«Лев Николаевич Гумилев Поиски вымышленного царства Братскому монгольскому народу посвящается ...»

[†117] Имя Уба не встречается ни у тюрок и уйгуров, ни у монголов. Возможно, это христианское имя Увар с характерной для тюрко-монгольской фонетики заменой "в" на "б". Египетский христианин Уар был казнен в 307 г., во время гонений Максимилиана. Мощи его были перенесены в Палестину в 312 г.; память- 19 октября. По времени этот святой - общий для несториан и православных, так как канонизирован до Эфесского собора. См.: Сергий, архимандрит. Полный месяцеслов Востока, С. 333.

[†118] Mailla J.A. Histoire generale...C.188-189.

[†119] [Бичурин] Иакинф, История Тибета...Т. II. С.21.

[†120] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History...С.588.

[†121] Окладников К.А. Далекое прошлое Приморья. С.209.

[†122] Wilttfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History... C. 591.

[†123] Ибн Ал-Асир и Абульфреда - см.: Бартольд В.В. О христианстве в Туркестане... С. 22-23.

[†124] Тогда император Ляо наложил запрет на продажу железа цзубу и уйгурам (В.Григорьев. Восточный...Туркестан.С.276).

[†125] Wilttfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History... С.593.

[†126] Кычанов Е.И. Очерки истории... С.219.

[†127] Васильев В.П. История древности... С.174.

[†128] Окладников А.П. Далекое прошлое Приморья. С.221-225.

[†129] Васильев В.П. История и древности... С. 175.

[†130] Бартольд В.В. О христианстве в Туркестане... С.11, 19, 23.

[†131] Altheim F. Geschichte der Hunnen. C.108.

[†132] Греков Б.Д. Киевская Русь. С.458-459.

[†133] Артамонов М.И. История хазар. С.443.

[†134] Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. С.175-177.

[†135] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History... С. 573-657.

[†136] Бретшнейдер считает, что это было в 1120 г., но см. исправление Виттфогеля (там же, с. 627).

[†137] Кычанов Е.И. Очерк истории... С.228-229.

[†138] Современная Хара-мурен. См.: Wiltfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History...С. 631, прим. 13.

[†139] Grousset R. L'Empire des Steppes. C. 182.

[†140] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-sheng History... C. 632, прим. 3.

[†141] Малов. Памятники древнетюркской письменности. С. 36.

[†142] Гумилев Л.Н. Древние тюрки. С. 101-102.

[†143] Смолин Г.Я. Крестьянское восстание.

[†144] B тeкcтe ti-la, нo этo жe, чтo и tie-lieh. Cм.:Wittfogel K.A. and Feng Hsia-sheng. History... С. 50.

[†145] Wi-Ku-li - это урянхаи, охотники и рыболовы, называвшиеся до IX в. уги. См.: Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах. Т.II. С.69-72.

[†146] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History...C. 98.

[†147] Рашид ад-Дин. Сборник летописи...T.I. С. 193.

[†148] Ni-la - нират. Полагаю, что это нирун, наиболее аристократическая группа монгольских племен.

[†149] Da-la-Kuai.См.:Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.I. С.118.

[†150] Там же. С. 77.

[†151] Там же. С. 171.

[†152] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History...C.635.

[†153] Это показывает, что уйгурский идыкут не стал искренним союзником киданьского гурхана. Скорее всего он, преследуя свои торговые и религиозные интересы, хотел использовать киданей как ударный отряд против мусульман и поэтому постарался сделать их возвращение на восток степи невозможным.

[†154] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History...С.638.

[†155] Там же.

[†156] Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия... С. 398.

[†157] Гумилев Л.Н. Истоки ритма кочевой культуры. С.91-92.

[†158] Руденко С.И. К вопросу о формах скотоводческого хозяйства и о кочевниках. С.5.

[†159] Бартольд В.В. О христианстве в Туркестане... С.21.

[†160] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-sheng. History... C.642.

[†161] Бартольд В.В. О христианстве в Туркестане... С.11.

[†162] Там же. С. 26.

[†163] Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия... С. 399.

[†164] Wittfogel К.А. and Feng Hsia-sheng. History... C. 659.

[†165] О новейших археологических находках христианских древностей из этого района см.:Сенигова Т.Н. Вопросы идеологии и культов Семиречья.С.62-67.

[†166] Викторова Л. Л. К вопросу о найманской теории... С.137-140.

[†167] Wittfogel К.А. and Feng Hsia-sheng. History... C.50.

[†168] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. T.I, С. 135-140.

[†169] Обручев В.А. Избранные работы по географии Азии. С.386.

[†170] "Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука". С. 115-116.

[†171] Гумилев Л.Н. Древние тюрки. С.198.

[†172] "...На языке найманов и некоторых монголов букаула называли кишат, а монголы говорят кичат" (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. I, II. С. 124).

КОММЕНТАРИИ

[*47] До 861 г. доведена история Срединной Азии, впервые подробно и политически ясно изложенная в фундаментальном труде Гумилева "Древние тюрки" (М., 1967). В дальнейшем выходили исследования по истории Уйгурии, Кашгарии, Восточного Туркестана, но общей работы нет до сих пор. В 1986 г. вышла коллективная монография "История народов Восточной и Центральной Азии с древнейших времен до наших дней". Впервые в современной русской историографии после работ Л.Н.Гумилева, но без упоминания его имени, появились в ней главы: "Хунну", "Монголия", "Тюрки", "Тангуты", "Южная Сибирь", "Тибет". До этого в учебниках эти народы отсутствовали, относимые обычно суммарно к Китаю или в целом к Восточной Азии.

[*48] Западный край - китайское наименование "всего" запада от коридора Ганьсу, зажатого между двумя пустынями, и до Тянь-Шаня и Тибета. Гумилев подразумевает обычно бассейн Тамира и южную часть его - Кашгарию. Северную часть Западного края он всегда называет Джунгарией. Ныне этот край - Синьцзян-Уйгурский автономный округ Китая, населенный в основном мусульманами.

[*49] Кидань - монголоязычный народ, потомки древних сяньби, о которых написано в книге Гумилева "Хунну". В 1979 г. в Москве вышла "История государства киданей (Цидань Го Чжи)" китайского автора Е Лун-ли (XII-XIII вв.). Это самый важный источник по истории киданей, и он только подтверждает, что кидани - не сибирские тунгусы, не сме

шанный метисный народ, но преемники древнемонгольского населения нынешней провинции Китая - Маньчжурии и Монголии.

[*50] Турфан, Карашар, Куча - богатейшие в XI-XIV вв., оазисы на Великом шелковом пути в Кашгарии. В XIX-начале XX в. эти обнищавшие оазисы и их население описали русские путешественники и ориенталисты, собственно, и открывшие для мира застывшие и одичавшие селения, расположенные между окраинами Русского Туркестана и Китая.

[*51] Уйгуры - многочисленный народ, мусульмане, ныне населяющие Западный край и Казахстан. Не путать с древними уйгурами Монголии.

[*52] Малов С.Е. (1880-1957) - выдающийся русский востоковед, первооткрыватель и лучший знаток древнетюркской рунической и уйгурской письменности в XX в. Из его школы вышли почти все современные тюркологи России, изучающие тюркские реликты Алтая, Тувы, Хакасии, Сибири, Монголии и других районов.

[*53] Анри Кордье - крупнейший французский ориенталист начала XX в., специалист по истории Китая. Составил библиографический словарь по истории Китайской империи в 3-х томах, это лучший путеводитель по китайской истории в период 1920-1960-х гг. Жил в Китае. Автор "Всеобщей истории Китая" (Париж. 1920).

[*54] Бохай - царство или государство раннеземледельческого характера VIII-XI вв., расположенное в приморской части Дальнего Востока, частично на территории России. Археологию Кохая изучал академик А.Окладников.

[*55] Хомар-Дабач - лесистые крутые горы, окаймляющие с юга озеро Байкал, внутреннее монгольское море. Там обитали меркиты, одно из самых воинственных племен, враги в будущем Чингисхана.

[*56] Карл Виттфогель - крупнейший немецкий историк Китая, социолог, последователь М.Вебера. Обобщил для применения китайской истории теорию так называемых гидротехнических обществ - обществ рабовладельческого Востока, основанных на принудительном труде по рытью каналов, возведению плотин, оросительных систем. Вместе с китайским ученым Фэн Цзя-шэном разработал социологическую схему истории хозяйства и общества Китая. Был очень популярен в 1940-1960 гг. На бесплодной критике К.Виттфогеля была построена вся советская школа исследования рабовладельческих обществ и "азиатского способа производства".

[*57] Арсеньев В.К. (1872-1930) - этнограф, писатель, исследователь природы Тихоокеанского побережья России. Офицер, оставивший военно-топографические обзоры территорий ряда областей России. Романы "Дерсу Узала" (1923), "По Уссурийскому краю" (1921) -образцы прозы, соединявшей превосходное художественное изображение людей и природы с научной точностью и беспристрастностью ученого. Особенно популярен в Японии и США.

[*58] Дальневосточный этнокультурный комплекс - это замена понятия "суперэтнический регион", к которому автор обращается в дальнейших книгах после 1970 г.

[*59] История Каспия и прикаспийский ареал миграции народов - излюбленная тема Гумилева и наиболее близкий ему по духу природно-географический район исследований. О Каспии, хазарах, тюрках, половцах, русах и персах написаны его книги "Открытие Хазарии" (М.. 1966), "Тысячелетие вокруг Каспия" (Баку, 1991) и лекции 1966-1980 гг. "Книга о кровавых путях народов".

[*60] На факт затрудненности социального общения между родами кочевников Притяньшанья обратили внимание русские юристы конца XIX в., когда приступили к установлению судебных порядков в Туркестанском генерал-губернаторстве.

[*61] Л.Н.Гумилев применяет транскрипцию И.Мичурина, в настоящее время город называется Сучжоу или Цзюцюань, недалеко от известнейшей местности Дуньхуан, где расположены средневековые монастыри.

[*62] Кайфын - старинный пограничный город на Хуанхэ, там, где река часто раздваивалась на два рукава и текла либо в Желтое море, либо в залив севернее полуострова Шань-дун. От реки был защищен дамбами, которые представляли для города постоянную угрозу, особенно во время войн и восстаний. В разные столетия становился столицей.

[*63] Шаванн Эдуар (1865-1918) - французский китаевед, член Петербургской АН (1913). В начале XX в. опубликован ряд трудов, среди них наиболее обстоятельное исследование по истории древних тюрок до Л.И.Гумилева. Следует отметить, что русский историк выделяет в качестве авторитетов, работавших на основе документов, Э.Шаванна, П.Пеллио, Л.Кордье.

[*64] великого ориенталиста середины XX в. Рене Груссе, который в 1960 г. в Париже издал итоговую работу французской медиевистики по Востоку "Империя степей".

[*65] Справочник Хютте - популярный в 1920- 1930-е гг. немецкий классический справочник по всем вопросам технологии, машин, механики.

[*66] Б.Ф.Поршнев - советский историк, уделявший внимание роли естественных факторов и психологии в истории.

[*67] Западной границе кочевого мира посвящена книга Л.Н.Гумилева "Древняя Русь и Великая степь" (М., 1989).

[*68] Держава Саманидов - таджикское государство со столицей в Бухаре, в течение 100 лет сопротивлявшиееся вторжению кочевников с севера. Эмир Исмаил Самани (874-907) - один из наиболее почитаемых правителей Востока. При дворе в Бухаре жили Ибн Сина, Аль-фараби и многие другие великие ученые, писавшие на арабском языке. Держава пала в 999 г. от Караханидов, о которых далее в тексте Л.Н Гумилева.

[*69] Волжские болгары, или Булгары - тюркское государство в бассейне Волги и Камы, считается родоначальником казанско-татарского этноса и нынешнего Татарстана. Леса Биармии - в нормано-викинговской традиции -богатая мехами и золотом страна к востоку от берега Волги, от Ярославля. Костромы и до Перми и Оби. Название Пермь - видоизменение северной Биармии.

[*70] Данному сюжету посвящена книга Л.Н.Гумилева "Тысячелетие вокруг Каспия" (Баку. 1991).

[*71] Чахар - ныне китайская провинция, примыкающая с востока к Монгольской республике.

[*72] История тангутов и тангутского государства как самостоятельного явления, а не части китайской истории, издавна привлекала внимание русских ориенталистов. По истории тангутов и их литературе и языку существует значительная историография на русском языке.

[*73] О культурном самоопределении Гумилев размышлял много, но достаточно цельного сочинения не оставил. Его всегда волновали сюжеты, намеченные еще К.Леонтьевым, о связи сильного культурного влияния со стороны с дальнейшим сохранением культурно-религиозной самобытности народа. Сравнение этнического самоопределения тангутов и киданей продиктовано было, в конечном счете, событиями XX в. и размышлением над судьбами России, оказавшейся в период между XVII и XX вв. несколько раз попеременно в положении то тангутов, то киданей. Сложная концепция взаимодействия этносов на почве культурно-исторического соперничества была рассмотрена в книге "География этноса в исторический период" (Л., 1990).

[*74] Падение Западного Тюркского каганата произошло в 661 г. Вместо него образовалась китайская провинция "Западный край". Восточный Тюркский каганат пал в 741 г., на его месте образовался Уйгурский каганат. Хронология событий в приложениях к каждой книге Л.Н.Гумилева. Речь идет об одной из первых попыток вселения тюрок-кочевников в Семиречье и области Саманидов, что в конце концов и случилось. Археология помогает установить, что племена, вселявшиеся в восточную часть Средней Азии, быстро становились оседлыми жителями.

[*75] Касан и далее Исфиджаб - богатые города в оазисе, который условно теперь называется Ташкентско-Сырдарьинским. Исключительное географическое положение делало этот оазис центром хозяйственной жизни, но столицы разных государств, как правило, бывали удалены от оазиса - Бухара, Самарканд, Коканд и др.

[*76] Потомки парфян - туркмены. Гумилев идентифицирует средневековых парфян, иранцев, говоривших на среднепехлевийском языке, наследников империи Сасанидов, с частью кочевников Турана, через некоторое время ставших в источниках туркменами. Антропологически потомки парфян и предки современных туркмен близки.

[*77] Эта глава - краткий пересказ истории всех народов, оказавшихся в страшных коллизиях в IX-XI вв. Жаль, что Гумилев не написал монографической работы о хронологической смене народов на территории, которую он уклончиво называет Северо-Запад. История Великой "Дешт-и-Кипчак" - по сути история Великой степи, о которой пишет автор, но в данной книге все его исторические описания касательны по отношению к главной теме, занимавшей его, - теме создания русско-тюркского симбиоза в XI-XIX вв., с XV в. в виде будущей Российской империи.

[*78] Команы, или куманы - половцы западной части Евразии, вселившиеся в Венгрию и Болгарию. О них существует необъятная литература на всех языках. См. о них в книге "Древняя Русь и Великая степь".

[*79]

[*80] Ононский сосновый бор - родина предков монголов, был предметом пристального топографического интереса Гумилева, как, впрочем, Москва и ее окрестности, Петербург и его пригороды, Норильск и Терек. Автор был прирожденным ландшафтоведом, изучавшим в натуре объекты физической географии, точнее объекты живой этнической истории, а не только мертвого инвентаря - археологические остатки, этнографические предметы.

[*81] Урянхаи - предки тувинцев, оседлых жителей прежнего Урянхайского края, затем Тувинской республики. Уги - народ тунгусско-чжурчженьской ветви. Оба народа рассматриваются автором как фон народов Степи.

[*82] Крепость Хотунь - пример фортификационного и градостроительного искусства кочевников, которые в дальнейшем начали сооружение больших "имперских" столиц. Важно отметить, что помощниками в подобного рода сооружениях были согдийцы - восточные иранцы, распространившиеся в эти века по всей Великой Степи.

[*83] Возвращение к теме несторианства. Концепция вероисповедания, которое понесло поражение в Византии, но восторжествовало в Степи, требовала богословского и историографического обоснования, и этим материалом Гумилев владел полностью. К сожалению, обстоятельства сложились так, что основную аргументацию автор направил на доказательства своей правоты, но не на исторические сюжеты, такие как несторианство или христианство в целом, которые были его стихией.

[*84] Один из примеров обобщений историка, которые являются формулами его этнической этики. Историк этногенеза всегда на стороне слабых и всегда с пониманием относится к "малым" этносам, которые, по устоявшейся традиции, идущей с XVIII в., всегда оставались периферией интереса ученых и хронистов. Его волновали судьбы небольшого этноса северян (северцы) (Северская Украина), бродников и поморов, чалдонов Сибири, псковичей, латгальцев, бретонцев, уэльсцев, басков, фризов - это если перечислять только те этносы, о которых он с болью и уважением говорил на лекциях. Именно желание разглядеть в истории Степи людские судьбы, продиктованное условиями 1930-1940-х гг., когда сам ученый был невольником, заключенным, позволило ему написать отсутствующую до него историю этой части человечества, а его оппонентам и недругам посмеяться над его искренним человеческим сочувствием к слабым и угнетенным. Скрытая полемика этих и иных строк такова: хорошо вам, осторожным и яйцеголовым приверженцам режима, пересказывать то, что давно известно, но вы расскажите о людях, которых затравила история, об этносах, которые исчезли с лица земли, потому что фортуна или сила соседей их уничтожила.

[*85] Несчастную женщину, по легендам, рассекли заживо стрелами луков.

[*86] Вывод о смене доминанты поведения на данном примере доказывает, что автор знает о событиях и их логике противоречий намного больше, чем может уместиться в книге. Так, появление титула "гурхан" на мировой арене, произвольное по отношению к ситуации, стало, по словам автора, высказанным в лекциях в ЛГУ, "вектором, определившим состояние эпохи, и породило новое пространство действий для лиц исторической драмы XII в.".

[*87] С появлением чжурчжэней на юге Китая за рекой Хуанхэ начинается новая полоса переселения китайцев в бассейн реки Янцзы. Началась эпоха перестроек в Китае, город Ханчжоу, недалеко от современного Шанхая, превратился в красивейший город Китая. Озеро Дунпшнху находится в центре Китая, на Янцзы.

[*88] Бишбалык - город в предгорьях Тянь-Шаня, ключ к Джунгарии, столица западных тюрков, встречается на картах XI-XIV вв., слава его достигала Европы.

[*89] Баласагун - город-крепость, крупный торговый центр недалеко от озера Иссык-Куль.

[*90] Речь идет о султане Сельджукской империи Санджаре (1118-1157). Гумилев не успел дописать сюжет о создании и распаде Сельджукского султаната, гегемона на Ближнем Востоке, из недр которого вышли создатели Иконийского султаната, Византии и Оттоманской Турции. См. работу академика В.А. Гордлевского "Государство сельджукидов Малой Азии" (М.; Л., 1941). Санджар стал поэтической легендой у огузов, турок и туркмен.

[*91] Автор не применяет еще методики исследования пассионарности к данному отрезку истории. В дальнейших трудах он возвращался к теме встречи кочевников и Ближнего Востока, написав самое важное - о несовпадении взрывов и времени протекания этногенезов и о коллизиях, в которые вовлеклись народы благодаря разному возрасту. По теории Л.Н.Гумилева, кидани и чжурчжэни, как и монголы, являют собой полосу взрыва пассионарности в XI-XII вв.

Помимо этого данный сюжет оказывается одним из примеров так называемого "криминалистического" подхода ученого к истории, к ее загадкам. Он дал убедительный ответ на мучивший многих исследователей вопрос: откуда у кара-китаев и у Елюй Даши оказались столь многочисленные силы и столь многочисленные средства.

Трилистник кургана

7. Мужество и гибель "царя Давида" (1143-1218)

ЗЕРКАЛЬНОЕ ОТРАЖЕНИЕ

Когда историк описывает какой-нибудь период, событие или даже эпизод, то он невольно рассматривает его с одной стороны. Это не пристрастие, не тенденциозность, не несправедливость, а неизбежная закономерность выбора угла зрения, особенность человеческого восприятия. Однако она привносит в исследование некоторую однобокость, что часто вызывает несправедливые нарекания профанов, не искушенных в тайнах ремесла.

Так и в нашем случае: монголы, объединенные Чингисханом, создали державу, охватившую полмира. Поэтому почти все историки, посвятившие свои труды и силы изучению XIII в., писали историю монголов и их завоеваний. Но наша тема обязывает нас к другому, и мы попробуем написать историю найманов и их поражения [*92]. Факты будут те же самые, равно как и источники. Методика исследования не изменится тоже, но, несмотря на это, мы сможем увидеть события в ином свете, потому что будем смотреть на них с другой стороны.

Прежде всего изменится наш взгляд на проблему становления кочевого феодализма [*93]. Кидани в Маньчжурии имели организованное феодальное государство с бюрократией, состоявшей из китайских грамотеев, и с податным сословием [†1]. Войска, уведенные Елюем Даши на запад, сохранили только элементарную военную организацию: у них не осталось ни имущества, ни земельных владений, ни крепостных - ну, словом, ничего, кроме оружия. После побед они получили некоторый источник дохода в виде дани с мусульманских городов и пастбищных угодий, которые они отобрали у местного населения. Казалось бы, тут-то им бы и обратить побежденных канглов и кыпчаков в крепостных да выжимать из них средства на содержание роскошного двора и вельмож. Но Елюй Даши не был так глуп. Он великолепно понимал, что людей у него мало, а врагов много и единственное средство спасения - приобрести симпатии местного населения. Поэтому он только заставил их чуть-чуть потесниться, чтобы и его народу нашлось место в степи и предгорьях. Это ему удалось тем легче, что в XII в. происходило интенсивное увлажнение степной зоны Евразии [†2] и количество пастбищ увеличилось за счет изменения природных условий [†3] Таким образом, в степи был установлен мир и стала возможной консолидация кочевников.

Характерно и то, что гурхан препятствовал созданию аристократии. Ни один военачальник не смел командовать больше чем сотней воинов. Слишком свеж был страшный опыт падения империи Ляо, где расшатанная дисциплина облегчила победу чжурчжэней. Теперь только гурхан командовал послушным войском. Ну где же тут феодализм? Ни феодалов, ни крепостных, ни ренты, ни иерархии - а просто армия с семьями.

Точно в таком же положении оказался Инанч-хан, по всей видимости, человек настолько честолюбивый, что чин сотника его не удовлетворил. Всегда есть люди, недовольные начальством, и за горным хребтом Монгольского Алтая они оказались за пределами сферы действия кара-киданьских порядков. На их счастье, здесь было редкое население, состоявшее из некогда сильного, но выродившегося племени тикин [†4]. Найманы (так называли их соседи, употребив вместо этнонима прозвище) знали, что на новой земле их окружают сильные и чуждые народы, и поэтому вместе с территорией они приняли в свою среду остатки тикинов. В армии всегда есть нужда в пополнении.

Инанч-хан умер в 1201-1202 гг., а его войско распалось на две орды, управлявшиеся его сыновьями: Таян-ханом и Буюрук-ханом. Братья не ладили между собой, но, думается. причиной этого были не столько их характеры, сколько воля их войск. При военной демократии хан больше зависит от настроения своих воинов, чем воины от капризов хана. Кидани издавна любили племенной строй и децентрализацию, называемую "союзом племен". Лишившись того и другого вследствие решительности Елюя Амбаганя, они были вынуждены повиноваться ханам, превратившимся в императоров. Но как только империя пала и у власти встали простые члены племени, киданьские беженцы вернулись к привычным формам общественного строя и разделились на два ханства (на восемь просто не хватило бы людей).

Таким образом, мы можем констатировать, что в среде уцелевших от разгрома киданей прошел процесс упрощения быта, культуры и общественных отношений. Они вернулись к своему натуральному состоянию, стали храбрыми охотниками и скотоводами, забыли китайскую грамоту и, поскольку потребность в письменности у них сохранилась, заимствовали у уйгуров алфавит, кстати сказать, куда больше приспособленный к их языку, чем иероглифика. А вместе с алфавитом пришла идеология - несторианство, которое быстро вытеснило пережитки представлений, не укоренившихся в народе. Первым последствием распадения царства оказалось то, что гурхан Чжулху и Инанч Бильгэ Буку-хан начали вместе самостоятельную политику, чем парализовали друг друга и развязали руки своим многочисленным врагам.

Силы кара-киданьского гурхана были полностью скованы необходимостью удерживать Среднюю Азию, где в это время усилился Хорезм. Эта страница истории написана достаточно подробно [†5], и на ней мы не будем останавливаться [*94].

Вернемся к найманам. Западная граница их была надежно прикрыта Алтаем. С кыпчаками, обитавшими западнее Алтая, найманы установили добрососедские отношения, и оба народа не беспокоили друг друга. Гораздо сложнее были отношения на востоке. Центральную часть Монголии населяли кераиты, принявшие несторианство еще в 1007-1008 гг. История их до XII в. совершенно не освещена источниками. Первого зафиксированного историей хана - Маркуза (Марк), носившего титул - Буюрук-хан [†6], легендарная генеалогия выводит из потомства праматери монголов - Алан-гоа [†7]. Не будем отвлекаться, проверяя, насколько соответствует легенда истории, для нас важно лишь то, что кераиты считали себя близкими родственниками монголов. После смерти монгольского Хабул-хана, прадеда Чингисхана [†8], Маркуз возглавил кочевников для борьбы с чжурчжэнями, но судьба обошлась с ним предельно жестоко. Его захватили в плен татары и выдали чжурчжэням. Маркуз погиб, будучи прибит гвоздями к "деревянному ослу". Датируется это событие началом 50-х годов XII в. [†9].

У Маркуза было два сына: Хурчахус-Буюрук-хан, видимо, возглавил собственно кераитов, а второй, носивший титул "гурхана" [†10], - союз кераитов с монголами, потому что с этого времени у монголов появился собственный государь - Хутула-хаган. Хурчахус умер около 1171 г. [†11], а его наследник, Тогрул (Тоорил), ознаменовал вступление на ханский престол тем, что казнил своих дядей. Это вызвало возмущение в народе, и "гурхан" сверг своего племянника, который обратился за помощью к монголам. Есугэй-баатур, отец Чингиса, возглавлявший в то время объединение монгольских племен, пришел на помощь к изгнанному принцу и восстановил его на престоле. Гурхан бежал на южную окраину Гоби, к тангутам [†12], и там получил от тангутского правительства место для поселения своих сторонников.

В этом на первый взгляд незначительном эпизоде отразились две линии, оказавшие влияние на ход исторических событий: государственная, определенная общеазиатской политикой, и личная, связанная с характером Тогрула, кераитского хана. Поскольку только сочетание обоих направлений анализа может прояснить картину исторической действительности, придется расчленить их и разобрать поочередно.

Около 1170 г. для всех степняков, способных соображать и оценивать обстановку, было ясно, что над их родиной нависла грозная опасность. Неукротимые чжурчжэни, основав империю Кинь, т.е. "Золотую", стремились к тому же, что 500 лет спустя осуществили их потомки, маньчжуры, - к владычеству над Азией. Но то, что без большого труда осуществили маньчжуры в XVII в., использовав влияние ламаистской церкви, с которой они сотрудничали, в XII в. встретило мощное сопротивление несторианской церкви, уже испытавшей ужас китайских гонений (около 1000 г.). Поэтому все кочевники, за исключением татар, были настроены против проникновения чжурчжэней в степь. Даже монголы, отнюдь не христиане, активно поддерживали несторианский блок. Этих сил было бы достаточно, чтобы остановить агрессора, тем более что главные силы чжурчжэней увязли в Китае, но в самой степи возникли помехи, благодаря которым идея активной обороны осталась неосуществленной.

Разберемся в ситуации. Казалось бы, естественным вождем, вокруг которого могли бы сплотиться кочевые и оседлые христиане, был кара-киданьский гурхан, но Елюй Даши умер, а его наследники оказались в русле политики, направляемой уйгурским купеческим капиталом [†13]

Для уйгуров конфликт с Китаем, какое бы правительство там ни свирепствовало, был смерти подобен, потому что они богатели за счет транзитной, караванной торговли и в случае конфликта не получили бы необходимых им товаров. Поэтому-то они направили удар кара-киданей на своих мусульманских конкурентов, на Среднюю Азию, и не финансировали их попыток обратить оружие на восток.

Еще сложнее было положение в Тангуте. Долголетняя война с Китаем стала традицией вражды, но появление мощной чжурчжэньской армии и слишком свободное обращение чжурчжэней с договорными обязательствами вынуждали тангутское правительство пересмотреть ситуацию и поддержать античжурчжэньские силы как на юге, в Китае, так и на севере, в степи. Потому-то и был принят ими кераитский гурхан, т.е. претендент на командование объединенными силами кочевников. Но в самом тангутском царстве не было единой точки зрения, и сторонник союза с Китаем был казнен по требованию чжурчжэней в 1168 г., хотя его противники не добились союза с империей Кинь (Цзинь), против империи Сун и монголов [†14].

Но больше всего мешал объединению кочевников тот самый племенной строй, который они изо всех сил отстаивали. И тут пора перейти к личным симпатиям и антипатиям степных вождей, от которых зависела свобода их народов. Ведь каждый из них, вне зависимости от того, понимал он общую ситуацию или нет, имел собственные интересы и хотел только, чтобы они совпадали с общественными. В противном же случае, особенно когда дело шло о жизни, никто не жертвовал собой, точнее, не давал сопернику убить себя лишь ради того, чтобы абстрактная степная свобода не стала через десяток-другой лет жертвой чжурчжэньского властолюбия. Таков был и Тогрул (Тоорил).

НАЙМАНЫ И КЕРАИТЫ

Биография Тогрула сложилась крайне тяжело. В семилетнем возрасте его захватили в плен меркиты, и ханский сын толок просо в меркитских ступках, потому что пленников было принято использовать как домашнюю прислугу. Однако его отец сумел напасть на меркитов и спасти сына. Шесть лет спустя Тогрул вместе с матерью попал в плен к татарам и пас там верблюдов, но на этот раз, не дождавшись помощи из дому, бежал сам и вернулся домой. Уже эти два факта указывают, что в кераитской ставке было неблагополучно. Дважды пленить ханского сына враги могли только при попустительстве ханских родственников и вельмож. Это отчасти объясняет ту злобу, которую Тогрул стал испытывать к своим дядям, злопамятность, повлекшую их казнь. Свергнутый снова с престола в 1171 г., он обрел свои права лишь при помощи монгольского вождя Есугэй-баатура, но тут же лишился единственного друга, который в том же году был отравлен татарами. Даже из этих кратких сообщений видно, что в кераитской ставке племенное единство было давно утрачено, а власть держалась на копьях дружинников, направляемых доброй или злой волей своих вождей. Цементировало же распадающийся на части народ только вероисповедание, ибо кераиты были окружены с севера язычниками монголами, а с юга буддистами тангутами. Когда же на западе возникло единоверное найманское ханство, ситуация еще более обострилась.

Враги Тогрула получили точку опоры. С позиций понимания морали и долга, самоочевидных в XII в., никто не мог упрекнуть кераитских вельмож за сочувствие христианскому хану, врагу ненавистных чжурчжэней. В среде кераитов возникла оппозиция Тогрулу, и Инанч использовал ситуацию в своих политических целях: заключил союз с сильными северными племенами: ойратами, жившими на склонах Западных Саян, и меркитами, обитавшими на южных берегах Байкала. По-видимому, ему удалось привлечь в коалицию даже татар, успевших поссориться с чжурчжэнями и завести дипломатические отношения с онгутами, или "белыми татарами", потомками храбрых шато, кочевавших у китайской стены, между Ордосом и Хинганом.

Тогрул оказался в изоляции и был вынужден искать поддержку у монголов, но этот народ переживал тяжелую эпоху распада и не представлял уже единого целого. Большая часть монголов, руководимая родом тайджиутов, находилась в дружбе с найманами и не спешила на помощь незадачливому кераитскому хану. Но другая часть, сплотившаяся вокруг сына Есугэй-баатура, Тэмуджина, принявшего в 1182 г. титул Чингисхана, поддержала Тогрула. Причины столь неожиданного оборота событий настолько существенны, что нам придется провести специальный анализ социальных сдвигов, которые их породили. Пока же ограничимся констатацией того факта, что Тогрул и Тэмуджин пошли даже на то, чтобы заключить временный союз с Алтан-ханом, как они называли чжурчжэньского императора, переводя китайское наименование империи Кинь (совр. чтение Цзинь) на монгольский язык.

В 1183 г. союзники использовали бедственное положение татар, на которых напали регулярные войска чжурчжэней, чтобы отучить этих грабителей от постоянных набегов. Тэмуджин и Тогрул ударили по отступавшим татарам, убили их вождя, разделили пленных и вдобавок получили в виде благодарности за помощь китайские звания, принятые в чжурчжэньской империи Кинь [†15]. С этого времени Тогрул стал ваном, а так как слово "ван" - царь - было кочевникам непонятно, то они прибавили к нему известное слово "хан". Так получился титул Ван-хан, что европейцами воспринималось как "царь Иван" [†16] [*95].

Как могли реагировать на это найманы? Только крайне отрицательно! Вместо христианского союза кочевников, направленного против насильников и захватчиков чжурчжэней, создался прочжурчжэньский монголо-кераитский блок, причем оба правителя, Ванхан и Чингисхан, действовали вопреки воле своих народов. Так, сразу после победы над татарами Чингисхан истребил сильный и многочисленный род Джурки за то, что они не участвовали в походе, опоздав к назначенному месту встречи.

Действительно, это была расхлябанность, но монголы не были приучены к строгой дисциплине и полагали, что смертная казнь целого племени за ее нарушение - наказание, несоразмерное преступлению. Однако целых 18 лет напуганные монгольские племена не трогали орду Чингисхана.

Некоторое время в ставке Ванхана было спокойно, но найманские интриги сделали свое дело. В 1194 г. младший брат его, Эркехара, бежал и передался найманам, объяснив свое поведение страхом за жизнь. Очевидно, это был вождь пронайманской партии, потому что Инанч-хан немедленно послал войско в кераитские кочевья. Никаких боев не возникло; никто не поднял копья против интервентов в защиту своего хана. Ван-хан, видимо зная настроение народа, собрал кучку верных людей, тоже не ждавших от найманов добра, и бежал вместе с ними в Тангут осенью 1196 г. [†17].

Тангутский царь отнесся к кераитскому хану сочувственно. Он снабдил его пищей и отправил через Уйгурию, т.е. единственной безопасной дорогой, к кара-киданям. Несмотря на всю мягкость гурхана Джулху, через год Тогрулу пришлось бежать, причем даже трудно вообразить, что он. будучи гостем, натворил. В 1197 г. Тогрул снова появился в Тангуте, но, поскольку его спутники, изголодавшиеся после перехода через пустыню, начали грабить население, тангуты спровадили гостя обратно и северные степи, куда он пришел, имея всего пять дойных коз и одного верблюда, из которого он точил кровь, чтобы не умереть с голоду.

Но тут судьба опять улыбнулась изгнаннику. Сын его старого друга и его друг - Чингисхан выехал ему навстречу, накормил его и осенью 1198 г. водворил на престол его отца и деда. Этим Чингисхан упрочил союз с кераитами, потому что благодарность была одним из качеств кочевников, моральным категорическим императивом.

Однако многие из сподвижников Тогрула относились к нему весьма отрицательно и выражали это не стесняясь. По доносу хан узнал о поносных речах и повелел арестовать участников разговоров. Их привели к нему, но хан ограничился тем, что укорил виновных в неверности и плюнул каждому из них в лицо. Потом их отпустили, но один из недовольных, младший брат хана, успел бежать к найманам и был там хорошо принят. Итак, в степи образовалось два центра: монголо-кераитский и наймано-меркито-монгольский, ибо часть монголов и татар держались найманской ориентации.

Дальнейшие события столь переплетены с историей монголов, что, прежде чем излагать их, необходимо бросить хотя бы беглый взгляд на тот народ, который выхватил первенство и у кераитов, и у найманов, да и у всех народов Евразии на целых 100 лет. Не будем вдаваться в глубины социологического анализа. Для нашей задачи достаточно самого краткого описания тех порядков, которые сложились у монголов в конце XII в.

МОНГОЛЫ XII в.

Основным элементом древнемонгольского общества был род (обох), находившийся на стадии разложения. Во главе многочисленных родов стояла аристократия, богатая и влиятельная. Представители ее носили почетные звания: баатур-багадур (богатырь), нойон (господин), сэчэн (мудрый) и тайши (царевич или член влиятельного рода). Главная забота багатуров и нойонов была в том, чтобы добывать пастбища и нужное число работников для ухода за скотом и юртами. Аристократия управляла низшими слоями: дружинниками (нокорами), родовичами низшего происхождения (харачу, или чернь) и рабами (богол). В эту последнюю категорию входили не столько настоящие рабы из числа военнопленных, сколько целые роды, покоренные некогда более сильными родами или примкнувшие к ним добровольно (унаган-богол) [†18]

[†18] Эти последние не лишались личной свободы и по существу мало отличались в правовом отношении от своих господ. Низкий уровень производительных сил и крайне слабое развитие торговли, даже меновой, не давали возможности использовать подневольный труд в кочевом скотоводстве. Рабы употреблялись в домашнем хозяйстве как прислуга, что не влияло существенно на развитие производственных отношений, благодаря чему основы родового строя сохранились. Совместное владение угодьями, жертвоприношения предкам, кровная месть и связанные с ней межплеменные войны - все это входило в компетенцию не отдельного лица, а рода в целом. Отсюда вытекали укоренившиеся у монголов представления о родовом коллективе как основе социальной жизни, о родовой (коллективной) ответственности за судьбу любого члена рода и о взаимовыручке как единственной доминанте социального поведения. Член рода всегда чувствовал поддержку своего коллектива и всегда был готов выполнять обязанности, налагаемые на него коллективом.

Но монгольские роды охватывали все население Монголии только по идее. На самом деле постоянно находились отдельные люди, которых тяготила дисциплина родовой общины, где фактическая власть принадлежала старейшим, а прочие, несмотря на любые заслуги, должны были довольствоваться второстепенным положением. Те богатыри или витязи, которые не мирились с необходимостью быть всегда на последних ролях, отделялись от родовых общин, покидали свои курени и становились "людьми длинной воли" или "свободного состояния" (ulu duri-yin guun), в китайской передаче "белотелые" (бай-шень), т.е. "белая кость" [†19].

Судьба этих людей часто была трагичной: лишенные общественной поддержки, они были принуждены добывать себе пропитание трудоемкой лесной охотой, рыбной ловлей и даже разбоем, но в последнем случае гибель их была неизбежна потому, что в степи скрыться некуда. С течением времени они стали составлять отдельные отряды, чтобы сопротивляться своим организованным соплеменникам, и искать талантливых вождей для борьбы с родами и родовыми объединениями. Число их неуклонно росло, и наконец в их среде оказался сын погибшего племенного вождя и правнук общемонгольского хана, потерявший состояние и общественное положение, член знатного рода Борджигинов, Тэмуджин, впоследствии ставший Чингисханом [*96].

НЕВЗГОДЫ

Тэмуджин родился в урочище Делюн-Болдох, в восьми километрах севернее современной советско-монгольской границы. Дата его рождения в разных источниках разная. Рашид ад-дин пишет, что Чингисхан родился в "год свиньи", т.е. 1152-1153, но что в момент смерти - август 1227 г. - ему было 72 года, т.е. дата рождения приходится на 1155 г. По-видимому, более точной является датировка Юань-ши - "год лошади" - 1162 г., с чем совпадает и монгольская легендарная традиция, и расчеты времени женитьбы Тэмуджина, и возраст его сыновей: Джучи, Чагатая, Угедея и Толуя [†20]

Война с чжурчжэнями, к которым после 1147 г. примкнули татары, стала для монголов насущной задачей. В 1161 г. татары [†21] нанесли монголам поражение у озера Буир-нур, в результате чего древнемонгольское ханство распалось, но народ продолжал войну. Одно из наиболее активных монгольских племенных объединений - тайджиутов - возглавил внук Хабул-хана Есугэй-баатур. Ему удалось остановить татарское наступление на монголов и захватить в плен их богатыря Тэмуджина, именем которого Есугэй назвал своего новорожденного сына. Оказав помощь кераитскому князю Тогрулу в борьбе за престол, которую тот вел со своим дядей гурханом, опиравшимся на найманов, Есугэй приобрел влиятельного друга. Однако Есугэй поссорился с меркитами, отняв у одного из их вождей невесту, Оэлун-экэ, ставшую матерью Тэмуджина и Хасара.

Этот романтический эпизод вызвал согласно родовым обычаям вражду между меркитами и монголами, впоследствии переросшую в жестокую войну, так как племя, по понятиям того времени, обязано было вступиться за обиженного соплеменника. Чтобы иметь поддержку в борьбе с татарами и меркитами, Есугэй обручил своего девятилетнего сына Тэмуджина с Бортэ, дочерью вождя сильного монгольского племени хонкиратов, но на обратном пути был отравлен татарами, пригласившими его разделить трапезу, и умер. Немедленно после его смерти распалось племенное объединение, которое он возглавлял, и бывшие подчиненные из племени тайджиутов угнали весь скот, оставив семью своего вождя в нищете. Вдова и сироты с трудом поддерживали существование охотой и рыбной ловлей, причем последняя для монгола означает высшую степень бедности. Так жили все "люди длинной воли".

Когда Тэмуджин подрос, тайджиутский вождь Таргутай Кирилтух, сделав набег на кочевье борджигинов, захватил Тэмуджина в плен и посадил в колодку. Но Тэмуджину удалось убежать. После спасения из рук соплеменников Тэмуджин женился на нареченной невесте Бортэ, благодаря чему приобрел поддержку ее племени. Приданое жены, соболью шубу, он преподнес кераитскому хану, который сразу вспомнил былую дружбу с Есугэем и обещал Тэмуджину покровительство. Кроме того, Тэмуджин побратался с влиятельным вождем племени джаджиратов - Джамухой-сэчэном. Имея сильных друзей, он мог больше не опасаться тайджиутов.

У древних монголов бытовал трогательный обычай братания. Мальчики или юноши обменивались подарками, становились андами, назваными братьями. Побратимство считалось выше кровного родства; анды - как одна душа: никогда не оставляя, спасают друг друга в смертельной опасности. Этот обычай использовал Александр Невский. Побратавшись с сыном Батыя, Сартаком, он стал как бы родственником хана и, пользуясь этим, отвел многие беды от русской земли.

Когда Тэмуджину исполнилось 11 лет (автор "Тайной истории" для начала повествования пользуется живой хронологией [†22]), т.е. в 1172-1173 гг., он вместе с Джамухой играл на льду Онона, и тогда они впервые обменялись подарками, а весной того же года поклялись друг другу в верности как анды [†23].

Однако после этого они не встречались семь лет. За эти годы Тэмуджин успел убить своего сводного брата Бектера, попасть в плен и убежать, жениться, подружиться с кераитским Ванханом, приобрести собственного дружинника, и, как видно, не только одного, потому что какие-то монгольские роды признали. наследника Хабулхана и Есугэй-баатура своим номинальным главой. В этих событиях имя Джамухи не фигурирует.

Наконец, в 1180 г. произошло событие, давшее начало цепной реакции, результатом которой было возникновение монгольской империи. Само по себе оно было заурядным: меркиты сделали набег на кочевье борджигинов и увезли с собой молодую жену Тэмуджина Бортэ. Тэмуджин отправился к Ванхану просить помощи, а тот посоветовал обратиться еще к Джамухе, и тот откликнулся на призыв анды. Кераиты и джаджираты напали на меркитов, убили многих мужей, забрали женщин в полон и освободили Борта. Эта "Троянская война" в монгольской степи создала Тэмуджину огромный престиж, и он им немедленно воспользовался.

И вот тут происходит нечто странное: полтора года Тэмуджин и Джамуха были неразлучны, но в какой-то момент Джамуха произнес внешне ничего не значившую фразу, которая насторожила Тэмуджина и особенно Бортэ, и дружба, скрепленная кровью, испарилась за несколько минут. Эту фразу принято называть "кочевой загадкой Джамухи" и искать в ней причины дальнейших событий [†24], но мы здесь поставим вопрос по-другому. Откуда мы знаем о фразе, сказанной одним другом другому без посторонних свидетелей? Из текста "Тайной истории". Так, а откуда мог знать об этой фразе автор источника? Только непосредственно от Тэмуджина или от жены, но тогда, значит, он был в ставке Тэмуджина лицом, к нему приближенным. Но если так, то почему он, вставив явно невнятный текст в строго продуманное повествование, не раскрыл его смысл? Если это намек, то на что? Все завуалировано до такой степени, что даже в момент произнесения слова оно оказалось непонятным Тэмуджину и его семье, воспринявших эту фразу в подлинной интонации и на фоне известной им обстановки.

А что, если здесь только литературный прием, часто применявшийся в древней литературе: вкладывание мыслей автора в уста героя? Но тогда здесь в тексте кроется политическая зашифровка, которая нарочито подана как загадка. Подчеркнуто, что смысл не был ясен самим очевидцам, так где уж нам его раскрыть. Важно другое: друзья, не поссорившись, разъехались, и через сутки вокруг Тэмуджина собралось много людей, которые провозгласили его ханом. Джамуха отнесся к этому поразительно флегматично, но когда один из дружинников Тэмуджина застрелил его младшего брата, занимавшегося кражей коней, то Джамуха произвел набег на Чингисхана и, казнив пленных, вернулся домой. Все шло как будто обычным для Монголии порядком, потому что после этого 18 лет нет никаких сведений о столкновениях между андами. Однако за это время что-то происходило, потому что тогда вспыхнула гражданская война среди монголов, да такая, какой до тех пор не бывало. Поэтому, прежде чем идти дальше, попробуем прокомментировать события, описанные нами.

ИСТОРИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

Сущность этого периода, умещающегося между 1180 и 1183 гг., применительно к взаимоотношениям Джамухи с Тэмуджином состоит в переходе от разобщенности к сближению, от сближения к дружбе, от дружбы к вражде, а затем - к вооруженному столкновению - по крайней мере все так выглядит внешне. Отметим еще особенность этого периода: начало целеустремленной политической борьбы (а не межплеменной и случайной) в монгольской истории этой поры связано с конфликтом Джамухи и Тэмуджина. Именно с конфликтом, ибо все столкновения до него носили какой-то частный характер - даже поход на меркитов был совершен только с целью отбить Бортэ; когда же Бортэ отбили, Тэмуджин сказал, что достаточно преследовать меркитов - он "нашел, что искал" [†25]; довели же дело до конца - завершили поход - тем, что разграбили меркитов совершенно, особенно, как свидетельствуют источники, при этом обогатился Тогрул, который сейчас же после окончания похода откололся и пошел на реку Толу, в свой Темный бор, бывший его постоянным местопребыванием.

Тэмуджин и Джамуха были побратимы с детства, но с тех давних лет они надолго отошли друг от друга, так что после похода на меркитов сочли нужным заново совершить обряд братания. Да и обращение Тэмуджина к Джамухе с просьбой о помощи - через посредство Тогрула - говорит о том, что он не поддерживал до этого времени со своим андой никаких отношений. Это взаимное охлаждение - вернее, незнание, забвение друг друга - чувствуется и в резком тоне упрека, с которым обратился Джамуха к опоздавшим к месту встречи на три дня Тэмуджину и Тогрулу, и в том, что Джамуха, идя навстречу просьбе своего друга детства, совсем не желал разбрасываться своими войсками - вместо того, чтобы выступить с двумя своими тьмами (как предлагал ему Тогрул), он, вспомнив, что "на пути" его, "вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды", соображает, что "из улуса анды составится одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы" [†26], - и выступает именно с этими двумя тьмами, из которых только одна его. Таков отправной пункт второго периода взаимоотношений Тэмуджина и Джамухи. Мы не знаем, что движет Джамухой в его поступках, не знаем его планов, его истинных взглядов на происходящее. О его отношении к Тэмуджину по походу на меркитов судить не приходится: они в сущности не знали еще друг друга. После похода происходит нечто, по всей вероятности, не характерное для таких объединенных походов: вместо того чтобы разойтись по своим улусам и зажить там прежней жизнью, как это сделал, например, в рамках обычного, надо думать, Тогрул, Джамуха и Тэмуджин заново совершают обряд братания, остаются вместе и проводят неразлучно "в полном мире и согласии... один год и половину другого" [†27].

Что руководило поведением Тэмуджина и Джамухи? Может быть, дружба? Однако искренность Джамухи (и Тэмуджина тоже, разумеется) вызывает сомнение; очень уж эта дружба похожа на закрепление того союза, который сложился между ними в походе, союза военно-политического.

Мы не знаем, что побудило Тэмуджина и Джамуху заключить столь необычный для того времени союз. Может быть, это действительно была только вдруг вспыхнувшая дружеская привязанность. Но даже и в этом случае объективно, независимо от них двоих, она являлась фактом общественного значения. Об этом свидетельствует огромный политический резонанс, который вызвал среди монголов разрыв Тэмуджина и Джамухи, приведший в движение всю страну.

Разрыв побратимов неожидан. Попытка выяснения его причин из рассказа "Сокровенного сказания" не привела ни к чему конкретному. А между тем этот момент крайне важен для понимания двух ключевых проблем истории не только Срединной Азии, но и всего мира: 1) как и почему сложилась монгольская империя и 2) отчего проиграли с ней войну ее кочевые соседи: найманы и кераиты, меркиты и татары. Как мы увидим ниже, роль Джамухи тут была не меньшей, чем роль Тэмуджина. Однако историки XX в. не ставят вопросов: отчего? и почему? - хотя только ответы на эти вопросы делают историю наукой. В крайне подробном и добросовестном труде [†28] Р.Груссе ограничился пересказом источника, в котором ответа на наш вопрос нет. Приходится искать самому. Обратимся к фактам.

В том же, 1182 г. Джамуха, получив известие об избрании Тэмуджина Чингисханом, обратился к знатным монголам Алтану и Хучару, видя в них главных виновников разрыва: "Зачем вы, Алтан и Хучар, разлучили нас с андой, вмешиваясь в наши дела?" [†29] Это замечание Джамухи и вызов, который он бросил не Чингису, а именно этим двоим, можно истолковать по-разному. Можно предположить, что Джамуха пока еще не решался открыто бросить вызов самому Чингису, но можно в этом же видеть и просто обиду на людей, кознями своими приведших к разрыву между андами. Упоминание об Алтане и Хучаре перекликается с другим сообщением "Сокровенного сказания", где рассказывается о том, что к Тэмуджину присоединились "одним куренем - Хучар-беки, сын Некун-тайджи; одним куренем - Алтан-отчигин, сын Хутула-хана" [†30]. Этих людей характеризует прежде всего то, что они пришли "одним куренем", что как бы противопоставляется возможно большему количеству их. А если обратить внимание на то, что они - сыновья ханов, то становится ясным смысл характеристик, который сводится к подчеркиванию того, что они выделились из племени. Это обстоятельство имело бы небольшое значение, если бы от него не тянулась нить дальше, приводящая к ответу на вопрос: зачем было Алтану и Хучару "разлучать" Тэмуджина с Джамухой?

Наутро после той ночи, когда произошел инцидент между побратимами, как описывает автор "Сокровенного сказания", к Тэмуджину подошло множество людей. И, рассказывая об этом, автор характеризует их так же, как и Алтана с Хучаром. Это было бы поразительным совпадением, если бы в нем не таился более глубокий смысл. Вот что говорит автор: "... подошли следующие племена: из Чжалаиров - три брата Тохурауны... Из племени Барулас... Из племени Манхуд..." и т.д. То есть здесь тоже были не племена, а части их, причем приходящие из одного племени были связаны между собой семейными узами - отцы с сыновьями, братья. Процесс дробления племени даже не приходится ставить под вопрос - он налицо и буквально засвидетельствован источником, например: "Из племени Арулад выделился и пришел к своему брату, Боорчу, младший его брат, Огеленчерби. Из племени Урянхай выделился и пришел..." [†31] и т.д. Шли к Тэмуджину не племенами, а семьями или куренями - военными единицами, как простые богатыри, так и аристократия.

И тогда были выдвинуты две программы, взаимно исключавшие друг друга. Родовые старейшины хотели создать конфедерацию племен с выборным ханом. На этот пост больше всех претендентов подходил Джамуха, опытный воин и изворотливый политик. При победе этой программы "людям длинной воли" не оставалось места в жизни. Поэтому последние сгруппировались вокруг Тэмуджина, который был по существу одним из них. Как только Тэмуджин, уже готовившийся к перевороту, откочевал от Джамухи, вокруг него образовались дружина в 13 тыс. воинов. В 1182 г. они избрали Тэмуджина ханом под названием Чингис, принеся ему присягу, текст которой весьма характерен: "Когда Тэмуджин станет ханом, то мы, передовым отрядом преследуя врагов, будем доставлять ему прекрасных дев и жен, юрты, холопов и лучших лошадей. При облаве выделять тебе половину добычи. Если мы нарушим в дни войны твой устав, разбросай наши черные головы по земле; если в мирное время мы нарушим твой покой - отлучи нас от жен, детей и холопов, бросай нас в бесхозяйной земле" [†32]. Здесь оговорен раздел добычи и степень наказаний за нарушения дисциплины: во время войны - казнь, в мирное время ссылка. Условия типичные для создавшейся военной организации [*97].

Избрание Тэмуджина ханом было признано кераитами, но встретило сопротивление в среде самих монголов, большая часть которых не примкнула к Тэмуджину, а объединилась вокруг Джамухи. Назревший конфликт произошел из-за убийства брата Джамухи, вздумавшего отогнать табун у чингисовцев. Джамуха привел 30 тыс. всадников, добровольно примкнувших к нему, а Чингисхан имел только 13 тыс. человек из разных родов и племен [†33]. В битве при Далан-балчжутах Джамуха опрокинул войско Чингиса и запер его в ущелье близ реки Онон [†34]. Но, верный традициям межплеменных войн, он ограничился казнью пленных и отвел свои войска, благодаря чему Чингисхан уцелел, получил передышку в 18 лет и усилился настолько, что война стала необходимой.

И тут возникает вопрос: для кого? Оказывается, для всех! Для монголов, противников Чингисхана, ибо его орда пополнялась "людьми длинной воли", у которых были личные счеты с родственниками, обидевшими их, так что эти богатые родственники имели все основания для беспокойства. Для окрестных племен: татар, отравивших отца Чингисхана, и меркитов, обесчестивших его жену. Для Ванхана кераитского, стремившегося победами поднять свой престиж. Для найманского хана, который несколько позже сформулировал оценку политической ситуации так: "На небе нет двух солнц: может ли народ иметь двух государей" [†35]. Эта знаменательная фраза показывает, что еще в начале XIII в. не испарились традиции степного единства, заложенные хуннами, развитые тюрками и продолженные тем объединением монголоязычных татарских племен, которое условно именовалось цзубу. Теперь настало время для увенчания здания кочевой культуры, и было неясно только одно: сделают это найманы или монголы.

ОПЫТ АНАЛИЗА

Джамуха появляется на страницах "Сокровенного сказания" вновь уже в связи с избранием Тэмуджина Чингисханом и сражением при Далан-балчжутах, в рассказе о котором есть следующая фраза: "Чжадаранцы, во главе с Джамухой, объединили вокруг себя тринадцать племен и составили три тьмы войска... с Чингисханом было тоже тринадцать куреней, и он также составил три тьмы войска и пошел навстречу Джамухе" [†36]. Из этого мы заключаем, что у противников было по 3 тьмы войска, но у Джамухи было 13 племен, а у Чингиса - 13 куреней! Разница огромная: курень не синоним племени, в данном контексте - это войсковая единица (хотя при этом могло быть и так, что племя могло выставить один курень [†37]). Прийти к окончательному выводу позволяет описание в "Сокровенном сказании" избрания Джамухи в гурханы, отделенного от рассматриваемого момента (1182 г.) периодом в 18 лет (1200 г.). Избирают Джамуху именно "племена", т.е. племенная аристократия, которая направляет этот союз против Чингисхана ("...они уговорились выступить в поход против Чингисхана и Ванхана" [†38]).

Все вышеприведенное подводит к следующим выводам: в рассматриваемый период монгольское племя переживало стадию распада; процесс характеризуется крайним обострением отношений между племенной аристократией и непокорными, стремящимися выйти из орбиты племени людьми; процесс зашел так далеко, что поставил перед выделившимися из племен отщепенцами - так называемыми "людьми длинной воли" - задачу объединения, в основу которого, естественно, должен был быть положен не племенной принцип; в условиях же обострения отношений "людей длинной воли" с племенной верхушкой этот принцип мог быть только военным. Все это нашло практическое выражение в объединении куреней вокруг Тэмуджина и "племен" - вокруг Джамухи.

Вернемся еще к одному из обстоятельств разрыва Тэмуджина и Джамухи: "люди длинной воли" - все эти "из племени" такого-то - подошли к Тэмуджину одновременно и сразу же после отъезда Тэмуджина от Джамухи. Уже одно то, что они пришли к Тэмуджину в одно и то же время - значит, вместе, наводит на мысль о том, что и до этого они были уже вместе и были недалеко от Тэмуджина, о чем свидетельствует мгновенность их реакции на известие о ссоре двух друзей. Это стояние их наизготове, их ожидание разрыва может быть объяснено лишь только связью с Тэмуджином. И вот здесь особенно становится понятной роль Алтана и Хучара во всей этой истории - роль посредников между Тэмуджином и "людьми длинной воли", к которым они и сами относились, так как тоже были "из племени...". Упрек, брошенный Джамухой, был вполне обоснован.

Венчает этот период битва при Далан-балчжутах, рассказ о которой есть как в "Сокровенном сказании", так и у Рашид ад-дина, но у второго рассказывается совершенно противоположное рассказу первого. "Сокровенное сказание" утверждает, что победил Джамуха, - запер "Чингиса в ущелье, казнил княжичей из рода Чонос и ушел". У Рашид ад-дина все наоборот: победил Чингисхан, и это он таким же способом казнил своих врагов. Кому верить? Тому, который не был заинтересован в искажении события, - автору "Тайной истории", потому что унижение Чингисхана перед его врагами не входило в его задачу. К тому же Джамуха не пользуется у него особыми симпатиями: его образ дан как в положительных, так и в отрицательных поступках. Напротив, Рашид-ад-дин прямо был заинтересован в искажении действительности. Задача возвеличения Чингисхана не позволяла ему показывать своего героя в унизительном положении побежденного. Поэтому у Рашид-ад-дина отсутствуют подробности сражения, но зато много общих фраз, вроде: "От сияния солнца счастья Чингисхана враги рассеялись, словно пылинки в воздушном пространстве" [†39].

В описании битвы при Далан-балчжутах мы впервые сталкиваемся с первым из цепи парадоксов в поведении Джамухи: находясь на грани победы над Чингисханом, он внезапно отказывается от нее и уходит с места сражения, сказав только: "Ну, мы крепко заперли его в Ононском Цзерене!" [†40]. Почему он поступил так?

Теперь, когда стало известно, воплощением каких антагонистических общественных сил оказались Джамуха с Тэмуджином, можно попытаться подойти к вопросу о степени совпадения личных интересов каждого из них с интересами возглавляемой им стороны. Сделать это можно, отбрасывая то, что мотивируется общественными интересами, интересами двух враждующих лагерей, на которые распалось общество; оставшееся характеризует личность.

"Сокровенное сказание" следующим образом описывает первое столкновение Джамухи с Чингисханом: узнав об убийстве своего младшего брата одним из чингисханцев, Джамуха выступает с войском против своего побратима, с которым "разлучили" его Алтак и Хучар. Чингисхан, узнав о выступлении Джамухи, также собирает войско и движется ему навстречу - происходит сражение при Далан-балчжутах; причем Джамуха загоняет Чингисхана с войском в ущелье. Если Джамуха, забыв о своей былой дружбе с Тэмуджином, идет против него с войском и, значит, хочет разгромить его, то совершенно непонятно, почему же, когда ему нужно сделать один шаг, чтобы уничтожить своего врага, когда он накануне победы, - он этого шага не делает: он поворачивает назад. Создается впечатление, что не один и тот же, а два различных человека действуют здесь - один отдает приказ о начале военных действий, другой - об отходе с поля сражения. Невольно возникает мысль о том что в этой битве и во всем, что с ней связано, действовали две воли, но настолько противоположные, что действие одной уничтожает содеянное другой. Но в свете двухпланового понимания цепи исследуемых событий - в плане личности и в плане общественном - становится ясно, какие две воли могли здесь действовать.

Объединение "людей длинной воли", избрание ими Тэмуджина ханом - и как реакция, очевидно, такое же объединение 13 племен вокруг Джамухи - это накалило обстановку до предела, так что убийство брата Джамухи явилось поводом к открытию военных действий. Неизвестно точно, какие цели преследовал Джамуха сам, выступая в поход, но что коалиция "племен" этого выступления хотела, не подлежит сомнению. В обстановке, когда враждующие стороны только-только сорганизовались в масштабе страны, когда силы врага еще неизвестны, наиболее агрессивной и рвущейся в бой должна была быть та сторона, на традиционное господство которой покушалось уже одно существование другой. Итак, окружение Джамухи было сильно заинтересовано в походе, но интересовалось оно походом лишь как средством. Целью было уничтожение коалиции чингисовцев, чего, как мы видели; не произошло, а потому приказ об отступлении характеризует именно и только Джамуху.

Если мы будем рассматривать поведение Джамухи во всей этой истории с походом, исходя из того. что он, выступая вместе с племенной аристократией против Чингиса, был и интересами своими вместе с нею, т.е. преследовал цель полного разгрома Чингиса и его гибели, - мы неизбежно зайдем в тупик при попытке объяснить приказ Джамухи об отходе с Далан-балчжутах. Однако, с другой стороны, мы не можем сказать, что он не был заинтересован в походе. Так же как никто не помешал ему этот поход прервать, когда до победы оставался один шаг, так же никто бы не мог принудить его участвовать в этом походе, если бы он этого не хотел. Поэтому трудно сказать, что двигало Джамухой, но ясно, что его интересы не были интересами его окружения, они совпадали только по своей направленности - к Чингису, но не более. Кроме того, цели племенной аристократии должны были быть достигнуты победоносным завершением похода, в то время как цели Джамухи достигались самим процессом похода, так что Джамуха не счел нужным доводить его до конца.

В тесной связи с вышесказанным находится факт ухода от Джамухи к Чингису, после сражения урудов и мангудов, что было их реакцией на решение Джамухи отойти с Далан-балчжутах. Если бы уход их к Чингису был продиктован не чем иным, как только симпатией к последнему, то им следовало бы перейти к нему до сражения, что могло пойти только на пользу ему; помешать же им сделать это до сражения никто бы не смог, как и после) т.е. причина их ухода лежит в самой битве, а не вне ее. Так как они участвовали в этом походе, преследуя те же цели, что и вся племенная аристократия, естественно, что причина их ухода заключается не в самом факте битвы, а в том неожиданном, что в ней проявилось - в несовпадении, больше того - в противоречии интересов Джамухи и его союзников и попрании Джамухой интересов племенной аристократии.

Иными словами, мы наблюдаем тот редкий в истории случай, когда интересы главы общественной группировки не тождественны устремлениям последней и если соприкасаются, то лишь временно. Тогда возникает иллюзия единодушия, которая разрушается, как только наступает момент, когда интересы дела требуют единодушия подлинного, и действия такой общественной группировки заранее обречены на неуспех. Это поняли уруды и мангуды, и это только одно могло послужить причиной их. казалось, необъяснимого ухода к Чингису. В самом деле, ведь переход от Джамухи к Чингису был не просто переходом от одного вождя к другому. Это был переход из одного враждующего лагеря в другой. В основе же вражды лежали социальные противоречия между племенной аристократией, в лагере которой находились уруды и мангуды, и "людьми длинной воли".

Как объяснить факт перехода "племен" на сторону чингисовцев? Только одним - смыслом развернувшейся политической борьбы. Но при этом следует иметь в виду следующее. В то время как лагерь "людей длинной воли" был однородным по своему составу и по своим устремлениям, аристократический лагерь делился на два слоя: племенную аристократию, конфликтовавшую с "людьми длинной воли", и рядовых членов племен, которые потенциально были теми же самыми "людьми длинной воли" и отличались от последних только своей покорностью знати. Такое положение создавало неустойчивость в лагере племенной аристократии и возможность перехода отдельных племен в лагерь Чингисхана в случае заинтересованности их вождей в этом переходе.

Какой же политический расчет кроется в поступке урудов и мангудов? Почему вожди этих племен, невзирая на то что "люди длинной воли" принадлежали к числу их социальных противников, все-таки связали свою дальнейшую судьбу с ними? Вероятно, только потому, что социальный признак уже перестал играть ту роль, которую он играл в момент размежевания людей на два враждующих лагеря. Выдвижение военной верхушки в лагере "людей длинной воли" трансформировало борьбу последних из борьбы за свободу и независимость в борьбу за господство. Поэтому победа "людей длинной воли" означала на деле установление господства военной верхушки во главе с Чингисом. Этой верхушке можно было служить, так что уруды и мангуды фактически перешли не на сторону "людей длинной воли", а на службу к Чингисхану и его ближним. Что же все-таки побудило их на такой переход? А то, что, будучи самыми воинственными (что впоследствии отметил сам Джамуха), они, естественно, стремились побеждать. Джамуха не оправдал их надежд, им стало ясно, что с ним победить нельзя, и они ушли от него к Чингису, благодаря чему тот из атамана превратился в государя.

ТЭМУДЖИН И ДЖАМУХА

Постоянные внутренние войны, набеги, взаимный угон скота и прочие "прелести" междоусобиц тяготили самих монголов. Но когда к этому добавилась угроза извне, потребность в объединении стала ощущаться всем народом. С юга наседали татары, подстрекаемые чжурчжэнями. С севера грозили меркиты, стремившиеся отплатить за недавний разгром. На западе активизировались найманы, которым удалось снова найти претендента на престол кераитского ханства, временно изгнать Ванхана и ослабить тем самым единственного союзника монголов. Монголы оказались в кольце. Но осуществить их объединение было невозможно без программы, приемлемой для подавляющего большинства народа. А ее не было.

На счастье Чингисхана, умный и дальновидный Инанч-хан последние пять лет своей жизни себя не проявил. То ли он был болен, то ли сказался возраст, а может быть, ему мешали дети, уступавшие ему в талантах и проницательности. Когда же в 1201 г. Инанч-хан умер и ханство его разделилось на два ханства, хотя и не враждовавших открыто, но относящихся друг к другу более чем прохладно, развернулась жестокая межплеменная война.

В 1201 г. 16 племенных вождей [†41] собрались на курилтай и выбрали гурханом Джамуху, поставив своей целью войну против Чингисхана и Ванхана. Представителем найманов был младший брат Буюрук-хан. В битве при Койтене Чингисхан и Ванхан разгромили это скопище благодаря тому, что внезапно налетел ураган и разноплеменные войска Джамухи потеряли связь друг с другом. "А Джамуха, разграбив его же возводивший в ханы народ" [†42], отступил и покинул своих союзников. Развивая успех, Чингисхан разгромил тайджиутов на берегу реки Онон, а на следующий год (1202) нанес решительное поражение татарам. В это время Ванхан ходил походом на меркитов и загнал их на запад от Байкала, получив при этом изрядную добычу. Затем союзники объединились снова и атаковали наймайского Буюрук-хана. Тот бежал, не приняв боя, но был настигнут в низовьях реки Урунгу и убит [†43].

Но тут вступили в войну основные силы найманов. Полководец Коксеу-Сабрах на урочище Байдарах-бельчир преградил дорогу отходившим после набега кераитам и монголам. Ночью Ванхан отделился от Чингиса, почему-то объединился с Джамухой и ушел, а Чингис, увидев, что он одинок, тоже отступил в другую сторону. Найманы пустились преследовать Ванхана и захватили много пленных. Тогда Чингис послал войско на выручку Ванхану и помог -ему отбить полон. За это Ванхан усыновил Чингиса [†44].

Казалось бы, союз должен был укрепиться, но вместо этого кераитские вельможи и царевич Нилха-Сэнгум составили заговор против Чингиса. Они хотели заманить его к себе и убить. Почему-то в ставке Ванхана первым советником оказался Джамуха, который, вызвав конфликт, отказался от участи в войне [†45]. Кераиты подготовили набег на монголов, желая использовать фактор неожиданности, но перебежчики из числа простых пастухов [†46], надеясь на награду за своевременную информацию. предупредили Чингисхана, и монгольские женщины с детьми успели откочевать, а войско подготовиться к битве. В бою у Халагунола благодаря сумасшедшей храбрости вождя урудов Хуилдара, бросившего в атаку кераитов, монголам удалось избегнуть полного поражения. Под покровом ночи Чингисхан отвел остатки своего войска - всего 2600 всадников. Искусно маневрируя, монголы избегали повторной битвы, усыпили бдительность кераитов переговорами и нечаянным нападением у горы Джэджээр (между истоками Толы и Керулена) осенью 1203 г. разбили их в ночном бою. Ванхан бежал к найманам и при встрече с пограничным найманским караулом был убит, потому что начальник караула не знал его в лицо и не поверил, что перед ним столь важная персона [†47]. Остатки кераитов под предводительством его сына Сэнгума бежали и добрались до Хотана, где вождь племени калач схватил и убил Сэнгума [†48].

Так кончилось самое сильное и древнее христианское ханство Центральной Азии, пав жертвой язычников, но любопытно, что эта сторона дела в источниках совершенно не отражена [*98]. Рашид ад-дин только в предварительном описании отмечает: "До них дошел призыв Иисуса, - мир ему! - и они вступили в его веру" [†49], - не делая из этого никаких выводов. В "Тайной истории" приведена только кераитская молитва - "абай-бабай", т.е. "авва - отче...", и то между делом [†50]. Из этого вытекает только то, что сами монголы не придавали значения разнице в вере [†51].

И с этой точки зрения весьма важно, что того же мнения держались сами кераиты. О падении их царства сохранилась крайне искаженная версия в сибирских летописях. Деформирована она настолько, что ни одному исследователю не пришло в голову отнести эту запись к событиям XIII в. Вот текст [†52]: "Был царь магометова закона именем Он" (так - в Есиповской летописи), Иван (в Строгановской летописи) или же Он-Сом-хан (в Ремизовской летописи). Против него "восста его же державы от простых людей именем Чинги и шед на него яко разбойник... и уби Она) и вступил на царство сам Чинги".

Тут многое перепутано. Вместо забытого несторианства поставлено магометанство; Чингисхан назван простым разбойником, но для нас важно то, что сведение, прошедшее через десятки рук, сохранило свой смысл - социальный. Вождь "людей длинной воли" своим противникам и должен был представляться разбойничьим атаманом. Этого основного содержания источник не утерял. Но мы, чтобы найти жемчужное зерно истины в шелухе наслоений, должны хорошо выучить фактическую историю, ибо только этим способом у исследователя расширяется до нужных пределов система ассоциации.

Но если кераиты и монголы имели общие традиции, сложившиеся в то время, когда и те и другие входили в общекочевое объединение, условно названное цзубу, то найманы были совсем другим народом - и война между ними и монголами должна рассматриваться как внешняя, межплеменная [*99]. Наши источники единодушно утверждают, что инициатива войны принадлежала найманскому Таян-хану, который попытался вовлечь в союз онгутов, но те отказались наотрез и предупредили Чингисхана. С другой стороны, все уцелевшие от побед Чингисовых и следовавшей за ними резни: татары, меркиты, монголы - сторонники Джамухи и прочие собрались к найманскому хану, чтобы продолжать борьбу. В 1204 г. оба войска столкнулись у гор Хангая. Джамуха в решительный момент увел свой отряд, и найманы потерпели поражение. Таян-хан погиб, его мать попала в плен, а сын, Кучлук, бежал к меркитам, успевшим отступить по долине Иртыша за Алтай. Степь была снова объединена, как во времена тюркских и уйгурских ханов.

Последним непобежденным противником Чингисхана оставался его названый брат и первый соперник Джамуха-сэчэн. В 1205 г. он был связан собственными воинами, выдан Чингису и казнен.

ВЕЛИКИЙ КУРИЛТАЙ

В 1206 г. на берегу Онона собрались все войска; защищавшие "девятиножное белое знамя" в боях со своими соплеменниками. Это собрание - курилтай - было высшим органом власти, и только оно имело право доверить функции управления определенному лицу, именуемому в дальнейшем ханом. Его поднимали на войлоке над головами окружавшей его толпы, а та криками выражала свое согласие повиноваться ему. Разумеется, "ханом был вторично избран Тэмуджин, и курилтай подтвердил его титул - Чингисхан. Требовалось также определить имя народа, ядром которого были верные сторонники Чингисхана вместе с их семьями и домочадцами. Тогда они назывались "монголы", и это название было официально закреплено за вновь сформированным народом-войском.

Здесь самым примечательным обстоятельством было то, что монгольское войско выросло с 13 тыс. добровольцев до 110 тыс. регулярной армии. Ясно, что пополнение шло за счет включения в войска побежденных кераитов и найманов. Но ведь люди не шахматные фигуры. Оказавшись в армии победителя, они ни разу не проявили нелояльности новому хану, а это значит, что для них были созданы приемлемые условия существования. Ведь на каждого монгольского ветерана приходилось десять новобранцев-военнопленных, привыкших бунтовать даже против своих племенных ханов. В этой армии сила была на стороне побежденных, но они быстро стали верноподданными. Думается, что здесь сыграла решающую роль степная традиция централизованной сильной власти, способной противостоять оседлым соседям: чжурчжэням, тангутам и мусульманам. Сменив кличку "цзубу" на гордое имя "монгол", они ничего не проиграли, а те, которые не хотели жить в объединенном государстве, ушли на запад и продолжали войну. Это были неукротимые меркиты и часть найманов. Прочие перенесли свои симпатии на Чингисхана.

Родовой принцип был нарушен немедленно и сознательно. Командиры получили награды соответственно заслугам, а не по праву рождения. Воины были разверстаны по десяткам, сотням и тысячам и были обязаны служить с четырнадцати до семидесяти лет. Для наблюдения за порядком кроме стотысячной армии была создана десятитысячная гвардия, несшая службу по охране ханской юрты. В основу законодательства был положен воинский устав чингисовской армии. Наказаний было установлено два: смертная казнь и ссылка в Сибирь. Отличительной чертой этого установления было введение наказания за неоказание помощи в беде боевому товарищу. Этот закон назывался Яса, и хранителем Ясы (верховным прокурором) был назначен второй сын Чингисхана, Чагатай. Новорожденная империя возникла из-за войн и только для войн, поводов для коих оставалось еще немало.

В столь воинственном и разноплеменном людском скопище было необходимо поддерживать строгий порядок, для чего всегда требуется реальная сила. Чингисхан это предусмотрел и из числа наиболее проверенных воинов создал две стражи, дневную и ночную. Они несли круглосуточное дежурство в орде, находились неотлучно при хане и подчинялись только ему. Это был монгольский аппарат принуждения, поставленный выше армейского командного состава: рядовой гвардеец считался по рангу выше тысячника [†53]. Тысячниками же были назначены 95 нойонов, "которые потрудились... в созидании государства" [†54]. Так из "людей длинной воли" была создана военная элита, которую нельзя назвать ни аристократией, ни олигархией, ни демократией, ибо это была орда древнетюркского каганата [†55], но разросшаяся на всю Великую степь и поглотившая племена.

Орда - это народ-войско. Считать командиров войсковых соединений аристократами неправильно по одному тому, что должности они получают за выслугу, а за проступки могут быть разжалованы. Древность рода у всех монголов была одинакова - от Алан-гоа. Демократией эту систему тоже не назовешь, так как массы связаны железной воинской дисциплиной. И какая же это олигархия, если высшая власть принадлежит хану. Но если это монархия, то весьма сомнительная, потому что хан всего лишь пожизненный президент, выбираемый всем войском, с настроением которого он должен считаться. Нельзя назвать эту систему и тиранией, потому что судебная власть - Яса - была отделена от исполнительной, ханской. По принятому порядку хан имел право требовать соблюдения закона, но не нарушения его. Позднее, когда Узбек предложил в 1312 г. своим подданным принять ислам, они ответили: "Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и исповедания и каким образом мы покинем закон и ясак Чингисхана и перейдем в веру арабов" [†56].

Как мы видим, ханская власть была ограничена гораздо более, чем власть королей феодальной Европы. Дворянства не было, а крепостными были все.

Конечно, монгольские ветераны за свои заслуги подучили лучшие места и должности. Казалось бы, этого достаточно, чтобы видеть в них зачаток будущего феодального сословия. Не тут-то было! Как мы увидим ниже, им не удалось воспользоваться плодами своих побед и завещать детям положение и богатство. Каждая война, даже победоносная, уменьшала их число и увеличивала количество покоренных, привлекаемых в войско и тем самым становившихся полноправными членами орды. Процентное соотношение менялось не в пользу победителей.