Люди в масках

Яна Чернова

АННОТАЦИЯ:

Это был самый долгожданный день в жизни Ларисы — день накануне ее свадьбы. И она,

как любая влюбленная невеста, светилась от счастья до тех пор, пока… ее не убили.

Жестокий заказчик оплатил скоропостижную кончину собственной невесты, не

подозревая о том, что нанятый им киллер не тот, за кого себя выдает. У этого

странного типа свои планы, он меняет маски, как перчатки, примеряя на себя новые

личины. Он ходит рядом, методично осуществляя план давней мести, но узнать его во

множестве обличий не возможно. Однако даже такой виртуоз перевоплощений свалял

дурака, устроив фальшивую гибель невесты своей жертвы. Лариса тоже оказалась

любительницей маскарада, да к тому же еще и обиженной женщиной, которой, мягко

говоря, плюнул в душу собственный жених. Когда эти двое столкнулись, правила игры

изменились. На карте появились новые игроки и ситуация внезапно вышла из-под

контроля, как и чувства вовлеченных в нее людей.

Глава 1.

Солнце нещадно палило, превращая лица усталых прохожих в подобие выжатых лимонов.

День выдался на редкость жарким и душным, что не очень-то свойственно для нашего

климата. Наверное, будет дождь… Однако, ни духота, царящая на улице, ни

предчувствие грозы, о котором красноречиво говорили тёмно-синие тучи,

надвигавшиеся издали, не могли испортить моего великолепного настроения. Даже пот,

мелкими капельками струящийся по виску, не мешал сосредоточиться на самом главном

и счастливом дне в моей жизни! Я быстрым шагом двигалась по улице, стремительно

приближаясь к цели своего пути — магазину свадебной одежды. Его стеклянные витрины

загадочно сверкали, рассыпаясь яркими бликами от скользящих по ним солнечных

лучей. Манекены в белоснежных нарядах весело подмигивали мне нарисованными

глазами, приглашая зайти в рай для новобрачных, огласив свое появление мелодичной

трелью колокольчика.

Я одним махом перескочила три каменные ступеньки серого крыльца и оказалась перед

желанной дверью, на которой призывно мерцала изящная золотистая надпись "Салон для

новобрачных". В предвкушении чего-то необычайно приятного, я замерла на пороге,

боясь сдвинуться с места.

— Ларочка, здравствуй! — голос Елизаветы Сергеевны, улыбающееся лицо которой

появилось в проёме стеклянной двери, открывшейся со звоном колокольчика, вывел

меня из водоворота размышлений. — Ты уже пришла, дорогая. Идём, платье готово.

Женщина лет пятидесяти, в сиреневом брючном костюме и прозрачном розовом шарфике

на шее, была здесь модельером. Именно ей мой будущий муж заказал пошив свадебного

наряда. И теперь я пришла забрать покупку.

— Так, значит, венчание запланировано на завтра? — улыбаясь, спросила Елизавета

Сергеевна, ведя меня под руку в примерочную.

— Да, — светясь от переполнявшего сердце счастья, ответила я. — Мы

зарегистрировались сегодня утром в загсе. Всё, как положено, только без свадьбы.

Подписали нужные документы: брачный контракт и так далее.

Собеседница была благодарным слушателем, поэтому, получив хорошую возможность

поделиться переизбытком впечатлений, я ею тут же и воспользовалась.

— Теперь в моём паспорте стоит печать, где написано, что я замужняя женщина.

— А чего же вы венчание на другой день назначили? — осторожно поинтересовалась

она, останавливаясь возле двери примерочной.

— Слава так захотел. Ведь эта церемония будет проводиться в Москве. Там и свадьбу

сыграем. Он уже уехал, сразу после ЗАГСа, а я полечу вечером, когда заберу наряд.

Славик меня встретит в аэропорту, — я пошарила в кармане просторных шёлковых брюк.

— Он и билет мне купил! — радостно сообщила я, достав то, о чём говорила.

— Понятно, — усмехнулась Елизавета Сергеевна. — Что ж, настало время увидеть

причину твоего прихода сюда, Ларочка, — она торжественно толкнула ладонью дверь и

ввела меня в залитую светом комнату, где на стройном манекене красовалось

белоснежное пышное платье из легкой шифоновой ткани, украшенное изящными белыми

розочками, причудливо рассыпавшимися по всему наряду.

— Ого! — это единственное на что меня хватило.

— Прелестно, правда? — с гордостью произнесла создательница праздничного туалета.

— Не то слово! Слава будет в восторге, когда увидит его.

— Нет, дорогая, — засмеялась собеседница, — он будет в восторге, когда увидит тебя

в нём.

Моя голова кружилась от счастья так сильно, что хотелось кричать о переполнявших

сердце чувствах на всех углах. Вот только поймут ли те, кому я стану это всё

кричать?

“Ладно, — решила я мысленно, — с уличными воплями пока повременю, тем более,

впереди меня ждёт примерка”.

Платье сидело как влитое, да и не мудрено, ведь шил мастер. Я крутилась перед

зеркалом, будто школьница, готовящаяся отправиться на выпускной бал. Длинные

легкие юбки колыхались от любого движения, нежным облаком разлетаясь вокруг меня.

Обнаживший плечи и верхнюю часть груди вырез, был обрамлён маленькими атласными

цветочками, утопающими в море крошечных резных листьев.

“Наряд для принцессы — никак не меньше! Интересно, сколько же денег выложил мой

милый за такое великолепие?”

— Последний штрих! — Елизавета Сергеевна осторожно опустила на мою голову венок с

длинной мягкой фатой. Спереди у этого головного убора был вырез, открывающий мой

довольно высокий лоб. Двухслойная фата крепилась сзади.

— Теперь ты, девочка, настоящая королева, — эти слова долетели до моего сознания

сквозь пелену многочисленных мыслей и мечтаний, связанных с тем восторженным

состоянием, в котором я пребывала. Упаковав подвенечный наряд в большую коробку

овальной формы, женщина перевязала её голубой атласной лентой, и вручила мне. —

Здесь всё: и туфли, и фата, и само платье. Езжай, Ларочка, и… будь счастлива.

Я уже была счастлива! У меня есть любимый муж, восхитительное свадебное платье, а

завтра состоится торжественная церемония, о которой пару месяцев назад я даже не

мечтала. Осталось совсем чуть-чуть — сесть в самолёт и, прибыв в Москву, оказаться

в объятиях Славы.

"Слава… Какой он всё-таки замечательный! — перед глазами поплыли картинки,

связанные с мужем. Я улыбнулась, вспомнив его весёлые карие глаза, нежные руки,

ямочки на щеках, возникавшие каждый раз, когда тонкие и удивительно нежные губы

растягивались в улыбке. — И как я могла сначала сомневаться в его чувствах?

Конечно же, это любовь! Всего два месяца знакомства? Ну и что! Некоторые женятся

на следующий день после встречи. Может, это любовь с первого взгляда? — мои мысли

были прерваны визгом автомобильных тормозов. — Ну вот! Замечталась и едва не

угодила под колёса", — пожурила я сама себя, а вслух виновато сказала, глядя в

лицо разгневанному водителю:

— Простите, я замуж выхожу, вот и задумалась. Нервы сдают, понимаете?..

— Я понимаю, что тебе надо к невропатологу, — пробормотал мужчина, забираясь

обратно в машину.

Вероятно, пожалев невесту, он не стал устраивать скандал, чему я была несказанно

рада. Всё складывалось, как нельзя лучше. Неприятности обходили меня стороной,

боясь столкнуться с непоколебимой волной хорошего настроения, которую я в

буквальном смысле источала.

Наконец-то мне удалось добраться до аэропорта. Поездка предстояла налегке, если не

считать коробки, которую я бережно несла в руках, гордо шествуя по каменному полу

гигантского здания аэровокзала. Минут через двадцать объявят посадку, ещё больше

приблизив желанную встречу. Я опустилась в кресло, обняв свою ношу так нежно,

будто держала не бездушные вещи, а живое дитя. Мой слух обострился, ожидая

заветных слов диспетчера, а мысли погрузились в мечты и воспоминания, вихрем

налетевшие на меня, как только тело приняло расслабленную позу.

"Поскорей бы завтра! — вертелось в голове точно назойливая оса. — Интересно, что

скажет Слава, когда увидит меня в этом платье? — я довольно улыбнулась,

представляя лицо мужа и его полные обожания глаза, — Но до свадьбы нельзя

показываться жениху — плохая примета. Значит, можно немного поинтриговать,

разжигая его любопытство".

— Простите, здесь свободно? — голос был тихий и спокойный, но я почему-то

вздрогнула, вырванная этой короткой, обыденной фразой из океана приятных

размышлений.

— Да, конечно, — слегка подобрав раскинувшиеся на соседнее кресло широкие брюки,

ответила я, украдкой взглянув на мужчину.

Он выглядел немного странно на мой взгляд. Темные волосы свисали ровными прядями

из-под повязанной назад косынки, плотно облегавшей его лоб. Окладистая борода

скрывала нижнюю часть лица, а чёрные, овальной формы очки, довершали его

таинственный вид. Одет неизвестный был просто: лёгкая синяя футболка, серые джинсы

и кроссовки фирмы "АДИДАС" сорок пятого размера, хотя, может, и нет, но габариты

они имели внушительные. Одним словом, хиппи лет сорока. Любопытно, но… Внешность

соседа перестала меня занимать минуты через три после его появления. Какая,

собственно, разница, кто сидит рядом, когда в ближайшие несколько часов моя жизнь

перевернётся с ног на голову, дав старт тому удивительному счастью, о котором я

раньше не смела и думать. История Золушки, словно по взмаху волшебной палочки

доброй феи, стала моей историей.

Совсем недавно я работала в музее, получая свои кровные гроши, которых нам с

бабушкой не хватало даже на неделю, не говоря уже о месяце, спасибо еще, что

собранная дедом коллекция медалей и орденов, включавшая в себя награды разных лет

и веков, помогала жить, принося деньги с аренды её галереями. Правда, у бабушки

была большая трёхкомнатная квартира в центре города, в которой мы, вообще-то, и

проживали. Но сдать её или продать бабуля ни в какую не соглашалась. Она говорила,

что это единственное её богатство, доставшееся от покойного деда.

Несмотря на свои шестьдесят четыре года, Ирина Николаевна — моя бабушка по

материнской линии, выглядела очень бодрой и шустрой. Всю свою жизнь она

проработала режиссёром в театре, имела много друзей и хорошие связи. Но в

творческой среде смерть — частая гостья, поэтому из тех, с кем она раньше

общалась, остались в живых немногие. Была ещё молодежь, толпами валившая к

легендарному режиссёру за консультациями и просто познакомиться. Короче, вопреки

преклонным годам, бабушка продолжала бурную деятельность, практически не выходя за

пределы нашей уникальной, по её словам, “берлоги”. Так мы и жили: я весь день

торчала на работе, к вечеру едва принося ноги домой, а она потчевала байками юное

поколение студентов театральных вузов, ежедневно посещавшее её одинокую обитель.

Одинокую, если не считать меня. Но в том состоянии, в котором я приползала домой

после честно отбытого в тисках произведений искусства времени, я вполне могла

сойти за безжизненный предмет интерьера в нашей простенькой обстановке.

И вдруг появился он — мой принц… Мы познакомились в музее, потом были цветы,

подарки, встреча с бабушкой и… предложение руки и сердца. Сказка… Я долго не могла

поверить, что всё это — не сон, но сегодня мы оформили наш брак, а завтра… завтра

я буду невестой на собственной свадьбе. Бабушка приедет в Москву утром в

сопровождении Анюты — моей подружки с работы, которая согласилась стать

свидетельницей. Ирина Николаевна терпеть не может самолёты, поэтому и решила

отправиться в путешествие поездом, Анна — добрая душа, согласилась поехать с ней

за компанию.

— Объявляется посадка на рейс Санкт — Петербург — Москва, — произнёс женский

голос, в котором звучали равнодушные металлические нотки.

Я вскочила так быстро, что чуть не выронила свою драгоценную ношу. Однако

поднявшийся с соседнего кресла мужчина, успел вовремя её подхватить.

— Зачем же так торопиться, самолёт без Вас не улетит, — мягко проговорил он,

улыбнувшись левым уголком губ, потонувших в густых зарослях тёмной бороды.

“Странная улыбка, — мелькнуло в голове. — Больше на ухмылку похожа или, того хуже,

на ехидную гримасу".

Несмотря на повернувшие в мрачное русло размышления, у меня совсем не было желания

злиться, вместо этого я подарила незнакомцу весёлый взгляд, радостно проговорив:

— Спешу к любимому на собственную свадьбу! — эту информацию мне хотелось сообщать

каждому встречному, потому я и не упустила возможность сказать о грядущем в моей

жизни счастье тому, кто сам начал беседу. Левый ус дрогнул, слегка приподнявшись.

Я сделала вывод, что это означало очередную улыбку, которой одарил меня

собеседник.

— Женитьба — дело хорошее, надеюсь, Ваш будущий муж, того стоит.

— Конечно, он самый лучший на свете! — довольное выражение лица служило ярким

подтверждением моих слов. — Простите, мне пора! — спохватившись, бросила я, и

быстро зашагала проч.

“Тоже мне, нашла время для болтовни, ведь уже объявили посадку, значит, нужно

торопиться”.

Успокоилась я лишь тогда, когда моё тело опустилось в уютное кресло авиалайнера,

призванного отвезти меня на встречу мечте. Закрыв глаза, я блаженно улыбнулась,

прижав к груди свою драгоценную ношу.

— Не понимаю, зачем так спешить, ведь самолёт все равно не улетит раньше, чем ему

положено по расписанию.

Я вытаращила полные удивления глаза на человека, который с невозмутимым видом

устраивался в кресле рядом со мной. Это был всё тот же великовозрастный хиппи.

— Вы летите в Москву? — слетело с моих губ.

— Да, удивительное совпадение, не находите? — мужчина смотрел на меня, его

завуалированное растительностью и очками лицо ничего не выражало.

— Наверное, — пожав плечами, отозвалась я. Почему-то стало не уютно. От

собеседника веяло чем-то холодным и грустным, как будто он знал то, чего не знала

я, и это что-то мне совсем не нравилось.

Самолёт взлетел, оставляя позади крошечные домики родного города. В Москве я

окажусь уже затемно. Надеюсь, что там не холодно, иначе мой шёлковый лёгкий наряд

вряд ли выдержит большую разницу температур. Хотя взять кофту всё-таки стоило.

Вечер, как-никак.

Перепад давления в салоне лайнера оказал своё обычное воздействие, и у меня

заложило уши. Сглотнув, я попыталась избавиться от неприятного ощущения, но оно

нахлынуло новой волной. Хорошо ещё, что полёт не длинный… Решив немного

вздремнуть, я закрыла глаза и расслабилась. Сон идти отказывался, уступая дорогу,

как истинный джентльмен, моему воображению, а оно рисовало красивые картинки

будущей жизни в доме любимого мужа — московского бизнесмена, занимающегося

риэлторством и имевшего хорошую репутацию, как я поняла из статей в столичных

газетах, которые Слава показал мне, рассказывая о себе.

— Лимонад? — сосед протянул пластмассовый стаканчик, взятый из рук стюардессы,

разносившей на подносе напитки. Себя он тоже не забыл, осторожно попивая из

другого такого же стакана. — За ваше скорое замужество! — мужчина торжественно

чокнулся со мной и вновь пригубил щекочущий газом напиток.

— Ладно, — улыбнулась я в ответ и залпом выпила свою порцию. — Надеюсь, что мы

будем счастливы.

— Не сомневаюсь, — вкрадчиво произнёс собеседник и снял очки. Синие, как вечернее

небо глаза, внимательно смотрели на меня, словно, чего-то ожидая. Каскад мелких

морщинок рассыпался возле внешних уголков прищуренных спокойных глаз, обрамлённых

густыми чёрными ресницами, длине которых позавидовала бы любая женщина. Почему он

так странно смотрит?

Я захотела озвучить свой вопрос и вдруг с ужасом поняла, что губы мне не

подчиняются, как, впрочем, и руки, и ноги, и всё моё бедное тело. Конечности

начали холодеть, глаза остекленели, отказываясь закрываться, биение сердца стало

еле заметным. Неужели я умерла?

Мужчина спокойно допил лимонад, потом осторожно поводил ладонью перед моим носом

и, убедившись в полном отсутствии реакции с моей стороны, громко воскликнул:

— Сюда! Кто-нибудь?! Девушке плохо!

Подбежала встревоженная стюардесса, которую тут же оттеснил невысокий, лысоватый

мужчина лет пятидесяти, сообщивший, что он врач. Пощупав пульс на моей безжизненно

висевшей руке, а затем быстрым отточенным движением найдя нужную точку на шее, он

громко произнес гробовым голосом:

— Она мертва. Вероятно, сердечный приступ.

"Но как же так? — моя неподвижно лежащая на спинке кресла голова, разрывалась от

противоречивых мыслей. — Я же всё слышу и вижу, разве трупы обладают такими

способностями? И сердце мое бьётся, хоть и тихо. Почему никому не придёт в голову

его послушать? — отчаянье овладевало рассудком, готовым свихнуться от

беспомощности.

Сидящая у окна женщина, взвизгнула с перепугу. Её тут же проводили на свободное

место. Пробираясь мимо моего застывшего тела, она брезгливо поморщилась и

выразительно сглотнула. Действительно, зрелище не для слабонервных, я сама

пребывала в шоковом состоянии, вот только сказать об этом мне никак не удавалось.

— Я могу проводить Вас в другой салон, — дрожащий голос стюардессы обращался к

моему недавнему собеседнику.

— Не надо, — угрюмо глядя на меня, ответил он. — Я не боюсь смерти. Бедная

девочка, такая молодая…

Врач изъявил желание сесть по другую сторону от новоиспечённого трупа, как раз

туда, откуда только что сбежала женщина. Этот лысый “светила” также сообщил, что

готов оказать содействие по доставке моего тела в морг, на опознание, так как он,

якобы, имеет свою частную клинику в Москве и, как только самолёт приземлится,

немедленно вызовет машину скорой помощи и милицию. Ещё раз, осмотрев меня, врач

внезапно сообщил:

— Возможно, есть шанс. Это состояние похоже на глубокую кому, которую легко

спутать со смертью. Кажется, милиция не понадобится.

"Ну, Слава Богу!" — обрадовалась я мысленно, а вместе со мной и все, кто находился

рядом. На бледном лице стюардессы появился лёгкий румянец, а по салону пробежал

вздох облегчения. Мои не имевшие сил закрыться глаза, по-прежнему были обращены на

облаченного в серую косынку и чёрные очки мужчину.

— Я помогу донести её до «скорой», — спокойно заявил он, обращаясь к доктору.

— Буду крайне признателен, — услышала я голос его собеседника.

Мы, наконец, приземлились. Хиппи, как и обещал, сгрёб не подчинявшееся мне тело в

охапку и понёс между рядами к выходу. Лысоватый медик двигался следом, как я

поняла по шаркающим шагам. Он уже успел вызвать по мобильнику машину, и теперь

ожидал её появления, идя вслед за нами по взлётной полосе к зданию аэропорта.

Потом были разные звуки, голоса, а перед моими глазами красовался круглый вырез

синей футболки — все это время меня держал на руках один и тот же человек.

Потолок скорой помощи немного качало, когда мы с дико вопящей сиреной мчались в

клинику. И доктор, и тот, кто вызвался помогать, по-прежнему находились рядом.

Вдали от обилия любопытных глаз, они тихо разговаривали, сидя напротив друг друга.

— Куда теперь? — спросил врач.

— В крематорий, там всё уже готово.

— А заказчик? Он тоже там?

— Конечно. Вернее, подъедет через тридцать минут. Нам хватит времени, чтобы

подготовить бедняжку к встрече со своим убийцей.

"Боже правый! О чём это они толкуют? — я начинала погружаться в вязкую трясину

всепоглощающего ужаса. — Неужели обо мне? Но если я "бедняжка", то кто убийца?

Убийца!!! — хотелось кричать, но губы отказывались повиноваться. — Значит, меня

все-таки убили, — мысль упала в черноту, раздавленного открытием сознания. — Я

мертва!"

Моё безжизненное с виду тело вкатили на специальной тележке в напоминающее склеп

здание. Там меня раздели догола и, прикрыв белой простынёй, оставили лежать одну.

Предоставленная сама себе, я пыталась соображать трезво, лёжа на смертном ложе в

компании цветов и свечей. Господи! А свечи то здесь зачем? Похоже на прощальный

ритуал… Разве мертвецов к сожжению так готовят? Что же происходит?!

"Интересно, эту процедуру тоже заказал убийца? И за что меня собственно лишили

жизни? Кому я перешла дорогу? — грустные мысли водили траурные хороводы в моём

воспалённом мозгу. — А этот мерзкий тип в очках, по видимому, исполнитель… Не он

ли подсыпал яд в стаканчик, предлагая мне лимонад? И врач с ним заодно. Кому нужна

моя смерть? Кому?! — голова готова была взорваться, а тело мне не принадлежало.

Дверь в комнату, где я лежала, открылась и до моего обострённого слуха, донеслись

приближающиеся шаги.

— Вот она, — это был голос проклятого хиппи.

— Мертва?

— Мертвее некуда.

"Не правда, я живая! — взвыло моё сердечко из глубины парализованного тела. — Я не

хочу умирать!"

— Двадцать пять штук наличными, как и договорились, — произнёс заказчик голосом,

который мне был так хорошо знаком. Он подошёл ближе и склонился надо мной,

взглянув в широко раскрытые, неподвижные глаза своей молодой жены. — Прости,

дорогая, — мягко проговорили губы Славы, а на щеках образовались две игривые

ямочки. — Я не хотел, чтобы наш медовый месяц окончился так скоро…

Он провёл ладонью по моему холодному лбу и, обернувшись к собеседнику, сказал

деловым тоном:

— За старуху больше пяти не дам, она и так на ладан дышит, того и гляди

окочурится. Помочь ей присоединиться к внучке — труд не великий.

— Пятнадцать тысяч, — чеканя каждое слово, ответил киллер, — и ни центом меньше.

— Ну да брось, — протянул Слава примирительно, — десять, из них пять авансом.

Воцарилось молчание. Через несколько минут последовал ответ:

— Хорошо. Но учти одну очень важную вещь, — голос мужчины стал тихим и зловещим. —

Я хочу тебя предупредить кое о чём. Понимаешь, есть некоторые нечестные типы,

которые после исполнения заказа, пытаются вернуть свои деньги назад. Ну, так вот…

Последний, кто опрометчиво полагал, что у него это получится, лежит на дне Москвы

— реки и кормит рыб. Надеюсь, что благоразумие не позволит тебе составить ему

компанию.

— Конечно, нет, — наигранная весёлость Славиных слов била по ушам откровенной

фальшью, которую он пытался усиленно скрыть.

— Тогда я жду аванс.

Мой муж отсчитал нужную сумму, достав пачку новеньких хрустящих долларов из

внутреннего кармана пиджака.

— Бабка должна сдохнуть от сердечного приступа в момент сообщения ей о

скоропостижной кончине единственной внучки, — сказал он, протягивая наемнику

деньги. — И не забудь, мне нужны все необходимые документы с результатами вскрытия

и так далее, чтобы в страховой компании не возникло никаких сомнений на мой счёт.

— По девушке бумаги уже готовы, мой ассистент передаст их тебе на выходе, — в

голосе киллера звучал свинец. — На счет старухи… все получишь завтра. Что делать с

трупом невесты? — меняя тему, осведомился он.

— Сжечь, ведь мы же в крематории, в конце-то концов! — весело отозвался Слава. —

Лариса сама хотела так окончить свою жизнь, вот я и выполняю ее посмертную

просьбу.

— Хочешь присутствовать при процедуре? — мужчина подошел к моему ложу и принялся

рассматривать лицо той, которую так безжалостно отравил.

— Нет, доверяю всё тебе, а меня ждут более важные и интересные дела.

Я услышала звук удаляющихся шагов того, кого обожала всем сердцем, кому верила

всей душой, и кто так жестоко предал меня. Лучше бы я, действительно, умерла. Во

всяком случае, тогда мне не пришлось бы проходить через эту пытку.

Крах несбывшихся надежд, смерть тела и гибель истерзанной души… Мой убийца

по-прежнему стоял рядом. Он снял свои непроницаемые очки и молча смотрел на свою

жертву.

— Симпатичная, — раздался откуда-то сзади голос тихо подошедшего лже-врача.

— Угу.

— Этот мерзавец знает, кого выбирать в жены.

— И в зятья тоже, — печально ответил собеседник, криво усмехнувшись, хотя, если

честно, все его улыбки были какие-то странные. — Когда она очнётся?

— Без укола, часа через два. С уколом — минут через пятнадцать.

— Пусть сама отходит, хватит с неё сильнодействующих препаратов на сегодня.

Они ушли, прикрыв за собой дверь на ключ, я поняла это по негромкому щелчку.

"Что же значили их последние слова? Может, я все-таки не совсем ещё мертва?

Очнётся через пару часов? Кто очнётся? Я?! Или кто-то ещё? Но ведь я думаю,

значит, я жива…"

Толпы противоречивых мыслей и идей осаждали рассудок, давая почву для воображения,

которое, как ему и положено, принялось рисовать разнообразные картины моего

скорого будущего. То я видела себя горящей в алом пламени печи, куда меня

запихнули два коварных чёрта, с лицами врача и хиппи. То я представляла момент

своего пробуждения, вслед за которым появлялся киллер с пистолетом в одной руке и

ядом в другой. Он предлагал мне самой выбрать способ, которым я должна отправиться

к праотцам. Или фантазия переносила мой измученный рассудок на тот свет, рисуя

счастливый момент встречи с покойными родителями, за спинами которых красовались

белоснежные крылышки. Все варианты развития событий представлялись мне

пессимистическими, сулящими бесповоротную гибель. Да и не мудрено, зачем убийцам

живой свидетель?

"Зачем же тогда они ждут, когда я очнусь?" — подобные обстоятельства не

укладывались в голове. — Может, эти монстры хотят со мной позабавиться? — от новой

мысли внутри всё сжалось, а на глаза навернулись слёзы.

Слёзы!!! Я попробовала шевельнуть рукой, та поддалась. Неужели мой рассудок вновь

обрёл контроль над телом. Значит, то, о чём говорили убийцы, верно и я,

действительно, жива?! Сколько же времени прошло? Два часа? Целых два часа

мучительных раздумий… Боже, какая пытка!

Приподнявшись на локтях, я осмотрелась вокруг. Комната не выглядела большой,

скорее она казалась узкой и… мрачной, как впрочем, и положено месту, в котором

сжигают людей. Стена напротив была уставлена стеллажами с разнокалиберными урнами

для праха… Среди них я заметила и роскошные, и обычные, и совсем простенькие.

Одним словом, усыпальницы на любой вкус и цвет.

— Почему они меня не прикончили? — вслух подумала я.

В голове пронеслись недавние события: самолёт, ядовитый напиток, лысоватый доктор

с серьёзным видом и… мой муж, расплачивающийся с хиппи за убийство своей жены, то

есть меня. И ещё за бабушку… Я почувствовала, как сжалось сердце, а к горлу

подступил ком.

"Они хотят убить бабушку!!!" — гремело в воспалённом мозгу, точно взвод

оглушительных барабанов.

— Не позволю! — это был не крик, скорее, вопль, переходящий в дикий вой,

огласивший мою тюрьму. — Гады!!! — я так отчаянно орала, что, казалось, будто

стены того и гляди свалятся мне на голову, заставив заткнуться навсегда.

Щёлкнул замок, и в комнату вбежали всё те же двое. Увидев их, я вскочила с места

и, схватив по пути одну из увесистых урн, ринулась в бой. Не понимаю, откуда

только силы взялись? Истерично вопя, я опустила свою ношу на физиономию

оторопевшего от такой прыти киллера. Он, вопреки всем моим надеждам и ожиданиям,

не упал. Напротив, этот большой и сильный человек умудрился поймать моё

разъяренное тело в железные объятья и стиснуть его так, что я не имела возможности

шевелиться, не говоря уже о сопротивлении.

— Отпусти, проклятый дьявол! — верещал мой севший от повышенной громкости голос. —

Или хочешь во второй раз убить меня?

— Я хочу не дать тебе убиться самой, бегая по комнате в чем мама родила и швыряясь

тяжелыми предметами, дорогими, кстати, предметами в первых встречных людей, —

спокойно проговорил собеседник, продолжая крепко сжимать мои плечи и спину.

"А ведь он прав, я совсем раздета", — краска бросилась в лицо, отчего злость

закипела с ещё большей силой. Сделав невероятное усилие, я вырвала руку из крепких

тисков своего хиппи и, извернувшись, точно взбесившаяся пантера, вцепилась в его

бороду, надеясь как следует её потрепать. Однако не тут-то было! Темная густая

поросль легко подалась моему порыву. И понятно, ведь борода оказалась фальшивой. Я

так сильно была поражена этим фактом, что даже перестала вырываться, глядя в лицо

незнакомцу округлившимися от удивления глазами. Он усмехнулся одной стороной

гладко выбритого лица.

— Маскировка, Лариса Ивановна, — пояснил его добродушный голос, безошибочно

назвавший моё полное имя. — Может, поговорим спокойно? А? — Мужчина осторожно

отпустил меня, предоставив моим щекам запылать ещё ярче, когда его синие

внимательные глаза оценивающие заскользили по моей обнажённой фигуре.

Помощь пришла оттуда, откуда её меньше всего ожидали. Доктор, подойдя сзади,

закутал меня во взятую с ложа простынь, которой я была накрыта, пока лежала без

движения.

— Тебе надо одеться, девочка, — тоном заботливого папаши проговорил он, — а то,

чего доброго, подхватишь простуду, здесь полы каменные, холодные. Саша, где её

одежда? — этот вопрос относился к киллеру.

— А я почём знаю? Спроси у местного персонала, — пожав плечами, ответил

собеседник. — У меня в машине только её драгоценная коробка, перевязанная лентой.

Других вещей при ней не было. Документы, вместе со свидетельством о смерти и

результатами вскрытия ты передал её дражайшему супругу, — мужчина недобро

усмехнулся.

— Что в коробке? — спросил врач.

— Платье, — тихо ответила я, настороженно глядя на него.

— Принеси коробку, а то она вся ледяная, — потрогав мою руку, сказал он фальшивому

хиппи, тот, не споря, вышел.

— Зачем вы меня воскресили? — испытующе глядя на пожилого незнакомца,

поинтересовалась я.

— Прежде всего, — назидательно произнес он, — мы тебя не убивали, чтобы

воскрешать. Мы просто ввели в твой организм парализующий препарат, позволивший

человеку, желавшему твоей смерти, решить, что его желание выполнено.

— А бабушка? — жалобно пробормотала я.

— С бабушкой тоже будет всё в порядке, если ты не наделаешь глупостей.

— Вот! — Саша стремительно вошёл в комнату, резким движением распахнув дверь. —

Одевайся, — он вручил мне коробку и, скрестив на груди руки, принялся с

любопытством ожидать дальнейшие события.

— А Вы разве не отвернетесь? — как-то неуверенно поинтересовалась я.

— Отвернется, конечно, — усмехнувшись, сказал доктор, показав своему другу жестом,

что надо бы выполнить просьбу девушки. Мужчина смерил меня скептическим взглядом и

нехотя отвернулся, пробормотав себе под нос:

— Тоже мне, святая невинность. Надеюсь, что удара урной со стороны спины не

последует?

— Не последует, — натягивая на обнаженное тело свадебное платье, ответила я.

Когда на мои ноги были надеты белые, как сахар, новые туфли, я, с неожиданно

возникшей яростью, принялась ломать каблуками перевязанную голубым бантом коробку,

вместе с оставшейся в ней фатой. Обернувшись на звук топота и скрежета,

сопровождаемых моим рычанием, мужчины с нескрываемым удивлением наблюдали

происходящую сцену. Молодая невеста в шикарном платье и туфлях на тонкой высокой

шпильке, подобно кошке, расправляющейся с мышью, терзает собственный головной

убор, топчась по несчастной коробке, голубая ленточка от которой трагично смялась,

отползая прочь.

— Что с тобой, девочка? — вскинув седеющие брови, осведомился доктор.

— Это, — я швырнула ногой раздавленные вещи, — то, что связывает меня со Славой!

Как ни странно, во взглядах мужчин я прочитала понимание.

— Уничтожая несчастный венок, — Александр подцепил пальцем то, о чём говорил, — ты

представляла себе голову мужа или нет?

— Да, — честно призналась я.

Он подарил мне лукавый взор синих, как его футболка, глаз. — Ты мне начинаешь

нравиться, Ларочка!

— А Вы мне — НЕТ! — сквозь зубы процедила я грозно. — Вы монстр!

— Тихо, тихо, — мягко остановил меня доктор. — Ты сама не знаешь, что говоришь. Мы

только что спасли твою жизнь, разве можно кидаться такими репликами?

— А, спасая мою жизнь, нельзя было сообщить об этом моему продолжающему

бодрствовать сознанию, которое вы умело заперли в парализованном теле?! — я

начинала беситься, позабыв об опасности и о возможных негативных последствиях

того, о чем рвался рассказать мой глупый язык.

— Ты должна была всё увидеть сама, — резко ответил хиппи.

Правда, теперь он вовсе не был на него похож, так как снял с головы платок, к

которому крепились искусственные волосы. Передо мной стоял высокий мужчина,

сбросивший вместе с бородой и усами лет десять. Его глаза хмуро смотрели из-под

густых тёмных бровей. Зачёсанные назад пепельные от ранней седины волосы, не были

длинными, напротив, они имели аккуратно подстриженный вид: верхние пряди доставали

до затылка, постепенно сходя на нет к шее. Прямой длинный нос с резко очерченными

крыльями и крупные губы правильной формы живописно дополняли лицо с высокими

скулами и массивным подбородком, увенчанным маленькой ямочкой, придававшей его

внешности особую элегантность.

— Увидеть, что? — меня так и подмывало закатить истерику да желательно погромче. —

То, как вы везли меня в крематорий, мило беседуя про то, что там я встречу своего

убийцу? Вам ещё повезло, что я не скончалась от разрыва сердца прямо в машине

скорой помощи! Или, может, вы именно этого и добивались?

— Ну, ты и дура! — фыркнул несостоявшийся киллер, смерив меня сердитым взглядом,

похоже, ему не очень нравилась наша беседа.

— Это ещё почему?! — я ощетинилась, как ёжик, всем своим видом демонстрируя боевую

готовность.

— Потому что орешь, будто базарная баба, вместо того, чтобы разобраться в

ситуации, — ответил за друга доктор.

— Но вы же мне ничего не объясняете, — переложив вину с больной головы на

здоровую, парировала я с невозмутимым видом.

— Так ты не даешь и слова вставить! — возмущенно воскликнул собеседник.

— Говорите, — сложив на груди руки и приняв выжидающую позу, попросила я.

— Впервые вижу, чтобы человек, которого несколько часов назад прикончили, вел себя

так нагло с теми, кто, собственно, его и убил, — подперев рукой подбородок и с

интересом глядя на меня, проговорил Александр.

— Не поняла? — резко повернувшись в его сторону на каблуках, переспросила я

голосом, в котором сквозила с трудом скрываемая агрессия.

— Опять — двадцать пять! — всплеснул руками врач, вырастая между нами, вероятно,

чтобы предотвратить драку, на которую я, надо признаться, уже настроилась, бросая

косые взгляды в сторону стеллажей с "боеприпасами". — Давайте лучше познакомимся,

это гораздо более приятное занятие, нежели нападать друг на друга по поводу и без.

"Ничего себе, без повода! Я провалялась четыре часа в качестве трупа, и это он не

считает достойным для скандала поводом?" — кружилось в голове, когда я мерила

уничтожающим взглядом невысокую фигуру оппонента.

— Я — Василий Дмитриевич — хирург, который некоторое время назад официально

зарегистрировал твою, милочка, смерть и провёл вскрытие, подтверждающее то, что

ты, якобы, умерла от сердечного приступа. А это, — он указал на своего спутника, —

Алекс, мой друг и партнер по бизнесу.

— Какому? Человекоубийственному? — съязвила я, но тут же осеклась, поймав взгляд

синих глаз, в которых вместо вечернего неба появилась грозовая туча, готовая в

любой момент разразиться сверкающими молниями.

— Чёрт возьми, девочка! — обиженно буркнул Василий Дмитриевич. — Ты будешь слушать

или нет?

— Буду, — тихо ответили мои губы, а взгляд виновато уперся в пол. — А вы будете

держать меня в этом склепе вечно или всё-таки позволите взглянуть на свет божий?

— О, нет! — простонал пожилой собеседник, хватаясь за голову. — Саша, нам стоило

её, действительно, отравить, тогда я сейчас не чувствовал бы себя полным идиотом,

пытающимся разговаривать со стенкой.

— Я не стенка, я Лариса, — гордо вскинув подбородок, представилась я.

— Ну, вот и познакомились, — почему-то весело ответил тот, чей взор недавно

предвещал грозу. Он подарил мне очередную кривую улыбку и мягко сказал. — Мы с

твоей бабушкой уже успели пообщаться и даже кое о чём договорились. Поэтому завтра

утром после её сердечного приступа, вы с ней отправитесь подальше от больших

городов и, в ближайшие пару лет, постарайтесь оттуда не вылезать, чтобы твой

дорогой супруг не прикончил вас обеих по-настоящему.

Внимательно выслушав собеседника, я твёрдо заявила:

— Только через мой труп.

Алекс усмехнулся и, обращаясь к другу, сказал без тени смущения: — Ну как?

Выполним её просьбу?

— Попробуй, — отступив к стеллажам, прошипела я.

— Н-да, эта ненормальная снова собирается атаковать нас урнами, — мужчина

откровенно хохотал, хватаясь за живот и глядя на меня слезящимися от смеха

глазами. — Мы спасли с тобой не несчастную невесту, а бесенка в юбке.

"Невеста! Как же я могла забыть о той кровоточащей ране, которую нанес мне муж? От

острой боли, вонзившей ядовитое жало в моё несчастное сердце, захотелось плакать.

И непослушные слезы крупными каплями поползли из опущенных, полных страдания глаз.

Вся ярость, кипевшая во мне до этого момента, мгновенно исчезла, уступив место

жалости к самой себе. Меня предали, растоптали, унизили и… убили.

— Минутку, — обиженно всхлипнув, пробормотала я. — Значит, официально Сергеевой

Ларисы Ивановны больше нет среди живых?

— В общем-то, да, — спокойно подтвердил Алекс.

— И что же мне теперь делать прикажете? — слезы закапали чаще, спина ссутулилась,

а губы надулись, демонстрируя всю силу моего горя.

— Я же только что объяснил, — небрежно бросил собеседник. Он сделал шаг в моем

направлении и протянул, было, ладонь к моему лицу, однако я отскочила с завидной

скоростью в сторону, чем очень его удивила. — Перестань прыгать, как горная коза,

я просто хочу вытереть твои слёзы.

— У меня для этого есть свои руки, — пробубнила я себе под нос, усиленно растирая

по глазам остатки утренней туши.

— Теперь ты похожа на чёрта, — критически осмотрев моё лицо, заключил мужчина и

решительно двинулся ко мне.

Когда пути к отступлению больше не оставалось, так как спина моя прижалась к

холодной гладкой стене, он медленно достал из кармана джинсов белоснежный

батистовый платок и осторожно вытер чёрные разводы на моих щеках.

— Так гораздо лучше, — любуясь собственной работой, сказал Алекс. — Сейчас мы

отправимся ко мне домой. Завтра я привезу туда твою замечательную бабушку, — при

этих словах собеседник улыбнулся, а в его голосе появилась теплота. Похоже, что и

он тоже пал жертвой бабушкиного обаяния. — Вечером того же дня вы обе уедете из

города по новым документам, которые я специально подготовил для вас несколько

недель назад.

— Зачем вы это делаете? — пристально глядя в его бесстрастное лицо, пробормотала

я.

— Пытаюсь исправить очередную жизненную несправедливость, — мужчина отвернулся, но

я успела заметить, как на его бледное лицо чёрной тучей опустилась мрачная тень.

— Надеюсь, что мы не зря тебя спасали, Лара, — доктор смотрел на меня с

сочувствием. Он перестал дуться за то, что я отказывалась его слушать, упорно

нарываясь на скандал. От той меня сейчас осталось разве что шикарное белое платье,

которое висело теперь на ссутуленных плечах, как на вешалке. — Ты сделаешь так,

как просит Саша, и у тебя появится в жизни новый шанс на счастье.

— А как же Славик?

— Невероятно! После всего, что он с тобой сделал? — выражение лица Александра было

недоумевающим и… злым. — Ты беспокоишься о человеке, который заплатил мне двадцать

пять тысяч баксов за твоё убийство?!

— Я беспокоюсь о том, чтобы он получил по заслугам, — чеканя каждое слово,

произнесли мои дрожащие губы, а на глаза солёной лавиной вновь обрушились слёзы.

— В таком случае, это не твоя забота, — в тон мне ответил собеседник.

— А чья? — изо всех сил пытаясь подавить предательские всхлипывания, промямлила я.

— Моя, — сказав это, он обнял меня за плечи, прижав к себе так нежно и заботливо,

что я больше уже не могла бороться с собственным плачем. Уткнувшись в его твердую

грудь, я принялась тихо скулить, то всхлипывая, то завывая, как белуга. Соленая

вода неиссякаемым потоком текла из затуманенных горем и обидой глаз, оставляя

мокрые пятна на синей футболке мужчины, который осторожно гладил меня по

растрепанным волосам, изредка приговаривая:

— Ну, всё, всё, девочка, успокойся.

Наревевшись вдоволь, я потихоньку начала приходить в себя, вытирая лицо всё тем же

батистовым платком, благородно пожертвованным мне Алексом.

— Пора уезжать из этого царства смерти, — предложил врач, терпеливо дожидавшийся

нас, стоя у стены.

— У меня слишком приметный вид, — окинув сверху вниз свой ослепительный наряд,

пробормотала я. — А если Слава решил проследить за выходом?

— Нет, я сам видел, как он уехал, — опроверг моё предположение собеседник. — К

тому же при нём в печь отправилась юная клиентка крематория, чем-то напоминающая

тебя. И краем глаза он видел, как её тело везли на сожжение.

— Слава умный и подозрительный человек, он мог перестраховаться, оставив

кого-нибудь из своих людей, проследить за вами, — не сдавалась я.

— Тогда мы выйдем через черный ход, — решил спор Александр, предлагая нам

следовать за ним. — Ларисе, конечно, не помешало бы накинуть что-нибудь на плечи…

Через пару минут он умудрился раздобыть где-то черное атласное покрывало, в

которое меня тут же закутали словно мумию. Наконец-то мы покинули ненавистное

здание, и я не без удовольствия вдохнула свежий воздух летнего московского вечера.

Оказавшись в белой «Вольво», я скинула атласные путы, устраиваясь поудобнее на

заднем сиденье машины. Жизнь моя за последние часы действительно круто изменилась,

как я и предполагала, когда ехала в аэропорт. Вот только русло, в которое она

вздумала направиться, не внушало мне никакого доверия. Я плыла по течению, не имея

ни малейшей возможности, что-то изменить. Люди, спасшие меня от смерти, уже успели

решить мою дальнейшую судьбу, не удосужившись даже узнать моё личное мнение на

этот счёт.

"Вы поступите так! А хочется вам этого или нет — ваши личные проблемы, господа

вновь воскресшие", — я разжигала свой собственный дух противоречия, позволяя

рассудку углубляться в подобного рода размышления. Мои спутники молчали, устремив

задумчивые взгляды на дорогу. Я не имела ни малейшего понятия, куда меня везут. Не

доверять им не было смысла, ведь у них уже был прекрасный шанс отправить меня на

тот свет, однако они не только его упустили, но и сделали всё наоборот, подарив

мне новую жизнь. Я видела этих людей впервые, но то, как они поступили со мной и

со Славой, заставляло относиться к ним, по меньшей мере, уважительно.

— Завтра я отдам тебе двадцать пять тысяч баксов, которые мне заплатил твой муж за

убийство, — нарушив тишину, негромко сказал Александр, взглянув на меня в зеркало

заднего вида.

— Почему вы не оставите эти деньги себе? — полюбопытствовала я, с недоверием

изучая его плечи и затылок.

— Потому что мне они не нужны, а вам могут пригодиться.

Разговор погас, не успев как следует разгореться. В машине вновь повисла тишина,

дополняемая монотонным гулом мотора.

"Он ведёт себя как Санта-Клаус в Рождество, доставая из мешка свои щедрые подарки.

Вот вам новые паспорта, вот вам деньги, вот вам и новая жизнь!.." — мысленно

решив, что будет не лишним узнать о том, кем являются мои новые знакомые в

промежутке между спасением несчастных дурочек, типа меня, и очаровательных

старушек, типа бабушки, я задала мучивший моё внутреннее "Я" вопрос:

— А кто вы такие, ребята?

Они обернулись в недоумении, но тут же вернулись в прежние позы, чтобы не упустить

из вида трассу, по которой мы ехали.

— Разве знакомство не состоялось? — осведомился Василий Дмитриевич.

— Я имею в виду немного другое, — подавшись вперёд, поправилась я. — Вот Вы,

например, хирург. А где Вы, собственно, работаете? Есть ли у Вас семья, дети?

— Есть, конечно, — охотно ответил собеседник, почесав свою лысину. — Дочке

тринадцать лет, она у меня отличница. А работаю я в собственной клинике

"Пластической хирургии". "Афродита" называется, может, слышала?

— Нет, — пожав плечами, ответила я. — Мне в Москве не часто бывать приходилось.

Так, пару раз проездом…

— Ну, ничего, — усмехнулся врач, весело подмигнув мне, — Поверь, ты не много

потеряла.

"Всего лишь себя", — мысленно ответила я, а вслух проговорила:

— А Вы, Алекс, кем работаете?

— Это важно? — нехотя отозвался он, не сводя взгляда с дороги.

— А разве род вашей деятельности — тайна? — моё ненасытное любопытство потихоньку

просыпалось и подгоняло меня, требуя узнать то, о чём мне не очень-то хотели

говорить.

— Возможно.

— И всё-таки, кто Вы такой? Иногда Вы бываете киллером в обличии длинноволосого

хиппи, иногда занимаетесь благотворительностью, как в случае со мной. Но ведь у

Вас должно быть ещё какое-нибудь занятие, помимо спасения невинно убиенных

идиоток, типа меня?

— Я спонсор, — короткий ответ, который не приблизил меня ни на йоту к желанной

разгадке.

— Чей?

— Мой, — спокойно произнес врач. — Мы с Алексом партнеры и равноправные владельцы

клиники.

— Вот как? — с ощущением, что получила неполную информацию, протянула я. — И это

всё?

— Ещё я фотограф, но эти данные конфиденциальны, так что держи язык за зубами,

Лариса.

— А кому мне разбалтывать-то? — обиженно пробубнила я.

— Ну, мало ли, — он улыбнулся, я заметила это, так как наблюдала за собеседником

сбоку.

— Что у Вас с лицом? — вырвалось у меня раньше, чем я успела закрыть рот.

— Родовая травма, — ледяным тоном ответил мужчина. От стиснутых зубов на его

скуластом лице заиграли желваки, руки до белизны в пальцах впились в руль, а спина

напряглась, отчего футболка, свободно облегавшая её прежде, натянулась.

Решив, что задела Алекса за живое, я, предусмотрительно заткнувшись, забилась в

угол и вновь погрузилась в собственные размышления. Горевать по развалившейся на

куски жизни мне надоело, в голове, опережая один другого, начинали рождаться новые

планы, в которых не последнюю роль играло слово "месть". Насолить человеку, так

низко и подло поступившему со мной и с моей семьей, стало желанной целью, которую

я искусно спрятала в глубине своего израненного сердца.

"Что ж, эти двое хотят, чтобы я играла по их сценарию? О`кей, почему бы не

позволить им думать, что они победили? А как только клетка откроется, и нас с

бабушкой отправят в провинцию, я затею собственный спектакль, и никто не помешает

мне уничтожить мерзавца! — приняв это решение, я довольно улыбнулась, искоса

взглянув на своих спутников. — До чего же всё-таки мужчины глупы, неужели они,

действительно, думают, что могут управлять поступками других?..”

Квартира, в которой проживал Алекс, была великолепна. Уютная, большая, с красивой

дорогой мебелью и грудой всевозможной бытовой техники.

— Сколько же стоят эти хоромы? — присвистнув, поинтересовалась я.

— Немногим больше, чем ваша трехкомнатная обитель в самом центре Питера.

— Вам и это известно? — не без удивления сказала я.

— Естественно, Лара, а почему, ты думаешь, Славик нанял меня убить тебя и твою

бабушку?

— Чтобы получить квартиру? — это неожиданное открытие не очень то меня обрадовало.

Вот и причина для путешествия в загробный мир! Боже правый, как мерзко. Я

почувствовала приступ тошноты, мой организм сопротивлялся, отказываясь понимать,

как мог человек, которому я подарила всю свою любовь вместе с брачным контрактом и

завещанием того, что мне принадлежит, так отвратительно поступить.

"Ну, конечно же, — сделала я печальный вывод. — Убив меня, он разделывается с

бабушкой, и её собственность отходит ближайшему родственнику, то есть Славе.

Грандиозный по своей изощренности и простоте план! Мерзкий, гадкий и невероятно

легкий".

— Подонок, — скривив губы, процедила я, бесцельно глядя в пол. Мои руки застыли на

скрещенных коленях, воздушные юбки раскинулись по поверхности велюрового дивана,

на который я опустилась, погруженная в раздумья и абсолютно позабывшая о том, что

не одна.

— Он просчитался, — голос Алекса вывел меня из размышлений, заставив вскинуть

голову и пристально посмотреть на говорившего.

— То есть?

— Твоя замечательная бабушка вчера оформила документы на продажу жилья, и с

сегодняшнего дня новый хозяин вступил в свои права.

— Она продала квартиру?! — с гигантскими паузами между словами воскликнула я.

— Да. Мне, — спокойный ответ, а какой эффект! Хаотичные мысли, противореча друг

другу, принялись атаковать мою несчастную голову. "Так, значит, вся эта игра в

спасателей устроена лишь для того, чтобы завладеть квартирой. Или нет? Зачем

тогда, вообще, было меня спасать, если бабуля ещё вчера оформила продажу?.. А,

может, моя неприкосновенность — один из пунктов сделки? Минуточку, но откуда

бабушка знала о том, что муж хочет меня убить? Или её просветили в данном вопросе?

." — мой уничтожающий взгляд достиг своего адресата.

— Вам нужна была квартира, ведь так? — презрительно глядя на него, проговорила я

зловеще.

— Нет, — он усмехнулся. — Не так.

— Пожалуй, я пойду, жена заждалась уже, — подал голос молчавший до сих пор Василий

Дмитриевич, продвигаясь к выходу. — Завтра увидимся, — сказал он другу, и, подарив

мне печальный взгляд, удалился.

Хлопнула входная дверь, и я осталась наедине с человеком, который, в свете

последних событий, манипулировал мной, как деревянной куклой, дёргая за верёвочки

в нужный момент.

— Разве? — саркастически осведомилась я, приняв расслабленную позу и не сводя с

его ничего не выражающего лица пристального взгляда горящих от гнева зелёных глаз.

— Послушай, Ларочка, — он немного постоял напротив, задумчиво изучая меня, —

пожалуй, нам стоит немного поесть, день выдался весьма напряженный, — с этими

словами он направился в кухню, а я, подскочив, как ошпаренная, стремглав кинулась

следом, едва не налетев на хозяина дома в коридоре, где он преспокойненько

дожидался меня, стоя со скрещенными на груди руками.

— Вы лжете! — отдышавшись, выпалила я. — Как вам удалось ее заставить продать нашу

“берлогу”? Вы ее запугали? Отвечайте же! — я вцепилась в его футболку, и принялась

ее трясти, но это не возымело никакого эффекта. Он с интересом наблюдал за

маленькой истеричной женщиной, пытавшейся разорвать кусок синей ткани на его

непробиваемой груди.

— Наверное, ты слишком сильно перевозбудилась, милая, — наконец, заключил

подвергшийся атаке мужчина. — Я понимаю, такой стресс для твоей юной головки

просто невыносим.

— Ты ничем не лучше его, — обиженно фыркнув, заявила я, отойдя на безопасное

расстояние от собеседника.

— Неправда, я тебя спас, а он — убил, — темные густые брови съехались на

переносице. Алексу не понравилось приведенное мной сравнение, это было очевидно. —

И вообще, Лара, чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях.

— А я к Вам не напрашивалась, — рявкнуло моими устами возмущенное самолюбие.

Собеседник вздохнул, разведя руками.

— Горбатого, как я вижу, могила исправит, — он быстро зашагал в сторону кухни,

оставив меня хлопать в недоумении ресницами и размышлять на тему: "Кто,

собственно, такой "горбатый" и какая "могила" его будет исправлять?"

— О, черт! Да ведь он говорил обо мне, — слова слетели, как стремительная птица, я

побежала вслед за Алексом, чтобы высказать ему свои претензии. — Где это, сударь,

вы увидели у меня горб? — хмуро глядя на него, полюбопытствовала я зло.

— В вашем дурном характере, леди, — парировал он, продолжая доставать из

холодильника еду.

— Не такая уж я и плохая, — обиженно пробубнили надутые губки, а мой курносый нос

капризно вздернулся.

— Возможно, — он подарил мне хитрый взгляд из-под слегка прикрытых век. —

Наверняка, ты просто голодная, поэтому и вредная.

"Вот тебе на! Это я-то вредная? Чья бы корова мычала. Тоже мне, властелин судеб

нашелся!" — обругав мысленно собеседника, я вслух процедила:

— Вы могли бы быть чуточку повежливее?

— Чуточку, мог бы, — иронично ответил он.

Наш пустой разговор веселил Алекса, заставляя улыбаться, мне же было не до смеха.

— Так, значит, Вы затеяли все это не из-за бабушкиной квартиры? — пробуя салат из

крабовых палочек, которым потчевал меня хозяин, спросила я, сидя напротив него за

кухонным столом.

— Нет.

— А зачем?

— Это долгая история, — он грустно улыбнулся. — У меня со Славой давние счеты,

правда, он об этом не догадывается.

— Чем мой муж, — я осеклась, — мой бывший муж, насолил вам?

— Когда-то, — Алекс поднялся, чтобы отнести тарелку в раковину, — у меня была

жена…

Больше он ничего не сказал, лишь мрачные тени воспоминаний блуждали по его

мертвенно бледному лицу, которое в свете оранжевой люстры казалось еще белее.

"Какой странный цвет кожи у этого человека?" — подумалось мне, однако, мысль,

неожиданно посетившая голову, исчезла так же быстро, как и появилась.

— Если хочешь, почитай перед сном книжку, — расстилая мне в зале постель,

предложил хозяин дома.

— Не хочу, — пробормотала я, забираясь в большое уютное кресло за его спиной. — У

вас есть ночная рубашка?

Он непонимающе покосился в мою сторону.

— Ну, спать я в чем должна? — стараясь разъяснить ему смысл моих слов, спросила я.

Какое-то мгновение мужчина продолжал в недоумении смотреть на меня, потом до него

все же дошло. Густые брови слегка сдвинулись, а на высоком лбу образовалась

вертикальная морщинка. Алекс задумался.

— Если так пойдет и дальше, — язвительно проговорила я, — у меня вообще не

останется времени на сон. Вы собираетесь размышлять над проблемой пижамы до утра?

— Верно! — радостно воскликнул он. — Я принесу тебе пижаму.

— Вашу? — почему-то сморщившись, спросила я.

— Нет, — он усмехнулся левым уголком своих идеальный губ. — Я предпочитаю

отправляться в объятья Морфея без лишних одеяний на теле.

— Я тоже.

— Тогда зачем дело стало? — в его глазах опять возник вопрос.

— За моей одеждой, которую вы подарили крематорию.

Он понял. Синие глаза лукаво сузились, руки легли друг на друга, заняв излюбленное

положение на могучей груди. Вся его фигура излучала веселье, быстро заполнявшее

пространство комнаты. Я почувствовала опасность и сильнее вжалась в кресло,

проклиная себя за длинный язык. Добрый дядя доктор, способный быстро разрядить

обстановку, закутав меня в простынь, сейчас был бы очень кстати.

— На тебе ведь ничего нет, кроме платья? — его голос был тихим и вкрадчивым, на

губах заиграла сомнительная улыбка.

— Алекс, — прошипела я из своего убежища. — Вы меня пугаете. Прекратите так

странно смотреть.

Он резко сел на постель и, вонзив в меня горящий взор, холодно сказал:

— Неужели твой мерзавец — муж, лучше, чем я?

— О чем это Вы? — искренне не понимая смысл его слов, спросила я, слегка подавшись

вперед от неожиданной смены настроения собеседника.

— Так, ни о чем, — хмуро бросил он, выходя из комнаты. — Будь любезна, надень

наволочку сама.

Через пару минут мужчина вновь появился на пороге, вручив мне идеально выглаженную

шелковую пижаму гигантского размера. Он ушел, а я, как дура, смотрела на то, в чем

мне предстояло лечь спать, и пыталась решить одну глобальную проблему, как бы

ночью не выпасть из слишком уж свободных штанов или не лишиться рубашки, в которой

я могла смело заблудиться, попеременно выпрыгивая то из одного рукава, то из

другого. Да, что ни говори, а габариты у нас с хозяином одежды были, увы, разные.

Его высокий рост не шел ни в какое сравнение с моими несчастными 157 см. Что

касается объемов… здесь у нас опять же не было ничего общего. Я тяжело вздохнула,

натягивая на свое обнаженное тело мужскую пижаму, которую подпоясала шифоновой

лентой, оторванной от подола платья, сулившего мне когда-то счастливую семейую

жизнь. И… легла спать.

Глава 2.

— Ларочка, детка, как я рада тебя видеть, — довольное бабушкино щебетанье вытащило

меня из крепких объятий сна.

— Как, — протирая заспанные глаза, пролепетала я. — Ты уже умерла?

— Да, — весело ответила бабуля, — сердечный приступ и дальше как запланированно.

Я хотела ее обнять, но, вспомнив о шаткости своего наряда, предусмотрительно

заглянула под одеяло, прежде чем из-под него выпрыгивать. Штаны, как ни странно,

по-прежнему были на мне, спасибо изобретенному ночью поясу.

— Как хорошо все-таки что мы снова вместе! — радостно воскликнула я, прижав к себе

старушку. — А где Анюта? — в моих глазах появилась тревога, не ускользнувшая от

внимательного взора собеседницы.

— Она улетела домой. Бедняжка так расстроилась…

— Ты точно знаешь, что Аня отправилась в Питер? — скептически посмотрев на

бабушку, переспросила я.

— Василий Дмитриевич сам лично отвез ее в аэропорт.

Я грустно улыбнулась. Анечка улетела, а с ней исчезла и моя привычная жизнь вместе

с именем и домом. И кем я теперь интересно буду?

— Спящая красавица очнулась? — полюбопытствовал Алекс, открыв дверь и просунув в

проем голову. Пепельные пряди упали на бледное лицо мужчины, закрыв его до самого

подбородка.

Настроение говорившего было, явно, хорошим, он весь светился от удачно проведенной

авантюры с гибелью Ирины Николаевны. Не понимаю, как я умудрилась проспать все

самое интересное. Вздох разочарования вырвался из моей груди. Впереди ожидало лишь

путешествие в глубинку. Я сидела на залитой светом кухне и бесцельно ковыряла

вилкой в тарелке, где лежала порция салата, от души положенная мне хозяином. Есть

не хотелось совершенно. Аппетит пропал еще в постели, когда я поняла, что близится

финал моего пребывания в столице, и вскоре нам светит оказаться в какой-нибудь

глуши.

— Почему ты не ешь? — изучающе глядя на меня, спросил Александр. — Вы скоро

отправитесь на вокзал. Ты должна подкрепиться перед дорогой.

— Спасибо, я не голодна, — выдавив на лице подобие улыбки, ответила я и рассеянно

посмотрела вокруг.

Бабушка сидела напротив и уплетала за обе щеки то же самое, что лежало передо

мной. Она заметно проголодалась с дороги и теперь с удовольствием наполняла

желудок вкусной, домашней пищей мужского приготовления. Алекс сам нарезал помидоры

и обильно приправил их зеленью. Сделал он это быстро и, наверное, вкусно, но от

печальных мыслей кусок в горло мне не лез, поэтому оценить его кулинарные таланты

я, увы, не могла.

— Вот документы, — собеседник протянул нам новые паспорта, достав их из кармана

пиджака.

Он сильно изменился с прошлого вечера. Сейчас передо мной стоял элегантный высокий

человек в идеально сидящем тёмно-сером костюме классического типа, белоснежной

рубашке и благородного цвета галстуке. Его синие глаза почему-то стали серыми,

потеряв вместе с насыщенным цветом свою загадочность и шарм.

"Интересно, когда же всё-таки он был в линзах? Вчера или теперь? Наверное, вчера,

а, может, и теперь тоже… — пыталась я определить истинный цвет этих странных,

внимательно наблюдавших за мной глаз.

Осторожно раскрыв паспорт, я тут же наткнулась на собственную физиономию, весело

смотрящую на меня с фото. Правда, вместо длинных прямых волос, обладательницей

которых я являюсь, на снимке у меня была стрижка типа каре.

— Мне нужно отрезать косу? — испуганно поинтересовались мои дрогнувшие губы, а

глаза, слегка округлившись, недоуменно захлопали длинными тёмными ресницами.

— Вовсе не обязательно, — пожал плечами мужчина. — Ты могла отрастить волосы за

несколько лет. Тебе ведь двадцать пять? Достаточно времени для отращивания косы,

как мне кажется.

Я снова уставилась в документ, жадно читая изложенную в нем информацию о самой

себе. Зовут меня по-прежнему Лариса, это радовало. Вот только фамилия поменялась:

вместо Сергеевой, я стала Ярмошиной.

— А паспорт настоящий? — недоверчиво поинтересовалась я, листая странички.

— Да, вполне. Можешь не беспокоиться за его подлинность.

— Я прописана в Новгороде?! — этот крик удивления сорвался так быстро, что я сама

поразилась его скорости.

— Да, хороший город. Тихий, спокойный, самое место для того, чтобы в нем на время

исчезнуть.

— Вот спасибо! — грустно бросила я.

"Никогда там не была, и желания особого не испытываю. Мог бы хоть поинтересоваться

моим мнением по поводу выбора места прописки", — вертелось в голове, как

назойливая оса.

— Поезд отходит сегодня ночью, — довольным тоном сообщил собеседник. — Василий

проводит вас. Билеты уже куплены. А по приезду устроитесь как-нибудь. Деньги при

вас есть, — он достал из шкафа пачку иностранных купюр. — А это благотворительный

взнос в вашу новую жизнь от господина Ларина.

Бабушка спокойно приняла доллары и сложила их в свою потертую коричневую сумку

так, словно это были не деньги, а какие-то никчемные бумажки.

— Вы можете отдохнуть пока, а я отправлюсь в магазин, надо Ларисе сменить наряд на

менее вызывающий.

Я скользнула взглядом по белому платью, в которое облачилась с утра. Он прав, в

таком прикиде в поезд не сядешь.

— У меня сорок четвертый размер, — бросила я вдогонку, когда Александр был уже в

коридоре.

— Он знает, Ларочка, — ответила Ирина Николаевна, загадочно подмигнув мне. — Он

все про нас знает.

Я посмотрела на нее так, будто впервые видела. Маленькая шустрая старушка, с

округлым румяным лицом и носом картошкой, на котором висят в тонкой оправе очки.

Седые короткие волосы, непослушными прядями лезут на пронизанный горизонтальными

морщинами лоб. Подкрашенные розовой помадой губы хитро улыбаются, а серо-зелёные

глаза в кольце мелких морщинок лукаво блестят.

— Бабушка, а как ты-то попала во всю эту историю? — скептически покачав головой,

спросила я.

— Мы с Сашей заключили одну взаимовыгодную сделку.

— На продажу квартиры? — я презрительно хмыкнула.

— Да, но в договоре есть один маленький пункт.

— То есть? — весь мой вид говорил о настороженном внимании, которое струилось изо

всех клеточек тела, отражаясь в расширенных от любопытства зрачках.

— Там указано, что если ты, моя внучка, потребуешь вернуть квартиру обратно, тебе

достаточно будет возместить необходимую сумму ее нынешнему владельцу. Сумма

идентична той, которую заплатил мне Александр.

— Но у нас ведь новые имена? — я грустно усмехнулась. — Значит, сделка не

действительна.

— Отчего же? — Ирина Николаевна напустила на себя важность. — В этом договоре

указана и ты, нынешняя, тоже. Так что, если надумаешь вернуть себе “берлогу”,

отправляйся к Саше, и он тебе поможет это сделать.

— А ты?

— Я уже старая, мне-то она зачем. Я для тебя ее хранила, думала, что будешь жить

там, детишек растить, а вышло вон как… — она взгрустнула, погрузившись в

неприятные воспоминания. — Кстати, по документам мы теперь с тобой мать и дочь.

Я удивленно вскинула брови:

— Значит, мне тебя мамой нужно звать?

— Ты уж постарайся. В детстве ты меня так часто величала, — усмехнулась

собеседница.

— Ладно, мама. Что дальше? — принимая игру, полюбопытствовала я. — Мы сидим с

тобой на кухне, в чужом доме, абсолютно, одни. Может, стоит сбежать?

— Зачем? — старушка, явно, не поняла.

— Чтобы жить, как нам нравится, а не как кто-то велит.

— А разве мы не успеем поступить так… чуть-чуть попозже? — заговорщически

прошептала старушка, в очередной раз подмигнув мне своим весёлым серо-зелёным

глазом.

— Наверное, ты права, — с неохотой согласилась я, но все же не смогла удержаться

от искушения, и отправилась проверить дверь на степень ее запертости. — Побег

отменяется в любом случае, — сообщил из коридора мой обреченный голос. — Господа

спасатели не очень то любят давать свободу действий своим спасенным.

— Правильно и делают, — невинно проговорила Ирина Николаевна, — тебе дай свободу,

хлопот не оберёшься.

— Ну, спасибо… мама, — я усмехнулась. — Как все-таки хорошо, что мы снова вместе.

Александр вернулся с большим пакетом, откуда он тут же извлек черный брючный

костюм и маленький белый топик.

— Надеюсь, подойдет, — смерив меня оценивающим взглядом, предположил он. — К

туфлям, во всяком случае, точно подходит.

— Ну, это уже хорошо, — натянуто улыбаясь, ответили мои губы. — Вот только

одеваться мне опять на голое тело прикажете? — полюбопытствовала я так, будто

спрашивала не о нижнем белье, а о том, какая на улице вчера была погода.

— Ах, да, — он почему-то смутился. — Я купил тебе это, — мужчина осторожно достал

со дна пакета гарнитур, состоящий из бежевых трусиков и такого же цвета

бюстгальтера. Я взяла обновку и, прочитав размер, в изумлении подняла на

собеседника глаза.

— А откуда Вы знаете, что у меня тройка?

— Ну, я же не слепой, в конце-то концов, — Алекс уперся руками в бока, откинув

назад полы расстегнутого пиджака. — Ты собираешься переодеваться, или как?

— А что?

— Интересно посмотреть, верно ли я подобрал вещи.

— И нижнее белье проверять станете? — заносчиво осведомилась я, тоже поставив

ладони на бедра.

— Что-то у вас тут жарко становится, — вырастая между нами, как гриб после дождя,

заявила Ирина Николаевна, поочередно оглядев меня и его. — Зачем ссориться? Глупо

ругаться сейчас.

— Вот и объясните это своей дражайшей внучке, которая со вчерашнего дня ищет повод

нарваться на скандал, — хмурясь, проговорил собеседник.

— А Вы со вчерашнего дня, — высовываясь из-за спины бабушки, прошипела я, —

отказываетесь отворачиваться, когда я переодеваюсь.

— Экая невидаль! — он всплеснул руками, усмехнувшись. — Как будто я не видел

женских тел.

— Вот на женские и смотрите, а на меня пялиться нечего!

— Ты, значит, не женщина? — он нагло смеялся, скептически осматривая меня сверху,

через голову стоящей между нами старушки. — Кто же ты, гуманоид?

— Сашенька, — укоризненно произнесла Ирина Николаевна, увлекая его за плечи в

коридор так, будто всю жизнь была с ним знакома. — Девочка перенервничала, войди в

ее положение хоть на минутку, она же совсем еще ребенок…

— Глупый, упрямый ребенок, — долетели до моих ушей его ответные слова, сказанные

после того, как дверь захлопнулась.

— А Вы — напыщенный, самоуверенный болван! — пробурчала я себе под нос, и

принялась переодеваться.

Все сидело на мне, как с иголочки. Наверняка, свои покупки, Александр делал не на

вещевом рынке, а в каком-нибудь хорошем магазине, о чем свидетельствовало высокое

качество одежды. Мне было удобно, легко и уютно в новом костюме, а легкий тягучий

топ идеально облегал фигуру, оставаясь при этом абсолютно неощутимым. Я

отправилась в прихожую, чтобы взглянуть на себя в зеркало. К счастью, на пути мне

никто не попался, вероятно, бабуля увела хозяина дома в дальнюю комнату. Подойдя к

трюмо, я не без удовольствия заметила, что выгляжу великолепно. Расчесав длинные,

спадающие до пояса волосы, я тем самым довершила новый образ классической леди, в

котором теперь пребывала.

— Превосходно! — это были слова Александра, самодовольная физиономия которого

появилась в дверном проеме одной из его многочисленных комнат. — Кажется, я

приобрел именно то, что нужно.

Подарив ему кислую улыбку, я осторожно поинтересовалась:

— Надо полагать, Вы уже высчитали с нас необходимую сумму за вещи и проживание, а

также за организацию подставной смерти?

Он оторопел. Потом, взяв себя в руки, хмуро проговорил:

— Какая же ты все-таки циничная, Лариса. Неужели нельзя представить, что я просто

помогаю вам, практически безвозмездно.

— Ага! — победно воскликнула я. — А что означает слово "практически"?

— Оно означает то, что у меня к тебе за всю мою помощь будет всего одна маленькая

просьба.

— Какая? — настороженно спросила я.

— Я прошу тебя не путаться у меня под ногами, и не мешать мне делать то, что я

запланировал. Надеюсь, после отъезда я больше тебя никогда не увижу.

Мне стало обидно. Неужели я такая плохая, что со мной не хотят впредь встречаться?

Надув губы, я быстро отвернулась, стремительно зашагав в кухню. Прикрыв за собой

дверь, я подошла к окну. На улице шел дождь, из моих глаз в унисон ему закапали

слезы. Я озябла, несмотря на то, что температура в помещении была самая что ни на

есть комфортная — старательно работал кондиционер.

"Может я, действительно, ужасная? Ведь не зря же со мной приключился весь этот

кошмар, — всхлипывая, думала я, аккуратно водя пальцем по стеклу. — Из-за меня

пострадала бабушка. Человек, которого я любила, оказался негодяем, а я стою и

реву, как старуха у разбитого корыта. А, может, это и не любовь была вовсе? В душе

пустота, на сердце боль и никаких нежных чувств не осталось, только разочарование.

От любви до ненависти — один шаг, гласит пословица. Неужели я оказалась жертвой

этого рокового правила?"

Я сильно обожглась на одном мужчине, но мой глупый рассудок принялся чесать всех

под одну гребенку. Я стала жестче, грубее, циничней и начала ко всему относиться с

опаской, готовая в каждом увидеть предателя. Алекс, спасший меня от смерти,

достоин, по меньшей мере, благодарности. А что дала ему я, кроме грубых нападок и

язвительного тона? Хотя и он тоже хорош! Ну вот, опять взял инициативу на себя мой

упрямый дух противоречий. Так не годится! Он виноват, но и я не подарок, короче,

каждый остался при своем.

— Прости, я был не прав, — негромкие слова, произнесенные за моей спиной, вернули

меня к реальности. И как ему удалось так тихо подойти сзади? Наверное, я,

погруженная в водоворот собственных мыслей, не услышала шаги, или… он умеет

летать. Третьего не дано. — Не плачь.

— Я и не плачу, — обиженно всхлипнув, ответили уста, а рука, сжатая в кулак,

потерла мокрые глаза.

— Понятно, — он усмехнулся.

— Не стоит надомной иронизировать, — помимо собственной воли я в очередной раз

приняла боевую готовность, намереваясь вступить в словесную схватку.

— Лариса, — мужчина заговорил тоном умудренного опытом отца, — Ты многое

перенесла, это очевидно. Но не надо кидаться на всех людей подряд, данная манера

поведения повредит только тебе, и ни кому больше. Постарайся забыть тот ужас,

который случился вчера, выброси из головы Славика и начни новую жизнь, — он

многозначительно помолчал. — И учти одну очень важную вещь — хороших людей в мире

гораздо больше, чем плохих!

— Зато этих плохих хватает на всех хороших вместе взятых, — грустно пробормотала

я, перестав плакать. — Вы правы, я начну новую жизнь!

Мой решительный ответ вызвал у Александра вздох облегчения. Странно, что его

проницательные, вновь посиневшие глаза, не заметили упрямого блеска в моем горящем

зеленым огнем взгляде.

Вскоре появился Василий Дмитриевич. Его настроение сегодня излучало бодрость и

оптимизм, читавшийся в каждом жесте его поджарой фигуры, облаченной в

темно-голубой спортивный костюм. Лысина на голове врача весело лоснилась в лучах

разогнавшего тучи вечернего солнца, светившего в комнату через распахнутое окно.

— Сегодня вы уезжаете, — радостно сообщил хирург информацию, в курсе которой мы

были уже давно.

Я смерила его скучающим взором и тоскливо протянула:

— Да, через пару часов.

— Дай бог, чтобы все сложилось у вас благополучно, — улыбаясь, пожелал собеседник.

— В этом мы не сомневаемся, — ответила бабушка, которая только что вылезла из

ванной, куда ее отправил гостеприимный хозяин, предложив принять с дороги душ.

Или, может, перед дорогой… Хотя, какая разница.

— Ирина Степановна, рад Вас снова видеть, — Василий Дмитриевич назвал ее новым

именем. Мне тоже стоило привыкнуть обращаться к ней так.

— Думаю, что самое время отужинать перед отъездом, — предложил Алекс и зачем-то

потащил меня за руку из комнаты.

— Вы чего?! — вылупив на него полные удивления глаза, воскликнула я, когда мы

очутились в коридоре.

— Тебе тоже не повредит принять ванну, — осторожно взяв пальцами прядь моих волос,

и, покрутив ее перед собственным носом, заключил он. — Ведь неизвестно, когда в

следующий раз выпадет такая возможность.

Я хотела возразить, но вдруг остановилась, заметив, что синие глаза снова стали

серыми.

— Как Вы это делаете?

— Что именно?

— Меняете цвет глаз.

— Линзы, — он усмехнулся. — Самые что ни на есть обыкновенные цветные линзы.

— И какой же оттенок дарован Вам природой? — пристально изучая его внешность,

глядя снизу вверх, полюбопытствовала я.

Он какое-то время молчал, сомневаясь, говорить мне это или нет, потом отвернулся и

снял линзы. Глаза его, печальные и ироничные одновременно, отражали синеву

вечернего неба, в котором яркими звёздами сверкали блики от света коридорной

люстры.

— Считай, что я открыл тебе страшную тайну, — его голос был наигранно

заговорщическим, а губы кривила улыбка. — А теперь марш в ванну.

Я подчинилась, демонстративно хлопнув дверью перед его носом. Правда, мыться мне

не хотелось и, ограничившись порцией душистого шампуня, вылитого на голову, я,

просушив феном голову, выползла на кухню.

— Красиво, — Алекс бесцеремонно провел ладонью по чистым, пушистым волосам.

— Спасибо, — выдавила я, отступая на шаг.

— Садись, поешь, — предложил Василий Дмитриевич, но я вежливо отказалась.

— Лара, ты весь день голодная, решила перейти на питание святым духом? — бабушкины

брови смешно сдвинулись, наехав на переносице одна на другую.

— Нет, она просто бастует, — иголка, запущенная в меня Александром, достигла цели.