Александр Сунгуров

Гражданское общество и его развитие в России

Учебное пособие

Рекомендовано к печати

Кафедрой прикладной политологии

СПб филиала ГУ-ВШЭ

Санкт-Петербург, 2007 г.

Содержание

Предисловие……………………………………………………………………………4

1. Понятие гражданского общества: исторические корни и возможные

определения…………………………………………………………………………..6

1.1. Исторические корни……………………………………………………….6

1.2. Гражданское общество как знамя в борьбе против Советского

режима…………………………………………………………………………...9

1.3. Концепция гражданского общества в работах современных западных исследователей………………………………………………………………….11

1.4. В поисках определения…………………………………………………….13

2. Ростки гражданского общества в СССР……………………………………………21

2.1. Существовали ли элементы гражданского общества в СССР?................21

2.2. Общественные организации и гражданские инициативы в

период перестройки……………………………………………………………28

3. Некоммерческие организации в Российской Федерации в 90-е годы……………36

3.1. НКО и политика. Законодательные основы деятельности НКО………..36

3.2. Основные типы некоммерческих организаций…………………………..41

3.3. Деятельности НКО в 90-е годы (на примере Санкт-Петербурга)……….45

3.4. Сообщество НКО: взаимодействие с властью и иностранными

фондами………………………………………………………………………….62

4. Практики и формы взаимодействия НКО и власти в 2000-2003 гг………………. 68

4.1. Гражданское общество становится предметом внимания российской

власти…………………………………………………………………………….. 68

4.2. Подготовка Московского Гражданского форума и

его некоторые итоги………………………………………………………………70

4.3. Государство и гражданское общество: поиски диалога (2002-2003 гг.)….73

5. Взаимодействие власти и гражданского общества в России: современные

тенденции (2004-2007 гг.)…………………………………………………………………81

5.1. Российский Гражданский конгресс: путь политизации гражданского

общества……………………………………………………………………………81

5.2. Социальный форум в Перми (2004 г.)……………………………………….82

5.3. Создание Общественной палаты РФ и начало ее деятельности…………...84

5.4. Совет при Президенте РФ по содействию развитию институтов

гражданского общества и правам человека………………………………………86

5.5. Новое законодательство о НКО и проблемы финансирования

некоммерческих общественных организаций……………………………….…..88

6. Изучение развития гражданского общества в России:

от описания к формулировке моделей…………………………………………………...92

6.1. Материалы и исследования о гражданском обществе и организациях

Третьего сектора: попытка классификации……………………………………92

6.2. Основные концепции и модели взаимодействия структур гражданского

общества и власти…………………………………………………………………..97

7. Концепция развития публичной политики…………………………………………..112

Предисловие

Предлагаемое читателю – студенту СПб отделения Высшей школы экономики, либо иному другому человеку, заинтересованному в понимании феномена гражданского общества – учебное пособие является и пионерским и экспериментальным одновременно. Само понятие гражданского общества еще не устоялось пока ни в зарубежном, ни, тем более, в российском научном сообществе. Тем не менее, это понятие достаточно широко используется в современной общественной и политической жизни, и является уже ее неотъемлемой частью. Именно поэтому курс «Гражданское общество и его развитие в современной России» включен в программу подготовки бакалавров и специалистов на кафедре прикладной политологии СПб филиала ГУ-ВШЭ, а также читается студентам других факультетов филиала. Поэтому данное пособие предназначено прежде всего для этих студентов.

Текст пособия может быть условно разделен на три части. Первая из них – это краткое рассмотрение основных концепций гражданского общества, существующих как в зарубежной, так уже и в российской науке. Вторая часть – это обзор основных событий и этапов развития гражданского общества в современной России, а также некоторые примеры деятельности некоммерческих организаций (НКО), прежде всего, действующих в Санкт-Петербурге. Мы коснемся достаточно кратко процесса возникновения прото-структур гражданского общества в СССР 50-80 гг., а также появления первых независимых организаций и движений в годы перестройки, при этом тема развития основ гражданского общества в дореволюционной России остается вне рассмотрения в данном пособии. Наконец, это обзор и попытка классификации российских публикаций, посвященных проблемам гражданского общества и организациям Третьего, некоммерческого сектора (НКО), а также анализ основных существующих моделей взаимодействия структур гражданского общества и власти. Завершается пособие небольшой главой, посвященной концепции публичной политики, которая как бы является преамбулой к следующему учебному пособию, посвященному уже собственно концепции публичной политики.

Так как автор этих строк не только профессор СПб филиала ГУ-ВШЭ, но и непосредственный участник процесса создания и деятельности некоммерческих общественных организаций, президент действующего с 1993 года СПб гуманитарно-политологического центра СТРАТЕГИЯ^[1]

и член Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека^[2]

, то ему, то есть мне, было трудно подходить к изложению и анализу концепции и основных событий развития гражданского общества в России с чисто академической и отстраненной позиции. Это приводит, вероятно, и к элементам журналистики в тексте пособия. С другой стороны, взгляд не только аналитика, но отчасти и соучастника рассматриваемых событий и процесса в целом, может передать читателю неповторимую атмосферу непростого процесса развития гражданского общества в нашей стране.

Отметим здесь также, что многие иллюзии участников демократического движения 80-90х годов очень быстро рассеялись, быстрого и легкого перехода страны от посттоталитарного авторитарного политического режима к демократии, основной на приоритете прав человека не получилось, путь оказался сложным, авторитарные тенденции проявляются достаточно сильно, и некоторые аналитики говорят даже о неудаче демократического транзита и провале самой концепции такого перехода. На мой взгляд, процесс развития демократических механизмов и институтов продолжается, хотя и имеет иногда возвратный характер, и постепенное становление и развитие гражданского общества играет в этом процессе важную роль. Именно поэтому настоящее учебное пособие может оказаться полезным не только студентам ГУ-ВШЭ и других университетов страны, но и тем активистам третьего сектора, которые непосредственно участвуют в становлении гражданского общества в России.

В заключение выражаю искреннюю благодарность А.Н. Алексееву за внимательное отношение к первому варианту рукописи и важные замечания, а также сотрудникам СПб центра СТРАТЕГИЯ, в совместной работе и дискуссиями с которыми рождался этот текст.

Глава 1. Понятие гражданского общества: исторические корни и

возможные определения

0. 1.1. Исторические корни

Термин "гражданское общество" имеет глубокие исторические корни. Он появился уже в работах Аристотеля и Цицерона, которые, однако, использовали его как синоним "политического общества" и самого полиса, так как для них общественная жизнь человека была неотделима от жизни полиса.

В средневековье одной из предпосылок развития представлений о наличие определенного независимого от властителей поля человеческого существования, было связано с западной, католической религией. Как отмечает в своей работе "Гражданское общество: религиозное измерение проблемы" Е.Рашковский, сама католическая ортодоксия, объективно полагая границы властолюбивым и честолюбивым притязаниям своих же членов и настаивая на примате их доброй воли, очерчивает некое поле свободы для гражданского общества^[3]

.

Процессы религиозной реформации существенно увеличили степень внутренней свободы, независимости человека. Израильский исследователь Адам Б.Зелигман, изучавший англосаксонскую протестантскую публицистику XVII в., приходит к такому выводу: утвержденная отцами протестантизма радикальная приватизация идеи Завета довольно скоро сама подводит черту под всяческими мечтаниями о протестантской теократии и - в отношении проблематики мира сего - исподволь реабилитирует понятия о ценности естественного права и естественного разума, подчеркивая в них приватный, человеческий, личностный аспект^[4]

.

Развитие современного понимания гражданского общества неразделимо с процессом политической модернизации, протекавшим в странах Западной Европы и Америки в XVII-XIX веках, с процессом постепенного расширения прав личности как в политическом, так и в социальном смысле. Разделение понятий "гражданское общество" и "государство" связано с развитием либеральных идей, в соответствии с которыми государство должно играть лишь роль "ночного сторожа", а также с представлениями о том, что должно существовать некое незанятое государством пространство, в котором могла бы происходить общественная жизнь человека.

На рубеже XVIII и XIX веков в работах шотландских просветителей, прежде всего Адама Фергюсона^[5]

, а также в работах Руссо и Канта появились различные понимания гражданского общества уже в современном им контексте. Так, обсуждая этот тип общества, Кант писал о нем, как об обществе, в котором "свобода в рамках существующих законов сочетается с максимально возможным развитием несдерживаемых ничем усилий, тенденций, иными словами, общества с полностью гражданским устройством"^[6]

.

Дальнейшее развитие понятие "гражданского общества" нашло в работах Гегеля. Гражданское общество, считал Гегель, выступает "не как атомистически распавшееся на единичные лица и собравшееся на мгновение только для единичного временного акта без дальнейшей связи, а как расчлененное на уже раньше конституированные товарищества, общины и корпорации, которые таким образом получают политическую связь"^[7].

В качестве основополагающих принципов, на которых функционирует гражданское общество, Гегель называет наряду с принципами частной собственности и личной свободы "публичность" и "всеобщую осведомленность", свободно формирующееся общественное мнение, а также справедливые и строго соблюдаемые законы. Огромное значение, придававшееся Гегелем сильной правовой основе, правосудию и средствам для их эффективного функционирования подтверждается и тем фактом, что он рассматривал их как "моменты" самого гражданского общества^[8]

. В сфере гражданского общества имеет место реальное функционирование собственности, сила которой должна найти свое подтверждение в защите собственности со стороны закона, суда и полиции, отстаивающих всеобщие интересы.

Единственный институт гражданского общества, подробно анализируемый Гегелем - это корпорация, сохранившая черты средневекового цеха, и соединявшая черты узкопрофессионального объединения и что-то вроде "второй семьи", "нравственного корня государства". Партии, как выражение "случайного интереса" им отвергались, т.е. фактически предлагалась идея корпоративного представительства. Он считал также, что грань, отделяющая гражданское общество от государства весьма условна и что даже обособившись от государства, гражданское общество остается его органической частью.

Гражданское общество и государство соотносятся как рассудок и разум: гражданское общество - это "внешнее государство"^[9], "государство нужды и рассудка"^[10]. Развитие гражданского общества предполагает наличие государства как его основания: "государство есть всеобщее первое, внутри которого семья развивается в гражданское общество, и сама идея государства распадается на эти два момента"^[11].

Карл Маркс рассматривал гражданское общество как "определенный общественный слой, определенную организацию семьи, сословий или классов"^[12], либо как совокупность производственных отношений. Следуя этой логике, он утверждал, что "анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии"^[13]. Ленин, следуя логике Маркса, отказался даже от самого термина «гражданское общество», а общественную формацию трактовал как совокупность производственных отношений. В полном виде этот подход проявился уже в рамках "марксистско-ленинской философии", отказывавшей такому гражданскому обществу в праве на дальнейшее существование вместе с классовым государством. Фактически же на смену комплексу "государство - гражданское общество" в России, например, пришло тоталитарное, или близкое к нему псевдосоциалистическое государство, подмявшее под себя независимые общественные структуры, и контролировавшее все стороны общественной, а также и личной жизни человека. Соответственно, и в общественной науке советского периода исследования понятия «гражданское общество» практически отсутствовали.

К концепции гражданского общества обратился в своих "Тюремных тетрадях" Антонию Грамши, уже имея опыт прихода к власти в своей стране фашистов^[14]

. "Гражданское общество превратилось в очень сложную структуру, выдерживающие катастрофические "вторжения" непосредственного экономического элемента (кризисов, депрессий и т.д.): надстройки гражданского общества в этом случае играют роль как бы системы траншей в современной войне"^[15], т.е. могут и должны остаться формой организации жизни, не позволяющей, в случае их развитости, воцариться тоталитарному режиму.

Он ищет оптимальные формы соотношения государства и гражданского общества: "... можно было бы сказать, что государство = политическое сообщество + гражданское общество", считая при этом, что: "государству суждено исчерпать себя и раствориться в упорядоченном обществе", то есть "Этическом государстве или гражданском обществе"^[16].

А.Грамши был один из немногих мыслителей, использующих концепцию гражданского общества при анализе общественных процессов в первой половине и в середине ХХ века. Новое внимание это понятие получило уже в 70-х годах, в связи с борьбой против советского режима в странах Восточной Европы.

1. 1.2. Гражданское общество как знамя в борьбе против Советского режима.

Есть некая ирония в том, что концепция гражданского общества, в разработку которой внесли свой вклад многие левые мыслители, была эффективно использована в 70-80-е годы в борьбе с социалистическим государством в странах Восточной Европы. При этом именно сохранившиеся в независимости от государства общественные структуры, ячейки гражданского общества, стали центром кристаллизации сопротивления тоталитаризму^[17]

. Это относится прежде всего к Польше, где сохранившая свою независимость католическая церковь стала опорой для клубов католической интеллигенции, а затем и профсоюза «Солидарность». Группы независимых интеллектуалов в Венгрии, писательские союзы в Чехословакии, члены групп Хартия-77 - все они были теми ростками гражданского общества, которые разрушали основы тоталитарного государства. Фигура писателя, философа, Вацлава Гавела, автора статей о развитии гражданского общества, который затем стал президентом Чешской республики, является хорошим примером этой тенденции^[18]

. Как отмечает в своей монографии, посвященной политической реформе в России и странах Восточной Европы, профессор Стэнфордского университета Майкл Макфол, степень успеха процесса политической модернизации пропорциональна уровню развития структур гражданского общества в этих странах до 1989 г.^[19]

В этой связи возникает вопрос: если мы будем относить к росткам гражданского общества все группы сопротивления коммунистической системе, советскому государству и его сателлитам в Восточной Европе, то не придется ли нам к структурам гражданского общества относить и группы активной борьбы с буржуазным государством, например, немецкую "Красную армию", итальянские Красные бригады и другие террористические организации?

Опыт реализованных переходных процессов в странах с наиболее развитыми общественными инициативами показал, вместе с тем, что одно только гражданское общество не может осуществить смену режимов. Как отмечает А.Арато: "..гражданское общество может рассматриваться как один из акторов в ходе такого процесса; но для политических элит, а также... и для успехов переговоров важно, чтобы гражданское общество было демобилизовано на пути к соглашению, ведущему к демократическим выборам"^[20]

.

В этой связи следует согласиться с позицией А.Арато, отличающего неформальные социальные связи (network), солидарные сообщества и взаимоотношения от более формализованных и институциализированных структур гражданского общества. Соответственно, можно различать гражданское общество как движение и как институт: первое - как своего рода учредительное гражданское общество, которым создается второй - учреждаемая, институциализированная его версия.

Рассматривая роль концепции гражданского общества в крахе авторитарных режимов Восточной Европы, нельзя не остановиться и на судьбе этой концепции после распада этих режимов, когда уже не существует образа государства-партии, для уничтожения которого его противники объединялись под знаменем гражданского общества. Как отмечает в уже цитированной работе А.Арато, в Венгрии некоторые из тех, кто в 1988 году были поборниками гражданского общества, к 1990 г., уже выдвигали в повестку дня другие, явно несовместимые между собой наборы программных предложений. Для революционеров, которые хотели осуществлять чистку и карать, идея самоограничиваемой революции была слишком законнической и постепеновской. С точки зрения новых профессиональных политиков открытость каналов коммуникации группам вне партий и парламентов нарушала их узкую концепцию демократии, которая восходила не столько к западным идеалам, сколько к западной элитарной практике демократии. Говоря без обиняков, такая открытость ставила под угрозу и их воображаемую новую монополию на власть. Поборникам экономического либерализма, воображающим себя буржуа, после того, как они призывали в своих памфлетах к гражданскому обществу, как к единственно возможной среде для появления рыночной экономики, общество профсоюзов, экологистов, ассоциации потребителей стало казаться роскошью, подобающей только развитым западным экономикам. Ни те, ни другие явно не отдают себе отчета в том, что одного лишь тонкого слоя легитимности, которая приобретается посредством демократических выборов, не будет достаточно для населения, испытывающего глубокие экономические трудности. Общим для всех этих политических дискурсов является цель вытеснения дискурса и политики гражданского общества формами мышления, уже дискредитированными в прошлом.

3. Концепция гражданского общества в работах современных западных

исследователей

Внимание к концепции гражданского общества возникло среди западных политологов в середине 70-х годов вначале в связи с его использованием интеллектуалами Восточной Европы в процессе их сопротивлению коммунистической идеологии. Позднее эта концепция была использована западными политологами левого направления, как новая альтернатива чисто рыночной идеологии. Основу для этого составило развитие понятия гражданского общества в работах А.Грамши, а также то, что это понятие не было дискредитировано Советским режимом, как большинство других левых идей.

В качестве примера последней тенденции можно привести монографию "На пути к глобальному гражданскому обществу", опубликованную в рамках серии Фонда Фридриха Эберта, фонда немецких социал-демократов^[21]

. Заключительный раздел этой книги прямо озаглавлен "Европейский социализм и американская социальная реформа". В целом из книги можно сделать вывод, что развитие глобального гражданского общества связано с социалистической перспективой, с чем трудно согласиться.

Если в странах Восточной Европы термин "гражданское общество" использовался в основном в качестве знамени в борьбе с коммунистическим режимом, то западные исследователи рассматривали, что же представляет из себя это общество. Так, Michael Walzer, определяет гражданское общество как "пространство свободных ассоциаций индивидуумов, а также набор сетей взаимоотношений, образованных на основе семьи, веры, интересов и идеологии и заполняющих это пространство"^[22]

. Однако, как справедливо комментирует Terry Nardin^[23]

, характер этих взаимоотношений зависит от разделяемых ценностей. Поэтому понятие гражданского общества может иметь как либеральную, так и коммунитаристскую интерпретацию, в зависимости от того, берется ли за основу свобода индивидуума или солидарность ассоциаций.

Понятие гражданского общества приобрело новое измерение в связи с развитием сектора некоммерческих организаций, или "третьего сектора". Под неприбыльным (третьим) сектором понимается совокупность (система) групп населения и организаций, не ставящих перед собой целей увеличения личного дохода непосредственно через участие в работе таких групп и организаций или через владение ими. Термин "неприбыльные" означает, что получаемая в результате деятельности таких групп и организаций прибыль не распределяется между их участниками, а идет на реализацию целей группы или организации. Первые два сектора это совокупность государственных институтов и деловых частных организаций и предприятий. К.Маккартби и В.Ходкинсон ^[24] рассматривают третий сектор как сферу активности, развиваемой между семьей и более широкими бюрократическими секторами прибыльного бизнеса и правительства. В рамках этой концепции говорят о неприбыльном секторе, секторе добровольной активности, третьем секторе, неправительственном секторе. Для всех подобных организаций характерна деятельность ради общественного благополучия. Главной функцией таких организаций является, в той или иной степени, расширение пределов свободы и наделение населения властью, вовлечение населения в процесс социальных изменений, в развитие социальной защиты.

Растущее внимание к проблематике гражданского общества и деятельности организаций третьего сектора характерно не только для стран, претерпевающих непростые процессы посткоммунистической модернизации, но и для стран с устойчивой демократической системой. В последнем случае именно на примере негосударственных организаций, эффективно решающих сложные проблемы, и не извлекающих для себя при этом прибыли, многие аналитики пытаются найти выход из старой дилеммы: эгоистический индивидуализм - обезличивающий коллективизм.

Важность "протестантской этики" в становлении капиталистического общества подчеркивал в своих работах уже Макс Вебер^[25]. В конце прошлого века в США появилась концепция "социального капитала", наличие которого, подобно капиталу экономическому, делает нацию энергичной и преуспевающей и наоборот. При этом в поисках "исчезающего социального капитала" (буквальный перевод названия одной из статей), исследователи обращаются именно к волонтерским неприбыльным организациям, организациям "третьего сектора"^[26].

Другое направление общественной мысли, получившее свое развитие преимущественно в США и также пытающееся выйти за пределы "заколдованной" антиномии индивидуализм-коллективизм, носит имя "коммунитаризм", которое происходит, естественно, не от революционной коммуны, а от "community", понятия, которое лучше переводится не словом "община", а термином "сообщество". Здесь также придается большое значение этическим принципам, носителями которых являются добровольные сообщества людей, как правило, связанные с их непосредственным местом жительства. Интересно, что в рамках коммунитаризма смогли объединиться как правые республиканцы, мечтающие о возрождении подлинно американских духовных ценностей, так и левые либеральные демократы, видящие в коммунитаризме разумную альтернативу дискредитировавшим себя идеям социализма^[27].

4. В поисках определения

В настоящее время не существует единого, общепринятого определения гражданского общества. С одной стороны, под гражданским обществом многие понимают такой социальный порядок, такое общественное устройство, которое является благоприятным для развития человеческой личности и самодеятельных общественных ассоциаций^[28]. В рамках такого подхода современное гражданское общество, помимо населения и составляемых им разнообразных социальных групп, будет включать государственные органы власти и соответствующие организации, сектор, нацеленный на производство прибыли (прибыльный сектор) и сектор, целью которого не является производство прибыли (неприбыльный сектор, третий сектор), причем между этими тремя секторам не существует жестких границ.

Один из сторонников такого подхода, профессор СПбГУ В.Г.Марахов пишет в предисловии к вышедшему под его редакцией сборнику материалов Второго российского научно-общественного форума «Гражданское общество в России как демократический проект»: « Глубинный смысл гражданского общества состоит в достижении ценностей, к которым прежде всего относятся ценности свободы и ценности справедливости, которыми освящается вся система общественных отношений – экономических, политических, социальных и духовных. Каких-то отдельных гражданских ценностей при этом быть просто не может…Государство в гражданском обществе впервые приобретает иную природу, отражает интересы всех слоев и впервые в истории перед государством встают задачи «уметь соединить противоположности»^[29] …

На мой взгляд, именно понимаемое в этом смысле гражданское общество стало знаменем в борьбе против коммунистических режимов в Восточной Европе. Вместе с тем можно согласиться с редактором "Journal of Democracy" Марком Платтнером, что такое широкое определение фактически совпадает с понятием "демократия"^[30], и является в таком случае излишним.

С другой стороны, под гражданским обществом некоторые исследователи понимают только "сообщество NGO", совокупность общественных неполитических организаций, таких, как благотворительные, этнические, экологические, культурные и тому подобные свободные ассоциации, отделяя их от "политического" и "экономического" обществ^[31]. Российский исследователь Михаил Флямер, сужает это понятие еще сильнее, выводя за его пределы и часть организаций третьего сектора: "... внутри каждого из государств идет образование таких общественных сил, которые имеют в виду правовой порядок как объект общегражданской политической ответственности. Сегодня подобные общественные структуры, кажется, реально кристаллизуются в формах общественных и правозащитных организаций, юридических ассоциаций, ориентирующихся на права человека и т.п...Этот тезис следует повернуть и в "обратную" сторону - общественные подразделения не работающие на то, чтобы их специфические проблемы (экологические, правовые, женские и т.п.) становились проблемами к которым проявляется более широкое общегражданское участие, свертываются и выпадают из жизни гражданского общества. С социологической точки зрения, они, разумеется, будут причисляться к обществу, но при этом не будут принадлежать к гражданскому обществу в проводимом мною смысле"^[32]

.

На мой взгляд, такое определение является слишком узким, так как и политическое (партии, движения) и экономическое (ассоциации бизнесменов, профсоюзы) сообщества и, тем более, экологические и женские организации вычеркивать из гражданского общества было бы неправомерно. Мне кажется более разумным подход, в рамках которого гражданское общество можно представить себе как определенный тип коммуникационного процесса между государством и гражданином. Как пока­зывает практика, такая коммуникация возможна лишь при дискурсивных, диалоговых отношений между ее субъектами. Гражданскую культуру можно определить как плюралистическую куль­туру, основанную на коммуникативном процессе. В ее фундаменте лежит убеждение в необходимости различий и консенсуса, оно допускает соци­альные изменения, но в приемлемых для нее рамках и формах.

Ключевым понятием гражданской культуры является понятие "Гражда­нин", интерпретируемое как субъект жизни общества, активно влияющий на процесс его изменений. В рамках гражданского общества, понимаемого как коммуникативный процесс, понятие "гражданин" раскрывается через поня­тие "участие", т.е. через его деятельность в различных общественных организациях и институтах.

Понятие гражданского общества приобрело новое измерение в связи с развитием сектора некоммерческих организаций, или "третьего сектора". Под неприбыльным (третьим) сектором понимается совокупность (система) групп населения и организаций, не ставящих перед собой целей увеличения личного дохода непосредственно через участие в работе таких групп и организаций или через владение ими. Первые два сектора это совокупность государственных институтов и деловых частных организаций и предприятий. Третий сектор рассматривают как сферу активности, развиваемой между семьей и более широкими бюрократическими секторами прибыльного бизнеса и правительства. В рамках этой концепции говорят о неприбыльном секторе, секторе добровольной активности, третьем секторе, неправительственном секторе. Для всех подобных организаций характерна деятельность ради общественного благополучия. Главной функцией таких организаций является, в той или иной степени, расширение пределов свободы и наделение населения властью, вовлечение населения в процесс социальных изменений, в развитие социальной защиты.

На наш взгляд, "сообщество NGO" в посткоммунистических странах и, в частности, в современной России может рассматриваться как ядро, основную часть гражданского общества, потому, что в этом сообществе в наибольшей степени сохранился сегодня приоритет моральных ценностей. Можно надеяться также, что именно отсюда реальные моральные стандарты распространятся на другие части гражданского общества - политическое сообщество, в виде отрицания имморализма в политике, и экономическое сообщество, в виде новой этики бизнеса или корпоративной морали. Именно тогда мы сможем говорить о наличие в России гражданского общества, понимаемого как совокупность свободных ассоциаций граждан (и многообразных связей между ними), уважающих законы государства, уважающего в свою очередь права человека, умеющих и желающих влиять на эти законы и не позволяющих вмешиваться в свою ежедневную деятельность никаким государственным чиновникам. При этом ясно, что в вырожденном виде эти ассоциации могут состоять и из одного человека.

Вводя таким образом понятие гражданского общества, мы можем также говорить и о наличие "негражданского общества", понимаемом как совокупность ассоциаций людей, не уважающих и не соблюдающих законы государства. Каждый из секторов гражданского общества будет иметь своего аналога в обществе негражданском, так, для политического сообщества это нелегальные, террористические организации; для экономического - мафия и преступные группировки; для сообщества NGO - тоталитарные религиозные секты и т.д. С другой стороны, каждый из секторов гражданского общества тесно связан с тремя секторами производящей жизни страны, ее экономики и власти: политическое сообщество тесно связано с властными структурами, с государственным сектором; экономическое - с бизнесом, с частным сектором; а сообщество NGO - с инструментальной, "производящей" сферой их активности, тем самым "третьим сектором" активности некоммерческих неправительственных организаций (Табл.1).

Таблица 1. Секторная структура общества.

Сектор ___________ Уровень	I сектор	II сектор	III сектор
Деятельностный	Государство	Экономика, частный бизнес	Сфера деятельности НКО
Гражданское общество	Политическое сообщество (партии, движения)	Экономическое сообщество (профсоюзы, бизнес-ассоциации)	Сообщество третьего сектора (НКО)
Негражданское общество	Подпольные и террористические организации	Организованная преступность	Агрессивные секты

Представленное здесь определение гражданского общества близко к определению, приведенному в прекрасном учебном пособии А.Ю.Мельвиля с совт «Категории политической науки»: «Гражданское общество – совокупность множества межличностных отношений, семейных, социальных, экономических, культурных, религиозных и других ассоциаций и структур, которые развиваются в данном сообществе вне рамок государства и без его непосредственного вмешательства либо помощи»^[33]

. Близкое по сути определение приводит и А.А.Аузан в своей публичной лекции «Общественный договор и гражданское общество», прочитанной в кафе «Bilingua» 23 декабря 2005 г.: «Гражданское общество — это совокупность всех формальных и неформальных организаций и правил, которая соединяет отдельного индивида или семью, домохозяйство, с государством (властью) и бизнесом (частным сектором экономики)»^[34].

Отличие состоит в том, что в обоих случаях под эти определения попадают и все преступные организации. Поэтому присутствие в определении указания на уважение закона (при условии уважения государством прав человека) кажется нам все же важным для лучшего понимания гражданского общества.

Литература

Арато А. Концепция гражданского общества: восхождение, упадок и воссоздание - и направления для дальнейших исследований.// Полис, 1995, 3, с. 48-57.

Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. - В кн. Вебер М.Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990.

Г.Ф.Гегель. Философия права. М.: Мысль, 1990, с.346.

Эрнест Геллнер. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники – М.: МШПИ, 2003. -240 с.

Гражданское общество - в поисках пути./ Под ред. А.Ю.Сунгурова - СПб, 1997. – 204 с., Эл. Версия: http://www.strategy-spb.ru/index.php?do=biblio&doc=65;

А.Грамши. Избранные произведения в 3 тт., Т.3. Тюремные тетради. М., 1959.

Категории политической науки. Учебник. / Рук. авторского коллектива – А.Ю.Мельвиль. – М.: МГИМО, РОССПЭН, 2002. – 656 с.

Коэн, Джин Л., Арато Эндрю. Гражданское общество и политическая теория. / Обш.ред. И.И.Мюрберг. – М.: Изд-во «Весь Мир», 2003. – 784 с.

Марахов В.Г. Гражданское общество в России: теория и стратегия формирования. - В кн.: Стратегии формирования гражданского общества в России. - СПб.: Изд-во НИИХ СПбГУ, 2002, с. 7-8.

Оруэлл Дж. 1984. – СПб: Азбука-классика. 2004. – 320 с.

Е.Рашковский. Гражданское общество: религиозное измерение проблемы. //МЭ и МО, N 5, 1996, с. 116-129

Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества. – М.: РОССПЭН, 2000. – 389 с.

Bernard Michael. Civil Society and Democratic Transition in East Central Europe.// Political Science Quarterly, Vol. 108, No 2, 1993, p. 307-326.

Bobbio, Norberto. Gramsci and the concept of civil society. - In: Civil Society and the State: New European Perspectives / Edited by John Keane. - London, New York: Verso, 1988, p. 73-99;

Cohen Jean. Interpreting the Notion of Civil Society - In: Toward a Global Civil Society / Michael Walzer, Ed. - Providence, Oxford:Berghahn Books, 1995, p.38.

Gellner, Ernest. Conditions of Liberty: Civil Society and its Rivals. - Allen Lane: Penguin, 1994, 225 p.

Havel, Vaclav. Anti-Political Politics. - In: Civil Society and the State./John Keane, editor, L.,N.Y.:Verso, 1993, p. 381-398;

Havel, Vaclav, Vaclav Klaus & Petr Pithart. Civil Society After Communism. Rival Visions //J.of Democracy, Vol.7, Nu 1, January 1996, p. 12-23.

James, Estelle and Susan Rose-Ackerman. The Nonprofit Enterprise in Market Economics. - London: Harswood Academic publishers, 1986.

Keane, John. The origin and development of the distinction between civil society and the State 1750-1850. - In: Civil Society and the State: New European Perspectives / Edited by John Keane. - London, New York: Verso, 1988, p. 35-71.

McFaul, Мichael. Post-Communist Politics. Democratic Prospects in Russia and Eastern Europe. - The Center for Strategic and International Studies, Washington,D.C., 1993, 132 p.

Plattner, Marc F. The uses of "Civil Society" // J. of Democracy, Vol. 6, No 4, October 1995, p. 169-173.

Seligman, Adam. The Idea of Civil Society - New York: Free Press, 1992. – 241 p.

Walzer, Michael, Editor. Toward a Global Civil Society. - Providence, Oxford:Berghahn Books, 1995, 341 p.

Основные понятия

Государство. Гражданское общество. Демократизация. институты, коммунитаризм, некоммерческие организации (НКО),общественные движения, политическое сообщество, секторная структура общества, социальные связи, третий сектор.

Контрольные вопросы

1. Когда впервые появилось понятие «Гражданское общество»?
2. Чем отличаются либеральная и коммунитаристская интерпретации гражданского общества?
3. Что такое «Третий сектор»?
4. Назовите имя автора статей о гражданском обществе, ставшего президентом в одной из стран Восточной Европы.
5. Как марксизм относился к понятию «гражданское общество»?
6. Являются ли криминальные структуры организациями гражданского общества?
7. Являются ли политические партии структурами гражданского общества?
8. К какому из секторов общества относятся церкви?

Глава 2. Ростки гражданского общества в СССР

2.1. Существовали ли элементы гражданского общества в СССР?

Исходя из приведенного в предыдущем разделе определения гражданское общество как таковое несовместимо с тоталитарным или полутоталитарным государством, которым был Советский Союз в разные периоды своего существования, так как правила, по которым на самом деле жила страна (секретные инструкции орг- и общего отдела ЦК КПСС), не имели никакого отношения к правам человека. Кроме того, власть партийно-государственного аппарата не признавала никакой не согласованной с партийными органами инициативы, поэтому все формально существующие общественные организации работали под руководством КПСС и выполняли функцию «приводных ремней».

Следует отметить, однако, что идеальным тоталитарным государством, какое изображено, например, в романе Оруэлла "1984"^[35] СССР не был даже в годы сталинского террора, тем более это не относится к годам правления Л.Брежнева, или к периоду "застоя"^[36]. Определенная самостоятельность, сохранялась, например, в природозащитном движении. Так, например, в работах Дугласа Вайнера^[37]

, посвященных истории взаимодействия ученых-биологов с советским руководством, показано, как в на территориях биологических заповедников удавалось сохранять "островки свободы"^[38]. Именно на территории биостанций и заповедников находили прибежище и работу многие ученые, изгнанные из университетов за излишнюю самостоятельность, как, например, ленинградский цитолог, член-корр. АН СССР Ю.И.Полянский и др.

В ряде случаев, научному сообществу удавалось даже противостоять решениям центральных партийных органов о ликвидации заповедников как таковых, правда, это происходило в тех случаях, когда несогласие с ликвидацией заповедников проявляли и партийные лидеры соответствующих регионов^[39].

Следует отметить, что общественные организации, имевшие вертикальную структуру с выходом на столичные круги, обладали большими возможностями для донесения артикулированных интересов до слоя ЛПР (лиц, принимающих решения), а также до столичных средств массовой информации, которые пользовались большим "зазором допустимого" чем газеты периферии.

Наибольшей самостоятельностью, несмотря на постоянный партийный контроль, обладали все же творческие союзы - корпоративные общественные организации творческой интеллигенции. Это определялось как самой природой их членов, так и меньшей "встроенностью", например, членов союза писателей, в другие государственные структуры (член союза писателей не зависел, в отличие от большинства сограждан, от дирекции своего завода или фабрики, не был обязан не только вовремя, но и вообще приходить на службу, и т.д.), что придавало личности несколько большее достоинство и относительную независимость. Именно такие организации имел в виду Дж.Хоскинг, когда писал о "предпосылках образования гражданского общества в период "застоя"^[40].

В целом, однако, к общественным организациям Советского Союза догорбачевской поры вполне можно применить термин "администрируемые массовые организации”, который использует Gregory J.Kaszs для описания общественных организаций в странах с авторитарными политическими режимами^[41].

Наряду с официально существовавшими организациями в СССР существовали и подлинно инициативные группы. Прежде всего, это организации, возникшие уже в послесталинское время, по инициативе их членов, и явившиеся одним из прямых результатов хрущевской "оттепели". Во-вторых, это организации или компании по интересам, которые либо вообще не имели оформленной структуры, или имели ее в достаточно мягком виде.

Наибольшее значение с точки зрения развития политической системы страны имело правозащитное движение. С точки зрения анализа процесса разрушения тоталитарной системы, правозащитное движение представляет особый интерес. Действительно, впервые за многие десятилетия Советской власти граждане страны открыто заявляли о своем желании участвовать в развитии правового государства. Конспиративные антисоветские организации существовали с той или иной степенью активности на протяжении всей истории СССР, однако впервые люди собирались открыто содействовать укреплению права в стране^[42].

Толчком к появлению правозащитного движения стало выступление Хрущева на ХХ съезде КПСС о культе личности Сталина и начинающаяся политическая оттепель. Своеобразной предтечей этого движения стали встречи на площади Маяковского, участники которых читали друг другу стихи, пели песни, просто неформально общались между собой. Началось все с официального митинга по поводу открытия памятника В.Маяковскому в июне 1958 г, а затем неформальные встречи продолжались еще несколько лет^[43].

Одновременно начиная с середины пятидесятых годов в крупных городах СССР происходило интенсивное обсуждение общественных и политических проблем на различных частных встречах, происходивших на квартирах их участников. Атмосфера этих общений прекрасно описана в книге воспоминаний Л.М.Алексеевой, вышедшей под символическим названием «Поколение оттепели»^[44].

Первым публичным выступлением правозащитного характера является, по-видимому, демонстрация на Пушкинской площади в Москве 5 декабря 1965 г. (в день Конституции), участники которой развернули плакаты с призывом соблюдать Конституцию, а также обеспечить открытый характер суда над писателями А.Синявским и Ю.Даниэлем. За несколько дней до демонстрации в стенах нескольких гуманитарных вузов Москвы были распространены машинописные листовки с текстом “Гражданского обращения”. Его автором и инициатором демонстрации был математик и поэт, сын Сергея Есенина Александр Есенин-Вольпин. Он одним из первых стал пропагандировать такую столь непривычную для советского сознания мысль, что законы следует понимать в соответствии с их смыслом, а не так, как их трактует начальство. Около 20 участников демонстрации были арестованы: но к вечеру отпущены^[45]. Спустя год люди снова пришли на площадь, на этот раз это было молчаливое стояние со снятыми головными уборами. Эти сборы в день Конституции продолжались до 1977 г., когда была принята новая Конституция, и день Конституции стали отмечать 7 октября, поэтому молчаливые пикеты перенесли на 10 декабря, в день подписания Всеобщей декларации прав человека^[46].

Вторая волна активизации правозащитного движения была связана с подписанием Хельсинского соглашения в 1976 г, в которое наряду с признанием послевоенных границ и планами экономического сотрудничества входили и обязательства соблюдать права человека. Текст этих соглашений был опубликован в открытой советской печати и стал, в принципе, доступным любому гражданину (до сих пор все международные документы по правам человека содержались в СССР в строгой тайне). Эти соглашения подразумевали также и готовность к взаимному контролю за их выполнением. Очень скоро правозащитниками была создана Группа содействию выполнения Хельсинских соглашений в СССР (Московская Хельсинская группа), в учредительном заявлении которой говорилось, что она будет принимать от граждан информацию о нарушениях гуманитарных статей Заключительного Акта, составлять на этой основе документы и знакомить с ними общественность и правительства стран, подписавших Заключительный Акт^[47]

Среди оппозиционных режиму политических групп Советского Союза 70-80-х годов существовали различные течения. Наряду с правозащитными группами, принципиально претендовавшими на легальность, существовали и другие группы, с той или иной степенью конспиративности. Как отмечает в своей книге Л.Алексеева^[48], избираемый способ деятельности зависел во многом от конкретной ситуации в регионе: те же действия - перепечатка самиздата, обсуждение книг - которые в Москве проводились в рамках правозащитных организаций, в Ленинграде уже делались в рамках конспиративных подпольных кружков. Наиболее известными из таких групп конца 50-х годов были кружки Р.Пименова-Б.Вайля, М.Молоствова, В.Трофимова.

Часть из них диссидентов влилась в 1970 годы в правозащитное движение, часть - продолжала строго конспиративную деятельность, не веря в возможность изменения ситуации легальными методами^[49]. Зачастую один и тот же человек имел "двойное дно", сочетая в себя как легальную, так и нелегальную активность. Хорошим примером может служить жизнь А.Солженицына, когда деятельность члена Союза писателей, автора "Нового Мира" и кандидата на получение Ленинской премии по литературе 1964 года сочеталась с параллельной конспиративной работой над "Архипелагом Гулаг" и созданием системы тайных хранителей рукописи и сети доверенных лиц^[50].

Второе направление самодеятельных организаций было связано с группами по интересам, и было наиболее близко к “неформалам” периода ранней перестройки. Люди стремились общаться и заниматься любимым делом или отдыхом самостоятельно, и власти уже не могли им в этом помешать. Наиболее яркой и солидной организацией этого типа был КСП - клуб самодеятельной песни, проводивший ежегодные слеты на берегах Волги. К этому же типу можно отнести и многочисленные туристские и альпинистские группы, иногда достаточно стабильные в течение нескольких лет, но не обладавшие какой-либо формализованной структурой. Наличие КСП и стабильных туристских групп было уже явным признаком не тоталитарных, а авторитарных тенденций в политической системе, т.е. уже допускалась определенная самодеятельность при условии гарантированного невмешательства во властные (а для СССР того времени - и в хозяйственные и социальные) проблемы. Досуг понемногу становился уже частным делом.

Другим примером неформальных организаций в 70-80 гг., находившихся вне строгого контроля партийно-хозяйственной номенклатуры, может служить коммунарское движение, включавшее в себя молодых, а затем и взрослеющих со временем людей, объединенных неформальным подходом к педагогике, к воспитанию детей и подростков. Властные структуры скоро раскусили опасный для них характер коммунарского движения, стараясь его формализовать и взять под контроль. В итоге, ко второй половине 70-х годов, в стране сохранились лишь некоторые его ячейки, преимущественно вокруг редакции "Комсомольской правды" и ее подростковой страницы «Алый парус».

В заключение этого раздела кратко остановимся на тех «островках свободы» в СССР, которые были связаны с интеллектуальной деятельностью их участников, на островках свободной мысли, без которых немыслимо развитие гражданского общества. Мы кратко коснулись уже этой темы, упоминая о интеллектуальных наработках кружков диссидентов. Здесь же проанализируем ситуацию в научной среде, тем более, что оба сообщества постоянно соприкасались и их члены перемещались в обоих направлениях.

Для советского периода характерно достаточно строгое разделение исследований в области социальных и общественных наук и реальной практической деятельности в общественной сфере. Причиной этого являлась монополия правящей и единственной Коммунистической партии на принятие решений в социальной сфере, а также жесткая цензура на исследования в общественной сфере. Под особенно жестким идеологическим контролем находились университеты, как «кузницы будущих кадров», и их факультеты общественных наук. Для многих современных молодых людей станет неожиданностью факт, что политической науки как таковой в СССР не существовало – ее место занимали различные направления «марксистско-ленинской философии», практические же исследования «взаимоотношений по поводу власти» в стране попросту не допускались.
Вместе с тем догматические представления основателей советского государства все более расходились с реальной общественной практикой, а руководителям различного уровня для решения конкретных социальных проблем все более требовались не цитаты из классиков, а знание конкретной социальной ситуации и исходящие из них научно-обоснованные рекомендации. Поэтому в стране стала постепенно зарождаться – точнее, возрождаться после периода сталинского разгрома – социология, или наука об обществе. Характерно, что это возрождение началось не с университетов, а с институтов Академии наук, в рамках которой исследования были искусственно отделены от образовательных процессов – чтобы результаты конкретных социальных исследований не мешали продолжению идеологического образования студентов в русле правоверной марксистско-ленинской философии.

В Ленинграде первым из таких институтов стал Институт социально-экономических проблем (ИСЭП АН СССР), начавший свою работу в 1975 г. В рамках этого института, как следует из его названия, сочетались экономические и социальные исследования. При этом часть из институтских исследований имела достаточно практическую направленность, разработки ученых часто ложились в основу принятия решений, конечно, в случае их согласованности с официальной идеологической линией. Не случайно в некоторых зарубежных обзорах в качестве примеров «фабрик мысли» в СССР приводились именно институты академии наук социально-экономического направления. Конечно, к ИСЭПу и других академическим институтам термин «фабрика мысли» можно было отнести достаточно условно, так как в них отсутствовало важнейшее условие – свобода научной деятельности, свобода от идеологической цензуры. Вместе с тем определенные «островки свободы» внутри таких учреждений постоянно возникали и иногда сохранялись достаточно долго. Этому способствовало и то, что в состав партийных бюро, которые должны были выполнять основной контроль соответствия партийной идеологической линии, входили уже не рабоче-крестьянские комиссары, как в 20-30 годы, а сами же ученые, часть которых позволяли себе определенный уровень фрондерства, либо даже сами содействовали расширению «островков свободы». Ярким примером может служить первый секретарь партийного бюро ИСЭПа А.Н.Алексеев, который с полным основанием может считаться одним из предвестников перестройки в ленинградской научной среде. Во многом благодаря поддержке таких местных партийных лидеров в рамках ИСЭПа смогла сформироваться такая серьезная социологическая школа как «Школа В.А.Ядова».

Исследовательские структуры стали возникать и внутри Ленинградского университета, например, Научно-исследовательский институт комплексных социальных исследований (НИИКСИ ЛГУ), в рамках других вузов города – однако, как мы уже упоминали выше, степень идеологической цензуры и контроля в университетах была выше, чем в учреждениях АН. Наряду с идеологической цензурой и отсутствием свободы, для всей общественной науки СССР того времени была характерна оторванность от развития мировой общественной науки – слабые, контролируемые информационные потоки, слабое участие в международных форумах, трудности с зарубежными публикациями – все это вместе создавало определенную неполноценность получаемого научного продукта.

Другим примером является возникший в Москве в первой половине 50-х годах XX века кружок интеллектуалов-философов, в котором культивировались отличные от принятых в то время формы интеллектуальной работы. Лидером этого кружка был будущий эмигрант, суровый критик как коммунистического, а затем и пост-коммунистического времени писатель А.А.Зиновьев, в него также входили философ М.К.Мамардашвили^[51], социолог Б.А.Грушин^[52], а также физик и философ Г.П.Щедровицкий

Вскоре вокруг Г.П.Щедровицкого сложилась своя группа, которая получила название Московского методологического кружка. Его программы была изложена в серии докладов “О возможных путях исследования мышления как деятельности”^[53]. В работе кружка было несколько направлений, в частности, в нем развивался операционно-деятельностный подход к понятию мышления, в 60-е годы начал работать междисциплинарный семинары по структурно-системным методам анализа в науке и технике и по разработке теоретико-деятельностных средств в сфере проектирования и по методологии дизайна. Деятельностный (системодеятельностный) подход производит радикальную смену онтологических оснований познания, вводя вместо объектов природы рефлексивные объекты деятельности и мышления. В 1979 Г.П. Щедровицкий предложил новую форму практикования философии и методологии — организационно-деятельностную игру (ОДИ). ОДИ позволили соединить организацию межпрофессиональных коллективов для реализации проектов и программ с рафинированной философской дискуссией и со строгой методологической рефлексией^[54].

Строгий и глубокий анализ процесса мышления, который привел к формулировке концепции мыследеятельности, широкое использование рефлексии и анализа самого процесса обсуждений и принятия решений, сочеталось в рамках школы Щедровицкого, с использованием этих подходов к решению практических задач. При этом важную роль играли рабочие семинары, которые превращались в своеобразные коллективные мозговые штурмы, которые велись, однако, по своим правилам и процедурам. Широко использовался, например, метод «проблематизации ситуации».

Фактически, представители школы Г.П.Щедровицкого выполняли важную роль консультантов по оргразвитию, в процессе проводимых ими Оргдеятельностных игр разрабатывались программы развития ряда крупных предприятий, и даже целых регионов, например, экономика БАМа, безопасность атомных станций.

На наш взгляд, это была именно эффективная Фабрика мысли, однако работающая в специфических условиях монопольной власти КПСС, не нуждавшейся в принципе в независимых консультациях и рекомендациях. При этом продолжала существовать и идеологическая цензура, и аппарат расправы с диссидентами. Напомним, что А.Зиновьев был вынужден покинуть страну, а сам Г.П.Щедровицкий в 1968 г. исключался из КПСС. Кроме того, в СССР в принципе было невозможно создать неправительственный центр, как структуру. Поэтому «щедровитяне» и существовали как неоформленная официально структура, не имели своего здания, офиса и т.д. В этой ситуации допускаемые властью периодические научные школы (проводимые за городом семинары) стали важной формой структурной организации этого «распределенного в пространстве архипелага свободной мысли».

2.2. Общественные организации и гражданские инициативы в период

перестройки

Большинство старых общественных организаций в период перестройки не изменило существенно своего характера деятельности. "Не заметив" ее начального периода, их лидеры, привыкшие к выполнению указаний партийного руководства, оказались в стороне от подлинного общественного движения. Лишь постепенно, уже к концу 80-х годов, официальные общественные организации почувствовали определенную самостоятельность, однако у их лидеров способность к инициативе была как бы атрофирована (что и было, по сути, критерием отбора в лидеры общественных организаций в период застоя).

Определенная активность иногда проявлялась в их низовых, первичных организациях, что зависело от свойств их низовых лидеров. Иногда эти лидеры вступали в конфликт с руководителями местной партийной организации, не желающих мириться со своеволием еще вчера послушных функционеров.

На уровне же городских или республиканских органов большинство организаций по-прежнему шли в кильватере партийного руководства. Некоторым исключением, связанным с молодостью его членов, был все же комсомол. Внутри ВЛКСМ дискуссии о путях развития комсомола не ограничивались первичными организациями, а проходили по всей организации. В 1987-1988 гг. возникло даже реформаторское движение среди региональных представителей комсомольской номенклатуры - так называемая "Сургутская инициатива", названная так по сибирскому городу - месту проведения первой встречи секретарей региональных комсомольских организаций, понимавших необходимость глубокой реформы комсомола и общества^[55]. Эти волны активности из регионов, однако, успешно гасились бюрократией ЦК ВЛКСМ.

Серьезное внимание к официальным общественным организациям было привлечено уже в конце 80-х годов, в связи с полученным ими правом кооптировать одну треть от общего числа Народных депутатов СССР. Сама процедура выдвижения и избрания Народных депутатов от общественных организаций высветила недемократичность большинства таких организаций, продемонстрировав одновременно их возможные преимущества при формировании властных органов страны. Реакцией на такую ситуацию в ряде случаев стали движения за превращения их из официальных и формальных в подлинно общественные организации.

Примером может служить реакция общественности АН СССР на недемократичный характер процедуры выдвижения кандидатов в Народные депутаты, в итоге которой в список для голосования оказался А.Д.Сахаров и другие ученые с четкой демократической позицией. Объединение усилий рядовых выборщиков от академических институтов с граждански мыслящими академиками позволило существенно изменить список, а также послужило началом движения за реформу самой академии наук и создания Союзов ученых, как подлинно общественных организаций.

Единственной группой из существовавших до начала перестройки официальных общественных организаций, которые действительно выражали (артикулировали) интересы своих членов, были творческие союзы - Союз писателей, кинематографистов и т.д., а также такая профессиональная ассоциация, как Ассоциация социологов. Как уже отмечалось, творческие союзы даже в годы застоя обладали относительно большей самостоятельностью. После же наступления эпохи гласности именно в творческих союзах пошел быстрее всего процесс обновления его руководства, замены ставленников партийной номенклатуры людьми, действительно пользующимися доверием членов союзов. Примером может служить Седьмой съезд союза кинематографистов СССР, на котором, пожалуй, впервые за годы перестройки прошли действительно альтернативные выборы руководства без попыток партийного регулирования этого процесса.

Другим примером профессиональной ассоциации, проявившей свою самостоятельность еще в период ранней перестройки, может служить Ассоциация социологов. Один из ее активных членов, ленинградский социолог А.Н.Алексеев в течение ряда лет проводил "встроенное наблюдение", работая слесарем на Лен.Полиграфмаше. Независимая позиция исследователя, а также организованный им опрос «Ожидаете ли Вы перемен?» вызвали острое неудовольствие партийных органов и органов госбезопасности, работавших как всегда вместе, и А.Н.Алексеева вначале исключили из членов КПСС (1983г), а затем и из членов Союза журналистов (1984г.). Оставалась только Советская социологическая ассоциация, однако последняя вместо исключения избрала ленинградского социолога членом центральной ревизионной комиссии, что помогло приостановить накат репрессий, а позже и восстановить справедливость^[56]

.

Бурное появление неформальных организаций явилось одной из наиболее ощутимых примет второй половины раннего периода перестройки. Под этим общим названием, трансформировавшимся даже в новый термин "неформалы", были объединены самые различные проявления общественной активности просыпающихся от долгого сна граждан страны. Этот термин применялся к принципиально асоциальным, группам молодежи, существовавшим и раньше, но в более скрытом виде - представителям "системы" - хиппи и панкам. Эти ребята и девушки не опасаясь более придирок милиционеров стали чаще "тусоваться" в излюбленных местах в центре больших городов, эпатируя своим видом и поведение почтенную публику.

В Москве, например, они облюбовали Старый Арбат, закрытый для автотранспорта. Хорошую компанию им составили и молодые художники и музыканты, все это создавало неповторимый колорит этих первых лет перестройки. В качестве реакции на "избалованных столичных выскочек" возникло движение "люберов"(по имени одного из таких городков - Люберцы) - молодых ребят из подмосковных городков, которые накачивали мышцы в спортзалах и приезжали "разбираться" со столичными хиппи и панками. Их тоже называли в прессе "неформалами".

Совсем иную группу представляли собой неформальные самодеятельные организации, объединившие, как правило, молодых людей и девушек для конкретных видов деятельности. Такой деятельностью в то время была, в частности, реставрационная работа и работа по сохранению памятников культуры и искусства, защита от разрушений при капремонте уникальных городских зданий, защита природы и т.д.

Нельзя сказать, что в прошлые годы в стране не находилось энтузиастов подобного толка. Однако как только эти энтузиасты начинали действовать самостоятельно, не слушая указаний руководства, то вступали в действие отработанные механизмы, и статус кво восстанавливался, а организация становилась еще одним "приводным ремнем" партии (как это происходило с обществом охраны памятников культуры). Сейчас же организационных выводов уже не следовало - время перестройки, а члены этих групп начинали понимать, что надо не отдельных бюрократов менять, а всю систему.

Ярким примером может служить деятельность группы Спасение (полное название - группа спасения памятников архитектуры, лидер группы - выпускник исторического факультета Ленинградского университета Алексей Ковалев) После успешной операции по спасению дома Дельвига одной из акций группы была борьба за сохранение здания бывшей гостиницы "Англетер" на Исаакиевской площади - места гибели С.Есенина. Весной 1987 года по инициативе группы у этого здания был организован пикет, к концу марта превратившийся в митинг. Представители встревоженной судьбой дома ленинградской общественности были приняты заместителем председателя Ленгорисполкома, бывшим секретарем Обкома ВЛКСМ Валентиной Матвиенко, которая заверила участников встречи, что здание гостиницы разрушено не будет. Практически сразу после этого бульдозеры превратили здание "Англетера" в груду обломков... Наглядный урок того, что стоят обещания властей, усвоили многие участники "защиты "Англетера". Как говорили после этого в городе члены демократического движения: "Все мы вышли из "Англетера"!"^[57].

Власти по-разному реагировали на появление всех этих несанкционированных организаций. При отсутствии возможности руководить ими старыми методами или разогнать (хотя такие попытки и делались), вначале их пытались поучать с позиций знающих людей, а также объяснить другим, что есть "полезные" и "бесполезные" неформалы. Примером такого подхода является вышедшая в Лениздате в 1988 году брошюра с характерным названием: "Молодежные объединения: проблемы истинные и надуманные"^[58]. Вскоре желание поучать сменилась замешательством и попыткой понять, что же хотят эти нестандартные организации? Соответственно, сменились и названия книг: "Неформалы: кто есть кто?"^[59] и "Неформалы: Кто они? Куда зовут?"^[60].

По мере развития для участников таких "неформализованных" групп уже требовался определенный оформленный статус, однако выяснилось, что официально зарегистрировать новую общественную организацию чрезвычайно сложно. Единственной серьезной нормативной основой для учреждения и регистрации общественных организаций оставалось Положение о добровольных обществах и их союзах, принятое ВЦИК и СНК РСФСР 10 июля 1932 г.^[61], которое создавалось в начале 30-х годов с прямо противоположными целями - поставить общественные организации под жесткий непосредственный контроль государства-партии.

Регистрация же новых общественных организаций в период перестройки проводилась, если она проводилась вообще, на основе Положения о самодеятельных объединениях, при клубах и домах культуры. Благодаря такой процедуре клубы на какой-то период времени (1986-1988 гг.) стали важными центрами пробуждающейся общественной активности граждан страны. Стоит отметить, что эта процедура была явно компромиссной, так как упомянутое положение ставило клубные организации в жесткую зависимость от организации-учредителя.

Отличительной чертой Перестройки периода восемьдесят седьмого – восемьдесят восьмого годов стало повсеместное развитие Политических клубов и тому подобных структур. Центрами, местами появления таких политических клубов были, как правило, научные сообщества. Так, в Ленинграде одним из первых клубов такого типа стал Клуб друзей журнала ЭКО – «Экономика и организация производства», издававшегося в Новосибирске под руководством либерала Брежневской эпохи академика А.Г.Аганбегяна. Именно в рамках этого клуба, работавшего на базе Дома ученых в Лесном проходили в 1986-1987 гг. бурные дискуссии, которые начинались с обсуждений журнальных статей, а затем переходили к иным актуальным темам Перестройки. Такие коммуникативные площадки выполняли очень важную функцию – функцию артикуляции интересов граждан, а также функцию снятия многолетнего страха от открытых публичных выступлений.

Дискуссии на базе Клуба друзей журнала ЭКО стали также одной из основ для создания уже более структурированных организаций – клуба молодых экономистов «Синтез» и клуба «Перестройка». Если первая из этих организаций, действующая на базе Ленинградского Дворца Молодежи была действительно профессиональным клубов, ставшим важным этапом в становлении таких известных российских экономистов и политических деятелей, как С.А.Васильев^[62]

и А.Н.Илларионов, то Межпрофессиональный клуб «Перестройка» был уже наверно первым ленинградским Центром публичной политики.

Действительно, его целью и миссией было содействие реализации на практике основных идей горбачевской перестройки, основной формой деятельности – были подготовка и проведение широких общественных дискуссий, посвященных различным актуальным аспектам жизни города и страны в целом. Основной деятельностью клуба стали открытые дискуссии, которые проходили в концертном зале ДК им. Ленсовета, вмещающем 400 человек. Очень скоро зал уже не вмещал всех желающих, и во время наиболее горячих дискуссий включалась трансляция в соседний танцевальный зал, который также заполнялся до отказа

Для подготовки дискуссий создавались тематические рабочие группы, которые затем в ряде случаев перерастали в постоянные команды, ставшие затем основой мощных общественных организаций. Ярким примером было создание в начале девяностых годов Российский ассоциации потребителей, выросшей из рабочей группы клуба (рук. – социолог П.Б.Щелищ) по подготовке и проведения в сентябре 1988 г. дискуссии по правам потребителей^[63]

. Активно продолжала работать секция производственного самоуправления, собиравшаяся еженедельно в ДК им. Ленсовета. На юридическом факультете ЛГУ два раза в месяц собиралась секция "Проблемы Советов народных депутатов", где обсуждались пути реформы избирательной системы. Координатор одной из первых секций клуба "Содействие активистам перестройки" Б.М.Коган вместе с социологом А.Н.Алексеевым и другими членами секции, используя все доступные методы, боролись за права граждан, подвергшихся несправедливым увольнениям и административным взысканиям из-за своей общественной активности. Следует отметить также секции развития самодеятельного движения (координатор В.Н.Монахов) и межнациональных отношений (В.Г.Рамм).

Клуб Перестройка стал позже одной из основ создания Ленинградского Народного Фронта. Опыт интеллектуальной и общественной работы в рамках клуба оказался очень полезным для его членов, пятнадцать из которых были в 1990-1993 гг. депутатами Ленсовета, а шестеро – народными депутатами России.
Деятельность Ленинградского клуба "Перестройка" нашла отражение в статье Е.А.Здравомысловой^[64], в некоторых информационных сборниках^[65] и подробно рассмотрена нами ранее^[66].

Подобные клубы и дискуссионные площадки возникали в то время и в других городах СССР, прежде всего там, где существовал определенные интеллектуальный потенциал. Так, в Мурманской области местом деятельности такого клуба стала не областной центр, а г. Апатиты, в котором находились институты Кольского научного центра АН СССР. ("Добровольное общество сторонников перестройки" рук. В.Ронкин). Общество содействия перестройке возникло также в Чкаловске, Таджикская ССР.

Наибольшая активность "клубного" периода перестройки наблюдалась, конечно, в Москве. Одним из первых, в конце 1986 г., возник КСИ - клуб социальных инициатив - инициаторами которого были Григорий Пельман, Владимир Прибыловский и другие. Начиная с весны 1987 г. на базе Центрального экономико-математического института стал проводить дискуссии Московский клуб "Перестройка" (Павел Кудюкин, Андрей Фадин и др.), в создании которого активное участие принимали ленинградские экономисты и социологи. В это же время, уже без привязок к каким-либо клубам, собирался "домашний" семинар Валерии Новодворской "Свобода и достоинство", участники которого занимали существенно более радикальные позиции, чем организаторы клуба "Перестройка". Вполне достоверное описание "изнутри" атмосферы московских "тусовок" неформалов можно найти в книге В.В.Фадеева^[67]. Активное участие в демократическом движении многих молодых социологов позволило некоторым из них дать как бы "зарисовки изнутри" нарастающего движения общественных инициатив. Хорошим примером такого "экспресс-анализа" может служит работа будущего секретаря Конституционной комиссии Верховного Совета РФ О.В.Румянцева^[68].

В 1986 году началось освобождение из тюрем и лагерей участников правозащитного движения, вернулся в Москву из горьковской ссылки и А.Д.Сахаров. Постепенно ветераны-диссиденты стали принимать все более активное участие в проходивших в самых различных аудиториях дискуссиях, внося в процесс демократизации и гласности свой опыт сопротивления тоталитарной системе.

Эти политические клубы стали одним из источников зарождения и создания относительно массовых общественно-политических движений в поддержку перестройки, примером которых являются Народные фронты в крупных российских городах, а также будущих политических партий, проявивших себя уже в конце 80-начале 90-х годов, однако развитие политических партий и движений не является предметом рассмотрения в настоящей работе.

Литература

Алексеев А.Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Том 3. – СПб.: Норма, 2005. – 808 с.

Алексеева, Людмила. История инакомыслия в России. Новейший период. - М.: ЗАО РИЦ "Зацепа", 2001. - 382 с.

Алексеева Л., Голдберг П. Поколение оттепели. – М.: Захаров, 2006. – 432 с.

Буковский В. "И возвращается ветер..." Письма русского путешественника. - М.:НИИО "Демократическая Россия", 1990. - 464 с.

Вайнер (Уинер) Д. Экология в Советской России. Архипелаг свободы: охрана природы и заповедники. - М.: Прогресс, 1991

Громов А.В., Кузин О.С. Неформалы: кто есть кто? - М.: Мысль, 1990. 269 с.

Здравомыслова Е.А. Мобилизация ресурсов демократического движения в Ленинграде (1987-1990 гг). - В кн.: Социология общественных движений: эмпирические наблюдения и исследования. М.-СПб.,1993, с.110-132.

Неформальная Россия. О неформальных политизированных движениях и группах в РСФСР (опыт справочника). - М.: "Молодая гвардия", 1990, с.366-367;

Орлов Ю.А. Опасные мысли. Мемуары из русской жизни. - М.: Моск. Хельс. группа, 2006. – 314 с.

Сунгуров А.Ю. Этюды политической жизни Ленинграда-Петербурга: 1987-1994 гг. - СПб., 1996. - 195 с.

Хоскинг Дж. Предпосылки образования гражданского общества в период "застоя". - В кн.: Россия в ХХ веке, М.: Наука, 1994. С. 604-614.

Tokes, Rudolf L. (ed.) Dissent in the USSR: Politics, Ideology, and People. - Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press, 1975, 453 p.

Weiner, Douglas. Three men in a boat: The All-Russian Society for the Protection of Nature (VOOP) in the Early 1960s // The Soviet and Post-Soviet Review, Vol. 20, N 2-3, p. 195-212, 1993.

Основные понятия

Общественные организации. Партийный контроль. Администрируемые массовые организации. Творческие союзы. Правозащитное движение. Московская хельсинская группа, Клубы самодеятельной песни, коммунарское движение, подпольные конспиративные группы. Неформальные организации. Клуб «Перестройка». Народные фронты.

Контрольные вопросы

1. Могли ли члены общественных организаций, официально существовавших в СССР, самостоятельно избирать своих руководителей?
2. Какие общественные организации СССР пользовались наибольшей самостоятельностью?
3. Когда и где состоялось первое публичное выступление правозащитников в СССР?
4. Назовите первую правозащитную организацию, публично заявившую о своем существовании.
5. Когда возникло «коммунарское движение?
6. Когда возникли первые «неформальные» организации?
7. Как действовали политические клубы в период Перестройки?

Глава 3. Некоммерческие организации в Российской Федерации в 90-е годы

3.1. НКО и политика. Законодательные основы деятельности НКО

В самом начале 90-х годов деятельность практически всех общественных организации характеризовалась высокой степенью политизированности. В это время, в процессе неустойчивого равновесия между реформаторскими и консервативными силами, почти все общественные организации имели и так или иначе выражали свои политические позиции. При этом старые организации, созданные в доперестроечное время, как правило, поддерживали коммунистов, новые же организации - демократическое движение.

Эта политизированность проявлялась, например, в реакции на кровавые события в Прибалтике в январе 1991 г., в период подготовки и проведения референдума 17 марта этого же года, во время выборов Президента России и, конечно же, во время августовского путча 1991 года. Скоротечность последнего, однако, не дала возможности многим себя проявить, так как опытные функционеры традиционных общественных организаций заняли выжидательную позицию. Так, в Ленинграде, лишь правление ветеранской организации, заседание которого пришлось как раз на 19 августа, поспешило заявить о своей безусловной поддержке ГКЧП, в чем в последствии горько раскаивалось.

Этот период может быть охарактеризован также как период дроблений многих старых организаций с активным потенциалом на две или более частей в соответствии с политическими взглядами их членов. Ярким примером может служить Союз писателей, который, например, в Ленинграде разделился на городскую (относительно либеральную) и областную (относительно почвенническую) организации. В научной среде самоорганизация ученых часто также шла в соответствии с их политическими взглядами. Так, возникшие осенью 1989 г. в ряде академических центров Союзы Ученых (Московский, Ленинградский, Новосибирский) объединяли преимущественно ученых либерально-реформаторских позиций^[69]. В 1990 г. в Ленинграде возникла инициативная группа по созданию Российской академии наук, более того, Ленинградское отделение Академии наук РСФСР было даже зарегистрировано в Гор- и Облисполкомах, хотя сама идея целесообразности такой Академии еще только обсуждалась в правительстве. Инициаторами и активными участниками этой организации стали ученые, придерживающиеся, в отличие от создателей Ленинградского союза ученых, консервативно-почвеннических политических взглядов.

Далее, по мере начала реальной экономической реформы, началось снижение политизированности большинства общественных организаций. Они стали заниматься своим основным делом - артикулировать, проявлять потребности и интересы соответствующих социальных и профессиональных групп и способствовать их удовлетворению. Именно внутри таких организаций граждане России получали важные навыки общественной самореализации, причем результат их деятельности зависел уже от них самих, а власти начинали рассматриваться не как добрые или злые Старшие начальники, а как потенциально равные партнеры. Иными словами, эти неполитизированные самостоятельные общественные организации становились важными ячейками гражданского общества, без которого немыслимо построение демократии^[70]

.