«ЧАСТЬ 2. Социальный консерватизм как идеология опережающего развития человеческого потенциала ...»
Источник: Росстат
Как видно из приведенных данных лидерами промышленного роста в первой половине 2007 года стали отрасли (включая «отверточные» - телевизоры и автомобили) не относящиеся к современным наукоемким областям. Их развитие характеризует уровень и состояние экономики страны на индустриальном этапе, т.е. 50 лет тому назад.
И, наоборот. Уровень развития отраслей, связанных с темпами роста человеческого потенциала (образование, медицина, связь, информатика, культура и т.д.), заметно отстает, хотя, учитывая отсталость России, темпы роста могут быть значительными.
Во многом это происходит из-за того, что главные (и, по сути дела, на сегодня единственные) показатели развития экономики не имеют ничего общего с оценкой развития человеческого потенциала. За исключением зарплат и доходов, все они относятся к макроэкономическим показателям. Так, по итогам развития России за первое полугодие 200 года ситуация выглядела следующим образомxcv
.
Основные показатели социально-экономического развития
за семь месяцев 2007 года
| Показатели | Январь - июль 2006 года | Январь - июль 2007 года |
| ВВП, % к соотв. периоду предыдущего года | 106,1 | 107,9 |
| Индекс промышленного производства, % к соотв. периоду предыдущего года | 104,2 | 107,7 |
| Инвестиции в основной капитал, % к соотв. периоду предыдущего года | 110,6 | 122,7 |
| Прирост потребительских цен, % | 6,9 | 6,6 |
| Прирост цен производителей промышленных товаров, % | 11,3 | 15,3 |
| Номинальная начисленная среднемесячная зарплата, руб. | 10029 | 12602 |
| Реальная зарплата, % к соотв. периоду предыдущего года | 112,6 | 117,1 |
| Реальные располагаемые денежные доходы, % к соотв. периоду предыдущего года | 110,1 | 111,9 |
| Денежная масса (изменение за период), % | 19,6 | 22,0 |
| Обменный курс, руб. за $1 (средний за период) | 27,6 | 26,0 |
| Индекс реального курса рубля к доллару США, % | 110,5 | 106,3 |
| Экспорт товаров, $ млрд. | 169,8 | 186,2 |
| Импорт товаров, $ млрд. | 83,5 | 114,7 |
| Золотовалютные резервы (изменение за период), $ млрд. | 83,459 | 112,435 |
| Источник: Минэкономразвития | ||
За всеми этими показателями не видно человека, главных показателей, характеризующих его потенциал: душевого ВВП (надо пересчитывать), рождаемости, образования, смертности, гибели от несчастных случаев, информвооруженности и т.д. Соответственно и главный фактор экономического развития – человек – остается в тени, становится производным от макроэкономических результатов.
Глава 3. Принципы идеологии социального консерватизма
(русского социализма)
«Стало очевидно: нельзя упустить
время для модернизации России,
без которой ей не сохранить себя в
жесткой мировой конкуренции»xcvi
.
Д.Медведев
Теоретически, строго говоря, из существующих в мире влиятельных идеологических течений – либерализма, консерватизма, социализма – для России предстояло так или иначе выбрать одну из их разновидностей. При том условии, что для них были бы объективные предпосылки. Если, конечно же, не учитывать возможность возврата к чисто традиционалистским идеологиям, базирующимся на религии (хотя, учитывая мировой опыт и опыт некоторых бывших советских республик, исключать этот вариант полностью нельзя), или национализму, который, строго говоря, не является только идеологией, но, скорее, связан с политическими действиями. Нередко спекулятивного характераxcvii
.
Но в том-то и дело, что в чистом виде ни для коммунистической, ни для консервативной, ни для либеральной идеологии в сегодняшней России серьезных предпосылок нет. Более того, как уже было показано выше, объективные тенденции мирового развития очевидно направлены в сторону некого нового идеологического синтеза. Мировой опыт, кстати, также в пользу этого вывода.
Вызвано это вполне объективными, даже прагматичными причинами. Современный опыт наиболее динамично развивающихся стран – Китая, Индии, а до этого Японии – доказывает, что в эпоху глобализации те страны, которые сумели синтезировать быстрое внедрение инноваций и достижений всего человечества на свою национальную почву, сохранив традицию и идентичность, включая суверенитет, добиваются наиболее значимых результатов.
Вот и в России неизбежно предстоит выработать не кие идеологические принципы, на базе которых сформируется идеологическая система, отражающая позицию правящего класса и базис для системы управления государством, обществом, экономикой.
Эта идеология может носить вполне условное название, например, социальный консерватизм или русский социализм, которое, однако, должно отражать суть современных процессов в своих принципиальных идеологических положениях. Без них любая идеология перестает быть системой взглядов и превращается в набор идей.
Синтез традиций и инноваций
Кризис традиционных идеологий, с одной стороны, и очевидный успех государств, сумевших синтезировать результаты глобализации с национальной традицией, с другой, свидетельствует в пользу того, что новая идеология является продуктом реалистического, прагматичного подхода правящих элит к современным реалиям. В данном случае идеология выступает следствием осмысления в развитии объективных процессов, если, конечно, правящий класс той или иной страны может гарантировать политико-идеологическое невмешательство в ход естественных процессов.
Так было в Японии в 60-70-е годы, когда правящие круги государства сохранили основы своей идентичности несмотря на очевидные уступки внешнеполитического характера в пользу США. Так было в последние десятилетия в Китае и Индии, чьи правящие элиты супербережно, даже трепетно, относились к сохранению национальной специфики. Именно это обстоятельство, вкупе с суверенитетом, строго охраняемым при любых обстоятельствах, позволили проводить национально ориентированную политику. Как промышленную, финансовую, так и социально-экономическую.
Ни Япония, ни Китай, ни Индия не позволяли ни при каких обстоятельствах навязывать себе чужие ценности и принципы. Любое их проникновение «переваривалось» национальными культурами с очевидной поддержкой всего спектра национальных элит. Именно этим объясняется, что классический марксизм-коммунизм так и не прижился не только в Японии и Индии, но и Китае, даже когда там господствовала КПК во всех сферах.
Не прижился и либерализм. Во всяком случае, тот неолиберализм, который приводил к унификации социокультурной и экономической жизни других стран мира.
В этой связи представляется, что главная проблема России при ее переходе от социалистической модели развития заключалась в том, что, имея огромную силу традиции (в т.ч. советской), фантастическое культурное и духовное наследие, она не смогла совместить эти реальные ценности с реалиями глобализирующегося мира. Предложенная в начале 90-х годов неолиберальная модель как чужая одежда не подходила ни по размеру, ни по сезону.
Более того, реальные (оригинальные, передовые, качественные) ценности современной экономики знаний – научные, образовательные, культурные, информационные и иные продукты и услуги – могут создаваться только на национальной почве. Все остальное будет заимствование, компиляция, продукт «второй свежести». Причем, чем глубже история, национальная культура, тем выше качество, «технологичность» создаваемого продукта. Поэтому, анализируя сегодня недавнее советское и российское прошлое, можно сказать, что СССР был лучше многих других стран в 80-е годы готов к новому этапу научно-технической революции. Объективно у него имелись не только советские, но и русские сильные научные школы, оригинальные технологии и огромное культурное и духовное наследие.
Все это можно было бы относительно легко и эффективно синтезировать с достижениями наступающей глобализации. Те же лазерные и нанотехнологии, существовавшие в СССР в 80-е годы, были абсолютно оригинальны. Как впрочем, и математическая школа и весь спектр фундаментальных наук. Напомню, что в начале 80-х годов только СССР и США могли одновременно развивать все основные направления научно-технического прогресса.
Для того чтобы такой синтез произошел, правящей партийной элите (как и китайской) нужно было только отказаться от коммунистических догм, игнорирующих как национальную традицию, так и современные тенденции глобализации. Этого-то и не произошло, когда вместо партийной элиты КПСС пришли неолибералы – по сути дела те же большевики, которых десятилетиями раньше назвали бы троцкистами. Суть одних и других в 80-е и 90-е годы была одна – отрицание национальной специфики как фундамента для внедрения инноваций эпохи глобализации.
Таким образом, либеральная идеология потерпела сокрушительное поражение в результате неудачных реформ 90-х годов, а коммунистическая – еще раньше. И это был совершенно объективный и неизбежный финал. Более того, очевидная непривлекательность либеральных и коммунистических идей и вождей не могла дать даже временного шанса на модернизацию этих идеологий в короткой перспективе в сторону сколько-нибудь реальной и современной идеологии.
По сути дела приход к власти В.Путина, который воспринимался как абсолютная случайность, таковым на самом деле не был. Это был естественный результат идеологического кризиса. В 2000 году должен был придти не либерал, но и не коммунист (даже такой респектабельный левый, как Е.Примаков, вызвал испуг элиты). Не мог придти к власти и представитель православной церкви, а тем более другой религии, как, впрочем, и маргинал. Таким образом, приход В.Путина и его команды идеологически был неизбежен, предопределен, объективен. При этом носителями новой идеологии изначально подчеркнуто говорилось о прагматичном, т.е. деидеологизированном курсе. Если и признавалось, что была идеология, то идеология сохранения государства, его целостности.
В действительности все было гораздо сложнее: В.Путин, конечно, был выбран Б.Ельциным. Но выбран не случайно. Б.Ельцин точно знал, что не должно было быть – не зря ведь он перепробовал всех потенциальных «преемников», начиная, естественно, с либерала Б.Немцова и прагматика В.Черномырдина, и заканчивая «системными демократами» С.Кириенко и С.Степашиным. На мой взгляд, Б.Ельцин искал человека, который представлял бы как близкие ему традиции, так и, безусловно, отражавшего реалии современной жизни. При всех слабостях, даже преступлениях первого президента России, у него было одно гениальное качество и увлечение, которому он отдавался целиком. – кадровая политика.
Б.Ельцин, конечно же, не был ни идеологом, ни знатоком современных тенденций развития цивилизации. За каждым кадровым назначением, однако, он всегда видел не просто человека, но некую функцию. В данном случае, эта функция оказалась идеологической, отражавшей некую новую идеологическую парадигму или концепцию, которая отличалась как от коммунистической, так и либеральной.
Важно отметить, что эта функция объективно отвечала общей тенденции развития мировой экономики, которая заключается в создании качественно нового творческого продукта и услуг. Графически эту взаимосвязь между традицией и инновациями можно было бы представить следующим образом.
Область соприкосновения старых знаний, опыта и культуры с новыми и есть та качественно новая область, где производятся новые знания, товары и услуги. Естественно, чем больше «область соприкосновения», тем больше результат. В идеале эти окружности должны практически совпадать, оставляя «за скобками» вредные и ненужные знания, традиции, информацию.
Чем больше область совпадения, тем больше возможностей для развития.
Эта область совпадения традиций и ценностей и новыми знаниями формируется прежде всего в сознании человека, которые выступает, с одной стороны, носителем знаний и традиций, а, с другой, - получателем новых знаний и инноваций. В этом смысле человеческий потенциал несет в себе вполне социальную, историческую и культурную традицию. Он не является просто эквивалентом душевого дохода и абстрактного образования.
Соответственно если носитель человеческого потенциала (допустим, какая-то личность) способен синтезировать традицию и новые знания, то эффект его деятельности будет многократно выше слепого копирования чужих знаний и технологий. Его функциональность, экономическая эффективность, его способности значительно увеличиваются. Естественно, что растут и возможности всей нации, которая является суммой потенциалов человеческих личностей.
Если, допустим, воспринимать максимальный потенциал за единицу, а минимальный – за нуль, то сумма национального потенциала будет зависят от того насколько близка к единице величина потенциала каждого отдельного человека. Примечательно, что конечная, общенациональная величина, будет зависеть не только от количества слагаемых, а от их качества. Ведь сумма нулей (или величин, близких к нулю) в итоге дает величину близкую к нулю.
Вот почему для всей нашей сегодняшней жизни, демографической политики важно не только восстановить естественную для России численность населения, но и повысить его качество, величину потенциала каждой человеческой личности.
Все эти очень острые вопросы, являющиеся важнейшими для современной политики, должны стать предметом широкой дискуссии, частью современной идеологии.
В этой связи я хотел бы привлечь внимание к одной из них – так называемому «новому, социальному консерватизму», основные положения и принципы которого сформировали Кальтенбруннер в своей работе «Трудный консерватизм».
Вместе с тем известно, что новая идеология не возникает до тех пор, пока для нее не сложились объективные предпосылки, т.е. фактически она является выражением уже сформировавшегося социального запроса. Так, в России, завершение периода стабилизации сформировало социальный запрос на идеологию опережающего развития. В то же время, кризис классических идеологий – либеральной, коммунистической, консервативной – привел к тому, что эти идеологии уже не могут выражать ни потребности социального запроса, ни требования нового ведущего класса – «креативного класса».
Если присмотреться внимательно, то оказывается, что практический курс В.Путина соответствует основным принципам этой новой идеологии - (социального) консерватизма. Естественно, что на нее накладывает отпечаток российская специфика и российская традиция, а также конкретные российские реалии, сложившиеся в последние десятилетия и даже столетия. Причем как имперские, так и советские.
Преемственность
Источником идей для консерватора всегда
остается собственная национальная традиция,
тот ценностной и ментальный багаж, который
копился поколениями людей…»xcviii
Преемственность в политическом сезоне России 2007-2008 годов рассматривается как политическое условие продолжения (плана Путина) нынешнего курса. К сожалению, это узкое, даже утилитарное восприятие гораздо более значимого идеологического принципа.
Преемственность и национальная традиция в условиях глобализации становятся важнейшим политическим и идеологическим принципом, который позволяет сохранить нацию и государство, вообще говорить о чем-то суверенном и самостоятельном. Умение сочетать этот принцип с потребностями опережающего научно-технического развития, говоря коротко, - формула успеха в XXI веке. Что, собственно, и стало главной идеей в политике, например, Индии и Китая.
Преемственность - это означает создание таких материальных и духовных условий, которые делают возможным сохранение традиций, культурного и духовного наследия. Но не только. Успешное развитие в XXI веке возможно только на основе собственных достижений в национальной культуре, науке, образовании и духовности. «Перенос» чужих ценностей ведет не только к потере самоидентификации, но и не дает в принципе возможностей для опережающего развития, т. к. государство вынуждено всегда «догонять» чужой опыт, знания и технологии. Качественный рывок возможен только на основе собственного опыта.
Внимательные западные исследователи, такие, например, как Р.Саква и другие, отдают должное как традиции, так и вытекающему из традиции принципа общенационального согласия. Как утверждает Э.Ренан, нация создается одновременно путем «наследования богатых исторических традиций» и «современным согласием, желанием народов жить вместе». Чтобы избежать конфликтов, - поскольку у каждого народа может быть свое достаточно богатое историческое и культурное наследие, отличное от других, - нация должна существовать не за счет того, что помнится из прошлого, но и того, что должно быть забыто. Ренан отмечает, что «существование нации… - это ежедневный плебисцит».
Сказанное имеет особое значение для многонациональной России. Если рассматривать принцип преемственности как принцип сохранения традиции, то в полной мере это должно относиться ко всем нациям и народностям России. Сумма таких многонациональных традиций – огромное богатство, а потеря, даже самая малая, должна рассматриваться как потеря всех наций, населяющих Россию.
Русская традиция, преемственность должны в полной мере учитываться другие традиции. И культурные, и политические. В этом случае все нации будут прирастать новым богатством культурных и национальных традиций.
И наоборот. Национализм, исключительность любой нации не только противоречат принципам гуманизма, но и наносят вред для всех наций, включая ту, которая проповедует национальную исключительность. Это имеет особое значение для современной России, где национализм пытаются использовать в спекулятивных политических целях.
Прошлое может как объединять, так и разделять, и чтобы стать одной нацией, люди должны хотеть жить вместе. В докладе «Россия на пороге нового тысячелетия» Путин подчеркнул, что плодотворная и созидательная работа, в которой так нуждается наша страна, невозможна в раздробленном и дезинтегрированном обществе, обществе, где основные социальные проблемы и политические силы существуют отдельно от базисных ценностей и фундаментальной идеологической ориентации. Дважды в уходящем веке Россия оказывалась в подобном положении: после октября 1917 года и в 1990-е годыxcix
.
Сохранение традиций для неоконсерватора не средство, а сама цель, потому что традиция есть необходимое условие существования общества. Также как и человеческий организм, сохраняющий, несмотря на отмирание старых клеток, свою структуру, общество сохраняет свою идентичность. И если в первом случае это происходит прежде всего благодаря ДНК, то во втором – благодаря традициям». Примечательно, что В.Путин отдает дань таким традициям: «В России право и мораль, политика и нравственность традиционно признавались понятиями близкими и соотносительными», - говорит он в послании 2005 гc
.
В этой связи важно подчеркнуть особое значение сохранение традиций для России в эпоху глобализации, которое рассматривается как обязательное условие выживаемости России: «если для западных стран речь идет об уменьшении в ближайшие десятилетия их непропорционального огромного доминирования в мире, то для России речь идет о ее выживании как самостоятельного общества и государства со своей веками складывающейся великой культурой»ci
.
В этой связи уместно привести рассуждения И. Ильина, который непосредственно связал политическую актуальность и русскую традицию, что, на мой взгляд, является главным в понимании успешного развития и сегодня, 50 лет спустя, после высказанных им словcii
: «Если нашему поколению выпало на долю жить в наиболее трудную и опасную эпоху русской истории, то это не может и должно колебать наше разумение, нашу волю и наше служение России. Борьба русского народа за свободную и достойную жизнь на земле – продолжается. И ныне нам более чем когда-нибудь, подобает верить в Россию, видеть ее духовную силу и своеобразие и выговаривать за нее, от ее лица и для ее будущих поколений ее творческую идею.
Эту творческую идею нам не у кого и не для чего заимствовать: она может быть только русскою, национальною. Она должна выражать русское историческое своеобразие и в тоже время – русское историческое призвание. Эта идея формулирует то, что русскому народу уже присуще, что составляет его благую силу, в чем он прав перед лицом Божьим и самобытен среди всех других народов. И в то же время эта идея указывает нам нашу историческую задачу и наш духовный путь; это то, что мы должны беречь и растить в себе, воспитывать в наших детях и в грядущих поколениях и довести до настоящей чистоты и полноты бытия – во всем, в нашей культуре и в нашем быту, в наших душах и в нашей вере, в наших учреждениях и законах русская идея есть нечто живое, простое и творческое. Россия жила ею во все свои вдохновенные часы, во все свои благие дни, во всех своих великих людях. Об этой идее мы можем сказать: так было, и когда так бывало, то осуществлялось прекрасное: и так будет, и чем полнее и сильнее это будет осуществляться, тем будет лучше…».
Сохранение, даже возрождение традиций при В.Путине – имперских и советских – стало практической нормой. Принятие старо-нового гимна России – один из примеров, за которым последовало множество других. В.Путину удалось то, что не удалось до него другим – примирить имперское и советское прошлое. Как оказалось, это отнюдь не эклектика, а органичное сочетание. Объяснение – вполне логичное и простое, хорошо сформулировал А.Погорельский: «традиционное общество разрушено основательно, и лишь отдельные его элементы остались в сознании (и подсознании) людей как некие «фантомные боли». Вместе с тем у нас есть что сохранить. Прежде всего – это Россия. Как страна, как мечта, как наследие предков, как дело жизни, как напутствие детям. Наши язык, культура, история. Эти ценности близки не только консерваторам, но и всему обществу»ciii
.
Государство вне традиций, впрочем как и общество, не существует и не может существовать. В условиях глобализации потеря национальной идентичности и смерть нации наступают еще быстрее, ибо устойчивость социокультурных и цивилизационных параметров стремительно уменьшаетсяciv
. Можно какое-то время искусственно игнорировать эти традиции, нанося себе ущерб, но это будет именно искусственно и недолговременно. То, что преемственность является частью сущности государства и общества, а ее игнорирование – субъективные, искусственные действия, выполняющие частные идеологические задачи, вновь приходилось доказывать в начале ХХI века, хотя, повторю, эта истина общеизвестна. Любопытный пример тому фундаментальная работа, посвященная истории государственного права в России, написанная на рубеже ХIХ и ХХ веков М.Дьяконовым «Очерки общественного и государственного строя древней Руси», в которой обстоятельно рассмотрены не только источники права и государственного устройства России, но и делается примечательный вывод относительно интересующего нас вопроса. «Причины этого сходства… могут быть связаны с одной из трех следующих, это:
1) передачи одним народом другому одного или целой совокупности учреждений;
2) действие одинаковых причин, вызвавших и тождественные результаты;
3) происхождение из одного общего корня»cv
.
Игнорирование преемственности наносит огромный вред. И 90-е годы ХХ века в России это лишний ряд показали. Поэтому возвращение к преемственности, которое стало происходить при В.Путине с первых дней его президентства, означало не только естественный, но и очень благотворный процесс для решения главных задач, которые он перед собой поставил, - восстановление государственности и экономики страны. Не случайно этот принцип нашел реализацию в такой отрасли как сельское хозяйство, где за 2006 год инвестиции выросла более чем на 60%cvi
. Традиционная культура и сельское хозяйство – две тесно взаимосвязанные области. И эту взаимосвязь В.Путин хорошо понимает.
И наоборот. Преемственность не только в политике и экономике, но и идеологии не просто очень эффективна, но в некоторых случаях, как например, во внешней политике, абсолютно обязательное условие развития. Также, впрочем, как и в религии. Не случайно основные религии и конфессии России активно выступили против секуляризации, нередко силовой, наступающей с Запада, именно как процесса, в ходе которого религиозное мышление, институты и практика теряют свое социальное значениеcvii
.
Для России, выстраивающей долгосрочный социально-экономический вектор развития, это не просто принципы идеологии и политики, но и вопрос веры, веры в конкретную и результативную работу на благо народа. Так, по признанию М.Зурабова, «национальный проект – это первый шаг, хотя он достаточно масштабен и по объему финансирования, и по организационной стороне, которая включала 306 мероприятий. Работа такого масштаба в последние годы в Российской Федерации не проводилась»cviii
. Преемственность политики В.Путина, таким образом, это конкретность в работе, «наполняющая» идеологию социального консерватизма детальным содержанием. Они прямо противоположны декларативной политике М.Горбачева, который не случайно всячески игнорировал принцип преемственности.
Сила этого принципа огромна. Достаточно сказать, что одна из инициатив В.Путина о «материнском капитале», выдвинутая в рамках ПНП, стала «событием 2006 года»cix
, т.е. очень точно отразила социальный запрос населения. А, между тем, она всего лишь одна из инициатив в русле принципа преемственности социального курса.
Не случаен и тот факт, что по соцопросам конца 2006 года большинство граждан России мечтает о «возвращении к социальному государству хотя бы в том стандарте, который существовал у нас в 70-е годы при Брежневе»cx
.
Хотим мы того сегодня или нет, но в наши дни постоянно идет процесс сравнения с брежневским периодом. Как в одну, так и в другую сторону. Примеров огромное множество. Начиная от сравнения макроэкономических показателей («достижения уровня ВВП РСФСР в 1990 году), до частных сравнений. Так, упоминается, что в экономической области, например, Кузбасс добыл в 2006 году 172 млн. тонн угля, а в 1985 году – 146,2 млн.cxi
Происходит этот процесс по аналогии с тем, что было в СССР, когда использовались сравнения с 1913 годом, последним мирным годом имперской России.
Таким образом, принцип преемственности выступает не просто политическим принципом преемственности власти (о чем много говорится в 2007 году), но и идеологическим принципом, который находит широкую поддержку в общественном сознании. Причем важная его функция – сравнение с присущими периодами развития, что неизбежно ведет к выводам о необходимости опережающего развития, сопоставления с результатами деятельности за предыдущие периоды.
На мой взгляд, принцип преемственности имеет важнейшее значения и для сохранения национальной идентичности, укрепления внутренней стабильности, повышения предсказуемости и последовательности во внешней политики России. Он органично сочетается с принципом синтеза традиций и инноваций, является механизмом реализации идеологических установок в практической политике.
Стабильность и стратегическая перспектива
Важным принципом идеологии социального консерватизма является сочетание стабильности и стратегической перспективы. Нация должна быть уверена, что она не только сохранится, но и будет успешно развиваться, что впереди не будет радикальных дестабилизирующих явлений. Это важно не только для бизнеса, но и каждой отдельно взятой семьи, которая планирует рождение и воспитание детей, свои расходы (покупки), кредиты и пр.
С другой стороны, нации важна стратегическая перспектива как следствие стабильного и успешного развития общества. Так, вряд ли кто-то будет планировать на долгосрочную перспективу обучение в ВУЗе, аспирантуре, защиту диссертации, если у науки в стране не видно позитивного будущего. Человек, даже утверждающий, что живет «сегодняшним днем», планирует свою жизнь и жизнь близких на 10-15 лет вперед. Лишив его ощущения стабильности и перспективы, неизбежно приведешь общество к хаосу, когда приоритеты сегодняшнего дня вытеснят все сколько-нибудь значимые надежды. В соответствии с мнением упоминавшегося немецкого философа, стабильность «выступает в качестве необходимого условия сохранения ценностей в век нарастающих революционных изменений. «Эпоха перемен» 90-х годов стала тяжелым испытанием. «Гуманизм заключается еще и в том, - продолжает немецкий философ, - чтобы не требовать от человека ежеминутных изменений, начинаний с нуля ради жизни будущих поколений».
Интересно, что последние годы принесли огромную популярность В.Путину во многом из-за роста ощущения стабильности и стратегической перспективы, что нашло, например, свое отражение в росте социального оптимизма в стране. При этом речь чаще всего идет о внутриполитической стабильности, хотя принцип стабильности предполагает значительно более широкое толкование: кроме внутриполитической стабильности речь идет о стабильности внешнеполитической, социальной, макроэкономической, военной, кадровой и пр. Действительно, стабильность в 2000-2006 годы всегда была предпочтительнее переменам – политическим, кадровым и прочим. Она стала самостоятельной целью и принципом политики В.Путина. При этом много сказано о внутриполитической стабильности, которая играла важную роль в эти годы, но мало, на наш взгляд, о стабильности кадровой (когда была прекращена кадровая чехарда Б.Ельцина), стабильности внешнеполитического курса (при которой ярко выражена такая важная черта, как предсказуемость), наконец, идеологическая стабильность, которую и критиковали больше всего.
Идеология стабильности дала свои результаты: 2006 год, по оценкам социологов, показался россиянам одним из самых спокойных и благополучных. На фоне кризисов предыдущих лет этот год значительно беднее событиями, в особенности тревожными. Настроение стало лучше: с оптимизмом смотрят в будущий год 46%, пессимистические прогнозы дают 28%. В конце 2005 г. соотношение мнений было 43% к 40%. Это в экономике. Похожие изменения и в области политических ожиданий: 42% россиян полагают, что политическая ситуация явно улучшается, что страна движется в правильном направлении, а 30% - ожидают в будущем году роста напряженности и конфликтов, что связано отчасти с предстоящими выборами в Госдуму. Год назад оптимистов и пессимистов было поровну (39%).
Баланс ежегодных радостей и огорчений сместился в сторону позитивных событий. Половина опрошенных считают 2006 год удачным для себя и, по крайней мере, «не хуже предыдущих» - для страны в целом. Объясняется это не только заметными достижениями и успехами страны, сколько отсутствием «плохого». Самая большая группа ответов на вопрос «Что хорошего принес 2006 год?» свелась к следующему: хорошо то, что не случилось ничего плохого (с 2001 г. этот вариант ответа вырос в популярности с 23% до 33%)cxii
.
Не случайно, что столетие Л.Брежнева, отмечавшееся в 2006 году, было воспринято с огромной симпатией в российской обществе. Россияне испытывают ностальгию по тем временам. По данным «Левада-центра», с восхищением, симпатией и уважением к нему относятся 39% опрошенных (к Сталину – 36%, Горбачеву – 29%), безразлично – 44%, с раздражением, ненавистью – всего 12%. По данным ВЦИОМ, Брежнев – второй по популярности руководитель России после В.Путина. Его считают лучшим 15% опрошенных, Путина – 37%. 61% опрошенных фондом «Общественное мнение» считают годы правления Брежнева благополучным временем для страны. И только 17% - неблагополучным. 50% россиян уверены, что он сыграл положительную роль в истории страны, 16% - что отрицательную. Что ж, со временем любые воспоминания становятся хорошимиcxiii
.
Вместе с тем нации, безусловно, нужна и стратегическая перспектива или национальная идея. Российское общество не может жить без некой крупномасштабной идеи, хотя эта мысль в последние годы не раз и подвергалась критике. Суть, однако проста: во все времена Россия могла консолидироваться и сделать фантастические рывки в том случае, когда появлялось стратегическая идея или перспектива – будь то объединение Руси, «Москва – Третий Рим», «Самодержавие – православие – народность» или «построение коммунизма» в отдельно взятой стране.
И наоборот. Как только такая идея исчезала, как только ее место занимал хаос, либо - что еще хуже – меркантилизм, накопительство, нация начинала стремительно деградировать.
Поэтому нам и нужны долгосрочные, стратегические идеи и проекты, как часть нашего мировоззрения и идеологии. Будь то ГОЭЛРО, либо Байкало-амурская магистраль. Такие проекты усиливают чувство стабильности и перспективы развития. Даже на бытовом уровне видно, что если человек строит дом, то у него существуют не только планы, но и есть ресурсы для строительства.
Кроме того, в период глобализации долгосрочные проекты имеют свою очевидную экономическую перспективу. В частности, если речь идет об эффективном управлении активами – будь то ЗВР или Стабфонд. Как справедливо отмечает А.Вавилов, В мире существует масса успешных примеров долгосрочного управления активами. Причем это не только государственные фонды типа норвежского или ОАЭ с доходностью 8-10% годовых и широкой диверсификацией инструментов, но и, например, базовый капитал университетов (так называемые эндаументы), который в случае Йельского университета последние 20 лет приносил в среднем 17,2% годовых. Ключевой элемент столь эффективных вложений – ориентация на долгосрочные цели и глобальная диверсификация секторов и инструментов. Например, целевой портфель норвежского фонда на 40% состоит из акций и на 60% из облигаций с широким географическим охватом от Европы (50-60%) и Америки (35-45%) до Азии и Океании (5-15%). Спектр инструментов эндаументов еще шире и включает в себя индексы недвижимости и товаров. В качестве иллюстрации: 10%-ная доходность означает как минимум десятикратный рост начальных активов, т.е. если считать грубо, то со $100 млрд. до $1 трлн. за 25 лет. При доходности на уровне 17% на полное покрытие разрыва российской пенсионной системы потребовалось бы менее 15 летcxiv
.
Из этого примера видно, что стратегически (и идеологически) необходимы долгосрочные цели, которые, как показывает опыт, становятся и сверхвыгодны экономически. Применительно к российским реалиям это означает, например, что ЗВР, насчитывающие в 2007 году более 400 млрд. долларов, могут быть увеличены до 4 трлн. долларов в течение 15 лет, т.е. составить самую крупную финансовую резервную систему в мире. Если, конечно, сформулировать такую долгосрочную цель.
Другой пример. Объявление и реализация в 2006 году нацпроекта «Доступное жилье» в качестве долгосрочной цели привело к росту строительной отрасли в том же году более чем на 15%, а в первой половине 2007 года – на 23%cxv
. После послания В.Путина 2007 года, когда планка нацпроекта была существенно повышена (с 80 млн. м2 до 130-140 млн. м2), можно ожидать, что долгосрочная тенденция роста отрасли составит ежегодно более 30%. Во всяком случае, в 2007 году можно ожидать именно такой прирост.
Таким образом, и политически, и идеологически, и экономически обществу нужна стратегическая перспектива, которая становится как важнейшим элементом стабильности, так и механизмом ускорения темпов его развития. Очевидно, что стержнем, главной идеей такой стратегической перспективы должна стать идея опережающего развития всех составляющих человеческий потенциал. Экономических, социальных, духовных. Появление такой стратегической перспективы можно рассматривать в качестве мощного стимула развития и консолидации общества. И, наоборот – отсутствие такой составляющей в идеологии обрекает нацию на деградацию, бесконечные радикальные реформы.
Порядок
Порядок, т.е. сохранение контроля государства и общества над процессами в стране, - один из наиболее критикуемых принципов либералами, которые рассматривают его как претензию власти на абсолютный контроль. Между тем, с идеологической точки зрения, такая узкая (и неточная) трактовка принципа порядка не имеет ничего общего с принципом, в соответствии с которым государство должно гарантировать сохранение и выполнение правовых и нравственных норм и традиций. «Он (порядок) выступает гарантом обеспечения стабильности и преемственности традиций. – Справедливо полагает немецкий философ. - Демократическое общество не в меньшей мере, чем недемократическое, покоится на авторитете и иерархии власти. Забвение институтов, обеспечивающих порядок – семьи, профессии, права, государства – ведет не к освобождению (эмансипации), а к хаосу и насилию».
Действительно, забвение норм, традиций и институтов неизбежно ведет к дестабилизации и хаосу. Не трудно увидеть, что заинтересованные силы (как вовне, так и внутри нации) своими главными мишенями выбирают именно существующие политические, нравственные и правовые нормы и институты власти. Так, в 80-ые годы, в рамках концепции «борьбы с этатизмом», развернулась открытая травля КГБ и МВД СССР, Вооруженных Сил, судебных органов, Русской православной церкви, военно-промышленного комплекса и других общественных и государственных институтов. Кампания шла не с целью улучшения их работы, реформирования, а с целью дискредитации и разложения. Не удивительно, что к началу 1991 года во всех основных сферах государственной деятельности эти институты находились в фазе острого кризиса, а власть, как таковая, перестала реализовывать свои функции, - приказы не выполнялись, налоги не собирались, призыв на службу игнорировался. В отдельных регионах федеральный центр потерял полностью контроль, т.е. принцип «порядка» был полностью подорван.
Ключевым в понимании принципа «порядок» следует считать сохранение контроля властью и обществом при допустимости и необходимости проведения реформ. При этом справедливо утверждение, что «при всей готовности консерваторов использовать силу принуждения они все же признают необходимость определенного согласия. Поэтому консерватизм стремятся не ликвидировать в угоду государству, а восстановить сознание моральной цели, неких ценностей более высокого порядка, составляющих стабильную основу политического целого. Таким образом, его задача состоит в разрешении явного противоречия между авторитаризмом и индивидуальными свободами, противодействия разлагающему влиянию хаоса индивидуальных интересов, обычно создаваемому неолиберализмом. Этот принцип пытается придать легитимность этой власти, создавая атмосферу согласия относительно основных моральных ценностей. Это сразу же ставит вопрос о том, какие моральные ценности должны быть основнымиcxvi
.
Этот принцип имеет огромное значение для современной России, которой пришлось решать вопросы восстановления порядка в стране в приоритетном порядке. Именно восстановление контроля, наведение элементарного порядка стали изначально главными политико-идеологическими задачами нового президента. Его самые первые шаги – учреждении е президентских полпредов – стали знаками для всех органов власти еще весной 2000 года.
Безусловно, что при В.Путине власть всеми способами пыталась восстановить порядок в стране, или хотя бы его видимость. Порядок стал самостоятельной ценностной категорией, что, кстати, активно поддерживалось общественным мнением, требовавшим «еще больше порядка». Как отмечают эксперты, «всего за три года Путин и его аппарат на месте хаотичной системы 1990-х и ранних 2000-х создали достаточно стройную политическую системуcxvii
. Порядок, в противовес вседозволенности 90-х годов, стал не просто принципом, но реальной политикой В.Путина, более того, нормой политического поведения, в т.ч. и личного. Причем, чем сильнее становилась власть В.Путина, чем больше у него появлялось возможностей, тем более решительные меры принимались для восстановления порядка в стране.
Другая особенность этого принципа заключается в том, что он лежит в основе стратагемы В.Путина, т.е. его плана, расчета, который, с общефилософской точки зрения, рассматривается как совмещение разума и традиции. В свою очередь «эффективные поведенческие стратагемы представляют собой не столько индивидуальный разум, сколько разум, репрезентирующий этнос, нацию, государство»cxviii
.
Что это значит с точки зрения следующего президентства? На взгляд некоторых экспертов, ключевыми являются три вещи. Во-первых, новый президент должен сохранить имеющуюся доминанту президентской власти, иначе это предполагает слишком сильную трансформацию политической системы. Во-вторых, он должен быть способен к поддерживанию и развитию достигнутого либерально-консервативного консенсуса, а значит, он должен соединять в себе либеральные идеи и быть принят в силовых структурах. В-третьих, он должен быть готов к дальнейшей либерализации политической системы: через развитие СМИ, через создание сети клубов и институтов для выработки решений, через обеспечение возможностей для возвращения бизнеса в политикуcxix
.
Для тех, кто помнит вседозволенность и распущенность конца 80-90-х годов, нынешнее время – с его требованиями к самодисциплине и нормам поведения на всех властных уровнях – разительно отличается от прошлого. И дело не только в пьянстве и вседозволенности, но и в отношении к работе, здоровью, семье. Режим очень определенно и настойчиво, не декларируя публично, но, внедряя на практике, фактически вводил новые нормы поведения на работе и в быту, нормы, вполне соответствующие не только русским ценностям, но и ставшими правилами в 90-е годы на Западе. Которые, кстати, не всегда однозначно встречались его оппонентами.
Примечательно, что введение новых норм и правил не имеет отношения ни к ханжеству, ни к администрированию. Что, кстати, ощущается, например, в США. Режим разработал в т.ч. и систему самозащиты – иронию, - которая, как известно, является максимальной степенью свободы, с которой можно импровизировать на стереотипные темыcxx
. Эта степень самоиронии во многом компенсировала административные и репрессивные методы наведения порядка.
Таким образом принцип «порядка» имеет огромное значение не только для восстановления российской государственности, но и обеспечения стратегических задач опережающего развития. «Плановая дисциплина», «исполнительская дисциплина», «личная дисциплина» - это далеко не полный перечень аспектов принципа «порядка», без которых невозможно эффективное управление государством, обществом, экономикой.
Объективно принципу «порядка» противопоставляются принципы и права человека. Нередко искусственно, но в действительности их соотношение должно регулироваться обществом. С точки зрения идеологии социального консерватизма, личность, как главная цель развития обществом, должна быть максимально свободна. Ей должен быть предоставлен максимальный набор возможностей. До тех пор, пока ее действия не вступают в противоречие и не начинают угрожать свободе других личностей, т.е. нарушению порядка.
И еще. Не следует повторять ошибок прошлого, когда среди сторонников режима, будь то в императорской, либо советской России, формировалась когорта будущих его противников. Принцип «порядка» не должен ставиться под сомнение сторонниками режима, которые выступают его легальными критиками. Масштаб «легальности» связан с субъективными настроениями, но опасность в том, что для сторонних наблюдателей он воспринимается как скрытая фрондаcxxi
, как реальная оппозиция порядку.
Государственный авторитет и суверенитет
«Сегодня Америка – самая суверенная страна в мире»
З. Бжезинскийcxxii
Классический принцип социального консерватизма – авторитет государства – в эпоху глобализации определяется двумя обстоятельствами: суверенитетом и ролью государства в экономической и общественной жизни страны. Оба эти обстоятельства заслуживают самого серьезного внимания, ибо как под влиянием объективных мировых тенденций, так и под влиянием частных, прежде всего неолиберальных концепций, складывается наверное впечатление об «исчезновении», размывании суверенитета, снижении роли этого принципа в эпоху глобализации.
Оба эти аспекта имеют и огромную практическую значимость для России. Так, неолиберализм 90-х годов откровенно не только пропагандировал, но и практически осуществлял политику десуверенизации и развала государства России. Итог известен. Россия к началу нынешнего десятилетия, оставаясь внешне суверенным государством, стала стремительно терять все основные признаки независимости не только во внешней, но и во внутренней политике. Огромная опасность заключалась и в том, что в силу понятных соображений, эту тенденцию открыто не признавали ни правящие круги внутри страны, ни за ее пределами. Потеря суверенитета приобрела «ползучий» и скрытый характер, который был заметен преимущественно специалистам.
Выводы были сделаны в начале первого десятилетия. Выводы, которые следовали из политической практики, а не теории и идеологии. Все последующие годы политика В.Путина была по сути политикой возвращения России суверенитета, свободы выбора и поведения внутри страны и за рубежом.
Причем начинать необходимо было прежде всего с внутренней политики, а именно возвращения суверенитета, права на принятия решений во внутриполитической, экономической и общественной жизни. Оппонентами здесь выступили так называемые «олигархи», крупнейшие собственники, которые в период кризиса смогли, вырвать себе ряд государственных функций. Поэтому борьба В.Путина с «олигархами» это по сути дела борьба за суверенитет, в т.ч. независимость власти от крупного и политизированного капитала.
Основной спор здесь возник о роли государства. По понятным причинам тем, кто приватизировал ряд государственных функций, представлялось, что государство – институт, координирующий использование ими его функций. Не более того. Напомню, однако, что государство – единственный эффективный механизм, созданный обществом, который дает возможность поддержания порядка и обеспечение управляемости общества. Лишь государство является силой, способной противостоять разрушительному влиянию групповых интересов и предотвратить экологическую, социальную или экономическую катастрофу. Объективное усиление государственной власти в эпоху глобализации диктуется многими внутренними и внешними общественно-политическими задачами, которые отнюдь не теряют своей актуальности.
Вопрос о роли государства был центральным в идеологических спорах 2000-2007 годов. А между тем к 2006 году сложилось представление у элиты (в т.ч. и благодаря В.Путину) о роли государства не вообще, а по вполне частным вопросам. Так, А.Погорельский признает, что «для нас в настоящий момент актуален вопрос не столько о том, как сильно государство должно вмешиваться в экономику и участвовать в перераспределении, сколько вопрос, каким будет это государство и сама правящая элита. России действительно нужно сильное государство, но только такое, которое сознает свою миссию и не принадлежит никакой частной группе интересов. Необходимо, чтобы во власть пришла новая генерация людей, не отравленных беспринципностью и моральной пустотой позднего «совка». Нам нужна элита, которая перестанет воровать, начнет думать о своей репутации, о той самой персональной ответственности перед страной, историей, будущим, своими детьми, наконец. Нужны реальные действия, направленные на качественный прорыв страны в ее развитии. Только тогда сегодняшние разговоры о консерватизме окажутся продуктивными»cxxiii
.
Весь период 2000-2007 годов прошел под флагом укрепления государственности, иногда воспринимаемой даже сторонниками сильного государства как авторитаризм. Примечательно, что либеральная и коммунистическая оппозиции в разной степени, но одинаково дружно выступали против реализации этого принципа, рассматривая его как «укрепление режима власти», а не государства как такового. Произошла классическая подмена понятий. Идеолог администрации В. Сурков в этой связи высказался вполне определенно: «Думаю также, что не надо забывать, что «демократия» в переводе означает «власть народа», и здесь есть слово «власть». Демократия – это власть, это сила и порядок, а не бессилие, каша и беспорядок. И поэтому демократическое государство не должно быть беззубым и неэффективным, оно должно эффективно решать проблемы и эффективно бороться за сохранение демократических институтов»cxxiv
.
Вокруг этого принципа социально-консервативной идеологии сложилось много легенд. В частности, о стремительном росте бюрократии, численность которой «превысила советский уровень». В действительности, по оценке С.Е.Нарышкина, «число госслужащих в центральном аппарате и территориальных органах по состоянию на конец 2006 года по сравнению с мартом 2004 года, когда была начата административная реформа, сокращено на 235 тыс. единиц»cxxv
.
В целом критики В.Путина сконцентрировались за последние годы в основном именно на этом принципе, смешивая его (сознательно или нет) с авторитаризмом, даже фашизмом.
На самом деле принцип суверенитета приобретает особое значение в эпоху глобализации, когда роль государства стремительно меняется. Сохранение государства невозможно – как показывает советский опыт – без сохранения, даже упрочения его авторитета. Поэтому борьба с авторитетом государства в полной мере может рассматриваться в качестве борьбы с государством, а в ряде случаев и с нацией.
Принцип укрепления государства проявляется и в частностях, например, архитектуре. Здесь мы видим, что вкусы становятся частью идеологии. Как подметил журналист Г.Ревзин, «вкус – дело индивидуальное, но здесь речь идет не только о вкусе, а именно о программе власти. Башня «Газпрома», Мариинский театр – все это проекты, непосредственно связанные с президентом. Все они говорят о новом величии России, о том, что она вновь обрела статус мощной державы, величественной в финансовом отношении и способной состязаться с Западом. Это, так сказать, архитектурное выражение идеи «суверенной демократии». Сама структура проектов с их очевидным пафосом насилия над окружающим, их масштаб – все говорит о репрезентации властной функции, функции насилия над контекстом»cxxvi
.
Действительно, сильное государство, его поддержка в последнее десятилетие стала модной. Не только в архитектуре, но и в литературе, изобразительном искусстве стало модным не просто быть патриотом, но даже стало модным быть империалистом. Даже на эстрадных подмостках певческие мотивы стали нормой. Не случайно частные действия власти (например, передача возвращенной иконы Д. А. Медведевым патриарху накануне Пасхи) расценивается уже обозревателями как действия высшей госвласти. Вот что пишет по этому поводу Н.Вардуль: «Он передал патриарху Московскому и всея Руси Алексию II древнерусскую икону «Воскресение Христово». Что общего у Медведева с иконой, написанной в первой четверти XVI века в технике темперы, в центре которой, несмотря на название, - сюжет «Сошествие во ад»? Медведев представлял высшую государственную власть, а такое дозволено если не президенту настоящему, то будущему. Патриарх отметил, что возвращение святынь в Россию – это «знамение времени». Но главное знамение встречи 31 марта, по-моему, другое – преемническое»cxxvii
.
Собственно эта мода проявляется и во внешней политике, где реальная внешнеполитическая зависимость времен Горбачева-Ельцина сменилась на независимую внешнеполитическую риторику, которую неолибералы поспешили назвать «имперской». Конечно же, это, скорее, имперская риторика, чем политика. Она выражена прежде всего в публичных заявлениях некоторых депутатов Госдумы и членов Совета Федерации, а также ряда журналистов. Но, тем не менее, мода отражает состояние общественного сознания, которое принимает «имперсность» как синоним суверенитета. Этапным в этой связи стало выступление В.Путина в Мюнхене, которое, по мнению многих, «подвело черту» под надеждами растраты суверенитета.
Что же касается реальной внешней политики, то она претендует скорее на равноправие, чем на имперсность. Что, однако, не мешает их путать и вызывает определенную настороженность на Западе. Настороженность эта вызвана, как ни странно, тем, что в развитых странах очень быстро привыкли к унизительной роли России, выпрашивающей гуманитарную помощь и кредиты МВФ. Когда же Россия превратилась из страны-должника в страну-кредитора это было воспринято на Западе сначала с удивлением, а потом и опаской. Самостоятельную, суверенную Россию там уже не видели в геополитических расчетах.
Особое «негодование» на Западе проявляют в связи с той частью российского суверенитета, которая проецируется на постсоветское пространство. Если говорить о реальных внешнеполитических приоритетах Запада по отношению к России, то они выражаются в том, чтобы, во-первых, не допустить усиления влияния России на постсоветском пространстве, а, во-вторых, чтобы по истечении времени это влияние не переросло в восстановление единого разрушенного государства, появления в Евразии мощного государства. Таким образом попутно отрицается само право России на восстановление единого экономического и культурного пространства, заботу о тех гражданах в бывших республиках СССР, которые считают себя гражданами единого государства.
Понятия суверенитет и безопасность очень близка. Не секрет, что суверенитет во многом гарантируется мерами военной безопасности. Поэтому любые действия потенциального противника в военной области естественно рассматриваются как угроза суверенитету. Трезвый политик не может не видеть того, что происходит в других странах, даже если эти процессы и маскируются самой ярой риторикой. Например того, что военные расходы ведущих стран мира в 2006 году превысили расходы времен холодной войны. Практически половина всех мировых расходов на эти цели за 2006 год – 528 млрд. долл. – военные расходы США (расходы России, по оценкам SIPRI, - 34,7 млрд. долл., т.е. в 15 раз меньше)cxxviii
.
Соответственно совокупная военная мощь НАТО превышает российскую в десятки раз. В этих условиях попытки как-то обосновать «российскую военную угрозу», предпринимаемые в ряде стран, выглядят не убедительными. Но они периодически повторяются одновременно с использованием других элементов давления – экономического, общественного, информационного.
Реальность, таким образом, такова, что способность России сохранить свой суверенитет – реальный, а не декларируемый – находится под угрозой. Соотношение сил очевидно не в ее пользу. И не может быть изменено в ближайшем будущем. Вот почему важно как политическое искусство, так и крепкое государство, способное нейтрализовать диспаритет военных возможностей.
Ставка России на создание эффективного механизма международной безопасности в противовес откровенному гегемонизму США – такая естественная и привычная – становится предметом самого пристального и негативного рассмотрения. Проблема формулируется просто, в частности, министром иностранных дел С.Лавровым: «вопрос об адекватности существующей системы обеспечения международной безопасности вызовам и угрозам, с которыми мы сталкиваемся в глобалирующемся мире, стоит достаточно остро. На первый план вышли глобальные вызовы и угрозы. Ответ на них тоже должен быть глобальным. Ситуация не оставляет места для национального эгоизма и цивилизационной исключительности. О том, что прежние, блоковые подходы не срабатывают, говорят кризисные явления в НАТО, ОБСЕ, других организациях, доставшихся нам в наследство от времен «холодной войны», застой в области разоружения, новые риски в сфере нераспространения ОМУ, разрастание региональных и локальных конфликтов, в целом расширение конфликтного пространства в мире»cxxix
.
В этот же принцип идеологии входит и понятие «патриотизма», которое, надо признать, воспринимается по-разному. Если в целом 57% граждан России считают себя патриотами (30% – не считают), то среди старшего поколения это 65%, а среди лиц с высшим образованием – 69%, т.е. креативный класс наиболее патриотически настроенcxxx
.
Но понятие «патриотизма» шире понятия «суверенитет». Оно распространяется на всех граждан, проживающих в т.ч. и за пределами страны, а также всех, кто считает Россию своей Родиной. При этом патриотизм, как принцип социально-консервативной идеологии – несет в себе серьезную социо-культурную нагрузку. Нельзя быть просто патриотом России, не сочувствуя социально-экономическому положению граждан, не понимая и не сохраняя ее культурное и духовное наследие. Просто сохранение государства, его суверенитета уже мало, требуется личное участие в решении более широкого круга задач.
Именно социальный, культурный и духовные аспекты патриотизма в социально-консервативной идеологии сегодня имеют особое значение, ибо здесь происходит наиболее острое противостояние с другими идеологиями и течениями. Будь то вопрос о преподавании православной культуры, либо «письмо 10-и академиков», либо политика в области культуры, искусства и литературы – все эти вопросы становятся полем для самой широкой идеологической дискуссии. Дискуссии, в ходе которой постепенно, но неуклонно кристаллизуется новая российская идентичность.
Свобода и ответственность
Другой важный принцип социального консерватизма – сочетание свободы и ответственности. В отличие от либерала, консерватор не верит в то, что «человек рождается свободным». Он уже рождается зависимым, хотя бы по месту своего рождения, исторической общности, религии, социального положения и проживает в зависимости до тех пор, пока не осознает границы своих возможностей. Это осознание позволяет ему включиться в систему объективных общественных взаимосвязей и стать по-настоящему свободными. Разумная свобода, согласно консерватором, «в значительной мере требует авторитета и порядка».
В русской традиции всегда было развито чувство ответственности. И не только перед семьей, общиной или родом, но и «обществом», государством. Ответственность в этом случае нередко выступает синонимом патриотизма и справедливости.
Примечательно, что именно чувство ответственности является одним из трех обязательных качеств для представителя элиты. И в российской традиции также. Недостаток этого качества ведет к разрушительным (безответственным) действиям по отношению к обществу и государству. Что наглядно продемонстрировала советская и российская элита в 80-ые и 90-ые годы. Именно поэтому принцип ответственности следует сознательно культивировать в российской элите, т.е. он должен стать частью идеологического воспитания.
То, что такая идеологическая потребность превратилась в политическую потребность стало ясно при В.Путине: общество устало от безответственности и хаоса, любые попытки «навести порядок» встречали поддержку большинства граждан.
Совершенно очевидно, что, проводя политику стабилизации, В.Путин придерживался этого принципа, получившего даже название «суверенной демократии». Характерно, что он, в отличие от предшественника, не абсолютизировал демократию как таковую, демонстрируя регулирующую роль государства на развитие демократических процессов и институтов. В президентском послании от 2005 г. он прямо признает, что «…мы должны стать свободным обществом свободных людей»cxxxi
. Что важно, президент России подчеркнул, что такое общество должно быть построено на базе традиционных принципов, в частности, «широких и равных возможностей для всех», т.е. принципа социальной справедливости.
Здоровый пессимизм и исторический оптимизм
Сегодня нередко слышишь, что нужна новая сверхзадача, сверхидея. Для России, ее истории, характерен массовый исторический оптимизм, который является огромной движущей силой. Силой созидательной, а иногда и разрушительной.
В самые тяжелые периоды ее истории нация продолжала верить в свою историческую миссию, особое предназначение. И в этом нередко скрывалась та огромная сила, которая позволяла ей компенсировать иные слабости. Этот колоссальный заряд оптимизма – если он используется правильно – способен совершать чудеса созидательного строительства. Так было и в периоды Средневековья, так было и в современную эпоху.
К сожалению, власть, неумелое управление нередко бездарно использовала этот ресурс. И в периоды активного государственного строительства, и в периоды борьбы за независимость. Что привело к его девальвации, неверию в позитивные перспективы, которые стали характерной чертой последних десятилетий. Прекрасные лозунги коммунистического и демократического реформирования оказались абсолютно не подкрепленными результатами, а общество не просто разуверилось в позитивном варианте развития, но заранее пессимистично относится к любым начинаниям. Именно это во многом объясняет те повальные пессимистические настроения, которые охватили Россию в последние десятилетия, тот социальный пессимизм, который приобрели опасные медицинские формы – стремительный рост самоубийств и заболеваний.
Вот почему новая идеология должна сформулировать не только великую и долгосрочную цель, но и обосновать реальность ее достижения, более того, представить ее вполне прагматичной и конкретной задачей. Пессимизм новой идеологии должен компенсировать социальный и необоснованный оптимизм предыдущих лет. Идея немецкого философа о «недоверии к планам строительства рая на земле», сегодня выражается в обществе как «невозможность достижения абсолютной гармонии и справедливости». Точно так же невозможно и полное искоренение всякого зла. Как правило, из двух зол приходится выбирать меньше»cxxxii
.
При В.Путине пессимизм, точнее – иронический скептицизм, стал не только нормой поведения, но и личностной характеристикой президента и его окружения. И здесь В.Путин по сути отражал доминирующие настроения в обществе: декларативность, пафосность, маниловщина стали крайне непопулярными в российском обществе в первом десятилетии ХХI века. Примечательно, что в соцопросе, проведенном в ноябре-декабре 2006 года среди представителей мелкого бизнеса, более половины респондентов оказались сдержаны, констатировав, что «все идет как обычно»cxxxiii
.
В.Путин изначально, еще в начале десятилетия, понимал ограниченность своих возможностей и возможностей общества и экономики, поэтому скептицизм стал сначала его политикой, а затем и частью идеологии.
Таким образом, основные цели и политическая практика В.Путина полностью совпадают с классическим определением социального консерватизма. Конечно же, российская специфика (прежде всего, конкретная историческая ситуация) добавили свое. Но отнюдь не принципиальное, и даже не слишком отличное.
Социальная справедливость
Как справедливо отметил лидер СПС Н. Белых, «Идеология социальной справедливости не чисто левая идеология. Если, к примеру, говорить о достройке капитализма в России в рамках этого разъяснять людям, что такое капитализм, какие функции выполняет государство в Европе, чем оно должно заниматься, что делать для граждан, то окажется, что людей, готовых воспринимать либерально-демократические и социал-демократические идеи, достаточно много. Ведь у большинства людей представления о капитализме сохранились со времен изучения политэкономии»cxxxiv
.
Действительно, этот тип политической идеологии, как представляется, не просто сложился к 2007 году, но стал наиболее полно соответствовать практическим потребностям современной России, включая и ее исторически важную доминанту - социальную справедливость. Действительно, социальная справедливость это не уравниловка, в понимании общества, это – порядок, сильное государство, стабильностью, даже пессимизм, которые все вместе должны не допустить социальной несправедливости. Но, одновременно, это и внимательное отношение к растущим фондам, тому, как они тратятся или инвестируются, но, главное, социальному равенству. Так, трудно объяснить гражданину России почему все – и сверхбогатые, и сверхбедные – платят одинаковый подоходный налог. Тем более трудно объяснить почему инфляция больнее всего бьет по бедным соям населенияcxxxv
.
Также трудно объяснить гражданам, почему для крупнейшего экспортера нефтересурсов невозможно сделать цены на внутреннем рынке на энергоносители адекватными мировым. При разнице, например, в уровнях жизни в десять раз с развитыми странами, цены на бензин вполне сопоставимы, а для США – даже завышеныcxxxvi
.
Цены на бензин в разных странах мира (в долларах США)
| Туркмения | 0,02 |
| Венесуэла | 0,03 |
| Азербайджан | 0,46 |
| США | 0,63 |
| Китай | 0,69 |
| РОССИЯ | 0,77 |
| Белоруссия | 0,79 |
| Франция | 1,48 |
| Германия | 1,55 |
| Турция | 1,88 |
| Эритрея | 1,90 |
Т.е. способ управления финансами стал интересен широким массам. Эта проблема в 2006 году стала одной из центральных в общественной дискуссииcxxxvii
.
О том, каким образом расходовали ресурсы, стали говорить активно еще в 2005 году. Одним из решений стало появление нацпроектов. Но вопрос отнюдь не был снят. Растущие запасы Стабфонда и ЗВР по-прежнему оставались в центре внимания общественно-политических сил. Так, объем золотовалютных резервов РФ в марте 2007 года на 24,296 млрд. долларов, или на 7,7% - с 314,534 до 338,830 млрд., сообщил в конце прошлой недели Центробанк. За первый квартал резервы увеличились на 35,098 млрд. долларов, или на 11,6 %. Что касается мартовского прироста, то он стал новым рекордом. До этого ЗВР максимально увеличивались за месяц в мае 2006 года – 20,532 млрд. долларов, немного меньшим был рост месяцем ранее, в апреле – на 20,532 млрд. По прогнозам ЦБ, чистый приток частного капитала в 2007 году (около 42 млрд. долларов), поскольку маловероятно, что сохранятся такие же устойчивые ожидания дальнейшего номинального укрепления рубля относительно иностранных валют. Все это будет способствовать замедлению роста ЗВР, которые в зависимости от сценария макроэкономического развития могут вырасти на 48-143 млрд. долларовcxxxviii
.
Именно поэтому В.Путин получил огромную поддержку от большинства населения, чье положение в экономическом плане изменилось не намного к 2007 году. Редкий случай, когда политик не только определяется, как В.Путин, «человеком года», но и сохраняет доверие более 60% граждан в конце второго президентского срока. Этот огромный ресурс доверия не мог бы быть получен, если бы граждане не верили в справедливость избранного социально-экономического курса.
Вместе с тем, безусловно, В.Путин смог примирить во многом полярные точки зрения – и демократов, и коммунистов, и империалистов – именно опираясь, даже подчеркивая, свой традиционализм и консерватизм.
В результате получился синтез социального и консервативного, что стабильно отражалось на симпатиях к президентуcxxxix
. Поэтому справедливо говорить о социальном варианте нового консерватизма. Эта разновидность нового консерватизма – социальный консерватизм – значительно более противоположна неоконсерватизму либерально, чем социализм. В отличие от социализма, социальный консерватизм больше ориентируется как на традиционные ценности и укрепление государства, так и на конкретного, а не абстрактного человека. Его потенциал личности становится главным объектом идеологического воздействия, а вся политика государства и общества рассматривается прежде всего под углом зрения развития материальных, интеллектуальных и духовных условий человеческого развития. Д.Медведев четко сформулировал эту мысль в своей программной статье: «из международного, да и отечественного опыта следует: только вложения в человека способны помочь уйти от экономики «ресурсной и индустриальной» и экономике знаний, к экономике «ежедневной технологической революции», которая создается личными усилиями активных, здоровых, образованных граждан»cxl
.
Это не столько партийная идеология, сколько государственная (или, точнее, общенациональная) идеология в целом, разделяемая сегодня большинством политиков, т.е. она – достаточно универсальна. Конечно, этот универсализм относителен. Он включает в данном случае общие принципы и тенденции, но не касается частных социально-политических аспектов и пристрастий. Тем не менее, универсализм – налицо. Об этом свидетельствует, например, отношение электората отдельных партий к нацпроектам, выступающим в определенной степени в качестве конкретных проблем развития человеческого потенциала. По оценкам Фонда эффективной политики, за исключением электората КПРФ (среди которого руководством партии ведется активная критика нацпроектов), отмечается высокая степень поддержкиcxli
.
| В среднем по массиву | На выборах в ГД голосуют за: | Не пойду на выборы | Затруд-няюсь отве- тить | |||||||
| Единая Россия | Справед ливая Россия | КПРФ | ЛДПР | СПС | Другие партии | |||||
| Доли групп | 100 | |||||||||
| В 2006 году в России началась реализация четырех национальных проектов. Если говорить о стране в целом, какие из них, по Вашему мнению, реализуются успешно? | ||||||||||
| Проект по здравоохранению | 20 | 26 | 21 | 16 | 20 | 26 | 24 | 14 | 15 | |
| Проект по образованию | 14 | 18 | 13 | 9 | 13 | 18 | 15 | 10 | 11 | |
| Проект по сельскому хозяйству | 6 | 8 | 7 | 5 | 6 | 7 | 8 | 4 | 4 | |
| Проект по повышению доступ- ности жилья | 12 | 16 | 11 | 8 | 14 | 18 | 12 | 10 | 10 | |
| Сумма по всем проектам | 52 | 68 | 52 | 38 | 53 | 69 | 59 | 38 | 40 | |
| Ни один из перечисленных | 37 | 31 | 42 | 51 | 42 | 34 | 40 | 53 | 43 | |
| Сальдо положительных и отри- цательных оценок | +15 | +37 | +10 | -13 | +11 | +35 | +19 | -15 | -3 | |
