защиту как “неосознаваемый в момент ее действия механизм”). Безусловно, интересной представляется идея соотнесения уровней проявления защиты с уровнями психической активности и установления связей между ними. К сожалению, признавая наличие этих связей, И.Д. Стойков не ставит своей задачей определить их характер, что представляло бы еще большую ценность исследования. Наконец, видится спорной слишком узкая, с нашей точки зрения, трактовка защитных механизмов личности как способов (пусть даже неадекватных) удовлетворения одной единственной потребности, как, собственно, представляется неоднозначной и сама идея потребности в персонализации как базовой, не нашедшая до сих пор достаточного отклика у теоретиков социальной психологии и психологии личности.
Расширенная трактовка психологической защиты
В традиционном контексте психологическая защита рассматривается как внутриличностный феномен, являющийся достоянием одной личности и “обслуживающий” именно эту личность. Однако в прикладных и социально-психологических исследованиях, реже в работах по психологии личности встречается и более широкое понимание данного явления. В.В. Столин упоминает об обнаружении феноменов, “функционально тождественных защитным процессам, но имеющих интерперсональную природу” [118, с.245]. Он объединяет их понятием “межперсональные защиты”, однако не дает точного представления об этих механизмах. Р. Лайн [168] ссылается на защиты межличностного характера в сфере семейного общения, А.У. Хараш [132] – в групповой психологической работе. Р. Фишер и У. Юри [124], анализируя защитные механизмы в ходе переговоров, определяют их как недопущение нанесения ущерба со стороны партнеров по переговорам. Ю.Б. Захарова [40] исследует модели психологической защиты на уровне межгруппового взаимодействия.
Без сомнения, перенос проблемы психологической защиты в область межличностного и межгруппового функционирования требует не только смены ракурса видения этого явления, но и новых концептуальных позиций, позволяющих сохранить преемственность традиционного и обновленного взглядов. Попытка заложить теоретический фундамент в основу межличностных защит представлена в работе Е.Л. Доценко “Механизмы психологической защиты от манипулятивного воздействия” [36], которая, по нашему мнению, является также крайним выражением расширенной трактовки феномена психологической защиты.
Опираясь на основную функцию любых защитных проявлений личности, а именно функцию защиты, автор включает в схему описания процесса защиты четыре основных элемента:
- предмет защиты (то, что защищается)
- угроза (то, от чего необходимо защищаться)
- ущерб (во избежание чего осуществляется защитный процесс)
- средства защиты (каким образом осуществляется защита).
При более подробном рассмотрении каждого из элементов данной схемы совпадение авторской точки зрения с традиционным подходом отмечается лишь во взглядах на ущерб. Характер ущерба, по мнению автора, будет зависеть от предмета защиты и, скорее всего, может быть воплощен в нарушение или неподтверждение (разрушение) самооценки, снижение самоуважения и чувства уверенности, потерю индивидуальной уникальности, крушение планов и намерений, т.е. в “разрушение тех или иных психических структур, вплоть до полной потери субъектности” [36 c. 57].
Другие элементы представленной выше схемы анализа защит рассматриваются так широко, что подчас теряют связующие нити со всеми известными нам взглядами на психологическую защиту личности.
Так, предмет этой защиты обычно относят к области самоотношения, эмоционального равновесия, индивидуальности и пр., по крайней мере, он всегда фигурирует как внутренняя характеристика личности. Предметом психологической защиты в концепции Е.Л. Доценко может стать любая целостность: государство, организация, группа людей, семья, отдельный человек, его тело, психика или отдельная психическая структура.
Угрозой чаще всего выступает тревога, которая может быть вызвана внутренним конфликтом, фрустрацией какой-либо потребности, неопределенностью ситуации. В рассматриваемом подходе угрозу могут нести действия партнеров по взаимодействию, животных, организаций, государств, т.е. действия, производимые любым субъектом психики: единичным или совокупным.
В качестве средства защиты также может выступать любое психологической средство: просьба о пощаде, встречные угрозы, манипуляции при нападении и т.п.
В конечном итоге психологическая защита определяется как “употребление субъектом психологических средств устранения или ослабления ущерба, грозящего ему со стороны другого субъекта” [36, c.58]. Более того, психологическая защита рассматривается как явление, возможное только при взаимодействии субъектов. Такое ограничение могло бы полностью перечеркнуть идею о наличии внутриличностной защиты, если бы не допущение автора о том, что субъектами могут выступать не только государства, группы и люди, но и целостные фрагменты психики.
Структурная теория механизмов психологической защиты
Одной из наиболее проработанных и полных концепций психологической защиты нам представляется структурная теория Р. Плутчика, работы которого, к сожалению, не переведены, но содержание этих трудов подробно описано некоторыми отечественными психологами [29, 70, 97]. Концепция представляет интерес не только потому, что предлагает исчерпывающее теоретическое обоснование зарождения и функционирования защитных механизмов, дает новое основание для классификации последних и прослеживает связи между отдельными видами защит и типами клинической патологии и асоциального поведения. Автор предлагает самостоятельный метод исследования некоторых (основных, с его точки зрения) механизмов психологической защиты и тем самым хотя бы частично “залатывает” брешь в их экспериментальном исследовании. Известно, что отсутствие или ущербность методического аппарата ограничивают количество и снижают качество исследования любой научной проблемы. Психологическая защита личности до сих пор была доступна для экспериментального изучения лишь клиническими и проективными методами, ограниченность и уязвимость которых многократно обсуждалась [76, 98, 112] и не нуждается в дополнительном разъяснении. Разработанный Р. Плутчиком диагностический инструмент удобен в использовании для различных контингентов и возрастных групп и однозначен в интерпретации, что значительно расширяет возможности изучения механизмов психологической защиты в области научных исследований и индивидуального консультирования. Более детально метод будет описан во второй главе.
Что касается теоретических постулатов структурной теории, то остановимся на ключевых из них.
Р. Плутчик помещает концепцию защиты в широкую эволюционную структуру. Центральная идея всей концепции сводится к тому, что механизмы психологической защиты являются производными эмоций, а следовательно, их использование присуще всем живым организмам, способным испытывать эмоции. Это и взрослый человек, и младенец и даже животное. Многолетние исследования Р. Плутчиком и его коллегами (Х. Келлерманом и Х. Конте) эмоциональных процессов привели к созданию общей психоэволюционной теории эмоций, которая и стала основой для построения теоретической модели защит [179, 181].
Эмоции определяются как базисные средства адаптации, призванные решать проблемы выживания на всех филогенетических уровнях. Р. Плутчик выделяет восемь базисных адаптивных реакций (инкорпорация, отвержение, протекция, разрушение, воспроизводство, реинтеграция, ориентация, исследование), которые являются прототипами восьми базисных эмоций (страх, гнев, радость, печаль, принятие, отвращение, ожидание, удивление). А сочетание основных эмоций дает весь аффективный спектр. В свою очередь, и защитные механизмы, являющиеся производными эмоций, классифицируются на базовые (отрицание, вытеснение, регрессия, компенсация, проекция, замещение, интеллектуализация, реактивные образования) и вторичные (к их числу относятся все прочие). Мы не ставим своей задачей отследить все детерминанты, дающие в итоге именно такой набор способов адаптации, базовых эмоций и защитных механизмов, который неизменно сводится к числу восемь. Отметим только, что структура психологической защиты, по замыслу автора, повторяет структурную модель эмоций. Так, замещение рассматривается как бессознательный способ справиться с гневом, который не может быть выражен прямо и безнаказанно. Проекция – бессознательная попытка справиться с самонеприятием путем атрибуции этого чувства другим. Список соотношений не ограничивается лишь соотношением между адаптивными реакциями, эмоциями и видами защиты. Далее, автор устанавливает и обосновывает связь каждого из восьми базовых способов защиты с определенным набором черт личности и с конкретным клиническим диагнозом. Ниже будет приведена схема, позволяющая проследить основные соотношения.
Сам автор достоинство своей теоретической модели психологической защиты видит в установление отношений между самими защитами, между защитами и эмоциями и в раскрытии адаптивного потенциала этих отношений. Проследим логику автора.
Эмоции реализуются цепью последовательных событий: оценка ситуации с точки зрения значимости для благополучия индивида, переживания и определенные физиологические изменения, побуждающие к тому или иному поведению (атаке, отступлению, спариванию и пр.), и, наконец, наблюдаемые действия. Термин “эмоция” автор относит ко всей этой комплексной цепи реакций, а состояние переживания, которое обычно понимается как эмоция, – только звено в этой цепи. Именно в такой последовательности (когнитивный, эмоциональный и поведенческий компонент) происходит онтогенетическая организация и актуальное функционирование механизмов защиты.
Таким образом, эмоция начинается с некоторой инициирующей когнитивной оценки. Но оценка ситуации может быть изначально ошибочной или же сначала адекватной, но затем искажена в целях изменения эмоционального переживания. Отсюда подход к психологической защите как к “последовательному искажению когнитивной и аффективной составляющих образа реальной эксквизитной ситуации с целью ослабления эмоционального напряжения, угрожающего индивиду в случае если бы ситуация была отражена в предельно возможном для индивида соответствии с реальностью” (определение Л.Р.Гребенникова, сделанное на основе концепции Р. Плутчика, [29, с.44]).
Установление связи между когнитивной оценкой ситуации и процессом защиты дало основание Р. Плутчику и соавторам провести параллель между когнитивными процессами и отдельными видами психологической защиты, определив таким образом не только зависимость актуализации у личности тех или иных защит от особенностей конкретных когнитивных процессов, но и гипотетическую шкалу примитивности – зрелости защитных механизмов, которая в порядке возрастания зрелости выглядит так: отрицание, регрессия, проекция, замещение, подавление, формирование реакции, интеллектуализация, компенсация. Ниже будет показано, что в данной схеме шкалу примитивности-зрелости определяет хронологический порядок возникновения в онто- и филогенезе психических процессов, ответственных за ту или иную защиту.
Так, процессы ощущения, восприятия и внимания несут ответственность за защиты, связанные с невидением, непониманием информации (перцептивные защиты). В первую очередь, это отрицание и регрессия, а также их аналоги. Они же являются наиболее примитивными и характеризуют личность, “злоупотребляющую” ими, как эмоционально и личностно менее зрелую.
Более высокий ранг на шкале примитивности-зрелости занимают защиты, связанные с процессами памяти, а именно с забыванием информации (вытеснение, подавление). Авторы не дают им видового названия, но по аналогии их можно было бы назвать мнемическими.
Наконец, процессы мышления и воображения отвечают за наиболее сложные и зрелые виды защит, связанные с переработкой и переоценкой информации (рационализацию, интеллектуализацию, компенсацию, сублимацию и т.п.).
При этом большинство защитных механизмов занимают как бы промежуточное положение между первой, второй и третьей группами, так как информация может быть частично воспринята, частично забыта и частично переоценена.
Устанавливая отношения между психологической защитой и личностью, Р. Плутчик выдвигает следующие гипотетические положения:
- Личности с сильно выраженными чертами характера, вероятно, имеют тенденцию пользоваться определенными механизмами психологической защиты как средствами совладания с различными жизненными проблемами. Так, личность с сильным контролем будет, возможно, использовать интеллектуализацию как основной способ защиты.
- Существует относительно небольшое количество базисных защит, в то время как все остальные представляют собой либо комбинации последних, либо разные названия одних и тех же. Так, защита по типу интеллектуализации включает в себя изоляцию, рационализацию и аннулирование. Компенсация включает в себя элементы сублимации, идентификации и фантазии и т.д. Изначально синтезировав многочисленные описания форм психологической защиты в шестнадцать защитных механизмов, Р. Плутчик редуцирует в дальнейшем этот список до восьми механизмов, которые являются, с его точки зрения, основой всех защитных стратегий личности: именно они и положены в основу созданного исследователем метода (“LSI” – “жизненной стратегии индекс”).
- Защитные механизмы характеризуются противоположностью (биполярностью) в той мере, в какой полярны лежащие в их основе эмоции (радость – печаль, страх – гнев, принятие – отвержение, предвидение – удивление). Таким образом, восемь базисных механизмов сводятся к четырем биполярным парам: реактивное образование – компенсация, подавление – замещение, отрицание – проекция, интеллектуализация – регрессия.
- Каждый из основных диагнозов, описывающих реально существующие психические расстройства личности, связан с доминирующей защитой. Например, лица, страдающие паранойей, имеют тенденцию к исключительной подозрительности и критичности. Использование проекции дает им возможность исказить мир, увидев в нем угрозу, в целях оправдания своего чрезмерного неприятия. Истерия аналогичным образом связывается с доминированием отрицания как средства выработать положительное отношение к среде и самому себе. Чрезмерное использование интеллектуализации определяет синдром навязчивости и т.д.
Соотношение между эмоциями и различными психическими элементами (производными эмоций), постулируемое в структурной теории, представлено в таблице 1.1 [по 29].
1.2. Актуальные проблемы исследования психологической защиты личности
1.2.1. Проблема осознанности психологической защиты
Для построения практики психологической помощи, будь то психотерапия, коррекционная, тренинговая работа или консультирование, специалисту, имеющему дело с психологической защитой личности, чрезвычайно важно решить для себя проблему осознанности - неосознанности этого явления.
Теория и практика психоанализа всегда решала этот вопрос однозначно, относя функционирование психологической защиты в целом и отдельных ее механизмов исключительно к ведению бессознательного. Современные исследования, попытавшиеся расширить психологическое содержание защитных процессов, лишили проблему осознанности столь завидной однозначности ее решения. В современной литературе все чаще появляются идеи об осознанном использовании защитных механизмов. Некоторые авторы пытаются делить их на более или менее осознанные [42]. Иногда - при попытке дифференцировать вытеснение (repression) и подавление (suppression) - первое рассматривается как осознанный вариант последнего. Р. Плутчик, С. Платман и Е. Шафер [182, 184] к осознанным вариантам психологической защиты относят широко исследуемые в последние десятилетия стили совладания (coping).
Неразрешенность проблемы осознанного или бессознательного включения механизмов психологической защиты тесно вплетена в общий контекст проблемы соотношения осознанного и неосознанного в психике и во многом предопределяется неразведенностью понятий “сознательное”-“осознаваемое”, “бессознательное”-“подсознательное”-“неосознаваемое” [9, 107, 73].
Соотношение осознанного и неосознанного связано с тем, насколько человек отражает объективные условия, в которых протекает его активность. В этом смысле “уровень сознательности прямо пропорционален глубине отражаемых связей” [93, с. 136]. Такой подход к проблеме дает возможность рассматривать вопрос осознанности психологической защиты сквозь призму тех объективных связей и условий, которые в принципе могут быть отражены субъектом в ходе использования им личностных защитных мер.
И.Д. Стойков [117] подчеркивает, что в момент действия психологической защиты личности ее механизмы неосознанны, но при определенных условиях в дальнейшем смысл психологической защиты может быть осознан и критически оценен.
К. Перри [178], анализируя смысл и функции каждого из 26 выделенных им защитных механизмов, останавливается на элементах, которые остаются в поле осознания субъекта в тот момент, когда он прибегает к какому-либо виду защиты. К примеру, если речь идет об использовании проекции, то человек не отражает в своем сознании тех аффектов и импульсов, которые он реально испытывает сам, но приписывает другому объекту. При проективной же идентификации (когда индивид переживает другого человека как несущего угрозу и реагирует на эту воображаемую угрозу нападением, считая тем самым свои действия оправданными) он полностью осознает эти аффекты и импульсы. Неосознанным остается момент атрибуции своего поведения. Список подобных примеров можно продолжить.
Представление о частичном осознании психологической защиты вполне согласуется с представлением Н.И. Рейнвальд. Она отмечает, что “...осознанное человеком в одном плане (например, осознание непосредственной цели своей деятельности, предвидение ее ближайших результатов) может не включаться им в более широкий круг отношений, оставаясь в этом смысле неосознанным” [93, с.137]. Но, так или иначе, в поле осознания могут находиться лишь отдельные элементы: импульсы, чувства, оценки, поведение. Непосредственный же момент запуска защитного механизма, т.е. собственно защитный компонент: переадресовка аффектов и мыслей, подмена одних ценностей другими, трансформация поведения и пр. - не являются объектом осознания.
Понятийной путаницы, на наш взгляд, можно было бы частично избежать, оставив за механизмами психологической защиты прерогативу бессознательного функционирования (так, как и трактовалось изначально в психоанализе). В то время как для определения осознанного включения субъектом защитных мер современная психология располагает рядом других понятий, например, “защитные стратегии личности”, “механизмы совладания (coping)”, “стратегии совладания”.
Вероятно, один и тот же защитный механизм может быть использован человеком неосознанно и осознанно (целенаправленно). Однако тогда следует говорить и о разной статусной характеристике этого механизма в одном и другом случае.
Так, к примеру, механизмом замещения (подмена объекта, вызывающего те или иные чувства и импульсы, на другой, менее опасный, объект) человек может пользоваться, не отдавая себе отчета. При этом объект реального выплеска чувств может быть одушевленным (сам субъект, муж, жена, ребенок, подчиненные, ученики и пр.) или неодушевленным (игрушки, посуда, бумага и т.п.). Очевиден разный адаптивный потенциал замещения при использовании в качестве “подменных” объектов другого человека и неодушевленного предмета. Трудно прогнозировать благоприятные отношения личности со средой при систематическом выплеске смещенных агрессивных импульсов на окружающих людей, несмотря на то, что получаемая при этом разрядка чувств, по К. Перри, приносит больше удовлетворения, чем при включении любого другого невротического механизма защиты.
Зная высокий потенциал отреагирования, присущий механизму замещения, психологи и психотерапевты нередко одной из задач своей коррекционной и терапевтической работы ставят обучение своих клиентов целенаправленно, т.е. осознанно, применять его. Так, М. Алворд и П. Бэйкер [2] описывают случай своей 9-летней пациентки, которая периодически испытывала приступы сильной ярости к своей матери. В эти моменты девочка проявляла аутоагрессивные тенденции. Заметив выраженную склонность ребенка по окончании приступа выплескивать свои чувства на бумаге в виде лаконичных фраз, психотерапевты обучили девочку делать эти записи в период вспышки ярости, вместо того чтобы направлять агрессию на себя. Аналогичную же замещающую функцию несут “чучело начальника” в психологическом опыте японских предприятий, глина, бумага, краски в опыте арттерапии.
Но можно ли в этих случаях говорить о психологической защите в ее ортодоксальном понимании? На наш взгляд, речь идет о двух различных психических явлениях. Осознанное включение защитных механизмов, будь то замещение, компенсация или нечто другое, отличается от неосознанного, как минимум, тремя позициями:
1) наличием определенной последовательности действий, который может быть описан субъектом, причем один из шагов этой последовательности - констатация своих чувств и импульсов - совсем не обязательно и даже вряд ли является составной частью неосознанного функционирования психологической защиты;
2) принципиальной возможностью обучиться его использованию, подобно формированию навыка;
3) более высоким уровнем ответственности субъекта за его использование.
Таким образом, целенаправленное (осознанное) использование человеком мер психологической защиты целесообразно описывать другим термином, например, “стратегия совладания” (coping strategy). Налицо родовидовые отношения между этим понятием и понятием “механизм психологической защиты”: первое (“стратегия совладания”) является более широким и с необходимостью включает в себя механизмы психологической защиты как один из способов реализации этой стратегии. Возможно утверждать, что проекция или замещение могут стать частью конфронтирующей стратегии совладания (Confrontive Coping), изоляция, избегание, отрицание - частью стратегии отдаления (Distancing Coping) и т.д. [169]. Однако подробное рассмотрение вопросов, связанных с механизмами и стратегиями совладания, не входит в нашу задачу.
1.2.2. Проблема адаптивного потенциала психологической защиты
Решение вопроса о позитивном или негативном эффекте механизмов психологической защиты представлено в литературе довольно противоречивыми позициями. С одной стороны, неизменно подчеркивается их оберегающий характер (помогают совладать с действительностью [32], предотвращают дезорганизацию и распад поведения [10, 95], поддерживают нормальный психический статус [126]. С другой - за понятием механизмов психологической защиты закрепились и такие разрушительные характеристики, как неадекватные способы адаптации [117], обусловливающие патологические коммуникации [138], ослабляющие реальный контакт личности с действительностью, обедняющие развитие личности [118], и даже способствующие становлению девиантного поведения [29].
Противоречивость функций психологической защиты подчеркивается Р.М. Грановской: “способствуя адаптации человека к своему внутреннему миру и психическому состоянию (оберегая приемлемый уровень собственного достоинства), они могут ухудшить приспособленность к внешней социальной среде” [28, с.271].
Наличие таких противоречий приводит к убеждению, что одно из важных направлений исследования психологической защиты личности состоит в попытке определить критерии и условия конструктивного функционирования механизмов психологической защиты. Это позволит внести достаточную определенность в проблему их эффективности.
Целесообразно начать решение указанной проблемы с одного из основополагающих постулатов гуманистической психологии, согласно которому психика в целом, и личность в том числе, носят изначально конструктивный характер. Согласно Г. Олпорту, нормально функционирующая личность обнаруживает “сильнейшее стремление к поиску и разрешению все более трудных проблем” [3, с.3]. А. Маслоу и К. Роджерс рассматривают в качестве базовой тенденцию к самоактуализации и самосовершенствованию [135]. Личность, следуя закону самосохранения, на любом уровне осознания стремится к максимально конструктивному решению, что не означает, конечно, что результат также будет максимально эффективным.
А. Маслоу считает критериями конструктивных реакций детерминацию их требованиями социальной среды, направленность на решение определенных проблем, однозначную мотивацию и четкую представленность цели, осознанность поведения, наличие в проявлении реакций определенных изменений внутриличностного характера и межличностного взаимодействия. Признаками неконструктивной реакции служат, с его точки зрения, агрессия, регрессия, фиксация и т.п. Эти реакции не осознаются и направлены на устранение неприятных переживаний из сознания, реально не решая самих проблем. Механизмы психологической защиты в понимании А. Маслоу не могут быть конструктивными. Однако, несмотря на свою основополагающую неконструктивность, в ряде случаев (например, в условиях дефицита времени и информации) эти реакции играют роль действенного механизма самопомощи.
Анализируя проблемы адаптации, А.А. Реан рассматривает, например, такой механизм самопомощи: “...экстернальность, будучи менее эффективным личностным конструктом (стратегией), чем интернальность, в определенных условиях становится необходимой. В некоторых ситуациях (множественность неуспехов, неудач, провалов) формируется так называемая защитная экстернальность, которая позволяет сохранить личности самопризнание, самоуважение и достаточно приемлемую самооценку” [88, с. 76].
Многие теоретики личности [94, 135, 164] видят в отсутствии психологической защиты критерий личностной зрелости, наряду с такими факторами, как самотождественность, самоидентичность, конгруэнтность Я опыту [118]. В то же время клиническая психология связывает недостаточную психологическую защищенность с образованием невротических симптомов [113, 115] и психосоматических нарушений [10]. Согласно Э. Эриксону, недостаточная психологическая защищенность индивида становится одной из причин конфликта личности и социума.
Психологический словарь [84] определяет психологическую защищенность как относительно устойчивое положительное эмоциональное переживание и осознание индивидом возможности удовлетворения своих основных потребностей и обеспеченности собственных прав в любой, даже неблагоприятной ситуации, при возникновении обстоятельств, которые могут блокировать или затруднять их реализацию. Психологическая защищенность проявляется в чувстве принадлежности к группе, адекватной самооценке, реалистичном уровне притязаний, склонности к надситуативной активности, адекватной атрибуции ответственности, отсутствии повышенной тревожности, неврозов, страхов и т.п. Фактически перечислены все признаки социально-адаптированной личности, одним из механизмов достижения которой, на основе вышесказанного, следует считать механизмы психологической защиты. Следовательно, адаптированность личности, а именно, адаптивный характер реагирования может рассматриваться как критерий эффективного функционирования психологической защиты. Аналогичное представление высказывает И.Б. Дерманова, которая видит в психологической защите “не только достаточно широко наблюдаемый феномен, но и равноценный способ адаптации, и если он не становится единственным, то неправомерно приписывать ему клинический характер” [32, с.66]. Это означает, что, если использование личностью механизмов психологической защиты приводит к успешной социально-психологической адаптации (внутренней и внешней), то мы можем говорить о конструктивном характере этой защиты, об оптимальном уровне ее функционирования. Остановимся на этом критерии подробнее.
Если рассматривать социальную адаптацию как устойчивое равновесие личности с требованиями внешней среды, что ближе всего к пониманию данного явления представителями психоаналитической ориентации, то содержание процесса адаптации может быть описано обобщенной формулой: конфликт - тревога - защитные реакции или, как у Э. Эриксона: противоречие - тревога - защитные реакции индивида или среды - гармоническое равновесие или конфликт [88]. Очевидно, что при таком взгляде на процесс и результат адаптации включение личностью механизмов психологической защиты неизбежно: защитные реакции (как проявление психологической защиты) активизируются в ответ на чувство тревоги, возникающее вследствие нарушения равновесия личности и среды. Это способствует преодолению конфликта или противоречия, что в конечном итоге имеет целью восстановить утраченное или находящееся под угрозой утраты указанное равновесие, т.е. адаптироваться.
Использование личностью психологической защиты нередко рассматривается как специфический вариант адаптации. И.Б. Дерманова, наряду с такими типами социальной адаптации, как преобразование среды и врастание в среду, выделяет третий тип - уход из ситуации, который активизируется тогда, когда не удалось реализовать первые два. Типичный способ ухода из реальности автор видит в подмене ее с помощью различных форм психологической защиты: “человек не может изменить мир, но он его не устраивает, и тогда человек изменяет его у себя в голове” [32, с. 65].
Р.М. Грановская видит специфику адаптивной роли защитных механизмов в том, что они “поддерживают внутренний мир человека в некоторой гармонии с внешним миром не за счет активного изменения или преобразования недостатков окружающего мира..., а за счет внутренних перестроек, приводящих к устранению из восприятия и памяти конфликтной и травмирующей информации” [28, с. 283].
Видимо, трудно оспаривать исконный приспособительный характер психологической защиты, так как по определению она выполняет для психики функцию самосохранения. Осуществляя адаптивную перестройку восприятия и оценки [120], психологическая защита приводит к внутренней согласованности, равновесию и эмоциональной устойчивости [117], поддерживает целостность самосознания [96], без которых в принципе нельзя говорить о позитивном результате адаптационного процесса. Причем это замечание касается не только так называемых зрелых форм психологической защиты, к которым по традиции относят интеллектуализацию, компенсацию [29, 97, 167, 180], юмор, самоутверждение, антиципацию, альтруизм [178] и некоторые другие. В равной степени это относится и к самым ранним в плане онтогенетического формирования и наименее зрелым механизмам защиты, каким является, в частности, отрицание. Многие исследователи поведения людей в сложных стрессовых ситуациях [3, 169, 165] считают отрицание (отказ признавать травмирующую реальность) одним из распространенных приемов самосохранения, видя в нем психологический барьер на пути разрушительного проникновения трагедии во внутренний мир человека, в его ценностно-смысловую концептуальную систему. Отрицание позволяет субъекту переработать трагические ситуации малыми дозами, постепенно ассимилируемыми смысловой сферой личности.
Вытеснение выполняет свою охранительную функцию, не допуская в сознание идущие вразрез с нравственными ценностями желания, и обеспечивает тем самым приличие и благоразумие. Проекция и интроекция обеспечивают взаимодействие личности с окружающей социальной средой, создают незаменимое для процесса социализации чувство отождествления. Сублимация и реактивные образования также способствуют социализации индивида, благодаря демонстрации и накоплению социально приемлемого опыта.
В то же время существуют свидетельства того, что при некоторых обстоятельствах и зрелые, и незрелые формы психологической защиты носят деструктивный характер.
Таким образом, большинство авторов ограничивается констатацией самого факта неоднозначной и даже противоречивой роли защитных механизмов. И лишь немногие пытаются обрисовать факторы, при которых “механизмы психологической защиты, развивающиеся в онтогенезе как средства адаптации и разрешения конфликта, … могут обеспечивать прямо противоположное состояние дезадаптации и перманентного конфликта” [29, с.15]. В качестве таких факторов Л.Р. Гребенников [29, 97] рассматривает интенсивность и успешность разрешения ранних детских конфликтов, в ходе которых формировались психологические защиты, а также уровень сложности, осознанности и адекватности наиболее предпочитаемых из них.
Говоря о роли механизмов социального восприятия, таких как идентификация, стереотипизация, физиогномическая редукция, В.С. Агеев [1] подчеркивает, что все эти механизмы имеют важное приспособительное значение как в эволюционном, так и в социальном плане. На их основе в дальнейшем надстраиваются более тонкие и сложные механизмы. Но все они имеют свою оборотную сторону, обладая известными ограничениями. При выходе за их пределы приспособительная функция меняет свой знак, и из удобного средства понимания эти механизмы превращаются в заслон, препятствующий адекватному познанию другого человека.
Аналогичную двуполюсность можно отметить и при рассмотрении других психологических феноменов. К примеру, агрессия с точки зрения самосохранения носит конструктивный характер, с точки зрения поддержания социальных контактов – деструктивную. Сложность распознания грани между этими полюсами отмечается в ряде исследований [89, 131].
Нам кажется весьма разумным провести в данном контексте параллель между агрессией, механизмами социального восприятия и механизмами психологической защиты личности. Существуют ограничения или рамки, внутри которых психологические защиты оказываются полезными и, возможно, незаменимыми, но за пределами которых следует говорить лишь об их деструктивном характере.
Рассмотрим процесс, в котором работа механизмов психологической защиты способствует или не способствует дальнейшей социально-психологической адаптации субъекта. На позитивном полюсе функционирования психологической защиты можно констатировать такие эмоциональные и когнитивные явления, как снижение или полное снятие страха, тревоги, эмоциональная стабилизация, сохранение чувства собственного достоинства, поддержание внутренней непротиворечивости оценок. Все эти явления предопределяют положительное содержание образа Я субъекта: его самоощущение, самовосприятие и самооценку. Т.е. можно говорить об успешной внутриличностной адаптации (внутренняя адаптация). И, как результат этого, - экономия сил, выигрыш времени, снятие напряженности, ощущение гармонии с окружающим миром.
Для того, чтобы схема конструктивного функционирования механизмов психологической защиты стала полной, внутренней адаптации недостаточно. Необходимо, чтобы был достигнут определенный уровень внешней, собственно социально-психологической адаптации. Проведенный анализ позволил нам выделить несколько условий, способствующих перерастанию внутренней адаптации, достигнутой средствами психологической защиты, во внешнюю.
Индивидуально-личностные условия:
- гибкость психологической защиты (человек должен обладать богатым арсеналом психологической защиты, не прибегая к ригидному использованию одного-двух механизмов во всем многообразии жизненных ситуаций);
- умеренная интенсивность (частота) использования психологической защиты.
Ситуативные условия:
- осознание факта использования психологической защиты и преодоление ее посредством анализа собственного поведения (развитие соответствующей способности часто является одной из целей групповой и индивидуальной психотерапии);
- “выключение” психологической защиты за счет смягчения внешних обстоятельств (например, реванш после постигшей неудачи или исчезновение конфликтной ситуации);
- переключение субъекта на адаптивные действия незащитного характера (к примеру, реальному разрешению проблемы), даже если факт обращения к тому или иному механизму психологической защиты в сознании не отражен.
При соблюдении указанных условий на этапе достижения субъектом внутренней адаптации механизмы психологической защиты выполняют адаптивную функцию. Несоблюдение данных условий резко повышает вероятность проявления дезадаптивной роли психологической защиты. Накопление субъектом искажений реальности способствует его дереализации и формированию неадекватного поведения, что и рождает конфликт со средой.
При этом на негативном полюсе функционирования механизмов психологической защиты возникают ощущения изолированности, непонятости, враждебности окружающего мира, иррациональные идеи относительно своего места в социуме. В отличие от соответствующих эмоционально-когнитивных характеристик положительного полюса, которые связаны у субъекта с благополучным образом самого себя, обозначенные характеристики негативного полюса предопределяют в большей степени негативный образ социума. Как следствие - снижение активности, рост психической напряженности, затруднения в развитии личности, невротические расстройства, что является признаком явной дезадаптации личности.
В целом, детальный анализ психологических защит с точки зрения их адаптивного потенциала позволяет расширить взгляд на проблему психологической защищенности личности и более полно учесть личностные ресурсы в процессе социально-психологической адаптации.
1.3. Формирование психологической защиты ребенка в детско-родительском взаимодействии
1.3.1. Проблема генезиса психологической защиты личности
Анализируя проблему возникновения в онтогенезе феномена психологической защиты, мы выделили два наиболее важных, на наш взгляд, вопроса:
- Какова онтогенетическая сущность психологической защиты?
- Каковы конкретные условия, механизмы и хронологическая последовательность образования ее механизмов?
Поиск ответов на первый вопрос позволил выделить две доминирующие тенденции в его решении. Притом, что большинством исследователей психологической защиты учитываются как позитивные, так и негативные аспекты ее функционирования, одни видят в ее первичном формировании признак нормального развития личности, другие рассматривают защитные механизмы преимущественно как побочный продукт нарушений при ее становлении. В первом случае психологическая защита выступает как фактор социализации, во втором – как фактор неэффективной адаптации к особо жестким внешним условиям.
