Посвящается 60-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Живым и погибшим, давшим эту
Великую Победу.
ЭХО ВОЙНЫ.
Автор и составитель текста
Р.Н.Заппаров
Ижевск, 2005 год.
Издается по инициативе министерства внутренних дели Совета ветеранов органов внутренних дел Удмуртии и внутренних войск РФ, Удмуртской региональной общественной организации «Центр инвалидов-ветеранов МВД УР «Честь».
Использованы материалы архива МВД Удмуртской Республики, воспоминания и личные архивные материалы ветеранов войны и труда – сотрудников органов внутренних дел.
Рецензенты: - заслуженный работник МВД СССР, бывший заместитель министра внутренних дел Удмуртии в 1973-1985г.г., полковник милиции в отставке Герман Сергеевич Санников,
- заслуженный работник МВД СССР, бывший начальник управления уголовного розыска МВД Удмуртии в 1978-1984г.г., председатель Совета ветеранов органов внутренних дел и внутренних войск Удмуртии, полковник милиции в отставке, Жорж Максимилианович Габитов
Эхо войны. Р.Н.Заппаров
Новая книга, составителем и автором которой является заслуженный работник МВД СССР, бывший заместитель министра внутренних дел Удмуртской Республики, полковник в отставке Р.Н.Заппаров – воспоминания сотрудников органов внутренних дел о боевых схватках на фронтах Великой Отечественной и тревожных буднях милицейских работников в годы войны и послевоенное время.
Адресована широкому кругу читателей.
Слово к ветеранам и молодым сотрудникам.
День 9 Мая – святой всенародный праздник.
Славной победой советского народа над фашисткой Германией 60 лет назад завершилась самая страшная война, которую вела наша страна в двадцатом веке. Но до сих пор в сердцах людей жива признательность к поколению победителей за совершенный ими подвиг.
Российские воины в кровопролитных сражениях Великой Отечественной войны покрыли себя неувядаемой славой. Их мужество и героизм снискали всемирное уважение. Слава русского оружия ковалась в тылу. Самоотверженный трудовой подвиг тружеников тыла позволил армии переломить ход войны и победить врага.
И сегодня мы искренне благодарны всем ветеранам фронта и тыла за эту Победу далекой весны 1945 года.
После окончания войны многие фронтовики влились в сплоченные ряды сотрудников милиции. Их боевой опыт, закаленный в сражениях характер, верность долгу позволили сбить волну послевоенной преступности, вселить в людей веру в торжество Закона и Справедливости.
И сейчас, несмотря на прошедшие годы, их опыт востребован. А ветераны всегда готовы поделиться им с нынешней молодежью. Преемственность и связь поколений всегда отличала работу органов внутренних дел.
Эстафету, принятую от ветеранов Великой Отечественной войны, с честью несут сегодняшние стражи правопорядка. Они достойно стоят на защите интересов нашего народа и государства, оставаясь верными Присяге, чести и высокому званию российского милиционера.
Дорогие ветераны фронта и тыла,
коллеги и друзья !
Желаем всем вам и вашим близким
крепкого здоровья, семейного счастья и благополучия.
С праздником вас !
С Днем Победы !
Министр внутренних дел Удмуртской Республики,
генерал-майор милиции Н.Е.Арзамасцев.
Председатель Совета ветеранов органов внутренних дел
и внутренних войск, полковник в отставке Ж.М.Габитов.
Р.Н.Заппаров.
Большие испытания.
Уважаемый читатель !
Перед тобой юбилейная книга, посвященная знаменательному событию – 60-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Подготовлена она ветеранами. В книгу вошли воспоминания фронтовиков и тружеников тыла, посвятивших свою дальнейшую жизнь службе в органах и подразделениях внутренних дел, а также журналистские очерки, архивные и музейные документы о них.
С годами все полнее высвечивается суровое величие огненных лет, смертельная тяжесть отгремевших боев, вся глубина солдатского и трудового подвига.
Ветеранам войны уже далеко за семьдесят. С каждым днем их остается все меньше. И чем ближе роковая черта, тем острее желание поделиться воспоминаниями о пережитом в сороковых пороховых не со сверстниками, а с теми, кому надлежит сохранить веками утвердившиеся традиции верности Отечеству.
Ограниченный объем издания не позволил опубликовать все поступившие ветеранские воспоминания. Жаль, что так получается: честному и скромному человеку, в прошлом отважному и мужественному воину не просто рассказать о своих боевых делах и таких же тревожных буднях на службе в органах внутренних дел. Вроде бы и не совершал автор ничего героического, просто выполнял свой гражданский долг.
Многие авторы ветераны сумели просто, ясно и пронзительно рассказать о том, что же руководило бойцами в бою, тружениками тыла, как в неимоверно трудных условиях военного лихолетья рождались мужественные поступки, отвага и героизм, откуда брались у людей выносливость и терпение, готовность сделать порой невозможное для приближения победы. Рассказы людей правдивы, жизненны, потому что героическое вчера – это их болезненная память.
О Великой Отечественной уже немало написано. Но нет до сих пор главного – нет глубокого, объективного анализа событий, героических поступков советских людей. Но ветераны, увы, все чаще уходят, покидают своих однополчан.
Мирная жизнь начала сороковых годов прошлого века прервалась внезапно. Они, герои нашей книги, жили своей простой жизнью. Они учились и работали на фабриках и заводах, растили хлеб в колхозах, купались в разливах луговых трав и цветов, катались на лодках по озерам, сидели у костра, читали стихи, смеялись, пели.
Каким праздником для души, каким подарком на всю жизнь, стал этот прощальный день 21 июня 1941 года.
Восторженные, полные больших, хоть и неопределенных надежд, они входили в большую жизнь. Они еще не знали, что для многих из них она будет совсем короткой.
Верно, все эти годы в воздухе пахло грозой. В газетах писали о зловещих планах фашисткой Германии. Можно было только догадываться, что не миновать этой грозной войны. Но их, молодых, она, кажется, не очень пугала. Им твердили и они искренне верили – что страна, несомненно, победит в любой войне.
И вот пришла война…
На рассвете 22 июня 1941 года на протяжении всех западных границ Советского Союза загремели орудия, завязалась жестокая битва с черными ордами фашизма. Вероломно, без объявления войны, бронированные армады гитлеровцев вломились в наши города и села, в наши дома… Страна оказалась в огромной опасности.
По призыву партии весь народ встал на защиту Отечества. Все рвались на фронт. В очередях в райкомах комсомола и партийных комитетах, в военкоматах, люди подавали заявления, требуя немедленно отправить их на фронт.
В первый же день войны в адрес одного Ждановского (ныне Ленинского) райкома партии обратилось с заявлениями о немедленной отправке на фронт более пятнадцати тысяч человек. Кто с оружием в руках, а кто у станка, за штурвалом комбайна, ковали победу над злейшим врагом человечества – немецким фашизмом.
Пекло войны захватило многих из них восемнадцати- двадцатилетними. Это были молодые люди, первое поколение выросшее в новой, свободной России.
Размышляя о трагедии и славе этого поколения задумаемся, читатель, где корень этой верности Родине, готовности к подвигу, непоколебимой веры в Победу.
Тридцатые годы с их невиданным энтузиазмом строительства новой жизни, с дерзкой беспредельной верой в свои силы и возможности, с увлеченными занятиями в кружках Осовиахима, со всевозможными нехватками, очередями в магазинах за хлебом, ситцем и керосином – они, на удивление всего мира, и стали прелюдией этого общенародного подвига.
Эшелоны с людьми и техникой рвались скорее туда на фронт, где под натиском могучего врага шло вынужденное отступление, когда лозунг «Ни шагу назад – позади Россия» прозвучал грозным приказом Верховного Главнокомандующего и наказом самой России.
И ревели, задымленные копотью, танки, рвавшиеся в атаку, артиллеристы катили орудия стволами вперед и рвались вперед штурмовые группы, вскидывались в атаку волны пехоты. И погибали бойцы и офицеры в атаке, в рукопашной, при обстреле или бомбежке и воспринималось это как нечто неизбежное: война есть война..
Многие их сверстники пали под свинцовыми ливнями, в дыму и едкой пыли дорог сорок первого и сорок второго годов. Все люди умирают одинаково. Но смерть товарища, идущего рядом с тобой в атаку, всегда кажется нелепостью, будто такие люди неподвластны смерти. Они при жизни стали историей. Это и есть бессмертие, когда человек остается живым в памяти людей. Они пали непобежденными.
Такими они были, не сломленными, с непоколебимой верой в Победу. Сколько же их – наших сверстников, скошенных из автоматов, сгоревших в танках и самолетах, пропавших без вести…
Война бушевала далеко, наша республика оставалась в тылу, но и здесь все работали так, словно фронт был рядом.
С первых дней войны промышленность Удмуртии полностью переключилась на выполнение военных заказов. Республика стала крупнейшим центром производства стрелкового вооружения. Не хватало производственных площадей, оборудования, топлива, электроэнергии, рабочих. В республику прибывали эвакуированные заводы из прифронтовых районов. Надо было разместить их, обеспечить рабочей силой.
Пять мобилизаций провел тогда Удмуртский Обком комсомола. По путевкам комсомольских организаций на заводы, транспорт и строительство пришло почти тридцать тысяч юношей и девушек. На ряде предприятий число молодых рабочих составляло почти девяносто процентов от всего состава.
Война явилась суровым испытанием для ижевчан. На их плечи легла ответственная задача – вооружить Красную Армию стрелковым оружием. Надо было принять эшелоны, технику, разместить людей и срочно развернуть эвакуированные заводы.
Коллективы Ижевских машиностроителей уже к концу первого года войны увеличили выпуск винтовок в пять раз и ежесуточно оснащали ими одну стрелковую дивизию. Потом началось производство авиационных пушек и авиационных пулеметов Березина.
На одном из городских пустырей в специально построенных временных деревянных корпусах началось производство противотанковых ружей. Полуголодные мальчишки и девчонки, недостающие до станков, на деревянных подставках, женщины и старики, под открытым небом, по две смены кряду выпускали мины и гранаты, оружейные детали, готовили оснастку для выпуска новых видов вооружения.
Все были на казарменном положении. Старшие и сменные мастера, технологи и наладчики не имели права без письменного разрешения уходить домой, даже поспать. Многие рабочие ведущих профессий по неделе и более не выходили из цехов. Коммунисты были в авангарде, были там, где трудно. Когда создавались большие трудности, партийные комитеты мобилизовали коммунистов и комсомольцев. Было трудно с дровами и более сотни молодых ехали на погрузку дров для завода и месяцами работали там, снабжая завод топливом.
Коллективы металлургов, преодолевая немалые трудности, вызванные войной, варили высококачественную сталь, обеспечивали штамповками, поковками, столь необходимыми для выпуска танков, самолетов, орудий, автоматов и снарядов.
Всего за годы войны в республике было произведено 12 миллионов единиц стрелкового оружия. 350 тысяч авиационных и станковых пулеметов, противотанковых ружей.
Трудная доля выпала в эти годы на селян. Мужики ушли воевать. Вместе с ними ушло на фронт более пятнадцати тысяч парней. В деревнях остались одни женщины, старики, инвалиды и подростки. Они заменили на тракторах, комбайнах своих взрослых отцов и братьев. Лошади из деревень, как и люди, были мобилизованы и отправлены на фронт.
Селяне, сами полуголодные, собирая хлебное зерно по колоску, не доедая, снабжали фронт хлебом, мясом, маслом, шерстью, по рублю собирая на строительство танков и самолетов, из хламья собирая запасные части к сельхозтехнике и делали невозможное, чтобы вовремя посеять и собрать урожай.
Нельзя не вспомнить о героизме сельских комсомольцев и молодежи на строительстве железной дороги Ижевск – Балезино. Всякий, кому довелось проехать по этой дороге от столицы республики до Балезино, восхищается красотой наших краев. Пересекая приуральские отроги, покрытые березами и ельниками, дорога бежит то по высокой насыпи, то ныряет в карьеры гор. И не каждый пассажир знает, что эти километровые насыпи и скрытые горы – сделаны в тревожном 1943 году руками шестнадцатилетних подростков, собранных со всех краев республики. Именно руками, вручную, лопатами и носилками, выполнялись все работы, летом, осенью и зимой. Одних земляных работ молодежь вручную перетаскала три миллиона кубометров, зимой прорубила в лесу восьмидесятикилометровую трассу, подвезла десять тысяч кубометров лесоматериалов, возвела 166 мостов и других сооружений.
По склонам искусственно срытых или насыпанных гор выбегают навстречу молодые леса, выросшие за эти полвека. На Кекоранском обходе поезд всегда замедляет ход, как бы давая возможность пассажиру вспомнить эти тачки, лопаты и носилки, натруженные руки молодых строителей.
Вспомни и ты о них, когда будешь проезжать по этой дороге подвига.
Славные страницы вписали в историю Великой Отечественной войны работники органов внутренних дел. На полях боев под Москвой и Ленинградом, в снегах Заполярья, на берегах Волги и Днепра – на многих фронтах рядом с воинами Красной Армии сражались милицейские и другие подразделения органов внутренних дел. Среди них были и авторы этих воспоминаний.
Части внутренних войск, милицейские отряды очищали тыл от шпионов и диверсантов, охраняли оборонные объекты, тушили пожары.
Наряду со строевыми частями, на территории Удмуртии органами НКВД формировались партизанские отряды, перебрасывавшиеся за линию фронта для борьбы с оккупантами.
Сотрудники органов внутренних дел республики вместе со всем советским народом воевали на передовой и в партизанских отрядах, боролись с диверсантами и дезертирами в тылу.
183 сотрудника из подразделений МВД в первые же месяцы ушли на фронт, а всего за годы войны ушло на фронт 518 сотрудников НКВД республики. В некоторых горрайорганах было мобилизовано до половины штатного состава, оставшиеся в тылу боролись с преступниками, искали дезертиров, строили военные аэродромы, погибали под бандитскими пулями.
Многие сражавшиеся на фронтах работники милиции награждены орденами и медалями. Командир отделения Ижевской милиции П.З.Субботин удостоен звания Героя Советского Союза, а участковый уполномоченный Красногорского райотдела НКВД С.Г.Пряженников награжден орденами Славы трех степеней. За подвиги на фронте орденами Боевого Красного Знамени награждены и авторы этих воспоминаний – Сергей Иванович Мазаев, Николай Ефимович Саранчев, Петр Трофимович Пчельников.
Славной страницей Удмуртской милиции в годы войны стало участие в строительстве десяти полевых аэродромов в Ижевске и крупных райцентрах. Управление аэродромного строительства возглавлял заместитель наркома внутренних дел республики В.П.Попченко.
Аэродромы строились по заданию Государственного Комитета Обороны СССР. Предстояло выполнить огромный объем работ.
Постановлением Обкома партии и Совнаркома республики на строительство были мобилизовано около тридцати тысяч людей и почти 14 тысяч конных подвод. Начальники горрайорганов НКВД назначались уполномоченными НКВД республики на строящихся в районе этих объектов. На органы НКВД была возложена и ответственность за содержанием аэродромов. В зимнее время для расчистки Ижевского аэродрома от снега привлекались более одной тысячи рабочих и по шестьсот-восемьсот подвод ежедневно.
Многие участники сражений на фронтах, сменив опаленные войной фронтовые шинели, вступали и в годы войны и в послевоенное время в непримиримую борьбу с преступниками, чтобы быстрее преодолеть лихолетье послевоенной разрухи.
Пройдут годы и десятилетия, а наши потомки снова и снова будут пытливо всматриваться в лицо этого необыкновенного поколения, его короткое житье-бытье и подвиг.
С тех страшных грозовых лет минуло шестьдесят лет, а война так и не отстает от них, крепко держит, обжигает каждого из них своим горячим дыханием.
Память о победном сорок пятом и сегодня объединяет их, дает совершенно особое ощущение правды и силы, веру в лучшее будущее.
Сегодня ветераны Великой Отечественной со всей масштабностью и основательностью, с высоты прожитых лет осмысливают всю нечеловеческую проверку огнем и голодом, испытания на прочность и выносливость, которую прошли Советское государство, его армия и народ.
До сих пор не утихают дискуссии о характере минувшей войны, о ее приобретениях и потерях. Конечно, поводом для кривотолков и коньюктурных спекуляций служат все еще сохраняющиеся белые пятна в ее истории. Вот почему важно внимательно прочесть каждое воспоминание воина, осмыслить его, сердцем почувствовать и понять обстановку того времени, понять что помогло им выдержать натиск фашистских агрессоров, натиск колоссальной силы.
Никогда ни одно государство не подвергалось такому испытанию. Они схватились с фашизмом, когда почти вся Европа была повержена. Советский Союз оставался тогда последней надеждой для многих людей и наций. Мир затаил дыхание в 1941 году: выстоит, или фашисты и тут возьмут верх ?
Победив, наша армия не только изгнала захватчиков со своей земли, но и освободила от фашизма Европу. Как же все это могло произойти, откуда взялись у нас такие силы и резервы ? На эти вопросы отвечают в книге ветераны войны – бывшие сотрудники органов внутренних дел Удмуртии. Они выстояли потому, что наши люди оказались душевно крепче и выше захватчиков. Они в годы войны испытали величайший нравственный взлет, проявили могучую силу патриотизма.
Вспомни, читатель, лучшие фильмы об этой войне: «Баллада о солдате» с Владимиром Ивашовым, «Летят журавли» с Алексеем Баталовым, «Судьба человека» с Сергеем Бондарчуком, «А зори здесь тихие» с милыми девчушками и Андреем Мартыновым, современный отличный фильм «Штрафбат» - эти фильмы и сейчас невозможно смотреть без подступающих комков в горле и слез на глазах. В них наиболее полно раскрыты истоки патриотизма и суть подвига, свершенного обычными советскими людьми.
Молодому поколению надо знать всю правду о войне, ценить ее опыт и уроки. Прислушайтесь, пожалуйста, к искреннему голосу ветеранов войны, проникнитесь их болью, попробуйте понять истоки массового героизма фронтовиков и тружеников военного тыла.
Война - не только трагедия, всенародное горе, бедствие, многочисленные жертвы и разрушения, это и героическая пора, когда во всей полноте проявилось величие духа защитников Родины и тружеников тыла.
Долгие военные годы труженики тыла работали на пределе возможностей, зачастую без сна и отдыха, сутками находясь на производстве. Шли на лишения и жертвы сознательно, отдавая все силы для Победы. Все это было реальным, живым проявлением патриотизма.
В рассказах ветеранов трудового фронта запечатлена лишь частичка того, что совершили наши матери и сестры, подростки и старики в то грозное лихолетье. Получая скудный паек, они сутками трудились без выходных и отпусков. Уральский тыл кормил, одевал армию, давал ей всё необходимое: пушки, танки, самолеты, автоматы, снаряды и многое другое для разгрома врага. Линия фронта проходила и по заводам, цехам, колхозам, а точнее сказать – по сердцам советских людей. Фронт и тыл были едины. Это и стало одним из важнейших условий нашей Победы. Это было время единения и родства душ, ощущения общности судеб.
А дети военных лет ! А вдовы ! А многострадальные матери, кому довелось пережить своих сыновей и дочерей ! Какой тяжелый крест несли они безропотно всю жизнь. Работали от темна до темна. В одиночку поднимали на ноги детей. Помогали вырастить внуков, потом нянчились и с правнуками. Уже многих из них нет с нами…А сколько горьких слез пролили солдатские вдовы и их дети, росшие без отцов. Сердце и разум обязаны все это помнить.
Они победили в этой тяжелейшей войне, длившейся 1418 дней и ночей. Победили, отдав за это двадцать пять миллионов человеческих жизней. Если немцы смогли дойти только до московских предместий, то они вошли в Берлин и водрузили над рейхстагом свой алый Победный стяг.
Время не имеет власти над величием всего того, что пережили они в войну. Это было необычайно трудное, но и очень славное время. Верно говорится, что человек, переживший однажды большие испытания и победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой победе. Совесть у них чиста. Потомки не упрекнут их в равнодушии к их жребию.
Война отняла у многих из нас родных и близких. Но никто не в силах отнять память о тех, кто ценою жизни отстоял свою Родину, ее свободу, нашу с вами, читатель, жизнь.
Р.Н.Заппаров
Почетный ветеран Удмуртской Республики.
Справочная карточка именной картотеки.
- Фамилия: Воробьев
- Имя, отчество: Иван Петрович
- Год рождения: 1921 год.
- Служба в Советской Армии, органах НКВД-МВД,
1940 – 1942 г.г. красноармеец 92 погранотряда,
1943 – 1948 г.г. оперуполномоченный отдела контрразведки «Смерш»,
1948 –1952 г.г. оперуполномоченный отдела контрразведки 78 и 19 погранотрядов,
1952 – 1963 г.г.- старший оперуполномоченный МВД УАССР,
1963 – 1970 г.г. старший оперуполномоченный ОИТУ МВД УАССР,
1970 – 1972 г.г. – начальник оперативно-режимного отделения ОИТУ МВД УАССР,
1972 – 1980 г.г. – начальник следственного изолятора № 1 в г. Ижевске.
Полковник внутренней службы награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», был дважды ранен.
Иван Петрович ушел из жизни в 1988 году.
Р.Н.Заппаров
Они первыми вступили в бой.
Передо мной лежит фотография молодого еще Ивана Петровича Воробьева. Фотограф старательно засвидетельствовал в ней 16 марта 1941 года его рядового в буденовке с красной звездой, в длиннополой шинели, перепоясанной широким армейским ремнем, на портупее висит кобура с пистолетом.
Его призвали на службу 18 сентября 1940 года пулеметчиком 92 погранотряда Львовского пограничного округа в город Перемышль. Перемышльский отряд охранял 215 километров границы по реке Сан. Отряд состоял тогда из пяти комендатур, двадцати одной линейной и пяти резервных застав, маневренной группы и подразделений обслуживания.
Иван Петрович оказался в составе 14 заставы четвертой комендатуры этого отряда в числе 23 парней, призванных из Удмуртии. Штаб отряда располагался в Перемышле, древнем славянском городе на перекрестке важных железнодорожных магистралей. Посредине этого города протекает река Сан, которая берет начало в предгорьях Карпат.
После воссоединения украинских и белорусских земель осенью 1939 года граница между Польшей и Советским Союзом прошла по этой реке. Южная часть города была советской, а в Засанье, в северной ее части, уже хозяйничали фашисты. С этого времени западная граница СССР не знала покоя. И хотя советская сторона не хотела давать повода для развязывания войны, подготовка к отражению нападения значительно активизировалась. По плану прикрытия этих рубежей на случай войны гарнизону Перемышльского укрепрайона должна была помогать 99-я стрелковая дивизия. Передний край обороны этой дивизии, шириной до пятидесяти километров от Родымно до Ольшан проходил вдоль изгиба реки Сан.
Тогда в районе Перемышля создавался новый укрепрайон, строились долговременные сооружения. Ближе к концу 1939 года, когда установилась новая граница, 99-я стрелковая дивизия начала прокладывать свою полосу обороны. Работы велись почти круглый год. С самого начала 1941 года обстановка на границе стала резко осложняться.
Тревожная обстановка заставила ввести в мае этого года круглосуточное наблюдение за границей. Стрелковая дивизия на ряде участков позиций также держала постоянные гарнизоны. Для усиления пограничных застав ежедневно выделялось до взвода бойцов.
Противник активизировал диверсионно-разведывательную деятельность. Незадолго до 22 июня бойцы четвертой комендатуры погранотряда уничтожили несколько диверсионных групп. Было задержано около трехсот нарушителей государственной границы.
В первой декаде июня недалеко от Перемышля пограничный отряд обнаружил кабель, проложенный под водой в реке Сан на нашу сторону, с целью подслушивания телефонных разговоров. В черте города и вдоль реки немцы, даже не маскируясь, строили укрепления, огневые позиции. Численность их войск на этом участке значительно увеличилась.
Из истории войны мы уже знаем, что в середине июня 1941 года соединения группы Армий «Юг» заняли исходные рубежи в непосредственной близости от границы.
Начальник погранотряда подполковник Я.И.Тарутин в середине июня приказал группе работников штаба отправиться на заставы. Надо было принять меры к усилению их боеготовности.
Рано утром, в воскресенье, 22 июня, на пограничный отряд обрушился мощный артиллерийский огонь, налетели самолеты. Нарушилась телефонная связь, вышла из строя рация. Из офицеров штаба и обслуживающего персонала сразу же создали роту. Ее командиру старшему лейтенанту Г.С.Поливоде было приказано совместно с 14 заставой и штабом 4-й комендатуры оборонять железнодорожный мост, городскую электростанцию и вокзал. Штаб, спустившись в подвал, продолжал руководить боевыми действиями.
А на границе шли отчаянные бои.
В книге С.П.Зубарева «Принявшие первый удар» рассказывается о ратных подвигах воинов-пограничников из Удмуртии. В ней приведены воспоминания самого Ивана Петровича Воробьева о том, как начинались бои на участке 4-й комендатуры.
Привожу их дословно из книги:
«Около двух часов я вернулся с охраны государственной границы. Почистил оружие и лег спать.
Через некоторое время услышал голос дежурного офицера по заставе политрука М.З.Скрылева: «Застава, в ружье … Германия начала войну. Будем биться с врагом…»
Немцы обстреливали заставы и город. С участка нашей заставы то и дело раздавались звонки. Скрылев по телефону отдавал распоряжения занять окопы, блокгаузы, доты.
Прибыл начальник заставы лейтенант А.Н.Патарыкин. Он организовал оборону участка. Наш участок был довольно большой – протяженностью 4220 метров. Застава располагалась на улице Бандурского, недалеко от железнодорожного моста через реку Сан.
Отдельные группы немцев, переправившиеся через реку, были отброшены назад и частично уничтожены. Ширина Сана у Перемышля составляла всего шестьдесят-семьдесят метров, а глубина – от одного до полутора метров. Поэтому ее форсирование не представляло для врага большой трудности и помешать этому могло только стойкое сопротивление наших бойцов.
После первой бомбежки началась артиллерийская подготовка. Продолжалась она около двух часов. Затем гитлеровцы перешли в наступление на Перемышль. В районе мясокомбината они пытались отдельными группами переправиться через реку, но были встречены огнем из станкового пулемета, винтовок и гранатами. Гитлеровцы отошли.
Вскоре они возобновили артиллерийский обстрел Перемышля. Вслед за этим завязалось упорное сражение у моста и электростанции, в районе мясокомбината и городского парка.
Советскую часть моста охраняло подразделение железнодорожных войск НКВД. Оно также включилось в бой. К шести часам утра сюда прибыла группа пограничников во главе с помощником начальника 14-й заставы лейтенантом П.С.Нечаевым. Она заняла оборону у железнодорожного моста. Вторая группа, в которой был и я, спустилась в окопы. Мы сразу же открыли интенсивный огонь. Старались не дать немцам возможность подойти к мосту. Фашисты начали обстрел наших окопов. Потом ринулись две роты немецких солдат. Они дошли до середины моста. Когда им осталось пройти метров двадцать пять, П.С.Нечаев швырнул в них связку гранат и скомандовал:
- Огонь по фашистам !
Мы открыли яростный огонь. Шагая через убитых, к мосту рвались новые цепи гитлеровцев. Бойцы несколько раз отбрасывали их назад.
Со своего берега немцы стреляли из минометов. Казалось, все окопы разрушены, завалены землей. Но когда противник бросился в новую атаку, наш шквальный огонь заставил его отступить. П.С.Нечаев умело руководил боем. Мы с полуслова понимали его команды и выполняли их добросовестно».
Тут его рассказ прерывается.
Бой за железнодорожный мост длился почти десять часов. Только приказ начальника отряда заставил пограничников отойти на новые рубежи. С болью в сердце покидали бойцы Перемышль. К 18 часам штаб отряда расположился в лесу, в двадцати километрах от города.
В 19 часов перед подполковником Я.И.Тарутиным была поставлена новая задача. Ему было приказано в ночь с 22 на 23 июня вместе с противотанковой батареей и пулеметной ротой стрелковой дивизии атаковать противника и выбить его из города. Утром 23 июня силы направились к юго-восточной окраине города.
Перед наступавшими на возвышенности и на окраине города стояли два батальона фашистской пехоты и не менее двух минометных батарей. Пошла вперед рота наших автоматчиков. Пограничники наступали на центральную часть города. Разгромив огневые точки немцев, автоматчики ворвались в Перемышль. Рота пограничников, прикрывающая сводный батальон вступила в бой с двумя ротами вражеских автоматчиков. На помощь пограничникам прибыло отделение пулеметчиков. В бой вступил и вооруженный отряд партийного актива города. Более девяти часов сражался сводный батальон. Немцы цеплялись буквально за каждый дом. Но под натиском, оставляя убитых, они в беспорядке отошли за реку. К 17 часам этого дня Перемышль был освобожден полностью. Город удерживался до второй половины 27 июня. Это позволило вывезти семьи офицеров, отделение Госбанка с его ценностями, все военное имущество.
Бои у Перемышля продолжались и позднее. И лишь когда возникла угроза полного окружения, был отдан приказ - отходить на город Гусятин, прикрывая отход частей 99-й стрелковой дивизии. Иван Петрович был ранен в ногу, но в госпиталь не поехал, продолжал воевать.
Через несколько дней отряд отступил на восток, а 8 июля автоколонной и частично поездом передвинулся в Житомир. Потом с боями отступали, попадали в окружение и выходили из него. В конце сентября пробрались в город Белгород, где из остатков 92-го и 94-го погранотрядов был сформирован 92 погранполк НКВД.
Но вскоре и Белгород пришлось оставить.Штаб погранполка переместился в город Короча Курской области. К этому времени линия фронта более или менее стабилизировалась.
В декабре 1941 года из числа добровольцев погранполка был сформирован истребительский отряд в сто двадцать человек. Командовал им капитан Бурцев. В составе отряда был и Иван Петрович. Перед отрядом была поставлена задача в тылу противника оседлать шоссейную дорогу южнее города Обоянь. Она связывала крупные города Харьков, Белгород, Обоянь, Курск, Орел и немцы подтягивали через нее свои резервы для наступления наМоскву.
Заняв рубеж, отряд приступил к выполнению задания. Взорвали несколько мостов, обстреляли колонну немецких автомашин. Технику подожгли, живую силу уничтожили. Одновременно обрезали телефонные провода, подслушивали разговоры штабных работников. Здесь Иван Петрович был ранен вторично. Три дня занимали они этот рубеж, создав панику в тылу врага.
Выполнив задание, отряд организованно отошел в сторону фронта к своим частям.
В мае 1942 года Иван Петрович был переведен в штаб охраны тыла Воронежского фронта, а с марта 1943 года его взяли оперработником отдела контрразведки МВД «Смерш» 128 Погранполка. Полк охранял тылы Воронежского, а затем Юго-Западного фронтов.
За год до окончания войны, в мае 1944 года, он был назначен оперуполномоченным отдела контрразведки МВД 20 погранотряда Молдавского пограничного округа в городе Бельцы.
Уже после войны он служил в этих же органах контрразведки в Одессе, а затем в Симферополе.
В 1952 году Иван Петрович Воробьев перевелся в министерство внутренних дел Удмуртской Республики.
Ко времени моего прибытия на службу в МВД республики Иван Петрович исполнял обязанности начальника оперативно-режимного отделения ОИТУ. Хотя после окончания высшей школы МВД к нам прибыл А.С.Закиров. Аркадий Иосифович Айзикович – мой заместитель по оперативно-режимной работе, попросил оставить его на должности старшего оперуполномоченного в ОИТУ, а начальником отделения был утвержден Иван Петрович.
Спустя непродолжительное время, в начале 1972 года Ивана Петровича назначили начальником следственного изолятора № 1 в городе Ижевске, а на его место пришел из милиции А.Ф.Берсенев.
В октябре 1973 года Иван Петрович попросил Асада Саиповича Закирова поработать его заместителем по оперативно-режимной работе. Однако в марте 1974 года обстановка в колониях и особенно в Можгинской ВТК сильно обострилась и министр Иван Артемьевич Желнов назначил Асада Саиповича начальником оперативно-режимного отделения ОИТУ. А Иван Петрович проработал начальником следственного изолятора до марта 1980 года.
Подразделение это специфичное. Основная задача его сводилась к организации размещения, питания и изоляции арестованных.
Конечно, одним из важных вопросов всегда оставалась оперативная работа среди контингента. Но главнейшей задачей всего коллектива всегда было и будет – обеспечение надежной охраны арестованных.
Иван Петрович уделял много внимания этим вопросам. Пришлось в условиях безденежья переделать весь периметр подразделения, построить постовые вышки, переоборудовать всю систему охранных сооружений с установкой современных инженерно-технических средств охраны.
Постоянный перелимит контингента заставил в срочном порядке расширить камерную площадь. Для этого был построен новый режимный корпус для содержания в нем до двухсот арестованных. Было начато строительство корпуса медико-санитарной части изолятора, построен и переоборудован новый пищеблок.
Очень сложно было с комплектованием контролерского состава охраны. При мизерной заработной плате люди не выдерживали всей этой тюремной системы и проработав небольшое время уходили на предприятия города. Приходилось комплектовать контролеров в основном за счет женщин и молодых парней из села. Но основной силой в охране были женщины – контролеры. В связи с постоянным некомплектом контролерского состава пришлось привлекать на охрану даже осужденных, оставляемых в изоляторе для хозяйственного обслуживания. Хозобслуга стояла даже на постах.
Сильно усложняло работу конвоирование и этапирование осужденных вагонзаками. Тогда еще не было подразделений конвоирования и всю эту, очень тяжелую и опасную работу, осуществляли сотрудники следственного изолятора.
В марте 1980 года после напряженного телефонного разговора с министром Иваном Артемьевичем Желновым Иван Петрович был уволен на пенсию.
Последние годы жизни он не работал, часто бывал в этом подразделении и вместе с другими ветеранами оказывал всяческую помощь в воспитании молодых сотрудников.
Иван Петрович Воробьев, посвятивший свою жизнь оперативной работе, как и многие другие фронтовики, служившие в МВД, внес заметный вклад в работу органов и подразделений министерства внутренних дел республики.
Справочная карточка именной картотеки.
1. Фамилия: Капленко
2. Имя, отчество: Иван Корнеевич
3. Год рождения: 16 июля 1919 года.
4. Партийность: член КПСС с сентября месяца 1942 года.
5. Служба в Советской Армии, в войсках НКВД МВД и в органах внутренних дел: в 1937 году вступил в Красную Армию, в 1939 году окончил Томское артиллерийское училище, в 1945 году курсы при Куйбышевской школе НКВД СССР, в 1951 году Удмуртский государственный институт (экстерном), 1952 окончил Высшую офицерскую школу МВД СССР (заочно).
Первое боевое крещение получил в 1939 г. на Халхин Горе; в декабре 1939 г. участвовал в формировании дивизии в Тюмени и в Ижевске. В 1942 году назначен командиром дивизиона 775 артполка 243 СД Калининского фронта. В марте 1942 г. назначен командиром дивизиона 231 отдельного истребительского противотанкового дивизиона Сталинградского и Волховского фронтов; 22 января 1943 г. получил сквозное пулевое ранение и шесть месяцев пролежал в госпитале. Службу в органах МВД Удмуртской Республики начал в июле 1943 г. оперуполномоченным отдела кадров МВД УАССР, а с января 1944 г. оперуполномоченным контрразведки «Смерш» Воткинского горотдела НКВД УАССР. С декабря 1944 г. по апрель 1948 г. работал начальником Мало-Пургинского райотдела НКВД УАССР. В апреле 1948 г. был назначен зам. начальника отдела кадров МВД УАССР, а с июля 1953 г. начальником секретариата МВД УАССР. В декабре 1954 г. был назначен заместителем начальника управления милиции. С 1957 по 1968 г.г. начальником спец.отдела МВД УАССР, с 1968 по 1974 г.г. начальником оргинспекторского отдела, с 1971 г. переименованного в штаб МВД УР, с 1974 г. по 1982 г. работал начальником информационного центра МВД УР, в 1983 г. уволен по болезни, с мая 1985 г. работал начальником адресного бюро МВД УР.
6. Краткие сведения о наградах: орден «Красной Звезды», Орден Отечественной войны 1 степени, медаль «За боевые заслуги», медаль-ордена «За службу Отечеству» 2-й степени, медали «За оборону Ленинграда и Сталинграда», «За победу в ВОВ», медаль «За доблестный труд», двадцать юбилейных медалей, награжден знаком «Заслуженный работник МВД СССР». Полковник внутренней службы.
Р.Н.Заппаров.
Слово о друге.
Иван Корнеевич Капленко произвел на меня неизгладимое, на всю жизнь, впечатление.
Я встретился с ним впервые на Первомайской демонстрации в 1969 году. Он был в форме полковника внутренней службы, со всеми боевыми наградами. Высокий, статный, но стройный и подтянутый он выглядел боевым офицером. Его высокий лоб умного человека, на чуть вытянутом лице, со следами ранения в области челюсти, почему-то вызвал во мне ассоциацию схожести его с комсомольским писателем Николаем Островским. Мы все воспитывались в детстве на примере героя его книги «Как закалялась сталь» Павки Корчагина. И на всю жизнь Иван Корнеевич остался у меня в памяти Павкой Корчагиным.
Я пришел в органы внутренних дел в январе 1971 года. Иван Корнеевич в это время работал начальником штаба МВД республики. Наши кабинеты были напротив друг друга, с одной приемной.
Он, как настоящий офицер, не очень рассказывал о своей жизни и, тем более, как воевал. Со временем я узнал, что он окончил Томское артиллерийское училище, еще в конце тридцатых годов принял боевое крещение на реке Халхин Гол, сражался с фашистскими захватчиками на Калининском, Волховском фронтах, под Сталинградом. За первые три недели войны он испытал весь ужас отступления, отчаянье всеобщей неразберихи, народного бедствия, беспомощность штабов и бесприютность солдата. Чудом избежал окружения. В январе 1943 года был тяжело ранен и после длительного лечения в госпиталях демобилизовался.
В удмуртскую милицию он пришел в июле 1943 года. Начав оперуполномоченным отдела кадров, он четыре года работал начальником Мало-Пургинского РОВД, поднялся по лестницам службы до заместителя начальника Управления милиции и начальника штаба министерства.
Он отличался несуетливой основательностью и логичностью. Основательность у него была во всем – и в постановке служебных вопросов и в решении судеб сотрудников. И еще – он был очень внимателен к людям. Любой человек, встретившийся с ним по службе, был для него уважаемым. В каждом из них, в том числе и в проштрафившемся, он находил наиболее характерное, лучшее и всегда подчеркивал это.
Мы его друзья – Герман Сергеевич Санников, Сергей Андреевич Божедомов, Жорж Максимилианович Габитов и я, очень дорожили его мнением.
Офицер высочайшей эрудиции, профессионал штабной работы и высокой штабной культуры, он отличался исключительной, я бы назвал ее легендарной памятью. На любой, даже внезапно заданный вопрос, о датах работы министров внутренних дел страны и республики, руководителей управлений и отделов, он с ходу, даже не задумываясь, давал точный ответ.
Он был великолепным аналитиком процессов, происходящих в республике, прекрасно знал статистику преступлений. Штаб – это мозговой центр министерства. В великолепной четверке самых умных, квалифицированных сотрудников в составе Вениамина Николаевича Задорина, Сергея Андреевича Божедомова, а позднее и Германа Сергеевича Санникова, он был, пожалуй, самым мозговитым. Все наиболее важные доклады, отчеты в Центр, в Обком и правительство республики, основные приказы по направлениям работы служб министерства при всех министрах готовились этим мозговым центром.
Зная о его необыкновенных способностях и его памяти мы, его друзья, настояли на том, чтобы он сел и написал свою книгу об истории Удмуртской милиции. Он написал великолепную, очень ценную книгу «На переломе», которую сегодня используют в работе и практические работники и, особенно, слушатели учебных заведений системы МВД. Жаль, что он не увидел свою книгу.
Он был принципиальным, но в то же время очень человечным и справедливым руководителем. Бывало и припугнет кого-то за несвоевременное исполнение отдельного отчета, но никогда не вынесет это на обозрение, не подставит своего товарища.
Он остался в памяти нас, знавших его многие годы, принципиальным коммунистом, добрым наставником и надежным другом.
Иван Корнеевич умер 26 февраля 2003 года после продолжительной болезни.
И.К.Капленко
Трагические дни сорок первого.
Перед Великой Отечественной войной я служил в 98 стрелковой дивизии, командиром 2-й батареи 155 гаубичного артиллерийского полка в городе Ижевске.
Май 1941 года. Из Ижевска мы выехали в летние лагеря на станцию Шолья Камбарского района. Лагерь строили сами, выехали туда впервые. Надо было обустраиваться, строить жилье, служебные и хозяйственные помещения, а пока разместились в палатках. Места живописные – сосновый бор, невдалеке река Кама, рядом железнодорожная станция и поселок.
Началась боевая учеба, знакомство с пополнением, прибывшим на 40 дневные сборы из запаса, в основном из городов и районов Удмуртии. Прибывшие составляли не менее 40 процентов общей численности подразделений. Прибытие их благотворно сказывалось на дисциплине и порядке в подразделениях. Эти люди, как правило, имели значительный житейский опыт и ответственно относились к делу. Но, нашим мирным планам не суждено было сбыться. Последовал приказ частям дивизии готовиться к участию в крупных маневрах на территории западных районов страны. 15-17 июня мы уже погрузились в эшелоны на станции Щолья и выехали на запад. У всех на устах: куда едем, зачем и надолго ли ? Осталась позади Казань, эшелоны идут в сторону Москвы, но следует поворот на север и наш путь, минуя Москву, пролегает по территориям Горьковской, Ивановской, Ярославской, Калининской областей.
Воскресенье, 22 июня. Эшелон стоит на станции Максатиха Калининской области. От станции медленно отходит эшелон, видимо с призванными из запаса на сборы. На перроне огромная толпа женщин разных возрастов, в основном крестьянок, стоит сплошной многоголосый плач, некоторые бегут за эшелоном, что-то кричат вдогонку, осеняют крестом. Вероятно, женские сердца уже чувствовали, что надвигается большая беда, что многих своих родных и близких они видят в последний раз. Эта тягостная картина проводов осталась в памяти на всю жизнь – уходящий эшелон и бегущие за ним плачущие простые русские женщины.
12 часов, стоим на какой-то станции, слушаем выступление по радио В.М.Молотова о начавшейся войне. Продолжаем следовать на запад, принимаются меры маскировки эшелонов и усилению наблюдения за воздухом. Началось обсуждение правительственного сообщения, высказывались различные предположения о предстоящих боевых действиях, где и когда мы вступим в бой, насколько к этому готовы, понимая, что нам многого не хватает, особенно средств связи. Вызвало озабоченность и то, что наши тяжелые гаубицы на конной тяге.
В ночь на 23 июня выгрузились на станции Дретунь, в 60 километрах юго-восточнее города Полоцка и к утру расположились в недальнем лесу, на территории Дретуньских военных лагерей. Там же сосредоточивались и другие части дивизии.
Командование полка было занято тем, чтобы быстрее привести подразделения в боевую готовность и подготовиться к маршу. Забот хватало и нам. Получали боеприпасы, продовольствие, медикаменты, топографические карты, полевые книжки, другие документы, но всех беспокоило отсутствие информации о положении на фронте. Появились различные слухи – о десантах, о фашистах, переодетых в красноармейскую и милицейскую форму одежды, что в лесу, вблизи лагеря якобы неизвестные лица пускали ракеты и наводили вражеские самолеты на цели, хотя в эти сутки мы не видели ни ракет, ни немецких самолетов. Один из политработников, например, рассказывал нам, что в расположении частей, на верхушке дерева, обнаружено специально установленное зеркало, которое якобы отражало солнечные лучи и этим блеском подавались сигналы самолетам, но, когда мы настояли, чтобы он показал это зеркало, то оказалось, что между сучьями полусухой сосны торчал небольшой, грязный осколок обыкновенного стекла и никаких отражений он дать не мог.
Уже второй день шла война и когда не поступало необходимой информации – появление слухов и домыслов вполне оправдано. В районе расположения частей задерживали посторонних граждан, проверяли их, некоторых отправляли в особый отдел. Не знаю, были ли они фашистскими лазутчиками или случайно здесь оказались, но все это будоражило наших людей.
К вечеру 24 июня получен приказ о выдвижении на линию обороны по реке Западная Двина, на бывшей границе с Польшей, до сентября 1939 года. Выступаем вечером, идем и ночью, впереди нас стрелковые части. Дорога, большей частью, очень тяжелая, пески, лишь ближе к границе попадаются участки, выложенные камнем. Стоит жара, невыносимый зной, печет солнце. На коротких остановках для отдыха, принятия пищи и кормления лошадей, стараемся расположиться в придорожных лесах. В артиллерийских упряжках, в основном обыкновенные обозные лошади и шестерки их еле тянут тяжелые 122 мм, гаубицы. Люди и лошади изнемогают от жары.
Кое-где в придорожных кустах обнаруживаем первые «трофеи» - противогазы, шинели и некоторые другие вещи, брошенные идущими впереди стрелковыми подразделениями. Артиллеристы, люди, как правило, хозяйственные, подбирают брошенное, считая, что в хозяйстве все пригодится. Мы и не представляли, что придется увидеть в недалеком будущем, сколько будет брошено на полях войны оружия, техники, различного имущества, и нашего и немецкого.
Во время марша, изредка, на большой высоте, появлялись немецкие разведывательные самолеты. Следовали команды: «Воздух, в укрытие» и мы, по возможности, рассредоточивались на время в лесах и перелесках.
За несколько километров до бывшей границы мы прошли мимо укреплений Полоцкого укрепрайона. Видны были мощные ДОТы, железо-бетонные колпаки, артиллерийские капониры, другие оборонительные сооружения. Построены они так, что вся впереди лежащая территория должна простреливаться плотным огнем, но все эти мощные сооружения были разоружены и никем не заняты.
Через двое суток, после форсированного марша, мы заняли оборону непосредственно у Западной Двины, между небольшими Белорусскими городками Дисна и Дрисса. Батарея получила приказ поддерживать огнем одно из подразделений 4-го стрелкового полка, занявшее оборону впереди батареи. Мы оборудовали и замаскировали огневые позиции, установили орудия, основные и запасные наблюдательные пункты, сделали расчеты для ведения стрельбы, определили направления наиболее вероятного появления противника, установили связь с пехотой.
Вместе с политруком батареи А.А.Мининым проверяли готовность, беседовали с личным составом о повышении бдительности и предстоящих боевых действиях. Командиры взводов отрабатывали с красноармейцами их обязанности, разведчики непрерывно вели наблюдение за противоположным берегом. Необходимость усиленного практического обучения перед предстоящими боями была вызвана и тем, что большинство, призванных из запаса, уже давно отслужили действительную службу и многое позабыли. Отношение к делу самое ответственное. Бойцы и командиры готовы выполнить свой долг по защите Родины, но в душе каждого из нас как-то с трудом верилось, что уже вблизи идет война, ставшая самой кровопролитной в истории человечества и кому будет суждено пережить ее …
С наступлением ночи, где-то вдали на западе, то в одном, то в другом месте, появляются зарева, а затем слышится далекий гул взрывов, вероятно немцы бомбят населенные пункты в западной Белоруссии.
Утром реку начали переходить небольшие группы красноармейцев и командиров из частей 3-й Армии, отступавших из Прибалтики. Некоторые были без оружия и документов, в грязном, пропотевшем обмундировании, были среди них и раненые. Шло и гражданское население, кто на лошадях, запряженных в телеги, реже на автомашинах, а больше всего пешком. Много было стариков и детей, особенно евреев, проехало две или три цыганских кибитки. Везли и несли нехитрое домашнее имущество, гнали скот. Шли также осужденные, направленные незадолго до войны из восточных районов страны на строительство оборонных объектов, среди них были осужденные и из Удмуртии.
Вид всех этих людей был измученный, многие потеряли своих родных и близких, среди них тоже были раненые. Некоторые рассказывали об ужасах, которые пришлось им пережить, но большинство было потрясено случившимся и ни о чем не могло, или не хотело, говорить.
Всех военнослужащих и часть гражданских лиц мы направляли в штабы полка или дивизии. Работник Особого отдела политрук Полетов (погиб или пропал без вести во время боев в августе 1941г.) впоследствии рассказывал, что в числе беженцев и отступавших красноармейцев и командиров были переодетые немцы и предатели из числа жителей Прибалтики, направленные в наш тыл со шпионскими и диверсионными целями. Некоторые из них были разоблачены и арестованы.
В середине дня в двух километрах за рекой на дорогах появились разведывательные подразделения немцев. Группа мотоциклистов приблизилась к фольварку (хутору), стоящему рядом с небольшой рощей, у дороги. Я доложил командиру дивизиона Целиковскому, что вижу немцев и тут же получил команду открыть огонь. Снаряды взорвались вблизи фольварка и достаточно кучно. Немцы поспешили покинуть фольварк и удалились на запад, но вскоре над нашими позициями появился немецкий разведывательный самолет, получивший у нас прозвище «Рама». Со значительной высоты он обстрелял позиции пехоты и сбросил несколько небольших бомб, которые не принесли нам вреда.
К вечеру, за рекой, левее наших позиций и на значительном удалении от нас, в сторону города Дисна и поселка Барковичи, появились большие колонны немцев и вскоре там завязался бой. Была слышна сильная артиллерийская стрельба, продолжалась она до ночи, видимо противник готовил там переправу и прорыв. На нашем же участке было спокойно и немцев перед нами не было.
Вечером от командира полка майора И.И.Мачуева поступил приказ – батарее сняться с занятых позиций и вместе с ротой 4-го стрелкового полка срочно выдвинуться в сторону поселка Барковичи (насколько помню это было расстояние в 10-12 километров, а может больше). На карте мне была показана точка, где надо было развернуть позиции на фланге наступающих частей противника, чтобы не допустить продвижения немцев в сторону города Дриссы, вдоль восточного берега Западной Двины. На вопрос, кто будут соседи справа и слева, было, без большой уверенности сказано, что соседи нас найдут сами, но как впоследствии оказалось – соседей не было ни справа, ни слева.
К исходу ночи мы были на новом месте и подготовились к бою. Огневые позиции оборудовали на лесной поляне, а наблюдательный пункт в двух километрах, на чердаке школы в небольшой деревне, расположенной на взгорке у леса. Название деревни не запомнилось, но колхоз назывался «Красный маяк». Поселок Барковичи находился от нас на расстоянии чуть больше трех километров и хорошо просматривался с наблюдательного пункта, видны были и дороги, идущие с поселка на восток. На наблюдательном пункте я находился с командиром взвода управления и несколькими разведчиками и связистами. Связи ни с полком, ни с дивизионом не было, необходимо было действовать самостоятельно.
Утром в районе дороги из поселка Барковичи на восток началось интенсивное движение войск противника – пехоты, автомашин, обозов. Мы открыли огонь и быстро пристреляли этот участок. В результате удачных артиллерийских налетов на окраине поселка загорелось несколько автомашин, разбегались в разные стороны немцы, потом загорелось какое-то большое строение, из которого группами выскакивали немецкие солдаты. Движение, после артналетов прекратилось. Мы внимательно наблюдали за немцами и как только замечали движение, сразу же открывали огонь. Понеся потери немцы открыли в нашу сторону огонь из тяжелых минометов, но вели его как-то бессистемно, мины рвались вдали и не причиняли нам вреда. Видимо появление батареи на фланге было для немцев неожиданным и они не успели засечь наши позиции. Более активных действий в этот день противник не предпринимал, а в районе Барковичи и южнее интенсивная перестрелка продолжалась до ночи, были слышны разрывы тяжелых снарядов или бомб, постоянно вспыхивали ракеты.
На следующий день бои там возобновились, началось движение немцев и на участке, который мы обстреливали накануне. Наш огонь вновь нанес немцам ощутимые потери и движение прекратилось. Спустя полтора-два часа на окраине деревни, где располагался наш наблюдательный пункт, со стороны поселка Барковичи появилась группа немецких солдат, вооруженных винтовками и автоматами, шли они кучно, у всех рукава закатаны до локтей. Вели они себя довольно беспечно, над чем-то смеялись и громко разговаривали.
Пользуясь тем, что фашисты не видели нас, мы, подпустив их на расстояние 150-200 метров, открыли огонь из ручного пулемета и винтовок. Немцы начали рассредоточиваться, затем залегли и открыли ответный огонь, а из леса по деревне ударили легкие минометы. Организуя оборону я, одновременно, передал на батарею примерные координаты вражеских минометов и через 2-3 минуты в лесном массиве начали рваться наши снаряды, а в деревне продолжался бой.
Наши прицельные пулеметные очереди и стрельба из винтовок, а затем и артиллерийский огонь сорвали намерение немцев. Понеся потери, они вынуждены были поспешно бежать из деревни, унося и уводя раненых. Прекратился и минометный огонь. К концу боя, длившегося вероятно около часа, к нам подоспела помощь с огневых позиций. В деревне немцы оставили около двадцати трупов, с которых мы сняли оружие и документы, а затем выкопали большую яму и захоронили их. У нас был ранен в руку один красноармеец.
Перед заходом солнца большая группа немцев, до роты, атаковала наши огневые позиции и позиции прикрывавшей их стрелковой роты, но огневики не растерялись и открыли по наступающим огонь прямой наводкой. Снаряды рвались в негустом лесу, нанося большие потери. Кроме того такие разрывы, сопровождающиеся обломками разбитых деревьев, производили сильное психологическое воздействие на противника. Наши красноармейцы, вместе с пехотинцами, пошли в атаку и начали преследование. Когда я прибыл с наблюдательного пункта, бой шел в глубине леса, но немцы, отстреливаясь, уже отступали.
На опушке и в глубине леса было много немецких трупов. В ранце одного из убитых мы обнаружили фашистский флаг с изображением свастики, вероятно, он предназначался для установления в каком-то из вновь занятых городов. И на этот раз потери среди артиллеристов были небольшие – несколько легко раненых, но в стрелковой роте были и убитые.
Таким было наше боевое крещение в первые дни войны. Успешное отражение атак и то, что враг вынужден был отступить, вселяло в нас уверенность в своих силах, положительно сказывалось на моральном состоянии личного состава батареи.
Дальнейших активных действий в этот день немцы не предпринимали, но над нашими позициями, сразу же после боя дважды пролетала «Рама». Начала стихать перестрелка и в районе поселка Барковичи. Мы понимали, что нас здесь ждут новые нелегкие испытания и готовились к ним, на ночь усилили наблюдение и на наблюдательном пункте и в районе огневых позиций.
Ночью к нам прибыл работник штаба полка, передал благодарность командования за успешное отражение атак противника и вручил новый боевой приказ – немедленно сниматься с позиций, следовать в район сосредоточения и вместе с другими подразделениями полка выступить на север, на территорию Латвии. Это было уже начало июля. Жаль было в эти тяжелые дни оставлять Белорусскую землю, где население относилось к нам с большим радушием и доброжелательностью.
Шли ночью и днем, люди и лошади изнемогали от жары и усталости. На коротких привалах люди сразу же засыпали и каждый раз приходилось обходить придорожные кусты, чтобы никого не оставить, но все пока обходилось благополучно.
Совершив форсированный переход мы вошли на территорию Латгалии (восточная Латвия). Там, по реке Западная Двина, сходились ранее границы Белоруссии, Польши, Литвы и Латвии. На левом берегу небольшой городок Друя, на правом такой же городок Пиадруя, оба уже заняты немцами. Мы заняли позиции на подступах к Пиадруе и вместе с пехотой приостановили дальнейшее наступление немцев, но и попытки наших частей очистить городок от противника не имели успеха. Ожесточенный бой длился целый день. С обоих сторон было немало потерь. Особенно парализовали действия наших подразделений пулеметы, установленные немцами на колокольные церкви. Мне было приказано подавить эту огневую точку. Наши снаряды начали рваться в районе церкви, а два попали в колокольню и пулеметы замолчали. Повторным артналетом верхушка купола была снесена.
Бои продолжались здесь и на второй день. В безоблачном небе господствовала авиация противника. Самолеты бомбили и обстреливали наши позиции, нередко обстреливали отдельные автомашины, конные повозки и даже гонялись за отдельными бойцами. Все дни начавшейся войны мы с надеждой смотрели на небо, когда же появятся наши самолеты, но их почти не было. Один раз видели, как на запад прошли 5-6 тихоходных бомбардировщиков, но через некоторое время их возвращалось уже только 3 или 4. В другой раз в бой с немецкими самолетами вступили 2-3 наших истребителя И-16, но силы были явно неравные, были сбиты один наш и один немецкий самолеты. Обидно было смотреть, что наши самолеты уступали немецким в скорости. Не было на наших участках и наших танков, хотя и немецких здесь было не много.
В связи с обозначившимся прорывом немцев на Витебском направлении, нам было приказано отступить под покровом ночи в район станции Бигосово, на территории Калининской области. Станцию и поселок проходили днем. Получен приказ: уничтожить нефтебазу, расположенную в стороне от поселка. Ставим орудия на прямую наводку и даем несколько выстрелов, вспыхивают огромные факелы. Тяжелое это задание, но надо было его выполнить. Был приказ т. Сталина – ничего не должно быть оставлено врагу.
Идем снова в район города Дриссы, где идут тяжелые бои. С ходу занимаем позиции и вступаем в бой. Задача – не дать противнику возможности расширить плацдарм на восточном берегу Западной Двины. Нередко ведем огонь прямой наводкой по пехоте, рассеиваем группы прорывающихся мотоциклистов. Огонь наших гаубиц наносит ощутимый урон противнику. Нас по несколько раз в день бомбят и обстреливают самолеты, приходится часто менять позиции, а это на конной тяге, да и под обстрелами очень сложно. Снова несем потери.
Трудности увеличиваются с каждым днем. Не всегда известно, где наши части, где немцы. Завязывались бои в окружении, нарастала нервозность, переходившая в панику, особенно под влиянием различных слухов. Как только где-то в тылу слышались выстрелы - уже начинались разговоры об окружении. Нередко усиливала такие настроения отступающая, чаще всего в беспорядке, пехота.
Бои шли в лесной местности и в первые месяцы боев это вызывало нервозность, а то и панику, среди личного состава. Широкое использование немцами боеприпасов с разрывными пулями, которые попадая в стволы деревьев, ветки кустарников взрывались, создавало впечатление, что немцы уже стреляют с тыла.
Обстановка усложнялась, нарушалось управление, не всегда было известно, где находятся наши командиры и штабы, снабженческие подразделения, не хватало боеприпасов, продовольствия. Особенно большой урон наносила нам господствующая в воздухе вражеская авиация, самолеты нас бомбили и обстреливали и на позициях и на маршах. Выбывали из строя люди и конский состав, у двух гаубиц осколками авиабомб были разбиты прицелы (панорамы). В артиллерийские упряжки приходилось впрягать и верховых лошадей, мало пригодных для этого. Во время бомбежек погибли два лейтенанта, командиры взводов, прибывшие в батарею уже на фронте. Это трагическое событие произошло на второй день их пребывания на фронте. Один из них находился на наблюдательном пункте, в шаге от меня, а второй убит на огневой позиции.
Несмотря на тяжелую обстановку, непрерывные изнуряющие бои, бомбежки, отступления, часто возникающую неразбериху – боевой дух в наших подразделениях был высоким, как правило, не было ни жалоб, ни хныканья. Была уверенность, что все эти неудачи временные и враг будет остановлен и разгромлен. С чувством ответственности красноармейцы и командиры выполняли свой воинский долг.
Самый тяжелый период в нашей боевой жизни наступил после 10 июля. Шло массированное наступление немцев на западном направлении, в сторону Смоленска и Москвы. Некоторые части и подразделения оказывались отрезанными, а то и в окружении. Поступали противоречащие друг другу, а в ряде случаев и непонятные приказы и распоряжения о занятии позиций на том, или ином рубеже обороны, маршрутах следования, многие такие приказы опаздывали и поэтому не могли быть выполненными. Нередко, заняв оборону и подготовив укрытия получали приказ немедленно сниматься, так как противник уже был в нашем тылу. Примерно в течение десяти дней мы неоднократно вступали в бои с наступающими частями противника, в большинстве в невыгодных для нас условиях, на неподготовленных рубежах. Немало было случаев когда артиллеристы самостоятельно вступали в бои с передовыми подразделениями немцев. У одной из деревень их легкие танки прорвались к огневым позициям батареи. Прямой наводкой два из них мы подбили, а остальные повернули обратно. Был ранен наводчик и мне пришлось его заменить.
К сожалению, неумолимое время мало сохранило в памяти фамилий и имен красноармейцев и командиров, политработников, боевых товарищей того труднейшего начального периода войны и названий многочисленных населенных пунктов, где проходили бои.
В двадцатых числах июля наше положение еще более усложнилось. Вышло из строя до половины личного состава, кончались боеприпасы, горючее, продовольствие, пополнения почти не было, погибла большая часть лошадей. Моторизованные части немцев перерезали все основные магистрали в наших тылах. Приходилось постоянно, и не без потерь, искать пути возможного отхода, использовать малозаметные лесные и полевые дороги. В поиске таких путей мы посылали разведывательные группы, но не все они возвращались, вероятно, погибали в стычках с немцами или попадали в плен. Шли только ночью, так как весь световой день над нами в воздухе висела вражеская авиация, бомбившая и обстреливавшая маршевые колонны, позиции и даже лесные массивы, где могли располагаться в дневное время наши части.
Находясь в окружении, становилось очевидным, что выйти из окружения с тяжелой материальной частью не удастся, да и вывозить ее уже было не на чем. Видя безвыходное положение, командование полка приняло решение разобрать артиллерийские орудия (гаубицы) и закопать их по частям, что и было сделано в одном из лесных массивов в районе, где-то между городами Невель и Новосокольники. Там же были закопаны и документы штаба полка, а может быть и других штабов.
Кольцо окружения сжималось, немцы стремились расчленить находившееся там части. Не знаю, были ли в этом окружении только части 98 дивизии или других соединений 51 корпуса и 22 (Уральской) армии, но в лесах приходилось встречать бойцов и командиров неизвестных нам частей.
Было принято решение: выходить из окружения ночью, крупными силами. Очень сложным был переход через Ленинградское шоссе, где немцы выставили сильные заслоны, по шоссе курсировали танки. Переход осуществлялся под непрерывным обстрелом, а весь район постоянно освещался мощными осветительными ракетами, в том числе сбрасываемыми с самолетов.
Несколько раз вступали мы в перестрелку. Трудно было в ночи разобраться где наши, где немцы. Стрельба вокруг, где-то кричали «Ура», в другом месте, видимо раненые, взывали о помощи, а стрельба то затихала, то вновь разгоралась. Мне, с группой бойцов, удалось выйти из окружения, но многих потеряли, и их судьба так и осталась неизвестной, может кто-то и жив остался. Управление частями и подразделениями нарушилось, тем более, что далеко не всем было известно, где мы должны сосредотачиваться после выхода из окружения, где занимать оборону, где будут штабы. В результате, прорывающиеся части оказались расчлененными на мелкие или относительно мелкие подразделения и группы, которые уже действовали самостоятельно.
Далеко не всем удалось выйти из этого окружения, немало погибло в ночном бою и наверное некоторые из них до сего времени числятся без вести пропавшими или о них нет никаких сведений, много было раненых и попавших в плен. Некоторые, не имея другого выхода, еще определенное время оставались в лесах, а затем выходили в лесные деревни и там жили, иногда в качестве «примаков». Часть их впоследствии вступила в партизанские отряды и достойно проявила себя в боях с оккупантами.
С наступлением дня мы расположились на взгорке в лесу, с которого была видна часть местности в районе Ленинградского шоссе, откуда мы шли ночью. Была отдаленно слышна стрельба, немцы, вероятно, прочесывали места возможного укрытия наших людей. Трудно сказать, сколько их там осталось, но, как стало впоследствии известно, после этого окружения в районе города Великие Луки сосредоточилось менее трех тысяч, из 10-11 тысяч, имевшихся в 98 дивизии к началу войны. Безусловно, было немало потерь и в предыдущих боях.
Отдохнув, мы двинулись лесными тропами на восток. Вид наш был далеко не боевой, все в пыли, но сдаваться врагу не собирались. В лесах и болотах встречались одиночки и небольшие группы военнослужащих из различных частей. Некоторые стремились на восток, к своим, другие, встретив нас, уходили куда-то в сторону. Казалось, что мы полностью вышли из окружения, но и в дальнейшем несколько раз натыкались на небольшие немецкие разведгруппы.
Мы вышли окончательно из окружения в районе города Великие Луки группой, около 10 человек, из моей батареи. Вместе с нами вышел работник Особого отдела Полетов, которого я всегда вспоминаю с большой теплотой за его человечность и кто-то из командиров штаба. Среди нас были и раненые, которых пришлось сразу же отправить в госпиталь. Все мы были измученными и голодными.
Существовавшая тогда атмосфера всеобщей подозрительности и шпиономании ставила под подозрение всех, выходивших из окружения, особенно тех, кто выходил в одиночку или вдвоем - втроем. С большинства таких военнослужащих брали объяснения – где, как, почему попал в окружение, почему вышел один или вдвоем. Нередко потом следовали неприятности, отбирали оружие, особенно, если оно было немецким и прежде всего автоматы и различные пистолеты, которых у немцев было много. Часть вышедших из окружения направляли на какие-то сборные пункты, вероятно для дальнейшей проверки.
Было обидно за такие «встречи». Люди находились в труднейших, порой нечеловеческих условиях, голодные, измученные многодневным перенапряжением. Стремились выйти из окружения и быть снова в строю, а их, нередко, встречали как врагов. Особую ретивость проявляли некоторые политработники вышестоящих политорганов, из тех, кто не побывал в окружении и, конечно же, работники особых отделов. Называлось это - проявлением высокой бдительности. А если по человечески, то о выходивших из окружения следовало бы проявлять заботу, чтобы люди могли быстрее стать в строй и снова идти в бой. Но было чаще по другому и, не дай бог кому-то удалось бы вырваться из плена – наверное следовало бы направление в Особый отдел, допросы, обвинение в измене Родине, шпионаже, трибунал. Да, были и такие случаи. Такова была обстановка. Еще многие годы после войны в анкетах и автобиографиях требовалось указывать – был ли в окружении и объяснить где, когда, при каких обстоятельствах попал. Нашей группе в этом отношении повезло, с нами был работник Особого отдела, да и группа была немаленькая.
Не вышли из окружения, а точнее нескольких, следовавших одно за другим окружений, многие наши товарищи, в их числе политруки Минин, Тетерин, Бахарев, командир дивизиона Целиковский, начальник штаба дивизиона Глинчиков, командир взвода Тихонов и многие другие бойцы и командиры. Возможно, часть их вышла на участках других частей и там осталась. Оказался отрезанным от полка и наш 3-й дивизион, действовавший еще какое-то время в составе другой дивизии.
Во время выхода из окружения, на маршах и привалах, немало было бесед и споров о ходе войны, переживаемых невзгодах, но вера в победу не оставляла нас. Были и пессимистические настроения, растерянность. В нашем полку служили два лейтенанта, выпускники военных училищ 1938-1939г.г., очень видные парни, но их пессимистические настроения усиливались с каждым днем. Своих намерений они не высказывали, но во время одного из трудных ночных переходов их не стало. Нет оснований думать, что они добровольно сдались в плен, но из окружения не вышли и судьба их осталась для нас неизвестной.
Сначала, в течение нескольких дней, полк и другие части дивизии сосредотачивались в лесу, неподалеку от Великих Лук, а затем были переброшены в район города Торопец, где и предстояло доукомплектование.
В Торопце расположились в лесу, вблизи от железнодорожной станции. Это было уже начало августа. Начало поступать пополнение из числа призванных из запаса, получали недостающее стрелковое вооружение, обмундирование, хозяйственное имущество. В течение нескольких дней укомплектовались личным составом на 40-45 процентов, но почти не было лошадей, ждали поступления артвооружения и средств связи.
Около 10 августа получен приказ о немедленном выступлении в район станции Кунья. После форсированного марша заняли оборону в нескольких километрах от станции, на невысоких холмах и в течение нескольких дней вели перестрелку с немцами, отбивали попытки их небольших подразделений вклиниться в наши позиции. Большей активности противник здесь пока не проявлял.
15-16 августа был объявлен приказ о наступлении по всему западному фронту. 17 августа мы пошли вперед и в течении двух дней продвигались вперед, встречая отчаянное сопротивление немцев, были захвачены трофеи, но, на третий день противник крупными силами пехоты, танков и при мощной поддержке авиации осуществил прорыв на станцию Кунья и вышел в наши тылы. Пришлось снова вести бои в окружении.
У нас было лишь стрелковое вооружение, небольшие по численности подразделения, состоящие в большинстве из почти необученных, только что призванных из запаса красноармейцев, поэтому возможности вести оборонительные бои с превосходящими силами противника были очень ограниченные.
Немецкие танки окружали и обстреливали лесные массивы и перелески, в которых сосредотачивались наши подразделения, самолеты- разведчики наводили на цели группы истребителей и бомбардировщики. Потери были огромные. Здесь погибли командир нашего полка майор Мачуев И.И. и комиссар полка Туев И.С.. Туев был в нескольких шагах от меня и убит прямым попаданием небольшого танкового снаряда, а я был контужен, взрывом меня отбросило в сторону, забило землей глаза и потом еще долго стоял гул в голове и плохо поворачивалась шея.
Находившийся здесь же работник Политотдела дивизии политрук Булдаков (возможно Булгаков) забрал документы Туева, а затем мы, вместе с ним и бойцами выкопали малыми саперными лопатами неглубокую могилу и похоронили нашего комиссара. Это был умудренный жизненным опытом, уважаемый человек. Похоронили в небольшом березовом лесу, в нескольких километрах от станции Кунья. А нам надо было уходить, продолжался обстрел.
Булдаков до войны работал в Обкоме или Ижевском Горкоме партии и несколько раз выступал в нашем полку с лекциями. Лет ему было около 40. Впервые я с ним познакомился в этой сложной обстановке и потом больше двух недель рядом, по лесам и болотам выходили из окружения. Это был рассудительный и доброжелательный человек, с которым было как-то легче переносить трудности. Вокруг нас с Булдаковым оказалась группа бойцов и надо было выбираться из окружения, которое жестко контролировалась немцами.
Ночь провели в лесу, в глубоком овраге, а когда рассвело, то оказалось, что лес этот небольшой. Часов с восьми утра немцы начали проческу района окружения, в лес они не входили, а простреливали его из автоматов. Группа немцев окружила и наш лесок, начала обстреливать его, туда же подошел танк и тоже произвел несколько выстрелов по лесу, но нас спасло то, что мы находились в глубоком овраге и ни пули, ни снаряды нас не задели, голоса мы не подавали и это нас спасло. Мы остались незамеченными, а было нас человек 8-9 и вступать в бой, в таких условиях, не могли. Мы приняли решение – до тех пор, пока нас не заметят, не обнаруживать себя, ну а если столкнемся – будем вступать в бой, но сдаваться на милость врага не будем. После обстрела немцы ушли, а мы, воспользовавшись этим, начали движение на восток.
С большим трудом, в течение двух дней, нам удалось прорваться через плотное кольцо окружения, где противником контролировались все дороги, подходы к деревням. Несколько раз мы обнаруживали эти заслоны и засады. Приходилось отходить и искать новые пути. Однажды, при переходе моста через небольшую речку, мы обнаружили, что мост охраняется, но четверо немецких солдат, находившихся на противоположной стороне моста, наблюдения за мостом не вели, - двое были заняты мотоциклом, третий спал, а четвертый готовил обед на костре. Мы подошли к мосту по небольшим зарослям и открыли прицельный огонь. Первыми выстрелами немцы были уничтожены. Забрали мы у убитых автомат и несколько рожков к нему, разбили три винтовки, вывели из строя мотоцикл и постарались быстро уйти в лес. Погони не было.
Немало наших людей погибло в этом окружении. В память о погибших в этих боях в районном центре поселке Кунья сооружен мемориал.
Фронт стремительно двигался на восток, мотомеханизированные части противника стремительно ушли вперед и мы снова оказались в их тылу. Было несколько трудных переходов и через магистральные дороги. Мы уже имели определенный опыт выхода из окружения и следуя по тылам, по возможности не оставляли противника в покое – на лесной дороге сожгли автомашину с боеприпасами, перерезали линии связи, уничтожили несколько немцев – связистов, работавших на линии.
Выход из окружения занял, наверное, больше двух недель. Кончились топографические карты и много дней приходилось держать направление на восток по компасу, не задумываясь над тем, в расположение какой части мы выйдем, лишь бы быстрее к своим и снова быть в строю.
Наступала осень, почти ежедневно шли дожди, везде сыро и холодно, по ночам укрывались в гуще деревьев, подальше от опушек, а где возможно в сараях и заброшенных лесных избушках, стогах сена, выставляя при этом сторожевые посты. Иногда в лесных чащах удавалось развести костер, чтобы согреться и обсушиться. У меня совершенно развалились сапоги, но удалось найти на окраине какой-то деревни опорки, которые я привязал к ногам и в таком «бравом» виде, в форме с лейтенантскими знаками различия, перешел линию фронта. Никто из нас не переодевался в гражданскую одежду, все, по возможности, старались поддерживать воинский вид, хотя наше обмундирование было далеко не в лучшем виде.
Питались мы, преимущественно, грибами и лесными ягодами, но это не утоляло голод, с каждым днем все больше хотелось есть, кое у кого разболелись животы. Изредка находили продукты у убитых немцев, иногда удавалось зайти в небольшие лесные деревушки и попросить поесть. А когда вышли из окружения, первой мыслью было поесть хлеба, наше желание поняли в части, в расположение которой мы вышли, они сразу же накормили. Впоследствии, примерно в течение недели мы, питаясь нормально, никак не могли удалить голод и почувствовать сытость, все время хотелось есть…
Даже через много лет хочется сказать самые добрые слова о наших советских людях, жителях деревень Калининской области. В условиях оккупации, подвергаясь опасности, они помогали нам чем могли, делились продовольствием, сообщали о немцах, о тех, кто уже поддерживает с ними связь.
Около 10 сентября стали периодические слышны орудийная стрельба на востоке, а по ночам были видны далекие вспышки и зарева. Мы приближались к линии фронта и надо было искать возможности перехода его. Задача очень сложная, так как, чем ближе мы подходили к линии фронта, плотность немецких войск увеличивалась. Несколько раз, с большой осторожностью, обходили расположение частей противника, находившихся, в основном, вблизи дорог и населенных пунктов. Шли чаще всего болотами, лесными зарослями, оврагами, переправлялись через небольшие речки, больше всего в брод.
В нашей группе, в начале выхода из окружения, были только красноармейцы 155 полка, но в пути следования были отставшие, особенно во время ночных переходов по лесам. Трудно сказать, произошло ли это умышленно или в силу сложившихся обстоятельств, вероятно, было и то и другое. Встречались несколько других групп и одиночек. Кое-кто из них вышел из окружения вместе с нами, другие предпочитали идти отдельно. Разное у людей было настроение, не всем хватало выдержки и выносливости, отдельные начали терять веру в победу, многие просто уставали от тех лишений, которые пришлось переносить.
