ВЯТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
На правах рукописи
ДОБРОСКОКИНА НАТАЛЬЯВАСИЛЬЕВНА
ПАРИЖ КАК ХУДОЖЕСТВЕННЫЙФЕНОМЕН В РОМАНАХ Г. ГАЗДАНОВА
10.01.01 Русскаялитература
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученойстепени
кандидатафилологических наук
Научный руководитель:
доктор филологических наук,
профессор А. Е. Ануфриев
Киров
2012
Содержание
Введение………………………………………………………………………...3
Глава I. Франция в художественномсознании Газданова...24
§ 1. Межкультурный диалогв романах писателя…………………...25
§ 2. Франция какхудожественное пространствороманов
Газданова…………………………………………………………...38
Глава II. Париж Газданова какхудожественный
феномен…………………………………………………………...51
§ 1. Парижский текст романовГазданова…………………………....51
§ 2. Ночной ПарижГазданова………………………………………..80
§ 3. АнтитезаПариж-провинция……………………………………100
Глава III. Русско-парижскийдискурс
романовГазданова......................................................................112
§ 1. Русский Париж в романном корпусеГазданова…………….....112
§ 2. Русский парижанин– тип главногогероя в романах
писателя……………………………………………………………….129
ГлаваIV. ПарижГазданова в контексте
«магическогореализма»……………………………………….135
§ 1.Ирреальный образ города в романахписателя..…………….....135
§ 2.Париж у Гоголя и Газданова:
«фантастические»сближения……………………………………….146
§ 3.Парижские миражи Газданова иПоплавского………………...158
Заключение………………………………………………………………….171
Библиографическийсписок.....................................................................181
Введение
В современномлитературоведении интерес к наследиюГазданова без преувеличения огромный.Число работ (в том числе монографий идиссертаций), посвященных творчествуписателя, с 1982 по 2011 год достигло порядкаполутора тысяч наименований. В 1998году в Москвебыло созданоОбщество друзей Гайто Газданова,председателем которого является Ю.Нечипоренко. В задачи Общества входит нетолько изучение наследия писателя, но и«воздаяние должного его имени в России и зарубежом». В 2009 году в издательстве «ЭллисЛак» было выпущено пятитомное собраниесочинений Газданова[1] (вслед затрёхтомником 1996 года), что свидетельствуетне только о научном, но и возрастающемчитательском интересе к творчествуписателя. В сети Интернет существуют двасерьёзных ресурса, посвящённых изучениюнаследия Газданова: сайт Общества друзейГазданова[2] и раздел ввиртуальной исследовательскойлаборатории «Новая русская литература»(информационный проект Отдела новойрусской литературы ИРЛИ РАН)[3],которые делают работы литературоведовмаксимально доступными аудитории. Вначале 2000-х годов, когда наблюдался буминтереса к творчеству Газданова в связи сначавшимися публикациями его произведенийв России, были проведены сразу несколькокрупных международных конференций, поитогам которых выпущены сборники научныхстатей: «Возвращение ГайтоГазданова»[4], «Газданов имировая культура»[5], «Гайто Газданови «незамеченное поколение»: писатель напересечении традиций и культур»[6], «ГайтоГазданов в контексте русской изападноевропейских литератур»[7].
Изучение творчестваГазданова в современной России имеет ужеболее чем двадцатипятилетнюю историю.Первооткрывателем творчества писателя дляроссийской аудитории являетсяамериканский славист Ласло Диенеш,исследовавший архив писателя в Гарварде.На сегодняшний день его диссертация «RussianLiterature in Exile: The Life and Work of Gajto Gazdanov»,впоследствии выпущенная в виде книги вРоссии[8] – одноиз наиболее полных исследований оГазданове. В основе творчестваписателя, согласно Диенешу, лежатагностицизм и чувственное восприятие мира,«первичность эмоциональной жизни поотношению к интеллектуальной исоциальной»[9], синтез «духамучительного сомнения и метафизическогоужаса»[10], привнесённых из творчества Л.Толстого и Ф. М. Достоевского, и«экзистенциальный подход ипроблематика»[11],заимствованные из западной литературы.
Вслед за работой Л.Диенеша в России появился рядмонографий, в которых наблюдается движениеисследовательской мысли от эвристическогопервооткрывательства к концептуальномуизучению прозы писателя. Книга Н. Д.Цховребова «Гайто Газданов»[12] представляет собой очерк жизни итворчества писателя. Небольшой объём книгине предполагал, естественно, развернутогоанализа газдановских произведений, нонесомненный интерес представляет еёпоследняя глава, посвященнаяГазданову-литературному критику. Здесьобобщены новые материалы (статьи, письмаГазданова), появившиеся в периодическойпечати в основном в 1990-е годы, и сделаныважные предварительные замечания в связи сэтой новой для российскоголитературоведения проблемой. Н. Д.Цховребов справедливо подчеркивает, чтолитературно-критическое наследиеГазданова имеет не только самостоятельноезначение, но позволяет глубже постичь самотворчество писателя. С. Кабалоти вмонографии «Поэтика прозы ГайтоГазданова 20 -30-х годов»[13] обращается краннему творчеству писателя, пытаясьисследовать прозу Газданова в контекстелитературного процесса 20 - 30-х гг., когдапроисходит его становление как одного изоригинальнейших прозаиков русскоголитературного зарубежья. Одной избезусловных удач С. Кабалоти являетсявыявление целого ряда поэтико-стилевыхособенностей прозы Газданова. Висследовании Ю. Матвеевой «Превращение влюбимое: Художественное мышление ГайтоГазданова»[14] рассматриваются такие основополагающиесоставляющие газдановской прозы, какмистический, романтический иэкзистенциальный векторы. Кроме того,автор достаточно подробно говорит омоделях повествования Газданова. Такжепоследний аспект основательноразработан в исследованиях Ю. В. Бабичевой«Гайто Газданов и творческиеискания серебряного века»[15] и Е. Н.Проскуриной «Единство иносказания: онарративной поэтике романов ГайтоГазданова»[16]. Сразу двемонографии Е. В. Кузнецовой были изданы в 2009и 2010 годах: «Творчество Гайто Газданова:1920–1950-егг.»[17], в фокусе внимания которой – поэтикахудожественной прозы писателя, еголитературно-критическая деятельность,влияние на творчество Газдановазападноевропейской традиции, и «Жанровые иструктурно-стилевые особенности прозыГайто Газданова»[18].
В последние годы всёчаще творчество Газданова осмысливается вконтексте литературной эпохи. Так,например, в монографиях Л. Ливака[19], И.Каспэ[20], Ю. В. Матвеевой[21] имя Газдановавозникает в осмыслении проблемымладоэмигрантов как социо-культурного илитературного явления. Появляются работы,анализирующие творческие связи Газдановас другими русскими писателями, например,диссертации Е. В. Бронниковой«Вечер у Клэр» Газданова и«Чевенгур» А. Платонова: опыт стилевогосопоставления»[22] и Н. И.Шитаковой «В. Набоков и Газданов:творческие связи»[23].
Таким образом, насегодняшний день достаточно основательноизучены основные поэтологическиеособенности прозы Газданова: жанровое истилевое своеобразие, моделиповествования, особенностихудожественного психологизма, основныемотивы. Однако до сих пор лишьнезначительно затрагивались вопросыполикультурных особенностей творчестваписателя. Между тем этот аспект интересен,важен и перспективен для изучения,поскольку личная и творческая судьбаГазданова неразрывно связана с Франциейкак крупнейшим центром русской эмиграциипервой волны.
Русский Париж 1920-1930-х гг.можно назвать беспрецедентным явлением.Русская литература за границей оказалась иразвивалась в уникальных поликультурныхусловиях. С одной стороны, оказавшись визгнании, писатели стремились сберечьценности и традиции отечественной мысли иискусства, с другой стороны, неизбежноиспытывали инокультурное влияние ивступали в диалог с иностранной средой.
Мощное культурноевоздействие Парижа на тех, кто находилсявнутри его пространства, отмечали самипредставители эмиграции первой волны.Подтверждением этого могут послужитьзнаменитые слова Н. Берберовой: «Париж - негород, Париж - образ, знак…В нем нельзяжить, как будто его нет, законопатиться отнего, запереться - он все равно войдет в дом,в комнату, в нас самих, станет менятьнас…Любим мы его или ненавидим, мы его неможем избежать. Он - круг ассоциаций, вкотором человек существует, будучи сам -кругом ассоциаций. Раз попав в него и выйдя- мы уже не те, что были: он поглотил нас, мыпоглотили его, вопрос был не в том, хотелимы этого или не хотели: мы съели друг друга.Он бежит у нас в крови»[24]. Похожую оценкунаходим и у Л. Е. Белозерской-Булгаковой,назвавшей Париж «колдовскимгородом»[25]. В. Яновский вмемуарах «Поля Елисейские» размышляет отом, что в Париже «насквозь пронизываетособое чувство: всё можно подумать,сказать, и в духовном, и в бытовом плане, всёпо-иному взвесить, уразуметь,перестроить...»[26]. Врезультате активного культурноговзаимодействия между городом и русскойэмиграцией Париж не мог не отразиться влитературе. Посредством творческогосознания художников городскоепространство было переработано вхудожественное: в большей или меньшейстепени, прямо или подспудно, но образПарижа стал неотъемлемой частьютворчества русских писателей в эмиграции.Так, Париж присутствует в произведенияхБунина, Зайцева, Гиппиус, Ходасевича,Цветаевой, Газданова, Поплавского,Яновского, Фельзена и других. Такимобразом, художественное отражение Парижа влитературе русского зарубежья – большая иперспективная литературоведческаяпроблема. Однако до сих пор Парижоказывался в центре вниманияисследователей в основном каксоциально-культурный феномен. Измногообразия исследований в качествепримера можно привести сразу несколькосерьёзных работ, вышедших на рубеже ХХ и ХХIстолетий: «Русские в Париже. 1919-1939» Е.Менегальдо[27], «Повседневнаяжизнь русского литературного Парижа.1920-1940» А. М. Зверева[28], «Метаморфозы визгнании: Литературный быт русскогозарубежья» О. Р. Демидовой[29]. Объединяющейособенностью этих изданий являетсястремление представить литературныйпроцесс русского Парижа в общем культурномконтексте эпохи. Кроме того, большоевнимание современные учёные уделяютвопросу систематизации фактов о русскойэмиграции в Париже. Обширным иобстоятельным изданием является«Литературная энциклопедия русскогозарубежья: 1918-1940» под редакцией А.Н.Николюкина[30]. На сегодняшнийдень группой авторитетных учёных ведётсясерьёзная работа по составлениюфундаментального биографического словаря«Российское зарубежье во Франции.1919-2000»[31]. Уже вышли в свет первые два тома,готовится к выпуску третий.
Как видно, Париж 1920 -1930гг. в качестве культурного и литературногоцентра изучен довольно основательно.Однако пока не существует серьёзнойобобщающей работы, посвящённойхудожественному отражению Парижа влитературе русского зарубежья.Единственное наиболее близкое к этойпроблеме исследование – сборник «Русскиеписатели в Париже: Взгляд на французскуюлитературу: 1920–1940»[32],посвящённый вбольшей степени восприятию французскойлитературы русскимиписателями-эмигрантами, взаимнымреминисценциям. Лишь в одной статье О. А. Каменевой«Сюрреалистический Париж БорисаПоплавского («Аполлон Безобразов» и«Парижский крестьянин» Луи Арагона)»,входящей в данный сборник,рассматриваются художественныевоплощения Парижа.
Между тем нампредставляется интересным и плодотворнымисследование Парижа как художественногофеномена, особенно в творчествеписателей-младоэмигрантов, посколькуПариж для них стал основным культурнымпространством, в отличие от «старшегопоколения», в сознании которого он неукоренился настолько основательно.Газданов –один из самых талантливых представителей«незамеченного поколения», и все егодевять романов – яркий пример художественногоосвоения Парижа. Пройдя типичный длярусского эмигранта путь черезДобровольческую армию, Крым,Константинополь, Газданов оказался воФранции в двадцать лет и уже навсегда оселв Париже, который, по выражению О. М.Орловой, исследователя биографии писателя,стал «городом его судьбы»[33]. Вплоть до 1953года Газданов почти безвыездно живёт вПариже, лишь однажды, в 1950, по вопросамиздания романа «Ночные дороги» предпринявпоездку в Нью-Йорк, который назвал«утомительным» городом, и, не дожидаясьокончания переговоров с издательством,поспешил вернуться в Париж. В годы с 1953 по1959 и с 1967 по 1971 Газданов живёт и работает нарадио «Свобода» в Мюнхене, тоскуя поПарижу. «Дорогая Вера Алексеевна, дорогойБорис Константинович, — пишет он в декабре1956 года Зайцевым, — спасибо Вам сердечное за Вашеписьмо и пожелания. Ваш приезд в Мюнхен дляменя лично был чем-то вроде душевногоотдыха, настолько рад я был Вас повидать,завидую Вам, что Вы в Париже…»[34]. Вподтверждение мысли о том, что Газданов,работая в Мюнхене, нелегко переживалвынужденное расставание с Парижем, каккогда-то с Россией, современнаяфранцузская исследовательница Е. Бальзамо,обращаясь к «позднему» Газданову, к его«французским», как она пишет, по смыслу и посути романам –«Пробуждению» и «Пилигримам»,обнаруживает в них «французскую»доминанту, трактует их как романыностальгические по Франции: «Этотвоссозданный в романах мир, мирпослевоенной Франции, не уступает русскомумиру других романов Газданова ни внасыщенности, плотности повествования, нив правдоподобии и тонкости».[35] Скончался Газданов в Мюнхене,но похоронен на Сен-Женевьев-де-Буа подПарижем.
Личная и творческаясудьба Газданова интересна тем, чтописатель, сохраняя русские корни,удивительно органично смог встроиться впарижское пространство. Он одинаковохорошо говорил и на русском, и нафранцузском, давал уроки того и другогоязыка. Удивительный культурный симбиозличности Газданова отмечали егосовременники, например, Б. К. Зайцевзаметил: «писатель даровитый, новпечатление странное производил:иностранец, хорошо пишущий на русскомязыке…»[36]. С самогоначала Париж для Газданова стал основнымжизненным и творческим пространством.Личное писательское восприятие городатрансформировалось в художественныйфеномен. Всё вышесказанное определяетактуальностьнашего исследования.
Отдельно стоит сказать очитательском и научном интересе, возникшемк Газданову в современной Франции. Прижизни писателя единственным романом,изданным на французском языке, был«Призрак Александра Вольфа» (которыйпривлёк внимание и других иностранныхиздательств и был также выпущен ванглийском, итальянском и испанскомпереводах). В 1951 году в Париже критик АнниБриер, рецензируя французский переводромана, отмечала мастерство Газданова всоздании определенной атмосферы,глубокую психологичность иточность деталей. Онасопоставляла мастерствоГазданова с творчеством современныхписателей и полагала, что Газдановпервым же своим романом,переведённым на французский язык,заявил о себе как описателе уровня Альбера Камю, ЖюльенаГрина, Марио Сольдати[37]. Однакозакрепить подобный успех у французскойаудитории при жизни Газданову не удалось.Зато сегодняшнюю ситуацию с романамиписателя во Франции можно назватьреваншем. ИздательствоEditions Viviane Hamy выкупило права напроизведения Газданова и уже выпустило триромана: «Ночные дороги» (1991 и 2008 годы),«Пробуждение» (1998 и 2005 годы), «ВозвращениеБудды» (2002). Переводчиком текстов нафранцузский язык выступила Е.Бальзамо, преподаватель Практической Школывысших исследований при Сорбонне, эссеист,переводчик, литературный критик,написавшая также вступительные статьи ипослесловия к романам Газданова. Длянас важно, что французскаяисследовательница также отмечаетсуществование творческой связи междуписателем и Парижем: «С конца 20-х годовПариж начинает обретать для писателяполноту жизни и пробуждаетвдохновение»[38].Преподнося французскомучитателю романы Газданова, Е. Бальзамо немогла обойти стороной вопрос онационально-культурной идентификацииписателя, сделав интересный вывод: «бытьфранцузским писателем и творить на русскомязыке» - это «настоящий необыкновенныйподвиг, не лишенный опасности»[39].
Каждый изданный воФранции роман Газданова нашёл отклик всовременной французской критике. Для насинтересно сопоставить восприятие писателяв современной России, его историческойродине, и в современной Франции, его L’autre patrie[40]. Мнение и тех, и других критиковсовпадает в высокой оценке художественныхтекстов Газданова. Из особенностей прозыписателя французы так же прежде всеговыделяют ирреальный характер содержанияего романов, рефлексирующегогероя-интроверта, пограничностьхудожественного пространства и объясняютподобное своеобразие изгнанничествомавтора. Так, Алекс Лорка писал: «Изгнание,возможно, и есть краеугольный камень егоудивительного творчества и, наиболеевероятно, что именно через призмуизгнанничества он непрестанно исследуетсмысл человеческогосуществования…Границы между абстрактными конкретным, между реальным и ирреальным,между намерением и действием в романеГазданова расплывчаты, условны»[41].Другому французскому литературоведу ЖакуЛиндекер принадлежит похожаяхарактеристика прозы писателя: «ЧитатьГазданова - значит увлечься егосюрреалистическими персонажами ипуститься в беспрерывное странствие междумечтой и реальностью, ради погружения вобразы парижской жизни, достойные ФрэнсисаКарко»[42].
Между тем для нас важноотметить и особенности в восприятиироманов Газданова французскими и русскимикритиками. Выступая в качестве читателейГазданова, и французские, и русскиелитературоведы стремятсяидентифицировать национально-культурныеобразы его романов. Так, например,рассуждая о парижском дне в романе «Ночныедороги», исследователь Жерар Мютовоспринимает его как исключительнорусский образ, отделяя от Парижа французов:«Его роман…описывает Париж 30-х годов,ночной фантасмагорический облик этогогорода. Перед читателем проходятвеликолепные портреты тех, кто постояннонаходится между страной-прибежищем иРоссией до Октября, той Россией, где они небыли людьми, сидящими между двумястульями… Газданов создает мир людей, вкотором сохранились прежние социальныегруппы»[43]. ЕленаБальзамо также дифференцирует дванациональных мира в «Ночных дорогах»Газданова: эти «фантастические существа,принадлежавшие когда-то к определеннойсоциальной среде, продолжали существоватьв воображаемом мире, параллельномфранцузской действительности, будучиузниками прошлого, которое не хотело ихотпускать»[44]. Получается,что французские исследователи оставляютза рамками ночного Парижа Газдановацентральные для романа образыфранцуза-алкоголика Платона и известнойпарижской дамы полусвета Жанны Ральди,проституток Сюзанны и Алисы, а также целуювереницу второстепенныхперсонажей-французов, являющихсянеотъемлемой частью собирательного образаночного Парижа. Для нас же ясно, что мир«Ночных дорог» двунациональный:героев-французов не меньше, чем русских; неслучайно в русской исследовательскойлитературе этот роман часто называют самымфранцузским романом Газданова. Тем неменее с французской стороны всё-такиочевидно настойчивое желание отделитьпарижский мир русской эмиграции отсобственно французского. Возможно, этостремление вырастает из историческипреобладающего отношения (были иисключения) французов к беженцам. ЖерарМюто замечает: «французские буржуасчитали, что собственное прочное иопределенное социальное положениепозволяет им относиться к этим людям(русским эмигрантам) без малейшейдоброжелательности»[45]. Рассуждая оромане «Возвращение Будды», ЖакЛиндекер называет русское эмигрантскоесообщество «гетто», хоть и заключает этослово в кавычки, и высказывает мнение, чторусские «не прилагают никаких усилий,чтобы найти свое место во французскомобществе»[46]. Подобныеразличия в восприятиинационально-культурного субтекста романовГазданова ещё раз подчёркивают сложный,уникальный, но потому и интересный сисследовательской точки зрения мирроманов писателя.
Важно отметить, чтоизучением прозы Газданова за рубежомзанимаются не только учёные Франции, но идругих стран Европы: А. Пасквинелли, М.Каратоццоло в Италии; Джеймс и МариамВомак, Г. С. Монтес в Испании; Ф. Гёблер вГермании; З. Паункович в Сербии.
Как уже было отмечено,межкультурный характер прозы Газданова насегодняшний день изучен неосновательно.Однако литературоведы с самых первыхгаздановских публикаций обратили вниманиена особую транскультурную тональность егопроизведений. Так, уже первыйисследователь творчества писателя Л.Диенеш отметил в поэтике Газданова сплаврусской и западной традиций, С. Кабалотитакже писал об особом «синтетизме» культурв творчестве писателя, вписывая его вконтекст смены художественно-историческихстилей: «Как наследник русской классики XIXвека и младший современник мэтров русскогоавангарда, Газданов, синтезировавший всвоем творчестве, кроме всего, традициирусской и западной литературы,дебютировал, с одной стороны, впостницшеанской ситуации в историиискусства, когда явление параллельногососуществования и даже взаимногопроникновения типологическипротивоположных стилей не толькоутвердилось в культуре, но и получилоглубокое историко-культурное обоснованиекак уходящее корнями в античность (Аполлони Дионис); с другой стороны, дебют этотпроисходил исторически как бы в арьергардеавангардного искусства»[47]. Тем не менеезачастую высказывания о синтезе культур втворчестве Газданова выступают лишь какконстатация факта, носят общий характер ине раскрывают сути и механизма этогосинтеза. Первой к более подробномурассмотрению этого вопроса обратилась О. М.Подуст диссертации «Художественнаякартина мира в творчестве Газданова 1920-1930-хгг.: к проблеме национальнойидентичности»[48], где объяснила«странность», «загадочность» писателя, окоторой так много говорят, именно «сложнымсплавом» национальных элементов. Так,например, автор считает, что разностькультур сообщает энергию развитиягаздановским сюжетам. Кроме того, вхудожественном мире Газданова О. М. Подустусматривает реализацию некоторыхнациональных особенностей русскогохарактера: духовного странничества, жаждыпреображения, неприятие«буржуазности», «духовный коллективизми идею всеобщего спасения, присущие всейрусской мысли»[49]. Таким образом,основное внимание автора диссертациисосредоточено на философско-национальнойподоплёке творчества Газданова.
В уже упомянутоймонографии Ю. В. Матвеевой «Самосознаниепоколения в творчествеписателей-младоэмигрантов»отдельное вниманиеуделяется таким писателям, как В. Набоков,Б. Поплавский, Газданов — «тем, кто не сталфранкоязычным, но и не был по отношению кфранцузскому миру сторонним наблюдателем»[50]. Своеобразнымоткрытием Газданова автор называет«художественное воплощениевзаимопроницаемости ивзаимоперетекаемости национальных икультурных миров», а одной из наиболееустойчивых стилевых закономерностейгаздановской прозы – «приём культурного параллелизма,когда по принципу ассоциативной аналогии«рифмуются» явления и реалии,принадлежащие Космо-Психо-ЛогосуВостока и Запада, Франции и России»[51].
К проблеменационально-культурной идентификациипрозы Газданова обращался также С. А.Кибальник[52], рассматриваятранскультурную поэтику писателя втерминах теории коммуникации.
Ещё меньше внимания всовременном газдановедении уделяетсяконкретным художественным явлениям вструктуре творчества писателя, имеющиммежкультурный генезис, самый яркий изначимый среди которых – Париж Газданова. Насегодняшний день существует всегонесколько обращений в ряде статей ксобственно художественному образу Парижав романах писателя, и в основном они носятобщий характер наблюдений. Так, например,статья Ю. С. Степанова[53], жанр которойавтор определил как «семиотическое эссе»,представляет собой рассуждения об особойатмосфере газдановской прозы, в ходекоторых автор делает точное замечание:«Теперь уже есть Париж Газданова, какраньше был обнаружен Петербург Гоголя,Петербург Достоевского, Петербург АндреяБелого... —разные Петербурги»[54]. Статья С. Р.Федякина «Лица Парижа в творчествеГазданова»[55] по стилютяготеет к упомянутой выше работе Ю. С.Степанова и в своём стремлении схватитьнеуловимое неизбежно превращается в эссесо свойственными данному жанруфрагментарностью и субъективностью. Встатье же А. М. Зверева «Парижский топосГазданова»[56] сделанадействительно научная попытка определитьместо писателя в мировой литературнойтрадиции, что позволило автору провестиубедительные параллели между Газдановым иего современниками - зарубежнымипрозаиками Л. Селином и Г. Миллером, доказавих родственность прежде всего всоздаваемом парижском «топосе», который,по словам исследователя, «стал для этойпрозы чем-то наподобие готовой метафорысамосознания и строя бытия личности,пережившей шок недавних историческихпотрясений —мировой войны или, как у Газданова,революции и войны гражданской. Не только всилу биографических причин, но и поэстетической необходимости Париж чащевсего оказывается у Газданова аренойописываемых событий: это не фондействия, а, как правило, необходимая среда,вне которой само действие и его участникибыли бы другими»[57].
Иногда к ПарижуГазданова учёные обращались в связи санализом романа «Ночные дороги», в которомночной Париж –главный герой и, говоря о котором, почтиневозможно избежать замечаний об образегорода. Однако во всех подобных обращенияхне ночной Париж является предметоманализа, а поэтика романа в целом, как,например, в статьях Ю. В. Бабичевой[58], В. В.Высоцкой[59], О.Дюдиной[60].
К такомухудожественному варианту образа Парижа вроманах Газданова, как русский Париж, намизвестно всего одно обращение: это краткаястатья профессора Сорбонны М. Окутюрье«Русский Париж в творчествеГазданова»[61], где авторутверждает, что газдановсий Париж – это прежде всегорусский Париж[62], таким образомотождествляя широкий и многозначный образПарижа у писателя с одним из его вариантов,с чем, конечно, нельзя согласиться. ОднакоМ. Окутюрье делает справедливый и логичныйвывод о том, что русский Париж Газдановаскладывается из топосов и эмигрантскихтипов. Между тем в целом статья носитописательный характер и не содержитлитературоведческого анализарассматриваемого образа, вероятно, из-замалого объёма и отсутствия подобной задачиу автора.
Научная новизна диссертационной работызаключается в том, что в ней впервыепредпринята попытка специальногосистемного исследования Парижа каксложного художественного феномена вроманах Газданова, которое включает в себяизучение процесса трансформацииокружающей писателя реальности в художественныймир; определение места и значения Франции втворческом сознании писателя; анализрусскофранцузского культурного диалога, отразившегосяв романах Газданова; исследование всехвариантов и способов художественноговоплощения Парижа непосредственно в текстахписателя; реконструкцию Парижского текстакак сверхтекста романного корпуса; изучениеПарижа Газданова в литературном контексте.
Объектом исследования являются все девятьоконченных романов Газданова – «Вечер у Клэр» (1929),«История одного путешествия» (1934), «Полёт»(1939), «Ночные дороги» (1941), «ПризракАлександра Вольфа» (1947), «ВозвращениеБудды» (1949), «Пилигримы» (1953), «Пробуждение»(1965), «Эвелина и её друзья» (1968).
Выбирая в качествеобъекта исследования романы писателя, мыисходили из положения о «масштабномметароманном единстве» Газданова,выдвинутом Е. Н. Проскуриной: «Девятьзавершенных романов, создававшихся впромежутке 1930 – конец 1960-х гг., представляют собойсложное динамическое образование, вкотором происходят непрерывные изменения,приводящие к построениюцелостности»[63].
Предметом исследования является Париж какхудожественный феномен романов Газданова.
Цельдиссертации - всестороннийлитературоведческий анализ изображения Парижа вроманах писателя, который подразумеваетвыявление содержательноструктурных элементоврассматриваемого художественногоявления.
Поставленная цельпредполагает решение следующих задач:
- определить место изначение Франции в художественномсознании Газданова;
- выделить всесоставляющие такого художественногоявления, как Париж Газданова;
- доказать присутствиеПарижского текста в романах писателя,охарактеризовать его структуру исодержание;
- исследоватьхудожественную антиномию Париж - провинцияв романах писателя;
- проанализировать такиехудожественные варианты Парижа Газданова,как ночной Париж и русский Париж;
- определитьхудожественные приёмы, используемыеписателем в создании ирреального образаПарижа;
- изучить Париж Газдановав контексте «магического реализма».
На защиту выносятсяследующие положения:
1. Уникальнаяполикультурная личность Газданова, а такжеисторические обстоятельства эмиграцииобусловили присутствие в романах писателямежкультурного дискурса, ядром которогоявляется Париж как художественныйфеномен.
2. Для романов Газдановахарактерно синтетическое надтекстовоеявление, имеющее в качестве обобщающейвнетекстовой реалии Париж как основнуюжизненную действительность писателя искладывающееся из многочисленныхструктурных, «субстратных», элементов,константных для романов Газданова,художественно реализующихся в них,существующих во взаимосвязи и образующих всовокупности уникальный Парижский текстписателя.
3. Французскоехудожественное пространство в романахГазданова строится по принципу антитезы,где в качестве главной антиномичной парывыступают Париж и провинция,противопоставленные автором на всеххудожественных уровнях.
4. Основными вариантамиобраза Парижа у Газданова выступают ночнойПариж, сочетающий в себе художественный идокументальный подходы, и русский Париж,включающий в свою структуру особый типглавного героя – русского парижанина.
5. Париж Газдановавписывается в контекст «магическогореализма», что проявляется, прежде всего, вирреальном образе города.
В качестве методологической и теоретическойбазы были использованыработы В. В. Абашева, Н. П. Анциферова,М. П. Алексеева, М. М. Бахтина,А. Н. Веселовского, Г. Д. Гачева,Л. Я. Гинзбург, А. А. Гугнина,В. М. Жирмунского, В. В. Заманской,А. М. Зверева, И. М. Каспэ, Д. С. Лихачёва,Ю. М. Лотмана, Ю. В. Манна, Н. Е. Меднис,Ф. M. Мелетинского, Н. Д. Тамарченко,В. Н. Топорова, Ю. Н. Тынянова и др., а такжеисследования авторитетных газдановедов,таких как Ю. В. Бабичева, М. А. Васильева,В. В. Высоцкая, О. Е. Гайбарян, Л. Диенеш,С. М. Кабалоти, С. А. Кибальник,Т. Н. Красавченко, Е. В. Кузнецова,Ю. В. Матвеева, О. М. Орлова,Е. Н. Проскурина, С. Г. Семёнова,Т. О. Семёнова, Л. В. Сыроватко,Н. Д. Цховребов.
Методологическойосновой исследования сталиисториколитературный,герменевтический, сравнительнотипологический иструктурный методы.
Теоретическаязначимость работы заключается в том, что в ней предложен способкомплексного изучения поликультурногосубтекста в творчестве отдельно взятогописателя; предпринята попыткаклассификации принципов анализагородского текста на примере романовГазданова. Исследование способствуетдальнейшей разработке научных подходов визучении «парижских» мотивов в литературерусского зарубежья.
Практическаязначимость работыобусловлена тем, что в ней исследуетсямежкультурный аспект творчестваГазданова, а это позволяет поновому взглянуть нахудожественные особенности и достиженияпрозаика.Кроме того, выбранный ракурс исследованиядаёт новые возможности для представлений обуникальности авторской картины мира.Результаты работы могут быть включены влекционные курсы по литературе ХХ века, найтиприменение приподготовке спецкурсов и спецсеминаров политературе первой эмиграционной волны иконкретно по творчеству Газданова нафилологических факультетах высших учебныхзаведений, а также на литературныхфакультативахв старших классах средней школы сгуманитарным уклоном.
Апробация результатовисследования. Основныеположения и результаты исследования былипредставлены и обсуждались на следующихнаучных конференциях: Всероссийскаянаучно-исследовательская конференция«Духовность как антропологическаяуниверсалия в современномлитературоведении» (Киров, 22-23 октября 2009г.); Научный междисциплинарный семинар«Феномен творческой неудачи»(Екатеринбург, 21 апреля 2010 г.);Всероссийская научная конференция«Филология и журналистика в начале XXI века»(Саратов, апрель 2010 г.); Всероссийскаянаучная конференция «Слово и текст вкультурном сознании эпохи» (Вологда, 21-23сентября 2010 г.); Международная конференция«Литература в диалоге культур – 8» (Ростов-на-Дону, 1-3октября 2010 г.).
По теме диссертацииопубликованы 10 статей, 3 из которых - в ведущих рецензируемых журналах,рекомендованных ВАК РФ.
Структура диссертациисоответствует её цели изадачам.Диссертация состоит из введения, четырёхглав, заключения и библиографическогосписка, включаещего 284 наименований.
Во «Введении»обосновываются актуальность и научнаяновизна диссертационного исследования,определяется его методологическая основа,формулируются цели и задачи. Для выяснениястепени изученности избранной темы даётсяобзор литературнокритических и научных работ поистории вопроса.
В первойглаве «Францияв художественном сознании Газданова»определяется место изначение Франции в творческом сознанииписателя, которое активно осваивалоокружающую реальность и трансформировалоеё в художественный материал.
В первом параграфе«Межкультурный диалог в романах писателя»рассматриваетсяхудожественная эволюция русскофранцузскихкультурных «отношений» в романном корпусеГазданова.
Второй параграф«Франция как художественное пространствороманов Газданова»рассматривает процесс развития иутверждения французского пространства какосновного в творчестве писателя.
Вторая глава «ПарижГазданова как художественный феномен»посвящена непосредственномуанализу вариантов и способовхудожественного отображения Парижа вроманах писателя.
В первом параграфе«Парижский текст романов Газданова» актуализируется на примеретворчества Газданова одна из наиболееважных в современном литературоведениипроблем –проблема сверхтекста, вариантом которогоявляется городской текст; исследуютсяструктурно-содержательные элементыПарижского текста романов писателя.
Во второмпараграфе «Ночной Париж Газданова» рассматривается самый узнаваемыйписательский образ – ночной Париж, максимальноразработанный в романе «Ночные дороги»,где определяющей особенностью образаявляется его амбивалентная природа –документальнохудожественная.
В третьемпараграфе «Антитеза Париж-провинция»исследуются способы реализации наразличных художественных уровнях главнойоппозиции в структуре художественногомира писателя.
В третьей главе«Русскопарижский дискурс романовГазданова» рассматриваетсяотражение в текстах писателя реальнойисторической ситуации «русские эмигрантыв Париже».
В первомпараграфе «Русский Париж в романном корпусеГазданова» прослеживаетсяхудожественная эволюция образа русскогоПарижа, а во второмпараграфе «Русский парижанин – тип главного героя вроманах писателя» доказывается существование и даётсяхарактеристика выше означенному типугероя.
Вчетвёртой главе диссертации«Париж Газданова в контексте«магического реализма» определяется место и связигаздановского Парижа с той частью русскойлитературы, которую называют «магическимреализмом».
В первомпараграфе «Ирреальный образ города вроманах писателя» анализируется, как ирреальныйхарактер сознания Газданова, одного изсамых талантливых представителей«незамеченного поколения», проявился всоздаваемом писателе «фантастическомПариже».
Во втором параграфе«Париж у Гоголя и Газданова:«фантастические сближения»для сравнительного анализа выбран образПарижа, созданный Н. Гоголем, посколькуименно этого писателя и Газданов, и другиепредставители младоэмигрантов назвалиродоначальником русского «магическогореализма», а в третьемпараграфе «Парижские миражи Газданова иПоплавского» выполняетсясравнительный анализ художественногоизображения Парижа у двух самыхталантливых писателей-младоэмигрантов.
В «Заключении»диссертационной работы суммируютсярезультаты, подводятся итоги проделанногоисследования, формулируютсяперспективы.
Произведения Газдановабудут цитироваться по следующемуизданию:
Газданов Г. Собраниесочинений в 3 томах. М.: Согласие, 1996. Вскобках первая цифра обозначает том,вторая –страницу.
Глава I. Франция вхудожественном сознании Газданова
Приступая кисследованию художественного воплощенияПарижа в романах Газданова, необходимоопределить место и значение в целомФранции в художественном сознанииписателя. Вслед за С. С. Аверинцевым, М. Л.Андреевым, Б. Н. Гаспаровым, подиндивидуальным художественным сознаниеммы подразумеваем способ понимания ивосприятия реальности, при которомличность автора формирует и обусловливаетконечный творческий результат[64]. Вхудожественном сознании писателясопрягается его действительноесуществование и существование как творца,создающего образ структуры мироздания. Воснове творческого сознания лежитпредставление автора о мире со всемихарактеристиками этого мира с точки зренияего значимости для конкретного человека.Индивидуальное художественное сознаниеписателя непосредственно выражается втворческом процессе, объективируется всамих произведениях (тексты являютсявербальной фиксацией этого типа сознания)и находится в сложных опосредованныхотношениях с теми ощущениями,представлениями, переживаниями, которыехарактеризуют автора как эмпирическуюличность. Иными словами, художественноесознание писателя – это его индивидуальный мир,включающий в себя и личность человека, ивнешнюю действительность. Изучаятворческое сознание художника, необходимоучитывать, что в нём, как выразилась В.Заманская[65],«материализуются» различные типы сознанияэпохи (в русской литературе начала ХХ в.– такие, какэкзистенциальное, диалогическое,религиозное, мифологическое,политизированное и др.).
Естественно, что вроманах Газданова объективировалосьиндивидуальное художественное сознаниеписателя, включающее в себя и восприятиеФранции как основной окружающей авторареальности.
§ 1. Межкультурный диалогв романах писателя
Как заметилаисследователь Матвеева Ю. В.,«Газданов…один из самых удавшихся«иностранцев» эмигрантской литературы, втворчестве которого явно ощущаетсявибрация чего-то истинно и закоренелорусского, но и чего-то совсем иного,отчетливо не-русского, того, что пришло излитературного и философского пространстваЕвропы, или же из культур Востока»[66].Очевидно, что личность писателя смеломожно назвать уникальной поликультурной. Ине только в силу положения эмигранта, а всилу всей биографии писателя. Осетин попроисхождению, он родился в Петербурге. Вшестнадцать лет покинул Россию и болееполувека прожил во Франции. Однако сказатьо Газданове «обрусевший осетин» или«офранцузившийся русский» было бынедопустимо. Газданов – цельная личность,талантливый писатель, в творчествекоторого отразились сразу несколькокультур: кавказская[67], русская,французская (шире – западноевропейская), некоторыеисследователи, например, С. А. Кибальник, А.М. Мартынов, Ю. В. Матвеева, усматривают ещёи индийскую (шире – восточную)[68]. Однакоочевидно, что доминирующим в творчествеписателя является взаимодействие русскойи французской культур.
Русско-французскийкультурный диалог в творчестве Газданованачался с самого первого романа – «Вечер у Клэр»,вышедшего в Париже в 1929 году. На протяжениипоследующего времени русско-французскиекультурные «отношения» в его романахразвивались эволюционно, и, исходя из этойхудожественной эволюции, творчествоГазданова можно поделить на трипериода:
- 20 - 30-е г.г. ХХ в. – противопоставлениерусской и французской культур (романы«Вечер у Клэр», «История одногопутешествия», «Полёт»);
- 40-е г.г. ХХ в. – синтез русской ифранцузской культур (романы «Ночныедороги», «Призрак Александра Вольфа»,«Возвращение Будды»);
- 50 – 60-е г.г. ХХ в. – «универсальный», наднациональныйпериод (романы «Пилигримы», «Пробуждение»,«Эвелина и её друзья»).
Уже в названии первогоромана - «Вечер у Клэр» - Россия и Францияоказались рядом: русскоязычный заголовок сфранцузским женским именем обещалчитателю межкультурный дискурс, которыйвыразился в явном противопоставлении двухкультур, продолжающемся на протяжениивсего первого периода творчества писателяи реализующемся, прежде всего, через образыгероев в художественных текстах писателя.Главные герои ранних романов Газдановаостро ощущают себя эмигрантами, чужаками винокультурной среде (таким было и реальноеположение писателя в те годы, прожившего воФранции не так долго и не потерявшего ещёнадежду вернуться в Россию). Подобноесамоощущение передаётся через сюжетнуюситуацию въезда во Францию, типичную дляпервых романов Газданова, когда авторнамеренно изображает «культурноеперемещение» героя. Например, НиколайСоседов в «Вечере у Клэр» покидает родину иплывёт на пароходе в «страну Клэр», ВолодяРогачёв в «Истории одного путешествия»также путешествует пароходом, а затемпоездом прибывает в Париж.
Наиболее ярко конфликткультур выразился в отношениях героевпервого романа Газданова «Вечер у Клэр».Показательно, что это единственный романписателя, где автор разделяет героев припомощи национальных языков: Клэр говоритпреимущественно по-французски, а Николай,естественно, по-русски. С самых первыхстраниц романа Клэр противопоставляетсяНиколаю Соседову как француженка русскому,что реализуется в столкновенииантиномичных качеств стереотипныхнациональных характеров. Западнаяобывательская прагматичность и русскаявысокая духовность, быт и бытиесталкиваются в частной ситуации отношенийлегкомысленной, рациональной в поведенииКлэр и иррационального, рефлексирующего,серьёзного интроверта Николая.
Этнокультурные барьерывозникают между героями и в бытовыхмелочах, и в сфере человеческих отношений.Так, например, у героев возникает спор опесенке, которая нравится Клэр, но которуюНиколай считает «пошлой и слишкомфранцузской». «Вот в этом главноеотличие французской психологии отсерьёзных вещей - говорил я: этоискусство, столь же непохожее на настоящееискусство, как поддельный жемчуг нанеподдельный» (1; 41). Клэр упрекает Николая втом, что он «опять явился в рубашке сразными запонками», «что нельзя кластьперчатки на её постель и брать Клэр заплечи», как будто он здоровается «не заруку, а за плечи, чего вообще никогда насвете не бывает» (1; 40): в бытовом эпизодеочевиден конфликт западного характера сего сосредоточенностью на внешнем ирусского характера, прежде всегоконцентрирующегося на «движенияхдуши»; очевидно противоречие междупедантичностью, «правильностью»,шаблонностью в поведении Клэр ипренебрежение нормами этикета,формальностями в поведении Николая.
Ещё одним примеромэтнокультурных барьеров в отношенияхгероев является различие в выборе темы дляразговоров: Николай большей частью говорито серьёзных вещах, а героиня в основномпредпочитает легкомысленные беседы:«Затем разговор вернулся к Дон-Жуану, потомнеизвестно как, перешел к подвижникам, кпротопопу Аввакуму. Но, дойдя до искушениясвятого Антония, я остановился, так каквспомнил, что подобные разговоры не оченьзанимают Клэр; она предпочитала другиетемы – отеатре, о музыке; но больше всего она любилаанекдоты, которых знала множество» (1; 41). Иесли даже Клэр под влияниемгероя-рассказчика настраивается на еговолну: «Я говорил обо всем печальном, чтомне пришлось видеть, и Клэр становиласьтихой и серьезной…», то у неё это скоропроходит: «Клэр гладила рукой одеяло то водну, то в другую сторону; и печаль еёсловно тратилась в этих движениях, которыесначала были бессознательными, потомпривлекали её внимание, и кончалось этотем, что она замечала на своем мизинцеплохо срезанную кожу у ногтя и протягиваларуку к ночному столику, на котором лежалиножницы» (1; 42).
Кульминацией конфликтадвух культур в романе «Вечер у Клэр» сталилюбовные отношения между Николаем и Клэр,которые так и не обрели счастья, посколькупонимают любовь по-разному. Как вернозаметила О. С. Подуст, «согласие междугероями практически невозможно именно и,может быть, прежде всего потому, что любовьпонимается и чувствуется Николаем и Клэрнесоизмеримо различно, причём за каждым из«пониманий» стоит определённая (русская изападноевропейская) культурнаятрадиция»[69]. Для Николаялюбовь к Клэр –это, без преувеличения, главная частьего жизни, что подтверждаетпредпосланный роману недвусмысленныйэпиграф из Пушкина: «Вся жизнь моя былазалогом Свиданья верного с тобой». Перваявстреча с Клэр, которая происходит вРоссии, подана как центральное событиежизни героя, что подчеркнуто соположениемеё с главным историческим событием эпохи:«Был конец весны девятьсот семнадцатогогода; революция произошла несколькомесяцев тому назад; и, наконец, летом, в июнемесяце, случилось то, к чему постепенно имедленно вела меня моя жизнь, к чему всепрожитое и понятое мной, было толькоиспытанием и подготовкой» (1; 83). Новойвстречи с Клэр Николай ждал десять лет, всёэто время он мечтал о Клэр и «видел её -сквозь снег, и метель, ибезмолвный грохот величайшегопотрясения в жизни» (1; 88). Геройвоспринимает любовь как святое,драгоценное чувство, оберегает его ибоится оскорбить: «Клэр, не надо на менясердиться. Я ждал встречи с вами десятьлет. И я ничего у вас не прошу» (1; 50).
Противоположным образомлюбовь понимает чувственная и ветренаяКлэр. Она неспособна посвятить себяглубокому чувству и тем более навсегдасвязать себя узами любви. Во времяслучайной встречи в России, когда Клэрсообщает Николаю, что вышла замуж,показательно поведение обоих героев:Николаю «стало трудно дышать» и «трудноговорить», он впал в «состояниемгновенно наступившего оцепенения»,а Клэр «не переставала смеяться»,призывала Николая «примириться стем, что она перестала быть девушкойи стала женщиной» и восприняла какоскорбление отказ Николая провести у неёночь, пока муж в отъезде (1; 86, 87). Спустядесять лет, уже в Париже, Клэр так и несмогла оценить чувство Николая, бездушновысмеивая его, «просто забавляясь»: «И онасмотрела мне в глаза, смеясь и жалеяменя, и я знал, что онапрекрасно понимала, почему я встал ивышел из комнаты» (1; 42).
Схожее понимание любвидемонстрирует ещё один персонаж романа,представляющий западноевропейскийхарактер –горничная в доме Клэр, тоже француженка, замесяц успевшая пережить два романа и«страдающая» от разрыва последнихотношений, длившихся две недели. Если Клэрсочувствует своей горничной, то Николайназывает её «Дон-Жуаном в юбке».
Межкультурный конфликтвыразился в романе «Вечер у Клэр» и вантиномичных образах семьи. Клэр проявляетсугубо прагматичный подход к браку.Сообщая Николаю о своём новом статусе, онаговорит, что «была занята делом» - выходилазамуж – ичто «замужем уже девять месяцев, ноне хочет портить фигуры» (1; 87). К тому жеКлэр совершенно не смущают парижскиевстречи с Николаем, пока муж на островеЦейлон. Восприятие героиней семьи, бракаобусловлено отношениями между еёродителями. «Это была странная семья»:матери Клэр никогда не бывало дома, отецзабыл о существовании близких, свою жену он«изредка встречал в театре и очень любезноей кланялся, а она с такой же любезностью,которая, однако, казалась болееподчеркнутой и даже нескольконасмешливой, отвечала ему» (1; 91). Две ихдочери, в том числе Клэр, былипредоставлены самим себе.
Антиподом французскойсемьи, существующей лишь формально, вромане выступает русская семья Николая сглубокими родовыми традициями,взаимоуважением и любовью. Воспоминаниягероя о детстве пронизаны теплотойсемейных отношений. Жизнь своих родителейНиколай назывет «сказкой», поскольку«никаких размолвок или ссор в доме небывало», родители любили друг друга «всемисвоими силами, всей душой» (1; 96). ОтецНиколая в противоположность отцу Клэр«отдавал всё своё время семье,отвлекаясь от неё только для охоты инаучных работ» (1; 95). Много вниманияродители уделяли детям, занимаясь и играя сними: «За время моего детства я совершилнесколько кругосветных путешествий,потом открыл новый остров, стал егоправителем, построил через море железнуюдорогу и привез на свой остров маму прямо ввагоне - потому, что мама очень боитсяморя и даже не стыдится этого» (1; 101). Как образец истиннойрусской семейственности изображенаГаздановым семья Николая Соседова.
Явившись результатомпервых лет пребывания писателя вэмиграции, «Вечер у Клэр» явно и яркоотразил межкультурный конфликт:столкновение национальных характеров вбыту и в духовной сфере.
В сущности, сходнымобразом построена и система персонажейромана Газданова «История одногопутешествия». Русскому эмигранту ВолодеРогачёву, человеку с богатым внутренниммиром, с непрекращающейся рефлексиейпротивопоставлены образы французов, поройдаже нарисованные автором сниженно,иронично, как, например, образ«старательного француза» из конторы братаВолоди, «совершенно безличного» человека(1; 154).
Наиболее масштабноэтнокультурные противоречияразворачиваются в сфере отношений междумужчиной и женщиной. Русское восприятие ипонимание любви в «Истории одногопутешествия» олицетворяет главный геройВолодя Рогачёв, а западноевропейское– француженкиОдетт, Жермена и русская по происхождению,но француженка по воспитанию и характеру(поскольку с детства проживала за границейи России почти не помнит) Аглая.
Володя Рогачёв ввосприятии любви родственен НиколаюСоседову: он охвачен «далёкой и слегкаголовокружительная мечтой о незнакомойженщине, - даже не мечтой,а чувством, даже нечувством, а предчувствием» (1; 165).Ожидание настоящей глубокой любвистановится для героя частью смысла жизни.Встретив Аглаю, Володя решил, что, можетбыть, она и есть та самая «незнакомаяженщина», открылся ей в любви, однако, всилу этнокультурных барьеров, согласия влюбви героям также достичь не удалось.Аглая ветрена и легкомысленна. Отношения сВолодей она жестоко и цинично прерываетписьмом, в котором сообщает, что теперь «еёжизнь связана с другим человеком, чтоВолодя должен это понять, не сердиться,"n'avoir pas de rancune" {"не таить зла" (фр.).} и что она,со своей стороны, желает ему счастья иуспехов» (1; 149).
Показательно, чтоГазданов акцентирует внимание наневозможности компромисса и принятиячужих моделей любовных отношений упредставителей двух разных культур. Кпримеру, когда Володя, которым овладелопосле разрыва с Аглаей «сознаниесмертельной, непоправимой потери» (1; 149),от отчаяния вступил в «любовную aventure» сЖерменой по чужеродному для него сценарию(непродолжительные отношения безобязательств), он почувствовал отвращениеи даже на длительное время забросил свойнедописанный роман, потому что «впоследний вечер, когда он пыталсяписать, произошла его aventure с Жерменой, и этотеперь было так тесно связано -Жермена и роман, - что Володебыло неприятно прикасаться к рукописи; инужен был особенный толчок, чтобы емуснова захотелось писать» (1; 188).
Ещё один женский образ в«Истории одного путешествия» - француженкиОдетт - создан Газдановым в том же ключе,что и предыдущие. Совпадают и оценкифранцузскими героинями русских героев.Так, например, «ясная», рациональная Клэрсчитает Николая Соседова неисправимым«мечтателем», отмеченным русскоймедлительностью и созерцательностью, аОдетт в одном из эпизодов, намекаявторостепенному герою Сереже Свистуновуна возможность между ними интрижки, в ответна его непонимание искренне удивляетсяСерёжиной наивности, «медленности егорефлексов» и приписывает это «егославянской лени» (1; 258).
Противопоставлениерусской и французской культур через образыгероев продолжается и в романе «Полёт»,однако смещается из сферы любовныхотношений в духовную сферу в целом. Русскимгероям, которым «жизненно необходимодумать, переживать, любить» (1; 304),противопоставлен, например, образ«деревянной» Лолы Энэ, стареющейфранцузской актрисы, жизненной цельюкоторой было «не изгладиться вдруг изпамяти теперешнего общества» (1; 347). Еслипри создании образов русских героев вромане «Полёт» (Сергея Сергеевича, Серёжи,Лизы) Газданов уделяет особое вниманиеподробнейшему описанию внутренней жизни,«движений души», то в образе Лолы авторотмечает внешние признаки. Ключевую рольиграет детальный портрет героини сотталкивающими физиологическимиподробностями: «мертвенно неподвижнаякожа лица» (1; 314), искусственные челюсти с«ослепительной» улыбкой, гримасы на лицевследствие геморроидальной боли и т.п.
Таким образом, раннийпериод творчества Газдановахарактеризуется противопоставлениемрусской культуры как символа высокойдуховности и западной культуры с еёпрагматизмом, филистерством,рациональностью, формализмом,преобладанием внешнего надвнутренним.
Однако нельзя неотметить, что Газданов с самого начала невосхваляет и не порицает безраздельногероев по одному внешнему национальномупризнаку, следуя традиционным мифологемам.В героях-европейцах писатель акцентируетразные качества западного человека, в томчисле и те, которые ему импонируют: этовнутренняя цельность, душевное здоровье,отсутствие разъедающей рефлексии вобразах Вирджинии, Артура Томсона из«Истории одного путешествия». В романе«Полёт» автор всё-таки смягчает образ ЛолыЭнэ, которая перед смертью переоцинилажизненные ценности.
Логично, что следующимэтапом в развитии диалога русской ифранцузской культур в романах Газдановастало движение к синтезу, проявившееся,прежде всего, в неоднозначности образовгероев и усложнении позиции автора.
Роман «Ночные дороги» -важный, переходный этап в этом процессе.Русские и французские герои здесьравновелики и органично сосуществуют вобщем художественном пространстве. Героиразных национальностей не «сидят по своимуглам», а пересекаются в одних и тех жепарижских местах, даже заключаютинтернациональные браки (Сюзанна иФедорченко).
Наиболее масштабносинтез культур в «Ночных дорогах»воплотился в образе героя-рассказчика. Содной стороны, он всё ещё отчётливо ощущаетсебя русским эмигрантом в Париже, называетего «чужим городом далёкой и чужой страны»(1; 657) и отказывается полностью принятьзападную модель существования. Так,например, жизнь мадам Дюваль он считаетсовершенно бесполезной, поскольку своемукафе она посвятила себя так, «какдругие посвящаютблаготворительности, илислужению Богу, илигосударственной карьере» (1; 625). «Ещё болеепечальным» герой-рассказчик считаетпризнание гарсона Мишеля из дешёвого,грязного кафе в том, что он «совершенносчастливый человек», поскольку у него«всегда была одна мечта: зарабатывать нажизнь» и он её осуществил (1; 627). Решениеодной из героинь поправить финансовые деласемьи, подавшись в проститутки, кажетсяповествователю чудовищным. В целом кподобным проявлениям жизни ночного Парижаон испытывает «отвращение и презрение» (1;631).
С другой стороны,герой-рассказчик уже успел освоиться вофранцузской действительностьи, изучил«Париж лучше, чем любой город родины» (1; 562),много лет проработал ночным парижскимтаксистом, прекрасно овладел французскимязыком и даже неоднократно и оченьправдоподобно выдаёт себя за сына мясникас улицы Белльвилль. Он свободно вводит всвой круг общения французов, не испытываяязыкового барьера, поддерживает дружескиеотношения с некоторыми из них. В частности,Платона рассказчик называет своим«всегдашним собеседником», «другом» ипризнаётся: «он был одним из тех пятиили шести человек - за всю мою жизнь, - скоторыми я мог подолгуразговаривать, и, во всякомслучае, единственным французом,не казавшимся мне идеально чуждым идалеким собеседником» (1; 620). Дружескиеотношения связывают главного героя также сЖанной Ральди, с которой ему также приятнопроводить время в беседах: «На этот раз мыдолго говорили с ней; ивпоследствии я неоднократно проводилцелые часы в этих разговорах» (1; 542). И дажесреди «профессиональных воров»рассказчику попадались «неплохиелюди и верные товарищи» (1; 597).
Таким образом, главныйгерой «Ночных дорог» оказывается«застрявшим» между двух миров.
Культурный синтезвыразился в романе «Ночные дороги» и внеоднозначности других образов русских ифранцузских героев. Например, целаявереница образов русских эмигрантов вомногом изображена сниженно, например,герои Федорченко, Васильев, Куликов.Газданов называет их «офранцузившимисярусскими», которые подменили утраченнуюродную культуру «убогой иностраннойдействительностью», увидели в ней «чуть лине идеал своего существования», сталипримерами «душевного и умственногообнищания» (1; 577). Так, Федорченко,переделал свою фамилию на французскийманер - м-р Федор - и избегал в присутствиифранцузов говорить по-русски: «если быне акцент и ошибки в глаголах, временах иродах, его речь можно было бы принятьза речь французского крестьянина» (1; 584).Герой-рассказчик отделяет себя от подобныхявлений в русской эмиграции, сожалеет обутрате такими людьми родной культуры ипризнаётся, что, например, «испытывалнеловкость за Федорченко, точно в чём-тобыл ответственен за него» (1; 599).
Центральные образыфранцузов в романе «Ночные дороги» -Платона и Жанны Ральди - также выглядятдалеко не однозначно. Несмотря на то, чтопервый –опустившийся алкоголик, а вторая -проститутка, автор наделяет ихзначительными положительными чертами.Обоим героям присущи зрелый интеллект,гибкий диалектическим ум, способностьпонимать и ценить искусство, в частноститеатр, трезвый взгляд на жизнь, критическоеотношение к отталкивающей реальностиночного Парижа. Кроме того, Платона авторназывает одним из немногих «по-настоящемудумающих людей» и даёт ему отличнуюхарактеристику: «Это был милый и вежливыйчеловек; он был довольно образован,он знал два иностранных языка,литературу и в свое времяготовил даже философскую тезу, не помнюточно какую, чуть ли не о Беме»(1; 584). В образе Ральди автор неоднократноподчёркивает трагическое сосуществованиетрепетной, живой души и мрачного отпечаткаот принадлежности к ночному Парижу:«несравненное, трагическое очарование»,«усталое сердце», «наполовину мёртвоелицо с нежными глазами» (1; 564), «морщинистоеи старое лицо с удивительными и нежнымиглазами» (1; 627). Тем не менее светлого вобразе больше: «Она быладействительно по-настоящему умна -особенным, снисходительным и ленивымумом, в котором совершенноотсутствовало озлобление или резкоеосуждение, и это казалось вначалеудивительным» (1; 513). Герой-рассказчик,выражающий в романе позицию автора,скорбит после смерти Ральди, испытывая«тяжелую печаль», замечает, что она«заслужила лучшего» и даже оправдываётсамую известную в прошлом парижскуюпроститутку: причиной её судьбы была среда,в которую она попала, «и в убожестве этойгрошовой эстетики и этой среды у неёне было никаких других возможностей» (1; 665).
Неоднозначностьавторской позиции в «Ночных дорогах» такжесвидетельствует о синтезе двух культур.Несмотря на очевидное неприятие западноймодели существования, автору удаётсярассмотреть во французскойдействительности также и то, что емуимпонирует. Именно поэтому автор призываетне отождествлять «зловещий и убогий»ночной Париж со всей Францией. Отношениебольшинства эмигрантов к Франции писательхарактеризует как «в лучшем случае -пренебрежение и насмешку» (1; 613). Причинуподобного отношения он видит внеустроенности эмигрантского мира,вынужденном существовании на самомпарижском дне: «эти люди не проводилиразличия между всей страной, - которой онине знали, - и отвратительнойповерхностью ночного Парижа,которую они знали слишкомхорошо» (1; 587). Однако своё отношение кФранции автор противопоставляет такой«невольной и несправедливой» позиции ипризывает соотечественниковвзглянуть на приютившую их страну шире.
Таким образом, роман«Ночные дороги» стал ключевым, переломнымэтапом в процессе взаимодействия двухкультур в творчестве Газданова.
Остальные романыГазданова 40-х г.г. ХХ в. – этап очевидногорусско-французского культурного синтеза. Ив «Призраке Александра Вольфа», и в«Возвращении Будды» исчезает конфликткультур как один из центральных конфликтовпроизведения. Газданов больше не пишет опроблемах эмигрантской жизни.Освободившись от частных вопросов«вживания» во французскую среду, онпосвящает романы философским,метафизическим проблемам. Французскаядействительность становится миромповседневности автора и его героев,формируется привыкание, «приживание».Появляются тёплые нотки в описании Парижа.Это уже не отталкивающий «изнаночный»Париж «Ночных дорог», а город, в которомрусские герои живут, работают, в котором,что важно, они могут быть счастливы:взаимную любовь обретаютгерой-повествователь и Елена Николаевна в«Призраке Александра Вольфа», душевнуюгармонию в финале романа «ВозвращениеБудды» обретает главный герой. В образахгероев исчезает маргинальность, ониобретают социальный статус, закрепляютсяво французском обществе. Главные героироманов этих лет (герой-рассказчик, ЕленаНиколаевна, Александр Вольф в «Призраке…»;герой-рассказчик, Павел Щербаков в«Возвращении Будды»), конечно, русскиеэмигранты, но «эмигрантского» в них ничегоне осталось, кроме русских имён и «русскойдуши» (то есть не рациональной, аиррациональной).
Следующим и финальнымшагом в эволюции русско-французскогокультурного диалога в творчествеГазданова стал «наднациональный»,универсальный период, включающий в себяпоздние романы писателя. Исследователилюбят называть этот период «французским»,потому что романы написаны на «французскомматериале». В позднем творчестве Газдановасложился парадокс: два романа – «Пилигримы» и«Пробуждение» - написаны о французах, офранцузской действительности, но нарусском языке. Сохранение Газдановымродного языка – это мощный культурный маркер,означающий, что писатель внутреннепродолжал себя идентифицировать с русскойкультурой (в противовес писателям,перешедшим во французское языковоепространство: например, Льву Тарасову,ставшему Анри Труайя, и Зинаиде Шаховской,ставшей Жаком Круазе). Однако, пожалуй,русский язык –это единственное (но очень значимое!), чтоочевидно осталось от русской культуры впозднем творчестве Газданова. Вряд лиможно говорить вслед за некоторымиисследователями «о пересаживании русскойдуши во французское тело»[70]
, имея в видугероев-французов поздних романов писателя.Но и французами герои являются толькоформально, это всего лишь внешняя оболочкаиз французской среды, к тому времени ужеболее знакомой Газданову, чем забытаярусская действительность (трудно писать оРоссии, когда не был там почти полвека).Поэтому в конце творческого пути Газдановпишет о людях вообще, оставляя за пределамисвоих романов национально-культурныеориентиры. Поздний Газданов задаётсяфилософскими, общекультурными,общечеловеческими вопросами: добра и зла,жизни и смерти, духовного возрождения,судьбы, самопожертвования, помощиближнему, справедливости… Наиболеепоказателен в этом отношении роман«Пробуждение», где писатель разрабатываетпроблему «среднего человека» и «обычногосуществования». Воплощением этих явленийявляется образ Пьера Форэ, который названавтором «средним французом», но отфранцуза в стереотипном понимании в нёммало что есть, по сути это как раз просто«средний человек». Не случайно писательиспользует и жанр романа-притчи. Как вернозаметила Матвеева Ю. В., в этот период уГазданова «на первый план выходитобщечеловеческое, экзистенциальное – не то, что разделяети, следовательно, создает колорит, а,напротив, то, что сближает, создавая приэтом, увы, ощущение дистилляции. Но таковафилософская проза – чем эксперимент чище, тем нагляднееего идейная конструкция, егорезультат»[71].
Таким образом,русско-французский культурный диалогразвивался на протяжении всего романноготворчества Газданова, пройдя путь отрезкого противопоставления двух культур вранних романах через культурный синтезроманов 40-х гг. ХХ в. и в итоге переродившисьв утверждение наднациональных,общечеловеческих ценностей, воплощённых впоздних романах писателя.
§ 2. Франция какхудожественное пространство романовГазданова
Франция, став основнымжизненным пространством для Газданова, какследствие, стала и неотъемлемой частьюхудожественного мира его романов.Писательское сознание «перестроило»реальную действительность в образ,превратив Францию из национального мира вхудожественный. Это утверждение можноукрепить и авторитетной идеей Г. Гачева отом, что любая литература есть отражениенационального мира: «Национальный образмира сказывается в пантеонах, космогониях,просвечивает в наборе основныхархетипов-символов в искусстве. Ближайшийк нам путь - анализ национальной образностилитературы и рассмотрение чрез неё всейтолщи культуры»[72]. Метод Г. Гачевазаключается в «дешифровке» художественныхобразов на пути к пониманию национальныхсмыслов, нам же предстоит выполнить«обратный» анализ – исследовать, как национальный мир(для Газданова на протяжении пятидесятилет – этофранцузская реальность) сталхудожественным феноменом. При этом,естественно, необходимо учитывать, чтоФранция для Газданова всё-такиприобретённый, а не укоренённый изначальнов сознании национальный мир. Этоопределяет специфичность восприятияписателем Франции, когда он смотрит нареальность, в которой существует, не толькоизнутри, но и со стороны. Например, этовыражается в критической оценке авторомнекоторых французских реалий: ночногоПарижа, городских окраин, французскихмьюзик-холлов, провинциалов,разговаривающих на французских диалектахи т. д. Кроме того, в романах писателя почтинет традиционных «маяков» французскойкультуры (в отличие от писателей-французов,в частности Мопассана, Гюго, Золя):например, ни разу в газдановском парижскомпейзаже не встречается Эйфелева башня,Лувр, Дом Инвалидов, всего в одном эпизодена все девять романов мимоходом появляетсяСобор Парижской Богоматери, почти неупоминается французская кухня… УГазданова чувствуется настойчивое желаниеотгородиться от «открыточной», рекламнойФранции. Можно сделать вывод, что Франциякак набор стереотипных представленийосталась за пределами романовГазданова.
В целом воплощениеФранции в романах Газданова многогранно имногозначно: собирательный образраспадается на множество частных, наиболеезначимы из которых, безусловно, Париж, Сена,Лазурный берег, в свою очередьскладывающихся из ещё более узкихмикрообразов, например, парижских улиц,кафе, вывесок. Однако прежде всего Франциясуществует в романах Газданова какхудожественное пространство, объединяющеевсе остальные «французско-парижские»образы в единый художественный мир ивозникшее как результат творческойтрансформации окружающего писателяреального пространства. В подтвержденииэтой мысли можно вновь привести слова Г.Гачева о том, что именно пространство (а,например, не время как категория во многомличная) является одной из трёх основныхсоставляющих Космо-Психо-Логоса и что«национальный образ мира есть диктатнациональной Природы в Культуре»[73].
Анализируя образФранции как художественное пространствороманов Газданова, допустимо опираться напериодизацию творчества писателя,предложенную нами выше, посколькурусско-французский культурный диалог ихудожественная реализация французскойдействительности в сознании авторавзаимосвязаны и взаимообусловлены.
Важнейшей характернойособенностью романного корпуса Газдановаявляется то, что французское пространствоизначально стало его неотъемлемой частью,заявив о себе и органично влившись уже впервый роман Газданова «Вечер у Клэр».Несмотря на то, что фактически из всегообъёма произведения французскоепространство занимает здесь малую долю,чувствуется, что автор сознательно ввёлФранцию в роман, воплотив её, прежде всего,в центральном образе Клэр, имя которойвынесено в заглавие романа и к тому жеоформляет кольцевую композицию: именемгероини текст начинается и заканчивается.В данном романе Клэр стала символом новойстраны и новой жизни для героя, маяком в егопути. Чувствуется, что Николай Соседовнамерен связать с новой странойсобственную жизнь: «И я стал мечтать, как явстречу Клэр в Париже…Я увиделФранцию, страну Клэр, и Париж, и площадьСогласия; и площадь представилась мнеиной…Она всегда существовала во мне; ячасто воображал там Клэр и себя - итуда не доходили отзвуки и образы моейпрежней жизни…» (1; 132). Это свидетельствуето том, что французский мир занял весомоеместо в структуре романа, ставсознательной авторской установкой.
В дальнейшемфранцузское пространство в романномкорпусе Газданова расширяется, в итогеукрепившись в статусе основного. О первыхтрёх романах писателя можно сказать, чтокаждый последующий вытекает изпредыдущего, измененяя соотношение Россия– Франция впользу последней в общем художественномпространстве произведений. В первом романе«Вечер у Клэр» основная часть текстапосвящена России: «поток сознания» героя,мысленно перенесшегося из Парижа народину, составил основное содержаниекниги. Однако уже во втором романе «Историяодного путешествия» действиеразворачивается именно во Франции: главныйгерой, Володя Рогачёв, приезжает к брату вПариж, переживает там встречу с Аглаей,предательство, расставание; обретает итеряет навсегда друга Рябинина АлександраАлександровича; но, главное, что именно вПариже разворачивается напряжённаявнутренняя жизнь героя. Россия в «Историиодного путешествия» возникает лишь вэпизодах воспоминаний героя о детстве,вызванных встречей с братом. Роман же«Полёт», завершающий первый периодтворчества Газданова, демонстрируетосновательное закрепление русскихэмигрантов во Франции. Главный геройСерёжа, в отличие от героев предыдущихроманов, крепко связан с Францией своейличной жизненной историей, посколькуродители перевезли его в Париж младенцем.Именно с Францией связаны его тёплыедетские воспоминания, например, о большомпарижском доме, где «он стрелял из лукав портрет бабушки, съезжал поперилам лестницы, катался в лифте доголовной боли, объедался пирожными,выливал суп в уборную, ел пригоршнямисоль и не хотел умываться» (1; 402); вПариже осуществлялось воспитание Серёжи,включающее, например, пробежки с отцом вБулонском лесу, посещение театра с тётейЛизой и т. п.; здесь произошло еговзросление, вспыхнула первая любовь к Лизе,вместе они пережили счастливые моменты наЛазурном берегу, который стал для героев«земным раем»: «Сережа почти нерасставался с Лизой в то знойноелето; он засыпал и просыпалсярядом с ней, они вместе купались,вместе гуляли и жили вдвоем,почти не замечая ничего окружающего» (1;446). Пространство России в романе «Полёт»исчезает практически совсем: воспоминаниягероев о покинутой родине более скудные,чем в «Истории одного путешествия», аглавный герой, Серёжа, совсем её не помнит.
Итак, заявив о себе вромане «Вечер у Клэр», французскоехудожественное пространство постепенновсё больше входило в творчествописателя, утвердившись в романе «Полёт»в качестве основного. Во всех последующихроманах Газданова французскоепространство лишь укрепляется в этой роли:если в «Ночных дорогах», «ПризракеАлександра Вольфа» и «Возвращении Будды»Россия ещё остаётся в пространствевоспоминаний, то уже в «Пилигримах»,«Пробуждении» и «Эвелине и её друзьях»России не посвящено ни строчки.
На протяжении всеготворчества Газданова меняется иконцепция французского пространства, чтоопределяется степенью «вживания» самогописателя и его героев в инокультурнуюдействительность. Первый романГазданова - «Вечер у Клэр» - был написан впервые годы пребывания автора за границей.Здесь Франция изображена какисключительный, манящий «другой мир», чтообусловило романтизацию образа. «Молодая»Франция Газданова исполнена чудеснойпрелести. Главному герою ещё толькопредстоит её открыть для себя, у негомножество надежд и мечтаний, которые онсобирается осуществить в пока незнакомойстране, а потому полной очарования: «Мнеказалось, что от соприкосновения снеизвестным вдруг воскреснет ипроявится в более чистом виде всёважное, все мои знания, исилы…» (1; 76).
Романтизацияфранцузской действительности в данномромане осуществляется через два ключевыхобраза - Клэр и Парижа. Как заметилисследователь С. Федякин, «Париж первогоромана - тёплый, влажный, чутьромантичный…образ его сливается с образомвозлюбленной, ему передается её тепло, еёровное дыхание»[74]
. Николай Соседовназывает Францию «страной Клэр», апроисходящее с ним в Париже – «лепечущим исбывающимся, прекрасным сном о Клэр», чтоподтверждает неразделимость этихобразов в сознании героя.
Клэр окутана дымкойромантизма, поскольку олицетворяет дляНиколая «иностранку», но в особом смыслеэтого слова, «то есть не толькочеловека другой национальности, но ипринадлежащего к другому миру»,и, может быть, чувство к Клэр «отчастивозникло и потому, что она былафранцуженкой и иностранкой»; «в нейоставалось такое очарование, которогоне было бы у русской» (1; 54). Вромане нет детального портрета илиавторской характеристики героини, её образпредстаёт в описаниях очарованного ивлюблённого героя, а её притягательностьобусловлена в значительной степени тем,что она иностранка. Даже французский язык,на котором говорит Клэр, исполнендля слуха Николая «неведомой ичудесной прелести» (1; 83).
Покидая Россию, геройиспытывает грусть от разлуки с родиной, нотолько до тех пор, пока не вспоминает, чтоКлэр француженка. «И если так, то к чему жебыла эта постоянная и напряженная печаль оснегах и зеленых равнинах?.. - И я сталмечтать, как я встречу Клэр в Париже» (1; 88). Сэтого момента у героя возникает мечта оФранции как о стране, где сбываютсянадежды, и начинается желание познать этустрану как ещё не прочитанную книгу.Николай уезжает во Францию не просто как вдругую страну, а как в другой, непознанныймир: «Я всегда бессознательностремился к неизвестному, в которомнадеялся найти новые возможности и новыестраны…» (1; 56). И поэтому все мысли героясосредоточились на предстоящей встрече сКлэр во Франции: «Уже на пароходе я сталвести иное существование, в котором всемое внимание было направлено назаботы о моей будущей встрече с Клэр, воФранции...Тысячи воображаемых положений иразговоров роились у меня в голове,обрываясь и сменяясь другими; но самойпрекрасной мыслью была та, что Клэр, откоторой я ушел зимней ночью, Клэр, чья теньзаслоняет меня, и когда я думаю о ней, всевокруг меня звучит тише и заглушеннее, -что эта Клэр будет принадлежать мне»(1; 133).
Первый романГазданова начинается с прогулки поПарижу, которую герой совершает каждый раз,уходя поздним вечером от Клэр. Он очень«вдумчиво» двигается по улицам, как будтоизучая их, запоминая все свои ощущения ивпечатления, через которые Газдановсоздаёт ранний, романтичный образ Парижа иФранции в целом. Подобный эффектдостигается автором путём включения вданный образ элемента «иностранности»,экзотики: всё французско-парижское кажетсягерою необычным, прекрасным,притягательным. Вместо речной воды СеныНиколаю Соседову видится море: «Над Сенойгорели, утопая в темноте, многочисленныеогни, и когда я глядел на них с моста, мненачинало казаться, что я стою над гаванью ичто море покрыто иностранными кораблями,на которых зажжены фонари» (1; 23). ВечернийПариж становится в видении героя полнымудивительных превращений: бульвар Raspailкажется «чёрной сверкающей полосой»;фотография в витрине «оживает», и«в неверном свете далёких фонарей» герояпровожает «лицо знаменитогописателя, всё составленное изнаклонных плоскостей»; пространствовокруг «конюшен Ecole Militaire <Военное училище(фр.)>» наполняется «густым конскимзапахом, столь необычным для Парижа»(1; 23).
Исследователь С. А.Кибальник предлагает рассмотретьтворческий путь Газданова «в терминахтеории коммуникации»[75], утверждая, что«Вечер у Клэр» и «История одногопутешествия» - это период культурнойаттракции». Действительно, в романе «Вечеру Клэр» наблюдается своего рода парадокс:вместе с явным конфликтом русской ифранцузской культур и неприятиемповествователем западной моделисуществования Франция притягивает иувлекает его, что обусловлено закономерныминтересом к другой культуре. Однако вряд лиможно согласиться с наличием культурнойаттракции в романе «История одногопутешествия». Как нам кажется, в этомромане автор начинает развенчиватьроманический, а, значит, притягательныйобраз Франции. Почти все герои-французы в«Истории одного путешествия» изображенысниженно, порой иронично, в отличие отобраза Клэр, окутанного дымкой романтизма.Франция как страна в этом романе теряет свою привлекательность,исключительность для героя: в отличие отНиколая Соседова у Володи Рогачёва нетособых иллюзий, связанных именно с этойстраной, он побывал уже в своём путешествиив Константинополе, Праге, Берлине, Вене и,наконец, оказался в Париже волею судьбы ипо довольно практичным соображениям - вПариже живёт семья брата Володи. Такимобразом, Франция не привлекает героя какисключительный мир, а мыслится как ещёодна, очередная остановка в егостранствиях, что подтверждается первымвпечатлением, которое Париж произвёл нагероя: «Володя смотрел по сторонам, егопоразило сильное движение на улице - востальном Париж показался ему похожим навсе остальные большие города» (1; 188), тогдакак Николая Соседова в «Вечере у Клэр»Париж, напротив, завораживал и очаровывал.
Нельзя утверждать, чтоПариж не произвёл на Володю Рогачёваникакого впечатления. При знакомстве сгородом его поразил вечерний Париж каксказочный, сверкающий мир. Однако Володинынадежды в Париже растворились, мечты неосуществились, и первое впечатлениесменилось разочарованием, а ситуациязнакомства, в которой Париж имеет своёсобственное лицо («фантастический» ночнойПариж), сменяется ситуацией прощания, таккак герой решил продолжить своёэкзистенциальное путешествие и поискатьсчастья где-нибудь ещё, и это вновь делаетПариж (и Францию в целом) чем-тообезличенным, заурядным: «Четверть часатому назад Париж так же ушёл от него, какперед этим уходили Вена, Прага,Константинополь. Было нечто похожее напровал в самую далекую глубину памяти вэтом быстром и безмолвном поглощении тьмойгромадных городов, тонущих в уходящейночи» (1; 197).
Таким образом,Газданов, начиная с «Истории одногопутешествия», лишает Франциюисключительности и романтизации.
