МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. М.В. ЛОМОНОСОВА

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Выпуск четырнадцатый

ИСТОРИЧЕСКАЯ ДЕМОГРАФИЯ

Москва

МАКС Пресс

2008

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. М.В. ЛОМОНОСОВА

ЦЕНТР ПО ИЗУЧЕНИЮ ПРОБЛЕМ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Выпуск четырнадцатый

ИСТОРИЧЕСКАЯ ДЕМОГРАФИЯ

Под редакцией

М. Б. Денисенко и И.А.Троицкой

Редакционная коллегия сборника

"Демографические исследования":

И.А. Данилова, М.Б. Денисенко, В.В. Елизаров, И.А.Троицкая (ответственный секретарь).

Историческая демография. Сборник статей / Под ред. Денисенко М.Б., Троицкой И.А. – М.: МАКС Пресс, 2008. – ("Демографические исследования ", выпуск 14)

Очередной выпуск серии «Демографические исследования» по большей части основан на докладах, представленных в мае 2007 года на на семинаре по исторической демографии, посвященном 80-летию со дня рождения выдающегося отечественного ученого Дмитрия Кузьмича Шелестова. Формально Д.К.Шелестов не имел своей научной школы. Но многие из современных историко-демографов средних лет сформировались как исследователи под влиянием этого выдающегося ученого. В их число попадает и большинство авторов данного сборника. Разнообразие представленных в сборнике сюжетов – история младенческой смертности в России, развитие семьи в Центральной Европе в Новое время, формирование немецкой диаспоры на юге России, население СССР и России в 1930-и 1950-е гг., атрибуция собственных имен в дореволюционной России, история изучения миграции и др. – во многом отражает широкий спектр научных интересов Д.К.Шелестова. Условно сборник можно разделить на три части. Первую часть составляют статьи, посвященные демографической истории России, вторую – работы по истории демографической науки. Завершают сборник статьи, находящиеся на стыке исторической демографии и социальной истории.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие 5

А.Авдеев
МЛАДЕНЧЕСКАЯ СМЕРТНОСТЬ И ИСТОРИЯ ОХРАНЫ МАТЕРИНСТВА И ДЕТСТВА В РОССИИ И СССР 13

Е.Фурса
Формирование и развитие немецкой диаспоры на юге России 73

П.Греус
Межнациональные браки на территории Российской Федерации в 30-е ГГ. XX века 94

М.Денисенко
ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ КРИЗИС В СССР В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1930-х ГОДОВ: Оценки потерь и проблемы изучения 106

В. Жиромская
Состояние здоровья российского населения после Великой Отечественной войны 144

Г.Бахметова
Джон Мильтон и его взгляды на развод
в семье 177

В.Моисеенко
МИГРАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ В РАБОТАХ «АКАДЕМИЧЕСКИХ СТАТИСТИКОВ» ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX СТОЛЕТИЯ 193

А.Авдеев, А.Блюм, И.Троицкая
Наречение имени в России 211

Шолтычек М
СЕМЬЯ И ДОМОХОЗЯЙСТВО В ЦЕНТРАЛЬНОЙ
ЕВРОПЕ (на примере прихода Буяков в XVIII-XIX вв.) 240

М.Королева, А.Синица
Пословицы о расходах на детей как премет социально-демографического
исследования 277

Сведения об авторах ……….……………………………………….299

Ровно год назад в Центре по изучению проблем народонаселения экономического факультета МГУ состоялся семинар по исторической демографии, посвященный 80-летию выдающегося отечественного ученого Дмитрия Кузьмича Шелестова (1927-2000). Его вклад в становление этой научной дисциплины, а также в подготовку специалистов историко-демографов на всем постсоветском пространстве огромен. В отечественной научной литературе понятие «историческая демография» появилось в конце 1950-х гг. Изучение ряда теоретических проблем исторической демографии и некоторых сторон взаимодействия исторической и демографической наук началось с 60-70-х гг. Но теоретико-методологическое обоснование исторической демографии как научной дисциплины в нашей стране принадлежит именно Д.К.Шелестову.^[1] Ему же принадлежит и ее классическое определение: «историческая демография, научная дисциплина, объектом исследований которой является демографическая история – органичная часть общественно-исторического процесса развития человечества. Демографическая история находится на стыке изучения двух отражённых в её названии наук и в силу этого является разделом демографической науки и одновременно отраслью исторического знании. При этом приоритет в определении её предметной области и методов исследования принадлежит демографии. Историческая демография изучает те же процессы и явления, что и демографическая наука в целом, но в их исторической ретроспективе»^[2]. Подготовленное в 1987 г. профессором Шелестовым учебное пособие «Историческая демография» по-прежнему является базовым в подготовке демографов и историков. Вместе с тем, он был историографом демографии. В 1983 году была опубликована первая (и до сих пор единственная) фундаментальная монография «Демография: история и современность», в которой прослеживалась история мировой демографической науки от ее ранних предпосылок до начала 1980-х гг. Великолепный систематик и библиограф, Д.К.Шелестов вошел в историю отечественной демографии как главный составитель и редактор двух уникальных по богатству содержания энциклопедий: "Демографический энциклопедический словарь" (1985) и Энциклопедический словарь "Народонаселение" (1994). Вместе со своими друзьями, видными отечественными историками академиком Ю.А.Поляковым и профессором В.З.Дробижевым, он долгое время был одним из идейных руководителей комиссии по исторической демографии АН СССР, позже преобразованной в Научный Совет по исторической демографии и исторической географии.

Проработав четверть века, начиная с 1975 года, в Центре по изучению проблем народонаселения экономического факультета МГУ среди демографов, Дмитрий Кузьмич Шелестов всегда подчеркивал, что он остается историком, и никогда не станет демографом.^[3] Среди его публикаций, которых насчитывается более 250, имеются прекрасные работы по истории; особенно выделяется книга «Время Алексея Рыкова», получившая высокую оценку специалистов-историков и широкого круга читателей у нас в стране и за рубежом. Но, не будучи демографом, он являлся тем мостом, который связывал историков с демографией, и наоборот, демографов и историей. Во многом благодаря профессору Шелестову, многие отечественные историки познакомились с демографическими концепциями (прежде всего с теорией демографического перехода), стали использовать в своей работе методы демографического анализа, а также оценки качества данных. Параллельно, в том числе под влиянием профессора Шелестова, в работах отечественных демографов появляются историографические разделы, они расширяют свою источниковедческую базу за счет нетрадиционных для демографии источников (генеалогий, метрических книги и др.) и идут работать в архивы. Наряду с изучением длинных динамических рядов демографы начинают больше внимания уделять анализу конкретных исторических событий с учетом их не только количественных, но и качественных особенностей.

Формально Д.К.Шелестов не имел своей научной школы. Но по сути это не так. Многие из современных историко-демографов средних лет сформировались как исследователи под влиянием этого выдающегося ученого. В их число попадает и большинство авторов данного сборника. Нам посчастливилось самым непосредственным образом общаться с этим удивительным человеком, в котором соединялись высокий ум, доброжелательность к людям и порядочность в отношениях, который всегда мог поддержать друзей, учеников, коллег в трудную минуту, разделить с ними радость или подарить научную идею. Разнообразие представленных в данном издании сюжетов – история младенческой смертности в России, развитие семьи в Центральной Европе в Новое время, формирование немецкой диаспоры на юге России, население СССР и России в 1930-и 1950-е гг., атрибуция собственных имен в дореволюционной России, история изучения миграции и др. - во многом отражает широкий спектр научных интересов Дмитрия Кузьмича, а содержание некоторых статей, как и направлений исследований, обсуждались с ним авторами еще много лет назад.

Первые пять статьей в сборнике посвящены вопросам изучения демографической истории России. Сборник открывает работа профессора Сорбонны А.А.Авдеева, в которой представлен исторический обзор эволюции младенческой смертности в России в контексте развития систем здравоохранения и социального обеспечения. По мнению автора, ответ на вопрос, почему сегодня младенческая смертность в России почти в 4 раза выше, чем в странах Западной Европы, надо искать в истории последних трех-четырех десятилетий. В статье показано, что хотя до середины XX столетия младенческая смертность в России (и в СССР) была одной из самых высоких на европейском континенте, в 19401950-е годы она снижалась невиданными ранее темпами. В итоге в начале 1960-х годов по уровню младенческой смертности Россия немногим отличалась от большинства стран Западной Европы. Затем снижение младенческой смертности в России замедляется самым существенным образом, и в 1970-х годах она уже входит в группу аутсайдеров, вместе со странами Южной Европы. Но если в Испании, Италии, Греции уровень младенческой смертности с тех пор снизился более чем в три раза, то в России он остался практически неизменным. В качестве одной из главных причин подобного положения дел А.Авдеев указывает недостаточную изученность младенческой смертности, в том числе обуславливающих ее факторов. Как показано в работе, после распада СССР исследования младенческой смертности в России носят разрозненный и фрагментарный характер. Проблема не стала предметом комплексного изучения. Без этого вряд ли можно обоснованно судить о перспективах младенческой смертности не только в России, но и в странах со сходной социальной ситуацией и одинаковым историческим багажом.

История формирования немецкого населения на Дону рассмотрена в статье Е.В.Фурсы на основе привлечения многочисленных архивных данных. Немецкая диаспора, хотя и не была многочисленной, сыграла важную роль в промышленном и аграрном развитии, как Донского края, так и в целом юга России. Кроме того, как показано в работе, условия формирования немецкой диаспоры на Дону имели существенные отличия от диаспор Поволжья, Причерноморья и др. Прежде всего, это выражалось в том, что заселение немецкими колонистами Донской земли осуществлялось без государственного регулирования в лице попечительских учреждений, ведавших иностранными колонистами. Быстрый экономический и социальный взлет немецкой диаспоры, начиная с первой половины XIX века был сведен на нет, по мнению автора, первой мировой войной, а затем политикой советского государства.

Статья П.В.Греус, подготовленная по материалам Российского государственного архива экономики (РГАЭ), дает представление об уровне распространения межнациональных браков в Российской Федерации в 1930-е гг. Разработка этой темы может многое прояснить в понимании современной картины национальных процессов. Как показано в статье, в условиях, когда было разрушено множество законодательных, политических, религиозных барьеров, препятствующих межэтническому взаимодействию, уровень межэтнических браков возрос. В районах с высокой этнической мозаичностью они составляли от четверти до трети от всех заключаемых браков.

В статье М.Б.Денисенко затрагивается один из самых дискуссионных вопросов в отечественной исторической демографии – последствия демографического кризиса, разразившегося на территории СССР в первой половине 1930-х годов. Особое внимание автора статьи привлекли современные оценки потерь населения за указанный период как для СССР в целом, так и для его республик и регионов, выполненные с учетом открывшихся в архивах данных, а также причины существующих различий в оценках. Говоря о причинах, автор подчеркивает чувствительность оценок к гипотезам рождаемости и миграции. В статье специальное внимание уделяется обоснованию тезиса о том, что в условиях нарастания кризиса в населении быстро распространялись методы контроля деторождений. Другим фактором резкого снижения рождаемости стали миграции, по структуре и последствиям напоминавшие военные мобилизации. Как показывает анализ литературы, вопросы о причинах демографического кризиса 1930-х гг., его последствиях и потерях по-прежнему стоят на повестке дня. Уточнить ответы на эти вопросы поможет переход к изучению демографических процессов в 1920-1930-е гг. на уровне районов и сел.

Статья известного отечественного историка В.Б.Жиромской посвящена малоизученной теме – заболеваемости острыми инфекционными болезнями в России во второй половине 1940-х гг. В центре внимания оказался голод 1946-47 гг., который имел значительные негативные, в том числе долгосрочные, последствия для здоровья населения, перенесшего тяжелую длительную войну. Автор достаточно детально рассмотрел изменения в уровне и территориальные различия по таким остроинфекционным заболеваниям, как разного вида тифы, малярия, дизентерия, бруцеллез, сибирская язва, цинга, энцефалит и др. Как показано в статье, несмотря на постоянно возникающие эпидемические очаги, масштабных эпидемий в те годы удалось избежать, прежде всего, благодаря активной медицинской противоэпидемической и санитарной деятельности, проводившейся на государственном уровне.

Истории демографической науки посвящены статьи Г.Ш.Бахметовой и В.М.Моисеенко. Английский философ и поэт XVII столетия Джон Мильтон (John Milton) известен, прежде всего, как автор бессмертных произведений «Потерянный рай» и «Возвращенный рай» переведенных и изданных во многих странах мира. Но Г.Ш.Бахметова обращает внимание читателей на малоизвестное сочинение Джона Мильтона « Doctrine and Discipline of Divorce », изданное в Лондоне в 1644 году, и посвященное проблемам брака и развода. Основываясь на анализе биографии Мильтона и особенностях развития Англии конца XVI-XVII вв., автор статьи попыталась понять, каким образом столь смелое в ту эпоху произведение, в котором обосновывается идея разрешения разводов, могло увидеть свет.

Статья В.М.Моисеенко посвящена истории изучения миграции в российской науке. Как показано в статье, важнейшую роль в этом сыграли известные статистики второй половины XIX – начала XX вв. Ю.Э.Янсон, Н.А. Каблуков и К.Г Воблый. На основе анализа их научного наследия автор статьи показал, что российские исследования того времени в теоретико-методологическом (разработка понятия «миграция», классификаций территориальной подвижности, улучшения учета и др.) и аналитическом плане шли вровень с зарубежными исследованиями. В начале XX в. «академические статистики» выделили статистику населения в самостоятельный раздел статистики. В свою очередь, статистика населения подразделялась на два отдела – состав населения и движение населения. Задача статистики движения населения определялась как изучение тех изменений в составе населения, которые вызываются браками, рождениями и смертностью, а также передвижениями населения, внутренними и внешними (эмиграция). Выделение внутренних и внешних переселений в самостоятельный подотдел движения населения интерес к изучению тенденций миграции в России и Европе.

Последние три статьи сборника находятся на стыке исторической демографии и социальной истории. Статья А.Авдеева, А.Блюма и И.Троицкой, посвященная особенностям получения имен новорожденными в России, по объекту и источникам исследования является уникальной в отечественной историко-демографической литературе. Она основана на результатах анализа метрических книг трех деревень Московского уезда – Выхина, Жулебина и Вязовок (Выхинская вотчина графского рода Шереметьевых). Как известно, в этих книгах до конца 1918 года регистрировались все демографические события, происходившие в православном населении, или, точнее, обряды, им сопутствующие. Чтобы понять, как происходил выбор имен для новорожденных в XIX – начале XX вв., авторами были изучены записи о 9973 младенцах, родившихся в Выхинской вотчине и окрещенных с 1815 по 1918 гг. Для периода 1918-1940 использованы 2 177 записей актов о рождениях, зарегистрированных в Выхинском сельском Совете. Результаты исследования позволяют лучше понять, как изменялось место религии в жизни общества, а также свидетельствуют о распространении в крестьянской среде моды на имена, которая первоначально была чертой городской культуры.

В России, как и во всем мире среди демографов и социальных историков до сих пор остается популярным деление Европы на зоны «европейского» и «восточноевропейского» типа брачности и семьи.^[4] Известный английский демограф Питер Ласслет поделил Европу на четыре обширных географических зоны, каждую с присущими только ей типами семьи. В статье польского демографа М.Шолтычека показано, что подобные подходы построения полярной модели различных систем домохозяйства в Европе оказались слишком прямолинейными. На основе анализа исповедальных списков (1766-1803), записей о браках (1765-1859) и метрических книг прихода Буяков (Верхняя Силезия, территория современной Польши), автор проследил изменения размера и структуры домохозяйств. Как оказалось, в приходе Буяков не только состав и размер домохозяйств, но и связь между матримониальным поведением и формированием семьи оказались несовместимы с широко распространенными представлениями о природе этих механизмов в восточной части Европы. Это в частности, проявилось в значительной доле простых семейных домохозяйств в общем числе домохозяйств на протяжении всего изучаемого периода.

Возможности использования пословиц, в данном случае – пословиц о расходах на детей, в качестве источника для изучения особенностей демографического поведения рассматриваются в статье М.В.Королевой и А. Л.Синицы. По мнению авторов, одним из главных эвристических достоинств пословиц является то, что они представляют собой репрезентативную модель поведения населения, выражают сложившееся мнение народа об определенной сфере жизни, например, о расходах на детей. На основе качественного анализа около 55 тыс. пословиц 250 народов мира авторы статьи классифицировали пословицы о расходах на детей, в частности, по таким критериям, как расходы на питание детей, расходы на воспитание и образование детей, приданое, наследство, подарки, прочие расходы. Кроме того, в статье были поставлены вопросы о возможности, с помощью пословиц, проследить связи между материальным положением и числом детей в семье, выявить поведенческую стратегию к минимизации расходов на детей и др.

Книги и статьи профессора Д.К.Шелестова всегда были шагом вперед, пусть иногда небольшим, в развитии нашего понимания демографической истории и истории демографической науки, всегда расширяли круг людей, проявляющих интерес к этой проблематике. Авторы сборника надеются, что их работа приведет к тем же результатам.

Москва, май 2008 года

М.Б.Денисенко

И.А.Троицкая

Младенческая смертность в России до сих пор остается одной из самых высоких в Европе. По величине коэффициента младенческой смертности, составившего в 2006 году 10,2 умерших в возрасте до 1 года на 1000 родившихся, Россия примыкает к Азербайджану (10,1‰), Болгарии (9,7‰), Украине (9,6‰) и Черногории (11,0‰). Более высокие показатели отмечаются только в Македонии (11.5‰), Молдавии (11,8‰), Румынии (13.9‰), Армении (13,9‰) и Грузии (15,8‰). Нетрудно заметить, что все перечисленные страны в недавнем прошлом были частью «социалистического лагеря» или непосредственно входили в состав СССР.^[5]

Таким образом, в начале XXI века Россия по уровню младенческой смертности занимает среди европейских стран примерно то же положение, что и 100 лет назад. Тем не менее, ответ на вопрос, почему сегодня младенческая смертность в России почти в 4 раза выше, чем в странах Западной Европы, надо искать в истории последних трех-четырех десятилетий. Действительно, хотя в XIX и до середины XX столетия младенческая смертность в России (и в СССР) была одной из самых высоких на европейском континенте, в 19401950-е годы она снижалась невиданными ранее темпами. В итоге в начале 1960-х годов по уровню младенческой смертности Россия немногим отличалась от большинства стран Западной Европы. Затем снижение младенческой смертности в России замедляется самым существенным образом, и в 1970-х годах она уже входит в группу аутсайдеров, вместе со странами Южной Европы (Испанией, Грецией и Италией). Но если в последних уровень младенческой смертности с тех пор снизился более чем в три раза, то в России он остался практически неизменным.

Каковы же были причины стагнации и даже роста младенческой смертности в СССР в последние годы его существования? Можно ли в связи с этим говорить, что с конца 1960-х годов в России и СССР начался кризис социальной системы и застой в развитии системы здравоохранения вообще и охраны здоровья женщин и детей в частности? Проверка этого предположения требует углубленного исторического и демографического исследования эволюции младенческой смертности в России и СССР. Без этого вряд ли можно обоснованно судить о перспективах младенческой смертности не только в России, но и в странах со сходной социальной ситуацией и одинаковым историческим багажом.

В данной работе представлен краткий исторический обзор эволюции младенческой смертности в России в контексте развития систем здравоохранения и социального обеспечения. Ретроспектива обзора будет ограничена последней третью XIX века, а обсуждение демографических аспектов проблемы будет в основном сосредоточено на второй половине ХХ века.

В конце XIX - начале XX столетия система охраны здоровья населения в России практически отсутствовала. По всем показателям доступности медицинской помощи Россия отставала от развитых европейских стран. Санитарный надзор существовал в зачаточной форме лишь в крупнейших городах. Поэтому уровень общей и в особенности младенческой смертности в России был намного выше, чем в большинстве западноевропейских стран. Общий коэффициент смертности в конце 1890-х годов составлял примерно 35‰, тогда как в скандинавских странах он был менее 17‰, в Англии 19‰, во Франции 22‰, в Германии 24‰. Средняя ожидаемая продолжительность жизни при рождении была немногим более 27 лет для мужчин и 29 лет для женщин.^[6] Современники отмечали, что высокая смертность в России по сравнению с другими странами "не может быть объяснена ни разницей в возрастном составе, ни усиленной рождаемостью, но указывает на низкое положение страны в культурно-санитарном отношении".^[7]

В значительной степени общая смертность была обусловлена смертностью детей в возрасте до 5 лет, которые составляли более 55% от общего числа умерших; только младенческая смертность уносила более четверти новорожденных. Если в России до пятилетнего возраста доживало только 556 из 1 000 родившихся мальчиков и 593 из 1 000 родившихся девочек, то в Швеции – соответственно 830 мальчиков и 850 девочек, а в Ирландии 780 мальчиков и 800 девочек^[8] (Рис.1).

Рис. 1: Уровень младенческой смертности мальчиков и девочек в некоторых европейских странах в конце XIX века по сравнению со Швецией

До конца XIX века смертность детей в городах была несколько выше, чем в сельской местности; это можно объяснить как плохими санитарными условиями при большой скученности населения в городах, так и недоучетом смертей младенцев в сельской местности. К началу ХХ века смертность детей в городах и сельской местности сравнивается, и с тех пор смертность в городах становится незначительно ниже, чем на селе (Табл.1).

Таблица 1

Младенческая смертность в городах и уездах Европейской России

Табл.1 (продолжение)

Источник: Покровский В., Рихтер Д. Население России. В книге: Россия. Энциклопедический словарь. Изд. И.Брокгауз и И.Эфрон. СПб, 1898, с.100-101.

В некоторых крупных городах, где уровень младенческой смертности был экстремально высоким, в последней трети XIX века наблюдалось ее быстрое снижение. Например, в Москве в 1881-1882 годах, где младенческая смертность достигала 60%, её уровень понизился почти до 32% за последующие 20 лет. Но в целом как младенческая, так и общая смертность в России в конце XIX века продолжала оставаться одной из самых высоких в Европе. Объяснение этому надо искать, прежде всего, в слабом развитии народного здравоохранения.

Возникновение в России системы доступной для населения (прежде всего для крестьян) медицинской помощи можно приурочить к 1864 году, в связи с созданием института земских врачей, обслуживавших крестьян за счет средств органов местного самоуправления – земств. До введения системы земской медицины число сельских больниц было очень незначительным. Медицинское обслуживание в них было платным, и если крестьянин не мог оплатить свое лечение, эти расходы возлагались на общину, к которой он принадлежал. Нередки были случаи, кода в деревню приезжал судебный пристав в сопровождении солдат и требовал с общины оплаты долга за лечение больного, даже если тот уже умер. Крестьяне, со своей стороны, не питали большого доверия к официальной медицине и обращались к врачам только в самых тяжелых случаях. Таким образом, поскольку в рамках земской медицины лечение для крестьян стало бесплатным, отношение их к врачам и лечению стало постепенно меняться. Также крестьяне стали чаще обращаться в больницы, что дало земским врачам возможность внести образовательный элемент в их деятельность, к примеру, рассказывать все большему числу пациентов о гигиене и профилактике болезней.

С 1866 года начинается развитие фабрично-заводской медицины, благодаря закону от 26 августа, обязавшему фабрики устраивать клиники с числом мест в зависимости от числа работающих. Медицинская помощь в этих клиниках оказывалась бесплатно, так как Устав промышленности запрещал взимать плату с рабочих не только за лечение, но и за гигиеническое и диетическое обеспечение больного. Позднее по Городовому положению 1870 и 1892 годов на городское управление была возложена обязанность организации медицинской помощи населению, аналогичной той, которая обеспечивалась земскими врачами на селе. Следует отметить и возникновение в 1883 году института "думских врачей" в Санкт-Петербурге; в их задачи входило посещение бедных жителей города на дому, а также определенный контроль за санитарной и эпидемиологической обстановкой. В реальном измерении все эти меры были очень слабыми, и по доступности медицинской помощи Россия далеко отставала от европейских стран, как свидетельствуют данные Таблицы 2.

Неразвитостью системы здравоохранения объясняется и то, что колебания уровня общей и младенческой смертности в основном определялись внешними условиями и зависели от урожая, эпидемий и т.п. При этом в неблагоприятные годы (например, в 1892 году) смертность сильнее всего повышалась в средних возрастах и в возрасте 5-10 лет; относительная слабость колебаний младенческой смертности была обусловлена тем, что уровень ее и без того был крайне высок.

Таблица 2

Характеристики доступности медицинской помощи в России и некоторых европейских странах в конце XIX века