«Тепляков Андрей Владимирович Пустошь ...»
На улице было жарко и почти безлюдно. Только сновали туда-сюда армейские машины. Анна шла по узкому тротуару мимо одинаковых одноэтажных домов, направляясь в сторону госпиталя. Насколько она помнила, до него было всего пара-тройка кварталов. Она снова думала о сестре.
"А как я должна говорить?", "Малышка..." - это еще что такое? Анна была старшей из них, уж это она помнила совершенно точно! Да и... Сумасшествие какое-то! Надо будет взять что-нибудь для Софии в госпитале. У них должно быть.
Погруженная в собственные мысли, она не заметила, как добралась до места. Не дойдя до госпиталя пару десятков ярдов, Анна остановилась, удивленная и встревоженная одновременно.
Двойные ворота были распахнуты. Две кареты скорой помощи перекрыли вход. Вокруг толпились люди и кричали. Санитары сновали между машин, перекладывая людей на носилки. Им помогали солдаты. Насколько Анна могла видеть, в каждой "скорой" было как минимум по три человека. "Что здесь такое происходит?".
Сзади послышался рев двигателя. Анна инстинктивно отскочила в сторону, увидев, как военный джип промелькнул в паре футов от нее и затормозил у "скорых". К нему сразу же подошли люди.
Анна сжала губы и решительно направилась в самую гущу толпы.
Протолкаться через нее было нелегко. Получив несколько тычков, она оказалась в приемной, больше напоминающей бомбоубежище во время налета. Повсюду: на стульях, скамьях, даже на полу сидели люди и громко стонали. Между ними ходили несколько врачей. Мимо пробежала медсестра, зажав подмышкой кипу прозрачных папок. Было душно и шумно.
Анна схватила за рукав одного из солдат, сопровождающего очередные носилки.
-Мне нужен майор Фришер! - закричала она. - Это очень важно!
-Что?
-Майор Фришер!
-Его здесь нет!
Солдат попытался освободить руку, но Анна удержала его.
-Где он?
-В полицейском управлении! Мэм, отпустите! Вы что, не видите ничего?!
Он выдернул руку из ее пальцев и быстро пошел прочь. С бьющимся, как молот, сердцем Анна стала пробираться назад к выходу.
ГЛАВА 42
Полицейское управление Кубы располагалось рядом с госпиталем: Анна увидела его сразу, как только оказалась на улице. Ей повезло, потому что спрашивать дорогу во все прибывающей толпе людей, большинство из которых находились в состоянии истерики, было совершенно бесполезно. Суета госпиталя осталась позади, здесь не было кричащих людей и врачей в белых халатах: в управлении хозяйничали военные. Возле входа стояли два "Хаммера", рядом с которыми полицейские "Каприсы" выглядели странно и инородно.
У дверей Анну остановили солдаты, и она потеряла несколько минут, пытаясь убедить их связаться с майором. Мимо нее то и дело проходили люди, и, хотя внешне они казались спокойными, ощущение надвигающейся паники угадывалось на их лицах. Наконец, солдаты сдались, вызвали по рации Фришера, и спустя несколько секунд Анна вошла в управление.
Миновав стойку, она повернула налево и оказалась на лестнице, ведущей на второй этаж. По ней сновали военные, но никто не обращал на нее внимания. Выйдя в коридор, она сразу увидела Фришера, стоящего у одной из открытых дверей. Заметив Анну, он махнул ей рукой, приглашая следовать за собой.
В комнате было душно и шумно - множество людей в форме заполняли почти все свободное пространство: кто-то говорил по рации, кто-то писал; шипели статические помехи, гудели компьютеры, хлопала дверь. Майор провел Анну в смежное помещение и усадил за стол.
-Слушаю вас.
-Я думаю, что должна вам кое-что рассказать. Это может показаться странным, но прошу вас - выслушайте меня!
-Говорите.
Анна беспокойно заерзала в кресле, в последнюю минуту засомневавшись, стоило ли ей затевать этот разговор. Но отступать было поздно. И потом, это действительно может оказаться важным.
Она рассказала все: о своем странном видении во время их разговора в госпитале, об изменениях, которые произошли с сестрой и Тревисом. Фришер слушал ее, не перебивая. Когда она замолчала, он встал и подошел к окну. Анна ждала.
-Я вам верю, - наконец произнес он. - Хотя и не понимаю, что это может значить.
-И что нам делать?
Майор повернулся и посмотрел на нее.
-Вы ведь от сестры?
-Да.
-Как она?
-Мучается головной болью.
Фришер кивнул.
-К вечеру нас ждут большие проблемы.
-Вы о чем?
-Вы видели, что творится у госпиталя?
-Да.
-Вспомните Бенжамина Флая и его пассажиров. Происходящее там, - он кивнул в сторону окна, - вам ничего не напоминает?
Анна побледнела.
-Боже!
-История повторяется, но теперь мы имеем целый город.
-Пустошь исчезла, и они...
-Да.
-Господи! Они все погибнут?
-Не знаю. Люди здоровы, но им все хуже. Нам совершенно не за что зацепиться!
Он посмотрел на Анну.
-Мы собираем на южной окраине полевой госпиталь. Вы можете перевести туда своих родных. Я пришлю машину, как только смогу.
-Спасибо!
-Не за что.
Фришер поднялся.
-У вас все?
-Да... То есть - нет! Джеймс - они изменились! Все они! Не намного, но они другие. Не те. Неправильные.
-Я понял. Но что вы хотите от меня?
-Не знаю! - голос Анны звучал раздраженно. - Мне кажется, вы должны что-то сделать, а не стоять здесь и пялиться в окно!
-Сделать?! Вы посмотрите вокруг! Через несколько часов весь город превратиться в чумной барак - вот с чем я должен что-то сделать! Там сотни людей! И это все реально - вот здесь! Я не могу тратить время на ваши теории!
-Все это связано.
-О чем вы?
-Эти странности с Софией и Тревисом, эти изменения и история с пассажирами Хорька, мое видение - все это связано.
Фришер покачал головой.
-Ждите машину. И не ходите на улицу.
Майор встал, показывая, что разговор окончен. Анна тоже поднялась.
-Я понимаю - у вас нет времени, но это важно. Я чувствую!
-Хорошо.
Анна вышла на улицу. Солнце раскалило асфальт и стены домов, и, даже несмотря на легкий ветер, дышать было нечем. Воздух сделался густым и почти осязаемым. Даже здоровые люди в такую погоду могут почувствовать себя плохо, стоит ли удивляться тому, что происходит? Анна посмотрела в сторону госпиталя. Там все так же толпились люди, но крики стихли. Жара делала свое дело: многие уже не стояли на ногах - кто-то лежал в тени здания, кто-то сидел на тротуаре, кого-то вели солдаты, подхватив под руки. Белых халатов видно не было.
Над головой загрохотало, и Анна вздрогнула, зажав рот рукой. Низко над домами пролетел военный вертолет, направляясь на южную окраину города. Он промелькнул, словно черная грозовая туча и исчез. Рев его винта стих, и Анна перевела дыхание. Она перешла на другую сторону улицы и быстрым шагом направилась к дому сестры.
Шторы на окнах гостиной были опущены, и в комнате царил сумрак. Почти на ощупь, видя перед глазами яркий блик солнца, Анна подошла к дивану и увидела сестру. София лежала неподвижно, свесив руку, и сначала Анне показалось, что она в обмороке.
-София? Ты спишь?
-Анна?
Голос ее звучал слабо.
-Как ты?
-Плохо. Голова кружится. Даже ходить не могу.
-Брайан все еще у соседей?
-Да. А что случилось?
-Я приведу его домой. Тревис не возвращался?
София открыла рот, но не успела ничего сказать: за окном раскатисто прогрохотало.
-Что это?
-Наверное, вертолет. У кого Брайан?
-У Хантов. Соседний дом, дальше по улице.
-Я приведу его.
Анна направилась к выходу.
-Принеси, пожалуйста, воды.
Дверь у Хантов оказалась незапертой.
-Эй? Здесь кто-нибудь есть?
-Кто там?
Голос донесся из арки, отделяющей прихожую от одной из комнат. Раздвинув полог из разноцветных бечевок, Анна прошла туда. Брайана она увидела сразу: он и еще один мальчик стояли на стульях, придвинутых к окну, и смотрели на улицу. У стены, на низкой кушетке, привалившись к толстой подушке, полулежала женщина примерно одного возраста с Софией. В руке у нее была открытая книга.
-Тетя Анна! - крикнул Брайан.
-Здравствуйте. Извините за вторжение - дверь была не заперта. Я за Брайаном.
Женщина села ровнее.
-А вы кто?
-Я сестра Софии.
-Это тетя Анна! - повторил Брайан.
-Извините, что не могу встретить вас по-человечески. Я неважно себя чувствую.
-У мамы болит голова, - сообщил второй мальчик. - И у меня тоже!
Анна вежливо кивнула.
-Брайан, попрощайся. Мы идем домой.
Брайан слез со стула.
-Пока, Спайк, - сказал он и хлопнул приятеля по протянутой ладони. - До свидания, тетя Вики!
-До свидания, милый. Передавай привет маме.
-До свидания.
Анна протянула руку.
-Берись и пошли.
-Тетя Анна! - запротестовал Брайан.
-Не спорь!
Нехотя, мальчик подчинился, и они вышли на улицу. Анна спешила, и Брайан с трудом поспевал за ней, но молчал, уловив ее настрой. Когда они вошли в гостную, Брайан бросился к Софии.
-Мама! У тети Вики болит голова! Как у тебя!
-Ничего, милый скоро все пройдет. Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит?
-Нет.
-Хорошо. Иди, поиграй в своей комнате.
Брайан немного постоял рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, глядя на мать испуганными, удивленными глазами. Потом он ушел.
-Спасибо, что привела его.
-Не за что. София, я ходила к майору Фришеру, он здесь главный. Он обещал послать за вами машину. Вас отвезут в госпиталь.
-Я не уверена, что хочу куда-то ехать. Может быть, все еще обойдется?
-Может быть. Надеюсь на это.
-Я очень переживаю за Тревиса. Какое свинство, что нельзя никуда позвонить!
За окном снова прогрохотало. Звякнуло стекло.
-Вертолет, - сказала София.
Руки у Анны похолодели. Она натянуто улыбнулась.
-Да. Тебе что-нибудь принести?
-Нет, ничего.
-Пойдем, я отведу тебя в комнату.
-Спасибо.
София поднялась с дивана и покачнулась. Анна поддержала ее и, обняв за плечи, медленно, как инвалида, повела в спальню, молясь, чтобы в этот момент не выглянул Брайан и не увидел, в каком состоянии действительно находится его мать. Молитва была услышана. Она довела Софию до постели и помогла ей лечь.
-Спасибо, Анна. Даже не знаю, что делала бы одна. Сам Господь послал тебя к нам.
-Поспи.
-Извини. Ты приехала к нам в гости, а в итоге возишься с больными. Сама не знаю, что со мной происходит.
-Не переживай. Все пройдет, - сказала Анна. - Я присмотрю за Брайаном.
София еще что-то пробормотала, но Анна не разобрала слов. Она постояла над сестрой несколько секунд, раздумывая, стоит ли накрыть ее одеялом или нет. От жары в доме делалось дурно, и она решила, что не стоит. Опустив шторы, она вышла и закрыла за собой дверь.
И снова с улицы послышался низкий рокот. Некоторое время он нарастал, словно набираясь сил, а потом смолк, оставив лишь мертвую тишину. Во всем доме не было слышно ни звука.
Анна села в кресло и закрыла лицо ладонями. Она старалась не шуметь, но не могла удержать рыданий, на это не оставалось сил.
Это было жестоко, жестоко и несправедливо вот так отнимать у нее последнее утешение. Последнюю уверенность, которая оправдывала все, что произошло в Лос-Аламосе. Майкл погиб, и кто был этому причиной, как не она! Единственное, что Анна могла противопоставить этой мысли, была уверенность в том, что своей смертью он помог спасти множество жизней, избавив людей от пустоши. Уничтожив ее. Она хваталась за эту мысль, как за спасительную соломинку, которая, единственная, удерживала Анну от депрессии и полного опустошения. И вот теперь эта соломинка сломалась. Они не учли, да и не могли учесть, что люди из Кубы, оказавшись за пределами пустоши, за границей своего микрокосма - умирали. Это как-то забылось, стерлось из памяти, ушло на второй план, и вот теперь выступило, так рельефно и ясно, как всполох молнии. Они не спасли этих людей - они убили их. Целый город умирал, в этом не было никакого сомнения. Не ангелом-хранителем оказался для Кубы Майкл, а ангелом смерти. И не было оправданий ни его гибели, ни тому, что ждало теперь город. И ее сестру. И Брайана.
Анна сидела и плакала, а за окном ей вторила невидимая гроза.
Немного успокоившись, Анна пошла на кухню и выглянула в окно. Ветер без устали гнал по улицам мусор и обрывки бумаги. Воздух еще больше сгустился, он вибрировал над асфальтом, как будто город погрузился под воду. Медленно проехал джип. И снова загрохотало.
Анна отошла от окна и оглядела кухню. Наверное, стоит что-нибудь съесть и накормить Брайана. С вечера должно было остаться мясо. Его можно разогреть в микроволновке и сварить какой-нибудь лапши.
В холодильнике было темно: лампочка почему-то не зажглась, а по внутренней стенке лениво стекали капли воды. Анна вытащила мясо, понюхала и понесла к микроволновке.
Она тоже не работала. Как не горела люстра, не включался телевизор, даже вода из крана, пролившись несколькими каплями в мойку, иссякла.
Анна села на стул. Если в городе отключилось электричество, то не осталось никакой надежды. Все эти аппараты в госпитале: искусственные легкие, мониторы - они перестанут работать. Это конец.
Брайан сидел на кровати, обхватив руками живот. На полу валялись разбросанные игрушки.
-Как ты себя чувствуешь? - спросила Анна, присев рядом.
-Живот болит.
Анна пощупала его лоб, и он показался ей горячим.
Стены дома завибрировали в такт глухому грохоту на улице. Он теперь почти не умолкал, становясь то громче, то чуть затихая.
-Ты знаешь, где у вас лекарства?
-Да. В ванной. В шкафчике рядом с раковиной.
-Я сейчас вернусь.
-Ладно.
В аптечке обнаружился аспирин и баночка "Каопектата". Анна подставила под кран чашку и набрала немного оставшейся воды. Со всем этим она вернулась к Брайану. Он послушно проглотил лекарство; на первую таблетку воды хватило, а вторую ему пришлось глотать с трудом.
-Мама тоже заболела? - спросил он.
-Да, Брайан.
-Что с нами, тетя Анна?
Она погладила его по голове.
-Все будет хорошо. Ложись. Вам с мамой надо поспать.
Брайан улегся на постель, и Анна сняла с него кроссовки.
-Я буду в гостиной.
-Хорошо.
Анна поцеловала его и вышла из комнаты.
В гостиной было ужасно душно. Со стороны кухни раздавались стук и позвякивание. Анна пошла туда и увидела, что это бьется о раму открытое окно. Ветер окреп. Он поднял над улицей облака пыли и песка, укрыв город непрозрачной желто-серой пеленой. Она закрыла окно, и в доме стало немного тише.
Мясо все еще лежало у микроволновки, и Анна, не задумываясь, сунула его обратно в теплый холодильник. У нее заложило уши, а голову как будто сжали в тисках. Гул доставал до самых внутренностей, и негде было от него спрятаться. Он проникал повсюду через стены и пол, и они вибрировали ему в такт, словно дрожали.
За ними никто не приехал. Анна прождала два часа, но весь город как будто вымер. Несколько раз она ходила проведать Софию и Брайана. Они спали; София тихо, а Брайан постанывал и ворочался. Пот стекал по его щекам и впитывался в подушку. В гостиной дребезжала люстра, словно кто-то пересыпал битое стекло. А грохот все усиливался, поднимаясь к самому небу.
Анна сидела на диване, когда эта мысль пришла ей в голову. Пришла, что называется, "без стука" - целая и оформившаяся. И все сразу встало на свои места. Конечно, она уже слышала этот грохот, уже чувствовала эту дрожь под ногами и вокруг - Санта Ана! - вот, где это было. Хорек сказал, что так появляется язва. Но Майкл выключил установку, никаких язв уже возникнуть не могло. Или могло? А тогда... Эти странности в Софии - все становится понятным. Куба - это туннель. И теперь он разрушается, а те, кто прошли сквозь него - погибают.
Туннель. Но тогда кто же они, эти существа, так похожие на ее родных? И где настоящие София, Брайан и Тревис?
Ответ один: там - на другой стороне.
На улице бабахнуло так сильно, что качнулись стены. В своей комнате закричал Брайан, и Анна побежала к нему. Мальчик лежал, свесившись с кровати, и его волосы почти касались пола. Под головой темнела лужица рвоты. Его кожа казалось серой, как будто он...
-Нет!
Анна бросилась к нему и снова уложила на кровать. Лицо Брайана - мертвая маска с черными губами и закатившимися глазами, такое страшное, такое чужое, врезалось ей в память, как будто выжженное раскаленным железом. Никогда, проживи она еще хоть тысячу лет, не вытравить ей этот образ и не забыть его. Это лицо. Это...
Но, похоже, тысячи лет у нее не было.
Во всем доме задрожали стекла, словно рядом пролетел самолет. От грохота заболели уши. Стены затряслись. Анна обхватила голову руками и закрыла глаза. Тело вибрировало и болело, как сплошная рана. Еще немного, и черепная коробка взорвется, и это будет последним, что произойдет с Анной в ее короткой, глупой и суетливой жизни.
Воздух сгустился и давил на кожу, обжигая ее и раня каждую клетку. Не было сил терпеть, и Анна закричала, но крик ее тут же растворился в шуме и реве, поглотивших все вокруг. Грохот все усиливался и рос, превращаясь в чудовищный вопль, заполняя целый мир, и скоро не осталось ничего, кроме боли, звука и темноты.
ГЛАВА 43
Она почувствовала свет и открыла глаза. Комната купалась в солнечных лучах, словно в потоках воды; каждый предмет в ней казался ярким и резким, как на объемной фотографии. Брайан лежал на кровати, в той же позе, в которой Анна его оставила, но вид его разительно изменился: лицо утратило тот ужасный серый оттенок, который так напугал ее, на кожу вернулись краски и жизнь. Его грудь медленно вздымалась и опадала, во сне Брайан немного посапывал. Анна поднялась на ноги, качнулась и оперлась рукой о стену. С улицы донесся шум автомобильного двигателя, машина проехала мимо, и все стихло, только было слышно, как где-то в доме журчит вода. Анна опустила руку и медленно вышла в коридор.
Плеск воды доносился из ванной: кран был полностью открыт, а раковина наполнена почти до краев. Анна завернула его и некоторое время смотрела, как вода уходит в сливное отверстие, закручиваясь тонкой спиралью.
Открыв дверь в комнату сестры, она замерла на пороге, и ей пришлось прислониться к стене, чтобы устоять на ногах. София лежала на кровати, ее темные волосы рассыпались по подушке беспорядочными прядями. Во сне она открыла рот. Никакой родинки над губой не было. Перед Анной лежала та София, какой она ее помнила. Ее родная сестра, с которой она уже успела попрощаться - дурной сон развеялся.
Она сходила в ванну, намочила полотенце и стала водить им по лицу сестры. Веки Софии дрогнули, и она открыла глаза.
-Анна?
-Привет. Как ты себя чувствуешь?
София нахмурилась.
-Хорошо. Да, хорошо.
-Голова не болит?
-Нет.
Она приподнялась на локтях.
-Что случилось? Где Брайан?
-Не волнуйся. Все хорошо, он спит у себя в комнате.
-Я хочу к нему!
София стала подниматься.
-Давай, я тебе помогу.
Анна помогла ей встать, и они вместе пошли в комнату Брайана. Увидев сына, София отпустила Анну и встала перед ним на колени.
-Брайан. Брайан!
Она легонько потрясла его за плечо.
-Он что, спит?
-Думаю, да.
София снова повернулась к сыну.
-Брайан!
Не открывая глаз, тот стал всхлипывать, как иногда бывает с детьми, которые еще толком не проснулись.
София обняла его.
-Не плачь, - прошептала она. - Проснись. Брайан, пожалуйста, проснись!
Он открыл глаза. Увидев мать, он обхватил ее руками и на этот раз расплакался по-настоящему. София прижала его к себе и тоже заплакала. Анна некоторое время смотрела на них, чувствуя, как у нее самой по щекам побежали слезы. Она не стала их удерживать.
Спустя несколько минут они успокоились. София усадила Брайана на колени, вытерла ему лицо и повернулась к Анне.
-Ты не знаешь, где Тревис? - спросила она.
-Нет. Думаю, он может быть в госпитале.
-Нам надо пойти туда!
Анна энергично затрясла головой.
-Ни в коем случае! Вы останетесь здесь! Я схожу сама, так будет быстрее.
-Спасибо!
София посмотрела на сестру, губы у нее чуть-чуть дрожали.
-Что с нами произошло?
Анна пожала плечами.
-Не знаю. Но я знаю, что все позади. Теперь уже - точно!
София прижала сына к груди.
Анна шла по улице медленно, словно человек, который никак не может очнуться ото сна. София была прежней, как будто ничего и не изменялось, как будто не было всех тех жутких несоответствий, которые превратили ее лишь в подобие той прежней Софии. И, казалось, она сама не знала, что была другой. Если это так, то хорошо. Просто отлично! Надо только забыть. Постараться забыть.
Она почти столкнулась с Тревисом, заметив его в последний момент. Он шел ей навстречу, и выражение на его лице было точно таким же, каким оно, наверное, было у нее самой.
-Тревис?
-Анна?
Он схватил ее за руку.
-Ты из дома? С ними все в порядке?
-Все хорошо, Тревис. С ними все хорошо. Они тебя ждут.
-Слава Богу!
Анна осторожно освободила руку из его хватки.
-Иди домой. Я скоро вернусь.
У входа в госпиталь лежали люди. По меньшей мере, дюжина. Между ними ходили солдаты. Анна смотрела, как они брали лежащих за руки и за ноги и несли к припаркованному рядом грузовику. Положив одного человека, они возвращались за следующим. Все это делалось почти в полной тишине, лишь изредка разбавляемой короткими фразами. Над одним из лежащих склонился врач.
-Анна!
Она подняла голову. Из окна на третьем этаже выглядывал Лайан. Увидев, что она его заметила, он замахал ей рукой. Анна ответила на его жест и пошла к дверям госпиталя, стараясь, по возможности, обойти тех, кто лежал перед ними.
Ее никто не остановил, никто не спросил, куда она идет.
Холл был почти пуст, лишь несколько человек сидели на складных стульях и тихо переговаривались. Анна миновала стойку регистратуры и подошла к лифту. Она уже поднесла палец к кнопке вызова, но передумала и стала подниматься по лестнице. Со второго этажа послышался шум и отрывистые выкрики, что-то звякнуло.
У двери в палату ее поджидал Лайан.
-Слава Богу, что ты появилась! Линда спрашивает о тебе уже полчаса, и я просто не знаю, что ей говорить. Я уже хотел пойти тебя разыскивать.
-Как она?
-В порядке. Нам крепко досталось, хотя, как я понимаю, не нам одним. Чертова пустошь!
-Не волнуйся, она нас больше не побеспокоит.
-Ты так думаешь?
-Да. Думаю.
Анна вошла в палату. Казалось, здесь ничего не изменилось с того момента, как она ее покинула. Линда и Чарли лежали на кроватях, а Гораций сидел у окна. Как будто все, что произошло за последние часы, было сном.
-Привет!
Она посмотрела на Линду.
-Ты цела?
-Да. Нормально. Я переживала.
-Не надо. Все хорошо.
Анна повернулась к Чарли.
-Вы в порядке?
-В полном. Ты не знаешь, что здесь стряслось?
-Может быть.
-Не хочешь рассказать?
-Не сейчас. Когда-нибудь, потом.
Гораций посмотрел в окно и покачал головой.
-Еще один, - сказал он.
Анна села на стул рядом с кроватью Линды и взяла ее за руку.
-Я посижу с тобой немного, а потом пойду к сестре. Она волнуется.
Линда кивнула.
Город тяжело пережил потрясение. Смерть собрала чуть больше ста жизней. В основном, это были старики и маленькие дети - те, кто оказался слишком слаб, чтобы выжить. Большинство из них умерло в госпитале, некоторые на улице или дома. По городу сновали машины и собирали тела. К тому моменту, когда Анна вышла, почти все они были перевезены на окраину.
Военные и врачи организовали несколько пунктов психологической помощи, но почти никто туда не обратился - люди просто возвращались домой. Они шли по улицам, медленно, как и Анна, глядя по сторонам, будто впервые видели свой город, удивленные и растерянные, как потерявшиеся дети. Анна шла среди них, подставив лицо теплым лучам солнца. Она улыбалась. Ни страха, ни сомнений не осталось в ее сердце: оно, как и сердца всех этих людей, было опустошено. Из них было вычеркнуто все: боль, радость, зависть, любовь - все, и сейчас, в этот самый момент, они наполнялись заново. Этим ярким днем, этим солнцем, этой свободой. Все прежние грехи были смыты, все эти люди родились заново, чтобы жить и уже никогда не стать прежними.
Дверь открыла София. Она стояла на пороге и, улыбаясь, смотрела на Анну. Рядом, обхватив ее за талию, стоял Брайан. Он тоже улыбался. Мгновенье спустя к ним присоединился Тревис. Он обнял их за плечи, и в его глазах Анна увидела то, что заставило ее улыбнуться в ответ, улыбнуться сквозь слезы, помимо воли текущие из глаз - это был покой, и любовь, и чистая страница души, на которой еще не было ни единой записи.
Ветер шевельнул их волосы и устремился дальше - мимо окон, мимо покатых красных крыш, столбов с натянутыми проводами - выше и выше - к небу, синему и безмятежному - ввысь.
ГЛАВА 44
Бурлингтон, штат Вермонт
6 сентября 2015 года
-Как там Сэм?
-Спит.
Анна повернулась к мужу и улыбнулась.
-У него сегодня было столько впечатлений!
-Да уж! Кстати, Барбара ему явно понравилась.
-Весь в отца!
-О чем это ты?
Он подошел к ней сзади и обнял. Анна хихикнула.
-Что ты делаешь? А если они войдут?
-Пусть входят. Я имею право приставать к собственной жене!
-О, мистер Стивенс! Я еще не закончила мыть посуду, мистер Стивенс!
Она повернулась и брызнула на него водой.
-Ах ты...!
-На.
Анна дала мужу блюдо с фруктами.
-Развлекай их пока.
-Для тебя - все, что угодно, дорогая! Но если Курт опять начнет нудить по поводу налоговой системы штата, я сбегу из дома!
-Ты справишься, Дуг. Я в тебя верю.
Он дошел до двери и повернулся к ней.
-Не возись долго. Все-таки, это твой день.
-Я мигом.
Он вышел.
Анна быстренько домыла посуду и сняла халат. Под ним оказалось легкое красное платье, с глубоким декольте, от которого у Дуга всегда захватывало дыхание. Ей это нравилось. Со дня свадьбы прошло уже три года, а он все так же пламенно и нежно любит ее, как в самом начале. Не многие могут похвастаться этим. И не только этим. Что скажете о собственном доме в три этажа на берегу Чемплэйна? О новенькой "Тойоте" в гараже и "Мерседесе" Дугласа? Неплохо, правда?
Но самое главное сокровище Анны - двухлетний Сэм - белобрысый, как его отец, и красивый, как ангел, спал сейчас на втором этаже. Каждый раз, когда Анна думала о нем, ее сердце наполняла нежность, и даже хотелось плакать, потому что не верилось. Не верилось, что все может быть настолько хорошо. Как сбывшаяся мечта, как прекрасный сон, вдруг ставший явью.
Она улыбнулась своему отражению в зеркале и пошла к гостям.
С Дугласом Стивенсом, тридцатитрехлетним адвокатом из Бурлингтона, Анна познакомилась на ежегодном фестивале джаза, который проводился на острове Бартон, по ее мнению - самом чудесном месте на земле. Роскошь летней природы, дух веселого праздника и высокий, светловолосый красавец с бокалом шампанского в руке; темная вода озера, в которой отражались разноцветные огоньки, прикосновения его рук - так все и началось.
Их роман, вспыхнув, как факел, всего за две недели разгорелся до настоящего лесного пожара. Анна сгорела в нем, вся без остатка, а потом, словно мифический Феникс, возродилась снова, и что-то исчезло, что-то покинуло ее душу, отпустило. Дуглас - он смог это сделать, сделать так легко и без усилий, решительно перевернуть страницу ее жизни, и нет ничего удивительного в том, что на новом листе она, сжав рукой в белой шелковой перчатке перо, написала "Анна Стивенс".
Она переехала к мужу, и с этого момента в ее жизни начались счастливые перемены: они с Дугом стали работать вместе, и за последний год их доход составил почти миллион долларов; они купили дом, который больше походил на сказочный замок, чем на жилище; потом родился сын - самый прекрасный ребенок на свете - все, что бы они не делали, получалось. И еще - они любили друг друга.
Но была и тайна. Тайна, которую Анна привезла с собой и берегла от стороннего любопытства. От всех и даже от Дугласа.
Он пытался поговорить об этом, но получил такой решительный отказ, что разговор закончился, так и не начавшись. В прошлом его молодой жены что-то было. Несколько раз в год Анна получала письма из Нью-Мексико. Некоторые были от Софии Ватерс, ее сестры, другие были подписаны просто "Линда" или "Чарли". Однажды пришло письмо от человека по имени "Гораций". Письма Анна читала в одиночестве, уходя в свою студию. Не раз и не два она возвращалась оттуда с покрасневшими от слез глазами. Дуглас пытался расспрашивать ее, но Анна всегда уходила от ответа.
И еще эта рация у нее на столе. Неуклюжая рация армейского образца, которую Анна соединила с записывающим устройством. Она стояла, как божок, среди бумаг и канцелярских принадлежностей, глядя на пришельцев ярким красным глазом.
Но если позабыть об этих маленьких странностях, Анна была лучшей женщиной из всех, живущих на свете. А жизнь была прекрасна. И будет прекрасна. Аминь!
Дуглас встал, держа в руке бокал шампанского. Гости прекратили свои разговоры, и все взгляды устремились на Анну. Она улыбалась.
-Друзья, есть у людей несколько вопросов, на которые они пытаются найти ответ на протяжении всей своей истории. Откуда мы пришли и куда идем? Как выглядит душа? Что такое счастье? Из поколения в поколение мудрецы ломают над ними голову и пишут тома, где при помощи логики, религии или наркотиков пытаются познать вечные истины. Сегодня, перед всеми вами, я - Дуглас Трентон Стивенс, заявляю - я нашел ответ. По крайней мере, на один вопрос. Что такое счастье? Друзья, счастье - это женщина, которая живет со мной под одной крышей. Она прекрасна, как мечта - нежная и загадочная. Она уникальна, как самый редкий на свете бриллиант, и во много раз дороже его. Она - ответ, которому не нужны слова - моя жена. Анна. Я пью за тебя, все еще пытаясь поверить в твое существование. Я люблю тебя и обожаю. За тебя!
Анна подняла бокал и встретилась глазами с Дугласом.
-Спасибо, - сказала она ослабевшим голосом, и тут же ее слова утонули в радостном шуме, с которым встретили тост гости.
-Ну, Дуг, ты даешь!
-Надо бы записать!
-Господи, я сейчас расплачусь!
-Поэт!
Анна чокалась с гостями. Ее переполняли радость и благодарность. Она смеялась, отвечая на комплементы, чувствуя себя королевой на балу, который продлится целую жизнь.
Когда с первыми блюдами было покончено, и мужчины стали собираться курить, к ней подошла Барбара Мак-Генри:
-Милая, ты сделала парижские фотографии? Я так хочу их увидеть! Мы с Доном собираемся туда в будущем году. Мне безумно любопытно!
-Ой, хорошо, что ты сказала! Сейчас я принесу!
Анна встала из-за стола и, мелькнув в гостиной яркой красной молнией, поспешила за альбомом. Фотографии были напечатаны еще в прошлом месяце, и все эти дни Анна предвкушала, как будет их показывать. Это все Дуг - из-за его тоста она позабыла обо всем на свете. Тихо пройдя мимо комнаты Сэма, она вошла в свою студию.
В темноте, озаряя стол тревожным красным светом, мигала лампочка записывающего устройства. Анна почувствовала, как ноги внезапно ослабели и, чтобы не упасть, ухватилась за спинку стула. Сердце бухало в груди, как молот; казалось, еще немного и оно разорвется. Нет, этого не может быть! Это просто чья-то передача, случайно оказавшаяся на той же волне. Точно! Только и всего!
Анна медленно села. Лампочка мигала, словно хотела что-то сказать, словно кричала ей о чем-то. На маленьком дисплее горела цифра "1". Осторожно, словно боясь, что рация ее укусит, Анна поднесла палец к кнопке воспроизведения и нажала на нее.
Голос был такой, каким она его запомнила: напряженный, немного печальный - родной голос. Слова прозвучали четко, и врезались в ее сознание, как образы, вернув с неожиданной отчетливостью видение большого зала, Майкла, сидящего за длинным пультом, узкую комнату. "Не плачь", - сказал он ей. - "Ты же умница. Знаешь, кажется я понял - я...".
-...люблю тебя.
Воспроизведение закончилось, и лампочка перестала мигать. По щекам Анны побежали слезы. Из груди, изнутри, из самого сердца поднималась боль, и нельзя было это остановить. Она сжала зубы, голова закружилась, а мысли стали путаться и разбегаться, как опавшие листья на осеннем ветру. Дрожали руки.
Анна сняла рацию с записывающего устройства и нажала на кнопку.
-Я слышу тебя, Майкл...
Она заплакала, роняя слезы на праздничное платье.
-Ты говори. Говори со мной! Не бойся - я буду ждать. Всегда. Всю жизнь. Я тоже - очень - люблю тебя - Майкл!
Дуглас повернулся и посмотрел в темноту длинного коридора туда, где находилась комната его сына. Анна рыдала у себя в студии. Он ощутил пустоту, огромную, как море - молчаливую, угрюмую пустошь.
КОНЕЦ
1 миля равна 1609 метрам
1 ярд равен 91 сантиметру
1 фут равен 30.5 сантиметрам
Индейские поселения
Кое-что еще (исп)
1 дюйм равен 2.54 сантиметра
75 по Фаренгейту это около 24 по Цельсию
С 91 до 77 кг
Индейские племена
Птица, обитающая в Нью Мексико. Ее часто можно увидеть бегущей по обочине вслед за машинами
Так жители Нью Мексико, многие из которых метисы, называют северян
Летающая тарелка
Монетка в 10 центов
Имеется в виду американский футбол.
4 литра
Майкл имеет в виду английского физика Стивена Хоукинга
