Serge Moscovici L'AGE DES FOULES

Un traite historique de psychologie des masses

Ouvrage realise avec I 'appui et le soutien du Ministere frangais des Affaires Entrangeres et du Centre culturel frangais de Moscou.

Paws

1981

БиблИОТЕКА СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Серж Московичи ВЕК ТОЛП

Исторический трактат по психологии масс

Издание осуществлено при поддержке Министерства

иностранных дел Франции и Французского Культурного

Центра в Москве

Москва

Центр психологии и психотерапии

1998

ББК 88.2 УДК 159.92 М67

В оформлении обложки использован фрагмент картины Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах».

Перевод с французского Т. П. Емельяновой

Издание осуществлено при поддержке Министерства иностранных дел Франции и Французского Культурного Центра в Москве.

Ouvrage realise avec I'appui et le soutien du Ministere francais des Affaires Entrangeres et du Centre culturel frangais de Moscou.

Издание осуществлено при участии «КСП+»

Московичи С.

М 67 Век толп. Исторический трактат по психологии масс. / Пер. с фр. -М.: «Центр психологии и психотерапии», 1998. - 480 с.

ISBN 5-26202-079-Х

Переиздание монографии выдающегося современного психолога Франции, автора теории социальных представлений Сержа Москови­чи. В книге подробно анализируются и разрабатываются психологи­ческие теории толпы Г. Лебона, Г. Тарда, 3. Фрейда и др. Социаль­ный феномен масс, растворение в них индивида, поведение вождя масс — основные положения психологии толп — С. Московичи уме­ло иллюстрирует примерами взаимоотношения толпы и ее лидера: Цезаря, Робеспьера, Наполеона, Ленина, Муссолини, Сталина, Гит­лера, Мао, Тито, Де Голля и др.

Для психологов, историков, социологов, работников СМИ, препо­давателей и студентов соответствующих специальностей.

Русский издатель выражает глубокую благодарность всем, кто своими усилиями и знаниями способствовал изданию данной книги: К. А. Абулъхановой, П. Берг, А. Береловичу, А. К. Боко- ^ викову, А. В. Брушлинскому, А. Ю. Васанову, Т. В. Галкиной, А. Н. Лебедеву, В. Н. Носуленко, Л. Е. Семенову, П. Н. Шихире-ву, М. Эмару.

© La Librarie Artheme Fayard, 1981

© «Центр психологии и психотерапии» — перевод на русский

язык, предисловие к русскому изданию, 1998 © Институт психологии РАН — общая редакция серии, 1998 © ЦИТ «Универсум» — оформление тома и серии в целом, 1998

ISBN 5-26202-079-Х

Предисловие

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Социальная психология в России и теория Сержа Московичи

В настоящее время стремительно возрастает дина мизм общественного развития во всем мире и особенно в нашей стране. Субъектами и вместе с тем объектами та кого развития в разной степени являются конкретные люди и их группы, преследующие определенные цели, движимые различными мотивами, осуществляющие те или иные виды активности (деятельность, поведение, общение, созерцание, психическое как непрерывный, недизъюнктивный процесс и т.д.).

Субъект - это человек, люди на высшем уровне актив ности, целостности (системности), автономности и т.д. В са мом полном и широком смысле слова субъектом является все человечество в целом, представляющее собой противоречивое единство субъектов иного уровня и масштаба: государств, эт носов, общественных классов и групп, индивидов, взаимодей ствующих друг с другом. Столь разные общности людей изу чаются различными общественными и гуманитарными науками. Среди них исключительную актуальность в нашей стране приобретает сейчас, в частности, социальная психоло гия - как фундаментальная, так и прикладная. Без ее инте нсивного развития и использования на практике невозможно успешно решить важнейшие и труднейшие задачи по рефор мированию России (что, конечно, не умаляет значения ос тальных наук). Однако сама социальная психология до неда внего времени находилась у нас в катастрофическом положении (подобно психоанализу, психотехнике, педологии и др.). С середины ЗО-х годов - по мере "сталинизации" Со ветского Союза - она была запрещена, поскольку тоталита ризм (сталинизм, неосталинизм) не заинтересован в самопоз нании "социалистического" общества, хотя уже тогда делалось очень много официальных деклараций о необходи мости изучать роль народных масс в истории. В итоге наша наука несет до сих пор не восполнимые потери. Например, мы уже никогда не сможем полностью восстановить научную картину социальной активности (действий, поступков, наст роений, сознания, бессознательного и т.д.) широких слоев на селения, потому что в течение нескольких десятилетий ноль-Век толп

зя было проводить соответствующие теоретические, эмпири ческие и прикладные исследования.

Окончательной "реабилитации" социальной психоло гии удалось добиться лишь спустя 30 лет после ее запре щения. В 1963 году на П Съезде Общества психологов СССР в Ленинграде с пленарным докладом "Проблемы об щественной психологии" выступили Е.В.Шорохова, Н.С.Мансуров и К.К.Платонов'. В докладе были раскрыты предмет и задачи этой ветви психологической науки, что означало ее полное восстановление в правах. На предыду щем, 1 Съезде Общества психологов СССР (Москва, 1959- г.) социальная психология не была представлена, все еще оставаясь во многом под запретом. Тот, кто хотел писать о ней в позитивном плане, вынужден был делать это эзопо вым языком. Например, так поступил С.Л.Рубинштейн в своем труде", где он обосновал оригинальное понимание предмета социальной и исторической психологии, не ис пользуя, однако, двух последних терминов в позитивном смысле.

С тех пор многое изменилось к лучшему - особенно в последние годы, когда официальная советская идеология окончательно потерпела крах. Частично восстановлены наши прежние традиции социально-психологических ис следований (идущие, в частности, от В.М.Бехтерева). Раз работаны новые теории, подходы, эмпирия и т.д. (К.А.Абульханова-Славская, В.С.Агеев, Г.М.Андреева, Н.Н.Богомолова, А.А.Бодалев, А.А.Деркач, А.И.Донцов, А.Л.Журавлев, Я.Л.Коломинский, Е.С.Кузьмин, Б.Ф.Ло-мов, Б.Д.Парыгин, Л.А.Петровская, А.В.Петровский, С.К.Рощин, Я.Л.Свенцицкий, В.П.Трусов, А.В.Филиппов, А.С.Чернышев, П.Н.Шихирев, Е.В.Шорохова, В.А.Ядов, М.Г.Ярошевский и др.). Изучен и использован огромный опыт зарубежной социальной психологии, установлены и развиваются тесные научные контакты со многими ее представителями (совместные исследования, конференции, семинары и т.д.). Например, на протяжении последних не скольких лет ряд научных работников нашего Института психологии Российской Академии наук активно и успешно осуществляет творческое сотрудничество с выдающимся социальным психологом профессором Сержем Московичи"'

' "Вопросы психология", 1963, N 5. " "Бытие и сознание"., М., 1957, с. 232-242. '" В русской литературе этот крупный ученый больше извес тен в другой транскрипции его фамилии - как Московиси. Однако сам он называет себя Московита, подтвердив это в одной из бесед с автором данного предисловия.

Предисловие

(Париж) и некоторыми из его учеников и последователей. Мы проводим совместные теоретические и эмпирические исследования, коллективные обсуждения разрабатываемых проблем и т.д. В частности, по предложению С.Московичи мы вместе с ним организуем в мае 1996 г. Конференцию отечественных и западных специалистов по теме "С.Л.Рубинштейн, Л.С.Выготский и теория социальных представлений" под эгидой Российской Академии наук и Дома наук о человеке (Париж).

Одним из ярких проявлений такого сотрудничества с нашими иностранными коллегами является и выход в свет настоящей книги, осуществленный при финансовой под держке французских правительственных организаций. Впервые в переводе на русский язык публикуется большая и очень интересная монография Сержа Московичи "Век толп", изданная в Париже в 1981 г.

Автор данной монографии широко известен среди психологов и социологов всего мира прежде всего тем, что в его других трудах, а также в исследованиях его учеников и последователей детально разработана теория социальных представлений (которая отчасти продолжает созданную Э.Дюркгеймом концепцию коллективных представлений).

Согласно Московичи, социальные представления - это общественное обыденное сознание, в котором очень сложно взаимодействуют на уровне здравого смысла раз личные убеждения (отчасти иррациональные), идеологиче ские взгляды, знания, собственно наука, раскрывающие и во многом составляющие социальную реальность. Особенно важны социальное происхождение таких представлений, убежденность в их справедливости и их принудительный (для индивида) характер. Наука не вытесняет эти обыден ные убеждения. Напротив, научные представления и здра вый смысл в той или иной мере трансформируются друг в друга. Таковы, например, социальные представления о го роде, о здоровье, болезни, человеческом теле, о женщине и детстве, о психоанализе и т.д., тщательно изученные Сер-жем Московичи и его школой. Социальные представления в вышеуказанной трактовке и составляют предмет соци альной психологии'*.

" Подробнее см. Dolse W. Logiques sociales dans la raisonnenlent. Neuchatel-Paris, 1993, noise W. et Palmonari A. (Eds.). L'Etude des

Дек толп

Включение в предмет науки столь мощного, объемно го, многомерного, полнокровного пласта социальной ре альности и систематическое исследование его являются ог ромным шагом вперед в развитии психологии и социологии. Это бесспорная заслуга С.Московичи и его со трудников.

Вместе с тем некоторые исходные и "сквозные" идеи рассматриваемой теории социальных представлений, на мой взгляд, нуждаются в уточнении. Таковы прежде всего положения, быть может, чрезмерно противопоставляющие индивида группе, той или иной общности людей и т.д. (подобно противопоставлению индивидуальных представ лений коллективным, по Э.Дюркгейму, житейских поня тий - научным у ребенка, по Л.С.Выготскому, и т.д.)*.

Приведу из новейшей статьи Московичи только два примера:

"Люди отдельно друг от друга ведут себя нравственным и разумным образом, но они же становятся безнравственными и неразумными, когда собираются вместе"; "наши индивидуаль ные способности восприятия и наблюдения внешнего мира про дуцируют верное знание, тогда как социальные факторы прово цируют искажения и отклонания в наших убеждениях и знаниях о мире"."'

Во всех подобных случаях есть опасность того, что индивидуальное у человека вообще может оказаться вне социального, т.е. последнее характеризует не отдельного индивида, а только различные общности людей.

На мой взгляд, столь резкое противопоставление со циального индивидуальному смягчается, если раскрыть различие между социальным и общественным, которые обычно отождествляются. Тогда любое индивидуальное у человека всегда является социальным, но при этом оно очень по-разному может соотноситься с общественным.

representations sociales. Paris, 1986; Fan-R. et Moscovici S. (Eds.). Social Representations. Cambridge, 1984; Moscovlci S. La Psychanalyse, son Image et son public. Paris. 1961, Донцов A.H., Емельянова. т.п. Концепция социальных представлений в современной французской психоло гии. М., 1987.

* Подробнее см. Мышление: процесс, деятельность, общение. М., 1982., с. 33-39.

'" Московичи С. Социальное представление: исторический взгляд. Психологич. журнал, 1995., N 1., с. 4.

Предисловие

В самом широком смысле социальность - это всегда неразрывные взаимосвязи (производственные, чисто духо вные и др.) между людьми во всех видах активности, неза висимо от степени их общественной полезности, нравст венной оценки и значимости: будь то высшие уровни творчества, противоправного поведения др. (Значит, после днее не может быть асоциальным - вопреки широко расп ространенной точке зрения). Это социальность всех взаи модействий человека с миром (с обществом, природой, другими людьми и т.д.) - его индивидуальности, свободы, ответственности и т.п. Любой человек, выходя за пределы уже достигнутого уровня культуры и развивая ее дальше, делает это именно во взаимодействии с культурой, опира ясь на нее даже в процессе преодоления ее ограниченности на тех или иных направлениях общественного прогресса. Качественно новый вклад в развитие всей культуры чело вечества вносят прежде всего выдающиеся деятели науки, искусства, политики, религии и т.д.

Таким образом, любой человеческий индивид и его психика изначально и всегда социальны. Этот исходный тезис приходится специально подчеркивать и противопос тавлять существенно иной точке зрения, которая идет от Э.Дюркгейма и является весьма распространенной до сих пор. Согласно данной точке зрения, лишь какой-то один уровень человеческой психики рассматривается как соци альный, например, коллективные (но не индивидуальные) представления (по Дюркгейму)"", соответственно высшие психологические функции в отличие от низших или науч ные понятия в отличие от житейских. Тем самым все ос тальные уровни человеческой психики выступают как несоциальные (по крайней мере, вначале). Некорректность такой точки зрения состоит в том, что социальность сво дится здесь лишь к одному из ее многих уровней и прояв лений.

Поэтому очень важно иметь в виду, что социальность весьма многообразна и проявляется не в одной, а в разли чных формах: индивид, группа, толпа, нация и т.д. Это далеко не всегда учитываемое обстоятельство стоило бы, на мой взгляд, закрепить специальной терминологией. Жела тельно различать обычно отождествляемые два понятия (и

"" Эта критика, конечно, не умаляет общеизвестных заслуг Дюркгейма - одного из основоположников социологии, оказав шего огромное влияние и на психологическую науку.

Дек столп

термина): I) социальное и 2) общественное. Всегда связан ное с природным социальное - это всеобщая, исходная и наиболее абстрактная характеристика субъекта и его пси хики в их общечеловеческих качествах. Общественное же

- это не синоним социального, а более конкретная - ти пологическая - характеристика бесконечно различных частных проявлений всеобщей социальности: националь ных, культурных и т.д. Стало быть, любой человеческий индивид не менее социален, чем группа или коллектив, хотя конкретные общественные отношения между данным человеком и другими людьми могут быть самыми различ ными (в условиях того или иного общественного строя, в определенной стране и т.д.).

В итоге социальное, общественное и индивидуальное соотносятся, на мой взгляд, кок всеобщее, особенное и единичное.

При таком соотношении социального и общественного особенно отчетливо выступает двойственность, противоре чивость индивида как субъекта - деятельного, свободного и т.д. Он всегда неразрывно связан с другими людьми и вместе с тем автономен, независим, относительно обособ лен. Не только общество влияет на человека, но и человек как член общества - на это последнее. Он - и объект этих влияний, и субъект, в той или иной степени воздейс твующий на общество. Здесь не односторонняя, а именно двусторонняя зависимость. Тем самым признается абсолю тная ценность человека как личности с безусловными пра вами на свободу, саморазвитие и т.д.

Можно и нужно сделать вывод о том, что попрежнему сохраняет свою силу одно из важнейших и при нципиальных положений К.Маркса, развитых им в его ру кописях 1844 г.: "Особенно следует избегать того, чтобы снова противопоставлять "общество", как абстракцию, ин дивиду. Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни - даже если оно и не выс тупает в непосредственной форме коллективного, соверша емого совместно с другими, проявления жизни, - являет ся проявлением и утверждением общественной жизни"T". Добавлю только, что если различать общественное и соци альное, то в приведенной цитате надо первое заменить на второе.

'''i' Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956., с. 590.

10

Предисловие

В самой природе младенца - уже в пренатальном пе риоде его развития - имеются внутренние условия, исхо дные основы и простейшие проявления социальности: он рождается не животным, а именно человеком, еще только начинающим свой жизненный путь, путь становления су бъекта в ходе освоения культуры, всего исторического опыта человечества. Такое освоение в условиях обучения представляет собой, бесспорно, фундаментальную основу всего психического развития человека, но оно осуществля ется в процессе общения и его деятельности - изначально социальной, самостоятельной, творческой и т.д.

Простейшие психические явления начинают возни кать у еще не родившегося младенца под влиянием первых внешних воздействий (звуковых и т.д.), изначально сразу же опосредствованных специфическими внутренними ус ловиями (наследственными и врожденными задатками и др.). Тем самым в конце пренатального периода в ходе на чинающегося взаимодействия индивида с внешним миром уже могут возникнуть самые элементарные психические явления, хотя деятельность и даже простейшие действия у данного младенца еще отсутствуют'*.

Если признать, таким образом, что человеческий ин дивид (младенец и т.д.) и его психика уже изначально яв ляются социальными (и потому всегда неразрывно связан ными с природным), то можно преодолеть следующую трудность современной психологической теории. Она сос тоит в том, что, по мнению ряда российских, французских и других специалистов, человеческий младенец якобы ро ждается как чисто природное, натуральное, (не социаль ное) существо - даже животное или полуживотное - и потому по мере последующего обучения и воспитания про исходит "очеловечивание (гоминизация) психики ребенка". Но очеловечивать можно лишь того, кто изначально еще не является человеком. Если же младенец рождается в ка честве человека, а не животного, то гоминизации не требу ется. Детство в жизни homo sapiens есть превращение не животного в человека, а ребенка - во взрослого, т.е. пос тепенное восхождение на все более высокие ступени и ста дии одной и той же, всецело человеческой жизни, осущес твляемое на основе игровой, учебной, трудовой и т.д. деятельности в условиях непосредственного (лицом к лицу) и опосредствованного общения.

" Брушлинский А.В. О природных предпосылках психичес кого развития человека. М., 1977.

Дек толп

В таком смысле любой человеческий младенец и его психика изначально и всегда социальны. Если бы не было этой исходной социальности, то стала бы невозможной ее извечная органичная, внутренняя, недизъюнктивная взаи мосвязь с природным. И тогда человек по своей сущности (якобы "биосоциальной") оказался бы расколотым надвое. Вместе с тем признание первоначальной социальности младенца не отрицает, а, напротив, предполагает развитие людей - историческое, возрастное, индивидуальное и т.д. Конкретность такого развития и концептуализируется, как мы видели, категорией "общественное" (в отличие от пре дельной и всеобщей абстракции "социальное").

Посредством этой категории фиксируются не общече ловеческие, а прежде всего типологические качества людей и их психики как представителей определенной общности, группы, класса - экономической, национальной, истори ческой, профессиональной, политической, возрастной и т.д. Подобные типологии изучаются в первую очередь эт нической, социальной, исторической, возрастной и т.д. психологией. Тогда для обозначения рассматриваемой здесь ветви психологической науки более точно было бы использовать термин "общественная (а не социальная) психология", поскольку она исследует различные общнос ти людей.

Одной из ярко выраженных таких общностей являет ся, как известно, толпа. Глубокому, систематическому ее анализу и посвящена предлагаемая монография профессо ра Московичи "Век толп", в подзаголовке которой специ ально подчеркнуто, что в ней раскрывается психология масс (psychologle des masses). Основное содержание книги составляют последовательный и очень детальный анализ и дальнейшая разработка психологических трактовок и тео рий толпы, созданных Г.Ле Боном, Г.Тардом, 3. Фрейдом и др. Особенно большое внимание Московичи уделяет преж де всего первому, исходному варианту системы психологии толп, намеченному Ле Боном. На передний план выступа ют здесь следующие основания этой системы: 1) массы представляют собой социальный феномен (ср. обществен ный); 2) индивиды растворяются в массе под влиянием внушения (внушение - это объяснительный принцип по отношению к такому растворению); 3) гипноз (гипнотическое внушение) понимается как модель поведе ния дождя масс. Благодаря таким основаниям, выступаю щим, по словам Московичи, в ранге научных открытий,

12

Предисловие

психология толп стремится быть наукой об этих послед них, но не об обществе и истории.

Она конкретизируется в целой системе идей, среди ко торых особенно существенны следующие:

*.Психологически толпа - это не скопление людей в одном месте, а человеческая совокупность, обладающая психической общностью.

2. Индивид действует сознательно, а масса, толпа - неосознанно, поскольку сознание индивидуально, а бессоз нательное - коллективно.

3.Толпы консервативны, несмотря на их революцион ный образ действий. Они кончают реставрацией того, что вначале низвергали, ибо для них, как и для всех находя щихся в состоянии гипноза, прошлое гораздо более значи мо, чем настоящее.

4.Массы, толпы нуждаются в поддержке вождя, кото рый их пленяет своим гипнотизирующим авторитетом, а не доводами рассудка и не подчинением силе.

5. Пропаганда (или коммуникация) имеют иррацио нальную основу. Благодаря этому преодолеваются препят ствия, стоящие на пути к действию. Поскольку в боль шинстве случаев наши действия являются следствием убеждений, то критический ум, отсутствие убежденности и страсти мешают действиям. Такие помехи можно устра нить с помощью гипнотического, пропагандистского вну шения, а потому пропаганда, адресованная массам, долж на использовать энергичный и образный язык аллегорий с простыми и повелительными формулировками.

6.В целях управления массами (партией, классом, на цией и т.д.) политика должна опираться на какую-то вы сшую идею (революции. Родины и т.д.), которую внедряют и взращивают в сознании людей. В результате такого вну шения она превращается в коллективные образы и дейст вия.

Резюмируя все эти важнейшие идеи психологии масс, идущие от Ле Бона, Московичи подчеркивает, что они вы ражают определенные представления о человеческой при роде - скрытые, пока мы в одиночестве, и заявляющие о себе, когда мы собираемся вместе. Иначе говоря, упрямый и фундаментальный факт состоит в следующем: "взятый в отдельности, каждый из нас в конечном счете разумен; взятые же вместе, в толпе, во время политического митин га, даже в кругу друзей, мы все готовы на самые послед ние сумасбродства" (с. 40. настоящего издания). Более то го, толпа, масса понимается здесь как социальное

13

Век толп.

животное, сорвавшееся с цепи, как неукротимая и слепая сила, которая в состоянии преодолеть любые препятствия, сдвинуть горы или уничтожить творения столетий. Для Московичи очень важно, что в толпе стираются различия между людьми, и люди выплескивают в нередко жестоких действиях свои страсти и грезы - от низменных до герои ческих и романтических, от исступленного восторга до му ченичества. Такие массы играют особенно большую роль именно в XX столетии (в результате индустриализации, урбанизации и т.д.). Поэтому, по мнению Московичи, пси хология масс наравне с политэкономией является одной из двух наук о человеке, идеи которых составили историю, поскольку они совсем конкретно указали на главные собы тия нашей эпохи, на "массификацию", "массовизацию" многих или даже всех стран (за исключением Англии и США).

Таким образом, психология масс (толп) основана пре жде всего на резком противопоставлении индивида вне то лпы ему же, находящемуся в составе толпы. Лишь во вто ром случае существует коллективность (коллективная душа, по терминологии Ле Бона) или даже социальность.

В своей "Психологии толп", впервые изданной во Франции 100 лет назад - в 1895 г. - Ле Бон пишет, что "главной характерной чертой нашей эпохи служит имен но замена сознательной деятельности индивидов бессоз нательной деятельностью толпы'". Последняя почти ис ключительно управляется бессознательным, т.е., согласно Ле Бону, ее действия подчиняются влиянию скорее спин ного, чем головного мозга.

Процитированный вывод сделан еще до возникнове ния и развития психоанализа 3.Фрейда, раскрывшего ог ромную роль бессознательного в жизни любого "отдельно взятого" человеческого индивида, а затем также и в жизни общества, цивилизации, толпы и т.д. Значит, по столь об щему критерию бессознательного едва ли возможно проти вопоставлять друг другу индивида и толпу*'. Та же труд" Ле Бон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995., с. 145. " Но Московичи справедливо подчеркивает, что со времен Ле Бона и Фрейда для многих стало постулатом следующее положе ние: все, что является коллективным, - неосознанно, и все, что бессознательно, есть коллективное. При этом мышление индиви дов считается сознательным от начала до конца, а мышление толп - в большинстве случаев бессознательным.

14

Предисловие

Насть сохраняется, когда такое противопоставление прово дят по критерию социальности (если, как мы уже видели, последняя приписывается лишь толпе, а не отдельному че ловеческому индивиду).

Необходимо, однако, учесть, что в психологии масс толпа понимается очень широко. Это не только стихийное, случайное, неорганизованное скопление людей, но и стру ктурированное, в той или иной степени организованное объединение индивидов. Например, уже Ле Бон предложил следующую классификацию толп, исходной точкой кото рой служит "простое скопище" людей. Это, во-первых, то лпа разнородная: а) анонимная (уличная и др.); б) неано-нимная (присяжные, парламентские собрания и т.д.). И, во-вторых, толпа однородная* а) секты (политические, ре лигиозные и т.д.); б) касты (военные, рабочие, духовенство и т.д.); в) классы (буржуазия, крестьянство и т.д.)"'. А, согласно Тарду, помимо толп анархических, аморфных, естественных и т.д., существуют еще толпы организован ные, дисциплинированные, искусственные (например, по литические партии, государственные структуры, организа ции типа церкви, армии и т.д.). Именно искусственные толпы привлекли наибольшее внимание Фрейда.

Глубоко анализируя эти и другие "превращенные" формы толпы. Москвичи вслед за Тардом особо отмечает еще одну и, быть может, наиболее существенную трансфо рмацию толпы... в публику. Если изначально толпа есть скопление людей в одном и том же замкнутом пространст ве в одно и то же время, то публика - это рассеянная то лпа. Благодаря средствам массовой коммуникации теперь нет необходимости организовывать собрания людей, кото рые бы информировали друг друга. Эти средства проника ют в каждый дом и превращают каждого человека в члена новой массы. Миллионы таких людей составляют часть то лпы нового типа. Оставаясь каждый у себя дома, читатели газет, радиослушатели, телезрители и т.д. существуют все вместе как специфическая общность людей, как особая ра зновидность толпы.

При всей бесспорной и исключительной важности этих выводов можно, на мой взгляд, поставить вопрос о целесооб разности и правомерности столь широкого понимания толпы - не только стихийной, но и организованной в виде полити ческих партий, профсоюзов, армии, церкви и т.д. По крайней

'''i Ле Бон Г. Психология народов и масс,, с. 265 и след.

Век толп,

мере, в русском языке слово толпа прочно ассоциируется с его исходным и основным значением "скопление людей, сбо рище"*'", что может помешать его расширительному толко ванию (аналогичные непреодолимые трудности имеют место в отношении все более широкого использования терминов "реакция", "рефлекс" и т.д.). И тогда, вероятно, стоило бы в случае организованных, "распыленных" (рассеянных в прос транстве) и т.д. больших общностей людей применять термин "массы" (но не "толпа"). Это было бы более точным, даже ес ли признать, что возникновение и функционирование толпы

- "толпотворение" - вообще не обязательно есть столпотво рение (т.е. бестолковый шум, беспорядок при большом стече нии народа). А в отношении рассеянной толпы и превраще ния ее в публику можно еще добавить, что, чем интенсивнее идет процесс такого рассеивания, тем острее встает уже упо минавшийся выше вопрос о том, является ли человеческий индивид социальным, если он находится вне толпы, вообще вне определенной общности людей.

В этом контексте наибольший интерес представляет очень глубокий и во многом новаторский анализ фрейдов ской версии психологии толп, который осуществил в дан ной книге Московичи. Он убедительно показал, что Фрейд, с одной стороны, раскрывает антисоциальные тенденции людей, препятствующие объединению (например, нарцис сизм), а с другой стороны, выявляет роль сексуальности, собирающей людей в толпу, в которой "как в ссоре влюб-ленных.все кончается объятием". Здесь нет смысла и места даже кратко излагать весь этот блестящий и последова тельный анализ фрейдизма. Отмечу лишь, что Московичи детально исследует сложнейшие соотношения между тол пой (массами) и вождем (первоначально отцом) в плане взаимосвязи исторического прошлого и настоящего. Он выделяет, в частности, одну из особенностей исторической памяти людей, названную им соблазном ностальгии. По его словам, мы стремимся запомнить приятные, положи тельные, выигрышные стороны прошедших событий, избе гая всего неприятного, отрицательного, невыносимого (даже если речь идет о самых кровавых в истории тира нах). По Фрейду, отдаленные эпохи (прежде всего наше детство) несут нам свое живое и таинственное очарование.

Более конкретно суть психологии масс раскрывается Фрейдом следующим образом. Первобытные люди жили

'"" См., например, Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1990., с. 799.

16

Предисловие

ордой, во главе котором стоял всемогущий отец, подчини вший себе своих сыновей и женщин и подавлявший вся кую попытку удовлетворения эротических желаний у всех, кроме самого себя. Вместе с тем дети любили своего отца, поскольку он представлял собой силу, могущество и для каждого воплощал идеал. Тем не менее у сыновей росли сопротивление и ненависть к отцу, поощряемые их уни женными матерями. В результате сыновья убили отца и съели, скрепив его кровью свой союз, свое братство теперь уже свободных и равных индивидов. Отныне сексуальное обладание, бывшее раньше яблоком раздора, трансформи руется в своеобразный союз мужчин и женщин (запрещение инцеста, идентификация с коллективом и т.д.). Инстинкт и жестокость заменяются отношениями ценности и права, простейшими законами, которые каж дому предоставляют определенную часть суверенитета. Тем самым закон начинает действовать лишь в отсутствие отца (вождя).

Однако убитый отец - ненавидимый и одновременно любимый деспот - не исчезает, по мнению Фрейда, из па мяти своих убийц и тревожит их сознание, как бы стре мясь вернуться в толпу. Каждый из сыновей имеет лишь часть отцовской власти, которая из индивидуальной прев ратилась в коллективное руководство

Постепенно забывается тирания отца и вспоминаются лишь хорошие стороны прежней жизни. Ностальгия детст ва и чувство вины формируют новые психические "силы": дети и женщины начинают любить образ и память того, кого ненавидели, когда он был живым. Его даже обожест вляют, и он становится голосом совести, не отделимым от чувства вины. Но общество не переносит отсутствия отца. После его свержения каждый из сыновей стремится его заменить, хотя и сожалеет о совершенном убийстве. Меж ду ними начинается борьба за власть. Затем один из них становится узурпатором, присваивая себе власть убитого отца и титул его продолжателя. Так, по словам Москови-чи, теория Фрейда (и отчасти Тарда) объясняет причины, в силу которых искусственные толпы подчиняются богопо добному вождю (здесь я очень кратко и потому несколько упрощенно напомнил суть данной теории).

Московичи справедливо подчеркивает, что для Ле Бо на, Тарда и Фрейда в жизни толпы все зависит от психиче ских факторов и потому объясняется ими. По крайней ме ре, в коллективной жизни примат психики признается

17

Век толп.

ими бесспорным*'*. А потому подвергнуты критике все иные теории (от Маркса до Дюркгейма и их продолжате лей), поскольку они игнорируют или недооценивают роль иррациональных сил - аффективных, бессознательных и т.д. Соответственно этому адекватной действительности наукой считается лишь психология. Социология понимает ся просто как прикладная психология. Более того, по Фрейду, строго говоря, есть только две науки: психология (чистая и прикладная) и наука о природе. Опираясь на пе рвую, политика становится рациональной формой исполь зования иррациональной сущности масс, ибо толпы нисп ровергают основы демократии, заложенные либеральной буржуазией и восстановленные социал-демократами.

Эту "массологию" Московичи очень детально, систе матично и в чем-то даже увлеченно анализирует и отчасти продолжает, умело иллюстрируя взаимоотношения между толпой и ее лидером на примерах Цезаря, Робеспьера, На полеона, Ленина, Муссолини, Сталина, Гитлера, Мао, Тито и др. (Каждый читатель данной книги легко может ис пользовать с теми же целями немало политических собы тий последних лет).

Вместе с тем Московичи время от времени по ходу своего анализа совсем кратко и справедливо отмечает - как что-то само собой разумеющееся - существенные, принципиальные недостатки рассматриваемой науки о массовом обществе, о массах (толпах) и их вожде. В зак лючение своей книги он резюмирует их следующим обра зом:

"Психология масс решительно недооценивает влияние экономических и социальных условий. Более того, она берет на себя труд доказывать, что тип людей, составляющий массу, их принадлежность к классу и культуре, не имеет никакого значения для коллективных явлений. Это резко противоречит нашему видению общества. Тем более, что эта гипотеза, конечно же, практически не подтверждается. Если мы хотим продвинуть анализ таких явлений, необхо димо отказаться от ее сохранения в абсолютном варианте. Главное для практика - понимать эти обстоятельства, что не менее важно и для науки." (с. 450)

*" Добавлю, что такой же является позиция Фрейда и в отно шении индивида (не только толпы). Это чисто психологический, или внутрипсихический, детерминизм, согласно которому причины всех психических явлений находятся в других, но тоже психических яв лениях, якобы не зависимых от материального мира.

18

Предисловие

Целиком соглашаясь с Московичи в этих его принци пиально важных и глубоких критических замечаниях от носительно сути психологии масс, отмечу еще раз ее глав ный недостаток. Он заключается в вышеуказанном чисто психологическом, внутрипсихическом детерминизме, от рывающем психику людей от их истории, социально-экономической основы их жизни, от всей их бесконечно разнообразной деятельности (изначально практической) и т.д. Такой детерминизм означает неоправданную психоло-газацию всего общества, различных групп людей и инди видов, а также изучающих их гуманитарно-общественных наук. Психологизм не учитывает того, что психика не су ществует сама по себе. Она всегда есть важнейшее качество людей (и животных) во всем бесконечном многообразии их жизни. Человек и его психика - это не две системы, а од на единая система, в которой именно субъект объективно является основанием всех психических процессов, свойств и состояний, вообще всех видов своей активности (деятельности, общения, поведения и т.д.).

Следовательно, в нем и через него они взаимосвязаны и интегрированы воедино, поскольку асе суть неотъемле мые качества одного и того же субъекта. В этом - их су щественная общность (при всей их дифференцированности, противоречивости и даже относительной автономности).

Детерминация психической жизни субъекта (т.е. лю дей, человека на высшем уровне активности, целостности и т.д.) осуществляется как формирующийся, не заданный изначально процесс непрерывного взаимодействия внеш них и внутренних условий. Все внешние причины, влия ния, обстоятельства и т.д. действуют не прямо и не непос редственно, а только через внутренние условия, составляющие основание развития (в данном случае - су бъекта). Этот известный принцип детерминизма разрабо тан С.Л.Рубинштейном, его учениками и последователями. При таком подходе учитывается вся система детерминант, составляющая процесс саморазвития субъекта: социально-экономические, исторические, собственно психологические и многие другие факторы. Здесь особенно важно подчерк нуть, что вопреки фрейдизму в процессе исторического ра звития общества и индивидуального жизненного пути ка ждого человека изначально история определяет психологию людей (а не наоборот). По мере своего станов ления и развития человек с его психикой все более актив но участвует в определении и самоопределении своей жиз-19

Век толп

ни и окружающей действительности. Психика людей вхо дит во всю эту сложнейшую систему детерминации как один из ее ведущих уровней.

Следовательно, необходимо избегать обеих крайнос тей: во-первых, психологизма (т.е. превращения психоло гии в науку наук по отношению к социологии, истории и т.д.) и, во-вторых, игнорирования или недооценки психо логии. Тогда дальнейшая разработка психологии толп, во обще наук о массовом обществе будет более перспективной. В частности, реальной станет возможность систематически изучать часто игнорируемый психологизмом комплекс причин, по которым один и тот же вождь на определенном этапе исторического развития общества может иметь не только страстных, иногда даже фанатичных поклонников и сторонников, но и нередко яростных противников. Такой раскол общества (например, на "красных" и "белых" в России) особенно важен в данной связи, поскольку он оз начает, что в одной и той же стране в один и тот же пери од времени часть "толпы" обожествляет своего лидера, а другая люто ненавидит. Эта противоположная направлен ность психических сил внутри масс по отношению к од ному и тому же вождю ("отцу") требует дополнительного, более сложного и комплексного анализа. Но уже то ценное и перспективное, что изящно сделал в своей монографии Московичи, бесспорно, поможет российским читателям этой книги существенно продвинуться вперед в осмысле нии и разработке одной из актуальнейших проблем XX в., которая очень долго у нас недооценивалось или даже игно рировалось.

А. В. Брушлинский

Предисловие прусскому изданию

Предисловие к русскому изданию

Для меня большая честь выход в свет перевода моей ра боты, написанной несколько лет назад и посвященной одному из значительных явлений нашего времени. Многие люди не придают различию между индивидуальной психоло гией и психологией коллективной того значения, которое ему должно было бы придаваться. Некоторые отрицали самостоя тельность коллективной психологии из-за того, что она не является биологической наукой. Другие пытались свести ее механизмы к механизмам индивидуальной психологии. Тре тьи, и их большинство, в качестве аргумента вспоминали ее политическое применение, осуществлявшееся с начала этого века, причем тоталитарными партиями. Это означает, что коллективная психология, или психология масс имеет прош лое, от которого мы не можем абстрагироваться.

Однако обратимся к настоящему. Очевидно, что одной из примечательных черт нынешней психологии является ее пос тулат: психические явления это явления индивидуальные. Личность, или отдельный индивид сохраняет статус преиму щественного объекта научного изучения. Но, странное дело, индивидам вместе взятым, образующим группу, обладающим общими представлениями и убеждениями, в таком статусе отказывают.

Между тем, это приводит нас к следующему парадоксу. Мы фактически все дальше и дальше разрабатываем психоло гию индивида. Но, однако, в world [мире - англ.*, как хорошо говорят американцы, творится и используется на практике как раз психология масс. Я даже склонен утверждать, что мы сегодня присутствуем при глобализации масс, при создании массы мирового масштаба. Прежде всего это создание все ра сширяющихся наднациональных сообществ с гигантскими ядрами городов и рынками в миллионы человек, которых по буждают жить и потреблять однотипным образом. Затем, расцвет электронных и телевизионных сетей, которые с одной стороны, связывают между собой людей, находящихся на ог ромных расстояниях друг от друга, а с другой стороны, про никают в самые недра частной жизни каждого. И бурное раз витие систем мультимедиа до предела ускорит этот процесс. Наконец, политика в отношении этих огромных сообществ, успех которой зависит от систем мультимедиа, теперь еще больше, чем в прошлом становится массовой политикой.

21

Век толп

Культ личности, хотя его так и не называют, из исключения становится правилом, а ослабление партий почти повсюду только укрепляет могущество лидеров. Положение лидеров в условиях демократии незавидно. Однако стремление к власти

явление самое распространенное в обществе и кандидатов всегда будет в избытке.

Ограничусь напоминанием о том, что темой этой книги стал переход от психологии индивидов к психологии масс. А также и в особенности сознательное и целенаправленное фор мирование масс. Оборотной стороной глобализации масс выс тупает ограничение существования индивида и его солидари зации с другими. Если смотреть непредвзято на этнические войны, насилие в городах, расовые предрассудки, их движу щей силой нужно признать психологию масс. А точнее ту психологию, какой она предстает перед нами сегодня. Она исторична, в книге я настаиваю на этом, поскольку история не совершается ни без нее, ни наперекор ей. Одним словом, психология масс и есть история в процессе ее совершения. Порой неосознанного, но не слепого.

Иногда меня спрашивают, внесли ли русские свой вклад в эту психологию. Без сомнения, можно назвать имя Вехте-рева. По правде говоря, я мало о нем знаю. А вот "Войну и мир" вспомнить необходимо. Ее последние триста страниц представляют собой пламенную речь, утверждающую коллек тивную психологию, а весь роман ее выражение. Противо положность, обнаруженная Львом Толстым между Кутузо вым и Наполеоном, предвосхищает различие между лидером типа Моисея и тотемическим лидером, которое я пытаюсь по казать в своей книге. Я впрочем уверен, что значимость яв лений такого рода не ускользнула от внимания великих рус ских писателей и философов.

Неслучайно, что о психологии масс судят так, как если бы речь шла об астрологии, несмотря на то, что самые выда ющиеся мыслители и классики психологии занимались ею. Я полагаю, это оттого, что она недоступна экспериментальной верификации или математическому выражению. Но можно также перевернуть это утверждение, заявив, что ее положе ния и не пытались верифицировать или придавать им мате матическое выражение именно для того, чтобы закрепить та бу. Пренебрежительный смысловой оттенок, который приобрела вокабула "психология масс", обнаруживает страх перед ней и, в конечном счете, перед людьми, солидарными с обществом.

Заинтересовать этой наукой, побудить исследователей к изучению ее феноменов, снять табу, которым одни пользуют-22

Предисловие прусскому изданию

ел, и которое других лишает возможности понимания вот что было целью этой книги. Я хотел бы достичь ее, но уве ренности у меня нет. Это, конечно, вовсе не снижает ни ва жности проблем, поднимаемых этой дисциплиной, ни ценно сти решений, предлагаемых ею. По крайней мере до того момента, пока не появится новое поколение исследователей, которое и в научном и в социальном смыслах будет лучше подготовлено для того, чтобы снова рисковать и предлагать новые решения. Я желал бы наступления этого как можно раньше для того, чтобы будущее демократии и человеческого общества, зависящего от нее, оказалось в более сильных и надежных руках.

Серж Московши

Век толп.

ВВЕДЕНИЕ

Идея написать о психологии масс посетила меня, ког да я осознал очевидность факта, затмевающего, хорошо это или плохо, все остальное. Дело в том, что в начале этого века можно было с уверенностью говорить о победе масс; в конце мы полностью оказываемся в плену вождей. Соци альные потрясения, всколыхнувшие поочередно почти все страны мира, открыли дорогу режимам, во главе которых встали вожди из числа авторитетов. Какой-нибудь Мао, Сталин, Муссолини, Тито, Деру или Кастро, а также изря дное число их соперников осуществляли и осуществляют абсолютное господство над своим народом, и тот в свою очередь преданно им поклоняется. Теперь перейдем от на ций к общественным образованиям других уровней: пар тиям, церквям, сектам или направлениям мысли и понаб людаем, что же происходит в них. Тело общества пронизывает повсюду одно и то же явление, которому, по хоже, ничто не противодействует.

Побеждают революции, один за другим возникают новые режимы, устои прошлого рассыпаются в прах, ос тается неизменным лишь стремительное возвышение вождей. Они, разумеется, всегда играли какую-то роль в истории, но никогда ранее она не была столь решаю щей, никогда потребность в вождях не была такой ост рой. Сразу возникает вопрос: совместимо ли такое стре мительное восхождение с принципом равенства (основой всякого правления в цивилизованных странах), со все общим прогрессом военных сил и культуры, с распрост ранением научных знаний? Неужели оно является неиз бежным следствием всех тех особенностей современного общества, с которыми оно, казалось бы, несовместимо? Ведь поначалу, когда большинство захватывает власть, она временно переходит в руки меньшинства, но только до того момента, пока один человек не отнимет ее у всех остальных. Этот исключительный человек теперь воп лощает собой закон. Он обладает властью направлять массы людей на героические сражения, на гигантские стройки. А они открыто приносят ему в жертву свои ин тересы и нужды, вплоть до собственной жизни. По при-24

Введение

калу вождя толпа его приверженцев беспрекословно идет на преступления, потрясающие воображение, совершает бесчисленные разрушения.

Такая власть не может осуществиться, не лишив лю дей ответственности и свободы. Более того, она требует их искренней вовлеченности. Хотя нам не привыкать к таким парадоксальным эффектам и их накопление даже притуп ляет нашу впечатлительность, тем не менее они продол жают нас удивлять, а порой шокировать, заставляя ду мать, что мы сами становимся их причиной.

Мы полагали, даже считали аксиомой, что едино личное господство наконец изживет себя и о нем будут знать только понаслышке. Оно должно было бы стать какой-то диковиной, как культ героев или охота на ведьм, о которых пишут в старинных книгах. Кажется, трудно сказать что-то новое на эту старую тему. Но, не внося никаких новаций, мы довели до предела совер шенства то, что в иные времена с их тиранами и Цеза рями начиналось в зародыше. Мы создали модель и превратили опытный образец в систему. Давайте приз наем, что, пронизывая многообразие культур, обществ и групп, поддерживаемая ими, установилась однотипная система власти, в которой утверждает себя личность - власть вождей. Leader по-английски, Lider massimo, presidente или caudillo по-испански, duce по-итальянски, Fuhrer по-немецки: название вождя не так уж важно. Оно описывает всякий раз одну и ту же ре альность, и каждое из этих слов точно соответствует предмету. Без сомнения, не все ли равно, жить под властью какого-нибудь Муссолини или Гитлера, Тито или Сталина, Кастро или Пиночета или же следовать за Ганди или Мао. Каждая ситуация уникальна по своей природе и отличается от других своим конкретным воп лощением, как любой ребенок отличается от своих бра тьев и сестер. И все же в каждом случае проявляется какое-то новое качество политики, некая культурная самобытность, и эта самобытность до сих пор осталась необъясненной как по части ее интенсивности, так и ра змаха. Ведь, пожалуй, напрасно было искать аналогии ей в прошлом.

Такая относительная новизна является первым пунктом. А вот второй. Историки и социологи учат нас выявлять скрытые и безличные причины, действующие за фасадом событий и поведения людей. Они объясняют их власть объективными законами экономики и техни-25

Век толп

км. За блеском так называемых великих людей они зас тавляют нас увидеть труд народа, работу промышленни ков и финансистов. Они предостерегают нас против ми фа о герое, об этой провиденциальной личности, появления которой было бы достаточно, чтобы изменить ход истории. Однако что же происходит? Стоит нам пе ревести взгляд с их книг на подмостки исторической драмы, мы увидим, что этот миф продолжает с успехом разыгрываться. Он возрождается из пепла в строгом ри туале церемоний, в парадах и речах. Толпы участвуют в гигантских инсценировках на стадионах или около мав золеев, которые оставляют далеко позади себя чествова ния римских или китайских императоров. Эти спектак ли, как подсказывает здравый смысл, суть иллюзии, даже если в них участвует весь мир, наблюдая за проис ходящим на телевизионных или киноэкранах. Но так же, как и весь мир, я верю в то, что вижу. Этот захва тывающий ритуал, эта грандиозная инсценировка, ста вшие составной частью пашен цивилизации, как цирко вые зрелища стали частью римской цивилизации, отвечают своему назначению. Они важны для ее психо логии и для ее выживания. Поскольку все, что бы ни происходило на подмостках истории, имеет причину в личности, приписывается необыкновенным подвигам и качествам великого человека: триумф революций, прог ресс науки, перепады производства, а также выпадение дождей и излечение больных, героизм солдат и вдохно вение в искусстве. Социальные феномены и историчес кие тенденции также объясняют субъективными зако нами гения - таков был случай Сталина и Мао, - оплакивая при этом бедность языка и скудость превос ходных степеней, не позволяющих выразить его вели чие.

В большинстве случаев то, что я только что привел, вещи отнюдь не исключительные, вожди наделяются чрез вычайной миссией. Они слывут долгожданными мессиями, пришедшими вести свой народ к земле обетованной. И, не смотря на предостережения некоторых светлых умов, мас са видит себя в них, узнает и как бы обобщает в них себя. Она их боготворит и прославляет подобно сверхчеловекам, наделенным всемогуществом и всеведением, которые уме ют служить людям, владычествуя над ними. Плененная и напуганная, масса превращает этих новоявленных Зара-тустр в полубогов, все суждения которых непреложны, все действия справедливы, все речи истинны. Их могущество,

26

Введение

родившееся поначалу под давлением обстоятельств, затем для удобства видоизмененное, принимает в конце концов вид системы. Эта система работает автоматически и униве рсально. Таким образом, в недрах большого общества само собой формируется сообщество авторитетных (харизматических, если угодно) вождей, малое, но более энергичное и волевое. И ему не составляет никакого труда управлять миром без его ведома.

Из-за своего размаха этот феномен застал врасплох большинство теорий и наук об обществе. Мыслители не поверили своим глазам, когда он впервые обнаружил се бя в Европе, а точнее, в Италии и в России. Одни восп риняли его как болезненное расстройство человеческого разума, другие - как временное отклонение от обычно го хода вещей. В нем главным образом видели необхо димое средство сохранения общественного порядка в ка питалистическом мире или рождения нового порядка в мире социалистическом. Это, как полагали, своего рода катализатор, поскольку диктатура слывет такой формой правления, при которой "изменение имеет больше всего возможностей произойти легко и быстро" (Платон). Ко нечно, нет ни диктатуры, ни диктатора, именуется ли он Мао Цзе Дунем или Пол Потом, без злоупотреблений и преступлений. При этом спешат добавить, что речь идет о недоразумениях, досадных случайностях, кото рые долгое время служили и будут служить делу прог ресса и свободы народов.

За эту животрепещущую тему, тему власти вождей взялась одна - единственная наука, которая, собствен но, с самого начала и была создана специально для изу чения этого предмета, - психология масс или толп. Она предвидела их взлет, когда никто еще об этом и не по мышлял. Сама того не желая, она обеспечила практиче ским и интеллектуальным инструментарием подъем их могущества, а однажды победоносно противостояла ему. В этом могуществе и его проявлениях она увидела одну из черт современного общества, признак новой жизни человечества. Меня удивляет, что даже теперь считают возможным игнорировать ее теоретические построения и вообще без них обходиться. Между тем, они должны быть оценены, так как именно они позволили выявить и описать то, что другие науки упустили - некую реаль-27

Век толп.

Насть, которую они продолжают не замечать, считая еа непостижимой. Мы же на протяжении всей этой книги будем убеждаться в ее значимости. Я без малейшего ко лебания могу утверждать, что психология масс наравне с политической экономией является одной из двух наук о человеке, идеи которых составили историю. Я имею в виду, что они совершенно конкретно указали на собы тия нашей эпохи. По сравнению с ними социология, ан тропология или лингвистика остаются науками, которые история получила готовыми.

С точки зрения этой психологии экономические или технические факторы, несомненно, содействуют обретению вождями их могущества. Но есть одно магическое слово, обозначающее ту самую единственную действительную причину: это слово "толпа", или еще лучше "масса". Его часто упоминают в разговорах еще со времен Французской революции. Однако нужно было дождаться двадцатого ве ка, чтобы уяснить его смысл и придать ему научное значе ние. Ведь масса - это временная совокупность равных, анонимных и схожих между собой людей, в недрах кото рой идеи и эмоции каждого имеют тенденцию выражаться спонтанно.

Толпа, масса - это социальное животное, сорвавшееся с цепи. Моральные запреты сметаются вместе с подчине нием рассудку. Социальная иерархия ослабляет свое влия ние. Стираются различия между людьми, и люди выплес кивают, зачастую в жестоких действиях, свои страсти и грезы: от низменных до героических, от исступленного во сторга до мученичества. Беспрестанно кишащая людская масса в состоянии бурления - вот что такое толпа. Это неукротимая и слепая сила, которая в состоянии преодо леть любые препятствия, сдвинуть горы или уничтожить творения столетий.

Разрыв социальных связей, быстрота передачи инфо рмации, беспрерывная миграция населения, ускоренный и раздражающий ритм городской жизни создают и разру шают человеческие сообщества. Будучи разрозненными, они воссоздаются в форме непостоянных и разрастающих ся толп. Это явление приобретает невиданный прежде раз мах, из чего следует его принципиальная историческая но визна. Именно поэтому в цивилизациях, где толпы играют ведущую роль, человек утрачивает смысл существования так же, как и чувство "Я". Он ощущает себя чуждым в скоплении других людей, с которыми он вступает лишь в механические и безличные отношения. Отсюда и неуве-28

Введение

ренность, и тревога у каждого человека, чувствующего се бя игрушкой враждебных и неведомых сил. Отсюда же его поиск идеала или веры, его потребность в каком-то образ це, который бы ему позволил восстановить ту целостность, которой он жаждет. Эта, по выражению Фрейда, "психологическая нищета масс" достигает всемирных масштабов. Она и составляет фон, на котором авторитет ные, или харизматические, вожди, обладая призванием объединять, заново творят мощные общественные связи. Они предлагают образец и идеал, ответ на вопрос: кто де лает так, чтобы жизнь стоила того, чтобы жить? Вопрос в высшей степени политический в то время, когда уже ми новало унитарное видение природы, время, когда ни одна модель ни в обществе, ни в исчезающих религиях не мо жет обеспечить приемлемого смысла простого факта су ществования.

Подытожим: рождение любой формы коллективной жизни всегда совпадало с появлением на свет нового че ловеческого типа. И напротив, закат какой-либо из этих форм всегда сопровождается исчезновением опреде ленного типа людей. Мы существуем в эпоху массовых обществ и человека-массы. С обычными качествами, присущими всем тем, кто руководит людьми и коорди нирует их действия, вожди должны сочетать магические свойства пророка, заставляющие восхищаться каждым их шагом и пробуждать энтузиазм. Массы можно было бы сравнить с шаткой грудой кирпича, сложенной без специальной кладки и раствора, которая, будучи ли шенной цементирующего вещества, может рухнуть от порыва ветра. Давая каждому человеку ощущение лич ной связи, вынуждая его разделять общую идею, одно и то же мировоззрение, лидер предлагает ему своего рода эрзац общности, видимость непосредственной связи че ловека с человеком. Достаточно нескольких броских об разов, одной или двух формул, ласкающих слух и дохо дящих до сердца, или напоминания о великой коллективной вере и есть цемент, связывающий людей и поддерживающий целостность массового сооружения. Грандиозные церемонии, беспрестанные собрания, де монстрации силы или веры, проекты будущего, одобря емые всеми, и т.д. - всякое торжественное выражение объединения сил и подчинения коллективной воле тво рит драматическую атмосферу экзальтации.

Выделяясь на фоне людской массы, которая расточает ему всяческие хвалы и курит фимиам, вождь зачаровывает

29

Век толп.

ее своим образом, обольщает словом, подавляет, опутывая страхом. В глазах такого раздробленного людского мно жества индивидов он является массой, ставшей человеком. Он дает ей свое имя, свое лицо и свою активную волю.

Наполеон великолепно умел производить такое впе чатление на солдат французской революционной армии. А Сталину удалось воплотить для коммунистов всего мира то, что Мишле называл "согласием народа, в одном. человеке". И один, и другой были убеждены в безграни чном благоговении множества людей, которым они взя лись служить образцом. Превращение многочисленной толпы в единое существо придает вождю притягатель ность сколь зримую, столь и необъяснимую. Результа том этого особого сплава становится единое целое - обаятельный персонаж, который пленяет и увлекает, стоит только лидеру заговорить или начать действовать. Воплощенное искусство достижения таких целей затра гивает прежде всего чувствительные струны сердца, за тем моменты веры и, наконец, взывает к чаяниям. Во зможности разума играют в этом лишь вспомогательную роль. И, если вглядеться, в наших массовых обществах такое искусство возбуждения толп политика есть не что иное, как религия, вновь обретшая почву под нога ми.

Итак, в отношении психологии толп речь идет о выя снении причин неразрывной связи вождя с народом, прев ращения народа в тень вождя. Очевидно то, что их связы вает, - это власть. Народ ее завоевал и удерживает. Вождь же ее домогается с той же алчностью, с какой ве рующий жаждет жизни после смерти. По правде говоря, борьба, которую он ведет за ее захват, начинается в лояль ном духе. Он хочет упразднить несправедливости прошло го, найти пути излечения расточительной и неэффективной экономики, обеспечить обездоленным благосостояние, без которого жизнь убога, и тем самым утвердить авторитет нации. С выходом из кризисного военного или революци онного периода эта программа требует переориентирования на эффективность, на управление в духе общественной пользы.

Обычно полагают, что хаос там, где царит анархия в прямом смысле этого слова: в отсутствии всякого автори тета, будь то авторитет личности или партии. Это заблуж-30

Введение

Денис, и под его прикрытием руководитель, каков бы он ни был, может укреплять свою власть за счет соперников, наводя порядок в учреждениях и на производстве. Эти ус пехи позволяют ему сплотить массы, втянуть их в борьбу и требовать от них необходимых жертв.

Первая жертва состоит в отказе от контроля за влас тью и того удовлетворения, которое дает свобода, для того, чтобы его сторонники и соратники могли бы лучше управ лять и были более управляемыми благодаря максимально сокращенным и ускоренным управленческим ходам. Так, прибегая к защитным ударам, и форсируется захват влас ти. А народ от избытка доверия допускает и узаконивает противоестественные приемы надсмотра, подозрение и гнет. И это происходит во многих сферах: начинается с принятия принципов, а заканчивается их фальсификаци ей. Исторические труды свидетельствуют что все, поначалу казавшееся лишь уступкой обстоятельствам, заканчивает ся неизменно сдачей позиций - законодательными ассам блеями при Наполеоне, советами при Сталине,.

Все эти уловки, конечно, имеют свою аранжировку в соответствии с фигурой вождя и идеями, которые вознесли его на вершину. Ведь без таких идей это мечи из картона, а власть лишь мимолетная вспышка. Любые выборы, лю бые повседневные дела, работа, любовь, поиск истины, чтение газеты и т.д. становятся плебисцитом по его имени. Ведь его влияние, было ли оно получено с согласия масс или вырвано в результате переворота, основывается на все общем одобрении, то есть принимает вид демократии. Не будем забывать, что даже Гитлер и Муссолини стали гла вами государства в результате законных выборов, которые они впоследствии превратили в государственные переворо ты. Короче говоря, во всех этих случаях социальная ана рхия изгоняется для того, чтобы надежнее внедрить наси лие и зависимость.

То, что на Востоке называется культом личности, а на Западе персонализацией власти, несмотря на их огромные различия, является всего лишь двумя крайними варианта ми одного и того же. Народ каждодневно отказывается от бремени самостоятельности, подтверждая это при очеред ном опросе и на проводимых выборах. Завоевание лидером права действовать самостоятельно не менее каждодневно и никогда не приобретается окончательно. "Вожди толп", как их называл Ле Бон, обычно проделывают такой обмен и побуждают принять эти отношения с энтузиазмом. В

Дек толп

этом они буквально следуют принципу политического об щества, а именно - масса царит, но не правит.

Существует какая-то мистерия масс. Правда, наша любознательность охлаждается скромными достижения ми современной общественной мысли. Но зато чтение произведений классиков ее пробуждает. Сколько бы ни умалчивали ее, сколько бы ее ни искажали, или даже забывали о ней, невозможно ее совершенно проигнори ровать, тем более уничтожить. Советский философ Зи новьев еще недавно писал в своем труде "Без иллюзий"'. "В целом эти феномены психологии масс ускользают от историков, которые принимают их за вторичные элементы, не оставляющие никакого видимого следа. А на самом деле их роль огромна". Лучше и лаконичнее не скажешь. Психология толпы родилась, когда ее пионе ры задались вопросами, которые в общем-то у всех на устах: каким образом вожди оказывают такое влияние на массы? Неужели человек-масса вылеплен из другого теста, чем человек-индивидуум? Есть ли у индивидуума потребность в вожде? Почему, наконец, именно наш век - это век толп? Успех ответов на эти вопросы был оше ломляющим настолько, что сегодня даже трудно себе представить. Влияние этой психологии широко распрос транилось на политику, философию и даже литературу, и ее развитие продолжалось. Разумеется, она воспользо валась уже известными фактами, идеями, ранее эксплу атировавшимися поэтами, философами и мыслителями в сфере политики. Но она их преподнесла в новом свете, сняла тайный покров с удивительных сторон человечес кой натуры. В ее наблюдениях очертания массового об щества вырисовывались именно такими, какими мы их знаем сегодня, в завершенном виде. Именно в тот мо мент, когда такое общество, быть может, уже клонится к закату.

Я не стал бы излишне распространяться о значимости изучения работ, которые Ле Бон, Тард и Фрейд, все три первопроходца этой науки, посвятили разгадке тайны. Между тем, как и другие, я не так уж много знал о них, взявшись писать эту книгу. Поначалу я их изучал как ученый-антиквар, пытаясь уточнить, воссоздать их истоки и датировать те обстоятельства, в которых каждый из ав торов их создавал. Стряхивая пыль, покрывшую большую

32

Введение

часть этих трудов, особенно принадлежащих Ле Бону и Тарду, я пытался возместить упущенное, заполнить лаку ну в наших знаниях. Но по мере продвижения своей рабо ты я понял, что шел ложным путем, следуя общепринято му мнению. Мне стало казаться, что эти работы не просто руины какого-то сооружения, плохо выдержавшего испы тание временем, реликвии, которым есть смысл предпо честь самые недавние тексты, как говорится, на пике про гресса.

По правде говоря, вот уже почти столетие ограничи ваются их повторением и пространным пересказом более отточенным, менее сырым, пожалуй, даже несколько более лицемерным языком. Было, разумеется, некоторое прод вижение за это время, предложены иные направления, но это сделано именно в тех рамках, которые ясно очертили данные работы. Я мог констатировать совершенно очевид ную общность вопросов и ответов психологии масс, глубо кую внутреннюю связь в этом смысле между работами. Это и обязывает трактовать их вместе, понимать каждую из них, имея в виду другие. Исходя из этого, я приступил к ним одновременно как путешественник, который, попав в незнакомое место, посещает дом за домом, обследует улицу за улицей, чтобы внезапно обнаружить, что он осмотрел город, построенный по некоему плану, и охватывает этот план одним взглядом.

Эта книга и есть план науки о толпах, к которому я пришел в поисках связи, существующей между отдельны ми частями, разработанными тем или иным автором. Пре жде всего я спросил себя, какой будет его классическая архитектура и из каких научных материалов его построи ли. Затем я занялся тем, что называется рациональной ре конструкцией каждой из теорий, чтобы выявить достиже ния каждого автора по проблемам, оставшихся нерешенными его предшественниками. Эти достижения позволили создать целостную систему - парадигму, ис пользуя модное слово, - которую можно принимать или нет, но сила которой в самом ее существовании.

Несомненно, для того чтобы благополучно проделать эту реконструкцию, которая всегда является своего рода изобретением, я упростил базовые принципы. Я также до вел до логического конца суждения каждого автора и при дал связям между этими суждениями гораздо большую си лу сцепления, чем она у них была. От начала и до конца я придерживался установки исследователя, который задался целью сделать психологию масс аналитической наукой

33

Век толп

(чего еще никто не пытался сделать и что затрудняется самим характером данных!) подобно тому, как это решает ся в механике или экономике, науке в полной мере анали тической. Другими словами, сохранив от начала и до кон ца то же самое содержание, я прояснил структуру и тем самым систему объяснений; так обрезают мясо, оставляя скелет. Я был вынужден поступать таким образом еще и потому, что труды Ле Бона, Тарда и Фрейда, посвященные психологии масс, в общем незавершенные, содержат пов торы и существенные различия. Ни один из этих авторов не довел до конца свои планы, либо из-за сложности зада чи, либо просто не успев. Итак, читатель должен подгото виться к тому, что найдет здесь меньше идей, чем эти ав торы заложили в построение созданной ими науки и каждый в отдельности, и все вместе.

Теперь я подошел к последнему пункту, к которому должен был обратиться: позиция автора. Воссоздание системы психологии масс, несмотря на богатство мате риала, не представляется мне легкой задачей. На каж дом шагу открывается, мягко говоря, не слишком лест ная картина общественной жизни с ее лидерами и массами. Здесь неизбежно обнаруживаются все те чер ты, которые делают власть невыносимой: пренебрежение разумом, изощренная жестокость и деспотизм. В неменьшей степени приводит в уныние облик толп, жаж дущих повиновения, становящихся жертвой собствен ных импульсивных действий и по природе своей лишенных сознания. Кроме того, эта наука оставляет в стороне от выдвигаемых ею гипотез хорошо знакомые нам экономические, исторические и технические фак торы, определяющие содержание власти и объясняющие эволюцию обществ. Каковы бы ни были их политичес кие позиции, авторы психологии толпы настаивают на примате психики в коллективной жизни. Они подверга ют критике господствующие теории от Дюркгейма до Маркса, поскольку те пренебрегают аффективными и бессознательными силами. Это их ахиллесова пята, ког да они пытаются перейти от мира идей к миру реально сти. Более того, на старый вопрос, хорош человек или плох, они отвечают, что человек в толпе скорее плох, как если бы они это определенно знали. Надо полагать, для того чтобы избежать ловушек слишком сильных

34

Введение

оценок и показаться здравым, наилучшее средство - последовать максиме философа Брэдли: "Когда что-то плохо, то надо хорошо представлять себе худшее". И во всяком случае не строить никаких иллюзий. Ведь прия тная неожиданность заведомо лучше определенного ра зочарования

Это все далеко, как вы догадываетесь, от обычного по чтения к науке, вдохновленной просветительской филосо фией, подразумевающей, что любая сегодняшняя драма завершится happy end в будущем. И даже основательно поразмыслив над фундаментальными положениями психо логии толпы, я в большом затруднении - как их понять. Если точнее, во мне поднялся внутренний протест против ее взгляда на человека и общество, слишком сильно расхо дящегося с теми убеждениями, которых я придерживался во многих своих книгах. Мне трудно привыкнуть к ее то нальности, которую можно проиллюстрировать названием одного из романсов Шуберта "Тише, все тише". Разумеет ся, я допускаю, что надо бы избегать идеализации челове ка и общества. Допускаю, что полезно разрушать фабрики иллюзий, если принять во внимание наш недавний исто рический опыт. Однако мне кажется трудным отрицать в идеалах демократии и свободы некоторую необходимость и даже общественную силу. Именно поэтому всегда находи лись люди, борющиеся за их восторжествование и за изме нение того положения вещей, которое в силу своей устой чивости, кажется, стало нашим роком: наверху вожаки, внизу ведомые.

Вот в этом и состоит истинная сложность: чем больше изучают психологию толп, тем более очевидным становится, что ее сила как раз в отказе от рассмотре ния человека сквозь призму обычной морали, в ее нас тойчивом повторении, с учетом того, каковы мы на са мом деле, того, что наши идеалы еще очень долго останутся недостижимыми. Можно, конечно, попенять этим первопроходцам за подобную точку зрения. Можно даже ее отвергать из-за ее консервативного характера, не оставляющего места таинственности. Но это означало бы признать их посредственностями, которые не видели дальше пределов своего социального класса и своей эпо хи. Между тем важно понять, что их теории родились из размышлений по поводу либеральной демократии, поборниками которой они были, а также по поводу того, какой оборот приняли революции в нашем веке, свиде-35

Век толп

телами чему они были сами. И их размышления обра щаются к вечному здравому смыслу, который всегда в ходу и у хозяев мира, и у народа. Привлекательность психологии толп как раз и обусловлена ее непротиворе-чием здравому смыслу, так что она, по всей видимости, затрагивает неизменные тенденции человеческих об ществ

И все-таки больше всего смущает практика, то есть возможность успешного приложения их идей. Они выг лядят то элементарными, то более того, смешными. Но при всем том они получили в событиях недавнего прош лого почти абсолютное подтверждение, что подчеркива ют многие очень проницательные наблюдатели, в част ности немецкий социолог Адорно. Однако, каким образом такая полуправда могла убеждать, заставлять признать себя рычагом управления массами, - это все еще удивляет.

Этот успех заставляет признать ее причиной слишком многого в нашей цивилизации, чтобы мы могли позволить себе ее игнорировать. Психология толп владеет по крайней мере одним из ключей власти вождей в нашу эпоху. А за ниматься прожектерством по поводу демократии просто несерьезно, пока мы не попытаемся понять, как эта власть ее ограничивает или оттесняет. Такова программа этой книги: продвигаться возможно глубже к сердцевине нау ки, которая рассматривала нашу эпоху некомплиментарно, откровенно говорила о господстве одного человека над дру гим и раскрыла рецепты этого господства в массовом об ществе. Я не разделяю такого понимания Истории, я сом неваюсь в истинности этой науки, но я принимаю сам факт ее существования.

Итак, вот мой маршрут. В первой части я представ ляю причины появления науки о массах и темы, кото рые она рассматривает. Вторая и третья части посвяще ны ее изобретению Ле Боном, вначале описанию толп, потом вождя и, наконец, приемам управления. Прие мам, тиражируемым современной пропагандой и рекла мой. В четвертой и пятой частях я показываю, как Тард распространил это описание на целую совокупность форм социальной жизни и проанализировал влияние вождей на массы. Решающим вкладом остается его неи зменно актуальная теория массовой коммуникации. Продвижение на этом пути откроет неизвестную ранее грань наук о человеке во Франции. Наконец, в послед них четырех частях, я, исходя из многих набросков,

36

Введение

воссоздаю то объяснение, которое дал массовым феноме нам Фрейд. Являясь синтезом и увенчивая работы его предшественников, это объяснение исходит из новой то чки зрения, превращая их гипотезы в логическую сис тему. По правде говоря, это - единственное объясне ние, которым мы располагаем в данной психологии. И мы вполне можем считать его классическим.

Век толп.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НАУКА О МАССАХ

Глава первая ИНДИВИД И МАССА

Если бы вы попросили меня назвать наиболее значи тельное изобретение нашего времени, я бы, не колеблясь, от ветил: индивид. И по причине совершенно очевидной. С мо мента появления человеческого рода и до Возрождения горизонтом человека всегда было мы: его группа или его се мья, с которыми его связывали жесткие обязательства. Но, начиная с того момента, когда великие путешествия, торгов ля и наука выделили этот независимый атом человечества, эту монаду, наделенную собственными мыслями и чувствами, обладающую правами и свободами, человек разместился в перспективе я или я сам. Его ситуация вовсе не легка. Инди вид, достойный этого имени, должен вести себя согласно сво ему разуму, надо полагать, судить бесстрастно о людях и ве щах и действовать с полным сознанием дела. Он должен принимать чужое мнение только с достаточным на то основа нием, оценив его, взвесив все за и против с беспристрастнос тью ученого, не подчиняясь суждению авторитета или боль шинства людей. Итак, мы от каждого ожидаем, что он будет действовать рассудительно, руководствуясь сознанием и сво ими интересами будь он один или в обществе себе подобных.

Между тем наблюдение показывает, что это вовсе не так. Любой человек в какой-то момент пассивно подчиняется ре шениям своих начальников, вышестоящих лиц. Он без раз мышления принимает мнения своих друзей, соседей или сво ей партии. Он принимает установки, манеру говорить и вкусы своего окружения. Даже еще серьезнее, с того момен та, как человек примыкает к группе, поглощается массой, он становится способным на крайние формы насилия или пани ки, энтузиазма или жестокости. Он совершает действия, ко торые осуждает его совесть и которые противоречат его инте-Наука о массах

ресам. В этих условиях все происходит так, как если бы че ловек совершенно переменился и стал другим. Вот ведь зага дка, с которой мы сталкиваемся постоянно и которая не пе рестает нас изумлять. Английский психолог Бартлетт в одной классической работе очень точно замечает по поводу человека государства:

"Великая тайна всякого поведения - это общественное по ведение. Я вынужден был им заниматься всю свою жизнь, но я не претендовал бы на то, что понимаю его. У меня сложилось вмитление, lulu) я проник насквозь в глубину человеческого су щества, но, однако, ни в малейшей степени не осмелился бы утверждать ничего о том, как он поведет себя в группе'."

Откуда такое сомнение? Почему же невозможно предска зать поведение друга или близкого человека, когда он будет находиться на совещании специалистов, на партийном собра нии, в суде присяжных или в толпе? На этот вопрос всегда отвечают следующим образом: потому, что в социальной си туации люди ведут себя недобросовестно, не обнаруживают своих лучших качеств. Даже напротив! И речи не идет о том, чтобы добавить нечто друг другу, взаимно усовершенство ваться, нет, их достоинства имеют тенденцию убывать и при ходить в упадок. В самом деле, уровень человеческой общнос ти стремится к низшему уровню ее членов. Тем самым все могут принимать участие в совместных действиях и чувство вать себя на равной ноге. Таким образом, нет оснований гово рить, что действия и мысли сводятся к "среднему", они ско рее на нижней отметке. Закон множества мог бы именоваться законом посредственности: то, что является общим для всех, измеряется аршином тех, кто обладает меньшим. Короче го воря, в сообществе первые становятся последними.

Никакого труда не составило бы выстроить обширную антологию, доказывающую, что эта концепция распространя ется на все народы. Так, Солон утверждал, что один отдельно взятый афинянин-это хитрая лисица, но когда афиняне соби раются на народные собрания в Пниксе', уже имеешь дело со стадом баранов. Фридрих Великий очень высоко ценил своих генералов, когда беседовал с каждым из них по отдельности. Но при этом говорил о них, что собранные на военный совет, они составляют не более, чем кучку имбецилов. Поэт Гриль-парцер утверждал: "Один в отдельности взятый человек до-' Пинке - холм в западной части древних Афин, напротив Акрополя, служивший местом народных собраний (прим. перев.)

39

Век толп

дельно умен и понятлив: люди, собранные вместе, превра щаются в дураков".

Немецкие поэты были не единственными, кто констати ровал этот факт. Задолго до них римляне придумали погово рку, которая имела большой успех: Senatores omnes from viri, senatus romanus mala bestia, сенаторы - мужи очень достой ные, римский сенат - это скверное животное. Так они опре деляли контраст вероятных достоинств каждого сенатора в отдельности и неблагоразумие, неосмотрительность и нравст венную уязвимость, запятнавшую совместные обсуждения в собрании, от которых зависели тогда мир или война в антич ном обществе. Возвращаясь к этой пословице, Альберт Эйнш тейн восклицает:

"Сколько бед такое положение вещей причиняет человечес тву! Оно является причиной войн, наводняющих землю скорбью, стонами и горечью*"

А итальянский философ Грамши, имевший богатый че ловеческий опыт и много размышлявший над природой масс, дал ей очень точную интерпретацию. Как он полагает, посло вица означает: