Дао ВСБ

Не то там наверху. Там в подлинности голой лежат деянья наши без прикрас, и мы должны на очной ставке с прошлым держать ответ.

Шекспир, «Гамлет», монолог короля Клавдия.

На недавнем семинаре в Подмосковье мой друг, основатель и владелец нижегородского издательства «Деком» в душевном разговоре сказал: - Ну вот, гляди, есть сайт Школы, твои книги в бумажном виде и в Сети. Ты всегда и везде позиционируешь себя как обычный человек, не гуру. На сайте есть краткая биография. Все вроде бы ясно, кроме одного: как этот среднестатистический человек стал сегодняшним ВСБ в мире йоги? Как он врубился в ее сущность? Ходит масса легенд, сплетен и слухов о нетерпимом твоем характере, каких-то там сиддхах. А ведь подлинная история твоей жизни так же скрыта, как и у прочих «корифеев йоги». Что скажешь?

Вопрос озадачил. Как-то некомфортно, мягко говоря, рассказывать о себе. Потому что надо говорить правду, а она не всегда такая, как хотелось бы. Кроме того, в йогической среде сложился некий образ ВСБ, который может разрушиться. Но с другой стороны, кто знает, например, где реальность, а где вымысел в «Автобиографии йога»? Подлинность не проверяема в принципе. То же относится к Рамана Махариши, Дхирендре Брахмачари и многим другим. В книге «Голос Бабаджи» находим: «В один прекрасный день… в святых Гималаях, в уединенных местах… освященных присутствием и аскетическими подвигами великих святых, можно было увидеть одинокого паломника. Путнику, ведомому, без сомнения, некой невидимой Силой, наконец, удалось взобраться…» - и далее шестьсот с лишним страниц «высокодуховного» маразма.

(Добрый доктор Айболит, полечи шизофренит…).

Жизнь сколько-нибудь известных фигур йогического мира давно превращена в невнятные легенды ловцами профита в мутной воде. На самом деле все это выглядит некрасиво, если что-то выдумывают – значит, есть причины избегать правды. Конечно, нужна она далеко не всем, многим гораздо комфортнее жить в иллюзиях. К тому же торговцев шизой сегодня более чем достаточно, ибо она востребована немыслящим большинством.

В данном же очерке приведена моя подлинная физическая история. Или, скажем так, дан краткий обзор событий, которые повлияли на мой жизненный ресурс.

Поскольку негативные эмоции также весьма способствуют его ускоренному расходу, не избежать и соприкосновения с «химией». Иными словами, придется показать некоторые факты моей частной жизни. Степень откровенности я определяю по своему усмотрению, и если что-то с этим окажется не так, надеюсь, что умный не скажет, дурак не заметит.

Итак, йога стала для меня садханой в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Поначалу это была работа вслепую, ибо текст «Прояснения йоги» - банальная дезинформация, переливание из пустого в порожнее. Подлинны лишь фотографии гипермобильного индуса. Европейцы не обладают в массе природной гибкостью, которая изначально была присуща автору, поэтому подавляющая часть асан «Прояснения…» не может быть ни воспроизведена, ни освоена человеком с типовыми физическими данными.

Когда в 1990 на семинаре Фаека Биреа в Москве я спросил:

- Можно ли заниматься по книге «Прояснение йоги»? – он отреагировал весьма эмоционально: - Ни за что!

На вопрос: - Почему? – было сказано:

- Эта книга – горизонт! Она написана для тех, кто обладает качествами самого Гуруджи. Если по ней попробует заниматься человек с обычными физическими данными, это убьет его в короткий срок.

Я даже не стал спрашивать личного секретаря Айенгара, главу его школы в Париже, почему этих слов, заключенных в рамку, нет на первой странице книги «Light on Yoga». А ведь ради сохранения здоровья людей и по соображениям этики им там самое место!

Физкультура имени Айенгара не отвечает критериям подлинной йоги по следующим признакам:

1. Детальное выстраивание формы асан в процессе их исполнения несовместимо с молчанием ума;
2. Детализация формы асан есть дурная бесконечность, ибо неясны пределы описания;
3. Детализация соответствует принципу несовместимости Лофти Заде:

- Чем более детальное описание используется для сложных систем, тем менее содержательным оно оказывается.

4. Непонятно, почему нужно отслеживать именно эти подробности, а не другие.

«…Каждый раз после знакомства с очередным учителем, вновь приехавшим из Пуны либо откуда-то еще, в исполнении поз появлялись все новые особенности и нововведения, которые всегда противоречили уже существующим. Все это преподносилось как развитие или «эволюция стиля». Например, в «стоячих» асанах прежде сцеплялись большие пальцы рук над головой, и надо было за ними тянуться (в Вирабхадрасане-1, подготовке к другим позам), потом вдруг выяснилось, что это плохая привычка, нет равномерного вытяжения позвоночника, поступила команда пальцы не сцеплять. Подробно разбирались позы, основное внимание уделялось тому, как их можно и как нельзя компоновать. Бесконечно вдалбливали, что и куда вытягивать, закручивать, втягивать, куда и где «заворачивать» мышцы, кожу, как «раскрывать» суставы - все это тщательно конспектировалось. Все ученики штудировали «Йога-дипику» Айенгара, особенно принципы ямы и ниямы. Плюс обучение активному использованию пропсов, количество которых часто доходило до абсурда» (А.Е.).

«На каждом занятии преподаватель четко и ясно объяснял, как должна выглядеть асана и к какой форме надо стремиться. Все вместе по команде входили в позы и выходили из них тоже только по команде. Асаны шли практически одна за другой, перерывы случались только на время объяснений преподавателя. Основное внимание уделялось тому, какие мышцы должны быть напряжены, что нужно тянуть сильнее и т.п. Каждая неделя в течение месяца была посвящена какому-то одному типу поз, например первая неделя во всех классах «стоячие», вторая неделя - сидячие и т.д. В конце каждой практики обязательно Сарвангасана, а затем Шавасана. Меня, такая структурированность поначалу вполне устраивала, однако здоровье неуклонно ухудшалось. У любого преподавателя асаны нужно было делать подряд, без перерывов и отдыха, мало того, некоторые инструктора запрещали даже прислоняться к стене. И утверждали, что в ожидании начала занятий надо разминаться, а не расслабляться. Во время выполнения асан обязательным было стремление к идеальной форме. Встать прямо, руки и ноги напрячь, живот расслабить и т.п. Лично мне совершенно не удавалось одновременно все напрячь и расслабить, особенно в «стоячих» асанах» (Д.Т.).

Подлинная сущность Айенгар-йоги прояснилась не скоро, а в семидесятых выполняя доступные телу позы, я постепенно налаживал контакт с ним, одновременно выясняя, какое состояние сознания наиболее конгруэнтно данному виду деятельности, а также учился отличать возможное от невозможного. Когда асаны стали неощутимыми, а голова на время занятий опустела, жизнь начала меняться. Впоследствии оказалось, что основные технические моменты, определившиеся в процессе моих занятий, давным-давно описаны в Сутрах и являются базовыми принципами классической йоги.

Но вопрос появления новодела, выдаваемого за йогу и захлестнувшего мир остался открытым. И только сейчас начали появляться исследования, приоткрывающие кухню этой модернизации. В данном очерке я использую фрагменты работы Марка Синглтона: «Тело йоги. История современной постуральной практики». Перевод, данный в кавычках, выполнил Николай Дорохов по английскому оригиналу. Фрагменты отчетов людей, долгое время занимавшихся в московских Центрах Айенгар-йоги - Д.Т. и А.Е. - даны курсивом. А.Е. прошла полный курс подготовки, была сертифицирована и преподавала не ради заработка, а для души, потому свидетельства ее особенно ценны. Отчеты Д.Т. и А.Е. находятся на сайте Школы - http://www.realyoga.ru/yogatherapy

Курсивом и в скобках приводятся афоризмы, а также строки поэзии.

А.Е. - «…Я параллельно посещала все семинары и занятия, не пропуская ни одного учителя, приезжающего в Москву. Посетила занятия Стефани Квирк, Лойс Штайнберг, Габриэллы Джубилляро, к ней я ездила и в Италию, там же занималась у Мэри Данн. Она была дочерью людей, которые организовали первый приезд Б.К.С.Айенгара в Нью-Йорк, основала Институт Айенгар-йоги в Нью-Йорке и преподавала там. В 2008 Мэри умерла от рака и сейчас в США есть фонд, названный её именем. Также я была на семинарах наших главных специалистов - Елены Ульмасбаевой, Сергея Угрюмова, Инны Машьяновой и других. После этих семинаров всегда оставалась дикая усталость, и о самостоятельной практике у меня не возникало и мысли на протяжении минимум 2-3 недель. При этом нельзя назвать меня человеком слабым, всегда отмечала свою выносливость, в школе занималась сразу в нескольких спортивных секциях и вообще по природе была подвижной и здоровой. И, по идее, такие познавательные занятия с признанными учителями должны были давать силы и хорошее настроение. На самом же деле то, ЧЕМ я занималась, явно отбирало эти самые силы и настроение. Причём признаваться себе в этом не хотелось, потому что альтернативы не было. Её я пыталась найти в Аштанга-виньясе, «кругах» Сидерского и Кундалини-йоге, но бесполезно».

Известно, что длительность и качество жизни любого человека зависят от:

- наследственности;

- калибра интеллекта;

- силы характера;

- стартовых социальных условий (тюремная камера или королевская семья);

- экологии места рождения и проживания (промзона Челябинска или горы Абхазии);

- интенсивности расхода наследственного ресурса;

- случая.

Вот краткие сведения о некоторых персонажах йоги XIX – XX веков:

1. «Вивекананда (1863 - 1902), происходил из знатной семьи кшатриев, детство и юность провел в роскоши. Изучал логику, западную философию и европейскую историю в Шотландском колледже. Впоследствии стал учеником Рамакришны, основал Орден и Миссию его имени.

«В своей книге «Раджа-йога» бескомпромиссно отвергает «исключительно физические» практики хатха-йоги: «Здесь мы не касаемся её вовсе, поскольку ее практики очень сложны, не могут быть изучены за день и не ведут к заметному духовному росту».

Он подчёркнуто разграничивает чисто физические упражнения Хатха-йоги и духовные - Раджа-йоги – дихотомия, которая сохраняется в современной йоге по сегодняшний день».

2. Рамакришна (1836 - 1886), религиозный реформатор. В юности был индуистским жрецом. Считая, что все религии истинны и представляют собой различные пути к одному и тому же богу, проповедовал единую синтетическую религию. Философская ее основа - веданта и тантризм. Подолгу пребывал в экстатических состояниях и был настолько слаб физически, что порой ученики вынуждены были носить его на руках.

3. Йогананда (1893 - 1952), родом из очень богатой семьи, сын старшего управляющего Бенгало-Нагпурской железной дороги. После окончания Калькуттского университета основал в 1917 свою школу и ашрам.

4. Борис Сахаров (1899 – 1959), второй ребенок в семье владельца пароходной компании Одессы. В эмиграции изучил санскрит и перевел Йога-сутры. Учился у Свами Шивананды, в 1947 получил диплом «Divine Life Society» и титул Йоги-радж. В 1959 погиб в автокатастрофе.

5. Лахири Махасайя (1828 - 1895), из семьи брахмана, детство провел в родовом имении. В Бенаресе посещал курсы хинди и урду, а также школу, где обучался санскриту, бенгальскому, английскому и французскому.

6. Свами Вишну Девананда (Куттан Наир, 1927 – 1993). После окончания школы служил в инженерных армейских войсках. После увольнения из армии стал учителем, в 1947 отправился к Свами Шивананде в Ришикеш. Прожил в его ашраме десять лет и стал первым профессором хатха-йоги в «Yoga Vedanta Forest Academy». Был личным секретарем Шивананды. В 1957 прибыл в США, где организовал несколько ашрамов. Используемый сегодня в центрах Шивананда-йоги комплексный подход содержит пять аспектов - физические упражнения, дыхание, расслабление, питание, позитивное мышление и медитация. В 1969 основал «True World Order» («Правильный мировой порядок»), разработал «Курс подготовки учителей йоги». Известен как автор «Полной иллюстрированной книги йоги», а также «Медитация и мантры».

7. Дхирендра Брахмачари (1925 - 1994), родом из штата Бихар, младший из трех сыновей, рос в бедности. Возможно, потому ушел из дома. Скитаясь, встретил Махариши Картикейю и стал его учеником. Впоследствии преподавал йогу Д.Неру и его дочери Индире Ганди. С 1980 по 1984 курировал индийскую TV программу популяризации йоги. Погиб в авиакатастрофе.

8. Рамана Махариши (1879 – 1950), вырос в религиозной семье. Когда отец, адвокат, умер, Рамане было 12 лет, он перебрался с братом в Мадурай и посещал школу при американской миссии. С шестнадцати лет погрузился в спонтанный процесс духовного преображения.

9. Шивананда Свами (1887 - 1963), третий сын в семье правительственного чиновника, рос в достатке. В 1905 поступил в медицинскую школу и, по окончании курса, стал бакалавром медицины. С 1913 работал врачом в Сингапуре. В 1923 вернулся в Индию, с 1924 стал практиковать йогу в одном из ашрамов Ришикеша. В 1936 основал Общество божественной жизни.

10. Шри Ауробиндо (1872 - 1950), родом из Калькутты. Отец хирург, мать - дочь активиста Брахмо самадж. Получив западное образование и вернувшись в Индию, долго работал в администрации города Бароды, преподавал английскую и французскую литературу в местном университете. В 1906 перебрался в Калькутту, где стал ректором Национального колледжа. С 1902 по 1910 активно участвовал в политической жизни. При втором аресте, находясь в тюрьме, пережил просветление и затем ушел в йогу собственной модификации.

11. Шри Кунджабихари Дас Бабаджи (1896 - 1976), брахман из касты Тевари, родился в северо-западной Бенгалии. Единственный сын в семье. В 1950 встретился с гуру Шри Кунджа Бихари Дасом и с тех пор до конца жизни проповедовал традицию гаудиа-вайшнавизма.

12. Юктешвар Гири (1855 - 1936), родился в Серампуре. Отец был богатым коммерсантом и оставил сыну большое наследство - родовой дом и землю, потому всю свою жизнь ЮГ был независим финансово.

13. «К.В.Айер из Бангалора (1897–1980), вероятно, наиболее значимый пропагандист физической культуры Индии начала 20-го века. Основал свою первую гимнастическую школу во дворце Типу Султана в 1922, и после открытия еще нескольких школ перебрался… в свою знаменитую Вьяямшалу на Джей-Си-Роад в 1940. В 1930-х Айер часто появляется на страницах международных журналов физической культуры, таких как «Здоровье и сила» и «Супермен», поражая читателей классическими пропорциями. Писал книги о здоровье, культуризме и состоял штатным сотрудником издаваемого в Махараштре журнала «Вьяям». Был большим поклонником Сандова, Макфаддена и маэстро «мышечного контроля» Максика, регулярно переписывался с Чарльзом Атласом. Хотя Айер запомнился в основном как культурист, он был также ярым пропагандистом хатха-йоги, но в контексте более обширной, высокоэстетизированной системы физической культуры, основанной на западных образцах. В своем «Культе мышц» (1930) он заявляет, что «Хатха-йога, древняя система культа тела, … больше помогла мне стать тем, кем я сегодня являюсь, чем все гантели, брусья, стальные пружины и ремни, которыми я пользовался». Повседневные занятия в гимнастической школе Айера, как и популярные заочные курсы, были практическим выражением этого «слияния двух систем» – физической культуры Запада и йоги. Он предлагал целостную систему, включающую, с одной стороны, сурья-намаскар (приветствие солнцу) и «йогу» в качестве лечебной гимнастики и разминочных упражнений, а с другой –упражнения с гантелями и с собственным весом из систем европейского культуризма. Айер был далеко не первым, кто использовал сурья-намаскар как тренировочный элемент культуризма. Создатель современной сурья-намаскар Пратинидхи Пант, раджа Аундха, был, подобно Айеру увлечённым культуристом и поклонником Сандова и занимался активной популяризацией динамических последовательностей асан, которые сегодня стали основным элементом множества разновидностей постуральной йоги. Как пишет Пант в своем руководстве по СН: «В 1897… мы полностью закупили тренировочное оборудование и книги Сандова, и десять лет непрерывно и регулярно занимались по его системе». СН, сегодня полностью вписавшаяся в среду международной йоги как предположительно «традиционная» техника индийской йоги, была изобретена культуристом, а затем распространялась другими культуристами… в качестве метода бодибилдинга».

14. Свами Кувалаянанда (1883 – 1966), родился в обедневшей брахманской семье, отец учитель, мать - домохозяйка. В 1903 поступил в университет Бароды на отделение санскритологии и философии. В 1918 создал Институт йоги в Бомбее, где развил активную деятельность совместно со Шри Йогендрой. В 1919 встретил гуру Мадхавдасджи Махараджа.

«С 1927 занимал должность в комитете по физической подготовке Бомбейского округа, целью его деятельности было создание эталона физического развития. К 1933 учебные программы К. «Йогическое физическое воспитание» были введены во всех учебных заведениях Соединенных провинций. Ко времени визита Кришнамачарьи в Бомбей системы асан К. уже стали образцом преподавания йоги в школах по всей Индии, и можно вполне допустить, что Кришнамачарья перенял некоторые из их основных элементов и применил в своей работе с детьми в Майсуре.

Учебные программы К. записаны в его «Йогических групповых упражнениях» 1936 года. Эти упражнения, утверждает К., основаны на принципах муштры («хуку-мо» на хинди). Хотя он ограничивается в этой книге простыми, динамичными упражнениями физзарядки и легкими асанами, очевидно, что Кришнамачарья заимствовал этот формат и включил в него другие, более сложные позы йоги, так же, как это делал сам Кувалаянанда.

На практике такие сочетания, основанные на этом всё более распространяющемся формате, не представляли собой что-то необычное. Например, учебная программа Комитета по физическому воспитанию Бомбея, основанная на работе К. и обязательная в школах провинции с 1937 года, имеет поразительное сходство с сегодняшней Аштанга-виньясой.

Эта муштра зачастую напоминает «виньясы» из методики Кришнамачарьи, в частности в разделе «Зарядка», где содержится упражнение под названием «Кукх Кас Эк», близкое по форме и исполнению к Уттхита Триконасане в Аштанга-йоге.

В этом разделе можно найти много подобных совпадений. Тем не менее, именно глава 10, «Индивидуальные упражнения, данды (отжимания), байтхаки (приседания), намаскары (наклоны) и асаны», проясняет функциональную позицию асан в образовательных программах. Хотя они и представлены отдельно от прочих упражнений, очевидно, что их недвусмысленно причисляют к физической подготовке вместе с аэробными упражнениями, которые чужды какой-либо известной йогической традиции».

15. Сатьянанда Свами (1923 - 2009), подлинные факты детства и юности неизвестны. Молодым человеком ушел из дому, встретил в Ришикеше Свами Шивананду, прожил в его ашраме 12 лет, затем долго странствовал. В 1963 основал движение Международного общества йоги, а позже – Бихарскую школу йоги в Мунгере.

16. Махариши Махеш Йоги (1917 - 2008), сведения о раннем периоде жизни весьма скудны, но в средствах семья явно не была стеснена, поскольку будущий святой изучал физику в университете Аллахабада. В 1960 переименовал свой духовный бизнес в Международное общество медитации.

17. Рамеш Балсекар (1917 – 2009), окончил Лондонскую школу экономики, работал исполнительным директором Банка Индии в Бомбее. В юности занимался индийским «йогическим» бодибилдингом, до 1940 был культуристом и фотомоделью, его фото даже публиковались в журнале H & S. Уже в шестидесятилетнем возрасте встретил Нисаргадатту Махараджа, испытал просветление и до конца жизни проповедовал Веданту.

18. «Шри Йогендра (1897 – 1989). Вступил на путь йоги после нескольких лет интенсивного погружения в европейскую физическую культуру. Так же, как и у Кувалаянанды его переориентация стала результатом встречи с гуру Парамахамсой Мадхавдасджи. В юности главными увлечениями Йогендры были гимнастика, борьба и физическая культура. Он нередко прогуливал школу ради тренировок в основанном им же гимнастическом зале, прославился необычайной силой и получил прозвище «Мистер Мускулмэн». Его одержимость физическими упражнениями, глубоким дыханием и гимнастикой были предвестниками увлечения йогой. И действительно, система его йоги насыщена упражнениями… физической культуры. Институт йоги в Санта-Крус был учрежден в 1918 для исследования оздоровительных аспектов йоги, и, как утверждал Йогендра, возвестил о начале правильного подхода к «йогическому физвоспитанию».

19. Паттабхи Джойс (1915 – 2009), ученик Кришнамачарьи, основатель АВЙ, родом из браминского рода Южной Индии, отец его был астрологом и священником.

20. Б.К.С.Айенгар, родился в 1918 и благополучно здравствует доныне. Из бедной семьи, ученик Кришнамачарьи с 1934. Когда знакомишься с деталями йогической карьеры А., поражает количество травм, которые он получил в ее процессе. Тем не менее, в девяносто пять лет продолжает активную деятельность.

21. Хеде Коллмеер (1881-1976), обучалась в США у Стеббинс, и написала впоследствии книгу «Целебные свойства дыхания и движения». Актриса Женевьева Стеббинс в 1880-1890-х соединила французскую систему сценического движения Дельсарта с танцем и с йогой, разработав при этом упражнения для дыхания.

22. Мирра Алфасса (1878 - 1973), родилась в Париже в семье банкира, художница и музыкант. С 1905 усваивала эзотерику в Алжире, затем уехала в Индию, где в 1914 познакомилась с Ауробиндо и стала его ученицей, впоследствии – преемником. Основала Ауровилль.

23. Анант Рао. «…Сурья-намаскар стала за эти годы частью системы йоги Кришнамачарьи благодаря влиянию К.В.Айера и его старшего ученика Ананта Рао, который преподавал метод Айера всего в нескольких метрах от йогашалы Кришнамачарьи.

Общий рефрен воспоминаний первого и второго поколения учеников Кришнамачарьи, которых я интервьюировал, так же как и других, знакомых с ним с майсурских времен – это ассоциация его обучения с цирком. Учитель бодибилдинга и гимнастики, Анант Рао, который несколько лет делил с Кришнамачарьей крыло Джаганмоханского дворца, считает, что последний «учил цирковым трюкам и называл это йогой». Анат Рао прожил более ста лет.

24. Об отце транснациональной йоги Синглтон пишет: «Хотя преподавательская карьера Кришнамачарьи (1888 – 1989) охватывает почти семидесятилетний период ХХ века, годы, проведенные в Майсуре с начала 1930-х до начала 1950-х, вероятно, оказали наибольшее влияние на предельно физикализированные (и не нацеленные на достижение ЧВН!) разновидности йоги во всем мире. В течение этого периода Кришнамачарья разработал систему, центральным звеном которой была строго заданная (зачастую аэробная) последовательность асан, между которыми монотонно вставлялась одна и та же связка. Очень модная Аштанга-виньяса-йога Паттабхи Джойса целиком унаследовала этот этап преподавания Кришнамачарьи, а различные ответвления (например, «силовая йога», «виньяса потока» и «силовая виньяса»), которые процветают, особенно в Америке, с начала 1990-х годов, явно возникли под ее влиянием. Наиболее ярким примером является «Силовая йога» Берил Бендер Бёрч. Она совместно с Ларри Шульцем (долго обучавшимся у П.Джойса), были пионерами американского бума силовой йоги. Б.К.С.Айенгар, который сделал больше, чем кто бы то ни было для популяризации йоги глобальной, основанной на асанах ХХ века, также разработал свой метод в результате ранних контактов с Кришнамачарьей в Майсуре. И хотя аэробный компонент в учении Айенгара значительно уменьшен, оно остается под существенным влиянием асана-форм, которые он узнал от своего гуру.

Я утверждаю, что эта система, которой суждено было стать основой множества видов современной спортивной йоги, является синтезом нескольких современных ей систем физического развития, которые находились далеко за пределами любых определений йоги. Уникальные модификации практики, разработанные в эти годы, стали оплотом современной постуральной йоги.

…В 1931 году Махараджа приглашает Кришнамачарью преподавать… в Майсуре, и два года спустя он получает для йогашалы крыло Майсурского дворца. Именно в это время там обучаются два самых влиятельных его ученика, Б.К.С.Айенгар и Паттабхи Джойс».

25. Индра Дэви (1899 – 2002), еще одна последовательница Кришнамачарьи, родилась в Риге, в семье банковского служащего шведского происхождения и русской дворянки. В 1920 эмигрировала с матерью из Латвии в Германию, где начала театральную карьеру, войдя в труппу Русского театра, с которой побывала в ряде европейских столиц. Затем стала исполнительницей индийских танцев. Поворотным моментом в ее жизни стали лекции Кришнамурти, пробудившие интерес к индийской религии и культуре. Приступила к занятиям йогой в Йогашале Майсура в 1937, в 1948 открыла в Голливуде собственную Школу, где преподавала по методу своего учителя, модернизированному для европейцев.

Продолжительность жизни упомянутых выше людей такова:

1. Вивекананда – 39 лет;
2. Рамакришна – 50;
3. Йогананда – 59;
4. Борис Сахаров – 60;
5. Лахири Махасайя – 67;
6. Свами Вишну Девананда – 67;
7. Брахмачарья – 69;
8. Рамана Махариши – 71;
9. Шивананда – 76;
10. Ауробиндо – 78;
11. Шри Кунджабихари Дас Бабаджи – 80;
12. Юктешвар Гири – 81;
13. К.В.Айер - 80;
14. Свами Кувалаянанда – 84;
15. Сатьянанда – 86;
16. Махариши Махеш йоги – 91;
17. Рамеш Балсекар – 91;
18. Шри Йогендра – 92;
19. Паттабхи Джойс – 94;
20. Айенгар Б.К.С. – 94;
21. Хеде Коллмеер (немецкое гимнастическое движение) – 95;
22. Мира Алфасса – 95;
23. Ананта Рао (бодибилдер, ученик К.В.Айера) – больше ста лет;
24. Кришнамачарья – 101;
25. Индра Дэви – 102;

Возникает закономерный вопрос: почему изобретатель физкультуры, не имеющей ничего общего с индийской традицией, и его последователи прожили намного дольше мистиков и «духовных учителей», этой традиции как бы следующих? Дело в том, что подавляющее большинство индусских йогов соблюдали традицию лишь отчасти, абсолютизируя так называемую «духовность». А вот телесный компонент йоги, обозначенный в Сутрах и нацеленный на достижение ЧВН посредством статической практики асан, постепенно утратился, будучи подменен аскетизмом, фокусами факиров и неуемной тягой простолюдинов к махровой мистике Тантры.

Когда-то раджа Майсура поставил перед Кришнамачарьей конкретную задачу - оздоровить свое семейство и подданных княжества. Поскольку в то время было модным продвигать и возвеличивать все сугубо индийское, изобретенную систему упражнений Кришнамачарья ничтоже сумняшеся окрестил йогой. Что и позволило ему в дальнейшем наладить массовый сбыт этого продукта. Йога в Индии была известна давно, но сущность ее скрывалась завесой тайны, чем и воспользовался гуру из Майсура. Кто бы стал в то время проверять его «йогу» на аутентичность традиции? Впоследствии, когда новодел ушел в мир и начал давать реальную прибыль, подлинное его происхождение скрыли, а «теоретическая часть» беззастенчиво мистифицировалась. Начался этот процесс с душераздирающей истории «Йога-корунты», загадочно возникшей из небытия и туда же канувшей. Потом Джойс сочинил «Йога-малу», Айенгар же оказался более плодовитым, в его активе пять книг, в том числе комментарий на Йога-сутры. Таким образом, он поставил себя в один ряд с Вьясой, Вачаспати Мишрой, Бходжей, Раманандой, Виджняной Бхикшу и остальными великими.

Синглтон показал документально, что ноу-хау майсурского гуру, равно как и его дальнейшие модификации, ничего общего кроме заимствованной терминологии с йогой Патанджали не имеет. Что не помешало ему оказаться весьма эффективным в отношении сохранности здоровья и продления жизни.

Синглтон рассмотрел лишь один аспект новодела – асаны, историю их фальсификации, непомерного увеличения количества и смену статуса в ХХ веке. Вопроса аутентичности этой «йоги», как таковой, автор не касался. Но меня этот вопрос заинтриговал с того момента, когда я понял, что Б.К.С.Айенгар по неведению либо умышленно водит людей за нос. Когда же стал доступным текст Сутр, выяснилось, что это вообще не йога. Как сказал когда-то Жванецкий – двойная гибель! Но почему так долго живут пропагандисты и последователи суррогата!?

Йога-сутры определяют асану, как неподвижную и удобную позу, а йогу, как молчание ума. В школах Б.К.С.Айенгара и Аштанга-виньясе тема молчания ума вообще никогда не поднималась, нет ее там и сегодня.

(А.Е.) - «Что интересно, о сознании речь в школе Айенгара никогда не шла, говорилось только о некой гармонизации психоэмоционального состояния»

Хотя оно и достигалось своеобразно на фоне физического перенапряжения, которое просто глушит ментальную функцию. Но это совсем не то молчание, которое возникает при классической практике. В транснациональной йоге, как называет ее Синглтон, целью изначально являются сами асаны, а количество и сложность их формы - мерой успеха.

Йога тела, вытекающая из постулатов первоисточника, исключает аэробный режим работы мышц и симпатическое преобладание. Собственно все позы, выдуманные Кришнамачарьей, а также супергибкими от природы авторами «новых стилей», могли бы стать Хатха-йогой, если бы выполнялись в ключе Сутр, вызывали молчание ума и сопровождались им. Но этого нет, а читта вритти ниродхо заклинаниями не вызвать.

Кстати, некоторые из моих учеников освоили большую часть асан, предлагаемых Айенгаром в его «Прояснении…» занимаясь йогой в рамках классической технологии, но никогда не травмировались, поскольку их потенциальная гибкость росла спонтанно в молчании ума.

Никто не осмеливается оспорить утверждение С.Радхакришнана:

«Последние стадии йоги требуют большой физической выносливости, и нет недостатка в случаях, когда напряженная духовная жизнь настолько переутомляет тело, что приводит к его разрушению, и поэтому тело - это первое, что должно быть подчинено контролю. Хатха-йога ставит целью совершенствование телесного организма, освобождая его от склонности к усталости и приостанавливая его тенденцию к разрушению и старению» («Индийская философия», т.2, стр. 313).

А также тот факт, что «Патанджали настаивал на определенной практике, целью которой является освобождение тела от того, что его беспокоит и от грязных примесей. Когда благодаря таким действиям мы добиваемся повышения жизнедеятельности, более продолжительной молодости и долговечности, все это используется в интересах духовной свободы» (там же, стр.298).

Но как тогда расценить поведение Вивекананды и прочих «супердуховных» йогов, которые полностью игнорировали тело, при этом непрерывно ссылаясь на Сутры и даже комментируя их? В итоге они обманули сами себя, реальное бытие гигантов «духовности» оказалось удивительно коротким!

Кришнамачарья же озаботился именно качеством «физики», и стал долгожителем, как и его прямые ученики. Как говорится – почувствуйте разницу.

Вопрос в том, как и почему у них это получилось? И почему вряд ли получится у тех, кто сегодня исповедует Аштанга-виньясу либо Айенгар-йогу всех их модификациях.

Известно, что оптимальные условия бесперебойного и длительного функционирования организма, это полоса так называемых средних значений физической нагрузки, эмоций, сна, температуры окружающей среды, количества потребляемой пищи, воды, информации и т.д. Когда бытие индивида протекает именно в этих параметрах, жизненный ресурс расходуется наиболее оптимально.

За годы деятельности Школы и моей работы с людьми выяснилось, что в условиях мегаполиса традиционная йога неоценима как способ психоэмоциональной разрядки, восстановления и сохранности физиологического здоровья.

Если перевести технологию на язык синергетики, то, устанавливая пять параметров порядка, мы меняем обычное поведение системы (психосоматики) таким образом, что она начинает работать не на достижение внешних целей, поставленных разумом, а на себя саму. Эти параметры следующие:

- устранение целеполагания;

- выход на пределы формы;

- неподвижность тела;

- отсутствие ощущений;

- непрерывность привязки внимания к телу.

Чтобы ЧВН необходимо на время занятий выключать типовой когнитивный процесс. Для этого, собственно, и предназначаются асаны, каждая должна быть, согласно первоисточнику, неподвижной и удобной. В асанах мы учимся особым образом, соблюдая принцип ненасилия, обращаться с телом, выходя на текущие границы присущей организму мобильности в позах, имеющих резерв потенциального изменения формы. В асанах чистой статики, неизменных по форме, мы находимся до тех пор, пока мышечная работа неощутима.

При такой практике каких-либо усилий воли или стремления к результату не существует. В классической йоге, как и в повседневной жизни, вся полезная работа остается под порогом восприятия, сохраняя при этом размерность покоя и преобладание парасимпатики. Иными словами, на время занятий мы полностью избавляемся от привычного целеполагания, и постепенно наступает психофизиологический покой. При этом все привычные режимы деятельности временно снимаются. Асану не надо делать, в ней нужно просто быть. Когда такое нулевое состояние возникает регулярно и качественно, психосоматика, освободившаяся от диктата Эго, начинает реализовать собственную цель, а у нее она всегда одна единственная – восстановление оптимальных параметров гомеостаза. Иными словами, начинается тотальная регенерация системы на всех уровнях. Когда психосоматика восстанавливает себя сама, это и есть йогатерапия.

Если при хронических расстройствах организма улучшению может предшествовать обострение, то отстройка статуса психоэмоционального нередко сопровождается таким явлением, как сброс – выгрузка из подсознания накопленных там деформаций и травм.

Когда он закончен, а практика продолжается, возникает так называемый тюнинг – тонкая настройка, которая осуществляется, опять же, самой системой без вмешательства разума Эго и его воли. На данном этапе сознание, подсознание и бессознательное налаживают оптимальное взаимосодействие, начинает работать интуиция. Мышление, восприятие и переработка информации становятся намного более качественными. Один из моих учеников сказал так: - До йоги сознание было аналоговым, а теперь цифровое.

Во время тюнинга возникает, как правило, то, что называют сиддхами. Это следствие того, что после снятия противоречий внутренних индивид автоматически избавляется и от внешних, «траектория» его бытия выходит на аттрактор и не встречает сопротивления больше среды. Не следует путать сиддхи с духовностью, о которой пойдет речь ниже.

Параллельно с сиддхами возникает, как правило, бифуркация - точка развилки судьбы. Человек выбирает иную траекторию бытия, не ту, что завела его в тупик, выбираться из которого пришлось посредством йоги.

Итак, работа с телом в технологии, основанной на Сутрах, относится к слабым либо умеренным воздействиям, происходит в замедленном режиме и резонансно влияет на психосоматику. Иными словами, такая практика направлена на системное восстановление. Но может ли она обеспечить эффект, получаемый от обычной мышечной работы с умеренной интенсивностью, каковой была «йога» Кришнамачарьи и его последователей?

Может, поскольку в классической практике имеет место аккомодация! Постепенно время выдержки асан без ощущений, соответственно и полезная работа в них достигает величин, в корне меняющих качество тела. Получивший такое состояние адепт йоги мало спит, ест, не устает от любой работы, не болеет, всегда уравновешен и спокоен, запах его тела и пота становится необыкновенно приятным – это все я прошел лично.

Использование йоги как способа самопрофилактики и продления качественной жизни в больших городах затруднено, несмотря на то, что потребное время сна благодаря занятиям постепенно сокращается до пяти часов.

Обитатели городов в массе своей ленивы, малоподвижны, перегреты информационным давлением, скученностью и негативными эмоциями. Чтобы сохранить природный уровень гибкости и обеспечить необходимую физическую нагрузку посредством одних только асан нужно не менее трех часов в сутки.

Для рядового человека мегаполиса это неприемлемо, поэтому я предлагаю ученикам и пациентам два варианта:

1. Практика асан железно через день, а в промежутках занятия спортом средней интенсивности – плавание, бег, бадминтон, велосипед, спортивные игры и т.д. В эти дни нужно слушать Нидру. Спортом можно заниматься вместе с семьей, что приятно и полезно.

2. Асаны ежедневно по утрам, не более шести раз в неделю, спорт вечером. Нидра – по потребности.

По моим наблюдениям, а также из общения с теми, кто практикует, таким образом, более пяти лет, выяснилось, что:

- регулярная практика становится системообразующим фактором бытия;

- кроме статического воздействия тело должно получать необходимое количество динамики;

- железный ритм занятий позволяет - когда психосоматика выйдет на оптимальный уровень качества гомеостаза - минимизировать скорость прироста энтропии в системе и, насколько возможно при данной наследственности, тормозит старение;

- физические нагрузки всегда должны оставаться в полосе средних значений;

- интенсивность и качество практики асан, равно как и обычной «динамики» уменьшать по возможности не следует, несмотря на возраст.

Собственно, в этом и заключается секрет долгожительства Кришнамачарьи и тройки его учеников, Джойса, Индры Дэви и Айенгара, большую часть жизни они ежедневно делали с телом то, что считали йогой, превратив эти занятия в несущую частоту. Ежедневная практика стала для них ритуалом, сродни религиозному. Кроме того, они обладали отличной генетикой, жили в эпоху нормальной экологии, были востребованы до глубокой старости и, следовательно, пребывали в постоянном психологическом комфорте. Как грамотно высказалась на форуме одна научная дама:

- Здоровье – это индивидуально подобранный образ жизни.

Сегодняшние же поклонники йоги понятия не имеют о таком подборе, постоянно перегружаясь у апологетов Джойса интенсивностью, у Айенгара – «правильной» формой. В практике классической йоги, которую предлагает наша Школа, учтен этот важнейший момент – сохранение необходимого уровня физической нагрузки при одновременном преобладании парасимпатики, для этого добавляется обычный спорт аэробной размерности.

Известно, что долгоживущие переменные становятся параметрами порядка нового гомеостаза, который подчиняет себе систему посредством совокупности отрицательных обратных связей! Именно это становится главным фактором, замедляющим скорость распада системы, в данном случае - психосоматики. Классика Патанджали дает индивиду один дополнительный ритм с рядом полезных эффектов, умеренная физическая нагрузка, как это показал гуру из Майсура – второй.

Известных миру индусов, так или иначе ассоциируемых с йогой можно разделить условно на две группы, первая это преимущественно философы и мистики, вторая – практики. Представители первой – Вивекананда, Йогананда, Ауробиндо, Шивананда, Рамана Махариши, Лахири Махасайя и другие в основном выходцы из семей богатых или хорошо обеспеченных. Представители второй – Брахмачарья, Айенгар, Джойс, Индра Дэви – из бедных. Те, кому не надо было зарабатывать на хлеб насущный, сдвигались преимущественно в «духовность», прочие – в конкретику выживания.

Тирумалай Кришнамачарья, скрестивший отдельные элементы йоги с физической культурой Запада не классифицируем, поскольку был весьма умным человеком, а гибрид, выданный им за йогу, оказался живуч феноменально. И сам он, и его ученики, занимаясь своей самопальной «йогой» долго и регулярно делали с собой то, чего не делали остальные. И со временем они получили то, чего нет у остальных – определенное качество тела, сформированное этими занятиями. С одной стороны их интенсивность тяготела к параметрам обычной силовой гимнастики – что ярко выразилось в Аштанга-виньясе Паттабхи Джойса. С другой – в ней был представлен и статический компонент, его ассимилировал Айенгар, природная гибкость которого была намного выше джойсовской. Джойсу привычней и приятнее было интенсивно двигаться, Айенгару – гнуться, что и обусловило различие их стилей. Индра Дэви переиначила технологию Кришнамачарьи одной только ей известным образом, но результат оказался отличным.

Впоследствии два основных преемника Кришнамачарьи заметили и прочувствовали, сначала по учителю, а потом и на себе простую истину: чтобы тело не менялось от времени, с ним надо делать одно и то же – нагружать равномерно, умеренно и регулярно, как в период физического расцвета. Интересно то, что оба они перебарщивали, выходя за пределы оптимальных для себя воздействий. Джойс переусердствовал с интенсивностью движения, стараясь удержать ее первоначальный уровень, что перегружало его, но без травм, поскольку Аштанга-виньяса сильно разогревает тело. Айенгар же стремился любой ценой законсервировать свою юношескую гибкость и постоянно травмировался. Но эти люди не были озабочены рекордами и постоянным подтверждением своей уникальности, как это было с Евгением Сандовым и Томом Вальтером Кеннеди, которые, несмотря на высочайшую физическую форму, не дожили и до пятидесяти.

Все как бы очень просто: физические параметры молодости терять нельзя, но врубиться в понимание этого, не имея за плечами многолетней работы со своим телом – невозможно.

В свое время Кришнамачарья гастролировал по Индии с показательными выступлениями, заманивая людей в «йогу» собственного разлива. Точно так же впоследствии поступали его ученики, но уже на Западе. И это аморально, не потому что они хотели причинить заведомый вред, а потому что поведение их было безответственным. Они не могли учесть или предвидеть отрицательные последствия для здоровья, которые получили миллионы людей во всем мире, пытаясь освоить этот новодел без подлинной информации о нем и понимания его истинной сути. Таким образом, с самого начала триумфального шествия постуральной «йоги» по миру были грубо нарушены два основных принципа ямы – сатья и ахимса по отношению к собственному телу. Следовательно, «йога» Кришнамачарьи и его учеников противоречит этике, ибо цель, для достижения которой используются неправые средства, не есть правая цель.

А.Е. - «В погоне за коммерческим успехом многие вообще перестали заботиться о том, ЧТО они дают людям, раз те берут, значит им это надо, раз надо – значит, будем продавать. Кто-то реально верит в успех такого подхода. Я тоже верила. Мне повезло, из тех, кто занимался вместе со мной никто, кажется, не пострадал серьезно. Сама я тоже не нажила травм благодаря хорошему здоровью. Но в самом начале занятий Айенгар-йогой у меня на четыре месяца прекратился цикл из-за постоянной практики перевёрнутых поз, и доктора не могли найти причину, потом я, к счастью, узнала, что во время этого периода женщинам данные позы запрещены. Но я знаю огромное количество людей с травмированными шеями, протрузиями и грыжами в позвоночнике, постоянными болями в пояснице и сильно травмированными коленями. Причина только в том, что данная практика была губительна для них, и что интересно далеко не все готовы это признать!»

Если Запад предоставляет возможность формирования личности в каждом индивиде, то на Востоке, в той же Индии сохранился традиционно безличностный тип культуры, основанной на мифологическом сознании. Потому, хотя «йога» Кришнамачарьи и его учеников была смонтирована на западном «материале», но практиковали они ее с чисто восточным подходом, когда асаны не делают, но просто в них пребывают, находятся, существуют. Без каких-либо желаний и оценок.

Но в таком виде эту «йогу» исповедовали только сами индусы! А в Европе, США и Австралии она приобрела чисто западную окраску – быстрее, выше, сильнее. И сегодня мы видим уже мировые чемпионаты по экстремальной физкультуре, которую называют йогой вопреки действительному положению вещей и здравому смыслу! Чтобы уменьшить вред, отвлечь внимание от вопросов по существу и увеличить доход, Айенгар-йога в средине 1990-х ввела обязательное использование вспомогательных средств – пропсов.

А.Е. - «Часто среди учеников обсуждалась тема выстраивания инструктором занятия, выбор последовательности асан и пропсов, используемых при выполнении. Чем интереснее, на наш взгляд, была последовательность, чем сложнее было выполнить данный вариант асаны со всевозможными пропсами, тем выше считалось мастерство преподавателя. Оценивалось «раскрытие» тела, освобождение его от «блоков», именно в последовательности и примененных пропсах видели причину тех или иных физических изменений.

Очень хорошо запомнилась освоение Ширшасаны с кирпичом, зажатым между стопами и двумя ремнями на бёдрах и лодыжках, что, якобы, должно было способствовать лучшему вытяжению ног и позвоночника. Была ещё Баддха Конасана с тяжеленными «блинами» от штанги на коленях, ожидалось что под их воздействием тазобедренные суставы быстрее «раскроются» и колени лягут на пол. Я так и не видела ни одного, практикующего такое исполнение позы, с коленями на полу»

Кстати здесь, в России я все чаще встречаюсь с ситуацией, когда инструктора из других городов в приватном общении говорят:

- Преподаем мы Аштанга-виньясу и йогу Айенгара, на жизнь как-то надо зарабатывать, но сами занимаемся по вашей книге…

На Западе закон и справедливость почти синонимы, в нашей стране – скорее антонимы.

До средины прошлого века Кришнамачарья и его апологеты в Индии были малоизвестны и не востребованы, потому они изначально переориентировались на западного клиента и начали действовать вовремя. Книга «Прояснение йоги» была опубликована впервые в Лондоне и Австралии (1966), и затем переиздавалось несметное количество раз. Когда же общество изобилия фундаментально подсело на восточную «духовность» и «йогу» в том числе, мелкий бизнес никому не ведомых индусов превратился в транснациональные корпорации. Их «учения» стали примером блестящего коммерческого успеха в стране, городские жители которой давно забыли о яме и нияме, исповедуя главный принцип выживания в своем социуме «сдохни ты сегодня, а я – завтра».

Объявления о курсах и уроках «йоги» в неимоверном количестве заполонили эту удивительную страну, где вечной кармой народа стала беззаботная и расслабленная нищета (По данным Associated Press на август 2013 года за чертой бедности в Индии находится 67% населения или около восьмисот миллионов человек).

С момента, когда транснациональная «йога» преодолела неявный, но определенный порог массовости в США, Европе и России развитие ее стало самоподдерживающимся процессом, не зависящим от чьих-либо желаний и действий. Чего и добивалась когда-то Елена Федотова в отношении Айенгар-йоги, хотя и не успела воспользоваться плодами трудов своих.

Сиглтон констатирует:

«С 1990-х йога стала многомиллионным бизнесом, и даже случались громкие судебные баталии за право собственности на асаны. Стили, последовательности и сами позы стали предметом франчайзинга, авторских прав и патентов частных лиц, компаний и правительств, а позы йоги используются для продажи широкого спектра товаров от мобильных телефонов до йогурта. В 2008 году расходы практикующих йогу в США на йога-классы, йога-туры и сопутствующие товары составили за год 5,7 миллиарда долларов (Yoga Journal, 2008), – цифра, равная примерно половине ВВП Непала (CIA, 2008).

Настоящая работа направлена на выявление факторов, внёсших первоначальный вклад в ту форму, которую транснациональная йога обрела сегодня, и представляет собой в некотором смысле «предысторию» международной асана-революции, обретшей полную силу начиная с Б.К.С.Айенгара и других с 1950-х и до нашего времени».

Я прекрасно понимаю – на основании нескольких лет выступлений и неформальных дискуссий по материалам, представленным здесь – что моя работа вызовет весьма специфические реакции в определенных кругах.

…Знаменитый пионер международной постуральной йоги, Б.К.С.Айенгар, отказал мне в неоднократных просьбах об интервью на эту тему…».

А.Е. - «В то время занятия в центре становились все популярнее, и руководство приняло решение открыть преподавательский курс, я решила попробовать себя в нем, чтобы продвинуть личную практику. Курсы были двухгодичными, право на поступление туда имели только люди, отзанимавшиеся не менее пяти лет, при подтверждении этого факта конкретным сертифицированным преподавателем Айенгар-йоги. К тому времени в школах и центрах Айенгара по всему миру была принята единая система оценки инструкторов и повышения ими своего уровня. Причем, если инструктор останавливался в своем «развитии» и на протяжении двух лет не повышал квалификацию, то сначала ему предстояло подтвердить сертификат уже имеющийся и только потом сдавать экзамен на более высокий уровень. И все это – на платной основе, вот такой своеобразный карьерный рост. В 2005 я сдала экзамен на первый базовый уровень»

Удивительно схожая ситуация сложилась в России и на бывшем постсоветском пространстве. Только в данном случае речь идет не о физической, а «духовной йоге», которую когда-то создали и монополизировали Рерихи точно так же, как Кришнамачарья свою систему. Учение «живой этики» - аналогичный постуральному дьявольский коктейль буддизма, теософии и эпилептоидных глюков Елены Рерих.

Попытка Владимира Росова обнародовать подлинную историю и цели изобретателей Агни-йоги встретила жесточайшее сопротивление Международного центра Рерихов, и это через пятьдесят с лишним лет после их смерти! На попытки «утопить» исследование Росова этот шизотерический офшор потратил около миллиона долларов. Соискателю – беспрецедентный случай! - пришлось защищать диссертацию трижды (см. http://www.aryavest.com/inrussia.php?thid=9 и сопутствующие сайты).

Фантомы, тем более приносящие баснословную прибыль, продлевают свое существование любыми способами и ценой.

Перефразируя себя же в «Заметках о классической технологии (http://www.realyoga.ru) могу отметить следующее:

«Сегодняшние «йогические школы», основанные Джойсом и Б.К.С.Айенгаром на Западе - активные структуры, стремящиеся к развитию и самосохранению. Они паразитируют на социуме, конкурируя между собой, и по ряду параметров ведут себя как живые системы, модифицирующие поведение людей. Степень уже причиненного, а также постоянно причиняемого ими вреда людям предстоит еще выяснить».

К тому времени, когда прибыло письмо от Айенгара с приглашением на двухмесячные курсы с июня 1991 в Ramamani Iyengar Memorial Yoga Institute, 1107- B/1, Shivaljinagar, Puna 411016, India от 7.12.1990 за плечами у меня уже было двадцать лет самостоятельных разборок с йогой и собственное представление о ней.

Реальность СССР и России, в которой довелось жить мне, не имеет ничего общего с той, в которой пребывал основатель транснациональной «йоги» и его ученики.

Средняя продолжительность существования мужчин составляет у нас сегодня 59.1, женщин – 73 года - сто двадцать девятое место в мире. В Индии - 68.75 и 66.3 года соответственно – сто семнадцатое место. Следовательно, к настоящему моменту я прожил на 5,9 года больше среднестатистического русского мужика и на 3,75 года меньше аналогичного индуса.

Мне не довелось состоять в учениках у святых или гуру, предпочитаю всегда и во всем разбираться самостоятельно.

Я не чураюсь и не пренебрегаю социумом, напротив – всегда максимально в него втянут, но при этом постоянно занимаюсь йогой несмотря ни на что.

Я не жил в ашрамах и не присваивал плоды чужой Карма-йоги, напротив – в период распада Империи пришлось здорово напрягаться, чтобы выжить.

Я не эмигрировал, хотя многократно мог сделать это.

Всю жизнь не курю, с 1967 не притрагивался к спиртному, никогда не пробовал наркотики, стимуляторы, антидепрессанты, нейролептики и прочую ерунду.

Служил в советской армии, работал на стройках социализма, с 1978 регулярно пользуюсь метро, вдыхаю свежий московский газ и потребляю местную еду.

В свои шестьдесят пять чувствую себя на сорок и живу соответственно. Поскольку мои ученики и я сам в данный момент времени гораздо моложе Кришнамачарьи и его команды, то сравнительный материал по влиянию классической практики на длительность жизни находится в процессе накопления.

(Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь), я самый обычный человек и не более того. Но и не менее. Хотя не могу отрицать, что йога обеспечила достаточно высокую выживаемость и значительно расширила пределы моих возможностей. Но дурацкие легенды утомляют (Смутно белея ликом, наводит порчу. Из-под надгробий век мироточит таллий. О, посмотри, как я не на углях, Отче! – на пьедестале корчусь, на пьедестале)

Именно потому ниже приводится информация о семье и моих жизненных ситуациях, чтобы стало ясно от чего, и после чего спасала меня йога.

Отец мамы, мой дед Степан Александрович Фалалеев (1871- 1930), умер от плеврита. Бабушка, Степанида Васильевна (1866 – 1953), от кровоизлияния в мозг.

Их дети:

- Арсентий (1904 – 1938), погиб в разборках с кулаками;

- Павел (1904 – 1967), до конца жизни мучился с позвоночником, перебитым в боях за Керчь;

- Парасковья (1905 – 1940), умерла от туберкулеза;

- Григорий (1909 – 1962), воевал, умер от рака легких;

- Митя (1913 – 1942), приемный сын - дед в 1926 подобрал его, беспризорника, на феодосийском вокзале - сгорел в танке на Курской дуге;

- Валентина (1914 – 1998);

- Вера, матушка моя (1916 – 1988), умерла от ревматизма, полученного в 1942, после сильнейшей, перенесенной на ногах, ангины в боях под Харьковом. Но и в 1935, во время учебы в ФЗО она, как и прочие, падала в голодные обмороки прямо за партой, что тоже не лучшим образом сказалось на здоровье. Курить начала в 1934, в Сталинабаде, там же подхватила злокачественную малярию, вылечилась можно сказать случайно.

В 1944 у мамы в первый раз отнялись ноги, и ее отправили под Москву, в Астафьево, где тогда располагался госпиталь раненных летчиков. Через два месяца она встала на ноги, и, даже не взяв документы, сбежала на фронт, в свою часть, двадцать третий авиаполк ГВФ, в котором вместе с отцом закончила войну в Дрездене.

Второй раз ноги отказали после моего рождения, тогда мать почти год ходила на костылях. Курить бросила в 1964, когда начались сильнейшие сердечные приступы.

Как видно, жизнь мужской части рода не показательна по ряду внешних причин. И только бабушка моя и мамина старшая сестра прожили достаточно долго для своей эпохи.

***

Теперь отцовская линия. Дед мой, Герасим Яковлевич Бойко (1874 – 1933), умер от голода в селе Сковородиновка на Украине.

Бабушка Анна Сергеевна (1876 – 1968), прожила 92 года, несмотря на то, что в 1933 у нее была, судя по рассказу отца, алиментарная дистрофия в отечной форме.

Дети:

- Устинья (1899 – 1993);

- Анастасия (1902 – 1990);

- Оксана (1908 – 1994);

- Евгения (1912 – 1998)

- Сергей, мой отец (1916 – 1993). В 1933, когда мать Анна уже не вставала, Сергей два дня копал отцу могилу. В шестнадцать лет он поднимался по ступенькам крыльца, отдыхая отдельно и подолгу на каждой, а выжил с помощью сестер, которые к тому времени находились в Харькове. Он приехал туда, они собрали для него карточки и встали в очередь за хлебом. Достоялись через сутки с лишним, взяли три килограмма и встали снова. Как говорил отец, люди в этой очереди стояли и падали молча. Каждый час приезжали подводы, чтобы собрать мертвецов.

Он отвез хлеб матери и это ее спасло. А потом уже началась весна, зелень - появилась хоть какая-то еда. Курить Сергей начал в третьем классе, это был двадцать шестой год. В тридцать пятом призвался в армию, участвовал в боях на озере Хасан. Там подхватил малярию, которая лечению не поддавалась, но исчезла после передислокации полка в Подмосковье.

Войну прошел от начала до конца. С матерью они поженились в 1942, на фронте, после выхода из Барвенковской мясорубки. В том же году вступили в партию.

***

С 1947 по 1950 отец учился в ленинградской ВПШ. Нагрузка там была такая, что у многих здоровых парней, прошедших все невзгоды войны, ехала крыша.

С 1950 по 1954 работал на машинно-тракторной станции Симферополя, в 1957 был назначен инструктором транспортного отдела Крымского обкома партии. В 1973 ушел из Обкома и до выхода на пенсию в 1980 руководил Управлением контор транспортно-экспедиционных агенств (УКТЭА). Транспортировку всех грузов, которые шли по железной дороге в Крым, и из него осуществляла эта организация, работало в ней около одиннадцати тысяч человек.

Это канва, теперь здоровье. Во время работы в Обкоме отец бесповоротно подорвал его, выкуривая от трех пачек «Казбека» в день, плюс бессонные ночи. Когда я спросил его, будучи уже взрослым: - Почему? – он сказал: - Жить расхотелось, когда я увидел партийную кухню изнутри!

В 1970 его стали еженедельно увозить с работы по «скорой». Тахикардия зашкаливала за двести. Пришлось пройти полное обследование, в итоге обнаружились:

- мерцательная аритмия;

- ишемическая болезнь;

- стенокардия;

- смещение оси сердца;

- дефицит пульса.

Когда отец спросил у врачей что делать, ему рекомендовали сменить работу на более спокойную, не напрягаться, бросить курить. - Сами понимаете, возраст плюс война…

Тогда он уточнил: - Сколько с таким набором живут? Ответ был конкретным: - Потолок – семьдесят лет.

Тогда он начал пить таблетки, как сейчас помню – «сустак», который существовал в двух вариациях – «митте» и «форте». Приступы стали чуть реже, но коренного улучшения не наблюдалось.

Сменив работу в 1973, отец спросил меня: - Послушай, чем ты по утрам занимаешься, и уже долго, курса со второго, да?

– Есть, папа, такая штука – индийская йога.

- А мне это может помочь?

- Думаю да.

- Что для этого нужно?

- Для начала бросай курить. Он бросил сразу и на всю оставшуюся жизнь. А когда я, помня, как мучились мои сверстники, пытающиеся избавиться от этой привычки, спросил: - Тебя не ломает, что не куришь? – он лишь пожал плечами: - Да как-то не замечал…

И это после сорока четырех лет стажа! Не знаю, сыграла ли тут роль его личная сила воли, но скорее всего мои родители, как и все, прошедшие войну просто были другими, чем те, кто вырос в мире.

Дальше я посоветовал ему не ездить по утрам на работу в служебной машине, а начать ходить пешком, пусть машина потихоньку катится по дороге рядом. Идти размеренно, прогулочным шагом, не торопясь.

В первый день он сумел пройти метров двести, потом почувствовал себя неважно, и дальше поехал. То же самое произошло на обратном пути. Месяца через три он впервые добрел до работы. Потом сумел утром дойти, вечером – вернуться. Приступы тахикардии стали реже. Служебную машину отец использовал теперь только для командировок.

Потом спросил, что дальше? Я сказал, что теперь неплохо было бы выбираться с утра в Детский парк и делать там элементарную зарядку, типа: - Раз-два, Ленин с нами, три-четыре – Ленин жив…

Следующие полгода он посвятил утренней разминке, приступы в прежнем виде исчезли, только иногда, особенно под утро, сильно учащался пульс.

И тогда он приступил непосредственно к йоге, начиная с Шавасаны. Потом, когда расслабление стало качественным, перешел к позам «ползучим» (кроме «перевернутых»), через какое-то время к «стоячим».

Впоследствии втянулся и практиковал с абсолютной регулярностью. К врачам не обращался, лекарства употреблял редко.

И прожил все-таки не семьдесят, а семьдесят семь лет. И если бы не смерть мамы, которая подкосила его, мог бы здравствовать и дольше.

Следует отметить, что при одинаковой наследственности мой отец прожил на двадцать, одиннадцать и девять лет меньше своих сестер. И ясно почему: расход ресурса по сравнению с ними и даже собственной матерью был у него намного более интенсивный, а в некоторые периоды (голод, войны, работа) - в режиме форсажа.

В мамином случае йога было исключена, поскольку ревматизм убил суставы и она всегда жила с болью. Делала свою маленькую и доступную зарядку, когда была в состоянии, посильную домашнюю работу, и они с отцом всегда подолгу гуляли.

***

(Итак, начинается песня о ветре). Хотя Фернан Бродель и сказал, что события – это пыль, но именно их совокупность образуют то, что называется жизнью.

До школы ничего хорошего о здоровье своем сказать не могу. Когда мать родила меня, ей исполнился тридцать один год. К тому времени она пережила огромное количество стрессов (женщина на фронте!) плюс ревматизм, который неуклонно прогрессировал. Конечно, все это сказалось на мне. Болел я непрерывно, в основном это были ангины и простуды, постоянная субфебрильная температура и кашель. Горло и гланды были в ужасном состоянии, по настоянию врачей, в пятилетнем возрасте мне их удалили. С этого момента организм пошел на поправку, тем более что вольная жизнь этому весьма способствовала. Конечно, зима в Симферополе унылая, но зато с апреля, и до октября мы носились босиком, как черти, по улочкам, заросшим травой, играли в войну, индейцев, жмурки, штандр, и «ноги прочь от земли». Бесконечно лазали по деревьям, дрались, дружили, ссорились, до посинения гоняли в футбол, помогали в домашней работе родителям. Летом семья наша постоянно уезжала к морю на неделю, месяц, а иногда и больше. И понемногу здоровье мое выровнялось. Было, правда, два случая, когда ниточка могла безвременно оборваться.

Когда нас, трехлетнюю детсадовскую малышню в очередной раз вывели на природу, я незаметно съел, как потом выяснилось, цветок дурмана, после чего прилег и начал тихо синеть, не отвечая на вопли ополоумевшей нянечки. К тому времени, когда случайный прохожий вызвал из ближней аптеки кого-то в белом халате, поскольку иных вариантов не было, я самостоятельно порозовел и очухался. После этого мама бросила работу и оставалась домохозяйкой до тех пор, пока я не пошел в первый класс.

Второй момент возник позже. Как-то вечером я закапризничал и никак не унимался – болел зуб. Ближе к полуночи мама смерила температуру - градусник зашкалило. Отец помчался в ближайшую больницу и приехал оттуда на «скорой». Врач выдрал зуб, и, приглядевшись к цвету крови, сказал: - Ну, родители, молитесь, чтобы не начался сепсис, очень мне это не нравится…

Не знаю, молились они или нет, но все обошлось.

***

Потом началась школа и (на жизнь засматривались мы уже самостоятельно). В начальных классах особых эксцессов с телом не было. Разве что по мелочам - левую ладонь проткнул перочинным ножом; пропорол гвоздем одну ступню, другую – стекляшкой, разбил чем-то – уже не помню – голову. Количество синяков, ушибов, порезов и шрамов учету не поддается.

Седьмой класс оказался веселее: в скоротечной драке меня с полного разворота, да еще и сзади приложили свинчаткой по правой стороне лица. Впечатление было такое, что в голове разорвалась граната. Когда очнулся, кровь текла изо рта и уха, болело оно нестерпимо, особенно первые дни. И оглох на него я порядочно, а надо было еще скрыть все это от родителей. Потом пришлось обращаться все же к «ухо-горло-носу», потому что при нырянии вода каким-то образом попадала в рот и горло. Врач сказал, что пробита перепонка, быть может, зарастет. Заросла через несколько лет, и нырял я потом весьма прилично. После шестидесяти ухо снова начало барахлить, в него попадает вода, и слышу я им хуже, чем раньше. И с этим ничего не поделать.

Запомнился и класс последний, восьмой. Когда я собирался по утрам в школу, за мной все годы учебы неизменно заходил друг и одноклассник, жили мы с ним на одной улице. В детстве парень перенес полиомиелит, и к его первому недостатку, мелкой кучерявости, добавился второй – сильное заикание. Класс наш был не маленький, одно время в нем насчитывалось больше пятидесяти человек. Не все были доброжелательными, некоторые маргиналы упорно дразнили парня заикой, кучерявым бараном и мы постоянно с ними дрались, поскольку я не мог оставить друга в беде.

Один из дней особенно не задался. На переменах шли бои с переменным успехом, потом мне подбили глаз и с алгебры выгнали за то, что вертелся. Кроме того записью в дневник вызвали родителей в школу. Короче говоря, к концу занятий я кипел. Мы были дежурными и остались, чтобы сделать уборку. Подмели класс и начали мыть полы, уже был готов первый ряд парт у окон и половина ряда среднего – пять парт были отодвинуты к доске и между ними образовался промежуток. Тут явились двое из тех, с кем мы как раз и выясняли отношения днем. Они начали бесцельно фланировать по классу, явно при этом нарываясь. Я предупредил: терпения больше нет, уйдите от греха подальше. Говоря это, закончил протирать доску мокрой тряпкой и положил ее на полочку для мела. Один из провокаторов взял тряпку и бросил ее мне в лицо. Я выключился – в глазах тьма, в ушах звон. Пришел в себя от боли, слух возвращался медленно, голова кружилась. Что произошло, не понимал. Костяшки правой руки были разбиты в кровь. Агрессор перелетел через все отодвинутые парты и валялся без чувств, в луже грязной воды из опрокинутого ведра, у него в трех местах лопнула челюсть. Потом встречались родители, к чему они там пришли – не знаю, но парень этот больше месяца ходил с шинами на зубах и питался протертой пищей. После этого нас особо не трогали. Так определились пределы моей эмоциональности. В средине восьмидесятых тот, кому я когда-то врезал, повесился на почве алкоголизма, а несколько лет назад школьный друг мой случайно сорвал родинку на руке и умер. Время равняет все, даже воронки от бомб.

(Я сижу у окна. Вспоминаю юность. Улыбнусь порою, порой отплюнусь)

***

Далее на сцену выходит тема алкоголя, которая прямо или косвенно преследует меня всю жизнь. Родители, пока были относительно молоды, собирались с однополчанами на день Победы и Новый год, выпивали по стопке-другой, пели любимые песни и радовались жизни. В подпитии я не видел их никогда. Сидел за праздничным столом, чокался со взрослыми компотом, лимонадом и был вполне доволен. Родители, а им я верил, пояснили, что вино и водка как бы для веселья, но на самом деле – дрянь, и лучше держаться от них подальше.

По мере того, как я подрастал, впечатления об алкоголе и его воздействии на людей пополнялись стремительно. Как-то я зашел к соседям за другом Толькой Древятниковым, и его папаша, двухметровый амбал, возившийся с непонятной конструкцией на веранде, предложил попробовать «одну штуку», которая так обожгла рот, что я долго не мог отплеваться и это очень его развеселило. Он, кстати, был единственным человеком, который – я это видел сам! – съедая за полчаса полную сковороду жареной картошки выпивал при этом два литра водки. И понять, что он навеселе можно было лишь по двум признакам: становились кровавыми глаза и чуть заплетался язык. Двигался же он вполне нормально, ума не терял, и после такой трапезы мог целый день ворочать камни на дикой жаре, а умер в восемьдесят восемь лет от ожирения сердца. Интересно, сколько он прожил бы без водки? Когда от его жуткого баса начинали дребезжать оконные стекла, Толькина мать Серафима брала его с собой и уходила к нам.

Другой сосед, боевой летчик, полный кавалер ордена Славы, после войны спился в хлам. В их семье было два ребенка, в запоях он часто бил старшую дочь головой о стену, она потом сошла с ума и умерла. Жена его с младшей дочерью тоже нередко оставались у нас ночевать, пока его за аморальное поведение не выслали из Крыма - случай из ряда вон. Все соседки завидовали моей матери и считали ее счастливой уже только потому, что отец мой был непьющим.

В начальных классах школы стало еще интереснее. Учителя у нас были разные, любимые, и не очень, но намертво врезался в память легендарный школьный сторож дядя Федя, которого все, включая взрослых, боялись, как чумы. Невысокий и коренастый он обитал тут же, в дворовой халупе, кто и зачем определил его туда – не знаю, возможно, это был инвалид либо спившийся герой войны. Но вижу как сейчас: с мучнистого цвета физиономией под скудным лбом неандертальца он, кружа в мае по школьному двору с зажатым в костлявой лапе обломком кирпича, рычит: - Кто в сад сунется к черешне – на тот свет отправлю экзамены сдавать!

Весной пятьдесят восьмого он окончательно слетел с катушек, и в очередном приступе белой горячки перегрыз горло Сильве, овчарке нашего зоолога, дом которого вплотную примыкал к школьному саду.

(И когда на невинных вас из промозглой тьмы прелью, гнилью, могилой веет,— не валите на осень: все это мы, мы, мы, больше так никто не умеет).

***

Летом, после окончания средней школы я отправился к двоюродному брату, в Красногвардейское, бывший татарский Курман. Успел с утра, но брата дома не застал, соседи сказали, что он уехал с семьей в Евпаторию и будет к вечеру. Выудив ключ из-под половичка на крыльце, я открыл дом. На кухне нашлась крынка свежего молока и круглый деревенский хлеб. После завтрака я отыскал на полках нечитанную еще книгу и завис в гамаке, натянутом в саду между черешнями. После обеда углубился в разучивание гитарных аккордов. Время шло быстро, а когда начало смеркаться, в калитку постучались.

Когда я открыл ее, передо мной предстал морячок в лихо сбитой набок бескозырке и спортивной сумкой в руке.

- Привет, кореш! – он больно стиснул мою ладонь. – Ты кто?

- Я брат Василия Антоновича.

- Понятно. Тебя как зовут?

- Виктор.

- Будем знакомы, я Миша. Алевтина дома?

Разбитная девушка Алевтина устроилась на работу в буфет железнодорожной станции и снимала у брата комнату.

- Нет.

- А когда будет?

- Не знаю, наверное, уехала к родителям.

Морячок потускнел.

- Как же так, мы с ней договорились на воскресенье, я увольнительную взял, столько времени добирался и что теперь?

После краткого раздумья он извлек содержимое сумки - бутылку рома «Ямайка» с негром на этикетке, «Перцовую горькую», два лимонада, хороший кусок докторской колбасы, батон хлеба и кулек с конфетами «Белочка» и разместил на садовом столике.

- Раз так, друг, не пропадать же добру. Давай ударим по пережиткам, ты, я вижу, свой в доску! Выпьем и закусим, как мужикам полагается.

Я опешил. Как-то позорно признаваться, что спиртного вообще в рот не брал, еще подумает, что имеет дело с салагой.

(И я ему, само собою, внял, стакан гранёный пальцами обнял. В пустом желудке взорвалась граната…)

Пока я терзался, морячок шустро откупорил бутылку с негром, порубал колбасу, хлеб, и, не давая опомниться, поднял стакан: - Выпьем за тех, кто в море, а кто утоп – мать его…, пусть далеко не заплывает!

Чокнулись и выпили. Пока я давился колбасой и хлебом, он показал поднятый вверх большой палец и тут же разлил остальное.

- Между первой и второй пуля не должна пролететь! – и процедура повторилась.

– Бог любит троицу! – это была уже «Перцовка».

Адскую горечь ее я заглушил лимонадом. Взял конфету и попытался развернуть ее – пальцы не слушались.

- Вот что, – сказал морячок, - у меня друзья в поселке и у них должен быть сабантуй, бери гитару, погнали, я тебя познакомлю.

Разобрались с остатками перцовки, потом я, тщательно контролируя действия, закрыл дверь, положил ключ на место, взял гитару, и мы отчалили. Кто бы сказал, куда и зачем? Восприятие сузилось, все вокруг стало странным, я словно оказался в другом мире. Потом мы оказались в чьем-то доме, меня с кем-то знакомили, и все время надо было что-то пить, правда, не стаканами, а из мелкой посуды. Вкуса не было, словно это была вода. Струны на гитаре не различались. За окнами стемнело. Дым вокруг стоял коромыслом. Ничего не соображая, я сидел за столом с гитарой на коленях, и вдруг вспомнил, что вечером вернется брат и будет искать меня. Тогда я поднялся и вырулил в ночь, вряд ли кто-то это заметил.

Голова не работала, швыряло, как в девятибалльный шторм. Я точно знал, что надо спешить, но куда? На улицах поселка фонари располагались только по углам кварталов. Окна в домах светили тускло, людей вообще не было, а может, я их не замечал. Потом начались провалы: вот я иду, гитара в руке, вдруг сознание выключается. Прихожу в себя – холодно и больно ногам. Опять провал, и гитары уже нет. Короче говоря, явился я к брату далеко за полночь в невменяемом состоянии и с покусанными ногами. Вместо брюк лохмотья, в руке гитарный гриф с кружевом оборванных струн, ладони изрезаны, лицо ободрано.

Брат обегал тогда большую часть поселка, но найти меня не представлялось возможным. Чего и сколько я выпил тогда в сумме – не знаю. Весь следующий день прожил на огуречном рассоле, кроме того, пришлось делать уколы от бешенства и столбняка. Голова, правда, не болела, она у меня болит лишь в том случае, если хорошенько по ней ударить чем-нибудь. Но стало ясно, что состояние, которое дает алкоголь, для меня отвратительно и очень не нравится.

***

После восьмилетки я поступил в Симферопольский техникум железнодорожного транспорта - СТЖД. Часть группы состояла из вчерашних школьников, таких, как и я, остальные были так называемые «старики» - взрослые люди, под тридцатник. Многие предприятия избавлялись тогда от неисправимых пьяниц, отправляя их на учебу, и таким образом они оказались здесь.

Несколько человек, в том числе и я, были местными, симферопольскими, остальные - из Керчи, Алушты, небольших приморских поселков Южного берега и даже из Мелитополя. Селили приезжих в общаге на улице Тургенева.

Задолго до нас там возник и процветал культ романтического пьянства. Необузданное веселье с предварительным подогревом было традицией, а грубая физическая сила, количество выпитого и последующие «приключения» - мерой доблести и геройства.

Трезвенники считались придурками, причины же, по которым они выпадали из общей тенденции – плохое здоровье либо что-то еще – не имели значения.

Подружились мы быстро, особенно сверстники, те, кто жил дома, но поскольку большая часть народу обитала в общаге, то основная жизнь кипела там. Мы, городские, постоянно стремились вечерами на улицу Тургенева, а мне было туда вообще ближе всех.

И тут я напрягся. С одной стороны компания была отличной, ребята - замечательные. Но способ, которым проводили время вне учебы, не лез ни в какие ворота.

По месту жительства никакой выпивки в нашей компании не водилось, пили отцы, но не дети, по крайней мере, до совершеннолетия. Я постоянно читал библиотеку, собранную родителями, и у нас с соседскими ребятами была масса интересов. Играли в разные игры, мастерили луки и стрелы, бегущие по ветру бумажные колеса. По методу аборигенов острова Пасхи подняли и поставили на-попа полуторатонной блок нумулитового известняка, который соседи с помощью автомобильного крана уложили возле угла сарая, чтобы защитить его от грузовиков. Дед бегал утром вокруг стоящего монолита и крестил его: - Свят-свят – изыди, нечистая сила!

По вечерам жгли костры, и под захватывающие истории лакомились печеной картошкой. Из гнутых обломков прожекторных зеркал устраивали гиперболоид инженера Гарина – короче говоря, совершенно не скучали.

В техникуме же досуг оказался бредом, от которого спасения не было. Постоянно выпадать из компании, отказываясь от выпивки, а «гудели» в общаге ежедневно, было нельзя, тогда я остался бы в одиночестве. А это в шестнадцать лет - непереносимо. Девчонки наши тоже выпивали в компании, хотя и понемногу, сохраняя достоинство, великовозрастные тетки могли перепить любого мужика, но у них и в общаге, и в группе была своя, отдельная жизнь.

Если откосить от «традиции» не удалось – как появиться дома выпившим? Этого я не представлял, пришлось изобретать финты. Например, я отпивал немного, и когда заряжали очередную дозу, то мой стакан оказывался уже как бы налитым. В общаге я норовил устроиться поближе к окнам, где стояли горшки с цветами, туда можно было выплеснуть незаметно содержимое стакана. Цветы жалко, но что поделать. На природе и ночью было проще – «керосин» выплескивался куда угодно. Когда народ доходил до кондиции, можно было вообще не пить, никто уже этого не замечал, но основная трудность заключалась в том, чтобы удачно миновать начальную стадию пьянки. Постепенно я поднаторел в этом деле, а если не везло - часами бродил по ночному городу, подставляя голову под воду из колонок и пил, как лошадь, чтобы уничтожить запах. Домой являлся трезвым, но под утро. Конечно же, из-за этого возникали ссоры, рассказать о том, что делается в общаге, не поворачивался язык, приходилось выдумывать, рано или поздно я запутывался и родители уличали меня во лжи, это сильно осложняло домашний климат.

Было, конечно, в нашем досуге и светлое, например песни под гитару в сопровождении двух наших виртуозов. Мы любили петь на трезвую голову, собравшись вечером где-нибудь в Детском парке, тогда больше шла лирика:

- Пускай не горят дрова в ладонях огня, скажи мне, что я права, что ты за меня, и будет назло беде плясать в пургу костер на снегу…

Когда надирались – соответственно менялся и репертуар:

- На заборе ноги свесив труп сидел, и на девушек прохожих он глядел, вдруг прохожий испугался и упал, труп на дерево забрался и сказал: - А приходи ко мне в могилу, там погнием вдвоем…

Но даже эти зверские вирши исполнялись так, что возле нашей компании всегда останавливались прохожие. Тогда, кстати, и я научился более или менее приличному аккомпанементу. Но это был луч света в темном царстве.

Общага «гудела» постоянно, «старики» пили вмертвую, молодежь успешно усваивала их опыт.

(Чтобы сердцу дать толчок, срочно нужен «троячок». Если сердцу нет толчка – значит, мало «троячка». Ручки зябнут, ножки дрябнут – не пора ли нам дерябнуть, не послать ли нам гонца, молодого удальца в магазин без продавца за бутылочкой винца? Что-то дует ветер в спину – подгоняет к магазину…)

Стипендия, эта жалкая двадцатка, улетала за пару дней, потом народ начинал побираться, спасаясь только продуктами и деньгами, присылаемыми из дома. Учеба по боку, смыслом жизни были «приключения», которые поначалу не имели явных последствий.

Порой все так осточертевало, что я несколько вечеров подряд оставался дома, занимаясь учебой, чтением либо иными делами. Но потом все равно тянуло, как магнитом, на Тургенева, 27. На втором курсе прочел «Лезвие бритвы» Ефремова, роман этот меня потряс. И, что самое удивительное, в нашей пропитой общаге нашлись неизвестно как попавшие туда журналы «Индия», где были фотографии людей в немыслимых позах и с аннотацией: «Журнал по вопросам йоги переписки не ведет».

Я целый месяц пытался сделать то, что было на картинках, пыхтел, тужился, но без толку. Тогда и решил, что окончу техникум, отслужу, поступлю в институт и займусь йогой по-настоящему. А в армии подготовлюсь к этому.