СОВРЕМЕННАЯ ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ
И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПОДГОТОВКИ
УЧИТЕЛЕЙ-СЛОВЕСНИКОВ
(Воронеж 2012)
Материалы IX Международной научно-методической конференции
ДОКЛАДЫ
А. Бушев
ДАПТЕЛЬ
Недавно я случайно оказался в гостях – в кабинете русского языка и литературы вечерней школы. Будучи человеком любознательным, я окунулся в прошлое, в декорации картины «Доживем до понедельника». Рука учеников-переростков выводила в тетрадках: «За кем правда? За Лукой». Изучали революционеров в пьесе « Вишневый сад»…Повсюду взор наталкивался на старые плакаты «Красуйся, град Петров», «Пушкинское кольцо Верхневолжья», «Писатели в нашем крае». «Хотелось бы видеть среди писателей Ахматову, Гумилева, – мечтательно протянула коллега. - А все остальное - Фадеев, Шолохов - все это было, было и прошло».
Проглядываю тетради и ужасаюсь: Фанвизин, Орзамас, Бальмонд, изучают ямп, корей и даптель, Кранштат… Глухой угол российской империи? Но вот известный литератор И. Л. Волгин рассказывал недавно про свои беседы со студентами МГУ. Их ответы на экзамене анекдотичны: «В каком году умер Толстой? – Году в восемнадцатом – Да?! И как же он относился к советской власти?- Он ее… принял». Или вот: «Отчего умер Пушкин? – Ну, его задушило самодержавие. - Когда? - при Николае …Третьем». Еду в троллейбусе, и на стенах в Твери читаю надписи-граффити: «Сериков-лавелас (кабель)». «Путин – наша любовь (нашЫ)». Гуляю возле Суворовского училища в Твери и на стене читаю «Макаров. Ты лудший». Конечно, писать грамотно важно. Уровень грамотности катастрофически упал. Впрочем, в американском учебнике по психологии написано «Проблемы с орфографией не мешают жизненному успеху». Человека создает средняя школа. Высшая – лишь дает специальность. Все это происходит на фоне потрясающего невежества современных студентов. Математик объясняет студентам теорему Колмогорова. «Холомогорова?» – переспрашивают студенты второго курса. Спрашиваю у студентов про итальянское Возрождение – студенты не могут назвать ни одного имени. Говорю про Рафаэля. « Ах, да, мы мультик смотрели…».
Полистал лекции вечерних школьников про Раневскую, - «женщину стоящую над пропастью», про Есенина было сказано «Хочет наверстать упущенное за границей после Эйсидоры Дункан». Про профессию актера в составленной таблице было сказано: «пьет». Однако перестройка образования дошла до Богом забытой вечерней школы: уже фигурировали и «Окаянные дни» Бунина, акмеизм, записи о Сологубе…Доступен ли Сологуб и «Окаянные дни» оболтусу, пишущему даптель?!
Каково методическое оснащение такого мощного образовательного процесса? На полках этого питомника мысли красовались книга «Механизмы торможения», справочник-агитатора-пропагандиста 1986 года, живописавший преступления акул империализма, пыльные журналы «Преподавание истории в школе», книга «Ленин и Тверской край», пыльный Толстой без обложки, пара старых учебников Бархударова и Крючкова, книга «Мир гуманизма», пособие для подготовке к ЕГЭ, почему-то книга «Приколы». Был плакат «Матерь человеческая» с цитатами из лирики Рождественского. Висел портрет Пушкина.
Ситуацию венчал портфолио Троицкой Веры Васильевны- учителя- отличника народного просвещения, выпуска 1969 года Калининского пединститута. Как явствовало из порфолио, нигде, кроме областного института повышения квалификации учителей, эта трудовая женщина не повышала своей квалификации. Графа «научно-методическая работа педагога» красноречиво зияла белизной.
И тогда мне подумалось: как это все абсолютно неадекватно современной ситуации. В тихой агонии советская школьная Атлантида медленно погружается на дно, шелестя желтыми листочками тетрадок и книжек, полных вечных мыслей даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня.
Где же новые педагогические технологии, не говоря об информационных. Где внимание к тому, что за окном?!
Очевидно одно: мир усложнился и предъявляет к сегодняшней школе новые требования. Ее выпускники должны быть современны, должны быть адекватны реальности. Для школьников открыт мир политики, телевидения, моды, спорта, кино, фитнеса…Они рассуждают о Тэйт Модерн и Гари Потере, ночных клубах и футболе в Лондоне…
Школьникам доступна любая информация, они, кажется, рождены компьютерно грамотными. Изучая социальные последствия компьютеризации, ученые говорят об особом электронном письме (наряду с письменной и устной речью) и коммуникативной среде, которую оно обслуживает. Появились веб-страница, блог и другие виртуальные жанры. Интернет представляет сбой полигон для построения особой виртуальной языковой личности, массу способов ее презентации и творческой самореализации. Школьник себя чувствует во всем этом как рыба в воде. Да что там школьники - половина всех американцев старше шестидесяти лет играют в компьютерные игры.
Качественно меняются условия труда современности и будущего. Футурологи утверждают, что в жизнь вступает поколение, у которого не будет постоянного дела и постоянной работы в течение всей жизни. Мобильный телефон и ноутбук стирают границы между личным и рабочим временем. Появляется понятие телеработа – работник работает на дому. Однако, если вы работаете на дому и ваш офис – это гостиная вашего дома, то куда же вы уходите отдыхать на выходные?!
Все большее число людей в мире занято производством услуг. Если вы рассчитываете получить хорошую работу, вы должны знать компьютер, Интернет, иметь хорошие коммуникационные навыки. Важное значение приобретают языки, и не только английский. Это мнение высказано Ли Ланкастером в книге «Futurework», аналогичное мнение высказывает автор бестселлера последнего десятилетия «Эпоха неразума» Чарльз Хэнди [1].
Меняется школьное преподавание. Физика с математикой остаются физикой с математикой, хотя тоже развиваются. Но бурные изменения затрагивают прежде всего гуманитарную составляющую обучения. Мы, кажется, начали понимать, что инвестиции в гуманитарное образование – инвестиции в человеческий капитал, столь необходимые сегодня, ибо никакой технократии нет решить проблем двадцать первого века.
Налицо осмысление драматического опыта двадцатого века. Трудно преподавать историю. Как рассказать про «крупнейшую геополитическую катастрофу двадцатого века» (так, как известно, оценил премьер В. В. Путин распад СССР)? Почему учителя говорят одно, а родители дома другое?! Девяностые - это «время надежд» или «лихие девяностые», революция или истоки социальных бедствий?! У нового поколения историков опять вызывает затруднения оценка сталинизма. А драматическая история конца века – взять хотя бы, как считают многие, поражение СССР в холодной войне. Надо ли рассказывать про общественный проект диссидентов? Про деятельность Сахарова? Подумать только – еще каких-то двадцать лет назад в школе не упоминались имена Солженицына и Шаламова!
За последние два десятилетия существенно изменилось наше общество, его ценности, принципы, ритуалы. Приведем показательные примеры.
В советской школе не обсуждался национальный вопрос. Ведь уже почти выковалась «новая общность людей» – советский народ. И вдруг все надели национальные тюбетейки и стали суверенными. Разговор о национальном сегодня приобретает пожароопасный оттенок.
В прежней школе не было экономических разговоров. К богатству в ней относились как к греху, как к заразе. А вот в одной из лучших европейских моделей школ – ирландской – есть специальный предмет, ликвидирующий экономическую безграмотность. Прежние советские школьники плохо представляли, кто такие рантье, что такое дело, капитал, собственность. В отличие от них сегодняшние школьники готовы унаследовать фирмы своих родителей. Стоит вспомнить, что от частной собственности советские люди были свободны, словно бы вторя библейской максиме, что легче ослу проскочить в игольное ушко, чем богатому в царство Божие. Впрочем, в царство Божие не собирались. Из бытия советского человека и тем более школьника был исключен религиозный культ, а с ним и громадный пласт культуры. Слово Бог в той старой советской школе писалось со строчной буквы! В школе за десять лет никто не произносил слова Библия! Религия была отделена от школы. Не обсуждались и вопросы пола. Лишь позднесоветская школа сделала неуклюжую попытку побеседовать со школьниками на эту важную для них тему.
Очевидны проблемы с преподаванием мировой художественной культуры. Современные школьники смело путешествуют по миру. Они были в Лувре, в Прадо, в Национальной галерее, в Пинакотеке, в Палатинской галерее и в Уффици. У них есть фора перед прежними – ведь из обихода советских людей исключались глобализованные рестораны, буржуазные вина, предметы роскоши, другие аспекты культуры повседневности. Мировая художественная культура и сегодня же по старинке преподается как культура высоких классических образцов, а сегодняшняя демократическая культура глобализации – и сама динамичная жизнь общества - вносят существенные поправки.
Возьмем вопросы социальных ценностей. Все школьники страны Советов готовились строить коммунизм. Школьники были постоянными участниками демонстраций. Сегодняшняя Конституция России сегодня прямо провозглашает отсутствие единой государственной идеологии. И те, кто вроде бы учил нас его строить, был нашим знаменосцем, резко развернулись: «Я голосую против величайшего зла на земле. Имя ему – коммунизм». Так, например, сказала на пороге своей смерти лауреат Государственной премии России Белла Ахмадулина по случаю последних выборов.
В прежней школе десятилетиями учили иностранный язык, чтобы ничего не знать (может быть, в этом и был дальний педагогический прицел?). Сегодня английский и другие языки необходимы на рынке труда. Оценим статистику. 375 миллионов людей на Земле говорят на английском языке как на родном, еще 375 миллионов говорят на английском как на втором языке, 1 миллиард людей изучает эту «новую латынь» – язык науки, компьютеров, межкультурного общения современных людей, поп-музыки и поп-культуры. 500 тысяч людей ежегодно сдают экзамены по английскому как неродному; более 1 миллиона приезжают ежегодно изучать английский язык в англоговорящие страны. Это статистика. Но не отстает от нее и глобализованная культура: позывные англосаксонской культуры Мэг Райан, Том Хэнкс, Джулия Робертс. Джим Кэрри, Леонардо ди Каприо, Брэд Пит и Том Круз знакомы любому школьнику в мире.
Прежняя школа была демократична и внесословна. Виной этому - нехитрое потребление советского человека – отечественная машина, дача на шести сотках, поездка дикарем на юг. Прибалтика казалась верхом совершенства. Интеллигенция слушала «голоса». Быт был аскетичен. Ну чем из символов потребления мог похвалиться тогдашний школьник – кроссовки, джинсы, жвачка, магнитофон… Не то сегодня – отсюда сегодня масса этических проблем и в школе богатых, и в школе бедных.
Милые советские учителя. Мы навсегда запомнили лучших их них. Вот герой Вячеслава Тихонова из «Доживем до понедельника» или Олега Борисова из «Дневника директора школы». Героиня Евгении Ханаевой из фильма «Розыгрыш». Эта же актриса же по-доброму спародировала старуху-учительницу в «Блондинке за углом»: «Говорите громче, я профессиональная учительница». Милый Нестор Петрович из «Большой перемены». Учительница Елена Соловей, Надя из «Иронии судьбы». Дорогая Елена Сергеевна в исполнении Марины Нееловой. Ау! Вас заменили на образы учителей в фильме «Школа» Гай-Германики. И обучаются в этой самой школе такие подростки, манера держатся которых вызывает всеобщий протест и негодование.
Новые руководители сферы образования – той, что, кажется, отказалась от своего наименования, звучавшего так благородно - сфера народного просвещения! – вязли моду обсуждать образование в категориях «услуга», «дополнительная услуга», «дополнительное образование», «основной минимум», «казенное, бюджетное учреждение», «потребитель», «качество услуги». Не будем забывать, что мы обучаем поколение, живущее в сети Интернет, понимающее, что за него идет борьба «на рынке образовательных услуг».
Посмотрим в лицо реальности: в сегодняшней школе преимущественно женский коллектив. Дорабатывает из последних сил все та же пенсионерка Марьиванна, что учила еще и дедушек и бабушек сегодняшних чад. Недавно учительница предпенсионного возраста сообщила мне, что она воспринимается в коллективе как молодой специалист, поскольку все остальные старше нее.
Адекватны ли учителя реальности? Совершенны ли их знания? Ученики пользуются цифровыми камерами, ай-подом, ай-фоном, ай-пэдом, тэблетами и прочими гаджетами и дивайсами - а милая Марьиванна не может послать эсэмэс.
Да, есть энтузиасты, но на них не может строится система образования. Они работают за символическую оплату. Впрочем, на деревне школьные учителя, как и все бюджетники, воспринимаются как олигархи.
Известная журналист колумнист «Известий» Евгения Альбац пишет, что мы хотели бы доверить детей цвету нации, а не озлобившимся неудачникам. Впрочем, не до проблем школы сегодня и большинству родителей.
Хорошо что учителя не опускают руки, что они не опустились, не стали как учительница русской литературы - героиня Елены Яковлевой - интердевочками. Кстати, школа великой русской классики помахала рукой и ушла. Современному школьнику некогда и незачем читать
Школьные вопросы обсуждаются в обществе и средствах массовой информации мало. Разве что вызывает дискуссии ориентация старшеклассников на ЕГЭ, задающий определенную планку и выбивающий почву из-под ног у нечистоплотных членов комиссий в вузах.
Чего же хочет современный школьник? Юноше, обдумывающему житье – поэт, как мы помним, советовал делать жизнь с товарища Дзержинского. На дворе новый век. Кем хочет быть школьник из малого города России? О чем он мечтает? Каковы его перспективы? Что может предложить ему общество и государство?
Хочет быть бизнесменом? рэкетиром? проституткой? Таковы были ужасавшие общество предпочтения школьников в эпоху перестройки. Отнюдь. Нет, современные социологические опросы показывают, что выпускник желал бы пойти в чиновники. А какие качества важны для чиновника? Умение играть в команде. Так ответило на данный вопрос большинство слушателей престижнейшей Российской академии государственной службы при Президенте России. Есть повод для раздумий.
Первого сентября распахнули свои двери и студенческие аудитории, начался новый академический год.
Будем надеяться, что серьезные дидактически и этические проблемы средней и высшей школы не будут лишь предметом дежурного, для галочки обсуждения в праздник.
ЛИТЕРАТУРА.
1. Handy, Ch. The Age of Unreason. Chicago, 2004.
А.А. Кретов
О ДВУХ ПОДХОДАХ К ОПИСАНИЮ ФОНЕМ
В своей книге «Русская фонетика» М.В. Панов пишет: «В группе «согласный+гласный» можно рассматривать либо гласный звук в качестве обусловленного «выбранного» согласным и установить закономерности этого выбора, или же, наоборот, рассматривать согласный как избираемый по определенным законам следующим гласным» [Панов 1967:107].
Проанализировав примеры в двух направлениях, М.В. Панов приходит к выводу: «синтагматические отношения между звуковыми сегментами ненаправленны. Правый и левый сегменты равноправны. В принципе безразлично, какое описание избрать, надо избрать наиболее удобное» [Панов 1967:110]. (Примем пока это утверждение на веру, хотя не ясно, как оно согласуется с общеизвестной направленностью фонетических процессов, преобладающих в русском языке: регрессивной ассимиляцией согласных и прогрессивной аккомодацией гласных).
И тут же М.В. Панов заявляет: «Наиболее удобным для русского языка является комбинированное описание. … а) сочетания t#, #t, tt (t – любой согласный, – любой гласный, # – потенциальная пауза) рассматриваются от согласных к гласному, т.е. позицию создают согласные, позиционно обусловлен гласный (эта рекомендация относится, собственно, к сочетанию твердых-мягких согласных со следующим гласным. Если же анализировать сочетания огубленных-неогубленных гласных с огубленными-неогубленными согласными, то выгодней идти от гласных к согласным); б) сочетания tt рассматриваются «справа налево»; в) сочетания рассматриваются от ударного к безударному). Если последовательно придерживаться этого принципа, то получим непротиворечивое описание, совершенно равноправное с описанием, проведенным последовательно «справа налево» или последовательно «слева направо». Однако оно экономнее, и этим лучше. Оно позволяет ограничиться минимальным количеством синтагмо-фонем» [Панов 1967:110-111].
Обратим внимание на то, что описание Панова, во-первых, подчеркнуто прагматично (то «слева направо», то «справа налево» – лишь бы «экономнее») и гносеологично, во-вторых: расщепление фонем на синтагмо- и парадигмо-фонемы и принятие для тех и других разных «правил игры» диктуется не характеристиками объекта описания, а «удобством» для описывающего. При этом не приходится удивляться тому, что фонематическая бухгалтерия М.В.Панова не сходится: количество и качество синтагмо- и парадигмо-фонем не совпадает.
Таким образом, М.В. Панов при выделении фонем русского языка выступает сторонником иллюзионистcкого (hocus-pocus linguistics), а не истинностного (God’s truth linguistics) подхода к описанию языка.
Главным аргументом М.В. Панова в пользу описания «слева направо» являются примеры типа борт - борть, порт - порть (императив от портить). Поскольку первые члены этих пар являются заимствованиями и в силу этого относятся к интернациональной подсистеме русской фонетики, сравнивать их с представителями исконной восточнославянской подсистемы фонетики (борть, порть) некорректно: разные системы и их элементы могут взаимодействовать в рамках надсистемы, но не должны представляться и интерпретироваться как элементы одной системы. Поэтому нам остаётся взять не очень строгий его пример: скрбь - грб |(ск)рп’| - |(г)рп|.
Если паре нос - нёс мы можем объяснить твёрдость-мягкость |Н-Н’| различием последующих гласных: О-не-смягчающий в форме нос и О-смягчающий (на самом деле – позиционно обусловленный вариант фонемы {E}) в форме нёс и на этом основании отождествить твердый и мягкий варианты согласного, то в паре скрбь - грб |(ск)рп’| - |(г)рп|, по мнению М.В. Панова, мы все же не можем это отождествление осуществить в позициях, где согласные не предшествуют гласным» [Панов 1967:111]. Мягкость /п’/ в слове скорбь, – продолжает М.В.Панов, – «нельзя считать вызванной соседством с гласным [·а], или [·а·], или другими: нет рядом гласного)» [Панов 1967:111].
Мужской род: «гласного», а не «гласной» указывает на то, что М.В.Панов говорит о звуке, а не о фонеме. Хотя до сих пор речь, вроде бы, велась им о синтагмо-фонемах. Впрочем, для М.В. Панова фонема и есть звук – в абсолютно сильной позиции.
Для нас же фонема – не звук, а образ жизни: не //, а весь ряд / – – ъ/ позиционных вариантов фонемы (звуков), характеризующихся тождеством позиции в морфеме (-ВОД=) и находящихся в отношениях дополнительного распределения (или свободного варьирования) относительно внешних позиций морфемы: /вды/ - /вд/ – /въдвс/. В нашем понимании фонема может реализовываться и нулём звука, если этот нулевой вариант позиционно обусловлен. Следовательно, из того, что в конце слова скорбь нет гласного звука (что тоже далеко не бесспорно), вовсе не следует, что в конце этого слова нет гласной фонемы. Вспомним, что менее века назад в конце слова горбъ писалась буква Ъ – в память о гласном, который, по мнению многих лингвистов, «пал» не позднее XII в. н.э. и с тех пор более не произносится и не существует как гласный. Буква Ь в конце слова скорбь тоже принято считать памятником безвозвратно «павшей» гласной фонеме, вызывавшей смягчение (или палатализацию) предшествующей согласной.
Следует сказать, что слухи о падении редуцированных сильно преувеличены. Так называемые «редуцированные» фонемы, хоть и «пали», да не пропали: они просто изменили своё поведение – правила своей реализации в речи. Фонемы {Ъ} и {Ь} превратились в беглые О-Е. Морфология сохранила их в этом качестве на флективном стыке (в последнем слоге основы), превратив тем самым в пограничный сигнал (внешнее сандхи, ауслаут).
Ещё в 1960-1970-ые годы к такому выводу пришел В.Г.Руделёв, но затем был вынужден отказаться от этого под давлением следующего аргумента. Если наличие гласных фонем {Ъ} и {Ь} позволяет объяснить варьирование конечных согласных по твердости-мягкости, то оно опровергается тем, что в конце слова звонкие согласные оглушаются, чего перед гласными никогда не происходит. Следовательно, в конце слова гласных нет, – вынужден был признать В.Г. Руделев.
Однако такое решение предполагает признание конца слова фонетической позицией, между тем как это морфологическая позиция, в которой закономерности и «интересы» фонетики игнорируются и подчинены интересам морфологии. И действительно, внешнее сандхи – это уже царство морфологии, а не фонетики. Следовательно, конец слова – позиция морфологическая (или, что то же – морфонологическая), а не фонетическая. С учетом этого обстоятельства все рассуждения В.Г. Руделева остаются в силе, и мы не должны отказывать гласным фонемам {Ъ} и {Ь} в конце слов на согласный в статусе существования. Тем более что все приборы фиксируют эти «павшие» гласные, и пламя свечи при произнесении перед ним слов скорбь, горб колеблется не один раз, а дважды[1].
Позиция конца слова для фонем {Ъ} и {Ь} слабая. В ней они закономерно реализуются в виде нуля звука. Мягкость же /п’/ в конце слова скорбь – лучший аргумент в пользу того, что, и реализуясь в нулевом варианте, фонема не исчезает, а продолжает исправно выполнять свои функции (по крайней мере, в конце слова). В данном случае речь идет о функции смягчения предшествующего согласного на флективном стыке.
Представьте себе ситуацию: вы видите, как из-за угла дома падает тень человека, но самого человека вы не видите. Станете ли вы на этом основании утверждать, что никакого человека нет, а тень – характеристика земли, на которую она падает? Если тень неподвижна, в это ещё (при сильном желании) можно поверить, но как быть, если тень действует: поворачивается, качает головой, машет руками?
Наша фонема {Ь}, реализуясь в виде нуля, тем не менее, работает: влияет на предшествующую согласную фонему, обеспечивая её реализацию в смягченном (диезном) позиционно обусловленном варианте.
Однако действует не только фонема {Ь}. Вместе с нею работает – обеспечивает сохранение согласного на конце слова – фонема {Ъ}.
Сравним формы время {вЕрт=мен_} и времён {вЕрт=мен_ъ}. Почему в первом случае суффикс реализуется в варианте =мя, а во втором =мен? Сравним с другими формами: времен(и), времен(ем), времен(а), времен(ам), времен(ами), времен(ах). Мы видим, что вариант =мен реализуется перед гласным. Следовательно, в словоформе времен за =мен тоже следует гласный – {Ъ}, пусть даже не слышимый, но работающий – сохраняющий конечный согласный, обеспечивая ему позицию перед гласным, а в словоформе время за суффиксом гласного не следует, чем и объясняется несохранение конечного согласного и закономерная (по закону восходящей звучности в слоге) трансформация =мен_ > =м > =мя.
Случается, что фонема {Ь} не справляется сразу с двумя работами: смягчением конечного согласного и сохранением его в конце слова, но одну из работ она всё равно выполняет и тем свидетельствует о своем присутствии в слове.
Например, почему в словоформа несу {нес= =_м} оканчивается на –у, а несем {нес= =е_мъ} – на –м? Потому что в несем за –м следует {ъ}, а в несу – не следует. Ещё одно доказательство работы конечного {Ъ} – страдательное причастие настоящего времени несомый, его краткие формы – несом, несом(а), несом(о), несом(ы). Как видим, суффикс причастия =ом сохраняется перед гласными. У нас есть выбор: верить себе и людям или верить языку. Если мы выбираем первое, то гласного на конце словоформы несом не видно и не слышно. Тогда выходит, что согласный в абсолютном конце слова то сохраняется, то не сохраняется, и мы не можем объяснить, когда и почему это происходит. Если же мы верим языку, то сам факт сохранения конечного согласного является для нас несомненным свидетельством присутствия, пусть и «беглого», но тем не менее «работающего», сохраняющего конечный согласный (а вдобавок ещё и передающего грамматическое значение мужского рода и единственного числа) гласного – {Ъ}.
Спрашивается, а на каком основании мы считаем, что конечный – у в несу имеет что-то общее с –м?. На это в русском языке указывают формы 1л. ед.ч. так называемых «атематических» глаголов дам, ем. У этих глаголов категориальный суффикс непрошедшего времени выражен нулём – значимым (на фонем присутствия суффикса прошедшего времени дад==л_и, ед==л_и или суффикса повелительного наклонения: {да==й_те}, {ед==й_те} > *ежьте > ешьте.
| Единственное число | Множественное число | |||||||
| Лицо | Корень | Степенной суффикс | Категориальный суффикс | Оконч. | Корень | Степенной суффикс | Категориальный суффикс | Оконч. |
| 1 | ед | мь | ед | и | е | мъ | ||
| 1 | нес | м | нес | е | мъ | |||
Первоначально было дамь, емь, но затем произошло отвердение конечных согласных, вероятно, под влиянием форм множественного числа. Однако своей гласной работы – сохранения конечного неслогового –м, фонема {Ь} выполнять не перестала. Если бы конечного гласного в этой форме не было, мы бы говорили *я, а не ем, как мы говорим несу, а не *несам ( > а). Таким образом, различие несу - несом объясняется отсутствием беглого гласного {Ъ} в конце первой словоформы и наличием его в конце второй.
Относительно –у в форме несу надо сказать, что этот звук выполняет две функции: суффикса непрошедшего времени {= } и окончания 1 лица ед. числа непрошедшего времени изъявительного наклонения глагола {_м}. Таким образом, звук /у/ представляет сразу две фонемы. Так бывает и в дипломатии: если у какой-то страны нет посольства в другой стране, то оно доверяет право послу третьей страны представлять её интересы. Такой посол выполняет две функции: представителя своей страны и представителя страны-доверителя. Так и звук /у/ представляет сразу две фонемы: {О} и {М}. Фон, представляющий две фонемы, мы называем бифоном. Звук /у/ в несу как раз и является таким бифоном.
Таким образом, фонемы {Ъ}, {Ь} присутствуют на конце слов, оканчивающихся неслоговыми звуками, на что указывает сам факт сохранения этих звуков в конце слова.
Если из отсутствия гласного в конце слова М.В. Панов делал вывод, что «введение фонем /·а/, /·о/ и т.д. не освобождает от необходимости числить в системе фонем класс мягких согласных и класс твердых» [Панов 1967:112], то из наличия гласной фонемы в конце слов следует прямо противоположный вывод: варьирование по твердости-мягкости – является позиционно обусловленной характеристикой согласных и, следовательно, столь же мало характеризует саму фонему, как, например, цвет – хамелеона.
В связи с этим и утверждение о неэкономности описания «справа налево», т.е. от гласных, выступающих в качестве позиции, должно быть пересмотрено: все парные по твердости-мягкости звуки отождествляются в одну фонему. Посчитаем, М.В. Панов выделяет 73 синтагмо-фонемы в русском языке и 37 сильных согласных синтагмо-фонем.
С парадигмо-фонемами обстоит лучше – их 42: 5 гласных <а-о-э-у-и> и 37 согласных: <п-п’ – б-б’ – ф-ф’ – в-в’ – м-м’ – т-т’ – д-д’ – с-с’ – з-з’ – ц – н-н’ – л-л’ – ш – ш’ – ж – ж’ – ч’ – р-р’ – j – к-к’ – г-г’ – х-х’>.
Предложенное решение позволяет сократить число фонем на 15 отождествлением в одну фонему пар: <п-п’ – б-б’ – ф-ф’ – в-в’ – м-м’ – т-т’ – д-д’ – с-с’ – з-з’ – н-н’ – л-л’ – р-р’ – к-к’ – г-г’ – х-х’>. Правда, за эту экономию придется заплатить увеличением числа гласных, к которым прибавятся фонемы {ы ъ ь }. И всё равно мы получаем существенное сокращение числа фонем: 4-15=-11. Их становится на 11 меньше только за счет снятия оппозиции по твердости-мягкости (другие резервы минимизации числа фонем требуют особого обсуждения).
Теперь мы можем иначе оценить окончательный вывод М.В.Панова, писавшего: «Предложенное выше [М.В. Пановым] «минимальное» простейшее описание … удобнее всех других описаний, хотя нельзя считать, что оно истиннее их. Старые филологи, считавшие, что в таких словах, как пять, вёл, лютый и пр. согласные сочетаются с «мягкими гласными», не столько ошибались, сколько следовали невыигрышному варианту описания» [Панов 1967:112].
Предложенное М.В. Пановым описание не только не истиннее, но и не экономнее, а старые филологи, считавшие, что в таких словах, как пять, вёл, лютый и пр. согласные сочетаются со «смягчающими гласными», не только не ошибались, но и следовали более экономному и выигрышному варианту описания.
Литература
Панов М.В. Русская фонетика. – М.: Наука, 1967.
Б.С. Балгазина
ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА СОВРЕМЕННОГО КАЗАХСТАНА
В современном мире существование «чистых» одноязычных государств, где подавляющая часть населения говорит на одном языке, - довольно редкое явление, большинство же социумов характеризуется многоязычием. Современный Казахстан не исключение. Республика Казахстан – многонациональное государство, где живут представители более 120 наций и народностей. В стране сосуществуют два языка – казахский и русский, поэтому вопросы статуса и функционирования языков имеют особое значение.
Функционирование русского языка в нашей стране имеет свою специфику: Казахстан – единственная республика бывшего Советского Союза, где русское население численно преобладало над коренным. Уникальность языковой ситуации в стране заключается в смене языка для некоторой части коренного населения: количество русскоязычных казахов-монолингвов значительно.
Формирование двуязычия в Казахстане стало результатом политики СССР: с переселения русских из разных регионов России в начале XIX века начался казахско-русский и русско-казахский билингвизм; депортация в Казахстан других народов привела к развитию билингвизма инонационально-русского (корейского, немецкого, польского и др.). К концу XX века повсеместно преобладает двуязычие с русскоязычным компонентом.
Постсоветская этноязыковая ситуация в Казахстане показывает, что интерес к русскому речевому общению, к культуре русской речи не ослабел, наоборот, до сих пор сохраняется диспропорция в пользу употребления русского языка в сфере публичного и делового общения, в науке, в средствах массовой информации, в образовании. Это можно объяснить потребностями практической жизни многонационального государства, а также тем, что русский язык выполняет интегративную функцию – средства межнационального общения.
Сейчас коренное население Казахстана осуществляет речевую деятельность на двух языках и использует языковые средства и казахского, и русского языков в зависимости от условий реализации конкретного коммуникативного акта. Массовое стабильное казахско-русское и русско-казахское двуязычие можно охарактеризовать как естественный билингвизм. Билингвизм в нашей стране – это не просто сосуществование двух языков в речи людей, а жизненно обусловленная необходимость. Таким образом, в макроструктуре полиэтнического государства, в силу сложившейся исторической традиции, наряду с титульным языком, официально в важнейших сферах деятельности употребляется и русский язык.
Любой язык как средство общения в этнической общности и выражения ее культуры социально и политически нейтрален. Язык приобретает политическую значимость только в определенных социально-политических условиях, возникающих независимо от роли говорящих на этом языке, становясь предметом заботы внутригосударственной политики. Сохранить равноправный статус языков при этом чрезвычайно трудно, так как практическая реализация конкретных мер способствует укреплению одного (общего) языка и вытеснению другого.
Вытеснение родного языка в сфере просвещения, средств массовой информации, а также в армии, юриспруденции, административной деятельности оставляет ему как поле существования только семейно-бытовую область. Стремление к социальной адаптации заставляет его носителей переходить на более престижный язык, который способен удовлетворить все социокультурные потребности личности. В результате возникает отчуждение от родного языка, от своей культуры, своей национальной памяти. Противостоять процессу «языковой деградации» может языковое регулирование, которое заключается в обеспечении общего средства коммуникации при одновременном сохранении и развитии каждого языка в соответствии с желанием его носителей (Гак 1989: 204-213).
В нашей стране юридическим документом, регулирующим языковую ситуацию, является Закон «О языках в Республике Казахстан». В первом Законе о языках от 22 сентября 1989 г. казахский язык был объявлен государственным, а русский – языком межнационального общения (Закон о языках 1989). В Законе о языках от 11 июля 1997 г. подтвержден статус казахского языка как государственного, а положение русского языка определено следующим образом: «В государственных организациях и органах самоуправления, наравне с казахским, официально употребляется русский язык» (Закон о языках 1997). Следовательно, можно говорить о государственном билингвизме.
В «Государственной программе функционирования и развития языков на 2001-2010 годы», утвержденной Указом Президента Республики Казахстан Н. Назарбаева 7 февраля 2001 г., намечена дальнейшая стратегия развития языков в виде трех основных целей: 1) «расширение и укрепление социально-коммуникативных функций государственного языка»; 2) «сохранение общекультурных функций русского языка»; 3) «развитие языков этнических групп» (Государственная программа 2001). В этом документе казахский язык также определен как государственный, а русский язык «остается языком, официально употребляемым в государственных организациях и органах самоуправления», а также «обеспечивается его функционирование в области образования, науки, культуры и других общественно-значимых сферах» (Государственная программа 2001).
Таким образом, языковая политика, проводимая в Казахстане, отвечает потребностям полиэтнического населения страны: с одной стороны, создается пространство «доброжелательства» для всех этнических языков; с другой стороны, создается привилегированное положение для языка коренного этноса, что является необходимой мерой сохранения национального языка. Так в Казахстане создается оптимальное социолингвистическое пространство, обеспечивающее необходимое функциональное соотношение языков.
Существующая сегодня в стране практика государственного двуязычия, разумеется, благоприятствует развитию и популяризации казахского языка. В будущем, бесспорно, казахский язык станет интегрирующим фактором, а пока проявляется в виде слабой тенденции, о чем свидетельствуют данные социологических исследований (Аренов, Калмыков 1998). Социолингвисты отмечают, что устойчиво расширяется применение казахского языка в условиях организованного общения (деловое общение, образование, в государственных органах и др.). Однако, когда условия выбора языка менее регулируемы и определяются стихийно (бытовое обслуживание, торговля, транспорт и т. д.), предпочтение отдается русскому языку.
Социологические исследования Н.Ж. Байтеновой показывают, что позитивным изменением в казахстанском обществе является увеличение доли казахов, в совершенстве владеющих казахским языком, при не снижающемся уровне владения русским языком (Байтенова 1997: 226). Следовательно, положение русского языка, с точки зрения его престижности, остается устойчивым. Вместе с тем, видные казахстанские политические и общественные деятели уверены, что сфера применения казахского языка будет расширяться, так как «это полноценный язык, способный к лексической модернизации, для чего имеет неисчерпаемые ресурсы» (Ауэзов 2001). Известно, что когда «местный» язык становится государственным и выступает во всем объеме своих функций, он отражает культуру государствообразующего этноса и гармонически развивается. «Однако … нужно работать над тем, чтобы не утратить великолепие русского языка» (Ауэзов 2001). Было бы преступлением потерять богатство, накопленное десятилетиями.
Таким образом, современная языковая ситуация в Казахстане может быть охарактеризована в следующих социолингвистических параметрах: во-первых, экзоглоссная, поскольку представляет собой совокупность различных национальных языков; во-вторых, с точки зрения распространенности и функциональности, билингвальная: среди национальных языков юридически государственным является казахский язык, пока уступающий свои позиции в некоторых функциональных сферах, а языком межнационального общения и официальным языком является русский; в-третьих, несбалансированная, так как диапазон использования русского языка, в отличие от казахского, в различных сферах общения по-прежнему довольно широк; в-четвертых, развивающаяся, так как экстралингвистические факторы, влияющие на язык, продолжают изменяться.
Литература
1. Аренов М., Калмыков С. Что в основе языковой политики? Социологические заметки по поводу реализации закона о языках // Казахстанская правда, 4 июня 1998 г.
2. Ауэзов М. Интервью о религии, казахах и тоталитаризме // Навигатор, 21 ноября 2001 г.
3. Байтенова Н. Ж. Межэтническая интеграция: проблемы, реальность, перспективы. – Алматы, 1997. – С. 226.
4. Гак В. Г. К типологии языковой политики // Вопросы языкознания. 1989. №5. С. 204-213.
5. Государственная программа функционирования и развития языков на 2001-2010 годы // Казахстанская правда, 17 февраля 2001 г.
6. Закон «О языках в Республике Казахстан». – Алматы, 1989.
7. Закон «О языках в Республике Казахстан». – Алматы, 1997.
Секция I.
Русский язык в социокультурных условиях
современной России.
Динамические процессы в развитии русского языка. Проблемы языковой политики
Бондаренко М. А.
К ВОПРОСУ ОБ УСЛОВИЯХ УСВОЕНИЯ
РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА
В СОВРЕМЕННЫХ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ УСЛОВИЯХ
Одним из значимых вопросов, постоянно находящихся в сфере внимания и широкой общественности, и ученых-лингвистов, является вопрос о настоящем и будущем русского языка. К числу социальных факторов, определяющих развитие языка, относится передача языкового опыта и традиции молодому поколению. Этот фактор в настоящее время переживает значительную трансформацию относительно сформированных в предыдущие эпохи моделей трансляции русского литературного языка. В современных условиях ни устная традиция, которая была основной в период развития дворянской культуры, когда литературный язык усваивался в семье, ни приобщение к литературному языку через книжную культуру, развившееся в новых социальных условиях ХХ века, не являются решающими факторами, определяющими этот процесс. Чтение как основа формирования языковой личности, являвшееся наиболее значительным достижением предыдущей эпохи, сегодня, в период почти повсеместной утраты этой культуры, фактически переживает исход, что наиболее актуально для поколения школьников. К сожалению, данную ситуацию не может исправить даже мода на электронные книги. Фактически на чтение их переходят те, у кого уже сформирована привычка к чтению и соответствующая потребность.
Проведенные нами среди старшеклассников исследования показали, что абсолютное их большинство перестает более или менее систематически читать (имеется в виду, конечно, художественную литературу) в 9 – 10 классах, обращаясь к чтению лишь время от времени, при этом участвовавшие в опросе в основном ссылаются на нехватку времени. Не приходится удивляться, что и создание письменного высказывания для большинства выпускников становится наиболее сложным видом речевой деятельности. Это подчеркивают и сами учащиеся, указывая на такие свои недостатки, как неумение развернуто и аргументированно формулировать мысли, а также организовывать, выстраивать материал при создании текста. Не приходится сомневаться, что в значительной мере этому способствует уход от систематического преподавания литературы, замена этой основной духовно, нравственно, эстетически и творчески развивающей дисциплины, особенно болезненная в старших классах, «натаскиванием» на ЕГЭ по русскому языку. Разрыв связи между частями целого не может быть не болезнен, а взаимосвязь и взаимовлияние языка и литературы аксиоматично.
Возможная, казалось бы, на более высоком уровне развития общества идеальная модель усвоения литературного языка, основанная на воздействии как устного, так и книжного образцов, в современных социокультурных условиях если не утопична, то уж во всяком случае малопродуктивна. А основным институтом, воздействующим на приобретение языкового опыта, становятся средства массовой информации.
Какими будут результаты такого приоритетного влияния СМИ на развитие языка, нетрудно догадаться, ориентируясь на образцы речевого поведения, которые ими насаждаются и весьма быстро усваиваются молодым поколением. К числу негативных влияний, ведущих к серьезным нарушениям не только в языке, но и в целом в структуре развития личности и её интеллекта, относится развитие мозаичного, несистемного, клипового представления о мире. Кроме того, СМИ способствуют формированию типа агрессивного речевого поведения. В анкетах учащихся усвоение такой модели коммуникации отражается в тезисе «в беседе я невыдержан, часто перехожу на повышенный тон, перебиваю собеседника». Такой ответ при анализе затруднений в речевом общении дают 50 % респондентов. Активно используемые средствами массовой информации примитивные языковые конструкции, ограниченный лексический запас, широкое употребление просторечия и социальных диалектов, жаргонизация и вульгаризация, отсутствие языкового вкуса, как и вкуса вообще, речь невыразительная, неграмотная, насыщенная несвойственными русскому языку интонациями и варваризмами, приводят в результате к тому, что информационное пространство становится проводником глобальной варваризации.
Данное понятие мы рассматриваем не как лингвистическое, а исходя из наиболее утвердившегося в национальном сознании значения слова «варвар», в словаре русских синонимов имеющего такой синонимический ряд: «вандал, дикарь, необразованный, неотёсанный, нецивилизованный, вахлак, хам» (Абрамов 1994: 51), а в словаре Ушакова определяемое как «обращение в некультурное, варварское состояние» (Толковый… 1935: 225). Наиболее устойчиво общий смысл этого явления трактуется у культурологов – как процесс примитивизации культуры в ходе социокультурного кризиса, во время которого место сложившихся на предыдущем этапе ментальных установок занимает «примитивный пласт сознания» (Кононенко 2003: 74).
Аналогичное воздействие оказывает и массовая литература, под знаменем свободы творчества проводящая политику языкового нигилизма. На деле эта «свобода» ограничивается использованием примитивных жаргонных выражений и не менее примитивного синтаксиса, что объективно характеризует пишущих как людей низкой речевой культуры. Причем в русском языке феномен такого бездарного писательства получил своё специальное отражение: «щелкопер, писака, бумагомарака, борзописец, стихоплёт, рифмоплёт, версификатор» (Абрамов 1994: 21).
Влияние на молодое поколение средств массовой информации, в том числе популяризация ими «шедевров» массовой литературы, тем более избыточно, что происходит на фоне общего ослабления речевой культуры общества и мотивации к формированию языковой компетентности. Для среды, в которой это поколение обретает свой речевой опыт, хорошая, то есть правильная, выразительная, богатая, разнообразная, точная, логичная речь не только не характерна в достаточной мере, чтобы служить соответствующим ориентиром, но и не значима, поскольку не входит в число необходимых компонентов для достижения максимального жизненного успеха.
Примером тому может служить, к слову, позиция одного из постоянных депутатов Государственной думы – Алексея Митрофанова, на всю страну заявившего, что он не умеет склонять числительные, но это не помешало его карьере. Вполне возможно, что именно этот человек возглавит думский комитет по СМИ, и, надо думать, это только утвердит общественность в представлении о том, велико ли значение владения русским языком в современном обществе.
В сухом остатке такой политики следующее: около 50% выпускников школ не может самостоятельно и качественно справиться с предложенными темами по литературе, большое число их не готово к изложению текста повествовательного характера, включающего лишь как элементы описание и рассуждение. Притом подводит не только слабая орфографическая и пунктуационная грамотность, но и отсутствие тех коммуникативных умений в области языка, которые позволяют четко и правильно выразить необходимую мысль. Это проявляется и в устных ответах абитуриентов, а затем первокурсников: речь их бедна в лексическом и синтаксическом плане, не отличается ни выразительностью, ни логичностью, ни правильностью, значительным образом засорена, часто обрывиста, бессвязна и бессодержательна.
Отсутствие опыта мыслить самостоятельного как в письменной, так и в устной форме сегодня в значительной мере определяется таким средством массовой информации, как Интернет, и в целом развитием новых информационных технологий. Данный компонент – широкое внедрение ИКТ – входит в структуру современной парадигмы образования как один из обязательных элементов. В то же время учащиеся получают при самостоятельном использовании, например, интернет-ресурсов чаще опыт отрицательный, чем положительный. То же происходит и при подготовке к аудиторным занятиям с применением технологии оформления материалов с помощью программы PowerPoint.
Виртуальное «житейское море» Интернета практически представляет собой отражение ситуации, складывающейся в реальном море житейском. Но если вхождение в последнее пространство находится если не под бдительным, то хотя бы каким-либо оком опытных старших, то в Интернете школьники оказываются нередко идущими впереди старших и в одиночку, причем, как нередко бывает с первопроходцами, попадают в ситуации неразрешимые, опасные и с непредсказуемыми последствиями. В данном случае мы касаемся только использования учащимися информационных технологий в образовательных целях. Что встречают учащиеся на большинстве страниц, к которым они обращаются с помощью поисковых систем? В не самом плохом случае – информацию некомпетентную, устаревшую, или непроверенную, или спорную, или неполную. А нередко – и безграмотную, содержащую нелепости, пустословие, двусмысленность, как и откровенно комичные или абсурдные высказывания. Но даже не это, к сожалению, является наиболее нежелательными плодами использования информационно-коммуникативных ресурсов. Более всего пугает нежелание самостоятельно работать с получаемой через них информацией, прямое заимствование, неумение осуществить простейшие операции по обработке найденных материалов, а как результат – невозможность воспроизвести их содержание. И это на фоне уверенности в своей состоятельности и «продвинутости». Большинство считает, что вполне достаточно принести напечатанный компилированный текст под видом реферата (доклада) и прочитать его классу (аудитории) или воспроизвести с помощью мультимедиа-установки куски текста в виде слайдов, которые также, не комментируя, просто зачитать. Именно такую практику, к сожалению, под видом использования инновационных подходов нередко приходится наблюдать в современной школе. И убедить приходящих в колледжи и высшие учебные заведения вчерашних вполне успешных в этом отношении школьников в том, что деятельность такого рода неправомерна, бессмысленна и порочна весьма непросто. Процесс необходимой перестройки в сознании осложняется еще и тем, что он приходится на период достаточно непросто проходящей на первом курсе психологической адаптации учащихся в новых условиях, нередко – в ущерб установлению позитивных взаимоотношений с преподавателями и с непредсказуемыми последствиями в плане развития самооценки, саморегуляции и самосовершенствования.
Признание перечисленных факторов в качестве значимых величин, осложняющих продуктивное формирование языковой личности современного школьника, и поиск оптимальных вариантов противостояния их негативному влиянию, в том числе за счет разумного сочетания традиционных и инновационных технологий обучения, отказа от формализованных подходов к филологическому образованию в школе, складывающемуся под влиянием не только перечисленных, но и многих других факторов и тенденций, сегодня становится обязательным условием построения парадигмы образования.
Литература
Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. – М.: Русские словари, 1994. – 524 с.
Кононенко Б. И. Большой толковый словарь по культурологии. – М.: Вече, 2003. – 512 с.
Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. проф. Д. Н. Ушакова. Т. 1. – М.: ОГИЗ, 1935. – 1562 стб.
Е.В. Гончарова
КУЛЬТУРА РУССКОЙ РЕЧИ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ ЯЗЫКОВОЙ СИТУАЦИИ В РОССИИ
Д.С. Лихачев утверждал: «Вернейший способ узнать человека – его умственное развитие, его моральный облик, его характер – прислушаться к тому, как он говорит. Если мы замечаем манеру человека себя держать, его походку, его поведение и по ним судим о человеке, иногда, впрочем, ошибочно, то язык человека – гораздо более точный показатель его человеческих качеств, его культуры» (Лихачев 2002: 16).
Целью языкового образования является воспитание грамотного говорящего и «интеллигентного слушателя». В любом обществе язык выступает как средство накопления, хранения и передачи добытых этим обществом знаний. Исторические события ХХ века не могли не оказать влияния на историю русского языка.
Изменилась речевая практика говорящих на русском языке, увеличилось число владеющих русским языком, изменились стилистические свойства некоторых слов и оборотов речи. Эти изменения вызваны крупнейшими общественными событиями времён становления и падения советского общественно-политического строя (1917 – 1991).
Социально-речевые изменения с 20-ых по 90 годы ХХ века характеризуются расшатыванием языковых норм в массовом употреблении.
Затем речевая практика изменилась в сторону укрепления литературных норм, вырос образовательный уровень населения, однако сами нормы советского официально-делового и публицистического стилей вошли в противоречие с историческими культурными традициями русского языка. Вышли из активного употребления многие слова, называвшие экономические реалии советского времени, идеологическая лексика, вернулась религиозная лексика, стали общеупотребительными многие экономические и правовые термины. Все слои общества получили возможность активно проявить себя, но утрата людьми чувства пожизненной государственной защищенности, нехватка средств к существованию – выплеснулось в виде агрессивности диалога, оценочной лексики в речи, росте вульгарного и нецензурного словоупотребления, жаргонизации. «Казенный надзор над словом привел к тому, что в стране с глубочайшими традициями языка, давшей миру сокровища литературы и поэзии, стала вырождаться русская речь. В устах официальных ораторов она превратилась в набор бездуховных фраз, в свалку словесного мусора. (Костиков 1989:21). Расширение доступа людей к информации, независимость средств массовой информации, разнообразие печатной продукции, радио и телепрограмм в стране - несомненные приметы сегодняшней России. Растет внимание людей к устному слову, увеличивается словарный запас всех возрастных категорий.
Отмена языковой цензуры привела к проникновению в печать, на экраны телевизоров большого объема вульгарной и даже нецензурной лексики. Увеличивается доля людей, считающих для себя возможным пренебрежительно относиться к нормам речевого этикета. Ю.С. Степанов в книге «Константы. Словарь русской культуры» выделяет характерную черту русской речи: «Не быть вполне нормативным и не быть неправильным» – в этом диапазоне протекает свободное творчество новых форм русской речи (Степанов 1997: 718). Формируется мнение об «условности» речевого этикета, его ненужности в современном общении. Понизилась культура речи и общая культура работников печати, радио и телевидения. Уровень культуры речи упал во всех социальных и возрастных группах. Таким образом, возникает проблема целенаправленной работы по поддержанию норм культуры речи в современном российском обществе. Развивается деловой речевой этикет. Язык рекламы оказывает заметное влияние на общество – рекламные лозунги и призывы, реплики героев рекламных роликов становятся известными поговорками и прибаутками, широко цитируются. Резко увеличилось число иноязычных заимствований в русском языке, особенно из английского языка. Современная связь приводит к сокращению традиционной письменной формы общения, увеличивается доля телефонного общения и общения при помощи технических средств. Уменьшение объема письма и чтения, которым предпочитается телевизор, магнитофон, видеомагнитофон, приводит к снижению грамотности населения, особенно молодежи. Сокращается по этой же причине объем чтения художественной литературы. «Система русского языка претерпевает существенные изменения, но без революционных изменений (тем более ведущих к ее разрушению или распаду), сохраняя системную и структурную целостность, устойчивый характер функционирования» (Вепрева 2006:95). Активизировалась лексика рыночной экономики, политическая, лексика шоу-бизнеса и криминально-правоохранительная, коммерческая лексика. Пополнение лексического состава русского языка происходит преимущественно за счет заимствований и устойчивых словосочетаний. Значительно расширился круг допускаемых общественным мнением отклонений от языковых норм. Это обусловливает необходимость принятия мер по поддержке языковых норм и норм культуры речи.
Интенсивные процессы происходят во второстепенных формах существования языка - жаргонах. Жаргоны (молодежный, музыкантский, уголовный) активизируются в структуре общения. В стилистической системе русского языка образуется общенациональный сленг, занимающий место между разговорной и сниженной лексикой.
В целом для русского языка конца XX века характерны:
- интенсивность и быстрота изменений в языке;
- определяющее влияние общественно-политических процессов на языковое развитие.
В последние 5 лет идет снижение агрессивности диалога, видны явные признаки стабилизации стилистической нормы, уменьшение объема заимствований и активное освоение заимствованной лексики. Можно предположить, что в течение ближайших лет русский язык ожидает период стабилизации.
В защите языка главная роль принадлежит гражданскому обществу и личности. Государственная поддержка русского языка заключается в следующем:
- обеспечить библиотеки новыми словарями русского языка и современными учебниками;
- финансировать научно-популярные журналы по русскому языку;
- организовать научно-популярные передачи по русскому языку на радио и телевидении;
- повышать квалификацию работников телевидения и радио в области культуры речи;
- издать новую редакцию свода правил орфографии и пунктуации.
Главная роль в деле сохранения родного языка принадлежит самому человеку. Для того чтобы состояние языка не вызывало тревоги, каждый человек должен постоянно думать над тем, что он говорит. Никакие комиссии и федеральные программы ничего не изменят, если сами люди не начнут уважать родной язык, чувствовать свою ответственность за каждое сказанное слово, вдумываться в смысл своих слов. Даже самый полный курс культуры речи не может дать ответы на все вопросы. Значит, необходимо постоянно заниматься развитием своей речевой культуры, постижением глубин русского языка.
Литература.
1. Введенская Л.А., Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Русский язык и культура речи. Ростов-на-Дону, 2000.
2. Стернин И.А. Изменения в русском языке XX века. Воронеж, 1996.
3. Русский язык и культура речи: учебник под ред. В.И. Максимова. – М.: Гардарики, 2000.
4. http://www.slovari.ru/
5. Лихачев Д.С. Земля родная. Москва, Дет. лит., 2002.
6. Костиков В.В. Бедствует культура – бедствует страна. Москва, 1989.
7. Степанов А.И. Число и культура. Москва, 1997.
8. Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Москва, 2006.
Соколова А.И.
ВЛИЯНИЕ КСЕНОЛЕКСИКИ НА ВОСПРИЯТИЕ РЕАЛЬНОСТИ
У НОСИТЕЛЕЙ РУССКОГО ЯЗЫКА
«Всякое слово, получающее место в лексиконе языка, есть событие в области мысли»
Жуковский В. А.
Язык – это живой организм, развивающийся и изменяющийся с течением времени. В процессе своего развития, как и любое динамическое явление, язык накапливает результаты своей "жизнедеятельности" – изменения, как положительные, так и отрицательные.
Хотя проблема чистоты языка поднималась и ранее (ее затрагивали такие деятели как Тургенев И. С., Виноградов В. В. и др.), наиболее актуальным этот вопрос стал в последние годы. Стремительное развитие технологий, взаимопроникновение культур, межгосударственные связи - все это так или иначе воздействует на язык. Он приобретает что-то новое, а что-то его система утрачивает навсегда. Именно такие процессы, связанные с изменениями в языке (в том числе и в русском), и отмечает лингвоэкология. Это новое направление в изучении языковой сферы обитания человека и общества.
Одним из вопросов, которые можно отнести к проблемной области лингвоэкологии, является вопрос о расширении сферы функционирования ксенолексики в русском языке, а так же ее воздействие на восприятие реальности у носителей русского языка. Это весьма интересный вопрос, поскольку, как отмечает заведующий кафедрой языкознания Сибирского федерального университета Сковородников А.П., " язык не только отражает, но и формирует мышление, регулирует поведение, межличностные и межкорпоративные отношения, является универсальным инструментом управления, воспитания и т.д"(Сковородников, 7). Именно поэтому "государство и общественные институты, к числу которых принадлежат и СМИ, должны проявлять заботу о языке" (Сковородников, 7), сохраняя чистоту нашего родного языка.
Под ксенолексическими единицами, в лингвистике понимаются лексические единицы, заимствованные из других языков. Такие единицы могут быть как уже ассимилированными в языке-реципиенте, так и неассимилированными (Щитова).
Заимствования, в любом своем виде, есть в каждом языке. Здесь можно согласиться со словами A.A. Реформатского, который в книге "Введение в языковедение" писал: "Нет ни одного языка на земле, в котором словарный состав ограничивался бы только своими исконными словами. В каждом языке имеются и слова заимствованные, иноязычные. В разных языках и в разные периоды их развития процент этих "не своих" слов бывает различным" (Реформатский 2004: 140). В наше время, а именно конец 20 - начало 21 века, процесс заимствования стал протекать наиболее активно, а что больше всего беспокоит русистов - контролировать этот процесс стало невозможно. Если раньше заимствовалась в основном лексика, которая выполняла важную функцию – заполняла лакуны, имевшиеся в русском языке, т.е. та лексика, которая называла явления или предметы, никак не отображавшихся в реальности носителей русского языка (компьютер, блэндер, фен, пицца и т.д.) (Валгина 2001: 37), то сейчас в наш язык проникают абсолютно любые слова. Чаще всего, это неоправданные заимствования, которыми, отдавая дань моде, носители русского языка всего лишь замещают имеющиеся в нашем языке слова, обозначающие то же самое, что и "чужая" лексика: презентация выглядит более респектабельно, чем привычное русское представление (Крысин), сити или мегаполис, чем большой город, такие слова, как топ-менеджер или бизнес звучат гораздо солидней, чем главный управляющий или просто дело, а шопинг намного модней, чем обычная ходьба по магазинам.
Таким образом, наш язык уподобляется другим языкам, теряя свой уникальный облик. А если вспомнить известное высказывание Вильгельма фон Гумбольда о том, что "язык это дух народа", то эти изменения можно перенести и на народ, его менталитет, его образ мышления. А все дело в том, что язык отражает состояние реальности, следовательно, если в речи появляются единицы другого языка, то они привносят в него и частичку другой реальности, которую носители языка, осознанно или неосознанно, пропускают через себя, перерабатывают, пытаясь подстроить под свойственные родному языку правила. Но не всегда удается ассимилировать иноязычные слова на русский лад: даже если слово полностью "влилось" в русский язык фонетически, морфологически, то оно, например, семантически не может использоваться так же широко, как исконное слово, или же заметно сужена его лексическая сочетаемость. В качестве примера вновь можно привести слова Крысина И. П. в его статье "О русском языке наших дней": "здесь намечается некоторое семантическое размежевание своего и чужого слов:...эксклюзивным чаще всего бывает интервью, а сказать о ком-нибудь (без намерения пошутить) ‘эксклюзивный тупица’...по-видимому, нельзя" (Крысин). Так же, например, не каждое выступление можно назвать конференцией, так же как и не всякий торговец является у нас трейдером.
В таких случаях, носителю языка приходится выбирать: либо употребить в своей фразе родное слово или же постараться правильно выразить свою мысль, но уже используя иноязычную единицу. Во втором случае чаще приходится менять свое высказывание, а значит и ход мысли. А если ксенолексические единицы используются в речи человека регулярно, то и "переворачивать" мысли ему приходится все чаще. От таких "упражнений" постепенно меняется мышление, человек начинает воспринимать мир через призму уже не родной лексики, а чужой. Легко привести пример таких изменений, прислушавшись к нашей речи: человек уже начинает говорить не "встреча в верхах прошла успешно", а "саммит прошел успешно" или же не "новое устройство", а "новый гаджет" На лицо использование другой категории рода.
В последнее время такие изменения наблюдаются все чаще, на мой взгляд – к сожалению. Конечно, нельзя не согласиться с тем, что язык не может обогащаться только за счет своих внутренних ресурсов – необходимы и внешние источники. Но ключевое слово здесь именно "обогащаться", а в наше время мы чаще всего наблюдаем другую картину – русский язык, а точнее его слова уже замещаются словами из других языков. В условиях современной глобализации такой процесс неизбежен, но стоит ли уподоблять всему, что нас окружает и наш родной язык? Ведь язык - это наша история, лицо народа, его культура и мысль. Что будет со всем этим, если мы, забыв про наши корни, начнем "драйвить на модных карах" и "носить редные дрессы"?
Все вышеизложенное хотелось бы подытожить словами Максима Кронгауза, российского лингвиста, доктора филологических наук, директора Института лингвистики РГГУ, из его книги "Русский язык на грани нервного срыва": "Слухи о скорой смерти русского языка сильно преувеличены. И все-таки о русском языке надо беспокоиться. Его надо любить. О нем надо спорить. Но главное – на нем надо говорить, писать и читать"(Кронгауз 2008: 189).
Список литературы
- Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке / Н. С. Валгина – М.: Логос, 2001. – 304 с.
- Кронгауз М. А. Русский язык на грани нервного срыва. – М.: Знак, 2008. – 232 с.
- Крысин Л. П. О русском языке наших дней/ В. Г. Крысин: http://www.philology.ru/linguistics2/krysin-02.htm
- Реформатский А. А. Введение в языковедение. Учебник для вузов / Под ред. В.А. Виноградова. 5-е изд. – М.: Аспект Пресс, 2004. - 1394 с.
- Сковородников А. П. Лингвистическая экология: проблемы становления / А. П. Сковородников // Филологические науки. –1996. – № 2. – С. 42–49.
- Сковородников А. П. Экология современного русского языка и роль средств массовой информации в этом процессе (тезисы) / А. П. Сковородников: http://gazeta.sfu-kras.ru/node/307
7. Щитова О. Г. Функционально-стилевая миграция заимствований как один из критериев их ассимиляции в языке-реципиенте / О. Г. Щитова: http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/294/image/294_102-108.pdf
Секция II.
Русский язык
как хранилище духовной культуры русского народа.
Аккумулятивная и эстетическая функции русского языка
Воронцова Е.С.
ДУХОВНЫЕ ТРАДИЦИИ РУССКОГО НАРОДА
И ИХ ОТРАЖЕНИЕ В ЯЗЫКЕ
Сегодня в нашем обществе сложилась сложная и крайне неприглядная ситуация, связанная с употреблением русского языка в быту, в средствах массовой информации, в экономике и в гражданских отношениях.
Русский язык, как и любой другой, является носителем культурных, исторических и других ценностей народа. Именно язык связывает поколения через традиции, выработанные народом в течение всей его истории И забытое прошлое приводит к непониманию своего настоящего и неопределённости своего будущего.
Россия-государство с более чем тысячелетней историей и культурой. И очень больно от того, что в последнее время нам приходится заглядываться на опыт западноевропейских стран, которые демонстрируют миру ревностное отношение к национальным духовным ценностям, глубокую укоренённость личности в национальной культуре. А ведь в основе русской цивилизации лежат два краеугольных камня: великорусская народность и православие. Именно они поддерживали нас из века в век при развитии нашего государства. И хотя здание нашей цивилизации разрушено, но фундамент всё-таки остался.
В 1821 году В.К. Кюхельбекер писал: «Рассматривая народ как существо духовного порядка, мы можем назвать язык, на котором он говорит, его душой, и тогда история этого языка будет значительнее, чем даже история политических изменений этого народа, с которым, однако, история его тесно связана.» (Галимова 2012:1) Встаёт вопрос: что же происходит с душой русского народа сейчас? Вслушаемся в наш язык и всё поймём, ведь нравственное состояние общества с беспощадной точностью отражается в языке.
XXI век. Обогатился ли наш язык за последнее время? А если обогатился, то чем? Появилось много новых слов. Но какие это слова? Бабки, байк, грины, бодипирсинг, ништяк, пиарить, пофигист, секс-шоп, секьюрити –и дальше в том же духе. Нетрудно заметить, что в наш язык потоком вливаются иноязычные слова, не свойственные русской традиции, а также жаргонизмы, которыми широко пользуются и политики, и журналисты, и даже некоторые учёные.
«Третья варваризация»-так называют лингвисты процессы, которые происходят сейчас в русском языке. Тотальная жаргонизация- вот отличительная черта речи всех слоёв нашего общества. Если в 60-80 годы прошлого века молодёжь использовала в своей речи иноязычные слова с целью выделиться как-то в обществе, то сегодня студенты и школьники (и что самое обидное, политики, общественные деятели, деятели культуры) изъясняются с помощью «блатной лексики».Слова из воровского арго понимают и даже пытаются выговорить малолетние дети, а взрослые умиляются и даже не пытаются этому противостоять. О чём говорит такое повсеместное употребление современного жаргона? О бездуховности, индивидуализме, потребительстве, разъединяющих людей друг от друга (сугубо, фиолетово, параллельно, отвали, отвянь). Новые для нашего народа ценности, ориентиры, а следовательно, и новые слова навязываются нам с целью разъединить нас, русских, лишить индивидуальности и этим самым уничтожить самобытную культуру русского народа.
Течение реки жизни всё убыстряется и убыстряется, и язык, подхваченный этим течением, плывёт, собирая на своём пути всё, что ему попадается и хорошего, и плохого. Может быть, поэтому многие утверждают, что повлиять на современное состояние нашего языка невозможно, так как он(язык) отражает, как в зеркале, нашу современную действительность. А она, к сожалению, вот такая неприглядная, духовно бедная, развращённая.
Но давайте вспомним о том, что на протяжении целого тысячелетия язык формировал русскую личность, русскую культуру и, конечно, литературный язык. Главное назначение литературного языка - быть орудием духовной культуры. И во все исторические периоды жизни России он выполнял эту задачу. Литература Древней Руси, классическая литература, лучшие произведения писателей-современников способны и призваны формировать богатую, цельную, достойную личность, ибо слово, как говорит В.Г.Короленко, есть орудие совершенствования.(Ковалевская 1978:152) Поэтому нельзя смешивать литературный язык и разговорный.
С давних времён в русском языке сложилась своя иерархия. Высшим уровнем языка со времени Крещения Руси стал церковнославянский язы (до наших дней богослужебный язык Православной Церкви). Славянская азбука-Кириллица - стала на Руси основой для возникновения книжности. По мнению исследователей, русский литературный язык является прямым преемником старославянского языка, который, по словам академика В.В.Виноградова, «национализирован русской культурой и, будучи священным языком, постоянно обогащает, развивает народную речь».(Каламова 1991:23)
Радует, что много ещё людей в нашем Отечестве, для которых русский язык остаётся национальной святыней. Они призваны противостоять стремлению подменить «великий, могучий, правдивый и свободный» духоносный и светоносный язык взрывчатой смесью, состоящей из низких форм просторечия, блатного жаргона, «непереваренных» иноязычных слов и нецензурной брани. Сегодня всем, кто участвует в формировании и сбережении русского литературного языка, всем, кто участвует в формировании и сбережении русского литературного языка, всем, кто любит Россию, нужно осознанно взять на себя ответственность за будущее нашего языка, ибо это будущее зависит от нашей позиции.
Писатели, учёные, учителя, журналисты должны доносить до народных масс красоту и величие русского литературного языка, его неоспоримые преимущества перед современным, чужим для нашей культуры языком.
Каждый из нас на своём месте должен изыскивать возможности служения России и её святыням, среди которых - русский язык.
Литература
- Н.С.Валгина Активные процессы в современном русском языке. – Москва, 2003 год.
- Е.Г. Ковалевская История русского литературного языка. Изд. «Просвещение».-Москва. 1978 год
- Е.М.Галимова «Сам необыкновенный язык наш есть ещё тайна» Выступление на XI Всемирном Народном Соборе. 2012 год
- Н.А.Каламова Категория состояния в современном русском языке.- Москва 1991год
Цуканова Л.И.
КРИЗИС РУССКОГО ЯЗЫКА И КУЛЬТУРЫ
Россия, нищая Россия, помни: "Блажени нищіи духомъ яко т?хъ есть царствiе небесное". (Мф. 5, 3): Блаженны смиренные, сознающие недостаточность своей духовности, далёкие от гордыни Запада... Но вспомните, люди русские, "что такое Русь! Она и есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский" 10. Вспомните, какую ответственность несёте вы перед Господом за сохранение России и что может стать во всём мире в случае её падения…
Многие века наш народ жил верой в Бога. Люди впитывали веру с молоком матери и руководствовались ею в своих поступках. Именно благодаря своей глубокой вере наши предки создали великую Россию – могучую державу, к голосу которой, затаив дыхание, прислушивался весь мир.
И лишь в ХХ столетии, когда революционная смута расползлась по русской земле и поразила творческие силы нашего народа «времен связующая нить» была насильственно разорвана, а страна была брошена в пучину саморазрушения. Тогда-то под видом борьбы с «религиозным дурманом» начало насаждаться самое дикое невежество, плоды которого мы пожинаем до сих пор…
Тяжёлую, но жизненно необходимую работу по возрождению России никто не сделает за нас... Дай нам Бог понять, наконец, всю меру нашей сегодняшней ответственности, всю важность момента, весь ужас катастрофы, ожидающей нас, если мы не найдём в себе сил противопоставить яростным порывам зла, терзающим страну.
Фактически мы имеем дело с новым вариантом интернациональной мондиалистской идеологии, ориентирующей развитие духовной жизни российского общества на «общечеловеческие ценности». Средства массовой информации извергают потоки псевдодуховности, связанной с оккультным знанием, способами психологического воздействия, нетрадиционными для России формами религии.
Система образования является лишь одним, но очень важным слагаемым в многообразии направлений формирования национального самосознания. Вместе с тем, стремление заимствовать модели и концепции образования, чуждые ментальности русского народа (мунисты, вальдорфская педагогика, «живая этика» и др.), может привести, да, впрочем, уже и привело, к тотальной денационализации образования, едва ли не к полному разрыву с традициями отечественной педагогики.
В связи с этим национально-культурные общества ведут интенсивную работу по созданию национальных школ, которые призваны учитывать высокие стандарты образования, а также национальные приоритеты. За последние годы были открыты во многих городах России еврейские, немецкие, татаро-башкирские национальные школы, как воскресные, так и общеобразовательные. В этих условиях и перед русским народом встала неотложная задача - создание русской национальной школы современного типа.
Национальный характер русской школы можно аргументировать, опираясь на анализ эволюции школьного образования и его разнообразных форм (народные школы, гимназии, лицеи, реальные училища), на формирование и развитие русской педагогической мысли, на исследование крупных реформ в области народного образования и на динамику развития образования в целом. Даже в дискуссии конца XIX в. о том, каким быть образованию в России - светским или религиозным - никто не выражал сомнения относительно национального характера образования. Светский характер образования отстаивали крупнейшие ученые России - Д. И. Менделеев, И. И. Мечников, И. М. Сеченов и др. Православные принципы в образовании утверждали известные организаторы и руководители в области народного образования К. П. Победоносцев, А. А; Мусин-Пушкин, Д. А. Толстой, Д. И. Тихомиров и другие.
"Воспитать - значит внедрить в человека известные душевные качества, как питать, напитать - значит ввести в организм и его питательные соки - физические, материальные вещества. Воспитать в национальном духе - значит внедрить в человека такие душевные, духовные и даже физические свойства, кои присущи и свойственны той или другой народности... Далее, воспитание должно быть в духе той религии и государственных устоев, в которых живет та или другая народность. Воспитание должно соответствовать истории, характеру и особенностям данной народности".
Как можно сформулировать стратегические цели русской национальной школы? Эти цели следующие:
1. Русская национальная школа имеет целью - дать свои воспитанникам полноценное образование, учитывающее как стандарты современных требований, так и национальные приоритеты.
2. Русская национальная школа осуществляет ориентацию образования, прежде всего дисциплин социально-гуманитарного цикла, на основные ценности русской культуры.
3. Русская национальная школа отдает приоритет православному вероучению, которое на протяжении 1000-летия было духовным основанием русской культуры, русского народа и его истории. Пропаганда религиозных и педагогических идей различных сект не допускается.
4. Русская национальная школа призвана сформировать у своих воспитанников чувство национального достоинства, патриотизм, чувство укорененности в русской истории и культуре.
5. Русская национальная школа в перспективе должна преодолевать денационализацию среднего школьного образования и выработать педагогические концепции, соответствующие традициям русского народа современным требованиям к среднему образованию.
Помимо стратегических целей необходимо сформулированы тактические цели и задачи:
1. Подготовка программ, учебных пособий и хрестоматий по дисциплинам социально-гуманитарного цикла, отвечающих основным целям русской национальной школы.
2. Подготовка педагогов, способных реализовать обучение по стандартам русской национальной школы и являющихся ревностными носителями русского национального самосознания.
3. Осуществление контактов с родителями, которые разделяют принцип работы русской национальной школы.
4. Проведение конференций по обмену опытом работы русских национальных школ и издание материалов этих конференций.
5. Создание общественной ассоциации "Русская национальная школа", цель которой - широкое информирование нашего общества о целях и задачах русской национальной школы и возможное обеспечение деятельности школ подобного типа из бюджетных и внебюджетных средств финансирования.
Сегодня мы имеем некоторый опыт создания русских национальных школ в Москве и в ряде городов России. Их становление происходит с колоссальными трудностями - сказывается давление, как национальной индифферентности, так и негативного отношения со стороны руководства школьным образованием в стране.
Должна ли быть русская национальная школа массовой? На мой взгляд, на данном этапе русская национальная школа должна, скорее всего, быть экспериментальной. В результате создания сети русских национальных школ будет осуществляться их влияние на массовую отечественную школу и тем самым будет положено начало преодолению денационализации образования в России и отказу от "импортных" педагогических программ. Надо заметить, что прием в русскую национальную школу должен быть сугубо добровольным, а цели, задачи и программы этой школы должно быть хорошо известны как школьникам, так и их родителям.
Использованная литература:
10 Иоанн Кронштадтский. Православная Русь. 1991, 9, с.7
Лосев А.Ф. О методах религиозного воспитания // Путь Православия. 1993. №1. - С. 224.
Копалов В.И. «Русская национальная школа и ее традиции».
«Непознанный мир веры». Изд-во Серетенского монастыря.
Клеутина И.Н.
О ДУХОВНО-СИМВОЛИЧЕСКОМ СМЫСЛЕ ПСАЛМА
