На правах рукописи Беркиханов Меджид Султанмурадович
ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ СВЯЗИ САЛАТАВСКИХ АВАРЦЕВ И ЗАСУЛАКСКИХ КУМЫКОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX – НАЧАЛЕ XX вв.
Специальность 07. 00. 07 – Этнография, этнология и антропология
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Нальчик – 2011
Работа выполнена на кафедре археологии и этнологии
Государственного образовательного учреждения
высшего профессионального образования
«Дагестанский государственный университет»
Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор
Мусаева Салихат Ибрагимовна
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Лугуев Сергей Абдулхаликович
кандидат исторических наук, доцент
Камбачокова Маргарита Юнусовна
Ведущая научная организация: Институт гуманитарных исследований
Правительства Кабардино-Балкарской
Республики и КБНЦ РАН
Защита состоится «______» _______________ 2011 г. в ______ часов на заседании диссертационного совета Д 212. 076. 03. при Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М. Бербекова по адресу: 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова (г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173)
Текст автореферата размещен на официальном сайте Кабардино-Балкарского госуниверситета им. Х.М. Бербекова «_____» _________ 2011 г. http//kbsu.ru
Автореферат разослан «______» ________________ 2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета,
кандидат исторических наук, доцент М. И. Баразбиев
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. Северо-западные предгорья и смежная с ними Терско-Сулакская низменность Дагестана в течение многих веков были территорией компактного проживания, взаимодействия и интеграции, различных по своему происхождению, роду занятий и уровню исторического развития, этнокультурных образований. По данным археологических исследований, еще в III тыс. до н.э. (в эпоху ранней бронзы) этот регион населяли оседло-земледельческие и скотоводческие общины. Они поддерживали хозяйственные и культурные связи со степным (кочевым) населением Предкавказья, о чем свидетельствуют керамические изделия со шнуровым орнаментом и курганные захоронения, найденные археологами вблизи предгорных селений Миатли и Верхний Чирюрт[1]. В средневековье, с конца IV по XIII вв., в низменных и предгорных районах Северного Дагестана в тесном контакте с автохтонными жителями обитали, сменяя друг друга, тюркоязычные племена: савиры, булгары, половцы-кипчаки и др.
С прекращением господства среднеазиатских полчищ в Северном Дагестане и, видимо, складыванием здесь более благоприятной политической обстановки (XV–XVI вв.), усилился поток переселенцев из различных (большей частью аварских) аулов Нагорного Дагестана на северные склоны хребта Салатау, что положило начало Салатавскому союзу сельских обществ – одному из самых прочных и экономически развитых политических образований Дагестана, существовавшего до 60-х годов XIX в. Учитывая особенности формирования этого союза и видя в нем своеобразный синтез различного рода этнокультурных форм, проф. М.А. Агларов назвал Салатавию «дагестанской Америкой»[2].
В своем самосознании салатавские аварцы, как правило, не совсем идентифицируют себя с аварским этносом, несмотря на то, что в основной своей массе они являются прямыми потомками выходцев из горных аварских аулов (чему служат подтверждением в числе прочих свидетельств многочисленные устные предания салатавских аварцев, например, «Повествование о прошлом Чиркея»), а салатавский (западный) диалект представляет собой разновидность северного аварского наречия, легшее в основу современного литературного аварского языка[3]. Значительную роль в складывании особенностей культуры, языка, образа жизни салатавских аварцев сыграли, живущие в непосредственной близости от них, тюркоязычные жители Терско-Сулакской низменности – засулакские кумыки. Хозяйственный и культурный обмен, происходивший между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками во второй половине XIX – начале ХХ вв. проходил в общем русле взаимодействия гумбетовцев, андийцев, ауховцев, ногайцев, русских и др. и явился определенным вкладом в укрепление общедагестанского единства. Поэтому тема работы представляет интерес не только с точки зрения социальной значимости исследований, посвященных описанию историко-этнографических особенностей того или иного народа (или его обособившейся части), но и в контексте изучения практики межэтнических взаимоотношений в Дагестане в исторической динамике. Позитивные примеры добрососедства и толерантности между народами, которые, как известно, больше всего проявляются именно в торгово-экономической и культурной области, всегда актуальны для Северного Кавказа и России в целом. Вопреки утверждениям некоторых авторов о том, что «кавказские горцы в течение тысячелетий не заимствовали от окружающих народов ничего, кроме усовершенствований в оружии» (Р.А. Фадеев), и что «война стала их единственным привычным занятием» (И. Бларамберг), исторический опыт взаимоотношений салатавских аварцев и засулакских кумыков служит наглядным примером эффективного и взаимовыгодного сотрудничества и интеграции представителей разных народов, живших по соседству, но отличавшихся по уровню хозяйственно-экономического и культурного развития. Этот опыт является важным фактором социальной стабильности в Северном Дагестане и может быть полезным для осуществления в этом регионе сбалансированной национальной политики.
Объектом исследования являются такие аспекты материальной и духовной культуры салатавских аварцев и засулакских кумыков второй половины XIX – начала ХХ вв., как хозяйство, поселения, жилища, одежда, пища, традиции и обычаи, рассматриваемые как результат взаимодействия и интеграции гетерогенных этнокультурных форм – горной и степной.
Предметом исследования выступает этнокультурное взаимодействие и сравнительно-типологический анализ традиционных культур салатавских аварцев и засулакских кумыков.
Цель и задачи исследования сводятся к комплексному исследованию большого пласта взаимосвязей салатавских аварцев и засулакских кумыков, отразившихся в традиционных занятиях, орудиях труда, одежде, пище, предметах домашнего быта и обычаях во второй половине XIX – начале ХХ вв. Системное исследование данной темы позволит раскрыть содержание традиционной культуры, прежде всего, салатавских аварцев, как наименее изученной. Культура салатавских аварцев представляет собой концентрированное выражение их культурно-исторических связей с окружающими народами. Исходя из цели исследования, предусматривается решение следующих основных задач:
– изучение историко-географических факторов, способствовавших складыванию и развитию этнокультурных связей салатавских аварцев и засулакских кумыков;
– рассмотрение общественно-политических условий, в которых проходило этнокультурное взаимодействие салатавских аварцев и засулакских кумыков;
– отражение хозяйственно-экономических связей между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками как важнейшего фактора их культурного взаимообогащения и развития добрососедства;
– описание и анализ этнографических параллелей в сфере материальной культуры, общественно-бытовых и семейно-брачных отношений салатавских аварцев и засулакских кумыков.
Хронологические рамки исследования охватывают период второй половины XIX – начала XX вв., т.е. исторический этап, ставший переломным для судеб не только салатавских аварцев и засулакских кумыков, но и для всех народов Северного Кавказа в связи с вхождением их в русло исторического развития России и европейской цивилизации и сопровождавшийся глубокими изменениями во всех сферах жизнедеятельности. Этот период знаменателен в истории Дагестана окончанием Кавказской войны, административно-политическими, социальными и аграрными преобразованиями, развитием рыночных отношений и торговли, зарождением промышленности и новых социально-классовых структур. В то же время, утверждение здесь царского колониального режима сопровождалось усилением налогового гнета, обострением земельного вопроса, увеличением количества малоимущих людей. Одним из следствий всех этих явлений стал рост социальной мобильности и межэтнической интеграции салатавских аварцев и засулакских кумыков.
Географические рамки исследования определяются территорией проживания салатавских аварцев и засулакских кумыков – северо-западными предгорьями и Терско-Сулакской низменностью Дагестана. Учитывая вполне определенные этнокультурные особенности, характерные для кумыков, населяющих Терско-Сулакскую низменность (заметные отличия в языке, архитектуре, быту, обычаях и традициях и т.п.) и их географическое положение (по другую сторону реки Сулак, по-кумык. ариякъ), по отношению к ним в литературе часто применяют термин «северные кумыки» или «засулакские кумыки». По утверждению ряда ученых-кавказоведов (Я.А. Федоров, С.Ш. Гаджиева и др.), на этногенез засулакских кумыков ощутимое влияние оказали половцы-кипчаки и – отчасти ногайцы[4]. Язык засулакских кумыков (аксаевский диалект), близкий к кыпчакскому диалекту, был взят за основу при составлении современного литературного кумыкского языка[5]. Засулакские кумыки составляли большую часть населения, созданного в 1858г., Кумыкского округа Терской области. По оценкам 1864 г. в трех участках Кумыкского округа (Аксаевский, Эндиреевский и Ногайский) насчитывалось 7517 семейств с населением 26613 человек. Из них 1555 семейств вели кочевой образ жизни, а 1159 человек относились к сословию рабов[6]. Кроме кумыков в этом округе проживали ногайцы, чеченцы, ауховцы, аварцы (по-кумыкски и в русских документах– «тавлу», тавлинцы), горские евреи и армяне[7]. В 1869 г. Кумыкский округ был преобразован в Хасавюртовский с включением в его состав Салатавского и Ауховского наибств в качестве 4 участка. Край, где проживали салатавские аварцы – Салатавия – таким образом, в изучаемый период уже не фигурировал в качестве самостоятельного административно-политического субъекта и был представлен в Хасавюртовском округе 13 селениями: Алмак, Буртунай, Гертма, Гостала, Гуни, Дылым, Зубутли, Зурамкент, Инчха, Иха, Миатли, Хубар, Старый Чиркей. Общее количество дворов в них достигало, по данным 1886г., 2326, а население – 10693 человек[8]. В 1909 г. по требованиям чиркеевцев с. Старый Чиркей было передано в ведение губернатора Дагестанской области[9].
Методологической основой настоящего исследования являются принципы диалектической логики и теории познания, историзма и системного анализа, обеспечивающие изучение явлений и процессов в обществе всесторонне, в динамике, через совокупность взаимосвязей, взаимозависимостей и противоречий. В основу исследования легли полевой материал (непосредственное и включенное наблюдение, опросы жителей и беседы с информаторами), архивные сведения, музейно-краеведческие данные. Анализ и обобщение вытекающих из них научных фактов мы попытались построить на принципах общих и конкретных методов научного исследования. Поэтому в работе нашли применение как общенаучные (исторический, логический, классификационный), так и конкретные (сравнительно-исторический, описательный, метод видовой группировки и др.) методы научного исследования. Применение историко-сравнительного метода способствовал выявлению и фиксации фактов этнокультурного взаимовлияния салатавских аварцев и засулакских кумыков. В отдельных случаях использовался принцип ретроспекции, позволяющий соотносить данные позднего времени к соответствующему историческому периоду.
Источниковую базу диссертации главным образом составили вещественные и полевые этнографические материалы, ранее опубликованные архивные материалы, документы, извлеченные автором из фондов Центрального государственного архива Республики Дагестан (ЦГА РД) и Рукописного фонда Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН (РФ ИИАЭ ДНЦ), а также соответствующие сведения из местных архивов, исторические хроники, письменные сообщения современников. Важно отметить, что в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ содержится значительное количество документов, выявленных дагестанскими учеными в архивных фондах Москвы, Санкт-Петербурга, Тбилиси и др. городов. В данной работе нашло отражение часть этих материалов.
В силу того, что исследуемый период не столь отдален от нас по времени, он позволяет рассматривать этнокультурные и хозяйственно-экономические стороны взаимоотношений салатавских аварцев и засулакских кумыков не только посредством информаторов, архивных документов или народных преданий, но и по сохранившимся элементам традиционной архитектуры, одежды, домашней утвари, пищи, письменным источникам, традициям и обычаям данных групп населения. Материалы историко-этнографического характера были собраны нами в различных селениях Казбековского и Хасавюртовского районов РД.
Неизбежно хозяйственно-экономические и культурные связи между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками находили отражение в их речи, поэтому в качестве одного из источников исследования рассматривались нами соответствующие лексические заимствования, которых особенно значительное количество содержится в диалекте салатавских аварцев. В этом плане большой интерес представляет труд проф. Н.С. Джидалаева, посвященный исследованию тюркизмов в дагестанских языках[10].
Исторический экскурс данной работы отчасти базируется на ранее опубликованных и широко известных исторических документах. Это, в частности, «Повествование о прошлом Чиркея», который проливает свет не только на раннюю историю этого важнейшего салатавского поселения, но и позволяет понять социальную природу и характер освоения Салатавии в XVI – XVII вв.[11] С этим документом сопоставим по своей значимости «Тарихи Эндирей»– историческая хроника, интересная и с точки зрения изучения взаимосвязей дагестанских народов[12].
Из материалов ЦГА РД наибольшее место в данном исследовании занимают сведения из фондов управлений и поземельных комиссий Кумыкского и Хасавюртовского округов Терской области, отдельных салатавских сельских обществ, начальника Дагестанской области, коллекции копий документов ЦГВИА и ЦГИА СССР по истории Дагестана и др. Широко использовались для раскрытия темы диссертации статистические данные российских властей второй половины XIX – начала XX вв. В ЦГА РД хранится значительное количество документов, проливающих свет на аграрные отношения исследуемого периода в Северном Дагестане, в частности, прошения отдельных жителей Салатавии с просьбой закрепить за ними те или иные участки земельных угодий, купленных их предками у кумыкских феодалов. Также достоин внимания документ, составленный в 1908г. комиссией по исследованию землепользования в Нагорной полосе Терской области[13]. В нем даются краткие сведения географического и историко-этнографического характера о Салатавии, подробное описание форм землевладения и хозяйственной деятельности ее жителей, содержатся статистические сведения о народонаселении, земельных угодьях, расходах салатавских аварцев на аренду земель, покупку хлеба и т.п., позволяющие судить о масштабах и направленности торгово-экономических контактов салатавских аварцев.
Значимые исторические факты, описания и наблюдения, касающиеся этнокультурных и хозяйственных взаимоотношений салатавских аварцев и засулакских кумыков, содержатся в дореволюционных изданиях, таких, как «Сборник сведений о кавказских горцах», «Сборник статистических сведений о Кавказе», «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией», «Кавказский календарь», «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа», газета «Кавказ», издававшаяся в XIX в. в Тифлисе и др[14].
Важный источниковедческий материал по данной теме включают в себя сборники архивных материалов, вышедшие в свет в 50–90-е годы ХХ вв. благодаря дагестанским исследователям – Х.-М.О. Хашаеву, В.Г. Гаджиеву, Т.М. Айтберову и др.[15] В 1958 г. был издан сборник архивных материалов «История, география и этнография Дагестана XVIII – XIX вв.», в котором, в частности, содержатся описания русских военнослужащих А.М. Буцковского, Хрисанфа, Р.Ф. Розена и др., касающиеся природы, общественно-политических отношений, хозяйственной деятельности, поселений, быта и менталитета салатавских аварцев и засулакских кумыков[16].
Историография исследуемой проблемы. Взаимоотношения салатавских аварцев и засулакских кумыков не стали предметом специального исследования в исторической литературе. Однако те или иные вопросы, касающиеся данной проблемы, нашли отражение в работах дореволюционных авторов, монографиях и обобщающих трудах дагестанских историков, различных публикациях советского и постсоветского периода. Следует отметить, что библиографических материалов, имеющих отношение к засулакским кумыкам, значительно больше по сравнению с материалами, относящимися к салатавским аварцам. Засулакская Кумыкия начиная со второй половины XVI в. находилась в орбите внешнеполитической деятельности России и часто упоминается не только в русской дореволюционной историографии, но и в ряде работ западноевропейских и восточных авторов.
Сведения, имеющие непосредственное отношение к истории и этнографии засулакских кумыков и салатавских аварцев, имеются в книге «Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов XIII–XVIII вв.» (описания А. Олеария, Я. Рейнегса, Э. Челеби и др.), подготовленной к изданию в 1992г. В.Г. Гаджиевым[17]. В труде немецкого ученого Я. Рейнегса, написанном в 1786г., встречается одно из первых в исторической литературе упоминаний о жителях салатавских предгорий: «При источнике реки Акдаш-суи поселился деревнями сильной и многочисленной народ, называемой губар; они не иначе для разбоя говорят совсем особливым и им только свойственным языком, которого ниже состоя их Авуг (Аух. – М.Б.) не разумеет»[18]. Очевидно, что понятие «губар» (искаженное от «Хубар» – названия одного из селений Казбековского района) автор употребил в собирательном значении в отношении всех жителей Салатавии. В сочинениях вышеназванных авторов немало различного рода искажений и неточностей. Так, А. Олеарий, описывая жителей Кумыкии, пишет, что они «лицом безобразны, дики, жестоки, волосы их длинные как смоль»[19]. В работе Я. Рейнегса с. Миатли упоминается как «Миедли», Чирюрт – как «Циергут», река Сулак – как «Койсу» и т.д.[20]
Не утратил своего значения труд И. Бларамберга «Топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа», написанный на французском языке в 1834 г., но ставший доступным широкой публике лишь в конце 80-х годов ХХ в. благодаря переводу и публикации И.М. Назаровой[21]. Данная работа составлена автором на основе личных наблюдений и использования различных источников и отличается широтой охвата и достоверностью излагаемых фактов, что делает ее заслуживающим внимания историческим источником, в частности, и по отношению к нашему исследованию.
Д.М. Шихалиев (1811–1880), уроженец с. Эндирей, офицер русской армии, опубликовал под псевдонимом «Кумык» в 1848г. в газете «Кавказ», выходившей в Тифлисе, очерк «Рассказ кумыка о кумыках», являющийся и поныне одним из ценных источников по изучению истории и этнографии не только истории кумыков, но и их соседей – салатавских аварцев[22]. Он оставил интересные замечания о характере взаимоотношений между засулакскими кумыками и салатавскими аварцами.
«Изумрудом Кавказа, составившим достояние России» называл Салатавию русский ученый, просветитель и врач И.С. Костемеревский. В 1858–1859 гг. он опубликовал в газете «Кавказ», выходившей в Тифлисе, ряд статей, в которых подробно и ярко описал не только военные события, связанные с покорением края русскими войсками, но и природу, климатические особенности, народонаселение, хозяйственное положение данного края[23]. Известный кавказовед А. П. Берже называл эти работы И.С. Костемеревского «лучшими и достовернейшими» сведениями о Салатавии[24].
Ценные сведения по истории и топонимике Салатавии и взаимосвязях между салатавскими аварцами и северными кумыками содержатся в статье И.М. Бахтамова «Чирка или аул Чиркей», опубликованной в газете «Кавказ» в 1863г.[25] В ней автор приводит различные местные предания, объясняющие происхождение салатавских сел: Чиркей, Миатлы, Гельбах, Зурамкент и др. и их названий. Также важные исторические и этнографические сведения, касающиеся данной темы содержатся в работах авторов XIX в. – М.Б. Лобанова-Ростовского «Кумыки, их нравы, обычаи и законы», Н.С. Семенова «Очерки народных обычаев кумыков Терской области»[26]. Некоторые стороны взаимоотношений салатавских аварцев и засулакских кумыков нашли отражение в исторических сочинениях А. Бакиханова, Е. Вейденбаума, Н.Ф. Дубровина, В.А. Потто, Н.А. Абельдяева, О.В. Маргграфа[27].
Интересующиеся нас сведения по данной теме содержатся в первом томе работы Н.Ф. Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе», где дается описание различных местностей и этносов Дагестана. Его интересовали не только исторические и географические особенности, но и культурно-этнографические стороны жизни описываемых народов, в частности салатавских аварцев и засулакских кумыков.
Как известно, для дореволюционных авторов была характерна идеализация политики царизма на Кавказе и несколько предвзятый взгляд на местных жителей. К примеру, И.С. Костемеревский писал о салатавцах, что «племя это энергическое, кровожадное, хищное, совершенно сходное с аварами, описанными в средневековых хрониках, обитавшими в V–VI столетиях у подошвы Кавказа, в Крыму, Южной России и Венгрии»[28].
Исследованию и сравнительному анализу обычаев и традиций салатавских аварцев и засулакских кумыков способствовали работы М.М Ковалевского «Закон и обычай на Кавказе» и Алибекова Маная «Адаты кумыков», а также такие сборники традиционного права дагестанцев, как «Адаты жителей Кумыкской плоскости», «Адаты аварцев» и др.[29]
Советский период историографии Дагестана ознаменовался выходом в свет целого ряда фундаментальных научных работ как обобщающего, так и узкопрофильного характера, рассматривающие проблемы, связанные с историей, археологией, культурой и этнографией всех народов Дагестана в целом, их взаимоотношениями, как между собой, так и с другими народами России и других стран. Для них характерен гораздо более взвешенный и аргументированный подход к освещению рассматриваемых проблем.
Описания, оценки и выводы, имеющие непосредственное отношение к теме нашей работы содержатся в работах С.Ш. Гаджиевой, написанных в 50–90-е годы прошлого века и посвященных изучению истории, социально-экономического строя, материальной и духовной культуры, традиций и обычаев дагестанских народов, в особенности – кумыков[30]. С.Ш. Гаджиева обозначила и некоторые вопросы, поднимаемые в данной работе. Например, еще в 1960 г. она писала, что «пристального внимания исследователей требует вопрос о возникновении и продолжающемся сейчас процессе развития поселений горцев на Кумыкской равнине. Этот вопрос, к сожалению, совершенно не изучен. Между тем, он имеет большое значение в определении исторических и экономических связей, а также культурной общности народа Дагестана»[31].
В 1960 г. была издан первый том серии «Народы Кавказа» под редакцией М.О. Косвена, в котором рассматривались не только историко-этнографические особенности северокавказских народов, но и многие аспекты их взаимоотношений и взаимовлияния[32].
Историю взаимоотношений салатавских аварцев и засулакских кумыков в определенной мере можно проследить в многотомном обобщающем труде «История Дагестана», вышедшем в свет в 1967–1968 гг.[33]
В 60–70-е годы прошлого века увидели свет такие издания, как «Общественный строй Дагестана в XIX в.» Х.-М.О. Хашаева и «Очерки истории культуры народов Дагестана» Г.Ш. Каймаразова, в которых нашли отражение и некоторые аспекты из истории и культуры салатавских аварцев и засулакских кумыков[34].
При рассмотрении общественного строя салатавских аварцев и тенденций его развития в XIX в. оказались полезными работы И.Р. Нахшунова и В.Г. Гаджиева, исследующие сущность и динамику развития дагестанских союзов сельских общин [35].
М.А. Агларов в работе «Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII– начале XIX в.» раскрыл природу дагестанской общины и союзов сельских общин и выявил их отличия от архаической общины, которые заключались, прежде всего, в наличии на своей территории у общин позднего типа всей полноты политических и экономических прав. Такая община способна саморазвиваться и трансформироваться в самостоятельную гражданскую и политическую систему, как это произошло в античных странах[36]. Выводы и оценки автора находят подтверждение при рассмотрении различных аспектов жизнедеятельности салатавских обществ второй половины XIX в.
В 1988 г. был опубликован труд – «История народов Северного Кавказа», ставший результатом совместной работы большого коллектива ученых-кавказоведов. Значительное место в нем отводится культуре народов Кавказа, воздействию на нее передовой русской культуры, показу взаимосвязей кавказских народов, в частности, северодагестанских[37].
Материальная культура аварцев нашла подробное отражение в монографиях дагестанских ученых: М.М. Ихилова, М.О. Османова, С.Х. Асиятилова и А.И Исламмагомедова [38]. В Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН имеются работы К. Козловой и В. Тройницкой, исследующие также некоторые стороны материальной культуры дагестанских народов[39]. Эти и другие работы в той или иной мере затрагивают особенности развития аграрного и хозяйственно-бытового уклада салатавских аварцев, их культуру и историю.
Особого упоминания заслуживает работа А. Исламмагомедова по истории и этнографии аварцев, отличающаяся богатством фактического материала и современным подходом к освещению рассматриваемых проблем[40].
При освещении взаимоотношений салатавских аварцев и засулакских кумыков в области кустарных занятий и декоративного искусства оказались полезными публикации М.Г. Газимагомедова и С.М. Гаджимурадова, посвященные исследованию традиционных художественных промыслов народов Дагестана[41]. Преимуществом этих работ является наличие подробного описания технологии изготовления некоторых видов кустарного и ремесленного производства дагестанцев (в частности, войлочных ковров), фиксируя при этом элементы взаимовлияния.
В Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН хранится также неопубликованная работа по истории Салатавии, выполненная проф. Г.Х. Ичаловым в 1974г.[42] Она является первым обобщающим трудом (хотя и небольшим по объему) по истории данного края, составленным на основе большого количества документов и с использованием современных научных методов и подходов. Трудно не согласиться с мнением автора, который пишет, что «одним из наименее изученных вопросов в истории Дагестана является история салатавских аварцев»[43].
Большой интерес представляет в плане изучения истории Засулакской Кумыкии и ее связей с соседними регионами книга М.Х. Мансурова «Засулакская Кумыкия», вышедшая в свет в 1994 г., а также его статья «Вовлечение Засулакской Кумыкии в общероссийскую экономическую систему»[44]. В них автор приводит большое количество сведений, освещающих торгово-экономические связи между Засулакской Кумыкией и Салатавией во второй половине XIX в.
В 1995 г. увидела свет монография Ш.М. Мансурова по истории Салатавии конца XVIII – первой половины XIX вв. Это издание на подлинно-исторической основе, опираясь на обширный архивно-историографический материал, дает достаточно полную картину социально-экономического и политического развития Салатавского союза сельских обществ данного периода, уделяет внимание вопросам его формирования, характеру взаимоотношений с окружающими народами, топонимике, поселениям и т.д.[45]
Важные сведения по рассматриваемой проблеме содержат также работы А.С. Акбиева, посвященные исследованию общественного строя и земельно-правовых отношений кумыков в XVII – XVIII в. и опирающиеся на широкий круг исторических источников и литературы[46].
В плане раскрытия взаимоотношений салатавских аварцев и других народов Дагестана и выявления особенностей и тенденций развития общедагестанской культуры оказались весьма полезными историко-этнографические работы С.С. Агашириновой, Б.М. Алимовой, М.К. Мусаевой, А.М. Умахановой и др.[47] Особенно близки к теме нашего исследования монографии Б.М. Алимовой «Взаимоотношения южных кумыков и азербайджанцев во второй половине XIX – ХХ вв.» и Н.А. Магомедова «Взаимоотношения народов Южного Дагестана и Азербайджана в XVIII – первой половине XIX в. (экономический, политический и культурный аспекты)[48].
При написании работы были использованы также материалы из публикаций местных краеведов. Это, прежде всего, работы, написанные на аварском языке И. Гаджиевым, Р. Идрисовым, Т. Ахмедзиявдиновым, а также историко-краеведческие работы М.-А.И. Дадаева, Г. Айдемирова и С. Сафарова, Б.И. Мирзоева[49]. Последняя публикация представляет интерес, прежде всего, тем, что в ней приводятся статистические данные, относящиеся к Хасавюртовскому округу из «Военно-статистического описания Терской области», составленного Г.Н. Казбеком в 1888 г. в Тифлисе[50].
Научная новизна исследования заключается в том, что оно является первой попыткой создания целостной картины развития этнокультурных взаимоотношений салатавских аварцев и засулакских кумыков во второй половине XIX – начале XX вв. на основе анализа и обобщения имеющихся источников и научной литературы, а также материалов, полученных в результате полевых историко-этнографических изысканий. Кроме того, в работе впервые выявлены общие черты и особенности культуры салатавских аварцев, рассмотрев ее основные аспекты: хозяйственный уклад, жилищно-поселенческий комплекс, одежду и пищу, семейно-бытовые традиции.
Положения, выносимые на защиту:
- Во второй половине XIX – начале ХХ вв. этнокультурные связи салатавских аварцев и засулакских кумыков приобрели более динамичный и интенсивный характер в связи с вхождением их в русло исторического развития России и европейской цивилизации;
- На характер и направление хозяйственно-экономических связей салатавских аварцев и засулакских кумыков значительное влияние оказывали поземельные отношения;
- Контакты салатавских аварцев в хозяйственной сфере с засулакскими кумыками, ослабленные в годы Кавказской войны, в рассматриваемый период вновь налаживались и выразились в дальнейшем развитии отношений в земледелии, скотоводстве, ремесленном производстве и торговле, освоении новых видов земледельческих культур и заимствованиях материально-технического характера;
- Развитие земледелия, скотоводства и торговли обусловили усиление территориального разделения общественного труда между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками, складывание товарного производства и появление новых социальных групп;
- Укрепление хозяйственно-торговых связей между засулакскими кумыками и салатавскими аварцами во второй половине XIX – начале XX вв. повлекло за собой расширение взаимных контактов между ними в самых разных сферах материальной и духовной культуры – архитектуре, одежде, пище, обычаях и традициях;
- Результатом развития взаимоотношений между салатавским аварцами и засулакскими кумыками стала определенная межэтническая интеграция, которая нашла отражение в особенности на этнокультуре салатавских аварцев.
Теоретическая и практическая значимость рассматриваемой проблемы в том, что она позволяет раскрыть специфические черты культурно-исторических процессов, происходивших в Северо-Западном Дагестане, связанных с взаимовлиянием и взаимопроникновением культур салатавских аварцев и засулакских кумыков во второй половине XIX – начале ХХ вв. В работе впервые вводятся в научный оборот ряд архивных документов, а также элементы традиционной материальной культуры салатавских аварцев, приводится сравнительный анализ идентичных предметов хозяйственного, бытового и другого назначения рассматриваемых групп населения. Материалы диссертации могут быть использованы в работах по истории Дагестана, связанных с изучением культуры и взаимовлияния его народов.
Апробация работы. Диссертационная работа обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании кафедры археологии и этнологии с приглашением членов кафедр истории России и истории Дагестана Дагестанского госуниверситета. Ее основные положения опубликованы в соответствующих научных изданиях и материалах международных научно-практических конференций (их перечень дается в конце автореферата). С использованием материалов исследования подготовлено учебное пособие «История Салатавии» для 9 класса общеобразовательных учебных заведений, рекомендованного к изучению в школах Казбековского района РД.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, включающих отдельные параграфы, заключения, списка использованной литературы, списка информаторов и сокращений и приложения.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.
Во введении обозначена актуальность темы диссертации, определены цели и задачи исследования, его новизна, хронологические рамки, объект и методологическая база, дан исторический обзор источников и литературы.
Первая глава – «Предпосылки этнокультурных связей салатавских аварцев и засулакских кумыков» – состоит из двух параграфов, в которых соответственно дается краткое описание географических и общественно-политических условий, способствовавших взаимодействию салатавских аварцев и засулакских кумыков, совершается небольшой экскурс в их историю.
В природно-климатическом отношении салатавские предгорья и Терско-Сулакская низменность взаимно дополняют друг друга, обуславливая тесное взаимодействие местного населения, прежде всего, в экономической деятельности. Относительно ранние и многоснежные зимы обуславливали отгонный характер овцеводческой отрасли салатавских аварцев. Особенно были заинтересованы в приобретении пастбищных земель на равнине жители селений Чиркей, Зубутли, Буртунай и Гертма, насчитывавшие в своих стадах тысячи и десятки тысяч голов овец и коз. Определенная экономическая зависимость салатавских аварцев от Засулакской Кумыкии обуславливалась также недостатком плодородных земель и относительно низкой урожайностью зерновых культур в Салатавии.
С южной стороны высокая гряда Салатавских гор служила естественным рубежом между салатавскими аварцами и жителями Нагорного Дагестана (гумбетовцами, койсубулинцами и др.), связь между ними была возможна лишь по извилистым и небезопасным даже в летний период дорогам-тропинкам, проложенным через узкие горные перевалы. С засулакскими кумыками салатавских аварцев соединяли несколько дорог. Эти дороги были пригодны для гужевого транспорта большую часть года. Значительную роль в развитии взаимоотношений между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками сыграли населенные пункты Эндирей, Аксай, Хасавюрт, находившиеся на месте пересечения их торгово-экономических и культурных связей.
Немаловажное значение для развития этнокультурных связей между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками имели общность их исторических судеб и непосредственное включение Северного Кавказа в сферу политических и экономических интересов Российской империи. Засулакская Кумыкия, как известно, еще с середины XVI в. не только поддерживала тесные связи с Россией, тем самым достигнув значительного прогресса в своем развитии, но и способствовала распространению русской культуры во всем Северном Дагестане. Влияние засулакских кумыков ощущается в языке, хозяйстве, топонимике, жилищном строительстве, домашнем быту, одежде, пище, традициях и обычаях салатавских аварцев. «Как народ более культурный, кумыки всегда пользовались большим влиянием на соседних горцев – аборигенов, для которых их язык, весьма близко стоящий к другим тюркским наречиям Северного Кавказа… служит языком международных сношений», – писал Л.Г. Лопатинский[51].
В лексиконе салатавских аварцев можно найти немало слов, смысл которых мало знаком или вовсе не понятен для остальных аварцев, но хорошо знаком кумыкам. К примеру, «башлайи» начало, начинание (от кумык. башла начинать), «агъу» яд, отрава, «этек» сапог, «гъаймахъ» сметана, сливки (по-кумык. къоймакъ), мелтав фитиль (по-кумык. мелте), юрухъ подход, такт (от кумык. ёрукъ порядок, режим), харал большой мешок, багъир таз и т.д.[52] Некоторые тюркизмы в салатавском диалекте в отличие от аналогичных по значению общеупотребительных аварских слов по произношению близки к именно кумыкским их эквивалентам: хармуз арбуз (в литературном произношении – хъарпуз), гъапу ворота (каву) и др. Особенно изобилует кумыкскими выражениями словарный запас современных жителей Гельбаха и Бавтугая, находящихся у самой равнины. В целом, по количеству тюркизмов (кумыкизмов, в особенности) язык салатавских аварцев превосходит другие аварские наречия, не говоря о других культурно-исторических сторонах их тюркизации. На особенность салатавского диалекта обратил внимание И.С. Костемеревский, отмечая, что «речь у них (салатавских аварцев. – М.Б.) аварская с значительным, впрочем, смягчением гортанных звуков. Кроме этого, мужчины все говорят по-кумыкски»[53]. Для определенной части салатавских аварцев кумыкский язык играл роль не только средства устного общения. По замечанию М-Р. Оразаева, «этот язык был одним из основных, который обслуживал население северокавказского региона и в той или иной степени удовлетворял его нужды в письменной фиксации литературных произведений, в обмене деловыми и частными корреспонденциями»[54]. На кумыкском языке написаны некоторые произведения известных салатавских ученых-богословов XIX–начала ХХ в. Омар-Хаджи Миатлинского и Умахан-Хаджи Дылымского, письма преподавателя Ставропольской гимназии Гасанбека Нуцалова из с. Гуни, по-кумыкски свободно говорил и писал выдающийся аварский поэт Магомед Чиркеевский[55]. В начале 20-х гг. ХХ в. в салатавских школах преподавание велось на кумыкском языке. Правда, в последующий период кумыкский язык утратил роль средства межнационального общения и основного источника пополнения лексического арсенала салатавских аварцев.
Общественный строй салатавских аварцев и засулакских кумыков не был идентичным, однако уже к концу XIX в. происходило нивелирование различий между ними в этом отношении. Социально-экономический строй засулакских кумыков характеризовался сохранением сословной иерархии и наследственного земельного права, традиционных способов внеэкономического принуждения по отношению к зависимым группам населения, практики взыскания с них натуральной и отработочной ренты и т.п.[56]. Нормы феодального порабощения кумыкские землевладельцы стремились распространить и на приграничные салатавские селения, облагая различными податями их жителей. Феодальному гнету подвергались также салатавские аварцы, переселившиеся в Кумыкскую плоскость. В то же время, в Засулакской Кумыкии и салатавских сельских обществах все отчетливее проявлялись признаки, характерные для начальной стадии капиталистического строя, такие, как укрепление определенной группы частных собственников, обнищание части свободных общинников, рост числа наемных работников (батраков), отходничество и т.п. Присоединение Дагестана к России способствовало росту взаимодействия между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками, территориальному разделению труда, уменьшению межэтнических конфликтов на основе земельных притязаний. Вместе с тем, колониальная политика царского правительства и налоговое бремя приводили к росту социального неравенства и оттоку части бедноты салатавских аулов на равнину.
Вторая глава – «Хозяйственно-экономические связи салатавских аварцев и засулакских кумыков» – также состоит из двух параграфов. Поземельные отношения на протяжении многих веков составляли фундамент хозяйственно-экономических связей салатавских аварцев и засулакских кумыков. Сельскохозяйственные угодья, находившиеся в их собственности, нередко становились предметом насильственных захватов, взаимных разногласий, полюбовного дарения, обмена, купли и продажи. Внесение серьезных корректив в содержание и дальнейшее развитие поземельных отношений между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками были связаны с деятельностью российских властей во второй половине XIX в. Меры по ограничению земельной собственности кумыкских феодалов, предпринятые царским правительством в 60-е гг. XIX в., оказали весьма значительное влияние на конъюнктуру земельных отношений во всем Северном Дагестане. Кумыкские князья были вынуждены уступить около половины своих земельных участков в Кумыкском округе крестьянам. Новая власть не признала легитимности исторически сложившейся системы землепользования также и на территории салатавских аварцев, мотивируя это тем, что «влиятельные и сильные люди – князья и дворяне (Засулакской Кумыкии. – М.Б.), пользуясь своей силой, захватывали на своих территориях наилучшие и в больших количествах земли, обездоливая и ставя в кабальную зависимость простой народ». Тем самым были отвергнуты притязания кумыкских феодалов на земельные владения, располагавшиеся в их собственности в Салатавии до 40-х гг. XIXв.
Основные социальные проблемы рассматриваемого региона были связаны с землей, ее неравномерным распределением и острым недостатком у значительной части населения, особенно у салатавских аварцев. Царское правительство проявляло крайнюю нерасторопность в решении аграрного вопроса в предгорных и горных областях Дагестана и Терской области. В отличие от равнинной территории, в предгорной полосе Терской области, где жили среди прочих народов и салатавские аварцы, земельная реформа не проводилась, и поземельный вопрос являлся как основным источником социальной напряженности, так и наиболее значимым фактором, определявшим экономическое положение салатавских аулов и отток части их жителей на равнинные кумыкские земли. Земельные наделы не получили и те салатавцы, которые поселились на территории Засулакской Кумыкии после 1859г. Более того, салатавские аварцы были лишены права свободно распоряжаться своими земельными владениями. В государственную собственность были включены часть пахотных и пастбищных земель салатавцев, а также все лесные массивы, располагавшиеся на их территории. Власти обязали население платить непомерно высокие и разорительные для него налоги. Все это препятствовало экономическому развитию предгорной зоны Северного Дагестана, обуславливало обнищание большого количества людей, что, в свою очередь, вынуждало их искать пропитание для себя и своих семей, главным образом, в соседней Засулакской Кумыкии. Выходцы из салатавских аулов были практически в каждом поселении Засулакской Кумыкии, где они ассимилировались с кумыками. Особенно много салатавских аварцев переселилось в кумыкское селение Эндирей.
Процесс приобретения земель у кумыкских феодалов состоятельными салатавскими аварцами продолжался и в изучаемый период, причем, уже не только в своем крае, но и на плоскости. Так, в 1871 г. житель с. Чиркей капитан Пайзулла Дациев приобрел у тарковского шамхала Шамсудина две пастбищные горы в Салатавии за 8000 руб. серебром[57]. В 1882 г. он же, будучи в звании подполковника купил у аксаевского князя Капланова Б. пастбищный участок под названием «Нижний Тал-Кутан» за 9000 рублей[58]. Если раньше платежным средством покупки земли у кумыкских владельцев служили наряду с деньгами рабы и скот, то во второй половине XIX в. землю в Кумыкской плоскости салатавцы приобретали исключительно за деньги[59]. Таким образом, в исследуемый период наблюдалась неуклонная тенденция к росту и укрупнению частной собственности и разрушению общинного землевладения, что, в свою очередь, свидетельствовало о складывании в Салатавии фундамента новой социальной структуры и экономических отношений. При этом сближались позиции кумыкской знати и богатой верхушки салатавского общества, заинтересованных в эксплуатации малоимущего населения.
Контакты салатавских аварцев в хозяйственной сфере с соседними народами, особенно с засулакскими кумыками, ослабленные в годы Кавказской войны, вновь налаживались и выразились, прежде всего, в развитии торговых отношений, освоении новых видов земледельческих культур и заимствованиях материально-технического характера. Это объяснялось не только традиционным недостатком тех или иных видов продукции, например, зерна, соли, металлов, некоторых видов ткани и одежды и т.д. или пастбищных угодий, но и ростом спроса на производимые салатавскими аварцами товары (кожа, шерсть, лес, виноград, вино и др.), расширением на рынках Засулакской Кумыкии ассортимента изделий российского производства, и, наконец, наличием здесь для определенной части населения (часто – призрачной) возможности поправить свое материальное положение. Развитие земледелия, скотоводства и торговли обусловили территориальное разделение общественного труда, складывание товарного производства и появление новых социальных групп. Салатавские аварцы арендовали у кумыков зимние пастбища степной зоны (кутаны). Приобретение кутанов осуществлялось и некоторыми сельскими обществами (Чиркей, Зубутли). Отрегулированные в течение многих веков хозяйственные традиции способствовали формированию общности экономических интересов жителей Северного Дагестана, рациональному разделению труда, исключению межэтнических конфликтов на основе земельных притязаний. Хозяйственные связи с засулакскими кумыками способствовали восприятию салатавскими аварцами элементов земледельческой и скотоводческой культуры кумыков, совершенствованию орудий труда, агротехники, улучшению качества скота, заимствованию новых видов плодов и овощей. Эти связи носили взаимовыгодный характер, не ущемляли интересов ни одной из сторон, так как основывались на глубоких традициях и экономических интересах. Длительные взаимосвязи, как со степным, так и горным населением, повлияли на формирование у салатавских аварцев своеобразной культуры и этикета скотовода. Превалирование специальных терминов кумыкского происхождения в скотоводческой отрасли у салатавских аварцев объясняется тем, что их чабаны, проводившие долгие зимние месяцы на равнинных пастбищах, имели больший опыт общения с кумыкскими жителями и в частности, с их скотоводами.
В салатавских селениях значительное развитие получили кустарные промыслы и ремесла: изготовление бурок, ковров, сукон, ворсовых, безворсовых и войлочных ковров – арбабашей, обработка шерсти и кожи, ювелирное дело. В Чиркее, Зубутли, Гуни, Ихе было налажено изготовление шуб, обуви, головных уборов. Салатавское народное декоративное искусство второй половины XIX – начала ХХ вв. нашло яркое выражение в чиркеевском медночеканном и ювелирном производстве, хубарском ворсовом ковроткачестве, дылымском и гунийском войлочном ковроделии, художественной обработке дерева гертминцев и представляло собой заметное явление в многонациональной культуре Дагестана. В названиях, технике изготовления и художественном оформлении изделий салатавских мастеров ощущается огромное влияние засулакских кумыков. Между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками велась оживленная торговля и обмен продуктами земледелия, скотоводства, садоводства и ремесленного производства. На местных рынках (в Эндирее, Дылыме, Буртунае) продавались товары, привезенные из Нагорного Дагестана, Чечни, Кизляра, Астрахани, Кабарды. Особенное значение приобретали связи с русским населением, знакомым с более совершенными методами сельскохозяйственного производства. Благодаря им салатавцы и засулакские кумыки начали внедрять в сельскохозяйственное производство новые культуры: картофель, помидоры, свекла, различные сорта плодов и винограда, некоторые породы крупного рогатого скота и овец, более совершенные орудия труда.
Третья глава называется «Культурные взаимосвязи салатавских аварцев и засулакских кумыков». §1 «Взаимоотношения в области материальной культуры» посвящен анализу взаимосвязей салатавских аварцев и засулакских кумыков в характере поселений, жилищном строительстве, одежде и пище. Поселения засулакских кумыков и салатавских аварцев различались в основном двух видов: село («юрт», «росу») и хутор («отар»). Поселения Кумыкской равнины и близлежащие к ним салатавские аулы объединяло меньшая скученность домов, расположение жилого дома внутри усадьбы, наличие перед жилым строением двора и подсобных помещений, более отчетливая планировка и наличие главных и второстепенных улиц. Эти черты не являлись определяющими для салатавских аулов верхней предгорной зоны (Старый Чиркей, Зубутли, Иха, Буртунай), которые отличались разнообразием типов жилищ (одноэтажные, полутораэтажные и двухэтажные), большей их скученностью и хаотичностью улиц, хотя и здесь в целом сохранялся горизонтальный характер расположения поселений. Салатавские селения подобно селениям засулакских кумыков в основном представляли собой крупные многоотраслевые в хозяйственном отношении населенные пункты с глубокими традициями самоуправления. Общим для них было застройка на малопригодной для земледелия местности, обращенность на юго-восток («къибла»), поквартальное деление, наличие примерно в центре поселения, обычно, рядом с мечетью годекана – места средоточия общественной жизни аула и времяпровождения мужчин.
В рассматриваемый период благодаря влиянию засулакских кумыков жилища салатавских аварцев претерпели значительные изменения. Прежде всего, это выразилось в увеличении количества комнат до трех, причем, средняя комната – «гьарве» являлась не только прихожей, как у кумыков, но и кухней и подсобно-хозяйственным помещением. В салатавских аулах, более других контактировавших с русскими или кумыками (Чиркей, Дылым и др.), появились большие дома с застекленными окнами и двускатными крышами, покрытыми черепицей или железом. Черепица изготавливалась в то время в селениях засулакских кумыков – Эндирее и Аксае. Благодаря связям с засулакскими кумыками в хозяйстве и быту салатавских аварцев появилось немало полезных элементов: входные сооружения во двор – «тугъас», надворные постройки («готерма»), печи, закрома (айгъиз, бежен), разновидности мебели и домашней утвари («тахтамек», «гьакенез», «ялгъав» и и т.п.). В начале ХХв. под влиянием засулакских кумыков в салатавских селениях появились выступающие из стен камины – печи с глиняными дымоходами, в которых можно было печь хлеб в каждой семье. В целом они представляли собой уменьшенный вариант общественных печей – так называемых «лъарагI кор» (букв. «кумыкская печь»).
Особенно ощутимые связи между засулакскими кумыками наблюдались в одежде и пище. Проникновение и распространение новых видов тканей и одежды среди салатавских аварцев (это происходило в основном через засулакских кумыков и русских) с одной стороны еще более нивелировало их внешние различия с северными соседями, а с другой – делал более заметным материальный достаток одних и бедственное положение остальных. Сравнительный анализ показывает, что по некоторым ее видам, материалам, деталям и их названиям («дарай», «полуша», «тастар», «яхсай явлукъ» и др.) одежда салатавских аварцев была очень близкой к одежде засулакских кумыков. Особенно это касается женской одежды. Большее сходство с женской одеждой кумыков имело, в частности, нарядное (свадебное) платье салатавских женщин – «полоша» (по-кумык. «полуша»). Оно отличалось тем, что плотно облегало фигуру, имело небольшой грудной вырез, двойные рукава. Наподобие кумыкским, шубы салатавских аварцев имели более практичный вид, без ложных длинных рукав и огромных мохнатых воротников. На поясе они немного сужались и расширялись к низу.
Взаимовлияние салатавских аварцев и засулакских кумыков в пище выразилось в заимствовании друг у друга навыков приготовления различных видов традиционных блюд, таких, как хинкал, плов, чуду, халва, различных видов хлебных изделий, каш и т.п. В кулинарном деле засулакских кумыков, судя по названию некоторых их блюд, прослеживается определенное горское влияние. Например, старожилы с. Эндирей помнят время, когда их односельчане приготовляли «тав гьинкал» – горский хинкал, отличавшийся не только более крупными размерами, но и способом приготовления. Для него тесто готовили, замешивая муку с сывороткой, простоквашей или мясным бульоном. Также в обиход засулакских кумыков вошла разновидность хинкала из кукурузной муки под названием «гьалтама» (или «тав гьалтама»). Преимущество этого кушанья состояло в простоте способа изготовления и доступности для широких слоев населения. Возможно, заимствование горского хинкала было результатом связей местных чабанов с выходцами с гор. В свою очередь, названия многих кушаний и способы их приготовления у салатавских аварцев кумыкского происхождения. Это такие блюда, как «сохъда» (от кумык. – «сохта») – вид колбасы, которую делали, наполнив кишку барана сваренными фаршем из ее внутренностей и различными специями, «хайгун» – яичница типа омлета, «долма» – голубцы, «чилав» – рисовая каша с фасолью. Рис и различные блюда с его использованием (плов, рисовую кашу, рисовый суп, чилав, долма) салатавцы, по свидетельству старожилов, заимствовали также у кумыков. Для сравнения рисовый суп у салатавских аварцев называется «дугудал чурпа», у засулакских кумыков – «дугу шорпа». «Чилав» (у кумыков – рисовая каша) салатавцы готовили также из риса, но добавляя в него фасоль или кукурузу. Очевидно, от северных кумыков пришла к салатавцам традиция готовить плов и сдобный хлеб, известный как «назук» (у засулакских кумыков – «назик») к свадебным торжествам. «Назук» готовился с добавлением в тесто молока, масла и яиц. Северокумыкское влияние очевидно и в укоренившихся в салатавских аулах видах кушаний, как «пурщина» (у кумыков – «буршуна») – вид горских пирогов («чуду») с начинкой из творога, тыквы, фаршированного мяса, яиц, лука, черемши, лебеды, мяты и других продуктов и съедобных трав. Это влияние отражено в названиях этих блюд: «хариялалъул пурщаби» (у кумыков – «халияр чуду»), «хъабхъил пурщаби» («къабакъ чуду») и т.п. Начинкой для пирогов служила также простокваша, разбавленная кукурузной мукой. Некоторые разновидности «чуду», по данным полевых материалов, засулакские кумыки сами заимствовали у предгорных жителей, например, пироги с начинкой из творога.
Хлеб жители салатавских аулов, в отличие от своих северных соседей, преимущественно пекли из кукурузной муки – «мучари» (у кумыков такой хлеб носит название «мичери»). В него иногда для вкуса и уменьшения грубости добавляли мелко нарезанный нутряной жир. «Мучари» ели с простоквашей, сывороткой, сыром, его крошили в фасолевый суп. Из кукурузной муки на молоке или воде готовили кукурузную кашу – мамалыгу («бухIунчIикI»). Это блюдо было распространено и среди кумыкской бедноты[60]. Кукурузный хлеб был предпочтительнее просяного или ячменного. Чабаны и беднота салатавских аулов, расположенных вблизи гор, как правило, были вынуждены довольствоваться лепешками или хинкалом из просяной муки, которая уступала кукурузной по вкусу и качеству. Однако все больше в изучаемое время в рацион салатавских аварцев (особенно – зажиточных) входил и пшеничный хлеб. Под влиянием северных кумыков салатавские женщины делали квашеный хлеб с использованием кислого теста («реччи»). Для приготовления мягкого хлеба тесто замешивали с помощью сыворотки или простокваши. Многие пшеничную муку из-за ее большей редкости и дороговизны оберегали для приготовления пирогов, каши и халвы. Также, на наш взгляд, салатавцы заимствовали у засулакских кумыков технику приготовления слоеного пшеничного хлеба – «нах бахун чед» (по-кумык. «майлы этмек», т.е. хлеб с маслом). По рассказам старожилов, салатавцы научились готовить у засулакских кумыков белую халву (по-кумык. «ун гьалва»). Из напитков благодаря засулакским кумыкам широкую популярность в салатавских селах приобрел калмыцкий чай («къалмукъ чай»), которого готовили на молоке, с маслом и солью.
В §2 под названием «Взаимосвязи в общественном и семейном быту» отмечается, что салатавцы и засулакские кумыки были связаны друг с другом многочисленными узами куначества, аталычества и совместных браков, способствовавшими еще большему укреплению добрососедских отношений между ними. Есть основание утверждать, что результатом развития взаимоотношений между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками стала определенная межэтническая интеграция, «в ходе которых постепенно нивелируются различия близких племенных, локальных и др. групп»[61]. В то же время следует отметить, что этнокультурные взаимосвязи между ними осуществлялись главным образом в направлении доминирования плоскостной культуры над предгорной, салатавской. Кумыкское этнокультурное превалирование в Северном Дагестане постепенно ослабевало по мере усиления здесь русского влияния.
В рассматриваемый период у засулакских кумыков, так же как и в у салатавских аварцев основной социальной ячейкой являлась малая семья. Однако в отдельных случаях у них продолжали существовать также, как и у северных кумыков «большие нераздельные семьи и семейные общины…, основанные на коллективных формах труда и кооперировании всех средств производства»[62]. К ним в определенной мере можно отнести некоторые семейные общины в хуторских поселениях салатавских аварцев, объединявшиеся вокруг общего родителя и проживавшие компактно.
В исследуемое время участились брачные связи между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками. Чаще смешанные браки происходили в результате женитьбы переселившихся из салатавских аулов в Засулакскую Кумыкию мужчин на кумычках, причем, их дети, как правило, разговаривали на кумыкском языке и называли себя уже кумыками. Нередкими были также случаи выхода салатавских женщин замуж в селения засулакских кумыков. Это происходило, в частности, между семьями, поддерживавшими между собой кунацкие отношения. Особенно много совершалось смешанных браков в Эндирее. В этом селении, население которого было этнически разнородным, значительная часть жителей и теперь связывают свое родовое происхождение с теми или иными выходцами из горных и предгорных аулов.
В строгости и аскетизме семейных обычаев салатавских аварцев ощущается явно кумыкское влияние. Вместе с тем у них не прижились крайние формы семейных взаимоотношений, получившие распространение у засулакских кумыков, т.е. такие обычаи, как раздельный приём пищи в семье, запрет мужчинам оказывать внимание своим женам и детям при посторонних. У кумыков если отец «видел где-нибудь, что его ребенок упал,– он его не поднимал, если он плакал, – не успокаивал»[63].
Наглядным примером усвоения культурных традиций одного народа другим могут служить салатавские свадебные обычаи, во многом повторяющие укоренившиеся элементы кумыкского бракосочетания. Как и у других дагестанских народов у салатавских аварцев практиковались гомогенные браки и, подобно засулакским кумыкам, «браки первостепенных узденей совершались преимущественно среди своего сословия… выдавать своих дочерей в низшие по происхождению сословия считалось унизительным»[64]. Были широко распространены браки внутри родственных групп и той или иной сельской общины (эндогамия). Также среди салатавских аварцев допускалась (но уже не без определенного общественного порицания) женитьба на овдовевших женах своих братьев (левират).
В горных дагестанских аулах (например, у хваршин) размеры материальных выплат невесте со стороны жениха при заключении брака были строго ограничены и носили во многом символический характер[65]. В отличие от них, у салатавских аварцев, как и засулакских кумыков, предсвадебные подарки невесте столь строго не регламентировались адатами, носили обязательный характер и нередко становились серьезным препятствием на пути заключения брака.
Вслед за засулакскими кумыками у салатавских аварцев получил распространение обычай оказывать устроителям свадьбы какую-либо материальную помощь – «баркала кьей» (авар.– благодарение). В салатавских аулах организацию и проведение в соответствующем порядке свадебных увеселительных мероприятий поручалось «чавуш» (по-кумык. «чауш»). Кумыкское влияние сказалось на хореографии и музыкальных инструментах салатавских аварцев. Для традиционной кумыкской лезгинки были характерны быстрый темп, круговое взаимосвязанное передвижение танцующей пары мелким шагом, грациозное и эмоционально сдержанное исполнение, строгое соблюдение половозрастного этикета[66].
В дом жениха у салатавских аварцев невесту сопровождает, как и у кумыков, также одна из замужних ее родственниц, которую называют «тиши-аба» (с кумык. «абай»– тетя, старуха). В конце свадьбы проводился обряд, известный у засулакских кумыков как «аш уьй» и заключающийся во вводе невесты в новую семейную обстановку.
В Заключении содержатся выводы и обобщения, суть которых сводится к следующему:
Природно-географические условия и наличие удобных путей сообщения благоприятствовали формированию и развитию устойчивых этнокультурных и хозяйственно-экономических связей между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками.
Немаловажное значение для развития этнокультурных и хозяйственно-экономических отношений между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками имело общность их исторических судеб и непосредственное включение Северного Кавказа в сферу политических и экономических интересов Российской империи. Присоединение Дагестана к России способствовало росту экономического взаимодействия между салатавскими аварцами и засулакскими кумыками, уменьшению межэтнических конфликтов на основе земельных притязаний. В то же время колониальная политика царского правительства и налоговое бремя приводили к увеличению социального неравенства и оттоку части бедноты салатавских аулов на равнину.
На развитие хозяйственно-экономических взаимосвязей салатавских аварцев и засулакских кумыков значительное влияние оказывали поземельные отношения. Нехватка земли, бедность вынуждало часть салатавских аварцев искать пропитание для себя и своих семей, главным образом, в Засулакской Кумыкии. Выходцы из салатавских аулов были практически в каждом поселении Засулакской Кумыкии, где они, как правило, ассимилировались с кумыками. Контакты салатавских аварцев в хозяйственной сфере с соседними народами, особенно с засулакскими кумыками, ослабленные в годы Кавказской войны, вновь налаживались и выразились, прежде всего, в развитии торговых отношений, освоении новых видов земледельческих культур и материально-технических заимствованиях. Салатавские аварцы арендовали у кумыков зимние пастбища степной зоны (кутаны).
В салатавских селениях большое развитие получили кустарные промыслы и ремесла: изготовление бурок, ковров, сукон, ворсовых, безворсовых и войлочных ковров, обработка шерсти и кожи, ювелирное дело. В названиях, технике изготовления и художественном оформлении изделий салатавских мастеров ощущается значительное влияние засулакских кумыков. Несмотря на то, что хозяйство засулакских кумыков и, в особенности, салатавских аварцев, в целом было направлено на удовлетворение собственных материальных потребностей, т.е. носило натуральный характер, между ними достаточно активно велась торговля и обмен продуктами земледелия, скотоводства, садоводства и ремесленного производства.
Развитие хозяйственно-торговых связей между засулакскими кумыками и салатавскими аварцами во второй половине XIX – начале XX вв. повлекло за собой расширение взаимных контактов между ними в самых разных сферах материальной и духовной культуры. Именно к этому периоду следует относить возникновение в жилищном строительстве, интерьере домов, одежде, пище, обычаях салатавских аварцев многих явлений, в значительной мере изменивших их традиционный культурно-бытовой уклад. Салатавские аварцы и засулакские кумыки были связаны друг с другом многочисленными брачными узами, традициями куначества и аталычества, что еще более укрепляло добрососедские отношения между ними. В частности, значительное сходство наблюдалось в их свадебных традициях и обрядах (материальные преподношения родителям брачующихся со стороны прибывших на свадьбу, свадебный «гарас» и т.п.), хореографии, музыке и музыкальных инструментах.
В развитие культурных связей между народами Северного Дагестана ощутимый вклад внесли педагог и просветитель Гасанбек Нуцалов, поэт Магомед Чиркеевский и др. Гасанбек Нуцалов проявил себя и как блестящий знаток кумыкского языка, впервые осуществив перевод на него Библии по заказу Британского библейского общества.
Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в следующих научных публикациях:
- Беркиханов М.С. Поземельные отношения салатавских аварцев и засулакских кумыков во второй половине XIX – начале XX вв. // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Махачкала, 2010. № 1. С. 15–19.
- Беркиханов М.С., Магомедсалихов Х.Г. Социально-экономические взаимоотношения Салатавии и Засулакской Кумыкии в пореформенный период // Вестник Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН. Махачкала, 2009. № 4. С.23–27.
- Беркиханов М.С. Семейно-брачные взаимоотношения салатавских аварцев и засулакских кумыков во второй половине XIX–начале XX вв. //«От Античности к Возрождению». Материалы международной научно-методической конференции – «IX Дзагуровских чтений. Сборник трудов кафедры Истории стран Европы и Америки. Махачкала, 2010. Вып. 9. С.44 – 46.
- Беркиханов М.С. Салатавские аварцы и засулакские кумыки (хозяйственно-экономические и культурные взаимоотношения во второй половине XIX – начале XX вв.). Махачкала, 2011. 240 с.
- Беркиханов М.С., Магомедсалихов Х.Г. История Салатавии в документах и исследованиях (XVII – начало XXI вв.). М.: Парнас, 2011. 304 с.
[1] Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана с древнейших времен до конца XV в. Махачкала, 1996. С. 52–55,74, 92.
[2] Цит. по: Магомедсалихов Х.Г. Маслаат. Традиционные формы разрешения конфликтов у аварцев в XIX – начале XX вв. Махачкала, 2003. С. 12.
[3] Микаилов Ш.М. Сравнительно-историческая фонетика аварских диалектов. Махачкала, 1958. С. 8–9.
[4] Федоров Я.А. К вопросу об этногенезе кумыков // Научные доклады высшей школы. Исторические науки. 1959, №1. С.109; Гаджиева С.Ш. Кумыки. М., 1961. С.40.
[5] Федоров-Гусейнов Г.С. Кумыки из рода дагестанского. Махачкала, 2001. С.6.
[6] Сведения о численности народонаселения в Кумыкском округе // ЦГА РД. Ф.105. Оп.2. Д.89. Л.4.
[7] Доклады комиссии по разбору личных и поземельных прав туземного населения Терской области // ЦГА РД. Ф.105. Оп.1. Д.11. Л.128.
[8] Материалы из ЦГИА Груз. ССР по истории Дагестана XIX в. // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп. 1. Д. 327. Л.7; ЦГА РД. Ф.264-265, 268–269, 272–273, 276–278.
[9] Прошения жителей с. Ст. Чиркей о передаче их селения в Даг. область // ЦГА РД. Ф.147. Оп.1. Д.2.
[10] Джидалаев Н.С. Тюркизмы в дагестанских языках: Опыт историко-этимологического анализа. М.: Наука, 1990.
[11] Сведения для будущего времени об основании селения Чиркей и о поселениях на Салатаве // Магомедов Р. М. Дагестан. Исторические этюды. Махачкала, 1975. Вып. 2. С. 209.
[12] Тарихи Эндирей /Введение, перевод, комментарии Г.М.-Р. Оразаева // Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г. М-Р. Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. С.202–213.
[13] Труды комиссии по исследованию современного положения землепользования и землевладения в нагорной полосе Терской области. Владикавказ, 1908 г. // ЦГА РД. Ф.147. Оп.1. Д.7. Л.246 – 253.
[14] Сборник сведений о кавказских горцах / Репр. изд. 1869г. М., 1992. Вып. 2; Сборник статистических сведений о Кавказе. Тифлис, 1869. Вып. 1; Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис, 1866 – 1904. Т. 1–12; Кавказский календарь на 1898 г. / Под ред. Е. Кондратенко. Тифлис, 1897; Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1893. Вып. 17.
[15] Феодальные отношения в Дагестане XIX – начале XX вв.: Архивные материалы / Под ред. Х.-М.О. Хашаева. М., 1969; Русско-дагестанские отношения в XVIII – начале XIX вв. Сборник документов / Под ред. В.Г. Гаджиева. М., 1988; Хрестоматия по истории права и государства Дагестана XVIII – XIX вв. В двух частях / Сост. Т.М. Айтберов. Махачкала, 1999.
[16] История, география и этнография Дагестана XVIII – XIX вв.: Архивные материалы / Под ред. М.О. Косвена, Х.-М.О. Хашаева. М., 1958.
[17] Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов XIII – XVIII вв. / Сост. В.Г. Гаджиев. Махачкала, 1992.
[18] Рейнегс Я. Историко-топографическое описание Кавказа. 1796 г. // Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов. С. 253.
[19] Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию. 1671г. // Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов. С.115.
[20] Рейнегс Я. Указ. Соч. С. 270.
[21] Бларамберг И. Топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. М., 2005.
[22] Шихалиев Д.-М. М. Рассказ кумыка о кумыках // Кавказ. Тифлис, 1848. № 44.
[23] Костемеревский И.С. Салатавия; Салатавская экспедиция; Дневник из Салатавского зимнего похода //Кавказ. Тифлис, 1858. № 1, 8, 16–19, 21; 1859. № 60–62.
[24] Берже А.П. Материалы для описания Нагорного Дагестана. // Кавказский календарь на 1859 г. Тифлис, 1859. С. 276.
[25] Бахтамов И.М. Чирка или аул Чиркей // Кавказ. Тифлис, 1863. № 29.
[26] Лобанов-Ростовский М.Б. Кумыки, их нравы, обычаи и законы // Кавказ. Тифлис, 1846. № 37, 38; РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 80; Семенов Н. Очерки народных обычаев кумыков Терской области // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 3.
[27] Бакиханов А.-К. А. Гюлистан-и-Ирам. Баку, 1926; Вейденбаум Е. Путеводитель по Кавказу. Тифлис, 1888; Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб, 1871. Т. 1. Кн. 1; Потто В.А. Утверждение русского владычества на Кавказе. Тифлис, 1904. Т. 3. Ч.1; Абельдяев Н.А. Заметки о домашнем быте дагестанских горцев // Кавказ. Тифлис, 1857. № 50–51; Маргграф О.В. Очерк кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства. М., 1882.
[28] Костемеревский И. С. Салатавия // Тифлис, 1858. №1.
[29] Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. 2; Алибеков Манай. Адаты кумыков. Махачкала, 1927; ССКГ. Вып.6. С. 1–20; РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 59.
[30] Гаджиева С.Ш. Кумыки: Историко-этнографическое исследование. М., 1961; Материальная культура кумыков XIX – XX вв. Махачкала, 1960; Одежда народов Дагестана. XIX – начало XX в. М., 1981; Семья и брак у народов Дагестана в XIX – начале ХХ в. М., 1985; Аталычество и побратимство в Дагестане (XVIII – начало ХХ вв.). Махачкала, 1995; Махачкала, 1967 и др.
[31] Материальная культура кумыков. С. 41.
[32] Народы Кавказа / Под ред. М.О. Косвена и др. М., 1960. Т.1.
[33] История Дагестана. М., 1967 – 1968. Т. 1 – 2.
[34] Хашаев Х.-М.О. Общественный строй Дагестана в XIX в. М., 1961; Каймаразов Г.Ш. Очерки истории культуры народов Дагестана. М., 1971.
[35] Нахшунов И.Р. Экономические последствия присоединения Дагестана к России. Махачкала, 1956; Гаджиев В.Г. Союзы сельских общин Дагестана // Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII – начале XIX в. Махачкала, 1981.
[36] Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII – начале XIX в. (Исследование взаимоотношения форм хозяйства, социальных структур и этноса). М., 1988. С. 196.
[37] История народов Северного Кавказа (конец XVIII в.– 1917 г.) / Под ред. А. Л. Нарочницкого. М., 1988.
[38] Материальная культура аварцев / Под ред. М. М. Ихилова. Махачкала, 1967; Османов М.О. Поселения Дагестана в первой половине XIX в. (Вопросы типологии) // Материальная культура народов Дагестана в XIX – начале ХХ вв. Махачкала, 1988; Асиятилов С. Х. Историко-этнографические очерки хозяйства аварцев (XIX – первая половина XX в.). Махачкала, 1967; Исламмагомедов А. Аварцы: Историко-этнографическое исследование XVIII – начала XX в. Махачкала, 2002.
[39] Тройницкая В. История ковроткачества в Дагестане // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. Оп.1. Д. 24; Козлова К. Поселения и жилища аварцев // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5. Оп. 1. Д. 32.
[40] Исламмагомедов А. Аварцы: Историко-этнографическое исследование XVIII – начала ХХ в. Махачкала, 2002.
[41] Газимагомедов М.Г. Народные художественные промыслы Дагестана. Махачкала, 1988; Гаджимурадов С.М. Войлочные ковры Дагестана. Махачкала, 1994.
[42] Ичалов Г.Х. Особенности развития Салатавии XVI – XVII вв. (Исторический очерк Салатавии) // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 270.
[43] Там же. Л. 1.
[44] Мансуров М.Х. Засулакская Кумыкия. Махачкала, 1994; Вовлечение Засулакской Кумыкии в общероссийскую экономическую систему // Проникновение и развитие капиталистических отношений в Дагестане. Махачкала, 1984.
[45] Мансуров Ш.М. Салатавия (Социально-экономическая и политическая история в конце XVIII – первой половине XIX вв.). Махачкала, 1995.
[46] Акбиев А.С. Общественный строй кумыков в XVII–XVIII в. Махачкала, 2000; Земельно-правовые отношения кумыков в XVII–XVIII вв. // «Къумукъ тюз» («Кумыкская равнина»). 2000 г., 26 февраля.
[47] Агаширинова С.С. Очерки материальной культуры лезгин в конце XIX – начале ХХ вв. // Уч. зап. ИЯЛИ Даг. фил. АН СССР. Махачкала, 1958. С.233–264; Алимова Б.М. Брак и свадебные обряды в прошлом и настоящем. Равнинный Дагестан. Махачкала, 1989; Пища и культура питания тюркоязычных народов Дагестана в XIX – начале ХХ в. Махачкала, 2005: Мусаева М.К. Хваршины в XIX – начале ХХ в. Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1995; Умаханова А.М. Хореографическое искусство кумыков. Махачкала, 1991.
[48] Алимова Б.М. Этнокультурное взаимодействие южных кумыков и дагестанских азербайджанцев в XIX – ХХ вв. Махачкала, 2007; Магомедов Н.А. Взаимоотношения народов Южного Дагестана и Азербайджана в XVIII – первой половине XIX в. (экономический, политический и культурный аспекты). Махачкала,2004.
[49] Гаджиев И. Салатавские партизаны. Махачкала, 1972. На авар. яз.; Идрисов Р. Салатавия – моя гордость. Махачкала. 2005. На авар. яз.; Ахмедзиявдинов Т. Чиркей. Махачкала, 1991. На авар. яз.; Дадаев М.-А.И. Краткий краеведческий справочник по Салатавии. Махачкала, 2007; Айдемиров Г., Сафаров С. Миатли. Махачкала, 2009; Мирзоев Б.И. Записки краеведа о Хасавюрте. Хасавюрт, 2007.
[50] Казбек Г.Н. Военно-статистическое описание Терской области. Тифлис, 1888. Ч.1.
[51] Лопатинский Л. Г. Кое-что о кумыках и об их языке // СМОМПК. С. 61.
[52] Джидалаев Н.С. Указ. Соч.
[53] Костемеревский И.С. Указ. Соч.
[54] Оразаев Г. М-Р. Тюркоязычная деловая переписка на Северном Кавказе XVII – XIX вв.: (Исследование тексты и комментарии.). Махачкала, 2007. С.64.
[55] Ахмедзиявдинов Т. Указ. Соч. С.180.
[56] Краткие сведения о привилегированных и прочих сословиях в Северном Дагестане // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д.158. Л. 1–21; Феодальные отношения в Дагестане. С. 81.
