А. Р. Михеева
БРАК, СЕМЬЯ, РОДИТЕЛЬСТВО: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ
И ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Учебное пособие
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАФЕДРА ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ
Новосибирск 2001
Михеева А. Р. Брак, семья, родительство: социологические и демографические аспекты: Учеб. пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2001. 74 с.
Учебное пособие содержит материалы, необходимые для понимания современных мировых и российских процессов, происходящих в сфере брака, семьи, рождаемости. При рассмотрении тенденций акцент делается на взаимосвязи двух отраслей знаний об изучаемых процессах: социологии семьи и демографии как науки о воспроизводстве населения.
Предназначено студентам, аспирантам, специализирующимся по социологии и изучающим курс «Социология семьи», а также студентам других факультетов, интересующимся проблемами современной семьи.
Данное издание выпущено в рамках Мегапроекта «Развитие образования в России» (программа поддержки кафедр) Института «Открытое общество» (Фонд Сороса)
Рецензент д-р филос. наук Г. С. Батыгин
(Московская высшая школа социальных и экономических наук)
© Новосибирский государственный
университет, 2001
ведение
Брак и семья на протяжении многих столетий являются неотъемлемыми элементами социальной структуры любого общества. Они считаются фундаментальными социальными институтами, обеспечивающими воспроизводство и устойчивость человеческого общества.
К середине ХХ века в России, в большинстве промышленно развитых европейских и североамериканских стран исторически сложился и стал наиболее распространенным тип нуклеарной семьи, основанной на моногамном браке, – это супруги, работающие вне дома, и их дети (зачастую один ребенок). Тип отношений между супругами в такой семье довольно демократичен, так же как и отношения между родителями и детьми.
Для тех обществ, где нуклеарная семья является преобладающим типом семейной жизни, свойственны и определенные характеристики демографических процессов, а именно: сравнительно позднее вступление в брак, невысокая рождаемость, относительно частые разводы, а во второй половине ХХ века статистикой все чаще стало фиксироваться снижение числа официально регистрируемых браков и рост внебрачной рождаемости. В социальном плане в таких странах существует, как правило, хорошо развитая система помогающих семье институтов: детских учреждений, здравоохранения, обслуживающих предприятий.
Такой тип семьи был не всегда; значительно более длинную историю имеет многопоколенная семья с 3 – 4 детьми, с помогающими вести хозяйство родственниками. В такой семье, тип которой можно назвать традиционным, жена, как правило, была занята обслуживанием, ведением домашнего хозяйства; отношения между мужем и женой, между поколениями (детей, родителей и прародителей) были построены на строгом подчинении «старшему». Демографические же характеристики стран и обществ, где был (или остается и сейчас) преобладающим такой тип семьи, состояли в высокой рождаемости, практически отсутствии безбрачия и разводов. Уровень социально-экономического развития таких стран и обществ можно было бы охарактеризовать как аграрный, «традиционный».
Таким образом, три компонента жизни общества проявляют относительную согласованность в процессе исторического развития: а) состояние семьи, особенности устройства семейной жизни, включая возможность выбора линии поведения в «личной жизни», б) демографическая ситуация, в) уровень социально-экономического развития.
Конечно, не во всех странах и не одновременно происходили изменения этих компонентов. Но, зная характеристики для данного общества одного из них, можно с определенной уверенностью представить направление тенденций в двух других. И здесь не обсуждается вопрос о «первичности» какого-либо компонента; ясно, что они взаимосвязаны и взаимосвязь эта, по-видимому, объективна. Однако в истории общества это их взаимодействие проявлялось с огромным лагом – в несколько веков, во всяком случае, для европейской и российской истории.
И сейчас еще между европейскими странами существует дифференциация по степени «согласованности» социально-экономического, демографического и брачно-семейного компонента развития. Но наличие многовековых лагов между технологическими, демографическими, семейными и сексуальными «революциями» можно понять, если знать, что поведение людей в сфере брака, секса, рождения детей всегда строго регламентировалось культурными нормами, религией, обычаями, традициями, по существу имевшими жесткий, запретительный характер (табу). Поскольку такие события, как вступление в брак, образование семьи, рождение потомства, базируются на биологическом различии мужчин и женщин, сексуальные отношения между ними, принципы воспитания подрастающего поколения всегда, начиная с первобытного общества, были предметом строгого социального контроля со стороны общины, церкви, государства, дабы не нарушилось воспроизводство человеческого рода. Так что ослабление запретов, изменение культурных норм, стереотипов поведения мужчин и женщин в сфере воспроизводства потомства – процесс очень длительный, он происходил на протяжении всей истории человечества, но стал особенно заметен в последние 200 – 300 лет и продолжается и, возможно, ускоряется сейчас – в разных обществах по-разному.
В данном учебном пособии рассматривается один из аспектов социологии семьи, немаловажный для понимания сути институтов брака и семьи, а именно демографический «базис» процессов, изучаемых социологией семьи. Так что основная цель работы – акцентировать внимание читателя на двух взаимосвязанных компонентах общественного развития: демографической сфере и семье с точки зрения изучения и объяснения происходящих в них современных процессов. Поэтому в пособии приводятся только те основные положения, определения и результаты исследований, с помощью которых проясняются обсуждаемые проблемы. Соответственно, не приводятся и не обсуждаются многие другие определения и вопросы, относящиеся как к демографической науке, так и к социологии семьи. Практически совсем не затрагивается тема экономической стороны жизни семьи, поскольку есть надежда, что у заинтересованного читателя найдется возможность самостоятельно изучить литературу, где содержатся различные, соответствующие разным исследовательским задачам, определения: семьи, видов семейного, демографического поведения, функций семьи, форм и типов семьи и т. д.
Пособие состоит из трех частей. Логика структуры учебного пособия объясняется глубокими взаимосвязями демографических процессов в обществе с трансформацией социальных институтов брака и семьи. В современных обществах эта трансформация проявляется в распространении таких явлений, как неофициальные супружеские союзы и внебрачные рождения. Поэтому в первой главе изложены основные идеи курса лекций «Социология семьи», раскрывающие объективную историческую демографическую предопределенность современного этапа эволюции семьи и моногамного брака. Вторая глава содержит материалы демографических и социологических исследований таких современных явлений, как распространение неофициальных супружеских союзов и внебрачных рождений *. Третья глава – это основные положения и результаты, полученные в разведывательном исследовании «Социальные аспекты отцовства» **.
Автор выражает признательность профессору Г. С. Батыгину за критические замечания и ценные советы при подготовке учебного пособия.
Глава 1
Семья и брак в контексте
воспроизводства населения
§ 1. Дискуссия о современном состоянии
социальных институтов брака и семьи
Исследования семьи, брака, рождаемости ведутся в социологии, психологии, демографии, этнографии, других общественных науках. Многие из классиков социологии считали семью частью социальной структуры, рассматривали её как фактор изучаемых ими процессов, но не исследовали институты брака и семьи специально (М. Вебер, К. Маркс, Э. Дюркгейм, В. Парето). В то же время проблема теоретического представления семьи и брака поднималась в работах известных социологов, демографов, антропологов. Например, П. Сорокин ещё в 1913 г. в статье «Кризис современной семьи» приводит эмпирические свидетельства того, что он называет «углубляющимся кризисом» института семьи. П. Сорокин обсуждает такие явления, как растущий показатель разводов, уменьшение числа заключаемых браков, удовлетворение полового влечения вне брака, рост числа внебрачных детей, абортов, проституции; уменьшение числа детей в браке, эмансипация женщин, превращение брака в светский институт, передача государству воспитательных, образовательных и опекунских функций. В более поздних работах П. Сорокин трактует эти же процессы, происходящие в сфере семьи и брака, уже более умеренно, не в терминах кризиса и деградации, а называет их флуктуацией, интеграцией – дезинтеграцией (см.: [Голод С. И, 1998. С. 41 – 47]).
Во всех современных исследованиях брака и семьи приводятся данные, подтверждающие продолжение перечисленных выше процессов в сфере брака и семьи. Эти тенденции наблюдаются практически во всех европейских, североамериканских странах, в России, в странах СНГ; в разных обществах они отличаются лишь исторической длительностью, глубиной проникновения в культуру. Однако одни ученые интерпретируют их как доказательства кризиса института моногамного брака, семьи, другие рассматривают происходящие процессы как свидетельства трансформации этих институтов.
«Парадигма кризиса и риска» состоит в том, что постулируется вероятность такого результата функционирования социума, который свидетельствует о крахе социальных систем и крахе экзистенциальных (существовательных) опор общества [Антонов А. И., 1996]. В теории кризиса семьи, анализирующей возникновение социальных ценностей и приоритетов, продуцирующих разного рода риски и угрозы, учитывается (предсказывается) перспектива разрушения самого института семьи и моногамии, что грозит депопуляцией и казарменной социализацией новых поколений. При этом предполагается и угроза прямого вымирания общества.
Сторонники другой парадигмы, так называемой «прогрессистской» [Попеное Д., 1996], считают, что переход от традиционной к современной семье, плюрализм форм брака и семейных структур не должны интерпретироваться однозначно, как отклонение от нормы. Скорее, они являются признаком существенных и необратимых эволюционных сдвигов в самом институте семьи [Голод С. И., 1998; Вишневский А. Г., 1992]. Эти ученые полагают, что закономерности изменения семьи созвучны общесоциальным переменам, т. е. модернизация общества влечет за собой и трансформацию отдельных его институтов. Модернизация брака и семьи, происходящая как в России, так и во всех европейских и североамериканских странах, охватывает многие аспекты частной жизни: взаимоотношения женщин и мужчин, взрослых и детей – родных и приемных. По существу, в сфере семьи и брака уже на протяжении нескольких десятилетий происходит ослабление и даже ломка традиционных, патриархальных устоев, ролей, представлений, стереотипов. В основе этих изменений ценности ХХ века: расширение свободы выбора для мужчины и для женщины как в семейной, так и в общественной сфере, равенство супругов-партнеров, большие возможности для самореализации и контактов между поколениями. В статистике же процесс модернизации семьи проявляется в повышении частоты разводов, вступлений в повторные браки, во всё большем распространении неофициальных супружеских союзов, внебрачной рождаемости.
Очевидно, что в ходе научной дискуссии приводятся аргументы, заслуживающие внимания, и предлагаются меры, направленные на поддержание того или иного развития событий. Но, исходя из многовековой стабильности институтов брака и семьи, все-таки никто не допускает возможности полного краха семьи вообще и ее основы – моногамного брака.
§ 2. Основные определения
Социология семьи – область социологии, изучающая семейную жизнь людей в конкретных культурных и социально-экономических условиях. История становления социологии семьи с той или иной степенью подробности содержится в трудах, учебниках известных отечественных социологов-фамилистов (см., напр. [Антонов А. И., Медков В. М., 1996; Голод С. И., 1998]).
Семья как социальный институт представляет собой совокупность исторически сложившихся устойчивых социальных норм, санкций и образцов поведения, регламентирующих отношения между супругами, родителями и детьми, другими родственниками. Социальная потребность появления института семьи обусловлена необходимостью продолжения человеческого рода, производства самого человека. Свидетельством стабильности, устойчивости семьи как элемента социальной структуры является многовековое воспроизводство всего многообразия культур и социумов в мире. Кроме того, международная статистика, данные многочисленных переписей населения показывают, что число семей постоянно растет, причем относительный прирост числа семей, брачных пар во многих странах, в том числе и в России, опережает относительный прирост численности населения.
Брак как социальный институт – совокупность социальных норм, санкционирующих союз между мужчиной и женщиной и обеспечивающих легитимность их потомства.
В институциональных определениях брака и семьи подчеркивается их социальная (общественная) необходимость для сохранения человеческого рода, а также сохранения и передачи из поколения в поколение норм и
ценностей, принятых (господствующих) в данном обществе. Способность семьи на протяжении веков осуществлять первичную и последующую социализацию индивидов, обеспечивает преемственность освоения культурных ценностей, передачи навыков и норм поведения людей в данном обществе.
Вместе с тем, когда говорят об институциональном характере брака и семьи, отмечают динамичность их форм, эволюционный характер перемен, различия в тех или иных обществах. Так что для понимания этих перемен в институтах брака и семьи обычно приводятся исторические, сравнительные данные о типах и формах этих институтов в различных культурах и в различные эпохи.
Аналитический экскурс в историю происхождения семьи, соответствующий цели данного пособия – уяснению диалектической взаимосвязи состояния демографической сферы общества (жизнеспособность, выживаемость потомства) с формами социальных институтов брака и семьи, – содержится в работе С. И. Голода «Семья и брак: историко-социологический анализ». Автор пишет, что социологическое изучение семьи, эволюции её форм и типов активно происходит в XIX в.: в 1861 г. публикуется книга И. Бахофена «Материнское право», где выдвигаются объяснения исторической эволюции отношений мужчин и женщин с позиций рождения и ответственности за потомство. Затем в 1876 г. выходит труд Мак-Леннана «Первобытный брак», в котором также обсуждается и доказывается существование исторических этапов – переходов от родства по материнской линии к родству по отцовской линии [Голод С. И., 1998].
В 1877 г. вышла книга Льюиса Генри Моргана «Древнее общество», основная концепция которой изложена Ф. Энгельсом в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884 г.).
Исторические этапы эволюции брака, семьи таковы (по Моргану):
Промискуитет – беспорядочные половые связи первобытных мужчин и женщин (40 – 50 тыс. лет назад). В половые отношения могли вступать любые родственники. Осознание людьми вредных биологических последствий кровно-родственного скрещивания ведет к возникновению запретов (табу).
Кровно-родственная семья – основана на групповом браке между братьями и сестрами двух родов (родными и сродными, т. е. двоюродными и троюродными). Брачные партнеры разделены по поколениям. Постепенно и на этом уровне осознается низкая жизнеспособность потомства, рожденного в результате кровосмесительных связей. Ужесточение запретов на кровосмешение.
Cемья пуналуа – основана на групповом браке нескольких сестер, родных и сродных, с мужьями каждой из них, или групповом браке нескольких братьев с женами каждого из них. Причем эти их общие мужья или жены не обязательно родственники по отношению друг к другу. Стадо превращается в род, собственность коллективная. Рамки пуналуального брака суживаются ради более жизнеспособного потомства. При групповом браке происхождение может быть установлено только по материнской линии.
Парная семья – образование постоянных пар на более или менее продолжительный срок, но без исключения сожительства, т. е. один мужчина мог быть связан не с одной, а с несколькими женщинами одновременно. И женщина могла иметь несколько мужей. Возникновение индивидуального брака, дарообмена как символа заинтересованности в постоянной связи (традиция обмена обручальными кольцами). Переход от коллективной к частной собственности.
Моногамная семья – пожизненное единобрачие отдельных пар с исключением сожительства. Происхождение, наследование устанавливается по отцовской линии. Это служит базисом раздвоения морали на мужскую и женскую, устанавливаются двойственные (гендерные) социально-культурные нормы и стереотипы, неравенство мужчин и женщин.
В «Происхождение семьи, частной собственности и государства» критически изложена Ф. Энгельсом (вслед за Льюисом Генри Морганом) история возникновения социального феномена моногамного брака (союз одного мужчины с одной женщиной) как практически единственной формы биологического выживания популяции людей. Идеи историчности института брака, относительной автономности демографической сферы высказаны Ф. Энгельсом в тезисе о том, что воспроизводство как базис общества включает в себя воспроизводство средств для жизни и воспроизводство самой жизни. Социальные институты семьи и брака представляют собой совокупность норм, ролей, статусов, направленных на удовлетворение потребностей общества в воспроизводстве жизни. Вообще, работы Ф. Энгельса дают основу для понимания сущности взаимосвязи состояния демографической сферы общества и функционирования институтов брака и семьи.
Воспроизводство населения – процесс непрерывного возобновления поколений людей. В демографии этот процесс рассматривается не как отдельные случаи рождения и смерти, а как множество соответствующих событий, происходящих в больших совокупностях людей. В последние десятилетия в определение воспроизводства населения включается не только физическое воспроизводство поколений людей, но и воспроизводство демографических отношений, социально детерминирующих возобновление поколений (см., напр.: [Вишневский А. Г., 1981]).
Демографическое поведение * – система взаимосвязанных действий или поступков человека, направленных на изменение или сохранение его социально-демографического статуса.
Брачное (матримониальное) и репродуктивное поведение – виды демографического поведения.
Под брачным поведением понимаются поступки людей в связи с заключением и прекращением браков. В демографии брачное поведение рассматривается в основном с точки зрения его влияние на рождаемость, т. к. большинство рождений осуществляется в браке, известны основные закономерности этого влияния.
Демографически значимыми аспектами брачного поведения являются:
возраст вступления в первый брак и последующие браки,
возраст расторжения первого и последующих браков,
очередность брака,
очередность развода,
продолжительность безбрачного периода: до вступления в брак и между браками.
Социологическими феноменами брачного поведения являются:
идеальные представления о партнере,
выбор партнера, мотивация,
способы, сроки ухаживания,
оглашение, легитимизация отношений: формальное или неформальное (но санкционированное) обручение, заключение союза,
удовлетворенность – неудовлетворенность супружеством,
устойчивость – неустойчивость союза,
распад союза, прекращение супружеских отношений.
Сожительство (cohabitation) – официально незарегистрированный долговременный (не менее 2 лет) супружеский и хозяйственно-бытовой союз мужчины и женщины. В том случае, если в сожительстве рождается ребенок (дети), правильнее назвать его неофициальным браком, бракоподобным союзом *.
Репродуктивное поведение – этим термином обозначается поведение в связи с рождением ребенка или отказом от рождения (в браке или вне брака). Этот термин заимствован из биологии. Иногда такое поведение обозначается термином генеративное или прокреативное поведение.
Важнейшие демографические характеристики репродуктивного поведения:
общие, специальные коэффициенты рождаемости,
число детей в семье,
сроки их рождения (протогенетический, интергенетический интервал),
возраст матери,
брачное состояние матери при рождении ребенка той или иной очередности.
Социологические феномены:
потребность в детях (идеальное, желаемое, ожидаемое число детей),
потребность в родительстве – материнстве, отцовстве,
внутрисемейное планирование числа детей (контрацептивное поведение),
социально-экономическая обусловленность реализации идеальных представлений (например, «обратная связь» между благосостоянием и числом детей на ранних этапах демографического перехода).
В некоторых работах в генеративное поведение (кроме деторождения) включается:
уход за детьми,
воспитание, обучение детей,
приобретение взрослыми индивидами новых социальных и психологических свойств.
Внебрачное рождение – рождение ребенка женщиной, не состоящей в этот момент в зарегистрированном (юридическом) браке.
Витальное (самосохранительное) поведение – термин обозначает поведение, направленное на сознательное или неосознанное сохранение здоровья и жизни или, наоборот, на их разрушение. Исследования данного вида демографического поведения пока не получили развития, хотя эти виды поведения изучаются при анализе факторов смертности и актуальны для анализа процессов воспроизводства населения.
§ 3. Дилемма специализации наук: социология семьи и демография
Вопрос о соотношении двух отраслей знаний – социологии семьи и демографии впервые рассматривается К. Девисом, и весьма основательно, в статье «Социология демографического поведения» [Девис К., 1965]. Он пишет, что в отличие от других отраслей социологии, изучающих социальную стратификацию, трудовые отношения или, например, систему образования, демография как общественная наука занимает обособленное положение. Это, по его мнению, связано с тем, что демография не выделилась из социологии как отрасль, не сформировалась в специальную дисциплину внутри общей социологии по мере своего развития. Наоборот, демография старше социологии и своими корнями, как самостоятельная дисциплина, восходит к политэкономии, статистике, медицине и биологии. И только со временем она стала «смыкаться» с социологией. Но и там, где между этими двумя науками установилась наиболее тесная связь – в США, Англии, Польше, – наука о населении остается одной из самых независимых из общественных наук.
Применение обширных статистических данных, формальных и корректных демографических показателей позволяет исследователям получить адекватные представления о процессах, происходящих в демографической сфере общества – воспроизводстве населения. Специализация на воспроизводственном процессе в целом – «рождаемость + смертность + миграция + возрастная структура» – становится плодотворной на уровне теоретических обобщений в контексте глобальных процессов, но, к сожалению, не дает возможности полноценного объяснения многих аспектов демографического, по существу семейного, поведения людей в том или ином обществе, в конкретных социально-экономических условиях.
Если же специализация происходит попредметно, т. е. изучаются проблемы рождаемости, проблемы смертности, проблемы миграции и т. д., то исследовательский поиск сочетается с интересом к соответствующим отраслям социологии. Например, изучение миграции становится более плодотворным в сочетании с исследованием урбанизации, отношений мигрантов с коренным населением, состоянием рынков труда.
К. Дэвис приводит следующие направления исследований, в которых, по его мнению, успешно сочетаются демографический и социологический подходы [Дэвис К., 1965]:
1) изучение рождаемости во взаимосвязи с социологическими исследованиями установок, мотивации, намерений в зависимости от условий жизни и работы женщины (1960 – 1970 гг.). В рамках этого направления можно выделить:
исследования мотивации вступления в брак,
изучение причин и факторов, влияющих на решение о разводе,
изучение мнений о числе детей (о величине семьи);
2) изменения в демографической сфере общества в зависимости от состояния социальных институтов брака, семьи, экономических и социальных трансформаций (например, в России в 1990-е гг.);
3) ситуации на рынке труда – соотношение контингента рабочей силы с половозрастным составом населения и экономическими институтами общества;
4) семья с точки зрения демографии.
Эти направления имеют общие черты: во-первых, они содержат сравнительный анализ различных обществ – в историческом плане, на современном этапе или же то и другое. Во-вторых, в них анализируются двусторонние отношения – между демографическими процессами и социальной структурой. В-третьих, основным методологическим приемом является изучение мотивации и установок, но используются и демографические методы как один из важнейших составных частей научного анализа (см., напр.: [Антонов А. И., 1980]).
С точки зрения социолого-демографического направления исследований перспективными являются темы, сочетающие изучение социальной структуры, мнений, установок, предпочтений людей с корректным демографическим анализом.
Примеры менее перспективных направлений социолого-демографических исследований:
а) изучение и анализ «качества населения» – интерес к данной теме падал по мере ослабления концепции биологического детерминизма, достижений в области генетики, сделавших этот предмет недоступным для неспециалистов, а также из-за националистических выводов некоторых сторонников евгенических концепций. В последнее время появились работы, доклады, в которых анализируются индексы человеческого развития – ИЧР, которые вычисляются по специальным формулам, учитывающим долголетие, образованность, благосостояние (см., напр.: [Саградов А., 2000]);
б) тема смертности – в этом направлении изучаются скорее вопросы заболеваемости и социально-медицинской профилактики, но не витального поведения, т. е. мотивации и отрицательного отношения;
в) прогнозирование численности и состава населения – технические расчеты, не оправдавшие, по мнению К. Дэвиса [1965], доверия предсказания будущих событий, не содержащие «заказа» на социологические объяснения.
Таким образом, плодотворность исследования процессов в сфере воспроизводства населения, семейной жизни, населении зависит не только от того, насколько грамотно социолог использует демографическую информацию, но и от того, насколько результативно сочетается социологическая методология и методика с демографическим анализом. Одним из таких направлений является интерес демографа – исследователя рождаемости и брачности – к социологии семьи, к гендерным исследованиям, и наоборот: социологу, исследующему проблемы семьи, необходимо уделять внимание динамике рядов статистических показателей рождаемости, брачности, разводимости.
Для научного анализа в этом направлении существует целый ряд документальных источников информации: данные переписей населения, текущей статистики населения, специальных обследований, проводимых статистическими службами на уровне государства, отдельных регионов. В них содержится обширный материал о создании, формировании и распаде семьи, о брачном состоянии людей, составе семьи, репродуктивной функции, воспроизводстве населения, типах домашних хозяйств. От анализа статистических материалов в демографических целях всего один шаг до социологического изучения семьи как социального, культурного феномена, о чем свидетельствуют работы известных демографов Э. Васильевой «Семья и её функции» (1975), А. Волкова «Семья как объект демографии» (1986), социологов Н. Римашевской, Д. Ванной и др. «Окно в русскую частную жизнь. Супружеские пары в 1996 г.» (1999), «Семья на пороге третьего тысячелетия» – совместное российско-американское исследование семьи.
Насколько можно судить по литературе, в настоящее время взаимодействие социологии и демографии в деле изучения семьи всё более усиливается, и результаты таких исследований подтверждают целесообразность этого симбиоза. И, по-видимому, интерес к этой теме будет возрастать. Однако К. Дэвис в связи с этим указывает на следующую проблему: располагая большим объемом статистических фактов, исследователь-социолог стремится «объяснить» их динамику. Но, не зная закономерностей демографических процессов, не имея навыка специального анализа и не располагая другими данными, имеющими непосредственное отношение к существу дела, наспех придумывает какую-нибудь «временную» теорию и переходит к подробному изложению следующей подборки выбранных им статистических данных.
В качестве наглядного примера подобного теоретизирования можно привести «закон семейного взаимодействия» Г. Киркпатрика, согласно которому число членов семьи увеличивается в простой арифметической прогрессии, в то время как число личных связей – в геометрической прогрессии. Этот «закон» позже использовался в качестве аргумента предпочтительности малых семей в современном динамичном обществе [Kirkpatrick G., 1963]. Другим примером может служить довольно распространенный штамп, встречающийся как в публицистике, так и в научной литературе: якобы, о деградации семьи свидетельствуют высокие проценты (50, 60 и даже 80 и 90 % *) разводимости по данным ежегодной статистики. Однако эти проценты характеризуют лишь соотношение чисел заключенных браков и зарегистрированных разводов в одном и том же календарном году, что вовсе не отражает действительную частоту разводов среди всех брачных союзов. Реальную же интенсивность разводимости как социального процесса корректно измерять соотношением числа разводов с общим числом брачных пар. Этот показатель составляет 1,5 – 3 % даже в таких странах, как США, Франция, Россия, где уровень разводимости наиболее высок.
Формулирование подобных «закономерностей» происходит потому, что теорию семьи часто разрабатывают социологи, философы, историки, антропологи, этнографы, не имеющие представления о том, какие
материалы могла бы предоставить в их распоряжение статистика, демография.
Особенно полезна демография в области, которую можно назвать
макросоциологией семьи, т. е. для сравнительного исследования семейной структуры населения, анализа семейных изменений и соотнесения семьи с обществом, социумом. Причем демография оказывается полезной не только в эмпирической сфере, но и в теоретической – ведь выявление закономерностей, объяснение изменений в режимах воспроизводства населения, в составе населения одновременно является в известной степени и объяснением изменений внутри семьи в связи с одной из её важнейших функций – рождением и воспитанием детей. И этот аспект семейной жизни является главной потребностью общества, придающей браку и семье институциональный характер. Так что состояние демографической сферы общества (демографическая ситуация) составляет тот базис, который «запускает» социальные механизмы регулирования сексуального, брачного, семейного поведения людей.
§ 4. Динамика численности мирового населения
(история и современность)
История человечества на Земле насчитывает около 35 – 40 тыс. лет. За это время численность людей выросла от нескольких сот тысяч до 6 млрд человек. Причем рост этот можно представить (если говорить о человечестве в целом) в виде крутой экспоненты. Данные об этом росте содержатся в табл. 1. (Здесь и далее в § 4 данные приводятся по: Акимов А. На пороге седьмого миллиарда // Население и общество: Информ. бюл. № 39. 1999).
Таблица 1
Динамика численности населения мира за 10 тыс. лет
| Год | Млн чел. |
| 8 000 до н. э. | 5 |
| 0 н. эры | 300 |
| 1200 | 450 |
| 1650 | 500 |
| 1750 | 795 |
| 1850 | 1265 |
| 1900 | 1656 |
| 1950 | 2516 |
| 1999 | 6000 |
По расчетам ООН, в конце 1999 г. на Земле родился шестимиллиардный житель. На фоне исторической динамики населения мира его прирост во второй половине ХХ в. выглядит беспрецедентным. К 2050 г. численность населения Земли приблизится к 9 млрд. (прогноз ООН) 1998 г.
Рост населения мира продолжает замедляться. Прогнозы ООН 1996 г. по снижению годового прироста не оправдались. Замедление связано, как утверждается в документах ООН, с успешной пропагандой противозачаточных средств и прогрессом в области планирования семьи в тех странах, где совсем недавно рост численности населения был очень высок.
начиная со второго миллиарда
| Миллиарды | Число лет | Годы |
| 2-й 3-й 4-й 5-й 6-й 7-й 8-й 9-й | 124 34 15 12 13 14 16 25 | 1801 – 1925 1925 – 1959 1959 – 1974 1974 – 1986 1986 – 1999 1999 – 2013* 2013 – 2029* 2129 – 2054* |
Сост. по: Акимов А. На пороге седьмого миллиарда… // Там же.
*Вариант прогноза ООН, разработанный в 1998 г.
Главной особенностью демографических процессов в мире все еще остается сохранение двух очень разных типов населения – населения развитых и развивающихся (по классификации ООН) стран. Более трети прироста приходится всего лишь на две страны – Индию и Китай, еще на 8 стран приходится 25 % мирового прироста (Пакистан, Индонезия, Нигерия, США, Бразилия, Бангладеш, Мексика, Филиппины).
Численность же населения европейских стран в целом фактически снижается уже с 1996 г. Низкий и даже отрицательный естественный прирост не представляют собой ничего необычного в конце XX в. Об этом говорит, в частности, опыт многих европейских стран: даже в тех из них, где естественный прирост сохраняется, он невелик и, как правило, уменьшается. В некоторых западноевропейских странах: Дании, Бельгии, Германии (ФРГ, а потом и ГДР), Венгрии абсолютная убыль населения фиксировалась с середины 70-х годов. В 2000 г. отрицательным сальдо естественного прироста характеризовалось население следующих стран: Швеции, Эстонии, Латвии, Литвы, Беларусии, Болгарии, Чехии, Венгрии, Румынии, России, Украины, Хорватии, Италии, Словении *.
Доля населения Европы сегодня составляет 12 % от всего мирового населения, тогда как в 1950 г. в Европе жило 22 % мирового населения. Цифры, характеризующие эти стороны жизни стран и континентов, нужно интерпретировать с большой осторожностью, поскольку в масштабах планеты связь между демографическим весом страны, а тем более континента, и экономическим и политическим весом весьма расплывчата. Например, в США проживает лишь 5 % мирового населения.
Тенденции снижения численности населения в европейских странах сопровождаются процессом демографического постарения. Если в 1950 г. доля населения в возрасте старше 60 лет составляла 12 %, то в начале 2000 г. она оценивалась уже в 20 %, причем, в Швеции, например, эта доля была равна 25 % уже в 1985 г., но сейчас снизилась в результате роста рождаемости в этой стране. Доля пожилого (старше 65 лет) населения в странах c высокой рождаемостью (Индия, Китай, Пакистан, Индонезия, Нигерия, Бразилия, Бангладеш, Мексика, Филиппины) составляет 5 – 6 %. В США этот показатель равен 13 % **.
Что касается России, то динамика численности ее населения и скорость демографического постарения схожи с теми, что наблюдается в европейских странах – здесь также происходит убыль населения, доля пожилых людей равна 19 %.
Рождаемость и смертность – две компоненты процесса воспроизводства населения, современное соотношение которых и проявляется как демографический взрыв. Однако значение характеристик этих компонент принципиально различается в развитых и развивающихся странах. В европейских странах рождаемость начиная с 1960-х годов была на уровне 1,9 – 2,0 (коэффициент суммарной рождаемости), в конце ХХ в. он снизился до 1,5. В странах Восточной Европы прирост населения был также очень низок в 90-х годах. В развивающихся странах коэффициент суммарной рождаемости сохраняется на уровне 3,2 – 3,8.
В показателях смертности, продолжительности предстоящей жизни также существует значительная дифференциация между развитыми и развивающимися странами. В целом же прогресс в деле сохранения жизней людей в ХХ в. огромный. Глобальный показатель продолжительности предстоящей жизни в мире составляет:
1950 – 1955 гг. – 46,0 лет
1970 – 1975 гг. – 61,1 года (в африканских странах – 51,3 года)
2000 г. – 65 лет
2025 г. – 70,5 лет
Наибольшая продолжительность предстоящей жизни в Японии: 1990 г. – 78,8 года, но к 2025 г. она снизится до 77 лет из-за демографического постарения населения.
Важнейшим показателем демографического развития общества является коэффициент младенческой смертности (число умерших на 1 тыс. родившихся живыми). Динамика мирового уровня этого коэффициента такова (‰):
1950 – 1955 гг. – 156
1985 – 1990 гг. – 71
1999 г. – 57.
При этом в развитых странах данный коэффициент в конце ХХ в. равен 8 ‰, а в развивающихся – 68 ‰.
За период с 1950 г. произошло уменьшение коэффициента младенческой смертности (‰):
развитые страны – с 56 до 8
развивающиеся страны – со 180 до 68
Африка – со 191 до 88
Азия – со 180 до 56
Китай – со 195 до 31 (!)
Сев. Америка – с 29 до 7 (биологический предел)
Как видим, в демографии как науке о воспроизводстве населения применяются обширные статистические данные, позволяющие исследователям выявлять закономерности этого процесса. Однако полноценно объяснить многие аспекты поведения людей в семье, в жизненных ситуациях формирования брачного союза дает возможность подключение, с одной стороны, такого понятия, как «демографическое (брачное, репродуктивное, семейное) поведение», с другой – теорий, объясняющих закономерности развития демографической сферы общества. Такой универсальной концепцией можно считать теорию демографических переходов или исторических типов рождаемости по Вишневскому [Вишневский А. Г., 1982].
§ 5. Теория демографических переходов: социологические аспекты
Основателем теории принято считать А. Ландри. Главная идея теории демографического перехода состоит в том, что в основе изменения режимов воспроизводства населения в том или ином обществе лежит степень развитости ценностно-нормативных регуляторов рождаемости. Важнейшими из них являются табу, ритуалы, этикеты, нормы, обычаи, законы. Степень жесткости (или даже жестокости) требования к их соблюдению и определяет эволюцию режимов воспроизводства населения и, соответственно, институтов брака и семьи.
А. Ландри выделил три режима воспроизводства населения и 3 стадии демографического перехода см. по: [Вишневский А. Г., 1982]:
1) «Примитивный режим» – высокая рождаемость, колебания численности населения зависят от смертности, обусловленной недостатком или избытком продовольствия; иррациональность брачного, репродуктивного поведения.
2) «Промежуточный режим» – под влиянием развития медицины, технического прогресса, гигиены смертность начинает снижаться. Появляются тенденции к изменению репродуктивного поведения: сначала через откладывание браков, затем посредством внутрисемейного регулирования; переход к рациональности поведения в сфере брака и семьи.
3) «Современная эпоха» – в обществе преобладает тенденция массового внутрисемейного планирования числа и сроков рождения детей; брачное и репродуктивное поведение максимально рациональное.
Идеи А. Ландри оказались плодотворными, их разработки продолжаются и сейчас. Исследователи-демографы находили подтверждения этим закономерностям в разных обществах, анализируя дифференциацию рождаемости в переходные периоды по доходам, по образованию матери, по социальным группам. В результате первого демографического перехода произошло существенное снижение рождаемости, начавшееся около 1800 г. в большинстве европейских стран, но раньше всего во Франции. К 1930 г. и рождаемость и смертность были везде на низком уровне.
Общества различаются по типам и этапам демографического перехода [Павлик З., 1979]:
японо-американский тип – 2 этапа:
1 – при снижении смертности рождаемость растет, что приводит к стремительному росту численности населения,
2 – при продолжающемся снижении смертности происходит снижение рождаемости;
английский тип – 2 этапа:
1 – смертность снижается при постоянном высоком уровне рождаемости, численность населения плавно повышается,
2 – оба показателя быстро снижаются;
французский тип – 1 этап:
1 – рождаемость и смертность снижаются одинаковыми темпами, численность населения стабилизируется.
В рамках теории демографического перехода важным является понимание того, что снижение рождаемости происходит в результате ослабления жесткости ценностно-нормативной системы в этой сфере: моральных норм, обычаев, традиций, религиозных доктрин, направленных на поддержание высокой рождаемости.
В середине ХХ в. Дж. Колдуэлл предположил, что теория демографического перехода не распространяется на современные развивающиеся страны, т. к. в них иная социальная организация, иной образ жизни, идеология см.: [Вишневский А. Г., 1982]. Так что рождаемость в них может начать снижаться и без существенных экономических перемен, но под влиянием «экспорта» европейской «семейной суперструктуры» в развивающиеся страны, под действием «программ планирования семьи». Поэтому демографический переход в развивающихся странах в наше время может зависеть от быстроты принятия их обществом западных образцов брачного и семейного поведения.
Исследования и теоретические выкладки по демографическому переходу, опирающиеся на европейский опыт 1930-х гг., обычно заканчиваются на стадии «нулевого» или стационарного роста населения. Стадия долгосрочного уменьшения населения, надвигающаяся сейчас на Европу, тогда была названа постдемографическим переходом. Но его специфические черты в Европе оказались настолько схожими для многих стран, что весь процесс теперь называют вторым демографическим переходом [Van
de Kaa D. J., 1988].
Начало второго демографического перехода можно условно установить на середине 60-х годов ХХ в., после Второй мировой войны и после «бэби-бума», последовавшим за ней. Принципиальная количественная черта второго перехода – снижение рождаемости от уровня немного выше простого воспроизводства – 2,1 рождений на женщину, что устанавливалось балансом рождений и смертей, а население сохранялось постоянным (стационарным) продолжительное время – до уровня ниже простого воспроизводства.
Если рождаемость остается ниже уровня воспроизводства, как это происходит в Европе, и не компенсируется эмиграцией, численность населения рано и поздно будет снижаться, как это происходит уже с 1985 г. в четырех странах: Австрии, Дании, ФРГ и Венгрии. На рубеже веков отрицательный прирост населения наблюдался в иных, в основном восточно-европейских странах (см. с. 19). Изменения в смертности и миграции – двух других переменных, которые формируют численность населения, имеют относительно небольшое значение во время второго перехода.
Два ключевых слова характеризуют нормы и отношения во времена первого и второго демографического перехода и ясно показывают различие между ними: альтруизм и индивидуализм. Для нормативной культуры первого перехода на низкую рождаемость центральным моментом было внимание к семье и потомству, важность их для человека. Но второй переход акцентирует права и самовыражение личности. Социодемограф Рон Лестег (один из авторов термина и сторонник теории второго демографического перехода) убедительно доказывает, что урбанизация, индустриализация и секуляризация были косвенными детерминантами первого перехода. Секуляризация снижала влияние церкви и повышала готовность супругов к ограничению рождений. Число детей в семье сознательно ограничивалось супругами, воспитанию и образованию детей стало уделяться большое внимание. Семья стала детоцентристской [Голод С. И., 1984].
Косвенные детерминанты второго перехода не так легко установить. Исследователи-демографы и социологи семьи пока не пришли к согласию в этом вопросе, хотя многие считают, что эти детерминанты обусловлены воздействием индивидуализма в быстро меняющемся постиндустриальном обществе. В таких обществах стандарт жизни индивида определен, главным образом, его уровнем образования, степенью поддержки социальных целей, мотивацией персонального развития и использования своего таланта, способностей. Это относится и к мужчинам, и к женщинам, которые одинаково стремятся к получению собственного дохода, к карьерным достижениям, экономической и социальной независимости. Между тем вступление в брак и/или рождение детей может существенно усложнить реализацию этих стремлений, чаще всего для женщин.
По-видимому, главная количественная черта второго перехода, проявляющаяся в статистических показателях, – это изменение общепринятой последовательности событий формирования семьи, что выражается в четырех важнейших моментах [Van de Kaa D. J., 1988]:
1) поворот от «золотого века» брака к распространению сожительств;
2) поворот от детоцентристского типа семьи к супружеской семье с ребенком, где центром отношений являются чувственные, любовные (супружеские);
3) поворот от контрацептивного поведения как предупреждающей зачатие компоненты репродуктивного поведения к контрацепции как самоценной компоненте сексуального поведения;
4) поворот от единообразия моногамии к плюрализму форм семьи и домохозяйства.
До 80-х гг. ХХ в. такие процессы наблюдались в Дании, Швеции, странах Северной Европы, где уровень рождаемости составлял 10 – 12 ‰ . С середины 1980-х отказы от официального брака стали распространяться в Греции, Португалии, Испании.
Исходя из теоретических представлений, объясняющих изменения в демографической сфере, можно интерпретировать и изменения в браке и семье не как отклонения от нормы, а как признаки существенных эволюционных сдвигов в самих социальных институтах брака и семьи. Основное нормативное требование, испокон веков контролировавшее традиционную моногамию, состояло в непременной слитности и однозначно заданной последовательности трех видов демографического поведения: брачного, сексуального, репродуктивного. Такая непременная последовательность абсолютно исключала какой бы то ни было выбор линии поведения людей в семейной жизни. Эта «сцепленность» видов семейного поведения, характерная для традиционной нормативной системы, показана в левой части рисунка [Голод С. И., 1984].
Социологически это означает, что нормы семейного поведения были направлены на запрет сексуального поведения вне брака; нормы ранней и всеобщей брачности создавали возможность женщине максимально удлинять репродуктивный период, культурные нормы предписывали и неукоснительное выполнение «супружеских обязанностей». Рождавшиеся же в браке дети рассматривались как свидетельство соблюдения этих норм, как источник социального престижа, которого лишались и не состоящие в браке люди, и бездетные супруги.
Ослабление демографического давления как результат революционного снижения смертности, ставшего базой первого демографического перехода, вызвало нарушение слитности этих трех видов демографического поведения, и постепенно, на протяжении последних 200 – 300 лет происходило относительное разделение брачного, сексуального, репродуктивного поведения [Вишневский А. Г., 1982; Голод С. И., 1984]. Схематически это разделение показано в правой части рисунка [Голод С. И., 1984]. Автономизация трех видов демографического поведения привела к возникновению такой системы ценностей и отношений в сфере брака и семьи, которую можно считать фундаментально новой.
 | |||
 | |||
Рис. 1. Соотношение трех видов человеческого поведения – брачного,
сексуального, прокреационного (сост. по: Голод С. И. Стабильность семьи:
социологический и демографический аспекты. Л.: Наука, 1984. С. 8)
Из принципа автономизации с социологической точки зрения следует то, «что обнаруживается неоднозначность, ненавязчивость, гибкость нормативной системы брачного и семейного поведения современных людей. Действительно, предпочтительно, но не обязательно вступление в брак; желательно иметь детей, но и бездетность не представляется аномальным состоянием, т. е. современная нормативность, будучи социальным регулятором, в большей мере учитывает личностное своеобразие человека, чем нормативность традиционная» [Голод С. И., 1984].
С точки зрения научного исследования становится очевидной необходимость и возможность раздельного анализа внутренних закономерностей каждого из видов семейного поведения. Однако сама эта возможность открывается исключительно на стыке наук, и не только социологии и демографии. Например, сексуальность нельзя понять, изучая исключительно семью, как это делалось раньше. Раскрытие внутренних закономерностей сексуального поведения человека связано с комплексом естественных и общественных наук (биология, эндокринология, генетика пола, психология, этика, социология и т. п.). Идея автономности трех видов семейного поведения используется во многих исследованиях, например стабильности, перспектив семьи, и эта идея оказывается довольно плодотворной при анализе изменений её как социального института.
Существует и иная теория для объяснения современного состояния демографической сферы и института семьи. Это так называемая «полезностная» концепция. В ее основе лежит объяснение снижения рождаемости из-за уменьшения потребности в детях, полезности детей для семьи, выбора в результате соотнесения затрат на их воспитание и образование с потенциальной прибылью впоследствии. Понятно, что с ослаблением собственно демографических нормативно-ценностных регуляторов и с появлением возможности рационализировать брачное и репродуктивное поведение, люди оценивают свои потери и приобретения как при принятии решения о вступлении в брак или о разводе, так и при решении о рождении ребенка. И в русле данной теории существует множество исследований, главным образом экономических и эконометрических, в которых моделируется или объясняется стратегия поведения супругов как экономических акторов. Рождение ребенка или выбор супруга «на брачном рынке» ставится в этой концепции в один ряд с возможностью приобретения других благ (автомобиля, квартиры или даже обеспеченной старости и пр.). На предпосылке современного сверхрационального поведения членов американской семьи построена, например, и классическая работа Г. Беккера «Трактат о семье» [Becker G., 1981], в которой поведение членов семьи практически во всех аспектах семейной жизни объясняется их предпочтениями с точки зрения экономической выгоды.
Сильные и слабые стороны «полезностной» концепции детально анализируются А. Вишневским [1982]. Справедливости ради надо отметить, что эта концепция послужила базой для многих весьма продуктивных исследований в пору завершения первого демографического перехода, когда шел интенсивный поиск объяснений продолжающегося снижения рождаемости на фоне максимальной рациональности всех видов поведения людей, в том числе и репродуктивного, семейного. Но многое оставалось неясным в результатах этих исследований, и тормозом здесь была именно «неисторичность» и «недемографичность» данной концепции. Ведь никогда раньше (на этапах примитивного режима воспроизводства) поведение людей в сфере брака и семьи не было рациональным, и не всегда в наше время (во время второго демографического перехода) оно является рациональным, даже если это вполне современные люди. И сейчас есть такие аспекты частной жизни, как любовь, страсть, ревность, которые не «укладываются» в модели экономического, рационального поведения. Их проявления необходимо изучать и учитывать, тем более что их значение как проявление личностных, самоценных сторон жизни индивида значительно повышается в современных, модернистских обществах.
§ 6. Современная семейная жизнь
в контексте модернизации общества
В сходных процессах, происходящих в сфере семьи и брака во многих странах, отражается модернизация демографической сферы общества. Социокультурная модернизация частной, семейной сферы происходит на основе объективных процессов, описываемых в терминах теории демографических переходов (первого и второго – [Lesthaege R., 1992]).
Реально существует довольно мозаичная картина типов семей: и патриархальная, и модернистская, и детоцентристская, и супружеская, и материнская, и отцовская. Но на общем фоне не вызывает сомнения предпочтительность супружеского типа семьи [Голод С. И., 1998]. Его главная характеристика – сочетание интимности и автономности. Достижение такого состояния – процесс сложный и многофазный, берущий начало ещё до образования семьи, основанной на браке. Образно говоря, для таких семей необходимо прохождение через «сито» ухаживания и относительно рациональный выбор супруга. Но и это не гарантия стабильности будущих отношений, а скорее, её потенциальная основа.
Новые формы семьи [Голод С. И., 1990; 1998]:
1. Монородительская семья;
2. «Сериальная моногамия»: повторные браки, новое распределение ролей, «разводные цепочки» («divorce chains»);
3. «Коммуны» различного типа, нетрадиционные стили жизни – с 20-х годов – сожительство вне брака (добрачное или внебрачное). Новое то, что этот тип стал признаваться и в общественном мнении, и в литературе как имеющий право на существование. Более того, сожительство до брака стало считаться даже весьма желательным, рассматривается как гарантия прочного брака, а внебрачное сожительство перестало скрываться от супруга, и, как результат, возникла форма «брак втроем».
4. «Открытый брак» – супруги принципиально считают необходимым иметь внебрачные сексуальные связи – образуются союзы нескольких пар, обменивающихся сексуальными партнерами (swinging).
Нетрадиционные стили, формы семейной жизни стали признаваться и в общественном мнении, анализироваться в научной литературе. В ХХ в. изменение последовательности событий, формирующих семью, и, более того, лояльность общества к этим изменениям в сфере брака и семьи стала настолько очевидной, что американский антрополог М. Мид (1970) констатировала существование так называемого двухступенчатого брака. Первая ступень – так называемый «индивидуальный брак», в который вступают с целью сексуального сожительства без рождения детей (этот брак часто не регистрируют). Вторая ступень – «родительский брак» заключается обычно с целью рождения детей. «Родительский» брак более прочный, «индивидуальный» может служить подготовкой ко второй ступени. Статистика подтверждает правоту наблюдений М. Мид.
Стало быть, именно репродуктивные намерения брачной пары, реальное поведение, направленное на рождение детей, являются наиболее актуальным основанием для перехода от неофициального союза к «законному». В этом, казалось бы «формальном», переходе содержится, по-видимому, глубинная сущность моногамной семьи как социального института, эволюция которого происходит на протяжении всей истории человечества, который и на рубеже третьего тысячелетия характеризуется относительной стабильностью.
По существу, в ходе модернизации меняется нормативно-ценностная база взаимоотношений женщин и мужчин, взрослых и детей, т. е. в этом процессе меняются и роли женщины-матери, мужчины-отца. В соответствии с меняющейся реальностью пересматриваются морально-этические и юридические нормы, расшатываются стереотипы и запреты. Вся история семейной жизни показывает, что на протяжении многих веков нормы, регулирующие семейные отношения, менялись в зависимости от смены идей и меняющихся внешних обстоятельств, отражавших уровень развития общества. И, по-видимому, эти нормы все дальше отходят от первоначального (первородного) смысла – сохранения популяции человека. В результате претерпевают значительные изменения социальные институты материнства, отцовства, детства.
Проблема материнства. В 1953 г. Джон Баулби в работе «Материнство и психическое здоровье» (см.: [Аберкромби Н. и др., 1997]) сделал вывод о том, что разлука с матерью ведет к необратимым последствиям для психики ребенка. Это утверждение, а также созвучность его с трактовкой функционалистами патриархальных культурных стереотипов (Т. Парсонс, напр., см.: [Девис К., 1965]) обусловило то, что отношения мать – ребенок стали рассматриваться как определяющие, другие же взаимодействия в семье, например отец – ребенок – как второстепенные. Впоследствии
это положение (приоритетность материнства) подвергалось критике со стороны феминисток, рассуждавших о рабстве «кормящей» женщины. Но ведь всего лишь последние 100 – 150 лет женщина перестала заниматься одним уходом за детьми. Прежде её жизненный цикл включал только беременность, роды, кормление. Исключалась возможность любой другой формы участия в общественной жизни. Что касается аспектов социализации, то недавние исследования свидетельствуют, что устойчивые отношения ребенка с несколькими взрослыми важнее для его развития, нежели отношения с одной лишь матерью (Rutter, 1972, см.: [Аберкромби Н. и др., 1997]).
Возникновение института отцовства, так же как и института детства, считаются явлениями более позднего времени. Их появление связывают с выделением четких ролевых предписаний мужчине, женщине и ребенку. Отцовство как социально-культурное явление возникло лишь на той стадии, когда появилась семья, основанная на моногамном браке.
Институт отцовства претерпевает большие изменения. Отцовство не является обязательным компонентом семьи, оно скорее выражает принадлежность к определенному типу культуры, а не биологическую функцию. Например, в обществе авункулат брат матери был бльшим авторитетом, чем отец. Отцовство – культурное явление и исторически развивается, возможно, параллельно развитию форм собственности (по Ф. Энгельсу) Одни авторы считают, что роль отца снижается, другие – что укрепляется. Новый тип отца: психологически и эмоционально участвует в беременности, оказывает помощь при родах, включен в кормление, лечение, игру, воспитание. Партнерские отношения между ребенком и мужчиной зачастую вытесняют родственные.
Браки, заключаемые в наше время, значительно больше, чем раньше основаны на потребности мужчин иметь детей, т. к. эмоциональные и сексуальные отношения не требуют сегодня официального узаконивания. Установки и общественные нормы, регламентирующие сексуальное поведение, стали значительно либеральнее.
Институт детства также трансформируется в процессе демографических переходов. Ориентация на детей не является чем-то новым в истории, но принципиально новым является осознание этой ориентации. Рождение ребенка становится результатом свободного выбора супругов, а не фатальным последствием сексуальной связи. Появляется возможность иметь детей по желанию, удовлетворяя свою эмоциональную потребность в любви и заботе о ком-либо. Детоцентристская семья – наиболее распространенный тип современной семьи.
Детство – культурно-историческая категория. Исследователи детства М. Мид (1988), И. Кон (1988) пришли к выводу, что его период и содержание определяется типом коммуникационных и информационных структур. В свою очередь, тип системы воспитания детей обусловливает перспективу развития/стагнации общества.
Рождение ребенка – это не чисто биологический феномен, а социально-опосредованный поступок, основанный на установках и ценностях каждой конкретной семьи в современном обществе. Культурологический анализ обнаруживает существование двух тенденций отношения к детям в современных обществах:
1) Большая либерализация и расширение границ допустимости,
2) Все бльшая подконтрольность и специализация отдельных сторон жизни ребенка.
Детство как исторически обусловленный феномен имеет разные формы проявления в зависимости от конкретных условий: городские и сельские дети «проходят» через разные системы воспитания и, соответственно, «проживают» разные формы детства. Социальная принадлежность семьи, где растет ребенок, также предопределяет содержание и временные границы детства.
Итак, брак и семья как социальные институты различаются и в разные времена и в разных обществах, живущих одновременно. Но, будучи институтами воспроизводства и поддержки потомства, в разных обществах брак и семья принимают различные формы. Объективным же базисом, «разрешающим» изменение форм, способов, практик семейной жизни, является состояние демографической сферы общества. Ослабление многих традиционных норм, дуализма морали, этикета, брачных и семейных ритуалов, изменение обычаев и законов происходит в результате ослабления «демографического давления» [Вишневский А. Г., 1982]. Это происходит сейчас и происходило веками, на протяжении всей истории человечества, порождая и множество социальных проблем, и разное отношение к этим проблемам и процессам как обывателей, так и исследователей семьи и брака. В следующих главах исследуются процессы, происходящие в сфере семьи, материнства, отцовства, отраженные статистическими и социологическими данными.
ЛИТЕРАТУРА
Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. С. Социологический словарь / Пер. с англ. Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 1997.
Акимов А. На пороге седьмого миллиарда // Население и общество: Информационный бюллетень, 1999. № 39.
Акопян А. Некоторые данные о состоянии института брака в современной России // Вопр. статистики. М. 1997. № 12.
Антонов А. И. Социология рождаемости: Теоретические и методологические проблемы. М.: Статистика, 1980.
Антонов А. И. Действительно ли небо упало на землю? Комментарии к дискуссии американских социологов об упадке семьи в США // Вестн. МГУ. Сер. Социология и политология, 1996. № 3.
Антонов А. И., Медков В. М. Социология семьи. М.: Изд-во МГУ, 1996.
Антонов А. И. Микросоциология семьи. М., 1998.
Васильева Э. К. Семья и её функции (демографо-статистический анализ). М.: Финансы и статистика, 1975.
Вишневский А. Г. Современная семья и идеология // Свободная мысль. М., 1993. № 11.
Вишневский А. Г. Демографические отношения и общество // Вопр. философии. М., 1981. № 4.
Вишневский А. Г. Воспроизводство населения и общество. Прошлое, настоящее, взгляд в будущее. М.: Финансы и статистика, 1982.
Волков А. Г. Семья как объект демографии. М.: Наука, 1986.
Голод С. И. Семья и брак: историко-социологический анализ. Спб., 1998.
Голод С. И. Будущая семья: какова она? (Социально-нравственный аспект). М., 1990.
Голод С. И. Стабильность семьи: социологический и демографический аспекты. Л.: Наука, 1984.
Голосенко И. А. Социология Питирима Сорокина // История буржуазной социологии первой половины ХХ века. М., 1987.
Гуд У. Социология семьи // Социология сегодня: Проблемы и перспективы / Под ред. Г. В. Осипова. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1965.
Гурко Т. А. Трансформация института современной семьи // Социологические исследования, 1995. № 10.
Девис К. Социология демографического поведения // Социология сегодня. Проблемы и перспективы. М.: Прогресс, 1965. С. 343 – 371.
Кон И. С. Ребенок и общество: историко-этнографическая перспектива. М.: Наука, 1988.
Мацковский М. С. Поведение демографическое. Народонаселение: Энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. С. 323.
Мид М. Культура и мир детства. М.: Мир, 1988.
Павлик З. Проблемы демографической революции // Брачность, рождаемость, семья за три века. М.: Статистика, 1979.
Попеное Д. Упадок американской семьи (1969 – 1990): обзор и оценка // Вестн. МГУ. Сер. Социология и политология, 1996. № 3.
Римашевская Н., Ванной Д., Малышева М. и др. Окно в русскую частную жизнь. Супружеские пары в 1996 г. М., 1999.
Саградов А. Россия и индекс человеческого развития // Население и общество: Информационный бюллетень, 2000. № 43.
Семья на пороге третьего тысячелетия / Под ред. А. Антонова, Дж. У. Мэддок и др. М.: ИС РАН; Центр общечеловеческих ценностей, 1995.
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М.: Политиздат, 1978.
Янкова З. А. Городская семья. М.: Наука, 1979.
Becker G. S. A Treatise on the Family. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1981.
Lesthaege R. The Second Demographic Transition in Western Countries: An Interpretation. Brussels IPD Working Paper, 1992.
Kirkpatrick G. The Family as Process and Institution. N. Y., 1963.
Mead M. Marriage in two steps // The Family in Search of a Future // Ed. Otto N. L., N. Y., 1970. P. 75 – 84.
Van de Kaa, D. J. Europe’s Second Demographic Transition // Population Bulletin, 1988. Vol. 42. № 1.
Глава 2
Современные тенденции распространения
сожительств и внебрачных рождений
§ 1. Статистические факты и их анализ
На исходе ХХ в. в большинстве европейских стран, а также в России происходят огромные изменения в самых интимных сферах человеческой жизни – семейных отношениях и продолжении рода. На протяжении тысячелетий общепринятыми считались нормы семейного поведения крестьянской семьи. Сейчас такого типа семьи практически нет ни в России, ни в европейских странах. Изменения затронули все этапы формирования семьи, все стороны ее жизни. В терминах демографической ситуации эти изменения состоят в следующем: новый круг снижения рождаемости, сокращение числа зарегистрированных браков и рост числа свободных союзов и других форм совместной жизни, увеличение числа внебрачных рождений и разводов. Причем хронологически изменения происходят следующим образом: сначала снижение рождаемости, затем рост числа разводов, затем распространение сожительств и наконец повышение рождаемости вне официального брака [Вишневский А. Г., 1993].
Таблица 3
Число вступивших в первый брак к 50 годам
на 1000 никогда не состоявших в браке
| Страна | Мужчины | Женщины | ||||
| 1965 | 1975 | 1985 | 1965 | 1975 | 1985 | |
| Финляндия | 959 | 638 | 610 | 930 | 702 | 668 |
| Норвегия | 921 | 755 | 546 | 872 | 794 | 571 |
| Швеция | 986 | 566 | 479 | 872 | 794 | 571 |
| Австрия | 923 | 731 | 637 | 994 | 751 | 613 |
| Франция | 1013 | 822 | 530 | 933 | 858 | 542 |
| Италия | 998 | 894 | 731 | 1024 | 931 | 733 |
| Чехословакия | 965 | 927 | 870 | 901 | 976 | 934 |
| Венгрия | 936 | 944 | 796 | 978 | 930 | 710 |
Сост. по: Van de Kaa, D. J. Europe’s Second Demographic Transition // Population Bulletin, 1988. Vol. 42. № 1. P. 14.
По этим данным видно, что в указанных (выборочно по сравнению с источником данных) странах происходит заметное снижение показателей состояния в браке (по данным переписей населения в этих странах).
В России идут схожие процессы, но охарактеризовать их можно показателями ежегодного статистического учета.
Таблица 4
Динамика числа зарегистрированных браков.
Россия, 1980 – 1998, тыс.
| Год | Всего | Первый брак | Повторный брак |
| 1980 | 1464,6 | 1195,2 | 269,4 |
| 1985 | 1389,4 | 1053,8 | 335,6 |
| 1990 | 1319,9 | 989,9 | 330,0 |
| 1995 | 1075,2 | 778,1 | 297,1 |
| 1998 | 848,7 | 615,8 | 232,9 |
| 1999/1980, % | 57,9 | 51,2 | 86,5 |
Сост. по: Население России 1999. С. 47.
Наряду с уменьшением числа вступающих в брак женщин и мужчин повышается и средний возраст вступления в первый брак. В 1960 г. женщины впервые выходили замуж в среднем в 22 – 23 года, в 1990 г. – в 25 лет.
Все это относится к официально зарегистрированным бракам, но отказ от них или откладывание их сроков сопровождается ростом числа «свободных союзов» – сожительств.
Таблица 5
Динамика доли женщин в возрасте 20 – 24 лет,
живущих в неофициальных браках
| Страна | Год | % | Год | % |
| Великобритания | 1976 | 2 | 1985 | 10 |
| ФРГ | 1972 | 1 | 1982 | 14 |
| Франция | 1975 | 4 | 1985 | 19 |
| Швеция | 1975 | 29 | 1981 | 44 |
| Дания | 1975 | 30 | 1981 | 45 |
