«Российская Академия наук Институт философии В.Г. Федотова МОДЕРНИЗАЦИЯ “ДРУГОЙ” ЕВРОПЫ Москва 1997 ББК 15.51 Ф-34 ...»

В Турции, как это уже было показано (гл. I), “догоняющая модель” модернизации была применена с наибольшим успехом, но сейчас требуется ее уточнение, обозначились пределы турецкого развития по западному образцу. Ощущаемые нацией одиночество, отсутствие духовных перспектив, сохраняющийся незападный характер Турции (особенно если посмотреть на нее из Брюсселя или Парижа, а не из Вьетнама) рождает серьезные проблемы нахождения адекватной национальной формы для структур “мировой цивилизации”. К этому особо призывает ислам, рост и политизация которого весьма заметны. Пока это еще вписывается в схему модернизации и выглядит как требование уважения к национальной традиции и культуре, защиты национальной буржуазии, но будущее таит неопределенность. Идеология ислама гораздо более приспособлена сопротивляться модернизации, хотя в ней есть элементы, близкие протестантской этике — в частности обоснование прибыльной деятельности как угодной богу.

Сходные проблемы возникают и перед другими странами. Так вьетнамская исследовательница Нгуен Тху Там[211] показала, что все универсальные принципы цивилизации в ее стране “вьетнамизируются”, перерабатываются применительно к аграрно-сельскому образу жизни, общинным отношениям, многобожию, семейным ценностям, буферной, дуалистической и даже плюралистической культуре, исторически сложившейся во Вьетнаме в связи с его нахождением в межкультурном пространстве разных стран, прежней колониальной зависимости и пр. Рынок Вьетнама многоукладен, в нем смешаны капиталистический, социалистический сектора, и черты традиционной торговли Востока. Хотелось бы добавить, что, несмотря на то, что Вьетнам подает надежды на “тигровые” темпы развития и воспринимается в Южно-Азиатском регионе как “тигр в юности”, особенно в связи с успехом осуществляемых преобразований и найденным месторождением нефти, своим развитием он желает защитить свою самобытность. Если бы этой идеи не было, Вьетнаму незачем было бы воевать с американцами. Американцы сделали бы его развитие ускоренным и основные инфраструктуры современными. Они сделали бы это много быстрее, чем сегодня могут вьетнамцы. Во вьетнамском обществе появилось много молодых людей, которые считают, что война была напрасной, что коммунизм не обеспечивал развития. Однако на смену коммунистической идеологии, несмотря на общественный порыв к развитию (модернизации, постмодернизации), заметно выдвигается национальная, обращенная к богатым традициям феодального прошлого идея, которая и служит обоснованию независимого развития и защите собственной идентичности Вьетнама.

Как показал монгольский исследователь Д.Дашпурев[212], Монголия, переживая модернизацию, не готовится к “тигровым” прыжкам. Ее качественное отличие от Южно- и Восточно-Азиатских соседей — недонаселенность, континентальность, отсутствие выхода к морям, кочевое скотоводство. Он пишет: “Агрессивный натиск эпохи Монголия начала испытывать в начале XX столетия, что поставило под угрозу исторические перспективы выживания Монголии как специфической национально-государственной и социально-культурной целостности (курсив мой. - В.Ф.). Перед ней во весь рост встала проблема сохранения своей уникальной идентичности, а следовательно, проблема выбора путей дальнейшего существования. Для многих стало понятно: без коренного обновления, т.е. модернизации традиционного монгольского общества, Монголия не имеет перспектив на историческое развитие”[213]. Несмотря на нужду в модернизации для обеспечения национальной независимости, сам образ модернизированного монгольского общества никоим образом не походит ни на западный, ни на южно-азиатские образцы. С парадоксальностью задачи — сохранить идентичность в ходе модернизации, которая, по определению, приводит к социальным сдвигам, меняющим идентичность, — сталкиваются все модернизирующиеся общества, но для Монголии она предстает в особо драматичной форме. При обсуждении диссертации возник вопрос: если коренной чертой монгольского общества является кочевое скотоводство, и эту черту желательно сохранить, модернизация невозможна: она связана с урбанизацией, с превращением земель в пахотные. Имеющийся сейчас симбиоз народа с окружающей средой будет подорван.

Ответ на эту проблему может быть дан по аналогии. Японская модернизация решала вопрос, стоявший перед поверженной страной: как сделать так, чтобы демилитаризовать Японию навсегда, чтобы изменить сознание японца, чтобы японец никогда более не сказал: “Много народа, мало земли”. Освоение западных технологий, интенсификация хозяйства, даже без коренных перемен в образе жизни и идентичности, решили эту проблему. Монгольскую модернизацию можно будет назвать успешной, если ни один монгол в результате ее осуществления не сможет сказать: “Мало народа, много земли”. Очевидно, что традиционное кочевое скотоводство будет вытеснено или дополнено современными технологиями животноводства, которые в хозяйственном плане восполнят занятые другими отраслями, поселениями и городами земли.

Поэтому черты мировой цивилизации — это матрица, сосуд, наполненный разным содержанием, нигде не производящим новый Запад. Если понятие “мировой цивилизации” как синтез из наилучшего существующего в мире еще имеет какую-то содержательную значимость, то истолкование мировой цивилизации как эвфемизма западной покоится на расширении западной экономической и политической системы. Несмотря на неоспоримость этого факта, усвоение этих аспектов западной цивилизации происходит в своеобразной форме. Что же касается образа жизни, традиций, культурных особенностей и пр., А.Тойнби отмечает: “Тогда как экономическая и политическая карта мира действительно почти полностью “вестернизирована”, культурная карта и поныне остается такой, какой она была до начала западной экономической и политической экспансии”[214]. “Поэтому, — говорит А.Тойнби, — тезис о “единстве цивилизации” является ложной концепцией, весьма популярной среди современных западных историков, мышление которых находится под сильным влиянием социальной среды”[215]. В данном случае под влиянием убеждения в превосходстве Запада и возможности экспансии его жизненных установок на весь мир.

Хотя понятие “мировой цивилизации” может играть роль мобилизующей массы идеологии модернизации (как это случилось в Турции и в России горбачевского периода), оно не может предполагать в качестве образа модернизированного общества превращение этих стран в западные. Чем радикальнее ставится такая недостижимая задача, тем меньше шансов у подобной программы модернизации.

Следовательно, мир в целом не превращается в западный. Не происходит этого и со странами “второй” Европы. Данный концепт первоначально был взят из стадиальной теории, которая давала шанс воспринять этот регион и входящие в него страны как второй эшелон развития, потенциально способный догнать первый. То, что в этот регион можно сейчас благодаря успехам модернизации и превращения в форпост развития по западному пути на Востоке включить Турцию, дает дополнительный аргумент против определения “второй” Европы как посткоммунистической и тем более отстающей от Запада из-за коммунизма. Напротив, как уже отмечалось, большинство стран “второй” Европы выбрали коммунизм как способ силовой модернизации в условиях скудного экономического базиса.

Вместе с тем еще в начале книги были показаны некоторые сущностные черты сходства государств “второй” Европы: близость к Западной Европе; выбор ее в качестве точки отсчета и меры развития; более молодой возраст государств “второй” Европы; более бедные, чем у Западной Европы, традиции и источники развития, по существу, развитие на новой основе, послеимперский характер многих государств “второй” Европы; продолжение процесса национального становления в них; пережитый авторитаризм, тоталитаризм или этатизм; в разной мере, но все же существующий раскол на прозападные элиты и народ; остатки традиционности; большая роль религиозных или мировоззренческих идей; преобладание мобилизационных усилий в ходе модернизации над инновационными, малый внутренний рынок и др. особенности.

Все это характеризует этот регион не только со стадиальной, но и с цивилизационной точки зрения. Большая часть “второй” Европы образует Восточно-европейскую цивилизацию, часть которой имеет внутреннюю Азию в своих пределах, понимаемую и как наличие азиатских народов и традиций, и как потенциальную возможность быть ориентированными не на Запад, а на Восток или, по крайней мере, всегда сохранять наряду с западной и эту направленность своей политики и культуры. Однако евразийский угол зрения сегодня, когда модернизационные тенденции в этих странах доминируют, не свидетельствует в пользу евразийской или азиатской перспективы для этих стран. Не свидетельствует об этом и “взгляд из провинции”. По крайней мере в России провинция представлена большинством русского европейски (но не западноевропейски) живущего населения, которое вносит в ее судьбу европейское начало. Конечно, ослабление европейской ориентации, которое выглядит внутри России как ослабление влияния русских, может привести к усилению роли ислама и внутренней Азии, повороту России в азиатском направлении.

Иногда вопрос о принадлежности к “другой” Европе получает иную интерпретацию: Россия была страной второго мира, не столь технологически развитой, как мир “первый” (Запад), но н столь отсталой, как мир “третий”. Это пребывание посередине произведено не путем только особых мобилизационных усилий модернизации, но в силу собственной традиции. Существует и другое мнение: “первый” и “третий” мир являются полюсами экономического и технического развития. Понятие “второй мир” — это не пребывание посередине, а другое представление о жизни, другая картина мира”[216].

Мы снова встречаемся здесь с разными ракурсами интерпретации. Пришла, наконец, пора обсудить результаты такого рассмотрения и в определенной мере совместить эти ракурсы.

Напомним, что было предложено рассматривать то, что казалось возможными путями российского выбора — западный, европейский, путь “второй” Европы, евразийский, самобытнический — как ракурсы интерпретации, дающие разные объективные срезы российского прошлого, настоящего и будущего. Такое перетолкование, безусловно, не избавило от вопроса о том, какой же вариант развития является наиболее реальным и наиболее перспективным.

Избрав угол зрения “второй” Европы и отчасти евразийский аспект, частично касаясь проблемы самобытности, которая особенно просматривается в проблемах провинции, мы приходим к выводу, что “вторая” Европа — это не только стадия, второй эшелон европейского развития, но и определенный тип цивилизации.

Выделение типов цивилизаций, так же как типов культуры, не может быть ни единственным, ни единственно верным. Оно зависит от оснований. Поэтому цивилизационная “карта” пестра и многообразна. Если за основу взят технико-экономический уровень, то человечество предстает разделенным на миры: первый мир (Америка, Западная Европа, некоторые страны Юго-Восточной и Южной Азии), второй мир (Восточная Европа, Россия, европейские государства СНГ, страны Балтии, Латинской Америки), третий мир — развивающиеся страны, и четвертый мир — неразвивающиеся, остальные страны преимущественно Африки.

Это — деление на основе степени развитости. Но можно применить другой критерий — выделить не степень развития, а культурно-исторические образцы развития, как это сделал, например, Н.Я.Данилевский, выявляя их на основе культуры (культурно-исторические типы). Эти культурно-исторические типы являются, по Н.Я.Данилевскому, самобытными цивилизациями, которые можно расположить в хронологическом порядке: египетская; китайская; ассиро-вавилоно-финикийская; халдейская или древнесемитская; индийская; иранская; еврейская; греческая; римская; ново-семитская или аравийская; германо-романская или европейская; мексиканская; перуанская. Наряду с этим существует и славянский культурно-исторический тип. “Только народы, составляющие эти культурно-исторические типы, были положительными деятелями в истории человечества; каждый развивал самостоятельным путем начало, заключавшееся как в особенностях его духовной природы, так и в особенностях внешних условий жизни, в которые они были поставлены, и этим вносил свой вклад в общую сокровищницу”[217], — писал Н.Я.Данилевский более чем сто двадцать лет назад.

Придерживаясь сходных принципов, А.Тойнби выделяет в истории двадцать одну цивилизацию; среди них пять живых: западно-христианскую; православно-христианскую; исламскую; индуистскую; дальневосточную[218].

На основе культурно-религиозных критериев С.Хантингтон выделяет семь групп родственных народов или цивилизаций: западно-христианскую; ортодоксально-христианскую; латиноамериканскую; исламскую; конфуцианскую; японскую; индуистскую; буддистскую.

Даже при общности подходов при выделении цивилизаций результат оказывается несколько различающимся. Это связано и со временем, когда произведена типологизация, и с индивидуальным взглядом на проведение границ в смешанных или сомнительных случаях, и с целью исследования. Различия в типологиях живых цивилизаций фиксируют подвижность их границ, меняющуюся способность к саморазвитию, которая характерна для цивилизаций. Способность к развертыванию собственных начал по-разному реализуется народами в различные времена.

Мы предлагаем еще одну типологию цивилизаций — на основе областей однотипного развития. Под типом развития понимается его интегральная характеристика, которая включает: 1) источник (внутренний и внешний); 2) органичность (первичное, под влиянием собственных потребностей, вторичное — связанное с преобладанием внешних “вызовов”, ответ на них); 3) механизм (инновация, мобилизация усилий); 4) характер развития (самостоятельный, догоняющий Запад, догоняющий только его технико-экономический уровень, недогоняющий); 5) темпы (очень быстрые, быстрые, медленные, очень медленные); 6) духовные, ментальные, культурные предпосылки; 7) образ будущего, к которому направлено развитие.

Применяя эти критерии, можно выделить западную цивилизацию, состоящую из двух подвидов — американской и западноевропейской. Источники их развития — внутренние, органические. Модернизация в Западной Европе — результат ее органического перехода к развитию современного типа, который хотя и сложился в Америке на основе опыта Европы, но не путем его копирования. Механизмы развития здесь — инновационные. Появление нового институционализировано, приветствуется в культуре. Темп развития — быстрый. Характер развития — самостоятельный. Духовные основы развития — собственный исторический продукт. Образ будущего не планируется заранее как цель. Он вырисовывается по мере приближения к нему[219]. На основе уже имеющихся тенденций оценивается как переход в постсовременность, включающую ранее отброшенные традиции, так и существенные сдвиги в технологии — переход к постиндустриальному, информационному обществу. Тип развития — органически – инновационный.

Далее мы выделяем “вторую” Америку (Мексика, может быть, Бразилия, Чили, конкретные компоненты, кроме Мексики, могут вызвать дискуссию) и “другую Европу” (ее состав описан нами в предшествующих главах). Это цивилизации “второго эшелона” развития. Источник их развития преимущественно в “вызове” Запада. Их модернизации — это “ответ” на него. Их развитию не хватает органичности. Эти общества расколоты на прозападные элиты — проводники западного образа, и народ, желающий сохранить традиционный или имеющийся на сегодняшний день образ жизни. Собственные потребности развития в этих цивилизациях складываются в результате сравнения себя с Северной Америкой и Западной Европой. Механизм развития — мобилизационный — однопартийная система Мексики, этатистский режим в Турции, идеология модернизации в Восточной Европе, реформаторская элита — в России и на Украине. Мобилизация может быть как “позитивной” — идеология, порождающая энтузиазм, сверхусилия (мобилизацию) населения, перенапряжение сил, пафос развития, так и “негативной”, как это случилось в посткоммунистических странах. После многих лет государственной опеки люди оказались предоставленными сами себе, многим не платится даже зарплата. Они ищут всевозможные источники существования, будучи “негативно” мобилизованными.

Образ будущего задан заранее, как и в предшествующих модернизациях. Ложный — стать Западом, истинный — в двух альтернативных вариантах: 1) нахождение источников развития при сохранении идентичности; 2) использование внутренних и внешних источников, медленная смена идентичности. Такой тип развития может быть назван неорганически-мобилизационным.

В посткоммунистических странах процесс развития имеет догоняющий характер. Темп развития замедленный. Духовные основы развития — западные.

Третий цивилизационный блок образуют НИС — новые индустриальные страны Юго-Восточной и Южной Азии (“тигры”) и другие страны. Источник их развития — внешний (вызов Запада) и внутренний (экономические проблемы, поражение некоторых в войне, перенаселенность на малой территории). В странах “другой” Америки и “другой” Европы, повторим, внутренний фактор неудовлетворенности возникает при сравнении с Западом, ибо с внутренней точки зрения постоянно идет процесс развития, заметный одному поколению. В азиатском регионе такой медленный прогресс обеспечен не был. Тип развития здесь является инновационно-мобилизационным. С одной стороны, активно используются западные технологии и инновации, с другой — мобилизующая сила традиции, коллектива, семьи, чувства общего дома. По характеру развития они осуществляют постмодернизацию (см. гл. II). Темпы развития быстрые. Предпосылки — традиционные, в том числе и вековая привычка к труду. Развитие осуществляется на основе собственной идентичности. Образ будущего — развитие на основе собственной идентичности, стремление войти в семью народов как развитый, конкурентоспособный регион, который остается самим собой. Есть стремление к экономической экспансии в мире, но нет цивилизационного “вызова” в силу внутренней замкнутости, невозможности предложить остальному миру сложившийся здесь тип идентичности. Тип развития может быть назван как органически-неорганический, так и инновационно-мобилизационный.

Наряду с этими типами цивилизаций существуют доиндустриальные цивилизации “третьего” мира, стран, которые развиваются на основе внешних источников — “вызова” Запада, неорганически, используя этатистские механизмы или диктатуры, развитие которых представляет собой деархеизацию, крайне медленно, поддерживается идеями прозападных элит, имеет целью улучшение жизни и может быть названо постколониальным.

И, наконец, существуют неразвивающиеся сообщества (по крайней мере, развитие в них незаметно трем поколениям), которые имеют архаический тип развития — воспроизводство старого с минимальными изменениями (см.: таблицу 7).

В свете этой классификации “другая Европа” предстает не только как стадия развития, но как цивилизационное образование. Особенностью же цивилизаций является их собственная идентичность, которая может медленно эволюционировать (как, например, западная идентичность), но сохранять свои коренные черты. Коренной чертой “другой” Европы является тип развития. Он возникает из исторической судьбы, которая определяет ментальность, духовность, культуру. Может быть, только немногие страны в этом регионе способны приблизиться к Западной идентичности. Мы уже указывали на них: Эстония, в силу протестантской этики, Словения, Хорватия и Чехия в связи с непотерянным буржуазным опытом, бывшая ГДР в связи с включенностью в другое западное государство. На сегодня отличия этих стран от Запада большие, Германия до сих пор создает впечатление двух стран, двух наций в одной. Причем, развитие Восточной Германии в составе объединенной Германии не дает какой-либо особой модели. Это – все таже догоняющая модель[220]

Остальная часть “другой” Европы сильно отличается от Запада. Трудовые навыки здесь формировались на основе мирской аскезы, а не протестантской этики. Ценностные ориентации здесь всегда преобладают над целевыми, поэтому западная рациональность отсутствует и ее предпосылки невелики. Коллективность, в том числе и этничность (а не западный национально-государственный подход), здесь является органичной, преобладание мировоззренческих подходов над научно-технологическими безусловным.

Сможет ли хоть когда-нибудь “вторая” Европа реализовать свою вековую мечту — стать Западом? В пользу этого говорит пример стран, которые, географически находясь на Западе, стали его частью только во второй половине XX века. Это — Германия, несмотря на протестантскую этику, Италия, Испания, которая теряла свою западную принадлежность во времена Франко. Португалия, Греция и сегодня должны пройти некоторый путь, чтобы их интеграция с Западом окончательно завершилась.

Однако подобная перспектива для “другой” Европы, за исключением вышеназванных стран, представляется неосуществимой. Дело в том, что для смены идентичности этого региона на западную требуется огромное время. Носителями западных идей являются элиты, а не народ. Народ имеет интерес к потребительскому уровню Запада, но это порождает в нем скорее гедонистические, чем трудовые и аскетические начала, необходимые для вхождения в западное сообщество. За это время Запад согласно существующим прогнозам сам изменится в сторону все большего признания первичных ценностей — семьи, религии, языка, своего прошлого. Отчасти это будет движение в сторону смягчения западных ценностей и приближение к ценностям “другой” Европы, но произойдет это на основе уже достигнутой высоты технологии, в результате пятисотлетнего исторического опыта.

Кроме того, евразийский ракурс рассмотрения свидетельствует о наличии в ряде стран “другой” Европы азиатского компонента. После распада СССР евразийская модель пребывания во “втором мире” (но не второй Европе) более недействительна. Тенденции быть «другой Европой» выросли. Но перспективы азиатизации, провинциализации тоже увеличились. Вытеснение русских из сложившегося суперэтноса чревато антимодернизационными тенденциями азиатских республик России и СНГ. Такой форпост модернизации в Азии как Турция испытывает двойственное чувство, сталкиваясь со стремлением азиатских окраин России, азиатских стран СНГ и тюркских народов России к сближению. С одной стороны, она чувствует “синдром родственных стран” в исламской цивилизации, с другой — противоречивость этой новой ориентации с ее надежным местом в “другой” Европе. Цивилизационный раскол Турции, России, Югославии преодолевается выбором типа развития, который дает ясное направление внешней и внутренней политики — развитие в рамках “второй” Европы, сближение с Западом, роль модернизационного лидера в евразийском пространстве. Когда такой выбор сделан лидерами, азиатские народы России и СНГ могут решать для себя: привлекают ли их экскоммунистические стабильные режимы (второй мир), исламский фундаментализм (антимодернизационное сближение с третьим миром) или модернизация по пути, проложенному “второй” Европой. Можно было бы сказать, что они способны выбрать модель развития Восточно- и Южно-Азиатской индустриально-информационной цивилизации, но у этих стран нет модели (см. гл. II), они используют свою уникальность. Такой шанс есть у всех, но не у всех он состоялся.

Таблица 7

Цивилизационное деление на основе типа развития

Цивилизация

Западная Европа Запад Северная Америка

“Другая” Европа Цивилизации “второго эшелона” развития “Другая” Америка

Восточно- и Южно-Азиатская индустриально-информационная (постиндустриальная) цивилизация

Доиндустриальная цивилизация (развивающиеся страны). “Третий мир”. Неразвивающиеся сообщества (“четвертый мир”)

Источник развития

Внутренний

Внешний “вызов” Запада (внутренний экономический стимул возникает в связи и со сравнением с Западом, но при изоляционизме тоже обнаруживается прогресс в рамках жизни одного поколения)

Смешанный. “Вызов” Запада. Поражение в войне. Экономические проблемы. Перенаселенность на небольшой территории.

Внешний “вызов” Запада.

Отсутствует

Степень органичности развития

Органическое, на основе собственных потребностей, исторической судьбы

Неорганический “ответ” на “вызов” Запада. Собственная деархиезация занимает небольшое место.

Относительная органичность. Ответ на “вызов” Запада. Деархиезация.

Неорганическое.

Органические препятствия развитию.

Механизм развития

Инновации

Мобилизация. Негативная мобилизация в посткоммунистических странах

Инновационно-мобилизационный

Этатизм

Воспроизводство существующего

Характер развития

Самостоятельный, постуниверсальный, с локальной цикличностью

Догоняющий, неравномерный, циклический

Постмодернизация (модернизация на основе собственных традиций и западных технологий).

Деархизирующий

Отсутствует

Темпы развития

Быстрые

Медленные

Быстрые

Крайне медленные

Не фиксируются в пределах жизни и двух-трех поколений

Духовные, ментальные, культурные предпосылки

Целерациональность, трудовая этика, наука, технология, идея прогресса (современность). Ослабление этих факторов, новые технологии (информационные). Ценностно-рациональные сдвиги.

Вера прозападных элит в прогресс, рассмотрение своих стран как отсталой Европы, Америки. Два варианта: 1) призыв к национальной гордости; 2) к смене национальной идентичности

Традиции. Семейные, коллективистские, религиозные ценности. Перенос архаических структур в города. Идея экономического прогресса.

Отсутствуют. Или усилия прозападных элит.

Структуры сознания примитивных обществ, не способствующие развитию

Образ будущего

Не задан априори. Результат саморазвития. Переход к постсовременности (постиндустриальному информационному обществу)

Задан заранее. Ложный: превращение своих стран в западные. Истинный: 1) нахождение источников развития при сохранении цивилизационных особенностей “второй Европы”, “второй Америки”.

Развитие на основе собственной идеи идентичности.

Улучшение жизни

Сохранение существующего

Тип развития

Органически инновационный

Неорганически-мобилизационный

Органически-неорганический, инновационно-мобилизиационный

Постколониальный

Архаический

Взгляд на Россию и некоторые другие страны “другой” Европы с точки зрения их славянской общности, объединяющего их ортодоксального христианства потенциально (а, по С.Хантингтону, и актуально) сулит цивилизационную близость. Однако она подвергнута жестокому экономическому и этническому испытанию. Полагаем, что эта близость возникнет скорее в рамках всей “второй” Европы, как осознание общности судьбы.

Существенной проблемой в прогнозировании способности “другой” Европы превратиться в часть Запада является провинция, демонстрирующая существенный отрыв от европеизированных столиц, просматривается в городской провинции связь с селом, аграрно-сельский характер культуры (даже и городской) в российской, украинской, турецкой и пр. провинции.

Поэтому не представляется в обозримом будущем ожидать превращения “другой” Европы в первую. Может быть, в истории и возникнет такой шанс, но рассчитывать на него в реальной политике не приходится.

Многие думают, что применение силовой модернизации этот шанс увеличит. Мнение, неподтвержденное предшествующим опытом силовых модернизаций, опасных рывками и откатами назад.

Часть представителей прозападных элит в стремлении сделать Россию, например, частью Запада, не останавливаются перед идеей ее распада, как прежде перед идеей распада СССР. В статье “Горе победителям!” (1879 г.) Н.Я.Данилевский писал о тех, кто испытывает “сомнение в смысле, цели, значении самого исторического бытия России, которое как нечто несущественное, сравнительно маловажное, второстепенное должно уступить место более существенному, более важному, первостепенному”[221]. Более того, некоторые считают географический передел, по крайней мере СССР, необходимым: “Чтобы стать демократией, мы должны стать американцами. Для этого надо прийти на новую землю, новыми, очищенными от истории и традиций, свободными начать все заново. Да, для такой жизни потребуются кольты, т.е. автоматы Калашникова. Ну и что? А как же иначе?” Не буду называть автора этого блистательного публичного пассажа, ибо модернизация ценой распада исторической России морально неприемлема для меня. Кроме того, ситуация хаоса не поддается научным прогнозам, и планировать модернизационные перемены из хаоса невозможно. И наконец, новая реальность без истории, традиции, территории, старых связей существует только в голове революционно- романтически мыслящего теоретика.

В действительности же невозможно “очиститься” от груза исторического наследства, судьбы развития во “второй” Европе как ее части. Это уже — не ракурс интерпретации, методологически соизмеримый и равный остальным, а путь.

Заключение

При рассмотрении процессов развития применяются два подхода: стадиальный и цивилизационный.

Первый предполагает наличие определенных, общеобязательных, по крайней мере для человечества в целом, этапов развития. В стадиальных концепциях (марксистской теории формаций, теории стадий Ростоу, теориях модернизации) стадии характеризуют поступательный процесс развития человечества и каждого общества в отдельности. Каждая из стадий одновременно дает представление о типе конкретного общества и этапе в развитии всемирной истории. В России стадиальные концепции отвергаются вместе с марксистской теорией стадий — общественно-экономическими формациями. Эта теория была подвергнута во многом справедливой (за пролетарский эсхатологизм), а во многом несправедливой (за самою попытку выделения этапов развития) критике. Выбросить стадиальный подход не удается даже и при радикальном отказе от марксизма. До тех пор, пока есть развитие, встает вопрос и о выделении его ступеней. Там же, где развитие осуществляется как модернизация (а это происходит в посткоммунистических странах и в ряде других государств), стадиальный подход является ведущим инструментом для постановки задач модернизации и оценок ее результатов. Он является сущностью модернизационных теорий.

Цивилизационный подход первоначально мыслился как антитеза марксистскому и даже стадиальному вообще. Однако он предстает в двух видах: 1) когда цивилизация рассматривается как стадия развития, вплоть до ее наивысшей формы — всемирной цивилизации (как правило, это эвфемизм западной цивилизации либо некая гипотеза о требованиях, идущих от будущего человечеству в целом); 2) когда понятие “цивилизация” лишено стадиального смысла и характеризует общество в его самобытности и социальной организации, сложившейся на основе культуры. При этом подходе цивилизация выступает как характеристика специфичности общества.

Обсуждение проблем российского развития целесообразно обсуждать при совместном использовании стадиальных и цивилизационных подходов.

Какую же теорию социальных трансформаций России и других посткоммунистических стран можно продолжить. Отметим прежде всего, что европейские и азиатские страны бывшего коммунистического блока не могут быть описаны общей теорией. Среди европейских стран есть некоторые (Восточная Германия, Эстония, Чехия), имеющие перспективу вхождения в Запад. Другие восточноевропейские страны имеют в своем развитии сходство не только между собой, но и с Мексикой (“второй” в стадиальном и “другой” в цивилизационном смысле Америкой), и Турцией (частью “второй” в стадиальном, ”другой” в цивилизационном смысле Европы). Эта теория представлена в книге. Они сочетают модернизационную направленность и учет цивилизационных особенностей, поэтому не совпадают ни с модернизационной, ни с постмодернизационной, ни с неомодернизационной теориями. Предлагаемую нами теорию можно было бы назвать теорией позднеевропейского социального развития.

Содержание

ВВЕДЕНИЕ

СУДЬБА РОССИИ В ЗЕРКАЛЕ МЕТОДОЛОГИИ..............

1. Россия как часть контекста смены социальных теорий второй половины XX века

2. Проблема российской идентичности: выбор пути или ракурсы интерпретации?

Глава I. ПЕРЕХОД К СОВРЕМЕННОСТИ.........

1. ”Вызов” Запада и мировой “ответ”

2. Модернизация – переход от традиционного общества к современному

3. Догоняющая модель модернизации и ее границы

Глава II. Возврат к традиции....................

1. Вызов Азии

2. Постмодернизация – развитие на основе собственной идентичности

Глава III. Неомодернизм......

1. Неомодернизм как возврат к модели “догоняющей модернизации”

2. Демодернизация. Воля вместо свободы

Глава IV. Новая парадигма: фактор пространства в социальной теории..................

1. Парадигма глобализации

2. Многообразная Европа

3. Концепт “второй” Европы как характеристика стадии развития

4. Локальные воздействия на глобальные трансформации в свете изменений научных представлений о социальном развитии

Глава V. Смена типов рациональности в ходе модернизации и постмодернизации..................

1. Рациональность общества и рациональность индивида

2. Общий и индивидуальный интерес в структуре рациональности

3. Общественный договор и социальное согласие

а) коммуникативные и герменевтические концепции общественного договора

б) рациональная концепция справедливости и рациональный общественный договор

Глава VI. Социально-культурные особенности модернизирующихся обществ..................

1. Цивилизационные противоречия мирового развития

2. Компаративистская как методологическая инновация социальных наук

3. Россия и Турция

4. Концепт “другой” Европы как цивилизационная характеристика

Заключение...

--------------------------------------------------------------------------------

[1] См.: Степин В.С. Философская антропология и философия науки. М., 1992.

[2] После второй мировой войны.

[3] Alexander J.C. Modern, Anti, Post and Neo: How Social Theories Have Tried to Understand the “New World” of “Our Time” // Zetschrift fr Soziologie. 1994. Jg. 23. Heft 3. S. 165.

[4] Alexsander J.C. Modern, Anti, Post and Neo. S. 178.

[5] Alexsander J.C. Modern, Anti, Post and Neo. S. 165-197.

[6] См.: Апель К.-О. Этноэтика и универсалистская макроэтика: противоречие или дополнительность // Политична дума (Политическая мысль). Киев, 1994. № 3. С. 115-119; № 4. С. 85-92.

[7] Berger P. Sociology: A Disinvitation? // Society. 1992. Vol. 30, № 1. P. 16.

[8] Федотов Г.П. Три столицы // Он же. Судьба и грехи России. СПб., 1991. Т. 1. С. 61.

[9] Федотов Г.П. Россия и свобода // Там же. Т. 2. С. 278.

[10] Федотов Г.П. Россия и свобода // Там же. Т. 2. С. 278.

[11] Федотов Г.П. Три столицы // Там же. Т. 1. С. 64.

[12] См.: Von Laue Th.H. The World Revolution of Westernization. The Twentieth Century in Global Perspective. N.Y., Oxford. 1987.

[13] Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. С. 108.

[14] Там же. С. 140.

[15] Там же.

[16] Тойнби А. Указ. соч. С. 147-148.

[17] Панарин А.С. Россия в Евразии: политические вызовы и цивилизационные ответы // Вопр. философии. 1994. № 12. С. 27.

[18] Панарин А.С. Россия в Евразии: политические вызовы и цивилизационные ответы. С. 27.

[19] Преувеличение этой опасности может быть сходным с преувеличением угрозы коммунистической России для Запада. Запад убедился, что распад СССР и антикоммунизм в России не уменьшили числа проблем, не увеличили стабильности в регионе.

[20] Rabinov P. French Modern. Norms and Forms of the Social Environment. Cambrige. Massachusetts. London. 1989. P. 14.

[21] Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995. С. 273-277.

[22] Rabinov P. Op. cit. P. 104.

[23] Eisenstadt S.N. Introduction: Historical Traditions, Modernisation and Development // Pattern of Modernity. Vol. 1. The West / Ed. by S.N.Eisenstadt. L., 1987. P. 5.

[24] Gellner E. Nations and Nationalism. Oxford, 1983. P. 114.

[25] Macfarlane A. Ernst Gellner and the Escape of Modernity // Transition to Modernity. Essays on Power, Wealth and Belief / Ed. by J.A.Hall. N.Y. Toronto; Cambrige, 1992. P. 121-136.

[26] Giddens A. Modernity and Self-Identity. Self and Society in the Late Modern Age. Standford. California, 1991. P. 14-15.

[27] Bourricaud F. Modernity, “Universal Reference” and the Process of Modernization // Pattern of Modernity. Vol. 1. The West / Ed. by S.N.E. Eisenstadt. L., 1987. P. 12-16.

[28] См.: Кини А.Г. Механизм изменения в традиционной культуре. М., 1992; Он же. Механизм социально-политической динамики: Науч. докл. на соискание ученой степени д-ра филос. наук. М., 1996.

[29] Inkeles A., Smith D. Becoming Modern. Individusl Change in six Developing Countries. Cambridge, 1974. P. 15-35.

[30] Exploring Individual Modernity /Ed. by A.Inkeles. N.Y., 1983; Giddens A. The Conseguences of Modernity. Stanfort, 1990.

[31] Baudelaire Ch. The Painter of Modern Life and Other Essays. L., 1964.

[32] Benjamin W. One-Way-Street. N.Y., 1978.

[33] Benjamin W. Baudelaire: A Lyric Port in the Era of High Capitalism. L., 1973.

[34] Giddens A. Modernity and Self-Identity. Self and Society in Late Modern Age.

[35] La Russie et le Monde: Interaction Entre Politique Interieure et Politique Exterieure. IFRI, le iournal «La Croix» avec le soutien de Fondation du Japon. Paris, 1994. March, 22-23.

[36] Существуют исследователи, предпочитающие называть уже это время постсовременным, а 5 — постсовременным. Kondulis P. Der Nidergang der Brgerlichen Denk und Lebensform: die Liberale Moderne und die Massendemokratische Postmoderne. Weinheim, 1991.

[37] Wagner P. Soziologie der Moderne: Freiheit und Disziplin. Fr. a.M.; N.Y., 1995.

[38] Berger P., Berger B., Kellner H. The Homeless Mind. Modernization and Consciousness. N.Y., 1971. P. 3.

[39] Ibid. P. 19-20.

[40] См.: Frisby D. Fragments of Modernity. Theories of Modernity in the Works of Simmel, Kracauer and Benjamin. Cambridge, 1986. P. 13, 33.

[41] Waters M. Modern Sociologicsl Theory. L.; Thousand Oaus; New Dwlhi, 1994.

[42] Rabinov P. Op. cit. P. 9.

[43] См.: Панарин А.С. Между атлантизмом и евразийством // Свободная мысль. 1993. № 11. С. 4.

[44] См.: Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. Спб., 1995. С. 129-130.

[45] Von Laue Th.H. The World Revolution of Westernization. The Twentieth Century in Global Perspective. N.Y.; Oxford, 1987. P. 14.

[46] sbudun E. Turkey: Crises, Interruptions, and Reequilibrations // Lipset S. Diamondl. Politics in Development Countries. Comparative Studies. N.Y., 1991. P. 188-190.

[47] Социальная модернизация России: Материалы обсуждения за «круглым столом» в Институте философии РАН // Вестн. Рос. Акад. Наук. 1993. Т. 63. № 3. С. 188.

[48] Там же.

[49] Hantington S. The Clash of Civilization and the Remarking of World Order. N. Y., 1996. P. 75.

[50] Ibid.

[51] Вышеславцев Б.П. Кризис индустриальной культуры // Марксизм. Неосоциализм. Неолиберализм. Нью-Йорк, 1982. С. 15.

[52] Доклад: Ren-Zong Qui. Ethical Universalism or Ethical Relativism? Philosophical Reflection on Bioethic within Asian-Pacific Cultural Context: Transnational Cooperation. P. 9-10.

[53] Ren-Zong Qui. Op. cit. P. 12.

* Данный параграф написан совместно с А.Уткиным.

[54] Китахара А. Реальность и идеальный образ общины (Япония и Таиланд); Тошитани Н. Идентичность и универсальность японского права /Пер. с англ. В.Г.Федотова // Филос. науки. 1996. № 1-6; Asian Transitional Economies. Chalenges and Prospects for Reform and Transformation /Ed. By S.J.Nouya, J.L.H.Tan. Singapore, 1995.

[55] Merelman R. Making Something of Ourselves. On Culture and Politics in United States. Berkeley, 1984.

[56] In Search of an East Asian Development Model /Ed. By P.L.Berger and H.-H.M.Hsiao. New Brunswick, 1988. P. 4.

[57] Ibidem.

[58] In Search of an East Asian Development Model. P. 8.

[59] In Search of an East Asian Development Model. P. 9.

[60] Gilbert F. Geschichte. Politic oder Kultur? Rckblick auf einen klassischen Konflict. Fr. N.Y., 1990.

[61] См.: Lipset S.M. The Third Century. America as a Post-Industrial Society. Stanford, 1979.

[62] Antropology of Organization. /Ed. By S. Wright. L., 1994.

[63] Global Modernities /Ed. By M.Featherston, S.Lash, R.Robertson, L., New Delhi; 1995. P. 4.

[64] Giddens A. The Consequences of Modernity. Stanford, 1990.

[65] Тоффлер О. Америку ждет раскол или единство с азиатским оттенком // Миронов В. Известный футуролог о неизбежности прогресса // Независ. газ. 1994. 7 июня. С. 5. См.: также: Porter B. Can American Democracy Survive? // Commentary. 1993. November. P. 37-40; Huntington S. If not Civilization, What? Paradigme of the Post Cold War World // Foreign Affairs. 1993. November/December. Vol. 72. P. 186-194.

[66] Тоффлер О. Указ. соч. С. 5.

[67] Lyotard J.-F. The Postmodern Condition. A Report on Knowledge. Oxford, 1989. P. 9.

[68] См.: Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект // Вопр. философии. 1991. № 4.

[69] Lukman N. Soziologische Aufklarung 5. Opladen, 1990. S. 233.

[70] Корнилов М.Н. Постмодернизм и культурные ценности японского народа. М., 1995. С. 14.

[71] Гидденс А. Судьба, риск, безопасность // Thesis. 1994.

[72] Toffler A., Toffler H. War and Anti-war. Survival at the Dawn of the 21 st Century. L., 1994.

[73] Lodge G. The New American Ideology. N.Y., 1989. P. 7.

[74] Islamic World and Japan. Tokyo, 1978. P. 5.

[75] Федотова В.Г. Модернизация “второй” Европы // Свободная мысль. 1993. № 8; Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995; Crook S., Pakulski J., Waters M. Postmodernization: Change in Advanced Society. L., 1992; Inglehart R. Changing Values, Economic Development and Political Change // International Social Science Journal. 1995. Sept., N 145; Inglehart R. Changing Values and Changing Societies: the Impact of Mass Belief Systems on Political Change. Report at the Conference “The Challenge of the Theory”. Moscow, 17-21 June.

[76] Schmitter Ph. Neo-corporatism and the Consolidation of Neo-Democracy. Ibidem.

[77] Inglehart R. Changing Values, Economic Development and Political Change. P. 383.

[78] Ibid. P. 385-387.

[79] См.: На путях постмодернизма /Отв. ред. И.С.Андреева. М., 1995.

[80] См.: Корнилов М.Н. Постмодернизм и культурные ценности японского народа. С. 25-29.

[81] Таблица приведена по источнику: Рогов С. Евразийский проект России. Новые измерения русской идеи. НГ-сценарии. 29.08.1996. С. 6.

[82] См.: Чешков М.А. “Новая наука”, постмодернизм и целостность современного мира // Вопр. философии. 1995. № 4. См. также: Козловский П. Современность постмодерна // Вопр. Философии. 1995. № 10.

[83] Наумова Н.Ф. Социальная политика в условиях запаздывающей модернизации // Социол. журн. 1994. № 1. С. 6-21.

[84] См.: Postmodernism and Its Discontents. Theories, Practices. Ed. by E.A.Caplan. L.; N.Y., 1988. P. 312.

[85] Jameson F. Excerpts from Postmodernism, or the Cultural Logik of Late Capitalism // A Postmodern Reader /Ed. By Y.Natoly and L.Hatcheon. N.Y., 1993.

[86] Slemon St. Modernism’s Last Post // Ibid. P. 426-437.

[87] Bauman Z. “Postmodernity, or Living with Ambivalence” // A Postmodern Reader. P. 9-24.

[88] Ibid.

[89] Alexander J.C. Modern, Anti, Post and Neo. S. 178, 175, 168-169.

[90] Ibid. S. 182.

[91] Alexsander J.C. Modern, Anti, Post and Neo. S. 176, 168.

[92] Ibid. S. 163.

[93] Alexsander J.C. Op. cit. S. 183.

[94] Ibidem.

[95] Tiruakian E. Modernization: Exhumetur in Pace // International Sociology. 1991. № 6(2). P. 165-180.

[96] Alexander J. Op. cit. P. 185.

[97] Alexande J. Op. cit. S. 188.

[98] Новая экономическая политика для России // Независ. газ. 1996. 1 июля. С. 1, 4.

[99] Фридман М. Четыре шага к свободе // Общественные науки и современность. 1993. № 3.

[100] Wagner P. Soziologie der Moderne. Freiheit und Disziplin. Fr. a. M., 1995.

[101] Lee R.L.M. Modernization, Postmodernism and the Third World // Current Sociology. 1994. Summer. Vol. 42, 2.

[102] Featherstone M. and Lash S. Globalization, Modernity and Spetialization of Social Theory: an Introduction // Global Modernities /Ed. by M.Featherstone, S.Lash, R.L.Robertson. Thousand Oaks; New Delhi, 1995;. : Werlen B. Sozialgegraphie alltaglicher Regionaliscierung. Bd. 1: Zur Ontologie von Gesellschaft und Raum. Stuttgart, 1995.

[103] Andreatto B., Bourlanges J.-L., Christophersen H., Lobkowitcz M. Robertson G., Seidel M. In a Larger EU, Can All Member States Be Equal? The Philip Marris Institute. April. 1995.

[104] Castillo S.R. Notes from Periphery. Marginality in North American Literatute and Culture // Amtrican Univ. Studies. Series XXIV. Vol. 63. N.Y.; Wach.; Fr.a.M., 1995; Liquette Lopes M.F. Basque Women: Real and Imaged Identity // Engendering Identities /Ed. By Castillo S.R. Porto, 1996.

[105] Giddens A. Voreword // Space, Time and Modernity / Ed.by R.Friedland, D.Boden, Berkeley. Los Angeles, 1994. P. XII.

[106] Soja E.W. Postmodern Geographies: Taking Los Angeles Apart // Space, Time and Modernity. P. 140.

[107] Giddens A. The Consequences of Modernity. Stanford, 1990. P. 17-21.

[108] Ibid. P. 64.

[109] См.: Покровский Н.Е. Вефлиемские звезды “глобализации” // Социол. исслед. 1995. № 2.

[110] Bauman Z. Searching for a Centre that Holds // Global Modernity. P. 140-154.

[111] King A.D. The Times and Space of Modernity (or Who Needs Postmodernism?) // Ibid. P. 108-123.

[112] Arzeni S. The End of Globalism/ // The International System after the Collapse of the East-West Order /Ed. by Clesse A., Cooper R., Sacamoto Y. Dordrecht, 1993.

[113] Therborn G. Roughts to/through Modernity // Global Modernity. P. 131-135.

[114] Politics of the Territorial Indentity /Ed. by S.Rokkan. Oslo, 1982; См.: Kommisrud A. Sourses of Change in East Europefn Development, the Questin of Unevenness and Backwardness in the Light of Stein Rokkan’s European Macro-Model // Paper for a Conference “The Challtnge of Theory”. Moscow, 1996. June. P. 1-7.

[115] См.: Карл Маркс о книге Ф.Листа “Национальная система политической экономии” // Вопр. истории КПСС. 1971. № 12. С. 3-27; Sporluk R. Communism and Nationalism. Karl Marx versus Friedrich List. N.Y.; Oxford, 1988.

[116] Ibid. P. 2.

[117] Ibid. P. 3, 9.

[118] Слово “серединная” при цитировании Ф.Наумана пишется по правилам правописания того времени, т.е. так, как оно дано в цитируемой книге.

[119] Науманн Ф. Срединная Европа. Пг., 1918.

[120] Левандовский В. Украина в геополитических концепциях первой трети XX столетия // Политическая мысль. Киев, 1994. № 3. С. 59-69.

[121] Там же. С. 63-64.

[122] Левандовский В. Украина в геополитических концепциях. С. 3.

[123] Там же. С. 54.

[124] Левандовский В. Украина в геополитических концепциях. С. 120.

[125] Там же. С. 69.

[126] Там же.

[127] Там же. С. 95.

[128] Там же. С. 87.

[129] Schlogel K. Die Mitte liegt ostwдrts. Die Deutschen, der Verlorene Osten und Mitteleuropa. B., 1986.

[130] См.: Пантин И.К., Плимак Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России. М., 1986. С. 15-56.

[131] Eralp A. Turkey and the European Community. Finding New Identities Along Old Lines // Toward a European Nation? Political Trends in Europe. East and Ewst, Center and Periphery. N.Y.; L. 1994.

[132] Ibudem.

[133] Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. С. 101.

[134] См.: Зотов А.Ф. Новый тип глобальной цивилизации // Полит. исслед. 1993. № 4. С. 146-158; Замошкин Ю.А. Вызовы цивилизации и опыт США. История, психология, политика. М., 1991.

[135] Зотов А.Ф. Указ. соч. С. 146.

[136] Там же.

[137] Определение ЮНЕСКО. Приводится по работе Б.Ерасова.

[138] Forst R. Kontexte der Gerechtigkeit. Fr.a.M., 1994. S. 239-346.

[139] Апель К.-О. Этноэтика и универсалистская микроэтика: противоречие или дополнительность // Политическая мысль. Киев, 1994. № 3-4 (здесь № 4. С. 90).

[140] Там же. С. 85.

[141] Global Modernities. P. 3.

[142] Ibid. P. 4.

[143] Ibid. P. 3.

[144] Etziony A. The Moral Dimention // Toward New Economic. N.Y., L., 1989.

[145] “Дилемма заключенных” (the priasoner’s dillemma) была открыта М.Флудом и М.Дрешером в теории игр. Название ей дал А.Такер (1950-1952).

[146] См.: Rational Man and Irrational Society? An Introduction and Sourcebook. Ed. By B.Barry and N.Hardin. Baverly Hillss, 1983. P. 11-13, 23-27.

[147] Ibid. P. 13, 213-223.

[148] Rational Man and Irrational Society? P. 215.

[149] Ibid. P. 12.

[150] См.: Александров В.Б. О так называемом интересе народа // Общественные науки и современность. 1991. № 5.

[151] Habermas J. Theorie des Kommunikativen Handelns. F.a.M., 1991; Хабермас Ю. Демократия, разум, нравственность. Лекции и интервью. Москва. Апрель 1989. М., 1990.

[152] Хабермас Ю. Демократия, разум, нравственность. С. 7.

[153] Хабермас Ю. Указ. соч. С. 11.

[154] Там же.

[155] Хабермас Ю. Указ. соч.С. 15.

[156] Хабермас Ю. Указ. соч. С. 17.

[157] Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Указ. соч. С. 184-195.

[158] Лукин А. Выборы и наши политические представления // Независ. газ. 1996. 15 марта. С. 5.

[159] Давыдов Ю.Н. Укрощение Левиафана, или социальные потенции обычного согласия // Полит. исслед. 1994. № 2, 3; Он же. Веберовская социология капитализма // Социол. исслед. 1994. № 8, 9.

[160] Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 54.

[161] Когда советника президента Мексики Карлоса Салинаса де Гортари спросили, не собирается ли правительство Салинаса превратить Мексику из Латиноамериканской страны в Северо-Американскую, он ответил: «Конечно, это в точности то, что мы пытаемся сделать, но, конечно, мы никогда не могли бы сказать это публично» (Huntington S. The clash of Civilization // Foreign Affairs. 1993. Vol. 71. № 3. Summer. P. 43).

[162] Motyl A. The Modernity of Nationalism. Nations, States and Nation. States in the Contemporary World // Journal of International Affairs. 1992. Vol. 45. № 2. Winter. P. 307-323.

[163] Еще в советское время эстонские социологи показывали, что уровень экономического развития Эстонии, удовлетворяющий большинство живущих там русских и белорусов, не удовлетворяет большинство эстонцев.

[164] См.: Кара-Мурза А.А. Социальная деградация как феномен исторического процесса (Проблема нового варварства в философско-историческом контексте): Автореф. дис.д-ра филос. наук. М., 1994.

[165] Huntington S. Op. сit.

[166] Тойнби А. Столкновение цивилизаций // Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. М., 1995. С. 130-134.

[167] Там же. С. 130.

[168] Там же.

[169] Huntigton S. Op. Cit.

[170] Huntington S. Op. cit. P. 42-43.

[171] Впрочем, такая опасность существует для многих стран: и для России, и даже для Запада, т.к. процесс обретения цивилизованности (как противоположности варварству) и формирование цивилизаций (как общностей людей) никогда не завершается до конца, постоянно наращивается и воспротивляется варварству. См.: Elias N. Uber der Prozess der Civilization. Fr.a.M., 1976; Elias N. The Civilising Process: Sociogenefic and Psychogenetic and Psychogenetic Investigations. Oxford, 1978-1982. Vol. 1-2; Elias N. La Societe de Cour. Paris, 1985.

[172] Huntington S. Op. cit. P. 25.

[173] Huntington S. Op. cit. P. 42.

[174] Ibid. P. 36.

[175] Huntington S. Op. cit. P. 40.

[176] Hall E.T., Hall M.R. Hidden Differences. Doing Business with the Japaneze. N.Y. etc., 1989.

[177] Hall E.T. The Hidden Dimention. N.Y., L., Toronto, Sydney, Auckland. 1990.

[178] Ibid. P. 114.

[179] Hofstede G. Cultures Consequences. International Differences in Work-Related Values. L.; New-Delhi, 1984.

[180] Hofstede G. Cultures Consequences. P. 118-119.

[181] См.: Злыднева Н.В. Художественная традиция в пространстве балканской культуры. М., 1991; Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1991.

[182] Hofstende G. Op. cit. P. 79.

[183] Hofstende G. Op. cit. P. 127.

[184] Hofstende P. Op. cit. P. 158.

[185] Hofstende G. Op. cit. P. 189.

[186] Карпентьер А. Самосознание и сущность Латинской Америки // Писатели Латинской Америки о литературе. М., 1982. С. 23.

[187] Бердяев Н.Я. Судьба России. М., 1990. С. 133.

[188] Россия первой половины XIX в. Глазами иностранцев. Л., 1991; Smith H. Russian. N.Y., 1980; Smith H. New Russian. L., 1990.

[189] Billington I.H. The Icon and the Axe. An Interpretive History of Russian Culture. N.Y., 1980.

[190] Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 296-303.

[191] Там же. С. 154.

[192] Аскольдов С.А. Религиозный смысл русской революции // Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 225.

[193] Лосский Н.О. Указ. соч. С. 331-334.

[194] См.: Давыдов Ю.Н. Вебер и Булгаков (христианская аскеза и трудовая этика) // Вопр. философии. 1984. № 2. С. 64.

[195] Плотников Н.С., Колеров М.А. Макс Вебер и его русские корреспонденты // Там же. С. 75.

[196] Аскольдов С.А. Указ. соч. С. 225.

[197] См.: Лосский Н.О. Указ. соч. С. 333.

[198] См.: usludun E. Op. cit. P. 188-191.

[199] См.: Weiker W.F. The Modernization of Turkey. From Ataturk to the Present Day. N.Y.; L., 1981. P. 1-9.

[200] Kinross L. Ataturk. N.Y., 1977.

[201] Weiker W.F. Op. cit. P. 105.

[202] См.: Levis B. The Emergence of Modern Turkey. Oxford, 1961.

[203] Mardin S. Ideology and Religion in the Turkish Revolution // Intern. Jour. Of Middle East Studies. N.Y., Vol. 2, № 3. P. 197-211.

[204] См.: Local Government in Turkey. Covering Greater Istanbul / Ed. By Heper M.L. Ankara, 1989.

[205] Авдашева С. Турция: национальная модель либеральной экономики // Общественные науки и современность. 1993. № 3. С. 50.

[206] Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. С. 64.

[207] Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре. С. 63.

[208] Маннгейм К. Идеология и утопия. М., 1987.

[209] Поляков Л.В. Модернизационный процесс в России: социальные сдвиги и кризисы идентичности: Автореф. дис... д-ра филос. наук. М., 1994. С. 26-69.

[210] Jhan A. Ataturk Hakkinda Hartiralar ve Belgeler. Ankara, 1968. P. 202. Цит. по: Зухал Кара. Проблема культуры в русской и турецкой философии (опыт сопоставительного анализа): Автореф. дис... канд. филос. наук. М., 1995. С. 15-16.

[211] Нгуен Тху Там. Роль социально-культурных факторов в условиях перехода к рынку. (Анализ опыта Вьетнама): Автореф. дис... канд. филос. наук. М., 1994.

[212] Дашпурев Д. Этапы модернизации современного монгольского общества (социально-философский анализ): Автореф. дис... д-ра филос. наук. М., 1995.

[213] Там же. С. 4.

[214] Тойнби А. Постижение истории. С. 81.

[215] Там же. С. 82.

[216] См.: Состоится ли “второй мир”? Стенографический отчет заседания теоретического клуба “Свободное слово” от 23.12.94 г. Междунар. Конфедерация Союзов кинематографистов. М., 1994. С. 4, 18.

[217] Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 88.

[218] Тойнби А. Указ. соч. С. 33.

[219] Отсутствие предзаданности образа в развитии Запада делает невозможным сегодня говорить о современности (modern) как проекте. Говоря о модерне как незавершенном проекте Ю.Хабермас имеет в виду лишь совокупность исторических событий, приведших Запад к его современному состоянию и что эти процессы не завершены. Если это так, то термин “проект” не вполне адекватен ситуации. Тем более неверно говорить, что “... современная европейская цивилизация есть продукт осуществления модернистского проекта”. Заслуживает удивления то, что эти слова говорит такой блестящий специалист как Л.Г.Ионин в своей новой книге (см.: Ионин Л.Г. Социология культуры. М., 1996. С. 237).

[220] См.: Zapf W. Modernisierung. Wohlfahcten entwicklung und Transformation: Soziologische Aufsдtze 1987 bis 1994. B., 1994; Zapf W. Modernisierung und Modernisierungs theorien. B., 1990.

Автор выражает благодарность ДААД за возможность изучить немецкую литературу по проблемам модернизации и процессам модернизации Восточной Германии.

[221] Данилевский Н.Я. Сборник политических и экономических статей. СПб., 1890. С. 44.

--------------------------------------------------------------------------------

ISBN 5-201-01926-9 © В.Г.Федотова,1997

© ИФРАН, 1997

Научное издание

ФЕДОТОВА Валентина Гавриловна

Модернизация “другой” Европы

Утверждено к печати Ученым советом

Института философии РАН

В авторской редакции

Художник В.К.Кузнецов

Корректоры: Е.В.Захарова, Т.М.Романова

Лицензия ЛР № 020831 от 12.10.93 г.

Подписано в печать с оригинал-макета 00.00.97.

Формат 70х100 1/32. Печать офсетная. Гарнитура Таймс.

Усл. печ. л. 0,00. Уч.-изд. л. 00,00. Тираж 500 экз. Заказ № 006.

Оригинал-макет изготовлен в Институте философии РАН

Компьютерный набор: Т.В.Прохорова

Компьютерная верстка: А.В.Егоров

Отпечатано в ЦОП Института философии РАН

119842, Москва, Волхонка, 14