Алексей Лаврентьевич Симонов
ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Алексей Лаврентьевич Симонов
(к 100-летию со дня рождения)
Донецк – 2009
Алексей Лаврентьевич Симонов. К 100-летию со дня рождения./Сост.Л.Д.Ковалева.- Донецк.2009. - 94 с.
В сборнике собраны воспоминания о жизни и деятельности профессора Алексея Лаврентьевича Симонова, заведующего кафедрой "Детали машин", проректора по учебной работе, внесшего значительный вклад в дело становления и развития Донецкого национального технического университета.
Для широкого круга читателей.
Составитель – Л.Д.Ковалева, зав. музеем истории ДонНТУ.
Ответственный за выпуск – А.А.Минаев, профессор, доктор технических наук, член-корр. НАН Украины, ректор ДонНТУ.
Содержание
| 1. | Минаев А.А. Гордость и слава ДонНТУ……………. | 5 |
| 2. | Симонов А.Л. Воспоминания о прожитых днях…… | 7 |
| 3. | Симонова Л.А. Памятью разбуженная боль. Наш папа……………………………………………………. | 29 |
| 4. | Горелик В.С. Сын своего времени………………….. | 41 |
| 5. | Зборщик М.П. Глубокая признательность учителю и наставнику………………………………………….. | 46 |
| 6. | Исадченко В.С. Человек большой души……………. | 49 |
| 7. | Калафатова Л.Ф. Дружба длиною в жизнь…………. | 52 |
| 8. | Ковалева Л.Д. Из архивов музея…………………….. | 54 |
| 9. | Киклевич Ю.Н. Инженер. Руководитель. Педагог. Человек………………………………………………... | 58 |
| 10. | Нечепаев В.Г. А.Л.Симонов - строитель и учитель. | 63 |
| 11. | Троянский А.А. Талантливый организатор учебного процесса………………………………………………. | 69 |
| 12. | Шевченко Ф.Л. Светлая память о виртуальном юбиляре……………………………………………….. | 73 |
| 13. | Библиография………………………………………… | 76 |
| 14. | Фотографии…………………………………………… | 86 |
Гордость и слава ДонНТУ
Более 70 лет жизни Алексея Лаврентьевича Симонова связаны с Донецким национальным техническим университетом. Огромен его вклад в дело становления и развития университета, факультетов, кафедры "Детали машин". За эти годы он воспитал тысячи инженеров, достойно представлявших наш вуз в промышленности, науке и высшей школе.
Профессор Алексей Лаврентьевич Симонов работал
в Донецком индустриальном институте с 1951 по 1956 годы деканом горно-механического факультета, проректором по учебной работе с 1956 по 1968 гг., заведующим кафедрой "Детали машин" с 1951 по 1976 гг., а затем профессором этой кафедры.
Все эти годы профессор А.Л. Симонов вел активную научно-исследовательскую работу, являлся автором более 30 научных работ и монографий. Благодаря его научным разработкам впервые в угольной промышленности был решен вопрос о плановой замене забойных машин на шахтах без остановки процесса угледобычи. Им же внедрен новый способ восстановления изношенных деталей забойных машин методом хромирования, опубликованный в его книге "Хромирование деталей забойных машин при их восстановлении".
Велика заслуга А.Л. Симонова как проректора по учебной работе в развитии факультетов, создании филиалов и общетехнических факультетов нашего вуза в 60-е годы прошлого века.
Алексей Лаврентьевич Симонов был членом учебно-методического совета Министерства высшего образования Украины, членом постоянно действующей комиссии по долговечности машин ГНТК при Совете Министров СССР, членом научно-технического совета института "Гипроуглемаш", председателем Донецкого областного общества польско-советской дружбы.
За заслуги в деле подготовки инженерных кадров А.Л.Симонов награжден орденом Трудового красного знамени, шестью медалями.
Имя Алексея Лаврентьевича Симонова – часть истории Донецкого национального технического университета, его гордость и слава.
А.А.Минаев,
доктор технических наук,
профессор,
член-корр. НАН Украины,
ректор ДонНТУ
Воспоминания о прожитых днях *
"Жизнь, эту лучшую из книг,
Мы невнимательно читаем,
А если что в ней подмечаем,
То забываем в тот же миг... "
Никомидес Пастор Диас -
«Испанские эпиграммы»
В детстве я любил спрашивать у родителей: "Почему я родился именно в Юзовке, а не в Москве или где-нибудь за границей?" И вот однажды, чтобы удовлетворить мою любознательность, отец мне поведал: "А родился ты в Юзовке потому, что в этом поселке жил и я, и твоя мама, а как мы попали сюда - это тебе нужно хорошо знать, чтобы ты выбрал правильную дорогу в жизни. Молодым человеком, мне было тогда около тридцати лет, в 1894 году возвратился я из армии домой в деревню Красный Клин Курской губернии, Дмитриевского уезда, Бычковской волости. Мой отец, а твой дед Кондрат и говорит мне: "Сынок, как видишь, ртов много (двадцать душ семья), а земельки всего одна десятинка, хлебушка хватает до Рождества Христова, так что иди на заработки, будешь и сам сыт, и нам помогать"!
И вот я, захватив с собою инструмент, правда из инструмента, кроме топора, ничего не было, подался в Донбасс, где слышал большая потребность в рабочем люде.
Так я попал на шахту "Центральная" Юзовского Новороссийского общества, где работал крепильщиком горных выработок, со временем у меня всё устроилось: появилось жильё, постоянный заработок, и я перевёз на
* Из сборника «Профессора ДонГТУ рассказывают», изданного к 80-летию университета. / Донецк, - 2001.
жительство из деревни твою мать с твоей сестрой. Но вот однажды случилась со мной беда: раскрепился штрек, произошёл обвал, и меня засыпало горной породой - одна голова снаружи. Так я пролежал несколько часов, пока меня не освободили из завала. Но я так испугался, что сказал десятнику, что больше работать крепильщиком не буду, боюсь, перейду в строительный цех Юзовского металлургического завода. К счастью шахта принадлежала этому заводу, и начальство удовлетворило мою просьбу. Вот и я проработал на этом заводе более тридцати лет. Теперь тебе понятно, почему я стремился, чтобы твои братья (а их у меня было пять человек) получили образование и стали самостоятельными людьми? "
Эту историю становления нашей семьи я никогда не забывал, и думаю, что это дало мне правильное направление в выборе жизненного пути...
Родился я 24 февраля 1909 года в поселке Юзовка в семье рабочих - Лаврентия Кондратьевича и Анны Павловны. Начальное образование получил тоже в Юзовке, окончив в 1926 году семилетнюю школу, которая в те времена давала среднее образование, а в 1927 году поступил в Донецкий горный институт имени Артема, на горно-механический факультет, где деканом был профессор Первушин Алексей Михайлович.
Какие же дисциплины предусматривали в те годы учебные планы этой специальности?
На первом курсе читались: история классовой борьбы и партии, аналитическая геометрия, дифференциальные исчисления, интегральные исчисления, физика, начертательная геометрия, техническое черчение, теоретическая механика, горное дело, химия, иностранный язык, военное дело, перманентная практика, летняя производственная практика.
На втором курсе читались: политическая экономия, интегрирование дифференциальных уравнений, дополни-тельные разделы математики, техническое черчение, сопротивление материалов, извлечение из сопротивления материалов, основы машиноведения, детали машин, часть 1, примеры по деталям машин, термодинамика, технология воды и топлива, паровые котлы, технология металлов, практические занятия в мастерских, вступление в электротехнику, электротехническая лаборатория, военное дело, иностранный язык, горное дело, перманентная практика, летняя производственная практика.
На третьем курсе - экономическая политика, исторический материализм, основы статики сооружений, детали машин, часть 2, курсовой проект по деталям машин, проект парового котла, паровые машины, теплотехническая лаборатория, гидравлика, обогащение угля, механизация шахт, проект механизации шахт, электротехника, электротехническая лаборатория, паровые турбины, практическая работа в механических мастерских, проект по обогащению угля, электрические машины, химия угля, минералогия, перманентная практика, военное дело, летняя производственная практика.
На четвертом курсе, последнем, изучали такие дисциплины: профессиональное движение, строительное искусство, транспортные установки, насосы, вентиляторы, проект насоса и вентилятора, электротехника, часть 3, электротехника в горном деле, техника безопасности, профессиональная гигиена и охрана труда, организация производств, калькуляция и счетоводство, техника химического анализа, примеры из строительства, двигатели внутреннего сгорания, дополнительный отдел тепловой механики, установки и экономика тепловых станций, проект транспортных устройств, рудничные подъемники, проект рудничного подъема, рудничные металлические и железобетонные конструкции, коксование и брикетирование, коммутация электротока, электрические машины (2-я часть), проект электрической машины, лабораторные по машинам, передача электрической энергии и линии электропередач, водоснабжение, дополнительный курс обогащения угля, лаборатория по обогащению угля, перманентная практика 1, перманентная практика II.
Анализ читавшихся на этой специальности дисциплин показывает, что 40% из них формировали будущего горного инженера-электромеханика. Наличие в учебном плане большого числа курсовых проектов по прикладным дисциплинам способствовало развитию проектно- конструкторских знаний. Этим, вероятно, и можно объяснить, что первыми конструкторами в СССР в области горного машиностроения были выпускники нашего института, окончившие электромеханический факультет.
Во время моего обучения в институте угольные шахты страны влачили жалкое существование: добыча угля проводилась ручным способом, подземная транспортировка от так называемых "забоев", где кирками вручную отбивали уголь от пласта до места подъема на "дневную поверхность" осуществлялась с помощью конного транспорта. Врубовые машины и транспортные средства (конвейеры, электровозы) стали только появляться и преимущественно ввозились в страну из Германии и Америки. Шахты Донецкого бассейна не обеспечивали растущую потребность страны в топливе, и вот правительство Союза в 1930 году принимает решение: снять с обучения всех студентов горных институтов, окончивших три курса, и направить их всех на шахты Донбасса с целью внедрения новой техники: врубовых машин, скрепковых транспортеров, электровозов. Нужно было резко поднять добычу угля на всех шахтах, студенты должны были непосредственно возглавить все инженерно- технические должности, которые были на шахтах вакантными из-за отсутствия необходимых кадров. Но так как «занимать» ответственную должность на шахте (механика участка, главного механика шахты) можно только при наличии официального документа, юридически дающего право на ведение горных работ, студентам 1-го ноября 1930 года были выданы удостоверения, действительные по 1-е октября 1931 года следующего содержания: "Предъявитель сего, гражданин..., рождения... года, прослушал на рудничном отделении теоретический курс и выполнил практические задания учебного плана в объеме 3-х курсов института (полный курс 4 года). На основании вышеизложенного, тов... дается звание горного техника. Директор горного института (И.М. Пугач), пом. директора по учебной работе (Ляпин), секретарь (Зубов). Удостоверение скреплено гербовой печатью".
Так я был направлен на шахту 10-БИС треста Сталинуголь механиком участка по внедрению угольной врубовой машины, впервые выпускавшейся нашим Горловским машзаводом. Какое счастье, что я встретил на шахте инженера Адамского, научившего меня работе в "забойной лаве" с новой техникой. Место, где должна была работать врубовая машина, называемое "лавой", было очень тяжелое "большой капежм (влажность сопутствующих пород), ложная кровля (выпадание отдельных кусков горной породы между креплениями), малая по высоте "мощность" угольного пласта- создавали очень нелегкие условия для работы машины. В этой лаве я проработал три месяца и тяжело заболел. Стал развиваться туберкулезный процесс легких, и мне врачи запретили работать в лаве. Администрация института направила меня на работу на Сталинский машиностроительный завод им. Рыкова, производивший некоторое оборудование для шахт Донбасса (лебедки, насосы). Главный инженер завода предложил мне должность главного энергетика завода, так как оборудование завода комплектовалось хаотично, индивидуальных приводов было еще мало, и завод платил большие штрафы за низкий косинус фи.
И вот я, по сути, студент третьего курса, приступаю к практическому внедрению своих познаний в области электротехники, благо постоянная связь с кафедрой позволяла мне успешно решать практические задачи. К концу года завод перестал платить штрафы за низкий косинус фи, а мой авторитет, как специалиста, вырос. Правда, нашлись «доброжелатели», которые похищали техническую документацию (принципиальные схемы коммуникаций) на импортное оборудование, которое мне, как главному энергетику нужно было монтировать в строящихся новых цехах.
Но я выходил из ситуации благополучно, получая вторые экземпляры от фирм (поставщиками были заводы "Сименс-Штукерт" из Германии). В те годы советское правительство приглашало на заводы горного машиностроения большое количество специалистов для разработки новых конструкций отечественных машин. На нашем заводе тоже работал доктор Гер-Век из Германии. Желая усовершенствоваться в области машиностроения, я упросил главного инженера завода освободить меня от должности энергетика и перевести в конструкторское бюро завода, которым руководил талантливейший инженер Н.М. Кошеленко - воспитанник нашего института. Так я попал в группу конструкторов, приступивших к проектированию первой советской подъемной машины. Это была группа бывших студентов-третьекурсников горноэлектромеханического факультета. Действовала узкая специализация: Шинелев Б.Д. занимался разработкой и конструированием редуктора подъемной машины, Козак М. - тормозами, я - индикаторами глубины. Общее руководство осуществлял сам Гер-Век. Каково же было наше разочарование и удивление, когда было установлено, что Гер-Век, делавший вид, что не понимает ничего по-русски (при нем была переводчица), прекрасно знал русский язык, и, пользуясь этим, все наши расчеты забирал и просто переписывал на немецкий язык в свою тетрадь и представлял их главному инженеру завода как свои, а из архива завода выбирал старые конструкции подшипников скольжения и компоновал их на общем виде машины. К счастью, руководство завода не без нашей помощи вскорости убедилось, что Гер-Век не тот специалист, который может внести технические новинки в разрабатываемые конструкции, и ему предложили работать на заводе не за "золотые рубли" (иностранцам платили за труд по курсам иностранных валют), а за обычные наши советские деньги. Он был шокирован и уехал из города, а на завод приехал высококлассный специалист из Чехословакии из города Брно.
Вспоминается, что Гер-Век, носивший на лацкане своего пиджака значок национал-социалистической партии (нам тогда это ни о чем не говорило) часто повторял: "...Подождите немного, вы, русские инженеры здесь работать не будете. Вы все будете за Уралом, а здесь на Украине будем мы, немецкие специалисты..." Мы, конечно, смеялись над этим, не подозревая, что его устами выражалась строго продуманная Гитлером система порабощения нашей страны. Это мы поймем только через десять лет. Гер-Век, оказывается, в Германии работал обычным чертежником на заводе, а не ведущим конструктором, каким он представлялся нам, молодым специалистам, и руководству завода. Вот такая история о создании первой советской подъемной машины "ПМ-30". Но как бы там ни было, она была выпущена нашим заводом в 1935 году и описана мною в № 88 журнала "Уголь" за этот же год. В статье была поставлена актуальная для того времени задача о необходимости создания подъемных машин типовой конструкции, отказавшись от копирования Шахтостроем заграничных машин. Приведенные данные ряда подобных машин, а также детальное описание основных узлов первой предлагаемой типовой конструкции позволили горным электромеханикам того времени высказать свое принципиальное мнение по затрагиваемому вопросу.
Развитие нашего отечественного горного машиностроения в последующие годы подтвердило правильность высказанных мною в статье мыслей.
Работая на заводе, я регулярно посещал занятия в вечернее время, изучая дисциплины 4-го курса и 7-го июля 1931 года получил свидетельство № 435 об окончании института и получении квалификации горного инженера-электромеханика и теперь уже законно занял место конструктора. Однако меня, кроме этого, пригласили работать с почасовой оплатой на кафедру черчения Углехимического института. Я был польщен, тем более, что мне предлагалось даже чтение курса лекций по начертательной геометрии. Надо было видеть с каким волнением и подъемом я прочел первую свою лекцию в наклонной аудитории, где когда-то сам слушал их. Я так переволновался, что заболел "крапивницей" и попал больницу, где меня быстро поставили на ноги.
Так в 1932 году началась моя педагогическая деятельность. Все шло хорошо: днем работа на заводе, вечером - преподавание в институте. Наступил 1933 год, когда опять, как и в 1930 году, всех лиц, окончивших горные институты, но не работающих на шахтах, независимо от занимаемой должности, решением правительства направили на работу непосредственно на угольные предприятия Донбасса. Так я попал на должность главного механика шахты № 25 треста "Чистяковантрацит". Можно себе представить, что чувствовал я на предприятии, где была в забое одна врубовая машина, а сама шахта - наклонная.
Низкая культура слесарей, отвратительная трудовая дисциплина (она держалась только на сквернословии), отсутствие элементарных технических средств для выполнения ремонтных работ - все это выбило меня из производственной колеи, и начальник шахты, тоже невысокой культуры человек (он был не инженер, а так называемый "ответственник") не стал особенно возражать об освобождении меня от занимаемой должности. Я был несказанно рад, когда профессор Н.С. Щиренко, заведовавший в то время кафедрой прикладной математики в Донецком металлургическом институте, предложил мне работать у него ассистентом по курсу деталей машин. Проф. Щиренко был разносторонним ученым: он читал курс лекций и по оборудованию цехов металлургических заводов, являлся первым в СССР автором учебника и монографии по циклу этих лекций, огромного количества статей по этим проблемам. Я вел практические занятия по курсу деталей машин и курсовому проектированию. Это позволило расширить мои познания в области оборудования цехов металлургических заводов. Пришлось детально знакомиться с различными конструкциями: толкателями, механическими пилами, ножницами для резки металла, подъемниками, редукторами прокатных станов и т.д. Однажды пришлось прочесть и курс технической гидравлики студентам бывшего Московского института стали и сплавов, которых перевели на первый курс в Сталино (так назывался тогда наш город), из-за ликвидации в Москве их специальности.
Сколько было пережито волнений! Но опытное руководство проф. Щиренко Н.С. учебной работой позволило быстро компенсировать недостаток опыта и знаний.
В 1935 году имевшиеся в городе три самостоятельных института, некогда созданные на базе горного, были объединены в один индустриальный институт, и я перешел на кафедру "Детали машин", которой заведовал профессор Первушин А.М. Так бывший декан моего факультета со студенческих времен стал моим учителем на долгие годы жизни. Работая в институте, я не разрывал связи с угольным машиностроением. В 1939 году в журнале "Горное машиностроение" была опубликована моя работа, в которой я пытался научно обосновать ошибочность принятой Гормашпроектом Главуглемаша конструкции вагонеточных скатов на подшипниках качения. В этой работе впервые для того времени я применил теорию упругости для определения удельных давлений в витках роликоподшипников, которые были применены в колесах шахтных вагонеток (Журнал "Горное машиностроение", № 6, 1939г.).
В 1938 году решением ВАКа от 10 апреля я был допущен к исполнению обязанностей доцента кафедры "Детали машин". Профессор А.М.Первушин поручает мне самостоятельное ведение соответствующего курса студентам горного факультета. В этом же году я приступаю к работе по исследованию методов расчета шахтных копровых шкивов. С целью экспериментального исследования на Рутченковском рудоремонтном заводе был изготовлен специальный копровой шкив диаметром 500 миллиметров с точеными спицами особой формы, позволившим следить за появлением линий Людерса при различной нагрузке обода шкива. Первоначально предполагалось выявить картину распределения усилий в спицах методом лаковых покрытий, но затем от этого метода пришлось отказаться и определить закон распределения усилий в спицах с помощью тензомеров. Эти опыты дали весьма интересные результаты, а именно: они показывали, что спицы в области угла обхвата подвергаются деформации сжатия, а все остальные - деформации растяжения, а обод, деформируясь, теряет форму правильного круга, образуя своеобразный эллипс.
Многочисленные эксперименты как в лаборатории, так и непосредственно на шахте № 31 г. Рутченково позволили построить рабочую гипотезу, предложить формулы для расчета обода и спиц шкива. Материалы этих исследований были опубликованы в Трудах института (см. № 17 за 1940 г.). Однако я не стал предоставлять работу экспериментального характера к защите на соискание ученой степени кандидата технических наук, а по совету профессора Динника занялся разработкой расчета статики сооружений с помощью методов сил и деформаций. Результаты, полученные по этим методам, дали хорошие результаты совпадений (результаты отличаются друг от друга лишь на 4 %).
В 1941 году, буквально накануне войны, я выступил с сообщением о проделанной работе на кафедре академика Динника в Днепропетровском металлургическом институте, где получил положительный отзыв и рекомендации к защите этой работы на соискание ученой степени кандидата технических наук. Официальными оппонентами по защите были утверждены: профессор Н.И. Гришкова (Днепропетровский металлургический институт) и доцент В.С. Рекшинский (Донецкий индустриальный институт). Метод расчета шахтных копровых шкивов, предложенный мною, принят Союзным ГОСТом при проектировании шкивов "велосипедного типа" (см. сборник статей по горной механике, Углетехиздат, 1954 г.)
5 июля 1941 года, во время защиты своей диссертации, мне стало известно, что я призван в действующую армию и буквально сейчас же должен ехать на вокзал, где ждет воинский эшелон. Ответив на последний вопрос членов ученого совета, я уехал на фронт, не зная результатов голосования. О них я узнал уже после окончания Великой Отечественной войны. В армии я был помощником командира танкового полка по технической части, как говорилось, "помтех". Был я в армии не долго, уже в 1942 году приказом маршала Щаденко лица, имевшие горное образование, независимо от занимаемой в армии должности, были демобилизированы и направлены для работы в шахты, расположенные в прифронтовой полосе. Так я попал в "Луганскуголь", где работал старшим инженером в комиссии Наркомугля по восстановлению шахт до момента вступления немецких войск в Донбасс.
Итак, Донбасс у немцев, единственная угольная зона - Кузнецкий бассейн. А уголь так нужен борющейся родине! И вот нарком угольной промышленности направляет всех инженерно-технических работников, некогда работавших в Донбассе, в Кузбасс на подъем этого угольного края. Здесь оказался я в должности главного механика комбината. Мне была поставлена задача наладить ремонтную службу шахт.
Немецкие войска, заняв Донбасс, рвутся к нефтяным источникам Кавказа. Принимается решение создать в Сибири базу по производству бензина из угля. Мне поручается строительство завода "полукоксования" для получения промышленного бензина из угля шахты им. Ярославского треста Ленинск-Кузнецк. Однако и здесь я работал недолго.
Весной 1943 года меня отозвали в Москву для работы помощником главного механика во вновь созданном Главном управлении по восстановлению шахт Донбасса. Однако в этом же году освобождается Донбасс от фашистских захватчиков, и я настаиваю на откомандировании меня в родные края. Благодаря помощи завнаркома Александра Федоровича Засядько я освобождаюсь от работы в Наркомугле и назначаюсь главным инженером Рутченковского рудоремонтного завода комбината Сталинуголь. Какое ужасное зрелище представлял в те дни этот завод! Все здания производственного назначения были разрушены, оборудование частично вывезено, частично разбито, квалифицированных кадров нет, ведь идет еще война. И вот в этих условиях мне совместно с назначенным на должность директора завода А.А.Гришиным, пришлось приступить к восстановлению завода, к изысканию необходимого технологического оборудования.
Неимоверные усилия, и в 1944 году завод уже стал производить шахтное оборудование, крайне необходимое восстанавливавшимся шахтам Донбасса. Процесс восстановления завода и объем выполненных работ я описал в статье "Рутченковский завод имени Хрущева комбината Сталинуголь", опубликованной в сборнике "История восстановления Донбасса" в 1945 году.
Придавая большое значение малой механизации, способствовавшей быстрейшей модернизации мелких шахт, которые были основным ядром в первые месяцы восстановления Донбасса, мною был организован на заводе большой конструкторский отдел, разработавший конструкции тягальных лебедок, малых шахтных насосов и некоторых строительных машин (бетономешалок, пилограмм и др.). С целью широкой популяризации продукции завода для восстанавливаемых шахт и подготовки соответствующих кадров мною были подготовлены и изданы в этот период семь брошюр. Большую работу пришлось провести на заводе в связи с организацией планового заводского ремонта забойных машин и шахтных электродвигателей, что нашло отражение в моей книге "Организация ремонта забойных машин на рудоремонтном заводе", изданной Углетехиздатом в 1952 году.
Учитывая важность технологии восстановления изношенных деталей как одного из факторов снижения стоимости ремонта машин, я впервые в практике машиностроительных заводов внедряю классификации деталей забойных машин, подлежащих восстановлению методом хромирования. В 1953 году Углетехиздат выпускает мою книгу "Хромирование деталей забойных машин при их восстановлении", которую в том же году издают в Китайской Народной Республике.
В октябре 1944 года основной состав коллектива индустриального института, находившегося в Кузбассе, прибыл в Сталино, При институте снова начали действовать 4 факультета: горный, горно-механический, металлургический и химико-технологический. Директором института был воспитанник института К.С.Борисенко, который и пригласил меня работать по совместительству в институте, так как обеспечить учебный процесс малочисленным составом приехавших из Кузбасса преподавателей было невозможно. Я с большой радостью принял это предложение и по договоренности с руководством комбината "Сталинуголь" приезжал в дневное время в институт и читал лекции по деталям машин студентам горного и горно-механического факультетов. Отсутствие необходимой учебной литературы заставило меня в 1949 году написать и издать в типографии института курс лекций по деталям машин, что способствовало более успешному изучению этой дисциплины студентами института. В 1951 году дирекция Донецкого индустриального института обратилась к заместителю министра угольной промышленности Поченкову К.И. с просьбой откомандировать меня на постоянную работу в институт в связи с тем, что профессор Первушин А.М. уходит на пенсию. Руководство комбината "Сталинуголь" удовлетворило просьбу. И вскоре я был избран на должность заведующего кафедрой "Детали машин". Так после десяти лет перерыва я снова возвратился в родной институт.
В 1951 году меня назначают деканом горно-электромеханического факультета, а в 1956 году - заместителем директора института по учебной работе (по современной терминологии - проректором по учебной работе). Много времени мне пришлось уделять совершенствованию учебных планов по специальности горное машиностроение, ибо выпускники нашего института с такой квалификацией являлись ведущими в угольной промышленности страны. С этой целью мне пришлось ознакомиться с содержанием учебного процесса в Остравской, Пражской и Братиславской высших школах Чехословакии - наиболее развитой в те годы машиностроительной стране. Кроме этого я принимал участие в чтении лекций в Пражской высшей технической школе. Это для меня особенно приятно, ибо ректор этой школы, академик Болек - известный автор монографий по деталям машин. Посещения и практическая работа в ведущих вузах Чехословакии привели меня к выводу о необходимости нацеливать весь учебный процесс на конкретные темы, выдвигаемые сегодня промышленностью. Так родилась идея заключения договоров, так называемых "хозтем", между кафедрами и отраслями промышленности на проведение конкретных исследований, интересующих эти отрасли. Большинство же начинаний, описанных мною в отчете, направленном в Минвуз СССР после посещения Чехословакии, к сожалению, не стали достоянием всех вузов.
Кроме этого, в этот период я пытаюсь установить научные связи нашего института с вузами ЧССР И ГДР. Я приобрел в этих странах много друзей: проф. Болека из Праги, проф. Немца из Брно, проф. Миларчика из Братиславы, проф. Вильгельма и проф. Флейшера из Магдебурга. Позже это способствовало и установлению прямых контактов большого количества наших преподавателей, ученых, аспирантов с родственными вузами Чехословакии и Германии. Несмотря на известные политические перемены, они не ослабевают и сейчас.
Сделано было очень много, и в 1962 году приказом Министерства высшего и среднего специального образования УССР меня утверждают в должности профессора кафедры "Детали машин", а в 1967 году решением Высшей Аттестационной комиссии присваивается звание профессора.
В то время возглавляемая мною кафедра "Детали машин" состояла исключительно из воспитанников нашего ВУЗа. Я старался, чтобы вся научная деятельность кафедры была направлена на исследование надежности и долговечности деталей машин угольной и металлургической промышленностей.
В 1989 году кафедре исполнилось 60 лет. За это время было издано 317 научных работ, получено 45 авторских свидетельств на изобретения. Приятно сознавать, что 57 из них и одно авторское свидетельство на изобретение (шахтный парашют) принадлежат мне. Большим успехом у студентов всех специальностей пользовалась книга по курсовому проектированию, подготовленная сотрудниками кафедры (Шевкоплясом Г.И. и Кончатным Д.П. под моей редакцией, изданная в 1964 году Харьковским университетом с грифом Минвуза УССР). История кафедры пополнялась все новыми страницами.
Сейчас кафедра имеет название "Основы проектирования машин" и носит имя проф. Первушина А.М. Об этом человеке следует сказать особо. Именно он в 1929 году, прибыв для работы в Донбасс из Казанского политехнического института по приглашению директора Донецкого горного техникума И.М. Пугача, решал вместе с другими проблемы преобразования техникума в донецкий горный институт им. Артема. Тогда-то были созданы кафедры и среди них - кафедра "Детали машин", которую возглавил профессор Первушин Алексей Михайлович. Получивший образование в Московском высшем техническом училище, он был широко эрудированным специалистом во многих областях прикладных наук, слыл настоящим интеллигентом, которого знали не только в институте, но и в городе. Ведь по его инициативе и под его непосредственным руководством были произведены геодезические съемки города для осуществления строительства городского водопровода, спроектирован и изготовлен металлический железнодорожный мост для строящейся городской электрической дороги, техническое оснащение городской макаронной фабрики.
За выдающиеся заслуги в развитии науки и подготовке высококвалифицированных инженеров А.М. Первушину в 1945 году было присвоено почетное звание заслуженного деятеля науки и техники УССР. И это не случайно - он являлся не только прекрасным лектором по курсам "Детали машин", "Паровые котлы", но и великолепным организатором учебного процесса. Являясь деканом горно-электромеханического факультета, Первушин А.М. стал у истоков создания на кафедрах лабораторий и предметных аудиторий. Это был прекрасный ученый и человек.
Вообще первый ректор нашего института Пугач И.М. пригласил для работы в институте целую плеяду известных ученых: академика Динника, профессора Белявского, профессора Шевякова, профессора Смирнова, профессора Орленко и других. Это позволило превратить институт в настоящую кузницу инженерных кадров для всей страны. Технический уровень знаний стал на первом месте. Достаточно сказать, что курс "Детали машин" будущим электромеханикам читался на протяжении всего учебного года: требовалось выполнение домашних расчетно-графических работ по каждому разделу курса, выполнение курсового проекта. Именно высокий уровень технических знаний позволил многим воспитанникам кафедры после окончания института работать главными конструкторами на заводах, преподавателями вузов и сотрудниками научно-исследовательских институтов. Я вспоминаю фамилии Н.М. Кошеленко, В.Г. Гейера, А.Н. Боровицкого, Я.И. Альшица и др.
Профессор Первушин А.М. проработал в нашем институте 30 лет, оставив работу в возрасте 86 лет. В связи с уходом на пенсию в 1954 году приказом по институту
за № 1233 от 31 декабря 1954 года кафедре присвоено имя ее создателя - кафедра "Детали машин имени профессора Первушина А.М.".
Так рождается история личности. А начиналась она так...
Алексей Михайлович Первушин родился 5 марта 1868 года в городе Красноуфимске Екатеринбургской губернии в семье фельдшера. Высшее техническое образование получил в Московском высшем техническом училище. Будучи студентом МВТУ, в апреле 1894 года был арестован за революционную деятельность, содержался полгода в одиночной камере московской губернской тюрьмы, а затем был выслан под надзор полиции в город Пензу. Широко развертывается научно- техническая деятельность А.М. Пер-вушина, когда он становится преподавателем курса паровых котлов и деталей машин в Казанском политехническом институте. В это же время ученый совет института избирает его профессором. А потом... потом он приезжает в Донбасс и создает нашу кафедру, помогает предприятиям нашего города и области, является техническим консультантом по вопросам внедрения передовых методов в технологии обработки зубчатых колес, внедрения электросварки.
Научный коллектив кафедры на протяжении всех лет ее существования состоял из выпускников нашего института и все, учившиеся у Алексея Михайловича лекторскому искусству, ведению практических задач, с благодарностью вспоминают его и поныне. Большой человек оставляет о себе большую память!
Могу ли я сравниться с этим великим человеком? Что нового и полезного сделал я? Анализируя выполненные мною работы, я могу их разделить условно на три категории:
а) конструирование и расчет горных машин;
б) научные исследования в области горных машин;
в) организация ремонта забойных машин на заводах.
Все они были посвящены мало изученной области угольного машиностроения - вопросам смазки и износа деталей забойных машин при их капитальном ремонте. Я широко использовал металловедческий метод, что позволило собрать большой статистический материал по наиболее важным деталям забойных машин и дать практические рекомендации заводам - изготовителям машин и рудоремонтным заводам, их ремонтирующим. Широкое применение хромирования при восстановлении изношенных поверхностей без применения предварительного упрочнения, как показали исследования, снижают усталостную прочность деталей на 0-50%, поэтому весьма эффективными являются рекомендации по технологии упрочнения этих поверхностей.
Мои исследования и исследования кафедры проводились в тесном контакте с кафедрой "Сопротивление материалов". Вспоминая об этом, я не могу не сказать о большой популярности, которой пользовался среди студентов нашего института заведующий этой кафедрой Василий Семенович Рекшинский как выдающийся лектор и высококвалифицированный специалист в области строительной механики и сопротивления материалов. Широкая эрудиция, блестящая логика, феноменальная память в сочетании с прекрасной речью всегда обеспечивали ему большой успех. Это был лектор - артист! Широко известная деятельность В.С. Рекшинского по разработке новых оригинальных методов изложения наиболее трудных разделов курсов сопротивления материалов, строительной механики и теории упругости. Какую бы тему ни рассматривал Василий Семенович, он излагал ее всегда по-своему, оригинально, свежо и порой совершенно по-новому (графоаналитический метод, чистый сдвиг, расчет толстостенных труб, изгибное кручение тонкостенных профилей и др.). Научная деятельность В.С. Рекшинского была тесно связана с проблемами строительной механики и нуждами горнотехнических предприятий. Им выполнено свыше 20 научных работ, половина из которых опубликована в печати. Я счастлив, что судьба одарила меня личной дружбой с этим замечательным человеком!
К выдающимся лекторам нашего института отношу и таких профессоров, как Д.Н. Оглоблин - автор целого ряда монографий по маркшейдерскому делу, Н.С. Щиренко - автор первой монографии в стране по оборудованию заводов металлургической промышленности, профессора А.Г. Белявского, приезжавшего из Новочеркасского политехнического института для чтения лекций по общей электротехнике, и, безусловно, профессора математики М. Орленко, красочно иллюстрировавшего свои лекции житейскими примерами: "Что такое бесконечно малая величина?" - вопрошал он, и отвечал примерно таким сравнением:
"... Вообразите, что блоха, покидая родные берега, всплакнула, и ее слеза упала в воды океана..." А лекции профессора Д. Пузощатого по теплотехнике и паровым котлам! Его рисунки на классной доске, выполненные цветными мелками, представляли целые картины, которые жалко было вытирать после окончания лекции.
Я рад, что коллектив кафедры, которой я руководил в течение 25 лет (с1951 по 1976 г.г.), воспитал и подготовил эрудированных специалистов на высоком теоретическом уровне, участвовал в научно - исследовательских работах, как кафедральных, так и общеинститутских. После меня кафедрой руководил доцент Д.П. Кончатный, с 1981 года - доцент В.П. Алиферов, а с 1983г. кафедрой заведовал также воспитанник нашего института - доктор технических наук, профессор В.С.Горелик.
К моему юбилею коллектив кафедры "Технология машиностроения" обратился ко мне с посланием, написанным в стихотворной форме, которым я и закончу свои воспоминания о прожитых днях:
Дорогой Алексей Лаврентьевич -
Наш товарищ и добрый друг!
Разрешите от всех технологов
Передать Вам пожатье рук!
Передать их тепло сердечное,
Благодарность за нужный труд,
За все доброе, человечное,
За неспрятанное под спуд.
За особое уважение,
К людям возраста - пожилым,
По-отцовски справедливое
Отношение к молодым.
Разрешите от всех технологов,
Да, пожалуй, и всех людей
Пожелать Вам тепла и радости
И хороших счастливых дней!
Прочитав эти строки, я невольно вспомнил слова Горького, написанные им мне (письмо из Капри я получил в ответ на мое письмо к нему): "...Приятно сознавать, что живешь не напрасно, поставляешь радость людям..." Так и мне приятно слышать добрые слова о своей работе!
А.Л.Симонов
1993 г.
Памятью разбуженная боль. Наш папа.
Воспоминаниями пронизана вся наша жизнь, и каждое ее мгновение - уже прошлое. Я не открываю ничего нового, так живут все, и у каждого свои воспоминания. Они, как мозаика, воссоздают прошлую жизнь, жаль только, что нельзя передать словами и тем более печатными буквами всю гамму чувств, которыми пронизаны прошедшие кусочки жизни.
НАШ ПАПА! Я буду писать от имени себя и моего брата Игоря, так рано ушедшего в мир родителей. Я знаю, что Игорь написал бы лучше, полнее отобразил характер папы, его рабочую деятельность, всю его жизнь. Сделал бы лучше уже потому, что он был старше меня, мудрее, и очень-очень, на целых 10 лет, больше любил ПАПУ. В этом слове у каждого свои чувства, у меня - самые теплые, нежные, добрые, ласковые.
Из детства помню обволакивающее меня тепло и нежность. Я безумно любила папу, он никогда не обижал меня, он вообще не мог никого обидеть. Думаю, девизом его жизни была внутренняя потребность любить людей и помогать им.
В юности папа хотел стать врачом. Как-то знакомые ребята повели его на экскурсию в морг, после чего он, ранимый и чуткий по натуре, запретил себе думать о врачебной профессии. Не оказалось рядом умного человека, развеявшего его юношеские страхи. А потом захотел стать актером, он прекрасно декламировал стихи, очень любил
С. Есенина. А. Пушкина, М. Лермонтова. Готовясь к поступлению в театральный вуз, надевал на нос прищепку, мучился, считая, что нос у него "картошкой". Но на этот раз рядом оказались взрослые, отговорившие его от этой мысли. Правы ли они были?.. Кто знает... Уверена - талантливый во всем, чем увлекался, занимался, он наверняка стал бы кем-то, кого любили и боготворили, как любил и боготворил он сам... Но не сложилось...
...И стал папа сначала инженером, а потом преподавателем, а вернее, УЧИТЕЛЕМ, и все неосуществимые желания врачевать, актерствовать, проявились в его институтской жизни. Его любили, к нему шли по любому вопросу - за советом, добрым словом, он был доступен каждому, и всем помогал. И как приятно мне, по прошествии очень многих лет, встречать людей, благодарных папе, с теплотой вспоминающих его. И таких людей очень много живет в разных уголках нашего совсем небольшого земного шара, ведь общение сейчас стало таким доступным.
Дома у нас всегда было много людей. Понимаю уже сейчас, как нелегко было маме устраивать застолья, но это была традиция больших родительских семей, где было принято всех накормить, где было уважительное отношение к старшим. Папины родители приехали в Донбасс на заработки из Курской губернии. Мой дедушка умер рано, до моего рождения, но я много слышала о его умелых руках, практически никогда не отдыхавших, а бабушку я застала в живых, старенькую, но с живым умом. Она вырастила семерых детей. Проживали они на Ларинке. Там же во время войны жила моя мама с сыном Игорем, пока папа был на фронте. Уже после войны они переехали на Рутченково, где папа работал главным инженером. А спустя несколько лет папе предложили и даже назначили (сохранился документ) главным инженером Малаховского завода под Москвой. Мама и брат очень хотели переехать, манила столица, но папа отказался. Главным и основным его аргументом была невозможность оставить могилы родных. Наверное, в это трудно поверить, но так было.
Живя на Рутченково, наша семья очень подружилась с семьей Калафатовых, подружилась на всю жизнь, на радости и печали. Пашка, как любя называл папа Павла Ильича, был его настоящим другом, а его жена, Лидия Федоровна, - украшением всех совместных праздников. Тетя Лида, как я называла и называю ее теперь, прекрасно пела. Послевоенные годы сплачивали людей, они умели ценить радости жизни, вернувшись живыми с войны. Все свободные от работы часы проводили вместе, и тетя Лида Калафатова одевала умопомрачительно красивые наряды, так я считала, и пела красивым голосом лирические романсы, песни. Это было так романтично и запомнилось на всю жизнь. До последних дней своей жизни папа звонил и долго беседовал с Лидочкой, оставшейся единственной из близких друзей.
Когда папа стал работать в институте, я очень любила ходить к нему на работу. Кабинет папы был напротив кабинета ректора М.А. Богомолова. Дверь к нему была всегда закрыта, в приемной сидела секретарь Вера Михайловна.
А дверь проректора по учебной части - Алексея Лаврентьевича - по-моему, вообще не закрывалась, там всегда было много людей, много дыма, шума, кипела жизнь. А по вечерам, чтобы снять напряжение, кипела жизнь с друзьями. В Донецке папа очень сдружился с Василием Семеновичем Рекшинским и его семьей. Какие они устраивали карточные баталии! "Дым-коромыслом" и в прямом, и в переносном смыслах: шум, смех, азарт, это было как игра-спектакль, где у каждого была своя яркая роль: у папы - рубаха-парень; у Василия Семеновича - роль утонченного интеллигента; а жены выглядели "себя на уме" с невозмутимо хитренькими лицами. А как проходили праздники, дни рождения, как наши родители умели веселиться! Танцы, шутки, смех, розыгрыши, и всегда папа был заводилой. А какие вкусные столы делали наши мамы, стараясь порадовать своих близких. Столы были примерно одинаковые у всей страны, без особых изысков, но салат-оливье, селедка под шубой, картошечка и тающие торты - это классика. Папа был неприхотлив в еде, но картофель на завтрак, борщ в обед - это незыблемо.
В Донецк в институт часто приезжали гости из Германии, из Чехословакии, и всегда их хлебосольно принимали и мы дома. Помню ломящиеся от еды столы и с удовольствием кушающих немцев, чехов. Когда папа возвращался из заграничных командировок, он многим восхищался. Мне почему-то запомнился его рассказ о домофонах в высотных домах. Представить себе такое в семидесятые годы я просто не могла. Но их "заморская" еда, состоящая из свежего фарша или мясной нарезки толщиной в папиросную бумагу, папу, мягко говоря, огорчала. Он иногда говорил, может быть, они и живут богаче потому, что очень экономные. Вспомнился папин рассказ о его туристическом путешествии по Франции. В ресторане ему приносят кусок мяса с кровью, папа просит через переводчика поджарить кусок. Через время приносит кусок и тоже с кровью, но в меньшем количестве, папа повторяет просьбу, в третий раз гарсон ставит тарелку и молча стучит кулаком по подошве своего ботинка, показывая тем самым нерадивому иностранцу, что кусок как подметка. Папа ел мясо с трудом не из-за его жесткости.
Вспоминается его увлечение рыбалкой. Он очень любил лес, речку, нашу Швейцарию, как называл Святогорье. С другом Васей Рекшинским выезжали под Горький в дремучие леса, которые папа описывал всегда с восторгом, показывая нам картины Шишкина. Иногда он брал меня с собой на рыбалку в Святогорск. Это всегда было незабываемо. Как он умел сплотить вокруг себя людей, сколько интересных историй своей жизни он рассказывал, сидя у костра после рыбной ловли. Вообще, рассказчик он был великолепный, при этом с такой фантазией! Помню: мне 8 лет, вся наша семья, родственники, друзья с детьми отдыхаем в Ейске на море. Проживаем в частном секторе у чужих людей. Вокруг взрослых полно детей от двухлетней моей двоюродной сестры Леночки до 18 летних парней. И вся огромная разновозрастная компания детей ежедневно после морских купаний с нетерпением ждет папиных рассказов. Если бы их можно было воссоздать! Приключения Гарри Потера выглядели бы жалко. Папа был непревзойденным выдумщиком, какие только невероятные приключения не были у героев его рассказов! Все слушают, открыв рты, но вот фантазия иссякает, наступает конец серии, все канючат продолжение, а папа просто уже не знает, что придумать. Но приходит завтра, и все повторяется с новыми приключениями. Сегодня детвора не отходит от компьютеров, многообразие фильмов, телевизионные мультики, а тогда папа заменял нам все это. Дети всегда любили папу, они чувствовали его добрую душу, и он платил им взаимной любовью. Нашего любимого Пунчика, как ласково называли его внуки, нет с нами почти 7 лет, а его крылатые фразы вкраплены в речь внуков, и часто они начинают фразу словами: а помнишь, как Пунчик говорил, или делал...
Хочется очень многое рассказать, но так много сугубо личного, сокровенного, а скупо перечислять вехи его жизни не хочется. Он был очень яркой личностью, везде был лидером. Его любили в нашей стране и за рубежом. Коллеги, выезжавшие в Китай, встречали студентов, учившихся в ДПИ, которые передавали папе приветы, сувениры и с теплотой рассказывали о проректоре, который очень много помогал им, в прямом смысле заставлял их спать, забирая учебники (китайским студентам было очень тяжело освоить наш язык, и они просиживали ночами за книгами). Помню профессора Гюнтера из ГДР, с которым у папы были дружеские отношения, теплые беседы по телефону обо всем - работе, здоровье, семье. И таких встреч было много.
Папа был принципиальным человеком в важных рабочих вопросах. Он рассказывал, как в пятидесятые годы на Рутченковский завод приехал Н.С.Хрущев в сопровождении многочисленной свиты. И вот в цеху папа не соглашается с мнением Хрущева и возражает ему. Все замерли. Хрущев был явно недоволен, но, к счастью для нас, продолжения этот инцидент не имел. Об этом эпизоде рассказывали и очевидцы, присутствовавшие в цеху. А много лет спустя, в беседе с пенсионером КГБ СССР А.Е. Стародубцевым я узнала, что папа неоднократно резко отстаивал свое мнение при встречах с руководством обкома партии. "Задавал он нам работы. Мы даже волновались за Алексея Лаврентьевича, любил он правду-матку в глаза сказать", - говорил Стародубцев. В спорах папа был горяч, подчас несдержан, но свою точку зрения отстаивал рьяно.
Нельзя вспоминать жизнь моего папы отдельно от семьи, от мамы - Ираиды Петровны. Они прожили вместе 64 года. Если папа был экстраверт, то мама - интроверт, ее чувства были под маской спокойствия. Она была строже с детьми, сдержаннее в эмоциях, и это как-то гармонично уравновешивало их жизнь, как инь и янь. Я не помню в семье громких споров, ссор, они, конечно, бывали как у всех, но благодаря такту родителей дети этого никогда не видели. Очень они переживали разлуку с любимым сыном и его семьей. Игорь много лет прожил за границей, затем жил в Москве. Он трогательно, необыкновенно заботливо относился к родителям, его письма, звонки согревали своим теплом, а встречи всегда становились праздником в нашей семье". "Любимый Гарюша" - так называл Игоря папа. Он очень скучал по внучке Ирише, дочери Игоря, которая училась и позже получила диплом магистра в Америке.
Отрывок из письма Алексея Лаврентьевича к любимой внучке от 30 июля 2000г.:
"Вспоминая простую свою жизнь, я рад сообщить тебе, что в моей жизни было очень много встреч с выдающимися людьми своего времени - Маяковским. Горьким, бывшим президентом Франции, господином Помпиду, Никитой Сергеевичем Хрущевым и другими людьми. Все это влияло на становление моего характера, культуры, жизненных привычек!
Следует воплощать в свою жизнь намеченное, - я верю в это, ибо сам прошел по этому пути. Я хотел и добился того, что хотел, а хотел я быть любимым и любящим и, к счастью, таким и был! Что сказать о себе? Жизнь моя сегодняшняя схожа с просмотром киноленты, запущенной в обратный ход - в прошлом, все в памяти о прошлом! Впереди надежда, а она всегда умирает позже всего, что все образумится и что жизнь у всех станет краше и лучше!"
Я повторюсь, написав, что безграничная любовь к родным людям, была основой жизни папы.
В последние годы, привычное папе общение сузилось из-за ухода многих близких ему людей и по причине своего пошатнувшегося здоровья, он не выходил на улицу. Но продолжал живо интересоваться политикой, много читал. Помню, прочитав роман В. Аксенова (не помню названия), он очень расстроился, что такой писатель позволяет себе "матерщинные слова". Когда же я пыталась объяснить, что ту жизнь, описанную в книге, другими словами не изобразишь, папа возражал, приводя в пример роман А. Горького "На дне", в котором автор, отображая жизненное дно с множеством пороков, не употреблял подобных слов. Согласиться со мной в этом споре папа не мог. В нашей семье никогда не было "плохих" слов, самое сильное ругательство у папы было – "кусок дурака" или "кусок идиота", и даже в этом он был как бы снисходителен - не целый дурак, а кусок. Все эти мелочи характеризуют папу. Он был ярок, искрометен, искренен.
Человек прожил долгую, очень напряженную, необыкновенно богатую событиями жизнь, где хорошее и плохое переплеталось, где было счастье и горе, смех и слезы. Он оставил после себя добрую память в сердцах чужих людей, а в наших - счастье, что он был, есть с нами каждый день и будет всегда!
Ниже два текста. От внучки Алены и правнучки Маши. Они писали в разное время, не подсматривая и не советуясь. Результат на лицо. В общем, без комментариев...
Внучка Алена
В любом рассказе, воспоминании о дедушке всегда ловлю себя на подсознательном чувстве гордости. Ведь я - первая, соответственно, самая любимая, ну, хотя бы до появления моих брата и сестры, внучка профессора Симонова!
Я родилась, когда ему было 60. Возраст зрелости, расцвета, признания в обществе и полного ребячества в душе. Сейчас мне кажется, что в каждом реализовавшемся мужчине всегда живет мальчишка. И именно этот мальчишка в душе не дает стареть, заставляет совершать ребяческие поступки, частенько ставя окружающих в тупик. В общении со мной -ребенком - мне кажется, дедушка всегда был мальчишкой, и взрослели мы вместе: воспитывая меня, думаю, он еще раз переживал детство, отрочество, юность.
Из детства помню невероятные сказки, скорее в стиле фэнтези, с абсолютно неимоверными персонажами. К сожалению, ни записать, ни издать эти подлинные шедевры мы пока не додумались, надеемся на память.
Конечно, самые яркие воспоминания о дедушке относятся к моему возрасту 10-16 лет, то есть его "за семьдесят". Мы много общались, любили поговорить "о жизни", часто спорили. Я всегда была упряма, когда доказывала свою точку зрения, дедушка спорщиком был ничуть не меньшим, в общем, баталии были те еще. Теперь я понимаю, что он был очень рад моим попыткам доказать свою правоту. Как человек, прошедший огромную школу жизни, он, конечно, знал, как важно уметь настоять на своем и отстоять свое. Отмолчаться и "не обострять" - таких слов в его лексиконе не было.
Темы были весьма разнообразными - от общечеловеческих ценностей до общественно-политического строя тогдашнего СССР. Дедушка не любил примеров "взагали", чтобы подчеркнуть реальность событий всегда старался приводить примеры и истории из собственной жизни или жизни ближайших друзей.
Рассказывал всегда очень артистично. Я всегда возмущалась, почему он не пошел в театральный. Это был единственный вопрос, ответом на который было смущение. Думаю, он все-таки очень жалел, что не попробовал... Но его артистизм никуда не исчез ни с возрастом, ни с обретением новых должностей и регалий. На каждой домашней "сходке" с друзьями он всегда был лидером, ведущим, тамадой, перевоплощаясь в разные образы, вызывая бурю восторга и позитива. Я думаю, что в него были влюблены все - и мужчины и женщины, и дети и старики. Это великий дар - уметь влюблять и не менее большая ответственность. Тогда не было столь модным слово харизма, но сейчас, вспоминая его образ, я понимаю, что нынешним нашим общественно-политическим деятелям до него реально никогда не достать. Он никогда не был позером, все было бесконечно искренне, ярко и оттого особо действенно.
Очень болезненно относился к глупости и лени. Часто жаловался на студенток - девчонки в надежде получить не важно какое, но образование и/или устроить личную жизнь, часто учились на заведомо "мужских" факультетах, мало что понимая и часто даже не стараясь понять. Классическая реплика профессора Симонова: "Вы, девушки, кем пришли в ДПИ стать? Инженерами или инженершами? Если инженершами, то все делаете правильно, а если, не дай бог, инженерами, так надо учиться!"
Среди моих друзей есть его студенты. Когда выяснялось, что я внучка Симонова, на лицах всегда читалось неподдельное уважение, даже, сказала бы несовременное слово - почтение. Повсеместное современное понятие "решить вопрос" по отношению к дедушке было неприменимо, он понимал только один вариант "решения вопроса" - выучить, ответить и сдать! Помочь? Без проблем, он мог назначать бесчисленное количество дополнительных занятий, консультаций, дома, в институте.
Будучи очень требовательным к окружающим, он всех бесконечно любил, мог простить и объяснить любой поступок, реплику. Зная, что многие пытались использовать эту его черту и старались "сесть на голову", мы - домашние - часто пробовали "раскрыть глаза" на того или иного персонажа. В ответ он всегда укоризненно говорил, что сам все прекрасно понимает, но дает человеку возможность и шанс не совершить неблагочестивый поступок. Неблагочестивый! Слово-то какое! Как часто мы употребляем в нынешней нашей жизни такие слова?.. В этом он был весь - всех любил и всех прощал....
Я цитирую его очень часто, всегда с подводкой "как говорил профессор Симонов". Эти фразы живут в моей жизни, в моей семье, в словах многих моих друзей, и каждый раз, произнося их, подсознательно хочу обернуться и увидеть его реакцию, услышать голос, смех... Много чего хочу! Значит, он рядом....
Правнучка Маша
Наверное, если бы меня попросили описать дедушку ("Пунчика") одним словом, я бы сказала слово "озорник". Меня всегда безумно удивляло (хотя раньше я, конечно, не настолько серьезно об этом задумывалась), как человек таких зрелых лет может быть все еще таким мальчишкой. И это выражалось не только внутренне, но и внешне - даже взгляд у него частенько бывал как у проказника, только что разбившего окно соседей футбольным мячом.
Помню его 88-й день рождения, когда я долго пыталась понять, как может быть человеку так много лет, а Пуня убеждал, что сам не знает, потому что он навсегда остался в своих сорока... Помню, как приходила из школы, а Пунчик, пританцовывая в своих любимых валенках и напевая свою любимую мелодию, говорил "О, моя любимая правнучка пришла".
А его бесконечные рассказы про походы в горы, особенно на Эверест... До сих пор не понимаю, можно ли хоть часть рассказанного считать правдой. А я устраивалась возле него на огромной кровати (такой огромной, что, будучи маленькой, я еле вскарабкивалась на нее) и слушала уже практически наизусть выученные истории про избушку в горах, где они нашли все необходимое, встречу с добрыми медведями и прогулки по заснеженным солнечным вершинам.
И вот, когда прошло уже 7 лет с тех пор, как нашего дедушки не стало, его образ продолжает оставаться и радовать всех нас - этот образ отражается в воспоминаниях, фразах, которые для нашей семьи давно стали крылатыми, но которые в свое время употреблял только Пунчик. Лично для меня он все еще здесь.
Наверное, он бы порадовался тому, что в моих воспоминаниях навсегда остался веселым, добродушным и любящем абсолютно всех Пунчиком...
Невестка, жена Игоря, о свекре:
Прожить долгую и достойную жизнь порядочного человека, который любил свою страну, свой город, свою работу, свою семью, родных, близких, друзей, коллег, не оступился, не сделал проступков, одним словом, устоял от соблазнов, которые предлагает нам жизнь, - это уже достижение, ибо прожить так не каждому дано и этим уже можно гордиться.
Л.А. Симонова,
дочь А.Л. Симонова
Сын своего времени
Алексей Лаврентьевич Симонов прожил невероятно долгую и насыщенную жизнь. Нынешнему поколению, наверное, невозможно себе представить, что он был свидетелем и участником всех важнейших событий 20 века, определивших судьбы не только всей нашей страны (я имею ввиду Россию и Советский Союз), моего поколения, поколения наших отцов и дедов, но и судьбу всего мира: первой и второй мировых войн, Февральской и Октябрьской революций и гражданской войны, начала и конца величайшего и трагического эксперимента по воплощению в жизнь социалистической утопии.
Он пережил всех наших генсеков, от вождя мирового пролетариата Владимира Ленина и отца всех народов Иосифа Сталина до архитектора перестройки Михаила Горбачёва. Вся его жизнь была борьбой, борьбой "за" и борьбой "против": борьбой за лучшую жизнь для нас и наших детей, за досрочное выполнение планов, за индустриализацию, коллективизацию, освоение целины, всеобщую грамотность и чистоту партийных рядов, борьбой сначала против врагов тов. Сталина, а потом - вместе с Никитой Хрущёвым - против "культа личности" и "антипартийной группы", а вместе с Леонидом Брежневым - против "волюнтаризма" самого Хрущёва, борьбой против "безродных космополитов", антипартийных групп, стиляг и всенародного пития.
При нём полетел в космос Гагарин, американцы погуляли по Луне, возникли и исчезли колхозы, совнархозы и сама советская власть, наш город трижды был переименован (Юзовка - Троцк - Сталино - Донецк), он застал ещё развал СССР и возникновение украинского государства. В общем, человек - легенда.
Я впервые познакомился с ним заочно в 1967 г., когда он был уже проректором по учебной части нашего "политеха" при очень интересных обстоятельствах. Сегодня, когда мы отмечаем 100-летний его юбилей, думаю, мой рассказ откроет ещё одну неизвестную страницу в его биографии.
А дело было так. Я приехал в Донецк после работы на Челябинском металлургическом комбинате и окончания аспирантуры в Московском институте металлургического машиностроения, с готовой кандидатской диссертацией,, полный сил и надежд на продолжение научной работы в родном городе, где прошли мои детство и юность. Приехал с приглашением от научно-исследовательского института металлов, который только что был организован и нуждался в квалифицированных кадрах.
Но первый же мой визит в отдел кадров этого института меня сильно остудил. Кадровик, ознакомившись с моим личным делом, сказал, что вакансий сейчас нет и нужно немного подождать. Такие же ответы я получил и на металлургическом заводе, и в нескольких других организациях. И только когда я пришёл в "политех" на свою родную кафедру мехоборудования, мой учитель М.З.Левин открыл мне секрет Полишинеля. "Вадим, - сказал он, - не трать силы, тебя не берут из-за "пятого пункта", и я не в силах тебе помочь".
Что такое "пятый пункт", нынешнее поколение, к счастью не знает, поясняю специально для них. В бесконечно длинных анкетах того времени пятым пунктом стоял вопрос о национальности. А я, как говорил мне мой дед, был инвалидом пятой группы, т.е. евреем, для которого при советской власти действовало негласное ограничение на творческие профессии, своего рода процентная норма, применявшаяся ранее для евреев в царской России и официально отменённая Керенским после Февральской революции.
Вот так я оббивал пороги добрые полгода, без работы, без денег, с готовой диссертацией в кармане до тех пор, пока не попал на кафедру обработки давлением к профессору Валентину Митрофановичу Клименко. Я не стал делать секрета из причины моих неудач, он сказал, что попробует найти обходной путь, чтобы взять инвалида пятой группы к себе на кафедру. Мудрости ему было не занимать, он, как и Алексей Лаврентьевич, прошёл суровую школу партийного строительства, даже сидел за "вредительство" и знал все сильные и слабые стороны этой системы.
Он знал, что тогдашний ректор М.А. Богомолов рьяно выполняет партийные указания по чистоте рядов института, и понимал, что Богомолов ему откажет. Мудрый Валентин Митрофанович выждал момент, когда Богомолов был в командировке, пошёл с моим заявлением к Алексею Лаврентьевичу, исполнявшему обязанности ректора, и откровенно сказал ему, что я нужен кафедре, несмотря на...
Алексей Лаврентьевич был не менее мудр, чем Валентин Митрофанович, он тоже прошёл суровую школу и понимал, чем ему может грозить такая самодеятельность, И вот два мудреца нашли выход: они стали искать третьего, готового разделить риск на троих. Третьим стал Виктор Георгиевич Гейер, проректор по науке.
Так на моём заявлении появились подписи сразу двух проректоров, и я был принят,
Забегая вперёд, могу сказать, что риск, на который тогда пошли эти три мудреца, оправдался: все они остались на своих местах, и я за все тридцать лет служения родной альма матер, надеюсь, их не подвёл.
Второй раз судьба свела меня с Алексеем Лаврентьевичем уже лично, когда в 1984 г. меня пригласили занять должность заведующего кафедрой деталей машин, профессором которой тогда он был. Скажу прямо, что я некоторое время колебался, зная довольно резкий характер Алексея Лаврентьевича, работавшего долгое время на руководящих должностях, и опасался возможных конфликтов.
Но все мои страхи развеялись, когда я пришёл на кафедру, знакомиться с сотрудниками. После общей беседы, Алексей Лаврентьевич пригласил меня в свой кабинет, мы с ним выпили по стопке и поговорили обстоятельно, как говорят в Одессе, за жизнь. Он указал на стоящий рядом стол и сказал: "Теперь этот стол ваш. Будем работать вместе"
Работалось мне с ним легко, он был помощником, советником и старшим товарищем на протяжении всех 13 лет моего заведования кафедрой. И не только в учебном процессе. Он охотно участвовал во всех междусобойчиках, которые мы устраивали по всякому поводу по инициативе жизнелюба, весельчака и заядлого рыбака Валерия Павловича Алифёрова. Опрокинув первую стопку, Алексей Лаврентьевич, как и подобает аксакалу, пускался в воспоминания. А вспомнить ему было чего, и слушали мы его с раскрытыми ртами. Истории были разные, но всегда увлекательные и информативные.
Когда годы взяли своё, и Алексей Лаврентьевич уже не мог в полной мере участвовать в учебном процессе, он пришёл ко мне за советом. «Понимаете, - сказал он мне, - я не мыслю жизнь без работы, а силы уже не те, посоветуйте, что делать». Мы с ним обсудили возможные варианты и остановились на том, что он будет работать дома над историей нашего института и числиться профессором кафедры на полставки. Поскольку это было формальное нарушение штатного расписания, я пошёл за советом к ректору А.А. Минаеву, с которым я вместе проработал на кафедре В.М. Клименко 17 лет и поэтому мог с ним говорить откровенно.
И вот история 30-летней давности повторилась, только теперь уже не три мудрых профессора, а всего два, но тоже хлебнувших горького опыта борьбы с формализмом и партийными догматами, решали, как найти оптимальное решение этой проблемы. Теория оптимального управления тут была бессильна, по причине невозможности точно сформулировать риски, но здесь речь шла о живой истории института, и ректор взял ответственность на себя.
Так Алексей Лаврентьевич почти до самой кончины работал дома над историей института, а я смог вернуть ему тот долг 30-летней давности.
Сегодня мы живём в совершенно другое время, когда появление личностей калибра Алексея Лаврентьевича уже невозможно в принципе, И поэтому так архиважно, как говорил вождь мирового пролетариата, бережно хранить память о них и передавать её нашей молодежи, чтобы сохранить преемственность поколений во имя будущего.
Вадим Горелик,
доктор технических наук,
профессор,
заслуженный изобретатель Украины,
заведующий кафедрой "Основы
проектирования машин" в 1984-1997 г.г.
Франкфурт на Майне (Германия), февраль 2009
Глубокая признательность учителю и наставнику
Я пришел учиться в Донецкий индустриальный институт в 1948 г. На третьем курсе я, как и все горняки моего потока, слушал лекции А.Л.Симонова. Так я впервые познакомился с ним как с преподавателем. В это время Алексей Лаврентьевич работал главным инженером Рутченковского машиностроительного завода и по совместительству читал лекции в ДИИ.
Мое впечатление о нем как о преподавателе: лекции четкие, эмоциональные, сдобренные житейскими и производственными примерами. Их смысл всегда приземлен к практической деятельности творческого инженера. Когда лектор приводил примеры по деталям машин, то всегда связывал их с теми случаями, в которых он непосредственно участвовал как конструктор и инженер. Нас это очень подкупало. Экзамен по "Деталям машин" мы сдавали заведующему кафедрой профессору А.М.Первушину, и он был доволен тем, что наши знания подкреплялись практическими примерами. Заслуга в этом, безусловно, принадлежала А.Л.Симонову.
Второй яркий момент моих воспоминаний связан с защитой мною кандидатской диссертации. При подготовке к защите возник ряд недоразумений, связанных с тем, что один из работников треста "Сталинуголь" прислал отрицательный отзыв на автореферат после моей предварительной защиты на горном факультете. Решение Совета факультета должен был утвердить Совет института. Во время рассмотрения на Совете института ректор ДПИ М.А.Богомолов заметил, что раз был отрицательный отзыв, то положительное решение Совета факультета утверждать не стоит, а диссертационную работу должны оценить производственники. Как было записано в решении: "Считать необходимым заслушать работу на техническом совете с привлечением работников шахт, имеющих противоположные точки зрения". Такая сложность ситуации имела свою подоплеку: в это же время профессор ДИИ Д.Н.Оглоблин опубликовал в центральной газете «Известия» полемическую статью под названием: "Защитил диссертация, а дальше что?". Речь шла о том, что диссертанты защищали диссертации, но в науке дальше не работали. После Совета ко мне подошел проректор Алексей Лаврентьевич и по-отечески морально поддержал меня добрыми слова и напутствиями.
В мае 1960 г. мою работу заслушали на техническом Совете комбината "Сталинуголь". Пригласили и написавшего отрицательный отзыв. Главный инженер комбината Рудченко В.П. попросил подробно изложить практическое значение диссертации, что я и сделал. В результате был получен положительный отзыв. После этого Совет института единогласно утвердил решение Совета факультета. Первым порадовался вместе со мной Алексей Лаврентьевич.
В последующие годы с проректором А.Л. Симоновым я сталкивался как зам. декана ОТФ, секретарь парткома, декан горного факультета. Я убедился, что Алексей Лаврентьевич талантливый организатор учебного процесса. Памятны его поучительные советы, мудрые решения. В нем чувствовалась принципиальность и одновременно доброта. Его прямота, «воспитание» не оставляли горького осадка.
Когда я стал проректором по науке, то всегда прислушивался к советам старшего, умудренного житейским опытом, коллеги. Алексей Лаврентьевич был прямолинейным, принципиальным, объективным, но при этом у него никогда не проскальзывала неприязнь, злоба, субъективное отношение к кому-либо. Его доброе сердце и хорошие дела дают основание утверждать, что именно они способствовали относительно долгой его жизни. Вспоминая 90-летний юбилей Алексея Лаврентьевича, поражаюсь его ясному уму, памяти и оптимизму.
Мне приходилось контактировать с А.Л. Симоновым в разных условиях: в командировках, во время летнего отдыха, во время вечерних прогулок на бульваре Пушкина. Мы беседовали с Алексеем Лаврентьевичем на разные темы. Он всегда тепло отзывался о жене, семье, особенно гордился младшей дочерью, ласково называя ее "дочечкой". Алесей Лаврентьевич был хорошим собеседником. Часто рассказывал о Великой Отечественной войне, хорошо разбирался в политике, истории, был начитан и эрудирован.
Оценивая вклад профессора А.Л. Симонова в историю университета, следует отметить: А.Л. Симонов проявил себя как умелый организатор на всех должностях, которые он занимал - как декан, проректор, заведующий кафедрой. Все, что бы он не делал, говоря математическим языком, диссипировал (рассеивал) на благо всего коллектива института.
М.П. Зборщик,
доктор технических наук, профессор
Человек большой души
Весной 1954 г., в период дипломирования, меня и Оглоблина В.Д. пригласил на собеседование заведующий кафедрой деталей машин Симонов Алексей Лаврентьевич. Расспросил нас о планах работы, о семейном положении. Затем, рассказав о кафедре, условиях работы и перспективах, предложил после окончания института работать ассистентами кафедры. Мы дали согласие.
С 1-го августа этого же года мы начали трудовую деятельность на кафедре. Знакомились с учебными планами, содержанием курса.
Алексей Лаврентьевич рассказывал нам как нужно вести себя в аудиториях, как держаться со студентами, как проводить практические занятия, опросы студентов по изучаемому материалу, на что, в первую очередь, обращать внимание.
На кафедре в это время работали: Кончатный Дмитрий Пантелеевич, Селезнев Николай Николаевич, Барановский Семен Михайлович, Алиферов Валерий Павлович, Налетов Василий Сергеевич. Это был дружный коллектив.
Встретили нас очень приветливо. Старшие коллеги приходили на занятия и доброжелательно подсказывали на какие аспекты нужно больше обращать внимание. Не забывал кафедру и находящийся на пенсии заведующий кафедрой и ее основатель - заслуженный работник высшей школы профессор Первушин Алексей Михайлович.
Алексей Лаврентьевич вскоре стал деканом горно-механического факультета, а до прихода в институт он работал главным инженером Рутченковского рудоремонтного завода.
Алексей Лаврентьевич прекрасный лектор, имеющий богатый производственный опыт, артистически читал лекции, приводил много примеров из практики. Очень тонко, тактично снимал напряжение в аудитории. Его богатый производственный опыт особенно был важен при проведении занятий со слушателями высших инженерных курсов (ВИК).
Очень внимательно и доброжелательно Алексей Лаврентьевич относился к оценке знаний студентов. При приеме курсовых проектов в комиссиях всегда решал вопрос в пользу студента.
По мере расширения института (Донецкий индустриальный институт стал Донецким политехническим) кафедра с 1962 года стала пополняться молодыми выпускниками института механических специальностей.
Алексей Лаврентьевич много внимания уделял формированию преподавательского состава кафедры, оказывал помощь в выборе научного направления, рецензировал научные статьи.
Кроме бесед по работе, Алексей Лаврентьевич индивидуально с каждым проводил беседы о делах в их семьях, о составе семьи, о жилищных условиях, был знаком с членами семей всех сотрудников вплоть до детей и внуков.
Под руководством Алексея Лаврентьевича члены кафедры проводили большую методическую работу: был издан сборник задач по деталям машин, методические указания по проведению практических и лабораторных занятий. Велась научно-исследовательская работа по вопросам ремонта деталей горных машин методами хромирования и осталивания. Результаты этих работ были опубликованы.
При проведении работ с Рутченковским рудоремонтным заводом все сотрудники, как отделов, так и цехов, узнав, что мы с кафедры деталей машин, тепло отзывались о своем бывшем главном инженере.
С 1956 по 1968 г.г. Алексей Лаврентьевич работал заместителем директора института по учебной работе.
Все, кто в это время по производственным или личным делам обращались к Алексею Лаврентьевичу отмечали его доброжелательность и чуткое отношение к их проблемам.
Все сотрудники кафедры "Основы проектирования машин" всегда будут помнить Алексея Лаврентьевича Симонова - великолепного организатора, человека большой души, высокой культуры.
В.С. Исадченко,
кандидат технических наук,
доцент кафедры ОПМ
Дружба длиною в жизнь
Жизнь невозможно повернуть назад,
И время ни на миг не остановишь...
Вот уже 7 лет нет с нами замечательного человека - Симонова Алексея Лаврентьевича. Он чуть-чуть не дожил до своего столетия, но все равно остается с нами, и память о нем будет жить вечно!
Я счастлива, что после войны судьба объединила наши семьи. Мы жили по соседству, дружили и делили все трудности послевоенных лет. Моего мужа, Калафатова Павла Ильича, Министерство угольной промышленности направило на Рутченковский машзавод главным конструктором, где в это время главным инженером работал Алексей Лаврентьевич.
Война оставила свои отпечатки на предприятиях, быте и культуре поселка. Работали день и ночь на восстановлении шахт и завода. Продовольственное снабжение было крайне слабым. Даже хлеб распределялся по карточкам. Однако Алексей Лаврентьевич был замечательным руководителем и, благодаря его усилиям, на заводе была организована столовая для рабочих, заключен договор с соседним колхозом и выделены земельные участки для сотрудников. Кроме этого была налажена работа клуба. Приглашались артисты, со спектаклями выступала труппа Донецкого драматического театра.
Алексей Лаврентьевич был замечательным семьянином. Редкие свободные часы он уделял семье - сыну, жене, дочери. Он очень любил музыку, стихи и сам замечательно, с большим артистизмом читал их. В его доме очень часто собирались друзья, звучали смех, шутки, песни. Хозяева от всей души делились с гостями всем, что было в доме в эти трудные времена.
А время, а время не убавляло ход. Стране нужны были работники науки, люди, умеющие готовить молодые кадры для промышленности. Поэтому, учитывая способности и знания Симонова А.Л., он был приглашен на работу в Донецкий индустриальный институт, где оказался также ценнейшим работником. С Симоновым А.Л. было интересно и легко работать вне зависимости от того, какую должность он занимал - главного инженера завода, заведующего кафедрой, профессора, проректора большого вуза. Его любили и уважали рабочие, студенты, коллеги-преподаватели, руководство.
