А.А. БОЛДЫРЕВ
ПАРАДОКСЫ
МАГИЧЕСКОГО КРИСТАЛЛА
(этюды о творчестве)
Москва - 2005
Издание печатается по решению
Ученого Совета
Международного учебно-научного Биотехнологического Центра
МГУ им. М.В. Ломоносова
Болдырев Александр Александрович
В монографии в свободной форме изложены представления об особенностях творческого процесса, дана попытка выявить особенности психики, важные для творческого процесса, приведены примеры интуитивных «озарений», лежащих в основе многих счастливых находок в процессе познания. Книга предназначена для широкого круга любознательных читателей, интересующихся проблемами творчества.
Иллюстрации Максима СОКОЛОВА
От автора
Эта книга не относится к тем, что могут быть написаны «на одном дыхании». Как это не странно, материал, который лег в ее основу, собирался в процессе многолетнего чтения автором курса лекций по общим проблемам биологии для студентов факультета психологии МГУ. Как оказалось, актуальные проблемы психологии и биологии скрещивались на одном основании – биологические и психологические аспекты процесса познания. Благодаря собственным исследованиям в области нейрохимии, мне оказались близки многие проблемы, привлекающие психологов. Обсуждение их со студентами в ходе лекционных и семинарских занятий, я получал стимул для дальнейшего осмысления этих вопросов. Оформляя для печати эту короткую книжку, я хочу принести благодарность моим студентам, которые помогали мне в завершении работы над рукописью – как тем, кто добровольно вызвался сделать это, так и тем, кто, зачастую не отдавая себе отчета, способствовали ее оформлению. Один из моих давних студентов, Максим Соколов проиллюстрировал рукопись оригинальными рисунками. Я рад разделить с читателями удовольствие от ознакомления с ними.
А.А. БОЛДЫРЕВ
ПРЕДИСЛОВИЕ
…И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще неясно различал.
А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»
Прогресс науки питается из двух главных источников: внутреннее развитие человеческой мысли и социальные потребности общества. Оба источника тесно связаны... Так, первоначальные опыты Дж.К. Максвелла с проволочной катушкой и магнитным сердечником рассматривались как плод досужего ума. Понимание взаимосвязи электрических и магнитных явлений несколько десятилетий спустя привели к созданию электродвигателя. И когда в конце ХХ столетия один из крупнейших городов мира – Нью-Йорк из-за неисправности подстанции на несколько часов остался без электричества, стало понятно, насколько важны для современной цивилизации законы, вытекающие из наблюдений Максвелла.
Когда научная идея внедряется в производство, ее дальнейшая судьба определяется уже не столько логикой самой идеи, сколько нуждами производства. Кроме того, возникают новые общественные потребности, стимулирующие дальнейшие развитие научной идеи. Таким образом, наука не только движет производство вперед, но и сама движется благодаря ему. По этой причине характер способа производства становится важным фактором развития науки и техники.
Целью науки во все времена являлось получение сведений об окружающей нас природе. Для древних греков познание природы было частью постижения гармония мира. В средние века познание рассматривали как способ проникновения в божественные цели мироздания. С переходом к современной цивилизации наука стала одним из путей приобретения человеком господства над природой. Сегодня цель науки – знания, находящие практическое применение.
Наука стала дорого стоить. Одновременно она стала много уметь, и общество должно тщательно контролировать пути ее развития. Последствия внедрения результатов науки в производство обнаруживаются и в изменении характера труда или его эффективности, и в области социальных отношений (благодаря созданию новых потребностей, навыков, форм общения), и в политической жизни. Примером тому является развитие ядерной энергетики, телевидения, внедрение видео и компьютерной техники, появление новых видов связи, транспорта, освоение космоса.
Современная наука требует от исследователя переработки огромного объема накопленных знаний, настолько большого, что в ряде случаев избыток информации мешает отыскать прямую дорогу к пониманию причин изучаемого явления, и требуется определенная пластичность мысли, избирательность восприятия, интуиция, чтобы опыт прошлого не пропал даром, а послужил источником нового знания.
Что такое научное творчество? Это не воспроизведение известного, а открытие еще непознанного, существующего в природе в неявной для исследователя форме. Поэтому научному подходу нельзя обучить по принципу «делай, как я». Процесс познания, путь, которым идет ученый, скрыт от окружающих, они видят лишь результат.
Зачастую этот путь настолько «интуитивен», что процесс познания оказывается скрыт и от самого ученого: творчество является самой непознанной стороной деятельности человеческого мозга. Можно ли «обучить» творчеству? Можно ли выработать способность делать открытия, или нужно родиться Коперником или Ломоносовым? В наши дни научная работа – это не удел одиночек, удовлетворяющий свой творческий интерес, а требующая огромного финансирования и, значит, зависящая от его источников деятельность выдающихся представителей человеческого общества. И стоит она обществу очень дорого (в развитых странах расходы на науку составляют 5-8% бюджета). Так что нельзя полагаться только на то, что Ломоносовы и Коперники сами пробьют себе дорогу…. Творчеству можно и нужно учиться, КПД такого обучения никогда не бывает стопроцентным, но если учитель воспитает даже одного ученика, который пойдет дальше учителя, - его труд окупится.
Частым противоречием в жизни общества является противоречие между знанием и умением. Когда в середине ХХ века при изучении быта и жизни индейцев-майя археологи обнаружили в раскопках детские игрушки – они поразились. И было чему. Эти игрушки имели колеса. А многотонные каменные глыбы при строительстве пирамид майя перетаскивали без применения колеса – это тоже было археологам известно.
Знать колесо и не найти ему достойного применения – это ли не трагедия цивилизации?! И в сегодняшнем (чрезмерном) обилии информации можно оказаться в аналогичном положении – иметь знания и не найти им практического приложения. Наверное, главная задача обучения в науке именно состоит в том, чтобы обеспечить надежное руководство в безбрежном море информации.
Что же может явиться такой путеводной звездой в жизни ученого? Трудолюбие? Знания? Творческая атмосфера в коллективе? Или случай, который надо не упустить?
Мне кажется, наиболее верный путь успешного творчества – добиваться того, чтобы работать с вдохновением. Тем самым, которое А.С. Пушкин назвал магическим кристаллом и которое способно соединить все духовные и творческие силы в единый порыв и подчинить его одной цели.
Эта книга – о вдохновении исследовательской работы. О минутах счастья, о годах чернового, неблагодарного труда. О безрезультатных усилиях ученых. О специфике научной работы. О пользе науки для общества и о том, что общество должно заботиться о своем интеллектуальном потенциале.
Глава I. НАУКА И ИСКУССТВО В НАШЕЙ ЖИЗНИ
Роль личности в творческой деятельности – Личностные характеристики творческого человека - Как оценить творческую одаренность - Подсознательное в творчестве – Определение творческого акта – Язык науки
Наука – это искусство нахождения проблем,
поддающихся экспериментальному решению. Отто Варбург
Искусство и наука, как две стороны одной медали, представляют собой два различных способа познания мира. Только предметом искусства является то, что находится внутри нас, а науки – то, что нас окружает. И это не единственное различие между наукой и искусством.
Мы знаем, что произведения искусства неповторимы и не воспроизводимы: только Пушкин мог создать «Евгения Онегина» - этот «продукт» искусства. Но продукт научного творчества должен быть и повторим, и воспроизводим. Факт, обнаруженный одним ученым, может (и должен) быть в полном объеме воспроизведен и другими исследователями. Если бы радий не открыла Мария Кюри, его открыл бы кто-нибудь другой, и свойства радия не зависят от личности открывателя.
Кроме того, произведения науки, как правило, однозначно. Пифагор хотел, чтобы все, кто знакомился с его теоремой, видели в ней один смысл. Но Гомер – он не хотел этого, так как произведения искусства многозначны, и каждый, знакомясь с ними, открывает в них то, что ему созвучно. Перечитывая «Войну и мир» в разные периоды своей жизни, мы открываем в романе все новые и новые стороны.
Наконец, научное творчество нуждается в глубокой преемственности, и представители научных школ создают, как правило, более существенный вклад в развитие науки, чем одиночки…. Напротив Камю, Пикассо, Сикейрос не опираются, а отталкиваются от предшественников, они вырастают из них, и традиционность в искусстве гораздо менее важной, чем традиционность в науке.
Однако все эти особенности, которые приходят на ум, как доказательства различий между наукой и искусством, отступают на второй план при рассмотрении общего между этими видами творческой деятельности человека. А общность состоит именно в том, что оба представляют собой творческую деятельность конкретных личностей и зависят, таким образом, от субъективных черт этих личностей.
Мир науки зависит от личности того, кто этот мир созидает. Это обстоятельство редко принимают во внимание, между тем оно часто играет важную роль в процессе познания. Это положение легко проиллюстрировать конкретным примером из истории естествознания, вспомнив становление представлений об эволюции живого и сравнивая вклад в эту проблему двух таких разных личностей, как Мальтус и Дарвин. Оба ученых фактически наблюдали одни и те же явлении, но какой вывод сделал из этих наблюдений Мальтус, и какой Дарвин!
Первая серьезная попытка выявить особенности психики ученого была выявлена американкой Н. Роу в 1953 г. на материале бесед с 64 известными исследователями; эта попытка оказалась безуспешной. Самое тщательное обследование не позволило установить у выдающихся представителей естественных наук каких-либо особенностей характера, которые бы не были присущи «простым смертным» Затем в 60-е гг. К. Роджерс и его последователи (Англия), также пытались охарактеризовать личность ученого и сопоставить ее особенности с результативностью творчества.
В 1976 г. И. Айзенштат провел опрос 699 ученых для того, чтобы оценить, какие качества являются особенно важными для результативной научной деятельности. Ответы, в общем, были разочаровывающе-тривиальными: отмечалось влияние среды на развитие творческой личности, важность критического склада ума ученого и чуткость к новым направлениям в науке.
В 1984 г. сотрудники отдела психологии Филадельфийского университета (США) сформулировали эмпирическую связь между достижениями ученого и его личностью. Авторы проведенного исследования выделили те черты характера, которые отличают творчески одаренных людей от людей заурядных. Во-первых, автономность мышления, стремление быть независимым в принятии профессиональных решений; во-вторых, упорство в работе и способность концентрировать усилия на решение одной проблемы в течение длительного времени; в-третьих, оригинальность, наличие богатого воображения; в-четвертых, потребность в профессиональном признании коллегами, научным миром; в-пятых, свобода от следования правилам и шаблонам, сочетающаяся со способностью учитывать прошлый опыт; и, наконец, в-шестых, эстетическая восприимчивость, потребность в красоте и элегантности научных решений.
Для доказательства связи указанных свойств с творческой одаренностью авторы опроса поставили перед собой 2 задачи: выяснить, можно ли по наличию данных личностных черт прогнозировать уровень достижений ученого, а также изучить, как выявляется эта взаимосвязь у специалистов различных дисциплин. В качестве показателя научных достижений рассматривалось количество публикаций и их цитируемость. К статистическому опросу было привлечено 750 ученых мужского пола, из них 250 биологов, 250 химиков и 250 физиков, получивших ученую степень в 1960-1967 гг. Эти ученые были отобраны в случайном порядке из вышедшего в 1976 г. статистического сборника «Американцы и американки в науке».
Из анализа были исключены две последних (из вышеперечисленных) личностных черты – гибкость и эстетическое восприятие: они показались авторам необъективными. Было разработано 60 вопросов к ученым, и корреляционный анализ показал тесную взаимосвязь между показателями всех 4 характеристик личности и используемым критерием успеха - количеством публикаций. Показатель продуктивности у всех ученых наиболее четко совпадает с такой чертой личности, как упорство в работе. Для биологов особо важна автономность мышления, для физиков и химиков – оригинальность, наличие воображения. Для ученых всех трех дисциплин показатель творческого вклада коррелирует с потребностью в профессиональном признании коллегами.
Проведенное исследование позволило дифференцировать зачастую отождествляемые понятия – продуктивность и творческую одаренность ученого, поскольку для их проявления оказались важными разные черты личности. Более того, можно было видеть, что продуктивность ученого легче поддается прогнозированию, чем его творческий вклад. Наконец, было подчеркнуто, что учет особенностей личности творческого работника вовсе не умаляет значения других факторов: условий жизни, творческой атмосферы и обыкновенного везения. В заключении авторы предлагали использовать результаты их исследования для отбора перспективных ученых на ранних стадиях развития личности, поскольку традиционные критерии отбора дискредитировали себя.
Существуют и возражения высказанной точке зрения, основное из которых заключается в том, что количество публикаций ученого в значительной степени определяется размером научного коллектива, в котором он работает. Хотя в 1981 г. Дж. Коун в статье «Количество публикаций, как функция размера лаборатории» на примере анализа работы трех биомедицинских научно-исследовательских институтов США утверждал, что продуктивность сотрудников лабораторий, измеряемая числом научных публикаций за год, не зависит от размера лабораторий, эта точка зрения была подвергнута критике.
М. Куреши, повторяя это исследование, пришел к выводу, что на самом деле такая зависимость существует, хотя и не является линейной. М. Куреши исследовал 46 лабораторий Национального Института здоровья США и 21 лабораторию Национального Института Медицинских Исследований в Англии (1984 г.). Куреши разделил все изучавшиеся лаборатории в соответствии с их численностью на группы и рассчитал для каждой лаборатории величину эффективности (или норму публикаций), равную частному от деления суммы числа публикаций за год для всей лаборатории на численность ее сотрудников. На графике зависимости эффективности работника от числа сотрудников коллектива, в котором он трудится, автор обнаружил три пика, соответствующих численности сотрудников лаборатории в 6, 16 и 27 человек; он пришел к выводу, что такие размеры лаборатории являются оптимальными с точки зрения их эффективности. В то же время, в начале графика была обнаружена линейная зависимость. По-видимому, только в этой области эффективность исследования ученого пропорциональна количеству партнеров по работе. Такой результат неожиданен. Казалось бы, число членов научного коллектива вообще не должно иметь значения для эффективности научной работы. Вспоминается высказывание Б. Рассела о том, что без способностей к умственному одиночеству творческая деятельность вообще невозможна. То же, но другими словами, говорит и старая испанская пословица: «Вдвоем привидения не увидишь», - ведь наука включает в себя не только черновую подготовку эксперимента, не только его осуществление, зачастую требующее дорогостоящего и сложного оборудования, где без помощников не обойдешься. Главным этапом научной работы все же остается – придумать опыт и осмыслить полученные результаты, сделать их трамплином для дальнейшего движения. Большую ли роль играет коллектив на этих стадиях научной деятельности?
Однако в современной науке есть проблемы, которые доступны коллективу в большой степени, чем одиночкам. Может быть по этой причине в последние годы сильно возросло количество публикаций, подаваемых от имени 10-16 авторов, а статьи следуют одна за другой, постадийно раскрывая новые закономерности структуры белка, принципы упаковки генетической информации, характер регуляции клеточного метаболизма: за считанные недели, «навалившись всем миром», ученые сообща решают какую-нибудь сложную проблему… Да, «навалившись всем миром» можно получить большое количество результатов, можно получить уникальные данные, например, о первичной структуре белка. Но, чтобы проанализировать эти данные, чтобы представить себе, как последовательность аминокислот определяет упаковку вторичной структуры, и как вторичная структура изменяется при взаимодействии белка с окружающей средой, - здесь не количество членов лаборатории оказывается решающим. Анализировать результаты и выдвигать новые проблемы, наверное, все-таки приходится в одиночку: «Вдвоем привидения не увидишь».
Да, в науке есть целые стадии исследовательского процесса, которые не поддаются коллективному воздействию; они зависят от людей, осуществляющих процесс познания. И в этом сходство науки и искусства, объединяющее эти два вида духовной деятельности человека.
Социологи и историки науки полагают, что противопоставление науки и искусства как двух принципиально противоположных способов познания, основывается на том, что недооценивается роль подсознательного в научном творчестве. Отсюда возникает формализация представлений о науке. Порой считают, что научные успехи есть лишь результат финансирования; успешность исследования определяют количеством людей, которые заняты в науке, и условий, в которых они находятся. Безусловно, это все важно. Особенно в настоящее время, когда в области экспериментальных наук невозможно «творить» за пустым столом, не используя точных приборов, высокочистых реактивов. А технические усилия? Здесь, наверное, как в айсберге: на каждую часть видимого (результативного) приходится девять частей скрытого труда. Но ведь технический труд важен не сам по себе, а для того, чтобы привести ученого к пониманию внутренних механизмов и связей в изучаемом явлении.
Факты, которые мы получаем даже при самом искусном планировании эксперимента, отражают действительность не «напрямую». Еще И.П. Павлов говорил: «умейте спрашивать у природы». Нужно лишь понять суть этого ответа; процесс осознания получаемых данных и представляет собой научное творчество. Его можно определить как социально-значимую, целенаправленную деятельность человека в интеллектуальном или практическом плане, адекватно воспроизводящую объективную реальность, преобразующую ее и создающую с помощью индивидуальных средств и форм познания нечто новое, не существовавшее ранее.
Можно и иначе определить суть творческого процесса. Для этого посмотрите на схему, где изображены точки, расположенные в определенном порядке.
Требуется, не отрывая карандаша от бумаги, провести 4 прямые линии так, чтобы соединить все точки между собой. Попытайтесь сделать это самостоятельно. Не получается? – Посмотрите на следующую схему, где указан порядок проведения линий.
Оказывается, что условие выполнимо, причем довольно простым способом. Надо лишь проявить нетривиальный подход, чтобы решить эту задачу. Таким образом, можно сказать, что творчество – преодоление ограничений привычного (стандартного) мышления. Поэтому оно и зависит так сильно от интеллектуальных и личностных свойств исследователя, является неповторимым по характеру своей деятельности. Поэтому, естественно, интересно рассмотреть вопрос о личности ученого, определить черты, обеспечивающие успех его в науке, реализацию творческого потенциала.
Поговорим о языке науки. Язык важен не только для изложения полученной информации. Язык – история народа. Может быть, главной причиной гибели цивилизации инков было то, что они не знали письменности, и их цивилизация не выдержала натиска испанской культуры. Физик Я.И. Френкель часто говорил, что в науке, в отличии от искусства, глубокая мысль выигрывает от упрощения. Если в искусстве главное – «как», то в науке главное – «что». Но просто описать - что происходит, можно лишь досконально изучив это «что», то есть, поняв суть проблемы.
Есть ли специфика у научного языка? Безусловно, есть. Более того, особенности языка, как и уровень культуры, в каждую эпоху накладывают отпечаток на особенности развития науки. Например, характер развития науки в Греции и Риме в древние времена определялся не только специфическим отношением к труду: работа считалась не престижным занятием (удел рабов!) и поэтому экспериментальной науки не существовало, а были только проблемные наблюдения природы. Это накладывало отпечаток и на специфику литературного языка. Вспомните поэму Лукреция Кара «О природе вещей», и прикиньте, можно ли гекзаетром отдавать приказания в современном звездолете? Раньше китайская девушка говорила уважаемому собеседнику: «Можете считать себя поцелованным». А нынче?…
Обратимся к языку тибетской медицины? Даже после скрупулезных усилий переводчиков тексты тибетских рукописей нельзя использовать в качестве рецептов для приготовления лекарств (хотя известно, что они были весьма эффективны) – так много иносказаний и одухотворения неодушевленных предметов затемняет смысл. Использование иносказаний намеренно затемняет смысл рекомендаций для приготовления лекарств на основе камфары: «Камфару готовят так: как дикого человека, который бродит один; как богатыря, которого снабжают оружием; как царицу, которую сопровождает свита; как посла, соединяющегося с друзьями и врагами; как военачальника, находящегося среди соратников; как царя, ведущего всех за собой». Как видим, мало перевести этот рецепт, следует понять, что в первом случае пациенты камфару получают в чистом виде; в остальных ее применяют с другими компонентами: «вооружают» сандалом и борцом разнолистным, «сажают на коня» - капают на сахар, «учтивая свита» включает в себя мускус, медвежью желчь, шафран и т.д. Можно ли этот язык считать научным?
Язык науки не терпит недомолвок, и английский язык стал широко применяться в международном научном мире не только исходя из широко распространившегося в свое время экономического и политического влияния Великобритании на многие страны мира, но и благодаря его приспособленности к тому, чтобы просто излагать сложные вещи.
В отличие от английского языка, русский язык более многозначен. Это делает таким глубоким психологический анализ внутреннего мира человека, как у Достоевского или Толстого, но и весьма многословным доклад русского ученого.
Другой особенностью русского языка, также накладывающей отпечаток на его использование в качестве инструмента научного общения является его динамизм. Значения слов в русском языке существенно изменяются со сменой человеческих поколений. Примером может служить слово «необходимый». Что может быть необходимым для современного человека? Платок необходим, авторучка необходима… Русский путешественник Семен Дежнев писал в отчете о своих неудачных попытках пройти устьем рек в Ледовитый океан: «Тринадцать раз пройти я пытался и поворачивал назад, встречая на своем пути необходимые (!) камни».
Да, существенно изменяются со временем значения слов в русском языке! Л.Н. Гумилев обращает внимание на изменение смысла слова «иго» - во времена татаро-монгольского нашествия оно означало заостренную палочку, которой скрепляют узду или хомут. Существовало оно и в смысле «бремя» - то есть то, что несут. Слово «иго» в смысле «угнетение» стало употребляться только при Петре III. В 1691 г. запорожцы писали, будто они «…с немалою жалостию под игом московского царя воздыхают». Отталкиваясь от этого лингвистического открытия? Л.Н. Гумилев развивает парадоксальную концепцию о том, что татаро-монгольское иго для развития Руси имело многие положительные стороны, соответствуя в те времена не современному, а историческому смыслу этого термина.
Современные авторы зачастую не в силах справиться с многозначностью русского языка. В одной популярной книге, посвященной целительным свойствам «намагниченной воды», описывая ее благоприятные эффекты, авторы пишут, что кролики, которых поили такой водой, «давали вдвое больше помета» (имея в виду «помет», как показатель численности их потомства).
Особые трудности подстерегают переводчиков научного текста. Знаменитой стала оплошность переводчика на русский язык труда Ф. Энгельса «Диалектика природы», благодаря чему каждый школьник выучил, что «Жизнь – есть способ существования белковых тел». Эти слова остаются в памяти навсегда, и когда, вырастая, мы узнаем о нуклеиновых кислотах (неизвестных во времена Энгельса), мы снисходительно прощаем ему «биологическую недальновидность». Однако автором знаменитого определения жизни является не Энгельс, а его переводчик, нашедший неправильный синоним к немецкому слову «Eiweisstoff» - белок куриного яйца. В немецком языке это слово является синонимом слова «протоплазма». Одним из наиболее впечатляющих достижений биологии Х1Х в. было учение о протоплазме, которую рассматривали, как основу феномена жизни. При изучении протоплазмы было установлено ее сходство с белками молока, куриного яйца и крови. Так было сформулировано представление, что жизнь есть способ существования и функционирования «живой протоплазмы», отличной от простого белка (!), а не тождественной ему. Однако в переводе на русский язык именно это отличие затерялось…
Как правило, ученые выражают свои мысли хуже, чем позволяют их возможности. Научные сотрудники ряда исследовательских центров США обязаны регулярно сообщать о результатах исследований в ежемесячных письменных докладах, становящихся достоянием всех сотрудников. От качества этих докладов зависит мнение об ученом, и очень важно, чтобы доклады были написаны доступным и четким языком. Примерно 15% ученых и инженеров высшей квалификации, уверенно работающих в лаборатории, не в состоянии вразумительно изложить полученные ими результаты. Их доклады оказывают плохую услугу научному коллективу, руководству института и самим авторам, так как снижают шансы на продвижение по службе и повышение профессиональной репутации.
Обычны следующие недостатки научных докладов. Авторы слишком злоупотребляют страдательным залогом; избегают местоимений «я» и «мы», предпочитая безличные конструкции типа «следует полагать» или «считают, что», у них «дрожат колени», когда приходится давать конкретные рекомендации. Они избегают наречий, уточняющих или ограничивающих какое-либо высказывание. Иными словами, присущая этим людям осторожность, оборонительная позиция и боязнь сказать лишнее, мешают им точно выразить свои мысли.
Излюбленные грамматические обороты автора ясно отражают свойства его личности, например, страдательный залог соответствует стремлению уклониться от ответственности. В той части публикаций, где говорится о результатах исследования, авторы нередко прибегают к недомолвкам, и тем самым минимизируют свои находки. Так, например, они пишут: «удалось добиться некоторого снижения примесей». Они избегают слов «резко», «значительно», «коренным образом» и предпочитают слова «как будто» «почти». Там, где идет речь о выводах, они невнятно повторяют отдельные фразы из экспериментального раздела, проявляют максимальную уклончивость и любят перестраховочные формулировки с обилием слов «вероятно», «возможно», «не исключено», «при прочих равных условиях».
Причина этих стилистических предпочтений в том, что исследователи отнюдь не считают их недостатком, а ошибочно полагают инструментом научного языка. Они в всерьез верят, что этот стиль свидетельствует об их объективности, научной добросовестности и предусмотрительности в анализе новых научных проблем.
В книге Дж. Сквайрса «Практическая физика» приводятся в систематизированном виде требования к научному изложению материала. Автор обращает внимание на наиболее часто встречающиеся ошибки эксперимента - от бездумного употребления статистических приёмов обработки результатов до неточных или небрежных записей в экспериментальном журнале. Он обращает внимание на научное планирование эксперимента, правильное построение графиков, необходимость оценивать полученные результаты с точки зрения здравого смысла и даёт ряд простых, но ценных советов.
Книга заканчивается разделом: «Как писать статьи». В краткой форме автор суммирует элементарные принципы научного стиля изложения. Прежде всего, следует обратить внимание на заглавие статьи. Оно должно быть кратким – не более десяти слов. Но надо учесть, что потом оно появится в предметных указателях. Составителя справочной литературы именно по заглавию решат, куда отнести ту или иную книгу, полагаясь на слова, содержащиеся в заглавии. Поэтому в нём должно содержаться 1-2 ключевых слов, которые помогут классифицировать вашу работу.
Работа обычно предваряется аннотацией. Она рассчитана на две категории читателей. Тем, кто сам работает в данной области, аннотация позволяет решить, стоит ли читать эту статью. Для тех же, кто интересуется этой тематикой побочно, она должна служить кратким рефератом. Поэтому в аннотации следует указывать не только предмет исследования, но и привести окончательные фактические результаты и выводы.
Обычно статьи делят на несколько фиксированных разделов: «Введение», «Материалы и методы», «Результаты» и «Обсуждение». Введение – очень важная часть работы, она содержит изложение проблемы. В нём должно быть указано: чем интересна данная проблема с точки зрения вашей науки; какое место данный эксперимент занимает в данной тематике; как он связан с предыдущими исследованиями. Часто в конце этого раздела в краткой форме авторы указывают, какой вклад вносит их работа в решение рассматриваемой проблемы.
К методической части работы предъявляется одно главное требование – аппаратура, методические приёмы и приготовление реактивов должны быть описаны так, чтобы любой учёный при желании был в состоянии воспроизвести вашу работу и получить те же результаты. Поэтому язык должен быть прост, выражение однозначны, а условия исчерпывающе.
Результаты эксперимента. Конечно, изложение их несёт на себе отпечаток стиля и характера автора. Но и тут можно высказать ряд общих правил. Не приводите всех данных. Они лишь запутают читателя и рассеют его внимание. Читатель должен будет выяснить их относительную важность и находить наиболее существенные закономерности. Но это – ваша работа, которую следует проделать перед тем, как писать статью. В ней следует привести только типичные результаты экспериментов и важнейшие окончательные результаты.
Обсуждение результатов (подобно введению) – важнейшая часть статьи. В ней нужно провести сопоставление вашей работы с другими известными результатами; соотнести полученные результаты с соответствующими концепциями и гипотезами, дать анализ состояния проблемы в свете полученных вами данных.
Большинство журналов публикует специальные «Правила для авторов», которых надо придерживаться. Однако в них, как правило, не отмечено одно важнейшее требование к публикации, которое является для редактора решающим. Это требование ясности изложения. Статья должна быть написана так, чтобы читателю было легко следить за ходом изложения и увидеть «лес за деревьями». И последнее. Не каждому исследователю удаётся стать большим писателем, но каждый должен совершенствовать язык изложения, чтобы читатель понимал то, что хочет сказать учёный в своей публикации.
Глава II. КОМПОНЕНТЫ ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Труд и результат – Кто может заниматься наукой? – Типы интеллекта: от гипотезы к открытию – Роль аналогий – Умеет ли видеть смотрящий – Роль случая – Полёты во сне: память предков? – Мозговая атака – Озарение и интуиция – два вида творчества – Мужчина и женщина в науке
Душа народа, наверное, уже видна из его пословиц.
Американцы учат детей: «Время – деньги»,
а у русских в ходу: «Жизнь – копейка»… И трудно сказать,
какая из наций более склонна к творческой деятельности.
Жизненное наблюдение
Часто длительный и упорный труд не является гарантией успеха в науке, не зря говорят: «Корни учения горьки, а плоды его кислы», «Учёный идёт от ложного знания к истинному незнанию».
Как возникает разочарование в научной деятельности? Часто оно происходит оттого, что учёный преждевременно берётся за решение научной проблемы. Преждевременно – в том смысле, что наука ещё не имеет объективных условий для её разрешения. Пример такой трагедии даёт опыт последних 25 лет жизни Леонардо да Винчи. Он отдал это время конструированию летательных аппаратов тяжелее воздуха. При отсутствии необходимых материалов, строгого научного языка, который необходим для описания закономерностей полёта (ещё до формулирования Ньютоном закона всемирного тяготения и Жуковским – принципа подъёмной силы) и, самое главное, в отсутствии необходимых источников энергии – эту проблему решить было в принципе невозможно. Из записных книжек Леонардо видно, как много раздумий, соображений, эскизов, разнообразных проектов, напряжения души посвятил этот гений решению неразрешимой в ту эпоху проблемы…
Последние 30 лет жизни А. Эйнштейна были посвящены созданию общей теории относительности, что также не привело к положительному результату. Всё это вызывает вопрос: в чём же залог успеха учёного?
Джозеф Пристли, оценивая результативность творческого процесса, говорил: «Научным творчеством эффективно способен заниматься каждый, кто в состоянии настроить себя на систематический сбор факторов». В правоте Пристли нас убеждает пример К. Линнея, автора первой систематики растительного и животного царства, и Ч. Дарвина, который из наблюдений живой природы вывел один из фундаментальных законов развития биологии – закон естественного отбора. И тот, и другой посвятили науке, без преувеличения, всю свою жизнь.
С другой стороны, в одном частном письме (7 октября 1931 г.) А. Эйнштейн писал: «Для создания теории недостаточно просто набора фактов, требуется ещё свободная конструкция мыслей, проникающих в самую суть вещей. Физик не должен удовлетворяться чисто феноменологическими соображениями об известных фактах, он должен прибегать к умозрительному методу, чтобы выявить глубинные закономерности… Учёный должен уметь удивляться».
Действительно, лишь особый тип интеллекта может обеспечить успех в научной деятельности, связанной с преодолением, с прыжком в неизвестное, с интуитивным решением проблемы, которая обычными способами на настоящем уровне развития науки не может быть решена.
Х. Гарднер – современный историк и социолог – выделяет 7 различных типов интеллекта. Первый из них – вербальный. Как правило, у людей с вербальным типом интеллекта более развито левое полушарие. Эти люди являются логически мыслящими лекторами, убедительно излагающими свои мысли. Примером интеллекта вербального типа является интеллект писателя Стендаля.
Второй тип интеллекта – музыкальный. Он чувствителен к восприятию музыки и музыкальной культуры, но не обязательно сочетается с достижениями в других сферах духовной жизни. Как пример интеллекта этого типа любят приводить композитора В.А. Моцарта, который допускал грамматические ошибки в письмах.
Третий тип интеллекта – пространственный. Он был присущ, например, Эйнштейну, который, согласно его собственным воспоминаниям, начал думать о теории относительности с того момента, когда представил себя сидящим верхом движущемся световом луче.
Четвёртый тип интеллекта – логико-математический. Известно большое количество знаменитых людей, обладавших этим видом интеллекта. Это, в частности, Эварист Галуа, который в ночь перед дуэлью, закончившейся его смертью, на полях какой-то рукописи решил математическую теорему. Она знаменита тем, что ход её решения уже два столетия представляет собой загадку для математиков.
Пятый тип интеллекта – моторный. Человек с таким интеллектом наиболее обучаем по принципу «делай, как я». Блестящий пример моторного интеллекта - французский мим Марсель Марсо. Примеры моторного интеллекта дают нам также наблюдения за поведением животных. Так, шимпанзе, склонные ловить и поедать термитов (они при этом получают необходимые для организма вещества), обучаются этому занятию в раннем детстве. Наблюдение за поведением сирот шимпанзе, отлучённых от матери в младенчестве, показывают, что они не могут справиться с этим делом самостоятельно. Оказывается моторный тип их развития не получил должного толчка в детстве.
Наконец, имеются ещё два типа интеллекта: межличностный (политического деятеля, учителя) и внутриличностный (писатели, врачи, психиатры); последние в наибольшей степени проявляют склонность к решению научных, социальных и психологических проблем.
Установлено, что принадлежность к интеллекту любого типа не гарантирует ни удачи, ни ограничений в научной деятельности. Можно с уверенностью утверждать, что люди с интеллектом любого склада способны добиться успеха на научном поприще. В то же время, хотя разные черты интеллекта проявляются у разных людей в различной степени, гениальных учёных отличает многогранность интеллекта. Именно эта особенность лежит в основе способности людей постигать внутреннюю суть неизученных явлений. Дарвин говорил, что это качество является существенной особенностью учёного потому, что внутренние связи явлений в природе часто исключительно глубоко замаскированы. В качестве любимой иллюстрации сложности законов природы он приводил такую закономерность: «Чем лучше клевер, тем больше кошек!» И пояснял: «Потому, что клевер опыляют шмели, шмелей поедают мыши, а мышей - кошки».
В приведённой выше классификации Х. Гарднер трактует понятие «интеллект» весьма широко. Например, то, что он описывает, как моторный или музыкальный интеллект, в быту называют умением или талантом, приравнивая личностный интеллект к черте характера. Данные нейропсихологии, по мнению Гарднера, доказывают, что разные популяции людей демонстрируют качественно различные психические процессы, то есть демонстрируют различные типы доминирующего интеллекта. С этим утверждением трудно согласиться. Возможно, здесь недооценивается роль культуры в развитии навыков.
Действительно, если в каком-то обществе высоко ценят определённые способности, можно ожидать, что большинство членов этого общества разовьет их до того уровня, который позволит другой цивилизации рассматривать их, как редкую одарённость. Таких примеров много. У европейцев вызывают удивление эскимос, находящий дорогу без видимых опознавательных знаков; полинезиец, который прокладывает курс среди тысячи островов с удивительной точностью без навигационных приборов; мусульманин, который цитирует наизусть многие страницы Корана. Японские дети, обучаемые по системе «Судзуки», умело исполняют камерную музыку в возрасте 5 лет. Шахматист, который держит в уме тысячи различных шахматных партий, или подросток, использующий компьютер для сочинения музыки – все эти случаи типичны для людей одного уклада, у других народов они могут вызвать удивление. Однако эти примеры демонстрируют лишь необыкновенную многогранность человеческих возможностей и показывают важность культурных традиций для полноты их развития. Они же одновременно свидетельствуют о малой ценности общепринятых тестов на интеллект, которые в значительной степени опираются на фальсификации американского психолога Сирила Бэрта (см. Гл. V).
Зададимся вопросом: с чего же начинается научная проблема и каков стратегический путь её развития? Обратимся к двум публикациям, анализируя движение человеческой мысли. Одна из них принадлежит перу Ф. Энгельса – это «Диалектика природы», где рассматривается путь от гипотезы к теории, а вторая – работа А. Пуанкаре, в которой рассматривается как исследователь движется от факта к открытию.
Энгельс пишет: «Формой развития естествознания является гипотеза. Наблюдение открывает какой-нибудь новый факт, делающим невозможным прежний способ объяснения фактов, относящихся к той же самой группе. С этого момента возникает потребность в новых способах объяснения, опирающегося сперва только на ограниченное количество фактов и наблюдений. Дальнейший опытный материал приводит к очищению этих гипотез: устраняет одни из них, исправляет другие, пока наконец не будет установлен в чистом виде закон. Если бы мы захотели ждать, пока материал будет готов в чистом виде для закона, то это значило бы приостановить до тех пор мыслящее исследование и уже по одному этому мы никогда бы не получили бы закона». Из этого глубокого замечания вытекают все теории познания, и представления о формировании новых концепций в науке, как мы их теперь понимаем, и путь познания, приводящий к установлению закономерностей, которые могут быть использованы в практике…
«Изучая историю науки, говорит А. Пуанкаре, мы замечаем два явления, которые можно назвать взаимно противоположными: за кажущейся сложностью скрывается простота; напротив, видимая простота на самом деле таит в себе чрезвычайную сложность. Что может быть сложнее запутанных движений планет и что может быть проще законов Ньютона? Правильная оценка реальных взаимоотношений между наблюдаемыми явлениями – за опытом. Только он может научить нас чему-либо новому, только он может вооружить нас достоверностью. Однако одних наблюдений недостаточно, ими надо пользоваться, а для этого их надо обобщить. Так всегда и поступали; однако, поскольку память о бывших ошибках делала человека все более осмотрительным, то наблюдать стали все больше, а обобщать все меньше».
Далее Пуанкаре обосновывает очень важную мысль о необходимости интуиции (предвидения) в оценке и систематизации фактов: каждый факт имеет неравную цену по сравнению с другими. Нередко говорят, что следует экспериментировать без предвзятых идей. Однако это не только делало бы всякий опыт бесполезным, но и значило бы желать невозможного. Всякий несет в себе свое миропредставление, от которого не так легко освободиться.
Благодаря обобщению каждый наблюдаемый факт позволяет нам предвидеть множество других. Однако не следует забывать, что из них только первый достоверен (он основан на наблюдении), а все остальные лишь вероятны. Как бы прочно обоснованным не казалось наше предвидение, все же мы никогда не имеем абсолютной уверенности в том, что оно не будет опровергнуто опытом, предпринятым в целях его проверки.
Из предыдущего ясно, что не следует упускать ни одного случая выполнить проверочный опыт. Но всякое экспериментальное исследование продолжительно и сопряжено с трудностями: работников мало, число же фактов, которые нам нужно предвидеть, неизмеримо: в сравнении с количеством их, число возможных для нас проверок будет величиной ничтожно малой.
Из того немногого, что может быть нами достигнуто непосредственно, нужно извлечь возможно большую пользу; нужно, чтобы каждый опыт позволял нам возможно больше увеличивать как численность, так и вероятность предвидимых нами фактов. Задача состоит в том, чтобы повысить производительность научного познания… Остается лишь удивляться, как актуально звучат сегодня слова, сказанные А. Пуанкаре столетие назад.
Что является начальным этапом, стимулирующим развитие творческого процесса? Самым первым импульсом творчества является формулирование проблемы. Тому, как у ученых возникает интерес к той или иной научной проблеме, посвящено много различных исследований. Так, американский социолог Д. Перкинс в статье «О роли отдаленных аналогий» говорит, что в основе многих научных открытий лежат необычные аналогии. Однако, по мнению автора, имеются причины, по которым аналогиям следует с осторожностью отводить роль движущей силы открытия. Во-первых, перспектива создать что-либо новое с помощью широких аналогий, позволяющих переступить границы общепринятого, обладает большой притягательностью и может ввести человека в заблуждение по поводу существа проблемы. Во-вторых, свидетельство важности аналогий для творческих достижений выглядит в целом весьма неубедительно. В частности, из истории науки трудно извлечь точные данные о числе открытий, сделанных именно благодаря использованию аналогий.
Далее Перкинс обосновывает свою позицию. Ведь если в понятие «открытие» включать случаи внезапного озарения, то «новое» означает, что аналогия должна возникать при анализе фактов, ранее неизвестных человеку, занимающемуся этой проблемой. Отдаленная аналогия означает, что требуется соотнести рассматриваемый вопрос с чем-то, взятым из совершенно другой области. Например, сравнение вен и артерий руки с кровеносной системой ноги не является отдаленной аналогией, в то время как сравнение вен и артерий с автомагистралями является таковой.
Материалом для анализа Д. Перкинса служили протоколы собственных социологических экспериментов, в которых испытуемые описывали, каким образом они решали задачи на смекалку; отчеты студентов по случаю бытовых «открытий», происходящих в повседневной жизни: сеансы психотерапии, в которых диалог между врачом и пациентом позволял следить за ходом мыслей врача-психиатра; отчеты о практикумах, в которых студенты решали физические задачи совместно с обучающим; автобиографии ученых, содержащие случаи, в которых описаны попытки решения проблем с помощью преднамеренного использования аналогий.
Анализ всех этих данных позволил автору придти к трем основным выводам. Во–первых, отдаленная аналогия редко фигурирует в качестве посредника, участвующего в открытии. Во–вторых, в творческом процессе в явном виде обычно отсутствуют даже близкие аналогии. В–третьих, преднамеренное использование новых отдаленных аналогий часто отвлекает человека от существенных аспектов проблемы, тщательный анализ которых мог бы привести к ее решению. «При объяснении движущих сил открытия нет никакой необходимости обращаться к аналогиям, - утверждает Перкинс, - существует много других способов понимания того, как происходит открытие». Например, заключительный шаг в открытии двойной спирали ДНК Уотсоном и Криком состоял в поиске путей соединения в единое целое отдельных компонентов химических структур. Не является ли такая позиция упрощенной?
В действительности, творческое мышление представляет собой процесс соотнесения объектов и идей, которые раньше не были связаны между собой. Например, на протяжении тысячелетий люди наблюдали за движением Луны и океанскими приливами, но лишь в ХVII в. И. Кеплер увидел связь между этими явлениями. Кстати говоря, его современник Г. Галилей высмеивал эту идею как предрассудок.
Гуттенберг, Кекуле, Флеминг, Гарвей – все они мысленно соединяли то, что считалось несоединяемым. Но после того, как это соотнесение было проделано, оно давало новый импульс, создавало новую точку зрения на проблему, и благодаря этой новизне проблема раскрывала более глубоко свои внутренние качества. А по прошествии времени неожиданность этого соотнесения сглаживается. И мы удивляемся тому, как раньше не замечали естественной связи этих явлений.
В умение видеть новые аспекты проблемы включается способность сформулировать проблему. В науке правильно поставить вопрос порой важнее, чем правильно на него ответить! Эстетические соображения часто без достаточных экспериментальных оснований (из-за научного чутья) могут заставить ученого отказаться от существующих ранее представлений или заподозрить их в неадекватности реальной природе. Так, чувство неудовлетворенности, испытываемое Эйнштейном от асимметрии в проявлении законов Максвелла, заставило его провести дополнительную работу и в конечном счете привело к созданию единой теории Пространства - Времени. Явление, ставящее в тупик ученого, может подсказать неожиданное направление исследования. Так, Рентген открыл Х-лучи, случайно обнаружив засветку фотобумаги под воздействием излучения катодной трубки.
Многие авторы отмечают важную роль случая в творческом познании. Вероятно, «задача» случая заключается в том, чтобы создать для творческой личности условия, требующие неожиданной реакции, чтобы стимулировать тот элемент озарения, который в обычной ситуации может и не возникнуть как естественное и необходимое решение. Из исторических примеров, иллюстрирующих это положение, вспоминается Екатерина Дашкова – первый Президент Российской академии, которая во время путешествия в Германию обнаружила, что стену одной из комнат, которые ей отвели для отдыха, занимает помпезная картина, прославляющая прусское оружие. На картине была изображена битва пруссаков с русскими, где русские терпели поражение от побеждающих их воинственных и доблестных пруссаков. А, между тем, обстоятельства описанной битвы свидетельствовали, что речь идет о сражении, в действительности выигранном русской армией. Дашкова не могла потерпеть такой фальсификации истории. Но что было делать? Заявить протест? Она путешествовала как частное лицо. Дашкова выбрала способ, который характеризует ее, как безусловно творческого человека. Приказав достать краски и запершись в апартаментах, она перекрасила кафтаны солдат, изображенных на огромном батальном полотне. Теперь, к ее удовлетворению, на картине мужественные русские солдаты обращали вспять пруссаков, и историческая справедливость восторжествовала!
Склонность к творческому процессу психологи сопоставляют со способностью переживать ощущение полета во сне. Это странное и неожиданное чувство, характеризующее, казалось бы, никогда не испытанную человеком способность, практически мы все переживаем в раннем детстве. Возможно, что она пришла к нам из давней предыстории человечества, когда наши предки проводили ночь в ветвях высоких деревьев. Иногда во время сна равновесие терялось, из сонных рук выскальзывала ветвь, которая служила опорой, и люди падали, переживая необычные, потрясающие ощущения. Как правило, падение заканчивалось на земле, а жертвы неосторожности разбивались насмерть. Но те из них, кто успевал ухватиться за ветки и спастись – навсегда удерживали в памяти ощущение полета, не заканчивающегося падением. Потомство, естественно, давали те особи, которые, испытав чувство полета, все-таки спаслись от смерти, и, возможно, мы произошли от этих счастливцев. Вот почему, человек, переживший ощущение полета во сне, даже если он при этом он падает с кровати, успевает проснуться еще до того, как воспринимает в своих ощущениях феномен падения. Социологи утверждают, что способность переживать во сне чувство полета сохраняется у творческих людей на протяжении всей их сознательной деятельности и отражает способность к нестандартному поведению при решении стоящих перед ними научных проблем.
Но вернемся к началу разговора. Формулировка научной проблемы – лишь первый, хотя и важный этап ее решения. Весь процесс может быть разделен на пять основных этапов: формулировка проблемы; первое творческое усилие, связанное с решением (чаще всего неудачное или, по крайней мере, неокончательное); внутренняя сосредоточенность, так сказать, инкубация; озарение; окончательная оценка результатов. Таким образом, первые три этапа нужны для того, чтобы ввести ученого в состояние, которое подготовило бы его к способности интуитивного решения проблемы, связанного не с аналогичными подходами, а с собственным оригинальным путем.
Естественно, что на этих этапах самое большое значение придается методам формулирования проблем. Западные социологи предлагают начинать решение любой научной проблемы так называемой «мозговой атакой». Что это такое? Это способ формулирования за ограниченное время большого числа часто взаимоисключающих идей от ограниченного числа участников. Количество идей, предлагаемых в течение одной такой сессии, может достигать нескольких десятков. Оптимальное число участников – 12 (желательно не менее 6, но и не более 20), продолжительность мозговой атаки составляет от 20 мин до 3 часов – в зависимости от сложности проблемы. Основные черты этого метода – свободная атмосфера, стремление столкнуть максимальное количество идей, чтобы осуществить их взаимное влияние, развитие и усовершенствование в ходе дискуссии.
В изложении Дж. Роулинсона – специалиста по формулированию путей научного творчества – мозговая атака также состоит из уже упомянутых этапов. Вначале происходит формулирование проблемы, подлежащей обсуждению. Все участники дискуссии должны выйти на одинаковый исходный уровень. Для этого им необходимо дать разумный минимум информации. В течение 10 мин один из участников (или приглашенный эксперт) излагает суть проблемы, не вдаваясь в ее детали. Вторая стадия – это переформулирование проблемы; любой желающий формулирует проблему так, как он ее понял, и все формулировки фиксируются на бумаге. На третьей стадии происходит выбор основной формулировки. Его осуществляет либо лидер, либо все участники. Из всех формулировок выделяют одну или несколько наиболее удачных и точных. Затем наступает, как говорит Роулинсон, разминка. Этот этап необходим для создания свободной атмосферы. Обычно он продолжается 5-10 мин. Руководитель предлагает участникам вопросы типа: «Назовите все возможные варианты применения проблемы, если она будет решена». «Предложите способы ее решения» и т.д. Иногда разминка включает обсуждение проблем, не имеющих отношения к конкретному вопросу. Последняя стадия представляет собой собственно мозговую атаку. Участники предлагают пути для решения проблемы, которые руководитель записывает и, заполнив лист бумаги, вывешивает для общего обозрения. Не стоит записывать дискуссию на магнитофонную ленту – это сковывает участников. Не следует обращаться к кому-либо из участников и предлагать высказаться: у него может не быть никакой идеи и ему будет неприятно, что это видят другие. Если идеи начинают иссякать, руководитель может предложить другую формулировку той же проблемы (обычно это подхлестывает участников). Чем чаще во время сессии раздаются шутки, и чем раскованнее дискуссия, тем лучше.
Когда участники устают и поток идей прекращается, начинается «ревизия» идей. Выбирают самую «дикую» для того, чтобы использовать ее как один из неожиданных подходов к решению вопроса. Обычно такие поиски сопровождаются смехом, а сами оценки являются критическими. При этом участники вновь начинают предлагать идеи, и. как правило, эти идеи оказываются самыми удачными.
Для успешной мозговой атаки руководитель заранее должен продумать состав коллектива. Необходимо, чтобы в него входили не только знатоки проблемы, но и специалисты в смежных, важных для темы дискуссии, областях. В группу должны включаться люди обоего пола и разных возрастов, Посторонние наблюдатели на эту сессию не допускаются, присутствуют только желающие участвовать непосредственно. Естественно, что руководитель должен быть энтузиастом, обладать чувством юмора, благожелательно относиться к любой идее и фиксировать ее, не высказывая критического отношения.
Количество выдвинутых идей, многие из которых оказываются нелепыми, уже известными или неподходящими, не является показателем успешности мозговой атаки. Этим показателем служит количество идей, воплощаемых в жизнь. Мозговая атака протекает в течение одной встречи, но оценка выдвинутых идей – процесс более трудоемкий и требует более длительного времени. Когда идея уже найдена, ее воплощение в жизнь потребует решений на другом уровне. Поэтому возможные трудности в осуществлении выдвинутых идей могут быть оценены только значительно позже.
Насколько известно автору, в нашей стране метод мозговой атаки до последнего времени не пропагандировался. Однако в некоторых неформальных научных коллективах, состоящих из энтузиастов-единомышленников, этот принцип был найден интуитивно и использовался довольно часто. Участники такой дискуссии ощущали, что интенсивное общение может приблизить его участников к состоянию озарения.
Озарение – это не мгновенная вспышка, а результат процесса, требующего времени. Если простая ассоциация занимает от 3 до 5 секунд работы мозга, наивно думать, что серьезная научная идея может вспыхнуть и сформироваться в мозгу в тысячные доли секунды. Как показали исследования американских электрофизиологов, разработавших способ экспериментально измерять продолжительность сновидений, «высвечивание» одного образа сновидений требует четверти секунды. Поэтому, например, если сновидение состоит из 16 сменяющих друг друга сцен, то оно длится 4 сек, а обычная продолжительность сновидений – от 5 до 60 сек.
Аналитическая работа ученого протекает в других масштабах времени, а поэтому вспышки озарения, которые измеряются секундами или минутами, нужно соотносить с активным мыслительным процессом, протекающим на протяжении месяцев, лет и десятилетий.
Ход мыслей ученого может быть понятен лишь в историческом контексте с учетом его окружения, общественных и политических условий его творчества. Ведь мышление индивидуума является в то же время и частью социального процесса. Это богатое поле для совместного анализа историков науки, психологов и социологов, изучающих социальные стимулы для развития тех или иных научных концепций.
Неоднократно психофизиологии сообщали об успешных занятиях, целью которых было возбуждение творческой активности человека. Они считают, что большинство людей в повседневной деятельности подавляют свои способности к зрительному воображению, считая зрительные образы неуместными или неадекватными. А ведь именно эти зрительные образы являются активным элементом процесса творчества. Никола Тесла, современник Эдисона, реализовал многие творческие идеи с помощью одних только зрительных образов. Он был способен создавать настолько отчетливые зрительные образы, что «конструировал» электроприборы и даже «испытывал их» в своем воображении. За свою жизнь этот человек составил около 100 000 технических документов на четырех языках, включая 35 000 страниц научных статей и патентов.
Считается, что в основе творческого процесса лежит аналитическое мышление. С этим можно поспорить: аналитическое мышление является строго логическим и приводит к единственному ответу или небольшому числу ответов, которые могут быть воплощены в жизнь. Творческое мышление представляет собой сочетание анализа и интуиции, в процессе которого человек способен выдвигать, как правило, больше способов решения, чем может быть осуществлено в жизни. Таким образом, творческое мышление рождает большое количество идей, из которых может быть выбрана та, что позволяет решить проблему с помощью аналитического мышления.
Анализируя вклад мужчин и женщин в творческий процесс, ученые приходят к выводу, что в то время, как мужчины более склонны к мышлению интуитивному, женщины в большей степени склонны к мышлению аналитическому. Поэтому, хотя слово «изобретатель» и мужского рода, у женщин обнаруживается больше патентов на изобретения и приспособления, чем вклада в чистую науку. Конечно, из правил есть исключения, и существует феномен Марии Склодовской-Кюри и Софьи Ковалевской; тем не менее, в целом больший вклад женщины вносят не в процесс открытия новых явлений, а в процесс «освоения» имеющихся открытий.
История сохранила много примеров изобретательности женщин. Например, говорят о Марте Костен, которая изобрела трехцветную дорожную сигнализацию (светофор); М. Потц, которая изобрела утюг, заостренный с двух концов (он пользовался огромной популярностью в конце XIX в.). Сохранилось свидетельство, что 31 октября 1635 г. в Великобритании патент №87 был выдан Саре Джеррой, которая изобрела машинку для распиливания деревянных чурок на тонкие планки, шедшие для изготовления шляпных картонок. Первый патент, который Британское патентное бюро выдало американскому колонисту, достался жителю Пенсильвании Т. Мастерсу – «За приспособление для очистки и сушки кукурузного зерна, придуманное его женой Сибиллой»!
Систематическим изучением творчества женщин-изобретателей, вообще говоря, не занимались. Тем не менее, известно, что вклад женщин-изобретателей в общий фонд изобретений, отмеченных патентными бюро, непрерывно увеличивается. За последнее столетие появились такие оригинальные, сделанные женщинами изобретения, как машина для изготовления бумажных кульков (1971 г., Маргарет Найт); различные варианты детских колясок; винт, заостренный в форме бурава (эта идея, пришедшая в голову одной девочке, принесла ее родителям целое состояние).
В 1954 г. Сенатская подкомиссия США указывала в своем докладе, что средний годовой доход по 62 изученным лицензиям составляет 34 000 долларов на лицензию, в том числе у женщин – 50 000 долларов на лицензию. Таким образом, изобретательность женщин носит более практический характер и отличается более широким диапазоном.
Возникает вопрос: имеются ли генетические и морфологические обоснования особенностей женского склада ума? Психологи из университета Джона Хопкинса (США) в течение 8 лет занимались поисками математически одаренных школьников. Изучив более 10 000 учеников-добровольцев по их академическим склонностям и по способности решать сложные математические задачи, авторы обнаружили, что при устном опросе никаких различий между полами не выявляется. При проведении письменного математического тестирования преимущество оказалось за представителями сильного пола. Эти результаты весьма убедительны: 27% обследованных юношей набрали более 600 баллов (ни одна девушка не показала такого результата). Хотя математически одаренные девушки и были выявлены (всего было отобрано 1817 математически одаренных юношей и 675 математически одаренных девушек), различия в степени одаренности нельзя было объяснить ни разницей в их подготовке, ни случайными факторами, влиянием среды или социального окружения.
С возрастом различие в уровнях математической одарённости учеников разных полов ещё более увеличивается, но это можно объяснить влиянием упражнений и тренировки способностей, поскольку в последних классах школ в США существуют дифференцированные программы обучения.
Почему же так мало выдающихся женщин-математиков? В самом ли деле девочки рождаются менее способными к математике, или математически одарённые девочки не хотят проявляться и не поступают в математические классы, чтобы не выделяться среди подруг? Тогда возможно, что обнаруженные различия не принципиальны, а носят социальную окраску.
Действительно, факторы социального окружения и культурной среды играют большую роль, чем обычно думают. Более того, математические тесты нельзя считать мерой математических способностей вообще. Например, возможно, что принимаемые за основу тесты больше соответствуют складу ума мальчиков, чем девочек. Вред, который принесёт сенсационная публикация о неспособности женщин внести вклад в развитие математических идей, гораздо больше, чем возможная польза от утверждения, что женщины генетически «ниже» мужчин (в отношении математики), даже если это утверждение и является правильным.
Однако то обстоятельство, что между полами существуют различия в творческой деятельности, требует от учёных внимания к данной проблеме. В результате её исследования было обнаружено, что эти различия имеют физиологическую основу. Изучение мозга крыс показало, что у самцов область коры правого полушария толще, чем у самок. Кастрация самцов приводит к устранению этих различий. Учёные объясняют эти различия специфическим гормональным действием. По мнению профессора Гарвардского университета Н. Гершвинда (США), мужской половой гормон тестостерон замедляет рост левого полушария, что ведёт к большему развитию правого. Как следствие этого, мужчины чаще становятся левшами. Это же объясняет различия между мужчинами и женщинами в математическом и зрительно-пространственном мышлению.
По мнению Гершвинда, между обменом тестостерона и развитием межполушарной асимметрии в целом наблюдается глубокая корреляция. В основе асимметрии мозга лежат анатомические различия между правым и левым полушариями головного мозга, это результат специфического действия гормонов, вырабатываемых организмом. По этой причине «вклад» левого и правого полушарий мозга в способности к творчеству не одинаков. Физиологи считают, что для полноценного творчества необходима реализация потенциала, обусловленного работой правого полушария. Таким образом, поскольку мужские половые гормоны влияют на способность к мысленной работе с объектами, что обеспечивает специфику, так сказать, «мужского» склада ума в науке. В этом смысле женщины с самого начала оказываются в биологически невыгодном положении. Однако существует много областей науки, где женский ум и женская психика незаменимы.
В исследованиях генетической обусловленности развития интеллекта существует несколько рискованных и даже порочных теорий. Одна из них заключается в попытке придать чрезмерное значение генетическим (расовым) признакам человека без учёта условий его жизни. Даже в тех работах, где анализируются условия жизни, им всё-таки не отводится должного места. Можно привести в качестве примера результаты исследований положения негров в США. В них, в частности, было установлено, что даже через 20 лет после принятия в Америке закона о совместном обучении школьников (1967), уровень образованности негритянского меньшинства почти не изменился. Авторы отчёта комиссии конгресса США говорят, что «невзирая на принятие закона о совместном обучении, гарантировавшего равные права чёрным и белым, проявления умственных способностей у негров всё-таки остаются заниженными (?!). По-видимому, это можно объяснить их расовыми, а не социальными особенностями!» Этот вывод некорректен, потому что негр, обладающий теми же самыми «правами» за учебной партой в школе, имеющий те же учебники, ручку и бумагу, пытающийся отвечать на те же вопросы учителя, по окончанию школы возвращается домой и оказывается в совершенно иных социальных условиях – неравноценных ни по уровню питания, ни по характеру развлечений, ни по окружению, ни, наконец, по возможности усвоения учебного материала. Ведь в необеспеченной семье распределение времени у детей, характер их отдыха, доступность к компьютерной технике и т.д. – иные, чем в обеспеченных семьях! Но нужно ещё иметь и желание учиться. И те негры, кто хочет, достигают многого. Важны «установки» среды, родителей. Поэтому, конечно, равенство возможностей детей разных классов социальных слоёв является, мягко говоря, лишь формальным. Эта концепция подтверждается самой жизнью – по мере улучшения условий жизни «цветного населения» США число высокопрофессиональных работников, вышедших из этой среды, неуклонно увеличивается.
Структура социальных слоёв общества и генетическая основа интеллекта слабо изучены современной социологией. Тем не менее, ясно, что условия внешней среды, в которой ребёнок проводит значительную часть времени, обусловленные положением родителей в обществе, влияют на умственное развитие ребёнка, и не учитывать это не возможно.
В работе А. Хелси «Генетика, социальная структура и интеллект» (1977) проблема связи между социальной структурой и распределением генотипа в популяции рассматривается на примере проявления умственных способностей людей разных социальных групп. Автор отстаивает положение, что трудно оценить умственные способности людей без учёта их социального положения, места, которое они занимают в обществе, их доходов.
Одно безусловно ясно – все представители всех рас человечества способны к творческой деятельности, и эта способность должна культивироваться. Люди заслуживают условий, при которых они будут иметь возможность для развития своих творческих способностей.
ГЛАВА III. ЛИЧНОСТЬ УЧЁНОГО
Способы мышления - Приёмы творчества - Творчество и возраст - Как оценить результативность работы - Нобелевские лауреаты: образец учёного? - Наследуется ли способность к творчеству? - Генетические и социальные источники творческой личности - Как оценить творческий потенциал
Из сосуда может вытечь
только то, что было в нём.
Шота Руставели
Какие особые способности обеспечивают успех творческой деятельности учёного? Существует ли особый стиль мышления, присущий учёному? Большинство людей убеждены, что в проблемной ситуации возможно только два решения: верное и неверное. Такой способ мышления современный философ Дж. Китинг назвал диадическим. По его мнению, распространённость такого стиля – результат существующей системы обучения, для которой характерно чёткое разграничение между «правильным» и «неправильным» ответами.
Такое разграничение позволяет оценивать знания большинства учащихся исходя из единых принципов и критериев. Для обыденной жизни этого достаточно. Однако в результате такого обучения многие выпускники университетов, попав в сложные научные ситуации, пытаются и в них отыскать однозначные ответы. Для успешного решения современных научных проблем этот стиль должен быть преодолён; нужно овладеть навыками мышления, которое называется «мышление по принципу триады».
Если исследователь использует тривиальный диадический вариант творчества, он зачастую тратит непропорционально много времени для отыскания верного решения – одного из двух возможных (на его взгляд). Однако нужно иметь в виду, что любое хорошее решение на уровне более совершенной технологии может быть заменено ещё лучшим. Поэтому не следует искать идеальных решений, нужно выбирать одно из наиболее подходящих и внедрять его в практику для того, чтобы получать положительный результат, не дожидаясь идеала.
Для иллюстрации успеха стратегических решений, которые развивались по принципу триады, можно напомнить о развитии технологической мысли в Японии после II мировой войны. Руководители страны осознали, что возрождение станет возможным лишь тогда, когда японские товары станут конкурентоспособными на международном рынке. Основным препятствием этому была репутация Японии, как производителя дешёвой, но ненадёжной продукции.
Японцы пришли к выводу, что самый короткий путь на мировой рынок- производство автомобилей. Вначале усилия специалистов в автомобильной промышленности имели подражательный характер, но они упорно продолжали совершенствовать технологию и вышли на рынок с конкурентоспособными марками автомобилей, которые были уменьшенной копией американских. Так Япония решила первоначальную проблему.
К концу 60-х гг. ХХ в. японские автомобилестроители сконцентрировали усилия на повышении качества продукции и уровня производительности труда. Теперь Япония стала сильным конкурентом на мировом рынке и по другим видам товаров. Это был второй этап решения проблемы.
В настоящее время страна находится на третьем этапе развития. Японцы уделяют большое внимание эффективным методам обучения, намереваясь сделать знания и интеллект предметом экспорта. Промышленный, финансовый и интеллектуальный потенциал японской экономики сконцентрирован на создание компьютеров, обладающих возможностями, аналогичными человеческому мозгу; Японская техника для бытовых, исследовательских и промышленных целей заняла главенствующее положение в мире.
Так, верно угаданное направление научного и технического развития позволило преодолеть «дистанцию», отделяющую науку одной страны от науки другой страны; промышленность одной страны от промышленности другой страны - не догоняя в традиционных отраслях, а создавая новые. Оригинальное решение проблемы - главная особенность мышления профессионального исследователя.
Личность учёного - чем же она отличается от личности обычного человека? По мнению профессора экономики из университета штата Айова (США) Г. Лэдда, учёного отличает прежде всего такое устройство психики, которое позволяет подхлёстывать подсознательные процессы, стимулировать воображение и интуицию. По его мнению, есть специальные приёмы, которые способствуют процессу подсознательного творчества.
Во-первых, это сомнение. Чем более человек склонен сомневаться в привычных способах мышления и подходах к проблемам, тем скорее всего в его сознании возникнут новые плодотворные идеи.
Во-вторых, это склонность к риску: «не страшно сделать ошибку, страшно, если ошибка никем не будет обнаружена»,- говорит автор.
В-третьих, это разнообразие опыта, воспоминаний и интересов человека. Важно обладать именно разнообразным, а не продолжительно накопленным опытом, ибо зачастую, трёхлетний багаж научного работника представляет собой годичный опыт, повторенный трижды.
В-четвёртых, нужна тщательная профессиональная подготовка; это важнейший путь стимулирования интуиции. Умение профессионально сформулировать проблему есть важнейшая часть исследования - ведь в правильно сформулированном вопросе уже содержится зародыш ответа.
В-пятых, необходима напряжённость мышления. Она достигается благодаря эмоциональному, полному погружению в проблему, когда человек забывает обо всём остальном, отключается от всех дел и забот, целиком концентрируясь на решении увлёкшей его проблемы.
Но кроме этих качеств необходимы и противоположные! Важна способность временно уйти от проблемы, отвлечься от неё. Как показывает опыт многих исследователей, временный уход от проблемы помогает подсознательному поиску новых оригинальных путей к решению, ибо длительное умственное напряжение обладает инерционным эффектом, заставляет мысль двигаться по замкнутому кругу. Уход от проблемы и видимая релаксация(расслабление) является хитростью ума: многим исследователям идеи приходили в голову во время бритья, езды в автомобиле, во сне, на встречах с друзьями.
Нередко помогает письменное изложение проблемы; порою его считают лишь неприятной процедурой, необходимой для фиксации готового результата. На самом деле письменное изложение является, несомненно, частью осмысления проблемы. В ходе изложения не только проверяются и уточняются результаты, но они организуются, выстраиваются в подобные системы. При этом может обнаружиться нечто новое, что позволяет исследователю проникнуть в собственное подсознание.
Важна при этом бывает жесткость сроков. Многие ученые работают более собранно, когда установлены ограниченные сроки, стимулирующие их творческие возможности. При этом важно, находясь в напряжении, обладать способностью улавливать интуитивные догадки. Ученый должен знать о возможности этих внезапных озарений и, если они возникают, фиксировать на них свое внимание и записывать, так как идеи, внезапно возникшие в подсознании, могут повторно не появиться или появиться не скоро.
Каждое решение может прояснить несколько проблем. Известный математик Г. Пойя советовал, сделав открытие, каким бы скромным оно не было, не упускать открывающиеся при этом возможности использовать найденный метод в смежных областях знаний: «Нужно выжать все возможное из каждого успеха. Всегда проверяйте, можно ли использовать полученные результаты или найденные решения для прояснения соседних сопутствующих проблем».
Лэдд сожалеет, что начинающие ученые много сил тратят на изучение изощренных математических методов исследования. Конечно, они не лишни, но научный работник пренебрегает при этом методами стимулирования собственного творческого потенциала.
Все перечисленные особенности мышления ученого в той или иной степени присущи, конечно, и обычным людям. Но чем лучше выражены эти качества и чем более выигрышно их сочетание, тем больше человеку подходит занятие творческой деятельностью (как говорят, «ему больше дано природой»), тем большего эффекта можно ожидать от его научной деятельности. Вопрос только заключается в том, как развить то, что дано нам природой.
Даже самый перспективный ученый начинает научную деятельность не в том состоянии, какого достигает при полном раскрытии своих творческих сил. Известен случай из биографии А. Эйнштейна: раздосадованный «ограниченными математическими способностями ученика» учителя предлагали родителям забрать его из гимназии. Ясно, что творческие способности развиваются постепенно. Среда, родители, образ жизни могут тормозить или стимулировать их выявление.
С возрастом, с накоплением опыта научная продуктивность изменяется, и в определенный период ученый достигает вершины своей творческой деятельности. Многие полагают, что к старости творческий выход понижается. Однако С. Коул (США) считает такую точку зрения сомнительной, а методологию, оценивающую влияние возраста на способность к творчеству, порочной, ибо, приводя примеры творческих достижений разных возрастных групп, зачастую не учитывают возрастного состава ученой корпорации в целом.
Если, например, молодые ученые составляют 90% всего научного сообщества, то даже при условии, что творческий потенциал старых и молодых ученых одинаков, 0,9 всех открытий будет принадлежать молодым ученым. Но ведь это не доказывает, что с возрастом творческий потенциал снижается! Правильный вывод в этом случае должен состоять в том, что большую часть важных научных открытий делают молодые ученые потому, что их большинство, а не потому, что возраст влияет на творческую продуктивность.
С. Коул изучил продуктивность большой группы ученых (физиков, химиков, биологов, математиков и социологов) за пятилетний период (1965-1969 гг.). Показателем творческой продуктивности служило количество публикаций и их «качество». Последний параметр определялся числом ссылок на данную публикацию в течение нескольких лет после ее появления (индекс цитирования). Коул пришел к выводу, что не существует прямой зависимости между возрастом и научной активностью. С возрастом продуктивность ученого увеличивается и достигает пика к 40-50 годам, а затем лишь несколько снижается. В большинстве научных дисциплин «продуктивность» ученых, которым перевалило за 60 лет, не намного меньше, чем в группе тех, кто моложе 35 лет.
