Джин П. Сэссон Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии
«Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии»: Русич; 1998
ISBN 5885900418
Аннотация
В документальной книге Джин Сэссон перед читателем проходит увлекательная череда событий из жизни нашей современницы, принцессы королевского дома Саудовской Аравии. Автор приподнимает завесу тайны, которой окутан для европейцев загадочный мир Арабского Востока, где последние достижения цивилизации соседствуют с мрачными традициями средневековья. Книга основана на уникальных документах и личном опыте писательницы, много лет прожившей на Ближнем Востоке.
Джин П. Сэссон
Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии
Эта книга посвящается Джеку У. Кричу,
который с самого начала поверил в то, что записки
Султаны обязательно должны увидеть свет.
Одному ему известно, каких душевных мук стоило
мне написание этой книги. Именно благодаря его дружеской
поддержке в самые тяжелые минуты,
моя книга смогла появиться на свет.
Это правдивая история, рассказанная автору принцессой Султаной. За словами автора стоят записки и дневники принцессы. Все человеческие трагедии, описанные в этой книге, имели amp;место в действительности.
Мы позволили себе изменить некоторые имена и детали событий, чтобы обезопасить тех, кого в противном, случае можно было бы легко узнать.
Решившись, наконец, приступить к написанию этой книги, я не единожды перечитала записки и дневники, которые доверила мне Султана. Отбирая для книги события из ее богатой впечатлениями, удивительной жизни, я чувствовала себя сыщиком, распутывающим загадочное дело. Мне пришлось внимательно следить за тем, чтобы в книгу не вошли события, описание которых могло бы доставить Султане серьезные неприятности.
Спасибо тебе, Султана, за то, что ты отважилась поделиться с миром историей своей жизни. Этим решительным шагом ты помогла нам лучше понять арабов – народ, остающийся попрежнему загадочным для западного человека. Я очень надеюсь, что, приоткрыв завесу тайны над жизнью арабской женщины, ты поможешь многим из нас избавиться от негативных стереотипов по отношению к арабскому миру. Взявший в руки эту книгу обязательно поймет, что в арабских странах, как и в любых других, хорошее всегда соседствует с плохим. На Западе всегда слышали только плохое о Саудовской Аравии, однако мы с тобой знаем, что, несмотря на жестокие обычаи твоей страны по отношению к женщине, многие арабки, подобно тебе, уважают и восхищаются теми, кто борется против многовекового угнетения.
У себя дома, в Америке, я хочу выразить признательность Лайзе Доусон, моему редактору в издательстве Уильям Морроу, которая загорелась энтузиазмом, как только прочитала рукопись. Она оказала мне неоценимую помощь при подготовке книги к печати.
Хочу поблагодарить также Питера Миллера – моего литературного агента, проявившего недюжинные деловые качества, которых автор совершенно лишен.
Особую благодарность я испытываю к Пат Л. Крич, доктору философии, которая с самого начала своими блестящими комментариями помогла книге обрести форму.
Мне было бы гораздо сложнее написать историю Султаны, если бы не помощь и поддержка моей семьи. Хочу выразить признательность своим родителям – Нитвуду и Мери Парке. Их любовь придавала мне силы в работа над этой очень непростой и личной книгой.
Краткая справка
Официальное название: Королевство Саудовская Аравия
Площадь: 864,866 квадратных миль
Население: ок. 14 млн. человек
Форма правления: абсолютная монархия
Правящая династия: семья Сауд. Совет Министров назначается королем
Религия: ислам. 95% населения – мусульмане сунниты, 5% – мусульмане шииты, сконцентрированные, в основном, в восточных провинциях
Язык: арабский. Английский широко используется в деловых кругах
Климат: сухой и жаркий. Температура может достигать + 50°С. Зимой от + 10°С до + 25°С
Денежная единица: саудовский риал
Экономика: благосостояние основано на экспорте нефти. Саудовская Аравия – крупнейший экспортер в рамках ОПЕК. Страна добывает одну шестую мировой – добычи нефти.
Краткая справка
ЕГИПЕТ Население 54 млн. ч. Религия – мусульмане сунниты (90%), христиане копты (10%)
ИЗРАИЛЬ Население 4,7 млн. ч. Религия – иудеи (82%), мусульмане сунниты (14%), христиане (2,5%), другие (1,5%)
ИОРДАНИЯ Население 3,2 млн. ч. (только на Восточном берегу реки Иордан). Религия – мусульмане сунниты (93%), христиане (5%), другие (2%)
ИРАК Население 17,9 млн. ч. Религия – мусульмане шииты (54%), мусульмане сунниты (43%), христиане (3%)
КУВЕЙТ Население 2млн. ч. Религия – мусульмане сунниты (63%), мусульмане шииты (28%), христиане (7%), индуисты (2%)
БАХРЕЙН Население 510 тыс. ч. Религия – мусульмане шииты (48%), мусульмане сунниты (38%), христиане (7%), другие (7%)
КАТАР Население 450 тыс. ч. Религия – мусульмане сунниты (93%), христиане (5%), другие (2%)
ОАЭ Население 1,9 млн. ч. Религия – мусульмане сунниты (74%), мусульмане шииты (21%), христиан
ИРАН Население 56,7 млн. ч. Религия – мусульмане шииты (92%), мусульмане сунниты (7%), другие (1%)
ОМАН Население Г,5 млн. ч. Религия – мусульмане ибадиты (69%), мусульмане сунниты (18%), индуисты (13%)
ЙЕМЕН Население 11,8 млн. ч. Религия – мусульмане сунниты (53%), мусульмане шииты (47%)
ЭФИОПИЯ Население 54 млн. ч. Религия – Эфиопская Православная церковь (53%), мусульманство (32%), традиционные верования (15%)
СУДАН Население 28,6 млн. ч. Религия – мусульмане сунниты (74%), традиционные верования (16%), христианство (8%), другие (2%)
ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ ЖИЗНИ ПОД ЧАДРОЙ В САУДОВСКОЙ АРАВИИ.
В стране, где попрежнему правят короли, я – принцесса. Для вас мое имя – Султана. К сожалению, я не имею возможности открыть свое настоящее имя, так как мне и моей семье будут угрожать большие неприятности, если ктонибудь узнает во мне автора этих записок.
Да, я – саудовская принцесса, член королевской семьи альСаудов, постоянных правителей государства, которое носит название Королевство Саудовская Аравия, но я всего лишь женщина в стране, где правят мужчины, поэтому не могу говорить с вами напрямую. Мне пришлось попросить мою американскую подругу, писательницу Джин Сэссон, выслушать меня и пересказать мою историю.
Как и все люди, я была рождена свободной, но и по сей день чувствую себя закованной в. цепи, невидимые, но прочные, которых я не замечала до той поры, пока однажды не поняла, чего стоит быть женщиной в нашей стране, Следствием этого осознания и явился страх, в котором живет каждая саудовская женщина. Страх, от которого нет спасения.
В памяти моей не сохранилось воспоминаний о первых четырех годах моей жизни. Наверное, я смеялась и играла, как и все малыши, пребывая в блаженном неведении относительно того, что отсутствие у меня мужского полового органа низводит мою ценность как человека практически до нуля в глазах тех, кто живет на нашей земле.
Чтобы понять мою жизнь, вам надо узнать о тех, кто был до меня. Нынешние альСауды правят уже в течение шести поколений и ведут свой род от эмиров Неджда – бедуинской территории, которая сейчас стала частью Королевства Саудовская Аравия. Первые альСауды были людьми, чьи самые смелые мечты не шли дальше завоевания близлежащих пустынных земель да набегов на соседние племена.
Беда случилась в 1891 году, когда клан альСаудов был наголову разбит в сражении с одним из враждебных племен и ему пришлось спасаться из Неджда бегством. Абдул Азиз, мой дедушка, был тогда совсем еще ребенком. Он едва пережил все тяготы длительного бегства через пустыню. Впоследствии он рассказывал, как едва не сгорел от стыда, когда отец приказал ему забраться в большую переметную суму, притороченную к луке седла его верблюда. В сумке на другом боку отцовского верблюда сидела его сестра Нура. Мальчик плакал от своего бессилия и осознания того, что слишком еще мал, чтобы защищать родной дом от врага. Он выглядывал из сумки и с болью следил, как исчезает вдали родная земля, цветущая и прекрасная. Абдул Азиз говорил потом, что именно тогда он дал себе клятву вернуться на землю предков.
После двух лет кочевой жизни в пустыне семья альСаудов нашла убежище в Кувейте. Положение изгнанников было плачевным, и Абдул Азиз не оставлял намерения исполнить свою клятву.
Это был упорный и настойчивый молодой человек, и в сентябре 1901 года в возрасте двадцати пяти лет Абдул Азиз вернулся на землю предков. 16 января 1902 года, после нескольких месяцев ожесточенной борьбы, он со своими приверженцами сумел разгромить Рашидов, своих злейших врагов. В последующие годы, стремясь завоевать доверие племен кочевников, Абдул Азиз взял в жены более трехсот женщин, которые подарили ему пятьдесят сыновей и восемьдесят дочерей. Сыновья его от любимых жен были гордостью Абдула Азиза, и теперь эти люди держат в руках все рычаги власти в нашей стране. Ни одну из своих жен не любил Абдул Азиз так, как Хассу Судаири, и нынешний король Фахд – один из ее сыновей.
Многие сыновья и дочери Абдула Азиза вступили в брак со своими двоюродными сестрами и братьями из таких ветвей нашей семьи, как АльТурки, Джилуисы и АльКабиры. Рожденные от этих союзов, принцы сейчас входят в число самых влиятельных альСаудов. Сегодня, в 1991 году, в нашей семье насчитывается около двадцати одной тысячи человек. Среди всех этих людей приблизительно тысяча – принцы и принцессы, являющиеся прямыми потомками нашего великого вождя, короля Абдула Азиза.
Я, Султана, одна из этих потомков.
Мое первое, самое яркое воспоминание о детстве связано с насилием. Когда мне было всего четыре года, я получила пощечину от своей обычно доброй и нежной матери. Это произошло, когда я, подражая отцу, решила помолиться, однако повернулась лицом не в сторону Мекки, а к своему шестилетнему брату Али. Я думала, что он тоже бог. Откуда мне было знать, что это не так? Сейчас, тридцать два года спустя, я помню, как обожгла меня пощечина, а вместе с ней возникло и недоумение: если мой брат не бог, то почему же с ним обращаются, как с богом?
Наша семья, в которой было десять дочерей и всего один сын, жила в постоянном страхе. Это был страх, что случайная смерть вдруг лишит нас единственного ребенка мужского пола, страх, что больше сыновей не будет, страх того, что Аллах проклял наш дом, посылая одних дочерей. Каждая новая беременность моей матери проходила в этом страхе – она молилась о сыне и с ужасом ждала очередной дочери. Она рожала одну дочь за другой, пока нас не стало десять.
Страхи моей матери стали реальностью, когда отец взял еще одну, более молодую жену, надеясь, что она подарит ему долгожданных сыновей. У этой женщины один за другим родились три мертворожденных мальчика, после чего отец развелся с ней. И только четвертая по счету жена оправдала его надежды, родив несколько сыновей. Но старший брат, первенец, всегда был самым дорогим и любимым сыном. Вместе с сестрами я делала вид, что поклоняюсь брату, по в действительности я ненавидела его так, как ненавидит только угнетенный человек.
Когда моя мать вышла замуж за отца, ей исполнилось всего двенадцать лет, ему же было уже двадцать. Это случилось в 1946 году, через год после того, как закончилась вторая мировая война, сильно затормозившая добычу нефти. Нефть – основная жизненная сила сегодняшней Саудовской Аравии, тогда еще не принесла такого благосостояния альСаудам, но кое в чем ее важность и ценность уже ощущалась. Руководители великих держав начали оказывать знаки внимания нашему королю. Премьерминистр Великобритании Уинстон Черчилль подарил королю Абдулу Азизу роскошный «роллсройс». Яркозеленый, с сиденьем, похожим па трон, автомобиль сверкал на солнце, как драгоценный изумруд. Чтото в автомобиле, однако, не понравилось королю, и он передарил его своему любимому брату Абдулле.
Абдулла – дядя и близкий друг моего отца, предложил ему автомобиль для свадебного путешествия в Джидду. Отец принял предложение к огромной радости моей матери, которая в жизни не садилась в автомобиль. В 1946 году, как и во все предшествующие годы, основным средством передвижения на Ближнем Востоке был верблюд. Пройдет еще три десятилетия, прежде чем средний житель Саудовской Аравии сможет позволить себе насладиться комфортом автомобиля.
В течение семи дней и ночей мои родители успешно преодолевали дорогу через пустыню и прибыли в Джидду. К своему вящему сожалению, отец так спешил покинуть ЭрРияд, что позабыл захватить с собой походный шатер, и присутствие сопровождавших их рабов сделало невозможным для отца с матерью остаться наедине и закрепить союз ночью, проведенной вместе. Пришлось ждать приезда в Джидду.
Утомительная, длинная поездка через пустыню осталась в памяти матери, как самое счастливое событие в ее жизни. До последних своих дней она делила свою жизнь на две части – «до поездки» и «после поездки». Однажды она сказала мне, что это путешествие стало концом ее юности; тогда она была еще слишком молода, чтобы понимать, что ждет ее в жизни. Родители моей матери умерли от лихорадки, оставив ее сиротой в возрасте восьми лет. В двенадцать она вышла замуж за сурового, жестокого человека, и у нее не было другого выбора, как только беспрекословно подчиняться ему.
После недолгого пребывания в Джиддег мои родители вернулись в ЭрРияд, где жили все члены патриархальной династии альСаудов.
Отец мой был безжалостным человеком, а мать, что вполне закономерно, стала грустной, меланхоличной женщиной. Результатом их трагичного союза явились шестнадцать детей, одиннадцать из которых выжили и стали взрослыми. Сегодня десять дочерей вышли замуж и живут жизнью, которую полностью контролируют их мужья. Единственный сын и наследник Али – Саудовской принц и бизнесмен, имеющий четырех жен и множество наложниц, живет жизнью, полной удовольствий.
Я много читала и знаю, что наследники старых культур с улыбкой вспоминают ограниченность своих предшественников. С развитием цивилизации приходит понимание необходимости свободы личности. Отношения в обществе развиваются и меняются. Поразительно, что на земле моих предков человеческие отношения попрежнему такие же, как и тысячу лет назад. И хотя в нашей стране построены суперсовременные небоскребы, а последние достижения медицины доступны каждому, вопрос о положении женщины в Саудовской Аравии вызывает лишь недоуменное пожатие плечами.
Однако неправильно было бы обвинять мусульманскую религию в бесправном положении женщин в нашей стране. Хотя Коран и отводит женщине второстепенную роль, что, впрочем, мы может найти и в Библии, пророк Магомет учил только добру по отношению к моему полу. Те, кто пришли после Магомета, предпочли следовать традициям и обычаям средневековья, вместо того, чтобы прислушаться к словам пророка. Магомет сурово осуждал детоубийство, которое обычно практиковалось в семьях, желающих избавиться от нежелательных дочерей. Вслушайтесь в слова пророка, озабоченного судьбой женщины в мусульманском мире:
«А буде есть у кого дочь, и не зароет он ее живой в землю, и не будет бранить ее, и не будет предпочитать ей сыновей своих, того Аллах возьмет к себе в рай!»
И все же люди в нашей стране готовы на все, только бы ребенок, родившийся у них, был мужского пола. Ценность ребенка, рождающегося в Саудовской Аравии, попрежнему определяется наличием или отсутствием у него мужского полового органа.
Мужчины в моей стране верят, что они высшие существа, и ведут себя соответственно этому. Б Саудовской Аравии мужчины контролируют и подавляют сексуальность своих женщин, в противном случае их ожидает всеобщее презрение. Убеждение в том, что женщина не имеет права на сексуальные желания, мужчины тщательно охраняют ее. Этот абсолютный контроль не имеет ничего общего с любовью, он является лишь результатом боязни потерять свое мужское достоинство.
Авторитет саудовского мужчины безграничен. Он казнит и милует, и его жена и дети будут жить, если только он этого пожелает. У себя дома он представляет высшую власть. Ситуация осложняется и тем, что мальчиков в стране рождается все меньше. С самого детства мальчикам внушают мысль, что женщина не имеет никакой ценности и служит лишь для удобства и удовольствия. Ребенок видит пренебрежение, с которым относится отец к его матери и сестрам, и начинает, в свою очередь, относиться презрительно ко всем представителям противоположного пола, что в дальнейшем делает невозможным и дружеские отношения с женщинами. Приученный с детства к роли хозяина, мальчик, когда настает для него время зрелости, считает свою подругу не более чем частью имущества.
Вот как случилось, что женщин в моей стране игнорируют отцы, третируют братья и оскорбляют мужья. Этот круг трудно разорвать, так как мужчины, относясь таким образом к женщинам, не могут быть счастливы в браке. Они знают только один способ получить удовлетворение, беря себе все новых и новых жен, за которыми следуют новые и новые наложницы. Мало кто из этих мужчин способен понять, что счастье можно обрести в собственном доме, с одной единственной, но равной себе женщиной. Обращаясь с женщинами, как с рабынями, как со своей собственностью, мужчины делают себя такими же несчастными, как и их жены. Любовь и товарищество становятся невозможными для обоих полов.
История наших женщин скрыта под паранджой тайны. Рождение или смерть женщины нигде официально не фиксируются. Все это достается только на долю детей мужского пола. Обычными чувствами при рождении дочери являются сожаление и стыд. Хотя саудовские женщины все чаще рожают в больницах, большая часть родов происходит попрежнему дома. Вне городов не ведется никакого учета рождаемости.
Я часто задавала себе вопрос, не значит ли это, что мы, женщины Саудовской Аравии, вообще не существуем, если наш приход на эту землю и уход в небытие никогда и нигде не отмечается? Раз никто не знает, что я существую, может, меня и в самом деле нет?
Именно этот факт, а не те несправедливости, которые я испытывала в течение своей жизни, послужил основной причиной того, что я решила пойти на очевидный риск и опубликовать мою историю. Пусть женщины в моей стране прячут лица под паранджой, пусть они находятся под полным контролем патриархального общества, в котором мы живем, но я верю: это не может продолжаться вечно. Старые порядки и обычаи должны быть уничтожены. Мы всей душой и сердцем жаждем личной свободы и равноправия!
Обращаясь к своим ранним воспоминаниям, подкрепленным дневниками, которые я начала вести, когда мне было всего одиннадцать лет, я хочу попытаться рассказать вам о жизни принцессы дома альСаудов. Я также хочу попытаться приоткрыть завесу тайны над жизнью саудовских женщин, миллионов из тех, кто не принадлежит к королевской семье.
Мое желание рассказать правду станет понятным, если вы представите себе, что, хоть я и принцесса, но остаюсь одной из тех женщин, кого, как я уже говорила, игнорируют отцы, третируют братья и оскорбляют мужья. Я не одинока в своем стремлении. Есть много женщин, которые, подобно мне, хотели бы поведать миру свои истории, но, к сожалению, лишены этой возможности.
Правде редко удается проникнуть за пределы королевского дворца, так как наше общество не любит раскрывать своих тайн, однако все, что я говорю здесь и что записала с моих слов автор этой книги, – правда, и мир должен узнать ее.
ДETCTBО
Али сбил меня с ног, но я не выпустила из рук спелого красного яблока, которым только что меня угостил поварпакистанец. Лицо Али исказилось от ярости, когда он увидел, как я откусываю от яблока большие куски и, почти не жуя, жадно глотаю. Отказав брату в утверждении его мужского превосходства, я совершила тяжелый проступок и прекрасно знала, что последствия этого мне придется ощутить на себе в самом ближайшем будущем. Али быстро пнул меня раза два ногой и бегом помчался к египтянину Омару, шоферу нашего отца. Мы с сестрами боялись Омара почти так же, как отца или Али. Омар с братом скрылись в дверях виллы, оставив меня в одиночестве готовиться к тому, чтобы встретить общий гнев мужчин нашего дома.
Не прошло и минуты, как Омар, а за ним и Али вихрем вынеслись во двор. Я знала, что мне с ними не совладать, так как, несмотря на юный возраст, уже имела возможность убедиться в своем бессилии перед ними. Мне давно уже дали понять, что любое желание Али должно быть исполнено, и все же я проглотила последний кусок яблока и победно посмотрела па брата.
Не обращая внимания па отчаянное сопротивление. Омар сгреб меня в охапку и отнес в кабинет отца. Отец с неохотой оторвался от большой черной книги, лежащей перед ним на столе, и с раздражением взглянул на одну из своих нежеланных дочерей, затем протянул руки к своему бесценному сокровищу – старшему сыну.
Мне было приказано молчать, чтобы ничто не мешало отцу выслушать жалобы Али. Охваченная желанием заслужить любовь и одобрение отца, я почувствовала прилив смелости. Невзирая на приказание, я выпалила всю правду о случившемся. Отец с братом лишились дара речи от такой моей наглости – в нашей стране люди не привыкли, чтобы женщины высказывали свое мнение, их удел – подчинение. Когдато гордые бедуинские женщины забыли о том огне, что в былые времена горел в их сердцах; на их место пришли покорные существа, не знающие, что такое сопротивление.
Услышав звук собственного голоса, я почувствовала, как желудок мой свело от страха. У меня подкосились ноги, когда я увидела, как отец встает из своего кресла и заносит руку для удара. Впрочем, самого удара я не почувствовала, так как к тому моменту потеряла сознание.
В качестве наказания Али отдали все мои игрушки, а чтобы я лучше поняла, кто хозяин в доме, отец присудил Али исключительное право накладывать пищу в мою тарелку. Брат в полной мере насладился этой ролью, потчуя меня крошечными порциями и выбирая самые плохие кусочки мяса. Каждый вечер мне приходилось отправляться спать голодной, так как Али поставил охранника у моей двери, чтобы я не могла попросить еды у матери или сестер. Особенно нравилось ему приходить ко мне1 в комнату посреди ночи и дразнить дымящимися тарелками, па которых лежали жареные цыплята с рисом.
В конце концов Али наскучила эта пытка, но с тех самых пор, хотя брату было всего девять лет, он стал моим заклятым врагом.
Мне тогда было всего семь, но именно после случая с яблоком я стала понимать, что я всего лишь женщина в мире мужчин, не обремененных здравым смыслом. Я видела сломленный дух своих сестер и матери, но все же не теряла оптимизма и. никогда не сомневалась, что наступит день, когда справедливость восторжествует. Изза этого своего убеждения я всегда была основным возмутителем спокойствия в нашей семье.
Впрочем, в детстве были не только черные дни. Самые счастливые часы я проводила дома, в обществе своей двоюродной бабушки – тетки моей матери. Она была вдовой, уже слишком старой, чтобы представлять интерес для мужчин. Теперь она наслаждалась жизнью и развлекала меня историями из своей молодости, когда племена бедуинов вовсю воевали друг с другом. Она была свидетельницей образования нашего государства и завораживала нас рассказами о доблести короля Абдула Азиза и его соратников. Сидя со скрещенными ногами на бесценных восточных коврах, мы с сестрами жевали финики и миндальные пирожные и слушали о великих победах наших соплеменников. Тетушка внушила мне чувство гордости за мою семью, когда рассказывала о храбрости альСаудов.
В 1891 году семья моей матери сопровождала альСаудов в их бегстве из ЭрРияда после поражения в битве с кланом Рашидов. Десять лет спустя члены семьи матери отправились вместе с Абдулом Азизом, чтобы вернуть землю предков. Брат моей тетки сражался бок о бок с Абдулом Азизом, что в конечном итоге привело к тому, что семьи породнились. Таким образом, была подготовлена сцена для появления на ней меня – принцессы дома альСаудов.
В годы моей юности семья наша была хотя и не слишком богатой, но находилась в числе привилегированных. Доходы от добычи нефти давали нам возможность хорошо питаться и пользоваться услугами квалифицированных докторов, что в те времена было величайшим благом.
Мы жили на большой вилле, сложенной из массивных каменных блоков, покрашенных белой краской. Каждый год песчаные бури превращали белые стены в кремовые, по отцовские рабы снова и снова делали их снежно белыми. Тридцатифутовые каменные стены, окружавшие наши земли, поддерживались в таком же состоянии. Дом, который я в детстве считала шикарной усадьбой, по нынешним саудовским меркам – не более, чем скромное жилище.
В детстве родительский дом казался мне слишком большим, чтобы чувствовать себя в нем тепло и уютно: В длинных, широких коридорах было темно и страшно, а комнаты самых разнообразных форм и размеров позволяли спрятать любые семейные тайны. Отец с Али жили в мужской половине, которая находилась на втором этаже. Детское любопытство не давало мне покоя, и я иногда тайком пробиралась туда. Тяжелые красные бархатные портьеры закрывали верхние комнаты от палящего солнца. Проветривали там редко, и в воздухе стоял тяжелый запах виски и турецкого табака. Кинув быстрый взгляд на святая святых, я опрометью бросалась вниз, на женскую половину, занимавшую целое крыло виллы. Комната, которую я делила со своей сестрой Сарой, смотрела окнами на женский садик. Комната матери, окрашенная в яркий желтый цвет, была единственным светлым пятном во всем доме.
Слуги и рабы жили в. маленьких, душных комнатушках в отдельном домике у дальней стены сада. Хотя у нас на вилле повсюду стояли кондиционеры, жилище слуг было плохо приспособлено для жаркого климата нашей страны. Я помню, что иностранные служанки и шоферы сетовали на то, как жарко им приходится по ночам. Единственным их спасением от жары были маленькие электрические вентиляторы. Отец же ворчал, что если поставить слугам кондиционеры, то они будут спать целыми днями.
Из всех слуг только Омар спал в маленькой комнате на вилле. У входа в дом висел длинный золотой шнурок, соединенный с колокольчиком в комнате Омара. Когда Омар был нужен, его вызывали звонком. От звука колокольчика, который мог раздаться в любое время дня и ночи, Омар бегом мчался к дверям кабинета отца. Должна признать, что много раз, когда Омар отдыхал днем, а лучше среди ночи, я дергала за этот шнурок, а затем мчалась в свою комнату и притворялась спящей – этакое невинное дитя. Однажды за этим занятием меня застала мать. На ее лице появилось выражение разочарования недостойным поведением дочери. Она пребольно оттаскала меня за уши и пригрозила, что пожалуется отцу, однако так и не сдержала своего обещания.
Еще со времен моего деда нам принадлежала семья рабовсуданцев. Число наших рабов увеличивалось каждый раз, когда отец возвращался из своего ежегодного паломничества в Мекку – хаджжа, где он всегда покупал новых детейрабов. Паломники из Судана и Нигерии, совершавшие хаджж, часто продавали своих детей богатым саудовцам, чтобы выручить денег па обратную дорогу. Попав однажды к отцу, рабы больше не перепродавались, как это было раньше с рабами в Соединенных Штатах. Они становились как бы частью нашей семьи и считали все дела отца своими. Дети рабов всегда играли вместе с нами, и никому не отдавалось предпочтение. В 1962 году, когда правительство освободило рабов, семья суданцев всерьез рыдала и умоляла моего отца, чтобы он позволил им остаться у пего. Они и по сей день живут там.
Отец прекрасно помнил нашего великого короля Абдула Азиза. Он говорил о нем так, как будто виделся с ним каждый день. Когда мне было восемь лет, я испытала сильное потрясение, узнав, что Абдул Азиз умер в 1953 году, за три года до моего рождения!
После смерти старого короля благополучие нашего королевства оказалось под угрозой, так как наследник Абдула Азиза, его старший сын Сауд, оказался начисто лишен качеств, необходимых лидеру государства. Со свойственной ему экстравагантностью он растрачивал государственные средства, вырученные за нефть, на строительство шикарных дворцов, покупку дорогих автомобилей и драгоценностей для своих жен. В результате этого бездумного расточительства страна оказалась на грани политического и экономического краха.
Вспоминаю случай, произошедший в 1963 году, когда мужчины королевской семьи собрались у пас в доме. В то время я была чрезвычайно любопытной семилетней девочкой. Шофер отца, Омар, с важным видом вышел в сад и сказал, что отец велит всем женщинам подняться наверх. Он махал на нас руками, словно изгоняя злых духов и, буквально, силой загнал всех на лестницу, а затем в маленькую комнату. Моя старшая сестра Сара умоляла мать разрешить ей спрятаться на балконе, чтобы хоть одним глазком взглянуть на тех, кто стоит у руля нашего государства. Хотя мы время от времени видели наших знатных родственников на разных семейных торжествах, но никогда нам не приходилось быть свидетелями событий, столь важных для всей нашей страны. Мы сгорали от любопытства, ведь каждая женщина с момента наступления у нее первых месячных не имеет больше возможности общаться с кем бы то ни было, кроме отца и братьев.
Жизнь наша была такой замкнутой и скучной, что даже мать наша жалела нас. В тот день и она не выдержала и вместе с нами изза перил балкона подглядывала за тем, что происходило внизу, в большой гостиной, где собрались мужчины. Я, как самая младшая, держалась за материну юбку, а мать прижимала палец к моим губам. Если бы нас обнаружили, реакцию отца страшно было бы даже представить.
Мы с сестрами с восторгом смотрели на грандиозный парад братьев, сыновей, внуков и племянников покойного короля. Солидные мужчины в свободных белых одеждах собирались молча, с серьезным, даже торжественным видом. Осунувшееся лицо кронпринца Фейсала привлекло наше внимание. Как ни была я мала, все же я заметила, как он расстроен и озабочен. К 1963 году все жители Саудовской Аравии понимали, что принц Фейсал фактически управлял всей страной от имени некомпетентного и недалекого короля. Люди тихо роптали, считая, что король Сауд не более, чем символ монархии. Это было несправедливо по отношению к стране и принцу Фейсалу и не могло продолжаться бесконечно.
Принц Фейсал встал, повернувшись лицом к остальным. Обычно тихий голос принца прозвучал неожиданно громко, когда он попросил слова, чтобы высказаться о проблемах, во весь рост вставших перед семьей и государством. Он говорил о том, что трон, с таким трудом возвращенный семье, под угрозой. Он сказал, что простой народ устал от вызывающего поведения королевской семьи, склоняясь к тому, что клан альСаудов но оправдывает доверия и надо просить Аллаха, чтобы тот послал нового лидера.
Принц Фейсал сурово нахмурил брови, глядя на молодых принцев, когда обвинял их в том, что, забыв традиции бедуинов, они подвергли опасности трон. Он говорил, что сердце его наполняется печалью, когда он видит, что молодые члены королевской семьи не стремятся работать, предпочитая жить на доходы от продажи нефти. Он сделал длинную паузу, ожидая, что скажут его родственники и братья, а когда ответа не последовало, то заявил, что если бы он, Фейсал, стоял у рычагов контроля над нефтью, то поток денег, получаемых принцами, был бы перекрыт, и им пришлось бы искать себе занятие, чтобы обеспечить удовлетворение своих потребностей. Он кивнул своему брату Мохаммеду и со вздохом сел. Из своего укрытия на балконе я видела, как некоторые из моих молодых кузенов нервно заерзали. Хотя самый большой месячный доход принцев составлял не более десяти тысяч долларов, члены клана альСаудов изрядно обогатились за счет своих нефтяных скважин. Саудовская Аравия – большая страна, и большая часть собственности в ней принадлежит моей семье. Добавлю, что ни один контракт на строительство в нашей стране не заключается без того, чтобы часть прибыли не шла членам семьи альСаудов.
Принц Мохаммед, третий по старшинству из братьев, начал свое выступление, и из всего сказанного им мы смогли понять, что король Сауд сейчас настаивает на возвращении абсолютной власти, которой он был лишен в 1958 году. По слухам, он сейчас находился гдето вне города, настраивая народ против своего брата Фейсала. Это было испытание для семьи альСаудов, которая была всегда в глазах народа неподвержешюй междоусобным распрям.
Я вспомнила, как отец рассказывал о том, почему Мохаммеду было отказано в наследовании трона. Старый король предупреждал, что если Мохаммеду дать власть, то слишком много народу погибнет, так как всем хорошо известен его бешеный нрав.
Мое внимание снова сосредоточилось на том, что происходило на собрании. Принц Мохаммед сказал, что в опасности находится сам институт монархии, и предложил рассмотреть возможность насильственного отстранения от власти короля с тем, чтобы посадить на трон принца Фейсала. Фейсал так громко охнул, что Мохаммед удивленно умолк. Фейсал заговорил тихо, со слезами на глазах. Он рассказал, что когда любимый отец его лежал на смертном одре, то взял с пего клятву никогда не пытаться отнять власть у брата. Поэтому, по словам принца, ни при каких обстоятельствах он не намерен нарушать слово, хотя бы брат и полностью разорил страну. Если целью встречи является рассмотрение возможности свержения короля Сауда, то он, Фейсал, немедленно покидает этот дом.
Собравшиеся начали оживленно обсуждать создавшееся положение и наконец пришли к общему решению. Они постановили, что Мохаммед, старший после Фейсала, должен попытаться договориться с королем, убедить его добровольно передать трои брату. Мы видели с балкона, как мужчины вертят в руках маленькие чашечки с кофе. Все они высказывались за то, что следует помнить желание отца, который хотел, чтобы все сыновья Абдула Азиза поддерживали друг друга против остального мира. Затем началась традиционная церемония прощания, и члены королевской семьи покинули зал заседаний так же молча, как и вошли туда. Тогда я еще не вполне понимала, что эта встреча ознаменовала собой конец правления моего дяди, короля Сауда. События шли своим чередом, и вскоре все наши соплеменники должны были с грустью примириться с тем, что сыновьям Абдула Азиза пришлось изгнать одного из своих братьев прочь. В конце концов дядя Сауд настолько отчаялся, что послал своему брату, принцу Фейсалу, угрожающее письмо. Это окончательно решило его судьбу, так как считалось немыслимым, чтобы один брат посмел оскорбить другого. По неписанному закону бедуинов, брат не может восстать против брата.
Тяжелый кризис разразился в нашей семье, а значит, и во всей стране. Позже мы узнали, что революция, па которую так рассчитывал дядя Сауд, была предотвращена умелыми действиями кронпринца Фейсала. Он ушел в тень и позволил своим братьям совместно с религиозными лидерами выбрать наиболее приемлемый курс развития для нашей молодой страны.
Поступив таким образом, он успокоил многих недовольных и испуганных грядущими переменами.
Вскоре мы узнали об отречении короля Сауда от престола. Об этом нам сообщила его жена, так как отец наш в тот момент отсутствовал. Одна из наших любимых теток, которая была замужем за королем Саудом, примчалась к нам, вся дрожа от возбуждения. Я была поражена, когда она откинула с лица чадру, не обращая внимания на слугмужчин, стоявших неподалеку. Она приехала из дворца Насрийя, который был построен королем Саудом в пустыне, как еще одно напоминание о том, что за деньги можно иметь все. Теперь я думаю, что дворец был одним из показателей того, что не все ладно в нашем королевстве.
Мы с сестрами сгрудились около матери, а тетка совершенно утратила над собой контроль и громко выкрикивала обвинения в адрес нашей семьи. Особенно доставалось кронпринцу Фейсалу, которого она обвиняла в том, что именно он виноват в безвыходном положении, в котором оказался ее муж. Она заявила нам, что братья короля устроили заговор с целью отнять трон у того, кого отец их избрал своим преемником. Она кричала, что совет духовенства – улема, прибыл сегодня утром в полном составе во дворец и заявил ее мужу, что тот должен отречься от престола.
Я была потрясена этой сценой – настолько непривычно это выглядело в нашей семье. Однако открытое противостояние не в нашей природе – мы вежливо и спокойно выслушиваем собеседника, во всем соглашаясь с ним, а затем пытаемся разрешить все проблемы втайне. Поэтому когда наша тетушка, красивая женщина с роскошными длинными черными волосами, начала на наших глазах рвать их, а потом сорвала с себя жемчужное ожерелье и швырнула его наземь, я поняла, что дело нешуточное. В конце концов матери с трудом удалось ее успокоить и заставить войти в дом, чтобы выпить чашку чая. Мы с сестрами собрались у закрытых дверей, пытаясь расслышать, о чем они там шепчутся. Я отшвырнула ногой большой клок волос, валявшийся на земле, и принялась собирать разбросанные жемчужины. Я набрала их полные пригоршни и положила в вазу, стоявшую на полу в зале.
Наконец появилась мать, ведя за руку плачущую тетку. Она проводила ее к ожидавшему черному «мерседесу». Мы все стояли и смотрели, как машина тронулась с места, увозя безутешную королевскую жену. Больше мы никогда ее не видели, так как она отправилась с дядей Саудом в изгнание. Мать немедленно собрала нас и сказала, что мы не должны плохо думать о дяде Фейсале. Она объяснила нам, что тетушка так резко отзывалась о нем потому, что любит своего мужа, доброго и щедрого человека, который, к сожалению, не способен правильно управлять страной. Она высказала уверенность в том, что дядя Фейсал приведет нашу страну к миру и процветанию, а для этого ему пришлось сместить человека, не оправдавшего доверия семьи. Хотя, по западным меркам, моя мать была необразованной женщиной, в житейской мудрости ей нельзя было отказать.
СЕМЬЯ
Иффат, жена короля Фейсала, которая была дружна с моей матерью, убедила ее, что нужно дать дочерям образование, несмотря на сопротивление мужа. В течение многих лет отец отказывался даже обсуждать эту возможность. Пятеро моих старших сестер не получили никакого образования. Все, что они знали – это Коран, выученный ими наизусть с помощью частного учителя, приходившего к нам в дом. Шесть раз в неделю по два часа в день они повторяли слова Корана за учительницейегиптянкой Фатимой, суровой женщиной лет сорока пяти. Однажды она попросила у моих родителей разрешения обучить сестер основам истории и математики, но отец ответил решительным отказом, и только слова пророка Магомета продолжали звучать каждый вечер в нашем доме.
Однако проходили годы, и отец не мог не видеть, что во многих семьях королевского дома стали позволять своим дочерям учиться. Когда доходы от добычи нефти стали расти с каждым годом, большинству саудовских женщин, за исключением крестьянок и женщин из полудиких бедуинских племен, не надо больше было работать, и безделье и скука стали почти национальным бедствием. Самые богатые люди в Саудовской Аравии – это члены королевской семьи, однако благосостояние народа выросло настолько, что не осталось ни одной семьи коренных саудовцев, которая не могла бы позволить себе иметь слуг.
Любым детям необходимо иметь какоето занятие, и мы с сестрами изнывали от безделья, сидя по своим комнатам или гуляя в женском садике. Делать было нечего и некуда было пойти, потому что во времена моего детства в городе не было даже зоопарка.
Мать настолько устала от общества пятерых живых, непоседливых девочек, что в конце концов решила, что школа займет нас и даст ей возможность перевести дух. Они с теткой Иффат вынудили отца уступить, что тот сделал с большой неохотой. Вот как случилось, что пятеро младших дочерей в семье, включая Сару и меня, вступили в новую эру, связанную с образованием женщины в Саудовской Аравии.
Наш первый школьный класс был расположен в доме одного из наших родственников. Семь семей клана альСаудов объединились и наняли учительствовать молодую женщину из АбуДаби, арабского города в соседних Эмиратах. В классе нас было немного, всего шестнадцать девочек, а обучали нас по популярной тогда групповой методике, называемой Кутаб. Каждый день, от субботы до четверга, мы собирались ровно в девять утра в доме нашего кузена, а заканчивали свои занятия в два часа пополудни.
Именно тогда Сара, моя любимая сестра, обнаружила свои блестящие способности. Она соображала гораздо быстрее девочек, которые были вдвое старше ее. Учительница даже спросила Сару, не училась ли она уже гденибудь, и только пораженно покачала головой, узнав, что Сара никогда ничему не училась.
Нашей учительнице повезло в жизни, так как отец ее оказался человеком передовых взглядов и, не пожалев средств, отправил ее учиться в Англию. У этой девушки от рождения была изуродована ступня и, не найдя никого, кто захотел бы взять ее в жены, она выбрала для себя путь свободы и независимости. Она с улыбкой говорила нам, что изуродованную ногу ей послал Аллах с тем, чтобы она смогла избежать событий, пагубно влияющих на многие женские души. Хотя девушка и жила в доме нашего кузена (в Саудовской Аравии попрежнему немыслимо, чтобы женщина жила одна), но она получала заработную плату, и сама распоряжалась своей жизнью.
Мне она нравилась за то, что была доброй и терпеливой женщиной и никогда не ругала меня за невыполненное домашнее задание. В отличие от Сары, я оказалась не слишком прилежной ученицей и была счастлива, что учительница не выказывает разочарования от моих промахов. Меня гораздо больше интересовало рисование, чем математика, а молитвам я предпочитала пение. Сара иногда щипала меня, когда я невнимательно слушала учительницу, но мои громкие крики и возмущение вели к тому, что урок оказывался под угрозой, и она оставила свои попытки. Воистину, учительница оправдывала имя, данное ей двадцать семь лет назад при рождении. Ее звали Сакина, что поарабски означает «спокойствие».
Мисс Сакина говорила нашей матери, что у нее еще в жизни не было такой блестящей ученицы, как Сара. Когда же я подскочила с места и крикнула: «А как насчет меня?», учительница помедлила, прежде чем ответить. Затем она улыбнулась и сказала:
– Что касается. Султаны, то я уверена, она станет знаменитой!
Тем вечером за ужином мать с гордостью передала отцу слова учительницы о Саре. Видимо польщенный, тот улыбнулся дочери. Мать засияла от удовольствия, но отец быстро остудил ее пыл, ехидно спросив, как это случилось, что дочь, вышедшая из ее чрева, оказалась способной к восприятию знаний. Не относил он на счет матери и Али, который учился с блеском и был первым в своем классе в городской средней школе. Безусловно, он считал интеллектуальные достижения своих детей исключительно своей заслугой.
Даже и по сей день я вздрагиваю от жалости, когда вижу, как мои старшие сестры пытаются совершить какоелибо простейшее арифметическое действие, вроде сложения или умножения, и испытываю чувство глубокой благодарности к своей тетушке Иффат, благодаря которой изменилась жизнь стольких саудовских женщин.
Когда летом 1932 года – дядя Фейсал пут шествовал по Турции, то влюбился там в незаурядную молодую женщину по имени Иффат аль Тунайяп. Услышав, что молодой саудовский принц приехал в Константинополь, юная Иффат вместе с матерью обратилась к нему с вопросом о собственности, принадлежавшей ее покойному отцу. (Тунайяпы по происхождению саудовцы, но, когда паша страна была в составе Османской империи, переехали в Турцию). Пораженный красотой Иффат, Фейсал пригласил их с матерью в Саудовскую Аравию, чтобы на месте разобраться в интересующем их вопросе. В результате он не только помог Иффат вернуть собственность отца, но и женился на ней. Позже он говорил, что это было самое мудрое решение в его жизни. Мать рассказывала мне, что Фейсал, как одержимый, менял женщин, пока не встретил Иффат.
Во время правления дяди Фейсала Иффат все свои силы положила на то, чтобы саудовские женщины обрели возможность получить образование. Если бы не она, наши женщины и по сей день не знали бы, что такое классная комната. Я восхищалась ее энергией и решительностью и заявляла всем, что хочу быть похожей па тетю Иффат. У нее даже хватило смелости нанять нянюангличанку для своих детей, хотя Фейсал и считал это слишком рискованным поступком.
Как ни грустно, говорить об этом, но многие из наших кузенов не выдержали испытания несметным богатством, свалившимся на их головы. Моя мать часто говорила, что бедуины смогли выжить в суровых условиях пустыни, но золотой дождь способны пережить немногие. Обычаи отцов, искренне веривших в то, что скромность украшает человека, оказались не по нраву молодому поколению альСаудов. Мне кажется, что большинство людей нашего поколения разложилось именно изза того, что жизнь их проходит без какихлибо проблем, а большие деньги лишили их амбиций и желаний, ради которых стоило бы трудиться. То, что монархия Саудовской Аравии настолько ослабла за последние годы, в немалой степени явилось следствием страсти молодых отпрысков королевского дома к экстравагантности и расточительности. Я часто со страхом думаю, что лучшие времена нашей истории позади, и мы, подобно многим до нас, вступаем в период упадка.
Большая часть моего детства прошла в поездках с родителями по разным городам нашей страны. Кровь кочевниковбедуинов дает о себе знать в каждом саудовце, и как только мы возвращались из одной поездки, то сразу же начинали строить планы на следующую. Хотя у пас теперь и нет овец, которых надо пасти, ноги сами несут нас туда, где можно увидеть зеленый луг.
В ЭрРияде расположена штабквартира нашего правительства, однако мало кто из альСаудов любит город; все они, не переставая, ворчат о том, как в городе тесно и тоскливо. Они говорят, что здесь слишком жарко и сухо, что религиозные лидеры воспринимают себя слишком уж всерьез, а ночи в городе слишком холодны. Большинство семей всегда предпочитали жить в Джидде или ЭтТаифе. Джидда, с ее древним портом, была более открытой для всего нового и современного, а морской воздух позволял дышать полной грудью.
Обычно мы жили в Джидде с декабря по февраль, затем возвращались в ЭрРияд, где проводили март, апрель и май. Жаркие летние месяцы наша семья проводила в гористой местности ЭтТаифа, после чего мы снова возвращались в ЭрРияд на октябрь и ноябрь. Ну и конечно же, рамадан, длящийся в течение месяца, и две недели хаджжа мы проводили в нашем священном городе, Мекке.
В 1962 году, когда мне исполнилось двенадцать лет, отец был уже очень богатым человеком, однако, несмотря на все свое богатство, он оставался наименее экстравагантным из всех альСаудов. И все же он построил для каждой из своих четырех жен по дворцу: в ЭрРияде, Джидде, ЭтТаифе и Испании. Все четыре дворца были совершенно одинаковыми, вплоть до мебели и расцветки ковров. Отец ненавидел перемены и хотел, чтобы в любом из четырех дворцов можно было чувствовать себя так, как будто и не выходил из дому. Я помню, как он говорил матери, чтобы та покупала любых предметов по четыре штуки, хотя бы это даже детское белье. Отцу не хотелось, чтобы семья утруждала себя упаковыванием чемоданов перед каждой из многочисленных поездок. Мне всегда казалось сверхъестественным, что, когда я входила в свою комнату в Джидде или ЭтТаифе, она оказывалась точно такой же, как и моя комната в ЭрРияде, с той же одеждой, висящей в тех же шкафах. Книги и игрушки покупались мне тоже в четырех экземплярах, для каждого из четырех дворцов.
Мать моя редко возражала отцу, но и она не выдержала, когда отец купил четыре одинаковых красных «порше» для моего брата Али, которому в ту пору было всего четырнадцать. Она сказала отцу, что стыдно так бездумно растрачивать деньги, когда в мире столько людей голодает. Однако, если речь шла об Али, отец не считался с расходами.
Когда Али исполнилось всего девять лет, он получил в подарок свои первые наручные часы – золотой «ролекс». Я была ужасно раздосадована этим, так как долго упрашивала отца, чтобы он купил мне на золотом рынке толстый браслет, который очень мне понравился, однако на все просьбы я получила категорический отказ. Когда шла вторая неделя счастливого обладания золотыми часами, я заметила, что Али забыл их на столике рядом с бассейном. Вне себя от ревности, я взяла камень и разбила часы вдребезги.
Это был как раз тот случай, когда мой проступок не был раскрыт, и я с огромным наслаждением наблюдала, как отец бранит Али за то, что тот небрежно относится к принадлежащим ему вещам. Но конечно же, через пару недель Али получил еще одни часы, и моя обида разгорелась с новой силой.
Мать часто говорила со мной о моей ненависти к старшему брату. Мудрая женщина, она прекрасно видела, какой огонь горит в моих глазах, когда я покорно склоняла голову, не в силах противостоять. Меня, как младшего ребенка в семье, мать и сестры очень любили и всячески со мною нянчились. Оглядываясь в прошлое, мне трудно отрицать, что я была более чем разбалованным ребенком. Я была довольно маленькой для своего возраста, в отличие от сестер, которые рано развились и были намного крупнее меня, поэтому в детстве ко мне все относились, как к маленькой, несмышленой девочке. Все сестры мои были очень тихими и вели себя степенно, как и подобает саудовским принцессам, я же росла шумной и неуправляемой, нисколько не заботясь о своем королевском происхождении. Как же я, должно быть, испытывала их терпение! Однако и сейчас любая из моих сестер бросится на мою защиту при первых признаках опасности.
Но так ко мне относилась только женская часть нашей семьи. Для отца я была всего лишь последним звеном в длинной цепи разочарований. Как следствие, я на протяжении всего своего детства пыталась привлечь его внимание, хотя бы оно и выражалось в наказаниях и ругани. Мне казалось, что если отец будет замечать меня почаще, то увидит, в конце концов, что я достойна его любви не меньше, чем Али. Результатом же явилось то, что безразличие отца переросло в открытую неприязнь.
Моя мать безропотно принимала тот факт, что на земле, где мы живем, нет места для взаимопонимания между полами. Я же была еще ребенком, и мне предстояло самой понять это.
Оглядываясь назад, не могу не признать, что в характере Али, наряду с плохими чертами, присутствовали и хорошие, однако было в нем то, что я не могла принять ни при каких обстоятельствах – Али был жестоким. Я часто видела, как он издевался над сыном нашего садовника, мальчикоминвалидом. У бедного ребенка были длинные руки и крошечные, короткие ножки. Очень часто, когда к Али приходили его школьные друзья, он вызывал бедного Сади и требовал, чтобы тот показал всем свою «обезьянью походку», Али никогда не замечал выражения муки на лице Сади или слез, катившихся по его щекам.
Когда Али обнаруживал, что одна из наших кошек окотилась, то всегда прятал котят от матери и с наслаждением наблюдал, как бедное животное ищет своих детей. Никто в нашей семье не смел остановить его, так как отец считал, что Али не делает ничего дурного.
Однажды, после длинной, сердечной беседы с матерью, я помолилась Аллаху, чтобы тот внушил мне чувство любви к брату, и решила попробовать вести себя с Али «посаудовски», вместо того чтобы без конца ссориться с ним. Кроме того, мать убедила меня, что Аллаху неугодно, когда дети живут в ссоре друг с другом, а для нас это был один из самых серьезных аргументов. Поверив матери, я решила, что если буду себя вести скромно и ровно с Али, то наши отношения обязательно наладятся.
Моих благих намерений хватило меньше чем на неделю, причиной же явился очередной безобразный поступок Али. Некоторое время назад мы с сестрами нашли маленького щенка, который, повидимому, потерял свою мать. Он был худым, жалким и скулил от голода. Вне себя от возбуждения мы начали собирать свои кукольные бутылочки и подогревать в них молоко. Мы с сестрами кормили его по очереди, и вскоре наш щенок стал веселым и толстым. Мы одевали его в какието одежки и даже учили сидеть в кукольной коляске.
Хотя это и правда, что мусульмане не очень любят собак, среди них не много найдется людей, способных обидеть детеныша, независимо от того, собака это, кошка или кто еще. Даже наша мать, правоверная мусульманка, улыбалась при виде нашего песика.
Однажды днем мы катали нашего Базема, что поарабски означает «смеющееся лицо», в коляске по двору. Али оказался неподалеку со своими друзьями. Увидев, что они тоже восхищаются нашим щенком, брат решил, что собака должна принадлежать ему. Мы с сестрами кричали и отчаянно боролись, когда Али попытался отнять у пас Базема. Отец услышал шум и вышел во двор. Когда Али сказал ему, что хочет этого щенка, отец немедленно велел отдать его брату. Никакие слезы и просьбы не могли поколебать нашего отца – Али захотел щенка, Али должен получить его.
Слезы лились градом у всех сестер, когда Али небрежно взял щенка под мышку и пошел прочь со двора. Возможность полюбить брата была навсегда потеряна для меня, а ненависть разгорелась с новой силой, когда мне сказали, что Али вскоре устал от писка Базема и, поехав кататься с друзьями, выбросил щенка из окна автомобиля на полном ходу.
СЕСТРА САРА
Я почувствовала себя совершенно несчастной, увидев, как моя любимая сестра Сара рыдает в объятиях матери. Она девятая дочь моих родителей и тремя годами старше меня. Нас с ней разделяет только рождение Али. В тот день Сара должна была отмечать свое шестнадцатилетие и с энтузиазмом готовилась к этому событию, когда мать принесла ей горестную новость.
Сара надела чадру два года назад, как только у нее появились первые месячные. Надев чадру, женщина как бы автоматически лишается индивидуальности, и Сара вскоре тоже перестала говорить о своих детских мечтах, в которых видела себя достигшей совершенства во многих областях жизни. Она както отдалилась от меня, своей младшей сестры, еще не достигшей требуемого для чадры возраста. Дистанция, возникшая между нами, часто заставляла меня вспоминать о тех временах, когда мы с Сарой были близки и счастливы этим. Внезапно я до боли ясно осознала, что счастье можно понять только тогда, когда встаешь перед лицом несчастья другого. Я не понимала, как мы были счастливы, пока не увидела, как несчастна Сара.
Она была красивой, самой красивой из всех моих сестер. Ее красота стала и ее проклятием, так как многие мужчины слышали о ней от своих матерей и сестер и хотели взять ее в жены. Сара была высокой и стройной девушкой с белой, как сливки, кожей: Ее большие карие глаза светились пониманием того, что окружающие восхищаются ее красотой, а длинные, густые черные волосы были предметом зависти остальных сестер.
При всей своей красоте Сара обладала мягким и добрым нравом. Все, кто знал мою сестру, любили ее и восхищались ею.
К сожалению, проклятьем Сары стала не только ее красота – она была к тому же необычайно умна. В нашей стране умная женщина еще более несчастна, чем другие, так как у нее нет возможности приложить свои способности.
Мечтой Сары было учиться живописи в Италии, а затем открыть первую художественную галерею в Джидде. Она поставила перед собой эту цель, когда ей было всего двенадцать лет; книжные полки в ее комнате были всегда заставлены альбомами с репродукциями картин великих мастеров. Она все уши прожужжала мне своими рассказами о европейском искусстве. Буквально несколько часов назад я видела в ее комнате список мест, которые она хотела посетить во Флоренции, Венеции и Милане.
Грустно было осознавать это, но я понимала, что мечты моей сестры не могут осуществиться. Хотя и правда, что в нашей стране большая часть замужеств происходит по решение старших женщин семьи, в пашем доме все подругому, так как отец не признавал никаких авторитетов, кроме своего. Он давно уже решил, что самая красивая его дочь выйдет замуж за влиятельного и богатого человека.
И вот он наконец нашел подходящую, по его Мнению, пару для Сары. Это был член одной очень богатой семьи из Джидды, делившей Финансовое влияние там с нашей семьей. Жениха. выбрал отец исключительно из деловых соображений; ему пошел уже шестьдесят третий год, и Сара должна была стать его третьей женой. Хотя старик никогда не видел Сары, до 11его дошли слухи о ее необычайной красоте от родственниц, так что ему не терпелось договориться о дне свадьбы. Мать попыталась выступать в защиту дочери, однако отец, как всегда, остался глух к женским слезам.
Теперь Саре официально объявили, что она вскоре выходит замуж. Бросив на меня взгляд, мать приказала мне оставить их, но поскольку она стояла ко мне спиной, то я сделала вид, что вышла, поскрипела дверью, и осталась в комнате. Слезы ручьем струились по моему лицу, когда я слушала, как моя любимая сестра проклинает отца, нашу страну и нашу культуру, рыдала так горько, что я не уловила сквозь слезы многих слов, однако одну фразу я хорошо расслышала: она сказала, что ее приносят в жертву, как какогонибудь барана.
Мать тоже не могла сдержать слез, но ей не чем было утешить Сару, так как она прекрасно понимала, что не в ее власти изменить Решение отца, имеющего, по закону шариата, право выдавать своих дочерей за того, за кого ему это кажется необходимым. Уже шестеро из десяти его дочерей были выданы замуж, и ни одна из них не имела возможности выбирать себе мужа. Мать понимала, что такое же мрачное будущее ожидает и остальных четырех; не было на земле такой силы, которая могла бы помешать этому.
Наконец мать услышала мое всхлипывание и, обернувшись, заметила, что я не ушла, а стою у двери вся в слезах. Она укоризненно покачала головой, но ничего не сказала, только попросила меня принести мокрых полотенец и снова занялась Сарой. Через минуту я вернулась с полотенцами, и мать обмотала ими голову Сары, успокаивая дочь, пока та не уснула. Она долго сидела, вглядываясь в ее красивые черты, затем тяжело вздохнула, и устало поднялась. Не говоря ни слова, она взяла меня за руку и повела на кухню. Хотя было уже поздно, и повар отдыхал, мать нашла для меня кусок торта и стакан холодного молока. В свои тринадцать лет я была маленькой и хрупкой, и мать попрежнему относилась ко мне, как к ребенку.
К сожалению, слезы Сары только ожесточили отцовское сердце. Я слышала, как она умоляла его и, в конце концов, в своем отчаянии зашла так далеко, что обвинила отца в том, что он ненавидит женщин. Она бросила ему в лицо изречение Будды: «Любая победа порождает ненависть, потому что побежденные несчастны…». Отец, весь пунцовый от гнева, молча повернулся и пошел прочь. Сара кричала ему вслед, что лучше бы ей не родиться, раз ёе постигло такое несчастье. Резко обернувшись, отец сказал, что день свадьбы будет отложен, чтобы она успела примириться с неизбежным.
Обычно отец приезжал к нам на виллу раз в четыре дня. Мужчинымусульмане, имеющие четырех жен, организовывают свою жизнь так, чтобы каждой жене и семье уделялось одинаковое количество времени. Когда мужчина реже посещает какуюлибо из своих семей, это воспринимается, как наказание. На нашей вилле царило такое возбуждение, связанное с переживаниями Сары, что отец приказал матери, которая была его первой, а значит, и старшей женой, сообщить остальным трем женам, что ближайшее время он будет проводить в их трех домах, минуя наш. Прежде чем уехать, отец сказал матери, что надеется на то, что она сумеет успокоить Сару и подготовить ее к новой жизни, в которой, по его словам, она должна стать «послушной женой и хорошей матерью».
Я плохо помню, как выходили замуж остальные мои сестры. Знаю, что все они плакали, но я тогда была слишком мала, чтобы понимать, какую душевную и эмоциональную травму представляет собой замужество, когда невеста не видит своего жениха до момента свадьбы. Но сейчас, закрыв глаза, я вплоть до мельчайших подробностей могу припомнить события, происходившие в месяцы, предшествующие свадьбе Сары, саму свадьбу, и то, что произошло через несколько недель после нее.
В семье меня считали трудным ребенком, и я всячески поддерживала окружающих в этом мнении. Шумная и упрямая, я создавала массу проблем и постоянно испытывала родительское терпение. Я насыпала песок в мотор новенького «мерседеса» Али, я воровала деньги из отцовского бумажника, я закопала коллекцию золотых монет брата в саду, я выпустила в бассейн зеленых змей и уродливых ящериц, когда Али спал на своем плотике.
Сара лее была идеальной дочерью, послушной и тихой, она прекрасно училась и не доставляла отцу и матери никаких неприятностей. Я очень сильно любила сестру, казавшуюся мне слабой, однако именно она поразила нас всех за недели, предшествовавшие свадьбе. Сара проявила невиданное упорство, и каждый день приезжала в отцовский офис, где оставляла ему записки, в которых писала, что не собирается выходить замуж. Она даже приехала в офис своего жениха, где оставила у его секретаряиндийца послание, в котором говорила, что считает его старым человеком, которому подобает жениться на зрелых женщинах, а не на девушках, вроде нее. Секретарь, судя по всему, Не рискнул передать это письмо своему хозяину, так как от того не последовало реакции, которой можно было бы ожидать, прочитай он это письмо. Сара упорно продолжала добиваться своего, снова поехала туда и потребовала встречи с этим человеком! Однако того не оказалось на месте. Ей сказали, что он улетел в Париж и будет только через несколько недель. Наконец, устав от всех этих проблем, отец приказал отключить все телефоны, а Сару посадили под домашний арест в ее комнату.
Реальность оказалась сильнее желаний, и день свадьбы, наконец наступил. Недели горя и переживаний ничего не смогли поделать с красотой Сары. Напротив, она казалась еще более красивой, чем обычно, какойто легкой и невесомой, как небесное создание, не предназначенное для жизни в этом мире. Она похудела, черты лица ее утончились, а огромные черные глаза сияли какимто трагическим блеском. Я часто смотрела в ее бездонные глаза, и мне казалось, что через них я могу заглянуть в самую глубину ее души. То, что я видела там, расстраивало меня еще больше. Это был страх. Наши старшие сестры, кузины и тетушки приехали в наш дом в день свадьбы рано утром, чтобы подготовить невесту к обряду. Мое присутствие осталось ими незамеченным, так как я сидела в углу, не шевелясь и, почти, не дыша. Я старалась не пропустить ничего из того, что мне предстояло увидеть.
Не менее пятнадцати женщин озабоченно сновали взад и вперед, стараясь не упустить ничего важного в приготовлении невесты к свадьбе. Первая церемония, халава, проводилась матерью и одной из старших теток. С тела невесты полагается удалить все волосы, за исключением ресниц и волос на голове. Специальная смесь из сахара, розовой воды и лимонного сока, которую наносят на тело, кипела на медленном огне в кухне. Когда сладкая масса высыхает на теле, ее отдирают вместе с волосами. Запах смеси был очень приятным, но эта процедура причиняет ужасную боль, и крики Сары до сих пор звучат у меня в ушах, заставляя содрогаться от ужаса.
Для мытья волос была приготовлена хна, которая должна была придать роскошным волосам Сары легкий блеск полированного красного дерева. Ногти на руках и ногах были покрашены в яркий красный цвет, напоминающий мне цвет крови. На крючке у двери висела бледнорозовая свадебная рубашка, украшенная великолепными кружевами, а бриллиантовое колье с таким же браслетом и серьгами лежало на туалетном столике. Драгоценности прислали Саре несколько недель назад в качестве свадебного подарка от жениха, но она даже не прикоснулась к ним.
Когда саудовская невеста счастлива и выходит замуж по любви, комната, в которой ее готовят к свадьбе, полна смехом и радостью. В день свадьбы моей сестры в ее комнате царила гнетущая тишина – можно было подумать, что женщины готовят ее тело к погребению. Все говорили шепотом, а Сара вообще не произнесла ни слова. Мне странно было видеть ее такой после событий последних недель, однако позже я поняла, в каком трансе она к тому времени находилась.
Отец, озабоченный тем, что Сара может испортить свадьбу, вслух высказав свое отвращение к жениху, приказал одному из врачей в день свадьбы ввести ей сильный транквилизатор, чтобы лишить ее сил к сопротивлению. Позже мы узнали, что тот же врач передал жениху успокаивающие лекарства для Сары в виде таблеток. Жениху сказали, что Сара слишком сильно возбуждена предстоящим замужеством и таблетки нужны ей, чтобы избежать нежелательных желудочных явлений. Поскольку жених никогда прежде не видел Сары, то он, повидимому, какоето время после свадьбы пребывал в уверенности, что его новая жена – очень тихая и покладистая женщина. С другой стороны, множество стариков в нашей стране женятся на молоденьких девушках, и я уверена, что они знают о том страхе, который испытывают перед ними их юные невесты.
Барабанная дробь возвестила о прибытии гостей. Женщины, наконец, закончили приготовление невесты. На нее надели красивое платье, застегнули на спине молнию, а ноги обули в мягкие розовые туфли. Мать застегнула на шее Сары бриллиантовое колье. Я со своего места громко провозгласила, что это колье ничем не лучше петли или аркана. Одна из теток отвесила мне шлепок, а другая больно крутанула ухо, но Сара никак не отреагировала на мои слова. Все собрались вокруг нее в восхищенном молчании. Никто из присутствующих еще в жизни своей не видел более прекрасной невесты.
Для церемонии во дворе виллы установили огромный навес. Весь сад был заставлен цветами, присланными из Голландии и игравшими на солнце всеми цветами радуги. Зрелище оказалось настолько красивым, что я на время даже забыла о том, какое трагическое событие происходит в жизни моей сестры.
В тени под навесом собралось множество гостей. Женщины из королевской семьи, буквально увешанные бриллиантами, рубинами и изумрудами, собрались вместе с представительницами низших слоев общества, что само по себе редко случается в Саудовской Аравии. Простолюдинкам разрешается присутствовать на свадьбах знатных девушек при условии, что они не снимают чадру и не вступают в разговоры с аристократками. Одна из моих подруг говорила мне, что бывали случаи, когда некоторые мужчины переодевались в женское платье с чадрой, чтобы иметь возможность взглянуть на лица тех, кто никогда не покажется мужчине. Сами мужчины отмечали это событие в одном из крупнейших отелей города, где развлекались таким же образом, как и женщины в доме невесты – болтали, ели и танцевали.
В Саудовской Аравии во время свадьбы женщины и мужчины собираются в разных местах. Единственными мужчинами, которым разрешено присутствовать на женском празднике, являются жених, отец жениха и отец невесты, а также священник, совершающий обряд. В нашем случае отец жениха исключался – его давно уже не было в живых, так что, кроме священника, только мой отец и жених присутствовали на церемонии.
Наконец рабы и слуги начали подавать еду, возле которой сразу же наступило столпотворение. Первыми к столам были допущены простолюдинки, пришедшие па праздник в чадре. Эти бедные женщины жадно хватали еду, которую им слишком редко случалось попробовать. Руки их так и мелькали, когда они отправляли под свое покрывало кусок за куском. После них и остальные гости подошли к своим столам и принялись за копченую лососину из Норвегии, русскую икру, перепелиные яйца и прочие деликатесы. Четыре огромных стола ломились под тяжестью пищи. Закуски стояли слева, главные блюда посредине, десерты справа, а на отдельном столике располагались прохладительные напитки. Алкоголь, запрещенный Кораном, конечно же, отсутствовал, хотя я видела, что многие женщины принесли с собой в сумочках маленькие фляжки и, хихикая, время от времени удалялись в ванные комнаты, чтобы сделать глоточек.
Наконец наступила самая интересная, по моему мнению, часть праздника. Появились египетские танцовщицы, которые должны были исполнять танец живота. Толпа женщин самых разных возрастов затихла, с настороженным интересом наблюдая за танцем. Мы, саудовцы, привыкли принимать себя слишком уж всерьез и с подозрением относимся к любому проявлению веселья, так что я была изрядно ошеломлена, когда одна из моих пожилых тетушек вдруг выбежала в центр и присоединилась к танцующим египтянкам, показав на удивление высокий класс, чем привела меня в полное восхищение, несмотря на неодобрительное перешептывание остальных родственниц.
Снова послышался грохот барабанов, и я поняла, что сейчас должна появиться невеста. Все гости в ожидании смотрели на двери, через которые она должна была выйти во двор. И действительно, через несколько секунд двери распахнулись, и появилась Сара, сопровождаемая матерью и одной из старших теток.
Лицо Сары закрывала полупрозрачная розовая вуаль, поддерживаемая тиарой из розового жемчуга. Моя сестра была ослепительно красива, и все присутствующие заахали от восхищения и зацокали языками. Под вуалью можно было разглядеть, как напряжено от страха ее лицо, однако гостей это ни в коей мере не смутило – в конце концов, юная невеста и должна быть испуганной.
Вслед за Сарой из дверей вышли дюжины две родственниц, выражающих радость от предстоящей церемонии громкими восклицаниями и цоканьем. Женщины во дворе также разразились радостными возгласами. Сара пошатнулась, но мать поддержала ее под локоть.
Вскоре появился и мой отец в сопровождении жениха. Я знала, что жених старше моего отца, но одно дело знать, а другое – увидеть своими глазами. Он показался мне совсем древним стариком, а внешностью напоминал лисицу. Меня даже передернуло, когда я представила себе, как он прикасается к моей стыдливой, нежной сестре.
Жених поднял вуаль Сары и расплылся в довольной ухмылке. Сестра была слишком накачана успокоительным, чтобы реагировать, и не шелохнулась, глядя па своего нового хозяина. Настоящая свадьба состоялась много раньше, и на ней не присутствовали женщины. Мужчины собирались отдельно и подписывали брачный контракт между собой, оговаривая детали, от которых моей сестре не было ни холодно, ни жарко. Сегодня будет сказано всего несколько слов, и бедная Сара навсегда лишится и той иллюзорной свободы, которой обладала, живя в доме своего отца.
Священник объявил, что Сара теперь является законной женой и что положенный в таких случаях выкуп за невесту выплачен сполна. Затем он взглянул на жениха, который, в свою очередь, сказал, что он берет Сару в жены, и с этого момента она находится под его покровительством и защитой. Ни один из мужчин во время церемонии даже не взглянул на Сару. Прочитав несколько выдержек из Корана, священник благословил брак моей сестры. Все присутствующие женщины снова разразились приветственными криками и цоканьем. Свершилось! Сара замужем. Довольные мужчины, улыбаясь, обменялись рукопожатиями.
Сара попрежнему стояла неподвижно, а жених достал кошелек из кармана своей тобы[1]
и начал раздавать гостям золотые монеты. Я вздрагивала от отвращения, слыша, как он принимает поздравления по поводу женитьбы на такой красивой девушке. Он подхватил мою сестру под руку и торопливо повел ее прочь. Проходя мимо меня, Сара встретилась со мной взглядом. Ее глаза молили о помощи, но я знала, что никто не сможет помочь ей. Вдруг мне вспомнились слова Сары, сказанные отцу: «Любая победа порождает ненависть, потому что побежденные несчастны». Хотя я была совсем еще молода, все же мне было ясно, что этот человек никогда не будет счастлив в этом браке, и какая бы кара ни постигла его, он ее заслуживает.
PА3В0Д
Отец запретил мне навещать Сару в первые три месяца ее замужества. Он сказал, что ей нужно время, чтобы привыкнуть к новой жизни и связанной с этим ответственностью, а вид родного дома и семьи может спровоцировать ее желание вернуться к юношеским мечтам. Наше громкое возмущение тем, что нам не позволяют видеться с сестрой не вызывало никакой реакции, кроме бесстрастных кивков. С точки зрения отца, Сара занималась тем, для чего вообще созданы женщины: удовлетворением мужских потребностей и производством потомства.
Сара не взяла с собой ничего из своих вещей. Возможно, она отдавала себе отчет в том, что присутствие в новом доме привычных книг и вещей будет только растравлять рану, которую и так ничем нельзя исцелить. У меня было такое чувство, как будто Сара умерла; ее отсутствие образовало в моей жизни пустоту, которую нечем было заполнить. Я очень тосковала по ней и часто сидела в ее комнате, рассматривая принадлежащие ей вещи. Это привело к тому, что я стала разделять многие из ее увлечений и незаметно для себя переняла некоторые ее черты, Я часто читала ее дневник и со временем почувствовала, что многие ее мечты стали моими. Я плакала, как может плакать только тот, кто задается вечным вопросом – как может Аллах допустить, чтобы невинным людям, таким, как моя Сара, причинялось такое ужасное зло.
Однажды мать обнаружила меня в комнате Сары. Я лежала в ее постели, одетая в ее ночную рубашку, и читала одну из ее книг. После этого дверь в комнату Сары заперли, и я не могла больше бывать там.
Нам не пришлось ждать трех месяцев, назначенных отцом – через пять недель после свадьбы Сара предприняла попытку самоубийства.
Я коротала время в саду, играя со зверями в нашем недавно организованном маленьком частном зоопарке, когда увидела, что шофер отца – Омар стремглав мчится к воротам виллы, едва не теряя на ходу сандалии. Меня удивило, что его кожа, обычно ровного бронзового цвета, была совершенно белой. Он быстро отряхнулся, сбил песок с сандалий и крикнул мне, чтобы я побыстрее нашла мать.
Мать моя всегда чувствовала, когда чтото неладное происходило с ее детьми и, как только увидела Омара, спросила, что случилось с Сарой.
Ни один араб не скажет родственнику правды, если ктото из родственников болен, умирает или мертв. Нашей натуре претит приносить дурные вести. Если умирает ребенок, то тот несчастный, которому выпадает тяжкая обязанность сообщить об этом его родителям, сначала просто говорит, что ребенок нездоров. Начинаются расспросы, и вестник вынужден признать, что необходимо повидаться с врачом, и добавляет, что ребенок находится в больнице. Расспросы становятся все более настойчивыми, и тогда человек, принесший известие, вынужден сказать, что болезнь серьезна, и членам семьи необходимо поспешить к постели больного. Затем вестник признает, что жизнь любимого чада находится в опасности. Иногда требуется несколько часов, чтобы выяснить, насколько же плохо обстоят дела. Однако о смерти так и не будет сказано. Самое большее, что может сделать араб, это подготовить родственников к тому, что сообщит им врач.
Омар сказал матери, что Сара отравилась недоброкачественной пищей и сейчас находится в частной клинике в Джидде. Через час должен был прибыть самолет, посланный отцом. Мать поджала губы и пошла за своей абайей (верхней женской одеждой) и чадрой.
Я принялась упрашивать мать, чтобы она взяла меня с собой, и она уступила моим просьбам, взяв с меня слово, что я не устрою в клинике сцену, если с Сарой чтото серьезное. Я пообещала и помчалась к комнате Сары, где изо всех сил колотила в запертую дверь, пока ктото из слуг не пришел с ключом и не открыл двери. Я хотела взять с собой любимую книгу Сары по искусству.
Омар поехал с нами в отцовский офис, так как забыл взять оттуда какието документы, необходимые для поездки. В Саудовской Аравии мужчина должен написать специальное письмо, разрешающее женщинам его семьи путешествовать. Без такого письма нас никто не пустил бы на борт отцовского самолета. Отец также оставил для нас паспорта, передав матери, что, возможно, нам придется отвезти Сару для лечения в Лондон. Испорченная пища? Лондон? Я знала, что было недоброкачественным – отцовские байки об отравлении. Я была почти уверена, что Сары уже нет в живых.
Мы вылетели в Джидду на маленьком частном самолете. Полет прошел без приключений, но атмосфера в пассажирской кабине была чрезвычайно напряженной. Мать говорила мало и на протяжении почти всего полета сидела с закрытыми глазами. Не так уж много лет прошло с тех пор, как она впервые прокатилась на автомобиле. Теперь я видела, как беззвучно шевелятся ее губы, и знала, что она с удвоенной силой молится Аллаху: она молилась о том, чтобы Сара была жива и еще, чтобы самолет успешно доставил нас к ней.
Пилот с помощником были американцами, и мне сразу понравилась их раскованная, свободная манера общения. Они спросили меня, не хочется ли мне посидеть в кабине. Увидев мои умоляющие глаза, мать устало кивнула. Мне никогда раньше не приходилось сидеть в кабине: там всегда находился Али.
Поначалу меня испугал вид неба, открывшийся мне из пилотской кабины, самолет показался мне игрушкой, висящей в воздухе между нёбом и землей. Я вскрикнула и подалась назад. Джон, тот из американцев, который был покрупнее, ободряюще улыбнулся и не торопясь, начал объяснять мне назначение различных кнопок и рычагов. К своему удивлению, вскоре я освоилась и с интересом смотрела ему через плечо, забыв о своих страхах. Впервые в жизни я чувствовала себя спокойно и комфортно в присутствии мужчин. Я всегда боялась своего отца и не любила Али и своих' сводных братьев. У меня появилось довольно странное чувство; я вдруг осознала, что мужчины, о которых меня с детства приучали думать, как о высших существах, могут быть обычными, неопасными людьми. Это было чтото новое, о чем стоило поразмыслить.
Глядя в иллюминатор самолета, я чувствовала себя птицей, парящей в вышине. Это было восхитительное ощущение свободы. Мои мысли вернулись к Саре, и я с ужасом осознала, что даже птицы и звери свободнее, чем моя сестра. Там, в кабине самолета, я дала себе молчаливую клятву, что сама стану хозяйкой моей жизни, независимо от того, что мне придется для этого предпринять и какие страдания перенести.
Я присоединилась к матери, только когда самолет уже садился; она крепко обняла меня и не выпускала до тех пор, пока самолет не зарулил на стоянку. Мать была под чадрой, но я хорошо знала ее и, уловив прерывистое, тяжелое дыхание, поняла, что она чувствует.
Перед тем как покинуть самолет, я распрощалась с добрыми американцами. Я очень надеялась, что они повезут нас обратно в ЭрРияд, так как испытывала теплые чувства к этим людям, терпеливо отвечавшим на самые глупые детские вопросы.
Наконец мы прибыли в клинику и по длинному коридору поспешили туда, где лежала Сара. Мать до боли крепко сжала мою руку.
