«ИНСТИТУТ СТРАН АЗИИ И АФРИКИ ПРИ МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ ИМ. М.В.ЛОМОНОСОВА ...»

В тот же день в дивизионе было проведено собрание личного состава с постановкой задач. После этого мы усилили личную ог­невую и стрельбовую подготовку, изучение материальной части. Больше стало ночных занятий, занятий по свертыванию и развер­тыванию комплекса. В середине февраля были проведены боевые стрельбы по реальным беспилотным самолетам, летящим на больших скоростях и малых высотах. Дивизион получил за стрель­бы высокие оценки. Больше стали уделять внимания изучению страны пребывания.

27 февраля первый дивизион получил задачу - 28 февраля свернуться, выйти на станцию погрузки и 1 марта эшелоном от­быть из Ашулука. Уже б марта часть прибыла в Николаев. Там мы получили 3 зенитные самоходные установки (ЗСУ 23-4 - «Шилки»), отделение «Стрела-2» и автотягачи. Личный состав взвода при­крытия («Шилки» и «Стрелы») и водители были из сухопутных войск, с ними мы увиделись впервые. Знакомиться и изучать друг друга пришлось в пути следования по морю. Весь личный состав был переодет в гражданскую одежду. Военную форму потом разо­слали по домашним адресам. 8 марта дивизион погрузился на су­хогруз «Георгий Чичерин», который в 12.00 отошел от стенки пор­та. В нижние трюмы были погружены боевая техника, ракеты, бое­припасы, хозимущество, продукты питания, другое оборудование. Автомобили, дизели, кабины УНС грузились на верхнюю палубу. На судно было погружено два дивизиона.

Сержанты и солдаты размещались в трюмах, офицеры - в каютах. Было организовано горячее, трехразовое питание.

11 марта в 21.00 транспорт прибыл в Александрию, где нас встречали представитель Главного Военного советника, командир дивизии генерал-майор Смирнов А.Г., командир бригады полков-

ник Жайворонок Б.И. и другие. За ночь транспорт был разгружен, техника перекрашена в песочный цвет, личный состав переодет в египетскую форму, все имущество погружено на автотягачи. 12 марта в 6.00 дивизион передислоцировался на подготовленную для нас огневую позицию. Перед нами была поставлена задача: в 9.00 быть готовыми к открытию огня. С этим дивизион справился.

В течение марта 1970 года в АРЕ была сформирована диви­зия зенитно-ракетных войск.

Для наших зенитно-ракетных и технических дивизионов были заранее выбраны и подготовлены огневые позиции, выполненные в железобетоне укрытия для кабины «К», дизелей, УНС, ПРМ, СРЦ-П-15, радиостанции Р-405 и для личного состава. Укрытия для пусковых установок и ТЗМ были из мешков с песком. Авто­техника и пункт питания личного состава располагались на рас­стоянии до 1,5 км от огневой позиции (ОП). ЗСУ 23-4 «Шилки» располагались в 300-500 м от ОП. Посты «Стрела-2» выдвига­лись на расстояние до 5-7 км от ОП, на наиболее вероятных про­летах самолетов противника на малых высотах. На ОП также вы­ставлялся пост визуального наблюдения. Связь со всеми пункта­ми, как правило, была проводная громкоговорящая. Охрана огне­вой позиции осуществлялась личным составом дивизиона и взводом египетских солдат. На ночь «Шилки» и «Стрела-2» со­средоточивались на ОП, а с рассветом вывозились на свои ОП. Электропитание боевой техники и бытовых приборов обеспечи­валось от штатных дизелей, работавших круглые сутки. Надо от­метить, что за год непрерывной работы отказов и неисправностей на дизелях и УНС не было.

Итак, 12 марта в 9.00 дивизион приступил к боевому дежур­ству. (Дивизион был передан в другую бригаду и оставлен в Александрии). Никто не смел отойти от своего боевого места. Регламентные работы проводились только ночью. Несмотря на то, что техника была в железобетонных укрытиях, при регламент­ных работах мы обнаруживали в схемах блоков много пыли. Бы­ло решено на пол под кабины расстилать маскировочные сети и поливать их водой. Оказалось, однако, что от этого стали плес­неветь внутренности блоков и нарушаться изоляция. Пришлось отказаться от полива сетей водой, но сети оставили и дополни­тельно стали использовать еще и чехлы, а также чаще проводить регламентные работы. Это были наши трудности. Но все ослож­нялось еще и тем, что никто из нас не знал арабского или англий­ского языка, не было переводчиков. Тяжелые климатические ус-

ловия, постоянная угроза нападения противника с воздуха изма­тывали людей. Кроме того, мы не имели никакого взаимодейст­вия даже между нашими дивизионами, не получали от наших и арабских средств разведки никаких данных на планшет о полетах авиации. Мы работали полностью автономно. Даже с КП бригады получали информацию о действиях израильской авиации только за прошедшие сутки. Не было должного порядка и в полетах еги­петской авиации. Мы не получали ответа «Я свой» от летающих самолетов.

Примерно 17-18 марта был получен приказ с КП бригады: «Самолеты, летящие ниже 6 км и ближе 25 км, считать самолета­ми противника и уничтожать». Приказ был доведен до всего лично­го состава. В один из дней под вечер, со стороны моря, примерно на высоте до 1000 м через ОП пролетал самолет. Он летел с бор­товыми огнями и был виден простым глазом. В это время мы с замполитом майором Воздвиженским Е.Н. находились у входа в бункер. Вдруг мы услышали выстрел и увидели полет ракеты в сторону самолета. Раздался хлопок, и погасли бортовые огни.

Мы поняли, что выстрел по самолету произведен одним из по­стов «Стрела-2». Я вбежал в кабину «К» (КП дивизиона) и по рации запросил: «Кто стрелял». С первого поста «Стрела-2» доложили, что произведен пуск, цель уничтожена, расход - одна. Об этом было немедленно доложено на КП бригады. Потом выяснилось, что это был пассажирский рейсовый самолет АН-24, пилотируе­мый египетским экипажем с пассажирами на борту, летевший в Каир. Выпущенной ракетой был выведен из строя правый двига­тель, но пилот довел самолет до цели и благополучно приземлил­ся на аэродроме Кайро-Уэст. На другой день в египетских газетах появилось сообщение, что по неизвестной причине на самолете произошел взрыв одного двигателя, но мужественными и умелыми действиями экипажа были спасены пассажиры и самолет.

После этих случаев в каждый дивизион были направлены арабские планшетисты, на самолетах установлены ответчики «Я -свой» и упорядочены полеты авиации. Полеты стали проводиться по заявкам. Каждый дивизион стал получать на планшет данные от египетских средств разведки.

Надо отметить, что при подготовке огневых позиций была до­пущена большая ошибка. Над укрытием, на трубе для выхлопных газов от дизелей были установлены металлические уголки, по всем параметрам аналогичные уголкам, по которым мы в Союзе на полигоне проводили учебные боевые стрельбы. Эти уголки в усло-

виях данной местности стали хорошими отражателями и могли быть хорошими наземными целями для противника, т.е. они нас очень демаскировали. Пришлось их снять и установить в несколь­ких метрах от ОП.

Через месяц дивизион получил задачу: передислоциро­ваться в район Эль-Файюма, находящийся примерно в 90 км южнее Каира. Передислокация дивизиона осуществлялась своим ходом и только ночью. За ночь мы прошли около 170 км Днем в зеленой зоне под Каиром отдохнули, а за вторую ночь прошли остальной участок пути, заняли новую ОП, в районе озера Корун у местечка Ком Аушим и к 6.00 были готовы к от­крытию огня.

В задачу дивизиона входило прикрыть аэродром, на котором дислоцировалась эскадрилья МИГ-21, пилотируемая советскими летчиками.

ОП была выполнена из мешков с песком, а личный состав ук­рывался в землянках. На крыши кабин были уложены также мешки с песком. Такая защита могла спасти только от самонаводящихся ракет «Шрайк», которые стала применять израильская авиация. Связь с КП бригады и аэродромом была проводная, телефонная и громкоговорящая. Данные на планшет от египетских средств раз­ведки поступали также по проводным средствам связи. Связь, в основном, была устойчивой.

На другой день после нашего прибытия эскадрилья МИГ-21 готовилась к боевому дежурству и проводила тренировочные по­леты. Еще две эскадрильи МИГ-21 дислоцировались южнее нас в районе местечка Бени Суйэф. Мы также тренировались в боевой работе. По окончании полетов мы видели на экранах две цели (па­ра самолетов в плотном строю). Я запросил своих соседей, все ли дома (на земле) самолеты? Мне ответили, что их самолеты все на земле, а вот в Бени Суйэфе пара самолетов еще в воздухе. Я за­просил еще раз, но мне подтвердили обстановку. Эта пара шла курсом на дивизион. Мы ее сопровождали. Она шла на высоте 6 км со скоростью 250 м/сек. Идеальные условия для стрельбы. Вдруг я услышал доклад с дальнего привода на аэродром, что над ними прошла пара «Фантомов» в нашу сторону. Тут и мне доложили с поста «Стрела-2», что прошла пара «Фантомов» и удалилась в сторону Бени Суйэфа. Подобный пролет «Фантомов» через наши позиции имел место и раньше над Каиром. Эти случаи говорили о том, что наш противник хорошо подготовлен, хорошо нас изучил и использовал каждый наш просчет.

Проанализировав данный случай пролета двух» Фантомов», мы уделили больше внимания огневой подготовке, боевому де­журству и взаимодействию с нашей эскадрильей.

В середине июля перед нашим, первым дивизионом была по­ставлена задача: выйти на канал в засаду и нанести внезапный по­ражающий удар по израильской авиации. Для этой цели мы выбрали огневую позицию южнее города Исмаилия. ОП заранее оборудовали из мешков с песком. Примерно в 15-20 км южнее была выбрана и подготовлена ОП для дивизиона подполковника Кутынцева Н.М.

29 июля мною был получен приказ: 31 июля выйти в засаду. Уже при свертывании дивизиона личный состав показал отличные результаты, перекрыв нормативы в 2-2,5 раза. Предстояло совер­шить марш в 150 км, ночью занять огневую позицию, замаскиро­ваться и к 6.00 1 августа быть готовыми к бою.

Марш совершался днем шестью колоннами по 5-6 машин в каждой с интервалом в 15-20 минут. Огневая позиция занималась сходу, подготовка к бою проходила в сжатые сроки, в полной тем­ноте, только карманный фонарик помогал ориентироваться на не­знакомой местности. Южнее в 15-20 км разворачивался дивизион подполковника Кутынцева, а севернее - египетский дивизион.

Заняв ОП, готовя технику к бою, мы много внимания уделяли маскировке. ОП была выбрана на опушке большого сада, рядом протекал небольшой арык, и были огороды феллахов. Для маски­ровки мы использовали маскировочные сети (желтые и зеленые), ветки кустарника, кукурузные стебли и другой подручный матери­ал. На выхлопные трубы дизелей одели резиновые трубки и отве­ли их в кусты к арыку. Мы сделали так, что даже с земли вблизи трудно было опознать ОП. Посреди ОП оборудовали и выставили пост визуального наблюдения. Со всеми точками установили про­водную громкоговорящую связь. Все это было сделано за одну ночь. Особенно хорошо поработали связисты. Ими было проложе­но более 30 км проводов.

В 6.00 1 августа дивизион был готов к бою. Было организовано посменное боевое дежурство. Свободный от дежурства личный состав отдыхал у боевых мест. Питание было организовано горя­чее, трехразовое. Примерно в 800 м от основной ОП была обору­дована ложная ОП, где также были проведены некоторые меро­приятия по маскировке.

Первого и второго августа израильская авиация совершала многоразовые полеты вдоль канала, но в зону огня дивизионов не входила. Можно было предположить, что израильтяне кое-что уз-

нали про наши ОП и своими полетами хотели обнаружить нас. Но мы не подавали никаких признаков жизни. В эфир выходили только на несколько секунд. СРЦ П-15 работала постоянно.

2. августа в дивизион прибыл генерал-майор Громов. С ним мы обсудили вопросы нашего дежурства и договорились, что если 3 августа пройдет также тихо, то в ночь на 4 августа мы передисло­цируемся в другой район. Он поблагодарил личный состав за хо­рошую подготовку дивизиона к бою.
3. августа около 12.00 начался налет большой группы самоле­тов, эшелонированных по высоте и в глубину. К нашей ОП самоле­ты ближе 18 км не подходили. Стрельбу вел египетский дивизион. Им был подбит один «Мираж». В 14.27 начался второй налет, в котором было до 16 самолетов, также эшелонированных по высоте и в глубину, с применением отвлекающей группы. Самолеты шли на уничтожение стрелявшего египетского дивизиона. Все цели мы видели на экранах ВИКО, наведения и визуально с наблюдатель­ного пункта. Они шли группами по 2-4 самолета, на высоте 6-8 км со скоростью 250 м/сек с интервалом в 2-4 км. Шли они курсом почти 0 градусов (с юга на север). Все цели мы сопровождали, пе­реводя наблюдение с одной группы на другую. Я слышал все док­лады по ГУ подполковника Кутынцева. Сначала цели вошли в зону огня его дивизиона, и он получил задачу на уничтожение, но доло­жил, что не может произвести пуск. Я доложил, что сопровождаем головную группу (четверку) и готов к открытию огня, на что получил «добро». Мы допустили цели до дальности 13 км и произвели пуск двумя ракетами. Обнаружив по своим приборам опознавания пуски ракет, головная группа сделала маневр пикированием с разворо­том в сторону канала и включением форсажа, но один «Фантом» был сбит. Остальные группы, включив форсаж, стали уходить в сторону канала. Был произведен второй пуск двумя ракетами вдо­гон (есть такой вид стрельбы), но ракеты цели не догнали. В это время одна из групп (4 самолета) зашла с тыла на малой высоте и нанесла удар НУРСАМИ и бомбами, но, к нашему счастью, по лож­ной ОП, не причинив нам вреда. В то время, когда мы производили пуски ракет, на ложной ОП подрывали толовые шашки, имитируя пуски ракет, и израильтяне на это клюнули. Для уменьшения дема­скировки ОП при пусках, мы поливали водой вокруг пусковых уста­новок (благо арык был рядом) и сразу же после пусков гасили огонь.

Доложив результаты первых пусков, мы стали анализировать свою работу. Через 15 минут появилась очередная группа само­летов, которая шла прямо на дивизион. Допустив самолеты до

дальности 12 км, произвели пуск двумя ракетами. Первой раке­той был уничтожен один «Фантом» (взорвался в воздухе), а вто­рой ракетой подбит еще один. Летчики катапультировались, и наши солдаты с поста «Стрела-2» их пленили и передали египтя­нам. По другим самолетам огонь вел дивизион подполковника Кутынцева. Им был уничтожен один «Фантом». Огонь вел и еги­петский дивизион. Применив маневр против огня и включив фор­саж, остальные самолеты ушли за канал. Таким образом, в этот день израильская авиация потеряла 5 самолетов. После трех пусков ракет в дивизионе их осталось всего две, а на подходе ничего не было. Я доложил об этом на КП группировки, и была дана команда на подвоз ракет.

Примерно в 17 часов с минутами на севере вдоль канала поя­вилось несколько целей, медленно движущихся в нашу сторону. Сначала мы подумали, что это вертолеты. Запросили посты «Стрела-2», оказалось, что они ничего не видят и не слышат шума вертолетов. Дивизионом подполковника Кутынцева был произве­ден пуск двумя ракетами, но ракеты ушли на самоликвидацию. По­том мы уточнили, что это были металлизированные шары, имити­рующие вертолеты, запущенные, видимо, с целью спровоцировать пуск всех наших ракет (израильтяне знали наши возможности). С наступлением темноты дивизион свернулся и ушел в приканаль­ную группировку. Уход с ОП производился по мере готовности тех­ники к походу в пункт сбора. Из него всем дивизионом ушли на временную ОП, но пришлось вновь свернуться, переехать пример­но метров на 700-800 и занять новую ОП. К 9.00 4 августа мы были готовы к открытию огня, а через сутки снова свернулись и возвра­тились на свою старую ОП в районе озера Корун. 4 августа изра­ильская авиация целый день бомбила нашу ОП, с которой мы про­водили пуски ракет.

Таким образом, задачу мы выполнили, налеты израильской авиации отразили, за один день уничтожив три и подбив два само­лета (это группировкой из трех дивизионов). Таких потерь за один день израильская авиация не имела. Может быть, этот факт стал основанием для Израиля просить временного перемирия, которое и было подписано в 5.00 4 августа 1970 г.

Мне, как командиру, пришлось немного поволноваться перед боем. Как поведут себя люди, встретившись лицом к лицу с ре­альным противником? Тем более, что уже был печальный опыт боя 18 июля, когда погибли 8 человек. Результаты боя превзошли все мои ожидания. Расчеты СРЦ П-15, наведения и ручного со-

провождения, стартовые расчеты, расчет поста визуального на­блюдения видели большую группу самолетов, идущую на диви­зион, слышали нарастающий их гул, видели разрывы бомб и НУРСОВ, но никто не дрогнул, не оставил своего места, четко и грамотно выдавали параметры целей, докладывали о пусках, об изменившейся обстановке. После первого пуска на пусковой ус­тановке возник пожар. Горели маскировочные сети и все, что ис­пользовалось для маскировки. Дым и песок, поднятый во время старта ракет, сильно демаскировали нас. Командир взвода ст. лейтенант Воронин Н.И. не растерялся, проявил смелость и на­ходчивость. Несмотря на пуски ракет с соседней установки, раз­рывы бомб и НУРСОВ, расчет во главе с ним в считанные минуты сбил и погасил пламя на пусковой установке и вокруг нее. Трудно кого-либо выделить в этом бою. Весь личный состав работал превосходно. Но все же хочется назвать особо отличившихся. Это начальник штаба майор Крылов А.А., командир радиотехни­ческой батареи майор Демин Ю.П., командир стартовой батареи капитан Захаров В.В., офицеры наведения капитан Дядькин А.С. и ст. лейтенант Курочка В.Г., начальник антенного поста ст. лей­тенант Миронов В.А., командир взвода лейтенант Воронин Н.И., командир взвода прикрытия лейтенант Кривошей В.Ф., командир группы водителей старшина сверхсрочно служащий Морозов, старшина дивизиона сверхсрочнослужащий Кочкин А.А., сержан­ты Буджак, Мовчан, Гончаров, Антонюк, рядовые Лавров, Соло-маха, Буренко, Лискин, Шевцов, Шиян, Заздравных, Барчий, Ху­дяков, Беспалов, Марчишин, Мересий и многие другие.

За проведение данной боевой операции мне было присвоено звание Героя Советского Союза, начальник штаба майор Крылов и командир радиотехнической батареи майор Демин награждены орденом Красного Знамени, орденом Красной Звезды были награ­ждены: замполит майор Воздвиженский, офицеры наведения капи­тан Дядькин и ст. лейтенант Курочка, техники систем ст. лейтенант Миронов, начальник разведки ст. лейтенант Петренко, командир стартовой батареи капитан Захаров, командир взвода лейтенант Воронин; медалью «За отвагу» командир взвода прикрытия лейте­нант Кривошей; медалью «За боевые заслуги» техники систем ст. лейтенанты Кожаков В.Г. и Кочубей В.А., командир отделения мл. сержант Буджак Л.Н., оператор СРЦ П-15 рядовой Шиян В.Н., опе­ратор PC рядовой Заздравных А.Ф. Все офицеры дивизиона на­граждены египетской медалью «Воинский долг» I степени, а 12 солдат и сержантов - «Воинский долг» 2 степени.

Справедливости ради, нужно отметить, что не все заслужив­шие наград их получили, хотя командованием бригады и пред­ставлялись наградные документы.

Возвратившись 5 августа в район озера Корун, дивизион при­ступил к несению боевого дежурства, а немного позже было ор­ганизовано дежурство дивизионов по графику бригады. Но, не­смотря на заключение временного перемирия, полеты израиль­ской авиации вдоль канала (часто с нарушением условий пере­мирия) продолжались.

Мы круглосуточно несли боевое дежурство, считая, что основ­ная наша задача - сидеть у экранов и штурвалов. Мы увлеклись этим и забыли про все остальное. Это было нашей ошибкой. При­мерно через месяц дивизион был проверен по боевой подготовке. Она показала, что мы растеряли навыки и знания, приобретенные в Союзе. Дивизион свертывался около 8 часов и за боевую подго­товку получил «неуд».

Обсудив создавшееся положение с офицерами, сержантами, мы пришли к убеждению, что нужно менять формы и методы на­шей работы, и наметили основные направления этой работы.

Все вопросы нашей жизни мы решали через партийную и ком­сомольские организации (боевое дежурство, организация боевой и политической подготовки, совершение марша, боевых пусков ра­кет, питания, отдыха, охраны и многие другие вопросы). Партий­ные и комсомольские собрания проводились конкретно, принима­лись конкретные решения, а парторги строго контролировали вы­полнение принятых решений. Я, как, командир дивизиона, всегда советовался со своими заместителями, с секретарями партийной и комсомольской организаций.

Кроме двух дней политзанятий ежедневно проводился полит­час, на котором обсуждалась обстановка в нашей стране и в стра­не пребывания, на Ближнем Востоке и то, что мы видели сами. Все это сравнивалось, делались выводы и ставились задачи. Был та­кой случай. На импровизированном КПП утром собирались египтя­не, где производился отбор на работу. И вот, чтобы попасть на ра­боту, двое египтян сцепились в драку. Наш солдат, видя, что они дерутся, пытался прекратить драку словами, убеждением. Но это не помогло. Другие египтяне не вмешивались. Видя бесполезность своих аргументов, солдат принимает решение выстрелить в воз­дух. Этим он и остановил дерущихся.

Большую помощь нам оказывал политотдел бригады и осо­бенно начальник политотдела подполковник Пробылов И.В. Мы

почти полностью были обеспечены политической литературой, на­глядными пособиями, учебным материалом и другими необходи­мыми пособиями. Своевременно доставлялись письма и газеты. Работники юстиции, прокуратуры, суда и КГБ проводили лекции и беседы на правовые темы, по материалам нарушений воинской дисциплины и воинским преступлениям. Причем, делалось это с учетом категорий военнослужащих. Мы постоянно ощущали вни­мание, заботу и помощь со стороны командования дивизии и осо­бенно со стороны ее командира генерал-майора Смирнова Алек­сея Григорьевича, начальника политотдела подполковника Михай­лова Вячеслава Григорьевича.

В Египте мы уделяли внимание изучению нашего противника, его сильных и слабых сторон. Надо отдать должное, это был силь­ный, хорошо (если не отлично) подготовленный, вооруженный со­временной, новейшей авиатехникой противник. Мы ежедневно по­лучали данные о месте, времени, тактике и результатах налетов израильской авиации на объекты Египта за прошедший день. Эти данные доводились до всего личного состава, а с планшетистами, операторами СРЦ П-15, офицерами наведения, стреляющими и операторами ручного сопровождения конкретно разбирались вари­анты этих налетов, намечались и проигрывались варианты борьбы. В дивизионе было правилом ежедневно после разбора налетов проводить полуторачасовые тренировки по боевой работе в составе всего дивизиона и один раз в неделю по свертыванию комплекса.

На тренировках мы использовали полеты своих самолетов. По договоренности с нашими летчиками мы отрабатывали варианты налетов израильской авиации, а чаще всего разрабатывали, исхо­дя из местных условий ОП, свои, более сложные варианты. Мы убедились на практике, что, если днем проводились боевые пуски ракет, то ночью нужно обязательно уходить с этой ОП, что мы и делали, и противник, как правило, наносил удары по пустому мес­ту. При выходе в приканальную зону рядом с основной ОП обяза­тельно оборудовалась ложная ОП с макетом комплекса.

Большое внимание уделялось физической подготовке, пере­несению больших физических нагрузок. За время командировки дивизиону пришлось сменить 8 огневых позиций, а в ночь с 3 на 4 августа дивизион сменил две ОП. Хорошая физическая подготовка помогала в боевой работе. Благодаря этому мы довели время свертывания комплекса до 42-45 минут при норме 2 часа 40 минут.

На практике мы убедились в очень высоких боевых и экс­плуатационных возможностях наших комплексов, а это дало нам

возможность усилить тренировки по боевой работе, по свертыва­нию и развертыванию комплекса. За период с марта по август 1970 г. техника работала круглые сутки за исключением времени переездов и тренировок по свертыванию. За год комплекс нара­ботал 2800 часов и за все это время не было ни одного серьезно­го выхода из строя какой-либо техники. Был даже случай, когда при выполнении боевых стрельб на полигоне в Ашулуке в режиме «Малых высот» ракета при полете к цели коснулась земли, но вышла на траекторию и успешно поразила цель. В Египте были случаи стрельбы по наземным малоскоростным целям, и цели были поражены.

В нашей жизни было правилом обмениваться опытом в дос­тигнутом. Так, при получении антенны «УНЖИ» для СРЦ П-15 мы не знали правил ее эксплуатации. Для показа и обучения личного состава расчета П-15 к нам в дивизион приехал из Асуана коман­дир дивизиона подполковник Пашков. Он наглядно объяснил пра­вила и особенности ее эксплуатации.

Личный состав дивизиона подполковника Комягина первым среди всех дивизионов в ночных условиях свернул комплекс за 42 минуты. Командованием бригады была организована поездка под­полковника Комягина с начальником антенного поста и другими товарищами по дивизионам с целью поделиться опытом.

30 июля дивизионом капитана Маляуки В.П. был сбит первый «Фантом». И опять были организованы встречи стреляющих, офи­церов наведения, операторов СРЦ П-15 и ручного сопровождения. Эти встречи по обмену опытом работы с реальным противником и ее особенностей принесли свои плоды.

18 июля личный состав дивизиона подполковника Толоконни-кова В.М., отразив два налета противника и сбив два «Фантома», был подвергнут бомбовому удару и обстрелу НУРСАМИ. Подпол­ковник Толоконников объехал с боевым расчетом КП большинство дивизионов. Они подробно рассказывали о действиях авиации противника, своих действиях и дали дельные рекомендации для стреляющих, офицеров наведения, операторов СРЦ П-15 и стар­товых расчетов.

Мы интенсивно обменивались опытом работы в вопросах ор­ганизации боевой учебы, эксплуатации техники, жизни, быта, ох­раны ОП и т.д. Часто к нам приходили офицеры арабских дивизио­нов со своими сержантами, которым мы рассказывали об органи­зации боевой работы командного пункта, стартовых расчетов, ох­раны ОП и т.д.

Но не все у нас было хорошо и гладко. Были и промахи в ра­боте, в обучении и воспитании. Через пару недель нашего пребы­вания в Египте начальник штаба и старшина дивизиона ночью на автомобиле ГАЗ-69 уехали в город в ночной клуб, напились пья­ными; двое солдат-водителей самовольно вечером ушли в город. После этих случаев дивизион был проверен по боевой подготовке и получил «неуд».

В результате слабого взаимодействия с нашей авиацией при заступлении на боевое дежурство эскадрильи МИГ-21 был допу­щен пролет двух «Фантомов» через аэродром и нашу ОП в районе озера Корун.

В июне при подготовке в караул для охраны ОП солдат из от­деления связи застрелил из карабина своего командира.

Особенно мы испытали большие трудности в период с декаб­ря 1970 г. по февраль 1971 г. когда у сержантов и солдат срочной службы вышел срок действительной службы. У нас в дивизионе были случаи неповиновения со стороны солдат и даже сержанта. Тяжелое положение сложилось и с офицерами, которые стали участниками пьянок, а все это сказывалось на сержантах и солда­тах. Мало помогали беседы и увещевания. Это был очень тяжелый период. А самое опасное было то, что в этом неприглядном деле принимали участие коммунисты. Пришлось на помощь призывать командование бригады, работников прокуратуры, суда и КГБ. Каж­дую неделю мы стали доводить до сведения личного состава при­казы с приговорами военного трибунала, что, конечно, возымело свое действие. Но несмотря ни на что, мы с честью вынесли дос­тавшееся на нашу долю испытание. Кроме одного человека мы больше никого не потеряли, и я считаю, что этим можно гордиться.

5 марта 1971 прибыла смена, В течение 3-х суток передавали все хозяйство дивизиона сменявшим, 9 марта теплоходом «Иван Франко» отплыли из Александрии и 12 марта прибыли в Севасто­поль. На этом и закончилась наша командировка.

Должен отметить, что всем офицерам из частей Московского округа ПВО была предоставлена единственная льгота - дали воз­можность поступить в академию. Тех, кто не поступил, оставили в прежних должностях, и за 10-15 лет службы они выросли в воин­ском звании на одну-две ступени. А ведь это были в основном мо­лодые, грамотные, получившие богатый боевой опыт ведения борьбы с современным воздушным противником, офицеры, кото­рые могли бы принести большую пользу в деле обучения и воспи­тания солдат и сержантов.

И еще об одном. За последнее время все больше и больше сторон нашей жизни становятся открытыми и доступными нашему народу. Сейчас мы уже многое знаем, о том, что раньше было «секретным». Но многое еще скрыто от народа завесой секретно­сти. 18 лет скрывался факт пребывания наших воинов в АРЕ. С 1967 г. и по 1972 г., сначала как военные советники и специалисты, а с марта 1970 г., хотя и в ограниченном количестве, в Арабской Республике Египет находились наши регулярные части ПВО в со­ставе зенитно-ракетных комплексов и истребительной авиации.

Первая информация в открытой печати о советских воинах, участвовавших в боевых действиях на территории Египта, появи­лась в ноябре 1988 г. (еженедельник «Собеседник» № 47). А аме­риканцы об этом говорили уже в июле 1970 г. Весь мир знал о том, что наши зенитно-ракетные части и истребительная авиация ПВО находятся в Египте, только не знал наш народ. Вот это и обидно.

И.В.Пробылов

«ЛЕТЕЛА В ГРОХОТЕ РАКЕТА...»

С конца 1969 г. в военном конфликте на Ближнем Востоке, в ко­тором участвовали, в основном, Египет и Израиль начался новый этап. Он характерен тем, что израильское командование, посчитав, что огромное скопление боевой техники, особенно танков и живой силы египтян со стороны Суэцкого канала не пробить, решило путем нанесения ударов с воздуха по тыловым объектам, подорвать воен­ную и экономическую мощь страны, моральный дух народа. Для этого был разработан план «Хордос», в котором предусматривалось со­вершить напеты на 18 целей, среди которых были промышленные объекты и места дислокации египетских войск. Начались так назы­ваемые «глубинные полеты».

Предварительно израильское командование провело тщатель­ную воздушную разведку, для чего было совершено более 300 поле­тов самолетов ВВС Израиля. Если в первый период израильским летчикам удавалось обходить зоны ПВО Египта, то по мере ее усиле­ния они приступили к ее уничтожению. С декабря 1969 г. они начали применять в налетах самолеты «Фантом» американского производст­ва, укомплектованные хорошо подготовленными в США опытными летчиками.

В результате ряда налетов на ПВО Египта израильской авиации удалось добиться полного превосходства в воздухе, подавить ее фи­зически и морально, создать у военнослужащих ОАР синдром невоз­можности уничтожения имеющимися средствами ПВО «Фантомов» и их полной неуязвимости, «самолетобоязни».

Израильская авиация стала наносить ракетно-бомбовые удары в глубине территории Египта, по пригородам Каира. Так, 12 февраля был совершен налет на металлургический комбинат в Хелуане, где погибло восемьдесят рабочих и более ста человек получили ранения. В ре­зультате налета на деревню Бахр эль-Бакр жертвами стали арабские школьники - тридцать один убит и более сорока были тяжело ранены.

В этой тяжелой обстановке правительство ОАР срочно обрати­лось к руководству Советского Союза о принятии мер по оказанию

неотложной военной помощи арабскому народу. Советское прави­тельство положительно отозвалось на просьбу Египта и решило кро­ме помощи военной техникой и военными советниками послать в ОАР соединение ПВО. И первый эшелон на теплоходе «Роза Люк­сембург» 5 марта 1970 г. ночью пришвартовался к пирсу Александ­рии. Так были брошены в огонь войны на Ближнем Востоке силы ПВО страны в виде зенитно-ракетных комплексов, истребительной авиа­ции и спецподразделений. Зенитно-ракетными частями командовал генерал Смирнов А.Г., полками авиации -генерал Дольников Г.У.

Для обеспечения секретности переброски войск из Николаева в Александрию предпринимались всевозможные меры предосторожно­сти. В порту г. Николаева офицеры, сержанты и солдаты были пере­одеты в гражданскую форму одежды, ими были сданы личные доку­менты, а в порту Александрия все были переодеты в форму египетской армии. Погрузка и разгрузка боевой техники и личного состава, а также все марши на занятия стартовых позиций зенитно-ракетных комплек­сов осуществлялись только в ночное время. В дневное время находи­лись в так называемых «отстойниках», строго соблюдая маскировку.

Но, несмотря на все меры секретности и скрытности, через две недели после нашего прибытия в Египет в американской печати были опубликованы данные о нашем военном присутствии в ОАР, включая сведения о количестве боевой техники, людей, местонахождения по­зиций зенитно-ракетных комплексов, аэродромов. Израильское радио стало вести радиопередачи на русском языке для личного состава наших частей и подразделений.

Противовоздушной обороной были обеспечены практически все важнейшие объекты Египта: Каир, Александрия, Асуанская плотина, ряд военных объектов. Таким образом, советские военнослужащие в египетской форме были рассредоточены почти по всей территории страны.

В период прибытия наших частей в Египет и участия их в проти­вовоздушной обороне страны заметно активизировала свои боевые действия израильская авиация (за январь-февраль был совершен 51 самолето-вылет, за период март-июнь - 1364).

Резко возросло количество целевых налетов на средства ПВО: если за два первых месяца года они составляли около 3% от всего числа налетов израильской авиации, то в марте-июне они уже со­ставляли более 30% (январь - 2 налета, февраль - 10, март - 2, июнь - 24, июль - 46). Всего же за период развертывания и боевых действий наших зенитно-ракетных дивизионов (с марта по 5 августа) было совершено около 6 тысяч боевых самолето-вылетов израиль-

ской авиации, причем более 40% всех налетов осуществлялось про­тив средств ПВО.

Наши зенитно-ракетные дивизии со средствами усиления (ЗСУ-23 «Шилка», «Стрела-2») успешно вели боевые действия с отборны­ми экипажами самолетов «Фантом», «Мираж» и «Скайхок» израиль­ской авиации. Эти боевые действия приходилось вести в необычных и тяжелейших климатических условиях: песчаные бури («хамсин»), адская жара (в термометрах ртуть «упиралась» в верхний предел), влажность 25-27%. Нередко случались тепловые удары. Не всегда помогали самые строгие меры по соблюдению санитарии при приеме пищи, питьевому режиму, отсюда большое количество желудочно-кишечных заболеваний среди солдат.

Личному составу дивизионов приходилось все это преодолевать в специфических для войск ПВО условиях - многодневного пребыва­ния в ожидании воздушного налета или десанта. Противник находил­ся в пятиминутном подлетном удалении, и в этих условиях операторы станции разведки и целеуказания СРЦ, обнаруживали, захватывали, сопровождали в некоторые дни до 100 - 200 воздушных целей.

Боевые действия велись и в нелегкой психологической обстанов­ке: отсутствие непосредственной тесной поддержки советского народа, чувства родной земли. Родины, которую защищаешь. Чужая страна, чужая война, в чужой форме, без документов, знаков различия...

Но наши солдаты, сержанты и офицеры выполняя военную при­сягу, приказ правительства и командования войск ПВО страны, про­являли высокое мужество, стойкость, высокое боевое мастерство, стремление к победе.

Были боевые успехи, были и неудачи, потери боевых товари­щей, допускались по ряду причин и серьезные промахи, ошибки. Из­вестен случай, когда был сбит двумя ракетами египетский самолет, возвращавшийся из боевого полета. Через несколько дней был под­бит пассажирский самолет ракетой «Стрела-2».

Много неприятностей доставил и водительский состав: отдель­ные водители «кразов» не имели хорошей подготовки, опыта вожде­ния автопоездов в ночных условиях, в пустынной местности.

Первыми приняли бой и успешно отразили 2 налета воздушно­го противника 30 июня 1970 г. два дивизиона, которыми командова­ли майор Комягин Г.В. и капитан Маляука В.П. Впервые над араб­ской землей были сбиты «Фантомы» и тем самым развеян миф об их неуязвимости.

Успешно вели бой зенитно-ракетные дивизионы, где были ко­мандирами майоры Кузьменков И.И. и Завесницкий С.К.

Тяжелый многочасовой налет 18 июля, в котором участвовало бо­лее 20 самолетов, выдержали зенитчики под руководством таких ко­мандиров, как майор Мансуров М.А. и подполковник Толоконников В.М. Среди сбитых в этом бою был и «Фантом», пилотируемый американ­ским гражданином майором Эйни Менахимом, который ранее до этого бесчинствовал в небе Вьетнама. В этом бою высокое боевое мастер­ство, мужество и самоотверженность проявили офицеры: Сухотин В.В., Мокрое Б.К., Булгаков В.П., Рудаков А.А., Брюхов В.А., Горожанин В.К., Дмитриенко В.Г., Магасумов Б.А., Червинский К.Б., Бутыло И.В., Кар­пенко П.П., Козлов Г.И., Чмелевский А.А., Журавлев Б.Я., Башкин Ю.В., Бунов В.П.; сержанты и солдаты - Елистратов В.И., Рыбак С.П., Вино­градов В.В., Датушин В.М., Гришин ЕА., Войтенко А.А., Боярин Н.И., Му-хлисов В.Ф., Кзендук В.М., Матвеев А.В., Желнин ВТ., Маторикин А.П., Куц А.Б., Рябков В.В., Гущенко О., Уточкин А, и многие другие.

Были и потери. При отражении налета по дивизиону подполков­ника Толоконникова В.М. погибли в бою: лейтенант Сумин Сергей, братья-близнецы Довгалюк Иван и Николай, Александр Забуга, сер­жант Мамедов А., рядовые Величко М., Наку И., Дабижа Н. В этот день понесли потери и наши летчики: израильские истребители сбили несколько наших самолетов.

В конце июля активизировались военные действия в цен­тральной части зоны Суэцкого канала, около города Исмаилия. Сюда 1 августа вышли в засаду два зенитно-ракетных дивизиона со средствами усиления, которыми командовали подполковники Попов К.И. и Кутынцев Н.М.

Два дня израильтяне вели тщательную разведку, а 3 августа начали массированный налет на позиции египетских средств и сил ПВО, наших зенитно-ракетных комплексов. Налет, в котором уча­ствовало 24 самолета «Фантом» и «Мираж», длился в течение все­го дня. И только высокое боевое мастерство, мужество советских зенитчиков, тщательная маскировка зенитно-ракетных комплексов с использованием ложных позиций с макетами зенитно-ракетных дивизионов, позволили нашим воинам одержать победу в этом жестоком бою. 5 самолетов потеряли израильские ВВС за один только день. Весь личный состав дивизионов, средств усиления действовал в этом бою умело, слаженно, самоотверженно. Но особенное ратное мастерство проявили такие офицеры, как Ю.Демин, А.Крылов, Д.Дядькин, Э.Воздвиженский, Н.Воронин, В.Захаров, В.Курочка, В. Миронов, М.Петренко, А.Добычин, В.Пер-вушов, К.Попов, Н.Лященко; сержанты и солдаты: В.Буренко, В.Ру-зов, В.Соломаха, К.Карасев, В.Ведмитский, Д.Лукуткин, Г.Гнезди-

мов, В.Шиян, А.Заздравных, В.Гетман, И.Старитский, Н.Лукьянов, А.Назаров и многие другие.

Чувствительный урон, нанесенный израильской авиации, спо­собствовал тому, что Израиль 4 августа 1970 года пошел на перего­воры о временном перемирии с ОАР.

Всего за время ведения боевых действий с 30 июля по 3 августа 1970 года был сбит 21 израильский самолет.

Наша Родина и правительство Египта высоко оценили наши боевые дела: многие были награждены орденами и медалями, а под­полковникам Попову К.И. и Кутынцеву Н.И. было присвоено звание Героев Советского Союза.

Но все же следует отметить особое место и роль в выполнении задач в ПВО Египта личного состава зенитно-ракетного дивизиона майора Комягина Г.В. и капитана Маляуки В.П. Воины этих зенитно-ракетных комплексов 30 июня 1970 г. первыми приняли бой и отрази­ли 2 налета противника.

Вот что сообщалось в печати в этот период. «Каир, 29 июня (ТАСС). Сегодня в первой половине дня израильская авиация вновь неоднократно предпринимала попытки атаковать позиции египетских вооруженных сил в различных районах зоны Суэцкого канала, а также к югу от города Суэц. В этих попытках, которые продолжались с 9.30 до 14.15 по местному времени, принимало участие 28 израильских само­летов «Фантом» и «Скайхок»...» (Красная Звезда» 30 июня 1970 года).

«Каир, 1 июля (по телеф. от соб. корр). Три группы израильских самолетов пытались вчера вечером бомбить египетские позиции в зоне Суэцкого канала. В районе Фаида появилось четыре «Фантома» и два из них были сбиты метким огнем египетских зенитчиков». («Из­вестия» 2 июля 1970 года).

На пресс-конференции в Каире председатель правительства ОАР А.Аниса заявил «... противовоздушная оборона ОАР развеяла миф о неуязвимости израильской воздушной мощи» («Красная Звез­да», 10 июля 1970 года).

«...Американская печать сообщает об ускорении поставки Из­раилю 50 самолетов «Фантом», («Красная Звезда», 7 июля 1970 го­да).

О ратных делах зенитно-ракетного дивизиона капитана Маляука Валерионас Прано, рассказывалось не раз в печати 1971 - 1972 го­дах, в том числе и на страницах «Вестника ПВО». Там подчеркива­лись его такие черты характера, как самообладание, высокая про­фессиональная подготовка, способность увлечь своих подчиненных на преодоление всех сложностей даже в стрессовых ситуациях. К

сожалению, наша военная печать не удостоилась рассказать о слав­ных боевых делах воинов зенитно-ракетного дивизиона, где был ко­мандиром майор Комягин Георгий Васильевич, который в течение года прикрывал город Каир и вместе с дивизионом капитана Маляуки участвовал в боевых действиях в зоне Суэцкого канала с 28 июня по Зиюля 1970 г.

Только во внутренних документах сообщалось о боевых дейст­виях 3-го зенитно-ракетного дивизиона (командир майор Комягин Г.В., заместитель командира по политчасти капитан Яшин А.Ф., начальник штаба капитан Слесарев И.А., командир 1-й батареи майор Файзул-лин Р.Х., командир 2-й батареи капитан Гашинский В.А.): «Команди­ры, партийные и комсомольские активисты 3-го зенитно-ракетного дивизиона показали в бою личный пример боевого мастерства, бес­страшия и мужества, умение трезво оценивать сложившуюся обста­новку, сумели мобилизовать весь личный состав дивизиона на ус­пешное выполнение боевой задачи, стойкое перенесение всей тяже­сти и лишений в условиях современного боя». Для этого использова­ли все формы и методы партийно-политической работы, делая упор на личный пример в бою, на дифференцированный подход к различ­ным категориям воинов дивизиона, особенно к офицерам, сержантам и солдатам ведущих специальностей - офицерам наведения, опера­торам PC и СРЦ, стартовикам, связистам, водителям тягачей. Личный состав дивизиона в боевых действиях показал высокую слаженность, боевую выучку и умение владеть боевой техникой, мужество и геро­изм, волю к победе, высокую организованность и дисциплину».

При боевых маневрах дивизиона свертывание и развертывание зенитно-ракетного комплекса осуществлялось быстро, с перекрытием нормативов в несколько раз. На марше при смене огневой позиции ди­визиона на тягаче пусковой установки было спущено колесо. Расчет сержанта Дехнича НА сумел в считанные минуты заменить колесо, догнать колонну и первыми развернуть пусковую установку, установить ракеты и привести установку в боевую готовность. Этот же стартовый расчет (сержант Дехнич Н.А., рядовые Датский Н.С., Ерохин А.А., Ста-ровойтов М.А.) в условиях пожара (горели маскировочные сети, обва-ловка стартовой позиции после пуска ракет) с перекрытием нормати­вов перезарядил ракеты, подготовил их к пуску и ликвидировал огонь на позиции. Несмотря на ожоги, боевыми действиями расчета умело руководил командир взвода лейтенант Чистяков В.Н.

Высокое боевое мастерство показали офицеры наведения лей­тенанты Близнюк В.А., Гоголенко А.И. и командир батареи майор Файзуллин Р.Х., операторы PC сержант Лещенко А.П., рядовой Клюй-

ко Н.И., рядовой Побединский А.П., которые в самый критический мо­мент боя, когда велся пуск ракет по цели под углом 70 градусов, су­мели обнаружить, захватить и обстрелять цель, которая заходила на боевой курс под углом в 300 градусов, с целью нанесения удара по арабскому зенитно-ракетному дивизиону, входящему в боевую груп­пировку. После боя командование арабской зенитно-ракетной брига­ды нанесло визит в наш дивизион и горячо благодарило за оказанную помощь в бою, фактическое спасение дивизиона от удара со стороны вражеской авиации.

Боевое мастерство, исключительную психологическую и физиче­скую выносливость проявили воины станции разведки и целеуказания (лейтенант Анисимов И.И., мл. сержант Усе В.Д., рядовые Калюжный НА, Кувшинов И.В., Москаленко В.И.), которые при температуре в кабине более +50 градусов ежедневно обнаруживали и проводили по 80-100 целей, идущих с различными параметрами в условиях интен­сивных помех.

В исключительно трудных условиях при ведении боевых дейст­вий бесперебойно обеспечивали электроэнергией зенитно-ракетный комплекс личный состав ДЭС (сержант Ивашко Н.И., рядовые Побе­динский А.П., Бугинскас В.В., Котельников А.К., Меньшаков В.Г.).

Четко и бесперебойно обеспечивали комплекс связью мл. сер­жанты Бакал В.Г., Пустовалов СВ., рядовые Ловча В.И., Гунту П. В успешном выполнении боевой задачи зенитно-ракетного дивизиона видную роль сыграл водительский состав подразделения: рядовые Баранов В.И., Терехов В.А., Червяков М.В., Осипов Г.П., Меньшаков В.Г., Каримов О.О., Андреев В.Н., Трофимов А.Д.

Успешному выполнению всех боевых задач, стоящих перед зе-нитно-ракетным дивизионом, способствовала инициативная и само­отверженная работа старшины дивизиона Зотова В.П., который су­мел обеспечить личный состав дивизиона всеми видами довольст­вия, бесперебойным питанием и водой, что было исключительно сложно.

Важным фактором боевой готовности и боеспособности, мо­ральной и психологической стойкости личного состава, надлежащей дисциплины, психологической стойкости и организованности был весь комплекс партийно-политической работы, который непрерывно проводился заместителем командира дивизиона по политчасти капи­таном Яшиным Анатолием Филипповичем, секретарем партбюро первичной организации майором Файзуллиным Рустамом Хамизуло-вичем, секретарем бюро первичной комсомольской организации лей­тенантом Леонтьевым Александром Кирилловичем. И, конечно, ду-

шой этого боевого коллектива был командир зенитно-ракетного ком­плекса коммунист Комягин Г.В. Богатый жизненный и командирский опыт, компетентность, справедливая требовательность к подчинен­ным значительно отличали его от других командиров. Ему было при­суще и такое качество, как постоянный поиск новых неординарных решений задач, стоящих перед зенитно-ракетным дивизионом. Он был автором ряда ценных рационализаторских предложений в во­просах организации взаимодействия с приданными средствами ПВО (ЗСУ-23 «Шилка», «Стрела-2») с зенитно-ракетным дивизионом еги­петской ПВО, в организации системы визуального наблюдения, в ме­тодах борьбы с радиопомехами. Майор Комягин явился инициатором пересмотра методики боевой работы расчетов, функциональных обя­занностей номеров боевых расчетов при свертывании и развертыва­нии подразделений, проведении контроля на функционирование зе­нитно-ракетного комплекса. Все новое, что было внесено в боевую работу расчетов, позволило в 4-5 раз сократить временные нормати­вы по боевой работе, значительно поднять мобильность зенитно-ракетного комплекса. А это было так важно для успешного исхода борьбы с сильным и коварным врагом.

Учитывая уровень боеготовности и боеспособности зенитно-ракетного дивизиона, положительные качества командира Комягина, командование бригады и соединения решили без колебаний вклю­чить в маневренную группировку зенитно-ракетного комплекса имен­но этот дивизион, как лучший для выполнения весьма ответственной боевой задачи.

В непосредственной подготовке зенитно-ракетного дивизиона к выходу в зону Суэцкого канала участвовали офицеры командования и служб соединения и бригады (полковники Заборин, Демин, Вириме-ев, Жайворонок, подполковники Тарасов, Чеканский, капитан Кирья­нов и другие). Большая работа была проведена и офицерами полит­отдела во главе с полковником Михайловым В.Г.

Боевой опыт личного состава зенитно-ракетного комплекса был оперативно обобщен и передан в другие дивизионы, которые вклю­чались в маневренную группировку для ведения боевых действий в зоне Суэцкого канала. Боевой опыт этого дивизиона, как и дивизиона капитана Маляука имел большое значение для ведения дальнейших боевых действий в приканальной зоне, в победе над израильской авиацией в боях 5 июля, 18 июля и 3 августа 1970 г.

М.В.Рябов

«НЕ ЗАБУДЬ, СТАНЦИЯ ХАТАТБА»

Человеческая память - явление удивительное. Случается, что при переводе никак не можешь вспомнить эквивалент како­го-нибудь слова, хотя оно регулярно встречается тебе в тексте или как говорят, постоянно «на слуху». А бывает наоборот. Сло­во, которое всего лишь однажды где-то услышал или прочитал, вспоминаешь практически синхронно, как только оно встречает­ся тебе второй раз.

Но есть слова, которые запоминаются сразу и на всю ос­тавшуюся жизнь. Таким стало для меня арабское слово «Эль-Хататба» - название небольшой железнодорожной станции, расположенной по соседству с одноименной египетской дере­вушкой, одной из многих, жадно «припавших» своими домишка­ми и полями с посевами, как губами, к водам великого Нила. Оторваться нельзя, иначе - мучительная смерть от жажды под палящими лучами африканского солнца. Недаром на Востоке говорят: «Не земля дает жизнь, а вода».

В августе 1969 года, после двух лет учебы в Военном ин­ституте иностранных языков (ВИИЯ), я, 19-летний мальчишка, с группой своих однокурсников впервые ступил на землю «страны пирамид» в качестве стажера-военного переводчика арабского языка. В тот период своей современной истории Египет вместе с Сирией и Иорданией находился в состоянии вооруженного кон­фликта с Израилем, получившего название «войны на истоще­ние». Поддерживавший арабские страны Советский Союз ока­зывал Египту широкомасштабную военную помощь. Египетская армия была оснащена практически только советским оружием. По всему фронту и в тылу, в одних окопах и штабах сидели вме­сте египетские военнослужащие и советские военные советники, специалисты и переводчики. Один из моих тогдашних коллег, ныне известный журналист, ведущий информационной про­граммы радиостанции «Маяк» Евгений Грачев, очень емко и пронзительно описал эту ситуацию в сочиненной им и мгновен-

но распространившейся среди наших «египтян» песне «Эль-Кантара»:

Стреляют здесь не для острастки,

Гремит военная гроза.

Из-под арабской желтой каски

Синеют русские глаза.

...9 марта 1970 г. я прибыл на новое место службы - воен­но-воздушную базу Каиро Уэст. Здесь мне предстояло испол­нять обязанности переводчика дежурного расчета командного пункта зенитной ракетной бригады, входившей в состав совет­ского соединения ПВО, направленного в Египет решением руко­водства СССР по личной просьбе президента Гамаля Абдель Насера.

После представления командиру бригады полковнику Жай-воронку Борису Ивановичу, заместителю командира бригады полковнику Пожидаеву Ивану Егоровичу, начальнику политот­дела полковнику Пробылову Ивану Васильевичу и дежурившему в тот день на КП начальнику штаба подполковнику Ржеусскому Эдуарду Михайловичу весь оставшийся день меня опекали мо­лодые офицеры-связисты Виктор Кривое и Вячеслав Бабин. По­следний и на ночлег устроил со своим взводом в одном из са­молетных ангаров.

Но спать в ту ночь не пришлось. Уже без четверти двена­дцать я стоял на КП перед начальником штаба:

• Михаил! Ты знаешь такую железнодорожную станцию Ха-татба?
• Нет, не знаю.
• Может быть, встречалось тебе где-нибудь это название?
• Нигде и никогда.
• Ну, тогда слушай приказ.

И Эдуард Михайлович Ржеусский (он же, по всеобщему оп­ределению, «штаны-парашютом, глаза-помидором») коротко поставил задачу «ударной группе» в составе главного инженера бригады майора Тарасова Леонида Дмитриевича, его замести­теля капитана Латышева Виктора Ивановича и меня. Нам пред­стояло выехать на машине из Каиро Уэста по направлению к Александрии, через 40 километров повернуть направо и затем, никуда не сворачивая, ехать прямо до станции Эль-Хататба. Туда, по поступившим сведениям, этой ночью должен был при­дти эшелон с нашими «изделиями». Необходимо было подтвер-

дить получение данной информации арабской стороной и дого­вориться с начальником станции о порядке разгрузки-погрузки.

После столь исчерпывающего «целеуказания» нам остава­лось только забраться в машину и, разрезая светом фар почти ощутимую «тьму египетскую», мчаться выполнять полученное задание.

Мы, естественно, так и сделали. Но, проехав 40 километров по пустынной дороге Каир-Александрия, не обнаружили даже намека на поворот. С таким же успехом преодолели еще 5 ки­лометров. Подумали, может быть, пропустили его. Вернулись на 20 километров назад. Результат тот же. В конце концов прокля­тый поворот был обнаружен и таким образом посрамлен на... 60-м километре от Каиро Уэста.

Дальше - больше. Через несколько километров после пово­рота подъезжаем к развилке. Вот уж, поистине, если не повезет, то и на верблюде собака укусит. Решили взять влево. Через четверть часа пути все втроем начинаем инстинктивно пони­мать, что заехали не туда. Возвращаемся к развилке и забираем вправо. Вдруг, о, удача, догоняем остановившуюся на минуту египетскую армейскую колонну. Пулей вылетаю из машины и бегу за идущем вдоль колонны майором. Как оказалось, не хва­тило совсем немного. Действительно, через пять минут проез­жаем деревушку, пересекаем железнодорожные пути, спускаем­ся вниз и... оказываемся на берегу Нила. Станция же так и не появилась. Но, как говорится, нет худа без добра. Впереди по курсу различаем знакомый силуэт застывшей на дороге радий-ной машины. После долгих расспросов из-за закрытой наглухо двери и уговоров с нашей стороны радиостанция открылась, и в половине третьего ночи увидели два измученных, но изумлен­ных, светящихся неподдельной радостью лица коллег из сосед­ней бригады, которых оставили охранять столь несовершенный экземпляр автомобильной техники. Чуть ли не со слезами на глазах ребята просили нас оперативно связаться со своей бри­гадой, чтобы их, как можно быстрее забрали с «места вынуж­денной дислокации». Мы клятвенно пообещали, что, как только вернемся на наш КП, то сообщим об этом ночном «рандеву» их отцам-командирам, что свято выполнили.

Тем не менее, станция Эль-Хататба продолжала оставаться для нас «терра инкогнита». Тогда было принято самое мудрое в тех условиях решение: вернуться чуть назад и ехать прямо по железнодорожным путям. Так, наш «газик», как заправский па-

ровоз, прогромыхал в абсолютной тишине до платформы, и в три часа ночи, наконец-то, постучались в дверь помещения де­журного по станции. Четверть часа ушло на то, чтобы разбудить спящего ну очень крепким сном «ночного начальника» и объяс­нить ему, кто мы такие и что от него хотим. Когда же до него дошло, о каких «изделиях» идет речь, он тут же окончательно проснулся и уже вразумительно ответил, что никакой информа­ции пока не получал, но, возможно, об этом знают на находя­щейся в паре километров отсюда товарной станции. На этом с ним расстались, пожелав дальнейших приятных сновидений.

Добравшись затем до товарной станции Эль-Хататба и об­наружив на воротах окружающей ее ограды огромный амбарный замок, наша группа поняла бесплодность своих притязаний, по крайней мере до утра, на получение какой-либо важной для нас информации. Поэтому с чувством честно, хотя и не до конца ис­полненного долга, даже не заснули, а просто забылись на вре­мя: кто, скрючившись поудобнее прямо в машине, а кто, рассте­лив на египетском песочке не менее египетскую шинельку. Ут­ром, восстав ото сна и позавтракав традиционным «сухим пай­ком», холодным как весенняя ночь в пустыне, стали ждать на­чальника товарной станции. К сожалению, он тоже ничего кон­кретного сообщить не мог. Нам оставалось только возвратиться на свой КП и доложить обстановку на ЦКП ПВО в стольный град Каир. Но «закон подлости» сработал и на этот раз. Буквально через день оттуда сообщили, что наши «изделия» уже стоят на товарной станции Эль-Хататба». И началось...

Почти месяц я был единственным переводчиком в бригаде. Поэтому приходилось до обеда дежурить на КП у планшета боевой обстановки, а потом уезжать на теперь уже хорошо зна­комую станцию Эль-Хататба, всю ночь напролет перегружать наши ракеты из эшелона на транспортнозаряжающие машины и уже к 5-6 часам утра доставлять их на базу, чтобы не «светить­ся» в дневное время суток.

Через неделю, завершив последний рейс и вместе с Л.Д.Тарасовым и В.И.Латышевым доложив о выполнении зада­ния, я пошел в оборудованную на КП «комнату отдыха», став­шую для меня на это время постоянным местом жительства. Не успел упасть на кровать, как завыла сирена оповещения: изра­ильские самолеты в очередной раз вторглись в воздушное про­странство Египта. Последнее, что успел услышать: быстрые ша­ги, голос начальника разведки бригады майора Олега Иосифо-

вича Шевченко: «Михаил, вставай, налет!» и буквально тут же, как всегда по-отечески заботливый тенорок Б.И.Жайворонка: «Подожди. Пускай хоть минут пятнадцать поспит». На этих сло­вах я «провалился».

Так закончились мои первые дни на новом месте службы. Впереди была большая и трудная для всех нас, русских и егип­тян, совместная боевая работа на командном пункте бригады в Каиро Уэсте и в ударной группировке на Суэцком канале. В эти дни было все. Были сбитые «Фантомы», «Скайхоки», «Миражи». Была радость победы и гордость за наше оружие, за тех, кто его разработал, произвел и прекрасно им овладел. Были споры до хрипоты, кто сбил, и «смакование» деталей успешного боя. Бы­ли ошибки и стечения обстоятельств, порой трагические.

Не забыть, как тщетно я пытался обнаружить на планше­те заявочных самолетов или узнать у находившихся с нами вместе на КП египетских дежурных расчетов (летчиков, зе­нитчиков-ракетчиков и зенитчиков-артиллеристов), чей «борт» вдруг «повели» наши планшетисты с курсом прямо на Кайро-Уэст. Кто в боевой обстановке, в оставшиеся до принятия ре­шения и команды «Пуск» считанные минуты мог подумать, не говоря уже о том, чтобы знать, что этот египетский «борт» с нашей базы, уходивший «по маршруту» на Средиземное мо­ре, не был оборудован самолетным радиолокационным за-просчиком-ответчиком, сопряженным с имеющейся в бригаде системой опознавания «свой-чужой»... Была, к великому со­жалению, испытана и боль утраты от гибели наших боевых товарищей. Война - жестокая штука... Но главная цель была достигнута. В августе 1970 г. Израиль и Египет подписали со­глашение о перемирии.

Потом для меня и моих сокурсников был год «передышки» на Родине. А после окончания третьего курса последовало при­своение первичного воинского звания «младший лейтенант» и возвращение в Египет, снова в зону боевых действий, в землян­ку на Суэцком канале. В это раз, в 1971-1972 годах, я обеспечи­вал работу по совершенствованию боевой подготовки войск и планированию армейской наступательной операции с форсиро­ванием водной преграды в штабе 3-й полевой армии. Это была часть той самой стратегической операции вооруженных сил Египта, которую они осуществили в «октябрьской войне» 1973 г., форсировав Суэцкий канал, преодолев «линию Барлева» и за­хватив плацдармы на восточном берегу.

Затем, в 1972-1973 годах, пришлось вернуться к старой «специальности» и работать на 333-м предприятии, где прово­дились ремонт и доработка наших зенитных ракетных комплек­сов. В августе 1973 г. я убыл домой, а через два месяца, в ок­тябре, с началом боевых действий между арабскими странами и Израилем, опять сидел неделю на казарменном положении, «на чемоданах», вместе со своими боевыми друзьями, ожидая третьей командировки в Каир за последние четыре года. Но в этот раз «стариков» оставили заканчивать весьма затянувшийся курс учебы, а послали молодежь.

В общей сложности период обучения в ВИИЯ составил 7 лет. Такой «феноменальный» результат был достигнут только благодаря личному вмешательству тогдашнего Министра обо­роны СССР Маршала А.А.Гречко. В январе 1974 г., приехав в институт и узнав о продолжающемся там обучении группы ара­бистов набора 1967 года, он приказал командованию обеспе­чить освоение этими «заучившимися донельзя» слушателями программ второго семестра 4-го и всего 5-го курсов за один се­местр. Так, летом 1974 г. мы, наконец, стали дипломированны­ми военными переводчиками-референтами и вышли из-под род­ного крыла нашей «альма-матер» в самостоятельную жизнь.

Мой «внутренний голос» недоуменно спрашивает меня, а стоило ли вообще рассказывать об известной только пишущему и еще некоторым людям о какой-то небольшой железнодорож­ной станции, пусть даже и в Египте. Не лучше ли было написать о том настоящем, тесном сотрудничестве и взаимодействии, о тех искренних отношениях дружбы, взаимного уважения, боево­го братства, которые установились между советскими и египет­скими военнослужащими и свидетелем которых был сам автор. Здесь, правда, приходят на память и пережитые, чрезвычайно трудные для наших отношений дни. Так, в июле-августе 1972 года, в соответствии с принятым руководством Египта решении о прекращении миссии советского военного персонала, при­шлось обеспечивать эвакуацию сослуживцев домой, а потом в составе небольшой группы военных специалистов оставаться в стране, за которую всего-то два года назад воевал, и читать, слышать в адрес своей Родины такое, что рука, порой, не под­нималась писать перевод. Но это уже «большая политика». Да и кто старое помянет...

Я всегда с большой теплотой и самой искренней и глубо­кой благодарностью вспоминаю всех египетских генералов и

офицеров, с которыми довелось работать в течение трех лет пребывания в стране. Они не просто военнослужащие армии страны пребывания, которых и которым переводил. Для меня они прежде всего были и продолжают до сих пор оставаться в памяти моими учителями, у которых я учился живому арабско­му языку.

Хотелось же сказать вот о чем. Наверное, у каждого из нас есть некая «точка отсчета», которая определяет порой весь твой жизненный путь как человека и специалиста. После ара­бо-израильского конфликта мне, волею судеб, пришлось пере­жить в течение 5 месяцев сомалийско-эфиопский вооруженный конфликт и, теперь уже на основании решения руководства Сомали о прекращении миссии советского военного персонала, самому в ноябре 1977 г. эвакуироваться с последним самоле­том из этой, некогда дружественной нам страны. Потом, в те­чение двух с половиной лет, пришлось быть свидетелем и до некоторой степени участником ирано-иракского вооруженного конфликта. Тогда, особенно во время бомбежек Багдада и его пригородов иранской авиацией, постоянно вспоминалось «жар­кое лето 1970 года».

И в Ираке, в октябре 1980 г., пришлось обеспечивать эва­куацию. В этот раз, правда, убывали домой только наши жены и дети. Сами советские военные специалисты также были преду­преждены о необходимости, по чрезвычайно «актуальному» в условиях Ирака специальному сигналу «Финик», быть в готовно­сти к эвакуации на Родину. Но обошлось...

Так вот, уже после египетских событий я осознал, что для меня упомянутой «точкой отсчета» стала служба, позволю себе сказать, в нашей, «кайро уэстовской» зенитной ракетной брига­де. Закалка, психологическая и профессиональная, полученная в те дни в пустыне под Каиром и на Суэцком канале, среди рус­ских и египтян - прекрасных людей, офицеров, специалистов -очень помогла потом в службе и продолжает помогать в жизни. Да простят меня за то, что не могу перечислить этих людей по­фамильно. Искренняя моя благодарность и низкий поклон всем живым и светлая память тем, кого уже среди нас нет.

А символическим выражением этой самой «точки отсчета», равно как и моей неослабевающей с годами любви к ставшему даже в какой-то степени родным Египту служит простое араб­ское слово, название небольшой железнодорожной станции, расположенной по соседству с одноименной деревушкой, одной

из многих, жадно «припавших» своими домишками и полями с посевами, как губами, к водам великого Нила... Именно поэтому помнил, помню и всегда буду помнить свою первую ночь на Кайро Уэсте и последние слова, услышанные перед тем, как подняться из «преисподней» командного пункта и сесть в маши­ну: «Не забудь, станция Хататба!»

И.Т.Саенко

В ОДНОЙ ЛЯМКЕ СО ВСЕМИ

После получения приказа о зарубежной командировке и формирования технического дивизиона, перед его коман­диром Назаретяном P.P. и мною - его заместителем по по­литической части - встала задача: подготовить личный со­став, сплотить его в единый коллектив, укрепить воинскую дисциплину и повысить боевое мастерство и уровень вла­дения техникой.

Трудность заключалась в том, что люди прибыли из различных частей, и многих мы совершенно не знали. Кро­ме того, 80% личного состава и 60% офицерского состава не соответствовали специальности и работу нашего ком­плекса совершенно не знали. Большую озабоченность вы­зывал личный состав взвода подвоза, который был тоже набран из различных частей. В этом подразделении не сложился еще настоящий воинский коллектив, да и сам его командир старший лейтенант Чекалов Ю.Н. не имел опыта работы с людьми. Все эти и другие вопросы настораживали командование дивизиона. Сроки были весьма короткие, так что весь этот период был насыщен различного рода меро­приятиями, имевшими целью изучение материальной части и совершенствование боевого мастерства, укрепление во­инской дисциплины, материальное обеспечение, культур­ное проведение досуга, (прослушивание радио, чтение га­зет и журналов, просмотры кинофильмов и др.), медицин­ское обеспечение и т.д.

А для этого необходимо было изучить индивидуальные особенности каждого члена коллектива, выбрать оптималь­ное время для проведения тренировок и отдыха.

На протяжении всего периода службы, на всех ее эта­пах и во все ее моменты необходимы были четкие скоординированные действия, что могло быть достигнуто благодаря огромной профессиональной и воспитательной

работе. При подготовке и проведении вышеуказанных мероприятий проводились собрания с офицерским соста­вом, сержантами и личным составом. Были тщательно подобраны партийный и комсомольский активы во главе с секретарями. Были подобраны комсгрупорги и редакторы боевых листков.

Секретарем первичной партийной организации был из­бран капитан Аверьянов Василий Александрович, а его за­местителем - капитан Милинис Владимир Владимирович. Секретарем комсомольской первичной организации был из­бран рядовой Алейников Петр Владимирович. Было избра­но комсомольское бюро в составе сержанта Костенко А.С., мл. сержанта Шлюшкина А.С., сержанта Лобова В.И., сер­жанта Стрельника В.П., Комсгруппоргами были избраны Зе-нищев В.И., рядовой Михайлов B.C., рядовой Лосев В.А., рядовой Рожин Б.Н. Агитаторами были назначены сержант Поряков В.П., рядовой Панов В.М., ефрейтор Ахмеров И.Х., рядовой Рапай Ю.А.; редакторами боевых листков - рядо­вой Романович В.П., рядовой Задесенец Н.Г., рядовой Со­колов В.В., ефрейтор Ступко А.А.

Работа партийных и комсомольских организаций была подчинена решению поставленной задачи. Партийный и комсомольский актив являлись вожаками и примером для всего личного состава на протяжении всей службы и в са­мые решающие моменты во время боевых действий или в других напряженных и ответственных ситуациях. В связи с тем, что все эшелоны в пути следования были радиофици­рованы, регулярно выпускалась радиогазета. Несмотря на тщательное планирование всех операций и попытку преду­смотреть все возможные варианты, неожиданно возникали различные проблемы и вопросы, оперативному решению которых всегда способствовали начальник политотдела Пробылов И.В., майор Назаров, майор Зубов В.А. и капитан Логачев B.C. Они регулярно посещали дивизион и оказыва­ли всевозможную помощь. Неоценимая работа проводилась командиром дивизиона Назаретяном, который держал под контролем ситуацию и все вопросы, касающиеся личного состава. Важнейшими вопросами, как всегда, являлись бое­готовность, дисциплина, обеспечение личного состава пи­танием и всеми видами довольствия, медицинское обслу­живание, техника безопасности и т.д.

Все это положительно сказалось в нашей дальнейшей работе. Еще перед отправкой в ОАР на полигоне в короткие сроки было выпущено 52 ракеты при учебных стрельбах без единого отказа в работе и без замечаний со стороны ко­мандования. После успешного выполнения первоначальной задачи личный состав отправился в ОАР в количестве 10 офицеров и 14 сержантов и солдат. В пути следования в наш дивизион зачислили еще 51 человека, в основном шо­феров. Сразу возник вопрос укомплектования отделений, расчетов, а также обучения их боевой работе. В это же время была получена боевая техника и 3 боевых комплекта ракет.

Времени для освоения навыков и реализации пере­численных выше задач, по существу, не было, если не считать 3-х суток, проведенных в пути следования. Впе­реди предстояли боевые действия. График занятий был очень плотным, офицерский состав принимал зачеты с оценками. Использовались различные формы занятий, например, устраивали викторины по знанию техники, что способствовало выявлению деловых и моральных ка­честв личного состава. Офицеры, специалисты разрабо­тали сокращенные графики проверок КИПС и приведения всех технических средств в боевую готовность. Было ор­ганизовано выступление лучших операторов, номеров, они делились опытом работы на полигоне. Ежедневно подводились итоги учебы, анализировались ошибки, что усиливало эффективность занятий.

Много работы выпало нашему фельдшеру рядовому Красницкому В.Б. Тяжелые климатические условия могли вызвать эпидемии желудочно-кишечных заболеваний и массовые поражения кожи из-за укусов полчищ комаров. Постоянные профилактические мероприятия различной на­правленности снимали или существенно снижали влияние указанных факторов.

По прибытии в Александрию каждый член коллектива, каждый солдат знал, что ему делать, и поэтому никакой суеты не было. Были сформированы колонны и назначены ответственные за них, был проработан и вопрос охраны ко­лонны на марше. Быстро разгружалась техника, имущество, своевременно формировались и отправлялись колонны по местам назначения.

При разгрузке особенно отличился крановщик рядо­вой Кельин В.И. Он несколько суток подряд работал на кране с большим энтузиазмом и сноровкой практически без отдыха. Вся техника и имущество были разгружены в предусмотренный срок. Особенно отличились в работе Ахмеров И.Х., Стрельников В.П., Нозуренков С.П., Леукин А.Н., Алейников П.И., Истошин Г.В., Костенко А.С., Романович В.П. и многие другие. Особенно хочется отметить большую организаторскую и четкую работу командира дивизиона Назаретяна. Он руководил разгрузкой, формировал ко­лонны, инструктировал водителей и отправлял по местам назначения. Конечно, было непросто: чужая страна, не­известная местность, ночное время, никакого освещения. Четко работали все. Нельзя не отметить начальников колонн старших лейтенантов Малиниса В.В. и Работнова В.А., води­телей Талипова Н.Х., Ступко А.А., Иванчишина Д.К., Ло­бова В.И., Морозова В.А. и других. Все четко выполняли команды, никто не жаловался на трудности.

На второй день был развернут технологический поток по полевому варианту, и началась боевая работа. В очень короткие сроки была организована служба быта и медицин­ское обеспечение.

В период с 8-го по 20-е марта в соответствии с планами командования нашим техническим дивизионом было подго­товлено (собрано и покрашено) и выдано более 80 ракет. Личным составом взвода подвоза были совершены дли­тельные марши с перевозкой в таре № 1 около 200 ракет. Кроме того, было перевезено большое количество тылового имущества. Перевозили боевую технику советских и еги­петских огневых дивизионов. Ездили в ночное время без освещения. Приходилось работать сутками без отдыха, а иногда и без нормального питания. К тому же дороги посто­янно засыпало песком. Несмотря на длительные рейсы, вынужденный сбой режима питания и отдыха, водители с поставленной задачей справились успешно.

Как следует из сказанного выше, перевозились ракеты в разобранном виде, в таре № 1. Быстрая сборка, покраска и массовая выдача ракет стала возможной благодаря тому, что основной костяк дивизиона - 10 офицеров и 14 сержан­тов и солдат - прошли специальные занятия и были хорошо подготовлены к боевой работе. Каждый из них знал все

операции процесса и мог заменить любого из цепочки. Ра­боту по сборке ракет надо было выполнять очень быстро, так как в любой момент можно было ожидать налета само­летов противника. Таким образом, правильно рассредото­чив обученный личный состав среди слабо квалифициро­ванных членов коллектива, в условиях новой передислока­ции и массовой выдачи ракет одним расчетом КИПС, уда­лось добиться высокой производительности потока - одна ракета в час. Руководящий актив работал самоотверженно, смог мобилизовать весь коллектив на интенсивный труд, в результате невозможное стало возможным.

22 марта 1970 г. дивизион передислоцировался из Ам-рина в Кайро-Уэст, где развернул технологический поток с производительностью 16 ракет в час. Технический дивизион своевременно обеспечивал боевые дивизионы ракетами, своевременно производил проверки на огневых позициях. Водительский состав, кроме подвоза ракет в боевые диви­зионы, часто перевозил их технику на другие места пере­дислокации. Изменение огневых позиций боевых дивизио­нов способствовало успешному выполнению задуманных операций.

Кроме подготовки и подвоза ракет на огневые позиции технический дивизион систематически перевозил боевую технику египетских дивизионов. Таким образом, многие из личного состава технического дивизиона постоянно нахо­дились на огневых позициях боевых дивизионов и также подвергались опасности попасть под бомбежку.

В период ведения боевых действий расчеты КИПС более 15 раз выезжали в приканальную зону (зону Суэц­кого канала) для проверки ракет прямо на пусковых уста­новках, а водители постоянно находились в боевых диви­зионах. И здесь показали свое умение, мастерство и сме­лость старшие лейтенанты Милинис, и Работнов, номера расчетов Поряков В.П., Алейников П.В., Романович В.П., Истошин Г.В. и Быстрое В.В. Они успешно справлялись с поставленными задачами. Все ракеты (13 штук), пущен­ные по самолетам противника, сработали без отказа, по­разив заданные цели. Это результат длительной и тща­тельной работы.

Командир боевого дивизиона - Герой Советского Союза - Попов Константин Ильич целовал и горячо благодарил

командира технического дивизиона Назаретяна за отлично подготовленные ракеты. И до сегодняшнего дня все офице­ры боевых дивизионов при встрече крепко жмут руки и бла­годарят за подготовку и подвоз ракет и другую помощь. И это понятно: успех в решении крупной задачи зависит от работы каждого участника операции. Каждый момент здесь важен, пустяков нет. Я горжусь тем, что мне пришлось слу­жить вместе с этими героями. Я многому научился у них.

В.В.Толкачев

НА БОЕВОЙ ВАХТЕ В ПОРТ-САИДЕ

Вспоминается лето 1967 года. С началом египетско-израиль­ских боевых действий в Средиземное море для боевой работы го­товились и отправлялись из Севастополя корабли для усиления нашей эскадры, уже находившейся там. Об этом было довольно широко известно, и многие на флоте хотели испытать себя в на­стоящем деле. На кораблях было много молодежи, которая стре­милась в открытое море, хотела увидеть новые страны и получить новые впечатления. Лавры фрегата «Паллада», где прекрасно описана романтика дальних морских путешествий и приключений, многим не давали покоя.

На моем корабле (эскадренном миноносце «Отзывчивый»), стоявшем в это время в заводском доке, прошли по всем боевым частям собрания личного состава, и на мое имя поступили рапор­ты с предложениями ускоренно ввести корабль в строй и добиться направления в Средиземное море.

Утром при докладе командиру бригады я высказал желание экипажа быстро закончить ремонт и уйти на боевую службу. Ком­бриг воспринял это «с улыбочкой», но пообещал доложить по на­чальству. Однако, вышестоящими начальниками наш патриотиче­ский порыв тогда поддержан не был.

В этот период дома я бывал редко, так как кроме многих дел на корабле у меня много времени отнимала подготовка к экзаме­нам в Военно-Морской Академии, где я заочно учился в то время. В конце октября 1967 года я уехал в Ленинград, где сдал экзамены за первый курс. Поездка в Ленинград запомнилась еще и тем, что она совпадала с пышным празднованием 50-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Возвратился я в Сева­стополь накануне 1968 года.

Этот год ознаменовался многими событиями. После выхода из дока корабль был поставлен у минной стенки для завершения ре­монта и последующего проведения ходовых испытаний. Из 230 человек по штату на корабле было всего 90 офицеров и матросов.

Поэтому самым трудным был вопрос укомплектования эсминца личным составом, особенно офицерами. Сверхсрочники почти полностью отсутствовали. В апреле ремонт был закончен, подо­шло время выхода в море, а личным составом он так и не был укомплектован. Пришлось создавать временные группы специали­стов, снимая их с других кораблей. С их помощью провели ходо­вые испытания, и корабль снова стал к минной стенке. Когда он был полностью укомплектован офицерским составом, приступили к отработке курсовых задач с целью подготовки к выходу на боевую службу.

После интенсивной подготовки эсминец 25 октября 1968 г. вышел из Севастополя в боевой поход. Черное море и проливную зону (Босфор и Дарданеллы), а затем и Мраморное море прошли нормально, но в отдельных местах обстановка была напряженная из-за большой интенсивности движения судов разных стран.

Боевая служба началась в известной всем морякам (кто нес службу в то время в Средиземном море хоть раз) точке № 5 (юж­нее Греции). А через день я получил указание следовать в военно-морскую базу Египта - Порт-Саид. Там я приступил с начала нояб­ря 1968 года к выполнению боевых задач, поставленных перед кораблем для содействия египетской стороне в боевых действиях против Израиля. Среди этих задач были: огневая поддержка мор­ской пехоты, высаживаемой с десантных кораблей, разведка в восточной части Средиземного моря и др.

В Порт-Саиде командир нашего дивизиона капитан 1 ранга Букин и я нанесли визит командиру военно-морской базы - госпо­дину Саиду (носившему по случайному совпадению имя подчинен­ной ему военно-морской базы), который, в свою очередь, на сле­дующий день нанес ответный визит на наш корабль. Этот дипло­матический ритуал - обмен визитами - был для меня первым та­ким опытом, но все прошло нормально, а сам командир военно-морской базы господин Саид произвел хорошее впечатление. Как потом я узнал, он учился в СССР и симпатизировал нашей стране, хотя и не демонстрировал этого.

Командиром базы он был назначен после того, как, будучи ко­мандиром дивизиона ракетных катеров советской постройки, ус­пешно провел бой против израильского эскадренного миноносца «Эйлат» и потопил его. В дальнейшем он оказался одним из пер­спективных руководителей ВМФ Египта.

Перед Октябрьскими праздниками меня с двумя офицерами пригласил к себе домой советник командира базы капитан 1 ранга

Старшинов. В непринужденной обстановке мы ближе познакоми­лись и обменялись полезной для всех нас информацией. А 7 нояб­ря я пригласил советников с семьями на корабль, и мы вместе от­праздновали этот день.

На рейде перед входом в Суэцкий канал, где было определе­но постоянное место для нашего корабля, ежедневно проводились учения и тренировки по связи, а по карте - подготовка к высадке и огневой поддержке десанта, сопровождавшаяся периодически фактическим спуском на воду десантных средств.