Екатерина Сергеевна Филатова
Личность в зеркале соционики
Разгадка тайны двойников
(2001 г.)
Соционика посвящена той структуре психики человека, которая не меняется на протяжении всей жизни, а также проблемам психологической совместимости людей. Она полезна всем, так как мы ежедневно решаем проблемы отношений друг с другом, проблемы выбора профессии, психологической совместимости супругов и др. Данная книга, кроме общей информации по соционике, включает примеры из литературы и фотографии сотен людей с указанием их типа.
Содержание
Предисловие
I. Основные профессиональные способности людей (Уровень 4)
Часть 1. Основные понятия соционики (1-й этап)
Глава 1. Логики и этики
Глава 2. Сенсорики и интуиты
Глава 3. Совместное действие двух альтернатив. Клубы
II. Типология Юнга—Аугустинавичюте (Уровень 16)
Часть 1. Основные понятия соционики (2-й этап)
Глава 1. Экстраверсия и интроверсия
Глава2. Функции Юнга
Глава 3. Рациональность и иррациональность
Глава 4. Ведущий блок психотипа
Глава 5. Установка сознания ведущего блока
Глава 6. Модель Юнга
Глава 7. Основная типологическая таблица соционики
Часть 2. Описание психологических типов
Глава 1. Практики
Логико-сенсорный экстраверт (Профессионал, Штирлиц)
Сенсорно-логический интроверт (Мастер, Габен)
Сенсорно-логический экстраверт (Реалист, Жуков)
Логико-сенсорный интроверт (Систематик, Максим)
Сравнительный анализ психотипов «Практики»
Глава 2. Исследователи
Логико-интуитивный экстраверт (Предприниматель, Джек)
Интуитивно-логический интроверт (Критик, Бальзак)
Интуитивно-логический экстраверт (Искатель, Дон Кихот)
Логико-интуитивный интроверт (Аналитик, Робеспьер)
Сравнительный анализ психотипов «Исследователи»
Глава 3. Социалы
Этико-сенсорный экстраверт (Энтузиаст, Гюго)
Сенсорно-этический интроверт (Посредник, Дюма)
Сенсорно-этический экстраверт (Политик, Наполеон)
Этико-сенсорный интроверт (Хранитель, Драйзер)
Сравнительный анализ психотипов «Социалы»
Глава 4. Гуманитарии
Этико-интуитивный экстраверт (Артист, Гамлет)
Интуитивно-этический интроверт (Лирик, Есенин)
Интуитивно-этический экстраверт (Инициатор, Гексли)
Этико-интуитивный интроверт (Гуманист, Достоевский)
Сравнительный анализ психотипов «Гуманитарии»
Часть 3. Интертипные отношения
Глава 1. Отношения в квадре
Отношения дуализации или полного дополнения
Отношения активации
Зеркальные отношения
Глава 2. Другие симметричные отношения
Полудуальные отношения
Миражные отношения
Тождественные отношения
Отношения параллельного квазитождества
Деловые отношения
Отношения полной противоположности
Родственные отношения
Отношения суперэго
Отношения конфликта
Глава 3. Асимметричные отношения
Отношения социального заказа
Отношения ревизии
Глава 4. Итоги
III. Дальнейшее развитие юнговской типологии (Уровни выше 16)
Часть 1. Модель Аушры Аугустинавичюте (Модель А)
Часть 2. Уровень 32
Практики
Исследователи
Социалы
Гуманитарии
Часть 3. Уровень 64 и выше
Практики
Исследователи
Социалы
Гуманитарии
Послесловие. Соционика и генетика
Приложение. Тесты, определяющие типовые характеристики
I. Цифровой тест В. Мегедь—А. Овчарова
II. Идентификация подтипов (Тест составлен В. Гуленко)
III. Дихотомический тест (составлен автором книги)
IV. Соционический тест (составлен автором книги)
Заключение
Литература
Предисловие
Одним из самых загадочных явлений, объяснения которому до сих пор не найдено, является феномен двойников — тех, кто порой как две капли воды похожи друг на друга, похожи гораздо сильнее, чем кровные родственники. Взгляните на приведенные ниже фотографии. Перед вами шесть пар лиц людей (1—12) [Здесь и далее в скобках указаны номера фотографий.], которые не имеют между собой никаких родственных связей, но внешнее сходство их не вызывает никаких сомнений — именно о таких говорят как о двойниках.
Так кто же такие двойники? Чем определяется их внешняя схожесть? Существует ли вообще сходство между внешностью человека и его характером?
И здесь естественно задаться вопросом, не сама ли Природа указывает нам на какие-то общие свойства некоторых людей, настолько разительные, что они проявляются внешне как феномен двойников? В чем причина такого сходства? Что оно означает и каковы основы этого феномена? Сам собой напрашивается вывод о том, что здесь мы сталкиваемся с какими-то идентичными структурами организмов, которые имеют фундаментальное для человека значение и должны проявляться не только во внешнем сходстве, но и в чем-то другом. Так в чем же?
Обратимся к докладу великого швейцарского психоаналитика Карла Густава Юнга, прочитанному им на собрании швейцарских психиатров в 1928 году в Цюрихе:
«Отрыв тела от души — это искусственная операция, дискриминация, которая, несомненно, в большей степени основывается на своеобразии познающего разума, чем на сути вещей. В действительности же взаимное проникновение телесных и душевных признаков столь глубоко, что по свойствам тела мы не только можем сделать далеко идущие выводы о качествах души, но и по душевным особенностям можем судить о соответствующих телесных формах».
Итак, Юнг прямо говорит о связи «телесных и душевных признаков», то есть указывает на то, что внешность человека, которую, несомненно, можно отнести к «телесному признаку», имеет прямое отношение к его психике. Работая с пациентами в течение многих лет, Юнг понял, что все люди могут быть разделены на большие группы, объединенные общими свойствами. Результаты своих наблюдений Юнг опубликовал в книге «Психологические типы», перевод которой появился в СССР впервые в 1924 году. В этой работе подробно описано 8 психологических типов людей, однако Юнг указал на то, что каждый из этих восьми типов может иметь две ориентации. Таким образом, Юнг выделил всего 16 различных психологических типов, отличающихся друг от друга устойчивыми признаками, которые сохраняются на протяжении всей жизни человека.
Несколько десятилетий спустя исследователь из Литвы Аушра Аугустинавичюте пошла дальше. В книге «Теория интертипных отношений», появившейся в рукописном варианте в начале 80-х годов, Аушра пишет: «Несколько лет назад мне, педагогу по профессии и социологу по интересам, попала в руки книга К. Г. Юнга «Психологические типы». Было ли это случайностью? И да и нет. Как не было случайностью и то, что я, чтобы разобраться в основах человеческих отношений, изучала экономику. Благодаря чему и сумела понять, что в межчеловеческом общении кроме экономических присутствуют еще какие-то, не менее строгие закономерности, в которых я старалась разобраться». И далее в той же книге Аушра пишет: «Юнг заинтересовал меня сразу. Потому что предлагал структуру. И даже шестнадцать структур!» Так в результате работ самой Аушры Аугустинавичюте и многочисленных энтузиастов этого дела, которые включились в исследования, возникло новое направление в психологии, которое было названо «Соционика».
Соционика, таким образом, базируется на структуре психики человека, открытой Юнгом. Эта структура настолько фундаментальна, что проявляется и во внешности человека. Удивительно, что эта внешняя схожесть людей одинаковых психологических типов не только портретная, но заметна также и в строении фигуры, в манере движений, тембре голоса, и даже предрасположенности к болезням. А это — уже уровень физиологический, и можно только удивляться тому, что человечество так долго не могло найти объяснения этим наблюдениям.
В настоящее время в соционике подробно исследованы юнговские психологические функции — элементы структуры психики, открыты их новые свойства, многие исследователи-соционики достаточно подробно выделяют 32 психотипа (а некоторые — 64 и даже 128). Но что особенно важно, открыты закономерности в отношениях между представителями разных типов, в то время как традиционная психология до сих пор не сформулировала четких объективных закономерностей по этой проблеме.
К сожалению, пока все открытия соционики носят, в основном, интуитивный характер, и это обусловлено разными причинами. Одна из них — отсутствие широко организованных научных разработок этой проблемы представителями разных профессий, которых может касаться этот вопрос — психологами, медиками, физиологами, генетиками, социологами. Современные исследования невозможны также без широкомасштабных статистических исследований, без использования компьютерных программ, в том числе для изучения фенотипов лиц — а это уже область математики и программирования.
Пока же соционикой профессионально занимаются немногочисленные коллективы, насчитывающие, в лучшем случае, несколько человек, которые никак не поддерживаются государством. Именно поэтому пока трудно представить соционические данные в виде цифр, отражающих физиологические параметры человека, которые могли бы быть воспроизведены разными исследователями, и самый больной вопрос соционики в настоящее время — это надежность определения психотипов. Пока это скорее искусство, чем наука. Понятно поэтому, что многие соционические открытия встречают скептическое отношение к себе у многих серьезных ученых.
Другая причина недоверчивого отношения к соционике связана с тем, что в эту новую область знаний о человеке пришла большая армия энтузиастов, не имеющих зачастую не только специальной подготовки, но и простого жизненного опыта. И когда такие молодые люди с абсолютной уверенностью в своей правоте предлагают направо и налево рецепты решения совсем непростых психологических проблем, это не может не вызывать у вдумчивых исследователей вполне обоснованных нареканий.
Поэтому в настоящее время очень важно представить убедительные доказательства обоснованности разделения всего многообразия людей на определенное число юнговских психотипов, а также дать наглядные образцы их внешнего облика. Именно эта насущная потребность и побудила автора познакомить читателей с результатами своих многолетних исследований на эту тему в настоящей книге. Представляется, что уникальная схожесть групп людей, относящихся к одному психотипу, может являться объективным и наглядным подтверждением того, что наконец раскрыта суть указания Природы: «Здесь надо искать ответ на многие психологические и физиологические проблемы человека».
Первая попытка опубликовать фотографический материал мною уже была предпринята в 1996 году. Издательство «Сибирский хронограф» выпустило альбом «Соционика в портретах», который содержал около трехсот фотографий представителей различных психотипов и краткие психологические описания их. Для работы с этим альбомом необходимо было знать основы соционики. Те, кто внимательно познакомились с этой работой, неоднократно высказывались о ее важности, некоторые даже считают, что именно внимательное рассматривание фотографий альбома более всего помогает им ориентироваться в собственных наблюдениях за психотипами, и это, по их мнению, даже полезнее, чем чтение описаний поведения.
Однако были и такие читатели, которые сожалели о том, что фотографии выпущены, по существу, отдельно, а не в контексте книги по соционике. Поэтому настоящая книга посвящена изложению основных знаний по соционике и проиллюстрирована большим количеством фотографий — в фототеке автора сейчас содержатся фотографии порядка полутора тысяч человек различных психотипов.
Кого может заинтересовать эта книга? Поскольку соционика посвящена структуре психики человека, ее каркасу, который не изменяется на протяжении всей жизни, а также проблемам психологической совместимости, то знание ее, несомненно, окажется полезным практически всем. Все мы ежедневно и ежечасно вынуждены решать проблемы отношений друг с другом, проблемы выбора профессии, психологической совместимости супругов, проблемы «отцов и детей»... Знания по соционике будут полезны тем, кто имеет дело с детьми разных возрастов. И если для учителей младших классов и родителей достаточно определить ребенка по четырем основным направлениям психологической ориентации, то для старшеклассников и их наставников полезен и даже необходим уже уровень 16, поскольку перед выпускниками школ встает очень серьезный вопрос — вопрос о выборе профессии в момент окончания школы. Те же, кто заинтересуются более подробным и дифференцированным делением, смогут познакомиться с подтипами каждого из 16 типов.
Вообще, трудно переоценить знания соционики для всех, чья профессиональная деятельность так или иначе связана с работой с людьми, в том числе для руководителей любых рангов и профессий, для политиков, бизнесменов, а также для представителей силовых структур, спортсменов, работников кадровых служб и так далее.
Чтобы чтение текста книги сделать увлекательнее, автору показалось уместным воспользоваться примерами из художественной литературы, многие герои которой хорошо известны как взрослым, так и школьникам старших классов.
Все мы, живя среди людей, так или иначе развиваемся в этой среде, впитываем что-то от каждого человека, с которым общаемся, или от результата творчества как отдельных личностей, так и целых коллективов: книг, музыки, картин, фильмов, телепередач... Каждая наша мысль и каждый поступок являются отражением множества контактов с другими. Наше сознание формируется под воздействием этих контактов. Поэтому все, что мы делаем и, в частности, пишем — в какой-то степени результат коллективного воздействия окружающих. Это касается не только положительных отзывов о нашей работе, ее достижений, но и критических замечаний, и даже простого неприятия ее. Ведь это дает нам возможность столкнуться с иной позицией, более тщательно продумать все имеющиеся факты, чтобы еще и еще раз выверить свои доказательства, привести дополнительные аргументы в пользу своих утверждений.
Поэтому я хочу самым искренним образом поблагодарить всех моих многочисленных друзей, коллег по работе, просто хороших знакомых и доброжелателей.
Прежде всего это относится к профессорам С. Раутиану, И. Кануникову и С. Маниде, благодаря которым я могла в течение ряда лет работать на физических факультетах Новосибирского и Санкт-Петербургского университетов, преподавая пока официально не признанную дисциплину — соционику, не имеющую никакого отношения к физике. Такая возможность помогла мне в течение ряда лет не только заниматься увлекательным трудом, но и накопить обширный экспериментальный материал.
Я очень дорожу общением со своими киевскими коллегами — В. Мегедь и А. Овчаровым, которые постоянно поддерживают меня и профессионально, и по-человечески, эмоционально.
Мне также хочется выразить свою глубокую признательность моим многочисленным друзьям, которые старались мне помочь в том, на что каждый из них был способен. Кто-то из них «подкидывал» дополнительную работу, связанную с соционикой, другие — приносили фотоматериалы, кто-то — делился своими знаниями по технике фотографирования. А кто-то просто говорил: «Ты — молодец, я горжусь тобою!». И все вместе это создавало исключительно доброжелательную и творческую атмосферу и ощущение нужности того, что я делаю. И в связи с этим мне приятно назвать имена Б. Витлина, Н. Власовой, Ю. Журавлева, Е. Кресс, Г. Козьменко, Л. Львовой, М. Приймака, В. Труновой, С. Скворцова, В. Таланова, Н. Хохлова.
Особая моя признательность — моему сыну Сергею Свиташеву. Будучи по психотипу моим полным дополнением, он со словами: «Все тебя хвалят, а я буду критиковать», самым тщательным и скрупулезным образом прочел мои прежние книги, а также рукопись настоящей работы и сделал много конкретных и чрезвычайно полезных замечаний, от чего все написанное очень сильно выиграло.
Также я хочу поблагодарить всех моих друзей, а также слушателей разных лет лекций по соционике, которые согласились стать «фотомоделями». Все приведенные в книге фотографии выполнены мною на протяжении более 10 лет занятий соционикой.
В заключение я хочу отдать долг памяти моей подруге — А. Ассовской. Одной из первых она поняла значение соционики и много лет назад, в газете «Интеллект-ревю», которую она тогда возглавляла, поместила на всю полосу статью под названием «Личность в зеркале соционики». Название этой статьи мне показалось наиболее подходящим и для настоящей книги.
Е. С. Филатова,
Санкт-Петербург, декабрь 2000 года.
I. Основные профессиональные способности людей (Уровень 4)
Часть 1. Основные понятия соционики (1-й этап)
Как читатель, вероятно, уже понял, соционика занимается типологией людей и закономерностями отношений между представителями различных типов. Следовательно, мы должны определить ряд альтернативных признаков, по которым в психике людей наблюдаются принципиальные отличия: для одних людей характерно одно, а для других — другое.
В этом разделе мы определим только две альтернативные пары признаков (всего их четыре), которые лежат в основе соционической типологии: логика—этика и сенсорика—интуиция, и на этом основании произведем первое разделение всех людей на четыре большие группы.
Глава 1. Логики и этики
Начнем с первой пары признаков. Кто такие логики и кто такие этики в соционической интерпретации, каковы их отличительные признаки?
Логик ориентирован на реальность, на факты, на закономерности устройства мироздания. Он старается быть беспристрастным и ищет во всем систему и действие объективных законов.
Логика нередко волнуют проблемы науки, техники, эффективного хозяйствования как промышленного, так и сельского. Это может быть и государственная деятельность, юриспруденция, экономика.
Ради дела логик способен потребовать то, что считает нужным, в достаточно жесткой форме. В такой ситуации он не остановится и перед тем, что может испортить с кем-то отношения. В сфере личной жизни для логика характерен также конструктивный подход, он способен, в частности, относиться к семейным обязанностям как к определенному долгу, который каждый обязан выполнять. В людях он ценит прежде всего деловые качества: надежность, предсказуемость, верность взятым на себя обязательствам. Аргументами доказательств могут быть только проверенные факты. Если же логик почему-либо оказывается в стрессовой ситуации, если его чувства возбуждены, он использует принятые в обществе стереотипы эмоционального проявления, у него стандартный набор жестов, улыбок, способов выражения возмущения... но когда ситуация оказывается неординарной — он испытывает замешательство.
Этик — настроен совсем по-иному, для него самым важным и значительным является то, что связано с человеком, его чувствами, отношениями с другими людьми. Теории и конструкции его интересуют меньше, чем вопросы добра и зла, любви и ненависти, этические и нравственные проблемы. Такой человек, как правило, очень раним и остро реагирует на грубость или несправедливость.
Этик легко внушаем: мнения окружающих могут быть для него вескими аргументами в принятии того или иного решения. Это особенно справедливо, если аргументы построены на логических доводах — здесь он чувствует себя неуверенно и старается придерживаться общепринятых понятий. Ему самому трудно решить, насколько истинно то или иное утверждение о мире объектов, идей, об устройстве мироздания.
В проявлении своих эмоций, напротив, он весьма свободен, использует широкий спектр эмоциональной выразительности — от бурных сцен до многозначительного молчания, способен влиять на настроения других людей и даже манипулировать ими. В силу этого он может безошибочно устанавливать психологическую дистанцию в общении. Здесь он ориентируется на то, как человек говорит, каковы его жесты, мимика, паузы, интонации... Любой промах в этической сфере, например, случайное, неосторожное слово, которое могло обидеть собеседника, или непродуманный поступок, задевший чьи-то интересы и приведший к напряженности в отношениях, переживается им чрезвычайно болезненно. Он может снова и снова возвращаться к своей неловкости и корить себя за нее — как же он мог так бестактно поступить, нет ему оправданий! И так происходит именно потому, что этическая сфера для этиков является приоритетом среди других жизненных реалий.
Таким образом, мы познакомились с первой парой альтернативных признаков, которые характеризуют различную направленность психики, а именно, эта направленность может быть либо логическая, либо этическая, и, в соответствии с этим, мы различаем логиков и этиков. Заметим только, что никогда не бывает так, чтобы один полюс альтернативы полностью исключал другой полюс. Действительно, каждый человек живет как в мире объектов, так и среди людей, поэтому каждому из нас, несмотря на природную ориентацию, приходится так или иначе проявляться не только в сильной для себя, но и в противоположной, слабой области.
Чтобы проиллюстрировать определения, которые даны выше, прибегнем к примерам и постараемся с их помощью понять, о чем идет речь. Многие писатели, особенно классики, хорошо улавливали эти психологические различия людей и прекрасно их описали.
Обратимся к роману Л. Н. Толстого «Война и мир» [Толстой Л. Н. Собрание сочинений. Т. 4—7. «Художественная литература», Москва, 1974 г.], в котором очень подробно описана история жизни представителей трех семей — князей Болконских, а также графов Ростовых и Безуховых на фоне исторических событий Отечественной войны 1812 года.
Вот пред нами семья князей Болконских: отец, старый князь Николай Андреевич, и его двое детей — князь Андрей и княжна Марья. Старик постоянно живет со своею дочерью в имении — Лысых Горах, и их жизнь идет по определенному распорядку, который ничто не может нарушить:
«Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело. Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, — все выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. (...) Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и подойдя к столу, подозвал дочь. (...)
Здорова?.. Ну, так садись! — Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло. (...) Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель, или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорей из кабинета и у себя на просторе понять задачу».
Итак, перед нами два персонажа романа, отец и дочь, и даже совсем не искушенному в психологии читателю ясно: они очень не похожи друг на друга. Старый князь, кабинет которого наполнен книгами, планами, тетрадями с записями, постоянно занят и умственной деятельностью, да и на станке не прочь поработать. Он убежден, что такой образ жизни является единственно правильным не только для него самого, но и для дочери, которую он заставляет регулярно заниматься математикой, чтобы она не была «похожа на наших глупых барышень», — он явно неодобрительно относится ко всякой пустой трате времени, не требующей умственного напряжения.
А что же княжна Марья? Существо чрезвычайно эмоциональное, она настолько пугается отца, что не в силах понять, о чем он говорит. Означает ли это, что она действительно глупа и не в силах справиться с задачами, которые предлагает ей отец? Вовсе нет, ей просто нужна спокойная обстановка, она мечтает «уйти поскорее из кабинета, чтобы на просторе понять задачу».
Что же интересует княжну Марью? Главные интересы ее сосредоточены в религии, но это не интеллектуальный поиск смысла бытия, это простая и искренняя вера: «Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе — в законе любви и самопожертвования, преподанном нам тем, который с любовью страдал за человечество, когда сам он — бог».
Таким образом, основные направленности интересов отца и дочери находятся в разных областях рассмотренной нами альтернативы, и если Николая Андреевича мы уверенно можем отнести к логикам, то с той же степенью уверенности его дочь, княжну Марью, следует отнести к этикам.
Бытует мнение, что этики в основном встречаются среди женщин, в то время как логики — среди мужчин. Действительно, наблюдается некоторая асимметрия в распределении этиков и логиков среди мужчин и женщин, однако, по наблюдению автора книги, она не столь велика, как это может показаться на первый взгляд.
Возможно, что кажущийся более сильным перевес в сторону логиков-мужчин и этиков-женщин связан с тем, что социальная роль мужчин отличается от социальной роли женщин. Это проявляется в различном стиле поведения представителей разных полов. «Мужчины не плачут» — так воспитывают мальчиков в наших семьях, поощряя сдержанность и разумность их поступков. В то же время для девочек считается вполне приличным открыто выражать свои чувства, которые подчеркивают женскую нежность и ранимость, что соответствует образу любящей матери, жены, подруги.
Действительно, возвращаясь к героям романа Толстого, мы должны констатировать, что сын старого князя, брат княжны Марьи, Андрей Болконский также этик, как и его сестра, княжна Марья, хотя чаще всего Андрей не выдает внешне своих чувств: «После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами и слушая ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что-то новое и счастливое. Он был счастлив, и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не о чем было плакать, но он готов был плакать».
Вообще, для этика любовь — одно из самых важных чувств в мире, и сама эта любовь может относиться как к конкретному человеку, так и к человечеству в целом. И для этика особенно важно, любят ли его самого, ведь его представления о собственной ценности определяются именно отношениями с людьми, в которых любовь занимает одно из первых мест. Прекрасная иллюстрация сказанному — размышления князя Андрея перед Аустерлицким сражением: «Ну, а потом... — отвечает сам себе князь Андрей, — я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать; но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого!»
Если эмоциональность княжны Марьи внешне проявляется чаще «красными пятнами» на лице, то князь Андрей, несмотря на стремление быть сдержанным в проявлении своих чувств, способен сильно вспылить: «Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибитке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется смешным, но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей, с изуродованным от бешенства лицом, подъехал к нему и поднял нагайку: Из-воль-те про-пус-тить!»
В отличие от этика, для которого любовь является одним из определяющих приоритетов в жизни, для логика — это реальность, с которой нельзя не считаться, поскольку, в числе прочего, она служит для продолжения рода и потому необходим институт семьи и брака. Однако это может восприниматься им в одних случаях — как физическая потребность, в других — как долг перед обществом, но редко бывает так, что логик пожертвует разумной, с его точки зрения, необходимостью ради любви.
Вспомним и семью графов Ростовых, их детей — Веру, Николая и Наташу. О Наташе и Николае мы будем говорить позднее достаточно подробно, а сейчас — вспомним жениха графини Веры Ростовой, Берга перед свадьбой. Вот его отношение к браку: «Я не из-за денег женюсь, я считаю это не благородно, но надо, чтобы жена принесла свое, а муж свое. У меня служба — у нее связи и маленькие средства...»
«За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя бы части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
"Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло..."».
В последнем эпизоде обратите внимание на одну тонкость, а именно, как Берг ведет себя с графом, «приятно улыбаясь», разговаривает «почтительно», как весьма и весьма воспитанный человек. Здесь хотелось бы особо подчеркнуть, что соционический термин «этика» не соответствует бытовому смыслу этого слова, тому, что мы имеем в виду, когда говорим «этичное поведение» или «неэтичное поведение».
Если в систему ценностей логика входит вежливое, учтивое поведение, то он и будет так себя вести, особенно если с детства приучен к такому стилю общения. Однако это всего лишь следование установленным нормам, принятым в том социальном слое, к которому он принадлежит, к нормам, которые кажутся наиболее разумными и потому — удобными. Правда, логик может и не утруждать себя соблюдением правил «хорошего тона», поскольку, по его мнению, гораздо важнее высказать суть дела, как он ее понимает, и на это глупо обижаться. Правда, факт — это объективная реальность, которая для логика является определяющей ценностью. Естественно, что при этом логик может задеть чьи-то чувства, поскольку не очень заботится о том, чему он не придает большого значения.
Логик даже способен и оскорбить другого, в том числе и близкого человека, из-за неуклюжести своей слабой этической функции, хотя по существу и не желает этого. Вот старик Болконский обращается к дочери во время визита князя Курагина с сыном Анатолем, предполагаемым женихом для княжны Марьи:
«— Это ты для гостей так убралась, а? — сказал он. — Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по-новому, а я при гостях тебе говорю, что впредь не смей ты переодеваться без моего спроса.
— Это я, батюшка, виновата, — краснея, заступилась маленькая княгиня.
— Вам полная воля-с, — сказал князь Николай Андреевич, расшаркавшись перед невесткой, — а ей уродовать себя нечего, — и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь».
Среди логиков можно встретить людей самых разных интересов. Если старый князь Болконский больше увлечен деятельностью интеллектуальной, то граф Николай Ростов, повзрослев, с успехом хозяйничает в своей усадьбе: «Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая. (...)
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что-нибудь для других, для добродетели, — все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память о его управлении. "Хозяин был... Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово — хозяин!"»
В отличие от логика, хорошо владеющего сферой материальных ценностей, объективных закономерностей, абстрактных идей, этик, напротив, хорошо владеет сферой эмоций, великолепно разбирается в нюансах настроений как своих, так и чужих, способен тонко уловить эмоциональный подтекст происходящего. Но это вовсе не означает, как это могло бы показаться, что он неизменно вежлив, любезен и учтив, что его поведение всегда является корректным и обходительным. Прекрасно чувствуя все эмоциональные оттенки, этик сам способен мастерски манипулировать другими людьми, может делать это намеренно, в том числе и задеть за живое, а то и прямо унизить.
«В то время как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, навытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что-то докладывал князю Андрею.
Очень хорошо, извольте подождать, — сказал он генералу по-русски, тем французским выговором, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что-то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису».
Чувствуете разницу? Этик способен оскорбить намеренно, прекрасно владея «эмоциональным полем» и успешно им манипулируя (в сцене разговора князя Андрея со старым русским генералом), в то время как логик просто может проигнорировать тот факт, что человеку присущи эмоции. И логик не всегда считается с ними как с объективной реальностью, думая, что то, что по его мнению правильно — не должно никого обидеть, ведь он хотел сделать так, как, полагал, будет лучше. Действительно, старик Болконский раздосадован тем, что его дочь, и так некрасивая, по его мнению, еще себя и «изуродовала», поэтому он и требует, чтобы она впредь не переодевалась без его разрешения.
Выражения лиц логиков (13—15) — как правило, сдержанные, спокойные. Логики пытаются осмыслить то, что видят перед собой, или просчитать что-то, интересующее их в настоящий момент, в уме. Каждый человек может оказаться в самых различных эмоциональных ситуациях, но, в отличие от этиков, эмоциональные проявления логиков не имеют широкой палитры выразительности. Если логик испытывает сильные чувства, то они проявляются контрастно, однако лишены той богатой нюансами гаммы оттенков, которая так характерна для этиков.
Этики (16—18), как правило, стараются понравиться окружающим, особенно мало знакомым людям, для них очень важно, как к ним относятся, поэтому на их лицах часто играет улыбка. У них хорошо заметны малейшие изменения настроения, гамма чувств, владеющая ими — очень богатая и легко уловимая. Этику бывает трудно скрыть свои переживания: если он рад — сияет улыбкой, если огорчен — может ходить мрачным.
Давайте теперь подведем итоги сказанному выше и кратко сформулируем главные особенности логиков и этиков.
Логик:
— основное внимание направлено на объективный окружающий мир;
— главное — выявить естественные закономерности происходящего и им следовать;
— легко жертвует личными отношениями в интересах дела;
— предпочитает работать с техникой, а не с людьми;
— старается избегать всякого эмоционального напряжения, считая, что это может только повредить делу, сдержан в проявлении эмоций.
Этик:
— основное внимание его — в области человековедения и межличностных отношений;
— считает важным для себя научиться хорошо разбираться в эмоциональной сфере;
— предпочитает не портить отношения с людьми, даже вопреки интересам дела;
— ему легче иметь дело с людьми, чем с техникой;
— легко ввязывается в эмоциональную ситуацию, не может в этом случае оставаться безучастным.
Глава 2. Сенсорики и интуиты
Сенсорный тип, или сенсорик — это тот, кто, как говорят психологи, «живет здесь и теперь». Его восприятие исключительно конкретно, он легко замечает не только крупные, но и самые мелкие изменения в предметах, находящихся рядом, в бытовой обстановке, на улице, в одежде окружающих его людей. Бывает, что он фотографически точно может воспроизвести даже мельком увиденную картину. Сенсорик прекрасно ощущает потребности не только собственного тела, но и других людей. Он чувствителен к комфорту и уюту, которые, как правило, легко организует вокруг себя (поскольку к этому стремится). Ему трудно ждать, когда наступит благополучие. Ему надо получить желаемое сегодня (еще лучше — сейчас). Его девиз — действие. Ориентированный на детальное восприятие, сенсорик без раздражения может выполнить рутинную работу, получая удовольствие от тщательности и аккуратности своих действий. Для него характерно умение быстро переключаться, следовать за изменениями обстоятельств и легко приспосабливаться к ним.
В отличие от сенсорного типа, восприятие типа интуитивного, или интуита — целостное. Что это означает? К примеру, читая текст, интуит видит все слово целиком, в отличие от сенсорика, который воспринимает его по отдельным буквам. (Поэтому, в частности, интуиту так трудно бывает «вычитывать» текст, а лучшие корректоры — сенсорики.) Интуит схватывает общие контуры (обстановки помещения, домов, пейзажа...), в то время как сенсорик хорошо видит прежде всего детали.
Интуит интегрирует непосредственные впечатления в образы, символы. Он может, отстраняясь от отвлекающих внешних мелочей, «увидеть» глубинную суть явлений или процессов. Поэтому внешние проявления всего сущего — для него лишь толчок, чтобы пробудить фантазию, ощутить желание к изобретению нового, к прогнозам на будущее. Так же легко он может уйти мыслями в прошлое, подчас переживая его заново, как будто это происходит с ним снова и снова. В обыденной жизни интуит может оказаться рассеянным, не замечать того, что происходит вокруг, поскольку его мысли принимают произвольное направление, быстро отрываясь от конкретики и непосредственных впечатлений. Такому человеку чрезвычайно трудно выполнять рутинную работу, поскольку при каждом повторе одного и того же действия его тянет привнести в это действие что-то новое, отличное от прежнего, хотя это новое не всегда может оказаться лучше, чем хорошо проверенное старое.
Наверное, читателю понятно, что интуитивный тип не очень любит заниматься хозяйственной деятельностью, создавать вокруг себя комфорт и уют. Хотя нельзя сказать, что он безразличен ко всему этому, но подчас может не замечать беспорядка, поскольку его мысли витают где-то в облаках и не сосредоточены, как у сенсорного типа, на конкретных предметах, непосредственно его окружающих.
Здесь, так же как и в паре логик — этик, мы можем легко заметить обратную зависимость. Сенсорик, чье внимание целиком занято конкретными предметами окружающего мира, вряд ли будет сколько-нибудь долго погружаться в мечты и фантазии. Интуит, соответственно, не будет утруждать себя разглядыванием подробностей предметного мира — образ ему дороже реальности. Таким образом, каждый человек находится либо на одном, либо на другом типологическом полюсе — он либо сенсорик, либо интуит.
Проиллюстрируем сказанное выше снова примерами из романа Толстого. Начнем с сенсориков.
Один из самых пленительных сенсорных образов романа — образ графини Наташи Ростовой. Вот она вечером прибегает в спальню к матери — ей очень хочется поговорить о Борисе, который влюблен в нее:
«Мама, можно поговорить, да? — сказала Наташа. (...) И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении со своею матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватывала руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
Ну, о чем же нынче? — сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, побрыкав ногами и также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение. (...)
— Скажите мама, он мил? (...)
— Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж (...). Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня, оттого, что ты и сама не любишь его (...).
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять перевернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шепотом приговаривая: «Январь, февраль,... май».
Итак, сенсорик прекрасно ощущает свое тело, его потребности — Наташа долго укладывается и устраивается в постели у матери, и это у сенсорных типов никогда не бывает кое-как. Руки сенсорика при желании умеют быть чуткими и ловкими, они способны прикасаться так, чтобы не причинить другому неудобство, ведь сенсорик хорошо ощущает потребности тела не только своего, но также и другого человека.
И, наконец, Наташа выражает свою любовь к матери вполне конкретно и сенсорно — целует руку ее и так, и сяк, и в косточку, и отдельно.
А вот уж чего сенсорик совершенно не умеет, так это — ждать. Его восприятие «здесь и теперь» делает ожидание чего-либо совершенно бессмысленным, ведь жизнь проходит, и проходит каждый ее миг безвозвратно — это сенсорик переживает очень тяжело: «Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки со своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое она употребила бы на любовь к нему, неотступно мучила ее. (...) Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой, взглядом». (Заметим, выразить эмоционально и сенсорно.)
Сенсорик, как правило, уверен в своей правоте. Если какая-то идея овладела им, он будет искать все возможные способы для реализации задуманного. Волевой напор, целеустремленность и решительность, как правило, приводят его к цели. Давайте вспомним, как Наташа Ростова воздействует на свою мать, чтобы та разрешила отдать повозки для вывоза раненых, вместо того чтобы вывозить собственные вещи — ведь наступающая армия французов была уже недалеко от их имения:
«Это гадость! Это мерзость! — закричала она... — Это не может быть, чтобы вы приказали (...). Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! — закричала она. — Они остаются...
— Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
— Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька, ну что нам-то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе... Маменька!... Это не может быть... (...)
Графиня взглянула на дочь, увидела ее пристыженное за мать лицо, увидела ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
— Ах, да делайте, как хотите!»
Мы уже отмечали, что сенсорики хорошо ощущают потребности тела как своего, так и других, поэтому они умеют, например, очень хорошо ухаживать за больными, — вспомните ту же Наташу, которая день и ночь не отходит от раненого князя Андрея.
Сенсорики зачастую также прекрасные кулинары, художники в приготовлении пищи, в умении удовлетворить самому изысканному и прихотливому вкусу. Именно таким человеком описан граф Илья Андреевич, глава семейства Ростовых, который с большим удовольствием и знанием дела занимается организацией обеда в честь героя войны, князя Багратиона: «Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару Английского клуба, о спарже, свежих овощах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф со дня основания клуба был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир».
К своему внешнему виду сенсорики относятся также очень внимательно, никакая мелочь не ускользает от их внимания. Например, сенсорика может совершенно «выбить из колеи» то, что в его одежде что-то не очень модно или причиняет неудобство, или неожиданно оторвалась пуговица, хлястик, сосед за столиком кафе нечаянно облил его чаем...
Наверное, читатель даже по такому краткому описанию уже понял, что именно среди сенсорных типов больше практических деятельных людей.
А теперь подробнее поговорим об интуитах, и на этот раз включим в наш психологический анализ одного из главных героев романа — графа Пьера Безухова. Пьер — побочный сын знаменитого екатерининского вельможи, очень богатого графа Безухова. Пьер мучительно ищет смысл во всем происходящем, хотя внешне кажется беспутным молодым человеком, его образ жизни не встречает одобрения окружающих. Тем неожиданнее для самого Пьера и тех, кто надеялся получить хотя бы небольшую долю огромного богатства умирающего старого графа Безухова, известие, что все состояние завещано Пьеру. И Пьер превратился из объекта презрительных насмешек во влиятельного представителя высшего света и очень завидного жениха — графа Пьера Безухова.
Напомним, что для интуита характерно целостное, общее восприятие окружающего мира, стремление к философскому поиску смысла происходящего, желание проникнуть в его суть. Именно эти вопросы волнуют Пьера Безухова, о чем он размышляет в разговоре с князем Андреем Болконским: «На земле, именно на этой земле (Пьер указал на поле), нет правды — все ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно — дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого?»
Целостность интуитивного восприятия, при которой сложно замечать конкретику и вдаваться в подробности бытия, позволяет интуиту легко соединить в своем воображении события и факты, которые не могли бы реально произойти одновременно и в одном месте. Поэтому среди интуитов встречаются и ученые, и философы, и писатели-фантасты, и мечтатели-поэты, способные угадать возможности, заложенные в том или ином явлении. Интуитивность обусловливает и чуткость ко всему новому, необычному, умение увидеть перспективность в той или иной ситуации.
Будучи оторван от окружающей реальности, интуит тем не менее часто бывает способен усмотреть будущий результат какого-то настоящего события:
«И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но и должна быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет и когда, он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему-то), но он знал, что это будет».
Читатель, конечно, помнит, что это предвидение Пьера осуществилось не только браком с Элен, но и разводом с нею.
А в том, что касается сиюминутных реакций на происходящее — интуит может оказаться совершенно беспомощным, поскольку, физически присутствуя в каком-то месте пространства, он одновременно мыслями часто находится совсем в другом.
Вот как описывает Толстой поездку Пьера в Петербург.
«Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? — спрашивал камердинер.
Пьер ничего не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и все продолжал думать о том же — столь важном, что он не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг него».
Именно поэтому интуиты часто выглядят рассеянными, бывает и так, что они плохо ощущают свое тело в пространстве, оказываются порой неловкими: «Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти (...). Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил треугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее».
Так же как и для сенсорика, ожидание чего-то не является для интуита любимым занятием, но его собственная богатая фантазия помогает ему наполнить жизнь смыслом, даже если в окружающем мире ничего не происходит — ведь у интуита и нет этой прочной связи с конкретной предметностью.
Еще одним важным проявлением интуитивности является умение усмотреть в том, что происходит вокруг, возможности, скрытые от конкретного взгляда сенсорика. Поэтому внимание интуита зачастую направлено ко всему новому, неожиданному, сулящему многообещающую перспективу в той или иной ситуации, творческий подход к порученному делу. Последнее свойство интуитивной натуры очень образно описано Толстым в образе артиллериста, капитана Тушина:
«Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен. (...) Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик (...). «Ну-ка, наша Матвеевна», — говорил он про себя. Матвеевной представлялась в его воображении большая крайняя старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий (...).
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
— Ну, Матвеевна, матушка, не выдавай! — говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
— Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся.
— Вы что, с ума сошли? Вам два раза приказано отступать, а вы...
«Ну, за что они меня?» — думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
— Я... ничего, — проговорил он, приставляя два пальца к козырьку».
Вот ведь как бывает у интуитов: увлекшись боем, капитан Тушин, в пылу сражения, которое он разукрашивает собственной фантазией, совсем забывает об опасности, ведет себя в азарте боя прямо как малый ребенок.
Заметим в заключение, что никогда не может быть так, чтобы в психике конкретного человека присутствовал бы исключительно только один полюс при полном отсутствии другого. Это замечание мы уже сделали в альтернативной паре признаков этика — логика. То же самое можно сказать и о паре сенсорика — интуиция.
Действительно, не может же, в самом деле, интуит всегда только витать в облаках? Ведь каждому человеку приходится, хочет он того или нет, заботиться о своем жилище, одежде, здоровье, а ведь это все — область сенсорики. Точно так же трудно представить себе человека, который вообще никогда бы ни о чем не фантазировал, не прогнозировал событий, не попытался бы оценить ситуацию «в целом». А все это — область интуитивная. Поэтому в психике каждого человека всегда присутствуют обе стороны, однако одна проявляется, как правило, гораздо сильнее, чем другая.
Внешне сенсорный тип (19—21) выглядит достаточно уверенным, его взгляд конкретен, направлен на тот предмет, который его в настоящий момент занимает. Его интерес может быть как логического (19, 20), так и этического (21) характера.
В отличие от сенсорика, взгляд интуита блуждает неведомо где (22, 24), он расфокусирован, чувствуется, что перед его мысленным взором проходят какие-то картины, которые его занимают гораздо больше, чем то, что рядом. Для интуита также характерен заинтересованный взгляд, чем-то напоминающий взгляд ребенка при виде новой игрушки (23), чувствуется в этом взгляде ожидание чего-то нового, перспективного, что человек видит за простой внешностью предмета.
У сенсориков более плотная, уверенная походка, они буквально «ходят по земле», хорошо ощущая себя, свое тело в пространстве, в то время как для интуитов, как заметил один юноша, «все углы — мои». Действительно, интуит часто натыкается на эти самые углы, его походка лишена уверенности и устойчивости, именно потому, что он гораздо слабее, чем сенсорик, ощущает свое тело в пространстве.
Просуммируем сказанное выше.
Сенсорик:
— воспринимает мир как чувственную реальность, в ее конкретных формах, ощущениях, цвете и запахе;
— больше интересуется результатом реально выполненного труда;
— легко запоминает подробности, фактуру предметов окружающего мира;
— ему доставляет непереносимый дискомфорт домашний беспорядок;
— хорошо ощущает потребности своего тела.
Интуит:
— его сознание легко уходит в мир воображения;
— больше всего его интересуют заманчивые возможности и перспективы;
— ему легче заметить общие очертания предмета, чем его подробности и фактуру;
— он спокойно мирится с домашним беспорядком, если увлечен своим делом;
— он плохо ощущает свое тело и его потребности, может, например, не сообразить, что голоден или болен.
Подведем некоторые итоги.
Если шкала логика—этика отвечает на вопрос о приоритете интереса: предмет, факт, теория, абстракция, или — человек, отношения людей, их чувства; то шкала сенсорика—интуиция характеризует способ выбора информации: конкретно, детально, с хорошим видением подробностей — сенсорно, или в общем и целом, с привнесением собственной фантазии — интуитивно?
Часто задают вопрос: «А кто лучше, этик или логик, сенсорик или интуит?»
Конечно же, никто не лучше другого, а каждый хорош и полезен в своей области, выполняя свою социальную роль. Если речь идет о производственной деятельности, о научной работе, технологических процессах организации хозяйственной деятельности, борьбе с правонарушениями, службе в армии — конечно, уравновешенные логики в этих сферах окажутся более эффективны, чем эмоциональные этики, но в социальной или гуманитарной сферах — где требуется умение понять и почувствовать состояние каждого человека, в медицине, организации сферы услуг, в воспитательной работе, в тонкостях духовного опыта, в искусстве — вряд ли можно обойтись без этиков. Каждый хорош на своем месте.
То же можно сказать и о второй паре свойств психики, соответственно, о сенсориках и интуитах. Без интуитов немыслимо предвидение, фантазия, творчество, неординарность решения задач, религия, поэзия — все, что уходит от конкретики. И все это прекрасно, но... без сенсориков интуиты бы умерли с голоду, замерзли от холода зимой и не смогли бы реализовать свои идеи, внедрить их в жизнь.
Наверное, не случайно то, что соционика, несмотря на свою несомненную перспективность, до сих пор не обрела своего широкого общественного признания, ибо ею занимаются, в основном, интуитивные типы, прекрасно умеющие увидеть захватывающие возможности использования этого знания. А вот для сенсориков пока эта область в широких масштабах не представляет интереса. Однако для внедрения чего-либо нужны сенсорные возможности, умение «пробить» новое направление, выделить на его развитие деньги и т. д. Будем, однако, надеяться, что теперь уже не понадобятся десятилетия, чтобы соционика наконец обрела свое достойное место среди наук о человеке.
Глава 3. Совместное действие двух альтернатив. «Клубы»
До сих пор мы исследовали только две соционические шкалы, логика—этика и сенсорика—интуиция (всего их — четыре), но уже сейчас можем получить вполне важный практический результат.
Из определения рассмотренных выше альтернативных пар ясно, что эти признаки описывают совершенно разные стороны психики людей, и эти шкалы не зависят друг от друга, а это означает, что, например, среди логиков могут встречаться как сенсорики, так и интуиты. То же самое можно сказать и об этиках. Аналогично, среди сенсориков одинаково часто встречаются как этики, так и логики, что также справедливо и для интуитов.
Следовательно, удобнее всего это обстоятельство отобразить на плоскости двумя взаимно перпендикулярными осями, одна из которых представляет собой шкалу логика—этика, а другая — сенсорика—интуиция.
Схема 1. Четыре варианта психотипов
Мы получили, таким образом, четыре области, в каждой из которых представлены два наиболее сильных полюса наших шкал:
I — сильны логика и сенсорика, такие люди чувствуют себя уверенно в практической жизни, почему и получили название ПРАКТИКИ.
II — сильны логика и интуиция, качества, совершенно необходимые для философов, ученых, тех, кто занимается любыми исследованиями, поэтому название этой группы — ИССЛЕДОВАТЕЛИ.
III — сильны этика и сенсорика, представители этих ведущих сторон психики способны эмоционально откликнуться на чужие потребности и оказать конкретную сенсорную помощь, это — СОЦИАЛЫ.
IV — наконец, обладатели сильной этики и сильной интуиции — наиболее из всех перечисленных выше групп оторваны от реальности, склонны к фантазиям, поэзии, музыке, литературному творчеству. Они получили название ГУМАНИТАРИИ.
В соционике эти четыре группы названы «клубы», поскольку очевидно, что в клубы люди собираются по интересам. Наличие же одинаковых ведущих функций и обеспечивает одинаковость как интересов, так и возможностей.
А теперь давайте снова вернемся к героям Толстого, о которых уже шла речь выше, и постараемся выяснить, каковы же вторые сильные полюса в их характерах, — ведь пока мы определили для них только по одной сильной функции.
Начнем со старика Болконского и его дочери княжны Марьи. Напомним читателю, что, как мы установили выше, отец — логик, а княжна — этик. А как проявляются их психологические особенности в области сенсорики и интуиции? Вспомним замечание Толстого о том порядке, в котором старый князь держал свои вещи, как он «обтер стамеску», закончив работу, в то время как письменный стол княжны Марьи всегда завален «тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочна, как отец ее порядочен».
Могут ли эти качества быть просто воспитанными с детства? Вряд ли, тем более что отец регулярно сам занимается со своею дочерью и ежедневно наставляет ее, стараясь привить ей те черты характера, которые присущи ему самому. Однако его усилия не приводят к желаемому результату. И снова в этой паре героев мы находим проявления теперь уже другой альтернативной пары характеристик: сенсорность старого князя и интуитивность его дочери, княжны Марьи.
Приведем еще некоторые выдержки из романа, в которых явно прослеживаются деятельность, конкретность восприятия старого князя и оторванность от непосредственно происходящего — княжны Марьи. Вот описание отца:
«И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Вourinne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки и Bourinne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! — подумал он, злобно взглянув на дочь. — Стыда нет! А он ее и знать не хочет!». Так способен отметить все мелочи в своем сознании только человек с исключительно конкретным, сенсорным восприятием.
А что же княжна? Она выходит замуж за графа Николая Ростова и очень счастлива в этом браке. Примечателен с интересующих нас позиций разговор ее с мужем:
«Она смотрела на него и не то что думала о другом, а чувствовала о другом. (...) Кроме этого чувства, поглощавшего ее всю и мешавшего ей вникать в подробности планов мужа, в голове ее мелькали мысли, не имеющие ничего общего с тем, что он говорил (...). Душа графини Марьи всегда стремилась к бесконечному, вечному и совершенному и потому никогда не могла быть покойна. На лице ее выступило строгое выражение затаенного высокого страдания души, тяготящейся телом».
Очень наглядна разница в последних двух цитатах между сенсориком — отцом и интуитом — дочерью, заключающаяся в том, что в отличие от сенсорика, интуит не привязан к непосредственному окружению, а напротив — он часто и непроизвольно отрывается от него, уходя в свой мир переживаний и видений.
Теперь выясним, каковы вторые сильные полюса в психике интуита Пьера Безухова и сенсорика Наташи Ростовой....
Наверное, читателю не надо приводить особенно много аргументов в пользу того, чтобы отнести Наташу к этикам, а не к логикам. Достаточно вспомнить несколько эпизодов очень характерного поведения Наташи.
«Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
— Соня! что ты?... Что с тобой? У-у-у!
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала».
Как видите, Наташа немедленно включилась в эмоциональную ситуацию, сердцем почувствовала горе своей подруги и, даже не зная причины этого горя, почувствовала то же, что чувствовала Соня. Этик действительно умеет настроиться в резонанс с чувствами другого человека.
Вот еще один эпизод:
«Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что-нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что-нибудь касающееся брата и что Анна Михайловна приготавливает».
Именно оттенки интонаций более всего способен отличать этик, это и есть как раз то свойство характера, которое сильно отличает этика от логика. Ведь логик тоже способен испытывать и улавливать эмоции, однако ему трудно почувствовать все их тонкости. Нюансы чувств, их оттенки от логика ускользают.
Что же касается характера Пьера Безухова, то здесь естественно сделать выбор в пользу Пьера-логика. Действительно, мы уже приводили ранее цитату о философских поисках Пьера, его размышлениях о смысле жизни, смысле происходящего вокруг, поиск ответов на эти вопросы в масонской ложе, в которую вступает Пьер, — все эти мучительные раздумья сопровождают его на протяжении всего романа. Сравните эти поиски логика Пьера с религиозностью этика — княжны Марьи, для нее религия — это безусловная вера без размышлений, в то время как для Пьера — это логический анализ.
Возможно, читатели возразят такой характеристике, вспомнив, например, эпизод спасения Пьером девочки из огня или факты беспримерной доброты этого человека в финансовых делах. Однако более подробно этот вопрос мы исследуем в нашем дальнейшем рассмотрении — ведь и логики могут быть и добрыми, и самоотверженными людьми, а, кроме того, неумение считать деньги скорее относится к слабой сенсорике и просто к тому факту, что деньги отнюдь не являются предметом заботы Пьера — он очень богат.
Поскольку наш анализ позднее включит в себя, кроме названных выше героев романа — отца и дочери Болконских, Наташи Ростовой и Пьера Безухова, также и подробное рассмотрение психотипов князя Андрея Болконского, отца и сына Ростовых, капитана Тушина — мы не будем сейчас перегружать наше исследование всех особенностей их характеров. Заметим только, что Николай Ростов — так же как и Наташа — сенсорик, он практичен и деятелен, ему чужды философствования, в отличие от князя Андрея, который вместе со своим другом Пьером очень любит рассуждения о смысле жизни, о поисках справедливости, он часто уходит в свои фантазии, например, о славе.
Старый граф Ростов, которого мы определили как сенсорика, по второй альтернативной паре признаков — конечно же, этик, вспомните его любовь к тому, чтобы всем угодить, доставить удовольствие вкусной едой, ну а капитан Тушин — логик, для него военные действия — что-то вроде логической игры на местности-карте, которая находится перед глазами.
Теперь рассмотрим 4 варианта пар сильных функций с учетом тех примеров поведения, которые мы привели ранее для героев романа «Война и мир». Посмотрите еще раз на схему, приведенную выше.
I — ПРАКТИКИ, у них сильны логика и сенсорика. Логиками и сенсориками мы определили раньше старого князя Н. А. Болконского и молодого графа Николая Ростова. Оба они конкретны и деятельны, уверены в своей правоте, их сознание и опыт опираются на практическую сторону жизни, им чужды оторванность от реальности и мечтательность. Николай — прекрасно ведет свое хозяйство, а в годы службы в армии он проявляет себя великолепным офицером, который не только не тяготится военной дисциплиной и порядком, но и находит в них определенный стержень, что служит для него надежным жизненным ориентиром.
II — ИССЛЕДОВАТЕЛИ, обладатели сильной логики и интуиции, они явно отличаются от практиков. Отличие лишь в одном качестве (интуиция вместо сенсорики) — и сразу же перед нами оказываются люди совершенно другого склада, в романе Толстого это граф Пьер Безухов и капитан Тушин. Именно интуитивность постоянно вовлекает Пьера в поиски смысла жизни, в философское отношение к происходящему, а Тушин с легкостью загорается новыми возможностями победить стоящего перед ним врага, он смело экспериментирует и фантазирует.
III — СОЦИАЛЫ, те у кого сильны этика и сенсорика. Конечно, нам сразу же вспоминаются граф Илья Андреевич Ростов и его дочь Наташа. Оба героя эмоциональны, проявляют душевную щедрость и умение позаботиться о тех, кто рядом. Наташа не может допустить, чтобы раненые остались беззащитными перед наступающими французами, Илья Андреевич, как никто другой, умеет устроить праздник и пир, не считаясь с собственными затратами — лишь бы всем было приятно. В этих людях сочетаются способность сопереживать и почувствовать душою боль другого человека вместе с умением конкретно позаботиться, сделать то, что в их силах, чтобы помочь, в том числе накормить, одеть и обуть, обеспечить уход за ранеными и больными.
IV — ГУМАНИТАРИИ, это те, у кого сильны этика и интуиция. В романе Толстого мы также встретились с героями, которые относятся к этому «клубу». Это брат и сестра Болконские, княжна Марья и князь Андрей. Представители этого клуба характеризуются сильной эмоциональностью и склонностью к мистике, философии, религии и фантазиям, частой оторванностью от реальности.
Перед вами портреты представителей всех четырех «клубов» — Практиков, Исследователей, Социалов и Гуманитариев. Каждая горизонтальная тройка лиц — один «клуб». Вглядитесь внимательно в их лица и постарайтесь найти внешние сходства внутри одного «клуба» и отличия между ними.
Практики выглядят спокойными людьми, беспристрастно рассматривающими окружающий мир; в их глазах оценка того, что перед их глазами, желание понять, какая от этого может быть практическая польза. В лицах (25 и 27) хорошо ощущается волевая решимость добиться того, что они считают необходимым.
В глазах же Исследователей хорошо заметен пытливый интерес к происходящему (28, 30), иногда — вопрос (29). И те и другие, будучи логиками, мало заботятся о том, какое они производят впечатление на окружающих, поэтому в выражениях лиц нет стремления очаровать собеседника или проявить какие-то иные эмоции.
В группе Социалов, напротив, очень хорошо заметна эмоциональность, желание понравиться (31, 33). Юноша (32) проявляет явное живое участие в происходящем, при этом взгляд его совершенно конкретен, как у истинного сенсорика. Как правило, у Социалов самые «теплые» лица, выражающие готовность помочь.
А вот Гуманитарии-интуиты выглядят несколько холоднее социалов, поскольку гуманитарии зачастую просто «отсутствуют», погруженные в свои фантазии. Читателю может показаться несколько неожиданной «неулыбчивость» приведенной тройки представителей этиков-интуитов. В чем дело? В следующей главе, когда речь пойдет об экстраверсии и интроверсии, мы этот вопрос легко решим. Сейчас отметим только то, что не каждый этик готов внешне проявлять свои эмоции — вспомните княжну Марью. Лицо мужчины (34) по характеру очень близко к тому типу, к которому принадлежит княжна, в глазах — боль за человека, стремление к самоусовершенствованию. Среди Гуманитариев также много тех, кто от природы наделен артистическими талантами. Такие люди готовы играть где угодно и кого угодно (36). В женщине (35) хорошо ощущается хрупкость, ранимость натуры.
Все перечисленные психологические особенности Практиков, Исследователей, Социалов и Гуманитариев можно встретить не только на страницах романов разных литературных произведений, они встречаются на каждом шагу в реальной жизни.
В заключение этого раздела приведем фамилии известных деятелей, расположив их также по «клубному» принципу. Заметим однако, что, когда речь идет об этих людях, можно только делать предположение об их принадлежности к тому или иному типу, поскольку, по понятным причинам, проверить это, спросив прямо, мы не можем. Поэтому к любым определениям такого рода следует относиться лишь как к версии автора.
ПРАКТИКИ
П. Романов (Петр I), В. Ульянов (Ленин), Джугашвили (Сталин), П. Столыпин. Г. Коль, М. Тэтчер, Д. Дудаев, С. Хусейн, А. Масхадов, Н. Назарбаев, А. Лукашенко.
Г. Жуков, Ю. Лужков, А. Лебедь, Г. Старовойтова.
А. Кристи, Ж. Сименон.
Н. Михалков, М. Ульянов, К. Лавров, Л. Гурченко, И. Розанова, А. Карпов.
ИССЛЕДОВАТЕЛИ
Ф. Рузвельт, У. Черчилль, Д. Кеннеди, Н. Крупская.
К. Юнг, И. Ньютон, А. Эйнштейн, Р. Фейнман, Р. Вуд, К. Циолковский, Н. Бор, А. Сахаров, А. Аугустинавичюте.
Л. Бетховен, Л. Толстой, С. Рахманинов, А. Чехов, Д. Шостакович, С. Прокофьев, Е. Мравинский, М. Растропович.
С. Бондарчук, Г. Уланова, М. Плисецкая, Д. Мазина, Э. Пиаф, П. Ришар, Ю. Никулин, М. Жванецкий.
СОЦИАЛЫ
Наполеон I, M. Горбачев.
Ж. Верн, Дюма-отец, Дюма-сын, И. Тургенев.
Б. Бардо, Э. Тейлор, М. Плачидо, Е. Леонов, О. Табаков, А. Калягин, Л. Куравлев.
A. Пугачева, С. Ротару, В. Добрынин, Ф. Меркьюри, П. Маккартни.
ГУМАНИТАРИИ
Иван Грозный, Н. Романов (Николай II), В. Жириновский.
B. Ван Гог, К. Паустовский, Д. Лихачев, А. Солженицын.
Ф. Шаляпин, А. Вертинский, Ч. Чаплин, А. Райкин, С. Лемешев, А. Миронов, О. Меньшиков, В. Спиваков, Э. Рязанов, Д. Леннон.
Уже по тем фамилиям, которые приведены в списке, а также по названиям сильных функций представителей того или иного «клуба», можно сделать вывод о профессиональных возможностях этих людей.
Очевидно, что Практики, кроме буквально практической деятельности, связанной с промышленным производством, сельским хозяйством, организацией дела любого масштаба, вплоть до руководства государством, также прекрасно могут реализовать себя в силовых структурах — службе в армии и органах правопорядка. Практики могут оказаться востребованными и в спорте, в том числе профессиональном.
Для Исследователей наиболее притягательной оказывается научная работа, обратите внимание, как много имен выдающихся ученых в списке, и это, конечно, не случайно. Также здесь мы видим и политиков, и представителей художественной интеллигенции, однако большинство из них являются деятелями скорее академического направления, как в писательском деле, так и в музыке. Некоторые исследователи — успешные бизнесмены.
Среди группы Социалов также много артистов, музыкантов, однако, в отличие от Исследователей, направленность их в большинстве случаев иная: для них притягательны более легкие жанры, в том числе эстрадные. Не чужды Социалы и политики, хотя и в меньшей степени, чем представители других «клубов», кроме того, как и положено Социалам, они хорошо реализуют себя в медицине, сфере услуг, посреднической деятельности, рекламе — вообще в работе с людьми.
Гуманитариям можно посоветовать любую деятельность, связанную с искусством, работу в печатных органах, журналистике, а также в психологии и в области духовных знаний. Некоторые представители этого «клуба» тяготеют к политике, правда, не так часто эта деятельность может считаться успешной. Гораздо удачнее их карьера может сложиться на театральных подмостках или в преподавании.
II. Типология Юнга—Аугустинавичюте (Уровень 16)
Часть 1. Основные понятия соционики (2-й этап)
Глава 1. Экстраверсия и интроверсия
В первом разделе мы определили четыре основные группы-«клуба», но читатель, возможно, не очень удовлетворен результатом такого довольно грубого деления людей, хотя и оно, согласитесь, может оказаться достаточно полезным.
Теперь попробуем продвинуться дальше, к более дифференцированным свойствам психики людей, и, соответственно, к более точному описанию их характеров.
Конечно, вы уже заметили, что те герои романа, о которых у нас шла речь, оказавшись в одних группах, тем не менее сильно отличаются друг от друга. В самом деле, старик Болконский, суровый и педантичный, доводящий порой свою дочь, княжну Марью до слез, в чем-то сильно отличается от Николая Ростова, ставшего впоследствии мужем княжны Марьи, мужем, который сделал ее счастливой. Однако и тот, и другой — логики и сенсорики, следовательно, оба принадлежат клубу Практиков.
Те же мысли о различии «одноклубников» приходят в голову, когда мы сравниваем философа Пьера и деятельного непоседу, азартного экспериментатора капитана Тушина, хотя оба принадлежат к Исследователям. Отличаются друг от друга также Наташа Ростова, которая стремится обязательно сделать все по-своему, как ей кажется лучше, и ее отец, граф Илья Андреевич Ростов, мягкий, покладистый человек, не желающий ни с кем ссориться и предпочитающий лучше уступить или промолчать. А ведь они оба и этики, и сенсорики, следовательно — Социалы. И наконец, в рассмотренной нами паре Гуманитариев, обладателей сильных этики и интуиции, в князе Андрее и его сестре княжне Марье, также очень много различий. Действительно, стремящийся к славе, бывающий желчным и резким князь Андрей мало похож на княжну, которая любит уединение и общение с «божьими людьми».
И это означает только то, что мы, рассмотрев всего две шкалы признаков, отнюдь не описали этим все психологические особенности и различия между людьми. Следовательно, необходимо сделать новый шаг и рассмотреть очередную, теперь уже третью шкалу отличий, к чему мы теперь и переходим. В этом нам опять помогут те же герои, о которых уже шла речь — мы попытаемся понять, какова суть основных отличий между ними и нет ли в этих отличиях общих черт?
Снова начнем с Практиков. В чем отличия старика Болконского и Николая Ростова? Давайте разберемся. Старый князь любит тишину и уединение, не очень охотно общается с соседями и гостями, которые изредка его навещают. «Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении».
Таким образом, перед нами — довольно скрытный человек, который, в основном, предпочитает интеллектуальную деятельность — в его кабинете «стеклянные шкафы библиотеки... высокий стол для писания в стоячем положении».
А Николай Ростов — блестящий гусар, любимец женщин, открыт и общителен. «Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина..., его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в... опьяняющее его удовольствием положение всеобщего любимца».
Можно, конечно, подумать, что здесь все дело — в возрасте, и молодость Николая делает его более открытым. Однако если обратиться к его уже зрелой жизни, описанной Толстым, то и в эту пору мы можем отметить совершенно разные подходы к той же практической деятельности. Женившись на княжне Марье, он продолжает быть радушным и гостеприимным человеком, его дом постоянно открыт для родственников. Хозяйственная деятельность также доставляет ему большое удовольствие, однако эта деятельность вовсе не кабинетная, а больше связана с сельскохозяйственными работами. Княжна Марья «не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горечавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: "Ну, еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне"».
Итак, Н. А. Болконский больше сосредоточен на своих мыслях, и у него довольно жесткая система внутренних установок, которым он не только подчиняется сам, но и требует, чтобы подчинялись окружающие люди. А Николай Ростов, напротив, открыт в своей деятельности всему тому, что происходит вокруг него, и его установки определяются внешними условиями и их изменениями. С такими разными направленностями связаны, в частности, необщительность князя и, напротив, открытый стиль жизни Николая.
Та же тенденция явно просматривается и в паре исследователей, к которым мы отнесли Пьера Безухова и капитана Тушина. Пьер мучительно пытается найти ответы на свои вопросы в философских размышлениях, масонстве, стремится понять скрытые пружины действий многих людей. Он пытается проникнуть в сущность происходящих событий, увидеть их во всеобщей взаимосвязи друг с другом.
Таким образом, Пьер, так же, как старик Болконский, обращен к своему внутреннему миру больше, чем к внешним событиям. А вот капитан Тушин в чем-то сродни Николаю Ростову: его привлекает все происходящее вокруг, он быстро следует своими действиями за изменяющейся ситуацией — переключает свое внимание на передислокацию противника и успешно ведет бой с французами.
Исходя из этих различий, мы можем определить третью альтернативу, которая отличает людей по направленности внимания либо на свою собственную установку, свои мысли, либо на то, что происходит вокруг. В соответствии с направленностью вовне, одна из этих установок носит название экстраверсии, а другая, характеризующая направленность вовнутрь, на собственные мысли по соответствующему поводу, — интроверсии. Эти установки мы можем также теперь узнать и в двух других парах.
Действительно, все внимание Наташи, все ее устремления направлены на окружающих людей (этик), она активно вмешивается в любую жизненную ситуацию (вспомните эпизод с вывозом раненых). Для нее характерно стремление к полнокровной физической жизни, ей трудно подчиняться принятым условностям, ей свойственна волевая импульсивность и стремление во что бы то ни стало добиться своего. Очень показательно ее поведение после знакомства с Анатолем Курагиным. Не думая о последствиях, она отказывает жениху и готова сломя голову нестись навстречу новой влюбленности: «Она убежит с ним! — думала Соня. — Она на все способна».
