« Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования ...»
Общественные изменения в европейских странах демонстрируют модель управляемой эволюции, когда идеи и механизмы зарождались в самом обществе, да и заимствовать их было неоткуда. Идеи, вносимые отдельными учеными или философами, в течение иногда нескольких веков становились достоянием образованных слоев, а затем и всего общества. В этом случае, государство только легализует созревший в обществе процесс.
Модель реформирования успешно реализована в Китае, когда инициированные в конце 70-х гг. прошлого века общественные изменения используют внешние идеи, но опираются на национальные традиции и ценности. Попытки реализации такой модели в российской истории имели место во второй половине XIX века при Александре II, а в дальнейшем - в действиях С.Ю. Витте и П.С. Столыпина.
Реформы Петра I можно уверенно отнести к категории модернизации, также как и преобразования в СССР в 30 - 50-х гг. прошлого века. В этих случаях благородной целью становилось преодоление отставания России от уровня европейских стран, эта цель инициировалась лидером, и ее достижение определялось серьезными усилиями со стороны общества.
Трансформация как управленческая модель подразумевает изменение формы и фактически приводит к деформированию всего общественного устройства. Россия в XX веке пережила две трансформации – Октябрьскую революцию с последующим периодом и перестройку 90-х годов. Разрушение основ общественного устройства в короткий период времени фактически не приносит позитивных изменений, более того отбрасывает общество в историческом развитии.
Из приведенных описаний очевидно, что для современной России модели трансформации и модернизации как интенсификация и обновление общественных процессов в условиях глобальной конкуренции потребует непомерно высоких затрат, а единственно приемлемым остается модель реформирования, хотя она и потребует для осуществления значительного времени.
Особенности российского исторического опыта и трудности на пути многих имевших место экономических преобразований детально рассмотрел уже отмеченный выше Б.В. Чернышев [23], который указывал, что в сегодняшних условиях перевод национальной экономики на инновационный путь развития недостаточно научно обоснован, ограничен идеологией неолиберализма, не обеспечен необходимой нормативной базой. Более того, не оформлена требуемая научно-методическая база [24].
В рамках возможного сценария социально-экономического переустройства общества Н.И. Захаров [25] предлагает решить непростую задачу по изменению отношения к Человеку, формирование его статуса как главной движущей силы такого переустройства. Предложенная автором модель «устойчивого социально ориентированного развития» [26] основана на последовательной и нарастающей концентрации усилий в развитие человеческих ресурсов как главной цели развития страны.
В этой связи, как указывает И.И. Шувалов [27], «модернизация – это не темпы роста ВВП сами по себе, не статистика сама по себе, а принципиальные изменения экономики, изменения качества жизни». Более того, он приводит слова экономиста XIX века Д. Милля, что «...экономический рост обеспечивается, во-первых, улучшением форм управления…, во-вторых, повышением умственного развития народа…, а в-третьих, заимствование зарубежных технологий с привлечением иностранного капитала…» [28].
Здесь необходимо отметить, что потребность в интеграции научно-технической сферы со сферой материального производства фактически была объективно предопределена на всех этапах становления товаропроизводящего человеческого сообщества и, как предметно показано К.И. Плетневым [29], современные интеграционные процессы двух этих сфер подготовлены самой историей развития науки, техники и производства. При этом интеграция в системе «образование-наука-производство» реализуется в комплексе взаимных дополнений и стимулирований, создания условий и сочетания интересов.
Для Санкт-Петербурга как результат концентрации собственности, капитала и производства становится характерным формирование мезоэкономических структур [30], в основном по олигархическому типу [31]. Особенности перехода к инновационной мезоэкономике, приводящие к существенным интеграционным изменениям в хозяйственной среде, уже исследовались рядом авторов [32],[33],[34] и, как справедливо указывается в монографии Б. Рууса и С. Пайка [35], ключевым конкурентным преимуществом хозяйствующих субъектов и городской экономики в целом становится не стандартные оборудование и технологии, а интеллектуальные и организационные ресурсы. Система управления знаниями наиболее отчетливо проявляется именно в мегаполисах, сосредоточении самого подготовленного и образованного человеческого потенциала.
Ю.В. Якишин [36] выделяет четыре ступени при решении задачи кадрового обеспечения экономического развития: макроэкономический, формируемый на федеральном уровне; мезоэкономический, ориентированный на городские проблемы; микроэкономический, направленный на улучшение качества персонала предприятий и организаций; наноэкономический, учитывающий мотивационную структуру конкретных работников.
Выполненный анализ публикаций различных авторов позволяет подтвердить авторские идеи, сформулированные в первой главе, и выделить первоочередные ориентиры управления экономикой города.
Интегрируя принципы организации управления экономикой мегаполиса, сформулированные в различных публикациях, можно выделить следующие приоритеты:
- превращение интеллекта, творческого потенциала человека в ведущий фактор экономического роста;
- поддержка национальной промышленности.
- технологическая модернизации
- институциональные изменения;
- государственное регулирование, прямые субсидии, дешевые кредиты;
- выделение основных или прорывных отраслей и направлений;
- развитие транспортной и энергетической инфраструктуры;
- активизация социальных программ.
2.2. Планирование, ориентированное на результат: принципы и формализация задачи стратегического планирования
Экономическая стабилизация в нашей стране в последние годы позволяет многим городам перейти от решения текущих проблем к стратегическому планированию экономического развития. Основная проблема развития крупных городов заключается в том, что управленческие воздействия на проблемную ситуацию в большинстве случаев оказываются неэффективными. Результатом проведения не вполне продуманных реформ 1990-х гг. явилось обострение социальных противоречий, дезорганизация экономической жизни, институционализация теневых экономических практик. Преодоление имевших место кризисных явлений и переход к поступательному социально-экономическому развитию требуют использования адекватного механизма в соответствии с закономерностями функционирования современного российского общества [а14].
Предлагается новая экономическая модель, включающая соединение целевого оптимизационного планирования, системы программных проектов, системы индикаторов из трех узлов спирали.
Оптимизация планирования
Обсуждение целевых ориентиров для социальных и экономических процессов, объем требуемых для этого ресурсов и эффективность использования ресурсов являлось предметом многих исследований. Весьма богата такими работами и отечественная экономическая школа. Достаточно вспомнить выдающегося русского ученого В.В. Новожилова [37], который указывал, что производство, как и всякая другая экономическая деятельность, не самоцель. «…Оно средство для удовлетворения потребностей. Поэтому естественна идея принять за исходную задачу оптимального планирования максимизацию функции благосостояния (или функцию уровня жизни, общественной полезности, функции предпочтения, функции потребления – все это различные названия целевой функции результатов общественного хозяйства)… [38] ».
Планирование считалось неотъемлемым атрибутом социалистической экономики и, соответственно, модели, методы и технологии планирования в советский период активно изучались и использовались. Большие научные коллективы создавали системы моделей оптимального планирования и развития народного хозяйства, межотраслевые межрегиональные модели, позволяющие прогнозировать и взаимно увязывать перспективы развития отраслей и регионов, формировались и опробовались расчетные алгоритмы [39].
В монографии В.Т. Рязанова [40] отмечены как отрицательные, так и положительные аспекты в истории экономического развития нашей страны, указано на роль сформированной системы народнохозяйственного планирования, позволившей успешно решить ряд важных задач.
Расцвет советской школы планирования пришелся на 1970-е гг., когда казалось, что достаточно добавить вычислительной мощности компьютерам, немного уточнить исходную информацию, учесть еще некоторые факторы в моделях, и тогда удастся создать оптимальный план, реализация которого обеспечит успех социалистической экономики.
Однако этим усилиям не суждено было сбыться, а проблемы экономики СССР привели к дискредитации плановой экономики как идеологии, а планирования как основополагающего института социалистической системы хозяйствования. Три базовых посылки, позволявшие рассчитывать на практическое применение моделей оптимального планирования, - концентрация ресурсов развития в руках государства, административные рычаги получения исходной информации и наличие мощного единого субъекта планирования - исчезли в начале 1990-х гг.
Вместе с тем, недолгий период упования на всесилие рынка снова сменился поисками баланса рыночного и планового регулирования, что выразилось в использовании принципов стратегического планирования [41], которые уже с 1980-х гг. весьма широко распространились на региональном и муниципальном уровнях в Европе и в Северной Америке.
Следует отметить, что идеология стратегического планирования принципиально отличается от идеологии директивного планирования, поскольку использует в основе процесс коммуникаций между реальными носителями интересов и поиск оптимума по поводу основных целей и направлений развития территории. Формальные математические расчеты и оптимизационные модели при этом замещаются социально-психологическими методами организации коллективного обсуждения на базе креативных дискуссий и определения консенсуса, а итоговый плановый документ превращается из многотомного исследования с набором содержащих количественные плановые показатели таблиц в короткий общедоступный текст, фиксирующий основные договоренности носителей реальных интересов и используемый не только для стратегического управления, но и для маркетинга территории и привлечения инвестиций.
Первым полномасштабным опытом применения такого коммуникативного территориального планирования в России стала разработка Стратегического плана Санкт-Петербурга, проходившая в 1996-1997 гг. при методическом руководстве МЦСЭИ «Леонтьевский центр» [42]. Учитывались принципы, в том или ином виде обсуждавшиеся в социалистический период [43], а за основу созданного стандарта для дальнейшего формирования российских стратегий путем синтеза европейской и американской практик на базе российских реалий была взята «Барселонская модель», где стратегическое планирование в таком виде осуществлялось с 1988 г. и успешно продолжается по настоящее время [44]
.
В этой работе учитывались два аспекта. Во-первых, отказ от традиционной для советского планирования количественной детализации и комплексности в пользу концентрации на главном для выживания, адаптации и устойчивого развития города в конкурентной рыночной среде, что обусловило внимание к выбору целей и ориентиров, оценке желаемого будущего территории, определение направлений развития, обеспечивающих конкурентоспособность территории в целом как места для жизни, хозяйственной деятельности и временного пребывания. Во-вторых, включение в процесс планирования реальных носителей интересов и достижение согласованности между ними по поводу будущего города в рамках многостороннего и конструктивного диалога бизнеса, власти и общества.
Как отмечается в работе [45]
, основополагающие черты образа будущего интерпретируются в стратегических целях, которые предполагается достичь в заданном горизонте стратегического развития. Факторы, учитываемые при формировании образа будущего, схематично приведены ниже на рис.2.1.
Подготовленный Стратегический план содержал минимальное число количественных ориентиров - около десяти интегральных показателей, срок его действия определен не был, так как предполагалась его регулярная актуализация. В качестве первого временного рубежа был обозначен 2003 г. - год 300-летия Санкт-Петербурга. Стратегический план Санкт-Петербурга не имел статуса правого акта, а был принят в форме договора общественного согласия, под которым подписались 144 члена специально созданного Генерального совета, который возглавлял губернатор города В.А. Яковлев.
В 2002 г. были подведены итоги пяти лет реализации Стратегического плана Санкт-Петербурга, которые показали, что 75 % намеченных планом мер достаточно успешно реализуются, улучшен деловой имидж города, что способствовало получению ряда кредитов Всемирного банка и грантов технической помощи. Работа над планом и его реализация изменили культуру управления, создали поле для открытых дискуссий власти и общества по вопросам стратегической перспективы, постановки масштабных проектов (строительство кольцевой автодороги, развитие Большого порта, реконструкция исторического центра). Опыт Санкт-Петербурга стал широко использоваться для других российских городов и регионов, причем в духе периода быстрых реформ это происходило без централизованного регулирования и вне единых нормативно-правовых рамок [46].
С 2000 г. Россия вступила в фазу устойчивого роста экономики, изменения политической и социально-экономической ситуации, в том числе, потребовали обновления системы программно-плановых документов, содержащих цели, задачи и направления развития Санкт-Петербурга. Как отмечено в одном из исследований [47]
, наиболее актуальной проблемой для российской экономики в это период становится реализация региональных стратегий, программ и концепций, разработанных как федеральным центром, так и территориальными органами власти. Формирующаяся экономика должна быть рыночной и, одновременно, - социально ориентированной.
.
Рис. 2.1. Факторы, влияющие на формирование образа будущего
В 2002 г. в Санкт-Петербурге начинается работа по синхронной подготовке долгосрочной Концепции социально-экономического развития, которая заменит Стратегический план, принятый в декабре 1997 г., и нового Генерального плана города взамен одноименного документа, разработанного в отношении Ленинграда и Ленинградской области на период до 2005 г. и одобренного постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 05.12.1987 № 1387.
К 2003 г. были готовы долгосрочный прогноз и основные положения концепции Генерального плана Санкт-Петербурга, которые прошли процедуру общественных обсуждений и позднее были одобрены городским Правительством. Концепция включала стратегический анализ внешних и внутренних факторов развития Санкт-Петербурга, систему представлений о его стратегических целях и приоритетах социально-экономической политики, важнейших направлениях и средствах реализации указанных целей, а также прогноз основных параметров развития города. Хотя Концепция была утверждена решением Правительства Санкт-Петербурга только в июле 2007 г., но и до этого использовалась в повседневной работе органов государственной власти, научного и экспертного сообщества Санкт-Петербурга. Кстати, и Стратегический план Санкт-Петербурга не имел статуса правого акта, а был принят в форме договора общественного согласия, что нисколько не принижает его значения.
После формирования нового состава Правительства Санкт-Петербурга, осенью 2003 г. началась работа по усилению плановых подходов в управлении развитием Санкт-Петербурга, первым результатом которой явилось Положение об организации деятельности исполнительных органов власти Санкт-Петербурга в сфере государственного планирования, утвержденное постановлением Правительства Санкт-Петербурга от 16.03.2004 № 402 и определившее государственное планирование как комплекс мероприятий, направленный на разработку, принятие и выполнение программно-плановых правовых актов в целях обеспечения устойчивого социально-экономического развития Санкт-Петербурга. Таким образом, план стал правовым актом, как и во времена СССР.
Система государственного планирования включала документы долгосрочного (10 - 20 лет), среднесрочного (3 - 5 лет) и краткосрочного (1 год) периода. К долгосрочным относились: Концепция, Генеральный план, Стратегический план, Реестр государственных функций, Основные направления деятельности исполнительных органов государственной власти, Перечень стандартов проживания. Изменилась трактовка Стратегического плана как системы правовых актов, состоящей из Основных направлений деятельности исполнительных органов государственной власти, Генерального плана и Реестра государственных функций. Вторую группу документов (среднесрочное планирование) составили: Программа социально-экономического развития, Перспективный финансовый план и Балансы ресурсной обеспеченности стандартов проживания. К документам краткосрочного характера относились Бюджет и Ежегодное послание губернатора Законодательному Собранию.
Основные элементы системы планирования:
Долгосрочное планирование:
Концепция;
Генеральный план;
Стратегический план;
Реестр государственных функций.
Среднесрочное планирование:
Программа социально-экономического развития;
Перспективный финансовый план;
Балансы ресурсной обеспеченности стандартов проживания.
Краткосрочное планирование:
Бюджет;
Ежегодное послание губернатора Законодательному Собранию.
Специфика такого подхода ярко проявилась в Стандартах проживания, количество которых приближалось к тысяче и которые качественно характеризовали и количественно фиксировали обязательства власти перед жителями в виде нормативов.
Однако сформированная система планирования получилась громоздкой и уже в 2004 г. началась работа по подготовке Программы социально-экономического развития Санкт-Петербурга на 2005 - 2007 гг., которая подверглась значительным сокращениям и фактически стала очень кратким документом, содержащим формулировки главной цели, задач, целевых ориентиров и их значений. Правда, одновременно с этой Программой Правительство Санкт-Петербурга рассмотрело и утвердило целый комплект планово-прогнозный документов: Прогноз основных показателей развития до 2008 г., Перечень задач и целевых ориентиров социально-экономического развития, Временный перечень стандартов проживания, Перечень исполнительных органов государственной власти Санкт-Петербурга, ответственных за обеспечение нормативов стандартов проживания и разработку балансов ресурсной обеспеченности стандартов проживания.
Программа социально-экономического развития Санкт-Петербурга на 2005 - 2008 гг. была утверждена Законом Санкт-Петербурга от 15.11.2005 № 584-83, а в декабре 2005 г. Законом Санкт-Петербурга был утвержден и Генеральный план.
Уже в 2006 г. началась работа по модификации системы государственного планирования, а также по актуализации долгосрочной Концепции и приданию ей статуса правового акта. В итоге система государственного планирования претерпела значительные изменения в сторону упрощения и большей адаптации к реальной обстановке, что было закреплено утверждением Концепции и нового положения о государственном планировании в постановлении Правительства Санкт-Петербурга от 20.07.2007 № 884 и № 885. Состав документов системы планирования сократился до пяти, два из которых (Концепция и Генеральный план) принимаются на долгосрочный период, два других (Программа и Закон о бюджете) - на среднесрочный и один (Ежегодное послание губернатора Законодательному Собранию) - на краткосрочный. Логическим дополнением этих документов становятся Задачи социально-экономического развития и Стандарты проживания в Санкт-Петербурге на 2008 - 2011 годы, которые были утверждены постановлением Правительства Санкт-Петербурга от 25.12.2007 № 1659.
Все вышеуказанные документы были увязаны между собой по целям, задачам, показателям и механизмам реализации, а выполнение положений Программы обеспечивалось путем разработки и последующего выполнения Плана мероприятий по ее реализации при регулярном мониторинге хода выполнения Программы, достижения задач и значений стандартов проживания.
Необходимо отметить, что применяемые в Санкт-Петербурге подходы отклонялись от требований, предъявляемым к стратегии социально-экономического развития субъекта Российской Федерации (приказ Минрегионразвития от 27.02.2007 № 14) и параметрам типового макета программы социально-экономического развития субъекта Российской Федерации (приказ Минэкономразвития от 17.06.2002 № 170).
Вместе с тем, в связи с выполнением Программы социально-экономического развития на 2005-2008 гг. в 2008 г. была утверждена Программа социально-экономического развития Санкт-Петербурга на 2008 -2011 гг., сохранившая действовавший формат. В качестве главной цели социально-экономического развития Санкт-Петербурга были определены рост доходов и улучшение жилищных условий населения. Помимо главной цели Программа содержала формулировки целей развития Санкт-Петербурга, их целевых ориентиров и значений на 2008 - 2011 гг. применительно к трем основным сферам жизнедеятельности города (население, экономика, городская среда). Каждая цель характеризовалась системой целевых ориентиров — количественных показателей, описывающих степень достижения цели социально-экономического развития. На каждый год планового периода фиксировалось значение целевого ориентира. Положения и параметры Программы конкретизировались в Задачах социально-экономического развития и Стандартах проживания.
В 2011 г. началась подготовка новой редакции Программы на 2012 - 2014 гг. и, если формат самой Программы сохраняется в прежнем виде, то План мероприятий по ее реализации должен приобрести принципиально новое содержание: из чисто технического документа, содержащего перечень мероприятий, сроков и лиц, ответственных за их проведение, План мероприятий будет содержать описание целей и задач деятельности Правительства Санкт-Петербурга, анализ текущей ситуации, основных тенденций и проблем, а также государственных политик в основных сферах социально-экономического развития (здравоохранение, культура, дорожное хозяйство и т. д.). В случае реализации этого подхода План мероприятий становится важным политическим документом, имеющим значение, сравнимое с Задачами социально-экономического развития и Стандартами проживания, фактически вытесняя эти документы из системы планирования.
Многолетний опыт МСЦЭИ «Леонтьевский центр» по наблюдению за практикой стратегического планирования в различных городах указывает, что основная ценность планирования — в открытом коммуникативном процессе. Бессмысленно делать всеобъемлющий и детальный план развития города. Важнее превратить стратегическое планирование в общественный институт с многосторонним диалогом экспертов, управленцев и общества. Такое планирование в сочетании с оптимизированным оперативным управлением позволяет обеспечить эффективную социально-экономическую модернизацию [48]. Это подтверждает опыт Санкт-Петербурга: актуальной обновленной долгосрочной Концепции нет, но есть постоянная дискуссия по ее поводу, которая продуктивна сама по себе и заставляет участников искать новые направления развития и аргументы в их защиту.
Здесь, завершая краткий экскурс по теме важности стратегического планирования, укажем на исключительно важный, по нашему мнению, тезис из интегрального исследования, выполненного под руководством академика В.М. Полтеровича, «…практически все страны, сумевшие за последние шесть десятилетий из развивающихся стать развитыми, использовали индикативное планирование, нацеленное на реализацию крупных межотраслевых проектов и основанное на тесном взаимодействии государства с ассоциациями бизнеса. Создание современного варианта подобной системы в России является первоочередной задачей» [49].
Индикаторы
Представляется необходимым остановиться на практике использования социально-экономических индикаторов, а также кратко напомнить достаточно существенные, по нашему мнению, общие вопросы регионального управления.
Вначале отметим монографию А.А. Прохожева и И.А. Кармановой [50], где анализируются современные особенности развития человека и общества, предложен метод интегральной оценки уровня социального развития с учетом влияния факторов безопасности. Эта монография имеет прямое отношение к проблемам социально-экономического развития регионов, так как в ней проведена сравнительная количественная оценка уровня социального развития регионов Центрального федерального округа, даны рекомендации по формированию более эффективной региональной политики.
В этой же работе рассмотрен мировой опыт управления экономическим и социальным развитием, в том числе опыт Японии.
Японское правительство приняло «Базовый план экономического и социального развития на 1973 - 1977 гг.», в ходе составления которого была использована новая экономическая модель СОСМО (Comprehensive System Model), состоявшая из 800 уравнений, а традиционная структура макроэкономических оценок была соединена с системой социальных индикаторов, отражавших динамику переменных, связанных с благосостоянием населения. Таким образом, была предпринята попытка соединения денежного (экономического) и материально-вещественного (социального) подхода.
Уже в 1974 г. была опубликована весьма полная система социальных индикаторов - SI (social indicators), которая включала 10 сфер жизнедеятельности, отражающих благосостояние и уровень жизни людей:
- медицинское обслуживание;
- обучение, воспитание, культура;
- условия труда;
- свободное время;
- доходы и расходы;
- материальная сфера;
- исполнение законов и безопасность индивидуума;
- семья;
- качество общественной жизни;
- социальные слои и миграция населения.
Каждая из сфер содержала несколько основных показателей, которые, в свою очередь, рассчитывались по определенному количеству индикаторов, а в общей сложности система включала 368 индикаторов.
Интегральный показатель (R) вычисляется по соотношению
R = j i kj ( r ij / nj) m,
0 kj 1,
j kj = 1,
где r ij – значение i – го индикатора j – й сферы жизнедеятельности, nj - количество индикаторов в j – й сфере жизнедеятельности, m - число сфер жизнедеятельности, kj – весовой коэффициент значимости j – й сферы жизнедеятельности в общей оценке качества жизни в регионе.
Различные методики, предлагаемые различными организациями и авторами, отличаются составом показателей и числом групп, алгоритм вычисления всеми используется однотипный.
Сфера «здоровье» включала в себя два основных показателя: повышение стандартной нормы здоровья населения; общественные условия для поддержания и роста норм здоровья в обществе. Сфера «обучение, воспитание и культура» включала показатели: уровень основ обучения и воспитания; уровень успеваемости в средней и высшей школе; уровень работы по самообразованию; уровень культурной среды. Сфера «занятость и качество жизни занятых на производстве» включала показатели: шансы получить работу; повышение качества жизни трудящихся. Сфера «свободное время» включала показатели: увеличение количества свободного времени в течение жизни; повышение уровня проведения свободного времени. Сфера «доходы и расходы» включала показатели: увеличение имущества и доходов населения; сокращение разрыва в имуществе и доходах; стабильность имущества и доходов; улучшение сферы потребления. «Материальная сфера» включала показатели: улучшение жилищных условий; уменьшение ущерба от вредных веществ; снижение убытков от стихийных бедствий; сохранение природной среды. Сфера «исполнение закона и безопасность человека»: сокращение числа жертв, связанных с преступлениями; сокращение числа от несчастных случаев. Сфера «семья»: обеспечение бесконфликтности в семейной жизни; сокращение расходов семьи. Сфера «качество общественной жизни»: стабильность основ общественной жизни; объединения и организации населения; сооружения общественного назначения и их обслуживание. Сфера «социальные слои и миграция населения»: снижение недовольства в различных социальных слоях населения; облегчение общественных миграций.
Общая оценка по каждой сфере жизнедеятельности рассчитывалась как среднее арифметическое значение основных показателей, отражающих эту сферу, а динамика показателей в определенный временной период рассчитывалась в виде индикаторов, как отношение показателей, подсчитанных в конечный периода к начальному периоду того же года.
В 1986 г. после некоторых дополнений показатели благосостояния и жизни народа стали публиковаться как «новые социальные индикаторы» NSI (New Social Indicators), а в 1992 г. была предложена качественно новая система оценки благосостояния и качества жизни - PLI (People's Life Indicators). Новый подход был разработан на основе анализа предыдущих вариантов социальных индикаторов, структура содержала 8 сфер жизнедеятельности (жизнь; расходы; работа; воспитание; здоровье; развлечения; обучение; социальные отношения) и 4 направления оценки качества жизни: безопасность и стабильность; справедливость (фактор, показывающий сокращение социального разрыва и спокойствие общества); свобода (фактор, обозначающий широту выбора в жизни); комфортность (фактор, обозначающий наличие удобств в жизни индивидуума).
Система PLI включала 240 показателей, из которых 108 показателей подсчитывались также и отдельно для каждой префектуры, что соответствует нашему понятию региона. Индикаторы по каждой сфере жизнедеятельности и по каждому направлению рассчитывались как суммарное значение всех показателей, деленное на количество этих показателей.
Если раньше Япония отставала по уровню социального благосостояния от большинства развитых стран Запада, то сопоставление социальных индикаторов, проведенное Управлением экономического планирования Японии, показало, что в уже 1987 г. эта страна была на втором месте в мире по экологической ситуации и экономической стабильности, а согласно данным ООН в 1993 г. вышла на первое место в мире по параметру, аккумулирующему все рассмотренные выше показатели.
Следует, однако, учитывать, что в качестве меры национального благосостояния социальные индикаторы обладают рядом недостатков, ограничивающих сферу их применения. Каждый социальный индикатор индивидуализирован и может использоваться только для определенной социальной деятельности без учета сложной взаимосвязи различных сфер.
К тому же отдельные социальные индикаторы являются неоднородными по своей внутренней структуре. Это неотъемлемая черта всех показателей, имеющих неденежный характер, поэтому сравнение временных рядов и сопоставление различных показателей затруднены из-за их взаимной разнородности. Социальные блага, определяющие уровень благосостояния, чрезвычайно многообразны и практически не существует классификации, которой придерживались бы все страны. К сложности сравнительных оценок в этих условиях добавляется постоянное расширение круга аспектов, относящихся к качественной стороне жизни и весьма быстрое изменение критериев потребительской мотивации.
Особенностью социальных индикаторов является их подсчет в индексной форме, основанный, как правило, на неденежных критериях. Такие индикаторы используются для оценки тех видов социальной деятельности, для которых трудно найти общую унифицированную единицу измерения, а также установить «вес» отдельных индикаторов в комплексных показателях.
Тем не менее, социальные индикаторы позволяют преодолеть ограниченность методологии расчетов ВВП и стоимостных показателей благосостояния.
Поскольку жизненно важные интересы личности наиболее полно проявляются на региональном и местном уровнях, в последнее время стали разрабатываться более прогрессивные методы оценки регионального развития с использованием социальных индикаторов и привязкой все большего числа статистических показателей к человеку.
Наиболее интересные и продуктивные исследования проблем региональной экономики и перспектив регионального развития традиционно проводились в Совете по изучению производительных сил (СОПС) [51]
.
Анализ и оценка социально-экономического положения региона осуществлялась по узлам спирали стратегического развития:
- оценка достигнутого общего уровня экономического развития; анализ динамики развития важнейших отраслей экономики, в первую очередь промышленности; оценка финансового потенциала;
- оценка уровня жизни населения и ситуации на рынке труда;
- оценка интеллектуального потенциала региона.
При оценке уровня экономического развития были использованы показатели:
- величина валового регионального продукта на душу населения (ВРП);
- величина валовой добавленной стоимости (ВДС) на душу населения, создаваемой в важнейших сферах экономики;
- уровень обеспеченности основными фондами на душу населения.
Составляющие оценки интеллектуального потенциала:
- доля занятых с высшим образованием в общей численности занятых;
- доля занятых со средним образованием в общей численности занятых.
Особенностью являлся расчет значений душевых региональных показателей ВРП и ВДС в относительных величинах, представляющих отношение региональных душевых показателей к соответствующим средним российским показателям, принимаемым за единицу.
Динамика развития важнейших отраслей экономики определялась динамикой физических объемов производства по различным отраслям в натуральном выражении и в виде цепных индексов, а также динамикой структурных изменений. Финансовый потенциал региона определялся размером собственных внутри региональных финансовых ресурсов или размером финансового потенциала региона, включающим все создаваемые на его территории финансовые ресурсы. Финансовый потенциал региона выше собственных финансовых ресурсов на величину налоговых поступлений, уходящих в федеральный бюджет.
Сравнительная оценка финансового состояния регионов осуществлялась в относительных величинах по размеру собственных финансовых ресурсов на душу населения, отнесенного к средне российской величине этого показателя.
Оценка уровня жизни и состояния рынка труда осуществлялась по трем показателям:
- численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума;
- уровень розничного товарооборота на душу населения;
- численность зарегистрированных безработных.
Все эти показатели также рассчитывались в относительных величинах по отношению к аналогичным средним российским показателям.
Принципиальное предложение состоит в необходимости дополнения прямых индикаторов качества жизни содействующими показателями. Опыт такого объединения имеет место во Всемирной организации здравоохранения, которая с 1988 г. в рамках движения “Здоровые города” объединила показатели «детерминантов здоровья, повышение справедливости в отношении здоровья» с показателями «оптимального управления и интегрированного планирования в интересах здоровья».
Предлагается в развитие этого подхода оценивать качество жизни с учетом следующих принципов:
формулировать проблему как стратегическую;
рассматривать на национальном уровне роль здоровых городов как основу здоровья нации;
повысить роль мегаполиса в продвижении интересов здоровья на национальном, европейском и глобальном уровнях посредством развития партнерских отношений.
Рыночная социально-экономическая политика
Подобный подход позволил сформулировать единую для всех регионов систему сопоставимых показателей, сопоставить все регионы страны по каждому из выбранных направлений и создать базу данных, необходимую для учета региональных особенностей в количественной форме при разработке политики экономического развития страны. Вместе с тем, в полной мере оценить уровень развития региона и выразить его единым показателем данная методика не позволяет.
В монографии сотрудников Института проблем региональной экономики РАН [52]
рассматриваются основы формирования социальных целей экономического развития регионов и обосновывается механизм их реализации в системе управления социальными процессами. На базе анализа исходных предпосылок определяются основные социальные цели и подцели стратегического развития регионов, которые контролируются в отраслевом разрезе - здравоохранение, образование, жилищно-коммунальная сфера, социальная защита населения.
Истинной целью экономического роста, а, следовательно, и любых рациональных преобразований, направленных на его достижение, может быть только последовательное улучшение условий жизни людей на основе сохранения, развития и эффективного использования демографических, трудовых, природных, научно-технологических, материальных и финансовых ресурсов. Для этого необходим переход от традиционного понимания экономического роста к его социально ориентированной трактовке. Практическая реализация этого курса все больше смещается в сторону регионального и местного уровней управления, чему мы уделим некоторое внимание.
В монографии С.Б. Савельевой [53] анализируется современное состояние теории региональной экономики, рассматриваются различные методологические подходы к разработке стратегии социального развития регионов, исследуется процесс регионального управления и многоуровневой региональной интеграции, формулируются основные направления развития региональной хозяйственной системы Северо-Запада России. Отмечается, что в экономике России происходят сложные процессы разностороннего, а подчас и противоречивого реформирования. Это, прежде всего, внедрение рыночных форм хозяйствования во всех отраслях и на территориях. В рамках этой глобальной рыночной реформы осуществляются преобразования в системе отношений центра и регионов. Идет процесс регионализации экономики, роль регионов в решении социально-экономических задач повышается, они активно включаются не только во всероссийское разделение труда и кооперацию производства, но и в подобные мировые процессы [54]
. При этом роль самих регионов в решении социально-экономических задач неуклонно возрастает.
Как показывает практика, именно на региональном уровне обеспечивается реализация всех антикризисных и реформаторских программ, так как воспроизводственные процессы осуществляются на конкретной территории, а регион становится основным хозяйствующим субъектом экономики.
Новая роль регионов, усложнение внутри региональных и межрегиональных связей, возникновение новых задач в региональном развитии обусловливают необходимость углубления теоретических исследований по проблемам региональной экономики. Рост суверенитета республик, краев и областей Российской Федерации объективно привел к существенному смещению центра тяжести в вопросах исследования региональных проблем с размещения производительных сил на территориях в сторону их эффективного использования в качестве фактора экономического роста и повышения благосостояния населения регионов.
Территориальное развитие в нашей стране осуществляется, в частности, в рамках образованных в мае 2000 г. семи федеральных округов. Значение этих новых административно-территориальных единиц в системе социально-экономических отношений проявляется слабо, хотя их формирование происходило с учетом длительных (в том числе и исторических) традиций в размещении населения и производительных сил. Если говорить о Северо-Западном административном округе, то ориентация большинства прилегающих областей на рынок Санкт-Петербурга имеет длительную историческую традицию. Наличие крупного центра (промышленного, культурного, финансового и потребительского) играло и играет ключевую роль в размещении производительных сил, в использовании и перемещении ресурсов, в первую очередь - трудовых, внутри Северо-Западного региона.
Однако и здесь есть свои исключения. Экономика Калининградской области, например, в значительно меньшей степени ориентирована на рынок Северо-Западного региона, чем на рынки центральных регионов России и стран Балтии.
Видный российский ученый в области региональной экономики О.С. Пчелинцев в своей монографии детально рассматривает систему устойчивого развития [55], а в предисловии к этой книге академик В.В. Ивантер акцентирует внимание на наиболее важных проблемах.
Центральным вопросом для российской экономики, по мнению В.В. Ивантера, является в настоящее время ускорение темпов и повышение качества экономического роста. Исследования последних лет позволили выявить три уровня решения этой проблемы. Первый - краткосрочный. Ему соответствует восстановительный экономический рост, основанный на использовании незагруженных производственных мощностей и рабочей силы [56]. Именно по этому пути шло развитие нашей экономики в 1999 - 2001 гг.
Второй уровень – среднесрочный, основой которого является обновление капитала и преодоление технологической неоднородности различных секторов экономики. На необходимость перехода именно к такому – инвестиционному росту неоднократно указывали ведущие российские и зарубежные ученые.
К сожалению, реальное развитие, начиная с 2002 г., пошло по иному пути – пути экспортно-ориентированного роста, опирающегося на сырьевые отрасли.
Тем больший интерес вызывает, по мнению В.В. Ивантера, постановка вопроса о третьем уровне решения проблемы роста - долгосрочном. Речь идет о ресурсных предпосылках экономического роста. В их создании важную роль играют регионы и города как специализированные системы воспроизводства качественных ресурсов, прежде всего, человеческого потенциала.
В работах О.С. Пчелинцева обосновывается тезис о ведущей роли регионов и городов в обеспечении перехода Российской Федерации к устойчивому развитию. В этом плане анализируются три типа региональной политики: «советский», «либерально-переходный» и «социально-рыночный».
В советские годы региональная политика была продолжением и пространственной проекцией политики экстенсивной индустриализации. Соответственно, и региональная экономика развивалась, в основном, как наука о размещении производства и формировании территориальных хозяйственных комплексов.
В 90-е годы прошлого века положение изменилось, основным содержанием региональной политики стало сглаживание различий в текущих бюджетных расходах с помощью трансфертов из Федерального фонда финансовой поддержки регионов. Однако на капитальные вложения эта политика практически не влияла. В результате разрыв между регионами по уровню экономического развития продолжал расти.
В этих условиях был необходим переход к третьему типу региональной политики - «социально-рыночному», опирающемуся на:
- долгосрочные критерии динамики интеллектуального потенциала населения;
- долговременную ресурсную обеспеченность;
- стимулирование экономического роста методами обустройства территории и развития инфраструктуры;
- выделение территориальных «точек» роста;
- флагманские проекты.
Для России такая стратегия особенно важна, поскольку из-за суровых природных условий и огромных расстояний доля коммерчески неэффективного пространства выше, чем в других странах. А значит, равенство стартовых условий для граждан и условий конкуренции для предприятий может быть обеспечено у нас только развитием территории, то есть средствами региональной политики.
Процесс регионализации социально-экономического развития трактуется указанным автором весьма широко - как пространственный аспект перехода общества от «аморфной» структуры к «кристаллической», основанной на принципе полисубъектности. С этим переходом связана специфика территориального управления, проявляющаяся в использовании, главным образом, координационных (а не административных) методов - процедур равноправного горизонтального взаимодействия федеральных, региональных и местных органов с предприятиями, общественными, кооперативными и исследовательскими организациями. В противоречивой обстановке 90-х гг. на этой почве развился (не только в России) феномен «системной коллизии» - рассогласования идейных установок верхних и нижних уровней управления, когда центральные экономические ведомства следуют курсом либерализма и монетаризма, а регионы и города, заботясь о своем населении, продолжают работать в русле концепций «социального государства» и защиты окружающей среды.
Являясь сторонником активизации региональной политики, О.С. Пчелинцев не считает главной причиной сложившихся дисбалансов в отечественной экономике «недопустимо высокое вмешательство государства в экономическую деятельность», поскольку оптимальное решение полностью зависит от задач, стоящих перед государством, и реального потенциала сформировавшегося частного сектора.
Одно из центральных мест занимает идея «многослойности» фонда ресурсов - неодинаковой степени свободы в распоряжении отдельными его частями. О.С. Пчелинцев выделяет три аспекта этого явления: экономическую, социальную и пространственную связанность ресурсов. Наибольшее внимание при этом уделено социальному аспекту, и это понятно: раскрывающая этот аспект идея социальной нормы («социально-гарантированного минимума» бесплатного предоставления благ и услуг) разрабатывалась им, совместно с академиками С.С. Шаталиным и В.Г. Гребенниковым, еще в 70-е гг. Эта идея актуальна и сейчас, именно она должна, в конечном счете, определить содержание проводимых в стране социальных реформ. Последовательное проведение принципа социальной нормы приводит к важному выводу: коммерциализация отраслей социальной сферы оправдана только для тех их сегментов, которые предоставляют услуги сверх социально гарантированного минимума.
Центральное место в этой системе стандартов принадлежит социальной норме жилищной обеспеченности, что возводится в основной принцип жилищно-коммунальной реформы, понимаемой не как повышение тарифов, а как решение жилищной проблемы. «Неполучение квартиры молодой семьей, - пишет О.С. Пчелинцев, - должно оцениваться также, или даже более критично, чем неполучение инвестором высокой прибыли на капитал».
Региональная политика - через обобщенное выражение нужд территорий - выступает в качестве одного из факторов, влияющих на направленность макрофинансовой политики. Иллюстрацией может служить предложенный автором принцип пропорционального подтягивания бюджетных доходов дотационных регионов к среднему российскому уровню. За этим предложением стоит реальная проблема, когда некоторые высоко дотационные регионы, получая в 90-е годы тем больше трансфертов, чем меньше были их собственные доходы, стали, в конце концов, ориентироваться именно на увеличение трансфертов, то есть, по существу, на дальнейшее уменьшение собственных доходов.
Актуальна постановка автором вопроса о развитии института общественных инвестиций. «В экономической системе устойчивого развития, - пишет О.С. Пчелинцев, - именно общественные (государственные и муниципальные) инвестиции должны стать тем «ядром», вокруг которого во всех регионах и городах будут формироваться адекватные рынку системы долевого участия коммерческих предприятий в строительстве и эксплуатации объектов инфраструктуры».
К сожалению, объекты инфраструктуры настолько разнообразны и разнородны, что однозначное утверждение данного тезиса уже в силу этого спорно. Взаимодействие частного и государственного (в том числе регионального и муниципального) капиталов вообще является, на наш взгляд, краеугольным камнем динамичного развития российских регионов, особенно с учетом специфики и неравномерности регионального развития.
Ряд крупнейших компаний или уже участвовали, или выражают готовность участвовать в реализации крупных инвестиционных проектов в Санкт-Петербурге, в том числе, объектов инфраструктуры. Поэтому, на наш взгляд, в данном вопросе должна быть создана система оценок социально-экономической целесообразности, причем приоритет по созданию объектов инфраструктуры (в том числе и социальной) должен быть у государства и региональных властей, значительное участие частного капитала не только возможно, но и полезно.
Среди отечественных ученых, занимающихся проблемами регионального управления, следует назвать В.А. Воротилова, И.И. Сигова, В.Р. Полозова, В.Н. Иванову и отметить некоторые разработанные ими вопросы.
Так, В.А. Воротилов [57] анализирует особенности региональных производственных отношений, предлагает пути перестройки хозяйственного механизма управления в регионах областного уровня, рассматривает специфику, предлагает методы согласования отраслевых и территориальных задач. И.И. Сигов [58] рассматривается широкий спектр теоретических проблем региональной экономики, включая управление регионом, собственность, воспроизводство продукции и человека. Со своей стороны, В.Р. Полозов [59] исследует методологические и концептуальные основы социального развития и реформирования современного российского общества, на основе чего определяет необходимые параметры управления регионом как его социальной подсистемой. В работах В.Н. Ивановой [60] исследованы проблемы местного самоуправления в свете потребностей современного общества, дан анализ практики разработки программ развития Санкт-Петербурга, Ю.В. Кузнецов [61] определил основные требования к структуре регионального управления, построил модели организационного проектирования с учетом особенностей формирования структур в рыночных условиях, В.А. Пешехонов [62] одним из первых среди отечественных авторов рассмотрел фактически все аспекты роли государства в рыночной экономике.
Из зарубежных ученых в этой тематике заметное место принадлежит М. Веберу - немецкому ученому конца XIX - начала XX века, который разработал сохраняющие актуальность до настоящего времени основополагающие концепции функционирования государства как главного субъекта политики и власти, ввел понятия государственно-административного аппарата и бюрократии. По его версии, государство есть отношения господства людей над людьми, опирающееся на легитимное насилие как на средство [63].
Управление в бизнесе и в государственно-административной системе Ф. Тейлор, Г. Эмерсон и Г. Форд рассматривали в качестве механизма, с помощью которого можно добиваться поставленных целей с максимальной эффективностью при минимальных затратах ресурсов. Но особо стоит указать французского ученого А. Файоля, работы которого стали классическими, он первым обозначил проблему организованного обучения системе управления или менеджменту во Франции. Еще до первой мировой войны А. Файоль создал и возглавил Центр административных исследований для выполнения заказов государственных ведомств и бизнеса. В книге «Общее и промышленное управление», опубликованной в 1916 г., он сформулировал свою теорию администрации и считал, что предлагаемые подходы являются универсальными, могут применяться во всех сферах общественной жизни.
«Управлять, значит предвидеть, организовывать, распоряжаться, координировать и контролировать, предвидеть, то есть учитывать грядущее и вырабатывать программу действия, организовывать, то есть строить двойной - материальный и социальный - организм учреждения, распоряжаться, то есть заставлять персонал надлежаще работать, координировать, то есть связывать, объединять, гармонизировать все действия и все усилия, контролировать, то есть заботиться о том, чтобы все совершалось согласно установленным правилам и отданным распоряжениям» [64]
.
Как видно из этого краткого обзора работ, основное внимание в них уделялось общетеоретическим вопросам управления, в стадии разработки находятся проблемы регионального управления, его экономические и социальные аспекты, структура и функции управления на уровне регионов.
Работа в обозначенном направлении продолжается. В последние годы в Центре проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования группой ученых (научный руководитель В.И. Якунин, С.С. Сулакшин, В.Н. Лексин, А.С. Малчинов, М.В. Глигич-Золотарева, В.А. Колосов, Н.А. Борисова, Н.А. Хаванский) разработан нормативный правовой акт, определяющий государственную политику в сфере регионального развития, — Доктрина регионального развития Российской Федерации, которая содержит комплексную программу государственно-управленческих действий и решений в рамках региональной политики и представляет собой документ нового типа, задающий управленческое содержание политики, в том числе в долгосрочной перспективе [65].
Необходимыми элементами системы стратегического планирования мегаполиса являются:
- оптимальное планирование;
- поиск оптимума по основным целям и направлениям развития территории;
- стратегический анализ внешних и внутренних факторов развития;
- система стратегических целей и приоритетов социально-экономической политики;
- средства реализации указанных целей;
- прогноз основных параметров развития города;
- стандарты проживания в виде нормативов.
Формализуя постановку задачи, выделим соотношения:
xi (t) + x 0i (t) = j xij (t) + x1i (t) - обеспеченность продуктами;
yk (t) = aki (t) ( xi + x 0i ) + y1k (t) - ресурсная обеспеченность;
aki (t) = qki (z1, z2, z3,.... ) - модернизация производства;
zn (t) = pn (x1, x2, x3, …..; y1,y2,y3, ….) - интеллектуальный уровень;
Fm (t) = fm (t) (x1, x2, x3, …..; y1,y2,y3, ….) – показатели качества жизни;
Fm (t) F0m (t) – выполнение стандартов качества жизни;
n bn (t) zn (t) max - интегральный показатель в год t;
n bn (T) zn (T) max - интегральный показатель в конечный год T,
где xi - потребность региона в i –м виде продукта; x 0i – поставка i –го вида продукта в другие регионы; xij - производства i – го вида продукта на j – м объекте города; x1i – поставки i – го вида продукта из других регионов; yk – потребность региона в k–м ресурсе; y1k - поставки k –го ресурса из других регионов; aki – потребность в k -м ресурсе на выпуск единицы i –го продукта; zn – значение n – го показателя интеллектуального уровня; Fm – значение m – го индикатора качества жизни; F0m – минимально необходимое значение m– го индикатора качества жизни; fm - функция вычисления m –го индикатора качества жизни в зависимости от производимых продуктов в регионе, потребляемых ресурсов; qki – функция вычисления удельного расхода ресурсов на производствах в зависимости от показателей уровня интеллектуального потенциала в регионе; pn – функция вычисления показателей интеллектуального потенциала в зависимости от обеспеченности ресурсами и продуктами региона; bn – значимость n – го показателя интеллектуального потенциала.
Периоды времени между собой связаны через переходящие остатки продуктов и ресурсов (остатки с прошлого года), через корректировку показателей качества жизни и показателей интеллектуального уровня от уровня предыдущего уровня (уровня предшествующего года). Последние в функциях pn и fm вычисляются через определении прироста.
2.3. Понятие качества жизни: теоретические и методологические основы
Категория качества отражает важную сторону объективной действительности — определенность. Проблемы этого понятия и все, что связано с качеством, детально исследовано в работах Санкт-Петербургской школы под руководством В.В. Окрепилова [66].
Качество объекта, как правило, не сводится к отдельным его свойствам, а связано с объектом как с целым, охватывая его полностью, и неотделимо от него. Вместе с тем качество, являясь инструментом идентификации объектов, позволяет объединять их на основании имеющейся у них общности или выделять множества (систему) из окружающего сообщества.
Один из творцов немецкой классической философии Г. Гегель [67]
отмечал, что «из сравнения качества с количеством легко видеть, что по своей природе качество есть первое». Качество выступает как единичное количество.
Философское определение качества, по Г. Гегелю, является базовым для любых попыток иного определения качества. Словосочетание «некачественная продукция» — нелогично, ибо любой объект, в том числе и продукция, не может не иметь качества: если нет качества объекта, не существует и самого объекта. Многие связывают термин «качество» с понятием «хороший» («качественная продукция» и т. п.), но понятие качества должно распространяться на любой объект, даже если он кому-то не нравится или кого-то не устраивает (яд, отходы, удобрения, разбитый стакан и т. п.). Выражение «повышение качества» имеет ограниченное применение и заменено в международных стандартах на термин «улучшение качества». Действительно, как правило, часть характеристик нуждается в повышении их количественных показателей, а другая - в понижении (у самолета, например, желательно увеличение дальности полета, но снижение расхода топлива на единицу пути).
Однако на практике получили распространение нестандартизованные (бытовые, рекламные) термины качества, связанные с понятиями «хорошо–плохо», «лучше–хуже», «выше–ниже», иногда — с происхождением объекта («американское качество», «настоящее качество», «качественная одежда» и т. п.). Для выражения превосходной степени и количественных характеристик при проведении технических оценок термин «качество» не используется изолированно, должно применяться качественное прилагательное или обобщенная мера потребительской стоимости. Например, могут использоваться следующие термины:
- относительное качество, когда объекты классифицируются в зависимости от их степени превосходства или в сравнительном смысле;
- уровень качества в количественном смысле (применяется при статистическом приемочном контроле) и мера качества, когда проводятся точные технические оценки.
В некоторых справочных источниках качество обозначается как «пригодность для использования», или «соответствие цели», или «удовлетворение нужд потребителя», или «соответствие требованиям». Все это представляет собой только некоторые стороны качества, определенного выше.
Широкое применение в недавнем прошлом получила практика совмещения (сложения, умножения и т. п.) индивидуальных показателей характеристик качества. Каждый из способов совмещения имел итоговое наименование показателя качества — комплексный, групповой, обобщенный, интегральный. Различие при этом в размерности характеристик преодолевалось использованием безразмерных относительных (по отношению к объектам, взятым за базу) их значений.
Относительная значимость характеристик учитывалась коэффициентами весомости. Однако характеристики несли в формулах свою физическую сущность и приводили к нелепостям, когда, например, при одинаковых комплексных показателях качества один из сравниваемых автомобилей не мог двигаться, но имел более высокие показатели других характеристик.
Ранее использовались сравнения качества объекта с достигнутым мировым уровнем качества аналогичных объектов или аттестации объектов по уровням качества с присвоением Знака качества. Были попытки объединения показателей качества и количества – введение так называемого кваливала, где значение качества выражалось через влияние на его количество. Например, степень совершенствования станков оценивалась по возможному снижению их количества для выполнения прежней по качеству и объему работы. В нижеприведенной таблице показано разнообразие формулировок понятий качества.
Таблица 2.2.
Динамика понятий качества
| Автор | Формулировка определения качества |
| Аристотель (384-322 гг. до н. э.) | Различие между предметами. Дифференциация по признаку «хороший - плохой». |
| Цицерон (106 - 43 гг. до н. э.) | Качество – ощутимый, но не измеримый признак одушевленных и неодушевленных предметов. |
| Гегель (XIX в.) | Качество есть, в первую очередь, тождественная с бытием определенность, так что нечто перестает быть тем, чем оно есть, когда оно теряет свое качество. |
| Китайская версия | Иероглиф, обозначающий качество, состоит из двух элементов «равновесия» и «денег» (качество = равновесие + деньги), следовательно, качество тождественно понятию «высококлассный», «дорогой». |
| Шухарт У. (1931 г.) | Качество имеет два аспекта: 1- объективные физические характеристики, 2- субъективная сторона: насколько вещь «хороша». |
| Исикава К. (1950 г.) | Качество — свойство, реально удовлетворяющее потребителей. |
| Джуран Дж. (1979 г.) | Пригодность для использования (соответствие назначению). Субъективная сторона: качество есть степень удовлетворения потребителя (для реализации качества производитель должен узнать требования потребителя и сделать свою продукцию такой, чтобы она удовлетворяла этим требованиям). |
| ГОСТ 15467-79 | Качество продукции — совокупность свойств продукции, обусловливающих ее пригодность удовлетворять определенные потребности в соответствии с ее назначением. |
| Международный стандарт ИСО 8402:1986 | Качество — совокупность свойств и характеристик продукции или услуги, которые придают им способность удовлетворять обусловленные или предполагаемые потребности. |
| Международный стандарт ИСО 8402:1994 | Качество — совокупность характеристик объекта, относящихся к его способности удовлетворять установленные и предполагаемые потребности. |
| Международный стандарт ИСО 9000:2000 (ИСО 9000:2005) | Качество — степень соответствия присущих (собственных) характеристик требованиям. Под требованиями понимаются потребность или ожидание, которое установлено, обычно предполагается или является обязательным. |
