К северу от Чернобыля – 2

Станислав Лабунский

Чернобыльская рокировка

Глава I

Зона, Свалка

Смерть и Зона — две родные сестры-близняшки. Викинг знал это давно, но сейчас у него на хвосте висела стая слепых псов и мысль о том, что никто не живет вечно, не утешала. В двух рюкзаках лежало его выходное пособие, только вот с самим выходом возникли проблемы.

Встав так, чтобы «электра» прикрывала спину, сталкер приготовился достойно встретить настырных собачек. Будут вам реки крови и горы мяса. Десяток мутантов Викинг был готов искрошить в один момент, два — уже становились серьезной опасностью. Времени на перезарядку автомата опытное зверье людям не давало.

По распадку замелькали хвосты, лапы и зубы. Четыре дня после выброса. Четыре чертовски удачных дня. И полсотни псов в чудесный полдень под серым небом Зоны. Слишком много секретов было в ПДА Викинга. Не хотелось ему оставлять свои и чужие тайны случайному прохожему. В подземелье центрального комплекса Темной Долины на рабочем столе лежал рецепт получения «Симбиона», артефакта редкостного. Внешне он был копией «Ночной звезды», но давал защиту не от вражеских пуль, а от пси-излучения. В свободную минутку сталкер изготовил парочку и собирался содрать за них на кордоне с торговца последнюю рубашку и шкуру в придачу. В свой ноутбук по примеру многих он вместо аккумулятора установил «конденсаторы». Почта общего канала не подвела, и компьютер работал не хуже, чем раньше. Эх, да что тут говорить! Только жизнь наладилась, ствол хороший, костюм отличный, золота добыл. Вот повезет кому-то, кто первый подойдет к серой точке на карте. Викинг покрепче стиснул зубы, содрал с пояса компьютер и забросил его в центр аномалии. Синеватые молнии за спиной полыхнули серебристым светом и слились в голубой купол. Потеряв на удивление драгоценную секунду, сталкер развернулся к стае и дважды выстрелил из подствольного гранатомета. Толково получилось! Взрывы гранат разделили стаю на три неравные части.

Около десяти слепых псов превратились в мертвое мясо и корм для остальных. Два подранка крутились в центре водоворота из клыков, рвавших их на части. Большая часть собак приступила к трапезе, и только передовой отряд из дюжины самых резвых крупными скачками несся к человеку. Слишком близко, подствольник использовать нельзя. Щелкнув переключателем огня, Викинг одной длинной очередью выпустил весь магазин. Еще щелчок и граната ушла в шевелящуюся на склоне холма, грызущую неудачников стаю. Вот и удалось автомат перезарядить! Пулю тебе в пасть, а не свежего мяса. Кто тут еще хочет сталкерского тела? Вот тебе. Держите, твари, пилюли от аппетита. Действие радикальное, помогает сразу и навсегда. Калашников за качество отвечает. Викинг работал короткими очередями по два-три патрона, и в запасе оставался еще пяток, когда прямо перед ним не осталось ни одного живого монстра. Оставшиеся на склоне холма собаки растащили куски мяса по укромным местам, и довольно урча, грызли их за трубами.

Викинг оглянулся, прикидывая, удастся ли ему вытащить ПДА из «электры». Тут-то и наступило время для второй части Марлезонского балета. Альбинос-крысоед с налитыми кровью глазами вывел ударную четверку коричневых, облезлых слепых псов на дистанцию удара. Спрыгнув с разбитой кабины трактора, они в полтора прыжка преодолели разделявшие их шесть метров и, вцепившись зубами в сталкера, рухнули длинной гирляндой в аномалию.

Удар о землю был крепким. Это мягко говоря. В глазах Викинга мелькали звезды, на языке вертелись одни буквы, да и те сплошь непечатные. Пальцы его скребли пыль на проселочной дороге. Матерки из головы выдуло холодным ветром. Радиоактивная пыль — не самая легкая дорога в ту далекую зону, где артефакты лежат на каждом шагу и кругом одни свои. Под ухом грянул непривычный выстрел, и залязгало железо. Взвыли кинувшиеся на добычу слепые псы, завизжал в страхе человек.

Сталкер перекатился на левый бок. Понятно, почему он не опознал оружие на слух. Мосина аркебуз, нет, мушкет, опять не то, винтарь, точно, трехлинейка! Этот раритет музейный держал в руках странно одетый сельский паренек. Он стоял напротив облезлой собаки и смотрел на нее широко раскрыв рот. Дядьку постарше, в овчинной безрукавке, лихо взяли в оборот два зверя. Мелькнула оторванная кисть, и кровь ударила фонтаном. Две жутких башки с бельмами мертвых глаз столкнулись в воздухе, ловя драгоценные капли. Слишком удачная цель, чтобы не воспользоваться. Викинг своего шанса не упустил. Дожег патроны. Легли все рядом, мертвый новичок и оба монстра. Два: один в пользу прогрессивного человечества и мирного атома. Окинув взглядом живых участников, сталкер проникся уверенностью, что сегодня его не съедят. Если бы еще не эта проклятая пыль.

На дороге лежали трое в рваных рубахах, босые. Парочка валялась тихо, один бился в страшных судорогах, изгибая спину. Рядом с ними, вывалив от удовольствия из пасти языки, стояли сука-альбинос и ее верный коричневый друг. Не знали с кого начать. Проблема выбора. Картина маслом. Викинг встал на колено, перезарядил автомат и передернул затвор.

— Штыком коли, прикладом бей! — заорал сталкер слова, пришедшие из далекого прошлого, из фильмов на плоском экране.

Как не странно, заклинание сработало. Обормот с трехлинейкой закрыл рот и уверенно сделал выпад. Дергавшийся на дороге парень, вытащил связанные руки из-за спины через ноги вперед, и вцепился в глотку белой суке. Ее кавалера короткой очередью снял Викинг. Через минуту все было кончено. Крысолов с переломанной шеей и качественно истыканный трехгранной железкой на конце винтаря коричневый пес навсегда покинули подлунный мир.

— Все переходим на траву, отряхиваемся от пыли, бегом! — скомандовал сталкер.

Парочка, тихо лежавшая на проселке, начала неловко подниматься. Не самое это простое дело — встать, когда у тебя связаны руки за спиной. Тремя взмахами ножа Викинг перерезал все веревки.

— Вы двое, есть возможность отличиться. Забрали тело, отряхнули от пыли, притащили на поляну. Ствол не забудьте.

Пока освобожденные от пут выполняли распоряжение, сталкер разглядывал стоящих рядом, взмокших после боя бойцов. Крутые ребята, слепых псов голыми руками завалили.

— Поздравляю, новички, с открытием боевого счета. По одному монстру имеете. Молодцы! От лица командования объявляю благодарность! — высказался сталкер.

— Послушно выконую ваши наказы, друже сотник.

— Служу трудовому народу!

Два бойца глянули друг на друга с лютой ненавистью. Сельский паренек уверенно лапнул древнее оружие.

— Прекратить немедленно! Сталкеры живут дружно и помогают друг другу. Вы чего взъелись? Он у тебя последний кусок колбасы украл? Куда ты их вел и почему связанных?

— Мы их во время облавы поймали. Аусвайсов нет, по кустам прячутся, вон тот вообще еврей. Веду их в Пески, к сотнику.

— К Сотнику — это хорошо. Он человек справедливый. Амнистию объявил, зомби в команду принял, Епископа из плена вызволил. Вот у злодея Фунтика повадки другие. Тот всех в рабство и землю копать. За Сотника я легко решение приму. Все свободны и могут делать, кто что хочет. Меня зовут Викинг, псевдо такое. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Несогласных пусть сожрет Зона. Мертвые в землю, живые за стол. Накатим сто грамм наркомовских под тушенку.

Последнее предложение сняло напряжение, витавшее в воздухе. Через двадцать минут, похоронив тело в придорожной воронке и поставив крест, все дружно уселись вокруг костра. Сталкер достал водку «Казаки», выгреб все съестное и раздал каждому по одноразовому стаканчику и влажной салфетке. Глядя на него, все протерли руки и кинули бумагу в огонь.

— Старый пиратский тост. За ветер добычи, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче! — с чувством сказал Викинг.

Все дружно выпили. Паренек с ружьем горестно вздохнул и достал из заплечного холщевого мешка двухлитровую стеклянную бутылку на три четверти наполненную прозрачной жидкостью, краюху хлеба и шмат сала. Выпили и закусили. Захорошело.

— Ну, у кого какие планы? — поинтересовался сталкер, преисполненный любви к миру. — Я сейчас в Чернобыль, там на машину, и в Киев. Сауна, шашлык, коньяк. Постель с чистой простыней и двумя девками. Мечта! Пошли со мной. Я больше в Зону не ходок. Снаряжение все вам на счастье раздам, и место богатое укажу.

— Еврейчик до ближайшего патруля дойдет, и в гестапо! — злорадно хохотнул юный бандеровец.

— Точно, — согласился новичок, задавивший белую суку. — Нет надежней способа из лагеря свалить, как выдать скрывающегося еврея. Не любят их немцы.

Плохо стало Викингу. Вот так идешь себе по Зоне, никого не трогаешь, а тебе раз — стая псов слепых, два — аномалия ненормальная, а в вдогонку три — компания сумасшедших.

— Парни, я чего-то со счету после выброса сбился. Какое сегодня число?

— Двадцатое июля одна тысяча девятьсот сорок второго года, — хором сказали бандеровец, бывший лагерник и еврей. Четвертый, аккуратно дожевав ломтик сала, согласно кивнул головой.

— То так, вельможный пан.

Еще и поляк, впору создавать очередной интернационал. Зато из Зоны сталкер вышел. Насовсем. До нее еще полвека впереди.

— Сталкер есть боевая единица сама в себе, способная преодолеть любую опасность и преграду и справиться с любой мыслимой и немыслимой неожиданностью и обратить ее к своей чести, богатству и славе! Прорвемся. Если немцы будут нам мешать, тем хуже для немцев. Пусть лучше не путаются у нас под ногами, целее будут.

Народ приободрился. Давно они не слышали таких дерзких речей.

— Определимся в главном. Кто со мной, кто сам по себе? Времени на обдумывание не даю, нет его. Решайте сразу. Тугодумам надо дома сидеть, а не приключения искать. Кто за создание отряда сталкерского отряда «Железный кулак народного гнева»? Голосуем. — И первым вскинул руку. Дождавшись, когда поднимутся все руки, подвел итог. — Единогласно.

Дольше всех, как ни странно, колебался поляк, серьезный, лет тридцати пяти пан с явно заметной военной выправкой. Викинг спросил прямо:

— Батальоны хлопски? Армия Людова? Армия Крайнова?

— Армия Крайнова, ротмистр Вацек Сташевский, к услугам вашим.

— Нам повезло. Будешь военным командиром, майор. Есть невыполненные обязательства?

— Да. Есть такой карательный отряд, зондеркомада-200, очень бы хотелось убить их командира и уменьшить их численный состав, по мере возможности.

— Достойная цель. Убийц и людоедов, монолитовцев всяких надо кончать без разговоров. Будем иметь ввиду.

За душевным разговором у костра все быстро познакомились. Сельский паренек с винтовкой оказался местным уроженцем. Когда в сорок первом в небе пролетели самолеты и посыпались бомбы, его в армию не взяли. Было ему в том году семнадцать лет. Через неделю в селе были немцы, те на возраст не смотрели, и Гнат Голобородько записался в полицаи. Дали ему винтовку и оклад сто марок в неделю. Недавно всю полицию передали в подчинение сотнику Яру, и тот погнал новых подчиненных на облавы. Сергей Котляров врага встретил в армии. Их полк так врезал румынам, что гнал их до самой границы. А потом кончились патроны. Подъехали на велосипедах немцы и взяли полк в плен. Как зимой выжил, Серега сам не понял. Дождавшись лета, ушел в побег, хотел дойти до Харькова. Там, по слухам, были свои. Тут ему навстречу потянулись колонны с пленными. Вермахт начал летнее наступление, и фронт стремительно покатился на Восток. Залез бывший солдат, а нынче беглый пленный в стог сена поспать, а разбудили его не птички на заре, а староста и мужики с вилами. Связали и сдали в комендатуру. Сейчас его ждал или расстрел, или штрафной лагерь. У еврея Давида Остермана таких надежд не было. Ему предстояло свидание с милой дамой с серпом, то есть с косой. В сентябре сорок первого, под Киевом, германцы расстреляли сто тысяч иудеев. Добавят еще одного.

— Не вешай свой крючковатый нос, парень. Ты сталкер, вольный бродяга Зоны. Ты живешь и умрешь в ней. Все остальное тлен и суета. Обхитрим супостата Гитлера. Еще Польша не сгинела, наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами. Слава героям.

— Героям слава! — отозвался, услышав привычную уставную речь, Гнат.

Из- за поворота проселка появилась телега, влекомая одинокой понурой лошадкой.

— Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, — изрек Викинг. — Вооружаемся.

Вацек и Сергей получили в руки по «Гадюке». Давид и Гнат разжились «Вальтерами».

— Брал оружие про запас, под один патрон, «парабеллумовский». Вот и пригодилось. Без приказа не стрелять.

Получив в руки стволы, народ залязгал обоймами и затворами. Гнат повесил на плечо автомат, доставшийся от погибшего сослуживца. Его винтовка досталась хозяйственному Остерману.

— Пошли транспорт брать. На абордаж! — скомандовал сталкер, и отряд пошел на дорогу, где уже остановилась рядом с трупами слепых псов телега.

Поглядев на возницу, Викинг понял, что решил не только транспортную проблему, но и множество других. Достав из кармана столбик из десяти николаевских червонцев, он высыпал их на лежащую в телеге мешковину.

— Принимай гостей, Сидорович. Мы к тебе на кордон шли, а ты и сам нас нашел. Садитесь, парни. Приютишь нас дней на пять, пока не придумаем, как нам дальше жить.

Крестьянин моргнул, и золото исчезло, словно его и не было никогда. Уставшие от долгих переходов беглецы, полицай и сталкер зарылись поглубже в солому. Викинг услышал сопение простодушного Гната, поглядел в синее небо с легкими облачками в вышине и решил, что сейчас он точно знает, что такое счастье.

Киевская база Департамента

Счастье человека очень недолговечно. Тебя поцелуют, обнадежат, пообещают вечером встретиться, а потом раздается звонок, и ты узнаешь, что все переносится на несколько дней, потому что в Милане начинается неделя высокой моды, и в группе, едущей туда, оказалось свободное место. Первые сутки я проспал как сурок. На вторые Умник наскреб на наш хребет крупные неприятности. На суд мировой общественности была предложена машина, не требующая заправки. Первыми в выставочный центр «Опеля» прибежали представители «Мерседеса», вторыми заказчики из Сингапура с заявкой на сто тысяч машин. Полиция, скорые помощи и городские такси с бюро проката автомобилей. Через два часа нашего Гетмана взяли в оборот и потащили на совещание в Женеву. Нефтяные шейхи и короли бензоколонок увидели свой близкий конец и врезали по нам изо всех сил. Наш гарант свободы держался стойко, сказывалась военная закалка. Контракт с Сингапуром он отстоял, но охрану Зоны пришлось уступить международным силам. Короче штатовцам. К ним прибились их верные друзья поляки, прибалты и греческий взвод связи. Наши части отступили на юг, к водохранилищу, а международные силы заняли заставы периметра. Огонь они открывали по каждому шороху, и к вечеру даже самые упрямые сталкеры были вынуждены признать: периметр не перейти. На орбиту вытащили три новых спутника и заглушили в Зоне всю связь. Умник пытался мне объяснить, в чем там дело, но я честно сказал ему, что в нашей семье он самый гениальный, а я должен им восхищаться и верить на слово. Нет пока связи, значит будет. Надо изобрести противоядие от помех, вот и все. Генерал Найденов уехал обживать новое поместье и сманил с собой наших псов, пообещав им бассейн только для них, любимых. Бывшего юнкера, а ныне лейтенанта унесли волны житейского моря. Дядька Семен и Микола убыли в Чернобыль, выбирать помещение для нашего отдела. И остался я один одинешенек. Впору заплакать от жалости. А не дождетесь, подумал я и двинулся работать. Форму я не одевал со дня торжественного награждения. Рука с непривычки отваливается. Всем надо козырнуть. Нет уж, в гражданской одежде привычней. Умник сообщил о новой каверзе заокеанских друзей. Вход и выход в Зону только через южную заставу. Правила досмотра. Нормы выноса. Санитарные требования. Короче, выносить ничего нельзя, а что принес, отберут и спасибо не скажут. А нам с Умником надо десять тонн одних только «конденсаторов» в месяц. Кинул в армейский рюкзак «телепорт», доставшийся нам от Паука, и пошел на поиски укромного места. Ботинки свои я стоптать не успел. Через полчаса дошел до дальнего ангара. Повесил на ворота заранее припасенную табличку: «Не входить. Зона эксперимента. Опасно для жизни». Поглядел, понравилось. Привет тебе цезарь, идущие приветствуют тебя. Плывут пароходы, гудок Мальчишу. Голубой шар, не отличимый от «булыжника», упал на бетонный пол. Над ним зависла серебристая полусфера метра два с половиной в радиусе. Ну что же, братцы, практика критерий истины, и узнаете вы дерево по плодам его. Ох, и страшно же мне. Я встал на четвереньки и забежал в серебристое свечение. Хорошо, что не сильно разогнался и ткнулся головой в мягкие пакеты. На низком потолке вентиляционной камеры горели лампы аварийного освещения, в центре стоял компьютерный комплекс, а весь пол был завален упаковками «черного ангела». Последний килограмм этой отравы ушел за сорок семь миллионов евро, и здесь, в бывшем логове Паука, в подвале Агропрома, лежал клад, сопоставимый по ценности с исчезнувшим золотом третьего рейха и Советского Союза. Все, пусть вдоль границы войска стоят, у нас сейчас своя дорога в Зону, короткая. Умник потребовал, чтобы я снял устройство связи и присоединил его к большому компьютеру, оставленному прежним хозяином. Надо, так надо. Бросив в угол пустой рюкзак, взял в руки две упаковки наркотика и шагнул в серебро перехода. Часа через два, изрядно устав, я перетаскал полтонны зелья к воротам ангара на базе. Время обеда, но захотелось повыделываться. То-то будут удивленные лица у наших ученых, когда им притащат целый мешок «ангела». Значит, еще одна ходка и в столовую. Привычно шагнув в полусферу, я услышал неожиданный треск и, упав на бок, перекатился под здоровенный базальтовый валун.

Здравствуй, Зона! Давненько не виделись. Мы улетели перед самым выбросом, сегодня, четвертый день после него, и около двадцати до следующего. На ногах армейские ботинки, штаны брезентовые, на ремне три артефакта и мой нож. Футболка цвета хаки и белое кепи «Мальборо Классик». Слабая экипировка, что и говорить. Хорошо бы еще понять, куда меня забросило. Если домой, в Долину, то к вечеру буду на базе. Пройду по старой южной дороге на Кордон, а там до заставы рукой подать. Можно даже вечерок у костра посидеть, байки сталкерские послушать. К Сидоровичу в гости зайти. Или на Агропром двинуть, к Плаксе. Наверно, совсем большой стал. Единственно, что плохо, нет связи с Умником. Мой переговорник так и остался в подземелье Агропрома. Сейчас внимательно посмотрю по сторонам и пойду. Сюрприз не прошел бесследно. В голове шумит, глаза перестают видеть цвета и все вокруг превращается в черно-белую картинку. В стороне хлопнул выстрел. Обрез. Новички или бандиты. У них все деньги уходят на еду и водку. Короткая очередь из чего-то серьезного, «Энфилд» или «трехсотка», натовский патрон. В камень, за которым я так хорошо устроился, ударился кусочек свинца и упал прямо передо мной. Пуля из пистолета «Макарова». Издалека прилетела, раз я выстрела не слышал. Куда же меня занесло и что здесь происходит? Будем посмотреть.

Протерев вспотевшие ладони о майку, я взял в левую руку нож и пополз вперед.

— Мочи, — раздалось завывание.

За кустом, метрах в трех, стоял дядька в годах и перезаряжал обрез. Выходило у него плохо, потому что пальцев на левой руке не было, да и от ладони осталось не больше половины. От страха меня передернуло. Зомби. Выброс же был недавно. Воскресший покойник стал поворачиваться ко мне, и я кинулся в атаку. Рукопашный бой лучшее средство от стресса. Для начала я два раза успел ударить его прямо в сердце, пока до меня не дошло, что с таким же успехом мог побрызгать на него святой водой и перекрестить. Результат нулевой, а время потеряно. Он стал открывать рот. Удар клинком в шею. Мы рухнули на землю. Вывернуться, чтобы быть сверху. Какая эта тварь цепкая! Ножом по пальцам и рубящие удары по горлу. Хрустнули позвонки, голова зомби откатилась в сторону, тело дернулось и затихло. Метрах в двадцати справа раздалась короткая очередь из «Гадюки». Я обшарил тело. Обрез, пять патронов и бинт. Зарядив оружие, я пополз к владельцу автомата. Знакомиться. Предчувствия меня не обманули. Очередной восставший из ада. Держи из двух стволов в затылок. А что у нас ребята, в рюкзачках? Ствол изрядно истасканный и два десятка патронов. Небогато. Двигаемся дальше. Еще одного, с обрезом, я убрал походя, потратив на него два патрона и получив всего один. Обидно, понимаешь. А дальше меня ждал сюрприз. На склоне холма, у разбитого вертолета, стояли трое. Старая натовская винтовка, укороченный «Калашников» и пистолет. Мне и одной пули хватит, хоть куда. Уйти не дадут. Только не верилось, что поймаю я шальной свинец от неуклюжего зомби. Значительно больше огорчил сломанный вертолет. Торчали на Кордоне лопасти из аномалии, но этот был мне незнаком. Далеко закинуло, вглубь Зоны. Вечером ужинать придется тем, что добуду. Или не придется. Зарядил оба обреза и пополз. Мысль была хороша, да исполнение не очень. Зомби с винтовкой я свалил, выпалив ему в затылок из двух стволов одновременно. А дальше все пошло наперекосяк. Кто там говорил о неповоротливости ходячих покойников? Его бы на мое место. Оба уцелевших стремительно кинулись в разные стороны, беря дерзкого охотника в клещи. Разрядив второй обрез и промахнувшись, я закатился под вертолет, вылез с противоположной стороны и, петляя, как заяц, побежал прочь. Кто сам никогда ни от кого не бегал, пусть бросит в меня камень. Присев за кустик, перезарядил обрез. Патроны кончились. Неполный магазин в «Гадюке» и все. Велика, велика земля сталкеров. Тот, кто идет по ней утром, тот, кто идет по ней в полдень, тот, кто идет по ней вечером, уже пройдет много. Да только нет здесь прямых дорог. Ветки затрещали, пахнуло смрадом, и из соседних зарослей высунулась башка в противогазе. Тут я не оплошал. Уложил снорка одним патроном. Еще один остался. Куда же меня занесло? Забравшись на камешек побольше, осторожно оглядел окрестности. До вертолета метров двести, ветки шевелятся, зомби обшаривают окрестности, ищут наглого пришельца. Дальний край долины скрыт туманом. А рядом — забор. Выглядит целым, и колючая проволока сверху не изодрана. Вот и появилась ясность с дальнейшим маршрутом. Тук-тук, кто в теремочке живет? Сейчас узнаем.

Вдоль забора пришлось пробиваться с боями, ликвидировал еще одного снорка. В затворе автомата заклинило патрон, и в широко распахнутые ворота я вошел с кучей металлолома за плечами и своим ножом. Внутри находился герметичный купол со шлюзовой камерой вместо обычных дверей. Знаем мы такие системы. Входишь — дверь закрывается, а откроется или нет, зависит от доброй воли хозяев. Вот возьмут и пустят газ, ладно, если сразу боевой, могут и усыпить, захватить в плен и долго мучить. Как говорил старина Джон Сильвер, «сушеная камбала будет плакать от жалости, и живые позавидуют мертвым». Дверь гостеприимно распахнулась. Рискнем.

Шлюз я прошел легко. Обычная десятисекундная задержка и все. Ко мне колобком подкатился быстрый, как ртуть человечек среднего роста. Руки его находились в постоянном движении, и одна гримаса на лице сменяла другую.

— Связи нет, охраны нет, что происходит? — заверещал он обиженно.

— Блокада Зоны. Американцы с арабами заменили охрану периметра и глушат связь. Выход только на Кордон. И, кстати, о какой охране идет речь? — поинтересовался я.

— У нас прекрасные отношения с кланом «Долг», они обычно охраняют нас от зомби и снорков, помогают в поиске артефактов. Но в этот раз после выброса никто не пришел. Просто невероятно, — он удивленно зашевелил бровями.

— Кого из «долговцев» знаю — парни надежные. Не бросят вас, — успокоил его.

— Позвольте поинтересоваться, а с кем из клана вы знакомы?

— С Мамонтом и его квадом, Штык в приятелях, молодежь всякая.

Он внимательно посмотрел на мои руки, наколки, что ли искал?

— А вас как зовут, любезный? — спросил хозяин.

Ох, и взбесился же я. Достал он меня этим «любезным» до самой печени. Конечно лучше чем «эй, мужик», но не намного.

— По разному, уважаемый. Для простоты можете обращаться ко мне «ваше превосходительство». Вы здесь один, или можно еще с кем-то пообщаться?

Взглядом я его не сжег, но на место поставил. Дядька оказался с чувством юмора, и мой демарш перенес с улыбкой.

— Есть с кем поговорить, загадочный незнакомец, идите сюда, — донесся голос из глубины купола, — идите сюда.

Зовут — иди, бьют — беги. Можно конечно и подраться, если есть время и настроение. В глубине помещения сразу за комнатой отдыха находилась стойка приема добычи, хабара по-местному. Решетка, прилавок, все как у торговца на Кордоне, только с той стороны не толстяк в меховой безрукавке, а джентльмен в синем халате.

— Чем торгуем, господа?

В ответ мне зажгли голографический экран. Глянув на страничку с расценками на оружие, я понял, что снаряжение надо доставать где-то самому. Самый скромный автомат стоил как приличная машина за речкой. Посмотрел на цифру под гаусс-винтовкой. Пересчитал нолики. Все точно. Полмиллиона. Неплохая квартира в Риме или Милане. Москву не предлагать. Ладно, лучшее враг хорошего. Выложил в окошко весь трофейный металлолом. Оставил себе обрез в хорошем состоянии. Посмотрел список заказов и с удовольствием увидел там стопу снорка. За нее были обещаны вполне приличные деньги.

— Вы не очень легко одеты, сталкер? — задал мне вопрос торговец в халате.

— Лето на дворе, — решил я не замечать скрытой издевки, — вы же тоже не в тулупе.

— Радиации не опасаетесь? — уточнил он.

— По жизни фаталист, на всякий случай артефакт имеется.

Я подождал, пока мне отсчитают деньги за захваченное в бою оружие. Внимательно изучив прайс-лист, решил не баловать затворников купола широкими жестами и купил одну-единственную пачку патронов к обрезу за двести пятьдесят монет! Как жив остался, не понимаю. Сердце закололо, челюсти свело от невысказанного мата. Убрав в карман чуть больше двух тысяч, зарядил обрез и достал из контейнера «слезы огня». Теплый голубой свет заполнил помещение.

— «Вспышка», — определил колобок.

— Неправда ваша, — уел я его, и для наглядности достал «вспышку» и положил рядом. Два одинаковых шарика лежали рядом, и только по переливам энергетических волн была заметна разница. — «Слезы огня», снимают радиацию на треть и никаких вредных последствий.

Убрав артефакты обратно на пояс, я пошел к выходу.

— Деньги готовьте, Гобсеки, сейчас вас лапами снорков закидаю, — пообещал я жадным ученым и открыл дверь шлюза. Интересно, ушли зомби от вертолета или нет? Винтовку надо забрать в любом случае. Если она без патронов, продам.

Ну, вот, с местонахождением определился. Я на Янтаре, в известном всем сталкерам лагере ученых. Вся Зона знает профессора Сахарова. Как же второго зовут? Дядька Семен его называл. История эта связана с легендой о Меченом. То ли он им помог, или они ему. Наверно, патрон бесплатно дали. Одну штуку.

Размышляя о вечном, не торопясь и оглядываясь по сторонам, дошел до тела снорка. Не зная, что такое стопа, я оттяпал ему ноги по колено и пошел обратно. Лязг дверей шлюза прервал разговор ученых. Просунув в окно решетки куски монстра, требовательно сказал:

— Деньги давайте.

Мне без разговоров выдали девять тысяч. Еще сто одиннадцать зверьков, и миллион в кармане. В комнате отдыха стоял ящик с цифровым замком. Прибрав туда деньги и сполоснувшись по пояс под краном, я принял решение сделать до ужина еще один рейс. Очень не хотелось покупать у этих ребят колбасу или тушенку по их грабительским расценкам. Перебьются, с мягким знаком. По-хозяйски подойдя к экрану, изучил список чего им надо. За артефакт «морской еж» был обещан спецкостюм. Хорошая вещь, нужная. На северо-запад от купола на карте был обозначен маленький завод, весь покрытый отметками предполагаемых тайников. Увидев мой интерес, кругленький профессор решил поучить меня жизни.

— Не вздумайте, молодой человек, туда соваться. Это владения контролера, самого опасного существа Зоны. Те несчастные зомби, которых вам пришлось уничтожить — его жертвы. Когда он приобретает новую игрушку, ему приходиться отпускать из-под своего влияния кого-то из старых пленников.

— Сколько человек у него в свите? — спросил я.

— Около десятка, — ответил Сахаров.

Вспомнился бой с монстром в Темной Долине и видение банковского чемоданчика. Я по прежнему люблю деньги, но сейчас мне понятно, что есть вещи и поважнее.

— Вы снова ошиблись, господа ученые.

— Интересно, в чем, на этот раз? — заинтересовался колобок.

— Самое опасное существо Зоны — это я.

Они еще стояли с широко раскрытыми ртами, когда за мной в очередной раз загрохотала сталь дверей.

Выйдя из ворот, призадумался. Странный здесь участок, неправильный. Зверей нет, понятно, снорки всех распугали. Но ведь и аномалий нет. Полдня брожу, ни одной не видел. Поэтому и зомби много, негде им умирать. Вон, кстати, еще один сидит. Лежа тут не поползаешь, трава высокая, снорка обнаружишь, только стукнувшись с ним головой. Я присел и начал тихо подкрадываться. Зомби махнул рукой и до меня донесся странный звук. В руках его была гитара, и он пытался взять аккорд. Удачи тебе, парень. Отвернув резко на север, я двинулся прямо на невысокий, но скользкий после недавнего дождя склон. Тут тоже были тайники, за железными гаражами и в бетонных коробках. Между склоном и забором был виден люк смотрового колодца. Идеальное место для захоронки. Пойду, проверю. Нежно сняв крышку, я преисполнился гордости. Контейнер с артефактом! Пять, нет, десять баллов Гриффиндору, позор Слизерину! Тоненькая пленка переливалась зелено-синим цветом и радовала глаз. За неимением рюкзака пришлось повесить находку на пояс. Идем дальше. За гаражами, прямо под стеной вокруг заводика, был прикопан вещмешок с «золотой рыбкой». Это не я такой умный. Старый хозяин подписал добычу. Два артефакта. Тут есть где разгуляться. Пойду, обыщу автобус. Предчувствия меня не обманули. В ящике для инструментов кто-то бережно пристроил два «бенгальских огня», хорошо мне знакомых, шестьдесят патронов к «винторезу», бутылку водки и банку тушенки. Поборов желание сразу подкрепиться, решил оставить ее на ужин. За насыпью, на которой стоял автобус, просматривалась еще одна котловина. Оттуда тянуло дымком, и доносились голоса. Продвинутые на Янтаре зомби, у костров сидят, песни поют. Не с моими последними десять патронами войны затевать, пусть живут, пока сами не полезут. На завод! Не тут-то было. Сзади раздался дикий вой. Такими песнями гитарист всю округу на ноги поднимет. Мне это не к чему. Мне тишина нужна. Вернувшись, я увидел странную на первый взгляд картинку из жизни воскресших мертвецов. Два здоровяка держали музыканта за бока, а третий пытался вырвать у него любимый инструмент. Вот уроды. Стрелять не хотелось, патроны дорогие. Пошел в рукопашную. Перерезал клинком сухожилия под коленками самому активному отбирателю чужого и ударил острием в шею. Нет результата. Рубящий удар лезвием. Раз, два, три. У него, что, голова к плечам гвоздями прибита? С шестого удара я его развалил. За спиной стало тихо. Сломали музыканта, в прямом смысле, пополам, и шарят руками, к оружию тянутся. Левому из левого ствола в лоб, правому из правого. Вот и еще два обреза, пяток патронов и пистолет. За моей спиной гитара, в кармане пиво и хлеб. Не к месту цитата, нет у меня в этот раз пива, да и хлеба тоже, и есть хочется, словно три дня голодный, но гитару я не брошу и пацана похороню по-человечески. Тяжело ножом копать могилу, поэтому решил обровнять и углубить готовую яму. Ну, вот и прошел мой первый день в Зоне. Утрамбовав небольшой холмик, двинулся в купол к парочке Шейлоков. Сейчас надо выведать у них, что за пленку мне удалось достать. Не хотелось отвечать на всякие вопросы, в основном дурацкие, поэтому инструмент пришлось припрятать в ближайший пустой тайник.

1942 год, окрестности Чернобыля

Доехать без приключений до кордона Викингу с компанией не удалось. Из-за перелеска донесся гул моторов и громыхнул взрыв. Все вскинулись.

— Надо бежать! — крикнул вполголоса Давид.

— Куда и зачем? — спокойно спросил сталкер. — И вообще, принцип единоначалия никто не отменял. Надо будет бежать, я скажу. Переодеться надо, это факт.

Он снял с себя монолитовский защитный костюм и передал его ротмистру. Народ с удивлением уставился на его любимую футболку. Там было на что посмотреть. Передвижники отдыхают. Абсолютно голая девчонка с мечом в руках в окружении языков пламени и черепов. По лезвию меча горела серебром руническая надпись.

Из рюкзака был извлечен скафандр ученых. Оставить его в подвале было выше человеческих сил. Такая удача доставалась на долю далеко не каждому сталкеру. В него был одет Давид. Сидорович поделился с Котляровым одеждой и отдал ему сапоги, надев на себя извлеченные из-под соломы лапти. Отряд стал выглядеть странновато, но на беглецов не походил, однозначно.

— Вперед! — скомандовал Викинг.

За поворотом стояли два мотоцикла, легковая машина и еще одна лежала на боку. Вокруг нее суетились зеленые мундиры с вкраплением двух черных пятен.

— Навались! — крикнул сталкер, и, вдохновляя своих бойцов личным примером, уперся руками в крышу «Мерседеса». Вытащив из салона двух раненых, одного эсэсовца, второй оказался гражданским, Викинг приступил к осмотру. Вместе с ним присел на корточки еще один офицер в черном мундире.

— Безнадежно, — сказал сзади ротмистр. Немец, судя по всему, был с ним согласен.

— Это мы будем посмотреть, как говорят в Одессе, — предводитель маленького отряда твердой рукой разбирал кармашки рюкзака. В ход пошли уколы и пена медицинского клея. Штандартенфюреру и этого хватило, а дядька в костюме был плох. Прямо на рану в животе Викинг положил «кусок мяса» и залил его клеем. Еще один укол, и штатский забормотал.

— Что говорит? — стало интересно командиру.

— Жалеет, что не увидит Вену перед смертью, — перевел Давид.

— Дома надо сидеть перед кончиной. Лет через тридцать пусть об этом подумает. А Вену посмотреть можно. Викинг развернул трофейный развлекательный модуль, развернул проекцию объемного экрана квадратом на два метра, и включил клип бала в Венской опере. Пока все смотрели, он пощелкал клавишами, и когда отзвучала бессмертная музыка Штрауса, вывел изображение на экран.

— А это мы с Кальтенбрунером на Штефанплац, — сказал он. Все встали по стойке смирно. — Раненных в госпиталь, мы к вам завтра в Чернобыль заедем, в гости. Осторожней на дорогах, здесь на каждом шагу можно наткнуться на эхо войны. Свободны. Давид, переводи. Шнель, шнель! Шевелитесь, арийские свиньи!

Немцев как ветром сдуло.

— Пан Викинг, правда, хорошо знает шефа СД? — спросил поляк.

— Нет. Случайная встреча, но видишь, пригодилась.

Сташевский облегченно вздохнул. Ему ужасно не хотелось оставаться одному, но служить немцам не хотелось еще больше.

— Запомните, парни, мы сами по себе, остальные наши враги. Друзей у нас нет, но нам никто не мешает использовать военные хитрости, обманывать противника и заключать временные союзы. Вот стоит сталкер посреди Свалки, слева слепые псы, справа бандиты. Что ему, лечь на месте и загнуться от радиации? Да не дождутся! Дашь очередь по стае и бегом к шайке. Сцепятся между собой две банды собак, двуногие с четвероногими, мясо клочьями летит, а сталкер идет куда хочет, и на всех поплевывает. Сидорович, поехали домой, в баню пора, одеться как все и ужинать. Надо что-то с транспортом придумать, не престижно на телеге ездить и медленно.

— В перелеске два танка брошенных и машина командирская, — вмешался в разговор возница. — Я их сеном по осени укрыл, так всю зиму и простояли.

— Молодец, мы тебе все лишнее перед отъездом оставим, и поможем тайники наделать, чтоб ни одна сволочь тебя не раскулачила, — пообещал хозяину Викинг.

— Куда мы собираемся? — спросил Давид.

— Не знаю, не решил еще. Можете все думать, где наш дом. Здесь оставаться нельзя. Осенью начнутся карательные акции против партизан, в сорок четвертом Костя Рокоссовский в этих местах танковым ударом вырвет у судьбы маршальские погоны. А потом долгое и бессмысленное строительство социализма и Чернобыльской АЭС. Первый выброс и миллион парней, умирающих по всей стране от лейкемии и рака легких. Нет уж, нам здесь делать нечего.

Народ призадумался. Первым отреагировал Сидорович.

— Значит, Советы вернутся и все запакостят? Тогда тайники надо делать всерьез.

— Ты думай, где и как, а мы поможем, — заверил его сталкер. — Денег надо добыть много, чтоб на всех хватило. Допустим, перед уходом гестапо ограбим. Как нас учил личным примером товарищ Сталин.

— Ты парень боевой, Викинг, я тебя уважаю, но Сталина не трожь! — сорвался на крик Котляров.

— Да упаси меня Черный Сталкер. Не тронь говно — вонять не будет. Брал Коба казначейство в Тифлисе, громко, со стрельбой и горой трупов. Из налетчиков вождь, из урок авторитетных. Извини за правду, брат.

Серега понуро замолчал. Люди здесь подобрались смерть видавшие во всех видах, жизнью ученые так, как Горькому и не снилось в его университетах, и правду ото лжи отличали мгновенно. Никто ни в едином слове Викинга не усомнился.

— Как можно точно знать будущее? — задал вопрос, интересующий всех, кроме Сидоровича, Остерман.

— Давид, братишка, ты веришь в воскресенье Лазаря?

— Нет. В нашей Книге этого нет.

— Час назад ты видел чудо. Они были бы уже мертвы, если бы не мы, с нашей аптечкой и артефактом. Только на крест мне не хочется. Я лучше буду жить долго и счастливо, и умру от старости. Вот в таком разрезе. А будущее известно не все, а только на семьдесят лет вперед. Считай это достоверным прогнозом разрушенного при бомбежке научного центра. Скафандр твой тоже оттуда, трофей, и разные полезные вещи. Будем их беречь, неизвестно что и когда пригодится. Хватит с нас на сегодня приключений, домой!

Киевская база

Умник объявил боевую тревогу прямо во время обеда. Ревела сирена, остывал недоеденный борщ со шкварками, а личный состав базы занимал места по боевому расписанию. Вскрывались склады, и цинки с патронами громоздились на шершавом бетоне. Отменялись все допуски и отпуска с увольнительными.

Шагнул человек в телепорт и исчез. Институты прикладной физики получали данные для расчетов, а ракетчики вводили координаты целей и шифры старта. В песках эмиратов и на берегу Потомака многие впали в задумчивость. Непредсказуемость славян давно стала притчей во языцах. Эти могли ввязаться в войну против всех просто из вредности.

Панику слегка притушил личными звонками сам Гетман. Заявив, что независимая Украина проводит внеплановые учения для укрепления мира во всем мире. Чтоб соседи по планете не скучали. Праздность мать всех пороков. Затем началась серьезная работа. После бессонной ночи блок стран, не имеющих нефти и заинтересованных в альтернативных источниках энергии, был в целом создан. Япония, Корея, Сингапур на Востоке и Германия, Италия, Хорватия, Словакия на Западе согласились на совместные действия. Об исчезновении Смирнова Умник никому не сказал. Это дело сталкеров Темной Долины. Они найдут своего друга, даже если за ним придется спуститься в ад. К утру самолет из Киева сел на военном аэродроме под Шанхаем. Группу ученых встретили их коллеги и Панда. Он и взял руководство операцией на себя.

Привычно взяв в руки контейнер, снайпер двинулся в центр огромного павильона. Площадка была заставлена измерительной аппаратурой. На экран передавались данные и изображение с украинской базы.

Как все сталкеры, Умник ценил хорошую шутку, веселый розыгрыш и красивое зрелище. Сценарий сегодняшнего действа он продумал детально, шоу должно было получиться занимательным, не в ущерб делу, разумеется. Сложная аппаратура щелкала и сверкала вспышками индикаторов. Китайцы поставили сборный ангар прямо на бетонке взлетной полосы. Простое человеческое любопытство привело на место половину руководства республики. Места хватало. В стороне возились хваткие ребята с телекамерами, готовились снимать новости. В чем тут дело никто не представлял, и всем было интересно, что же выйдет у большеносых союзников Поднебесной.

Потапенко достал свой артефакт. Повертел его в руках и со всего маху шваркнул им о шершавый цемент пола. Серебристая полусфера сверкнула мгновенной вспышкой, и засветилась постоянным сиянием. Народ напрягся. Генерал повелительно махнул Панде рукой и мастер-сержант коротким резким волейбольным ударом вбил свой «телепорт» прямо в центр заранее подготовленной и размеченной площадки. Две полусферы перемигивались в лучах прожекторов за тысячи километров. Эх, подумал Умник, если это последние артефакты, то на Альфу Центавра полетим с голым, короче неподготовленными.

— Панда, вперед! — скомандовал он голосом Сотника, братика своего пропавшего.

Снайпер сделал пять шагов по взлетной полосе, сверкнула искра, и оказался он в Европе. Когда всей группе вручали награды, его золотой дождь обошел стороной. Врачи и вежливые санитары с глазами офицеров задавали ему в то время вопросы.

Генерал подкатил к сержанту столик с его коробочками. Пять орденов досталось. Франция и Германия, Бельгия и два от щедрой Украины. Подскочили ассистенты с указами и наградными листами.

— Иди, доложи руководству об удачном испытании ноль-перехода, и сразу назад. Будем думать, как нам дальше жить.

Панда, перехватив ручку передвижного стола, согласно кивнул и повторил путь из одной части света в другую. Откатив награды в сторону, сержант подошел к командующему базой, и, отдав честь, доложил:

— Постоянный переход с Киевской базой установлен. Прошу разрешения использовать его в рабочем порядке.

— Разрешаю.

Под троекратное «ура», военные встали по стойке «смирно», а украинская делегация за исключением пилотов, которым предстояло отгонять обратно самолет, двинулась домой, есть борщ ложками, а не рис палочками. Вместе с ними вернулся и сталкер Темной Долины Панда, снайпер, пока еще сержант.

Вот и появился кто-то из своих, обрадовался Умник и погнал несчастного китайца в дальний сектор устанавливать оборудование вокруг неожиданно испортившегося перехода в Зону. Заодно заставил его передать на склад вытащенные Сотником запасы наркотика. Привычно закрутилась машина дележа добычи. Вот всегда так, одни дивиденды считают, а другие под смертью ходят, обиженно подумал Умник. Пора заняться этим миром, добавить ему справедливости. Данные текли потоком и компьютер, отбросив лишние мысли, взялся за их обработку.

Где- то в лесу

Александр Михайлович шел осторожно. Выходить из «зеленки» к людям он не собирался и оружия взял с собой под завязку. Что немцы, что полицаи могли расстрелять человека на месте за случайно подобранный патрон, а уж с ним разговор был бы вообще коротким. Автомат на плече, пистолет и граната за поясом, взрывчатка в мешке за плечами. Сразу ясно — партизан. Второй год идет большая война, да и до этого было не намного легче. Поляки разбитые по болотам прятались, советские их ловили. Стреляли, резали друг друга с лютостью нечеловеческой, кожу с пленных сдирали, живьем жгли. Дешево здесь стоила жизнь людская. Да ни черта она не стоила. Хочешь остаться в живых, так беги отсюда или бери в руки оружие и дерись за каждый прожитый день. Бежать от Советов — дело гиблое. У них граница на замке. Стерегут ее Карацупа и Ингуш. Кто-то из них собака, а второй герой-пограничник. Ловит нарушителей. Нечего по свету бегать, на Родине дел много. Лес валить, золото на Колыме добывать, каналы строить. Так и остался Александр Михайлович по эту сторону границы. А потом полетели самолеты на Киев, сбросили по дороге бомбы на домик в лесу, и остался он на белом свете один, и ни кола, ни двора. Подобрал на поле боя оружие и пошел на дорогу за едой. Через две недели прибился к нему партизанский отряд из местных партийцев и окруженцев. Отвел их на остров в Диком болоте и стал главным разведчиком. Осенью столкнулся с патрулем полевой жандармерии и в одиночку положил их всех. Один — шестерых. С тех пор звали его только по имени отчеству. Была у него до войны и фамилия, но за ненадобностью забылась. Вот такие дела. Зима выдалась холодной и голодной. От отряда осталась половина. По весне взяли штурмом немецкий аэродром, наелись, трофеев набрали. Через два дня приехали егеря, полезли в болото, там и остались. За Александра Михайловича и командира отряда объявили награду. Серьезную сумму, да не в остмарках, а в настоящих. Пришел связной из областного штаба, приказ притащил. Мост надо взорвать, сроку неделя. Мог бы и в болото булькнуть по дороге, этот связной, сидел бы разведчик у костерка, хлебал бы ушицу, а не шел по кустам, озираясь через шаг. Под ногами засеребрилась паутинка. К таким делам партизанам не привыкать. То черные пятна перед глазами, то небо среди бела дня в звездах, чего только с голоду не привидится. Затрещало вокруг не по хорошему. Метнулся боец в сторону и врезался со всего маху в метровый валун. Сразу все слова матерные вспомнились, какими армейцы партийцев обзывали. Замечтался о рыбке свежей и камень просмотрел. Прислонился спиной к теплому граниту, осмотрелся разведчик, и понял ясно, что заблудился. Не был он здесь раньше никогда. Занесли ножки непоседливые буйну голову в места нехоженые, незнакомые. Куда же его занесло? Если не знаешь, что делать, не делай ничего. Александр Михайлович залег, положил под голову мешок с тротилом и затих. Странновато выглядел лес вокруг. Деревья перекручены неведомой силой, паутина свисает с веток. Птицы не поют, издалека гремит. Бой идет где-то. Неуверенные шаркающие шаги по ту сторону камня. Будто пьяный идет, или голодный еле-еле ноги переставляет. Метров за сто слева под деревом на секунду появился силуэт мужика с бородой и покатыми плечами и тут же исчез. Зашевелились ветки, примялась трава, как будто по ней бежал кто-то невидимый, в сказочной шапке-невидимке. Замер прохожий с той стороны, а рядом довольно заухал невидимка. Зря ты так парень! На звук стрелять дело не хитрое. Короткая очередь снесла голому волосатому мужику голову напрочь. А ты не ухай. Из-за камня раздался лязг затвора. Вот и славненько. Получи, фашист, гранату. Рвануло знатно. Крови, как не странно, практически не было. Порубанный осколками труп, автомат незнакомый, патроны и бинт. В нем было что-то неправильное. Бинт. Хрустит обертка. Пахнет больницей. Страна изготовитель. Белоруссия. Минский фармацевтический завод. У соседей получилось, мать их. Зажили без Советов своей страной. Может и Украина исхитриться сама по себе остаться, без панов, товарищей, камрадов и прочих уродов? Кажется, надо к людям выходить. Новости узнать, и хлебом разжиться.

Трофейный ствол за спину, бинт за пазуху, и ползком через поляну. Давай, разведчик, труба зовет. Насчет волосатого человека особых сомнений не было. Всегда ходили слухи, что живет в чаще леса хозяин. Остался с древних времен. Кто его лешим зовет, кто кикиморой, но в его существовании уверены были все рассказчики. Вот и повидались. Слаб оказался косматый против пули. Война дело серьезное, тут ухать не надо. Через двадцать метров заросли закончились. На поляне резвились, гоняясь друг за другом, лохматые собаки. Перекатывали что-то. Добытая винтовка была с прицелом, и Александр Михайлович глянул в оптику. Собачки играли с человеческим черепом. Чудны дела, твои, боженька, и твоей мамочки. А дальше, за следующей рощицей, проглядывалась плетеная из проволоки длинная стена. Видел он такие. Наставят в поле столбов, натянут проволоку колючую, вот тебе и лагерь. Только здесь опоры стальные, и покрашено все маскировочной зеленой краской. Секретный объект, не надо к бабке гадалке ходить. Стая лохматых псов, набегавшись, спряталась в кусты. Тихо кругом, только с севера идет рокочущий звук. Главное в лесу — не делать резких движений, и тогда тебя никто не заметит. Иди вперед плавно и неспешно, где можешь, ползи, и никто тебя не заметит. Сам поглядывай по сторонам и больше слушай. Треск веток под чужими ногами, кашель курильщика, скрип ремней выдаст гостей леса раньше, чем ты их увидишь.

На открытое место разведчик не пошел. Змейкой скользнул на запад к отвесному склону, ограждавшему долину с той стороны. Надежно прикрыв левый бок, Александр Михайлович двинулся дальше.

Так, никуда не торопясь, замирая на минуту после каждого шага вперед, добрался он до ограды. Не правильно она выглядела, не было за ней хозяйского пригляда. С опор краска осыпалась, ржавчина по металлу поползла, и, самое главное — дыра не заделанная и три покойника рядом. Нет, кто, что не говори, а немцев здесь нет. Вспомнились ему разговоры у зимних костров о брошенных в панике складах, доверху наполненных консервами и патронами. Вот удача привалила! Быстренько обшарив трупы, убедился в своей правоте. Консервы, галеты, колбаса, напиток кисленький в жестяных банках. Богато люди живут, то есть жили. Надо узнать все в деталях. Командир всегда после доклада говорит: «Подробности давай». И это правильно. Просмотрит разведка пулемет, там десяток бойцов и ляжет. А пополнения нет, и не будет.

За спиной взвыли лохматые псы. Потревожил их кто-то. Александр Михайлович забрался на узкую, шагов в пять, полоску земли между двумя рядами железных столбов и замер. Прямо перед ним, посреди дороги, заваленной битой после бомбежки техникой, сидел вокруг костра вражеский дозор. Вольготно расположились парни в серых мундирах. Двое на корточках сидели, двое лежали, еще один жарил на огне мясо. Где они дичь взяли, ведь в лесу пусто, одни собаки? Почему в карауле нет никого? Дураков на второй год войны уже всех схоронили. Должен быть пост, найти его надо. До рези в глазах смотрел вокруг лучший партизанский разведчик. Только ветер шевелил листья кустов вдоль разбитого шоссе. Тут можно полк СС в засаду посадить, и ты их увидишь, когда они тебе «хенде хох» заорут. Вспомнились рассказы бойцов, хлебнувших лиха на финской войне. Там снайпера на деревьях сидели, как птицы в гнездах. Их так и звали «кукушками». Надо посмотреть. Поднял глаза наверх, глянул налево, и сразу нашел пропажу. Готовый к стрельбе с колена, на площадке из стальных прутьев, расположился стрелок. В оптику винтовки он смотрел вдоль дороги, не обращая внимания на то, что происходит у него под ногами. Снайпер «Монолита» помнил недавний рейд Меченого по этой дороге и не расслаблялся. С той стороны перед поворотом на Припять был еще один пост, но это в свое время не остановило ни Стрелка, ни группу «Отчаянных». С утра бойца клана одолевали плохие предчувствия. Беда была на пороге. Нож вошел ему в шею, прямо под затылок и все ощущения оставили его вместе с жизнью.

Александр Михайлович удивился легкости, с которой ему удалось свалить здорового мужика. Войны не нюхал, сволочь тыловая. Посмотрим, чему этих жизнь учила, драться или медок хлебалом наворачивать? Винтовка трофейная была прекрасна как сказка. Магазин на десять патронов, затвор автоматический, дергать после каждого выстрела не надо. В прицел все до мелочей видно, глушитель на конце ствола.

Первые пули достались сидевшей парочке и костровому. Лежащим еще встать надо, а у этих оружие под рукой, как дадут очередью, мало не покажется. Четвертый выстрел прикончил еще одного в сером мундире, а с последним, пятым, промашка вышла. Не стал он вскакивать, озираться, смотреть, что с его товарищами боевыми приключилось. Не вставая, перекатился, вражина, за пачку бетонных плит, и сразу открыл оттуда огонь.

— Хана тебе, сталкер! — заорал последний уцелевший, а из-за поворота уже бежало подкрепление, первая двойка, вторая, противно засвистели рядом пули, и как говорил одессит Жора, танцы потеряли былую томность. Пора было давать деру.

Скатившись по вертикальной лесенке на землю, разведчик, мотаясь под тяжестью добычи, рванул через дыру обратно в лес. По дороге, сразу за камнем ему попался дядька из беглых пленных, да еще и контуженный. Тут стреляют вовсю, а этот стоит во весь рост, и из одежды на нем одни штаны. Погнал его Александр Михайлович тычками перед собой и, пробежав с полкилометра, дал ему подножку и рухнул на землю рядом.

— Все, ушли, пять — ноль в нашу пользу. Ведет «Динамо» Киев, — хрипло выдохнул ушедший от очередной погони партизан. Пошарив в мешке, вытащил пару банок с напитком, и лихо открыв, отдал одну случайному попутчику. Тот, внимательно посмотрев, что и как делает разведчик, с удовольствием выпил. Замычал от удовольствия и сам, дернув за колечко, распечатал вторую баночку.

— Ну, все, братишка, тебе налево, а мне направо. Сейчас полицаи спохватятся, егерей вызовут, те нам дадут оторваться по полной. Уходи отсюда подальше. Удачи тебе!

Контролер стоял и смотрел вслед единственному существу, которое его не боялось, угостило, заботилось и напоследок поделилось с ним чем-то невыразимо приятным. За кустами уже бежали вооруженные люди, их было слишком много для прямого воздействия, но рядом была стая чернобыльских псов. Внезапная атака порождений Зоны заставила монолитовцев отступить. Контролер огляделся по сторонам, вытащил из одного из брошенных рюкзаков банки с энергетическим напитком, и улыбнувшись чему-то своему, двинулся на север, в Припять, брошенный город.

Глава 2

Зона, лагерь ученых «Янтарь»

Выспаться мне, естественно, не удалось. Все мне в Зоне нравиться, кроме этой аномальной особенности. Сначала лязгнули двери тамбура, да и черт с ними. Бывало Акелла или Герда как щелкнут во сне зубами, куда громче выходило. Перевернешься на другой бок и дальше спишь. Но после этого ранний гость устроил шумную торговлю хабаром, призывая в свидетели всех святых. Сев на койке, и резко потянувшись, я бодро рванул в душ. По примеру всех наших стрижку сделал модную, «под ноль», чтоб голова не потела. Экономически верное решение, сокращает расход шампуня. Мотая головой, полотенца мне никто не дал, натянув на ходу штаны и майку навыпуск, я босиком вышел в общий коридор. У решетки, напротив Сахарова, ростовщика с дипломом, стоял бродяга с испитым лицом, того неопределимого возраста, когда ему с одинаковым успехом может быть от тридцати до шестидесяти.

— Ты откуда взялся? — проявил новенький инициативу.

— Ты что, не видишь, что я мокрый? Следовательно, из душа, — съязвилось мне.

Пока он в задумчивости прикидывал, как точно сформулировать вопрос, не допускающий уклончивого ответа, я достал из стенного шкафа ботинки. Бродяга насторожился.

— Офицер-десантник? — спросил он, кивая на обувь.

— Просто офицер, ничего особенного не умею. Да и звание дали по знакомству, — ответил я чистую правду.

— Да!? И кого надо знать, чтоб так интересно жить?

— Хотя бы пана Кречета, — прозвучал мой ответ, и наступила тишина. Ее можно было потрогать и даже отломить кусочек. Уважали здесь моего приятеля Макса. Пока они хлопали глазами, я обулся, еще раз внимательно изучил карту и двинулся на поиски добычи, еды и приключений. Шагнув за порог в серый рассветный туман, и напевая вполголоса для бодрости, что «две тысячи лет война, война без особых причин, война дело рук молодых, лекарство против морщин», двинулся к заводу. Должен там, среди всего прочего ждать меня приличный ствол, а то ходишь тут с обрезом, как новичок или неудачник хронический. Собственное псевдо назвать стыдно, засмеют. Майку оставил навыпуск, закрыл пояс. Может у меня там «Стечкин» висит или «Орел пустыни». А вторым стволом многие в зоне гладкоствольное оружие таскают. Патроны к нему не дефицит и по слепым псам стрелять навскидку очень удобно.

Из разбитого автобуса пахнуло сигаретным дымком. Сходим, пообщаемся.

— Эй, хозяева, гостей принимаете? — спросил я, плотно прижавшись к заднему колесу. А то у некоторых привычка есть, сначала стреляют, а потом думают.

— Ты откуда тут взялся? — ответил мне вопросом на вопрос хриплый голос из салона брошенной в старые времена техники.

— В ангаре у Сахарова ночь провел, сейчас хочу по окрестностям пробежаться, — сказал я чистую правду. Просто не всю.

— Кого в баре видел, что слышал, новости какие слышал, кто у тебя в знакомых числится? — поинтересовался мужичок с ноготок. Любопытный человек какой, ладно еще стволом в лоб не тычет.

— Знаю парней из «Долга», Штыка, Пулю из молодых, Мамонта с его четверкой. В баре никого не видел, не заходил. Новостей много, главных, считаю две. Смена охраны периметра и помехи в связи.

Достал я из кармана многотиражку нашей базы, взял за завтраком вчера прочитать, да не получилось, и отдал дотошному собеседнику.

— Вот тебе, факты и догадки. Никто ничего толком не знает.

Мой новый приятель проникся ко мне доверием.

— Я тут в такую историю попал, весь народ смеяться будет, если узнает. Говорили в баре двое залетных, будто добыл их приятель артефакт редкий, «колобок» называется. Нашел он его здесь, на заводе, а вынести не смог. Загнали его зомби на козловой кран, посреди двора. Только и успел сообщение им отправить, что смерть настает, и все. Решил болтунов опередить, себе артефакт прибрать. А на Дикой территории взялись за меня наемники с бандитами. Ушел от них через подземный гараж, только между аномалиями пробираясь, опять свое фамильное ружье потерял. Второй раз в одном и том же месте. В прошлый раз мне его сам Меченый вернул. А сейчас кто мне поможет? — пригорюнился бедолага.

— Не плачь, любитель редкостей, решим твою проблему, — утешил я нового знакомца. — Все равно мне надо на Агропром выбираться, попутно на «Ростоке» порядок наведем. Ты сейчас иди к ангару ученых, жди меня к обеду.

— Эй, как тебя зовут? — крикнул собеседник мне в спину.

— В прежней команде называли Сотником, — пробурчал я себе под нос, не оборачиваясь. Как они мне надоели. Здесь любой может назваться воскресшим Элвисом, петь от этого лучше он не станет. Что тебе в имени моем? Слух у мужичка оказался звериный.

— А я Фома Охотник. Удачи тебе, Сотник! — радостно заорал он.

Лучше бы я дал объявление в газету. Под ногами расползалась жирная глина, раскисшая после очередного внезапного дождя. Случись что, здесь не разбежишься. Надо переходить на травку по обочине. Хорошо думается на прогулке. Для того, чтобы к себе в подвал попасть предстоит долгий путь. Пройти развалины завода, перевести дух в баре «Сто рентген», пробежать четверть Свалки и оказаться на Агропроме. Там друзья, Плакса и Фунтик, неразлучная парочка. Правда, придется завал в коридоре расчищать, ну это дело житейское. Главное — сможет ли Умник определить причину, по которой телепорт выкинул меня в бок на половине дороги. И удастся ли нам эту причину устранить. От размышлений чисто теоретического плана состоялся резкий переход к неприятной реальности.

Из кирпичного гаража, отрезая пути отхода, вылезла парочка снорков. Под стеной завода, в кустах, запрыгала еще одна двойка. Нет, ребята-дерьмократы, только чай. Я свои патроны тратить впустую по прыгающим влево-вправо монстрам не намерен. Биться с ними в рукопашную одному против четверых тоже не хочется. Порвут на кусочки. С двумя «вспышками» на поясе можно на чемпионате мира марафон бежать, а уж от этой стаи, я как от стоячих уйду. И рванул я по прямой, только грязь полетела во все стороны из-под подошв. Очень обидно было бы на всем ходу влететь в аномалию, поэтому, оторвавшись от зверюшек, темп сбросил. Оставшиеся без завтрака попрыгунчики недовольно рычали за спиной. Добуду оружие — всех перестреляю. Выведу снорков на Янтаре начисто. Клянусь.

Впереди, за штабелями бетонных блоков и разбросанных труб, в воротах завода, мелькали мотающиеся вдоль ограды зомби. Что же предпочесть, хитрость или скорость? За спиной затрещали кусты. Снорки не теряли надежды поймать шуструю добычу. Придется их в очередной раз обидеть. Выбор исчез, и спасти меня могли ноги быстрые и артефакты редкие. Вы хочете песен? Их есть у меня. Шоркнув ладонями об штаны, я рванул на прорыв. Первого бродячего покойника обошел по большой дуге, прошел по краешку мимо баррикады из мешков с песком, и нос к носу столкнулся с очередным зомби. В руках у него был средненький «Вальтер», с обоймой под пятнадцать патронов. Мне и одного хватит. Взял его руку на излом, и оторвал в локте. Никаких угрызений совести. Мертвым не больно. Вдали, в глубине завода, затрещали выстрелы. На глаза попалась вертикальная лесенка на бетонной опоре. Махом взлетев по ней, я присел на довольно широкую, в три доски, рабочую площадку. Много лет тому назад здесь ходил слесарь, проверял рельсы, подливал масло в толкатель, а сейчас спасается от зомби и монстров банковский клерк. Это и называется приключение, когда за тобой, не выспавшимся и голодным, гонится стая мутантов.

Рядом с двигателем подъема крюка лежал ссохшийся труп. Свисали вниз оборванные лямки рюкзака. Кажется, мне повезло. А этому парню нет. В рельс издалека ударила пуля. Почтенные зомби просят пошевеливаться. Здорово было бы пройти по балке в полный рост, легко и непринужденно, только вряд ли у меня это получиться. Встав на четвереньки, намертво цепляясь руками в железо, я осторожно пополз вперед. На земле кучкой столпились живые мертвецы. Обступили покалеченного. У ворот завывали снорки. Из зарослей вокруг им отвечали собратья.

Человеческое тело, пережившее выброс вне укрытия, лучший довод держаться от этого катаклизма подальше. Защитный костюм просто вплавился в кожу, превратившись в каркас для техногенной мумии начала двадцать первого века. Ладно, не будем думать о грустном. Я перевалился через помятое ограждение и упал рядом с рюкзаком. Неприметный, как будто вылепленный из грязи шарик лежал среди всякой трухи, в которую превратилось остальное снаряжение сталкера. Парень, придумавший артефакту название, был жестким прагматиком. Точнее не скажешь. Колобок, один к одному. Пальцы потеряли чувствительность, словно кожа на их кончиках стала в два раза толще. Полезай-ка ты, приятель, в контейнер, там тебе самое место, ну а я пойду дальше.

На противоположном конце подкрановых путей стоял, чуть-чуть завалившись набок типовой строительный вагончик. Непременный элемент Зоны, наряду с брошенной техникой и кучами стройматериалов. Проскакиваю поверху, спускаюсь с той стороны, и прячусь внутри. Вперед, Сотник, ты не один. С тобой дядька Семен и Юнец, живые псы ждут тебя и мертвый Волк с Лекарем и Отмычкой. Куда бы тебя ни привела твоя дорога, ты будешь в хорошей компании. Исполнение оказалось похуже замысла. Я сорвался с середины лестницы, схватившись за проржавевшую насквозь перекладину. Вместо простого мата из глубин моей глотки раздался вой злого чернобыльского пса. Недавно мне на базе не хватило кофе, я примерно так же зарычал, и чудесный напиток сразу нашелся. По кустам заголосили снорки, не любят, видно, псевдособак.

Запрыгнув внутрь вагона, первым делом внимательно огляделся. Не хватало повернуться спиной к затаившемуся в углу прыгуну в противогазе. Или аномалию пропустить. По всякому люди умирают, кто-то и в луже тонет, водкой упивается, блинами объедается, как дедушка Крылов, баснописец известный, но я так не хочу. Чернобыльский пес, пусть неправильный, ляжет в бою, взяв с врага свою цену.

На железной кровати в дальнем углу лежала очередная мумия. В ее ногах валялся армейский вещмешок. Наконец-то мне повезло. Парень при жизни был мелким торговцем. Пять новеньких, прямо в смазке, «чейзеров», согрели мне душу. Пачки патронов стали дополнительным бонусом. Убрав свой обрез в рюкзак, я взял в руки помповое ружье, повесив второе на плечо. Перезарядка всегда занимает много времени, а схватить другой ствол всего одна секунда. Правда, иногда нет и ее. Не стоит искушать судьбу, надо уходить. Когда ты смотришь Фортуне в лицо, важно не перепутать улыбку с оскалом, говорили древние карфагеняне. К чему придумывать новое, когда и старое хорошо работает? Как пришел, так и уйду. По крану, бросок в ворота, и нет меня.

Выглянув из вагона, я понял, что в одну реку нельзя войти дважды. Прямо под лесенкой в небо сидела донельзя злая компания голодных снорков и пыталась понять, где их еда? Только за это время у меня отпала нужда экономить патроны. Полную обойму я расстрелял секунд за десять. Два раза позорно промазал, отдача мотала ствол из стороны в сторону и задирала вверх. Три монстра остались валяться под бетонной опорой, а по мне открыли огонь зомби. Стрелки они оказались еще те, не подумайте что хорошие, но качество вполне компенсировалось количеством. Набивая подствольную коробку патронами, прикинул их число. Получалось пять или шесть стволов. Считал только автоматы. Стреляющего с середины грузовой площадки из «Макарова» мертвого пацана в брезентовой куртке, серьезной угрозой считать трудно, да и не к чему. Зачем он пришел сюда, о чем мечтал? Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным? Так не бывает. Если даром, это не счастье. Корм для свиней, большая пайка. Человек к своему кусочку пирога прорывается с боем. Винтовка рождает власть, сказал один китаец. Не Конфуций, конечно, но тоже не дурак. Пробегусь я к основному корпусу. Залезу куда-нибудь, посижу тихо часик, они успокоятся, и тихо, по-английски удалюсь.

Совсем тихо не получилось. Прямо на перекрестке центральной заводской площадки и боковой аллеи стояли в засаде трое зомби. Среагировать на меня они не успели. Картечь в упор рвет мертвую плоть с той же легкостью, что и живую. Пять выстрелов и все. Вопрос закрыт окончательно. Пусть Зона будет к вам милостива и не погаснет для вас свет Темной звезды. Мир распался на кусочки и стал черно-белым. Ноги отяжелели, будто налились свинцом. Дыхание исчезло. Непрямая атака пси-излучением. Контролер, сволочь, меня не видит, бьет наугад, по месту засады. Потерял кукловод марионеток. Хлещет оборванными веревками наугад. Вдохнул я глубоко, и завыл призыв к большой охоте. Ты бойся, рвали мы таких, дум властителей, в фарш нежный. Картинка перед глазами вновь стала цветной, между раскатившихся труб замелькали автоматчики, и пришлось протискиваться в первую попавшуюся щель. Обегая корпус с противоположной стороны, увидел широко распахнутую дверь. Скользнув мимо сожженного остова бронетранспортера, осевшего на разбитых ободьях спущенных навсегда колес, резким броском кинулся внутрь. Оставалось решить, куда дальше, вверх или вниз. Дядька Семен и Зомби, где вы, товарищу вашему маленький пушной зверек призывно лапкой машет. Вспомнил, что хорошая кирпичная кладка рассеивает излучение, и двинулся в подвал, от контролера спасаться.

На втором пролете лестницы трепетало марево. Привет от Зоны, спустя сутки наткнулся на аномалию. Перелез через перила и сразу увидел вторую. Тем же способом обошел и ее. Ну, вот мы и в подземелье. Проверим, кто здесь гремит цепями.

На второй площадке стоял лифтовой электрощит. Инстинкт кладоискателя закричал: «Копай, здесь клад!». Я поморщился, осторожно прошел по узкой боковой бровке и потянул дверцу. «Действительно, клад», сказал внутренний голос и смущенно затих. Баюкая на руках «винторез» с полной обоймой, и радуясь, что не выложил найденные вчера патроны, прикинул, что делать дальше. Жадность тянула в недра земли, за добычей, благоразумие хотело наверх. Осторожность напомнила о контролере, вряд ли он за это время умер. Двумя голосами против одного решение было принято. Иду вниз.

Последний раз сомнения одолели меня перед последним пролетом вертикального спуска. Пять или шесть ступенек были оторваны напрочь, и, спрыгнув вниз, обратно уже не залезешь. Веревку бы мне, мягкое кресло и бутерброды с черной икрой, разозлился я неожиданно, разжал пальцы и свалился на кучу песка. Прямо под железным трапом на второй этаж сидел снорк. Тоже, наверно, мечтал о веревке, чтоб повеситься. С такой-то рожей. Твоему горю поможем. Держи, приятель!

Завалил эту тварь, потратив пять патронов, на редкость живучим оказался мыслитель. Никуда не торопясь, обрубил ему лапы, деньги мне нужны, двинулся по темному коридору дальше. Протискиваясь по стеночке вдоль очередной «жарки» в центре прохода, подобрал первую «каплю». В жизни всегда так. Если есть что-то ценное, значит, и опасность рядом. Красивая девчонка непременно окружена ревнивыми поклонниками. Деньги лежат в сейфе под охраной, а рядом с артефактом всегда аномалия. Ну, вот и добрались до сокровищ Эльдорадо. Что у нас в тех ящиках вдоль стены?

1942 год

Команда Викинга встала с первыми лучами солнца. Вчера, набегавшись, после баньки и ужина все залегли на сеновале, даже не выставив пост. Сидорович клятвенно заверил, что за весь год немцы до него ни разу не добирались. Утро вечера мудренее, гласит народная мудрость, а глас народа, глас Господа. Настроение у сталкера было абсолютно безоблачным, и мелкие житейские неприятности, такие, как кружащиеся вокруг колодца с ножами в руках сержант и ротмистр, не могли его испортить. Парни завелись не по-детски из-за какой-то ерунды, типа, чей город Львов.

— Хватит, размялись, — распорядился командир. — Идите все сюда. Перекрашивать нашего Давида в блондина, дело бесполезное. С таким носом его за чистокровного арийца не выдашь. Значит, документы должны быть такими, чтоб случайно заехавший к нам на огонек гаулейтер Кох взял под козырек и свалил от греха подальше. Есть идея. Слушайте и радуйтесь.

Викинг перевел дух, посмотрел на свой дружный отряд и продолжил.

— Станешь ты у нас испанским грандом. Граф Гарсиа де ла Альба. Личный представитель испанского фюрера генерала Франко. На испанца еврей похож один в один. Сейчас мы тебя орденами обвешаем, как новогоднюю елку, и будут все за километр обходить. Главное, держись наглее, и вы все помните, что короля играет свита, подыгрывайте. Вопросы есть, задавайте.

— Что делает представитель союзников в такой глуши. Ему в Берлине надо быть? — спросил первым дотошный Остерман.

— Объясняю. Мы тут по секретному делу, ищем украденное Сталиным и его подручными испанское золото. Во время гражданской войны Советский Союз утащил из одного Мадрида шестьсот тонн золота, а в стране городов много и в каждом банки и в них деньги. А дорога у них одна. Поездом не доедешь, автомобилем тоже. Только на кораблик и в Севастополь или Новороссийск. А тут, на своей земле, незачем товарищу Сталину напрягаться, далеко золото везти. Киев рядом, вокруг него укрепрайон, второй по силе в мире, солдат миллион, хоть весь золотой запас мира свози сюда, ничего с ним не будет. Тут оно, парни, и испанское, и польское и румынское. И взять его наша задача, и прожить жизнь так, чтобы перед смертью было что вспомнить. Вот так. Еще вопросы?

— А какой первый в мире район по силе обороны? — спросил Серега.

— Тоже наш, вокруг Питера, — заверил его Викинг. — Крепче нашей обороны нет ничего, да и не надо. Не будем зря время тратить. Сегодня будем работать в штатском. Добудем бензина для машины, и поедем в город, осмотримся, раненых друзей проведаем, артефакты заберем.

Cборы были недолги. Высыпав хозяину очередную горстку царских червонцев, сталкер получил в свое распоряжение телегу с лошадью. Управляться этим экзотическим транспортным средством могло большинство членов группы, за исключением двух коренных горожан, Викинга и Давида. Забросив в сено две плетеные корзинки с едой, отряд двинулся за богатством и славой.

Первые километра три ехали без дороги, прямо по траве. Запах кружил голову Викинга. В голове мелькали шальные мысли. О мире без радиации и лучевой болезни. Первым затянул песню простодушный Гнат. Все с удовольствием послушали о девичьих косах. Следом Серега исполнил «Рио-риту». Ротмистр и Давид спели на своих родных языках. Перед сталкером возникла проблема. Репертуар у него был убогий, да и манера исполнения современной попсы здесь явно не проходила. Пришлось напрячься, пошевелить мозгами, порыться в памяти и окрестности огласила мелодия.

— Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать, этот поезд в огне и нам некуда больше бежать, эта земля была нашей, пока мы не увязли в борьбе, она умрет, если будет ничьей, пора вернуть эту землю себе, — пел сталкер, и косился глазом на непривычно молчащий счетчик Гейгера. Народ стал подпевать. Так, с песнями и плясками, выскочили на шлях, прямо на пост полевой жандармерии.

Два мотоцикла с пулеметами на колясках стояли на противоположной обочине дороги, за одним из них расположился упитанный ефрейтор. Два солдатика, вцепившись в тяжелые винтовки, обступили начальника, унтер-офицера. На него Викинг и накинулся с ходу.

— Хальт! Хенде хох! — заорал он. Хотел добавить привычное «Гитлер капут», да передумал. Не сорок пятый год на дворе, не поймут. — Документы, мама ваша немка!

Обалдевшие от неожиданности немцы, начали выдергивать из нагрудных карманов солдатские книжки, а перед Викингом в полный рост встала проблема языкового барьера.

— Парни, кто у нас немецким языком владеет? — спросил у бойцов.

Ротмистр шагнул вперед, а Давид поднял руку. Понятно.

— Переводи, — скомандовал сталкер поляку, — и, пожестче, с металлом в голосе, чтоб знали, с кем дело имеют. Сейчас останавливаем первую машину и едем все вместе к нашему приятелю штандартенфюреру. Мы его вчера от смерти спасли, надо проверить, как он там. До дальнейших указаний они поступают в наше распоряжение.

Немцы открыли рот, пытаясь что-то сказать, но Серега сунул под нос старшему патрульному изготовленный Викингом документ, предписывающий выполнять приказы лица, его предъявившего. Если бы трюк не сработал, пришлось бы немцев валить, но, увидев подписи Гейдриха, Мюллера и Канариса, жандарм был готов по приказу землю есть, а уж съездить за компанию с гостями в райцентр, тем более.

Первыми по дороге проехали связисты на велосипедах. Деталь военного пейзажа, такая же естественная, как роса на утренней траве. Следом за ними появился штабной «Опель-капитан». Ротмистр взглядом показал Сереге на жандармов, мол, кончай их, если что не так. Котляров понятливо ухмыльнулся, зима в концлагере ему любви к людям не добавила. Насмотрелся он и на своих и на чужих досыта, поэтому и в побег пошел один. Викинг все заметил, и к остановившейся посреди дороги легковушке, пошел уверенно. В своих парней верил, знал, прикроют.

Первым из машины выскочил щеголеватый капитан в общевойсковой форме, но с ухватками столичной штучки. Сталкер забрав у него из рук документы, которыми тот размахивал, и молча, сунул их к себе в карман. Этот нехитрый трюк был им подсмотрен у российской дорожной полиции. Сразу ставит человека без документов в зависимое положение. Забрали, а отдадут или нет, кто его знает. Капитан сразу заткнулся, и засеменил за ним как миллионы бесправных граждан соседней страны. Викинг рывком открыл дверь и замер в оцепенении.

Сначала на него обрушился запах. Жасмин и розы смешались с ароматом альпийских пиний. В полумраке на заднем сиденье шевельнулось облако абсолютной тьмы, подчеркнутое ослепительно белой полоской воротничка.

— Я прошел всю Италию, от Неаполя до Милана, но нигде не встретил тебя, прекрасная сеньора. Что же я сделал хорошего, почему Зона послала мне это небесное создание? Как мы с тобой говорить-то будем?

Девочка вылезла из машины так, как учили Викинга в учебке диверсионно-штурмовой бригады. Только что ты был внутри, и вот уже снаружи и готов стрелять. Грива черных, словно вороново крыло волос, взметнулась облачком, окончательно добив сталкера. Сейчас из него можно было выцедить кровь по капле, он не обратил бы на это внимания. На форменном кителе золотом блестели якоря.

— По матери я княжна Строганова, — небрежно сообщила красавица, довольная впечатлением, которое произвела на диких варваров. — Говорить будем на русском. Вы, славный конунг, тоже из знатной фамилии?

— Я простой Викинг, как многие в этих краях из славного рода Ольгердовичей. Сейчас прибалты не любят вспоминать, что княжество Литовское собирали своими мечами славянские князья. Но что было, то было. В нашей компании сплошь голубая кровь и белая кость. Вы отлично впишитесь в наш коллектив, княжна.

Серега передернул плечами, представив, как он будет стоять на комсомольском собрании, объяснять товарищам, с кем общался по пути домой. Насмерть, как на апельплаце, в тридцатиградусный мороз на ледяном ветру в декабре сорок первого. Стоять всегда надо до конца, и лучше при этом быть правым. Тогда и умирать легче. Одернув безрукавку, пошел распоряжаться.

— Слушай мою команду! — обозначил сержант Красной Армии желание поруководить. — Я и Испанец — первый мотоцикл, ротмистр и Гнат на второй. Викинг в машину. Доедем до госпиталя, мотоциклы с водителями отпустим. Там нам штандартенфюрер транспорт обеспечит. По машинам!

Викинг из всего сказанного понял только одно — он едет вместе с девушкой своей мечты. Достал из кармана документы капитана, и небрежно глянув, вернул хозяину.

— Гелен, знакомая фамилия, — заметил сталкер. Сел рядом с итальянкой, и замер, совсем никакой. Мыслей в голове не было никаких. Только надежда, что дорога никогда не кончится, и они все время будут рядом. Однако все имеет свое начало и конец. Минут сорок пролетели как один миг, и вот их кортеж подъехал к школе, в которой разместился районный госпиталь. Внутри кто-то заходился в крике. Викинг подобрался, поцеловал княжну, и сказав: «Жди здесь», двинулся вперед.

Добравшись до палаты на втором этаже, увидел представительное сборище. Врачи, медсестры и санитары обступили кровать, на которой лежал обгоревший человек. Жалко было тратить предпоследний лечебный артефакт «ломоть мяса», да деваться было некуда. Тяжко было пареньку, типа насквозь прошел сквозь огонь. Сделав два укола обожженному танкисту, сталкер приклеил прямо на грудь подарок Зоны. Врачи удивленно крутили в руках одноразовые шприцы, а в толпе, среди белых халатов мелькнул черный мундир.

— К штандартенфюреру пошли, — ткнул эсэсовца пальцем в бок вольный бродяга.

Тот намек понял и послушно двинулся вперед. Раненый затих. В наступившей тишине был отчетливо слышен шепот. Одна из медсестер читала молитву.

Две отдельные палаты, в которых располагались высокопоставленные раненые, находились в противоположном конце коридора. Полковник сидел в гостях у штатского и пил кофе. Сталкер мешая немецкий с английским и разбавив речь русским матом, объяснил своему провожатому, чтобы тот обеспечил кофе и комфорт всей только что прибывшей компании. Тот понятливо кивнул и удалился.

— Привет нашему спасителю, — благодарно сказал штатский. — Позвольте представиться, Эрих Краузе, инспектор партии.

Говорил он довольно чисто, с прибалтийским акцентом. Точно, подумал Викинг, у них в руководстве много народу из Калининграда, тогда это называлось Восточной Пруссией. Партийный чин, значит от хитрого лиса Бормана. Да ведь он тоже за нашим золотишком охотится, мелькнула мысль. Партайгеноссе в сорок пятом исчезнет без вести совершенно бесследно. Надо срочно ставить его на место, пусть знает кто здесь главный.