Департамент образования, культуры и спорта Орловской области

Областное государственное учреждение культуры

«Орловская детская библиотека им. М.М. Пришвина»

Областное государственное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (ПК) специалистов

«Орловский институт усовершенствования учителей»

Орловский объединённый государственный литературный музей И.С. Тургенева Музей писателей-орловцев

11. «Творчество жизни»
12. II литературно – педагогические
13. Пришвинские чтения

9 февраля 2010 года

14. Программа

г. Орёл

1. 10.00 — 16.00

Орловская областная детская библиотека им. М. М. Пришвина

Пленарное заседание

Приветственное слово

Егорова Алла Юрьевна,

начальник управления культуры и архивного дела

Департамента образования, культуры и спорта Орловской области

Никашкина Ирина Александровна,

директор ОГУК «Орловская детская библиотека им. М.М. Пришвина»

«М.М.Пришвин как фотограф и автор свода правил создания хорошей фотографии» (из книги «Дорога к другу»)

Домарацкая Людмила Романовна,

фотохудожник, член Союза фотохудожников России,

преподаватель областного колледжа культуры и искусств

«Творческое освоение родного языка как идеальное задание Человеку»

Кульчицкая Нина Николаевна,

кандидат педагогических наук,

заведующая кафедрой развития образования

областного государственного образовательного учреждения дополнительного профессионального образования (ПК) специалистов «Орловский институт усовершенствования учителей»

«Обретение гармонии: человек и природа в прозе Б.К. Зайцева»

Куделько Наталья Александровна,

доктор филологических наук, профессор,

Заслуженный работник высшей школы РФ,

первый проректор ФГОУ ВПО «Орловский государственный институт искусств и культуры»

«М.М. Пришвин - о писателях и писательском труде»

Тамбовская Александра Ивановна,

заведующая сектором рекламно-издательского отдела, член Союза писателей России,

ГУК «Липецкая областная детская библиотека»

«Развитие творческой личности в процессе воспитания»

Беляева Людмила Ивановна,

старший преподаватель кафедры развития образования,

Орловский институт усовершенствования учителей

Обмен мнениями. Кофе-пауза 12.00— 12.30

«Имя М.М. Пришвина в контексте краеведческой работы библиотек города Ельца: направления деятельности»

Шеламова Галина Николаевна,

методист по работе с детьми

МУК «Централизованная библиотечная система», г. Елец, Липецкая область

«Особый дар: говорить детям и о детях» (о творчестве орловских поэтов)

Смоголь Наталья Николаевна,

кандидат филологических наук,

доцент кафедры русской литературы ХХ — ХХI в.в.

и истории зарубежной литературы,

ГОУ ВПО «Орловский государственный университет»

«Родственное внимание к миру» на уроках по произведениям М.М. Пришвина в средней школе»

Гурова Валерия Яковлевна,

кандидат педагогических наук,

заведующая кафедрой методики преподавания языков и литературы,

Орловский институт усовершенствования учителей

«Воспоминания родственников о М.М. Пришвине» (по материалам фондов ОГЛМТ)

Терехова Галина Олеговна,

старший научный сотрудник Музея писателей-орловцев

Обмен мнениями. Кофе-пауза 14.00 — 14.20

«Путешествие в мир Леонида Андреева» (из опыта работы библиотеки № 5 г. Орла и Дома-музея Л.Н. Андреева)

Горькова Елена Вячеславовна,

ведущий библиотекарь филиала № 5 им. Л.Н. Андреева

МУК ЦБС г. Орла

«Литературное краеведение: приоритеты работы Орловской областной детской библиотеки им. М.М. Пришвина»

Трунова Татьяна Николаевна,

главный библиотекарь ОГУК «Орловская детская библиотека

им. М.М. Пришвина»

«Прижизненные издания М.М. Пришвина в фондах Орловской областной публичной библиотеки им. И.А. Бунина»

Хоменкова Людмила Павловна,

главный библиограф отдела краеведческих документов

ОГУК «Орловская областная публичная библиотека им. И.А. Бунина»

«Художники-иллюстраторы книг М.М. Пришвина»

Бердникова Наталия Васильевна,

зам. директора ОГУК «Орловская детская библиотека

им. М.М. Пришвина»

Подведение итогов. Завершение работы конференции

10 марта

13.00 — 17.00

Орловский областной институт усовершенствования учителей

Педагогическая секция «Учителя читают М. Пришвина»

Ведущие: д.ф.н., профессор И. А. Бирич (Москва, МГПУ)

к.п.н. Н. Н. Кульчицкая (ООИУУ)

«Творчество М.М. Пришвина в школьном курсе русской литературы»

Цыганкова Маргарита Евгеньевна, зав. кабинетом русского языка и литературы, Орловский институт усовершенствования учителей

«Преподавание литературы как искусства»

Кульчицкая Нина Николаевна, кандидат педагогических наук,

заведующая кафедрой развития образования,

Орловский институт усовершенствования учителей

«География русской души» (об экспериментальном курсе словесности)

Калмыкова Раиса Петровна, гимназия г. Болхов

Пряхина Людмила Ивановна, Черкасская СШ

Ефремова Людмила Юрьевна, лицей № 5 г. Мценск

Смирнова Нина Егоровна, Новосильская СШ

Свободная дискуссия «Воспитание — это сотворчество учителя и ученика»

Ведущая: Беляева Людмила Ивановна, старший преподаватель кафедры развития образования, Орловский институт усовершенствования учителей

Координаторы чтений:

Бердникова Наталия Васильевна,

зам. директора ОГУК «Орловская детская библиотека им. М.М. Пришвина»

Кульчицкая Нина Николаевна,

заведующая кафедрой развития образования областного государственного образовательного учреждения дополнительного профессионального образования (ПК) специалистов «Орловский институт усовершенствования учителей», кандидат педагогических наук

2. М.М.Пришвин как фотограф и автор свода правил создания
3. хорошей фотографии (из книги «Дорога к другу»)

Л.Р. Домарацкая,

фотохудожник, член Союза фотохудожников России, преподаватель областного колледжа культуры и искусств

Как сделать хорошую фотографию? А что это значит : хорошая?

Та, которую можно дорого продать или та, что согреет душу? «Искусство - это то, что убирает из тебя одиночество» - Ю. Норштейн

«…Алексей интересовался, разбирается ли покупатель в искусстве, чувствует ли природу…радовался, если картина попадала в хорошие руки, - «чуткий человек, душевный»

«…Софи улыбалась, бывало слушая подобные рассуждения: может быть, и милая, но всё-таки странность, чудачество. До того ли тут, когда средства так ограничены…» - пишет об Алексее Кондратьевиче Саврасове А. Владимиров в рассказе «Тётенька».

Хорошая: фотография, картина, скульптура, архитектура, поэзия, проза, музыка - послание к другу?

Знать, что сказать и найти наилучшую форму. Если с первым ясно, вроде бы, то второе? Так много выразительных средств, какие - лучше? Как правильно построить свою мысль. Кто подскажет?

В разговоре с мастером - артистом (высшая степень мастерства) хочется узнать: как он работает?, что для него главное?, каким правилам следует. А возможно ли, то, что тебе говорят понять?

Общедоступен язык образов. Попытаемся найти ответы у М.М. Пришвина в книге «Дорога к другу».

«…опираясь на землю, я поднимаюсь: и надо мною небо

- всё небо моё…

Я стою и расту - я растение.

Я стою, и расту, и хожу - я животное.

Я стою, и расту, и хожу, и мыслю – я человек.

Я стою и чувствую: земля под моими ногами, вся земля.

Опираясь на землю, я поднимаюсь: и надо мною небо

- всё небо моё.

И начинается симфония Бетховена, и тема её: всё небо

моё.

… истинное творчество есть замаскированная встреча близких людей…

Да, так и можно сказать, что всякое истинное творчество есть замаскированная встреча близких людей.

Часто эти близкие живут на таких отдалённых окраинах места и времени, что без помощи книги, картины или звука никогда бы не могли друг друга узнать.

Через тоску, через муки, через смерть, через все препятствия сила творчества выводит одного человека навстречу другому.

… человек неведомый послал улыбку кому-то, и от этой улыбки родилось небывалое…

Нет мудрости в том, что кто-то, завидев прекрасное, бросается к нему, присоединяет к себе и делает своей собственностью: эта собственность неминуемо рано или поздно сделает его своим рабом. Настоящая мудрость приходит к человеку, когда, завидев прекрасное, он не бросается к нему, а собирает друзей и показывает. Тогда прекрасное само приходит к нему, как к хозяину своему и другу, и свободно садится со всеми за стол.

Человек неведомый послал улыбку кому-то, и от этой улыбки родилось небывалое.

… надо носить в себе целое, чтобы узнавать его проявление в частном…

Не вдали, а возле себя самого, под самыми твоими руками вся жизнь, и только сам ты слеп, не можешь на это, как на солнце, смотреть, отводишь глаза свои на далёкое прекрасное. И ты уходишь туда только затем, чтобы понять оттуда силу, красоту и добро окружающей тебя близкой жизни. Можно всю жизнь отдать на пропаганду этой мысли.

Для художника жизнь на земле - это единство и каждое событие в ней есть явление целого, но ведь надо носить в себе это целое, чтобы узнавать его проявление в частном. Это целое есть свойство личности.

Что же такое деталь? Это есть явление целого в частном.

Что есть художество? Вот какая-нибудь пичужка сидит на ветке, шишку долбит, и носик у неё кривой, и, с одной стороны, линия этого носика есть часть траектории чего-то огромного, вроде Марса, а с другой, это великое предстоит сердцу умильно, понятно, ответно: восхищение от пустяка, и пустяк-это всё!

Спрашивать писателя о «тайнах творчества», мне кажется, всё равно, что требовать от козла молока. Дело козла – полюбить козу, дело козы - давать молоко.

Так и о творчестве - надо спрашивать жизнь, нужно самому жить, а не спрашивать художника, влюблённого в жизнь, «каким способом мне тоже влюбиться?»

… всё хорошее … само выспевает, как яблоко на стволе человеческой личности…

Всё хорошее, в том числе и хороший рассказ, происходит не только от личного усилия, нет, оно само выспевает, как яблоко на стволе человеческой личности.

Чтобы настоящим быть художником, надо преодолеть в себе злобную зависть к лучшему и заменить преклонением перед совершенно прекрасным.

Зачем мне завидовать лучшему, если лучшее есть маяк на моём пути, и зачем мне падать перед совершенно прекрасным, если я в нём в какой - то мере, пусть даже в самой малой, но участвую: тем самым, что я восхищаюсь, я участвую.

Искусство есть в существе своем движение и начинается от желания лучшего: хочется лучшего, чем данное…

… содержание есть сам художник, есть собственная душа, заключённая в форму…

Но как я ни всматривался в эти стволы леса, освещённые пятнами пронзительных вечерних лучей, я видел только красивость леса без всякого содержания.

И вдруг я понял, что содержание художественного произведения определяется только поведением самого художника, что содержание есть сам художник, есть собственная душа, заключённая в форму.

…Но вдруг выпорхнула и вспыхнула в лучах вечерних и острых стайка певчих птиц, начинающих перелёт свой в тёплые края, и лес стал для меня живым, как будто эта стайка вылетела из собственной души, и этот лес стал виденьем птиц, совершающих перелёт свой осенний в тёплые края, и эти птицы были моя душа, и их перелёт на юг было моё поведение, образующее картину осеннего леса, пронзённого лучами вечернего солнца.

… только тогда можно сказать о природе, если найдёшь и поймёшь себя самого, как нечто небывалое…

Чувство природы есть чувство жизни личной, отражаемое в природе: природа это я. Труднее всего говорить о себе, оттого так и трудно говорить о природе. Только тогда можно сказать о природе, если найдёшь и поймёшь себя самого, как нечто небывалое.

Конечно, можно и ландыш описывать, но только надо знать, что до конца его всё равно не опишешь.

Конечно, можно почувствовать запах ландыша даже с картины, даже из-под пера, но как сам он пахнет - это не сделаешь, до самого ландыша не доберётся ни кисть, ни перо. Единственное, что можно сделать художнику,- это добраться до другого человека и своим образом ландыша вызвать его собственное чувство ландыша и его понимание.

Так все образы природы не есть сама природа, а только средство обмена людей между собой. И значит, если я о природе пишу, то пишу я о самом человеке в его сокровеннейших переживаниях.

Пейзажем называется совокупность животных, растений, камней и всяких других составных частей природы, отнесённых к личности человека.

… природа любит пахаря, певца и охотника…

К природе нельзя подойти без ничего, потому что слабого она сию же минуту берёт в плен и разлагает, поселяя в душу множество грызущих червей. Природа любит пахаря, певца и охотника.

Чувство природы оценивается только силой. Если это слабое чувство, то оно является чем-то вроде вкусного соуса любующихся дачников, если же оно сильное чувство, то всегда имеет косвенное отношение к другому человеку.

… счастье порядка в душе…

Грибы – это школа внимания. Доходит до того, что кажется, будто от силы внимания и рождаются грибы.

Вот почему и говорят, что твой гриб от тебя не уйдёт.

Вошел в мокрый лес. Капля с высокой ёлки упала на папоротники, окружавшие плотно дерево. От капли папоротник дрогнул, и я на это обратил внимание. А после того и ствол старого дерева с такими морщинами, как будто по нему плуг пахал, и живые папоротники, такие чуткие, что от одной капли склоняются и шепчут что-то друг другу, и вокруг плотный ковёр заячьей капусты - всё расположилось в порядке, образующем картину. И передо мной встал старый вопрос: что это создало передо мной картину в лесу, - капля, упавшая на папоротник, обратила моё творческое внимание, или благодаря порядку в душе моей всё расположилось в порядке, образующем картину? Я думаю, что в основе было счастье порядка в душе в это утро, а упавшая капля обратила моё внимание, и внутренний порядок вызвал картину, то есть расположение внешних предметов в соответствии с внутренним порядком.

… внимание есть вмещение целого в часть…

Творческое внимание состоит в том, что внимающий «всему» вводит это «всё» в рамку, благодаря чему устранённое ограничением «всё» вмещается в частное, и это частное через художника получает законное право отвечать за целое. Так что внимание есть вмещение целого в часть, вселенной - в сверкающую росинку утреннего ириса.

Каждый из нас, желая увидеть лучше в природе что-нибудь своё любимое, сосредоточивает на нём внимание и мысленно выделяет его границами: видит только его. Из этого свойства каждого из нас сделана ограда или решетка, сосредоточивающая наше внимание на ограждении природы

… мир существует таким прекрасным, каким видели его детьми и влюблёнными…

Последняя правда, что мир существует таким прекрасным, каким видели его детьми и влюблёнными. Всё остальное делают болезни и бедность.

«К моему несовершенному словесному искусству я прибавлю фотографическое изобретательство… Конечно, настоящий фотограф снял бы лучше меня, но настоящему специалисту в голову никогда не придет смотреть на то, что я снимаю: он это не увидит… Я хочу доказывать светописью свои видения реального мира».

«Охота с фотокамерой для меня всегда звучала чуть-чуть глуповато: за зверем охотиться, за птицей, за деньгами, за счастьем, – все понимаю, но за изображением… вот так охота! Но охота за дичью этой весной была запрещена, я выписывал себе карманный аппарат из Германии не для того, чтобы с ним охотиться, а попробовать ввести фотографии в свои рассказы и очерки, как изобразительный прием.»

Фотографии М.М. Пришвина выигрывают при увеличении. Простенькие на первый взгляд они не отпускают - хочется возвращаться, разглядывать детали - вслушиваться в этот тихий рассказ. Погружаешься в пространство света, солнца, открытых глаз. Очень внимательный, чуткий мудрец ведёт тебя за руку, как ребенка, по жизни рассказывая свои истории о весне, деревьях, животных, людях. Черно-белая фотография очень подходит философскому восприятию: не отвлекаясь на сличение с действительностью – сосредоточиваешься на главном.

4. Творческое освоение русского языка как идеальное задание Человеку

Н.Н.Кульчицкая,

к.п.н., зав. кафедрой развития образования

ОГОУ ДПО (ПК)С «Орловский институт усовершенствования учителей»

Как радуют нас слова знаменитых людей о значительности, величии, уникальности нашего родного языка. Надолго удерживается в памяти со школьных лет Ломоносовский гимн языку русскому. Тургеневские размышления о судьбах великого языка и великого народа заставляют задуматься о смысле изучения родной истории и родного языка. Что в родном языке может свидетельствовать о его величии? Конечно же, это и большое количество единиц в словарном составе, и разнообразие этого словаря, сложная структура грамматики…

Все филологи говорят о том, что язык – живой, и в качестве иллюстрации приводятся факты о процессах обновления лексики и других языковых изменениях. Многое можно почерпнуть из лингвистической теории в подтверждение того, что язык - это нечто живое. И эти факты теории чрезвычайно убедительны … для специалистов, для сообщества ученых-лингвистов.

А как же быть простым носителям живого языка, как научиться говорящему на русском языке видеть жизнь этого языка, почувствовать жизнь, пульс кровотока внутри того, что, по сути, находится в каждом говорящем? Теперь уже всем стало понятно, что красивыми и мудрыми высказываниями можно привлечь только на секунду внимание, что рассматривание «языкового явления» под микроскопом грамматики может быть интересно далеко не всем, этим занимаются «олимпийцы», для которых слово – это чаще языковой факт, а не свидетельство жизни самого языка.

Как великий человек определяется теми делами, которыми он творит свою жизнь, так и язык, наш, русский язык, свидетельствует о своей жизни своими делами - для языка это тексты. Жизнь и величие языка в том, что им создано – словесность.

И нет лучшего материала для изучения великого русского языка, чем русская словесность. Нам только необходимо устроить нашим детям встречу с родным языком, чтобы это была школа настоящей жизни, настоящей правды о времени, о природе, о человеке. Современные уроки литературоведения и изучения основ науки о языке, к сожалению, не справляются с такой задачей.

Эта задача, на наш взгляд, не логическая, не интеллектуальная – это творческое задание современной школе и выполнять его необходимо по законам творчества. А творчество, по определению, требует задействовать для познания не только ум, интеллект или волевое усилие, но обязательно, одновременно с разумом и волей, а, может быть, прежде всего – чувство. Высочайшее чувство любви к родному языку проясняется, вырастает на чувстве сопричастности к этому языку, тому, что создано на родном языке.

Понимаю ли я то, что сказано или написано на моем языке? Как я это понимаю? Так же, как мой одноклассник, или известный критик, или учитель словесности? Могу ли я познакомиться с их мнениями, так же, как с мнениями авторов учебника, чтобы знать, что думают, как размышляют другие люди? Будет ли мое высказывание интересно мне самому, моим товарищам и учителям? Что мне необходимо сделать, чтобы другие люди с интересом меня слушали, а я с таким же интересом слушал их и читал их работы? Что мне необходимо узнать о языке, понять в нем и в себе, чтобы почувствовать себя причастным к русскому языку, русской истории, к народу, к Родине?

Русское народное творчество и русская литература в лучших своих проявлениях дает нам возможность прикоснуться к процессу языкового творчества, для которого необходима встречная работа по пониманию того, что представлено в художественном тексте.

Овладение языковыми знаниями в процессе знакомства с художественным текстом, который своей идеей служит выстраиванию и укреплению языковой картины мира человека, окрашивает языковую теорию красками родственности, узнавания, помогает такому освоению родного языка, что является ориентиром в жизни человека и народа.

Талантливые писатели, мастера художественного слова, конечно же, используют эту творческую силу самого языка – создавать образы, воздействовать на читателя, захватывать его ум и чувства. И, читая замечательные произведения художественной литературы, мы имеем возможность войти в мир родного языка, чтобы обогатиться его мудростью и приобщиться к его творческим законам.

Такое чудо – превращение знакомых слов, предложений, частей и целого текста в таинственный ключик-замочек, который переключает восприятие читателя из одного измерения, времени-пространства в другое и заставляет увидеть себя на перекрестке, когда хочешь, не хочешь, а делаешь выбор – неизменно происходит при встрече талантливого писателя и талантливого читателя. Для того чтобы приобрести талант читателя, нужно научиться читать не спеша, размышляя и высказывая свои соображения, советуясь с собеседниками, среди которых желательно иметь словари и справочники.

И для начала такой учебы лучше тексты выбирать небольшие по размеру, обозримые. Хотя, надо сказать, что обозримые для глаз тексты иногда бывают необыкновенно глубокими, вызывающими такое количество ассоциаций и вопросов, что простыми эти тексты никак не назовешь. Таким одновременно небольшим, простым и ясным и в то же время затягивающим в рассмотрение высочайших проблем человеческой жизни является, на наш взгляд, миниатюра М.М. Пришвина:

Держава ствола

Деревья стоят, ветер перебирает листики, и они болтают между собой, а ветки согласно кивают друг другу. И уже конечно, и ветви кивать, и листики болтать могут только потому, что крепко держит их всех вместе могучий ствол.

Не было у них никогда разладу, как у людей, когда надо между собой поболтать и надо что-то отдать на питанье древесной державе. Листики, все до единого отличные друг от друга, все согласны между собой в необходимости отдавать часть себя на державу. Так они понимают эту необходимость служить каждому всем.

Ясная мысль о необходимости «служить каждому всем» на примере растущего дерева выражена кратко и убедительно. Вопросы начинаются, когда углубляешься в суть сравнения человека, семьи, народа с листиками, ветвями и деревьями.

Могучий ствол дерева крепко держит все ветви вместе, они не могут просто существовать без него. Кажется, что физически человек может жить и один. Что же его держит? Где ствол человека? В чем могущество этого ствола?

Что стоит за словами стоять, перебирать, болтать, согласно кивать, когда они относятся к человеку? И каждое из этих слов, их значения и смысл, вырастающий из сочетаемости с другими словами, из семьи родственных слов и законов словообразования, рассказывает нам о том, какие могут быть разные люди. Мы по-разному стоим в этой жизни, и настаиваем, и выстаиваем. Сколько возможностей мы перебираем и каждый выбирает свое. Мы знаем, что такое болтать, но так же знаем, что язык, например, у колокола, служит цели сообщения. Оказывается, и кивать человек может как ветви дерева (этимологическое значение – шевелить, покачивать)^[1], а может в знак согласия. Но со-гласие – это не с одного голоса, не в один голос, не хором. Согласиться – это значит свериться с голосом, который говорит правду, ведет к правде, к идеалу, присоединиться к этому голосу.

Во многом человек подобен дереву или другому живому существу, но что-то его и отличает. Отличные друг от друга листики и люди. В чем их отличие? Какое у них лицо? С каким образцом или ликом их сравнивают и кто сравнивает?

Почему у листиков «не бывает разладу», как у людей? Не потому ли, что у людей есть возможность выбора, есть дар свободы. Выбрать лад или разлад. Мы можем даже выбирать, как питаться, понимая, что питание необходимо не только для тела. А пропитание и воспитание, хотя и однокоренные слова, но по-разному соотносятся с человеком.

То, что отдают листики на питание древесной державе, можно соотнести не только с тем, что человек уделяет внимание телесному питанию – это биологическое соответствие не очень удивляет. Главным образом, через слово держава текст нас выводит на понимание того, что речь идет не о дереве, а о той силе (этимологическое значение – сила, могущество, владычество)^[2], которая собирает, держит и задает направление роста, движения.

Одна из самых сильных позиций текста – его заголовок – задает направление нашего читательского роста. Текст называется не древесная держава, не ствол, а держава ствола. Словарная статья слова ствол обращает наше внимание, что ствол в природе может иметь в середине пустоту или сердцевину^[3]. Слова заголовка заставляют нас увидеть, почувствовать важность ствола, той вертикали, которая держит любое тело, любую материю – через образ дерева к человеку, государству и народу. И этот ствол держит все вокруг себя не только потому, что есть корни и крона. У этой живой вертикали должна быть сила, могущество управлять, придавать жизненные силы. Это и есть держава ствола, исходящая из сердцевины – власть держать все в единстве, спокойно и уверенно обращаться к истории и устремляться в будущее, не боясь изменений и даже поддаваясь им, приобретая тем самым гибкость и устойчивость. Это сила не боится времени, она и есть держава – то царское яблоко (золотой шар с крестом наверху), что является знаком соединения всех сил нашей жизни и сфер ее – забота и потребление, сила и твердая связь, владычество и могущество; то, за что можно держаться: рукоять, скоба; государство, народ и правительство его^[4].

У нашего народа есть такой стержень – духовная культура. Это тот ствол, который, обладая духовной властью, через родной язык держит нас, задавая направление и давая силы для развития. Язык как сердцевина духовной культуры работает на нас бескорыстно. Но чтобы обрести дар словесный, русский человек должен овладеть, освоить, потрудиться над развитием своей способности говорить и понимать, мы должны отдать часть себя на державу – сознательно подключиться к творчеству жизни через язык.

Так мы прочитали небольшой текст писателя-мыслителя М.М.Пришвина. И нам представляется, что эта миниатюра может служить подтверждением глубокой правды слов К.Д. Ушинского о роли языка в образовании: «Но этот удивительный педагог – родной язык – не только учит многому, но и учит удивительно легко, по какому-то недосягаемо облегчающему методу...Усваивая родной язык, ребенок усваивает не одни только слова, их сложения и видоизменения, но бесконечное множество понятий, воззрений на предметы, множество мыслей, чувств, художественных образов, логику и философию языка, - и усваивает легко и скоро, в два-три года столько, что и половины этого не может усвоить в двадцать лет прилежного и методического учения. Таков этот великий народный педагог – родное слово!»^[5].

Чтение русской литературы, высоких образцов словесности, размышление над особенностями их языка, на наш взгляд, дает возможность читателю войти в идеальное пространство, где сам человек предстает творцом и исследователем.

Может быть, причастившись к языку с его прошлым, настоящим и будущим, человек сможет стать счастливым, когда он с помощью языка творит самого себя, понимающего, сочувствующего, действующего. Создает себя, творчески познавая свой родной язык.

5. Обретение гармонии: человек и природа в прозе Б.К. Зайцева

Н.А. Куделько,

доктор филологических наук, профессор,

Заслуженный работник высшей школы РФ, первый проректор ФГОУ ВПО «Орловский государственный институт искусств и культуры»

Взгляды Б.К. Зайцева (1881-1972) на проблему «человек и природа» менялись, что объясняется эволюцией его мировоззрения, которую он сам определил как путь от пантеизма к христианству через увлечение философией Владимира Соловьева. Ранние рассказы Зайцева «Волки» (1902), «Мгла» (1904) написаны в духе философского пессимизма. Но уже в рассказах сборника 1906 года («Деревня», «Священник Кронид», «Миф») герои Зайцева ис­пытывают полное единение с природой. «Мрак и холод уступают место солнцу, отчаяние - чувству неисчерпаемой радости»1.

В прозе Б. Зайцева принципиально важным является понятие «зем­ляные люди», тип естественного человека, человека «от земли». Наблюдения показывают, что тип этот сложился у Зайцева не без влия­ния тургеневских традиций.

Понятие «земляные люди» возникло в рассказе Б. Зайцева «Деревня», опубликованном в 1904 году. В деревне поздней осенью молотят зер­но»: «...все смолкает, и люди мерят зерно. Зерна насыпают кучи, оно текучее, гладкое. А земляные люди (подчёркнуто нами - Н.К.) рады зерну, хоть и чужому».2 «Земляные люди» - и крестьяне, и помещики, бабушка и дедушка, в гости к которым приехал их внук Крымов.

Несмотря на осенне-зимний колорит, когда «дико крутит ветер и метет полосами снег», в этом рассказе все ладно, все, то есть люди и природа, едино, все полно любовью. Это чувство любви ко всему вокруг возникло у Крымова сразу после приезда в деревенский дом, где «теплая и хлопотливая жизнь», где уютно, где «что-то здешнее, прочное, чего не возьмешь ничем». Бабушка и дедушка живут «простой и всегдашней думой», глубокой, как «рыхлый чернозем».

Крымов - тот герой, которого можно отнести к типу «романтиков». Его околдовывают «песни полей и снега, ветра, воющего над могучей землей» (VIII, 35). Но именно Крымову так симпатичны практики, «зем­ляные люди», именно от них исходит ощущение жизненного лада.

И рассказ «Священник Кронид» (1905) полон радости, приятия жизни. При его чтении рождается ощущение бесконечности и во времени (О. Кронид чувствует, что «за его плечами вдаль идут поколения от­цов, пращуров», а на смену ему растут пять сыновей-семинаристов), и в пространстве: к празднику готовятся как в приходе О.Кронида, так и по всей России, возникает образ «громаднейшего всемужицкого тела». О. Кронид делает дело свое просто и хорошо, почитают его «за основательность, за ум». Все у него ладно: «просторное поповс­кое жилье», «плодоносная» и «всесильная» матушка, сыновья - «все здоровые, хорошие дубы». И вокруг все налажено: справляется ли своим чередом крестьянская работа, в каждую пору своя, светит ли солнце - «очень хорошо греет землю» по весне, оттого и «радостная весна». Природа неотрывна от человека, поэтому пейзажи построены на олицет­ворении. Таков и пейзаж грозы: «Могучий дождь душит землю и радост­но соединяется с ней (...). В черных тучах наверху обнажается ог­ненная змея, слепящий удар разрывает воздуха издалека, с почернев­шей земли исходит сладкий запах; трава слабеет под грозой, млеет». И Крон как часть пейзажа: он «посмеивается на дождь», не боится про­мокнуть и «без шляпы выставляет под дождь голову» (VII, 205). Дорисо­вывают облик Крона две одноплановые детали. Пес Каштан, похожий «на доброго резвящегося черта», встречает вернувшегося домой Кро­на, священник гладит пса по голове. В мире Крона находится место и Каштану. И вторая деталь: по дороге в соседнюю деревню Крону повстречался заяц. «...он выбежал веселым голопцем на теплую зорю и, увидев Крона, замер. Вот он поднялся на задние лапки, двигает ушами, и усы его беспокойно ходят. Все серое слабенькое тельце подрагивает и полно святого любопытства. Крон молчит и улыбается. Зайчик прыгает и медленными скачками, не боясь, пробегает в десяти шагах (...). Батюшка все улыбается и встает» (VII, 206).Улыбка О. Кронида, «небоязнь» зайца - тоже части единого, гармонично ус­троенного мира, детали одной картины.

Священник Кронид, «земляной человек», по тургеневской класси­фикации, практик: своей основательностью, умением прочно жить, на­дежными наследниками он близок Хорю. Но Крон не лишен и романти­ческой созерцательности, сближающей его с тургеневскими романти­ками из народа («Записки охотника»).

Герои Б. Зайцева или неосознанно, интуитивно ощущают себя частью мира природы (это «земляные люди»: О. Кронид, полковник Розов, Аграфена), или сознательно «включаются» в природное всеединство (герои «Спокойствия», «Вечернего часа», Христофоров в «Голубой звезде», Ковалев в рассказе «Осенний свет»).

Следует отметить, что заметное место в типологии характеров Зайцева занимают герои, которые олицетворя­ют авторский жизненный идеал - идеал «спокойной меланхолии», герои с «прохладным» сердцем, не подверженные страстям. Таковы, например, герои рассказов «Тихие зори», «Спокойствие», «Изгнание», повести «Голубая звезда». В этих произведениях выражено кредо Зайцева: «сердце прохладное» - не ожесточенное, но твердое, способное ясно, спокойно и достойно нести свой крест.

Христофоров («Голубая звезда», 1918) свою бедную, неустроенную жизнь одинокого странника, но согретую «невозможною любовью» к голубой звезде Веге, назовёт жизнью настоящей: «а то, в чём прозябают люди, сообща ведущие хозяйство – то, может быть, неправда…» (II, 279).

«Тишайший» Христофоров умеет «разговаривать» со звездами: Вега «мерцала нежно и таинственно. Среди веток можно было заметить, как по вековому пути движется она, ведя за собой, как странница, светло-золотую Лиру. Голубоватый свет её успокаивал. Чем дольше смотрел Христофоров, тем более ему казалось, что её таинственное сияние глубже разливается по окружающему, внося гармонию» (П,290). (Подчёркнуто нами – Н.К.). С сияющей Вегою связана и тема любви в повести.

Христофоров чутко и верно определил главное в Машуре, влюбленной в него. «…у вас страстная душа»,- говорит он (II,253). Машура- «тургеневская девушка», цельная, искренняя, глубокая и страстная натура. Как ни больно ей, она поняла, что стоит за словами Христофорова «Вы и сами звезда», обращенными к ней, поняла, что любит он её «невозможной любовью». «…я поняла, - говорит Машура,- что ваша любовь, как ко мне, так и к этой звезде Веге… ну, это ваш поэтический экстаз, что ли…(…) Это сон какой-то, фантазия, и, может быть, очень искренняя, но это… это не то, что в жизни называют любовью» (II,279).

Христофоров больше принадлежит небу, чем земле, для него голубая звезда Вега-«красота, истина, божество. Кроме того, она женщина. И посылает мне свет любви» (II,278). И только так любит Христофоров: идеально, сверхчувственно, «по-соловьёвски».

Предшественником же Владимира Соловьева, «высоко оценившего чувство любви в его субстанциональном содержании», был Тургенев, о чём писала Г.Б.Курляндская.3 Вл.Соловьёв, философ и поэт, оказывается здесь своего рода связующим звеном между Тургеневым и Зайцевым, их представлениями о неземной любви, о неразрывной связи человека и неба.

Тема гармонических отношений человека и природы повторится и в центральном произведении «зарубежного» Зайцева – в «Путешествии Глеба» (1937-1952).

Книга не случайно называется «Путешествие Глеба». Мотив дороги один из основных в повествовании о жизни Глеба. Жизнь – путешествие в пространстве и во времени. Что остаётся от жизни, от путешествия по ней человека, если всё проходит, опускается в бездну времени, как Атлантида некогда опустилась в бездну вод? Остаются воспоминания, потом жизнь кончается, и всё переходит в вечность… Герой Зайцева, взрослея в жизненном путешествии, обретает связь с миром, ощущение бесконечности во времени… В каждой из четырёх книг есть свой содержательный и эмоциональный центр. Так, в первой книге «Заря» история выздоровления Глеба после тяжёлой болезни – история воссоединения «мира большого и мира малого»: «Вся эта весна оказалась для него блаженством. С каждым днём полнее возвращался он в мир гармонический, любимый, и движение самой весны, тоже с каждым днём более и более завладевавшей окружающим, соответствовало росту его освобождения. Мир большой и мир малый как бы дышали однозвучно. Глеб теперь ничего не делал. Ни ружьё, ни книги, ни рисование совсем его не занимали. Целые дни проводил он на воздухе, казалось бы, бессмысленно. А для него это смысл имело. Он помогал весне. Жил с нею – это и наполняло его душу» (IV,66). Детская игра Глеба: «он проламывал лёдок, расчищал, прокладывал дорогу» весенним водам – была для него священнодействием. Он помогал весне, «сам составлял часть этой весны» (IV,67).

Возникнув в «Заре», тема единения с природным миром проходит через всю тетралогию и завершается в «Древе жизни»: «…связь с землей, лесами, птицами, зверями и людьми являлась первообразной. И питала и одушевляла» (IV, 576).

Жизнь дана человеку в дар, на радость и на «печаль земную», должно покойно и достойно все в ней принять - таково убеждение писателя. Зайцев, преодолев пессимизм в раннем творчестве, продолжает на протяжении всего дальнейшего творчества одну линию в изображении природы - линию гармонического единения с нею.

В творчестве Б.Зайцева отразился трудный процесс обретения им христианской веры, к христианству писатель окончательно приходит в послереволюционный, «эмигрантский» период. В обретении веры кроется основная причина зайцевского восприятия жизни как гармонического совершенства.

Глубоко закономерно, что создавая образ Сергия Радонежского («Преподобный Сергий Радонежский», 1924), чей «неземной облик … утоляет и поддерживает» «в тяжелые времена крови, насилия, свирепости, предательств, подлости», Б.Зайцев обращается к русской северной природе. Именно она, по мысли писателя, создала гармоничнейший «единственный образ русского святого»: «Сергий – благоуханнейшее дитя Севера… Сергий глубочайше русский, глубочайше православный. В нем есть смолистость севера России, чистый крепкий и здоровый её тип» (VII, 69).

Примечания:

1. Драгунова Ю.А. Проза Б.К.Зайцева 1901-1922 годов: Автореферат дис…. канд.филол.наук. – Тверь, 1997. – С.4.

2. Зайцев Б.К. Собр.соч.: В 11 тт. – М.: Русская книга, 1999-2001. – Т. VIII – С.32. Далее ссылки на данное издание в тексте: первая цифра указывает том, вторая – страницу.

1. Курляндская Г.Б. И.С.Тургенев. Мировоззрение, метод, традиции. – Тула: Гриф и К, 2001. – С.21.

6. М.М. Пришвин — о писателях и писательском труде

А. И. Тамбовская,

заведующая сектором рекламно-издательского отдела

ГУК «Липецкая областная детская библиотека»,

член Союза писателей России

Как сказал один писатель, «наша суровая жизнь была поэзией, а поэзия — жизнью». В эти две строчки умещается вся история нашей страны за несколько последних веков. Потому что и поэзия, и литература — это тоже часть жизни, может быть, самая важная. И не случайно другой писатель заметил: «Когда входишь в литературу, вытирай ноги: не забывай, что здесь до тебя были Пушкин и Толстой». Хочется добавить: и Михаил Михайлович Пришвин.

Крылатым выражением стала реплика, что все мы вышли из гоголевской «Шинели». Я с этим не соглашусь. Многие наши соотечественники — родом из книг Пришвина, из той исконной, сельской, живописной, духовно богатой России, которую так просто, возвышенно и ярко изобразил и выразил в своих поэтичных, лиричных рассказах и повестях Михаил Пришвин.

К сожалению, лирическому мировосприятию в нашей современной жизни и литературе остаётся места всё меньше и меньше. И Пришвин нужен нам сегодня, как хлеб и вода. Причём — не только своими художественными произведениями, но и философскими напутствиями. А для библиотечных специалистов настоящим «учебником» эстетического вкуса и нравственно-этического отбора изданий для детского чтения может стать книга Пришвина «О творческом поведении», где собраны воедино рассеянные по разным его произведениям мысли о специфике писательского труда.

«Зёрна от плевел» в современном литературном потоке сегодня некому отделять. Кроме библиотекарей. Ведь нет такого человека, который не посещал бы — хотя бы некоторое время — библиотеку и на которого не оказали бы судьбоносное влияние определённые книги. Поэтому без преувеличения можно сказать, что будущее страны в руках библиотечных специалистов. Будет несправедливо и нечестно, если библиотекарь потеряет бдительность и начнёт служить тёмным силам нашей эпохи — то есть популяризировать не лучшие книги, а худшие, не высоконравственные, а бесчеловечные. В погоне за количеством нам нельзя забывать о качестве. Здесь уместно вспомнить слова Александра Блока: «Культуру надо усваивать малыми дозами, а не как гоголевская свинья, которая мимоходом съела цыплёнка и сама того не заметила». Эту же мысль высказал другими словами М. М. Пришвин. Вы её найдёте в его книжке «О творческом поведении».

В последние годы жизни Пришвин работал над книгой «Искусство как образ поведения». Само её название побуждает задуматься о многом. Прежде всего — о том, что художественное слово — это обоюдоострое оружие. Словом можно спасти человека, а можно — убить. Если даже о Достоевском спорят сегодня критики: хорошо это или плохо, что он «вытащил на свет» своих литературных «бесов», акцентировал тем самым внимание читателей на крупных пороках, которые несут в себе его отрицательные персонажи, то что уж говорить о нашей сегодняшней массовой и бульварной литературе? Но мы можем, как лакмусом, проверить подобную литературу мнением Пришвина.

Михаил Михайлович писал: «Беру первую примету достойного рассказа у Льва Толстого: он завлекает нас тем, что люди у него всегда живые, а за живым человеком охотно идёшь. Вторую примету беру у себя как читателя: поднимет ли рассказ в себе самом (в писателе) пережитое, задевает ли чем-нибудь тебя самого… Последняя причина возникновения поэтического произведения — не талант, не вдохновение, не стиль, не мастерство романтическое, не мастерство рационалистическое, последняя причина есть поведение самого мастера, скажем: творческое поведение».

Творческое поведение самого Пришвина даёт нам образец истинного, большого писателя. Пришвин никогда не искал славы и известности, не утомлялся на светских массовых мероприятиях (тусовках, как ныне называет их молодёжь), не стоял в очередях за литературными премиями, привилегиями, благами, каковых было немало в советское время для «приручённых» государством писателей. Пришвин вёл, в основном, жизнь простого сельского человека, а когда жил и работал в городе, оставался по своему духу провинциалом в лучшем смысле этого слова, то есть превыше всего ставил в жизни свою малую родину и русский национальный дух. Сегодня пытаются нас уверить, что национальный дух и любовь к родным пенатам — это миф, выдумка, наивный романтический пафос. Но и Пришвин, и все наши великие писатели знали, что без этих впитанных с молоком матери ценностей жизнь превращается в существование, а человек — в особь неопределённой классификации: то ли животное, то ли растение, то ли нечто более опасное, чем ядовитый кустарник или хищник лесной.

Доступность культурных ценностей широким массам сегодня является иллюзией. Посмотрим, что пишут об этом литературные журналы и авторы научных книг. В. А Канке, автор вузовских учебников по философии: «Одна из глобальных проблем современности — отрыв культуры от широких народных масс… Последним доступна массовая культура… Вполне возможно забвение человека (и человечности) в символических продуктах культуры и цивилизации. Этого не будет, если культура реализуется как полноценный диалог».

Учёный Канке имеет в виду, что читатель и писатель в книге должны душевно и интеллектуально взаимодействовать. А какое же взаимодействие с умным, добрым читателем, если автор исповедует не общечеловеческие ценности, а крайний эгоизм? И наоборот: если при встрече головы читателя с книгой раздаётся пустой звук, то не всегда в этом виновата книга.

Полвека назад о том же самом говорил Михаил Михайлович Пришвин:

«Весь мой путь был из одиночества в люди», — писал Пришвин. Он утверждал: «Не надо ездить в Центральную Африку… У нас под Москвой вы найдёте мир, ещё менее известный, чем Африка. Надо делать открытия возле себя».

Пришвин отстаивал право человека быть собой, стойко противостоять давлению общества.

Поглощение личности обществом — проблема не только западной цивилизации. В советский период Россия хлебнула этого сполна. А на Западе за научные работы на эту тему удостоены Нобелевской премии выдающиеся философы 20 века: Альберт Швейцер и Элиас Канетти. В книге «Масса и власть» Канетти пишет: «Всё начинается с одиночества… Одиночество начинается с лжи… Ложь начинается с унижения, боязни унижения. Никто не слышит душу другого… Унижение берёт начало во власти: один человек приказывает другому, и ослушаться нельзя Одиночество порождает тягу к общности, толпе. К религии, секте, политической партии… А массовое сознание легко поддаётся манипуляциям. Когда все говорят и делают одно и то же, кажется, что они правы… Интеллектуальная элита — это зачастую та же одержимая толпа, готовая травить и преследовать человека, не похожего на них. Синдром массового сознания».

Сегодня на место интеллигентов приходят интеллектуалы, рационалисты, рассудочные «умники». Об опасности этой «заразы» нас предупредили давно. И Пушкин— образом Онегина, и Лермонтов — своим Печориным, и Лев Толстой — Андреем Болконским, и Достоевский — целым рядом литературных персонажей показали нам, что путь холодного, расчетливого, бессердечного рационализма — это дорога в тупик. Об этом нас предостерегал и Пришвин.

Библиотекарь обязан иметь собственный взгляд на литературу и принципиально проводить его в жизнь, чего бы это ни стоило. Нашим маяком на этом пути является Михаил Михайлович Пришвин. Заветы Пришвина надо не только осыпать лаврами, но и выполнять. Не ожидая инструкций сверху или даже — вопреки этим инструкциям, если они идут вразрез с принципами Пришвина и с нашей совестью. А совесть наша на этом «Куликовом поле» битвы добра и зла не имеет права спать.

7. Имя М.М. Пришвина в контексте краеведческой работы библиотек города Ельца: направления деятельности

Г.Н. Шеламова,

методист по работе с детьми МУК «Централизованная библиотечная система», г. Елец,Липецкая область

Для справки: МУК «ЦБС» г. Ельца — это 13 библиотек: ЦГБ, три детские библиотеки, 9 библиотек филиалов, 8 из которых обслуживают детское население города.

Елец — город-воин, город-труженик, город воинской славы, город с богатейшим культурно-историческим наследием, имеющий ценные памятники истории и архитектуры. Немало славных страниц вписал наш город в историю Руси.

История города тесно переплелась с судьбами многих выдающихся людей России (писатели И.А. Бунин и М.М. Пришвин, философы В.В. Розанов и С.Н. Булгаков, композитор Т.Н. Хренников, художники Н.Н. Жуков, В.Н. Мешков, В.С. Сорокин, другие деятели науки и культуры).

Обрастая современными новостройками, город сохраняет свою центральную историческую часть: реставрируются храмы, исторические здания. За последние десятилетия в городе созданы музеи (Музей ремесел, Дом-музей И.А. Бунина, Дом-музей Т. Н. Хренникова, Дом-музей Н.Н. Жукова), установлены памятники (Елецкому полку, И.А. Бунину, М.М. Пришвину, А. Вермишеву и др.), памятные знаки, обелиски.

Но мало только сохранить то, что уже досталось нам в наследство. Очень важно «донести» историко-культурное богатство до подрастающего поколения. На это и нацелена краеведческая работа библиотек города Ельца, которая всегда была одним из ведущих направлений нашей деятельности.

Краеведческая работа библиотек — многоаспектная деятельность. Органично вплетается в ее контекст литературное наследие М.М. Пришвина. Цель этого направления краеведческой работы — сохранение памяти великого земляка, воспитание «пришвинского чувства родины» у детей.

В течение года в нашей краеведческой работе можно выделить два основных временных периода, связанных с именем М.М. Пришвина.

Начало февраля — день рождения писателя — всегда повод поговорить о его творчестве. Творческий потенциал коллектива библиотечных специалистов ЦБС воплощается в разнообразной палитре мероприятий. В эти дни они проводятся во всех библиотеках, что создает равные возможности для юных читателей познакомиться с творчеством писателя, принять участие в проводимых играх, викторинах, конкурсах, обсуждениях и т.д. Цикл мероприятий рассчитан на читателей разных возрастных групп: от первого знакомства с Пришвиным для самых маленьких читателей, до интерактивных и дискуссионных — для читателей-детей среднего и старшего школьного возраста, так или иначе знакомых с творчеством писателя.

Второй временной период связан с празднованием Дня города (первое воскресенье сентября). Библиотечные мероприятия этого периода образуют широкий пласт краеведческой работы. Тематическая их направленность многогранна. Среди них: «Елец литературный», «Наши знаменитые земляки», «Елец в лицах», «Ими гордится наш край» и др. Свое место в них занимает и имя М.М. Пришвина, его литературное наследие.

Анализ деятельности библиотек ЦБС, работающих с детьми, и собственный опыт работы библиотекарем младшего абонемента детской библиотеки-филиала № 1 им. А.С Пушкина (26 лет) определили схему основных направлений нашей деятельности по работе с культурным наследием М.М. Пришвина.

Знакомство с М.М. Пришвиным и его книгами делится на два периода: добиблиотечный и библиотечный.

Первое знакомство у детей часто происходит до того, как они становятся читателями библиотеки (семейное чтение, знакомство с памятными местами — памятник Пришвину, улица Пришвина, школа № 1 им. М.М. Пришвина).

Как происходит воспитание Читателя творческого, думающего? Во-первых, надо вооружить его необходимой информацией; во-вторых помочь пройти путь от развития воображения к творчеству (т. е. к творчеству после чтения).

Путь к писателю открывается через знакомство с его биографией, организованные в библиотеках книжные выставки, библиографические обзоры. Получить информацию более комфортно и увлекательно помогают мультимедийные презентации. Когда рассказ сопровождается визуальным рядом, усвоение материала происходит намного лучше. Значимым событием в этом направлении стали встречи («Пришвинский Елец») в сквере М.М. Пришвина у памятника писателю в рамках авторской программы «Встречи у памятников Ельца» (авт. Л.Г. Назарова, зав. детской библиотекой-филиалом № 1 им. А.С. Пушкина).

Воображение — путь к творческому чтению. Аналитические обзоры или обзоры-беседы у выставок — первый шаг на этом пути. Они помогают распахнуть перед ребенком дверь, за которой таится все богатство волнений, переживаний и изумления. Один из принципов поддержки детского чтения — дать возможность ребёнку выразить впечатление от прочитанного. Здесь диалоговые формы в работе являются самыми действенными: обсуждения произведений М.М. Пришвина, литературные Пришвинские чтения, детские читательские отзывы.

Большое внимание мы уделяем литературным играм, детскому художественному и литературному творчеству, связанному с чтением книг М.М. Пришвина.

Творческому воссозданию образов, впечатлений от знакомства с произведениями писателя-земляка способствуют детские творческие конкурсы. Среди победителей конкурсов 2009 года «Книжный шкаф детства» (городской) и «Моя родина Липецкий край: игровое краеведение» (областной) — работы по произведениям М.М. Пришвина (рисунок к рассказу «Старый гриб» и литературная игра «Ёлка Пришвина»).

Все направления нашей деятельности, связанные с популяризацией творчества М.М. Пришвина, тесно переплетаются, обогащая друг друга. Полифункциональность мероприятий создается их комбинацией (урок-знакомство с произведениями М.М. Пришвина «Колумб родной природы» (слайд-презентация, 107 слайдов), беседа о жизни и творчестве «Очарованный странник», библиоигра по произведениям писателя «Моим молодым друзьям», викторина «За волшебным колобком», заочная экскурсия «Елец Пришвинский», рекомендательный список литературы «Родник радости».Автор этой программы - С.П. Милова, зав. детской библиотекой-филиалом № 2).

Помогая разбудить фантазию читателя, объективировать ее в слове, рисунках, играх или других продуктах читательской деятельности, мы в конечном итоге пробуждаем у детей лучшие человеческие качества, чувство любви к родной земле, воспетой Пришвиным.

8. Особый дар: говорить детям и о детях (о творчестве орловских поэтов)

Н.Н. Смоголь,

кандидат филологических наук,

доцент кафедры русской литературы ХХ —ХХI вв. и истории зарубежной литературы ГОУ ВПО «Орловский государственный университет»

Современная тенденция к обновлению жанрового, тематического, стилистического арсенала поэтического творчества не могла не затронуть и поэзию для детей. Но в то же время именно её можно считать наиболее близкой к традиции, связанной с предыдущим творчеством именитых мастеров слова, обращённого к детям.

Это происходит, во-первых, потому, что сохраняются и по-прежнему декларируются главные задачи этих текстов:

-расширение представлений о мире,

-знакомство с природой и окружающими вещами,

-развитие речи и работа со словом,

-воспитание первых общественных навыков

-и многие другие эстетические, этические и прикладные (возможно, пока только в игровом плане) функции.

Лирика собственно начинает формировать будущего читателя. Ведь это первые дошкольные книжки, это материал учебников 1-го класса, в которые входят произведения Валентина Берестова, Елены Благининой, Корнея Чуковского, Бориса Заходера, Якова Акима, Даниила Хармса, Сергея Михалкова и других. Как мы видим, авторы, имеющие орловские страницы в биографии (В. Берестов и Е. Благинина), занимают в первых детских книжках достойное место.

Детская поэзия находится под пристальным вниманием не только литературоведов, но и педагогов, психологов, библиотекарей, художников, так как решает важнейшие задачи становления личности. Тем сложнее и ответственнее путь самого поэта.

Специфика поэзии для детей, на наш взгляд, гениально просто изложена в «Заповедях для детских поэтов» К. Чуковского:

-образность в сочетании с действенностью (быстрая смена образов),

-насыщенность глаголами при минимальном использовании прилагательных,

-близость к детскому фольклору, игре,

-обилие юмора.

Эти советы дополняются главным и очень непростым условием: «Поэзия для маленьких должна быть и для взрослых поэзией».

Перелистывая страницы поэтических «подарков» для детей, можно увидеть и ещё некоторые правила, которым следуют талантливые авторы: диалогичность, а не нотация; неназойливое формирование чувства прекрасного через яркую образность; познавательный акцент; попытка заинтересовать литературными жанрами, приёмами и методами; развитие географического мышления, фантазии, внимания и любви к животному миру, и наконец, оптимистического мировосприятия. Последняя составляющая всё реже определяет характер литературы для взрослых, то ли всё ещё утомлённой требованиями литературы соцреализма, с её нагнетаемым пафосом общественной жизнерадостности, то ли рефлектирующей по поводу современной безысходности. А вот авторы произведений для детей, в особенности стихотворений, думается, не должны сдавать этого последнего бастиона, ведь у маленьких слушателей и читателей любознательность проистекает именно из бесстрашного и доброжелательного отношения к миру.

Но, разумеется, любая теория без практики - это свод «сухих» наставлений и бесплодных размышлений.

В качестве прекрасной иллюстрации можно привести пример многолетнего плодотворного творчества орловского поэта Вадима Геннадьевича Ерёмина. Выбор отнюдь не случаен. В хрестоматии 2001 года «Писатели Орловского края. ХХ век» в разделе «Писатели — младшим школьникам» представлены поэтические подборки трёх авторов: В.М. Катанова, А.И. Лысенко и В.Г. Ерёмина. Перу Ерёмина принадлежат семь книг о детях и для детей: «Папа потерялся» (1988), «Трудный день» (1988), «Жил-был кот» (1992), «Если я с крыльца шагну» (1996), «Я сегодня опоздавший» (2001), «Шёл из школы ученик» (2005), «Петя Колю перерос» (2009). Вадим Геннадьевич был большим другом орловских библиотек, бескорыстным помощником во всех городских и областных творческих делах, пропагандистом детского творчества, опытным наставником для начинающих авторов. Его книги — это серьёзный вклад, и не только в орловскую поэзию. Книга «Шёл из школы ученик» стала лауреатом Всероссийской литературной премии Союза писателей России «Новая русская книга — 2005».

Лаконичные стихотворения Вадима Ерёмина хорошо воспринимаются и запоминаются маленькими адресатами, ведь акцент сделан на понятный ребёнку мир: дом, детский сад, школа; а действующие лица «конфликта» сплошь знакомые: малыши и их родители, животные и игрушки. Нехитрый подсчёт показывает, что на создание книги для детей уходит 4 года, за это время появляются новые реалии, а следовательно, - и слова, их обозначающие, меняется тональность стихотворений, не теряющих, тем не менее, своей доброжелательности и абсолютной искренности. Презентация последней книги «Петя Колю перерос» состоялась весной 2009 года, ещё до выхода в свет всего тиража, в библиотеке имени Максима Горького, где автору торжественно был вручён знак «Лучший друг библиотеки», но филологической оценки этот сборник ещё не получил, не было пока и газетных материалов. Очень хочется в связи с этим сказать несколько слов. Слов Памяти о безвременно ушедшем Поэте. Слов, посвящённых его последнему Труду...

Стихотворение «Перенос», давшее название всей книге, повествует в ироничной форме о неуёмной жажде взросления, о мальчишеском соперничестве, о маленьких хитростях и связи школы с жизнью, о стремлении к достижениям:

Мы проходим перенос:

Пе-

тя

Ко-

лю

пе-

ре-

рос.

Перерос на сантиметр

С помощью

носков и гетр.

В следующем стихотворении со взрослым названием «Взаимопонимание» мотив Зеркала, столь распространённый в русской классической литературе, входит в сознание читателей ненавязчиво, через первые опыты саморефлексии, игры с отражением. Поэт словно «подглядел» или вспомнил любимое детское занятие:

Понимает Вову Вова

С полувзгляда,

С полуслова.

И ни разу до сих пор

Не вступали Вовы в спор.

Это странное явленье

Вызывает удивленье?

Вова тоже удивляется -

Перед зеркалом кривляется.

Серьёзнейшая тема добра и зла, да собственно войны и мира, в стихотворении «Каракули» показана через сюрреалистическую ситуацию, через цветовую атонимию, через своеобразную детскую символику. Миниатюра Вадима Ерёмина имеет прекличку с известной шуткой-загадкой «А» и «Б» сидели на трубе», но она намного «остросюжетнее» и, к сожалению, актуальнее (откуда оно, это зарождение вражды, это недовольство спокойствием, миром и ладом? почему дружеское веселье, интересные планы завершаются саморазрушением? неужели зло всегда начеку и только ждёт сигнала — ссоры, слёз, обид?). Сколько интересных вопросов может задать детям талантливый педагог, предлагая проанализировать это на первый взгляд простое произведение:

Зелёные каракули

Сидели во дворе

И с белыми калякали

О завтрашней игре.

Их согревало солнышко,

Весёлый дождь мочил.

А им хотелось ссориться,

Но не было причин.

И вот они заплакали,

И сразу двор затих.

И чёрные каракули

Перечеркнули их.

Поблемы отцов и детей, добрых, заботливых взаимоотношений в семье, особенности детского мировосприятия отразились в умилительном мультипликационно-динамичном стихотворении «Стрижонок»:

Смотрит птенчик из гнезда

То туда, то сюда.

Ждёт: когда же прилетят

Папа, мама, старший брат.

И услышат:

- Мамочка!

Ты купила червячка?!

Продолжает «орнитологические» беседы «Разговор синичек». Он словно продуцирует такое ныне дефицитное гуманное отношение к миру, к самым маленьким его обитателям, подспудно проводит мысль о братьях наших меньших, об ответственности за них. В нём очень мудро, тонко, через фантастическую, но в то же время и бытовую ситуацию сквозит призыв ко вниманию и заботе:

- Ты не знаешь ли,

подружка,

Где ближайшая

Кормушка?..

- Знаю, знаю,

мой родной,

Там сегодня

выходной !..

Удивительно, как автору удаётся сочетать игровой сюжет с его воспитательным воздействием, рассказ о привычной ситуации с совершенно неожиданным взглядом на неё, краткость с подчас философской глубиной смысла. Вот, например, зарисовка «На спектакле». Эпизод не просто узнаваемый, а ставший в театре до боли привычным:

Мой коварный номерок

Сделал

на пол

кувырок.

Следом Сашкин номерок

Сделал

на пол

кувырок.

И другие номерки

Стали

делать

кувырки.

Детская психология - как под микроскопом: «виноваты все, только не я», «знаю, что плохо, но ничего поделать с собой не могу», «дурной пример заразителен». Поэт ни в коем случае не дистанцируется от ребёнка, он согласен превратиться в лирического героя, даже несмотря на «подсудность» ситуации; и стих окажется своеобразным осознанием и извинением, об этом нам сообщит оценочный эпитет «коварный».

Книга «Петя Колю перерос» заслуживает особого внимания ещё и потому, что вместе со сборником «Шёл из школы ученик» образует определённую дилогию. Это связано и со сквозной тематикой, и с единством оформления (им с абсолютной самоотдачей занималась главный художник Театра кукол Любовь Евгеньевна Жмакина), и с необыкновенной жизненностью героев, типичностью ситуаций. Самое же главное, что Вадим Геннадьевич Ерёмин убедительно доказал — поэзия о детях и для детей может быть интересной, яркой, мудрой, нужной и злободневной, конечно, если у автора есть этот особый дар!

9. «Родственное внимание к миру» на уроках по произведениям М.М. Пришвина в средней школе

В.Я. Гурова,

к.п.н., заведующая кафедрой методики преподавания языков и литературы,ОГОУ ДПО (ПК)С «Орловский институт усовершенствования учителей»

Современная программа по литературе ограничивает знакомство с М.М. Пришвиным изучением сказки-были «Кладовая солнца». Однако использование регионального компонента базисного учебного плана в 8 классе позволяет расширить представления школьников о творческом наследии Пришвина. В программу, составленную М.Е. Цыганковой, зав. кабинетом русского языка и литературы ИУУ, включен раздел «Пришвин и Орловский край. Цикл «Незабудки», «Лесная капель». Единство природы и человека. Чувство всеобщности жизни, ее вечного круговорота». Кроме того, учителями-словесниками гимназии №16, Н.И. Колосовской и И.Б. Снурницыной создана программа «Литература родного края», где Пришвин представлен в 8 классе, а также для рассмотрения в 11 классе предлагаются «Дневники», «Кощеева смерть» и «Фацелия» и рассматривается нравственно-философский аспект взаимоотношений природы и человека в этих произведениях. Необходимо заметить, что в условиях подготовки к сочинению- рассуждению по предложенному тексту в формате ЕГЭ можно и даже нужно прибегать к работе с произведениями-миниатюрами М.М. Пришвина.

Среди авторов, исследовавших в своих произведениях онтологические, «натурфилософские» проблемы, все исследователи называют Пришвина. Для Пришвина характерно стремление к постановке кардинальных философских проблем, исследование отношений между бытием — цивилизацией —личностью во всем их многообразии. При этом «природа» понимается автором предельно широко: как система мироздания, Универсум, материально-«телесная» основа существования человечества и отдельной личности. Таким образом, социальные и нравственные вопросы находятся в прямой связи с онтологическими и гносеологическими. Подспудным стремлением Пришвина является, конечно, стремление к гармонизации отношений человека с обществом и цивилизации с мирозданием.

Философские проблемы в пришвинских произведениях, так сказать, стремятся «воплотиться» на всех уровнях художественной структуры — от художественной речи до сюжетно-композиционной сферы. Искусство для него — специфическое средство познания мира, становящееся как бы в самом процессе этого познания. В творчестве писателя можно проследить главный стилеобразующий принцип, который условно можно обозначить как «спиральность».

Пришвин демонстрирует взаимопроникновение трех сфер бытия — Универсума, цивилизации и личности, изображая внутренний мир человека (как правило, это рефлексия повествователя, чей образ «разворачивается» в прошлое как ряд стадий). Для мироощущения писателя здесь характерна диалектика бесконечного и в то же время внутренне целостного мира: движение, будучи безостановочным, совершается тем не менее в определенном, «русле», Мир, по Пришвину, не может быть «превзойден» рациональным сознанием, но отсутствие «последнего слова» о мире не лишает пришвинского человека уверенности: более того — именно здесь спасение от жесткой рациональности, телеологичности, гарантия возможности вечного творчества и вечности вообще. Значительную роль в жизни героев и в эстетике Пришвина играет своеобразное «игровое» начало: игра, синтезирующая серьезное и несерьезное, диалектически сочетает свободу и необходимость, оказывается наиболее адекватной системе мироздания вообще.

Каждый момент времени / пространства пронизан для Пришвина «силовыми линиями» Целого: любая частность имеет смысл лишь как часть чего-то. Так, рассказчик в «Журавлиной родине» говорит: «Я ничего не могу сделать прочного без опоры на вечное». Жизнь имеет смысл лишь будучи включена в единый, общекосмический процесс, становясь постоянным творчеством. В дневнике 31 декабря 1927 г. Пришвин записывал: «В творчестве, как и в жизни, нет остановки, как только вещь сделана, она остается уже позади, удивляет других, но не себя, творец не может почить».

Сознание и бытие для Пришвина не разорваны, но и не противопоставлены абсолютно: социальное и личностное — специфические формы «природного». Писатель без доверия относится как к «отвердевшему разуму», так и к безраздельному господству эмоций: «страдающее сердце за отдельными деревьями не видит леса» («Журавлиная родина»). Причем ведущая роль принадлежит все-таки разуму: «Мастер должен знать себя и талантом своим управлять, как машинист паровозом». Пришвин видит и драматизм в отношениях между бытием и сознанием. Так, герой «Журавлиной родины» вспоминает о годах молодости: «В своем кружке мы постоянно говорили, что бытие определяет сознание, но жили обратно: наше сознание идеальной и разумной действительности поглощало все наше бытие». Герой осознает, что подобный образ жизни приводит либо к догматизму, либо к разочарованию и агностицизму.

Для Пришвина идея прогрессивного развития реализуется в виде спирали и охватывает бытие в целом: «Мир не прямо идет к лучшему, а вращается и возвращается к самому себе, чем он был всегда: истина, красота, добро» (Дневник 1 ноября 1926). Для Пришвина важно показать возможность гармоничного сочетания «естественно-природного» и «сознательно-человеческого»; ему близка мысль В. Вернадского: «Идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы» (8). Пришвин не навязывает Универсуму «целеполагания», «изначально-гуманного» смысла бытия, но он считает, что поскольку человек — часть природы, в ней есть и нечто «человеческое»: «культурный слой», по его выражению. Пришвин, резко отрицает технократическую концепцию прогресса, выступая против идеи «покорения» природы; в то же время он заявляет: «Я никогда не кидался со злобой на цивилизацию и считаю это вульгарностью не меньшей, чем простой мещанский брак с электричеством».

Непременным условием единения личности с другими людьми и с миром, вообще для Пришвина является творческий труд.

Говоря о важной в культуре XX века проблеме разрыва между «я» и «не-я», Ю. Линник пишет: «Пришвин едва ли не первый художник XX века, преодолевший эту трагическую раздвоенность» (9). Поиск личностной истины («сердечная мысль») заключается, по Пришвину, в том, что чисто рациональное, внешнее, «не свое» должно быть освоено, претворено в эмоциях и поведении. Принадлежность человека к обществу не нивелирует личность, но дает оптимизм, ощущение всеобщей причастности единому Целому. Важная мысль о безостановочном движении, развитии личности находит отражение в структуре сюжетного времени, в организации повествования: «Когда будущее становится моим настоящим, я представляю себе этот момент как совершенно новый взгляд на прошлое» («Журавлиная родина»).

Исследуя генезис личности, Пришвин стремится учесть природно-биологический, социально-исторический и индивидуальный факторы. Для него в принципе возможно гармоничное состояние человеческой личности — «заутренняя дружба разума, воли и сердца». Пришвин не отрицает инстинктивно-физиологического начала: для него инстинкт — проявление природно-космического ритма (недаром гармония обозначается с помощью образа-понятия «брачные отношения»). Творчество в широком, смысле также ритмично, и оно без инстинкта, в том числе без эроса, невозможно.

Мироощущение писателя ярко проявляется и в сюжетно-композиционной сфере. Для Пришвина характерна ощутимая «ретроспективность» в освещении событий и состояний личности; излюбленный тип сюжетного времени для него — «становящееся настоящее» — т. е. ситуация, содержащая в «снятом» виде процесс становления. При этом лирическое начало у Пришвина обусловливает относительную свободу композиции, ассоциативность связей, наличие лейтмотивов. Внутренняя логика здесь — движение от хаоса к гармонии, от аритмии к ритму.

Проблема «всеединства», космической целостности, осознание ценности каждого момента бытия мира и человека важны для Пришвина. Художественный мир Пришвина воплощает образ восстанавливаемого (или создаваемого) целого — в его основе образ интенсивных духовно-практических усилий человека и человечества. Возможно, синтез «искусства», «науки» и «сказки», о котором, писатель много думал, был для Пришвина ступенью восхождения к некоей синкретичной форме общественного сознания (по аналогии с древними мифами), адекватной, по его мнению, самой структуре Универсума.

Пришвин говорил, что всю жизнь писал только о радости. Для него близка мысль Л. Толстого о том, что поиск счастья — важнейший долг каждого человека. «Несказанность» мирового Целого компенсируется ритмически-музыкальным резонансом души с космической гармонией; счастье у Пришвина — целесообразная связь частей целого.

«Любовь похожа на море, сверкающее цветами небесными. Счастлив, кто приходит на берег и, очарованный, согласует душу свою с величием всего моря. Тогда границы души бедного человека расширяются до бесконечности, и бедный человек понимает тогда, что и смерти нет… Не видно «того» берега в море, и вовсе нет берегов у Любви. Но другой приходит к Морю не с душой, а с кувшином и, зачерпнув, приносит из всего моря только кувшин, и вода в кувшине бывает соленая и негодная.

— Любовь — это обман, — говорит такой человек и больше не возвращается к морю».

Пришвин всегда искал, ждал того, кто придет и поймет его, его творчество, его Поэзию — музыку, звучащую в душе в унисон с неслышной обычному уху музыкой природы, ее дыханием. «Где ты, мой друг, за долами и за синими морями? Или ты был у меня, и это я тебя зову из прошлого, или надеюсь увидеть тебя в будущем? Как бы мне хотелось все свое тебе рассказать, во всем с тобой посоветоваться».

Ожидание это не было окрашено тоской и горечью, оно было радостным — Пришвин научился передавать музыку, звучание природы словом. И это стало смыслом его творчества, смыслом его жизни. Он писал так, как чувствовал, обращаясь к тому далекому и неведомому Другу, который, быть может, когда-нибудь услышит и поймет его. Друг для него не только близкий человек, встреченный на жизненном пути, но и неизвестный далекий читатель, которому так же дорого все то, чем живет поэт-Пришвин.

Дорога к Другу — работа не для себя, творчество не ради самовыражения, а ради того, чтобы другие смогли увидеть и почувствовать жизнь, насладиться ее красотой. «Я пишу для тех, кто чувствует поэзию пролетающих мгновений повседневной жизни и страдает, что сам не в силах их схватить».

Дорога Пришвина — это путь странника к миру. Путь истинного творца, который стремится доступными ему средствами: своим талантом, чувством слова — выразить и передать Красоту. «Когда навстречу прекрасному в природе душа моя расширяется, я верю, что это прекрасное существует в мире само по себе и я лишь просто принимаю его в себя». Его «родственное внимание» — это попытка сознательного отношения ко всему, что происходит, ко всему, что окружает, — ежечасно, ежесекундно. В одной записи он сокрушается: почему нельзя жить сознательно, прожил день — записал? Сам пытался жить именно так, и поэтому дневники писал в предрассветный час, пока еще ничем не затуманилась утренняя ясность ума, а события и переживания свежи, но смотришь на них уже чуть-чуть отстраненно… Наверное, поэтому его Слово и сегодня живо, актуально. Сердце отзывается на него, потому что говорит Пришвин о том, что дорого, понятно и близко каждому, делится тем, что постиг сам. И в этой неискаженной передаче притягательная сила его творчества. «Тайну творчества надо искать в любви. Все мы помним, что когда кто из нас влюблен, то, бывало, и все люди на свете хороши. Так и в творчестве есть мысль — не мысль, что-то единое сердца, ума и воли… Сущность творчества, его самый глубокий секрет состоит в том, чтобы находить в себе и для всех эту мысль».

10. Путешествие в мир Леонида Андреева
11. (из опыта работы библиотеки № 5 г. Орла и Дома-музея Л.Н. Андреева)

Е.В. Горькова,

ведущий библиотекарь филиала № 5 им. Л.Н. Андреева МУК ЦБС г. Орла

Краеведение - неотъемлемая частица нашей истории. Любовь к
Родине, чувство ответственности за судьбу родного края не
возникают сами по себе. Их нужно воспитывать с самого раннего
возраста. Библиотека является центром памяти народа. Без неё
невозможно обеспечить преемственность в развитии и сохранении
традиций. Как отмечал академик Д.С. Лихачёв: «Культура как растение: у неё не только ветви, но и корни. Чрезвычайно важно, чтобы рост начинался именно с корней».

Сегодня приоритетное направление информационно- просветительской деятельности публичной библиотеки – сохранение истории родного края, воспитания чувства патриотизма, интереса к отечественной истории и литературе в целом. Это направление родственно и музейной деятельности, поэтому вот уже на протяжении четырёх лет мы ведём свою работу в тесном сотрудничестве с Домом-музеем Л.Н. Андреева. Библиотеки и музеи в современном мире призваны открывать, сохранять и спасать в человеке человечность. Эти очаги культуры созданы для поисков ответа на трудные вопросы времени, для дружеского общения людей разных воззрений и национальностей, возрастов, для восприятия научных и культурных ценностей.

Живя в таком городе, как Орёл, нельзя не гордиться славными
именами писателей-земляков: Тургенева, Бунина, Лескова, Фета,
Андреева. Важно не только гордиться знаменитыми земляками, но
и знать их творчество. С начала 2006 года библиотека-филиал №5
Централизованной библиотечной системы города Орла работает по
целевой программе «Русская классика. Леонид Андреев».
Написанию программы предшествовал полугодовой

подготовительный период по сбору и анализу материалов по данной теме.