«Иванова Людмила Петровна КУРС ЛЕКЦИЙ ПО ОБЩЕМУ ЯЗЫКОЗНАНИЮ С Il.oi.o6. Киев 2006 ...»
Известны и универсалии, относящиеся ко всем языковым уровням: для всякого противопоставления маркированный член имеет более редкую встречаемость, чем немаркированный. Известны универсалии лексико-семантического плана, например, "тяжелый по весу", приобретает значение "трудный"; "горький по вкусу" — значение "горестный, скорбный" и т. д.
Существует несколько классификаций универсалий, строящихся на разных основаниях. Так, различаются следующие универсалии: 1) дедуктивные (т. е. обязательные для всех языков) и индуктивные (явление имеет место во всех известных языках); 2) абсолютные (полные) и статистические (неполные); 3) простые (утверждающие наличие или отсутствие некоторого явления) и сложные (утверждающие определенную зависимость между разными явлениями); 4) синхронические и диахронические.
Теория диахронических универсалий активно развивается с 70-х годов XX в. Признание универсалий в диахронии (например, утверждение, что самое позднее глагольное время в языке — Futurum) предполагает принятие однонаправленности языкового развития. Концепции этого рода высказывались в отечественном языкознании 30-х годов XX в. (работы И. И. Мещанинова, В. И. Абаева, С. Д. Кацнельсона).
Утверждение о наличии универсалий восходят к античным грамматикам; в средние века (XIII в.) возникает термин grammatica universalis; с появлением грамматики Пор-Рояля это понятие обретает лингвистическую основу. Объектом современной лингвистики языковые универсалии становятся с начала 60-х гг. XX в. (главным образом в СССР и США). Накопление материала по различным языковым универсалиям в 60-70-е гг. было стимулировано успехами структурно-системного описания языков, в особенности фонологии, а также расширением границ структурной типологии, знакомством с языками Африки, Юго-Восточной Азии и Океании.
Теория универсалий проделала эволюцию от поисков поверхностных и затем импликативных универсалий, главным образом в
268
синхронии, к поискам диахронических универсалий и к широкому типологическому сопоставлению способов реализации одной и той же содержательной универсалии (последнее характерно для европейской лингвистики). В 80-е гг. наблюдается обращение исследователей к универсалиям текста и порядку компонентов в синтаксических структурах. Эти универсалии находят объяснение в "картине мира", понимаемой через язык (новое семантическое направление, возникшее из анализа "глубинных структур").
Определяя место универсалий в лингвистических исследованиях, можно выделить, по мнению М. М. Гухман, две задачи, решение которых в той или иной степени связано с универсалиями: 1) построение универсальной модели естественного языка и 2) изучение тех типовых модификаций и вариантов, в которых реализуются многие универсальные категории, признаки и свойства языка. Первая задача относится к общей теории языка, вторая — к сфере типологии. Такие "полные универсалии", как логико-грамматическое членение предложения, или категории агенея и пациенса, или атрибутивность и принадлежность в разной степени как и противопоставление слоговых и неслоговых фонем и т. д., как бы переходят в другой ключ, если изучается существенная вариантность в их реализации. Переход к типологии обусловлен переключением от рассмотрения, какие признаки являются универсальными, к анализу, как реализуются те элементы и свойства, которым приписывается статус универсалий, так как типология прежде всего занимается качественными различительными характеристиками. Именно в этом случае универсалия выступает как некий обобщенный инвариант, модификации которого могут оказаться типологическими признаками языков. Тем самым признается, что существует значительный класс полных универсалий, которые участвуют в построении обоих моделей — универсальной модели языка и типологически характеризованных разных языков.
Работа в области систематизации универсальных закономерностей только началась. Количество выявленных универсалий будет постоянно дополняться, будет совершенствоваться методика обнаружения универсалий. Но сейчас уже ясно, что это направление
269
ориентировано не на изучение отдельных явлении языка или языков, а на изучение закономерностей более общего порядка, познание которых поможет понять функционирования языка.
Актуальным для современной теории универсалий является установка на интерпретацию универсалий. Например, выдвижение к началу высказывания важных по смыслу элементов интерпретируется через большую звучность (и большую воспринимаемость) начальной позиции высказывания, подъем интонации в конце общего вопроса объясняется сжатостью голосовых связок говорящего, внутренне не закончившего коммуникацию, понижение тона в конце повествовательного высказывания — релаксацией связок. Выход за пределы внутрисистемной интерпретации влечет за собой новые возможности объяснения действия универсалий: социальные причины, кодификация, появление письменности и пр. Интерпретация и верификация накопленных универсалий может облегчить поиск новых универсалий, сделав его не только эмпирическим, но и априорным.
270
Лекция № 23
Математические методы и приемы анализа языка
Сравнительно-историческое языкознание с его интересом к конкретным фактам языка, к его субстанциональным, в первую очередь звуковым, характеристикам, к воссозданию "биографии" языковых явлений, с его стремлением установить между ними исторические связи, формулируемые в виде законов, с его вниманием к межъязыковым отношениям и контактам языка с внешней и внутренней (психической) средой народов и, наконец, со всей совокупностью обусловленных этими интересами и задачами методов анализа, индуктивных по преимуществу, было порождением и лингвистической вершиной XIX века.
Структурная лингвистика явилась своего рода антитезой сравнительно-исторического и младограмматического направлений в языкознании прошлого столетия. Для структурной лингвистики характерен интерес к синхронному состоянию языка и внутренним связям между образующими его элементами, ревностное отноше-" ние к логическим основам построения лингвистической теории, |. обусловленная этими целями методика анализа языка теснейшим образом связана с идеями первой половины XX века.
Вытекающему из указанных характеристик лингвистическому атомизму XIX века структурная лингвистика противопоставила концепцию системной целостности языка, ставшую в XX веке краеу- гольным камнем всех школ и направлений языкознания. Задача си-I стемного описания требовала расположения фактов языка в одной ршоскости, отвлечения от исторической перспективы их развития. 1оэтому если в XIX веке понятие научности ассоциировалось преж-рщ всего с понятием историзма и любая научная грамматика состав-1ась на исторической основе, то в XX веке понятие научности в
271
подходе к языку стало в первую очередь связываться со строго синхронным описанием его системы.
Таким образом, структурная лингвистика — это совокупность воззрений на язык и методов его исследования, в основе которых лежит понимание языка как знаковой системы с четко выделимы-ми структурными элементами (единицами языка, их классами и пр.) и стремление языка к строгому (приближающемуся к точным наукам) формальному описанию языка. Свое название структурная лингвистика получила благодаря особому вниманию к структуре языка, которая представляет собой сеть отношений (противопоставлений) между элементами языковой системы, упорядоченных и находящихся в иерархической зависимости в пределах определенных уровней.
Структурное описание языка предполагает такой анализ реального текста, который позволяет выделить обобщенные инвариантные единицы (схемы предложений, морфемы, фонемы) и соотнести их с конкретными речевыми сегментами на основе строгих правил реализация. Эти правила определяют границы варьирования языковых единиц в речи с точки зрения сохранения ими самотождественности, т. е. фиксируют набор допустимых синонимических преобразований единиц языка.
Структурная лингвистика рождалась из поисков более последовательной системы основных понятий языкознания и из стремления разработать столь же строгие методы синхронного описания современных языков, каким был сравнительно-исторический метод для сравнительно-исторического языкознания.
В развитии структурной лингвистики выделяют несколько этапов. Первый этап (примерно 20-е~50-е гг. XX века) характеризовался повышенным, а в некоторых случаях исключительным вниманием к структуре плана выражения как более доступной строгому описанию, что приводило к забвению содержательной стороны, преувеличению роли отношений между элементами системы и игнорированию самих элементов как языковых сущностей.
С 50-х гг. начинается второй этап развития структурной лингвистики, для которого характерен поворот к изучению плана содер-272
жания и к динамическим моделям языка (в частности, развивается трансформационный метод в грамматике). Методы и приемы анализа, разработанные первоначально в фонологии, переносятся в грамматику и семантику. Принципы и методы структурной лингвистики начинают применяться в сравнительно-историческом языкознании (в работах Р. О. Якобсона, А. Мартине, Е. Куриловича, Э. А. Макаева, Т. В. Гамкрелидзе и др.). Вместе с тем, расширение фронта исследований и одновременное применение наряду со структурными методами также иных приемов и методов исследования привело к тому, что структурная лингвистика, углубив наши представления об устройстве языка, разработав аппарат строгого описания его системы, "растворилась" в новых направлениях, вызванных к жизни новыми теоретическими поисками.
С 70-х гг. структурная лингвистика перестает существовать как обособленное направление, противостоящее "традиционному" языкознанию; разработанные структурной лингвистикой методы исследования наряду с другими применяются и в иных лингвистических дисциплинах (психолингвистике, социолингвистике и др.). Структурная лингвистика повлияла на развитие структурных методов исследования в других гуманитарных науках — литературоведении, искусствознании, этнологии, истории, социологии, психологии.
Две основные идеи стали опорными пунктами структурной лингвистики: 1. Требование постоянного учета языковой функции, выдвинутое уже И. А. Бодуэном де Куртенэ и последовательно проведенное в жизнь лингвистами Пражской школы; 2. Идея описания языка как синхронной системы, на которой с особой решительностью настаивал Ф. де Соссюр. Идея целенаправленности представляет собой то общее, что объединяет все школы структурной лингвистики.
Если говорить в терминах общей семиотики, в составе которой, по традиции, выделяются семантика, синтактика и прагматика, то различие школ структурной лингвистики может быть сформулировано следующим образом: глоссематики ограничивали лингвистическую теорию описанием синтактики (внутренней организации кода), а пражцы охотно вводили в круг своих интересов также се-
273
мантическую и прагматическую стороны языка (т. е. его отношение к предметам внешнего мира и к участникам и условиям коммуникации).
Принятый структурной лингвистикой семиологический подход к языку определил и ее отношение к самому языковому материалу. Если лингвистика XIX века обращала большое внимание на реализацию языка, то для структурного языкознания текст служит лишь тем источником, из которого должна быть выведена семиологичес-кая система, затемненная условиями и формой ее физического воплощения. Осуществление этой общей задачи поставило структурную лингвистику перед необходимостью "извлечения" языковых единиц из непрерывного языкового потока, определения их функционального (инвариантного) содержания на основе их бесконечно варьирующихся репрезентаций, наконец, выявления иерархической организации языка, скрытой линейной реализацией речи. Эти цели в значительной степени определили те методы, которые получили название структурных.
Таким образом, для структурных методов основополагающую роль сыграло осознание дихотомии языка и речи, актуального и виртуального кода и сообщения, бесконечного варьирования при сохранении стабильным семиологического (функционального) содержания.
Итак, целью структурного описания должна быть как можно более точная характеристика структурных отношений, которые скрыты за непосредственно наблюдаемыми языковыми данными. Структурное языкознание предложило и обосновало определенную технику анализа. Если оставить в стороне некоторые формализованные процедуры, то наиболее общими приемами, используемыми в разных вариантах и с разными целями, являются: 1. Прием коммутации, или субституции, при помощи которого определяются инвариантные единицы языка, фиксируются релевантные признаки его планов, выявляется функциональная иерархия и т. п.; 2. Прием опущения (трактуемый иногда как нулевая субституция), также имеющий широкую сферу применения, и обратный ему; 3. Прием интерполяции (или "катализа") отсутствующих элементов. В каче-274
стве образцов структурных методик приведем дистрибутивное описание и компонентный анализ.
Дистрибутивная методика была разработана Л. Блумфилдом в 20-х гг. XX века, а затем развита в 30-50-х гг. в работах 3. Харриса. Изложим суть ее вслед за Ю. Д. Апресяном (Апресян Ю. Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966).
Дистрибутивная лингвистика — это схема процессов, ведущих к открытию грамматики некоторого языка, или экспериментальная техника сбора и первоначальной обработки сырых данных. Таким образом, исследователь выступает в роли дешифровщика, стремящегося раскрыть код.
Единственной реальностью, с которой лингвист имеет дело, является текст, подлежащий "дешифровке". Все сведения о "коде" (языке), лежащем в основе этого текста, должны быть выведены исключительно из анализа последнего. Но в тексте непосредственно не содержатся данные о значениях слов языка, его грамматике, его истории и генетических связях с другими языками. Непосредственно в тексте даны лишь некоторые элементы (части, отрезки), и для каждого их них мы можем установить распределение или дистрибуцию — сумму всех окружений, в которых он встречается, т. е. сумму всех (различных) позиций элементов относительно других элементов.
Описать структуру языка исчерпывающим образом — значит установить: 1. Его элементарные единицы на всех уровнях анализа; 2. Классы элементарных единиц; 3. Законы сочетания элементов различных классов. Элементарные единицы — это фонемы и морфемы.
Выделение элементарных единиц языка достигается с помощью экспериментальной техники сегментации текста и дистрибутивного анализа текстовых единиц, обнаруженных в результате сегментации. Классы элементарных единиц строятся на основе экспериментальной техники субституции (замещения), а законы сочетания элементов различных классов устанавливаются с помощью анализа по непосредственно составляющим. Первые три техники могут применяться, по мнению их создателей, для анализа любого аспек-
275
та всякого языка, а анализ по непосредственно составляющим (НС) имеет силу только в области морфологии и синтаксиса.
Идея о том, что единицы языка, классы единиц и связи между единицами могут быть определены исключительно через их окружение, т. е. через их отношение к другим единицам того же порядка, и составляет существо дистрибутивного подхода к языку.
Сегментирование текста на элементарные единицы (звуки или фоны на фонологическом уровне и морфы на морфологическом) является лишь первым шагом в процедуре выделения соответствующих единиц языка — фонем или морфем. Вторым шагом является идентификация — установление того, какие из элементарных текстовых единиц тождественны между собой, т. е. являются вариантами одной и той же единицы языка (аллофонами одной фонемы или алломорфами одной морфемы), а какие различны, т. е. являются представителями разных единиц языка. Для решения этой задачи используется дистрибутивный анализ в собственном смысле слова.
Устанавливаются три типа дистрибуции элементов: 1. Текстовые единицы находятся в дополнительной дистрибуции, если они никогда не встречаются в одинаковых окружениях. Этого условия в большинстве случаев достаточно, чтобы признать ряд звуков вариантами (аллофонами) одной фонемы. Таковы различающиеся степенью закрытости — открытости гласные звуки в словах семь, день (наиболее закрытый вариант, произносимый в позиции после мягкого согласного и перед мягким согласным); сел, дел (более открытый вариант, произносимый после мягкого перед твердым); шерсть, жесть (еще более открытый вариант, произносимый после твердого и перед мягким), шест, жест (наиболее открытый вариант, произносимый после твердого согласного перед твердым);
2. Текстовые единицы находятся в контрастной дистрибуции, если они могут встречаться в одних и тех же окружениях, различая значения. В этом случае они являются представителями разных единиц (фонем или морфем). Таковы началь-276
ные согласные в словах том — дом — ком — лом — ром, принадлежащие пяти различным фонемам; 3. Текстовые единицы находятся в свободном чередовании, если они встречаются в одних и тех же окружениях, не различая значений. Например, варианты морфемы творительного падежа -ею и -ей в русском языке (землей — землею). Во всех задачах лингвистической дешифровки, которые ставятся в достаточно общем виде, изучение дистрибуции элементов, правда с учетом их числовых характеристик и прежде всего частотности, остается едва ли не единственным средством, ведущим к цели. В дальнейшем выяснилось, что дистрибутивный анализ противоречив и не решает тех задач, для которых он был предназначен, поэтому общие основания его были уточнены на базе теории множеств, результатом чего явилась теоретико-множественная концепция языка. В дополненном и уточненном виде дистрибутивный анализ применялся для исследования всех уровней языка, включая синтаксис и семантику; в целом он привел к осознанию важности экспериментирования с языковым материалом и усовершенствованию техники лингвистического эксперимента.
Компонентный анализ
Данная методика применяется к анализу различных единиц языка. Продемонстрируем его на примере компонентного анализа слова (см., например, работы 3. Д. Поповой и И. А. Стернина).
Известно, что одна лексема может выражать несколько значений, каждое из которых называется семемой. Одни семемы в своей основе денотативные, т. е. отражают предметы внешнего мира, другие коннотативные. т. е. выражают оценки, эмоции и т. д. (так, например, компоненты хорошо/плохо содержатся в коннотативной части слов прогресс, энергичный, паника, галиматья; эмоциональные семы нравится/не нравится наблюдаем в словах доносчик (презр.), аппетитный; функционально-стилистические семы — в словах местожительство (официально-деловой), егоза (разговори.); сугубо конногативные семы в словах кабак (в знач. "грязь, беспорядок"), дичь (в знач. "бескультурье, бессмыслица, абсурд").
277
Прямое номинативное значение слова обозначается Д1 (денотативная первая сема):
Сумка — Д1 — мешок, футляр из ткани, кожи и т. п. для ношения чего-нибудь;
Д2 (производно — номинативное значение) — полость в виде подбрюшного мешка у некоторых животных (кенгуру).
Коннотативные семемы бывают трех типов. К1 (коннотативная первая семема) находится в логически мотивированной связи со своей денотативной семемой). Например, хрустальный (К1) воздух — такой же прозрачный и сверкающий, как хрусталь. К2 (коннотативная вторая семема) утратила логическую связь с денотативными семемами, например, брать на пушку. КЗ (коннотативная третья семема) денотативной основы не имеет и наблюдается только в составе идиом (попасть впросак).
Совокупность семем, выражаемых одной лексемой, образует се-мантему. Семемы, входящие в одну семантему, находятся между собой в иерархических отношениях, исходной является семема Д1. Рассмотрим семантическую структуру слова журавль. Д1 — большая болотная птица с длинными ногами и шеей. Д2 — длинный шест у колодца, используемый как рычаг для подъема воды. Опускается с ведром в колодец и вынимается из него подобно тому, как журавль вынимает ее из воды, поймав лягушку. К1 — "экий журавль шагает!" — можно сказать о высоком нескладном мужчине.
Лексемы разных языков, которые эквивалентны по семеме Д1, как правило, неэквивалентны по семемам Д2 и К1, тем более по семеме К2. Например, русская лексема хлеб имеет семему Д2 "зерно" и Д2 "растущие хлебные злаки". Эквивалентные ей по семеме Д1 немецкая лексема Brot, английская bread, французская pain таких Д2 не имеют. Зато фр. pain имеет семему Д2 "кусок" (pain de savon — кусок мыла, pain de sucre — голова сахара).
Межъязыковые различия в семантемах отчетливо проявляются при анализе лексической сочетаемости разноязычных лексем, эквивалентных по Д1. Так, прилагательное глубокий по семеме Д1 эквивалентно англ. deep, но deep grass ("глубокая трава") — русск. 278
русск. скрыт-
"высокая трава", deep person (глубокий человек) ный, не показывающий своих чувств человек".
Различия по семемам К1 и К2 проявляются в больших расхождениях разных языков в области фразеологии. Например, чехи сравнивают худую женщину с лапшой, о неинтересном и ненужном деле говорят дословно "это для меня сарделька", о несведущем человеке — "понимает в этом деле как коза в петрушке", пустяковое дело символизируется "грибами": "это для него грибы", "он грибы из этого делал", т. е. это для него пустяки. Русские лексемы лапша, сарделька, петрушка, грибы таких семем К1 и К2 не имеют. То же касается и их украинских эквивалентов.
Основы компонентного анализа заложил Л. Ельмслев, затем его развивали Б. Потье, А. Греймас и др.
Семемы дробятся на семы. Сема понимается как отражение в сознание человека отдельного признака, какой-то детали того объекта, который целиком представлен в семеме. Членение семемы на семы бесконечно, его предел становится лишь мерой познания свойств и качеств денотата. Компонентный анализ показывает, что число сем, существенных для общения, в семеме вполне исчислимо и не очень велико. Оно выясняется из сопоставлений и противопоставлений разных семем друг другу. Сема, которая в одном контексте представляется далее неделимой, в другом контексте проявляет свою сложность и возможности дальнейшего деления. Например, в семеме Д2 слова перемена есть семы "время, отдых, конец урока, звонок, школа, среднее учебное заведение, время занятий в 45 минут, звуковой сигнал начала и конца урока" и т. д.
Семасиологи строят различные классификации сем.
Так, классемы — наиболее обобщённые по содержанию признаки, соответствующие значениям частей речи: предметность, признак и т. п. Архисемы — признаки, объединяющие группы слов внутри части речи, например одушевлённость/неодушевлённость, действие/состояние и т. п.
Дифференциальные семы — это признаки, по которым противопоставляются слова, сгруппированные в одной архисеме, и по которым можно отличить одну семему от другой. Например, для
279
слов равнина, плоскогорье, плато, неизменность, низина архисемой будет "участок земного рельефа с ровной или слабо волнистой поверхностью". Дифференциальные семы, разграничивающие значения этих слов, следующие: "выше 200 м над уровнем моря" (плоскогорье, плато), "ниже 200 м над уровнем моря" (низменность, равнина), "обширный, без видимых границ" (равнина, плоскогорье, низменность), "небольшой с видимыми границами" (плато, низина).
В. Г. Гак делит семы на описательные и относительные. Описательные семы отражают собственные свойства предмета (размер, устройство, форму, внешний вид, способ совершения действия и т. п.), относительные - связи объекта с другими объектами в разных отношениях (пространственные, временные, функциональные и др.). Например, для глаголов перемещения описательные семы характеризуют способ действия: идти — с помощью ног, плыть — по воде, лететь — по воздуху и т. п., относительные семы указывают направление перемещения: удаляться — от исходного пункта, приближаться — к конечному пункту.
Архисемы и дифференциальные семы достаточны для характеристики семемы, по ним содержание семемы определяется вполне удовлетворительно, однако помимо этих основных сем каждая семема может содержать неограниченное количество разнообразных сем, детализирующих всякие частности в соответствии с реальной неисчерпаемостью признаков объекта. Среди этих сем вероятностные, потенциальные, скрытые. Например, в семеме лексемы начальник путём эксперимента выявлены скрытые, вероятностные семы "толстый, злой, нервный", в семеме лексемы профессор — "в очках, старый, строгий, умный", студент — "веселый, общительный" и т. п.
Вероятностные семы шире всего реализуются в именах существительных, поскольку именно в предметах человек открывает, прежде всего, все новые и новые свойства. В словарях вероятностные семы чаще всего отмечаются словом обычно. Например, лагерь — временная стоянка, обычно под открытым небом, в палатках; голландка — комнатная, обычно кафельная печь.
280
Семы в составе семемы иерархически упорядочены и находятся в структурных отношениях, определяя категорию слова, родовые и видовые признаки объекта, его главные и второстепенные признаки. Семема предстает как микроструктура сем. Лексико-семанти-ческий вариант слова (т. е. лексема + семема) является элементом лексико-семантической подсистемы языка, которая формируется оппозициями семем, возникающими благодаря их сходствам и различиям по составу сем.
Логико-семантическое исчисление и моделирование
Логико-математическое моделирование пользуется формальным аппаратом логики, изучающей общие закономерности теории доказательства. Общим является допущение логической правильности инвариантной (моделирующей, генотипной) сущности речемыс-лительной деятельности, рассмотрение ее как логического устройства, в котором можно выделить простые исходные элементы и непротиворечивый формализованный аппарат логических операций.
Аксиоматический метод состоит в том, что множество элементов или объектов разбивается на части (подмножества); одна часть рассматривается как исходные положения — аксиомы, которые принимаются без доказательства, остальные положения (теоремы) доказываются логическим путем. Аксиоматический метод опирается на теорию множеств и теорию функций (в математическом значении этого слова).
Формализованная теория понимается как система символов, рассматриваемых как последовательность логических терминов, т. е. субъекта и предиката в суждении, субъекта и предикатов в силлогизме. Формальные символы включают: логические символы (v, и — л — или), символы предикатов (=) и функций (+), переменные (а, Ь, с). Из них создаются формальные выражения и их конечные последовательности.
Распространение аксиоматической и формализованной методик потребовало использования таких приемов решения лингвистических задач, как алгоритмизация, графическое исчисление и матричное (табличное) определение истинности функций сложных высказываний.
281
Применение логико-математических методик и приемов анализа привело к появлению различных видов логико-математического моделирования языка и текста, мысленного эксперимента и гипо-тетико-дедуктивного способа исследования. Наиболее известными видами логико-математического анализа являются различные модели порождения, синтаксические модели анализа и инвариантный семантический анализ.
Модели порождения.
Структурно-математические модели порождения используются для описания порождения языка и текста, а также для определения структуры речевой деятельности и структуры языка.
Примером модели порождения может служить апшшкативная (applicatio (лат.) — прикладывание) порождающая модель, разработанная отечественными учеными. АПМ предполагает понимание языка как порождающего устройства — математической системы, построенной на основе гипотактико — дедуктивного метода и формализованной трансформационной методики. АПМ состоит из 4 соединенных друг с другом частньк моделей (генераторов): абстрактного генератора, генератора слов, генератора фраз (комплекса слов) и генератора трансформационных полей. Рассмотрим как образец генератор слов. Корень квалифицируется как пустой семион 0, релято-ры — как абстрактные аффиксы: Rt — аффикс глагола, Щ — аффикс имени существительного, Щ — прилагательного, R4 — приглагольное наречие, R5 — приадъективное наречие. Слова бывают I, II и III производности: R,0 — глагол учит. RJlfi — имя существительное, образованное от глагола — учитель, R^R, 0 — глагол, образованный от отглагольного существительного учительствуют. Таким образом, аппликативная модель оказывается алгеброй релято-ров, а сам язык — метаязыком, который далек от конкретной реальности языка.
Синтаксические модели анализа текста были вызваны потребностями машинного перевода. Наибольшее распространение получили методика последовательного анализа текста и гипотеза глубины В. Ингве, а также алгоритм И. А. Мельчука.
И. А. Мельчук исходит из предположения о том. Что текст — это "черный ящик", который должен быть препарирован и описан
282
при помощи элементов анализа. Элементы анализа — это единицы, хранящиеся в памяти машины. Важнейшими единицами анализа являются морфы (основы и аффиксы) и синтагмы (классы двучленных сочетаний словоформ и сегментов,, имеющих одинаковое грамматическое строение). Алгоритм представляет собой множество таблиц стандартных форм (конфигураций) и правил обращения с таблицами.
Таким образом, логико-математические приемы связаны с переводом семантики естественных языков на семантический язык, который рассматривается как формализованная структура и метаязык. Конкретность семантики единиц реального языка утрачивает свою специфику, сами реальные единицы языка предстают как идеализированные модели, лишенные собственно языковой основы.
Количественные (симптоматические) и вероятно-статистические приемы изучения языка и текста.
Полное постижение языка без более специализированного обследования количественной стороны языковых, и в частности грамматических явлений невозможно. Причина этого заключается в том, что каждое языковое явление, помимо качественной определенности, обладает, по словам В. Г. Адмони, и некоторой "массой", т. е. занимает в кругу других языковых явлений некое пространство и соизмеримо с ними в неких аспектах с разной степенью интенсивности. Представая в самых разных обличиях и в разных соотношениях своих компонентов, "масса" языковых явлений выступает как понятие в высшей степени комплексное и сложное. Но она представляет собой объективный факт и требует применения количественных приемов исследования.
Попытки "измерить" художественную и нехудожественную речь, приложить к ней количественные оценки предпринимаются давно. И даже самые непримиримые противники применения статистики в изучении речи не могут избежать таких явно количественных по своей сути оценок, как "часто", "редко", "много", "мало" и т. п. Так, еще М. В. Ломоносов доказательством необходимости унификации флексии прилагательных считал тот факт, что "на е множественное окончание во всех родах употребительнее, нежели я". А. С. Буди-лович подсчитывал процент употребления букв в церковнославян-
283
ских текстах, Д. Н. Кудрявский определял, был ли аорист формой живого языка, составив кривую распределения глагольных форм в Лаврентьевской летописи. И таких примеров превеликое множество. Использование количественной методики, когда устанавливается процентное соотношение языковых фактов, В. Г. Адмони предложил называть симптоматической статистикой.
Математики еще в начале нашего века попытались ввести в анализ фактов речи и текста вероятностно-статистическую методику. Так, Н. А. Морозов в работе "Лингвистические спектры" выявил распределение гласных звуков в "Евгении Онегине" А. С. Пушкина. А. А. Марков, проанализировав его данные, доказал, что выделенные закономерности не являются статистически достоверными, необходимо определять размеры колебаний частот и относительную ошибку исследования.
Теперь хорошо известно, что развитие и функционирование языка, построение речевых цепей, применение в речи различных языковых единиц и категорий — все это подчиняется не жестким, а вероятностным закономерностям и, следовательно, нужны специальные методики, которые позволяли бы лингвисту, изучающему язык, улавливать пределы действия одной и той же закономерности в развитии или функционировании языка, отграничивать одну закономерность от другой. Качественная специфика статистических совокупностей состоит в том, что в них действует множество разнообразных факторов, существенных и несущественных, систематических и случайных, внутренних и внешних. При этом число и состав факторов, действующих на каждую единицу совокупности, часто не совпадают (частично или полностью). Поэтому один или несколько случаев здесь не показательны для всей массы в целом, здесь необходимо планомерное изучение достаточно большого количества единиц, чтобы выявить более или менее полный перечень представленных в данной совокупности факторов, установить возможности их комбинирования и взаимодействия и, наконец, определить меру участия каждого фактора.
Оценка достоверности результатов качественно-количественного исследования опирается на целый ряд критериев. Основной — соответствие между качественным анализом и количественными
284
данными, внутренняя логика цифр. Если исследуется конечная совокупность или бесконечная однородная совокупность, то появляется возможность оценить степень достоверности вероятностно-статистическими методами. В простейшем виде вероятностно-статистическая методика в применении к языкознанию выглядит следующим образом: 2 xi
Х---п — средняя частота явления
G ~ п: среднее квадратическое отклонение, т. е. степень размаха
tS
колебаний выборочных частот около их средней частоты, Z= ~/=? относительная ошибка (не ошибка исследователя, а степень достоверности. Результаты считаются достоверными, если она не превышает 30 %.). В формуле t — особый коэффициент, зависящий от
объема выборки, N — количество выборок Z(jo-*)2.
Х2 = х — определение существенных расхождений, т. е. принадлежности данных фактов к одной группе закономерностей. Для этой же цели используется критерий Стьюдента. Результаты сравниваются с табличными.
При изучении стилей возможно применение двух типов статистики: вероятностной и симптоматической. Симптоматика успешно может быть применена при статистическом описании функциональных стилей, поскольку она выявляет процентные соотношения между различными типами языковых явлений.
Вероятностная статистика помогает установить степень достоверности полученных результатов, величину и количество выборок для анализа с заданной точностью; при наличии существенных расхождений между стилями возможно определение расстояния между ними; корреляционный анализ может выявить степень взаимозависимости анализируемых элементов. Методы вероятностной статистики помогают избрать объективные критерии для диффе-
285
ренциации различных стилей. Именно использование аппарата вероятностной статистики дает возможность дифференцировать сплошной текст по функциональным стилям на базе какого-либо объективного критерия.
Методика статистического исследования применима не только для изучения языковых стилей, но с успехом может использоваться при исследовании речевых стилей. Б. Н. Головин, много сделавший в этой области, отмечает: "Авторские речевые стили, несомненно, во многом (если не во всем) определяются устойчивыми для каждого автора соотношениями частот разных элементов языка". Изучение речевых стилей позволяет глубже изучить образную систему великих мастеров слова, а также наметить тенденции в формировании и развитии национального литературного языка. Авторские речевые стили являются отдельными по отношению к общему — функциональному стилю языка. При наличии большой выборки текстов различных авторов, работавших приблизительно в одно и то же время, индивидуальные различия отодвигаются на второй план, а на первый выступают особенности функционального стиля. Зная особенности речевых стилей отдельных художников слова, можно определить, как развивается литературный язык, кто оказывает наибольшее воздействие на его формирование и развитие.
Для изучения авторских речевых стилей большое значение имеет корреляционный анализ, который позволяет выявить степень взаимозависимости и взаимосвязи языковых элементов. В этом плане интересны исследования по определению авторства ряда анонимных произведений и целый ряд других.
Широкое использование вероятностно-статистических методов в изучении письменной подсистемы языка в отечественном языкознании началось сравнительно недавно, в конце 50-х — начале 60-х годов, поэтому аппарат статистического исследования еще далеко не совершенен, а громоздок. Значительную роль в разработке статистической методики сыграли работы, выполненные сотрудниками Института языковедения Украины под руководством В. И. Пе-ребейнос, исследования Б. Н. Головина и его последователей, а также целого ряда других ученых.
286
Автоматизация лингвистических работ
Для современной лингвистики характерно использование специальных технических средств и современной аппаратуры. Это вызвало технический аспект лингвистики, породило инженерное языковедение.
Применение специальной аппаратуры для изучения звуков и интонации того или иного языка получило название экспериментально-фонетического метода. Метод располагает рядом приемов, различающихся аппаратурой, условиями постановки эксперимента или получения результата. Экспериментально-фонетические приемы делятся на соматические, пневматические, электроакустические (или электрографические).
Соматические приемы основаны на том, что путем изучения телесных (соматических) выражений физиологических процессов говорения делается заключение о фонетическом явлении. Основные приемы: палатография, фотографирование органов артикуляции, рентгеносъемка речевого аппарата и пневматическое измерение речевого дыхания.
Пневматические приемы состоят в записи при помощи Мацеев-ских барабанчиков на закопченной бумаге кимографа кривых, которые регистрируют произносительные движения органов речи и изменения основного тона и шумов, возникающих в результате движения воздушного столба в ротовой, носовой и гортанной полости.
Электроакустические приемы основаны на преобразовании звуковых особенностей речи в электрические колебания. Для этого используется в основном осциллограф и спектрограф.
При использовании соматических приемов звуки речи изучаются по схемам, изображающим работу органов речи. При пневматических и электроакустических приемах изучается запись звука в форме кривых. Экспериментально-фонетические приемы дают надежную и точную акустическую и артикуляционную характеристику звуков речи, формантную структуру, т. е. спектр звука.
Появление ЭВМ внесло значительные изменения в практику научных исследований, поставило перед наукой новые задачи и проблемы. В языкознании такими проблемами стали автоматический перевод, машинное составление и сокращение (реферирование) текста.
Машинный перевод (МП) является комплексной научной проблемой, требующей решения ряда лингвистических, логико-математических и инженерных задач. Основная трудность состоит в том,
287
что высшая нервная деятельность человека — ассоциативное, многоканальное построение, а человеческое мышление эвристично тогда как память ЭВМ является обычно многоканальной, "мышление" ЭВМ — алгоритмическим. Алгоритм — это решение задачи при помощи вычислений, предполагающих разбиение операций на простые последовательные. Алгоритмическое описание языка как процесс перевода предполагает анализ и синтез текста. При анализе из текста извлекаются данные, выражающиеся однозначно и в явном виде; при синтезе происходит построение текста по данным языка. Проблема "смысл — текст" получает не только лингвистическую, но и логико-математическую интерпретацию.
Машинный перевод — выполняемое на ЭВМ действие по преобразованию текста на одном естественном языке в эквивалентный по содержанию текст на другом языке, а также результат такого действия. В современных системах МП участвует человек (редактор). Для осуществления МП в ЭВМ вводится программа (алгоритм), словари входного и выходного языков, содержащие разнообразную информацию. Наиболее распространенная последовательность формальных операций, составляющих анализ синтез в системе МП: ввод текста и поиск входных словоформ в словаре с сопутствующим морфологическим анализом; перевод идиом; определение основных грамматических (морфологических, синтаксических, а также семантических, лексических) признаков, необходимых для перевода в рамках данной пары языков, по входному тексту; разбор омогра-фии; лексический анализ и перевод (в том числе многозначных слов с учетом контекста); окончательный грамматический анализ с целью доопределения информации, необходимой для синтеза; синтез выходных словоформ, предложений и текста в целом. Анализ может производиться как пофазно, так и для всего текста, с определением в последнем случае анафорических связей.
Первые опыты МП были осуществлены в США в конце 40-х годов XX века с появлением ЭВМ. В нашей стране первый эксперимент по МП бьш выполнен И. К. Вельской (лингвистическая основа алгоритмов) и Д. Ю. Пановым (программа реализации) в Институте точной механики и вычислительной техники АН СССР (1954 год). Работы по МП ведутся во многих странах мира.
288
Лекция № 24
Тункциональньш метод
- Функционализм и функцилнальный метод.
- Функциональное поле, построенное по принципу продуктив
ности. Сиетаксичское поле русского простого предложения. - Структура современной русской стилистики в аспекте поля.
Функционализм, основным объектом анализа избравший функциональный аспект языка, сложился в Западной Европе в 70-е годы XX века, несколько позднее — в отечественном языкознании, хотя проблемам, разрабатываемым в русле функционализма, в свое время уделили внимание И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. М. Пешковский, Л. В. Щерба и другие. Несомненным положительным моментом в концепции функционализма, во многом базирующегося на идеях Пражского лингвистического кружка, является продолжение на новой основе исследований, истоки которых коренятся в предыдущих этапах развития лингвистики: осуществляется анализ системных отношений в языке и изучение их реализации в речи. Основной принцип функционализма — телеологический (понимание языка как целенаправленной системы средств выражения).
Отметим, что на Западе в функциональном аспекте исследовались фонетика, фонология, отчасти — лексикология; функциональная грамматика, плодотворно разрабатываемая А. В. Бондарко и его последователями, рассматривает в единой системе средства, относящиеся к разным языковым уровням, но объединенные на основе общности их семантических функций.
Теоретической базой функционального метода является понимание языка как динамической системы, находящейся в постоянном движении и развитии. Системный характер и динамичность языка проявляется в процессе его функционирования.
289
Функционирование (в соответствии с самим термином) — это с одной стороны, употребление тех или иных единиц, с другой стороны, — реализация различных функций языка, прежде всего семантических. Указанные явления диалектически тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены: всякое высказывание целенаправленно, оно организуется в зависимости от телеологической установки и сфер использования, но реализоваться функции могут только в процессе употребления языка. В процессе функционирования возникают новые явления и отмирают старые — язык развивается и изменяется.
Одним из первых на медленность и постепенность языковых изменений обратил внимание И. А. Бодуэн де Куртенэ: "... незаметное развитие, незаметное влияние медленно, но основательно действующих сил как в языке, так и во всех остальных проявлениях жизни, можно выразить алгебраической формулой 0 х «> = щ, то есть, что бесконечно малое изменение, произведенное в один момент, повторившись бесконечное число раз, дает наконец известную определенную перемену". Таким образом, всякая инновация возникает в речи отдельных индивидов, затем, многократно повторившись, эта инновация становится одним из возможных вариантов, а потом становится или не становится в результате воздействия различных факторов явлением языка.
Е. С. Кубрякова отмечает: "Языковые изменения служили предметом специальных исследований уже издавна, процессы же варьирования были вовлечены в круг лингвистической проблематики лишь сравнительно недавно... не оставляет, однако, сомнений, что и эта форма проявления языкового динамизма, во многом определяющая конкретные пути эволюции языка, тоже должна получить надлежащее освещение... Это связано в первую очередь именно с тем обстоятельством, что ключ к изучению природы языковых изменений лежит в синхронии: и начальная, и конечная точка изменений в течение некоторого времени сосуществуют".
И. А. Бодуэн де Куртенэ подчеркивал необходимость различать историю и развитие: история является последовательностью явлений однородных, но различных, связанных между собою посред-
290
ственной, а не непосредственной причинностью. В противоположность этому, развитие — это непрерывная и непрестанная протяженность однородных, но разных явлений, связанных между собою непосредственной причинностью, или же, в следующей степени научного совершенства, развитие — это непрерывная протяженность существенных изменений, а не явлений".
В целом, для языковых систем характерно неустойчивое, или относительное равновесие. Живые языки развиваются постоянно и неравномерно, под воздействием многих различных факторов.
Для реализации идеи постепенности развития необходимо обратиться к "количественности языкового мышления", о котором говорил И. А. Бодуэн де Куртенэ.
Обнаружить спорадически употребленную форму (0 у Бодуэна де Куртене), наблюдать ее становление и сосуществование с другими формами (вариантность), перемещение в разряд ядерных — наиболее распространенных и устойчивых — позволяет функциональный метод — поле, построенное по принципу продуктивности.
Такой подход (метод поля) обусловлен тем, что многие явления языка обладают полевой структурой. Однако отметим, что модель поля гфедставляется в разных исследованиях по-разному: у Г. А. Зо-лотовой это, например, сфера, у В. Г. Адмони-веер.
А. В. Бондарко справедливо подчеркивает: "Необходимо различать: а) поле как особый тип системы — группировки связей и взаимодействия языковых элементов в самой языковой действительности, т. е. поле как объективную данность и б) принцип поля, т. е. подход к фактам языка с точки зрения теории поля как отражение этой объективной данности в приемах лингвистического анализа. Между структурой поля в объекте анализа и "полевым подходом" к языковым явлениям существует основное отношение детерминации: структура объекта определяет приемы его исследования". Термин "поле" был впервые введен в семасиологию. Г. Ипсен предложил термин Bedeutungsfeld, а И. Трир — Begriffsfeld, о синтаксическом поле и паратаксических полях впервые стал писать В. Пор-циг, но несмотря на многолетнюю историю своего существования в научном обиходе, единого понимания поля у исследователей нет,
291
хотя признается, что сама идея поля, заимствованная у естественных наук, в частности, у физики, плодотворна.
Наиболее известные концепции поля изложены в работах В. Г. Ад-мони, А. В. Бондарко, Л. Вайсгербера, Е. В. Гулыги, Е. И. Шентельс, Е. А. Золотовой, Л. П. Ивановой, О. А. Лаптевой, А. Г. Сковородни-кова и др.
Поле, которое строят Е. В. Гулыга и Е. И. Шендельс, носит се-мантико-грамматический характер, т. е. рассматривается какое-либо грамматическое значение и языковое его оформление. Позднее эта идея получила всестороннее обоснование и развитие в концепции А. В. Бондарко. Под функционально-семантическим полем он понимает "двухстороннее (содержательно-формальное) единство, формируемое грамматическими (морфологическими и синтаксическими) средствами данного языка вместе с взаимодействующими с ними лексическими, лексико-грамматическими и словообразовательными элементами, относящимися к той же семантической зоне".
Несколько иначе понимается синтаксическое поле в концепции Г. А. Золотовой: "Синтаксическое поле предложения — это система, объединяющая вокруг исходной структуры предложения ее регулярные грамматические и семантические преобразования". Позднее идея получает более конкретное воплощение: "Основные модели предложения по отношению их к семантико-грамматичес-ким модификациям и осложнениям можно представить как центр сферической системы, окруженный концентрическими слоями, постепенно отступающими от центра в ближнюю и дальнюю периферию поля". Эти слои располагаются в следующей последовательности:
- грамматические модификации,
- фазисные, модальные, семантико-грамматические модифика
ции, - экспрессивные коммуникативные модификации,
- монопредикативные синонимические вариации,
- полипредикатичвные осложнения модели.
Бесспорно, идея интересна, но, к сожалению, она не получила реализации при анализе большого фактического материала. 292
Последовательно на широком материале применила метод поля О. А. Лаптева при описании типизированных конструкций устно-разговорного синтаксиса: "Это поле...устроено согласно принципу волн, с перемежающимися и переливающимися одна в другую зонами сгущения и разрежения характерных черт моделей. Такое устройство позволяет полю быть непрерывным, диффузным, не иметь четких и резких границ между зонами, представляющими отдельные модели. Эти зоны, являющиеся центрами сгущения специфических характеристик моделей, постепенно переходят в периферийные области, где напряжение сгущения специфических свойств ослабевает, уступая место меньшей структурной определенности. Располагаясь между центрами, эти периферийные области создают текучесть поля, при которой модели с разными характеристиками постепенно, без резких перепадов переходят одна в другую. Диффузность структурных характеристик, представленных в периферийных областях, весьма удобна при спонтанной речевой деятельности и позволяет этим областям одновременно являться производными от разных моделей. Таким образом получается формальное смыкание моделей в периферийных областях материально в одних и тех же реализациях. Тем самым периферийные, переходные, в структурном отношении слабо оформленные области приобретают первоочередную роль в формировании поля устно-разговорного литературного синтаксиса".
А. П. Сковородников в своей докторской диссертации следующим образом обобщает наиболее существенные положения теории поля.
- Выделение поля как особой структурной единицы (граммати
ческой или -шире- языковой системы) детерминировано фактом осо
бой соотнесенности и связанности в непарадигматических единиц
с парадигматическими системами. - Подобно парадигме, поле рассматривается как определенное
построение, схема, моделирующая отношения и связи, реально су
ществующие в языковой структуре. - Поле рассматривается как способ существования и группи
ровки лингвистических элементов, обладающих общими (инвари
антными) свойствами.
293
- В лингвистическом объекте, которому присуща полевая струк
тура, выделяется центр (ядро), к которому относятся явления, обла
дающие всеми теми разноаспектными признаками, которые свой
ственны данной категории как таковой (комплектными признака
ми), и периферия, к которой относятся явления, обладающие лишь
некоторыми некомплектными признаками. - Хотя перечисляя существенные признаки поля, исследовате
ли обычно указывают на то, что поле — неодноуровневое понятие,
то есть что эта структура с набором средств разных уровней, нет
оснований отрицать возможность полевых структур внутри одного
из уровней, в частности — синтаксического.
Для анализа формальных и семантических языковых структур оптимальной, на наш взгляд, является модель поля атома, предложенная Резерфордом и принятая современной физикой, то есть выделяются ядро и орбиты, на которых размещаются по степени ослабления связи с ним элементы. Для нас ядро — компонент структуры, обладающий наивысшей частотностью, т. е. наиболее широко используемый, его варианты располагаются в околоядерной части и на периферии поля. Как известно, Резерфорд выделяет в атоме ядро и электроны, расположенные вокруг него. Электроны с большим зарядом находятся ближе к ядру, с меньшим — дальше; электроны на периферийной, самой дальней орбите, могут вообще оторваться от своего ядра и присоединиться к другому.
Естественно, что механическое перенесение моделей материального мира в сферу языка некорректно, однако наблюдения показывают, что структура различных языковых объектов, в частности простое предложение, имеет целый ряд сходств со структурой атома. Наиболее периферийные модификации языковой единицы могут утратиться или оторваться от ядра и начать либо самостоятельное существование в виде нового типа, либо в качестве эквивалента языковой единицы; между полями существуют обширные переходные зоны, которые не всегда поддаются однозначной квалификации.
Так, например, тип структурной схемы простого предложения (ССПП) и семантический структуры предложения (ССЦ) — это явления системы языка. На уровне нормы мы наблюдаем конкретные
294
к реализации различных возможностей выражения элементов струк-I турной и семантической схемы простого предложения, т. е. вариан-I ты. Пределы вариативности ограничены, так как тип структурной I и семантической схемы простого предложения должен сохранять-I ся в целости, а не накладываться на другие, хотя пересечения, переходные зоны, естественно, возникают.
Проблемам переходности в синтаксисе простого предложения и других языковых структур посвящен целый ряд работ В. В. Бабай-цевой и ее последователей. Переходность в рамках данной концепции рассматривается как универсальное свойство языка, которое, отражая системную взаимосвязь и взаимодействие между языковыми фактами, скрепляет их в целостную систему. Одним из проявлений переходности является синкретизм.
Пределы вариативности элементов структурной схемы простого предложения обусловлены возможностями парадигмы той части речи, которой этот элемент выражен. Так, например, присвязочная часть структурной схемы простого предложения N-cop N выражена именем существительным; на уровне норм мы наблюдаем, что чаще всего присвязочная часть выражается именительным и творительным предикативными; опираясь на возможности системы языка, можем предположить, что вероятно выражение и родительным, и винительным, и другими падежами. Обследование большого корпуса текстов показывает, что эти варианты действительно встречаются, но очень редко.
В структуре синтаксического поля выделяем ядро, околоядерную часть и периферию. Ядром поля считаем наиболее высокочастотный вариант выражения компонентов структурной схемы простого предложения или семантической структуры предложения (такой подход В. Г. Гак считает функциональным), так как в силу наиболее широкого использования он наиболее специализированно выражает значение данного типа анализируемого языкового явления. Околоядерную часть составляют 2-3 варианта, обладающие наибольшей частотностью. Собственно периферию составляют наименее частотные варианты. Околоядерная часть и периферия поля "многослойны": ближе к ядру располагаются наиболее ха-
295
рактерные для данного типа структурной схемы простого предложения или семантической структуры предложения, т. е. наиболее высокочастотные варианты, далее модификации следуют по степени убывания частотности. Наименее частотные варианты, наиболее отдаленные от ядра, имеют с ним настолько слабую связь, что могут выйти за пределы варьирования и вообще оторваться от данного типа структурной схемы простого предложения или семантической структуры предложения, образуя либо новый тип анализируемых структур, либо эквивалент предложения. Так, например, в структурной схеме простого предложения NN1, вероятно, выражения типа Добрый день стояли в одном ряду с предложениями типа Хорошая погода — экзистенциально-оценочными. Затем предложение Добрый день стало утрачивать признаки экзис-тенциальности и переместилось на периферию поля, а затем оторвалось от него, образовав эквивалент предложения — лексика-лизованное речение.
Таким образом, предлагаемая модель поля обладает прогнозирующими и объяснительными свойствами. Она позволяет выявить значимость анализируемых категорий в системе языка. При построении модели необходимы статистические интерпретации, так как на нее воздействуют различные факторы.
С другой стороны, кардинальные сдвиги в синтаксисе (появление новых синтаксических структур, утрата старых) могут не проявиться даже на протяжении нескольких веков, в то время как явления, наблюдавшиеся в языке лишь спорадически, со временем могут стать типическими, т. е. накопление количественных признаков дает качественные сдвиги. А. С. Мельничук утверждает, что историческое развитие структуры предложения в славянских языках проходит в виде изменений функциональных соотношений между имеющимися компонентами структуры, развития новых структурных компонентов предложения и отмирания некоторых старых компонентов. Поэтому положение того или иного компонента простого предложения в структуре синтаксического поля значимо.
Синтаксическое поле может быть моноцентрическим и полицентрическим в зависимости от количества компонентов предикатив-
296
ного центра. Так, синтаксическое поле NN1 является моноцентрическим, а N — Vf содержит два ядра — ядро подлежащего и ядро сказуемого.
Предложенное понимание синтаксического поля значительно уже синтаксических полей А. В. Бондарко и Г. А. Залоговой, однако, во-первых, мы задались целью построить именно синтаксическое поле, во-вторых, такое поле может войти в состав всеобъемлющего поля простого предложения, включающего его коммуникативные, рефе-ренциальные и другие характеристики. По всей вероятности, такое поле будет иметь форму сферы.
Сопоставление синтаксических полей структурных схем простого предложения и анализ их структуры позволит выявить нереализованные возможности — пути для развития новых типов структурных схем простого предложения и их вариантов, "ослабленные" звенья, создающие почву для появления эквивалентов предложения. Сравнение полей позволит судить о степени развитости того или иного типа структурной схемы простого предложения. Изучение развития — это по сути дела сопоставление реализованных возможностей с потенциями, заложенными в системе языка. Нереализованные возможности, заложенные в системе языка, открывают пути для дальнейшего развития данного типа структурной схемы простого предложения. Мы не можем с достаточным основанием прогнозировать направление развития системы структурных схем простого предложения и ее отдельных звеньев, отметим, что в этом процессе взаимодействуют как внутренние, так и внешние факторы. Попытка выявления процессов развития языковых структур без обращения к памятникам письменности ряда веков может выглядеть научно некорректно. Однако, во-первых, синтаксическая наука уже располагает работами, основанными на принципе "синхронного генетизма" (см. труды В. С. Юрченко), во-вторых, получаемые в ходе функционального анализа наблюдения носят характер гипотезы, эксперимента (без этого никакая наука невозможна), и нельзя претендовать на их абсолютизацию, в-третьих, полученные данные следует соотнести с фактами достоверно описанной истории синтаксиса.
297
Предложенное понимание поля позволяет рассмотреть его как континуум': различные типы структурных схем простого предложения и семантических структур предложения образуют маргинальные зоны, играющие особую роль в понимании системности языка.
С другой стороны, выявление сложных структур как переходного звена в системе синтаксиса позволяет гипотетические соединить систему простого и сложного предложения, а эквиваленты предложений — переходный момент между простым предложением и словосочетанием. Таким образом, возможно объединение синтаксиса в единую систему.
Не всякий лингвистический объект поддается исчислению. В таком случае функциональное поле строится по принципу воплощения основных признаков данного явления. Рассмотрим с этих позиций структуру современной стилистки.
Внутри современной стилистики принято выделять следующие направления: стилистика ресурсов, функциональная статистика, наука о стилях художественной литературы, включающая стилистику индивидуальной речи, или стиля писателя и отдельного художественного произведения, практическая стилистика. М. Н. Кожина выделяет еще сопоставительную стилистику и стилистику текста.
Известно, что стилистика как наука формировалась прежде всего как стилистика ресурсов, функциональная стилистика возникла в недрах последней и заняла в современном языкознании ведущее место. Поэтому, с позиций современной стилистики, ядро ее составляет функциональная стилистика, поскольку она, опираясь на языковые категории, обладает собственным предметом, методом и единицами анализа.
Как указывалось, околоядерная часть включает в себя направления, производные от функциональной стилистики или с ней непосредственно связанные. К последним относим сопоставительную стилистику.
"Континуум есть диалектическое слияние раздельной системы со сплошными и непрерывными переходами одного ее момента в другой" (Лосев А. Ф. В поисках построения общего языкознания как диалектической системы // Теория и методология языкознания. Методы исследования языка. — М.: Наука. — 1989, с. 23
298
В ближней периферии поля располагаются направления, в своей основе стилистические, но использующие в большой мере категории других областей лингвистики. Прежде всего, это стилистика ресурсов, так как она теснейшим образом связана с фонетикой, лексикологией и грамматикой. Во-вторых, это наука о стилях художественной литературы со стилистикой индивидуальной речи, поскольку данное направление граничит с литературоведением и прагматикой. В-третьих, это стилистика текста, производная от всех перечисленных отраслей стилистики.
Маргинальными периферийными зонами, являющимися общими с другими отраслями лингвистики, можно считать, во-первых, области, граничащие с целым рядом направлений функционализма. Поскольку последний переживает период становления и развития, многие его категории, да и сам предмет, еще не утвердились окончательно и бесспорно. В интересующем нас аспекте ясно следующее: в процессе функционирования язык подвергается воздействию целого ряда факторов, в том числе и стилистических. Так, например, на употребление системы простого предложения влияют в ряду других следующие факторы: функциональный стиль, тип речи (монолог, диалог и полилог), авторская индивидуальность, адресат речи.
В дальней периферии поля стилистики расположена риторика. Отметим, что генетически риторика — основа современной стилистики. Она зародилась в Древней Греции и в Древнем Риме. В России эту теорию и практику оригинально осмыслил и развил на материале отечественной словесности М. В. Ломоносов. Риторика в нашей отечественной науке долгие годы находилась на периферии, интерес к ней активизировался в последние годы в связи с процессами, происходящими в жизни общества. Тем не менее эта отрасль знания стремится оторваться от стилистики и перейти в иную сферу — сферу искусства, однако связь ее со стилистикой не может быть утрачена. В дальней же периферии поля стилистики располагается практическая стилистика, стремящаяся преобразоваться в культуру речи.
Предложенная структура стилистики не является застывшей и неизменной. Динамизм ее проявляется в том, что, с одной стороны,
299
она может включать любые новые направление, а с другой стороны, расположение стилистических направлений в структуре поля может меняться. Во-первых, как уже указывалось, предложенная структура поля отражает современное состояние стилистики. Еще в 20-е—ЗО-е годы XX века ядром стилистики была стилистика ресурсов, а в XVIII веке — риторика. Во-вторых, различные стилистические направления могли меняться местами в структуре поля. Так, в последние годы заметно активизируется стилистика текста. Если в период своего становления и развития данная отрасль была тесно связана со стилистикой художественной литературы и отпочковалась от последней, то сейчас стилистика текста приобретает собственные методы и категории, расширяет свой предмет за счет научного и других стилей, хотя в ней еще много спорного и недостаточно изученного. Поэтому возможно перемещение стилистики текста ближе к ядру.
Таким образом, рассмотрение стилистики в аспекте поля позволяет представить ее как динамическую систему, находящуюся, с одной стороны, в постоянном движении и развитии, с другой стороны, связанную с другими отраслями лингвистики.
Рассмотрению в аспекте поля можно подвергнуть семантическую структуру слова и другие лингвистические объекты.
Подводя итог обоснования функционального метода, дадим дефиницию. Существует несколько определений данной категории.
Так, характеристики О. С. Ахмановой и А. М. Кузнецова ориентированы главным образом на лексику и семантику. Самая крупная по теории поля монография Г. С. Щура определения поля не содержит. Критикуя Г. С. Щюра за это, А. Ф. Лосев, тем не менее, определения поля такого не приводит, но указывает на его основные характеристики: "Сущность поля потому поддается определению с большим трудом, что это поле немыслимо без очень острой и напряженной диалектики... Континуальное поле, конечно, есть некоторого рода раздельность, потому что для передвижения необходим переход от какой-нибудь одной точки к другой. А с другой стороны, всякому ясно, что континуальное поле, конечно, есть сплошность и непрерывность, т. е. полное слияние всех его точек в один,
300
единый и нераздельный, поток", (ср. "поле" О. А. Лаптевой, построенное по принципу сгущению и разрежение признаков.).
В строгой и логичной теории А. В. Бондарко настораживает то, что система языка представлена в виде отдельных, не связанных друг с другом полей — темпоральности, аспектуальности и т. п.
Для нас функциональное поле — способ организации системы вариантов, группирующихся вокруг ядра по принципу продуктивности или степени воплощения основных функций и признаков данного явления. По мере отдаления от ядра связь с ним ослабевает и образуется либо новая единица, либо осуществляется переход к другому полю.
В зависимости от объекта анализа данное определение конкретизируется. Так, синтаксическое поле простого предложения — способ организации моно- или полицентрической системы вариантов выражения компонентов предикативного центра, основанный на принципе продуктивности. По отношению к построению системы современной стилистики принцип иной — степень воплощения основных признаков и функций.
Таким образом, мы рассмотрели наиболее распространенные методы исследования языка. Подчеркнем, что с развитием лингвистики возникают новые направления нашей науки, а они требуют своих методов и методик, и они будут описаны в будущем.
301
Литература
1. Учебники и учебные пособия
Алефиренко Н. Ф. Современные проблемы науке о языке. — М., 2005.
Амирова Т. А., Ольховиков Б. А., Рождественский Ю. В. История языкознания. — М., 2005.
Березин Ф. М. Хрестоматия по истории языкознания. — М., 1977.
Березин Ф. М. История советского языкознания. Некоторые аспекты общей теории языка. Хрестоматия. — М., 1981.
Березин Ф. М. История лингвистических учений. — М., 1975, 1984.
Березин Ф. М., Головин Б. Н. Общее языкознание. — М., 1979.
ГируцкийА. А. Общее языкознание. — Минск, 2003.
Иванова Л. П. Методы лингвистических исследований. — К., 1995.
Кодухов В. И. Методы лингвистического анализа. — Л., 1963.
Кодухов В. И. Общее языкознание. — М., 1974.
Кондратов Н. А. История лингвистических учений. — М., 1979.
Кочерган М. П. Загальне мовознавство. — К., 1999.
Левицкий Ю. А. Общее языкознание. — М., 2005.
Плотников Б. А. Общее языкознание: Семинарий — Минск, 1986.
Попова 3. Д. Общее языкознание — Воронеж, 1987.
Рождественский Ю. В. Лекции по общему языкознанию. — М., 1990.
Семчинський С. В. Загальне мовознавство. — К., 1996.
Степанов Ю. С. Основы общего языкознания. — М., 1975.
Удовиченко Г. М. Загальне мовознавство: 1стор1я Лшгвгстичних учень. - К., 1980.
Удовиченко Г. М. Загальне мовознавство. Проблеми. Метода. — К., 1994.
302
2. Научная литература
Античные теории языка и стиля. — М. — Л., 1936.
Апресян Ю. Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. — М., 1966.
Бати Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. — М., 1975.
Балли Ш. Язык и жизнь. — М., 2003
Бацевич Ф, С, Космеда Т. А. Очерки по функциональной лексикологии. — Львов, 1997.
Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974.
Березин Ф. М., Ф. Ф. Фортунатов и языкознание конца XIX в. (к 150-летию со дня рождения) // Русский язык в школе, 1998, № 1
Быецький А. О. Про мову i мовознавство. — К., 1996.
Блумфилд Л. Язык. - М., 1968.
Богатова Г. А., Срезневский И. И. Серия "Люди науки" — М., 1985.
Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные работы по общему языкознанию. — М., 1963, т. I-II.
Бондарко А. В. Функциональная грамматика. — Л., 1984.
Будагов Р. А. Портреты языковедов XIX — XX вв.: Из истории лингвистических учений. - М., 1988.
Вайнрайх У. Языковые контакты. — К., 1979.
Вайгербер Й. Л. Родной язык и формирование духа. — М., 2004.
Ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. — М., 1989.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М., 1996.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. - М., 1999.
Виноградов В. В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. — М., 1975.
Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. — М., 1956.
Георгиев В. К. К вопросу о балканском языковом союзе // Новое в лингвистике. — М., 1972. Вып. 6.
Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику. — М., 1959.
Головин Б. Н. Язык и статистика. — М. 1970.
303
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М 1984.
Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. — М., 1985.
Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. - М., 1960. Вып.1.
Есперсен О. Философия грамматики. — М., 1958.
Жирмунский В. М. Общее и германское языкознание. Избранные труды. - Л., 1976.
ЖовтобрюхМ. А. Нарис1сторпукрашськогорадянськогомовоз-навства(1918 - 1941). - К., 1991.
Журавлев В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. - М., 1982.
Звегинцев В. А. Очерки по общему языкознанию. — М., 1962.
Звегинцев В. А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч. I., М., 1964; ч. И., М., 1965.
Звегинцев В. А. Язык и лингвистическая теория. — М., 1973.
История лингвистических учений. Средневековый Восток. — Л., 1981.
Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. М., 1963. Вып.З.
Кочергам М. П. Слово i контекст. — Льв1в, 1980.
ЛайонзДж. Введение в теоретическую лингвистику. — М., 1978.
Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. — М., 1969.
Леонтьев А. А. Мир человека и мир языка. — М., 1984.
Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т.7. — М. — Л., 1952.
Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. — М., 1982.
ЛурияА. Р. Язык и сознание. — М., 1979.
Манакин В. Н. Сопоставительная лексикология. — К., 2004.
Мамонотов А. С, Морослин 77. В. Христоматия по языкознанию. - М., 2005.
Мартине А. Основы общей лингвистики // Новое в лингвистике. - М., 1963. Вып.З
Маслова В. А. Когнитивная лингвистика. — Минск, 2004.
304
Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. - М. - Л., 1938.
Мейе А. Общеславянский язык. — М., 1951.
Мельничук А. С. Понятие системы и структуры языка в свете диалектического материализма // Вопросы языкознания, 1970, № 1.
Мельничук О. С. Мова як суспшьне явище i як предмет сучасно-го мовознавства // Мовознавство, 1977; № 2-3.
Мечковская Н. Б., Плотников Б. А., Супрун А. Е, Общее языкознание: Сущность и история языка. — Минск, 1993.
Никитин М. В. Основы лингвистической теории значения. — М., 1988.
Новое в лингвистике. Языковые универсалии. — М., 1970. Вып. 5.
Новое в лингвистике. Социолингвистика. — М., 1975. Вып.7
Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивная лингвистика. — М., 1988. Вып. XXIII.
Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. - М.., 1970.
Общее языкознание. Внутренняя структура языка. — М., 1972.
Общее языкознание. Методы лингвистических исследований. — М, 1973.
Панфилов В. 3. Взаимоотношение языка и мышления. — М., 1971.
Пауль Г. Принципы истории языка. — М., 1960.
Пилинсъкий М. М. Мовна норма i стиль. — К., 1976,
Пражский лингвистический кружок. Сб. статей. — М., 1967.
Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию. — М., 1968.
ПотебняА. А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2, — М., 1958.
Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1976.
Потебня А. А. Мысль и язык. — К. 1993.
РождественскийЮ. В. Лекции по общему языкознанию. — М., 1990.
Селгванова О. О. Актуальш напрями сучасжм Л1нгв1стики (аналь тичний огляд). — К., 1999.
305
Сепир Э. Язык. - М., 1993.
Современные зарубежные грамматические теории. — М., 1985. Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. — М., 1977.
Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. — М., 1933.
Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. — М., 1977.
Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. — М., 1990.
Степанов Ю. С. Семиотика. — М., 1971.
Степанов Ю. С. Методы и принципы современной лингвистики. - М., 2002.
Супрун А. Е. Лекции по языкознанию; Лекции по языковедению; Лекции по лингвистике. — Минск, 1971, 1978, 1980.
Трубецкой Н. С. Основы фонологии. — М., 1960.
Фортунатов Ф. Ф. Избранные труды. Т. 1-2 — М., 1956 — 1957.
ФранчукВ. Ю.,ПотебняА. А. Серия "Люди науки". — М., 1986.
ХомскийН. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972.
Хомский Н. Язык и мышление. — М., 1972.
ЧурмаеваН. В., Буслаев Ф. И. Серия "Люди науки". — М., 1984.
Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику. - М., 1978.
Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. — М., 1973.
Щерба Л. В. И. А. Бодуэн де Куртенэ и его значение в науке о языке. В кн.: Избранные работы по русскому языку. — М., 1958.
Щерба Л. В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. I. M., 1958.
Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. — Л., 1974.
Якобсон Р. Избранные работы. — М., 1985.
3. Терминологические и энциклопедические
словари и справочники
АхмановаО. С. Словарь лингвистических терминов. — М., 1966. Вахек И. Лингвистический словарь Пражской школы. — М., 1964.
ГаничД. /., Олшник1. С. Словник лшгвктичних термнпв. — К., 1985.
Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990.
МарузоЖ, Словарь лингвистических терминов. — М., 1960.
РозентальД. Э., Телешова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов. — М., 1976.
Русский язык: Энциклопедия. — М., 1979.
Столярова Л. П., Пристайко Т. С, ПопкоЛ. П. Базовый словарь лингвистических терминов. — К., 2003.
Хэмп Э. Словарь американской лингвистической терминологии. - М., 1964.
306
307
СОДЕРЖАНИЕ
Лекция № 1
Введение 3
Лекция № 2
Начальные этапы истории языкознания 9
Лекция № 3
Возникновение сравнительно-исторического языкознания 29
Лекция № 4
Философия языка Вильгельма фон Гумбольдта 36
Лекция 5
Развитие языкознания во второй половине XIX века 48
Лекция № 6
Психологическое направление в языкознании 60
Лекция № 7
Языкознание конца XIX — начала XX в 80
Лекция № 8
Казанская лингвистическая школа 88
Лекция № 9
Московская лингвистическая школа 103
Лекция № 10
Лингвистическая концепция Ф. де Соссюра 113
Лекция № 11
Зарубежное языкознание XX века 126
Лекция № 12
Отечественное языкознание в советский период 146
Лекция № 13
Язык как система 165
308
Лекция № 14
Знаковые и незнаковые свойства языка 176
Лекция № 15
Язык и речь 185
Лекция № 16
Язык и мышление 193
Лекция № 17
Общественная природа языка 207
Лекция № 18
Язык и история. Развитие языка 217
Лекция № 19
Понятие лингвистического метода 229
Лекция № 20
Описательный метод как аспект
исследования ярусов современного языка 238
Лекция № 21
Сравнительный метод 249
Лекция № 22
Сопоставительный метод 256
Лекция № 23
Математические методы и приемы анализа языка 271
Лекция № 24
Функциональный метод 289
Литература 302
309
Учебное издание
КУРС ЛЕКЦИЙ ПО ОБЩЕМУ ЯЗЫКОЗНАНИЮ
Учебное пособие
Подписано в печать 28.12.2005. Формат 60x84/16
Бумага офсетная. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 18,3.
Тираж 3000 экз.
ООО «Освита Украины»,
04213,г. Киев, ул. Малиновского 11, к.25.
Свидетельство о внесении в Государственный реестр издателей
ДК № 1957 от 27.09.2004 г.
Тел./факс (044) 418-46-74; 331-45-38; 237-59-92
E-mail: [email protected]
Издательство ООО «Освита Украины» приглашает авторов, научных работников к сотрудничеству по выпуску актуальных изданий для высшей школы. Предоставляем все виды издательских и полиграфических услуг. Самые короткие сроки (от одного дня), любые тиражи, низкие цены, отменное качество!