«ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ САРАТОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО ...»

где LB – Lady Bracknell - Леди Брэкнелл, MP – Miss Prism - Мисс Призм, Ch – Rev. Canon Chasuble - Доктор Чезюбл, Jack – John Worthing, J.P. - Джон Уординг (Джек), Algy – Algernon Moncrieff - Алджернон, Cec – Cecily Cardew - Сесили Кардью, Gwen – Hon. Gwendolen Fairfax - Гвендолен Ферфакс.

Анализ представленных данных позволяет утверждать, что отрицательные характеристики, выражения неудовольствия и порицания произносятся чаще, чем слова похвалы (59 %). Это и неудивительно, учитывая бесконечные конфликтные ситуации и противостояние героев друг другу (конфликт между Джеком и Алджерноном, Джеком и леди Брэкнелл, Сесили и Гвендолен). Именно им и принадлежит основное количество оценочных высказываний (91 %).

Интересно, что у представителей молодого поколения отрицательные оценки встречаются почти в два раза чаще, чем положительные: 62% и 38% соответственно, что, вероятно, может быть объяснено их критическим отношением ко всему на свете и своеобразной формой протеста против устройства общества. В то же время пожилые люди более сдержаны в оценках окружающих и процентное соотношение позитивных и негативных оценок у них приблизительно равно: 47% и 53%.

Рассмотрение речевых высказываний с оценочным компонентом по гендерному признаку показало, что у мужчин здесь явное преобладание отрицательных высказываний: 73% против 27% положительных оценок, тогда как в речи женщин соотношение положительных и отрицательных оценок близко к равному: 53% и 47% соответственно. Возможно, это объясняется тем, что именно мужчинам принадлежит активная социальная роль в обществе и семье.

С точки зрения способов передачи положительных и отрицательных оценок необходимо подчеркнуть, что персонажи О. Уайльда одинаково часто используют в своей речи прямую («How idiotic you are!») и скрытую (например, «You know how anxious your guardian is that you should improve yourself in every way») оценки (180 и 181 высказываний).

Оценка в форме слова и речевой формулы встречается гораздо реже (7%), чем оценка в виде развернутых предложений и тирад (93%), что, вероятно, тоже может найти свое объяснение социальным статусом героев, в основном принадлежащих к высшему обществу, которых никак нельзя назвать людьми дела, их единственное занятие – праздная салонная болтовня, а умение витиевато и завуалировано выражать свои мысли – качество, высоко ценимое в их среде.

Итак, рассмотрение оценки как составляющей речевого поведения человека позволяет сделать вывод о том, что оно является не только выражением сугубо индивидуальных речевых проявлений данной личности. В том, какими языковыми средствами выражается оценка, проявляется языковая личность, принадлежащая данному времени, данной стране, данной социальной группе, данной семье.

Библиографический список

Парыгин, Б. Д. Основы социально-психологической теории. М., 1987.

Резаев, А. В. Парадигмы общения : Взгляд с позиций социальной философии. СПб., Иваново, 1993.

Wilde, Oscar. Plays. Moscow, 1961.

Е.И. Почтарь

Приднестровский государственный университет им Т. Г. Шевченко

КОММУНИКАТИВНЫЙ ЭФФЕКТ КОСВЕННЫХ РЕЧЕВЫХ АКТОВ В РЕКЛАМНОМ ДИСКУРСЕ

Анализ большого разнообразия дискурсов, функционирующих в сфере массовой коммуникации, выявляет достаточно устойчивую тенденцию к нарушению коммуникативного кодекса и, как следствие, к использованию «говорящим» косвенных речевых актов, позволяющих вуалировать истинный смысл прагматически ориентированных высказываний [Падучева Е.В. 2001]. Как показывают проведённые исследования, одной из разновидностей современного дискурса, наиболее успешно применяющих тактику непрямой коммуникации, является реклама.

Как известно из теории коммуникации, а также из прагматики дискурса, основные причины, по которым в речевом высказывании могут нарушаться правила коммуникации, – это желание адресанта скрыть от адресата истинные цели осуществляемой им коммуникации и стремление адресанта повысить экспрессивность речи, придать ей дополнительную эстетическую ценность [Арутюнова Н. Д., Падучева Е. В. 1985]. Рекламный дискурс, основной коммуникативной целью которого в современном обществе является убеждение [Beasley R., Danesi M., Perron P. 2000], демонстрирует одновременно оба вида мотивации рекламного «говорящего» к избранию непрямой формы общения с потребителем. Смысловые послания, помещённые автором рекламы в импликатуры, с одной стороны, позволяют ему безбоязненно вводить в дискурс коммерчески ориентированные прагматические установки, «камуфлируя» их на эксплицитном уровне более благовидными мотивами: заботой о здоровье потребителя, о его материальном достатке, комфорте, красивой внешности и т.д. С другой стороны, предпочитаемый рекламой непрямой способ подачи информации позволяет автору «насытить» дискурс большим количеством стилистических приёмов и иных выразительных языковых средств, значительно повышающих уровень речевой экспрессии и, как следствие, увеличивающих его иллокутивную энергию. При этом, используя тактику непрямой коммуникации, «говорящий» избавлен от необходимости аргументировать пропозиции, а также от ответственности за недостоверность содержащейся в них информации, нередко искажающей картину действительности, поскольку содержание пропозиций является плодом индивидуального ментального творчества читателя, конструирующего смыслы на базе собственных знаний и жизненного опыта.

Способы осуществления косвенной коммуникации в рекламе достаточно многообразны и предполагают возможность выведения из реализующих её высказываний разного рода импликатур. Согласно общепринятой классификации, речевые импликатуры бывают конвенциональными (способствующими умозаключениям, которые верны в силу слов и конструкций, используемых «говорящим») и неконвенциональными (выводящими смыслы, основанные на убеждениях «слушающего», его представлении о принципах коммуникации, а также знаниях о мире, о ситуации общения и т.д.).

Примером введения в рекламную речь конвенциональных импликатур может служить следующее высказывание в рекламе морских круизов и сопутствующих видов отдыха, организуемых туристическим агентством Celebrity Cruises:

“Which level of massage would you like: Swedish, deep tissue or amnesia?” Конвенциональная импликатура: «You would like a massage: either Swedish, deep tissue or amnesia».

Очевидно, что этот вопрос нельзя считать информативным, но, скорее, риторическим, так как он не только не предполагает ответа со стороны читателя, но и сам на уровне импликатуры содержит «правильный» ответ. Предпочтение, отданное в этом рекламном образце вопросительной форме подачи прагматически ориентированной пропозиции (притом, что ассерция, как известно, обладает более сильным перлокутивным эффектом), очевидно, объясняется стремлением авторов минимизировать свою ответственность за недостоверность имплицируемой данным высказыванием информации, а также повысить уровень языковой экспрессии посредством оформления пропозиции в виде стилистического приема. Подтверждением тому может также служить метафорическое использование «амнезии» в качестве вида массажа, порождающй конвенциональную импликатуру: «Make your choice between two traditional massages and a heavenly bliss», которая, в свою очередь, выводит неконвенциональную импликатуру: «The kind of massage Celebrity Cruises offers you is that heavenly bliss».

Особенностью неконвенциональных импликатур является их весьма условная связь с собственно языковым содержанием высказывания, ибо в качестве основных факторов их порождения выступают психо-социальные особенности индивидуального читателя, а также его представления о правилах речевого общения.

Примером неконвенциональной импликатуры, выводимой на основе знания интерпретатором максим кооперативного общения, может служить речевое высказывание в рекламе услуг компании Marthasflowers по доставке цветов: “Marthasflowers. Fast. Fresh. Beautiful”. – Импликатура: “Companies other than Marthasflowers deliver flowers slowly, non-fresh and unbeautiful” (импликатура порождается за счёт нарушения максим качества и способа действия). Главным условием выведения такого вида импликатур является способность интерпретатора распознать скрывающий её «подвох» в высказывании и отнести его к нарушению той или иной разговорной максимы. В случае успешного декодирования этой импликатуры смысловой диссонанс, возникающий в результате нарушения «говорящим» речевой максимы, снимается.

Повсеместное включение в рекламные высказывания конвенциональных и неконвенциональных импликатур свидетельствует о намеренном применении рекламой тактики непрямой коммуникации, которая одновременно способствует достижению перлокутивного эффекта и успешно скрывает от адресата истинные коммуникативные цели рекламного «говорящего». Ибо информация, переданная в речи не напрямую, но подразумеваемая под сказанным, целиком находится в зоне ответственности самого интерпретатора, выводящего те или иные импликатуры с опорой на собственные субъективные знания и представления. Информация, полученная таким путём, к тому же, не подвергается никакой критической оценке со стороны интерпретатора, который не сомневается в истинности собственных умозаключений.

Целенаправленное введение в рекламную речь импликатур, провоцирующих смысловую размытость и активно вовлекающих читателя в процесс интерпретации, а, по сути, в процесс создания информационного послания, отсутствующего на поверхностном уровне значения представленных языковых единиц, является мощным фактором стимуляции убеждающего воздействия на читателя. Ибо согласно результатам исследований, «действие» (то есть решение приобрести рекламируемый товар) имеет больше вероятности возникнуть тогда, когда человек принимает непосредственное участие в процессе декодирования рекламы. «Такое декодирование сродни удовольствию от успешной разгадки кроссворда или понимания сложного литературного произведения» [Bernstein D. 1974: 107]. При этом положительный эмоциональный фон восприятия информации играет решающую роль в достижении рекламным дискурсом перлокутивного эффекта убеждения.

Библиография:

1. Падучева Е.В. Постулаты коммуникации// «Русский язык» № 37, 2001. – С. 34 – 46
2. Арутюнова Н. Д., Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М.,1985. – С. 8 – 42.
3. Beasley R., Danesi M., Perron P. Signs for Sale: An Outline of Semiotic Analysis for Advertisers & Marketers. Canada: Legas, 2000. – 102 p.
4. Bernstein, D. Creative Advertising, London: Longman, 1974. – 254 p.

О.А. РОГОВА

Педагогический институт

СГУ им. Н.Г. Чернышевского

ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЙ АНАЛИЗ КОНФЛИКТНОГО ВЫСКАЗЫВАНИЯ

(в газетных публикациях политической тематики в русском и английском языках)

В настоящее время заметно усилился интерес к проблемам речевой конфликтологии в аспекте возможного применения положений этой науки к практическому исследованию «конфликтности» текстов различного жанра. Однако, выявление конфликтных факторов, обуславливающих неоднозначность интерпретации смысла высказывания, заложенного автором, в газетных публикациях политической тематики нуждается в четко разработанной методике. В данной статье предпринимается один из возможных подходов к анализу подобных текстов на примере газетных публикаций политической тематики в русском и английском языках.

В любом речевом высказывании актуализируются "различные аспекты концептуальной организации знаний" (Герасимов, Петров, 1988, с. 10), задействованные в процессах порождения и понимания мысли. Описывая речевое высказывание в этом ракурсе в данной статье, мы используем собственно лингвистический подход с учетом таких параметров высказывания, которые позволяют интерпретировать информацию через анализ языковой семантики различных единиц высказывания. Этот анализ был бы заведомо неполным без обращения к когнитивным категориям, поскольку за значениями слов "стоят тесно связанные с ними когнитивные структуры  - сущности, которые можно описать на том или ином из специально разработанных языков представления знаний. Элементами этого языка являются фреймы, сценарии, планы… и др." (Баранов, Добровольский, 1997, с. 14).

Наиболее адекватным для описания когнитивных сущностей инструментом является, с нашей точки зрения, сценарий, в основе которого лежит ситуативно-тематическое развертывание мысли в рамках речевой ситуации, обладающей социальной значимостью (Третьякова, 1999, с. 184). Сценарий позволяет прогнозировать интерпретацию высказывания с учетом интересов, взглядов, точек зрения, интенции, целей говорящего. Сама языковая форма высказывания, рассматриваемая через призму лежащих в его основе когнитивных структур, может быть интерпретирована как отражение связи смысла и способа его речевой реализации. Когнитивную и интерпретативную суть соотношения смысла и формы хорошо отражает мысль Р. Якобсона о том, что "только для беспристрастного и стороннего наблюдателя связь между означающим и означаемым является чистой случайностью" (Якобсон, 1983, с. 105).

Сделанные предварительные замечания позволяют сформулировать идею о необходимости введения в процедуру лингвокогнитивного анализа высказывания трех основных принципов:

• анализ языковой и речевой семантики единиц высказывания;
• анализ когнитивных структур (сценариев), обеспечивающих адекватную обработку информации, представляющей стереотипную (стандартную) ситуацию общения;
• анализ высказывания с позиций интерпретатора (соотнесение интенции отправителя/адресанта высказывания и понимания этой интенции реципиентом/адресатом). (Гридина, 2007, с.1).

Три данных принципа использованы нами как основа лингвокогнитивного анализа газетных текстов политической тематики в русском и английском языках.

Предметом лингвокогнитивного анализа стали две статьи: «А. Чернецкий: за и против», опубликованная в газете "Екатеринбургская жизнь" от 15.11.05 г. («ЕЖ») и «Texas Mayor Caught in Deportation Furor», опубликованная в газете The New York Times от 04.03.09 г. («NYT»).

В плане лингвокогнитивного анализа языкового материала газетных статей нам было особенно интересно ответить на следующие вопросы. Во-первых, выражают ли использованные в статьях словесные и иные средства отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки, унизительные характеристики. Во-вторых, использованы ли в статьях специальные языковые или иные средства для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок.

Отвечая на поставленные вопросы, можно констатировать, что использованные в газетной статье «А. Чернецкий: за и против» словесные средства содержат унизительные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки. В частности, обвинение в отношении А. М. Чернецкого как представителя еврейского народа Это проявляется в следующем:

В статье содержатся упреки в адрес А. М. Чернецкого по поводу отсутствия гибкости в национальной политике, которая нелогично связывается с его национальной принадлежностью:

"…естественно было бы ожидать деликатности в таких вопросах – особенно со стороны человека другой национальности. Со стороны же А. Чернецкого все происходит с точностью до наоборот".

Эти упреки приобретают унизительный характер вследствие заданного в статье противопоставления  – противопоставления русских, наших, соотечественников и А. М. Чернецкого  – чужого, другой национальности:

"Самые видные и почетные места в городе занимают памятники вождям и деятелям тоталитарного государства, на совести которых кровь многих миллионов наших соотечественников. Создается впечатление, что нам навязывается именно определенная национальная политика –антирусская".

Вывод об антирусской политике никак не вытекает из предыдущих фактов, поскольку не означает, что проводящий эту политику человек обязательно является человеком другой национальности. Если этот вывод признать логичным (обоснованным), то напрашивается интерпретация понятия "наши соотечественники" только как "русский народ", что может оскорбить национальные чувства представителей нерусских национальностей.

В интерпретацию национального вопроса вводится понятие "русские территории":

В переходный период распада империи, отторжения русских территорий, упадка экономики, потери старых приоритетов происходит вполне понятное обострение национальных чувств русских.

Хотя точнее и нейтральнее, с точки зрения идеологии, было бы использование понятия "российские территории". В результате подобного употребления задается представление о неравноценности населяющих данные территории народов, что также может стать поводом для негативных эмоциональных и психологических состояний людей нерусской национальности.

Аналогичные примеры мы встречаем и в американской статье, обвиняющей человека в его национальной принадлежности и в легальности/нелегальности проживания на территории США, то есть в наличии гражданства, что также является поводом для негативных эмоциональных и отрицательных психологических состояний людей.

Just after sunrise one morning last summer, as his two sons hurried out the door to school, Oscar Urbina might have presented a portrait of domestic stability in this Dallas suburb, but not pretend as if he were not a foreigner…

Одной из насущных тем, передающих стереотипную ситуацию для американской лингвокультуры и априори несущую отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки, является тема иммиграции и вида на жительство в США. Несмотря на то, что 75% населения США не являются коренными жителями, а иммигрировали в страну, их отношение к «братьям по несчастью» оставляет желать лучшего, а данная тенденция выражения упрека, неодобрения, осуждения и даже обвинения прослеживается не только в газетных, но и в художественных текстах.

If the arrest had come earlier, it might have had little effect on his life. But two years ago, Irving made a decision, championed by its first-term mayor, Herbert A. Gears, to conduct immigration checks on everyone booked into the local jail. So Mr. Urbina was automatically referred to the federal authorities as not being an American citizan and now faces possible deportation, becoming one of more than 4,000 illegal immigrants here who have ended up in similar circumstances as they were not citizens of that prominent country.

Таким образом, в статьях навязывается противопоставление русской, американской и иных национальностей.

Как известно, начало и конец текста являются его сильными позициями. Они задают тему и контекст интерпретации всего содержания статьи. Обращение к национальному вопросу в первом и последнем предложениях задает оскорбительный тон и придает национальный оттенок характеристикам, содержащимся в статье.

Можно отметить в рассматриваемых статьях и другие конфликтные высказывания, направленные на создание негативной характеристики. Так, в тексте статьи, опубликованной в «ЕЖ», содержатся языковые средства, которые не выражают оскорбления А. М. Чернецкого напрямую, но создают отрицательный психологический и эмоциональный фон для негативного восприятия высказываний о нем. Общая негативно-оценочная тональность создается намеренным подбором лексем, преимущественно просторечных, разговорных и жаргонных, в значении которых содержатся семы отрицательной характеристики обозначаемого субъекта.

Ср.: "вышвырнул" (о депутатах). Разг. Грубо удалить, вытолкнуть; выгнать. (Ожегов, с. 292);

"потопился" (о Чернецком). Разг. Сам себя погубил, выдав, предав, оклеветав (Ожегов, с. 333);

"выбить место" (для Чернецкого). Прост. С трудом добиться получения чего-л. (Ожегов, с. 244);

"любимчики" (Чернецкого). Разг. Тот, кто пользуется чьей-то любовью, покровительством в ущерб другим (Ожегов, с. 208) и др.

Сравним со статьей, опубликованной «NYT» - в ней также содержатся определенные языковые средства, которые не только напрямую, но и косвенно создают отрицательный психологический и эмоциональный фон для негативного восприятия высказываний:

As battles over illegal immigration rage around the country, Irving’s crackdown is not unusual in itself. What makes it striking is that it happened with the blessing of a mayor like Mr. Gears, an immigrant-friendly Democrat with deep political ties to the city’s Hispanic leaders, a man who likes to preach that adapting to immigration — especially in a city like his, now almost half-Hispanic — is not a burden but an opportunity, or as he says, it’s “not a have-to, it’s a get-to.”

Battle – a fight between opposing armies, groups of ships, groups of people. (LDCE. p. 94)

Irving’s crackdown – severe action that is taken in order to deal with a problem (LDCE. p. 315)

Democrat with deep political ties – a relationship between two people, groups or countries that connects them (LDCE. p. 1511).

Сниженный характер словоупотребления увеличивает силу негативного эмоционального воздействия текста.

Усилительно-провоцирующую конфликтную функцию выполняют и сопутствующие основному тексту замечания "уточняющего" характера:

Одна только случилась неприятность: казалось бы преданный душой и телом А. Страхов, посланный в Москву "выбить место" для А. Чернецкого…, вдруг сам прошел в губернаторы области… Да еще диссиденты то и дело поднимают шумы.

Преобразование устойчивого разговорного выражения поднимать шум в поднимать шумы имеет явно ироническую направленность.

But as a wave of sentiment against illegal immigration built around Dallas and the nation, Mr. Gears came to realize that his city would be unable to remain on the sidelines — besides his own political future would depend on how he navigated newly treacherous terrain.

Употребление словосочетания navigated newly treacherous terrain имеет явно выраженный иронический оттенок.

Слова с отрицательной оценочной коннотацией используются в статьях как прием оскорбления, обвинения или даже осуждения, смысл которого не только в том, чтобы вызвать у "оскорбляемой стороны" негативные чувства, но и в том, чтобы понизить уровень оценки критикуемого в глазах третьей стороны  –читателей, потенциальных избирателей:

Он показал себя грубым и самоуверенным руководителем; уже одно это свидетельствует о непрофессионализме главы города; у А. Чернецкого нет опыта, нет идей; стиль работы дерганный, непродуманный, нелогичный; Чернецкий ни с кем не желает считаться, ни с кем не умеет наладить диалог… попытки контакта с городской администрацией разных групп населения… полностью им игнорируются…, перед нами ясно вырисовывается облик непрофессионального коммунистического функционера, занимающегося не своим делом, человека самодовольного, самоуверенного, не склонного прислушиваться к обществу и мн. др.

But Mr. Gears put a kind of political pressure around him, which had been energized by much more aggressive measures to force out illegal immigrants in Farmers Branch, a smaller suburb next door.

Помимо перечисленных выше языковых средств, в статьях используются конфликтные речевые тактики, в частности тактика иронии:

В прошлом году взломали асфальт и вновь его уложили. В этом году снова взломали… Чего же следует ожидать в следующем году? Ведь при ремонте опять "забыли" сделать подземный переход для метро.

Ср. также уже приведенную выше цитату: "Одна только случилась неприятность…"

Речевая тактика иронии также встречается и в англоязычном тексте:

Mr. Urbina does not deny it; he has been living illegally in the Dallas area since coming to the country from Mexico in 1993. But the turn of events stunned him in a once-welcoming place where people had never paid much attention to Social Security numbers.

Ироничный тон статьей задает и особый подтекст, программирующий интерпретацию подобных высказываний адресатом. "Смысловые приращения" интерпретатора (адресата) могут быть очень разнообразны (Ларин, 1973, с. 100). Как отмечает В. В. Дементьев, "в случае непрямой коммуникации нет предела возможностям интепретации" (Дементьев, 2000, с. 98), на что и рассчитывают авторы статьи.

Эта же идея реализуется и в использовании другой речевой тактики, лежащей в сфере непрямой коммуникации, – тактики намека. Высказывание об общности национальной принадлежности А. М. Чернецкого и В. В. Жириновского (А. Чернецкий, так же как и В. В. Жириновский, родился в смешанной еврейско-украинской семье) содержит смысловую лакуну, которая требует интерпретации адресата. "Вычисляется" импликатура довольно легко: "такой же, как Жириновский, не только по национальности". Сами качества, черты сходства, которые имликативно содержатся в таком сопоставлении двух лиц, каждый читающий (адресат) дополнит (домыслит) собственными долями смысла, которые у него ассоциируются с образом В. В. Жириновского как человека и как политика: такой же… агрессивный, невыдержанный, самодовольный, властолюбивый… Также противопоставление Oscar Urbina гражданам США: Oscar Urbina might have presented a portrait of domestic stability in this Dallas suburb, but not pretend as if he were not a foreigner…

Применение подобных непрямых коммуникативных тактик ясно отражает интенции и главную цель авторов статьей  – дискредитировать, опорочить или унизить.

Стратегия дискредитации – одна из самых сильных конфликтных стратегий речевого поведения. Данная стратегия реализуется в тактиках бездоказательного обвинения и разоблачения, которые направлены на "снижение" положительного образа кандидата, умаление его авторитета, на изменение мнения адресата о нем, корректировку модели мира читателя, что является когнитивной предпосылкой участия авторов статьи в данном коммуникативном событии. Это содержание является прагматической установкой и диктует цели, которые определяют сценарий речевого поведения участников данной коммуникативной ситуации: не выражать прямо свое эмоционально-оценочное мнение об адресате, его качествах, способностях, поступках и т.д., а через иронию, намеки, подтекст и пр. создать отрицательный фон для восприятия передаваемой в статье информации.

Таким образом, все речевые стратегии и тактики реализуют развертывание следующего сценария: отправитель речи выражает явные и скрытые негативные оценки относительно объекта речи с целью его дискредитации, унижения; стремится навязать читателю идею связи между национальной принадлежностью и гражданскими убеждениями дискредитируемого лица.

Список литературы:

1. Баранов А. Н., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной семантики//Изв. АН. Серия лит-ры и языка. 1997. Т. 56. N 1.
2. Герасимов В. И., Петров В. В. На пути к когнитивной модели языка//Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. М., 1988. Вып. XXIII.
3. Гридина Т.А., Принципы лингвистического и когнитивного анализа высказывания. М., АРС. 2007
4. Дементьев В. В. Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов, 2000.
5. Ларин Б. А. Эстетика слов и язык писателя: Избранные статьи. Л., 1973.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Москва. Русский язык. 1990 – 917 с.
7. Третьякова В. С. Сценарии речевого поведения и речевой жанр//Русский язык: история, диалекты, современность. М., 1999.
8. Якобсон Р. В поисках сущности языка//Семиотика. М, 1983.
9. Longman Dictionary of Contemporary English. UK. Longman, 2003.

Е.В. Сергеева

Тольяттинский государственный университет

РЕЧЕВОЙ АКТ КАК ОСНОВА ФОРМИРОВАНИЯ ДИСКУРСА

Рассматривая проблему речевого акта как основу формирования дискурса следует обратить внимание на проблему соотношения речевого акта и текста, поскольку аналогия, проводимая между речевым актом и текстом подтверждается такими исследователями, как Анисимова, Гиндин, Овчинникова, Косериу, Isenberg, Linke, Nussbamer, Portmann, Rosengren, Вайнрих, Каменская, Слюсарева и др. В этом смысле к тексту подходят как к продукту коммуникативной деятельности, который обращен к коммуникативному акту, с другой стороны, текст называют наиболее динамической единицей языка, высшей языковой единицей [Колшанский 1984: 106, 121].

Таким образом, исходя из того, что в значительном количестве работ текст считается высшей коммуникативной единицей (Х. Вайнрих, В. Куммер, У. Оомен, Х. Плетт, У. Энгель, Э. Моргентхалер, К. Кожевникова, О.Л. Каменская, Н.А. Слюсарева, В.А. Соловьян, А.И. Новиков и др.) текст понимается как макроречевой акт, образованный рядом связанных речевых актов, осуществляемых индивидом в определенной ситуации, и образующих речевое сообщение, которое, согласно Левицкому [Левицкий 1998], считается цельным и завершенным, и представляет собой развернутую номинацию, степень развернутости и другие параметры которых варьируются в зависимости от интенции говорящего и ситуации общения.

В рамках описания текста как макроречевого акта нельзя не обратить внимание на то, что в свете процесса порождения речевого акта картина мира и внутренний лексикон языковой личности представляют собой невербальные образования, обеспечивающие как ориентировку в любой деятельности, так и выбор значений и языковых единиц в речевой деятельности. Смысловая программа высказывания формируется на довербальных этапах речепорождения. Замкнутая смысловая система первоначально оформляется как целостность системы концептов, входящих во фрейм речевого акта, а затем последовательно вербализуется в ходе развертывания текста [Овчинникова 2001: 71]. Таким образом, исследование текста как макроречевого акта требует его рассмотрения с позиций теории фреймов и теории порождения высказывания.

Рассматривая текст как макроречевой акт, следует также обратить внимание на весьма распространенное противопоставление текста («правильного», обычно письменного, развернутого сообщения) и дискурса.

Дискурс трактуется как понятие более широкое, чем текст, включая помимо развернутого речевого сообщения экстралингвистические факторы [ЛЭС 1990: 136]. В ряде работ под дискурсом подразумевается развернутое, но «неправильно оформленное» сообщение, характерное для спонтанного общения [Сиротина 1994; Русская разговорная речь … 1996].

Дискурс имеет два плана: дискурс (1) – совокупность порожденных текстов (результат) и дискурс (2) – вербализуемая речемыслительная деятельность (процесс). Первый план В.В. Красных называет «собственно лингвистическим», а второй – «лингво-когнитивным» [Красных 2001: 144].

Подобное понимание дискурса представлено в работах Т.А. ван Дейка, А.Е. Кибрика, Ю.Н. Караулова. По Е.А. Кибрику, «дискурс – коммуникативная ситуация, включающая сознание коммуникантов (партнеров общения) и создающийся в процессе общения текст» [Красных 1999: 144].

Из бинарной природы дискурса вытекает и понимание текста как его базовой (основной, минимальной) единицы. Таким термином оперирует, например, В.В. Красных [Красных 2001: 148].

Идея «первичности» текста принята уже многими учеными: с одной стороны, в процессе коммуникации мы говорим не отдельными, разрозненными предложениями, но текстами, с другой, - именно текст получает исследователь языка в качестве исходного материала для анализа

(Демьянков, Красных, Леонтьев, Тарасов, Соснова).

Понятие «дискурс» до сих пор допускает множество интерпретаций, которые, если и не противоречат друг другу, то, по крайней мере, предлагают пояснения разного порядка (Фуко, Греймас, Деррида, Шевченко, Habermas, Миронова, Костомаров, Бурвикова, Арутюнова, Бенвенист, Борботько, Почепцов, Ревзина, Николаева, Степанов, Stubbs, Звегинцев, Макаров, Brown, Yule, Schiffrin, Бисималиева, Кубрякова, Александрова).

Наиболее авторитетным на сегодняшний день является определение Т.А. ван Дейка, которое аккумулирует различные воззрения на дискурс: «… дискурс – это сложное коммуникативное явление, включающее кроме текста еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресанта)» [Караулов, Петров 2000: 8]. Лингвисты обращаются к исследованию различных сторон дискурса, сопоставляя его с текстом. Однако, в некоторых психолингвистических исследованиях отмечается, что: «…для анализа реальных механизмов порождения текста, формирования его смысловой структуры (и цельности) стоит пренебречь различием текста и дискурса» [Никонова 2007:70].

Главным отличием речевого акта от высказывания является участие речевого акта в формировании дискурса. Понимание речевого акта в дискурсе, обеспечивающее адекватную реакцию, предполагает правильную интерпретацию его иллокутивной силы. Последняя определенным образом взаимодействует с пропозицией. Например, побуждения и обязательства могут включать только пропозиции, относящиеся к плану будущего. Их цель – создать такое положение вещей, которое соответствовало бы значению пропозиции. Они направлены от пропозиционального отношения к действительности. Пропозиции характеризуются условиями истинности, РА – условиями успешности, несоблюдение которых ведет к иллокутивным неудачам [ЛЭС 2002: 413].

В одних случаях для эффективности РА необходима определенная ситуация (приказ, приговор и т.п. имеют силу только в устах людей, наделенных соответствующими полномочиями, и опираются на социальные институты). В других случаях успешность РА зависит от личностных факторов. Аналогом требования истинности, предъявляемого к суждению (пропозиции), является требование искренности, удовлетворение которого входит в условия успешности РА. Условие искренности (доброй воли) связывает РА с намерениями говорящего, а через них - с состояниями его сознания (интенциональными состояниями): просьбы соответствуют желаниям и нуждам говорящего, сообщения – эпистимическим состояниям, выражения чувств – тем или другим эмоциям [Там же: 413].

Исходя из того, что результатом речевого акта выступает дискурс, то возникает вполне закономерный вопрос, каким образом это происходит? Что лежит в основе механизма образования дискурса? Дискурс, по словам Александровой, будучи динамическим процессом, отражающим функциональные особенности речи, имеет в то же время все ее прагматические, экспрессивные и когнитивные свойства. Для понимания закономерностей создания дискурса необходимо знание о фреймах и их роли в процессе ментальной репрезентации в сознании человека. Ментальные пространства и - как их следствие - ментальные репрезентации имеют различные выражения в различных языках, что необходимо учитывать при создании текста [Александрова 2003:10-18]. С позиции порождения и восприятия речи «текстовым» статусом обладают все речевые сообщения, которые говорящий «задумал» как развернутые независимо от того, удалось ли ему благополучно реализовать свой замысел [Овчинникова 2001: 51]. Текст как языковая единица в этом ракурсе представляет собой структуру (фрейм), обусловленную не спецификой национального языка, а когнитивной сферой человека и культурой [Там же: 49].

В этой связи целесообразно привлечь для освещения текста как макроречевого акта положения теории фреймов и теории порождения речевого высказывания, посвященной изучению и описанию речемыслительных процессов, реально протекающих в сознании носителей языка.

В лингвистической литературе на сегодняшний день представлено достаточно большое количество точек зрения языковедов, определяющих фрейм с разных позиций. Подробный обзор работ, посвященных фрейму, представлен в работе [Никонова 2007].

В контексте настоящего исследования под фреймом понимается уникальная структура репрезентации опытного когнитивного знания человека, соединяющей область когнитивного и языкового в процессе речевой деятельности (Минский, ван Дейк, Филлмор, Гофман и др.). Другими словами, фрейм, в отличие от других типов когнитивных единиц (например, понятия, образа и т.д.), представляет собой смысловой каркас будущего высказывания. Это значит, что любая когнитивная единица, являясь результатом мыслительной деятельности человека и, проходя вследствие интенционального импульса эмитента процесс вербализации на доязыковом этапе, предстает в виде фрейма. Обратный процесс наблюдается в случае декодирования речи, когда одномерная языковая структура разворачивается через образованную реципиентом фреймовую структуру в многомерную когнитивную единицу, вызывающую в сознании реципиента соответствующие образы и понятия. При этом процесс образования фреймовых структур носит чисто индивидуальный характер [Никонова 2007:128].

Фрейм является репрезентацией когнитивной схемы ситуации (сценария) или понятия (скрипта) и – тем самым – набором задаваемых ситуацией или понятием типовых признаков, т.е. того, что отличает в сознании человека представление именно этой ситуации или конкретного денотата от другой / другого, и который закрепляется в сознании как опыт отражения в сознании именно этого отрезка реальной действительности через соотношение с определенной единицей языкового тезауруса [Там же: 130-131].

Фреймовая структура (в соотнесении с той когнитивной структурой, которую он представляет) может быть как статичной, так и динамичной. В данном случае имеется в виду принцип репрезентации знаний. Статичный фрейм представляет собой «пакет», «ячейку» схематизированного опыта человека. Динамичный фрейм отражает категориальный опыт человека в процессе речепроизводства как смысловой каркас его дискурсивной деятельности [Там же: 137].

Освещая вопрос о природе фреймов, С.А. Жаботинская предлагает различать следующие виды фреймов:

1) Предметноцентрический фрейм – представляет собой систему пропозиций, где к одному и тому же логическому субъекту НЕКТО/НЕЧТО примыкают несколько логических предикатов, характеризующих субъект по количественному, бытийному (акциональному), локативному, темпоральному и оценочному параметрам.

Предметноцентрический фрейм иллюстрирует нерасторжимость образов объекта и субъекта, объективированных в частеречной системе. Субъектные оценки «пронизывают» все классы слов, что находит отражение в грамматической категории степеней сравнения у прилагательных и наречий, в грамматических категориях времени и наклонения у глагола, а также в лексической семантике представляющих различные классы единиц, значения которых включают коннотативный компонент.

2) Акциональный фрейм. Конституентами фрейма данного типа являются несколько предметов НЕКТО/НЕЧТО, которые наделяются семантическими ролями. Они отражают характер отношений между предметными сущностями, среди которых одна, наделенная ролью агенса, является центральной [Жаботинская 2003: 151-152].

3) Партитивный фрейм. Концептуальная структура включает предметные сущности НЕКТО/НЕЧТО, соотносимые между собой как целое и его часть. Связь, устанавливаемая между предметами, есть отношение обладания, или экзистенция части [Там же: 153].

4) Гипонимический фрейм. В данной структуре, получившей достаточно полное освещение в лингвистических работах, предметные сущности НЕКТО/НЕЧТО объединяются родовидовыми отношениями. Тип связи можно определить как отношение включения признака, или экзистенцию видовых различий. Данный вид фрейма структурирует информацию, представленную в лексике и в грамматике языка. В лексике он отслеживается в расширении и сужении значения слова, а также в организации лексико-семантических полей. В синтаксисе данный фрейм обусловливает аранжировку смыслов в предложениях типа Собака есть животное [Там же: 154-155].

5) Ассоциативный фрейм – иллюстрирует отношение подобия, которое основано не столько на «положении вещей» в онтологии, сколько на сближении концептов в мышлении самого человека. Такое сближение есть ассоциативная связь, присутствующая в концептуальной метафоре и объективированная в метафорах и сравнениях языка. Феномен полисемии связан с передвижением словесного знака с одного участка концептуальной модели на другой, при этом модель мотивирует причины такого сдвига [Там же: 156-158]. Данные виды фреймов иллюстрируют механизм действия динамичного фрейма речевого акта при его речепорождении. Осветим подробнее этот вопрос.

Каждый речевой акт, как и любая деятельность человека, определяется, по мнению представителей психолингвистического направления [например, Леонтьев 1976: 14], целевой установкой. Именно в зависимости от целевой установки эмитент (говорящий или пишущий) использует и комбинирует семантические и синтаксические блоки, создавая реальное высказывание. Под высказыванием в этом случае понимается речевое произведение, характеризующееся интенцией говорящего, его желанием выделить те или иные элементы конкретной ситуации, его стремление сделать свою мысль по поводу ситуации понятной слушающему (Богданов, Доброва, Шелингер и др.).

Порождение высказывания представляет собой сложный речемыслительный процесс, одновременно приводящий в движение когнитивные и языковые структуры в их постоянном взаимодействии и переплетении, и представляет собой огромную область исследования, первые практические результаты и дальнейшие пути исследования которого описаны в ряде работ отечественных лингвистов (Кубрякова, Леонтьев, Арутюнова, Ахутина, Горохова, Жинкин, Залевская, Норманн, Павлова, Пассов, Ревзин, Красиков, Калентьева и мн. др.). В основу данных исследований легло стремление понять, как возникает речевой акт, какие мыслительные процессы его порождают и какую роль при этом играют языковые единицы.

В лингвистической литературе описываются два этапа протекания речевой деятельности: превербальный (или довербальный, долокутивный, дословесный) и вербальный. Последний включает в себя внутреннюю и внешнюю речь. Превербальный этап речевой деятельности характеризуется тем, что мысль в своем зародыше (та самая мысль, которая составляет основу будущей речевой деятельности) авербальна, то есть не облечена ни в какие языковые формы и выражена не расчленено в виде своеобразного гештальта на образном, предметно-схематическом «языке» [Кубрякова 1986:114]. Лишь при сознательной установке на то, чтобы сообщить нечто другому человеку, мысль облекается в языковую форму, и, чтобы предстать уже в новом качестве, в виде высказывания того или иного типа, она претерпевает еще одно видоизменение, рождая личностный смысл будущего речевого высказывания. Другими словами, мысль, существующая в сознании человека диффузно, должна быть упорядочена (т.е. из гештальта мысли нужно выбрать то, что затем войдет в высказывание) и облечена в конкретные языковые формы. Этот процесс, получивший название лингвооперативного выбора, проходит несколько этапов.

Первую ступень лингвооперативного выбора (то есть облечения мысли в языковые формы) В.А. Жеребков называет лексикограмматическим выбором [Zerebkov 1988: 127]. На этом этапе согласования личностного смысла с языковыми значениями вступает в свое действие семантика, связывая одни смыслы с координатами и опорными точками ситуации (т.е. узлами статического фрейма), а другие – с соотношениями между ними (т.е. узлами динамического фрейма), формируемого посредством видов фреймов, представленных в классификации Жаботинской. По мнению В. Скалички, «предложение не способно передать бесконечную сложность единичной ситуации – оно может только указать (при помощи слов) ее опорные точки» [Скаличка 1967: 125]. Определяя смысл будущего высказывания, человек выделяет эти опорные точки при помощи слов, то есть их номинаций.

Слова как языковые знаки представляют собой на данном этапе порождения речевого высказывания универсальные психофизические сущности, обозначающие ситуативные референты. Языковые знаки здесь подчинены речемыслительным механизмам, «выбирающим» из мысли то, что должно стать предметом высказывания (выделяя при этом опорные точки), и облекающим эти опорные точки в языковые знаки. Сгустки смыслов, получая обозначение, группируются. При группировке смыслов в некие их пучки (фреймы) автоматически учитываются знания, хранящиеся в памяти человека. Смыслы «подводятся» под знакомые обозначения, а если таковых не находится, для них создаются новые [Кубрякова 1986: 115].

На этом этапе вначале в сознании человека возникает неопределенная грамматическая модель, имеющая «опорные точки» (т.е. узлы фреймов) описываемой ситуации. Аналогичное этому явление наблюдается в языке очень маленьких детей: «Mann» (= Das ist ein Mann; Da kommt ein Mann usw.), „Kommen“ (= ist gekommen/ kommt/ wird kommen) – о знакомом человеке, о себе, о каком-либо предмете, явлении и так далее. Следующий этап порождения высказывания характеризуется появлением фреймовой инфинитивной пропозиции, например: Mann – kommen, Haus – bauen и так далее [Zerbkov 1988: 127], которая разворачивается в дальнейшем в высказывание.

Пропозиция – структурная логическая схема смысла высказывания. Н.Д. Арутюнова рассматривает пропозицию как «семантическую структуру, объединяющую денотативное и сигнификативное значение, из которых последнему принадлежит центральная позиция» [Арутюнова 1976: 37].

Пропозиция может быть: 1) актуальной (в которой предикация эксплицирована); 2) потенциальной (в которой предикация выражена имплицитно); 3) фреймовой (охватывать все многообразие вариантов актуальных и потенциальных пропозиций). Термины первых двух видов пропозиции используются в лингвистике в отношении предложений; к потенциальным предложениям относятся, например, по мнению А.В. Бондарко [Бондарко 1984: 134], деепричастные обороты.

Фреймовая (инфинитивная) пропозиция дает начало для дальнейшего развертывания речемыслительной цепочки, формирующей высказывание. Термины «фреймовая пропозиция» и «инфинитивная пропозиция», являясь здесь синонимами, соотносятся с разными областями речедеятельностного процесса: фрейм, как было показано выше, - категория логического плана; инфинитив – единица языкового плана выражения. Но их синонимичность при рассмотрении речепорождения есть доказательство того, что инфинитивная пропозиция как начало вербально развертываемой цепочки есть вербальная «смычка» компонентов семантической структуры вербализуемой единицы через фреймовую пропозицию (т.е. вершинные узлы фрейма в его истинном понимании как смыслового каркаса будущего высказывания) с когнитивной областью сознания человека [Никонова 2007: 216].

Рождение инфинитивной пропозиции как промежуточного этапа от мысли к высказыванию показывает, что в сознании человека при вербализации смысла одновременно работают два механизма: механизм номинации и механизм предикации. При этом языковые единицы выполняют, с одной стороны, номинативную функцию, выступая как автосемантичные называющие имена, с другой стороны, - предикативную функцию, обозначая те или иные действия и выражая предикативные отношения между называемыми предметами, которые при развертывании в высказывании облекаются в форму той или иной синтаксической конструкции [Там же: 217].

Центральная роль в вербализации фреймовой пропозиции принадлежит глаголу в форме инфинитива (как следует из названия инфинитивной пропозиции), т.к. в основе семантической структуры инфинитива лежит логико-семантическая модель валентности глагола, отражающая вербализующуюся модель ситуации, выраженной фреймом [Там же: 217].

На дальнейшем этапе порождения высказывания происходит выбор (создание) структуры высказывания и выбор (создание) единиц номинации, заполняющих эту структуру. В реальном процессе речеобразования оба выбора взаимообусловлены: выбор слова невозможен безотносительно к конструкции, задающей его синтаксические характеристики, но и выбор конструкции неосуществим без предварительной фиксации лексических элементов, в частности, глагола, предопределяющего конфигурацию актантов [Арутюнова 1972: 290].

Такая взаимообусловленность, несомненно, обязательна, но она может явиться следствием разных процессов: симультанного или же сукцессивного выбора двух указанных величин, или выбора одной до выбора другой [Кубрякова 1986: 100]. Этим обстоятельством определяются разные типы организации речевой деятельности: развитие речевого высказывания происходит по-разному в зависимости от того, из какой сферы языка выбрана ее исходная единица (синтаксиса или словаря), в какой форме она выбрана и какие синтагматические, парадигматические и прочие характеристики связаны с ее статусом. Этот этап представляет собой «развилку» на дороге к созданию внешнего речевого высказывания, которая представляет собой разные варианты перехода от внутреннеречевой стадии порождения речи (то есть, уже ословленной во внутренней речи) к разным языковым единицам на уровне внешнего высказывания. Стратегии говорящих заключаются в выборе одной из возможных дорог, идущих от данной развилки. Как только этот выбор сделан, сама выбранная форма языковой единицы тоже начинает диктовать свои условия дальнейшего продвижения от нее к полному высказыванию. Например, в немецком языке глагол в силу своей природы обладает способностью не только называть (номинировать) тип речевого акта (т.е. с какой целью будет произнесено сказанное), но и определять основные «роли» языковых элементов в высказывании в соответствии с номинируемой коммуникативной ситуацией.

Глаголы типа bitten, ansprechen, erbetteln, fordern, empfehlen, erlutern, kommentieren, hinweisen, akzeptieren, analysieren, definieren, beschmen и многие другие своим лексическим значением указывают на «выполнение определенного рода действия, такого, например, как сомнение, утверждение, просьба, вопрос, приказание, выражение благодарности, извинения, поздравления и т.д.», т.е. на совершение речевого (иллокутивного или перлокутивного) акта [Чахоян 1979: 18-19].

Такие лексемы номинируют один из основных этапов порождения высказывания, которые в свете вышеизложенного выглядят следующим образом:

[Никонова 2007: 218].

Мысль, будучи представленной во фрейме, проходит цепочку этапов вербализации и, вовлекая в этот процесс вербальные единицы лексикона, грамматикона и прагматикона языковой системы, соотносится в тоже время с узлами динамического речедеятельностного фрейма, имеющими «вербальные датчики» в языковой системе [Там же: 218].

Исходя из того, что языковая система фиксирует все прагматически значимые для носителей языка ситуации, становится очевидным, что лексикон конкретного языка содержит те лексические единицы, которые номинируют выбор типа речевого акта несмотря на то, насколько этот процесс осознан его носителем.

Подводя итог вышесказанному, следует еще раз отметить, что в процессе порождения текста (дискурса) сознание эмитента задействует два вида фреймов - статичные и динамичные фреймы. В процессе порождения речевого высказывания образуется инфинитивная или фреймовая пропозиция, далее происходит выбор типа будущего речевого акта. Статичные фреймы составляют основу для формирования пропозиционального содержания или темы текста (речевого акта), которая в процессе порождения дискурса приводится в движение посредством динамических фреймов и получает свое развертывание в процессе порождения текста. В этой связи следует вспомнить Клауса Бринкера, который указывает на взаимосвязь типа тематического развертывания текста и его коммуникативной функции. К. Бринкер отождествляет с взаимосвязью иллокутивной и локутивной составляющих речевого акта. В этой связи, проблему взаимообусловленности иллокутивного и локутивного актов при порождении дискурса можно рассматривать сквозь призму именно динамического фрейма речепорождения.

Библиографический список:

Колшанский, Г. В. Коммуникативная функция и структура языка / Г. В. Колшанский. – М.: Наука, 1984. - 173 с.

Левицкий, Ю. А. Проблема типологии текстов / Ю. А. Левицкий. - Пермь, 1998

Овчинникова, И. Г. Ассоциативный механизм в речемыслительной деятельности: Дис…д-ра филол. наук: 10.02.04 / И. Г. Овчинникова. - С.Петербург, 2001. – 382 с.

Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева.- М.: Сов. энциклопедия, 1990. – 685 с.

Сиротина, О. Б. Тексты, текстоиды, дискурсы в зоне разговорной речи / О. Б. Сиротина // Человек – Текст – Культура. – Екатеринбург, 1994. – с. 26 – 33.

Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996.

Красных, В. В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций / В. В. Красных. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2001. – 270 с.

Красных, В. В. «Маски» и «роли» фрейм-структур сознания: (К вопросу о клише и штампах сознания, эталоне и каноне) / В. В. Красных // Язык, сознание, коммуникация. - М., 1999. - вып. 8. - с. 39 - 43.

Караулов, Ю. Н. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса / Ю. Н. Караулов, В. В. Петров // Т.А. ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. - Б.: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. - с. 5 – 11.

Никонова, Ж. В. Фреймовый анализ речевых актов (на материале современного немецкого языка) / Никонова Ж. В. - Монография. – Н. Новгород: НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2007. – 309 с.

Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – 2-е изд., дополненное. –М.: Большая Российская энциклопедия, 2002 –709 с.

Александрова, О. В. О некоторых тенденциях в новом подходе к изучению языка / О. В. Александрова // На стыке парадигм лингвистического знания в начале 21 века: грамматика, семантика, словообразование: Мат. междунар. конф., Москва, октябрь, 2002 г. -Калининград: КГУ, 2003. - с. 10 - 18.

Овчинникова, И. Г. Ассоциативный механизм в речемыслительной деятельности: Дис…д-ра филол. наук: 10.02.04 / И. Г. Овчинникова. - С.Петербург, 2001. – 382 с.

Жаботинская, С. А. Концептуальный анализ: типы фреймов / С. А. Жаботинская // На стыке парадигм лингвистического знания в начале 21 века: грамматика, семантика, словообразование: Мат. междунар. конф., Москва, октябрь. – 2002. - Калининград, 2003. - с. 140 – 159.

Леонтьев, А. А. Предисловие / А. А. Леонтьев // Психолингвистика. – М., 1976. - с. 3 - 16.

Кубрякова, Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. / Е. С. Кубрякова. - М.: Наука, 1986. – 156 с.

Zerebkov, V. A. Deutsche Stilgrammatik / V. A. Zerebkov. - Moskau: Wys. sk., 1988. – 221 s.

Скаличка, В. Ассиметрический дуализм языковых единиц / В. Скаличка. - ПЛК. - М.: Прогресс, 1967. - с. 126 -127.

Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл / Н. Д. Арутюнова.- М.: Наука, - 1976. - 383 с.

Бондарко, А. В. Функциональная грамматика / А. В. Бондарко. - Л.: Наука, 1984. - 134 с.

Арутюнова, Н. Д. Синтаксис / Н. Д. Арутюнова // Общее языкознание. Внутренняя структура языка. – М.: Наука, - 1972. – С. 259 - 386.

Чахоян, Л. П. Синтаксис диалогической речи современного английского языка / Л. П. Чахоян. - М.: Высшая Школа, 1979. – 186 с.

Е. В. Сойриф

Нижегородский государственный лингвистический

университет им. Н. А. Добролюбова

ОСОБЕННОСТИ ЛЕКСИКИ ФРАНЦУЗСКОГО СУБЪЯЗЫКА ИНТЕРНЕТА. ВЕРЛАН

Будучи особым каналом и средой общения, Интернет кардинальным образом влияет на логику, структуру языка, речевые средства. Оставаясь в своей основе письменной формой коммуникации, Интернет благодаря таким особенностям, как интерактивность, гипертекстуальность, большое удобство и высокая скорость создания сообщений, имеет определенные черты устного общения. Среди них можно назвать спонтанность, неформальный характер общения, экспрессивность. Для придания сообщению выразительности участники Интернет-общения часто используют языковую игру, которую Татьяна Александровна Гридина определяет следующим образом: «Языковая игра порождает иные, чем в узусе и норме, средства выражения определенного содержания или объективирует новое содержание при сохранении или изменении старой формы» [Гридина 1996: 7] В данной работе языковая игра понимается как сознательное отступление от нормы, ее нарушение для создания определенного эстетического эффекта.

Явления языковой игры можно обнаружить в графике, лексике и грамматике. Особенно часто пользователи Сети искажают орфографию, используя неалфавитные знаки и фонетическое значение букв: koi de 9, 10cute, g u fum m g art g 13 an. Не соблюдают участники Интернет-общения и правила пунктуации: отсутствие точки в конце предложения, использование многоточия для разметки пауз, повторы знаков препинания: Moi ?? Fumer !!! Mais faut pas rver alors sa jamais !!!; употребление знаков пунктуации в качестве эмотиконов: J'te connait pas mais c'est pas grave xD, cha va ? :). В грамматике языковая игра проявляется в виде эллиптических предложений, синтаксических повторов, парцелляций.

Наиболее ярко языковая игра проявляется в лексике. Словарный состав — это наиболее проницаемая, изменчивая и подвижная сторона языка, в которой непосредственно отражаются наши представления о различных явлениях внеязыковой деятельности. Характерной особенностью лексикона является его способность бесконечно разрастаться за счёт новых слов и значений, которые образуются различными путями. «Создание неологизмов является свидетельством жизни языка, его стремлением выразить все богатство человеческих знаний, отразить прогресс цивилизации в целом» [Крохина, Берлина].

Одним из популярных видов языковой игры является верлан («наоборот» — ver-lan = lan-ver = l'envers). Наиболее ранние письменно фиксированные формы метатезы и подобных игр со словами впервые встречаются в романе «Тристан и Изольда» XII в., в котором Беруль меняет имя Tristan на Tantris, чтобы его не узнали [Lefkowitz 1991: 50]. В конце XVI в. можно обнаружить следы игры с перевертыванием слогов в языке народа, который Bourbons (Бурбонов) называл Bonbours. В XVII в. выражение un sans-souci (бедный) получило форму un sans-six sous. В XIX в. верлан прочно вошел в устную речь благодаря криминальной среде, в которой он использовался как тайный язык. Новую волну популярности верлан переживает в середине ХХ в., когда его популяризируют различные музыканты, особенно рэперы. В это время верлан становится языковой приметой иммигрантов из Африки, живущих в пригородах.

В настоящее время многие слова верлана понятны всем слоям общества и используются в повседневной речи наравне с разговорными и просторечными выражениями. Целый ряд «верланизованных» слов вошел в общее употребление и фиксируется в общих толковых словарях, например, словарь Робер приводит следующие слова в качестве примера верлана: meuf (femme), laisse bton (laisse tomber), fca (caf), trom (mtro), ripou (pourri) [Robert 2006: 2757]. Развитие новых средств коммуникации, особенно сотовой связи, также повлияло на широкое использование форм верлана, удобных для быстрого набора благодаря своим более кратким формам, нежели их эквиваленты в стандартном французском языке.

Американский лингвист Альберт Валдман определяет верлан как форму французского арго, возникающую в результате инверсии слогов слова, которая иногда сопровождается элизией во избежание неудобных фонологических вариантов [Valdman 2000: 1188]. Следует отметить, что хотя в отечественной языковедческой традиции термин «верлан» имеет более узкое значение (слово, читаемое наоборот), во французском языке к верлану относят более широкий круг явлений: собственно чтение слова наоборот, разного рода перестановки слогов и отдельных букв, а также замену гласных на eu: arabe beur, mec keum, femme meuf.

Верланизация — это вид метатезы, использующий апокопу, аферезу и эпитезу. Слова в верлане образуются согласно определенным правилам:

1. Односложные слова (фонетически закрытый слог).

Односложное слово (согласный-гласный-согласный) до верланизации необходимо преобразовать в двусложное путем прибавления беглого е, которое позволяет сделать последний слог открытым (согласный-гласный-согласный-гласный). Это е может быть уже быть в слове, но не произноситься, как в словах femme и fte: femme > fameu, fte > fteu; а может быть специально добавлено, как в словах flic, juif, mec: flic > flikeu, juif > juifeu, mec > mekeu. Затем слоги меняют местами, причем второй слог может быть усечен: fameu > meufa > meuf, feteu > teufe > teuf, flikeu > keufli > keuf, juifeu > feujui > feuj, mekeu > keume > keum.

Moi j'aime que le look emo sur les mec, sur les meuf sa m'exaspre

Salut je suis Un keuf ! Attentions au moindre mauvais mouvement je vous met en tole !

ce qui m'ennuie on ne dirait pas feuj c'est politiquement incorrect, mais beur a c'est permis

2. Односложные слова (фонетически открытый слог).

В односложных словах (согласный-гласный) просто меняют порядок фонем: сhaud > auch,, fou > ouf, toi > ouate, moi > ouam. Трансформация может быть как фонетической (сhaud > auch), так и графической (fond > donf).

On sent la zen attitude "donf "... Ahooooouuuuummmmmmmmm

par cntre je con de meufs de 15-16ans ki snt dpendantes c un truc de ouf!!!

Le but de "Du ct de chez Ouam" est d'avoir un lieu o l'on se sente comme chez nous.

3. Двусложные слова.

Если слово состоит из открытых слогов, то для верланизации необходимо только поменять их местами: bizarre > zarbi, caf > fca, choper > pcho, mtro > trom, musique > zicmu или zikmou, ptard > tarp, pourri > ripou.

c'est clair que c'est zarbi lol, mais t'inquite sa devrait passer !!!

M komen kon f pour pcho une meuf??

Viens on coute de la zicmou...

4. Трехсложные слова.

Трехсложные слова редко верланизуются. Существует три основных способа перемещения слогов.

– Перемещение первого слога в конец (1-2-3 > 2-3-1): сigarette > garetsi, racaille > caillera, rigoler > goleri, travailler > vailletra.

Je veux mefu un garetsi!

wesh - burger : repere des caillera mdr

hehe oui j'ai golri

AAAH JE CROI SAVOIR OU TU VAILLETRA GRO

– Полная инверсия слогов (1-2-3 > 3-2-1): сalibre > brelica (> brelic), portugais > gaitupor.

voila mon pseudo c GaitupoR (dans le forum comme dans le jeu)

Bah pour moi "Brelik" c'est une arme, un gun quoi..

– Перемещение последнего слога (1-2-3 > 3-1-2): nerv > vner, gonzesse > zessegon.

Il m'a menti comme a, je suis vnre

je sens qu'ici a doit pcho de la zessegon bloc...

Верланизация часто происходит только на фонетическом уровне, поэтому написание слов может сильно варьировать. В речи коммуниканты, как правило, используют отдельные слова верлана, но можно встретить и формы, образованные от уже верланизованных слов с помощью суффиксов, так называемая «верланизация верлана» [Бабаева 2008]: keuf > keufer, beur > beurette, feuj > feujon, keum > keum, reus > reusda.

Bienvenue lekeuf ! Keufe pas trop ! xD

par contre ils ont pas mit beurette a fait trop pjoratif

Таким образом, электронное общение (термин заимствован у А. Г. Аврамовой [Аврамова 2005]) приносит в нашу речь огромный поток слов, который растет и будет расти с каждым днем. Традиционные для языка процесса получают новые условия развития, меняются их темпы и объем. Интернет — это особая коммуникативная среда, новая и важная сфера реализации языка, которая требует лингвистического описания. Одной из особенностей языка виртуального общения является возрождение верлана и обогащение французского лексикона новыми экспрессивными единицами.

Библиографический список

Гридина, Т. А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996.

Берлинa, Н. П., Крохина, Н. А. Анализ механизмов семантической деривации в субстандартной лексике французского языка. // Language and Literature. Вып. 18. URL: http://frgf.utmn.ru/last/No18/journal.htm.

Социальные и психологические последствия применения информационных технологий: Материалы междунар. интернет-конф., проходившей 20.03 - 14.05.2001 на информ.-образоват. портале www.auditorium.ru / Моск. обществ. науч. фонд и др.; Под общ. ред. А.Е. Войскунского. - М., 2001.

Lefkowitz, N. Talking backwards, looking forwards: the French language game verlan. Narr, 1991.

Le Nouveau petit Robert. Dictionnaire alphabtique et analogique de la langue franaise. 2006.

Valdman, A. La langue des faubourgs et des banlieues : de l'argot au franais populaire // The French Review. Vol. 73, № 6. May 2000.

Бабаева, Е. Э. Parler VS. tchatcher: молодежное койне пригородов в современной Франции // Маргиналии 2008: периферия культуры и границы текста. URL: http://uni-persona.srcc.msu.su/site/conf/marginalii-2008/thesis.htm.

Аврамова, А. Г. Лингвистические особенности электронного общения: На материале французского, английского и русского языков : Дис.... канд. филол. наук : 10.02.20 : М., 2005.

Т.И. Сосновцева

Педагогический институт

СГУ им. Н.Г. Чернышевского

РОЛЬ ПРОСОДИЧЕСКИХ СРЕДСТВ В ОРГАНИЗАЦИИ УБЕЖДАЮЩЕГО ВЫСКАЗЫВАНИЯ

В данной статье предпринимается попытка рассмотреть средства просодической организации убеждающего высказывания. Известно, что убеждение как способ воздействия стремится организовать мыслительные процессы при восприятии объекта таким образом, чтобы происходило осознанное осмысление содержания информации. Таким образом, механизмами убеждающего воздействия выступают организующие моменты языка и мышления в единстве. Такими организующими механизмами убеждения выступают тезисы, основания доказательства (аргументы) и демонстрация как способ доказательства. Проявление убеждения характеризуется и обусловливается социальной и духовной деятельностью личности как носителя определенного структурного элемента – убежденности и определенного способа убеждающего воздействия.

Эффективность убеждающего воздействия не всегда и не при всех обстоятельствах определяется аргументами, основанными на подлинных обстоятельствах дела, подтвержденными фактами и практикой. Как правило, доводы, имеющие объективную основу, являются убедительными и не требуют дальнейшего развития аргументирования, т.е. факты. Подобного рода аргументирование не нуждается в дальнейшем обосновании, является исчерпывающим, т.к. стремление к объективности преднамеренно исключает выдвижение собственного мнения, основанного на оценке.

Из разновидностей убеждения (по относительно объективному характеру) наиболее близкими к фактам являются знания. Представляется важным отметить сложный характер знания как аргумента. Ведь знание как таковое не обеспечивает основания, не представляется объективно исчерпывающим в доказательстве, оно само апеллирует к определенным подкреплениям. Аргумент в виде знания представляет следующее образование. Формула “I know that…” корректируется до 1) “I know that…” 2) “because…”. Вторая часть формулы, относящаяся к конкретным объектам действительности, обеспечивает реализацию всего комплекса. В случае отсутствия достоверности и очевидности аргументов на второй ступени, комплекс формулы, опережающей знания, субъективируется. В процессе анализа доводов, основанных на знаниях и мнениях, представляется очевидным, что они являются взаимопроникающими и взаимообусловливающими. Примером может служить следующий диалог, входящий в экспериментальный комплекс исследования.

- I mean, there used to be an argument that women weren’t physically up to the task, but now that they got all these modern controls in the aircraft which require no physical effort at all, but only mental effort…

- Well, it may be that men are just better able to cope with the crisis and it might be that in general a woman is more likely to panic in an emergency than a man and that could put the whole plane at risk.

Аргументирование, основанное на мнении, оформляется в знание говорящего, стремящегося к более объективному объяснению своих чувств. При этом процесс аргументирования проходит следующие этапы: знать – думать – чувствовать. Развертывание аргументирования происходит в силу формальности первого аргумента (знать), отражающего аксиоматичное лишь для самого говорящего положение дел. А чувство выступает в качестве факта. Например:

• Sports, such as rugby, such as American football and rock climbing, I think, they should be banned by law because every year people kill themselves practicing these sports.
• Well, people kill themselves crossing the road. It doesn’t mean you can stop them cross the road, does it?

Соотношение субъективного и объективного факторов в аргументировании совершенно четко проявляется в противопоставлении знаний, полагания и бытия. Незнание в речевом взаимодействии не исключает, однако, уверенности говорящего в определенном положении вещей. Стремление обыденного сознания обосновать свое мнение более объективно осуществляется с помощью обращения к определенным фактам не только частного, но и общеизвестного характера. Подобное рассуждение, логичность в построении доводов подчеркивает желание быть объективным. Желание не сдавать свои позиции отражается в приведении в качестве довода целого ряда фактов. Например:

• Well, I agree here that people do tend to be interested in money but I think that they are mistaken really. If people were more honest to themselves, they would realize they’d rather have less money and more happiness. Because it’s all very well to have money but you know money can’t buy you love.
• It might not be able to buy you love, but you… can… unfortunately, that you need it to buy anything else in today’s world. I mean you can’t have a roof over your head without spending half, at least half, if not three quarters of your salary these days.

Таким образом, убеждающее воздействие предполагает не только приемы, средства и функции убеждения как способа, но и механизмы убеждающего воздействия, которые зависят не столько от того, каким образом они воздействуют, сколько от того, включают ли они функционирование эффективных приемов и средств, оцениваемых по их результату. Иначе говоря, вопрос стоит таким образом: достаточно ли эффективно, убеждающее и если да, то когда, в каком случае определенные фонетические средства действуют на человека.

Решение этого вопроса невозможно без учета роли просодических характеристик речи. Известно, что просодия представляет собой одно из важных средств обеспечения смысловой дискретности частей текста. Убеждающие реплики, реализующие аргументы и тезисы, обладают различной степенью аргументативной значимости. Последняя зависит от аргументативной нагруженности содержащейся в ней информации, что реализуется на уровне лексико-грамматического и просодического оформления реплики. В зависимости от степени аргументативной значимости убеждающая реплика выполняет различную роль в процессе интеграции реплик в диалогической речи.

В данной работе предпринимается попытка выделения просодических характеристик в процессе реализации убеждения в аргументативных диалогических единствах. Следует отметить, что реплика, реализующая убеждение, представляет собой речевой акт, который невозможно вырвать из контекста данного диалогического общения. Каждый тип речевого акта на просодическом уровне характеризуется определенным абсолютно специфическим набором просодических параметров. Причем, при сравнении комплекса просодических характеристик речевых актов различных типов одни параметры, входящие в него, являются ведущими для их дифференциации, то есть релевантными для отождествления и различения того или иного типа речевого акта, другие – неведущими, то есть принимающими участие в создании речевого акта данного типа, но нерелевантными для их различения. И ведущие и неведущие просодические параметры могут быть постоянными (константно присутствующими во всех реализациях речевого акта данного типа) и переменными (варьирующими в конкретных реализациях в зависимости от интралингвистических и экстралингвистических факторов).

Просодические особенности реализации убеждения изучались при помощи выделения информационного центра убеждающей реплики и сравнения его просодических параметров с аналогичными показателями фоновой части. Важным представлялось также выявление просодических средств реализации информационных центров всех реплик диалогических единств с целью определения их аргументативной значимости путем соотношения просодических параметров информационных центров убеждающих реплик. Сопоставление просодической выделенности информационных центров реплик по отношению к их фоновой части, а также сопоставление информационных центров всех реплик позволяет выявить различную степень аргументативной значимости убеждающих реплик и получить полную характеристику тех просодических средств, которые способствуют процессу интеграции реплик в диалогическом тексте, а также реализации прагматической цели в процессе развития аргументативного дискурса.

В результате проведенного исследования представляется возможным отметить следующее. Просодические средства играют важную роль в процессе реализации убеждения, участвуют в формировании аргументативной значимости реплик и накоплении их интегрирующего потенциала за счет определенных количественных изменений просодических характеристик в убеждающих репликах. Дифференциация степени аргументативной весомости обеспечивается динамикой просодических контрастов уровневых, диапазональных, скоростных и динамических просодических характеристик.

Основные просодические параметры информационных центров убеждающих реплик повышаются в своих показателях по отношению к информационным центрам реплик-стимулов. Возрастание аргументативной значимости убеждающих реплик связано с увеличением таких просодических параметров, как тональный уровень, тональный диапазон, скорость изменения тонального уровня и длительности звучания. Результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что изменения именно данных просодических комплексов способствуют росту аргументативной значимости убеждающих реплик. Специфическим признаком для выделения информационного центра убеждающих реплик является значительное замедление темпа произнесения. Характерно наличие длительных пауз на стыке реплики-реакции и реплики-стимула, что позволяет говорить о паузе обдумывания.

Употребление длительных пауз можно объяснить и спецификой формы общения. В данном случае говорящий, чтобы убедить собеседника в правильности своей точки зрения, старается привести как можно более весомые аргументы, в связи с чем и возрастает длительность паузы перед убеждающей репликой. Собеседники тщательно продумывают свою речь, так как в данном случае успех коммуникации зависит не от быстроты реакции партнера, а от правильно выбранной мотивации убеждения.

Ступина Т.Н.

Педагогический институт

Саратовского госуниверситета

Маргинальная составляющая в поэтической модели мира современной Германии

Поэтическую языковую личность рассматривают не только как характеристику отдельно взятого автора, но и как обобщенный образ носителя культурно-языковых ценностей, знаний и поведенческих реакций. Конкретное языковое сознание поэта представляет собой, таким образом, детерминированное социально-идеологическое явление. Исходя из этого, попытаемся создать речевой портрет современных немецких поэтов представительной антологии – 80 поэтов [Das Gedicht lebt : 2005] с позиции социологической культурологии, выделяющей базовую и маргинальную культуру общества. Как известно, под базовой культурой понимается устойчивая, исторически сложившаяся культура социума. Понятие же маргинальности служит для обозначения пограничности, промежуточности по отношению к какой-либо социальной общности, классовой, национальной или культурной. В теоретической литературе маргинальностью стали обозначать социально-психологические последствия, возникающие у индивидуума при невозможности адаптации, приспособления к новым условиям жизни (напр., у мигрантов, национальных меньшинств, безработных, а также у сельских жителей, переселившихся в город, и т.д.). У так называемых маргиналов старые ценности, нормы поведения как бы отвергаются, но еще не появилась приспособленность к новым условиям субкультуры. Таким образом, потеря субъективной принадлежности к социальной общности ведет к потере самоидентификации, самоотождествления, появлению особого типа личности – маргинальной. Поведение маргинальной личности отличается крайностями: человек либо пассивен, либо очень агрессивен, способен на непредсказуемые поступки. На наш взгляд, было бы верным считать маргинальностью в поэзии тенденцию к отрицанию «старых» сформировавшихся норм и соответственно к поиску новых форм и нового содержания поэтического творчества.

С указанных позиций, большинство авторов поэтической антологии являются носителями базовой национально-этнической культуры Германии и достойными продолжателями традиций Гете и Гейне. Приведем в качестве примера стихотворение Г. Койзен-Краузе:

«Deine Augen, ich kann sie sehen,

Ich sehe auch deinen Mund.

Ich seh dein Haar im Winde wehen,

Doch ist mein Herz so wund». Unerfllte Liebe.

Несмотря на свое меньшинство, заслуживают внимания и представители маргинальной поэзии, напр., Апполония, Д. Бланк, М. Бюркле, Г. Эгнер и другие. В плане стихосложения их стихи характеризует отрицание рифмы (жанр «белого стиха»), пунктуации, что позволяет трактовать текст как своеобразный лирический поток сознания. Кроме того, поэтам этого типа свойственно сочетание текста с рисунками, горизонтальное и вертикальное расположение текста на строке в духе конкретной поэзии. Ср., стихотворение М.Штока «packpapier»:

« Sich verschenken

packpapier

heit von sich preisgeben knnen verletzbar sein »