« ВЯТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ На правах рукописи ДОБРОСКОКИНА НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА ...»
В романе «Вечер у Клэр»французское пространство имеет явный иопределённый национальный колорит. Вцентре романа – героиня-француженка, в текствведены её французская речь, французскаяпесенка, афишы на французском и т. п.Очевидно, что в сознании автора «Вечера уКлэр» Франция означает исключительнофранцузское. Однако уже в «Истории одногопутешествия» концепция французскогопространства у Газданова начинаетменяться, что выразилось в представленииФранции как пространства для миграциимногонациональной массы людей. Стоитпояснить, что французское художественноепространство продолжает, конечно,оставаться в романах Газдановафранцузским, но уже не мононациональным, амногонациональным.
Так, в романе «Историяодного путешествия» герои, проживающие вПариже, представляют четыренациональности и говорят на четырёхязыках: русские Володя, Николай Рогачёвы,француженки Жермена и Одетт, англичанеВирджиния и Артур Томсон, австрийцыВиктория и доктор Штук. Подтверждениемприсутствия подобной концепциифранцузского пространства на протяжениивсего творчества Газданова служит самыйпоследний роман писателя «Эвелина и еёдрузья», герои которого также имеютинтернациональный состав: русский главныйгерой, французы Мервиль, Андрей, Жорж,Клеман, американка мадам Сильвестр, а самаЭвелина –«наполовину голландка, наполовинуиспанка» (2; 505).
Даже в романе «Ночныедороги», который традиционно считается вбольшей степени посвящённым Парижу ипарижанам, художественное пространствонаселено персонажами разныхнациональностей. Автор описываетинтернациональный состав мигрантов: «Яработал на разгрузке барж вСен-Дэни…двое русских,приехавших с немецких шахт, одинбеглый испанец, несколько португальцеви маленький итальянец с нежнымлицом и белыми руками, тоже неизвестнопочему попавший из Милана воФранцию, - мои товарищи по работе» (1;651).
Указанной концепциейобусловлено изображение ГаздановымФранции в романах как перепутья мировыхдорог, своеобразного центра мира, где волеюсудьбы пересекаются пути множества людейразных национальностей. Французскоепространство оказывается открытым,распахнутым во все стороны, герои свободноприезжают - пересекаются - уезжают. Так, в«Истории одного путешествия» в Парижевстречаются на время, а потом разъезжаютсяв разные стороны Володя и Аглая, так жесудьба сводит в Париже Артура и доктораШтука, в «Призраке Александра Вольфа»случайно или, наоборот, закономернопересекаются пути героя-рассказчика иВольфа, в романе «Эвелина и её друзья» воФранции встречаются Мервиль и приехавшаяиз Америки мадам Сильвестр.Жизненные ситуации героевГазданова во Франции развиваются по двумсценариям: некоторые герои продолжают свойпуть, покидая Францию (например, ВолодяРогачёв в «Истории одного путешествия»,Серёжа в романе «Полёт»), а для других этастрана становится пристанищем надолго илинавсегда (Николай и Вирджиния, Артур иВиктория в романе «История одногопутешествия», главные герои романов«Ночные дороги», «Призрак АлександраВольфа», «Возвращение Будды», «Эвелина и еёдрузья»). В художественномсознании Газданова французскоепространство имеет проницаемые границы ине отграничивается от остального мира, а,наоборот, осознаётся как его часть. Почти вкаждом романе действие иногдаперемещается в другие страны: например,в «Истории одного путешествия» Артуруезжает в Австрию на поиски Виктории, вромане «Полёт» Ольга Александровна иАркадий Александрович Кузнецовпутешествуют по Италии, Серёжа улетает вЛондон, главный герой «ПризракаАлександровна Вольфа» также побывал вЛондоне и т. д. За французскимпространством в романах Газдановачувствуется весь мир, центром которогостановится именно Франция.
Подобное изображениефранцузского пространства связано смагистральным для творчества Газдановамотивом движения. Можно утверждать, чтоФранция стала расширенной метафоройэкзистенциального путешествия героев.Данный мотив повсеместно у Газданова имеетвнутреннее и внешнее воплощение. Внутреннеон выражается в «движениях души» героев, вих духовной эволюции, а внешне реализуетсяавтором в ситуации передвижения воФранцию, из Франции и по Франции (прогулкипо Парижу, езда на автомобиле по городу,передвижение в поезде из Парижа впровинцию и т.п.). У Газданова внешнеедвижение отражает внутреннее, ихудожественная реализация этого принципапроведена последовательно и убедительно.Так, например, мотив движения часто вынесенв заглавие: «История одного путешествия»,«Полёт», «Ночные дороги». Первые три романаГазданова имеют кольцевую композицию,начинаются и заканчиваются движением воФранцию или из Франции: Николай Соседовплывёт на пароходе, мечтая о Клэр, ВолодяРогачёв въезжает в Париж на поезде, чтобыпонять «ещё одну, последнюю вещь» и, ненайдя этого, уезжает из Парижа на поезде«странствовать», роман «Полёт»открывается детскими воспоминаниямиСерёжи о пути во Францию, «запускающими»его сознание, и завершается судьбоноснымполётом самолёта над Ла-Маншем. В «Ночныхдорогах» движение по парижским улицамстановится структурной основой романа:передвигаясь в такси по ночному городу,герой становится невольным свидетелемжизни изнаночного Парижа – «разъезжая поночному городу я попадал в такиеместа, о существовании которыхя не подозревал» (1; 677). На протяжениивсего творчества прогулка героя попарижским улицам – это любимая газдановская сюжетнаяситуация, выражающая внутреннее духовноедвижение героев. Например, в «Историиодного путешествия»: «Артур шел вдоль реки;это были его обычные прогулки -путешествия над Сеной; он заходилдалеко, туда, где уже начиналивыситься мрачные дома бедныхкварталов Парижа, где светилисьмутные стекла убогих кафеа за цинковой стойкой плохо одетые людипили красное вино. Тогда онпереходил мост и шел обратно, к просторнымнабережным, по которым свободно гулялветер - от Конкорд до Трокадеро» (1; 233). МыслиПьера Форэ в романе «Пробуждение» движутсяв такт поезду, перевозящему героя изодной жизни в другую, из Парижа в южныйдепартамент. Герой «Ночных дорог», колеся втакси по ночному Парижу, движется пособственной жизни. Подобных примеров вроманах Газданова очень много. Мотивдвижения реализуется даже во французскихмикрообразах: течёт Сена, медленно идётснег в Париже, пейзаж Лазурного береганедвижим. Таким образом, во французскомхудожественном пространстве романовГазданова мотив движения имеетдоминирующее значение, определяявнутреннее состояние и судьбуперсонажа.
Концептуальнофранцузское пространство на протяжениироманного корпуса Газданова менялось и взависимомти от того, как воспринималего лирический героей, исходя изоппозиции чужбина - дом. Можно выделить трипериода в этом процессе.
Ранние романы – «История одногопутешествия» и «Ночные дороги» (исключая«Вечер у Клэр», который стоит особняком) -объединяет оценка лирическим героемокружающего французского мира как«чужого» и «враждебного», что достиглосвоего апогея именно в «Ночных дорогах»,где герой открыто и вызывающе называетПариж «чужим городом далёкой и чужойстраны» (1; 657): «я очутился здесь, в Париже,за рулем автомобиля, в безнадежномсплетении улиц, на мостовых враждебногогорода…» (1; 589); «И в минуты редких ивнезапных просветлений мненачинало казаться совершеннонеобъяснимым, почему я ночьюпроезжаю на автомобиле поэтому громадному и чужому городу…» (1;630).
Начиная с «ПризракаАлександра Вольфа», отношениелирического героя к французскомупространству смягчается и выражается воценке «чужой, но привычный». Герой какбудто заключает перемирие с чужбиной,привыкает к ней, уже не замечает остро еёинородности. Французский мир становитсямиром повседневности, но, конечно, невторой родиной: «Я временами не моготделаться от впечатления, что живу такуже бесконечно давно и давно знаю досмертельной тоски все, что мне приходитсявидеть: этот город, эти кафе икинематографы, эти редакции газет…»(2; 47); «Мы часто и подолгу гуляли с ней(Еленой Николаевной) по Парижу; она зналаего поверхностно и плохо. Я показывалей настоящий город» (2; 93); «Иногда,перед возвращением домой, мы заходили вночное кафе или бар, и она удивляласьтому, что, в каком бы районе это нипроисходило, я знал в лицо всехгарсонов…» (2; 112).
И, наконец, финальнымаккордом во взаимоотношениях героя иФранции становится последний романГазданова «Эвелина и её друзья», в которомглавный герой пусть и русский попроисхождению, но вся его жизнь прошла воФранции, и теперь эта страна - его дом.Враждебные интонации ранних романовсменились тёплыми нотками, особенно приописании Лазурного берега: «Я ужинал один впросторном ресторане. С моря дул легкийветер, горячий буйабес был таким, какимон бывает только на юге Франции…Но даже вПариже вкус буйабеса сразу и снеобыкновенной силой возвращал меня кэтому южному пейзажу моря, сосен напеске, пальм, кипарисов,эвкалиптов, зарослей мимоз,раскаленного воздуха, легкойряби на синеватой илизеленоватой воде» (2; 488); «Я думал не безнекоторого удовольствия о том, как явойду в свою квартиру и сноваобрету те привычные удобства,которых я был лишен во время моегоотсутствия из Парижа» (2; 538).
Таким образом,французское художественное пространство,изначально став неотъемлемой частьюроманного корпуса Газданова, укрепилось вкачестве основного уже к роману «Полёт» иконцептуально менялось на протяжениитворчества писателя от исключительности куниверсальности, от экзотичности кзаурядности, от чужеродности кпривычности, от враждебности кпринятию.
Глава II. Париж Газдановакак художественный феномен
§1. Парижский текстроманов Газданова
Одна из наиболееактуальных в современномлитературоведении проблем – проблемасверхтекста, вариантом которого являетсягородской текст.
Изучая данный вопрос, необходимоучитыватьфундаментальныеисследования по теории текста (Р. Барт, Г. Гадамер, М. Фуко, У. Эко, Ю. Кристева,М. М. Бахтин,Б. М. Гаспаров,В. В. Иванов, А. Ф. Лосев,Ю. М. Лотман,Н. Е. Меднис,В. П. Руднев, Ю. С. Степанов,В. Н. Топоров).
В работах Ю. М. Лотманатекст, сверхтекст и городской текстрассмотрены как проблемы семиотики[76]. В. Н.Топоров высказал идею об «идеальном,абстрактном» тексте, складывающемся из«субстратных элементов», константных длямножества интегрированных текстов, и«надстраивающемся над отдельнымитекстами»[77]. Позднее даннаяпроблема получила развитие в работахН. Е. Меднис, которая определила городскойтекст как некий сверхтекст, то есть«сложную систему интегрированных текстов,имеющих общую внетекстовую ориентацию,образующую незамкнутое единство,отмеченное смыслом и языковойцельностью»[78].
На данный моментнаиболее проработанными в научном планесреди сверхтекстов являются именногородские тексты, к числу которыхпринадлежат Петербургский текст русскойлитературы, а также в большей или меньшейстепени изученные Венецианский, Римский,Лондонский и ряд «провинциальных» текстов– например,Пермский, Екатеринбургский,Крымский.
Между тем необходимоотметить, что Парижский текст русскойлитературы в полной мере не сформировался.По замечанию Н. Е. Меднис, «Для прорастанияего…не хватает прежде всего объективных,основополагающих факторов, ибо Париждинамичен, центрически неустойчив, в томчисле и в плане семантики, что крайнезатрудняет формирование единого длясверхтекста интерпретирующегокода»[79].
Однако в современномлитературоведении существуютисследования Парижского текста втворчестве отдельных писателей, когдаобъединяющим внешним условием длявозникновения сверхтекста выступаетписательское восприятие реального города.В качестве примера можно отметитьдиссертации Рыбаковой Н. В. «Парижскийтекст в художественном сознанииА. Ахматовой» (Сургут, 2006) иГололобова М. А. «Парижский текст» вроманах Э. Золя» (Москва, 2009).
Ориентируясь наположения, выработанные в трудахВ. Н. Топорова, Н. Е. Меднис и другихисследователей, нам представляетсявозможным реконструировать по отношению кроманам Газданова синтетическоенадтекстовое явление, имеющее в качествеобобщающей внетекстовой реалии Париж какосновную действительность писателя,складывающееся из многочисленныхструктурных, «субстратных», элементов,константных для романов Газданова,художественно реализующихся в них,существующих во взаимосвязи и образующих всовокупности уникальный Парижский текстписателя.
К парижским«субстратным» элементам произведенийписателя отнесём:
- городскоепространство;
- городскоевремя;
- топонимику Парижа;
- элементыархитектуры;
- природно-климатическуюсферу;
- тип герояи его душевные состояния;
- цвето-световые, музыкально-звуковыесимволы, запахи;
- доминантные лексикостилевыеособенности.
Важно, чтовсе эти структурные элементы существуют вхудожественных текстах писателя вглубокой взаимосвязи, переплетаясь ивключаясь друг в друга.
Итак, Парижский текстроманов Газданова характеризуетсяособенным, собственным художественнымпространственно-временным континуумом.Главный художественный принцип ворганизации его структуры – это антиномичность.Именно целый ряд противопоставленийсоставляют городской текст Газдановакак пространственную организацию.
С одной стороны, в самомшироком смысле общегородское пространствостроится писателем как модель большогогорода, а именно: как «многомиллионногоПарижа». Париж для Газданова – это центр, кудасъезжаются люди со всего мира, чтобыучиться, работать, жить, пространствопостоянной миграции массы людей. С другойстороны, подобной концепциипротивопоставлена идея одиночества вбольшом городе, которая продиктованаэмигрантско-экзистенциальным сознаниемписателя, когда он, а вслед за ним и егогерои, ощущают невероятное, порой жуткоеодиночество в чужом городе. Варшавский В.так написал об этом ощущении: «Да, эмигрантне стал, конечно, «голым человеком на голойземле», но его одиночество больше обычногоодиночества иностранца в чужомчеловеческом муравейнике»[80].Одинокий человек противбольшого «враждебного города» – одна изопределяющих тенденций общегородскогопространства Парижского текста романовГазданова: «Я был один в многомиллионноймассе Парижа» (1; 364), «Я оставался в Парижесовершенно один» (2; 229).
Антиномичностьпространства в Парижском тексте Газдановавыражается и в противопоставлении окраин иблагополучных кварталов города, узкихулочек и широких авеню. Узость жизнипротивопоставлена размаху, скученность– простору,бесперспективность – перспективе, средневековье – прогрессу, жалкоесуществование – удовольствию жизни. Маленькие,кривые улочки городских окраин – это даже не улицы, а«узкий и тёмный проход» (2; 76), как жизньна них – нежизнь, а «подобие жизни» (1; 464). И в то жевремя подчёркивается, что настолькоразличные, антиномичные городскиекварталы сосуществуют в пространствеодного города – многоликого Парижа: «Я помню, скаким удивлением она (Елена Николаевна)смотрела на rue St. Louis en l'Ile, -и действительно, было трудно себепредставить, что в том жегороде, где существуют avenues, отходящиеот площади Etoile, может находиться этот узкийи тёмный проход между двумя рядамибесконечно старых домов,пропитанных вековой затхлостью, противкоторой была бессильна всякаяцивилизация» (2; 76).
Ещё одна антитезаПарижского текста заключается впротивопоставлении настоящего, подлинногоПарижа ненастоящему, «открыточному»,рекламному. Для Газданова настоящимоказался окраинный Париж: бедные районыСен-Дени, Биянкур, Беллвилль - именно этикварталы в большей степени для писателяолицетворяют Париж. Город Газданованачинается оттуда, «где, кажется, всамом воздухе стелется вековая,безвыходная нищета, где жили и умерлицелые поколения людей, жизнь которых побудничной своей безотрадностине может сравниться ни с чем» (1; 534).
Ненастоящий Париж– это«открыточный» город из буклетов длятуристов. «Я показывал ейнастоящий город, не тот, окотором писалось виллюстрированных журналах икоторый был неизменнымв представлении иностранцев,приезжающих сюда раз в год на две недели. Япоказывал ей нищие рабочие кварталы,провинциальные, отдаленные от центраулицы, постройки на окраинах,некоторые набережные, Севастопольскийбульвар в четыре часа утра» (2; 93). Знаниеокраинного Парижа становится у Газдановаповодом для гордости и ощущенияпревосходства над теми, кто знает его«поверхностно и плохо». И даже в поздних«французских» романах, когда в качествеглавного героя появляется благополучныйфранцуз, который от парижского дна отделёнпропастью, знание изнаночного Парижа темне менее останется одной из главныххарактеристик персонажа, такого, как,например, Роберт Бертье из романа«Пилигримы»: «Ему были так же хорошоизвестны те части города, где жила беднота,и когда он видел маленьких детей, игравшихна тротуаре, заплатанное белье,развешенное над ржавыми балюстрадами окон,простоволосых женщин с огрубевшими отстирки и работы руками и то непередаваемоевыражение лица у всех этих людей, котороетак резко отличало их от других, болеебогатых, ему становилось тяжело и почти чтостыдно за свой костюм, свою квартиру, своюжизнь» (2; 345).
Отношение автора кразличным районам Парижа обусловило ещёодну антитезу городского пространства,когда любимые кварталы противопоставленынелюбимым. Городские предместья вызывают уавтора отвращение и жалость: «…и янеоднократно обходил все те кварталыПарижа, в которых живет этаужасная беднота и эта человеческаяпадаль… и у меня сжималось сердце отжалости и отвращения» (1; 498). Среди любимыхписателем мест – набережные Сены, студенческийЛатинский квартал и площадь Этуаль:«Поздней ночью, после того как былаокончена собственно вечерняя работа, ячасто приезжал в районы,прилегавшие к площади Этуаль.Я любил эти кварталы больше другихза их ночное безмолвие, за строгоеоднообразие их высоких домов, за текаменные пропасти между ними, которыеизредка попадались на этих улицах икоторые я видел, проезжая» (1; 556).
Хронотопическаяструктура Парижского текста романовГазданова характеризуется наличиемтопосов, имеющих особое значение вгородском пространстве. Парижская улица– один изосновных элементов хронотопа,определяющий такую его характеристику, какпубличность. В романах Газдановапрактически отсутствует описаниечастного, интимного пространства героев(квартиры, дома), автор ограничивается лишьскудными замечаниями: «…и я вновьнаходил себя на моей узкойкровати, в моей комнате свысоким окном над тихойулицей Латинского квартала» (2; 239). Вромане «Призрак Александра Вольфа», кпримеру, вообще ни одного слова непосвящено описанию квартиры героя. Этосвидетельствует о второстепенностичастных территорий в романах Газданова.Основное действие разворачивается впубличном месте – на парижских улицах. Улица длягаздановских героев – это основное жизненноепространство, здесь происходит всё:встречи, работа, смерть. Несмотря на то, чтоэто пространство неоднородно и вмещает всебя и рабочие предместья, и широкие авеню,в целом оно образует единое «безнадёжноесплетение улиц» (1; 589).
Ещё один важный топос впространственной структуре Парижскоготекста романов Газданова – это парижские кафе.Именно здесь, по словам Ю. Нечипоренко,«завязываются и развязываются узлы новелли романов Газданова»[81]. Можно сказать,что парижские кафе компенсируют героямотсутствие частного, личного пространства.Это тёплое, более-менее уютное место,противопоставленное публичной,неприветливой улице. Зачастую постоянныепосетители хорошо знакомы друг с другом, а,например, в романе «Ночные дороги» общениев кафе в какой-то степени заменяет ночнымобитателям дружеские и семейные отношения.Примерно то же самое значит парижское кафеи для героя-рассказчика, который стремитсяскрыться там от лабиринта парижских улиц.«Входя в свое кафе, я казалсясамому себе похожим на гребца небольшойлодки, которая после долгойкачки на волнах причалила наконец кмаленькой пристани» (1; 677). Показательно,что герой называет кафе, где бываетпостоянно, «своим», как мог бы сказать и освоём доме. Улица не располагает кдоверительному общению, поэтому кафе вроманах Газданова – это также место бесед, признаний,воспоминаний, философствования. Например,в романе «Ночные дороги» в одном изпарижских кафе на авеню Ваграм собираютсявсе три основных героя - рассказчик, Ральди,Платон – имежду ними разорачивается один из важных вструктуре произведения полилог: «Былпоздний час, прохожих становилось всеменьше, и на ярко освещенной террасекафе, окруженной бледнеющим и удаляющимсясветом тротуарных фонарей, который, в своюочередь, смешивался с луннымилучами, мы остались одни,остальные уже ушли, - и я подумал обудивительной неправдоподобностиэтого разговора, участниками которого былипроститутка, алкоголик и ночной шофер.Но и Ральди и Платон продолжали говорить спрежней непринужденностью» (1; 625). Такимобразом, парижские кафе в романахГазданова –это особые «освещённые островки в тёмномпространстве», места встреч и общения (1;661).
Как известно, поутверждению, М. М. Бахтина, «хронотопы могутвключаться друг в друга, сосуществовать,переплетаться, сменяться,противопоставляться или находиться вболее сложных взаимоотношениях… Общийхарактер этих взаимоотношений являетсядиалогичным»[82]. Поэтомулогично будет определить своеобразиехронотопа Парижского текста по отношению к«русскому» хронотопу романов Газданова.Между ними установились определённыесоотношения: Париж – это всегда настоящее, Россия – это прошлое, время ипространство воспоминаний. Кроме того,парижский хронотоп иногда служит своегорода «оболочкой» для русскогопространственно-временного континуума,когда внешнее время и пространство – парижские, авнутренние - российские: «С улицыдоносились заглушенные автомобильныегудки, за ресторанной витриной, отделённаяот нас только стеклом, начиналась зимняяночь, с этим блеклым ихолодным светом фонарей,отражавшимся на влажнойпарижской мостовой. И я видел передсобой, с необъяснимопечальной отчетливостью, жаркий летнийдень, растрескавшуюся черно-серуюдорогу, медленно, как во сне,кружившую между маленькими рощами, инеподвижное тело Вольфа, лежащее нагорячей земле после этого смертельногопадения» (2; 44), «Я опять снеобыкновенной ясностью увидел эту дорогуи лес, это было здесь, в моей комнате,дойдя до меня через побежденноепространство, отделявшее меня вданный момент от далекого югаРоссии» (2; 153). Парижский текст отличаеточень точное, реальное, бытовое время ипространство: конкретные улицы, площади,дома, время суток, промежутки времени,отделяющие события друг от друга. «Ониприехали в Париж утром, двадцать пятогосентября» (1; 312), «Я пошел по rue de la Convention,направляясь к Сене» (2; 66), «Он был в Булонскомлесу, затем поднялся до площади Этуаль,потом вышел на Victor Hugo и свернул на rue de la Pompe»(1; 368) и т.п. Иначе представлен довольноразмытый хронотоп России: «Он был из Москвыили, может быть, из других мест, но, вовсяком случае, с севера России» (2; 233).«Вместе с ним она уехала из России; этобыло приблизительно в товремя, когда на другом конце этойогромной страны, в томительном безумиигражданской войны, я блуждал пораскаленным южным степям…» (2; 51).Нередки воспоминания о России вообще безуказании времени и местности.
Хронотопическаяструктура Парижского текста романовГазданова подразумевает и характеристикугородского времени, художественноевоплощение которого также строится попринципу антитезы. В частности, образПарижа, возникающий под влиянием первыхвпечатлений, противопоставлен Парижу какхорошо знакомому городу. При первомзнакомстве Париж удивляет изавораживает героев, как, например,героя-рассказчика в романе «Ночныедороги»: «В те времена я имел о Париже оченьприблизительное представление и видэтого города ночью неизменно поражал меня,как декорации гигантского и почтибезмолвного спектакля, - длинныелинии фонарей на уходящихбульварах, мертвые их отблески нанеподвижной поверхности каналаSt. Martin, едва слышное лепетаниелистьев на каштанах, синие искры на рельсахметро…» (1; 578). Но постепенно такой Парижбесследно исчезает, оставляя после себятоску и печаль утраты, как, например, уВолоди Рогачёва в «Истории одногопутешествия»: «Много раз потом, проходя илипроезжая мимо этих же мест, по этим жебульварам, в такие же вечера ранней осени,Володя тщетно пытался воскресить ивоссоздать это впечатление, но оно былоневозвратимо, как прошедший и исчезнувшийгод» (1; 165). Этот образ сменяетсяПарижем, знакомым «до смертельной тоски».Проецируя чувства героев на город, авторпротивопоставляет радужные надежды набудущее и разочарование от мрачногоэмигрантского существования.
Парижская ночь – важный структурныйэлемент городского времени и результатсвоеобразной инверсии, произошедшей вжизни Газданова и оттуда перенесённой вего творчество: явления действительностипоменялись местами - чужбина стала домом(хотя бы в смысле постоянного местапроживания), ночь сменила день, ставосновным временем суток (24 года писательпроработал ночным таксистом). Именно впространстве ночи (а не дня, как бывает вобычной жизни) разворачиваются ключевыесобытия романов Газданова. В романе «Вечеру Клэр» - это свидания главного героя свозлюбленной: «Я просиживал у неё (Клэр)целые вечера и, уходя, всякий разнеизменно опаздывал к последнему поездуметрополитена…» (1; 13). В «Ночных дорогах»Ральди умирает именно ночью: «Она умерлаодна…в легкую и прозрачную ночь, вчасы, предшествующие рассвету…» (1; 658). В«Призраке Александра Вольфа» в тёмноевремя суток происходят главная встреча иразговор героя-рассказчика с АлександромВольфом, а также знакомство с ЕленойНиколаевной.
Итак, Парижский текстроманов Газданова характеризуетсясвоеобразным пространственно-временнымконтинуумом, основывающимся на принципеантиномичности, с такими значимымиструктурными элементами, как парижскиеулицы, кафе и парижская ночь.
Большую группу вструктуре Парижского текста романовГазданова составляют топонимические«субстратные» элементы. Топонимика Парижа– любимыйинструмент писателя в создании образагорода. Как заметила Т. Н. Красавченко,«чувствуется, что он (Газданов) судовольствием произносит сами названияпарижских улиц, районов»[83].Топонимическая точность играет уГазданова особую роль, подчёркиваяжизненность происходящего, вносядокументализм в повествование. Но вместе стем часто топоним – это не просто элемент реальности, ахудожественный образ, который Газдановнаполняет особым смыслом.
Наиболеераспространённым топонимическимэлементом Парижского текста Газдановаявляются парижские улицы и площади,лабиринтом пересекающие картугаздановского Парижа. «…Это прежде Парижрусских –места, в которых они любят бывать, и районы,в которых сосредоточена большая частьрусского населения Парижа»[84]
: площади Трокадеро,Этуаль, rue Boissiere, rue Boileau, rue de la Pompe, rue de Passy, rueOctave Feuillet, rue de la Convention, rue de la Tour, rue Molitor, avenueKleber, avenue Henri Martin, avenue du President Wilson, avenueБулонского леса, avenue Bosquet, avenue Victor Hugo…
Отдельный структурныйэлемент топонимики Парижского текстароманов Газданова – это Монпарнас. Знаменитоепристанище художников и поэтов предстаёт уписателя не в традиционном виде Annesfolles, когда здесь влегендарных кафе и кабачках собиралась всятворческая интеллигенция столицы, а какчасть ночного Парижа, которой герой«Истории одного путешествия» Артур Томсондал следующую характеристику: «неприятнаявещь, Монпарнас» (1; 193). Газданов изображаетизмельчавшее пристанище художественнойбогемы, где среди представителей уже невстретишь прославленных имён. Авторсниженно изображает теперешних егообитателей: «Вот этот сорокалетний мужчинауже пятнадцать лет сидит то в Rotonde, то в Coupole,то в Dome, пьет кофе-крем и не просит в долгбольше двух франков; пишет стихи… этот -художник, рисует картины еврейского бытаХерсонской губернии…Вот поэт…лысеющий,полный человек лет пятидесяти. Вот молодойавтор…немного комиссионер, немногошантажист, немного спекулянт…вот один излучших комментаторов Ронсара…попрофессии шулер. Вот подающий надеждыфилософ…живет на содержании у отставноймюзикхолльной красавицы…» (1; 245). НаМонпарнасе царят нищета,безнравственность, ограниченность. Все егообитатели варятся в этом порочном котле идаже не пытаются оттуда выбраться. Явноощущается противопоставление прежнего,богемного Монпарнаса теперешнему, гдесобирается попросту сброд, нищие иобречённые люди. Таким образом,Газданов развенчивает монпарнасский миф. Унего – это нецентр искусств, а центр изнаночного Парижа,где расположены самые большие публичныедома и дешёвые кафе с грязными стаканами,где обитают клошары и собирателиокурков.
Кроме того, именно всвязи Монпарнасом Газданов затрагиваетпроблему предназначения художника. Приближайшем рассмотрении оказывается, что«талант - редчайшая вещь и, кажется,неизвестная на теперешнем Монпарнасе» (1;243). Автор заостряет внимание на ситуации,хорошо ему знакомой: он сам принадлежал к«молодому», «незамеченному» поколениюрусских писателей-эмигрантов, но был срединих удивительным исключением наряду сНабоковым. Кроме этих двух имён, молодаяволна русской литературы крупныххудожников больше не дала. Парижскийбульвар Монпарнас, некогда пристанищелюдей искусства, у Газданова, прекраснознавшего эту парижскую «координату»изнутри, изображён пристанищемпсевдохудожников, а также представителейискусства, растративших свой талант. И лишьнекоторые из завсегдатаев Монпарнасаосознают, что «ничего никогда не выйдет нииз картин, ни из стихов, ни из романов,потому что нет денег, нет знаний, нетработоспособности и не о чем, в сущности,писать…» (1; 255). На фоне общего упадкаГазданов подчёркивает проблему русскихэмигрантов, писателей «незамеченногопоколения», очутившихся в ситуации, вкоторой сложно определить своюписательскую миссию и найти своегочитателя: «И зачем попали сюда, в среду,которая навсегда останется им чуждой инепонятной, все эти молодые люди из …каких-то русских, богом забытых станций игородов?.. Чтобы голодать и пить cafe-creme инавсегда сгинуть в этой толпе сутенеров инаркоманов, страдающих манией величия ихроническими болезнями?» (1; 256).
В подобном ключеГазданов изображает и Монмартр: не какквартал художников, а как частьизнаночного Парижа. «…В полночь Парижсовершенно стихал и вовсем городе оставалось несколькооживленных перекрестков, как оазисы вкаменной ночной пустыне - Монпарнас,Монмартр, некоторые места БольшихБульваров - то, чтоназывалось ночным Парижем» (1; 613). Воттипичная картина жизни на Монмартре:«…Мы поехали на Монмартр. Тамначались странствия по разным местам…тамбыли какие-то голые мулатки,до моего слуха смутно доходила ихгортанная болтовня, затемдругие женщины, одетые ираздетые…Затем опять была музыка,играли гавайские гитары…» (2; 177). Так,у Газданова Монмартр предстаёт как символпустой и бессмысленной жизни, полнойкутежей и скандалов.
На другом полюсеПарижского текста романов Газданованаходится образ Булонского леса,выступающий как отдушина для героев в ихпарижском экзистенциальном существовании.Его свежесть противопоставляется духотеПарижа, душевное равновесие героев вовремя пребывания в Булонском лесу – психическомуразладу, характерному для их пребывания вПариже. Булонский лес называют«лёгкими» французской столицы, по аналогииможно сказать, что для героев Газданова– это вдохсвежего воздуха в их жизни, «тишина и зной,легкий шелест листьев» (1; 386). В романе«Полёт» Сережа был «возбуждён послепрогулки; но тут всё было понятно – таким онвозвращался всякий раз из Булонского леса»(1; 403). Счастливые моменты жизни героев в«Истории одного путешествия» такжесвязаны с этим местом: «Володя уезжал сАглаей Николаевной в Булонский лес. Былитихие зимние дни, по холодной воде озерплавали лебеди…В зверинце стоялифламинго, которых когда-то, давным-давноВолодя видел еще на Волге…» (1; 232). Тишина,гладь воды вызывают ассоциации с душевнымспокойствием, к тому же важна ассоциация спокинутой родиной. Всё это делает образБулонского леса тёплым и притягательным.
Главная водная артерияПарижа – Сена– сталанеотъемлемой частью Парижа Газданова.Невозможно представить героев Газдановабез прогулок по набережным Сены. Этасюжетная ситуация символизируетфилософские, экзистенциальные началадействительности, с которыми сталкиваютсягерои. Е. Б. Литвинова, рассуждая о символикеводы в романе «Вечер у Клэр», замечает:«Вода во всех проявлениях словно отражаетпроисходящие события, душевные состояния иэмоциональные переживания героев. Своимтечением, постоянным видоизменением имногообразием вода символизируетчеловеческую жизнь, её непостоянство,разнообразие и непредсказуемость»[85].Прогулки вдоль реки – это, по выражению самого Газданова,«путешествия над Сеной» (1; 211), отражающиевнутреннюю жизнь героев. Так, «путешествуянад Сеной», Володя и Артур рассуждают о«самом главном в жизни» (1; 213), а, оставшисьодин, Артур у перил моста АлександраТретьего, наедине с Сеной, всматриваясьв её «тёмную, медленную и густую» воду,погружается в свой внутренний мир, своимысли и воспоминания. Так же философствуютнад Сеной Александр Вольф игерой-повествователь. В романе «Ночныедороги» в связи с размышлениями героя«о трагической нелепостисуществования» образ Сены становитсясимволом внутреннего выбора: жизнь илисмерть? «Я ехал на автомобиле вдольхрупких перил моста через Сену и думал; ещенемного нажать на акселератор, резкоповернуть руль - и все кончено» (1; 563).
Особым образомизображает Газданов воду Сены. Для неёвсегда характерен один и тот же наборпризнаков: холодная, чёрная,медленная. «Вэту ночь он (Артур) остановился у перилмоста Александра Третьего и долго смотрелна воду; она текла, чуть плескаясь у боковмоста, - темная, медленная и густая» (1; 251).
Можно также заметить,что Сена у Газданова – это то, что объединяетпротиворечивый Париж, «обнимает» и омываетвсе его кварталы: роскошные и убогие; Сена– символтечения парижской жизни, разной, нообъединённой хронотопом одного города:«Артур шел вдоль реки…он заходил далеко,туда, где уже начинали выситься мрачныедома бедных кварталов Парижа, гдесветились мутные стекла убогих кафе, а зацинковой стойкой плохо одетые люди пиликрасное вино. Тогда он переходил мост и шелобратно, к просторным набережным, покоторым свободно гулял ветер - от Конкорддо Трокадеро» (1; 199).
Набережные Сены можноопределить как синтетический структурныйэлемент Парижского текста Газданова,одновременно относящийся и кпространственным, и топонимическим«субстратным» элементам, а такженаходящийся в тесной связи и сприродно-климатической, и с духовнойсферой. Простор, ветер, движениевоздуха, протяжённость сквозь весь Париж,длительные прогулки - набор признаков,характеризующих экзистенциальноедвижение героев, внешне выражающееся вдвижении по набережным.
Как самостоятельнуюгруппу в структуре Парижского текстаГазданова можно выделить элементыархитектуры. Особенностью романовписателя является отсутствие в них образовтрадиционной, привычной архитектурыПарижа –знаменитых дворцов, соборов, памятников.Так, например, Нотр-Дам де Пари упоминаетсялишь один раз в романе «Пилигримы» какместо, где представитель парижского днаФред «работал слепым». Часто у Газдановапарижская архитектура описана нейтральнымсловом «дома», а также выражается в такихобразах, как «громадная каменная масса»,«каменные здания», «высокие здания»,«каменные пропасти». Налицо выражаемаятаким образом «окаменелость» внешнегомира, равнодушие по отношению к героямподавляющей их массивной «громады»Парижа.
Структура Парижскоготекста романов Газданова определяется иналичием особого типа героя, которогоможно охарактеризовать какгероя-странника. Эту мысль подтверждает Л.В. Сыроватко, по аналогии с «петербургскойповестью» выделяющая в литературерусского зарубежья «парижский роман» иотносящая к нему произведения такихписателей-младоэмирантов, как В. Набоков, Б.Поплавский, Газданов[86]. По мыслилитературоведа, для «парижского романа»характерен особый герой – «скиталец»,«посторонний», «чужак» в метрополии. ГеройГазданова, вписанный в его Парижский текст,это искатель последних истин, существующийвнутри городского пространства ипостоянно странствующий по улицам Парижа,охваченный потоком мыслей и чувств. К типугероя-странника можно отнести практическивсех ключевых газдановских героев: НиколаяСоседова из «Вечера у Клэр», ВолодюРогачёва из «Истории одного путешествия»,Сергея Сергеевича из «Полёта»,героев-рассказчиков из романов «Ночныедороги», «Призрак Александра Вольфа»,«Возвращение Будды», Роберта из романа«Пилигримы». Газдановскогогероя-странника характеризуют и типичныедушевные состояния: внутренний разлад,«постоянная густая тоска» (1; 339), состояниеэкзистенциального поиска.
Следующей важнойструктурной группой Парижского текстаГазданова является природно-климатическаясфера. Писатель в своих девяти романахизобразил город во все четыре времени года.Но однозначно преобладающими,«субстратными» являются такиесинтетические образы, как «мокраяпарижская зима» и «холодная осень». И зима,и осень создают в романах Газданова«ледяную неуютность» Парижа, котораясимволизирует неуютность эмигрантскойжизни. Подобные образы призваны уГазданова отразить одиночество, тоску,отсутствие душевной гармонии у героев,сумрачность их жизни. Парижская зима уписателя, непременно влажная, пасмурная, сзимним дождём или мокрым снегом: «зимнийдождь лил не переставая» (1; 326), «был зимнийи сумрачный вечер» (2; 118), «была опятьзима с пронзительным холодом и ветром» (1;452). Редкий снег валится «беспорядочно инеравномерно, превращаясь в жидкую грязьпод колесами автомобилей» (1; 104). Парижскаяже осень у Газданова неприятно холодная,хотя общеизвестно, что в Западной Европеосень мягче и теплее, чем в России. Ноименно осенний холод то и дело окружаетгероев: «был сентябрь месяц,отвратительная погода, дождь и холод» (1; 398),«начались октябрьские холода» (1; 443), «этобыли обычно прозрачные, холодноватые дниосени» (1; 209). Важно, что такой «субстратный»элемент Парижского текста, как холод, оченьзначим у писателя: холод пронизывает Парижи проникает в души героев. В Булонском лесу– холодныеозёра, холодная вода течёт в Сене, в Парижедует холодный ветер, «пахнет позднейосенью и холодными деревьями» (1; 276), воздухтакой, «точно пьешь холодную воду» (1; 292),«ночи очень свежие и холодные» (2; 56);парижский холод проецируется и на героев:«я вспомнил эти строки и ощутил холод вспине» (2; 183), «я думал с холоднымисступлением о том, что, в сущности,несостоятельно все» (1; 531), «я смотрел схолодным отчаянием» (2; 274), «шёл дождь, непереставая. Ему стало холодно исразу захотелось спать» (2; 461),«ощущение холода внутри непонятнымобразом мешало мне говорить» (2; 301).
Важно отметить, чтосвоеобразной особенностью Парижскоготекста романов Газданова являетсятрансформация природно-климатических«субстратных» элементов (зима, осень,дождь, холод) в категорию психологическую,когда выше описанные явления становятсябольше субъективными ощущениямигероев, чем объективной данностью.Ярким подтверждением доминированияпсихологического аспекта этих образовявляется функционирование в тексте«некалендарных» зимы и осени. «Однаждыон вышел на свою очередную прогулку всубботу, под вечер. Был конец октября иудивительно мягкая, необычайная для этогомесяца в Париже погода. Он был в Булонскомлесу, затем поднялся до площади Этуаль,потом вышел на Victor Hugo и свернул на rue de la Pompe.Движение было не очень большое, былодовольно тепло, но в поднимавшемся отвремени до времени легком ветре явственнои обманчиво пахло зимой» (1; 487). В этойключевой сцене прогулки по Парижу СергеяСергеевича в романе «Полёт» внешняя,календарная осень (да ещё и необычнотёплая) сопровождается внутренней,психологической «зимой» героя. Ощущениезимы в текст приносит легкий ветер, а такжемысли и чувства героя (разочарование,досада, печаль, горечь): «Он шел и думал, чтотеперь поздно уже, быть может, что-либоменять в этом нелепом, в сущности, правиле,которое он сам себе навязал и которогонеизменно придерживался всю жизнь, – правиле de la bonne mine aumauvais jeu (хорошей мины при плохой игре (фр.)). Вконце концов оно принесло скорее вред, чемпользу. Зачем было нужно, думал он, такпритворяться всю жизнь и так ее провести,точно на сцене?» (1; 489) и т.д. Так же, например,в «Истории одного путешествия» Володя,бродя по Парижу, испытывал остроеодиночество, которое Газданов выразил во«внезапно ставшем особенно осенним avenueKleber», и вновь «внезапная осень» – это психологическоеощущение, которое, кстати, исчезло послеслучайной встречи с Аглаей Николаевной:«Был воскресный и пустой день, вкотором до сих пор ему было такнеприятно просторно и вкотором сейчас ему сталосвободно и хорошо» (1; 255).
Ещё однимприродно-психологическим элементомПарижского текста романов Газдановаявляется дождь, который идёт в его романахпочти постоянно и практически всегдасопряжён с туманом: «была очень туманнаяночь с ни на минуту не прекращающимсядождем» (2; 162). Разобраться в себе, в своихчувствах, отделить настоящее откажущегося, рассмотреть, различить верныеочертания жизни сквозь завесу тумана идождя – задачагероев Газданова.
Парижский воздух – особенный образ. Этоквинтэссенция самой жизни, её суть,воплощение. У Газданова воздух вбираетв себя все оттенки бытия героев, оннаполнен звуками, запахами, огнями и, чтосамое главное, чувствами героев:«неизменное ощущение смутнойтревоги, наполняющее воздух» (1; 341),«в прохладном воздухе Лиза ощутила печаль,которой не было на юге»(1; 445). Парижскийвоздух становится разным, в зависимости отситуации: тающим, легким, тяжёлым, холодным,горячим, вкусным, тревожным, чёрным,светлым, прозрачным, сырым, неподвижным,ледяным… «Слова, которые онапроизносила сквозь жадностиснутые зубы, казались доудивительности странными, - так, точно вэтом горячем воздухе им не было места» (2;301); «Я запомнил дома, мимо которыхя проходил, и вкус зимнего холодноговоздуха, и легкий ветер из-заповорота…» (2; 334); «Какая загадочная вещь,какая страшная, непостижимая силаразлилась в морях и реках, вытянула изземли дубы и сосны - и где начало и смыслэтого безвозвратного движения, этоговоздуха, насыщенного тревогой, и этойглухой тяги внутри, немного ниже сердца?» (1;276).
В романах Газдановавоздух настолько насыщен жизнью, чтонередко становится доминирующим признакомтого или иного существования. Можноотличить воздух парижских окраин, воздухБулонского леса, воздух России, воздухкомнаты Ральди… «Вы не знаете, что значиттуземный квартал, вы не дышали этимвоздухом» (2; 413); «Во всем, отэтой музыки до слабеющегозапаха цветов, до самоговоздуха ее квартиры, былонечто усыпляющее, хотелосьдремать, ослабив все мускулытела» (2; 455); «Я не знаю ничего более унылогои пронзительно печального, чем рабочиепредместья Парижа, где,кажется, в самом воздухе стелетсявековая, безвыходная нищета…» (1; 579).
Парижский ветер какдвижение воздуха символизирует движениежизни, течение мыслей. Меняющийся, внезапноналетающий и стихающий ветер сопровождаетсмену настроений, мыслей, чувств. «Артурмолчал - и смотрел прямо перед собой наСену и на мост. Ночь, казалось,становилась темнее, холоднее и глубже. Снабережной дул сильный ветер» (1; 234) -типичная экзистенциальная ситуация изромана Газданова («История одногопутешествия»): Сена, холодная парижскаяночь, а сильный ветер с набережной несёт ссобой мощный поток ощущений и мыслей героя.«Странствовать, - повторил теперьВолодя…Да, надо уезжать. Прохладныйветер, дувший весь день, внезапно стих,воздух стал тяжелее и жарче…» (1;189) - как только Володя принял решениеуехать из Парижа, как только улеглись иуспокоились его мысли и чувства, тут жестих ветер, дувший до этого весь день исопровождавший его духовную работу.
Как уже было отмечено,Газданов изобразил Париж во все четыревремени года. Зимнему и осеннему Парижупротивопоставлен летний и весенний город,появляющийся в романах реже и выражающийсчастье и благополучие героев. Например,безмятежным дням героя из романа «ПризракАлександра Вольфа», которые он проводил свозлюбленной и всё никак «не могпривыкнуть к тому, что, наконец, нет никакойтрагедии» (2; 189) в его жизни, соответствуетвесенний Париж: «Была уже поздняя весна - итогда, после долгого холода зимы и всехее печальных пейзажей, не уезжаяникуда, мы увидели другойПариж: прозрачные ночи, далекоекрасное зарево над Монмартром исплошные каштановые деревья набульваре Араго, куда мы почему-топопадали несколько раз подряд» (2;148).
Следующую группу«субстратных» элементов Парижского текстароманов Газданова можно определить какцвето-световые, музыкально-звуковыесимволы и запахи, которые делают образгорода невероятно ощутимым для читателя.Париж Газданова звучит, пахнет, меняетцвета.
Парижский свет вроманах писателя – антиномичная категория. С однойстороны, это сумерки, ночь и «блёклый»,«тусклый», «мутный свет фонарей» (этотобраз встречается в общей сложности больше60 раз!): «Потом в туманном и холодномрассвете субботние посетителикафе исчезали; мутно горели фонари надтротуарами, на поворотах скользкоймостовой шуршали шины редкихавтомобилей» (1; 616); «С улицы доносилисьзаглушенные автомобильные гудки, заресторанной витриной, отделенная от настолько стеклом, начиналась зимняя ночь,с этим блеклым и холоднымсветом фонарей, отражавшимсяна влажной парижской мостовой» (2; 44).С другой стороны, это яркие огни Парижа,завораживающие героев. «Эти все времядвижущиеся в неведомых направлениях огни,бесконечно смещающиеся световые сферыфонарей» (1; 142), «глубокие реки пролеталипод грохотом мостов, слоилиськрасные черепичные крыши, и,наконец, мартовским вечером, холодным исверкающим, поплыли навстречу глазам домаулицы La Fayette, огни Opera и весенние просторыavenue Kleber…» (1; 156). Свет ночных огней создаётвокруг героя сказочный мир, которому автордаёт характеристику при помощиприлагательного «сверкающий».
Среди цветовых оттенковПарижа Газданова преобладают тёмные, чтообусловлено очевидной художественнойзадачей: чёрная, тёмная вода Сены, тёмныездания, тёмный воздух: «все темнел и темнелзимний воздух, сгущаясь в легкую тьму навысоте пятого или шестого этажа домов» (1;614).
Если свет и цветдовольно часто применяются писателями всоздании образа города, то запах – более редкаяхарактеристика, которую Газдановиспользует виртуозно. Его Париж пахнет– всегда ипо-разному. Воссоздавая запахи, автор тонкопередаёт внутреннее состояние героя ипоказывает такой Париж, каким геройвоспринимает его в данный момент. Например,одолеваемого внутренними противоречиямиВолодю Рогачёва в «Истории одногопутешествия» на пути в Париж в вагонепоезда мучает головная боль «отневытравимого запаха чеснока, которым былипропитаны, казалось, не только пассажиры,но и самые стены вагона» (1; 176). Неприятныйзапах, головная боль сливаются вассоциацию о первой встрече с Парижем, откоторого герой мало что ждал и который егоничем не удивил. Чтобы создатьотталкивающее впечатление от Монмартра,Газданов замечает, что его улицы «пахнуткошками». В романах писателя тончайшиеоттенки запахов то и дело витают в воздухеПарижа, внося важнейшие штрихи в образгорода. Например, при прогулке Володи иАглаи в романе «История одногопутешествия», ещё больше усиливаяощущение атмосферы осеннего Парижа, воздух«пахнет поздней осенью, бензином,асфальтом, холодными деревьями…» (1; 276). Взависимости от ситуации в воздухе можетстоять «тяжеловатый и сладкий запахцветущего жасмина» или, как в окресностяхBd Sebastopol, «столетиями стоять запахгнили», где «каждый дом пропитанэтим невыносимым зловонием» (1; 638).Исследователи неоднократно упоминали, чтовсё повествование у Газданова подчиненовоссозданию душевного мира героя, чередемыслей, переживаний, ощущений, и именнозапах Газданов считает важнейшим из пятичувств, благодаря которым у человекаскладывается картина мира: «Им всем былотогда меньше чем по двадцать лет; и они былисклонны искать в этом гигантском клубке,чудовищно сплетенном из запахов,разочарований, надежд и неисчислимогоколичества разнообразнейшей мерзости -каким Володя потом представлял себе всякуючеловеческую жизнь, - искать в этом все тогоже, торжественного, как гимн, и необычайногармонического начала…» (2; 336). Говоря ознакомой улице, герой из романа«Возвращение Будды», выделяет наравне сознакомыми домами и её запахи: «Я знал наэтой улице всех, как я знал ее запахи,вид каждого дома, стекла каждогоокна…» (2; 244). Нередко именно с запаха угероя начинается постижение окружающейдействительности: «…воспоминание озапахе…было окружено целым миром другихвещей, сопутствовавших егопоявлению» (2; 434). Таким образом, запахявляется одним их важнейших инструментов всоздании образов в романах Газданова, в томчисле и образа Парижа.
Важная роль в романахГазданова принадлежит и звуковой палитре.Звуки – частьпарижского текста романов писателя.Художественная функция звуков та же – передать внутреннеесостояние героя и окружающую его парижскуюобстановку именно так, как это необходимо взаданной сюжетной ситуации. Например,подчёркивая пустынность и тишинупарижской улицы, на которой очутилсяВолодя Рогачёв, приехав к брату в Париж,«звонок прозвучал особенно резко» (1; 213). Водном из эпизодов с Артуром Томсоном в томже романе «в пустынном воздухе был слышенлёгкий скрип его ботинок - шагал онбеззвучно» (1; 273). В ту минуту, когда Артурпрямо на парижской улице задушил доктораШтука, «отчаянно и часто…звонил колокол»,усугубляя ощущение возмездия ипреступления одновременно (1; 250). Весь Парижу писателя может превратиться в музыку,чтобы отразить счастье влюблённого герояиз романа «Призрак Александра Вольфа»:«Это все - каменные стены, деревья безлистьев, ставни домов и ступенилестниц…приобрело новый, до сих пор несуществовавший смысл…Это могло бытьпохоже еще на нечто вроде зрительнойувертюры к начинающейся - итоже, конечно, самой лучшей - мелодии,которую из миллионов людей слышал яодин и которая была готова возникнуть вту минуту, когда передомной отворится дверь на втором этаже…»(2; 112). Даже тишина у Газданова можетзвучать: «Володе не хотелось бы, чтобы в этуминуту в комнате раздался бы какой бы то нибыло звук; только голос Аглаи Николаевнымог бы еще нарушить эту еще упругую, ещемелодичную тишину» (1; 143). Романы Газдановаочень музыкальны. Музыка звучит часто ипорой служит средством характеристикигероя: «Артур, не отвечая, подошел кпианино, сел на бережно придвинутый стул иначал играть. Володю поразила вначалепечальная неуверенность его музыки; былоудивительно видеть, что из-под пальцев егосильных рук выходили такие неуверенныезвуки. Если бы Володя не видел Артура, онподумал бы, что играет маленькая девочка сослабыми пальцами - и все же это было нелишено некоторой минорной прелести» (1; 258).Это подтверждает, что в могучем теле Артураскрывается ранимая душа. Звуки, как изапахи, вызывают у героев ассоциации ивоспоминания, составляя картину мира:«Обрывок мелодии пролетел и скрылся,оставив за собой звуковую, смутную теньвоспоминания» (2; 544), «Они вышли из кафе,звуковой туман стелился за ними,смешиваясь с серым воздухом влажной ночи»(2; 369). Пожалуй, Париж Газданова не был бытаким ощутимым, если бы в нём не звучала«внутренняя музыка жизни» (2; 79).
Интересно, что ПарижГазданова можно познать и при помощидругих чувств. Например, ощутить «вкусзимнего холодного воздуха» (1; 261) или целуюсмесь ощущений от парижской ночи, которая«становилась темнее, холоднее и глубже» (2;462).
Отдельной структурнойгруппой являются доминантные лексикостилевыеособенности,составляющие «словарь» Парижскоготекста романов Газданова (по аналогии со«словарём» Петербургского текста русскойлитературы, разработанногоВ. Н. Топоровым): «Диагностичность слов этого типа втом, что они отсылают к ключевым узламсемантической структуры Петербургского (внашем случае –Парижского) текста и сами по себесамодостаточны и полноценны»[87]
. Стоит оговориться, чтомы не ставим перед собой цели произвестилингвистический анализ текстов Газданова,наша цель –выделить основные и наиболее частоповторяющиеся слова, составляющиелексико-стилевую часть Парижского текстароманов Газданова.
Глаголы, причастия идеепричастия движения – пожалуй, самаязначимая группа в «парижском» словареписателя. С помощью этих слов в образеПарижа воплощается магистральный длятворчества Газданова мотив движения,отражается идея экзистенциального пути, иобраз города становится очень динамичным,стремительно меняющимся, подвижным: «Точнов бреду поплыли тогда навстречу улицы, дома,тротуары…» (1; 213), «такое впечатление, чтовсе струится, -здания, улицы, все» (1; 275), «весь этоткаменный мир сдвигается иуплывает» (1; 287), «И тогда,проезжая мимобесшумно бегущих навстречу деревьев, Володя явнопочувствовал - в одну необъяснимую секунду,- что этот период его жизни кончен…» (1; 298),«И…на обратном пути, он (Володя) смотрелуже невольно чужими глазами на улицы и домаПарижа, точно это были не настоящиекаменные здания, а нечто зыбкое и исчезающее в темноте,нечто, уже сейчас, сию минуту, безвозвратноуходящее ввоспоминание» (1; 299) и т. п.
Наречия вдруг,внезапно отражают резкуюсмену душевного состояния героев, а,значит, и окружающей парижскойдействительности, также выражая динамизмобраза города: «Проезжали автомобили попочти пустынному, внезапно ставшемуособенно осенним avenue Kleber» (1; 305),«Прохладный ветер, дувший весь день, внезапно стих, воздухстал тяжелее и жарче» (1; 334), «Автомобильвдруг понессяс чудовищной, как показалось Володе,скоростью» (1; 231), «И вдруг Николай - ониподходили уже к rue Boissiere - поднял Вирджинию ввоздух, как ребенка» (1; 189), «Они вышливдвоем; от свежего холодного воздухаВолодя вдруг почувствовал слабость в ногах ипокачнулся» (1; 163) и т. п.;
Прилагательные, выражающие основные характеристикиобраза города в Парижскомтексте романов Газданова:
- ночной (самое распространённое определениеПарижа): «…и только в полночь Парижсовершенно стихал и вовсем городе оставалосьнесколько оживленных перекрестков, какоазисы в каменной ночной пустыне» (1; 498),«ночной Париж, Париж кабаре, кафе идомов свиданий не так велик, как обычнодумают» (1; 564), «…я пересекаюмертвый ночной город, которогоникогда не видел…» (1; 587);
- неправдоподобный:«…я выходил на улицу иотправлялся домой, моя жизнь начиналаказаться мне неправдоподобной…»(2; 438), «я бывал на площади Мобер, гдесобирались искатели окурков и бродяги совсего города, поминутнопочесывавшие немытое тело,видневшееся сквозь неправдоподобно грязную рубаху» (1; 488), «…и я подумалоб удивительнойнеправдоподобности этогоразговора, участниками которого былипроститутка, алкоголик и ночной шофер»(1; 589);
- неубедительный: «…полная возможность делать то,что я хочу, идти или ехать куда я хочу. Этобыло совершенно бесспорно; но, ксожалению, это было так женеубедительно…» (2; 365), «…все, что я знал, казалосьмне вялым и неубедительным илинепостижимо далеким…» (2; 606), «я немог отделаться от той мысли, чтоопять, как это так часто бывало сомной, я живу случайно ипроизвольно в чьем-то чужом существовании,реальность которого казалась мненеубедительной» (2; 619);
- пустынный: «В пустынном воздухе был слышен легкий скрип егоботинок - шагал он беззвучно…» (1; 273),«Сережа выбежал из дому в совершенномисступлении…Улица была пустынна» (1; 485),«Когда он (Фред) захлопнул за собойжелезную калитку и вышел на пустынную улицу, онвдруг ощутил непонятную усталость…» (2;360);
- каменный: «…и только в полночь Парижсовершенно стихал и вовсем городе оставалось несколькооживленных перекрестков, как оазисы вкаменнойночной пустыне» (1; 576), «Иногда, раз внесколько лет, среди этогокаменногопейзажа бывали вечера и ночи, полныетревожного весеннего очарования…» (1; 592),«Я вижу маленькую и тихую улицу вПариже, на которой я жил…вижууличных певцов…слышу ихдребезжащие, неверные голоса, чувствуютяжелый, каменный зной Парижа» (1; 626);
- холодный: «Я отвел глаза отреки, и в чудовищнойбыстроте зрительного взлета передо мнойпоявились, далекие и холодные, звездызимнего неба» (1; 51), «Я действительноотчетливо помнил все, чтопроисходило: холодный вечер, редкие снежинкив свете уличных фонарей, станциюметро "Одеон"…» (2; 379), «В первом этаже дома,мимо которого я проходил, вдруготворилось на очень короткое времяокно и в холодном воздухе прозвучала музыкальнаяфраза…» (2; 404);
- туманный: «Потом в туманном и холодномрассвете субботние посетителикафе исчезали» (1; 539), «…это ибыло…той последней вспышкой интуиции,которая так безошибочно довела его(Васильева) от истории террористическихзаговоров и рассуждений о Ницше допарижского моста через Сену, в этумартовскую, туманную и прохладную ночь» (1; 625);
многомиллионный: «…так, как жил я…невыделяясь решительно ничемиз
анонимной многомиллионноймассы парижского населения» (1; 452), «Я былодин в многомиллионноймассе Парижа» (2; 319);
- прилагательные,наречия света и цвета: «Часадва я медленно кружил по лесу и вернулсядомой, когда давно уже былотемно и наулицах горели мутные фонари» (2; 71), «Она двигаласьи исчезала, окруженная молочной мягкостьюуходящего дня» (1; 437), «В темном воздухе,одни за другими, появлялись иисчезали круглые фонари…сверкали иструились то приближающиеся, тоудаляющиеся огоньки автомобилей, итанцующие световые линии ихотражались в прозрачном, чёрно-синем фоне» (1; 278), «Был поздний час,прохожих становилось все меньше, и наярко освещенной террасе кафе, окруженной бледнеющим иудаляющимся светом тротуарных фонарей,который, в свою очередь, смешивался слуннымилучами, мы остались одни» (1;516);
Существительные (основные понятия Парижского текстароманов Газданова): улица, кафе, фонарь,ночь, зима, дождь, движение, путешествие, атакже большая группа топонимов: Париж,Сена, Монпарнас, Монмартр, пригородыСен-Дени, Биянкур, Беллвилль, площадиТрокадеро, Этуаль, rue Boissiere, rue Boileau, rue de la Pompe,rue de Passy, rue Octave Feuillet, rue de la Convention, rue de la Tour, rueMolitor, avenue Kleber, avenue Henri Martin, avenue du President Wilson, avenueBosquet, avenue Victor Hugo…
В качестве вывода всеструктурные группы Парижского текстароманов Газданова можно представить в видетаблицы.
| Структурныйэлемент Парижского текста романовГазданова | Содержаниеструктурного элемента и способы выраженияв тексте |
| Пространство | Пространство большого,многомиллионного, города с открытымиграницами для миграции массы людей;пространство, организованное по принципуантитезы, что реализуется в антиномичных парах:городские окраины – благополучные районы, узкиеулицы –широкие авеню, любимые – нелюбимыелирическим героем городские районы,«настоящий город» – «открыточный», туристический Париж;внутригородское пространство, гдедоминантными являются топосы парижскойулицы и парижского кафе. |
| Время | ОбразПарижа первого впечатленияпротивопоставлен образу хорошо знакомогогорода. Ночь как преобладающеевремя городского текста. |
| Топонимика | Районы,площади, улицы Парижа: Монпарнас, Монмартр,Сена, Трокадеро, Булонский лес, Сен-Дени,Беллвилль, Биянкур, Этуаль, rue Boissiere, rue Boileau,rue de la Pompe, rue de Passy, rue Octave Feuillet, rue de la Convention, ruede la Tour, rue Molitor, avenue Kleber, avenue Henri Martin, avenue duPresident Wilson, avenue Булонского леса, avenue Bosquet, avenueVictor Hugo… |
| Элементыархитектуры | Парижскиедома, «каменная громада зданий», «каменнаямасса», «высокие здания», «каменныепропасти между ними», что в совокупностиобразует подавляющую героя массивную«громаду» Парижа. (Показательно, чтотрадиционные символы парижскойархитектуры, например, НотрДам де Пари, Лувр,Эйфелева башня в Парижском текстеГазданова отсутствуют). |
| Природно-климатическая сфера | Пейзажиосеннезимнего холодного Парижа с дождём,снегом, туманом, ветром. |
| Тип героя идушевные состояния | Геройстранник,путешественник, искатель истины; ощущения одиночествав многомиллионном городе, душевногоразлада, «постоянная густая тоска»;состояние экзистенциального поиска. |
| Цвето-световые, музыкально-звуковыесимволы, запахи | Мутный светфонарей, ночные огни Парижа; тёмная палитрацветов; звуки, передающие внутреннеесостояние героя («внутренняя музыкажизни»); запахи, создающие «ощутимость»парижского облика. |
| Доминантныелексико-стилевые особенности | Глаголы,причастия, деепричастия движения:например, плыть, струится,убегающий, сдвигая и т.д. Наречия вдруг, внезапно. Прилагательные, выражающиеосновные характеристики образа Парижа:ночной, неправдоподобный,неубедительный, пустынный, каменный,холодный, туманный и т.д. Существительные – основные понятияПарижского текста: улица, кафе, фонарь, ночь, зима,дождь, движение, путешествие,а также большая группа топонимов. |
