«ВЕСТНИК МАПРЯЛ № 52 за 2006 г. ОГЛАВЛЕНИЕ ХРОНИКА МАПРЯЛ - Навстречу XI Международному конгрессу МАПРЯЛ ...»

Рассмотренные противоположные тенденции приводят к существенным изменениям как в самом языке, так и в речи, ее структуре и наполнении. Частичная нейтрализация этих противоположных тенденций проявляется в том, что в наиболее активно используемых сферах коммуникации, в особенности в экономике, в сфере информационной техники и технологии, рождаются параллельно существующие, но по-разному действующие языки для специальных целей с разговорными и даже жаргонными ответвлениями (цитированная работа О. А. Зябловой, а также посвященная трем языкам электронной коммуникации работа И. А. Хребтовой (Хребтова 2002)).

2) Другим социолингвистическим проявлением противоположных тенденций в современном мире служит противоречие между глобализацией и этнизацией (национальной самоидентификацией), которые мы наблюдаем в частности в языке (языках). С одной стороны, на основе экономических (в области производства и потребления), общественно-политических (в области создания международных - всемирных и региональных - организаций типа ООН, НАТО, ЕЭС, СНГ, СЕАТО, Всемирного экономического форума и др.), культурных контактов, связей, обменов, тенденция глобализации постоянно нарастает. Она охватывает интеграцию материального производства, при которой на месте национальных компаний и фирм образуются транснациональные корпорации «Форд», «Боинг», «Даймлер-Крайслер», «LG Electronics», она охватывает виды международного обмена в сфере духовной культуры (музыка, живопись, кино, телевидение, единая телефонная сеть, Интернет и др.). Каков бы ни был взгляд на глобализацию (ее безоговорочное признание, причем в ряде случаев с отстаиванием позиции, что глобализация равна американизации, в другом случае - с поддержкой политики регионализации с выделением в качестве центров научно-технического и общественного прогресса ряда стран Западной Европы, России, Японии и Юго-Восточной Азии и с попыткой решения возникающих конфликтов за столом переговоров; отрицание целесообразности глобализации движением антиглобалистов, не признающих возможности взаимопроникновения национальных культур и предпринимающих различные акции, препятствующие экономической, политической и культурной интеграции), следует констатировать, что процессы глобализации происходят повсеместно. Они отражаются и в языке, в первую очередь в лексике, и невозможно отрицать явления взаимного проникновения отдельных элементов из языка в язык вплоть до создания интернациональных единиц, например интернационального терминологического фонда (Интернациональные элементы... 1980) или фонда интернациональных морфем (Cottez 1980). Изучение конкретного материала свидетельствует о том, что данные языковые элементы далеко не сводятся лишь к заимствованиям из древнегреческого и латинского языков, а процессы глобализации могут охватывать элементы и уровни лексики, фразеологии и словообразования английского, французского, итальянского, русского и других живых языков. То, что подавляющее большинство современных интернационализмов получает первоначальный импульс в английском языке, говорит лишь о том, что новейшие достижения прогресса в настоящее время осуществляются в США, а английский язык является одним из мировых языков; но это положение может в будущем измениться.

С другой стороны, имеются многочисленные факты, доказывающие, что естественное расширение глобализации и появление единой интернациональной культуры приводят одновременно к расцвету национальных культур, к этнизации. Известный канадский ученый, профессор Р. Сол (R. Soul) выступил в октябре 2003 г. в Финляндии с докладом «Конец глобализации и возрождение национального статуса; новый гражданин и новое государство», в котором он на ряде примеров показал, что одни и те же международные достижения в области производства и духовной культуры по-разному реализуются в каждой стране, где они применяются (Internet...2003). Не являясь антиглобалистами, ученые и общественные деятели Франции, Польши и других стран не запрещают американизмы в языке, но регулируют их использование как в науке (терминологии), так и в быту (например, в вывесках магазинов). Анализ русского языка рекламы доказывает, что при использовании материалов иностранной рекламы применяются все возможные виды языковых контактов: прямое заимствование (с фонетическими и графическими изменениями и без них), калькирование, семантический перевод (Лейчик 2005, в печати).

Противоположные тенденции глобализации и этнизации являются продолжением и развитием извечных противоположных тенденций интеграции и дифференциации языков (Мейе 1938), их дивергенции и конвергенции, причины и последствия действия которых объяснялись по-разному, а перспективы в разные периоды развития языкознания оценивались также неодинаково. Во всяком случае, в начале XXI в. работы, посвященные «всеобщему языку будущего» не публикуются (как это было еще в середине прошлого века (ср. труды Э. П. Свадоста и А. Д. Дуличенко)).

3) В качестве еще одного проявления противоположных тенденций в языке, в данном случае вызываемых также не внутренними, а скорее пограничными - психолингвистическими - причинами, можно назвать реализацию принципа экономии речевых усилий, действие которого приводит к рациональной краткости речевых (а затем и языковых) единиц разных уровней, и противоположного принципа мотивированности этих единиц, воздействие которого приводит к созданию достаточно протяженных элементов языка (речи).

Не подлежит сомнению правомерность постановки вопроса об экономии языковых средств, об экономии речевых усилий в известной книге А. Мартине (Мартине 1960), не вызывают возражений собранные им материалы. Справедливость идей А. Мартине подтверждается и большим количеством фонетических (лексико-фонетических) иллюстраций, приводимых А. А. Реформатским (Реформатский 1996).

В то же время в языке постоянно наличествует стремление к наиболее полному отображению признаков объектов и явлений, этим языком обозначаемых. Семантически это выражается в мотивированности языковых (а на первых порах существования) и речевых знаков. Фонетически же это выражается в увеличении протяженности данных знаков. Особенно ярко это видно в научных и технических терминах, которые могут содержать от 1-2 до 17 слов, каждое из которых обозначает признак специального понятия. Д. С. Лотте называл такие термины правильно ориентирующими, Т. Р. Кияк утверждал преимущества полностью мотивированных терминов, Б. Н. Головин разделил термины на термины языка и термины речи, причем под последними понимал многословные единицы, в которых еще не достигнуто оптимальное количество элементов и не устранены второстепенные, но важные для точного обозначения понятия элементы (см. подробнее: Гринев 1993, 135-186). Требование терминологических органов «термин должен быть кратким» никогда не было реализовано. Ему всегда противостояло требование «термин должен быть точным». А выполнение этого требования приводило и приводит к наличию протяженных терминов: по подсчетам специалистов, до 80-90% терминов самых разных языков, в том числе русского, состоят не менее чем из двух слов, что означает, что сочетание двух противоположных тенденций (требований) нейтрализуется в процессе совершенствования терминов и их совокупностей, в процессе создания терминов оптимальной длины.

Если же обратиться к другим «участкам» и уровням языка, то можно увидеть, что принцип экономии языковых средств ограничен в своем действии - ему всегда противостоит принцип оптимальности длины языковых и речевых единиц и их сочетаний. При всех обстоятельствах, в речи, особенно в устной форме речи (в любом стиле), задача «экономии усилий» не стоит: главное здесь - мотивированность знака, выразительность высказывания. Краткость (точнее, оптимальность) достигается лишь как равнодействующая этих двух противоположных тенденций.

4) Данное положение находит свое подтверждение при анализе лексики и словообразования большинства индоевропейских языков в ХХ-XXI вв. Уже в начале прошлого века (фактически с 10-х гг.) расширяется процесс аббревиации, причем не только на письме, как прежде, а в произнесении (то есть используются не только графические, но и так называемые лексические аббревиатуры). В своем развитии процесс аббревиации прошел в русском языке длинный путь: от случайных «сокращений» (типа зека -зэк, главковерх) через строго упорядоченные структуры, когда использовались, в основном, «абброморфемы», о которых писал С. И. Виноградов, как правило, оканчивающиеся на согласный звук (типа Минфин, «Гипросельмаш») (Виноградов 1981), к удобопроизносимым аббревиатурам, либо сходным со словами определенного языка (В. П. Даниленко назвала их словоидами) типа ЖЭК, токамак, либо полностью совпадающим со словами данного языка: бич - бывший интеллигентный человек, HUNDRED - Hiroshima University New Document Retrieval and Dissemination (Лейчик 2002). Иначе говоря, тенденция к краткости слов уравновешивается тенденцией к их удобопроизносимости, запоминаемости (оптимальности структуры и фонетического облика).

5) В ХХ в. можно было наблюдать еще одну словообразовательную, то есть собственно языковую «закономерность». Рост уровня образования, знание большинством грамотных людей норм морфемного членения слов в сочетании с применением в большинстве индоевропейских и тюркских языков морфемного принципа орфографии привели к тому, что мы твердо усвоили правила деления слов на словообразовательные морфемы (а это, в свою очередь, способствовало возможности создания систем машинного перевода, составления обратных словарей и другим достижениям дескриптивной и инженерной лингвистики).

Однако уже в 20-е гг. ХХ в. те же образованные люди стали пренебрежительно относиться к морфематике как научной дисциплине и к морфемике как набору морфем родного языка. Начало было положено созданием слоговых и звуковых (звуко-буквенных) аббревиатур, в которых фигурировали части морфем (позднее их назвали осколками морфем): кадет - член конституционно-демократической партии (от к.-д., 1905 - 1917 гг.), англ. pub, lab. После Первой мировой войны в США даже появился странный осколок морфемы, извлеченный из середины слова: influenza - flu. Во французском языке с его ударением на последнем слоге слува а армейском жаргоне возникли формы: torriale от armйe territoriale и др. Русский язык не отстал от своих «родичей» и создал еще до Второй мировой войны аббревиатуры типа угро из уголовный розыск, ликбез из ликвидация безграмотности. Был поставлен на службу рекламы древний, но мало применявшийся процесс создания телескопических слов, содержащих начало одного и конец другого слова, иногда с наложением первого компонента на второй (так что определить место морфемного шва не представлялось возможным): фругурт из фруктовый йогурт, универсам из универсальный магазин самообслуживания. Начали создаваться и другие слова из осколков словосочетаний (цепочечные образования типа «Стройинжбетон» - название предприятия, 2003 г.), а также произносимые усечения слов: крими из криминальный фильм, зам (и замша) из заместитель, ген, морф из генетика, морфема (регрессивная деривация) (Лейчик 1997). Таким образом, тенденция выделения морфем сменилась противоположной тенденцией - разрушения морфем (Лейчик 2004). Тот факт, что приведенные примеры относятся к специальной лексике, к лексике языка рекламы или к жаргонам, не меняет общей картины: полученные образования легко проникают в общеупотребительную лексику и в ней закрепляются как нормативные единицы.

6) И еще одно явление характерно для современного состояния развитых языков: наряду с устойчивостью фразеологизмов, которая сохраняется в течение столетий, действует тенденция к их изменению (вариантности). Это, во-первых, изменение их семантики. Так, пословица в ногах правды нет означает сейчас совсем не то, что в средние века. Во-вторых, это наличие лексических и морфологических вариантов: сотворить (создать) себе кумир; точить (вострить) зуб (зубы). Это, в-третьих, лексические изменения, объясняемые непонятностью устаревших слов: попасть как кур во щи (из: попасть как кур в ощип). В-четвертых, это сознательная деформация фразеологизмов и крылатых выражений в СМИ и языке рекламы, одно из проявлений языковой игры в целях повышения экспрессивности: красивым жить не запретишь (газетный заголовок, из: красиво жить не запретишь), ярмарка вам строить и жить помогает (вывеска). Противоречие между традиционной устойчивостью фразеологизмов, которая приводит к тому, что они в речи воспроизводятся, а не «производятся», и перечисленными проявлениями их изменчивости имеет следствием развитие новых языковых единиц, а подчас и новых направлений в создании фразеологизмов, паремий, крылатых слов и выражений.

Перечень противоположных тенденций можно было бы продолжить. Однако представляется, что и перечисленного достаточно, чтобы убедиться в том, что наряду со статичными оппозициями языковых явлений в языке и речи постоянно возникают разнонаправленные, в том числе противоположные и даже противоречащие друг другу тенденции, которые служат вначале импульсами, а затем и реализациями нововведений в языке, часть которых закрепляется в новых нормах на разных уровнях и в разных функциональных стилях, причем в так называемых активных процессах в современном языке противоположные тенденции играют не разрушительную, а важную конструктивную роль, поскольку после периода преобладания одной из этих тенденций, что может приводить и к хаосу, и к перекосам, как это имеет место в русском языке в постперестроечную эпоху, наступает период уравновешивания этих тенденций и переход к стабилизации, но уже на новом этапе, при наличии новых языковых единиц и направлений развития.

ЛИТЕРАТУРА

Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке: Учебное пособие для студентов филологических направлений. - М., Логос, 2003

Виноградов С. И. Аббревиатуры как варианты обозначения в русском литературном языке 20-х - начала 30-х годов// Литературная норма и вариантность. - М., Наука, 1981. - С.148-181

Гринев С. В. Введение в терминоведение. - М., Моск. Лицей, 1993

Зяблова О.А. Социолингвистические и когнитивные особенности функционирования экономической лексики. Автореф. дис...канд филол. наук. - М., 2002

Интернациональные элементы в лексике и терминологии/ Под ред. В. В. Акуленко. - Харьков, Вища школа, 1980

Лейчик В. М. Терминообразование как специфическая область словообразования в современном русском языке// Zagadnienia sіowotwуrstwa i skіadni w opisie wspуіczesnych jкzykуw sіowiaсskich. T. 1. Prace Naukowe Uniwersytetu њl№skiego. - Katowice, 1997. - S.36-47

Лейчик В. М. Контаминация и смешение стилей в публицистических текстах// Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования. Тезисы докладов Междунар. науч. конф-ции. Москва, филол. фак-т МГУ им. М. В. Ломоносова 25-27 октября 2001 года. - Изд-во Моск. ун-та, 2001. - С.106-108

Лейчик В. М. Пиар и другие аббревиатуры// Русская речь, 2002, №5, с.40-44

Лейчик В. М. Интеллектуализация и демократизация - противоположные тенденции в развитии современного русского языка// Русистика на пороге XXI века: проблемы и перспективы. Мат-лы междунар. науч. конф-ции (Москва. 8-10 июня 2002 г.). - М., 2003, с. 420-423

Лейчик В. М. Современные тенденции в морфемике индоевропейских языков// Лингвистика и лингвистическое образование в современном мире: Мат-лы междунар. конф., посвященной 100-летию со дня рождения проф. В. Д. Аракина. – М., Прометей, 2004, с. 85-89

Лейчик В. М. Язык рекламы в контексте глобализации и этнизации// Глобализация – этнизация: Этнокультурные и этноязыковые процессы/ Отв. ред. Г. П. Нещименко. В двух книгах. – М., Наука, 2006. - Кн. 1. – С. 447-475

Ломтев Т. П. Внутренние противоречия как источник развития структуры языка// Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание. - М., 1976. - С. 12-30

Мартине А. Принцип экономии в фонетических изменениях. Пер. с франц. - М., 1960

Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. Пер. с франц. - М.-Л., Соцэкгиз, 1938

Новиков Л. А. Избранные труды. Т. 1. Проблемы языкового значения. - М., Изд-во РУДН, 2001

Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. - М., Наука, 1970

Реформатский А. А. Введение в языковедение. 5-е изд./ Под ред. В. А. Виноградова. - М., Аспект-Пресс, 1996

Хребтова И. А. Когнитивно-прагматические особенности языка средств электронной коммуникации. Автореф. дис... канд. филол. наук. - М., 2002

Cottez H. Dictionnaire de Structures du vocabulaire savant: Elйments et modules de formation. - P., Les usuels de Robert, 1980

Internet: www.helsinki.fi/collegium (2003).

В ПОМОЩЬ ПРЕПОДАВАТЕЛЮ

В мире метафор

(интерпретация скрытых смыслов)

В.И. Шляхов (Россия)

К самым «нагруженным» и востребованным терминам в современной лингвистике следует отнести когнитивность, воспроизводимость, непрямую коммуникацию и метафору. Лингвисты шутят, утверждая, что число исследователей концептов и метафор скоро превысит число самих концептов и метафор. В этой шутке отражается существо перемен в исследованиях лингвистов. То, что раньше считалось «достоянием» таких наук, как философия (язык и мышление), литературоведение (тропы и, в частности, метафора), оказалось в русле «синтетического» течения, которое принято называть прагмалингвистикой. Добавим, что воспроизводимость, как особый феномен языка, который в основном рассматривался во фразеологии, стала неотъемлемой частью исследований метафоры, прецедентных текстов, закономерностей речевого поведения. В дискурс-анализе, в том числе в теории фреймов, повторяемость и воспроизводимость – ключевые понятия.

Не без удивления лингвисты в результате «прагмалингвистических» усилий обнаружили, что Человек говорящий, вопреки представлениям о речевой свободе, которые восходили к закону свободного выбора и комбинации языковых структур, оказался не таким уж свободным в речевой деятельности. Помимо жестких правил синтаксиса, ему приходится подчиняться многочисленным детерминантам речевого общения. Мы находимся в плену этикетных фраз, без конца повторяем скрытые и прозрачные метафоры, участвуем в речевых спектаклях под названием «сценарии речевого взаимодействия». К примеру, всем известно, что надо сказать, чтобы убедить несговорчивого собеседника поступить так, как мы хотим, мы также знаем, что произойдет, когда все наши уговоры не подействуют на упрямца. Если мы можем прогнозировать наше поведение, мы способны его повторять. Но вернемся к метафоре.

В современной лингвистике метафора изучается с разных позиций. Одному направлению свойственно увязывать метафору с проблемами человеческого мышления. Так, Лакофф и Джонсон утверждают, что человеческое мышление осваивает внешний мир через метафору, затем концептуальные метафоры накладывают отпечаток на поведение людей.^[1] Теория Лакоффа – Джонсона хорошо известна, нет смысла ее излагать в этой статье. Заметим, что исследования Лакоффа и Джонсона помогли преподавателям РКИ увидеть за привычными словами скрытые смыслы. Например, представления об удаленности в пространстве, о том, что чем дальше расположен предмет, тем он меньше нас занимает, находят отражение в словах: близкий человек, дальний родственник; это далеко не так; своя рубашка ближе к телу и пр., о большом и малом предмете: чем больше предмет, тем он значительней: большой ученый, гигант мысли; представления о свете и темноте, как о чем-то хорошем или плохом: Пушкинское: «Да здравствует солнце, да скроется тьма!», светило науки, мракобес; пролить свет на проблему, луч света в темном царстве; о равномерном или прерывистом, затрудненном движении: говорить запинаясь, тернистый путь, добираться до сути, дойти своим умом и т.п. Заметим, что этот подход к метафоре отличается глобальностью, последователи теории Лакоффа-Джонсона считают метафорой все слова и выражения с непрямым, косвенным значением.

Уместно сказать, что все известные нам результаты исследований метафоры здесь будут рассматриваться так, чтобы увидеть в этих трудах прикладной аспект, их пригодность для разработки системы упражнений, которая адресована иностранным учащимся и предназначена для того, чтобы обучить их узнавать метафору в речи, понимать принципы ее построения и т.п.

Другое направление в современной лингвистике ориентировано на проблемы реального общения, внимание лингвистов направлено на говорящую личность в сообществе людей и, следовательно, на использование метафор в речи. Границы между двумя направлениями условны. Например, Серлю – одному из основоположников учения о прямых и косвенных речевых актах – близки и философия языка, и анализ конкретных случаев использования метафор в речи.

Кратко изложим взгляды Серля на метафору, поскольку эти исследования ведутся в русле теории непрямой коммуникации и открывают новые возможности для методики преподавания РКИ. ^[2]

Как полагает Серль, можно выделить два направления в изучении метафоры. Первое восходит к теории Аристотеля и базируется на понимании метафоры как вида сравнения. Второе направление – это теория, пытающаяся показать путь мысли от замысла высказывания к вербализации намерений собеседников, т.е. путь мысли, уходящей от прямых номинаций и придающей словам переносное метафорическое значение. По Серлю, слова, словосочетания или отдельные предложения всегда имеют одно номинативное значение, но в зависимости от намерений говорящего могут использоваться метафорически, приобретая иной смысл. Другой важной мыслью Серля является утверждение, что все приёмы сходства, аналогии, восходят не к значению, а к механизмам понимания и производства метафор.

Серль настаивает, что проблема объяснения природы метафоры, является частным случаем теории непрямых речевых действий и смыкается с общей проблемой понимания того, как расходятся значение предложения и тот смысл, который придает им говорящий в дискурсе. Строго говоря, Серль считает, что дополнительные значения появляются тогда, когда этого хочет говорящий, то есть тогда, когда он намеренно меняет значения, заложенные в предложении. Сёрль утверждает: для того чтобы говорящий мог произнести метафору, он должен опираться на некие принципы (правила), слушающий же в свою очередь, зная эти принципы, понимает, что имеет в виду говорящий. Этот набор принципов не случаен. Перед исследователем встает задача обнаружить те принципы, которым подчиняется отклонение прямого значения предложения в сторону метафорического.

Серль приходит к следующим выводам. Он утверждает, во-первых, что намерения говорящего изменяют смысловую траекторию высказываний, придавая им метафорическое значение. Во-вторых, ученый полагает, что только та сторона высказывания, которая указывает на его истинность/ложность, позволяет слушателю определить, с каким значением – прямым или переносным – он имеет дело. Этот же критерий «срабатывает» в сознании слушающего при восприятии метафоры. Чтобы показать, как действует критерий истинности/ложности высказывания, ученый приводит два предложения: Муха сидит на потолке и Кот сидит на потолке. Без сомнения, нарушение связей, установленных в сознании, между тем, что должно быть на самом деле, и смыслом второго предложения, нарушены. Трудно, если вообще возможно, вообразить ситуацию, при которой второе высказывание воспринималось бы в прямом значении. Разве что в необыкновенном, выходящем из ряда вон случае, когда потолок и пол могут поменяться местами или кот, например в сказках, обретет способность летать и ходить вверх ногами. Умел же Чеширский кот исчезать в сказочном мире Зазеркалья. Так же использование критерия истинности/ложности позволяет слушателю узнавать метафору.

Высказываясь метафорически, говорящие имеют в виду нечто иное, чем то, что соответствует прямому значению предложения, понять эту иллокуцию можно, если увидеть за словами скрытый смысл и понять образность метафоры. По Серлю, метафора всегда имеет соответствующую парафразу. Так, высказывание: Салли – кусок льда интерпретируется так: Салли не отзывчивая, не эмоциональная женщина. А смысл высказывания: Атмосфера в зале ученого совета накалялась можно передать словами: Обстановка спора становилась нервной. Таким образом, главным инструментом при анализе метафоры становится парафраза.

Всем известно, что парафразе не свойственны краткость и яркость, она обедняет текст, но пригодна для выявления смысла метафоры, а также других тропов. Обеднение смысла высказывания мы замечаем, парафразируя сложные метафоры, такие как Корабли бороздят океан = Корабли плывут по океану; Он держит нос по ветру = Он умеет жить, угождать, он конъектурщик. Парафраза отличается многословием, так как «другими словами» пытаются изложить емкий смысл метафоры. Метафора же экономит слова и украшает речь. Однако парафразирование помогает ответить на вопросы: Что имеется в виду? Что говорящий имеет в виду?

Очевидно, что при парафразировании остаются семантические «зазоры», например, парафраза метафоры Корабли бороздят океан = Корабли плывут по океану обедняет даже эту стёртую метафору. Чтобы полностью восстановить заложенный в метафоре смысл, следует упомянуть принципы создания метафоры по аналогии. Волны уподобляются борозде и т.п. Все эти объяснения многословны, но они уместны в учебном процессе. Если этого не делать, то иностранным учащимся было бы крайне трудно прояснить смысл метафорического высказывания.

Конечно, конвенции и контекст общения помогают нам установить связь метафоры с разными смыслами. К примеру, фразу: Да она рыба! можно интерпретировать в зависимости от значений слова «рыба» по-разному: Она не темпераментная женщина или Она родилась под знаком Зодиака Рыбы.

Заметим, что «алогичность» метафоры является стимулом для того, чтобы слушатель начал процесс дешифровки метафорического значения высказывания. Например, услышав фразу У тебя руки – ледышки, человек понимает, что руки просто не могут быть кусочками льда. Это абсурдно. Понимая это, слушатель начинает поиски смысла в этих словах.

Если алогичность, абсурдность – «опознавательные знаки» метафор, то для понимания косвенных высказываний используется принцип конвенциональности. Люди условились, говоря те или иные слова, подразумевать в стандартных условиях общения те или иные значения, поэтому условности помогают им понимать и косвенные высказывания.

Когда к нам обращаются со словами: Вам не трудно… Вы не смогли бы... Можно вас попросить..., то нам понятно, что речь идёт не о том, сможем мы ли физически сделать что-либо, а об услуге или просьбе. Конвенциональность помогает выявить без больших умственных затрат смысл, заложенный в косвенных высказываниях. Вот почему никто не говорит в ответ на просьбу: Разрешите, пожалуйста, пройти! – Разрешаю. Не могли бы вы закрыть окно? – Могу, а: Сейчас закрою. Все понимают, что собеседник просит закрыть окно. И наоборот, не восприняв сигнал о переносном значении, собеседники могут попасть в абсурдную ситуацию.

Применительно к метафоре вышесказанное означает, что первым шагом для понимания метафоры является поиск ответа на вопросы: "Что здесь не так? В чем нелепость, неуместность высказывания, если его смысл воспринимать буквально?" Ответ надо искать не в значении предложения, вырванном из контекста общения, а в значении высказывания в дискурсе; понимание разницы между буквальным и контекстуально обусловленным значениями даёт ответ на поставленные вопросы.

Чтобы понять метафору в высказывании: Какая свинья здесь насорила? или: Что вы тут устроили свинарник! надо обратиться к фактическим знаниям о внешнем мире, в данном случае о мире животных, чтобы вспомнить характерные признаки свиньи – прожорливость, неряшливость и т.п. Значит, следующий шаг состоит в том, чтобы отсечь лишние значения. Для этого используется множество приёмов, но один из них таков. Надо вернуться к словарному значению слова «свинья», перечислить все общепринятые характеристики этого животного, а затем посмотреть, какие из них подходят для действующего лица в конкретной ситуации. В итоге между представлениями о свинье как о грязном животном и неряшливым человеком, не обращающим внимание на чистоту в комнате, ставится знак равенства.

Серль пытается выйти за рамки теорий, объясняющих метафору как установление сходства и аналогии между различными феноменами действительности. В этом плане его взгляды похожи на взгляды Лакоффа о сущности глубинных метафор. Напомним, что, согласно теории Лакоффа, в сознании устанавливаются ассоциативные связи между различными явлениями действительности и их отражением в сознании и языке человека. Возьмем для примера выражения: мрачный день и мрачное настроение. По-видимому, вначале установилась представление о том, что мрак – это нечто плохое, а свет – нечто хорошее. Значит, мрачное настроение – это не что-то темное, а плохое, т.е. плохое настроение. Ср. тянуться к свету знаний, мрак невежества.

Серль заканчивает рассуждения о природе метафоры, о ее строении, о способах ее понимания следующими выводами. Он не возражает против теории сходства и аналогий, объясняющих значения метафоры. Но эта теория не применима к такому классу метафор, как, скажем: Салли – кусок льда. Как говорилось выше, человек не сравнивается со льдом, а за льдом закрепляются в сознании ассоциации с холодностью, с бесчувственностью.

Подведем итоги. Для того чтобы построить систему упражнений, понадобятся следующие представления о метафоре. Собеседник должны обладать общими лингвистическими и фактическими знаниями, достаточными для того, чтобы понимать не только сообщения с прямым смыслом, но и косвенные, метафоричные. Прежде всего, это правила и процедуры интерпретации, позволяющие собеседнику понять, что задуманное и произнесенное говорящим высказывание имеет не прямое, а переносное, метафорическое значение.

Однако говорящий «создает» метафору не так, как ему заблагорассудится, а руководствуясь правилами построения метафоры. Эти правила известны, к ним относятся перенос признака, аналогия и некоторые другие. Слушатель понимает, что высказывание, воспринятое в прямом значении, – абсурдно, но абсурдность метафоры нужно перевести на язык здравого смысла. Начинается процесс дешифровки метафор. Слушатель устанавливает те свойства предмета или явления, которые были перенесены на другой предмет, распутывает ассоциативные связи между словами и ищет ответ на вопрос: Зачем это было сказано?

Перед тем как перейти к демонстрации упражнений и заданий, покажем основной прием интерпретации метафоры, эти упражнения «копируют» движение мысли человека, который услышал метафору в речи собеседника. Этот прием назовем «движением вспять» или «от слов – к смыслу». Например, мы услышали слова: «Сбавь скорость, там соловей - разбойник стоит». Для русскоговорящих понять смысл сказанного не составляет особого труда. Понятно, что находящиеся в машине люди, увидели инспектора ГАИ, они ехали на большой скорости, их могли бы оштрафовать, в любом случае осторожность не помешала бы. Большинство автолюбителей знает, что имя персонажа русской былины, «Соловья-разбойника», соединилось с образом инспектора ГАИ благодаря остроумцам, которые сказали язвительные слова в адрес автоинспекторов: «Это соловьи-разбойники: сначала свистнут, затем грабят». Сказочный персонаж невыносимо пронзительно свистит, ошеломляет людей, затем безнаказанно их грабит. Эти броские поведенческие черты соловья-разбойника напоминают инспекторов, которые с помощью милицейского свистка останавливают автомобилистов и затем берут взятки, т.е. тоже грабят людей. Понятно, что многим иностранным студентам смысл фразы: «Там соловей - разбойник стоит» –недоступен, поскольку, во-первых, метафора относится к разряду этноспецифических, для ее дешифровки нужно обладать знаниями русского фольклора, во-вторых, чтобы ее понять, надо знать реалии современной российской действительности.

Перед методикой преподавания РКИ стоит задача построить систему упражнений, помогающих иностранным учащимся обнаруживать и понимать метафоры в русской речи. Подчеркнем, что к одному из важнейших обучающих средств в преподавании русского языка как иностранного относятся приемы толкования, задания и упражнения, призванные объяснить кажущуюся нелогичность или «фантастичность» метафорических текстов, на которые обыденное сознание не обращает внимания. Обучение осуществляется через обратные семантические преобразования, показывающие, какой смысл скрывают метафорические тексты.

Учим понимать метафоры

Примечание. В упражнениях и заданиях, призванных научить студентов узнавать метафоры и способы их создания, будут использованы метафоры, корреспондирующие с внешностью человека, его эмоциональными состояниями и интеллектуальными способностями. Конечно, прямые отношения между мышлением и метафорой как инструментом познания мира – плохо поддаются изучению. Но в то же время метафоры в дискурсе соотносятся с мыслительными структурами, предназначенными для понимания, запоминания и обработки сведений об окружающем мире, обществе и самом языке. Нас будут интересовать процессы понимания метафор теми, кому они были адресованы, в том числе иностранцами. Для этого, понятно, нужно представить различные виды упражнений.

Упражнения

Упражнение 1. Перед вами несколько слов и предложений. Какие из них содержат метафоры, а какие нет?

1.Сухой лист. 2. Глаза на мокром месте. 3. Он не умеет петь. 4. Огоньки в окнах 5. Холодная погода. 6. Он не работает в этом институте. 7. Они пашут в этом банке по 12 часов в день. 8. Голова не работает. 9. Осторожней, впереди чайник на «Жигулях». 10. Холодный прием. 11. Что в этом ящике, книги? 12. Он в физике – ни петь, ни читать. 13. Огоньки в глазах. 14. Что идет по ящику? 15. Выключи чайник, закипел. 16. Ему ничего нельзя втолковать, тормоз – он и есть тормоз. 17. Трактор пашет. 18.У тебя не работает ручной тормоз. 18. Сухой человек. 19. Фотографическая память. 20. Мокрый зонт.

Ключ. Метафоры содержатся в: 2, 7, 8, 9, 10, 12, 13, 14, 16, 18, 19.

Упражнение 2. Как вы определили, что это метафоры? Вы подумали, что это новые слова? Что автор употребил одни слова вместо других? Что значение этих слов в предложении расходится со значением этих же слов в словаре? Что эти слова придумали для того, чтобы украсить речь, придать ей образность?

Комментарий. Метафоры содержат парадокс, поскольку слова «говорят» одно, а имеется в виду нечто другое. Например, привычное слово «чайник» в предложении «Осторожней, впереди чайник!» заставляется усомниться в том, что нужно быть осторожным, потому что перед нами везут чайник. Трудно представить себе ситуацию, когда эти слова прозвучат естественно, передавая прямое словарное значение. Чтобы понять смысл предложения, следует произвести дополнительные когнитивные операции, выяснить, употреблены ли слова в словарном прямом значении или нет. Если возникает сомнение подобного рода, то, по всей вероятности, мы столкнулись с метафорическим значением привычного слова, чайник в нашем примере – это не прибор для нагревания воды, а неопытный водитель, тормоз – это не механизм торможения, а человек-тугодум, а огоньки – это не маленькие огни, а слово, показывающее заинтересованность человека, оно согласуется с другими метафорами – глаза оживились, зажглись, то есть человек оживился, заинтересовался чем-то.

Упражнение 3. Объясните разницу между словами, их смысл. У них прямое или переносное значение? Для объяснения используйте фразы: Когда говорится, что…, то имеется в виду следующее… На самом деле смысл предложения состоит в том, что… Дело в том, что словарное значение отличается от смысла слов в предложении…

1). Море цветов, 2) мутить воду (о возмутителе спокойствия,) 3) потерять сознание, 4) выйти из себя, 5) крутить баранку (о вождении автомобиля), 6) погода испортилась, 7) мотор барахлит (о сердце), 8) не кипятись (о нервном поведении),

9) железные нервы, 10) стальной нож, 11) потерять деньги, 12) мясо испортилось, 13) прийти в гости, 14) прийти в себя, 15) держать ребенка за руку, 16) вскипятить воду, 17) держать вес (об умении пить спиртное), 18) дела идут со скрипом.

Ключ. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9. 14, 17, 18 – эти слова употреблены в переносном смысле.

Комментарий-помощник. Когда говорят «море цветов», имеется в виду не водное пространство, не цвет моря, а количество. Море цветов – это много цветов. Если мы слышим слова «мотор барахлит», на самом деле речь идет не о плохо работающем моторе, а о сердце, которое уподобляется мотору, который временами работает с перебоями, «барахлит».

Упражнение 4. Почему одни слова употребляются вместо других? Какие оттенки значения этих слов позволяют им соединяться друг с другом, подменять друг друга? Ответьте на эти вопросы, просмотрев ряд слов с одним значением – «толстый человек, человек, имеющий излишний вес»: пампушка, бочка, бомба, боров, кадушка, оковалок.

Комментарий-помощник. В словаре Ожегова находим, что пампушка – это пышка, оладья, т.е. круглый толстый блин; В словаре жаргона – пампушка – полная круглолицая девушка/женщина. Согласование признаков происходит следующим образом: округлости форм толстого человека (внешний вид и объем) и форма изделия из теста уподобляются;

оковалок – часть туши животного, большой нескладный кусок чего-н.; оковалок – толстый нескладный мужчина. Как видно, перед нами приём переноса признаков предмета на человеческие качества (понятие бесформенности лежит в основе переноса для создания слова-метафоры).

Упражнение 5. Какие свойства предметов, животных игнорируются, отсекаются при создании следующих метафор со значением «девушка, женщина»: персик, крошка, доска, фанера, конь, мурка, кляча?

Известно, что:

1) персик – южный сочный нежный мясистый плод с желто-красной пушистой кожицей;

2) крошка – мелкая частица чего-л. (обычно хлеба), о предмете очень незначительного размера;

3) доска – плоский с двух сторон кусок дерева небольшой толщины, получаемый путем продольной распилки бревна;

4) фанера – тонкая доска, склеенная из деревянных пластин.

5) конь – большое животное, используемое для перевозок или езды верхом (преимущественно о самце);

6) мурка – кошка, от звука «мурлыкать», который издают кошки, когда им приятно;

7) кляча – плохая, слабая костлявая лошадь.

Ключ. 1. Переносятся такие признаки, как нежность, свежесть, пушистость. 2. Небольшой размер, а значит и бережное отношение к нему. 3. Представление о ровной поверхности. 4. Представление о небольшой толщине, плоскости. 5. Представление о большой величине, грубости и силе. 6. Представление о нежности. 7. Представление о слабости и худосочии, невзрачности.

Остальные признаки игнорируются, опускаются в процессе создания метафорического смысла.

Упражнение 6. Какие основные способы образования метафоры вы обнаруживаете в словах со значение «внешность, характер, интеллект человека»? Это виды переноса по аналогии со звуком, цветом, формой, размером, функцией? Например, метафорическое значение слова «дуб» достигается за счет аналогии с понятием «твердость, твердолобие», так как дубовая древесина тверда.

Пельмень (глупый, простой человек, простак), дерево (о глупом человеке), тыква (голова), мезозой (неразвитый, отсталый человек), обмылок (о небольшом росте), кисель (о слабохарактерном человеке), лапоть (о нерешительном, наивном человеке), башня (о высоком человеке), отморозок (о бесчувственном, беспринципном человеке), тундра (об отсталом, неразвитом человеке), тормоз (о глупом, медленно соображающем человеке).

Комментарий-помощник. Пельмень – ассоциация с простым по форме и способу приготовления блюду. Возможно, прослеживается ассоциация с серым цветом теста, серый человек – неинтересная, заурядная личность. Ср. яркая жизнь – тусклая жизнь.

Дерево – в русском сознании представления о твердости деревьев согласуются с понятиями о глупости и бесчувственности. Ср. твердолобие, дуб, дубина (о глупом человеке).
Тыква – строительным материалом для метафоры послужила форма овоща, форма головы и тыквы – округлая, шарообразная. Ср. орех, глобус (о голове).

Упражнение 7. Известно, что признаки предметов переносятся из разных сфер действительности – из мира животных, из растительного мира, из неживой природы и т.п. Откуда взяты переносные значения метафор?

Ключ. Примерные ответы. Пельмень – съестное, продукты питания; дерево – растительный мир; тыква – растительный мир; мезозой – представления о времени, о прошлых доисторических эпохах; обмылок – предметы гигиены; кисель – продукты питания, еда; лапоть – предметы одежды, обувь; отморозок – времена года, воздействие холода, башня – строения, архитектура; тундра – природные зоны; тормоз – приборы, механизмы;

Упражнение 8. Как вы думаете, какие слова без труда могут быть поняты иностранцами? Почему? А какие из них требуют для понимания дополнительных сведений о русской культуре и быте?

Ключи:

а) с трудом, с привлечением справочного материала о русской культуре: пельмень, кисель, лапоть, отморозок, тундра. Например, чтобы понять непрямое значение слова лапоть, нужно знать, что лапти носили русские крестьяне, что они полностью ушли из народного быта, что они символизируют простоту, бедность, отсталость, – считалось, что лапти по сравнению с кожаной обувью бесформенны им т.п.

б) Без труда, если известно словарное значение слова и экстралингвистическая информация о том, кто о ком говорит, что известно о предмете разговора: обмылок, тыква, дерево, башня, тормоз.

Упражнение 9. Объясните смысл следующих метафор, укажите на исходный понятийный материал, который был использован для «строительства» метафоры: потерять сознание, потерять дар речи, найти слово, прийти в себя, вне себя от ярости, выйти из себя, сойти с ума, в здравом рассудке, больное воображение, находчивый человек, растеряться, собраться с мыслями, потерять нить разговора, передать слова, передать пожелания, поделиться мыслями, яркие слова, темный смысл, выяснить значение слова, потратить время, беречь время (здоровье), потерять время (здоровье).

Инструкция-помощник. Наша цель – увидеть процесс метафоризации, то, какую роль играют представления о мире, в котором живет человек, в создании метафоры. Как известно, метафора служит для обобщения опыта жизни человека в обществе и в природной среде. В сознании закреплены схемы, которые устанавливают отношения между человеком и средой обитания, например, к ним относится образ вместилища, например тело – это вместилище, некое помещение, в котором пребывают сознание, душа и пр. К примеру, в спокойном нормальном состоянии все находится на своем месте и человеку не надо сдерживать себя, но как только он начинает волноваться, гневаться, он выходит из себя, пребывает в состоянии «вне себя от ярости». Представления о пути, поверхности, по которому передвигается человек, переносится на понятие «жизнь», вспомним в связи с этим «жизнь прожить не поле перейти», «начать жизненный путь», «подойти к концу жизни», «завершить жизненный путь». Порядок ассоциируется со стройностью мыслей и спокойствием – «растеряться», «собраться с мыслями», «привести в порядок мысли», «в мыслях путаница, сумятица». В современном западном мире традиционно принято увязывать время с деньгами – «потратить время», «сэкономить время», «ценить время, не ценить время», не говоря уже о пословице «время – деньги» и пр.

Используйте слова-пояснения: например, когда говорится «потерять сознание», имеется в виду, что человек в данном состоянии не способен думать и чувствовать, он утратил нечто, что раньше позволяло ему думать и чувствовать, осознавать себя и мыслить, другими словами, метафора в своей основе содержит понятие: сознание – это вещь или инструмент. Ср. «острая мысль, остроумие, острота восприятия – тупость, тупоумие», то есть острым или тупым свойством обладает оружие, инструмент.

Упражнение 10. Известно, что метафоры используются в речи для того, чтобы придать ей образность, эмоциональность. Какие метафоры, по вашему мнению, выражают положительные, а какие негативные эмоции, оценки? Почему?

1. Поверь мне, с это лисой надо быть поосторожней! 2. Он у нас Дед-мороз, всегда подарки дарит. 3. Что приготовила нам в этот раз эта змея? 4. Посмотри на себя, на кого ты похож, бочка и только! 5. Это кристально честный человек. 6. Ты упрямый баран, тебя не переубедишь. 7. Убери свои копыта, пройти негде. 8. Они еще зеленые, все могут испортить. 9. Ты у нас просто чудо! 10. Этот старый пень к тебе приставал? 11. Что ей надо, старой ведьме? 12. Куда этот павлин идет, в театр? 13. Пушкин – солнце русской поэзии. 14. Ему все наши слова по барабану, до лампочки.

Ключ. 1, 3, 4, 6, 7, 8, 10, 11, 12, 14 – отрицательные. В русском языке лиса считается хитрым, «себе на уме» животным; змея – опасным и хитрым существом; бочка ассоциируется с большим объемом, округлостью форм, значит, с ожирением; баран считается упрямым и глупым животным; Копыта животных – нечто твердое, грубое, грязное. Этими качествами «наделяются» ноги человека в разговорном языке. Зеленый цвет ассоциируется с молодостью, незрелостью, а трухлявость старого пня – со старостью; ведьма в русских сказках – злая старая женщина, колдунья; излишне нарядная одежда связывается с красочными перьями павлина; в русском языке безразличие увязывается с такими предметами, как барабан, лампочка, фонарь.

Вместо заключения. Опытному преподавателю РКИ понятно, что упражнения, представленные выше, не были организованы согласно принципам последовательности предъявления и обработки учебного материала. Они, скорее, представляют собой некие модели, которые позволяют разрабатывать серии упражнений, предназначенных для опознания и толкования метафор в русском языке. Преподавателю, как нам представляется, отводится важнейшая роль – отбирать представленные модели для определенного контингента учащихся, для разных уровней сформированности их языковых и коммуникативных компетенций.

В МИРЕ НАУКИ. ЧТО? ГДЕ? КОГДА?

Международная научно-практическая конференция

«Проблемы статуса и преподавания русского языка в свете взаимодействия языков и культур государств-участников

СНГ и стран Балтии в XXI веке»

27 ноября – 1 декабря 2006 г. в рамках реализации Федеральной целевой программы «Русский язык» на 2006-2010 годы» в Государственном институте русского языка имени А.С.Пушкина состоялась Международная научно-практическая конференция по проблемам статуса и преподавания русского языка в свете взаимодействия языков и культур государств-участников СНГ и стран Балтии в XXI веке, организованная Учебно-тренинговым центром «Эксперт».

Пленарное заседание Конференции состоялось 27 ноября 2006 года в актовом зале Государственного института русского языка имени А.С.Пушкина. Оно было открыто несколькими приветственными речами, сказанными председателем Оргкомитета конференции проф. В.И.Аннушкиным, заместителем председателя комитета Государственной Думы по делам СНГ и связям с соотечественниками В.Е. Чуровым, руководителями двух региональных делегаций: президентом Украинской АПРЯЛ, членом президиума МАПРЯЛ проф. Л.А. Кудрявцевой и президентом Белорусского общественного объединения преподавателей русского языка как иностранного доц. А.В. Санниковой.

Научная часть конференции была начата докладом проф. Гос. ИРЯП А.Н. Щукина о проблемах изучения русского языка в современном мире. На богатом фактическом и цифровом материале известный ученый-методист показал сложную и противоречивую картину изучения русского языка в различных странах, неоднозначность проблем, с которыми сталкиваются преподаватели-русисты на местах, высказал суждения о перспективах изучения и способах обогащения современного учебного процесса. Актуальным и злободневным было выступление депутата Государственной думы В.Е. Чурова, затронувшего целый ряд вопросов функционирования русского языка как в самой России, так и за ее пределами, в частности, сохранения и развития классической «школы русского языка», повышения культуры речи, творческого обогащения классического литературного наследия, законотворческой базы и необходимых мероприятий в деле распространения и пропаганды русского языка.

Несомненно то, что наибольшее внимание привлекли на конференции вопросы, связанные с языковой ситуацией на Украине, откуда приехала самая представительная делегация и где поставленные конференцией проблемы вызывают горячие споры с предложением неоднозначных решений. Первый доклад с анализом сложной социолингвистической ситуации на Украине сделала проф. Л.А. Кудрявцева, ею были представлены цифры, свидетельствующие об уменьшении групп носителей русского языка и, хотя на русском языке в семьях продолжают говорить 38 % жителей Украины, речевое поведение во многом «непонятно», как выразился докладчик. Несмотря на то, что заключительными словами Л.А. Кудрявцевой был, «скорее, пессимистический прогноз», последнее суждение свидетельствовало о необходимости активизировать усилия по защите русского языка – и конкретные предложения (как это видно из докладов участников конференции) были сделаны в огромном количестве.

В сопоставлении с Украиной ситуация с русским языком в Белоруссии, согласно докладу президента БООПРЯЛ доц. А.В. Санниковой, представляется стабильной и в сущности не изменившейся по сравнению с «прежними» временами. Но эта ситуация поддерживается благодаря огромной творческой, а иногда новаторской работе, которую осуществляют ученые и педагоги, связанные с русским языком в Белоруссии. Русский язык оптимально взаимодействует с белорусским, которым занимаются ученые-лингвисты – на нашей конференции ряд докладов будет касаться изучения языковой интерференции (см. доклад В.В. Белова).

Пленарное заседание конференции было закончено спаренным докладом профессоров Гос ИРЯ им. А.С.Пушкина Э.Г. Азимова и Н.В. Кулибиной. Декан ФПК проф. Э.Г.Азимов рассказал о том, как ведется подготовка преподавателей русского языка как иностранного в Гос. ИРЯП, особое внимание докладчик уделил возможностям дистанционного обучения. Информация о возможностях заочного дистанционного повышения квалификации в Гос. ИРЯП несомненно будет полезной в странах, куда вернутся участники конференции. Проф. Н.В.Кулибина представила опыт проведения очного обучения и подготовки преподавателей РКИ, в частности, на семинарах, которые теперь регулярно организуются в Гос. ИРП для учителей из СНГ и Балтии.

Два последующих дня работы конференции были насыщены разнообразными докладами, которые позволили высказаться всем приехавшим в Москву участникам, изложить свои точки зрения на существующие проблемы и сопоставить проблемы своего региона с тем, что делается у коллег в других странах. На конференции не потребовалось организовывать секционных заседаний, поскольку оптимальное количество ее участников позволило провести все заседания в образовавшемся составе, а квалифицированный состав участников сразу поднял на высокую планку уровень обсуждения поставленных вопросов.

В два последующих дня доклады участников касались разнообразных вопросов, которые затрагивали как социолингвистические аспекты, так и собственно методические вопросы – очевидно, что сегодня в большинстве стран решение педагогико-методических вопросов необходимо увязывать с самими возможностями построения учебного процесса. С этой точки зрения показателен доклад, которым открывался второй день конференции – выступление проф. Л.П. Дядечко, подготовленное коллективом киевских педагогов на тему современных стратегий общего образования, решаемых в концептуальных положениях программы по русскому языку для школ с русским языком обучения профильного направления. Учитывая требования Государственного стандарта базового и полного среднего образования Украины, авторы предложили убедительную стратегию обучения русскому языку в школах, имеющих целью профильное, в частности, филологическое образование с опорой на русский язык.

Выразительным было выступление представителя Узбекистана доц. Х.Н.Абдуллаева, который не только представил научную разработку преподавания частей речи в вузе, но и показал результаты своей работы в привезенных рефератах и сочинениях своих воспитанников. Как всегда, высоким профессиональным уровнем отличались русисты Казахстана. Три представителя из Караганды выступили с яркими докладами с анализом актуальных проблем современного преподавания. Так, доклад доц. Р.Г. Баямановой касался построения урока-коммуникации, где автором были показаны различные приемы работы со студентами на уроках русского языка.

В некотором смысле украшением конференции явились доклады, сделанные с помощью мультимедийных средств, которые становятся нормой выступления на современных форумах. Особенно отрадно то, что высокий профессиональный уровень показывали обыкновенные, увлеченные своим делом учителя русского языка и литературы, приехавшие, в частности, из Эстонии и Молдавии. Так, Ф.Е. Габович представила проект программы по русскому языку для эстонских школ с русским языком обучения по всем ступеням школьного цикла. Учебный предмет «Русский язык как родной» справедливо оценивается молодой учительницей как многоплановая дисциплина, которая содержит в себе информацию о лексической и грамматической системе русского языка, её истории, развитии и современном состоянии. От уровня владения родным языком напрямую зависит общая успеваемость ученика, а в условиях мультикультурного общества русский язык становится для школьников связующим звеном с национальной культурой. Подобным высоким уровнем отличался аналитический доклад учительницы из Нарвы Ж.В. Нарышкиной, выделившей три этапа в развитии русского зыка, начиная с начала 90-х годов. Анализируя проблемы и перспективы русского языка как иностранного в Эстонии, Л.А. Панова отмечала, что сейчас преподаватель русского на языковых курсах востребован не менее чем преподаватель эстонского. Начинает складываться ситуации, когда родители, понимая осознанную жизнью необходимость изучения русского языка, мотивируют своих детей на изучение русского языка. Хотя имеются эти положительные тенденции, существует еще множество проблем. Кстати, одна из них – качество информационной обеспеченности, которую Россия может предоставить бывшим советским республикам.

Представительница Латвии Л.Г. Павловская рассказала о проблемах, с которыми сталкиваются в преподавании русского языка в Латвии. Обучение русскому языку в Латвии ведётся как в латышских школах (русский как иностранный), так и в школах национальных меньшинств (русский язык как родной). Одним из актуальных вопросов совершенствования преподавания русского языка является получение свежей информации методического характера для преподавателей русских школ: дефицит подписных изданий, таких, например, как «Начальная школа», «Русский язык в школе», «Русский язык за рубежом», «Иностранные языки в школе» и т.п. По мнению докладчика, желательно наладить обмен опытом лучших учителей: мастер классы, проведение открытых уроков, кратковременные стажировки учителей русского языка в Российских школах; летние лагеря для учеников и учителей из русских школ (школ национальных меньшинств). Кстати, учителя из Эстонии также говорили о необходимости конкретных связей с российскими школами.

Как было сказано, выше наиболее представительными и вызывающими дискуссионные мнения были доклады представителей украинской делегации. Поскольку эти доклады были сделаны авторитетными учеными, их мнения выслушивались с особым вниманием. Таков был доклад проф. В.В. Дубчинского (Харьков), намечающего четыре возможных пути развития языковой ситуации на Украине, но предлагающего совершенно определенное и оригинальное решение: при существующем государственном языке каждому региону определять свои региональные языки (докладчик ссылается при этом на швейцарский опыт).

При богатых традициях изучения русского языка как родного на Украине продолжают развивать методику преподавания русского зыка как иностранного. Харьковские коллеги В.Е. Штыленко и Л.С. Безкоровайная представили доклад и сделали презентацию нового учебного комплекса «Глобус», убедительно продемонстрировав, что иностранцы продолжают нуждаться в изучении русского языка на Украине, а традиции этого учебного предмета сохраняются.

Молдавская рустика была представлена тремя серьезными докладами, сделанными вузовскими коллегами из Кишинева и г. Бельцы. Общий вывод, который напрашивается в результате выслушанных докладов молдавских коллег, состоит в том, что в Молдавии происходят активные процессы как защиты, так и энергичного творческого развития национальной русистики. Об этом свидетельствуют также их рассказы и привезенные материалы (газеты, учебные комплексы), по которым можно составить ясное представление о проводимых олимпиадах по русскому языку и литературе, культурной жизни, связывающей два наших братских народа.

В конференции приняли активное участие московские русисты, представленные как известными учеными из академических институтов, так и авторитетными учеными Гос. ИРЯП, в котором проходила конференция. Так, в фундаментальном докладе проф. М.В.Орешкиной (Институт языкознания РАН) были не только приведены конкретные факты развития или, напротив, упадка русского языка на постсоветском пространстве, но и даны сведения об имеющейся законодательной базе и перспективах языкового законотворчества.

В Гос. ИРЯП складывается хороший костяк преподавателей, которые регулярно выезжают в СНГ для проведения семинаров и делятся своим научно-педагогическим опытом с местными русистами. Выступление доц. кафедры русской словесности и межкультурной коммуникации Гос. ИРЯП О.Н.Зайцевой было посвящено вопросам работы с текстом на уроках русского языка и анализу опыта преподавания русского языка в СНГ. Другой преподаватель той же кафедры Т.В. Кудоярова занимается анализом современных программ обучения русскому языку на территории СНГ и Балтии с целью обучения и подготовки будущих русистов в этих странах. Для решения этих вопросов опыт общения на данной конференции был особенно полезен, так как он позволил собрать реальные сведения о том, как ведется преподавание на современном этапе, каковы учебники и программы (многие приехавшие коллеги привезли свои учебники и разработки), какова реальная ситуация (ее выяснению много способствовала проведенная анкета-опрос).

На заключительном пленарном заседании были заслушаны три доклада: доц. Е.Я.Титаренко (Крым, Национальный Таврический университет им. В.И.Вернадского) рассказала о ситуации в Крыму; проректор Горловского педагогического университета не только представил опыт большой проводимой работы, но и предложил ряд значимых проектов (в частности, организации в Горловке Центра русского языка и культуры). В его докладе справедливо критиковалась несколько аморфная позиция российской стороны и предлагалось активизировать действия в пропаганде русского языка и культуры. Заключительный доклад на конференции был сделан проф. Гос. ИРЯП В.И.Аннушкиным. Докладчик говорил о роли и значении слова – языка – речи в жизни современного общества, отмечая особые функции русского языка в контактах с другими народами (нравственно объединяющая, культурообразующая, образовательная, стилеобразующая, и нек. др.). Докладчиком был показан конкретный опыт в преподавании русского языка учащимся из стран СНГ и Балтии.

В заключение участники конференции подвели итоги и совместно подготовили проект решения конференции. Было высказано множество конкретных предложений, в частности, при отмечаемой непохожести языковых ситуаций одновременно была зафиксирована большая общность и заинтересованность в обсуждении сходных вопросов, движении к общей цели защиты и распространения русского языка, необходимости подобных встреч в будущем.

По результатам конференции выпущен сборник материалов. В материалах отражены сегодняшняя социолингвистическая ситуация в странах СНГ и Балтии, касающаяся статуса и преподавания русского языка, а также оценки, сделанные различными учеными и педагогами в отношении взаимодействия языков и культур. В материалах конференции решаются вопросы оптимального преподавания языков, эффективного сосуществования культур в современном информационном обществе.

В. Аннушкин (Россия)

19 декабря 2006 г. на филологическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова прошло заседание круглого стола на тему «Русский язык — интегратор российского общества. Язык как средство развития социальной организации и организации научного знания».

Заседание открыла декан филологического факультета проф. М.Л.Ремнева, которая сказала о важности профессионального обсуждения проблем владения русским языком, преподавания и описания языка. В современной ситуации особенно важно, чтобы лингвисты выработали свою позицию по отношению к изменениям в языке.

Заседание вела Л.О. Чернейко.

Доклад Ю.Н. Караулова «Когнитивные единицы и уровни языкового сознания» был посвящен установлению отношений изоморфизма между знанием и языком. Автор опирался на модель языка с пятью уровнями: функциональным, концептуальным, лексическим, операциональным и гипертекстовым. В зависимости от информационных потребностей носителя языка были выделены два типа знания: знание-рецепт и знание-ретушь. Первое важно для профессиональной деятельности человека, второе выступает как некий фон. Кроме того, можно охарактеризовать отношение рецепта и ретуши как активного и пассивного знания. Фигура знания выступает как структура о пяти компонентах: 1) смысл, 2) способ задания смысла (дефиниция), 3) слово или знак, 4) референтная область, 5) функция, понимаемая как релевантность (рецепт или ретушь).

Л.П.Крысин в докладе «Языковая норма в проекции на современную речевую практику» вернулся к пониманию нормы, которая опирается на систему языка и узус — использование языка в разных сферах человеческой деятельности. Узус объединяет два рода явлений, поддерживаемых и не поддерживаемых системой языка. Норму можно понимать широко и узко. Следует различать разные явления: свободное варьирование, семантическую и стилистическую обусловленность употребления той или иной единицы, профессиональные языки, социальный статус говорящего и территориальные диалекты.

В.И.Беликов посвятил свой доклад «Языковая норма: трещины нового типа на русскоязычном пространстве» социолингвистической проблематике. Первый круг проблем касался распространения русского языка. За последние 15 лет после распада Советского Союза возникли новые русские языки, на которых говорят в бывших республиках. Тенденция, опирающаяся на центробежные процессы, выражается в возникновении региональных единиц, называющих те или иные реалии, бытующие в той или иной местности. Интегративная тенденция воплощается в распространении Интернет-коммуникации. Современная культурная и языковая ситуация характеризуется разрывом между поколениями. Ее специфика в том, что младшее поколение выступает как наставник по отношению к старшему, дети помогают родителям освоить новую технику, компьютеры, Интернет. Американская антрополог Мид предложила для описания подобных процессов термин префигуративность. Заметно ускорились издательские процессы. Второй круг проблем затрагивал состояние современной лексикографии, которая должна отражать современные тенденции в русском языке. В свете лексикографической практики можно опасаться «торжества» петербургских словарей в качестве принятого источника информации о нормах современного русского литературного языка.

Доклад В.И.Беликова вызвал дискуссию и вопросы. В качестве решения проблемы конфликта толковых словарей, фиксирующих разные, в том числе региональные номинации, был предложен словарь региональных синонимов. Так различение московского слова бордюр и петербургского поребрик оказывается гораздо глубже, чем принято считать.

Доклад М.А. Кронгауза «Разделенные одним языком» продолжил рассуждения В.И.Беликова. По мнению докладчика, с конца 1980-х гг. можно говорить об ускорении развития русского языка. К русскому языку привлечено внимание неспециалистов, которые оценивают изменения в русском языке негативно. Общество разделилось в зависимости от того, как оцениваются инновации в языке. Лингвистический разрыв проходит и между поколениями. К сожалению, лингвистика запаздывает в описании и оценке изменений в русском языке. Достаточно сравнить лексикографическую практику Великобритании и России. Появился новый плацдарм, отражающий стремительные изменения в русском языке — Интернет. В качестве больных точек в современном языке были названы: избыточные заимствования, проникновение жаргона в публичную речь, брань в публичной речи и изменение ее функций в разговорной речи, изменение этикета, «лексическая мода». По мнению Кронгауза, назрела необходимость диалога лингвиста с обществом, ответственность языковеда состоит в выработке рекомендаций и поддержка языковой толерантности. В этом смысле лингвист должен выступать публично, участвуя в дискуссиях в средствах массовой информации, прямо обращаясь к обществу.

Доклад Кронгауза вызвал дискуссию о заимствованиях и изменениях в русском речевом этикете.

Доклад С.А.Ромашко «Русский язык в мире языков и культур» касался нескольких проблем: распространения русского языка за рубежом, русского языка в России и отношения государственных структур к лингвистическим вопросам. Умение ориентироваться в многоязычном мире и знание иностранных языком помогает развитию родного языка. Следует исследовать и трезво оценивать ту роль, которую играет русский язык в современном мире. Государство должно разрабатывать программы поддержки русского языка, подобно программам, которые поддерживаются Институтом Гете. Автор доклада выдвинул тезис о том, что без активной программы поддержки не удастся удержать пока еще имеющийся у русского языка статус международного, а утрата этого статуса автоматически поведет к его функциональной деградации не только за пределами страны, но и в России, поскольку коммуникативная самостоятельность не будет обеспечена в ситуации постоянного информационного давления извне.

Доклады, прозвучавшие на круглом столе, вызвали оживленную дискуссию. М.Ю.Сидорова высказала мысль о том, что причины порчи русского языка лежат вне нашей страны. В качестве опасных явлений были названы утвердившаяся корпоративная практика обращения между сотрудниками на «ты» и по имени, практика изданий, ориентированных на молодежную аудиторию, авторы которых пользуются молодежным сленгом, брань в средствах массовой информации. Сидорова призвала к активности русистов, преподающих государственный язык.

Завершая заседание, выступила Л.О. Чернейко, сказавшая о необходимости государственной поддержки лингвистических исследований и этической ответственности языковеда.

О.Фролова

ДЕБЮТ

Думитру Эмиль (Румыния)

Процессы терминологизации и детерминологизации (на материале русских терминов геоморфологии)

Терминология любой отрасли человеческой деятельности представляет собой открытый класс языковых единиц. Развитие понятийного аппарата науки, непрерывность процесса познания способствуют тому, что терминология любой отрасли знания находится всегда в состоянии количественного и качественного изменения. Устаревают и выходят из употребления одни термины, возникают и внедряются другие, обозначающие либо новые денотаты, либо более точно выражающие содержание уже описанных понятий. Изменяется семантический объем ранее известных терминов, происходит перераспределение значений. Изменение значения термина является результатом эволюции научного познания. Основной специфической чертой научной литературы, с лексической точки зрения, является широкое использование специальной терминологии, т.е. использование терминов определенной отрасли знания. Дать четкую дефиницию термина очень сложно, поскольку в настоящее время отсутствует общепринятое определение этого понятия. Одна из причин в том, что термин является объектом целого ряда наук, каждая из которых стремится выделить в термине признаки, существенные с ее точки зрения. Тем не менее, наиболее общим можно назвать определение термина как лексической единицы определенного языка для специальных целей, обозначающей общее – конкретное или абстрактное – понятие теории определенной специальной области знаний или деятельности (Лейчик 2006, 31). Способность термина к обозначению понятия является его важнейшим признаком. Большинство лингвистов пришло к мнению, что нельзя считать терминологическую лексику отдельной системой языка, со своими правилами словообразования и функционирования в языке. Целый ряд существенных факторов дает право считать общеупотребительную лексику базой для создания терминов, важно отметить тот факт, что терминология включает в себя большое количество общеупотребительных слов с новым значением. Анализ языкового материала свидетельствует о том, что подавляющее большинство лексических единиц, которые мы признаем терминами, стало таковыми, будучи вовлеченными в терминологию из сферы неспециальной лексики. Прежде чем стать терминами, такие единицы, как нос (узкий мыс, острый выступ горы), подошва (горы), игла (крутосклонная резко заостренная горная вершина), были неспециальными лексемами языка. Тот факт, что термином может стать любое слово, дает возможность определить понятие терминологизации – перехода лексической единицы из состояния нетермина в состояние термина. Общеупотребительные слова, входя в систему терминов геоморфологии, получают научную определенность. Например, пляж – морской или речной берег, удобный для купания и солнечных ванн, и пляж – надводная часть береговой зоны, подверженная действию прибрежного потока и характеризующаяся наличием подвижного скопления гальки, песка, гравия и ракушки (Щукин 1980, с. 336) и т.п.

В равной мере имеет место и процесс детерминологизации, когда лексическая единица, используемая в функции термина в составе терминосистемы, перестает быть таковой. Своеобразной приметой нашего времени стало распространение терминов за пределами научных произведений. Это дает возможность говорить об общей терминологизации современной речи. Так, немало слов, имеющих географическое терминологическое значение, получили широкое употребление: гольф, терраса, шельф, экологическая ниша, платформа, континентальный, атмосфера и др. Сфера их употребления значительно расширяется и выходит за пределы географических работ. Таким образом, термины осваиваются литературным языком. Другую группу составляют консубстанциональные слова: они могут функционировать и как термины, и как общелитературные слова. В первом случае эти лексические единицы характеризуются специальными оттенками значения, придающими им особую точность и однозначность. Так, слово гора, означающее в широком употреблении – «значительная возвышенность, поднимающаяся над окружающей местностью», и имеющее ряд переносных значений, не содержит в своем толковании конкретных измерений высоты. В географической же терминологии, где существенно разграничение терминов «гора» и «холм», дается уточнение – «возвышенность более 200 м в высоту». В то же время, употребление подобных слов за пределами научного стиля связано с их частичной детерминологизацией. Мы рассматриваем детерминологизацию в трех направлениях: а) переход термина в общелитературный язык в своем исходном значении (залив (гольф), континент, айсберг, фьорд, эрозия, аккумуляция, седимент, ландшафт – иноязычные термины-интернационализмы); б) метафоризация нетермина (игла, рог); в) приращение общелитературного семантики к терминологическому значению, трансформация лексической семантики (сопка = вулкан).

Слово общелитературного языка, лишь совпадающее по форме и, как правило, по своим грамматическим характеристикам с соответствующим термином, может иметь несколько значений. Часть из них неспециальные, нетерминологические значения, а часть - специальные, терминологические. При этом неспециальные значения общеязыковых слов не совпадают со значением возникших на их основе терминов, ср. толкования в общефилологическом словаре, с одной стороны, и определения в терминологическом словаре – с другой:

1. Овраг – глубокая длинная впадина на поверхности земли;

2. Овраг – отрицательная линейная форма рельефа, образованная размывом рыхлых отложений плесов, суглинков и других пород, временными водотоками дождевых и снеговых вод.

Следовательно, можно полагать, что первый ряд значений представляет неспециальные понятия (наивные, индуктивно-эмпирические понятия), а второй ряд значений представляет специальные понятия (научные, логические понятия). В результате детерминологизации значительно раздвинулись границы словарного состава общелитературного языка, процесс детерминологизации выводит термин из системы (терминосистемы) и придает ему другое значение – или коррелирующее с его специальным значением (понятием), или образующееся вновь по законам метафоризации (Татаринов 2006, 143).

Таким образом, общелитературный язык и терминологические системы взаимодействуют и обмениваются ресурсами, в результате чего происходит непрерывный процесс детерминологизации специальной лексики и терминологизации слов литературного языка. При переходе обиходной лексики в разряд специальной качественно меняются ее функции и содержательная сторона. Вместо обозначения бытового понятия, предмета она обозначает специальные (терминологические) объекты и явления. Семантический путь возникновения специальной лексики на базе общеупотребительной представлен, прежде всего, метафоризацией.

Список используемой литературы:

1. Лейчик В.М. Терминоведение. Предмет, методы, структура. - М.: КомКнига, 2006. - 254с.
2. Собянина В.А. Взаимодействие терминологической и обиходно-разговорной лексики в немецком языке: Монография. – М.: Компания Спутник+, 2004. -244с.
3. Татаринов В.А. Терминологическая лексика русского языка: Эволюция проблем и аспектов изучения // Русский язык в современном обществе (Функциональные и статусные характеристики): Сборник обзоров/ РАН ИНИОН; отв.ред.: Опарина Е.О., Казак Е.А. – М., 2005. -232с.
4. Шелов С.Д. Термин. Терминологичность. Терминологические определения. – СПб.: Филологический фак-т СПбГУ, 2003. – 280с.
5. Щукин И.С. Четырехъязычный энциклопедический словарь терминов по физической географии ( рус.- англ.- нем.- фр.). -М.: Сов. Энциклопедия, 1980.

ОТЗЫВЫ. РЕЦЕНЗИИ. КОММЕНТАРИИ

E.-G.Kirschbaum. Russische Grammatik rundum verstandlich.

Berlin, Cornelsen Verlag, 2006.

Замечательный немецкий педагог и лингвист, автор многочисленных учебников и пособий Эрнст-Георг Киршбаум издал новую грамматику русского языка.

Громадный преподавательский и издательский опыт позволил ему на 180 страницах компактно разместить все факты, действительно необходимые немцу, изучающему русский язык, а также ловко обойти то, что ему ясно, так сказать, «по умолчанию». В то же время пособие дает на редкость исчерпывающее систематическое изложение русской фонетики, морфологии и синтаксиса, скупо, но вполне точно иллюстрируемое, как правило, четкими и удачными примерами. Оно может поэтому служить также и как удобный и полный справочник для лиц владеющих русским языком, но в чем-то сомневающихся.

В книге разработана весьма сложная, но удивительно наглядная и логичная система раздельных нумераций страниц и явлений, использование разного цвета и нескольких типов различных перекрестных отсылок. Легко усвояемая, она позволяет быстро найти нужный материал в последовательно-системном изложении, а также в таблицах и регистрах (вроде перечня русских и немецких глаголов, управляющих разными падежами, или крайне экономного и вполне вразумительного перечисления суффиксов и приставок). Восхищают многие частные методические находки, связанные с доскональным знанием «ошибкоопасных мест»: например, использование частичной транскрипции, смешных предупреждающих чертиков, остроумных схем и рисунков. В некоторых, довольно редких случаях даются сопоставления с английским и французским языками; вместе с хорошо подобранными примерами они работают на имидж русского языка и подогревают интерес к нему. Безукоризненная верстка и полиграфия придает изданию особую привлекательность.

Вопреки принятому мнению о «трудности» русского языка, компетентный, умелый, увлеченный педагог легко проведет учащегося сквозь многим кажущиеся непроходимыми дебри русской грамматики. Книга проф. Э.-Г.Киршбаума – блестящее тому доказательство.

В.Костомаров.

Научные медитации ученого-гуманитария

глазами лингвиста

(о книге И. А. Синицы «Языковая личность

ученого-гуманитария ХІХ века», Киев, 2006, 352 с.)

Появление рецензируемой монографии – событие столь же закономерное, сколь и неожиданное. Закономерное – потому что лавинообразное развитие, характеризующееся стремительной сменой исследовательских парадигм, и даже, так сказать, явной для лингвистики последних 20 – 30 лет избыточностью идей, когда научное сообщество не успевает представить законченное описание национального языка в свете нового направления, как это было сделано в сравнительно-историческом или системно-структурном языкознании в виде фундаментальных грамматик, – такое развитие науки о языке рано или поздно должно было войти в спокойное русло. А поступательное и планомерное изучение должно было наконец охватить ранее обойденные вниманием ученых объекты, без анализа которых невозможно воссоздать целостную картину, отражающую определенный этап бытования национального языка. Такой лакуной оказался один из важнейших функциональных стилей литературного языка – научный (несмотря на очевидное перманентное изменение, маркированность временем и персонифицированность именами ученых, символизирующих собой целые эпохи: Ломоносова, Менделеева, Пирогова, Циолковского, Лобачевского, Королева, Патона), выступающий в стилистических исследованиях в основном как образование статичное, обезличенное и сопряженное практически только с текстами по естественно-математическим или техническим дисциплинам. Редкие исключения – публикации о научных медитациях ученого-гуманитария, посвященные не столько его вкладу в получение человечеством объективных знаний о действительности, сколько самой его личности, манере представления этих знаний в своих работах ^[3], – лишь подтверждают устоявшееся мнение о научном функциональном стиле как о языке математики, физики, медицины, техники и т. д., но никак не языкознания, литературоведения или истории.