АРКАИМ

Челябинск 2004

Специализированный природно-ландшафтный и историко-археологический музей-заповедник Аркаим

Челябинский государственный университет

по страницам древней истории южного урала

аркаим

Труды музея-заповедника Аркаим

Научно-популярная серия

Челябинск 2004

ББК 63.3(2)

А 82

Аркаим: По страницам древней истории Южного Урала / Науч.ред. Г.Б. Зданович;

Составитель Н.О. Иванова. – Челябинск:

Сборником статей «Аркаим. По страницам древней истории Южного Урала» Специализированный природно-ландшафтный и историко-археологический музей-заповедник Аркаим и Челябинский государственный университет продолжают научно-популярную серию статей, посвященных древнейшей истории края.

В книге представлены статьи, содержащие результаты многолетних исследований, проводимых в музее-заповеднике Аркаим. Сборник рассчитан на широкий круг читателей: учителей, студентов, школьников, научных работников – всех, кто интересуется историей культуры и природы степного Зауралья.

ISBN	ББК 63.3 (2Р36) © Природно-ландшафтный музей- заповедник Аркаим © Крокус

Возможно, что этому примера нет, как нет цветка у семени. И все же в семени есть неизбежность цветка.

Рабиндранат Тагор

Не всегда необходимо, чтобы истинное телесно воплотилось; достаточно уже, если его дух веет окрест и производит согласие, если оно, как колокольный звон, с важной дружественностью колышется в воздухе.

Иоганн Вольфганг Гете

ВВЕДЕНИЕ

Заповедник Аркаим и становление региональной политики в области культурного и природного наследия

Уважаемый читатель! Вы держите в руках книгу, которая посвящена археологии, истории и природе Южного Урала или, более конкретно, Аркаимской долины. Сегодня здесь проводится необычный эксперимент по созданию системы охраны археологических и историко-культурных объектов. Его инициаторы стараются выйти за пределы охраны единичных («точечных») памятников археологии и этнологии на уровень музея-заповедника с широко информативным историко-культурным и природным пространством.

Принятие экстренных и неординарных решений в области охраны культурного наследия было в свое время продиктовано открытием на юге Челябинской области памятников протогородской цивилизации бронзового века. Предложение инициативной группы (Челябинский государственный университет. Уральское отделение РАН) было активно поддержано областной администрацией.

Достаточно длительный опыт работы с областной администрацией убеждает, что речь идет не просто о понимании проблемы, а о формировании особой региональной политики, направленной на решение комплексных задач по возрождению национального достояния. Каким будет развитие этой политики, покажет опыт и время. Сейчас ясно, что, не отбрасывая традиционные формы охраны памятников, она базируется на принципиально новых типах охраняемых объектов – уникальных историко-культурных и природных территориях.

Аркаимская, или Большекараганская, долина – это небольшой уголок степи-лесостепи, расположенный у восточных склонов Уральских гор.*

^[1] В пределах долины (3x7 км), со всех сторон обрамленной невысокими горными увалами, обнаружено более 70 археологических памятников самых различных эпох: от стоянок среднего и нового каменных веков – мезолита и неолита – до курганов и ритуальных оград кимаков и кыпчаков XII–XIV вв. н.э.

На территории долины на берегах рек Большая Караганка и Утяганка в эпоху бронзы жили андроновские и срубные племена, в раннем железном веке здесь кочевали воинственные сарматы. Позднее в долине обосновались гунны и тюркско-монгольское население, пришедшее с Алтая и из Центральной Азии. Здесь сохранились, превратившись в археологические памятники, еще недавно «живые» этнографические объекты – башкирские зимовки, русское поселение эпохи колонизации края, гидротехнические сооружения водяной мельницы конца прошлого – начала нашего столетия и многое-многое другое.

Славу долины, ее уникальность составляет культурный комплекс XVIII–XVI вв. до н.э. – укрепленное поселение и некрополь Аркаим – остатки протогородской цивилизации бронзового века.

Итак, Аркаимская долина сохранила для нас следы самых различных культур Востока и Запада, Севера и Юга. Этот регион – одна из прародин индоевропей­ских народов, позднее он стал родиной башкир и казахов. В названиях рек и урочищ Южного Урала переплелись, порою в очень сложных формах, различные пласты тюркских, угорских и иранских языков.

В 1987–1988 годах долина должна была стать дном крупного водохранилища, которое создавалось для межхозяйственной оросительной системы. Однако в огромной стране, которая в ту пору называлась Советский Союз, нашлись здоровые силы, которые сумели остановить и ликвидировать уже почти завершенную стройку.

Сегодня, по прошествии нескольких лет после ожесточенной борьбы за спасение протогорода Аркаим, я представляю события той поры неоднозначными и, в значительной мере, трагичными. Это было время, когда впервые стали рушиться могучие устои Минводхоза, когда стал ломаться четко отлаженный хозяйственный механизм подчинения природы, когда рядовые участники «великих строек коммунизма» приоткрывали для себя новые ценности возможного служения народу.

Нам, работникам образования и культуры, несмотря на письма академиков Б.Б. Пиотровского, БА. Рыбакова, ГА. Месяца, звонки А.Н. Яковлева (все они однозначно высказались за сохранение уникальных древностей), нам верилось и не верилось в то, что можно остановить гигантского Молоха*

^[2] стройки и вырвать из его тисков магические круги Аркаима. Ведь весь трагизм и бессилие отечественной археологической службы, даже ее нелепость становились понятными здесь, в нашем палаточном лагере, расположенном буквально у подножья строящейся плотины. Помню, острая безнадежность обнажалась по вечерам, когда уходил в темноту рабочий день, крестьянский и наш, а насыщенная ослепительным электрическим светом и ревом моторов огромная стройка не затихала ни на минуту всю ночь.

Уже давно все позади. В 1991 году по решению Совета Министров РСФСР территория Большекараганской долины стала заповедной, а Аркаим получил статус филиала Ильменского государственного заповедника. Сегодня многие поборники и ярые защитники строительства стали нашими друзьями и активными соратниками в сохранении природного и культурного наследия края.

В процессе борьбы за создание заповедника Аркаим стало понятным, что он должен быть не просто археологическим, но, вместе с тем, и природным, то есть историко-ландшафтным.

Во-первых, мы исходили из того, что заповедников в степной зоне России сегодня фактически нет. Между тем, степь-лесостепь больше других ландшафтных зон к концу XX столетия пострадала от хозяйственной деятельности человека. Найти в наше время участок земли, где степь сохранила бы свою экосистему, просто невозможно. Взоры современных защитников природы обращены к лесу, воде, воздуху – к чему угодно, но только не к степи.

Во-вторых, по мере изучения природы Аркаимской долины, оказалось, что она является уникальной как в геоморфологическом плане, так и в отношении флоры и фауны.

И, наконец, еще один немаловажный факт, убедивший нас в необходимости введения в долине заповедного режима – это большое количество прекрасно сохранившихся погребенных почв, среди которых есть горизонты, хорошо датируемые археологическими находками. Такие погребенные почвы предоставляют редкую возможность проследить в деталях изменение климата в конкретном районе Зауралья на протяжении целого ряда тысячелетий. А это означает, что аркаимские данные могут лечь в основу фундаментальных исследований в области экологии, в области истории взаимодействия человека и природы в древнем и современном мире. Такие данные важны для восстановления традиционных форм ведения хозяйства, древних технологий и, возможно, поисков каких-то новых, малоконфликтных современных систем землепользования.

Отличительной чертой нового заповедника стало то, что с самого начала он стал совмещать в своей деятельности функции охраны и изучения природного и культурного наследия. Во второй половине 80-х годов такая постановка проблемы была неожиданной для многих. И прежде всего для областных органов охраны памятников истории и культуры, деятельность которых сводилась к фиксации археологических объектов и составлению сопровождающих охранных документов.

Подобная чиновничья «забота» о памятниках ничего общего с их реальной охраной не имеет. Многолетняя практика показала, что ни выявление памятника, ни постановка его на учет и государственную охрану еще не могут обеспечить его сохранения как национального богатства (Шульгин, 1994). Никто не говорит, что не нужен учет археологических памятников, их четкая привязка к местности и контроль за новым строительством. Но все это УЧЕТ. В лучшем случае такая деятельность позволяет получить от строителей деньги на раскопки археологического объекта, попавшего в зону новостройки. Такие раскопки кто-то лицемерно назвал «охранными». На самом деле, при жестких сроках строительных работ, это почти всегда раскопки грубого ускоренного характера, связанные с непременным разрушением археологического объекта как памятника. При этом теряется огромное количество информации, совершенно необходимой на современном уровне науки. В этом случае вернуться к полевому изучению археологического объекта для получения каких-либо новых данных с учетом более совершенных методик уже невозможно.

Практика «охранных» раскопок иногда бывает неизбежной и уже потому имеет право на существование. Однако возведенная в абсолют, она становится НЕ НЕИЗБЕЖНОЙ, а приятно ВЫГОДНОЙ и для органов охраны памятников, и для археологов, которые подрабатывают на их заказах. И все становится с ног на голову. Органам охраны выгодно копать (читай, разрушать) памятники, а не охранять их.

Охрана – по сути своего понятия – подразумевает индивидуальную ответственность конкретного лица за состояние памятника. Ответственность, переложенная на посторонних людей, не специалистов, людей, не имеющих никакого отношения к культуре – это безответственность чиновников. Сегодняшняя деятельность областного Комитета по культурному наследию, направленная якобы на охрану археологических памятников, фактически вводит общес­тво в заблуждение. Эта деятельность напоминает «работу» звездочета из XIII главы «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери.

Региональная политика охраны культурного наследия должна строиться с учетом конкретных условий Челябинской области. Область отличается большими размерами (площадь около 88 тыс. кв.км), расчлененным рельефом, разнообразием физико-географических зон. Географическое положение области в значительной мере определяет богатство археологического наследия, многочисленность памятников, трудности в их поиске. Реальной охраны каждого отдельно взятого «точечного» археологического объекта, принимая во внимание их удаленность от областного и даже районных центров, быть не может, это утопия. В условиях малоконтролируемой деятельности землепользователей на местах любая охрана «издалека» превращается в фикцию. Тем более, что основной урон археологическому наследию сегодня наносят не крупные новостройки, а массовые ежедневные мелкие работы местных хозяйств, владеющих серьезным парком землеройной техники. Подсыпка внутренних дорог, создание небольших прудов, силосных траншей, переездов через реку и многое другое приводят к значительному изменению микрорельефа и гибели сотен археологических памятников ежегодно.

Реальная работа по сохранению археологического наследия в современных условиях, особенно с учетом новых форм собственности на землю, может вестись ТОЛЬКО на основе принципиально нового типа охраны – создания историко-культурных и природных территорий, а также музеев-заповедников.

Проблемы охраны историко-культурных памятников в естественной среде активно разрабатываются в различных странах Европы и Америки, но они еще далеки от своего решения. В нашей стране эти проблемы рассматриваются в основном на постановочном уровне. Специалисты считают, что новая система охраны памятников едва ли будет сформирована в ближайшие годы (Шульгин, 1994). Тем более интересен практический опыт работы археологов Челябинского государственного университета, центра «Аркаим» и областной администрации. Сегодня Челябинская область значительно опережает другие регионы России в разработке новых принципов охраны и использования культурного и природного наследия и их практической реализации.

В области в режиме заповедной охраны функционирует базовая территория музея-заповедника Аркаим общей площадью 3,7 тыс. га и четыре уникальные территории, оформленные как составная часть базового комплекса, площадью 213,2 га. Создана егерская служба. В ее составе семь егерей, четверо из них охраняют уникальные территории в Варненском, Троицком и Брединском районах. Тщательная подборка егерей, максимальная приближенность их местожи­тельства к охраняемому комплексу памятников обеспечивают на сегодняшний день регулярное наблюдение за состоянием уникальных территорий. В базовом научном городке создан гараж с необходимой техникой для оперативных выездов. Практика показала эффективность применения для охраны заповедника двухместного мотодельтаплана, который первоначально был приобретен для наблюдения за состоянием природной среды, фото- и видеофиксации.

Немаловажное значение имеет надежная организационная работа: границы уникальных территорий вынесены на местности и зафиксированы на картах землепользовании, определены буферные зоны. При всем этом интересы соседних хозяйств тесно увязаны с целями и задачами заповедника.

Важным принципом новой региональной политики является принцип «живого памятника». Археологический или этнографический объекты, исторический ландшафт только тогда становятся фактами культурного и природного наследия, когда они включены в динамичную систему современной жизни. Аркаим уже сегодня сложными нитями связан с производственными и социальными инфраструктурами ближайших и отдаленных хозяйств. Он становится неотъемлемой частью местной культурной жизни, очагом просвещения и образования. Здесь ведутся работы по восстановлению степных биоценозов, поиск малоконфликтных систем природопользования, решаются практические вопросы по воссозданию древних технологий.

Сегодня специалисты заповедника предлагают руководителям соседних хозяйств проанализировать состояние их земельных угодий с помощью дешифровки аэро- и космоснимков. Ученые заповедника готовы наметить пути улучшения состояния почв, внести предложения по рациональному использованию пастбищ и изменению состава стада.

С большой уверенностью можно констатировать, что коллектив музея-заповедника преодолел враждебное (или настороженное) отношение сельских жителей, связанное с непониманием задач заповедных территорий и введением заповедного режима.

Принцип «живого памятника» определяет глубокий хронологический срез научных исследований: древняя археология и современная этнография, палеопочвоведение и современные почвы, палеоботаника и ботаника, палеозоология и животный мир сегодняшнего дня и так далее по всем разделам научных разработок.

При таком подходе сведения, полученные порой из самых отдаленных эпох, становятся удивительно злободневными. Все направления программы «Человек и Природа Южного Урала в позднем плейстоцене и голоцене», разработанные специалистами заповедника, в конечном итоге замыкаются на современности. Вторая составная часть формируемой региональной политики – это включение уникальных территорий в единый экономический и социальный контекст развития края. «Живые» археологические и этнографические памятники и среда их бытования должны стать объектами регионального, республиканского и международного туризма. Это не столь фантастично, как кажется на первый взгляд. Пример Аркаима ярко продемонстрировал, насколько велика тяга к поискам национальных и духовных святынь. Тысячи людей от ранней весны до заснеженной осени приезжают и даже приходят за многие километры на Аркаим. И это несмотря на удаленность (а может, вопреки ей) от крупных городских центров и железных дорог.

Когда более десяти лет назад обсуждались планы музеефикации Аркаима, мне неоднократно говорили о нереальности организации туристических маршрутов в «глухую» зауральскую степь. Сегодня возможности Аркаима как туристического объекта не вызывают сомнений ни у нас, ни у руководителей хозяйственных структур. К будущему культурному комплексу подведена прекрасная дорога, убраны линии высоковольтных электропередач, поставлено несколько сборных домов, в которых временно, до создания научного городка, разместятся «Музей Природы и Человека», медицинский пункт, гостиница и научные лаборатории. Подготовлен проект музеефикации «Аркаим – экополис-сити», который удостоен сертификата Международной Академии архитектуры на Всемирном экологическом конгрессе в Рио-де-Жанейро в 1992 году.

Я не думаю, что Аркаим может полностью прокормить себя за счет туристической деятельности. Это область не просветительского, интеллектуального туризма. Она всегда будет нуждаться в материальной поддержке государства.

На Аркаим необходимо смотреть как на экономическую и социальную целостность. Нельзя забывать о косвенной экономической выгоде создания заповедных территорий для сохранения генофонда растительного мира, восстановления леса, увеличения количества диких животных и их видового состава, для улучшения режима речной системы, что скажется и на состоянии грунтовых вод. При этом ряд факторов, связанных со стабилизацией природных условий, безусловно, найдет отражение и далеко за пределами заповедной территории.

Нужно учитывать роль социально-психологических моментов деятельности заповедника Аркаим. Восстановление травяного покрова, «круглогодичное» цветение степи, появление подлеска в заповедных реликтовых лесах – все это происходит на наших глазах и обязательно в той или иной форме положительно скажется на отношении местных жителей к природе.

В небольшой вступительной статье к настоящему сборнику трудно охватить все вопросы, связанные с работой в области охраны культурного и природного наследия. Некоторые из них весьма проблематичны, имеют многоуровневый характер и требуют специального изложения и обсуждения. Среди очевидных задач региональной политики – организация на базе уникальных территорий особого духовного и интеллектуального пространства.

Внимание к местным памятникам археологии, этнографии и природы – новое явление для моих современников. Большевизм очень жестоко выкорчевывал из сознания людей все, что было связано с региональной историей. Вся пропагандистская машина была ориентирована на мировой опыт революционной борьбы, а работа в области древней истории – на узкий круг специалистов. Краеведение было фактически уничтожено в 30–40-х годах. Сегодня, в условиях отсутствия и государственной, и общественной идеологии, в условиях всеобщей технизации жизни, обращение к местной истории культуры, а также к истории местной природы и ее сбережению – одно из необходимых условий выживания общества и сохранения российской государственности на региональном уровне.

Надо ли еще раз говорить о том, что только тот народ способен рождать таланты, который глубокими корнями связан с конкретной территорией и ее историческим ландшафтом. Замечательный мыслитель XX столетия Мартин Хайдеггер называл этот эффект словом «Bodensfadigkeit» – укорененность. Он спрашивает себя: «... смогут ли еще и впредь человек и его творения корениться в плодородной почве родины и тянуться к эфиру, на простор небес и духа?» И находит ответ в «осмысляющем мышлении», «открытости для тайн» и «коренении» в родной земле. «Возможно то, что мы ищем, очень близко, так близко, что мы его просто проглядели. Ведь путь к тому, что близко, для нас, людей, всегда самый далекий и потому самый трудный» (Хайдеггер, 1991).

Так что же такое Аркаим? Я хотел сказать, что Аркаим – это одна из таинственных и интереснейших страниц не только российской земли, но и в целом истории Древнего мира. Перед нами вариант так называемых «сложных обществ», аналогов которому среди известных социальных систем подобрать, вероятно, невозможно.

Материалы Аркаима весьма актуальны для наших дней, поскольку они отражают поиски людей, направленные на создание более динамичного и более жизнеустойчивого мира человека и природы на грани поздней первобытности и ранней цивилизации. Сегодня в эпоху социальных и экологических катастроф интерес специалистов к различного рода кризисным и переходным эпохам истории особенно обострен.

Аркаим сегодня – это центр образования и просвещения, это важный научно-производственный комплекс, где отрабатывается степная модель охраны природного и культурного наследия, где рождаются и складываются в некую систему элементы нового экологического мировоззрения.

Аркаимская долина – один из самых изученных регионов степной Евразии. Здесь и дети, и взрослые могут получить самые детальные сведения о геологическом строении региона, о почвах, растительном и животном мире, о материальной и духовной культуре древнего и современного населения края.

Наконец, Аркаим – это просто уголок скромного степного ландшафта Челябинской области – нашей с вами Малой-Большой Родины. Сюда нужно приехать, чтобы подышать необыкновенным воздухом степных трав, ощутить вечность степи, опрокинутую в звездное небо.

И главное, что дает каждому человеку Аркаимская долина, – это возможность оставаться самим собой.

Г.Б. Зданович

Литература

1. Шульгин П. М., 1994. Уникальные территории в региональной политике // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. М.
2. Хайдеггер М., 1991. Отрешенность // Разговор на проселочной дороге. Избранные статьи позднего периода творчества. М.

А.М. Кисленко

Что такое Аркаим?

(вместо введения)

Десять лет прошло со дня выхода первой научно-популярной книги «Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия», ставшей сегодня букинистической редкостью. К настоящему времени появилась обширная научная литература, опубликованная не только в России, но и в авторитетных археологических центрах Европы и Америки. Библиография, посвященная проблемам Аркаима, насчитывает несколько сотен публикаций. Это и серьезные научные монографические исследования, и несколько защищенных диссертаций, в том числе на соискание доктора исторических наук (Г.Б. Зданович, 2002), и материалы конференций, проведенных на Аркаиме, в том числе международных.

Ученые-исследователи Аркаима предлагают вниманию уважаемого читателя новый сборник научно-популярных статей, рассказывающих об археологии, истории и природе Аркаимской долины.

За 15 с лишним лет, со времени открытия уникального городища, на Аркаиме побывали десятки тысяч посетителей, в том числе и журналисты. Их впечатления отражены во многих газетных и журнальных публикациях, к сожалению, не всегда объективных. Поражает разнообразие ракурсов, под которыми представляется Аркаим.

Что же на самом деле представляет собой Аркаим? Об этом можно судить по многочисленным научным публикациям.

На конференции «Человек в пространстве древних культур», прошедшей на Аркаиме летом 2003 года, была представлена выставка научных публикаций о древней истории Южного Урала, в том числе и публикации сотрудников Центра «Аркаим». Среди них шесть томов, вышедших за рубежом в престижных научных центрах, 29 монографий на русском языке, 21 сборник научных публикаций и тезисов конференций, 14 буклетов на русском, английском и немецком языках, календари, карты-схемы, постеры, таксофонные карты с аркаимской тематикой.

С мая по октябрь добрый десяток экскурсоводов музея-заповедника Аркаим квалифицированно знакомят желающих с древнейшей историей Урала и окрестными достопримечательностями. Если внимательный читатель рискнет ознакомиться с указанной научной литературой или побеседует с экскурсоводом, то он поймет, что такое «Аркаим».

Укрепленное поселение синташтинской культуры «Аркаим» было открыто в 1987 году в зоне строительства Большекараганского водохранилища. По инициативе Челябинского государственного университета, УрО АН СССР и при активной поддержке областной администрации было вынесено предложение о закрытии мелиоративного строительства, а в 1991 году по решению Совета Министров РСФСР Большекараганская долина получила статус филиала Ильменского государственного заповедника.

Для ученых эта территория имеет своеобразное значение.

С одной стороны, это часть типичной степи Южного Урала (на территории России это, пожалуй, второй степной заповедник). При создании заповедника планировались не только охрана историко-культурного и природного наследия, но и изучение естественного развития степных пространств, их естественной реабилитации после длительной хозяйственной нагрузки.

С другой стороны, при всей своей типичности для Южного Урала, Большекараганская долина имеет изначальное и приобретенное многоракурсное своеобразие.

1. Геологическая история. Окрестности Аркаима представлены окаменевшими морскими отложениями, которые хорошо прослеживаются в бывших карьерах и на размывах склонов сопок. Эти отложения служили основанием древнего вулканического острова «Огненный». Уникальность вулканических руин в том, что они не перекрыты более поздними отложениями и наносами. Буквально в береговых обрывах можно увидеть слои застывшей лавы, отложения окаменевшего пепла с вулканическими бомбами. Здесь же обнажены каналы извержений и жилы минералов, образовавшихся в тектонических трещинах. По линии более позднего геологического разлома проложила свое русло степная река Большая Караганка. По реке проходит граница двух геологических структур: Магнитогорского прогиба и Восточно-Уральского поднятия. Фактически, это огромный геологический музей под открытым небом на компактной территории. С 1991 года планомерные исследования по геологии и изучение минерального сырья на этой территории проводят геологи В.В. Зайков, А.И. Левит, А.М. Юминов, Е.В. Зайкова, Н.В. Левит, И.М. Батанина, А.Ф. Бушмакин, И.В. Синяковская, С.П. Масленникова, О.С. Теленков, О.В. Трофимов, В.А. Котляров, Н.И. Кашигина, Т.М. Рябухина, Г.И. Чайко, А.В. Яркова, Э.В. Шалагинов, Ю.С. Глызин, Н.А. Скопина, А.Д. Штейнберг, Г.Ф. Селиверстов.

2. Ландшафт. Руины вулканических островов и тектонических смещений образовали закрытую неглубокую долину, пересекаемую небольшими речками. Около четырех тысяч лет назад центр этой долины украшали стены и башни городища.

В долине по берегам рек, на северных и южных склонах сопок, на их вершинах, в ближайших окрестностях по всему периметру долины в силу различия природных условий образовались разнообразные природные ландшафты. В первую очередь это выражается в ботаническом, энтомологическом и почвенном разнообразии. О ландшафтах музея-заповедника Аркаим можно прочесть в публикациях ученых И.М. Батаниной, И.В. Иванова, В.В. Зайкова, Ю.А. Лаврушина.

3. Ботаника. В силу ландшафтного разнообразия местная ботаническая карта отличается необычайной пестротой и многообразием. В списке высших растений музея-заповедника «Аркаим» и его окрестностей насчитывается более 720 названий, которые образуют десятки сообществ. Кроме того, определено 34 вида лишайников. Ничего особенного и нового для огромных степных и лесостепных пространств Южного Урала здесь не обнаружено: уникальность в том, что все это расположено на одном месте на очень компактной территории. Огромный вклад в изучение растительного покрова заповедника сделал ботаник (ныне священнослужитель) Д.А. Моисеев. В последние годы его исследования дополнены наблюдениями Н.П. Миронычевой-Токаревой, В.А. Гашек, Л.Н. Плехановой, Е.А. Чибилева.

4. Энтомология. Ботаническое и ландшафтное своеобразие обусловило в музее-заповеднике Аркаим и энтомологическое разнообразие. Этому способствовало также и прекращение хозяйственной деятельности на территории заповедника. Изучением бабочек, жуков и прочих насекомых занимаются челябинские, екатеринбургские и финские энтомологи. Установлено около 15 000 видов насекомых, в том числе открыто несколько новых.

5. Орнитология. После прекращения хозяйственной деятельности на участках, удаленных от научного поселка, орнитологи насчитывают до 900 особей птиц на 1 квадратный километр. Всего установлено, что в музее-заповеднике Аркаим обитают и гнездятся около 100 видов птиц. Среди них есть редкие и исчезающие – лебедь-шипун, орел-могильник, орлан-белохвост, журавль-красавка, полевой лунь, стрепет, филин, огарь, пеганка, чеглок. На территории научного поселка (сопка «Грачиная») обитает одна из крупнейших на Южном Урале колония грачей. Орнитологическое разнообразие на компактной территории обусловлено прежде всего ландшафтным разнообразием. Уже много лет практически непрерывный мониторинг крылатых обитателей заповедника ведет В.А. Гашек.

6. Зоология. Местная фауна насчитывает более 35 видов крупных и мелких млекопитающих, численность которых ежегодно снижается в результате браконьерства. Но даже небольшая территория заповедника служит убежищем для многих из них. Здесь много лет их покой охраняют егеря И.А. Чернев и Б.К. Давлетов. Научные наблюдения ведет зоолог Л.Л. Гайдученко.

Из пресмыкающихся наибольшее и повсеместное распространение имеет степная гадюка. Интересно, что две самые большие концентрации их наблюдается на территории научного поселка и в его окрестностях – одна из сопок у местного населения даже получила имя «Змеиная» (в среде туристов известна как «Шаманка»). В некоторых местах на зимовку собираются до 40 особей.

7. Гидрология определяется принадлежностью рек этой территории к двум бассейнам. Реки восточной части – левобережные притоки реки Тобол – принадлежат к бассейну Северного Ледовитого океана, а реки западной части – левобережные притоки реки Урал – к Каспийскому бассейну. И.М. Батаниной – специалистом в области дешифрования материалов аэро- и космических снимков представлены обширные данные для работы по этому направлению. В последние годы над изучением гидрологической ситуации работают специалисты из МГУ.

8. Ихтиофауна притоков реки Тобола носит сибирский облик, а ихтиофауна притоков реки Урала – европейский. Поскольку заповедник расположен в районе водораздела, в местных реках отмечено обширное разнообразие рыб: их насчитывается более 20 видов. Среди них есть вселенные: рипус, лещ, ротан. Ведет учет водных обитателей изучает их молодой специалист Е.А. Чибилев.

9. Почвоведение. Ландшафтное многообразие обусловило в заповеднике и разнообразие почв. Ведется их регулярный мониторинг. На опорных пунктах исследовательских полигонов есть почвы археологических объектов, почвы распространения краснокнижных растений, целинные эталонные почвы, ископаемые природные почвы, измененные и освоенные почвы. С самого основания заповедника почвы изучаются известными учеными И.В. Ивановым, В.Е. Приходько, О.З. Еремченко, Н.А. Спиридоновой, Ю.А. Лаврушиным, Н.П. Миронычевой-Токаревой. Сейчас эти исследования продолжает Л.Н. Плеханова и А. Бахманова.

10. Экология. Само существование заповедника является большой победой в развитии экологического движения в области. Сохраняется уникальный участок южноуральской степи. Сотрудниками заповедника составлена карта экологического районирования не только Аркаима, но и всей Челябинской области. Руководят работами в этом направлении А.И. Левит и Н.В. Левит.

11. Климат. В Аркаимской долине оказалось много погребенных почв, относящихся к различным этапам голоцена. Установить их возраст помогли археологические находки. Изучение погребенных почв, а также древней флоры и фауны позволили в деталях проследить изменение климата в степном–лесостепном Зауралье за последние 12 тысяч лет.

Это очень важное достижение в научных исследованиях музея-заповедника Аркаим. Результаты этих исследований позволяют рассматривать проблему взаимодействия человека и природы в историческом аспекте, а также поднимать вопросы экологического кризиса наших дней.

В создании палеоклиматического «атласа» большую роль сыграли специалисты центральных учреждений РАН Ю.А. Лаврушин, Е.А. Спиридонова, И.В. Иванов. Серьезный вклад в эти исследования внесли и археологи. Так, А.Д. Таировым недавно была проанализирована динамика климатических колебаний в I тыс. до н.э. I тыс. н.э.

Важное место мы отводим работе аркаимского метеопоста. В свое время на территории России были упразднены практически все метеопосты и часть метеостанций. Это нарушило объективность наблюдений и прогнозов. Метеопост Аркаима существует с 1996 года фактически на общественных началах. В распоряжении исследователей данные о своеобразной климатической полосе на Южном Урале, проходящей в широтном направлении между Кизильской и Брединской метеостанциями. Наблюдения за этой полосой велись с конца ХIX века. Сегодня наблюдения за климатом в музее-заповеднике Аркаим проводит А.М. Кисленко.

12. Археология. Южное Зауралье – это необычайный сгусток археологических памятников всех эпох. Исторические свидетельства и материальное содержание археологических объектов составляют важную часть национального достояния России. В степях–лесостепях Челябинской области известны яркие памятники эпохи палеолита, мезолита и неолита. Существенный вклад в изучение каменного века региона внесли челябинские археологи под руководством В.С. Мосина.

За последнее десятилетие фактически заново разработаны проблемы истории раннего железного века и средневековья (А.Д. Таиров, С.Г. Боталов, И.Э. Любчанский).

Ведущую роль в археологии Южного Урала и Центра Аркаим занимает исследование памятников синташтинско-аркаимской культуры. В начале 70-х годов у села Рымникское на юге Челябинской области свердловскими археологами под руководством В.Ф. Генинга велись активные исследования остатков укрепленного поселения бронзового века и расположенного рядом могильника того же времени. В 80-х годах на юге области исследования продолжили челябинские археологи под руководством Г.Б. Здановича. Им удалось оконтурить район распространения синташтинских памятников и детально исследовать два поселения – Синташтинское и Аркаим. Территория распространения укрепленных центров средней бронзы получила условное название «Страна городов».

Интерес к синташтинской культуре вызван проблемами в решении вопросов происхождения индоевропейских народов и ранних этапов их истории. Долгое время в распоряжении ученых были только два древнейших письменных источника – Ригведа и Авеста. Но ответить на главный вопрос «Когда и где закладывались основы культуры индоевропейских народов?» не удавалось. Лишь открытие Синташтинского комплекса, а затем Аркаима и «Страны городов» позволило провести сопоставления фактических данных с письменными данными Авесты и Ригвед и охарактеризовать культуру ранних ариев.

В исследованиях укрепленного поселения Аркаим и древних памятников Большекараганской долины работали и работают десятки ученых. Среди них С.Г. Боталов, И.М. Батанина, С.А. Батанин, А.Г. Гаврилюк, С.А. Григорьев, А.И. Гутков, А.В. Епимахов, В.Ф. Зайберт, В.В. Зайков, Г.Б. Зданович, С.Я. Зданович, И.В. Иванов, Н.О. Иванова, А.М. Кисленко, И.Э. Любчанский, Т.С. Малютина, Н.Н. Меньшенин, С.О. Миллер, В.С. Мосин, И.А. Русанов, А.Д. Таиров, Н.С. Татаринцева, М.К. Хабдулина. Сегодня этот список может занять несколько страниц.

13. Музей «Природы и Человека». На Аркаиме сложился стихийный поток посетителей из ближних и дальних окрестностей, в том числе и из-за зарубежья. Этот поток возрастает с каждым годом. Среди приезжающих значительный процент студентов и школьников. Поэтому сотрудники Аркаима делают все возможное, чтобы их работа среди посетителей носила не только познавательную, но и образовательную направленность. Многие гости еще помнят маленький, но красивый и информативный музей в старом вагончике, созданный археологами Г.Б.Здановичем, Н.О.Ивановой и художником А.М.Федоровым. Сегодня музей расположен в четырех залах, через которые за короткое лето проходит более 4 000 человек и еще около 20 тыс. человек посещают исторический парк-музей под открытым небом. В списке посетителей 2003 года туристы из 150 населенных пунктов России и зарубежья. В ближайшее время завершится строительство нового трехэтажного здания, где будет представлена история края от каменного века до эпохи кочевников.

14. Этнография. Юг Челябинской области входил в территорию расселения Оренбургского казачьего войска. До сих пор в некоторых поселках сохранились дома и утварь вековой, а то и двухвековой давности. На компактной территории Аркаимского комплекса в музее-заповеднике можно увидеть не только собранные экспонаты, но и перевезенные и реставрированные постройки: ветряную мельницу, казачью усадьбу. Этнографы А.А. Рыбалко, О.В. Новикова, О.Ю. Мальцева уже много лет изучают историю и быт казаков Новолинейного района, составляют этническую карту населения челябинской области.

15. Исторический парк. На сегодняшний день территория Кизильского района в археологическом отношении изучена наиболее полно. Здесь выявлено около 800 археологических памятников. Более 70 памятников находится на территории заповедника. Археологи работают и в других районах области. За прошедшие тысячи лет от грунтовых и деревянных жилищных и погребальных конструкций остались едва приметные в степи руины. На типичном степном ландшафте в историческом парке музея-заповедника Аркаим ученые-археологи по материалам раскопок и из сохранившихся элементов сооружений реконструировали памятники разных эпох. Здесь можно увидеть разные типы погребальных конструкций бронзового века и раннего средневековья, войти в погребальный склеп кургана вождя раннего железного века или в жилище каменного века. Почти рядом находится впервые в Евразии полностью расчищенное сооружение ранних кочевников с простирающимися в степь до 300 метров каменными дорогами – «усами».

16. Экспериментальная площадка. Здесь проводятся эксперименты по реконструкции древних жилищ и древних технологий. Многие посетители еще помнят реконструкцию аркаимского жилища в натуральную величину, построенную под руководством А.И. Гуткова. К сожалению, нынешние посетители могут увидеть только ее развалины, так как для археологов важно было проследить закономерности разрушения подобных построек. Но рядом реконструируются жилища каменного века, и посетители могут войти в них и почувствовать древность уральской цивилизации.

На втором участке экспериментальной площадки, основанной А.И. Гутковым и И.А. Русановым, любой интересующийся посетитель может вручную или на гончарном круге изготовить глиняный горшок и обжечь его в печи, построенной по древнему прототипу. Археологи в присутствии посетителей осваивают технологию изготовления каменных ножей, скребков, топоров. Преподаватели О.В. Погребцова, М.В. Галлиулина и другие научат вас ткать полотно, плести пояса из нитей, корзины из лозы, лапти из лыка, шляпы из соломы. Иногда удается повторить технологический процесс выплавки бронзы.

17. Научный поселок. Создан благодаря энтузиазму ученых и поддержке областной администрации и администрации Челябинского государственного университета. Немало организационных сил вложила в создание поселка первая аркаимская административная группа: Т.А. Долгополова, С.П. Долгополов, Ю.М. Шишкин, А.Г. Агеев. Сегодня здесь уже постоянно проживают более 20 сотрудников. В летний период их бывает не менее 70 человек. Ежегодно проводятся конференции, фольклорные фестивали и различные праздники.

18. Будущее Аркаима. Еще в 1992 году на всемирном экологическом конгрессе в Рио-де-Жанейро проект музеефикации Аркаима, разработанный Челябинским архитектором В.Н. Фуксманом, был удостоен сертификата Международной Академии Архитектуры. Спустя 10 лет уже функционирующий объект исторического парка в музее-заповеднике Аркаим был отмечен золотой медалью на международной выставке в Лейпциге.

Сегодня о том, что Аркаим нужен людям, говорит неиссякаемый поток посетителей. Это, пожалуй, единственная в стране уникальная база для проведения научных исследований по археологии, истории, геологии, природопользованию и многим другим разделам гуманитарных и естественных наук. И мы видим будущее Аркаима в служении людям, в утверждении подлинной истории нашего края и в раскрытии ее роли в истории мировой цивилизации. Богатое культурное и природное наследие нашего края позволяет утверждать его не только как промышленный и сельскохозяйственный регион, но и как один из ярких центров науки и культуры России. Аркаим располагает всеми данными для развития отечественного и международного туризма, что позволяет видеть в нем серьезный экономический потенциал Челябинской области.

19. Есть еще одна особенность Аркаима. В современном мире в последние годы получило развитие неоязыческое движение. Его представители достаточно активно осваивают все известные памятники археологии на всех континентах и во всех странах. Одним из наиболее известных центров притяжения новых религиозных направлений в России стали археологические памятники и природные ландшафты музея-заповедника Аркаим

«Эзотерический туризм» как своеобразная форма современного паломничества начался на Аркаиме в 1991 году с посещения городища Аркаим известным астрологом Тамарой Глобой. В настоящее время музей-заповедник посещают свыше 25 тысяч человек в год, и не менее 20 % из них приходят на Аркаим за своими духовными поисками. И, конечно же, все это находит отражение в прессе и слухах об Аркаиме:

• «желтопрессные» изюминки вообще не подлежат учету и не требуют комментариев. Как пример: «Немцев больше всего интересовал Аркаим – город ариев, и перед нападением на СССР туда была направлена разведка». Или: журнал «Национальная безопасность и геополитика России» утверждает, что история русско-тюркских народов и всех народов планеты базируется на Аркаиме;
• националисты, не споря, утверждают: «Аркаим – древний город казахов», «Аркаим – древний город на башкирской земле», «Аркаим – родина калмыков», «Аркаим – родина славян» и т.д.;
• фашистко-нацисткая «Казачья Орда Духовно-Родовой Державы Русь» через свой рупор, газету «Аркаим» проповедуют идею новой политической структуры «Арийский союз». Здесь же антисемитские статьи, регулярные обращения к Президенту РФ, исторические справки о «Малом небе ариев – городище Аркаим», объявление о приеме заказов на изготовление свастической символики и т.д.;
• Тамара Глоба считает открытие Аркаима своей заслугой. Урал объявляет «центром мира», а «Страну городов» – серединой Земли;
• биоэнергетики не задумываясь рифмуют «Аркаим – Иерусалим» и установили, что на Аркаиме «… почва имеет повышенный фон радиации, сравнимый с излучением Солнца»;
• целители всех рангов пронумеровали и дали имена всем энергетическим столбам;
• многие уважаемые и известные фирмы считают за честь иметь вывеску «Аркаим». Когда в перерыве между научными исследованиями, конференциями и учебными занятиями, ученые Центра «Аркаим» (те самые, которые открыли городище Аркаим и дали ему имя), решили, наконец, открыть свой сайт в интернете, то оказалось, что это имя давно и во всех возможных вариантах используется;
• парапсихологи и маги, невзирая на прогнозы умирающей метеослужбы, создают в дни своих приездов на Аркаим благоприятные погодные условия;
• некоторые маститые ученые, как, например, В.А. Шнирельман, скрестили Аркаим и этнополитику. В результате считается, что открытие одного из 800 археологических памятников Кизильского района вызвало цепную реакцию крайних проявлений этнического национализма.

Этот список можно продолжать. Конечно же, чтобы организованно использовать наиболее массовые неоязыческие течения в Челябинске, Москве, Екатеринбурге, Кустанае, Уфе и многих других городах, создаются фирмочки, компании, различные «академии» и школы, в которых работают астрологи, «народные целители», черные и белые маги. И Аркаим – только малая доля в их прибыльном бизнесе. Для справки: по России годовой оборот таких структур составляет около 45 млрд. рублей.

По данным зарубежных источников (газета «USA Today»), сегодня почти половина населения мира верит в существование спиритических феноменов, в народное целительство, в астрологию, реинкарнацию, НЛО и т.д. В 1998 году Российская Академия наук сделала попытку и создала Комиссию по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований. Но возрождение неоязычества, скорее всего, объективное явление. Поэтому в последнее время к этой теме стали обращаться ученые. Пример тому – готовящаяся к изданию в этом году монография философа и археолога Ф.Н.Петрова «Экзистенции Аркаима: универсальные основания мифоритуальных систем».

1. Аркаим. 1987–1997.: Библиографический указатель. Составители Д.Г.Зданович и др. Челябинск, 1999. – 120 с.
2. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта: Археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей. В 2-х ч. Ч. 1. Челябинск, 1992. – 408 с.
3. Григорьев С.А. Древние индоевропейцы. Опыт исторической реконструкции. Челябинск, 1999. – 444 с.
4. Древности Урало-казахстанских степей (красота и духовность мира вещей). Каталог выставки. Челябинск, 1991. – 60 с.
5. Зданович Г.Б., Зданович Д.Г., Куприянова Е.В., Кириллов А.К. Аркаим и «Страна городов»: Археологические очерки (материалы к экскурсии). Челябинск, 2003. – 52 с.
6. Зданович Д.Г. и др. Аркаим: некрополь (по материалам кургана 25 Большекараганского могильника). Кн. 1. Челябинск, 2002. – 216 с.
7. Зданович Д.Г. Синташтинское общество6 социальные основы «квазигородской» культуры Южного Зауралья эпохи средней бронзы. Челябинск, 1997. – 93 с.
8. Зданович Г.Б. Урало-Казахстанские степи в эпоху средней бронзы. Диссертация в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора исторических наук. Челябинск, 2002. – 56 с.
9. Левит А.И. Южный Урал: География, экология, природопользование. Учебное пособие. Челябинск, 2001. – 246 с.
10. Моисеев Д.А. Аннотированный список высших растений музея-заповедника «Аркаим» и его окрестностей. Челябинск, 1998. – 71 с.
11. Мосин В.С., Григорьев С.А. Древняя история Южного Зауралья. Том 1. Каменный век. Эпоха бронзы. Серия «Этногенез уральских народов». Челябинск, 2000. – 532 с.
12. Мосин В.С., Григорьев С.А., Таиров А.Д., Боталов С.Г., Самигулов Г.Х. История археологии Южного Зауралья: Учебное пособие. Челябинск, 2002. – 349 с.
13. Новое в археологии Южного Урала: Сб. научн. трудов / Сер. Южный Урал: Природно-географические факторы и историко-культурные процессы. Челябинск, 1996. – 266 с.
14. Таиров А.Д. Изменение климата степей и лесостепей Центральной Евразии во 11-1 тыс. до н.э.: Материалы к историческим реконструкциям. Челябинск, 2003. – 68 с.
15. Таиров А.Д. Торговые коммуникации в западной части Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1995. – 43 с.
16. Таиров А.Д., Боталов С.Г. Древняя история Южного Зауралья. Том 2. Ранний железный век и средневековье. Серия «Этногенез уральских народов». Челябинск, 2000. – 494 с.
17. Хасанов Ф.Х. Аркаим. Легенды, сказки. Челябинск, 2002. 72 с. (фольклор, рассказы о топонимике).
18. Grigoriev S. Ancient Indo-Europeans. Chelyabinsk, 2002. – 496 p.
19. Ancient interactios: east and west in Eurasia. Cambridge, 2002. 344 p.
20. Prehistoric steppe adaptation and the horse. Cambridge, 2002. 428 p.

Сборники:

1. Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия. (Сер.: «По страницам древней истории Южного Урала»). Челябинск, 1995. – 224 с.
2. Археологический источник и моделирование древних технологий. Челябинск, 2000. – 188 с.
3. Вестник Общества открытых исследований древности. Научный альманах. Вып. 1. Челябинск, 2002. – 92 с.
4. Вестник Общества открытых исследований древности. Научный альманах. Вып. 2. Челябинск, 2002. – 160 с.
5. Комплексные общества Центральной Евразии в 111–1 тыс. до н.э. Материалы к конференции. Челябинск, 1999. – 361 с.
6. Материалы по археологии и этнографии Южного Урала. Челябинск, 1996. – 240 с.
7. Природные системы Южного Урала. Челябинск, 1999. – 297 с.
8. Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы конференции. Часть 5, книга 1. Челябинск, 1995. – 187 с.
9. Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы конференции. Часть 5, книга 2. Челябинск, 1995. – 200 с.
10. Человек в пространстве древних культур. Материалы всероссийской научной конференции. Челябинск, 2003. – 158 с.

С.Я. Зданович, И.Э.Любчанский

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК КАРАГАНСКОЙ ДОЛИНЫ: ДРЕВНОСТЬ, СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Южные районы Челябинской области последние 10–12 тыс. л. (современная геологическая эпоха) несмотря на значительные изменения климата, происходившие в этот промежуток времени, всегда располагались в степной ландшафтной зоне. Степь с ее открытыми пространствами создает идеальные предпосылки для передвижения населения. Начиная с древнейших этапов истории человечества, здесь сходились миграционные потоки с запада и востока, севера и юга. Именно поэтому история Южного Урала, как фрагмента степной зоны, насыщена событиями – сложна и чрезвычайно интересна. Миграции больших групп населения были вызваны демографическими взрывами (перенаселенность территорий), локальными экологическими кризисами, связанными с чрезмерной эксплуатацией природных ресурсов, изменением климата и некоторыми другими факторами. Только решив все эти вопросы на локальном уровне, наука сможет реконструировать исторический процесс в степной полосе Евразии. Сегодня мы еще далеки от этого. Главной задачей по-прежнему остается исследование региональных проблем.

Южный Урал был заселен человеком в древнейшую палеолитическую эпоху. Об этом свидетельствуют немногочисленные находки стоянок этого времени. Самые древние памятники из известных сегодня относятся к мустьерской эпохе, которая датируется хронологическим интервалом от 100–80 до 40 тыс. лет тому назад. Это стоянки: Мысовая, расположенная юго-западнее города Магнитогорска на озере Карабалыкты в Башкирии (Матюши, 1976), и Богдановка – на левобережье реки Урал у одноименного села Кизильского района (Широков, 1992). Вопрос о путях заселения Южного Урала является дискуссионными, а его решение затрудняется слабой источниковой базой

Памятники степного палеолита, как правило, располагаются в основании многослойных стоянок каменного века. Типологически и стратиграфически их инвентарь не всегда вычленяется, многие объекты в силу изменений природной обстановки оказались в переотложенном состоянии или вообще исчезли под водой (Петрин, 1985). Поэтому находки памятников палеолитической эпохи для Южного Урала – явление редкое. Анализируя данные палеографии (Бадер, 1960) и результаты картографирования объектов палеолитической эпохи (Ранов, 1988), можно в качестве приоритетных говорить о двух путях заселения Южного Урала: с юга – со стороны Ближнего Востока и Средней Азии и с юго-востока – со стороны Сибири.

Более широко представлены памятники следующей исторической эпохи – верхнего или позднего палеолита (40–12 тыс. до н.э.), известные как на территории Южного Зауралья (Петрин, Смирнов, 1975; Петрин, 1985), так и на западных склонах Уральских гор. Среди наиболее известных памятников приуральской Башкирии – Каповая пещера – святилище с остатками уникальной палеолитической живописи (Бадер, 1965). Открытие в Зауралье еще двух святилищ с пещерной живописью (Игнатиевская и 2-я Серпиевская пещеры) свидетельствует о стабильности заселения нашего региона в зпоху позднего палеолита. Этот факт позволил также выдвинуть гипотезу о выделении уральского центра пещерной живописи, входившего в культурно-информационное пространство Европы (Петрин, 1999).

На территории заповедника Аркаим палеолитические памятники неизвестны. Ближайший объект этого времени расположен в 50 км западнее Аркаима у села Богдановка. Это дает определенные основания включать территорию Аркаимской долины в ареал обитания палеолитического человека.

Наиболее древние из известных памятников заповедника датируются мезолитическим временем, начало которого в общеисторическом масштабе приходится на XII–IX тыс. до н.э. Мезолитические материалы присутствуют в большинстве комплексов многослойных стоянок заповедника: Усть-Утяганская, Утяганская III, Утяганская IV и поселений Утяганское III и Огородное. Находки на этих памятниках представлены небольшими наборами характерных орудий труда. Орудийная деятельность характеризуется совершенной пластинчатой микролитической индустрией, основанной на получении, в качестве заготовок, тонких пластинок с правильной огранкой шириной не более 1 см. Большая часть пластин использовалась без дополнительной обработки для изготовления вкладышевых орудий труда (Мосин, 2000).

Стоянки занимают высокие площадки речных террас или располагаются на берегах озерных проток. Интересна в этом отношении топография утяганских стоянок, расположенных на возвышениях террасы между карстовыми впадинами. Долина современной реки Утяганки в мезолитическую эпоху представляется специалистам в виде цепочки озер, соединенных протоками. Климат был прохладным, засушливым и континентальным. Господствовали лесные массивы из сосны, перемежающиеся с участками лесостепи. В конце эпохи мезолита произошло небольшое похолодание и увлажнение, в связи с чем большее распространение получают береза и разнотравье.

Мезолитические памятники Южного Урала были отнесены Г.Н. Матюшиным к кругу янгельской культуры, хронология которой определялась Х–VI тыс. до н.э., а их происхождение связывалось с определенным воздействием пришлого населения из области Прикаспия (Матюшин, 1976. С. 240–241). Это была зона распространения протоиндоевропейской языковой общности. Современные исследователи более осторожны в своих исторических построениях. Отмечается существование зауральской мезолитической общности, в которую включаются памятники Среднего и Южного Зауралья и Притоболья, но их происхождение и этническая принадлежность не рассматриваются, прежде всего в силу слабой изученности сопредельных территорий (Мосин В.С., 2000).

Неолит региона, несмотря на большое количество памятников, в последнее время не изучается. Согласно существующей информации он датируется V–IV тыс. до н.э. и входит в обширную область гребенчатой керамики, которая занимает лесную и лесостепную зоны Европы и Урала. По облику пластинчатой индустрии и её сочетанию с определенными типами орудий из отщепов, а также по орнаментации керамики неолит Южного Урала был отнесен автором первой монографии по этому периоду к южноуральско-казахстанской этнокультурной области (Крижевская, 1968). На современном этапе изучения памятники Южного Зауралья, расположенные вдоль восточных склонов Уральских гор и на Зауральском плато, выделены в чебаркульскую культуру (Мосин, 2000).

Неолитическое время на территории заповедника представлено значительным количеством объектов. Это многослойные поселения Утяганское III и Огородное, а также стоянки Усть-Утяганская, Черкасы, Александровская I, Утяганская III, Утяганская IV, у Утяганской плотины. Однако неолитические материалы на многослойных па­мятниках не стратифицированы и выделяются типологически.

В эпоху энеолита (III тыс. до н.э.) Южный Урал находился на стыке трех археологических культур – суртандинской на западе, терсекской на юго-востоке и ботайской на востоке. На основе наличия в этих культурах многих общих черт они объединены исследователями в зауральско-североказахстанскую энеолитическую общность (Зайберт,1993). В свою очередь, перечисленные культуры входили в обширную область культур с геометрической орнаментацией от Арала и Оби до Балтики, которую исследователи устойчиво относят к финно-угорскому этническому ареалу (Логвин, 1995). Эта археологическая эпоха приходится на суббореальный климатический период (4500–4100 лет назад), когда происходит значительное похолодание (Хабдулина, Зданович, 1984) и связанное с ним смещение на юг границы лесов.

Зауральская энеолитическая культура характеризуется крупными долговременными поселениями и небольшими сезонными стоянками, население которых по характеру хозяйства может быть отнесено к комплексному типу ранних коневодов-охотников и рыболовов (Зайберт, 1969).

Энеолитическая эпоха на территории заповедника Аркаим представлена как поселенческими, так и погребальными памятниками. Самое крупное – поселение Утяганское III. Здесь сохранился культурный слой и возможны находки жилищных котлованов. На поселении Огородное и стоянках Усть-Утяганская, Утяганская II и у Утяганской плотины энеолитические материалы представлены отдельными находками. Отсутствие керамики и небольшой набор инвентаря на этих памятниках не позволяют делать каких-либо исторических реконструкций.

Достаточно редкое для энеолитического времени захоронение человека было найдено под насыпью более позднего кургана в Александровском IV могильнике.

На рубеже III–II тыс. до н.э. в связи с аридизацией климата и изменившейся экологической ситуацией на территорию Южного Урала начинают проникать носители индоевропейской (индоиранской) ямной культуры. Миграции «ямников», отмеченные в различных направлениях, были подготовлены внутренними процессами в этой общности (Мерперт, 1974) и уровнем развития экономики, основанной на подвижном скотоводстве.

«Ямники» были первой волной западного влияния, которому в конце III тыс. до н.э. подверглось постэнеолитическое население Южного Урала. Причиной волнообразных перемещений населения с запада на восток стал распад Циркумпонтийской металлургической провинции и необходимость поисков новой сырьевой базы для развития металлургии. На Южный Урал проникают носители абашевской культурной традиции и в меньшей степени – катакомбной.

На территории степей от реки Урал до реки Ишим складывается синташтинско-петровская культура, которая при сегодняшнем состоянии хронологии может быть датирована ХХ–XVIII вв. до н.э (Трифонов, 1997). На раннем этапе ее истории она занимала территорию Урало-Тобольского междуречья, где обнаружены городища овальной, круглой или четырехугольной форм с развитыми фортификационными сооружениями. Некрополи имеют сложную планиграфию. Типологически их можно разделить на три группы. I – могильные поля с немаркированными границами, большим (10 и более) количеством могильных ям и слабо выраженной планиграфией. II – могильные поля округлой формы с маркированными границами и упорядоченным вокруг центра размещением могил, количество которых аналогично памятникам первого типа. III – одиночные погребения на площадках круглой формы с маркированными границами (Зданович Д., 1977). Погребальный обряд отражает социальную стратификацию общества. В центральных могильных ямах некрополей II типа обнаружена основная часть известного нам вещевого комплекса, свидетельствующего о развитой металлургии бронзы: ножи с перехватом, ножи с намечающейся рукоятью, топоры-тесла, топоры с обухом. Здесь же обнаружены остатки боевых колесниц (Зданович Г., 2002). Керамические комплексы отличаются своеобразной орнаментацией и наличием острореберных сосудов. Основу экономики культуры составляло придомное скотоводство (крупный рогатый скот, овцы) и земледелие огородного типа.

Южноуральские рудопроявления, строго привязанные к гранитной оси Урала, становятся базой для возникновения крупных рудников, взлета металлургического производства и связанных с ним экспортных операций. Благодаря этому население, проживающее в наиболее благоприятных условиях, достигнет уровня наивысшего развития культуры – степной цивилизации протогородского типа. Памятники этой группы сохранят этнические особенности культуры, но будут заметно отличаться по размерам и мощности укреплений, дифференциации погребений, наличию культовых центров, рудников и другим показателям (Зданович Д., 1997). Область распространения памятников этого типа получила условное название «Страны городов». Территория «Страны…» находится в Урало-Тобольском междуречье, она простирается на 300–350 км с севера на юг и на 150 км с запада на восток (Зданович Г., Батанина, 1995). Северная граница проходит по реке Уй, южная совпадает с административной границей Челябинской области. В настоящее время известно более 20 памятников-городищ, окруженных небольшими «сельскими» поселениями и некрополями.

Крупные рудники, вероятно, разрабатывались несколькими центрами. Только в одном из известных нам и исследованных экспедицией – «Воровской Яме» за 2–3 столетия было добыто руды для выплавки 10 т меди (Зайков, Зданович Г, Юминов, 2000).

Излишки металла обменивались на скот. Наличие дополнительных продуктов питания давало населению «Страны городов» возможность не только выживать на ограниченной территории, но и разрастаться до определенного предела. После чего – демографический «взрыв» и отток населения. Первоначально поток миграций был направлен на запад и юго-запад. Путь этот отмечен металлом, колесницами, орнаментальными влияниями, а на начальном этапе даже чистыми комплексами далеко за пределами прародины. Свидетельством этому является Потаповский могильник на Волге с хорошо выраженным синташтинским обрядом и керамикой (Васильев, Кузнецов, Семенова, 1995), а также материалы из памятников Украины и южнорусских степей. Вторая миграционная волна движется на юг, что стало началом движения индоиранцев на современную территорию их проживания

Демографический «взрыв» усугублялся экологическим кризисом, вызванным длительной эксплуатацией пастбищ и недр и изменением климатической ситуации. Цивилизация не состоялась! Города покинуты. Некоторые, например Синташта, сожжены. Оставшиеся группы населения, приспосабливаясь к новым условиям среды и жизни, приняли участие в сложении новых образований: на западе – срубной, на востоке – алакульской культурно-исторических общностей. Южный Урал является зоной их контактов. Оба эти культурных образований также принято считать древнеиранскими.

Срубно-алакульский этап эпохи бронзы можно датировать XVII–XVI вв. до н.э. В это время существуют сравнительно небольшие поселения с линейной планировкой жилищ и курганные могильники с невысокими насыпями и погребениями в грунтовых ямах, каменных ящиках и срубах. Хозяйство базируется на придомном скотоводстве (крупный и мелкий рогатый скот) и поливном огородничестве.

Чуть позже в степях от Урала до Енисея распространится население федоровской культуры. Ее первый памятник раскопан у деревни Андроново в Минусинской котловине в Сибири, а свое название она получила по могильнику в районе поселка Федоровка (Челябинск). Культура представлена могильниками с трупосожжениями в срубах или каменных ящиках и немногочисленными находками керамики в многослойных поселениях. Для федоровских погребальных сооружений характерны кольцевые ограды по основанию насыпи. Федоровская керамика разительно отличается от срубной и алакульской по форме и орнаменту, состоящему из сложных композиций и выполненному узким гребенчатым штампом. На происхождение федоровской культуры существует две точки зрения. Согласно первой, она сложилась на местной, преимущественно алакульской основе и генетически с ней связана (Малютина, 1994. С. 21), по второй точке зрения федоровская культура генетически обособлена от алакульской (Корочкова, 1987. С. 9). На территории Южного Урала и Северного Казахстана Федоровский и алакульский типы керамики сосуществуют, в результате чего складывается несколько синкретичных федоровско-алакульских вариантов посуды (бишкульский, амангельдинский, кожумбердынский).

Начиная с XIV века до н.э., демографические процессы в лесной полосе Приуралья приводят в движение население черкаскульской культуры. На Южном Урале вновь появляются протоугры. Их движение зафиксировано по характерной керамике в степях Казахстана и предгорьях Средней Азии (Членова, 1981; Шорин, 2002.)

К этому времени будет освоена металлургическая база Центрального Казахстана. И возможно там сформируется культура заключительного этапа бронзового века степей – саргаринская (алексеевско-саргаринская). Базой сложения этой культуры могла послужить федоровская культура при определенном влиянии черкаскульского компонента (Зданович С.,1983).

В эпоху своего расцвета XII–IX вв. до н.э. население саргаринской культуры распространится от Урала до Алтая. Вновь наблюдается подъем экономики, но он уже не сопоставим с уровнем синташтинской культуры. Основой хозяйства становится отгонное скотоводство. В составе стада возрастает роль лошади и мелкого рогатого скота. Площадки поселений, расположенных на традиционных участках террас, в несколько раз превосходят поселения предшествующих эпох.

Культурный слой саргаринской культуры доминирует на многослойных поселениях эпохи бронзы. Наряду с крупными поселениями известны и небольшие сезонные поселки. Саргаринская культура завершает развитие культур бронзового века степей.

Бронзовый век хорошо представлен в археологических памятниках заповедника. Раннебронзовый пласт пока не выявлен. Теоретически это должен быть комплекс, сочетающий постсурдандинско-батайские и ямные черты. Интересен в этом отношении комплекс из ранней ямы кургана 25 Большекараганского (Аркаим) могильника. Но он единичен.

Этап средней бронзы начинается с оформления культуры «Страны городов», представленной в заповеднике эпонимным памятником Аркаим, который относится ко второму (классическому) этапу развития культуры «Страны городов» (Зданович Г, Зданович Д., 1995). Он наиболее хорошо сохранился с точки зрения топографии, в настоящее время более полно исследован, поэтому в определенной степени является эталонным. Остатки неукрепленных поселений – «сельскохозяйственная округа» – обнаружены на поселениях Ближний Хутор и Утяганское I (Ленинградское). Информацию о погребальной обрядности культуры дают 11, 20, 22, 24 и 25 курганы Большекараганского могильника, выделенные в особый могильник – Аркаим (Зданович Д., 1995; 2002). Ко времени существования укрепленного поселения относится уникальный памятник бронзового века – остатки оросительной системы – Аркаимский огород. Ориентировочно с этим же временем можно связывать антропогенные объекты 1 и 2 неясного назначения – площадки подпрямоугольной формы, ограниченные ямками и обваловкой.

Срубный пласт постаркаимского времени наиболее представительно отражен в погребальных памятниках, таких как Александровский курганный могильник и курган 2 комплекса «курган с усами» Крутая гора. Поселенческий слой срубной культуры зафиксирован на Утяганском I поселении. Ранние срубно-алакульские связи отражают находки на поселении Калмыцкая молельня и могильнике «Калмыцкая молельня», а материалы развитого этапа алакульской культуры связаны с ранним горизонтом поселения Черкасы II и вторым горизонтом поселения Утяганское I.

Наиболее интенсивное заселение Караганской долины происходит в эпоху поздней бронзы. Федоровское время представлено отдельными находками на поселении Черкассы II и погребением в могильнике Калмыцкая молельня. Небольшой материал, связанный с миграцией населения черкаскульской культуры, происходит из подъемных сборов с поселения Черкасы II. Остальные находки принадлежат саргаринской культуре. Саргаринскими являются верхние горизонты практически всех поселений бронзового века, в том числе раскопанных – Черкасы II и Калмыцкая молельня. С большой вероятностью можно связывать с саргаринской культурой верхние слои хорошо задернованных поселений – Черкасы III, Крутая Гора и поселений, давших незначительные, культурно неопределимые находки, – Каменный брод, Ближний хутор, Александровская плотина. Саргаринскими вероятнее всего будут и верхние ряды жилищ Утяганского I поселения. С другой стороны, следует отметить, что поселения эпохи бронзы, как правило, многослойны, следовательно, на перечисленных объектах должны быть и материалы развитой бронзы.

Резкое изменение климатической ситуации в начале I тыс. до н.э., выразившееся в похолодании и увлажнении, становится в очередной раз причиной экономических и культурных трансформаций. Заболачиваются поймы рек, затапливаются водой и гибнут поселки, то есть разрушается традиционная экологическая ниша обитания. Но одновременно расцветают степи, они становятся пригодными для длительного использования. Накопленный в период поздней бронзы опыт отгонного скотоводства дает возможность населению в сравнительно короткий срок перестроить хозяйство и быт.

Большие стационарные поселки с крупными глубокими жилищами забрасываются. На смену им приходят небольшие и неглубокие сезонные жилища. Керамика этого времени, синхронная нурской в Поволжье и донгальской в Центральном Казахстане, обнаружена в самых верхних слоях городища Аркаим.

В этот период широко осваиваются пространства между Уралом и Аральским морем, вырабатывается наиболее рациональный видовой состав стада, определяются самые удобные маршруты перегона стад, места водопоев и временных стоянок, летних и зимних пастбищ. Таким образом, идет формирование пастбищно-кочевой системы (Таиров, 1993). Для нее характерно меридиональное кочевание, постоянные маршруты передвижений, строго определенные летние и зимние пастбища (эта система, сложившаяся в конце эпохи бронзы, просуществовала без существенных изменений вплоть до начала XX века). Процесс этот завершился в первой четверти I тыс. до н.э., когда все население урало-казахстанских степей переходит к кочевому скотоводству. Начинается эпоха раннего железа (VII век до н.э. – II век до н.э.).

Южное Зауралье в эпоху ранних кочевников находилось на стыке территорий, занимаемых «савромато-сарматами» Южного Приуралья, саками Казахстана и населением лесостепи Приуралья, Зауралья и Западной Сибири. В свою очередь в качестве составляющих частей они входили в обширный ареал степных культур Евразии, известных под названием «скифо-сибирское культурно-историческое единство». В развитии культуры раннего железного века Южного Зауралья на современном уровне исследований выделяются четыре этапа: бобровский (VII–VI вв. до н.э.), обручевский (вторая половина VI – середина V в. до н.э.), раннепрохоровский (вторая половина V – IV вв. до н.э.) и прохоровский (III–II вв. до н.э.). На раннем этапе в VII–VI вв. до н.э. кочевники Южного Зауралья вместе с номадами Северного и Центрального Казахстана входили в тасмолинскую историко-культурную общность обширного сакского мира (Таиров, 2000. С. 119, 140).

Ранние кочевники Южного Зауралья имели летние пастбища в богатых травой и водой степных и южных лесостепных районах, прилегающих к Уралу с востока. На зиму они со своим скотом уходили далеко на юг. Здесь, в Приаралье, низовьях Сарысу и Чу, по среднему и нижнему течению Сырдарьи, располагались их зимние пастбища. Приходя сюда, они вступали в разнообразные взаимосвязи с кочевыми и полукочевыми племенами, жившими в этих районах постоянно, а также с племенами, ежегодно откочевывающими сюда на зимовку с территорий Северного и Центрального Казахстана.

Наиболее ранним из исследованных памятников эпохи ранних кочевников в Аркаимской долине является 1 Александровский курган-кенотаф. По погребальному обряду и керамике он датируется 2-й половиной VI – началом V вв. до н.э.

Конец VI века до н.э. знаменуется значительным изменением этнокультурной ситуации в Урало-Аральском регионе, вызванным новой исторической обстановкой на его южных границах. Активная завоевательная политика Ахеменидов в Средней Азии привела к покорению ее земледельческих областей, в том числе – Хорезма, поражению ряда сакских племен и установлению контроля над ними. В результате этого часть кочевых и полукочевых племен среднеазиатского междуречья и равнин к востоку от Каспия вынуждена была покинуть свои прежние места обитания. Некоторые из них вошли в состав номадов, кочевавших между Южным Уралом и Приаральем.

Следует отметить, что уход части среднеазиатских кочевников с прежних мест обитания на Южный Урал не повлек за собой разрыва их традиционных экономических и культурных связей с земледельческими областями. Именно с этого времени фиксируются устойчивые взаимосвязи номадов Южного Урала с земледельческими государствами Средней Азии и Ближним Востоком (Таиров, Любчанский, 1995. С. 67).

Значительное влияние на сложение особенностей культуры кочевников Южного Урала конца VI – середины V вв. до н.э. оказало, вероятно, население западных районов Евразии. Еще в предыдущее время между племенами, кочевавшими в Урало-Аральском регионе, и кочевниками южнорусских степей существовали какие-то связи. Они скорее всего были обусловлены потребностями в цветном металле. Но особенно прочными и стабильными эти связи становятся после возвращения скифов из переднеазиатских походов, в период активного их проникновения в Северное Причерноморье и лесостепное Поднепровье. Со второй половины VI века до н.э. начинает активно функционировать «торговый путь Геродота», предыстория которого уходит в эпоху бронзы. Он связывал степи Северного Причерноморья, лесостепные районы Поднепровья и Подонья с Южным Приуральем и Зауральем. Основной целью скифских «купцов» было золото, пушнина и медь (Таиров, 1995).

Результатом всех этих процессов явилось сложение на Южном Урале крупных объединений кочевников в Южном Приуралье с центром на Илеке и в Южном Зауралье с центром в южных районах Челябинской области и в Северо-Восточном Оренбуржье. Эти два объединения, развивавшиеся в тесном взаимодействии друг с другом, составляли, вероятно, этнопотестарную общность типа племенного союза с иерархической структурой. Кочевники Южного Зауралья и примыкающих к нему районов Оренбуржья и Илека явились той средой, в которой вызревали черты раннесарматской (прохоровской) археологической культуры. Окончательное сложение этой культуры относится ко второй половине IV века до н.э. (Мошкова, 1974).

Памятники ранних сарматов на территории заповедника представлены погребениями в I и II Утяганских курганах и в кургане № 5 могильника Калмыцкая молельня. Они датируются, соответственно, IV–III, IV и III–II вв. до н.э.

Период IV–II вв. до н.э. в истории Южного Зауралья характеризуется постоянными передвижениями и оттоком большей части его населения в сопредельные области, процесс этот был вызван резким ухудшением экологической ситуации в зауральской степи, а также давлением зауральских лесостепных племен.

Около середины IV века до н.э. началось массовое переселение южноуральских кочевников на запад и юго-запад, в степные районы Южного Приуралья, а на рубеже IV–III вв. до н.э. и в лесостепь Приуральской Башкирии. Этот процесс нашел отражение в резком уменьшении количества памятников раннесарматского времени в Южном Зауралье и в Восточном Оренбуржье, в прекращении функционирования всех известных могильников в Юго-Восточной Башкирии. Одновременно растет число раннесарматских погребений в Южном Приуралье, начинается передвижение кочевников этого региона на запад, в Нижнее Поволжье (Таиров, Любчанский, 1995). В это же время идет процесс освоения номадами окраин земледельческих оазисов Средней Азии. Среди тех племен, которые появились в этот период вблизи земледельческих центров Средней Азии, были, вероятно, и номады Южного Урала (Таиров, 2000. С. 201).

Во второй половине II века до н.э. немногочисленное оставшееся на родовых землях южно-зауральское население было включено в орды пришедших с востока кочевых племен, известных в китайских источниках под именем юечжи. Вместе с ними зауральские номады ушли вглубь Средней Азии.

Таким образом, в результате резкого ухудшения экологической ситуации и кардинального изменения исторической обстановки в Урало-Аральском регионе и примыкающих к нему районах Средней Азии, степи Южного Зауралья надолго остаются в запустении. Вновь они оживают лишь во II–IV вв. н.э., когда завершается аридизационный кризис, и степь становится пригодной для жизнедеятельности человека.

II–IV вв. н.э. стали переломными веками в жизни номадов Урало-Казахстанских степей: их размеренную кочевую жизнь нарушили двигавшиеся мощной волной кочевые народы, ранее обитавшие в степях Западной Монголии и известные всему миру под именем «хунну», или «гунны». Многие исследователи считают хунну общим предком тюрков и монголов. События первой четверти I тыс. н.э. в степях Южного Зауралья предопределили всю дальнейшую жизнь номадов Евразии. На смену родственным союзам племен приходят мощные симбиозы народов, которые выступают как прототипы ранней государственности. Именно во II–IV вв. н.э. в степях Южного Зауралья и Северного Казахстана формируется третья, и последняя, кочевая «империя» хунну в азиатских степях, которая до 375 года контролировала территории от Яика до Тарбагатая и определяла всю жизнь номадов степной Евразии (Таиров, Любчанский, 1995. С. 78).

В отечественной археологической литературе этот период получил название «гунно-сарматская» культура или эпоха (Боталов, 2000. С. 223). Среди археологических памятников этого периода, которые расположены в зоне заповедника Аркаим, наиболее интересными являются 11 курганов Большекараганского могильника II–III вв. н.э. и впускное погребение 2-го Утяганского кургана IV–VI вв. н.э.

Большекараганский могильник этого времени состоит из простых земляных курганов или курганов со рвами и валами. Погребальные камеры узкие, длинные, прямоугольной формы. Ямы имеют меридиональное расположение с небольшим отклонением к западу. Положение костяков стандартно: они лежат на спине, в вытянутом положении и ориентированы головами на север. В самом богатом кургане могильника девочка 11-ти лет лежала в деревянной колоде. В ряде насыпей и могиле кургана № 7 зафиксированы следы огня.

Погребальный инвентарь весьма разнообразный – это золотые подвески, инкрустированные зернью, бронзовые зеркала с элементами китайской орнаментики, египетские мозаичные и стеклянные с внутренней позолотой бусы, украшения из халцедона и голубого опала и многое другое, что характеризует образ жизни и быт кочевого населения зауральской степи.

Наличие специфического орнамента на кувшинах Большекараганского могильника говорит о широких торговых связях населения Южного Зауралья во II-IV вв. н.э. с племенами практически всей территории азиатской части Великого пояса степей, а также о проникновении в Южное Зауралье новой волны кочевого населения.

Определить этническую принадлежность могильника весьма сложно. Бесспорно лишь одно – Большекараганский могильник оставлен носителями формирующегося гуннского суперэтноса (Боталов, 1993).

Именно эти племена встали во главе того длительного, растянувшегося почти на тысячелетие процесса, получившего название эпохи «Великого переселения народов».

Памятники эпохи «Великого переселения народов» представлены вводными погребениями II Утяганского кургана а также впускным погребением в валу городища Аркаим, датируемыми IV–VI вв. н.э.