МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное бюджетное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Пермский государственный

национальный исследовательский университет»

БУДУЩЕЕ ПСИХОЛОГИИ

Материалы межвузовскойстуденческой конференции

(12 мая 2011 г.)

Выпуск 4

Под редакцией Е.В.Левченко, А.Е.Деменевой

Пермь 2011

УДК 159.9:616.89

Аннотация

В данном сборнике представлены результаты исследовательской работы студентов психологических факультетов и кафедр высших учебных заведений. Статьи отражают современное состояние исследований в психологической науке, а именно: общей психологии и психологии личности, клинической психологии и психотерапии, социальной психологии. Особый интерес молодыми учеными проявлен к проблемам психологии современного студента.

Summary

The results of research work by students from different psychological faculties and departments of higher educational establishments are presented in this collection of papers. Articles are reflecting modern condition of scientific researches in psychology, namely: general psychology and psychology of personality, clinical psychology and psychotherapy, social psychology. Young scientists show their special interest in problems of modern student’s psychology.

Рецензия на сборник материалов межрегиональной студенческой

конференции «Будущее психологии» (Вып. 4)

В данном сборнике представлены статьи разнообразной тематики, которые объединяет единое поле психологии. Работы, включенные в сборник, посвящены актуальным проблемам современной психологии в разных ее отраслях. Так, работы молодых исследователей освещают актуальные вопросы общей, социальной психологии, психологии личности; посвящены современному состоянию клинической психологии и психотерапии.

Особый интерес молодые ученые проявляют к проблемам психологии студенчества: личностным особенностям, коммуникативным способностям, мотивации и ценностной сфере современных студентов.

Настоящий сборник явился результатом проведенной студенческой конференции. К публикации приняты работы, отвечающие современным требованиям актуальности и новизны, что нашло свое отражение в самом названии сборника – «Будущее психологии». Необходимо отметить устойчивый познавательный интерес современных студентов-психологов к исследовательской деятельности в сфере психологии, самостоятельность и широту мышления. В сборнике представлены работы студентов вузов России: Пермского государственного национального исследовательского университета (ПГНИУ), Березниковского филиала ПГНИУ, Соликамского государственного педагогического института (СГПИ), Брянского государственного университета им. академика И.Г.Петровского (БГУ), представленные на конференции.

Сборник материалов студенческой межрегиональной конференции «Будущее психологии. Выпуск 4» представляет интерес для широкого круга лиц, интересующихся состоянием современной психологической науки, психологов, социальных работников и специалистов смежных областей.

Сборник рекомендуется к печати в электронном многопредметном научном журнале "Университетские исследования".

Декан философско-социологического

факультета ПГНИУ,

доктор философских наук,

профессор А.Ю.Внутских

Председатель оргкомитета конференции

«Будущее психологии-2011»,

доктор психологических наук,

профессор Е.В.Левченко

_______________СОДЕРЖАНИЕ_____________

Раздел I. Актуальные проблемы общей психологии и психологии личности

Латыпова Р.Р. Когнитивные стили и процесс творческого мышления……………………………….10

Шавкунова А.В. Методы изучения взаимосвязи эмоционального интеллекта и самооценки…….…...20

Онучина О.С. BIG FIVE INVENTORY: психометрическое исследование русской версии..…27

Киямова А.А. Взаимосвязи характеристик внимания и механизмов психологической защиты……….………32

Савонова Т.А. Изучение взаимосвязи между особенностями личности и механизмами психологической защиты в подростковом возрасте...38

Окулова И.К.. Акцентуация характера осужденных в зависимости от их личностных характеристик……...43

Оболенская А.В. Особенности стрессоустойчивости в различных видах спорта………………………………47

Канышева М.А. Проблемы исследования феномена страсти в современной психологии………..…………50

Раздел II. Актуальные проблемы клинической психологии и психотерапии

Волкова А.В. Эмоциональные особенности лиц, злоупотребляющих наркотическими веществами…...54

Рассанова Е.Г. Проявление тревожности у беременных женщин в зависимости от характера супружеских отношений…………………………...…58

Игнатьева А.М. Образ педагога у школьников обычной и коррекционной школ……………………..64

Габдрахманова Н.Н. Анозогнозия как копинг-стратегия больных туберкулезом легких…………….70

Нахтарова Э.Е. Особенности представлений о здоровье в связи с пережитым опытом болезни…….78

Башаров М.М. Психологические аспекты астенического синдрома………………………………84

Тищенко С.С. Особенности проявления агрессии у больных сахарным диабетом…………………………88

Баталин А.А. Особенности качества сна работников МЧС…………………………………………………….93

Белехова Т.В. Психологические особенности профессионального отчуждения как профессионально обусловленной деструкции сотрудников уголовно-исполнительной системы (УИС)…………………..…98

Раздел III. Актуальные проблемы психологии

студенчества

Белькова К.П. Образ декана в сознании студентов младших и старших курсов………………………………106

Герцева Ю.А. Ценностные ориентации современных

студентов………………………………………………………112

Лавренко А.С. Особенности мотивации студентов в зависимости от необходимости оплаты обучения…115

Лядова Ю.Б. Методы исследования мотивации спортивной деятельности………………..……..……120

Панькова Е.Ю. Академическая прокрастинация у студентов……………………………………………...123

Мальгина Л.Б. Проявление стратегий совладающего поведения в зависимости от личностных черт студентов……………………………………….…….132

Опарина А.Л. Особенности коммуникативных способностей студентов с интернет-зависимостью (обзор исследований)…………………...……………138

Раздел IV. Актуальные проблемы социальной психологии

Кривощекова А.Н. Методы изучения стиля педагогического общения…………………………...146

Федулеева А.Г. Оценка правдивости/лживости говорящего по пантомимическим проявлениям…...154

Окулова Н.А. Исследования фрустрации у лиц, находящихся в закрытом социальном пространстве………………………………………….159

Типикина А.И. Стили юмора подростков и взаимосвязь их с агрессивными и враждебными реакциями…....168

Раснянская М.С. Гендерные особенности представлений о «маскулиности» и «феминности» в контексте образа будущей семьи…………………...172

Сюзева А.В. Особенности социальных представлений о мобильном телефоне……………………………….177

Мишенкова О.В. Влияние силы аргументации на степень убедительности сообщения, исходящего от представителей меньшинств……………...…………183

Воденикова М.В. Представления о кошмарных сновидениях у студентов-биологов и студентов-психологов……………………………………………190

Мозжерина Е.В. Установки на информационную и трансформационную рекламу у респондентов из сферы IT-технологий и респондентов из сферы наук о природе и человека (на материале комплектующих компьютера)…………………………………………..197

Пузырева Л.О. Рефлексивность как профессиональная черта банковских работников……………………….201

Раздел I

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕЙ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ

Р.Р. Латыпова

Пермский государственный национальный исследовательский университет

КОГНИТИВНЫЕ СТИЛИ И ПРОЦЕСС ТВОРЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ©

^[1]

Творческое мышление – один из интереснейших феноменов, выделяющих человека из мира животных. Уже в начале жизни у человека проявляется настоятельная потребность самовыражения через творчество, человек учится мыслить творчески, хотя способность к такому мышлению не является необходимой для выживания. Творческое осмысление является одним из способов активного познания мира, и именно оно делает возможным прогресс как отдельного индивида, так и человечества в целом.

Систематические психологические исследования творчества позволили разработать различные теоретические подходы к изучению данного феномена, накопить большой теоретический и эмпирический материал. Актуальность нашей работы заключается в том, что, не смотря на столь долгое внимание к проблеме, не все ее аспекты до конца раскрыты, поэтому исследования в этой области продолжаются.

Сегодня большинство исследователей делают акцент на разных составляющий процесса креативности, либо, ставя во главу угла одну составляющую, которая признаётся центральной (Дж. Гилфорд, Е.П. Торренс, Ф.Баррон и др.), либо выстраивая сложную систему взаимодействующих процессов (Г. Айзенк, Д. Фельдман и др.). [1]

Таким образом, новизна данной работы заключается в том, что эмпирических данных, подтверждающих наличие взаимосвязи креативности и поленезависимого когнитивного стиля, в проанализированной нами литературе нет. В целом, в психологии существует как минимум три основных подхода к проблеме творческого мышления. Они могут быть сформулированы следующим образом:

1. Как таковых творческих способностей нет (А. Танненбаум, А. Олох, Д.Б. Богоявленская, А. Маслоу и др.).
2. Творческая способность (креативность) является самостоятельным фактором, независимым от интеллекта (Дж. Гилфорд, К. Тейлор, Г. Грубер, Я. А. Пономарев).
3. Взаимосвязь уровней развития интеллекта и творческих способностей (Д. Векслер, Р. Уайсберг, Г. Айзенк, Л. Термен, Р. Стернберг и др.) [1].

В данной работе мы будем придерживаться подхода Дж. Гилфорда, т.е. рассматривать креативность как процесс творческого дивергентного мышления. Понятия «креативности» и «творческое мышление» рассматриваются нами как синонимы. Остальные подходы мы учитываем при организации исследования и попытаемся экспериментально установить взаимосвязь творческого мышления и когнитивного стиля личности.

В настоящей работе приводится обзор различных концепций и подходов к изучению творческого мышления и когнитивных стилей, рассматриваются отличительные особенности креативной личности.

Анализ литературы и различных точек зрения на проблему творческого мышления и когнитивных стилей, позволил нам сделать вывод, о том, что:

• Мышление - это опосредованное и обобщённое отражение действительности. Отличие мышления от других психологических процессов состоит в том, что оно почти всегда связано с наличием проблемной ситуации, задачи, которую нужно решить, и активным изменением условий, в которых эта задача задана [2].
• Творческое мышление - это мышление, результатом которого является открытие принципиально нового или усовершенствованного решения той или иной задачи [3].
• Когнитивный стиль - это индивидуально-своеобразные относительно устойчивые способы познавательной деятельности, познавательных стратегий, заключающихся в своеобразных приемах получения и переработки информации, а также приемов ее воспроизведения и способов контроля [7].

Значительное место в отечественной и зарубежной психологии отводится рассмотрению когнитивных стилей деятельности, интенсивное изучение которых началось западными психологами в 1960-х гг. (Г. Уиткин, 1967 и др.) и несколько позже — отечественными (В.А. Колга, 1976; Е.Т. Соколова, 1976; М.А. Холодная, 1998, 2002, и др.) [4], [7].

Объектом исследования данной курсовой работы является процесс творческого мышления.

Предметом – когнитивный стиль полезависимость-поленезависимость и его связь с процессом творческого мышления.

Цель данного исследования – изучить особенности связи творческого мышления с когнитивными стилями: полезависимость–поленезависимость (на материале студентов Пермского государственного национального исследовательского университета и Пермского государственного института искусств и культуры).

Цель конкретизируется в следующих задачах:

1. изучить теоретические аспекты креативности и когнитивных стилей в психологической литературе;
2. осуществить подбор диагностического инструментария;
3. определить связи между показателями креативности и когнитивным стилем;
4. сравнить группы студентов с полезависимым и поленезависимым когнитивным стилем по показателям креативности.

Таким образом, основываясь на положении Г. Уиткина о том, что «поленезависимые лица более креативны как группа в целом» [7] нами были сформулированы следующие гипотезы:

1. существует связь между поленезависимым стилем мышления и высоким уровнем креативности;
2. существует связь между полезависимым стилем мышления и низким уровнем креативности.

В работе применены следующие методы научно-психологического исследования: изучение, анализ и обобщение литературных источников по данной теме; методики диагностики креативности и когнитивных стилей; методы статистической обработки данных.

В нашей работе мы изучали связь креативности и полезависимого-поленезависимого когнитивного стиля (декабрь 2010 года).

В исследовании приняли участие 60 человек:

• 30 студентов 1-3 курсов ПГНИУ специальностей: «Психология», «Клиническая психология», «Социология»;
• 30 студентов 1-3 курсов ПГИИК специальностей: «Режиссура театральных представлений», «Художественная живопись», «Актёры драмы».

Выборка состояла из 40 женщин и 20 мужчин. Возрастной диапазон участников исследования – от 18 до 22 лет. Каждый участник получал индивидуальный пакет методик. К исследованию испытуемые приглашались с учетом положительного отношения, на основе добровольного участия. Полученные эмпирические данные были обработаны с использованием статических процедур в программе «Statistica for Windows, Version 6».

Были использованы следующие статистические процедуры:

1. Для выявления взаимосвязей между показателями методики "Фигуры Готтшальдта" и показателями теста невербальной креативности Е.П. Торренса «Фигурная форма» (адаптация А.Н. Воронина, взрослый вариант) и теста вербальной креативности С. Медника (адаптация А.Н. Воронина, взрослый вариант) был использован коэффициент корреляции Пирсона.
2. Для сравнения двух групп студентов с полезависимым и поленезависимым когнитивным стилем по показателям теста Е.П. Торренса «Фигурная форма» (адаптация А.Н. Воронина, взрослый вариант) и теста вербальной креативности С. Медника (адаптация А.Н. Воронина, взрослый вариант) был использован t-критерий Стьюдента [5].

В результате исследования были получены следующие результаты:

1. существует связь между показателями вербальной оригинальности и когнитивным стилем;
2. значимых различий между группами полезависимых и поленезависимых не выявлено.

Таким образом, гипотеза в том виде, в каком она была сформулирована нами, не нашла подтверждения.

В ходе исследования обнаружились взаимосвязи между компонентами модели креативности теста вербальной креативности С. Медника (адаптация А.Н. Воронина, взрослый вариант) и когнитивным стилем тест «Фигуры Готтшальдта» [6]. А именно:

• Взаимосвязь на достоверном уровне значимости также выявлена между показателями вербальной оригинальности и вербальной уникальности. Обучение по данным специальностям проходит в учебных группах с применением коллективных форм обучения. Также следует отметить гуманитарную направленность студентов, необходимость работы с текстом и продуцирования собственных текстов. Поэтому, возможно, такая взаимосвязь свидетельствует о том, что в процессе обучения у испытуемых формируются такие качества, как инициативность, сотрудничество, способность к работе в группе, коммуникативные способности, способность к общению как процессу постановки и решения коммуникативной задачи.
• Хотя значимых различий между группами полезависимым и поленезависимых не выявлено, можно отметить приближение к уровню значимости p<0,05 значения по шкале невербальная оригинальность, что говорит о более высоком уровне выраженности показателя креативности в группе поленезависимых по сравнению с группой полезависимых. Это, на наш взгляд, согласуется с теоретическим положением Г. Уиткина о том, что поленезависимые креативны как группа в целом. Следовательно, можно предположить существование различиий в уровнях развития невербальной креативности у студентов ПГНИУ и ПГИИК.

Библиографический список:

1. Богоявленская Д. Б. Интеллектуальная активность как проблема творчества. Ростов-на Дону: Изд-во Ростов. ун-та, 1983.
2. Выготский Л. С. Мышление и речь.: Собр. соч. М., 1982.
3. Гилфорд Дж. Три стороны интеллекта // Психология мышления. М., 1969.
4. Колга В. А. Дифференциально-психологическое исследование когнитивного стиля и обучаемости. Дисс. канд. психол. наук. Л.: ЛГУ, 1976.
5. Сидоренко Е. В. Методы математической обработки в психологии. СПб., 2001.
6. Старенченко Ю. Л. Психология массовой коммуникации. Ч.1. СПб., 2002.
7. Холодная М. А. Когнитивные стили и интеллектуальные способности // Психологический журнал. 1992. Т. 13. N 3. С. 84-93.

А.В. Шавкунова

Пермский государственный национальный исследовательский университет

МЕТОДЫ ИЗУЧЕНИЯ ВЗАИМОСВЯЗИ ©

^[2] ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ИНТЕЛЛЕКТА И САМООЦЕНКИ

Существующие сегодня в психологии определения интеллекта не включают в себя таких важных для понимания успешности человека аспектов, как межличностное взаимодействие, понимание эмоций и регулирование ими. Поэтому исследователи начали разрабатывать аналогичный интеллекту конструкт, который представлял бы не набор умственных способностей, а группу способностей, ответственную за регулирование эмоциональной сферой. Впервые решение данной задачи было предложено Дж. Майером и П. Сэловейем в 1990г. Они ввели термин «эмоциональный интеллект», описали его структуру и создали первую методику по измерению данного конструкта. В дальнейшем их идей были развиты Р. Бар-Оном, Д. Гоулмэном. В настоящее время исследованию эмоционального интеллекта большое внимание уделяют Д.В. Люсин и И.Н. Андреева.

Первая волна исследований в области эмоционального интеллекта заложила основы понимания данного понятия. Сейчас же актуальными являются исследования, которые позволяют выявить компоненты эмоционального интеллекта и связать их с психическими процессами, обуславливающими индивидуальные различия в понимании эмоций и управлении ими. Поэтому изучение уровня эмоционального интеллекта у лиц с разной самооценкой является особенно уместным, поскольку полученные в результате эмпирических исследований данные могут дать достаточно четкий ответ относительно того, необходимо ли включать самооценку в структуру эмоционального интеллекта. Согласно Р. Бар-Ону, самооценка может рассматриваться как структурный компонент эмоционального интеллекта, однако остальные исследователи не уделяют данному аспекту внимания.

Для изучения какого-либо явления необходимо выбрать правильный инструмент, поэтому целью данного исследования стало изучение методов измерения эмоционального интеллекта и самооценки. В связи с этим был проведён анализ методов, существующих в психодиагностике по изучению эмоционального интеллекта и самооценки.

В сфере изучения эмоционального интеллекта существует деление моделей структуры данного концепта на смешанные и модели способностей. В соответствии с этим предлагается классификация методов. Смешанные модели интеллекта предполагают его измерение, основанное на самоотчете, подобно традиционным личностным опросникам. Применение таких опросников основано на предположении о том, что люди способны давать самоотчет относительно своего поведения, навыков и умений, входящих в структуру эмоционального интеллекта.

В зарубежных исследованиях, посвященных эмоциональному интеллекту, рассматриваются взаимосвязи данного конструкта с феноменом лидерства, с успешностью в различных видах деятельности. В измерении уровня эмоционального интеллекта предпочтение отдается опроснику эмоциональных компетенций Д. Гоулмэна. В исследовании М.М. Хопкинс [5] была выявлена положительная корреляция между успешностью в карьере и уровнем эмоционального интеллекта. Исследование Б.А. Раписарда [6] доказало значимость компонентов эмоционального интеллекта (межличностное взаимодействие, понимание эмоций и управление ими) в сплоченности группы.

В отечественной психологии для оценки уровня эмоционального интеллекта наиболее часто используют опросник «ЭмИн» Д.В. Люсина. В исследовании И.Н. Андреевой [1] было выявлено, что лица, обладающие высоким показателем эмоционального интеллекта, склонны принимать ценности, присущие самоактуализирующейся личности.

Второе направление (эмоциональный интеллект как набор способностей) предполагает его измерение с помощью тестов, имеющих правильные и неправильные ответы. Т.С. Князева [3] проводила исследование уровня эмоционального интеллекта у представителей различных профессий с помощью теста на эмоциональный интеллект «MSCEIT V. 2.0» в адаптации Е.А. Сергиенко, И.И. Ветровой. Было выявлено, что уровень эмоционального интеллекта выше у лиц гуманитарных специальностей, нежели негуманитарных. Кроме того, показатели коэффициента эмоционального интеллекта выше у студентов-психологов, чем у музыкантов и художников.

Понятие самооценки в психологии является достаточно устоявшимся, хотя среди ученых до сих пор нет единого мнения относительно определения данного понятия. В общих чертах самооценку описывают как оценку личностью самой себя, своих возможностей. Нет также единой точки зрения относительно места самооценки в структуре самосознания, «Я-концепции».

Разнообразие теорий объясняет большое количество методов измерения самооценки, которые разделены на три группы: стандартизированные самоотчеты, нестандартизированные самоотчеты, проективные методы.

Исследователи, выбирая способ измерения самооценки, нередко отдают предпочтение методике Дембо-Рубинштейн. Так, в работе С.Н. Исламовой [2] было показано, что самооценка у учащихся начального профессионального образования, не употребляющих психоактивные вещества, выше по показателям: ум, успешность в учебе, характер взаимоотношений с преподавателями. С.В. Зайцев выяснил, что на основе предпочтения в выборе учебного заведения можно судить о личностных особенностях учеников, в том числе о самооценке. О.С. Шалина [4], изучая проблему детской онкологии, выявила тенденцию к понижению уровня самооценки по мере увеличения срока давности заболевания. Тенденция к снижению самооценки является адекватной реакцией ребенка в ситуации тяжелого заболевания. Кроме того, понижение самооценки может быть вызвано снижением уровня академической успеваемости, вызванного слабостью и сниженными показателями когнитивных способностей.

Таким образом, в данной работе был проведен анализ литературы по понятиям эмоционального интеллекта и самооценки, изучены теории и различные подходы к данным конструктам, оценка методов их измерения, что позволит перейти к эмпирическому изучению взаимосвязи эмоционального интеллекта и самооценки.

Библиографический список:

1. Андреева И. Н. Взаимосвязь эмоционального интеллекта и индивидуальных проявлений самоактуализации // Материалы III международной научной конференции «Л.С. Выготский и современная культурно-историческая психология». 2006. С.128-131.
2. Исламова С. Н. Самооценка и употребление психоактивных веществ учащимися учреждений начального профессионального образования // Вопросы психологии. 2010. №4. С. 28-36.
3. Князева Т. С. Измерение эмоционального интеллекта у музыкантов и художников с помощью методики MSCEIT V.2.0. // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2010. Т.7. №3. С.129-138.
4. Шалина О. С. Диагностика психологической адаптации детей и подростков с онкологическими заболеваниями к стационарному лечению // Вопросы психологии. 2009. №6. С. 33-42.
5. Hopkins M.M. The impact of gender, emotional intelligence competences, and >
6. Rapisarda B. A. Тhe impact of emotional intelligence on work team cohesiveness and performance. [Electronic resource]. Mode of access: http:// www.eiconsortium.org. – Date of access: 31.01.2010.

О.С. Онучина©

^[3]

Пермский государственный национальный исследовательский университет

BIG FIVE INVENTORY:

ПСИХОМЕТРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ РУССКОЙ ВЕРСИИ

Диспозициональное направление в психологии личности в настоящее время активно развивается и представлено исследованиями пятифакторной структуры личности, названной «Большой пятёркой». «Большая пятёрка» является устойчивой структурой и воспроизводится в многочисленных исследованиях, начиная с 40-х годов XX века. Одним из первых её изучил в 1949 году Д.В. Фиске (Shrout, Fiske, 1995) [1], после чего последовал ряд других исследований, как независимых, так и воссоздающих работы предшественников. Над пятифакторной структурой работали такие учёные, как Э.С. Тьюпс и Р.Э. Кристал (1958, 1961), В.Т. Норман (1963), Е.Ф. Боргатта (1964), Смит (1967, 1868), Дж.М. Дигман (1978), П.Т. Коста и Р.Р. МакКрей (1985, 1987), Л.Р. Голдберг (1981) и многие другие.

Одно из последних исследований по изучению «Большой пятёрки» было проведено О.П. Джоном и соавторами (John, 1990; John, Danahue, & Kentle, 1991; Benet-Martinez & John, 1998; John & Srivastava, 1999; Rammstedt & John, 2005, 2007; John, Naumann, Soto, 2008) [2]. Авторы разработали опросник, предназначенный для измерения «Большой пятёрки», который назвали «Big Five Inventory».

Он представляет собой сокращённую версию, состоящую из 44 пунктов, представляющих собой фрагменты предложений, что должно, по мнению авторов, способствовать достоверности получаемых данных (John, Naumann, Soto, 2008).

На русский язык опросник Big Five Inventory переведен С.А. Щебетенко и С.В. Вайнштейном (С.А.Щебетенко, С.В.Вайнштейн, в печати). Данная работа является частью этого проекта. Цель работы – проведение фрагмента психометрического исследования русской версии опросника Big Five Inventory.

В работе использовались две методики: «Пятифакторный личностный опросник» А.Б. Хромова и «Диагностика межличностных отношений» Т. Лири в адаптации Л.Н. Собчик. Производился анализ корреляций показателей русской версии опросника Big Five Inventory с данными методиками.

Мы выдвинули следующие гипотезы:

1. Шкалы опросника Big Five Inventory положительно коррелируют с соответствующими шкалами Пятифакторного личностного опросника;

2. Существуют корреляции между шкалами опросника BFI и опросника ДМО, подтверждающие интерпретацию пяти факторов BFI.

В исследовании приняли участие студенты Пермского государственного национального исследовательского университета, Пермского национального исследовательского политехнического университета, а также люди различных профессий: всего 130 человек от 19 до 46 лет, из них 88 женщин и 42 мужчины. Обработка данных производилась при помощи статистических пакетов Microsoft Excel и Statistica 6.0.

Исследование коэффициента Альфа Кронбаха для опросника Big Five Inventory показало, что все шкалы имеют коэффициент Альфа от 0,61 до 0,80, исходя из чего можно судить об их достаточной внутренней согласованности.

Анализ структуры распределения ответов испытуемых по шкалам трёх опросников показал, что не все распределения соответствуют нормальному; однако распределение по шкалам опросника Big Five Inventory оказалось нормальным.

Так как не все распределения по шкалам опросников были нормальными, для исследования корреляций между ними использовался коэффициент Спирмена. Было выявлено, что шкалы опросника Big Five Inventory положительно и значимо коррелируют с соответствующими шкалами «Пятифакторного личностного опросника» А.Б. Хромова, что подтверждает первую гипотезу; корреляции шкал Big Five Inventory и «Пятифакторного личностного опросника» А.Б. Хромова со шкалами «Диагностики межличностных отношений» Л.Н. Собчик были сходными.

Структура корреляций Big Five Inventory с опросником «Диагностики межличностных отношений» Л.Н. Собчик раскрывает специфику шкал Big Five Inventory, не противоречит их интерпретации. Так,

• шкала «экстраверсия» опросника Big Five Inventory (которой соответствуют такие качества, как общительность, самоуверенность, активность, поиск острых ощущений, позитивные эмоции, доминантность) положительно коррелирует со шкалами авторитарного, эгоистичного и агрессивного типов поведения и отрицательно с подчиняемым типом поведения;
• шкала «доброжелательность» (доверчивость, прямота, альтруизм, уступчивость, скромность, мягкосердечие) положительно коррелирует с подчиняемым, дружелюбным и альтруистическим типами и отрицательно с эгоистичным и агрессивным;
• шкала «нейротизм» (напряжённость, депрессивность, самокритичность, эмоциональная лабильность, тревожность) положительно коррелирует с подозрительным типом отношений.

В целом можно сказать, что обе гипотезы подтвердились: пять факторов в опроснике А.Б. Хромова и в опроснике BFI коррелируют между собой, корреляции Big Five Inventory со шкалами опросника ДМО раскрывают сущность пяти факторов в его основе и не противоречат их интерпретации; кроме того, внутренняя согласованность шкал опросника Big Five Inventory является достаточно высокой.

Русскоязычная версия Big Five Inventory может быть использована в исследовательской и прикладной практике и является более удобной в применении, так как содержит меньшее количество пунктов, чем другие опросники, предназначенные для исследования пятифакторной структуры личности, стимульные фразы имеют вид фрагментов предложений, что способствует лучшему их пониманию испытуемыми.

Библиографический список:

1. Fiske D. Personality Research, Methods, and Theory / Edited by Shrout P., Fiske S. New Jersey, 1995.

2. John, O. P., Naumann, L. P., & Soto, C. J. Paradigm Shift to the Integrative Big-Five Trait Taxonomy: History, Measurement, and Conceptual Issues. In O. P. John, R. W. Robins, & L. A. Pervin (Eds.), Handbook of personality: Theory and research (pp. 114-158). New York, NY: Guilford Press.

А.А.Киямова©

^[4]

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ВЗАИМОСВЯЗЬ ХАРАКТЕРИСТИК ВНИМАНИЯ И МЕХАНИЗМОВ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ

Необходимость исследования характеристик внимания и механизмов психологической защиты (далее МПЗ) определяется той ролью в адаптации человека, которую современные теории личности отводят механизмам психологической защиты (З. Фрейд, А. Адлер, К. Роджерс, К. Хорни, Х. Кохут и др.). Набор защитных механизмов, формы их проявления и уровень зрелости рассматриваются как важные детерминанты успешности социальной адаптации. Многие трудности в обучении, деятельности связаны с неумением (или неспособностью) человека сосредоточиться на воспринимаемой информации или выполняемом задании.

Имеющиеся в литературе эмпирические данные, с одной стороны, указывают на взаимосвязь механизмов психологической защиты с когнитивной сферой (восприятием, вниманием, памятью, когнитивными стилями), с другой стороны, в исследованиях не уделяется достаточного внимания роли внимания как регулятивного фактора, способствующего социальной и личностной адаптации.

Так, внимание обычно рассматривают:

• как процесс (сенсорное, перцептивное);
• как состояние (сосредоточенность);
• как свойство личности (наблюдательность).

Внимание обладает рядом свойств, к которым относятся избирательность, концентрация, объем, распределение, переключение, устойчивость.

Развитие внимания связано с развитием познавательной, волевой и эмоциональной сфер психики.

Внимание в жизни и деятельности человека выполняет много различных функций:

1. активизирует нужные и тормозит ненужные в данный момент психологические и физиологические процессы;
2. способствует организованному и целенаправленному отбору поступающей в организм информации в соответствии с его актуальными потребностями;
3. обеспечивает избирательную и длительную сосредоточенность психической активности на одном и том же объекте или виде деятельности.

Внимание представляет собой не столько самостоятельный психический процесс, сколько состояние различных когнитивных процессов, которое заключается в их направленности на определенные объекты и явления, имеющие для личности значимость в конкретный момент деятельности.

Механизмы психологической защиты личности.

С понятием адаптации тесно связано и понятие психологической защиты. Механизмы психологической защиты (МПЗ) часто рассматриваются как регулятивная система стабилизации личности, развивающаяся в онтогенезе как средство адаптации и разрешения конфликта, направленное, прежде всего, на уменьшение тревоги, неизбежно возникающей при осознании конфликта или препятствия к самореализации.

Согласно Р. Плутчику [1], механизмы психологической защиты являются продуктами онтогенетического развития и научения. Защиты начинают действовать в случае, когда переживание и / или выражение некоторой эмоции может иметь для индивида негативные последствия.

Концепция МПЗ Р. Плутчика базируется на его психоэволюционной теории эмоций, в которой постулируется наличие производных восьми базовых эмоций: страха, гнева, радости, печали, принятия, отвержения, ожидания, удивления. Им соответствуют восемь защитных механизмов: отрицание, проекция, регрессия, замещение, вытеснение, интеллектуализация, реактивное образование, компенсация.

Механизмы совладания пластичны, но требуют от человека большей затраты энергии и включения когнитивных, эмоциональных и поведенческих усилий.

При негативных событиях в жизни человек может использовать различные стили реагирования. Это может быть защитный механизм, и тогда результатом становятся тревожность, болезнь и т.д., что приводит к дезадаптации, или механизм совладания, результатом которого являются радость, воодушевление.

В результате теоретического обзора проблемы изучения защитных механизмов личности и их взаимосвязи с характеристиками внимания мы пришли к следующим выводам:

1. Зависимость характеристик внимания от присущего человеку механизма психологической защиты может быть обусловлена основной проблемой юношеского возраста – установления идентичности и усилением защиты «Я» от негативной самоидентификации.

2. Адаптивный характер защитного поведения у студентов можно охарактеризовать следующим образом: тенденция к подмене истинных чувств на менее травматичные, мотивированное забывание, неуверенность в себе, идеализация значимых людей и идентификация с ними, использование логических рассуждений, склонность к самооправданию, поиск причин своих поступков во внешней среде, амбивалентность поведения.

3. Между характеристиками внимания существует прямая зависимость: чем выше самоконтроль у студентов, т.е. более развито умение отделять главное от второстепенного, тем выше скорость выполнения заданий, выше устойчивость внимания.

4. Использование тех или иных типов защит еще не свидетельствует о силе или слабости Я, нарушении функционирования психики, патологии. Например, регрессия может служить надежным средством адаптации, позволяющим временно отступить  назад для консолидации сил, которые необходимы для последующего продвижения вперед. Интеллектуализация помогает действовать целенаправленно и спокойно в ситуациях, вызывающих сильные эмоции.  Уровень функционирования личности оценивается по степени интеграции идентичности, способности переносить тревогу и сохранности в  "тестировании реальности".  Признаком патологии является не наличие примитивных защит, но отсутствие зрелых.

Библиографический список:

1. Плутчик Р. Эмоции: психоэволюционная теория. Подходы к эмоциям. Хилсдейл, 1984.

Т.А. Савонова©

^[5]

Брянский государственный университет имени академика И.Г.Петровского

ИЗУЧЕНИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ МЕЖДУ ОСОБЕННОСТЯМИ ЛИЧНОСТИ И МЕХАНИЗМАМИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ

Все люди по-разному реагируют на трудности: подавляют свои склонности, отрицая их существование, забывают о травмирующих их жизненных событиях, ищут выход в самооправдании и занимаются самообманом. Так человек защищает свою психику от болезненных напряжений, основным инструментом выступают при этом психологические защитные механизмы. Проблема психологической защиты – одна из наименее исследованных, но наиболее важных проблем, особенно в подростковом возрасте – возрасте бурных перемен, когда школьники ещё не готовы к требованиям общества, не способны сделать самостоятельный выбор и взять на себя ответственность за свое поведение.

Впервые термин «защита» появился в 1894 г. в работе Фрейда «Защитные нейропсихозы» [2]. Психологический словарь так определяет это понятие: «Защита психологическая (англ. defense mechanism) — система регуляторных механизмов в психике, которые направлены на устранение или сведение к минимуму негативных, травмирующих личность переживаний, сопряженных с внутренними или внешними конфликтами, состояниями тревоги и дискомфорта» [1, C.153].

Целью нашего исследования является изучение взаимосвязи между особенностями личности и механизмами психологической защиты в подростковом возрасте. В качестве психодиагностического инструментария были использованы следующие методики: личностный опросник Р. Кэттелла (детский вариант), адаптированный Э.М.Александровской и личностный опросник «Индекс жизненного стиля» Р. Плутчика, Г. Келлермана, Г. Конте.

В исследовании приняли участие 26 подростков в возрасте 12-13 лет – учащихся МОУ СОШ № 8 г. Брянска.

Были получены следующие результаты.

Большинство показателей подростков по шкалам личностного опросника находятся на среднем уровне. Отличие представляют только данные по шкале «высокий самоконтроль», они распределены приблизительно в равных долях (27%, 42%, 31%). Менее всего показатели низкого уровня наблюдаются во взаимоотношениях со взрослыми (4%).

Чаще всего низкие показатели прослеживаются по таким шкалам, как: независимость (31%), высокий самоконтроль (31%) и абстрактное мышление (38%).

Более всего выражена шкала «мягкосердечность» (38%).

К числу наиболее доминирующих и часто встречающихся механизмов психологической защиты в подростковом возрасте относятся следующие: проекция, компенсация, гиперкомпенсация, отрицание.

Однако, следует отметить, что у девочек наиболее высокие баллы получены по таким механизмам, как проекция (37%) и компенсация (37%), у мальчиков доминирует проекция (33%). Возможно, наличие именно этих механизмов связано с ведущей деятельностью в данном возрасте, а также с особенностями эмоциональной сферы подростков.

Между механизмами психологической защиты наблюдаются многочисленные корреляционные связи. Наиболее сильно со всеми шкалами связана регрессия. Следовательно, регрессия может вызывать действие других защитных механизмов. В результате корреляционного анализа между личностными особенностями и механизмами психологической защиты было выявлено наличие значимых взаимосвязей на 1% (ркр =.0,496) и 5% (ркр=0,388) уровнях.

Так, регрессия коррелирует с такой особенностью личности, как склонность к риску (p0,01 = 0,575).

Склонность к риску также коррелирует с проекцией (p0,01 = 0,566) и компенсацией (p0,01 = 0,579). Гиперкомпенсация (реактивные образования) в подростковом возрасте сочетается со способностью общаться и строить отношения с взрослыми (p0,01 = 0,542).

Регрессия коррелирует также с такими личностными особенностями, как рективность (р0,05 = 0,393), склонность к риску (р0,05 = 0,575), мягкосердечность (р0,05 = 0,398) и напряжённость (р0,05 = 0,457).

Рационализация присуща доминирующим личностям (р0,05 = 0,440).

Подросткам с доминирующим механизмом защиты «замещение» присущи нетерпеливость (р0,05 = 0,553), склонность к риску (р0,05 = 0,431) и напряжённость (р0,05 = 0,480).

Обратная взаимосвязь выявлена между тревожностью и отрицанием (р0,05 = -0,397). Чем выше показатели отрицания, тем ниже уровень тревожности. Компенсация коррелирует с реактивностью (р0,05 = 0,446) и склонностью к риску (р0,05 = 0,579).

Подростки могут приписывать окружающим негативные (реже позитивные) чувства, мысли или действия с целью оправдать себя (либо возвысить значимого человека). Это отражает использование проекции при построении отношений со взрослыми.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что тип психологической защиты, присущий подростку, предполагает определённые особенности личности и поведения.

Библиографический список:

1. Большой психологический словарь / Под ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. М.: Прайм-Еврознак, 2003.

2. Фрейд А. «Психология Я и защитные механизмы». М.: ПедагогикаПресс, 1993.

И.К. Окулова©

^[6]

Соликамский государственный

педагогический институт

АКЦЕНТУАЦИИ ХАРАКТЕРА ОСУЖДЕННЫХ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ИХ ЛИЧНОСТНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК

Исследование психологических особенностей лиц, совершивших преступления, представляется актуальной проблемой. Условия мест лишения свободы  влияют на характер осужденного и способствуют возникновению и развитию пограничных форм нервно-психической патологии. С изменением отношения социума к этой проблеме возникает необходимость ее нового осмысления с учетом менталитета общества и конкретных социальных задач. В современном обществе объективно назрела необходимость исследования психологических особенностей осужденных, раскрытия и осмысления механизмов влияния характеристик личности на ее преступное поведение.

Обобщая исследования К. Леонгарда и А.Е. Личко, можно сделать вывод, что людям, имеющим невротические тенденции, свойственны выраженная эмоциональная возбудимость, негативные переживания, тревожность, напряженность, раздражительность. Эти же черты характерны для лиц с циклотимическим, экзальтированным, тревожным и дистимическим типами акцентуаций характера [4].

Согласно теории К. Леонгарда, в которой акцентуация характера – это крайние варианты нормы как результат усиления его отдельных черт, у индивида проявляется повышенная уязвимость к одним стрессогенным факторам при его устойчивости по отношению к другим [4].

Опираясь на классификацию Н.И. Шевандрина, мы рассмотрели концепции личности различных авторов. Так, З. Фрейд рассматривает личность как психофизиологическое единство, включающее физическое и социальное окружение; Дж. Келли представляет личность как систему конструктов; Б.Г. Ананьев, Л. С. Выготский, А.Н. Леонтьев выделяют в личности деятельное «Я», систему отношений, направленности, смысловых образований; В. Штерн и А. В. Петровский видят личность как субъект персонализации; А. М. Эткид, Г. Олпорт и Р.Б. Кеттелл представляют личность как совокупность черт [6].

В науке были предприняты попытки разработать типологии характеров осужденных. Это работы А.Ф. Лазурского, С.В. Познышева, Г.М. Миньковского, Г.Г. Бочкаревой, А.Г. Ковалева В.Ф. Пирожкова, В.Г. Деева, К.Е. Игошева, Ю.М. Антонян, Е.Г. Самовичева, Ю.А. Алферова, М.И. Еникеева и др. Однако, до сих пор отсутствует единая научная классификация характеров в отечественной и зарубежной юридической психологии [2].

Характеры большинства осужденных объединяет степень «криминальной зараженности».

Концепции В.Г. Деева, А.Д. Глоточкина, А.С.Михлина, А.И. Мокрецова, В.Ф. Пирожкова, В.И. Позднякова, А.Г.Перегудова обобщенно отражают такие личностно–психологические характеристики человека, которые определяющим образом детерминируют противоправное поведение.

Абстрактная типизированная личность преступника – это не нечто, противостоящее конкретной личности: напротив, изучать личность преступника можно не иначе, как изучая личность конкретного правонарушителя [1].

Основная проблема данного исследования состоит в поиске взаимосвязи акцентуаций характера осужденных в зависимости от их личностных характеристик.

Выборка составила 100 осужденных мужчин в возрасте 24–56 лет. Обследование проводилось на базе ФГУИК – 6 ГУФСИН России г.Соликамска. В работе использовались валидные и надежные методики: Многофакторный личностный опросник Р. Кеттелла – 16 факторов и методика определений акцентуаций характера К.Леонгарда.

В качестве методов обработки данных применялись корреляционный и факторный анализ, Т-критерий Стьюдента.

Корреляционный анализ по методу К. Пирсона показал наличие взаимосвязей показателей личностных характеристик с такими акцентуациями характера, как гипертимность, педантичность, тревожность, циклотимность, демонстративность, дистимичность, экзальтированность.

Таким образом, высокий уровень развития личностных характеристик характерен для акцентуированных личностей.

Библиографический список

1. Гиппенрейтер Ю. Б. Введение в общую психологию: Учебное пособие. М., 2002.

2. Масагутов Р. М. Психологический журнал. 2004. Т. 25. №1. с. 119-124.

3. Рабочая книга пенитенциарного психолога / Под ред. А. И. Мокрецова, В. П. Голубева, А. В. Шамиса. М., 1998.

4. Стреляу Я. Роль темперамента в психическом развитии. М.: Прогресс, 1982.

5. Хьелл Л. Теории личности. СПб., 2004.

6. Шевандрин Н. И. Социальная психология в образовании М., 1995.

А.В. Оболенская©

^[7]

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ОСОБЕННОСТИ СТРЕССОУСТОЙЧИВОСТИ У СПОРТСМЕНОВ В РАЗЛИЧНЫХ ВИДАХ СПОРТА

Изучение роли стрессоустойчивости в спорте является актуальной задачей спортивной психологии и современного спорта. С точки зрения В.Ф. Сопова (2010) стресс как состояние является продуктом сознания спортсмена, его образа мыслей и оценки ситуации собственных возможностей, тренированности, обученности и готовности к саморегуляции своего поведения в экстремальных условиях соревнования. Спортсмен сможет добиться успеха в стрессовых ситуациях только в том случае, если сумеет эффективно управлять своим эмоциональным состоянием. По мнению О.А. Сиротина (1972), эмоциональная устойчивость служит одним из факторов надежности в соревновательной деятельности.

Таким образом, на первом этапе нашей исследовательской деятельности предметом изучения выступили особенности стрессоустойчивости в различных видах спорта. Объектом исследования является профессиональная спортивная деятельность. Целью исследования стало изучение особенностей стрессоустойчивости у спортсменов в различных видах спорта.

Анализ научной литературы показывает, что уровень стрессоустойчивости спортсмена оказывает значительное влияние на достижение высоких результатов в спортивной деятельности.

В ходе работы при разделении видов спорта нами была использована классификация А.Ц. Пуни, в которой все виды спорта анализируются с точки зрения особенностей соревновательной борьбы в них, и в которой выделяются 3 группы.

1-ая группа характеризуется отсутствием непосредственного соприкосновения между противниками. В данную группу нами были включены легкая атлетика: прыжки и метания, тяжелая атлетика, фигурное катание на коньках, прыжки в воду, а также экстремальные виды спорта, такие как прыжки с парашютом, альпинизм, фридайвинг.

2-я группа характеризуется непосредственным соприкосновением противников. Данную группу составили единоборства и спортивные игры.

3-я группа характеризуется одновременным вступлением нескольких спортсменов в борьбу, которая ведется на «параллельных курсах». В 3-ью группу нами были включены легкая атлетика – бег, стрельба и стрельба из лука, плавание, гребля.

Нами было выявлено, что для 1-ой группы характерны низкие показатели эмоциональной устойчивости. Для единоборцев из 2-ой группы характерна достаточно высокая эмоциональная устойчивость, игровикам, наоборот, свойственны невысокие показатели эмоциональной устойчивости. Для 3-ей группы также характерна высокая эмоциональная устойчивость.

Библиографический список:

1. Сопов В. Ф. Теория и методика психологической подготовки в современном спорте: Методическое пособие. М.: Физкультура и спорт, 2010.
2. Кретти Дж. Б. Психология в современном спорте. М.: ФиС, 1978.

М.А. Канышева©

^[8]

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА СТРАСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ

Первая проблема, с которой сталкиваются при изучении феномена страсти, это многозначность данного термина.

Страсть (от лат.: терпеть, претерпевать) – сильная, не поддающаяся контролю рассудка, любовь к кому-либо или к чему-либо, столь сильное желание насладиться предметом любви, что при этом подавляется воля человека [1].

Религиозные учения трактуют страсть иначе. В буддизме потакание страстям ведёт к страданиям. Православие придерживается такой же точки зрения. Андрей Лоргус (православный священник) писал: «Страсть всегда вызывает страдания, потому что она либо ненасытна, либо агрессивна по отношению к человеку» [4]. Светские взгляды на страсть близки к религиозным воззрениям.

Препятствием к изучению является и то, что страсть почти не рассматривается как самостоятельное, отдельное чувство. Учёные, как правило, дают интерпретацию этого феномена при помощи синонимов: аффект, эмоция.

В современной психологии феномены страсть и аффект не тождественны. С одной стороны, под страстью и аффектом подразумевают эмоциональное переживание, которое с силой охватывает всего человека – и его душевную жизнь, и его тело, как бы овладевает человеком. Но с другой стороны, аффект зачастую наносит ущерб, что для страсти не свойственно, и аффект в отличие от страсти является кратковременным переживанием, а страсть более продолжительна.

Ещё одна проблема при изучении феномена страсти – это проблема классификации её видов. Страсти разделяют на физические и духовные. К физическим относят чревоугодие, лень и т.п. К духовным – эротическое влечение, месть, корыстолюбие.

Отличительными признаками страсти являются ее действенность, способность предельно мобилизовать человека, подчинить себе его волю и интеллект. Объединение страсти и нравственного, разумного начала в человеке нередко выступает движущей силой великих дел, подвигов, открытий.

Известны идеи Ч. Дарвина об эволюционном значении эмоциональной экспрессии, которые стали основой для обширных исследований экспрессии аффекта. На основе работ Ч. Дарвина Э. Томкинс первым предложил метод идентификации аффекта по лицевой экспрессии. К. Изард [2] и П. Экман эмпирически исследовали универсальности лицевой экспрессии дискретных категорий эмоций. С когнитивной стороны исследования проводили Лазариус, Коллер, Фолкман [5].

Термин «страсть» также используется для обозначения высокой степени сексуального возбуждения в сочетании с эмоциональным влечением к партнёру. В этом смысле страсть порой отождествляют с любовью. Так, И.С. Кон пишет: «...Вопрос соотношения любви и страсти - проблема древняя как мир. Слово «страсть» недаром имеет тот же корень, что и страдание. Это сильное чувство, которое вы не можете сознательно контролировать и которое заставляет вас поступать вопреки рассудку. В некоторых культурах любовная страсть считалась даже душевным заболеванием. Однако такие переживания есть в любом обществе...»

«...Проблемой является не только сила, но и эмоциональная окрашенность любовных переживаний. Ученые классифицировали разные типы любви. Американский психолог Д.А. Ли выделил шесть разных «цветов», или стилей любви, каждому из которых соответствует определенная система чувств и установок. Эрос (страстная любовь-увлечение), людус (любовь-игра, целью которой является удовольствие), сторге (теплая и спокойная любовь-дружба). Из смешения эроса и людуса рождается мания (любовь-одержимость, делающая человека полностью зависимым от объекта страсти). Сочетание людуса и сторге приводит к прагме, основанной на рациональном выборе. А из смешения эроса и сторге возникает агапе – бескорыстная любовь-самоотдача. Оказалось, что мужчины и женщины, а также люди разных возрастов неодинаково склонны к разным стилям любви...» [3].

Таким образом, изучение феномена страсти в межличностных отношениях является актуальной и востребованной проблемой психологической науки.

Библиографический список:

1. Зорин В. И. Евразийская мудрость от А до Я: философский толковый словарь / Под ред. В. И. Зорина. Алма-Аты, 2002.
2. Изард К. Психология эмоций. СПб., 2007.
3. Кон И. С. Сексология. М.: «Академия», 2004.
4. Лоргус А. Психология страсти // Слова подвижническия. М.: Правило веры., 1993.
5. Lazarus R. S. Thoughts on the Relations between Emotions and Cognition. American Physiologist. 1982. С. 229.

Раздел II

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХОТЕРАПИИ

А.В. Волкова©

^[9]

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЦ, ЗЛОУПОТРЕБЛЯЮЩИХ НАРКОТИЧЕСКИМИ ВЕЩЕСТВАМИ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

Изучение роли эмоциональной сферы личности в формировании зависимости и отказе от приема психоактивных веществ (ПАВ) является актуальной задачей современной наркологии и клинической психологии. По мнению И.Н. Пятницкой и Н.Г. Найденовой (2002), формирование установки на воздержание у больных наркоманиями во многом зависит от состояния эмоциональной сферы в постабстинентный период. Показано, что такие аффективные расстройства, как депрессия, дисфория, раздражительность, гневливость, возникающие на данном этапе заболевания, являются наиболее опасными для провоцирования рецидивов [1]. В исследованиях Р.Д. Илюка, Д.И. Громыко, И.В. Берно-Беллекура (2009) установлено, что мотивация потребления ПАВ связана, главным образом, с фиксацией в памяти позитивного эмоционального переживания состояния наркотического опьянения. Происходит «деформация» эмоциональной сферы, в которой начинают преобладать эмоциональные расстройства. Они характеризуются различной структурой и степенью выраженности в зависимости от типа психоактивных веществ и тяжести заболевания. Вместе с тем, некоторые формы зависимостей имеют сходные нарушения эмоциональной сферы [2].

Таким образом, объектом нашего исследования является психика наркозависимой личности, предметом – эмоциональные особенности наркозависимых. В качестве цели мы определяем систематизацию и обобщение теоретических представлений об эмоциональных особенностях лиц, злоупотребляющих ПАВ.

Анализ литературы показывает, что влияние нарокотических веществ особо велико в сфере эмоциональных переживаний субъекта и свойств в эмоциональной сфере личности. Так, к числу основных эмоциональных особенностей лиц, злоупотребляющих ПАВ, можно отнести следующие: наркотическая эйфория, ранимость, обидчивость. Кроме того, в психике наркозависимого функционируют такие защитные механизмы, как вытеснение и навязчивость, которые определяют его мотивационную и эмоциональную неустойчивость, эмоциональную незрелость, гимотимию, эмоциональное огрубление.

С учетом подобной картины эмоциональных особенностей личности, зависимой от ПАВ, представленной на уровне теории, и изучения специфики этих особенностей, в сравнении со здоровой личностью, в эмпирическом плане возможна разработка профилактических программ, основанных на эмоциональном обучении. Этот подход концентрируется на ощущениях, эмоциональных переживаниях субъекта, его навыках распознавать и управлять переживаниями.

Итак, феномен наркозависимости необходимо рассматривать, в первую очередь, как психологическую проблему. Эмоциональные переживания определяют природу психической зависимости от наркотиков. Имея информацию об эмоциональных особенностях личности здорового и зависимого (в аспекте их сравнения) человека, мы получаем возможность воздействовать на эмоциональную сферу, нейтрализуя внутренние факторы, определяющие склонность к употреблению наркотиков. Обозначенная позиция рассматривается нами как перспектива дальнейшей научно-исследовательской деятельности.

Библиографический список:

1. Пятницкая И. Н., Найденова Н. Г. Подростковая наркология. М.: Медицина, 2002.

2. Илюк Р. Д., Громыко Д. И., Берно-Беллекур И. В. Особенности эмоционально-мотивационной сферы наркозависимых и их роль в прекращении потребления психоактивных веществ // СПб.: Санкт-Петербургский научно-исследовательский психоневрологический. институт им. В. М. Бехтерева, 2009.

3. Сирота Н. А. Проблемы профилактики наркомании в подростковом возрасте. Пути решения / Сирота Н.А., Чистовой Е.А. Ялтонский В.М. и др. М.: Институт молодежи, 2000.

Е.Г. Рассанова©

^[10]

Соликамский государственный

педагогический институт

ПРОЯВЛЕНИЕ ТРЕВОЖНОСТИ У БЕРЕМЕННЫХ ЖЕНЩИН В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ХАРАКТЕРА СУПРУЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

Проблема материнства и, в частности, такого важного этапа подготовки к материнству, как беременность, в научной литературе представлена неполно, внимание ей стало уделяться только в последнее десятилетие (Г.Г. Филиппова, С.Ю. Мещерякова, В.И. Брутман, Ж.В. Завялова и др.).

Все женщины, прошедшие через беременность, отмечают ее как совершенно непохожий, очень сильный по уровню переживаний, специфичный по комплексу ощущений период [3].

До последнего времени в науке изучалась в основном биологическая сторона этого явления. Лишь в последние годы возник интерес к психологическим проблемам беременности. Многими исследователями подчеркивается неблагоприятное влияние эмоционального стресса матери на беременность и роды. А.И. Захаровым систематизированы психологические факторы, способствующие появлению эмоционального стресса при беременности, среди которых не последнюю роль играет тревожность - склонность к беспокойству и страхам [1].

В зарубежной и отечественной психологии проблема тревожности привлекала внимание таких авторов, как Ч.Д. Спилберг, З. Фрейд, К. Хорни, К. Роджерс, А.М. Прихожан, А.И. Захаров, Б.И. Кочубей и Е.С. Новикова, В.Н. Мясищев, Л.И. Божович, В. С. Мерлин, К. Изард и др.

В большинстве случаев у беременных проявляется невротически-моральная тревога (связанная с чувством вины и стыда, осознание опасностей) и очень редко – объективно-моральная тревога.

Со стороны психического состояния факторами, вызывающими тревожность, выступают: сильные стрессы или длительные переживания после однократного сильного стресса во втором и третьем триместре беременности; затяжные депрессивные или затяжные острые отрицательные эмоциональные состояния во время беременности; постоянные самообвинения, систематический или постоянный отказ себе в удовольствии.

Тяжелые бытовые условия, сложные взаимоотношения между супругами вместо радостного ожидания появления ребенка вызывают у будущей матери состояние страха перед предстоящими событиями. Именно отношения между мужем и женой – один из важнейших факторов, влияющих на психологическое состояние беременной женщин и вызывающих у неё чувство тревоги [4].

Во время беременности женщина требует повышенного внимания, эмоциональной поддержки, так как помимо видимых изменений фигуры, происходят изменения и в её психике. Женщина становится более чувствительной, восприимчивой, яркие положительные эмоции быстро сменяются отрицательными. В этот период между супругами возникают конфликты и стрессовые ситуации, которые под действием дополнительных раздражителей приводят к постоянному состоянию тревоги у беременных женщин.

Причинами семейных конфликтов могут служить как ограниченность интересов женщины рамками семьи, так и «безучастность» мужа, его невключенность в дела семьи. Женщины ждут от мужчин подтверждения своей привлекательности, выполнения родительских обязанностей, исполнения роли семейного психотерапевта, а также того, что мужчина возьмет на себя больше обязанностей по хозяйству. Мужья готовы принять на себя эти обязанности, но только в определенной мере. Отсюда и возникает огромное количество конфликтов между супругами, что увеличивает уровень тревожности беременной женщины. Семья, ожидающая ребенка, стоит на пороге серьезных изменений и, по мнению многих специалистов, становится уязвимой и нестабильно функционирующей [2].

Нами было проведено исследование на базе «Центр планирования семьи и репродукции» г. Соликамска, в котором приняли участие 90 человек в возрасте 20 - 40 лет. Цель исследования: экспериментально выявить специфику проявления тревожности у беременных женщин в зависимости от характера супружеских отношений.

Нами был использован комплекс методик: методика измерения личностной и ситуативной тревожности Ч.Д. Спилбергера, Ю.Л. Ханина; опросник уровня личностной тревожности Ж. Тейлора; экспресс-диагностика склонности к немотивированной тревожности В.В. Бойко; опросник «Анализ семейной тревоги» Э. Эйдемиллера, В. Юстицкиса; методика «Общение в семье» Ю.Е. Алёшиной, Л.Я. Гозмана, Е.М. Дубовской; «Методика диагностики супружеских отношений» В.П. Левкович, О.Э. Зуськова.

В результате исследования была выявлена взаимосвязь тревожности беременных женщин и характера супружеских отношений. А именно: если супруги, ожидающие ребёнка:

• не удовлетворены браком;
• между ними отсутствует доверительное общение;
• их взгляды на различные ситуации не совпадают;
• происходят разногласия в распределении ролей;
• у супругов отсутствует взаимная психическая поддержка, взаимопонимание, эмоциональный комфорт;
• не осознают ценность и значимость своего «Я»,

в этих случаях у беременной женщины возрастает уровень ситуативной и личностной тревожности.

Таким образом, можно сделать вывод, что тревожность беременных женщин зависит от характера супружеских отношений, от наличия конфликтов в семье.

Переживания из-за отношений с супругом, обусловленные конфликтными межличностными отношениями, приводят к эмоциональной неудовлетворенности, отсутствию рефлекторного крика новорожденного (без наличия асфиксии), что расценивается как проявление психогенной заторможенности у мальчиков. В случае вынашивания плода женского пола подобные переживания матери часто способствуют угрозе выкидыша.

Волнения в начале беременности отражаются на пролонгированном течении родов мальчиков и преждевременных родах девочек. Состояния эмоциональной неудовлетворенности образуют стрессовый комплекс в виде повышенной раздражительности, нарушении сна, подверженности испугам и семейным переживаниям.

Таким образом, эмоциональный стресс и излишняя тревожность при беременности отрицательным образом сказываются на последующем здоровье ребенка, поэтому профессиональное психологическое сопровождение женщины в период беременности является необходимым условием профилактики неблагоприятных проявлений в её здоровье и здоровье ребёнка.

Библиографический список:

1. Абрамченко В. В, Мальгина Г. Б., Коваленко Н. П., Убайдатова Б. А. Стресс и беременность // Сборник научных трудов по материалам II-й Международной конференции под ред. И. В. Добрякова. СПб., 2003. С. 49.
2. Олифирович Н. И. Психология семейных кризисов. СПб.: Речь, 2006.
3. Филиппова Г. Г. Психология материнства: Учебное пособие. М.: Изд-во Института Психотерапии, 2002.
4. Шапошникова Т. Е. Психологические аспекты готовности к материнству // Психотерапия. 2004. № 6. С. 9-19.

А.М. Игнатьева ©

^[11]

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ОБРАЗ ПЕДАГОГА У ШКОЛЬНИКОВ ОБЫЧНОЙ

И КОРРЕКЦИОННОЙ ШКОЛ

Подростки нуждаются во взаимодействии со взрослыми людьми, а так как большую часть времени дети проводят в школе, их «друзьями» становятся учителя. Но не все педагоги отвечают взаимностью своим ученикам, а порой и сами школьники не идут на контакт с ними. В связи с особенностями межличностных отношений между учеником и педагогом нам важно понимать то, как школьники воспринимают своего педагога, в чем они видят положительные и отрицательные стороны его образа.

Гипотеза исследования состоит в том, что содержание образа педагога у школьников обычного и коррекционного типа школы различно (в связи с замедленным интеллектуальным развитием учащихся второго типа школы). Также различие образов объясняется не только особенностями интеллектуального развития учащихся, но и характером взаимоотношений детей и педагогов.

Объектом исследования данной работы является образ педагога у школьников. Предметом исследования выступает содержание и структура представлений школьников обычной и коррекционной школ об учителе.

Методологические основы исследования были определены с учетом психического развития и возрастных особенностей детей (А.М. Полякова [2], Н.В. Вараевой, В.Л. Ситникова [3]).

В работе были использованы следующие методики:

1. Методика В.Л. Ситникова "СОЧ (И)" - структура образа человека (иерархическая), основывающаяся на двух других методиках: "20 - высказываниях" (М. Кун и Т. Макпартлэнд, 1954) и "Психогеометрическом тесте" (С. Делингер, 1989), адаптированная под детей младшего школьного и подросткового возраста.

2. Модифицированная методика А.М. Полякова «Составление рассказа по картинкам».

3. Проективная методика «Рисунок учителя».

В ходе познания другого человека одновременно осуществляются и его эмоциональная оценка, и попытка понять строй его поступков, и основанная на этом стратегия изменения его поведения, и построение стратегии своего собственного поведения.

Восприятие другого человека означает восприятие его внешних признаков, соотнесение их с личностными характеристиками воспринимаемого индивида и интерпретацию на этой основе его поступков. Структура данного восприятия, согласно Г.М. Андреевой [1], трехкомпонентная, и включает в себя: субъект межличностного восприятия, объект межличностного восприятия и сам процесс межличностного восприятия. При исследовании субъекта восприятия должны учитываться физические и социальные характеристики. Соответствующие характеристики фиксируются и в отношении объекта. Суть взаимодействия субъекта и объекта межличностного восприятия состоит в том, воспринимающий строит определенную систему выводов и заключений относительно воспринимаемого на основе своеобразного «прочтения» его внешних данных.

Образ – это один из главных регуляторов деятельности и отношений личности, а образ педагога в сознании школьников, в свою очередь, является одним из важнейших факторов, влияющих на отношение не только к педагогу, но и к учебной деятельности. Согласно А.К. Марковой, школьников вне зависимости от возраста привлекает учитель, который воспитывает в них самостоятельность, учитывает их мнения, поощряет самостоятельность суждений, а также учитывает не только успеваемость, но и их личностные качества.

Н.В. Парнюк, проводивший исследования по образу педагога, сделал вывод о том, что в представлении о педагоге доминантными характеристиками являются интеллектуальные, социальные и конвенциональные, а качествами – наличие социального интеллекта и профессиональное общение.

«Воспитание и обучение умственно отсталых детей во вспомогательных школах, — пишет С.Я. Рубинштейн, — гуманное и благородное дело. Без специального воспитания и обучения эти дети могли бы стать беспомощными, бесполезными инвалидами, а иногда и нравственными уродами». Для того, чтобы у такого ребенка сфера сознания и самосознания начала формироваться значительно раньше педагогу необходимо установить доверительные отношения с ним, выделяю при этом позитивные личностные качества ребенка.

Л.Ф. Фатихова, занимающаяся взаимодействием между педагогом и ребенком с интеллектуальной недостаточностью, отмечала, что в познавательной  и практической деятельности умственно отсталых учащихся выделяется ряд особенностей, которые в той или иной степени влияют на процесс и результаты учебной деятельности.

Н.С. Щанкина говорит о том, что представления о других людях у учащихся коррекционной школы отличаются от возрастной нормы по уровню обобщенности, содержанию, широте, степени дифференцированности, способам репрезентации характеристик другого человека. Также в отличие от нормально развивающихся сверстников, дети с интеллектуальной недостаточностью склонны к более ранним эгоцентрическим способам репрезентации психологических характеристик другого человека.

Обработка данных методик осуществлялась путем метода контент-анализа. Анализ рисунка был проведен с помощью интерпретации, принятой в проективной методике «Рисунок человека». Также был сделан сравнительный анализ между группами обычной и коррекционной школы с помощью t-критерия Стьюдента.

Так, по методике «СОЧ (И)» выявлены значимые показатели для учащихся коррекционной школы: волевые, поведенческие и деятельностные характеристики в образе педагога.

По другим характеристикам (конвенциональным, эмоционально-личностным, интеллектуальным, социальным) образ педагога не различается у школьников традиционной и коррекционной школ.

По методике «Составление рассказа по картинкам» значимой характеристикой у воспитанников коррекционной школы является конвенциональная характеристика учителя, то есть для детей большое значение имеет внешний вид педагога.

Другие характеристики не показывают значимых различий для двух групп.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что школьники двух типов школ выделяют в педагоге, в первую очередь, социальные качества, которые заключаются во взаимодействии педагога с детьми, в проявлении их заботы по отношению к детям, а также уважении к детям и их личности.

Библиографический список:

1. Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 2005.
2. Поляков A.M. Символ как условие продуктивного действия // Вопросы психологии. 2006. №1. С. 63-72.
3. Ситников В. Л. Образ ребенка в сознании детей и взрослых. СПб., 2001.

Н.Н. Габдрахманова

Пермский государственный национальный исследовательский университет

(филиал в г.Березники)©

^[12]

АНОЗОГНОЗИЯ КАК КОПИНГ-СТРАТЕГИЯ БОЛЬНЫХ ТУБЕРКУЛЕЗОМ ЛЕГКИХ

Туберкулез легких – длительно текущее инфекционное заболевание. Протекает практически бессимптомно, субъективные ощущения больного не соответствуют объективной картине заболевания. Выявить или оценить динамику болезни возможно порой только лабораторно или рентгенологически.

Специфичность туберкулеза проявляется и степенью воздействия на психику пациента. Сам факт установления диагноза вызывает реакцию тревоги. При длительном лечении усугубляется склонность к накоплению отрицательных эмоций, напряженности, повышенной раздражительности, подавленности, нарастает невротическая и депрессивная симптоматика [3].

Туберкулез – это еще и социально значимое заболевание. Даже при легких его формах значительно ограничивается привычное функционирование, меняется сложившийся уклад жизни, ломаются планы на будущее. Из-за длительного пребывания на больничном листе появляются финансовые проблемы, некоторые больные теряют работу. Кроме того, туберкулез является уделом маргинальных групп населения. Болезнь становится достаточно сильной стрессовой ситуацией. На фоне сформировавшейся внутренней картины болезни, отношения к ней, больной выстраивает индивидуальную стратегию совладающего поведения, защитных механизмов, помогающих справиться с этим стрессом.

На базе ГУЗ «Краевой противотуберкулезный диспансер №3» г. Березники проводилось исследование оценки качества жизни больных туберкулезом легких с адаптивными и дезадаптивными типами отношения к болезни (ТОБ) [6]. Обследовано 50 больных, из них 27 мужчин и 23 женщины. Возраст испытуемых – от 20 до 60 лет с установленными и подтвержденными диагнозами «инфильтративный», «диссеминированный» или «очаговый» туберкулез легких, без признаков осложнений процесса и наличия тяжелых сопутствующих заболеваний. У 18 из них (36 %) выявлен анозогнозический ТОБ, что составляло 75 % от группы больных с адаптивными ТОБ. Количество инвалидов по туберкулезу среди пациентов с анозогнозическим типом составило 35 %. Данные пациенты, по мнению врачей, самые проблематичные по привлечению к лечению. Им свойственно отбрасывание мыслей о заболевании, а при признании болезни - нежелание задумываться о ее последствиях. Больные часто отказываются от лечения или относятся к нему недобросовестно, с легкостью нарушают режим и рекомендации врача [2].

Но, как ни парадоксально, для пациентов в оценке качества их жизни данный тип оказывается наиболее благоприятным.

Качество жизни исследовалось с помощью опросника SF-36 и шкалы Р.С.Элиота (R.S.Eliot, 1993) в адаптации Н.Е.Водопьяновой (2005) [5]. Обе методики показали, что при фактически близких клинических показателях наиболее высокая оценка качества жизни наблюдается по всем шкалам при адаптивных типах, в том числе и при анозогнозическом ТОБ. Пациентов отличала высокая самооценка, удовлетворенность личными достижениями, ролевым функционированием, качеством общения. Определялась высокая оценка физического состояния. Статистически значимые различия с группой больных с дезадаптивными ТОБ выявлены по 15 базовым параметрам (p<0,001), интенсивности боли (p<0,01), за исключением уровня оптимизма (p>0,05).

При дезадаптивных типах отношения к болезни (в 66% в нашей выборке представленных сенситивным ТОБ) наиболее страдает ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием. Больным с сенситивным типом было свойственно болезненно реагировать на мнение окружающих. Они боялись огласки сведений о своей болезни среди соседей, коллег по работе. Это мешало заниматься привычной деятельностью. Снижалась удовлетворенность своей работой. Формировалась заниженная самооценка. Пациенты указывали на недостаточную поддержку со стороны близких.

У таких пациентов снижается жизненный тонус, появляется апатия, депрессивный статус. Переживание болезни сопровождается у них сосредоточением на неприятных ощущениях, преувеличением болезненности, появлением мнительности, недоверия к врачам. Постоянное эмоциональное напряжение негативно сказывается на эффективности терапии. Среди обследованных пациентов с сенситивным типом отношения группу инвалидности по туберкулезу имели 65 % больных.

Таким образом, оценка качества жизни, будучи абсолютно субъективным показателем и определяемым самим больным, позволяет сделать вывод о том, что пациенты с анозогнозическим ТОБ ощущают себя достаточно комфортно в сложных обстоятельствах болезни. Даже если рассматривать анозогнозию как последствие туберкулезной интоксикации с ее эйфорией, беспечностью, благодушием и т.п., то становится непонятным преобладание при данных формах туберкулеза представителей сенситивного типа, относящегося к дезадаптивным вариантам ТОБ, которые в равной степени этой интоксикации подвержены.

В качестве аргументов могли бы выступать возрастные и гендерные различия. Общеизвестно, что молодому возрасту более свойственно беспечное, легкомысленное отношение к здоровью, однако группы больных с указанными ТОБ мало отличаются по возрастным параметрам (средний возраст 37,3 года для анозогнозического и 34,8 года для сенситивного ТОБ, p>0,05). В группе больных туберкулезом с анозогнозией преобладают мужчины (15 из 18 представителей данного типа), в то время как в группе больных с сенситивной картиной болезни – женщины (11 против 6 мужчин).

Анозогнозия как защитный механизм (отрицание) позволяет пациенту испытывать удовлетворенность качеством своей жизни, чувствовать себя активным членом общества, социально значимым человеком для своего круга общения. Все это, разумеется, до определенной поры. Если при алкоголизме лечение становится возможным только при преодолении пациентом анозогнозических установок, то при туберкулезе анозогнозия достаточно эффективна в плане совладания с болезнью, но точно также мало полезна в плане терапии. Тем не менее, экспресс-опрос 10 практикующих врачей-фтизиатров показал, что по их наблюдениям, чем меньше больной озабочен своим состоянием, тем лучше излечивается (в том числе достаточно часто – алкоголики).

История изобилует многочисленными примерами эргопатического и анозогнозического отношения к болезни деятелей культуры и искусства, больных туберкулезом, среди которых такие известные имена, как Б. Спиноза, Дж.Г. Байрон, В. Г.  Белинский, Н. А.  Добролюбов, А. В.  Кольцов, И. С.  Никитин, Г. де Мопассан, Р.Л. Стивенсон, В. Скотт, С. Я.  Надсон, Ф. Шопен, А.П. Чехов, Б.М. Кустодиев, Ф. Кафка, Ф. А. Васильев, М. К. Башкирцева, А. Модильяни, А.П. Платонов и др. [1].

Существует допустимый предел анозогнозии, не позволяющий пациенту выйти из-под контроля врача. Полная анозогнозия чаще заканчивается разрастанием туберкулезного процесса, переходом заболевания в хроническую форму. Б.Д. Карвасарский с соавторами относит разумную степень игнорирования болезни к продуктивным копинг-стратегиям [4]. Именно эта «разумная» анозогнозия может быть союзником фтизиатра при проведении длительного курса противотуберкулезного лечения, при разработке реабилитационных программ.

Библиографический список: