« Ахмедов Т.Н. Гипноз. Новейший справочник Оформление художника Е. Брынчик Ахмедов Т.Н. ...»
В 1958 г. Американская медицинская ассоциация включила гипноз в медицинскую терапию, уточнив условия его применения. В отчете Американской психиатрической ассоциации (1961) сказано: «Гипноз-это специализированный психиатрический метод, и в этом виде он создает аспект отношения доктор - больной. В психиатрической практике гипноз является вспомогательным средством для исследования, диагностики и лечения. Он может быть также полезен и на других участках медицинской практики и в медицинских исследованиях». Американская психиатрическая ассоциация в 1960 г. официально признала экспертный совет, известный под названием «Американский совет экспертов по психологическому гипнозу».
В последней четверти XX в. вновь наблюдается всплеск интереса к проблемам особых состояний сознания, теперь уже связанным с новыми течениями в восточноевропейской философии и с «открытием» культуры Востока и ее психотехник. Именно в этот период появляются наиболее интересные теоретические модели особых состояний сознания.
История развития научных представлений об особых состояниях сознания будет неполной, если не упомянуть о Харьковской школе психотерапии. Академическая психотерапия в Украине сформировалась уже в 30-е гг. XX в., когда взошла звезда первой величины - К. И. Платонов. Его вклад в область психотерапии поистине необозрим, но самая главная заслуга ученого заключается в теоретическом обосновании психотерапии, особенно как общемедицинской науки, поле деятельности которой простирается от психиатрии, неврологии и сексологии до терапии, хирургии, акушерства и гинекологии, реабилитации и т.д. Его
Глава 1- Эволюция представлений о гипнозе 35
ученики И. 3. Вельвовский, Н. К. Липгарт, А. Т. Филатов и другие подняли украинскую психотерапию на столь высокий уровень, что в 1962 г. стало возможным открыть первую в СССР и единственную в Украине кафедру психотерапии (хотя фактически кафедра функционировала на общественных началах еще с 1948 г.), а в 1985 г. выделить психотерапию в самостоятельную дисциплину.
Развитие любой науки требует осмысления достигнутого ею, бережного отношения к своей истории. Вопросы исторического прошлого науки интересны не только сами по себе. Они имеют отношение и к сегодняшнему дню. Уроки истории заставляют нас по-новому всматриваться в современность, помогают увидеть будущее. Кто не знает истории, тот не знает и теории предмета.
Наука об особых состояниях сознания развивается по определенным законам. Многие факторы общественно-экономического развития обусловливают возникновение тех или иных научных направлений, определяют их дальнейшую судьбу.
Феномен же особых состояний сознания, пройдя самые жесткие испытания и преодолев все преграды на тернистом пути науки, доказал свою объективную реальность и право на жизнь.
Глава 2 МОДЕЛИ ОСОБЫХ СОСТОЯНИЙ СОЗНАНИЯ
Исторический обзор эволюции представлений о феномене особых состояний сознания, проведенный в предыдущей главе, показал, что из-за общей ограниченности знаний о человеке и в силу множества причин изучение часто шло путем случайного сбора сведений об этом феномене и проведения исследований методом «проб и ошибок». Начало XX в. ознаменовалось целенаправленными усилиями по осмыслению гипноза, транса, медитации, сновидений, воображения, фантазий, т.е. всего того, что ныне мы называем особыми состояниями сознания. Исследования в этом направлении развивались весьма интенсивно, чему в значительной мере способствовали постоянно растущие запросы жизненной практики. И хотя к концу XX в. наши знания об этих феноменах по-прежнему оставались неполными и неточными, мы все же знаем о них существенно больше, чем в прошлом.
В теоретическом и научном осмыслении феномена особых состояний сознания явно или скрыто всегда лежит некий исходный методологический принцип, концепция, модель. Осознанно или нет, но это находит свое отражение и в техниках исследования таких состояний. Поэтому остановимся на некоторых основных теоретических моделях, которые до сих пор используются для понимания и использования особых состояний сознания в психотерапии.
ПСИХОЛОГИЯ СОЗНАНИЯ У. ДЖЕЙМСА
У. Джеймс был разносторонним ученым, поэтому иногда в его взглядах просматриваются некоторые противоречия. Сам
Глава
2. Модели особых состояний сознания 37
ученый называл это «многообразием мышления». Легко мирясь с чужими взглядами, не соответствующими его собственным, он сЧитал, что психология, еще не ставшая зрелой наукой, пока не располагает достаточными знаниями, чтобы формировать окончательные законы восприятия, чувствования, раскрыть природу сознания. Он писал: «Единственное, что психология имеет право постулировать, так это сам факт мышления как такового».
У. Джеймс вводит понятие личного сознания, утверждая, что не может быть сознания, не зависящего от его владельца. По его мнению, каждая мысль уникальна. Человек не в состоянии продуцировать в точности одну и ту же мысль дважды. Ученый был убежден, что мышление - процесс непрерывный. Отдельные, преходящие мысли или даже обрывки мыслей - это цепочка (или поток) непрерывного мышления, связанного с сознанием. Мышление нарушается (прерывается) только в том случае, если нарушается (прерывается) сознание.
Само же сознание, по У. Джеймсу, селективно: оно выбирает то, что для индивидуума наиболее значимо в данный момент. Эти идеи перекликаются с понятием Ф. Перлса о гештальтах, о чем речь пойдет чуть позже.
С точки зрения.такого подхода, состояния сознания многочисленны и многообразны. Мы знаем свое сознание так же мало, как космос. «Все тенденции моего образования, - писал У. Джеймс, - убеждают меня в том, что мир нашего теперешнего сознания - это лишь один из многих существующих миров сознания и что эти другие миры должны содержать опыт, который так же значим для нас, как и тот, что привычен для нас».
Еще задолго до современных исследователей (Л. Шерток, М. Эриксон и др.) У. Джеймс утверждал, что гипноз, экстрасенсорные связи, медитация - это есть не что иное как различные формы состояния сознания. «Изменения состояния сознания, - писал он, - могут вызываться гипнозом, медитацией, галлюциногенами, глубокой молитвой, сенсорной депривацией, могут быть результатом острого психоза. Их может вызывать Депривация сна или пост, их часто переживают эпилептики и люди, страдающие мигренью. Измененное сознание может быть вызвано гипнотической монотонней, как в одиночных полетах на большой высоте. Резкие изменения сознания могут быть вызваны электронной стимуляцией мозга, упражнениями
.38
Гипноз. Новейший справочник
по изменению альфа- и тета-ритмов, изоляцией, световой стимуляцией (вспышки света с определенной частотой)».
Изучая сознание, У. Джеймс много экспериментировал с пси-ходислептиками и закисью азота («веселящим газом»). Проведенные исследования дали ему основание прийти к окончательному заключению о том, что «наше нормальное бодрствующее сознание... лишь один тип сознания, а вокруг него, отделенные туманным экраном, существуют потенциальные формы сознания, совершенно иные».
Обычное («бодрствующее») сознание характеризуется тем, что вы знаете, кто вы есть; чувство тождественности при таком сознании устойчиво и резко выражено. Любое отклонение от твердых Эго-границ - это симптомы нарушения сознания, патология. При приеме психодислептиков данные границы нарушаются.
«В «нормальном», или обычном, состоянии сознания, - пишет другой известный исследователь С. Гроф, - индивидуум воспринимает себя существующим в определенных границах своего физического тела, и его восприятие окружающего мира ограничено физическими определенными возможностями экстерорецепто-ров». При приеме психодислептиков в некоторых случаях субъект переживает растворение своих обычных Эго-границ. Его сознание и самосознание расширяются до состояния, включающего другие индивидуумы и элементы внешнего мира.
Из этого У. Джеймс делает довольно смелый вывод. «Возможно, -говорит он, - что некоторые из различий, которые мы проводим между собой и остальным миром, условны».
Редкие случаи «мистического» сознания (видение богов и т.п.) с появлением психодислептиков стали обычным состоянием. У. Джеймс назвал эти состояния трансперсональным опытом. Он считал, что трансперсональный опыт позволяет предположить, что природа и механизм сознания более адекватно описываются в терминах современной физики (пространство-время; многомерность пространства), нежели в статических терминах (понятиях) ортодоксальной психологии. Это, в свою очередь, дало толчок развитию еще нескольких интересных идей, нашедших свое воплощение уже в наше время.
Биологическая обратная связь. Здесь речь идет о применении кибернетического понятия «обратная связь» к биологии.
Глава 2. Модели особых состояний сознания 39
Прощупывая у себя пульс, вы осуществляете обратную связь со своим организмом. Если человек располагает точной и конкретной информацией о физиологических процессах своего организма, он может сознательно управлять ими. Практика подтверждает, что тренированные люди способны одной лишь «силой мысли» управлять своими физиологическими процессами (температурой тела, артериальным давлением, частотой сердечных сокращений и т.п.).
Известно, что существуют произвольные и непроизвольные функции организма. При определенной тренировке эти различия исчезают: человек становится в состоянии контролировать как произвольные, так и непроизвольные свои функции. Этим, завершает свою мысль У. Джеймс, объясняются многие «чудеса» таинственного Востока.
У. Джеймс определил волю как сочетание внимания и «ведения» (желания). Решающим в регуляции непроизвольных функций организма у тренированных людей является внимание, а не желание. Желание может быть активным и пассивным. Пассивное желание - это определенное состояние сознания, в котором человек овладевает обратной биологической связью. Пассивное желание - это внимание без усилий. Вначале человек при тренировке «старается» повысить температуру рук, потом «старается не стараться», а вот когда человек перестает «стараться», он овладевает секретом обратной биологической связи.
В жизни нас учат «добиваться цели», «стараться», «быть упорными», т.е. добиваться того, чего мы хотим. Это не всегда полезно и эффективно.
Другая идея - Джеймсовское понятие об активном и пассивном «волении». Оно легло в основу некоторых современных практик медитации и аутогенной тренировки, которые мы рассмотрим далее.
У. Джеймс сравнивал сознание с течением реки. Сейчас принято трактовать сознание как ряд параллельных потоков. Концентрируясь на одном из этих потоков, можно целенаправленно изменять сознание.
Считалось, что сознание наполнено только мыслями, несущими в себе содержание (информацию). Опыт медитации, отмечает У. Джеймс, показал, что изменение сознания способно
40
Гипноз. Новейший справочник
менять не только содержание, но и форму мысли. Если человека можно научить управлять машиной, ставить диагноз, то точно так же он в состоянии научиться произвольно изменять и контролировать свое сознание.
Рассматривая гипноз как одну из форм особого состояния сознания, У. Джеймс использовал его в качестве инструмента исследования сознания. Можно, например, внушить отсутствие боли или галлюцинации. Кто в этом случае управляет сознанием? Прежде всего - гипнотизер. Однако лабораторные исследования и клинические наблюдения показали, что отношения между гипнотизером и гипнотизируемым намного сложнее, чем могут показаться на первый взгляд. Прежде всего, отношения этих двух людей, считал У. Джеймс, кооперативны. Другими словами, пациент верит гипнотизеру и поэтому готов следовать его внушениям. Сознаем ли мы при этом источник внушения? На этот вопрос ученый отвечает утвердительно.
Гипноз, по У. Джеймсу, - это форма особого состояния сознания, характеризующаяся высшей степенью избирательности в отношении того, что допускается к сознанию в данный момент. С углублением гипноза меняется, а порой и отпадает способность самоотождествления. Утрачиваются чувство времени, осознание собственного тела, пространства. Коммуникация между гипнотизером и гипнотизируемым сохраняется, но уже на новом уровне сознания последнего.
Учение о формах измененного сознания вызвало новую волну интереса к парапсихологическим феноменам, хотя сам У. Джеймс неоднократно подчеркивал тот факт, что «к подобным парапсихологическим феноменам часто примешивается обман».
НЕЙРОДИНАМИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ
Исходный принцип школы, основанной И. П. Павловым, состоит в том, что гипноз - это промежуточное состояние между бодрствованием и сном, частичный сон, частичное торможение
Глава 2. Модели особых состояний сознания 41
как в топографическом смысле, так и в плане глубины. В коре головного мозга остаются «сторожевые центры», делающие возможными контакты между терапевтом и пациентом, гипнотизируемым и гипнотизером.
Павловская школа создавала свою теорию особых состояний сознания, исходя из результатов опытов на животных. 5. H. Бирман, один из сотрудников физиологической лаборатории Павлова, в 1925 г. сумел экспериментально создать «сторожевой центр» у собаки с условным рефлексом, который был связан со звуком трубы, сигнализирующим о пище. Заснув, собака просыпалась для принятия пищи только при звуке трубы, оставаясь не чувствительной ко всем другим, даже более сильным звукам. Б. Н. Бирман объяснил это тем, что кора головного мозга собаки в этих условиях заторможена, но «сторожевые пункты» в некоторых областях мозга находятся в состоянии бодрствования. На основании этого Павловская школа стала рассматривать особые состояния сознания, в том числе гипноз, как частичный сон - теорию, предугаданную, как мы помним, в прошлом веке А. Льебо, А. Бонисом и Ш. Э. Броун-Секаром.
По мнению приверженцев этой школы, любое состояние, которое может быть названо гипнотическим (т. е. особое состояние сознания), включает в себя три фазы: уравнительную, парадоксальную и ультрапарадоксальную. В первой фазе все условные раздражители, как сильные, так и слабые, действуют одинаково. В парадоксальной фазе сильный раздражитель вызывает или слабую реакцию, или не вызывает никакой, а слабый раздражитель влечет за собой сильную реакцию. В ультрапарадоксальной фазе реакция может быть достигнута с помощью негативного стимула, т.е. такого, на который клетки головного мозга не реагируют в состоянии бодрствования. Таким образом объясняются гипнотические феномены, получаемые в парадоксальной фазе, названной И. П. Павловым «фазой внушения».
Следует подчеркнуть, что в большинстве своем наши отечественные психотерапевты и в наши дни в понимании особых состояний сознания стоят на традиционных павловских позициях. Вместе с тем, нельзя не отметить, что многие понятия, касающиеся физиологической природы особых состояний сознания, в связи с развитием научных технологий претерпели Ряд изменений.
42 __________________________Гипноз. Новейший справочник
И. П. Павлов рассматривал физиологический сон как «разлитое корковое торможение», различая сон пассивный и активный. «Сон активный - тот, который исходит из больших полушарий и который основан на активном процессе торможения, впервые возникающем в больших полушариях и отсюда распространяющемся на нижележащие отделы мозга; сон пассивный, происходящий вследствие уменьшения, ограничения возбуждающих импульсов, падающих на высшие отделы головного мозга, не только на большие полушария, но и на ближайшую к ним подкорку» (1922). Современные нейрофизиологические исследования показали, что сон - это активный процесс, тесно связанный не только с функцией коры головного мозга, но в еще большей степени с функцией подкорки, ретикулярной формации, и говорить сейчас о сне как о разлитом корковом торможении означало бы не учитывать всех механизмов его образования (А. М. Вейн, 1970).
Кроме того, подобное рассмотрение породило ряд вопросов. Так, известный исследователь А. Слободяник пишет: «Объясняя гипноз (и сон) торможением, мы до сих пор не знаем даже природы этого торможения, этого «проклятого», по выражению И. П. Павлова, феномена... они мимолетны в физиологических состояниях, но в патологических состояниях могут длиться неделями и месяцами. Таким образом, гипноидные фазы, с одной стороны, могут рассматриваться как физиологический субстрат неврозов или психозов, но, с другой стороны, они представляют собой «нормальную форму физиологической борьбы против болезненного агента».
Вряд ли можно признать безупречным в этой теории и перенесение полученных в экспериментах на животных результатов на человека, так как здесь приобретает значение речь, названная сторонниками Павловского учения «второй сигнальной системой». Слово или образ рассматриваются как сигнал, стимул столь же материальный, как и любой физический стимул. Сам И. П. Павлов подчеркивал, что эти два рода стимулов нельзя отождествлять ни с количественной, ни с качественной точки зрения, учитывая пережитое человеком прошлое. И именно здесь возникают затруднения, так как Павловская школа не прини-. мает во внимание бессознательные наслоения в аффективной жизни субъекта и игнорирует то, что межличностные отношения строятся не только на речевой основе.
Глава 2. Модели особых состояний сознания
В связи с тем, что из всех особых состояний сознания в психотерапии до недавнего времени чаще всего применялся гипноз, специально остановимся на понимании специфики гипноза как состояния сознания в рамках этого подхода.
По мнению Л. Шертока, «гипноз представляет собой особое состояние сознания, предполагающее определенное изменение психофизиологической реактивности организма (1982). Он определяет гипноз как «четвертое состояние организма» (наряду с состоянием бодрствования, сна и сновидений).
A. М. Свядощ полагает, что гипнотический сон - это «состояние суженного сознания, вызванное действиями психотерапевта и характеризующееся повышенной внушаемостью» (1982).
B. Е. Рожнов понимает гипноз как особое психологическое состояние, возникающее под влиянием направленного психического воздействия и отличающееся как от сна, так и от бодрствования. По его мнению, гипноз есть психофизиологический феномен, при котором постоянно наличествующий синергизм сознательного и неосознаваемого приобретает известную трансформацию в том смысле, что их сочетанная деятельность диссоциируется и одновременно может выступать равно как осознаваемая, так и неосознаваемая психическая продукция. «Глубокий гипноз, - пишет В. Е. Рожнов, - есть качественно определенное психофизиологическое состояние, возникающее как результат специфической работы мозга на особый режим. Отличительной чертой гипноза как состояния является строгая, не свойственная ни сну, ни бодрствованию избирательность в усвоении информации» (1985).
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ
Несколько иначе понимали феномен особых состояний сознания сторонники экспериментально-психологического подхода. Так или иначе, но все они подчеркивали важность внушения при понимании этих состояний и отводили существенную роль социально-культурным факторам. Здесь мы рассмотрим лишь
44
Гипноз. Новейший справочник
наиболее известные концепции К. Халла, Р. Уайта, Б. Ф. Порщ-нева, Дж. Сарбина, А. Добровича, П. Жане и др.
Как уже известно из исторического обзора, И. Бернгейм, обескураженный острой дискуссией с учеными школы Саль-петриер и не соглашаясь с А. Льебо, в конце концов заявил в полемическом запале: «Гипнотизма не существует, есть только внушаемость». Исходя из этой посылки, психолог-бихевиорист К. Халл (бихевиоризм - направление в психологии, являющееся теоретической основой поведенческой психотерапии и считающее, что только поведение является единственной психологической реальностью, доступной непосредственному наблюдению и обладающей параметрами, которые можно измерить и на которые можно воздействовать) тщательно изучал пределы внушаемости (1933). По его мнению, внушаемость удерживает словесные (символические) процессы субъекта в состоянии пассивности и позволяет реализоваться словесным побуждениям (символическая стимуляция), которые передаются экспериментатором.
Эта точка зрения близка к тому, что И. Бернгейм называл «законом идеодинамики», согласно которому в определенных условиях идея может непосредственно претворяться в движение. Отсюда И. Бернгейм (1917) заключил, что внушаемость - это способность поддаваться влиянию «идеи, воспринятой мозгом», и реализовать ее.
Начиная с Р. Уайта (1941), в понимании феноменов особых состояний сознания произошли значительные перемены, обусловленные тем, что исследователи стали учитывать фактор мотивации. Р. Уайт определял поведение в трансе как экспрессивное, направленное к определенной цели, которая по существу состоит в пассивном поведении, подчинении постоянным указаниям экспериментатора в соответствии с тем, как гипнотизируемый субъект их себе представляет.
Интересную попытку соединить новейшие открытия в области археологии, антропологии, лингвистики и физиологии для объяснения глубоких эволюционных слоев в особых состояниях сознания предпринял Б. Ф. Поршнев (1974). Раскрывая действие механизма суггестии, он, по сути, исходит из концепции социального происхождения высших психических функций человека (Л. С. Выготский, А. Р. Лурия): все высшие психические функ-
Глава 2. Модели особых состояний сознания
пии есть интериоризированные социальные отношения. (Ин-териоризация (от лат. interior - внутренний) - формирование внутренних структур человеческой психики благодаря усвоению внешней социальной деятельности.)
По мнению Б. Ф. Поршнева, зарождение второй сигнальной системы и появление языка напрямую связано с явлением суггестии: «Вначале, в истоке, вторая сигнальная система находилась к первой сигнальной системе в полном функциональном биологическом антагонизме. Перед нашим умственным взором отнюдь не «добрые дикари», которые добровольно подавляют в себе вожделения и потребности для блага другого: они обращаются друг к другу средствами инфлюации, к каковым принадлежит и суггестия, для того, чтобы подавлять у другого биологически полезную тому информацию, идущую по первой сигнальной системе, и заменить ее побуждениями, полезными себе... Вторая сигнальная система родилась как система принуждения между индивидуумами: чего не делать, что делать».
Б. Ф. Поршнев утверждает, что человек в процессе суггестии интериоризирует свои реальные отношения с другими индивидами, выступая как бы Другим для самого себя, контролирующим, регулирующим и изменяющим благодаря этому собственную деятельность. Этот процесс уже не может осуществляться в действиях с предметами, он протекает как речевое действие во внутреннем плане.
Механизм «обращения к себе» оказывается элементарной ячейкой речи-мышления. Диспластия - элементарное противоречие мышления - трактуется Б. Ф. Поршневым как выражение исходных для человека социальных отношений «мы - они». Развитие феномена суггестии в целом укладывается между двумя рубежами: «Возникает суггестия на некотором предельно высоком уровне интердикции; завершается ее развитие на уровне возникновения контрсуггестии».
Свою гипотезу Б. Ф. Поршнев подтверждает данными нейрофизиологии о том, что из всех зон коры головного мозга человека, причастных к речевой функции (т. е. ко второй сигнальной системе), эволюционно древнее прочих лобная доля, в частности префронтальный отдел. Этот вывод отвечает тезису о том, что «У истоков второй сигнальной системы лежит не обмен информацией, а особый род влияния одного индивида на действия
46
Гипноз. Новейший справочник
другого - особое общение еще до прибавки к нему функции сообщения».
Дж. Сарбин (1950) подчеркивает важность элемента ролевой игры в поведении гипнотизируемого. Игра является обычной формой его социально-психологического поведения, которая может реализоваться в особом состоянии сознания.
М. Орн (1959), воскресив идеи Р. Уайта и Дж. Сарбина, значительно обогатил их. Ученый был поражен тем фактом, что поведение гипнотизируемых зависит от господствующих в данное время представлений о гипнозе. В доказательство он приводит два примера диаметрально противоположного поведения: во время сеансов Ф. Месмера у пациентов, не получавших словесного внушения, возникали приступы конвульсий, тогда как при использовании метода Э. Куэ (он считает этот метод более совершенным) гипнотизируемые не проявляли никаких внешних признаков транса. М. Орн задал себе вопрос: имеет ли гипноз специфическую сущность или это полностью социально-культурный продукт? Чтобы выявить влияние предварительного знания, он произвел следующие эксперименты.
На лекциях о гипнозе М. Орн говорил студентам, что одним из характерных признаков гипнотического состояния является каталепсия поднятой руки (что не соответствует действительности; каталепсия, как правило, проявляется в обеих руках одновременно, однако такое объяснение М. Орна тогда казалось правдоподобным). Студенты, присутствовавшие на сеансе гипноза, видели, как пациенты, согласно полученной ими ранее установке, демонстрировали каталепсию поднятой руки. Загипнотизированные после этого студенты также обнаруживали каталепсию одной руки.
В данном случае пациент получал от гипнотизера точные, хотя и не прямые указания о том, как себя вести. Однако вопрос о зависимости поведения гипнотизируемого от экспериментатора иногда очень труден, поскольку гипнотизер может даже безотчетно, бессознательно внушить именно то, что он ожидает получить у пациента. В работе «Специфические требования экспериментальной ситуации» (1962) М. Орн описывает совокупность указаний, передающих намерения или желания гипнотизера (в том числе скрытые, невысказанные указания экспериментатора и указания, связанные с процессом самого
Глава 2. Модели особых состояний сознания 47
эксперимента). Одним из важных открытий явилось то, что специфические требования экспериментальной ситуации влияют не только на пациента, но и на экспериментатора. Гипноз во многих отношениях можно рассматривать как «сумасшествие вдвоем», каждый из вовлеченных в гипнотические отношения играет ту роль, которую от него ожидает другой. Пациент ведет себя так, как будто он не может сопротивляться внушениям гипнотизера, а тот играет роль всемогущей особы. Например, если пациент испытывает внушенные галлюцинации, то гипнотизер ведет себя так, будто эти галлюцинации отражают реальные явления (обращаясь к специфике эриксонианского гипноза, мы более подробно рассмотрим эти требования).
Это взаимное влияние гипнотизера и гипнотизируемого ярко проявилось в случае, когда экспериментатор был настроен, предубежден по отношению к пациенту, полагая, что тот является симулянтом. На самом же деле пациент был способен впасть в глубокий транс. Гипнотический сеанс потерпел неудачу, так как пациент проявил враждебность к гипнотизеру, который, делая обычное внушение, не сумел вполне убедительно сыграть свою роль.
К. Бротто (1936) подчеркивал значение бессознательной связи между гипнотизером и пациентом. Он цитировал работу одного из хирургов, который использовал скопохлоралоз как вспомогательное средство при анестезии. К. Бротто, как известно, считал, что этот препарат прежде всего способствует повышению внушаемости. Хирург не разделял мнения К. Бротто, так как «теоретически не признавал использования гипноза и внушения». «Подмена воли, - говорил он, - это самая большая ошибка, которую может совершить человек по отношению к себе подобным». К. Бротто указывал: «Гипнотизеры обычно выбирают тех пациентов, которые для них желательны. Ж. Льеже и А. Льебо имели очень послушных пациентов. П. Буардель и Ж. Бабинский не могли заставить загипнотизированных выполнить внушение, которое, как они считали, должно было вызвать возмущение их морального сознания. В сущности, пациенты всегда выполняют те основные внушения, которые соответствуют предвзятым идеям гипнотизера. Во времена Ж. Шарко считалось, что у истериков нервные припадки должны иметь вид красочных зрелищ. Но Ж. Бабинский не признает подлинности этих кризов. Конечно, ему не придется их наблюдать:
18
Гипноз. Новейший справочник
сам того не подозревая, он внушит своим больным не проявлять больше этих признаков болезни» (К. Бротто, 1938).
По мнению М. Орна, трудно определить, что характеризует особое состояние сознания само по себе, поскольку невозможно найти наивных пациентов, полностью избавленных от влияния своей социально-культурной среды. Если бы удалось освободить основной процесс от множества социально-культурных наслоений, тогда, по мнению автора, в чистом виде проявилась бы сущность гипноза.
Кроме того, не только в гипнозе, но и в психотерапии в целом социально-культурные факторы играют, по мнению М. Орна, самую значительную роль. Процесс психотерапии зависит от того, какое представление о психотерапии в данное время имеют пациент и терапевт. Идеи, распространенные в обществе в тот период, когда проводится курс психотерапии, в большой мере определяют ее успех. Степень доверия социальной среды к этому виду лечения также в какой-то степени влияет на его эффективность. Таким образом, для того чтобы вскрыть сущность всякого психотерапевтического процесса, необходимо отделить его от всех этих социально-культурных факторов.
Безусловно, важно подчеркнуть влияние социально-культурных факторов на поведение гипнотизируемых. Однако они не являются столь решающими, каковыми представляются М. Орну. Вероятнее всего, они взаимодействуют с психобиологическими факторами. Различные паттерны (от англ. patterne - шаблон, образец, рисунок - термин, обозначающий в физиологии и психологии устойчивую конфигурацию объектов или событий во времени и пространстве) могут сосуществовать.
Во-первых, трудно согласиться с тем, что в конце XVIII в. у всех гипнотизированных возникали конвульсивные кризы, как это ожидалось. Как убедительно доказывает в своей книге знаменитый исследователь гипноза Л. Шерток, уже среди окружавших пресловутый металлический чан Ф. Месмера не у всех постоянно наблюдался приступ конвульсий: некоторые из пациентов прогуливались и переговаривались между собой. Вместе с тем, подобные кризы можно наблюдать и сегодня при гипнотизировании явно истерических особ. Таким образом, можно говорить о том, что во времена Ф. Месмера в магнетических состояниях проявлялась вся гамма гипнотических феноменов.
Глава 2. Модели особых состояний сознания 49
Во-вторых, такое утверждение является слишком категоричным еще по одной причине. К сожалению, до сих пор нередко можно встретить пациентов, не имеющих никаких предварительных сведений об этом предмете в силу общей неразвитости психотерапевтической культуры. Тем не менее, реакция пациентов, ничего не знающих о психотерапии, которую к ним применяют, не отличается от реакции тех, кто более информирован. Поскольку трудно предположить, что она целиком определяется гипнотизером, приходится думать о существовании специфического механизма, представленного в различных вариантах.
По нашему мнению, этот-механизм в его элементарной
I форме может быть выявлен в гипнозе животных. Он обусловливает адаптивное поведение, изменяющее взаимоотношения животного с окружающей средой и характеризующееся прекращением двигательной активности. У человека в первой стадии гипноза также тормозится активность двигательного аппарата - инструмента исследования окружающего мира. j Нам могут возразить, что пациент в состоянии сомнамбулизма
ходит. Но это объясняется тем, что у человека вступают в игру психодинамические феномены, т.е. можно сказать, что гипноти-зируемый ходит не по своей воле, а по воле гипнотизера.
Известный отечественный психотерапевт А. Добрович считает, что для чисто психологического воздействия в особых состояниях сознания нужна и особая социально-психологическая роль - роль Божества. «Конечно, мы, врачи, предпочитаем гипнотизировать больных с использованием всего арсенала физиологических усыпляющих воздействий: звуковых, зрительных обонятельных и прочих. Это и надежнее, и не пугает человека, и не оставляет у него унизительного чувства, что некто сломал его волю и повел на веревочке. С другой стороны, чтобы гипнотизировать иначе - чисто психологическим способом, - вам пришлось бы взять на себя слишком много. Выражусь точно
|и определенно: пришлось бы взять на себя особую социально-психологическую роль. Роль, которая наполовину бессознательно, но почти мгновенно улавливается пациентом». Более того, А. Добрович (1981) предлагает набор ролей, имеющих суггестивное значение, т.е. позволяющих внушить человеку то, что было задумано: «... среди суггестивных ролей на первое место я поставил бы роль Божества. Если вы спо-
Гипноз. Новейший справочник
собны по отношению к своему слушателю выступить в роли Божества - считайте, что он уже загипнотизирован. С той же секунды, как признал вас таковым! Притягательно, но и страшно Божество. В нем сверхчеловеческая мощь и власть, недосягаемая мудрость, непостижимое право карать и миловать... Перед ним остается лишь лечь лицом в пыль и с благоговейной покорностью ждать своей участи... Роль Божества... можно сравнить с белым светом. Если эту роль разложить на спектр, то каждый участок спектра, в свою очередь, окажется суггестивной ролью. Начнем... с теплого конца спектра и будем двигаться к холодному.
Роль Покровителя (красный цвет). Покровитель - значит, могучий и властный, но добрый к тебе человек. Опора в бедах, утешение в страданиях, предмет благоговения.
Роль Кумира (оранжевый цвет). Кумир знаменит, обаятелен, пользуется всеобщим восторженным восхищением...
Роль Хозяина, или Господина (желтый цвет). Любое его ' слово - закон. Попробуйте не подчиниться, если есть нечто похуже смерти: пытки, когда смерти ждут, как счастливого часа. Но если вы будете лояльны к Господину и выскажете полное послушание, вам будет хорошо. Вас, может быть, приблизят, обласкают, облекут относительной властью. Угодите ему - и станете жить в довольстве. Не сумеете угодить - пеняйте на себя.
Роль Авторитета (зеленый цвет). Этот обладает ограниченной властью и не обязан творить благие дела. Благо уже в том, что он больше других разбирается в каком-нибудь общеполезном или важном деле. К нему нельзя не прислушиваться. Не воспользуешься его советом - гляди, сядешь в лужу.
Роль Виртуоза, или Ловкача (голубой цвет). Выступая в этой роли, вы даете понять, что умеете совершить невозможное. Хорошее или плохое - неважно. Виртуозный делец, «из-под земли» добывающий то, чего иным й не снилось; виртуозный вор-карманник, виртуозный игрок, фокусник, стихоплет, спорщик - что угодно. В любом случае вы завораживаете публику, и даже ограбленный вами субъект не может не восхищаться вашей ловкостью и не позавидовать ей в душе.
Роль Удава (синий цвет). Это не Властитель, не Господин, хоть он при желании может сделаться для вас и Хозяином. Это тип, который видит все ваши слабые места и в любой момент готов поразить их, что доставляет ему истинное удовольствие.
Глава 2. Модели особых состояний сознания 51
Ломать вас, топтать вас ему так же легко, как вам сигарету выкурить. И так же приятно. Вы боитесь его и предпочитаете подчиниться, так как ни на миг не поверите, что способны справиться с ним, дать сдачи.
Роль Дьявола (фиолетовый цвет). В этой роли вы - олицетворенное зло. Зло «метафизическое», зло ради зла, а не во имя какой-либо цели. В известном отношении это «Божество с обратным знаком». Беспредельная власть Божества, но при этом беспредельная ненависть ко всему человеческому, светлому, упорядоченному. Неумолимая пасть акулы; земля, разверзшаяся при землетрясении; скелет с острой косой, садящийся за ваш свадебный стол».
А. Добрович отдает предпочтение ролям Покровителя и Авторитета: здесь достаточно убежденности и некоторого артистизма. Если проанализировать предложенную выше классификацию суггестивных ролей, становится ясно, что в каждом конкретном случае мы имеем дело с модификацией ключевой роли - роли Божества.
А. Тхостов (1993) попробовал заменить термин «особая социально-психологическая роль» термином «миф», понимаемым прежде всего как «развернутое магическое имя» (А. Ф. Лосев, 1992). С этих позиций он призывает «изучать, вычитывать и расшифровывать скрытые мифы. Это поможет не утрачивать связи с реальностью, имея в виду основополагающую ограниченность мифического сознания, и использовать полученные знания в терапевтической практике, корригируя вредные и создавая необходимые мифологии. Это требует тщательного изучения принципов мифологизации болезни, так как навязанные, не вписанные в общую систему медицинские требования плохо укореняются на чужой почве. Лечение, лишенное адекватного мифа, в значительной степени утрачивает свою субъективную эффективность, тогда как самые абсурдные и вздорные рекомендации, включенные в миф, сохраняют свою притягательность, несмотря на объективно наносимый ими вред». Если обобщить средства, которыми, по А. Добровичу, создается «особая социально-психологическая роль», а по А. Тхостову - «миф», то в итоге получается следующий набор: общее выражение лица; глазодвигательные реакции (выражение глаз); поза; жесты; голос; принадлежность к «богам», к «чуду»; эзотерическое, тайное
52
Гипноз. Новейший справочник
знание; особое поведение; специальная одежда; использование латыни - языка посвященных.
Американский учёный R Барбер (1961) в своих исследованиях шел по пути, намеченному еще И. Бернгеймом. Он пытался доказать, как и глава нансийской школы, что все феномены, названные гипнотическими, а именно изменение под гипнозом различных физиологических функций (сенсорных, кровообращения, желудочно-кишечных и др.), посредством внушения можно получить у предрасположенных субъектов в состоянии бодрствования. Работы Р. Барбера представляют несомненный интерес, так как показывают, что и в состоянии бодрствования для возникновения психофизиологических реакций имеет значение фактор взаимоотношений, однако вызывает удивление, что сторонники точки зрения И. Бернгейма продолжают использовать гипнотические приемы, чтобы добиться феноменов, для получения которых по логике вещей достаточно было бы внушения наяву.
Помимо влияния И. Бернгейма, некоторые исследователи, работавшие над теорией гипноза, испытали также влияние П. Жане. Они исходили из понятия «диссоциации сознания», суть которой, напомним вкратце, заключается в том, что какие-то течения сознания могут «отделяться» и брать на себя «автоматическую» активность. Крайняя степень диссоциации сознания выражается в раздвоении личности или появлении так называемых множественных личностей.
Подобная диссоциация возникает в состоянии спонтанного сомнамбулизма или за пределами его. В литературе описано много примеров такой диссоциации. Этот механизм объясняет провоцированный сомнамбулизм; прочие гипнотические феномены можно рассматривать как проявления неполной диссоциации. Работы П. Жане оказали влияние на многих европейских и американских ученых. В механизме диссоциации психики несомненно важную роль играет бессознательное. Но, показав всю важность бессознательного, П. Жане не интерпретировал его динамически, не подчеркнул его императивности. Этот шаг был сделан 3. Фройдом, и далее мы рассмотрим влияние его идей на развитие теории особых состояний сознания.
Глава 2. Модели особых состояний сознания_______________53
ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ
Психоаналитические теории гипноза вначале были сконцентрированы на проблеме удовлетворения инстинктивных желаний индивидуума, поэтому исходным принципом сторонников этого подхода служило положение о том, что любая ситуация, связанная с особыми состояниями сознания, создается с помощью явления переноса. В психоанализе это означает процесс, посредством которого бессознательные желания переходят на те или иные объекты в рамках определенного типа отношений, установившихся с этими объектами.
3. Фройд изложил свои взгляды на гипноз в 1921 г.вработе «Психология масс и анализ человеческого Я». По его утверждению, гипнотические взаимоотношения имеют эротическую основу: «Гипнотические отношения заключаются в неограниченном любовном самоотречении, за исключением полового удовлетворения». Но состояние влюбленности, лишенное прямой сексуальной направленности, пока не поддается какому-либо разумному объяснению, и во многих отношениях гипноз еще трудно понять, он продолжает сохранять свой мистический характер. Автор настаивает и на значении подчинения в гипнотических отношениях. Гипнотизер замещает идеал Я (Сверх-Я) субъекта. По 3. Фройду, Сверх-Я - одна из инстанций личности в его теории психического аппарата, ответственная за нравственное сознание, самонаблюдение и формирование идеалов, образующееся в результате перевода во внутренний план родительских требований и запретов. По отнощению к Я Сверх-Я играет роль судьи или цензора. Таким образом, гипнотизер играет роль всемогущего отца первобытного сообщества.
Согласно Ш. Ференци (1909), ученику 3. Фройда, в гипнозе возможна реактивация Эдипова комплекса с его любовью и страхом. Эдипов комплекс - упорядоченная совокупность любовных и враждебных желаний ребенка, направленных на родителей. В своей так называемой позитивной форме этот комплекс развертывается так же, как и история царя Эдипа, и предполагает желание смерти сопернику того же пола и сексуальное желание, направленное на родителя противоположного пола. В негативной форме, напротив, это любовь к родителю того же пола
54
Гипноз. Новейший справочник
и ревнивая ненависть к родителю противоположного пола. В той или иной степени обе эти формы образуют Эдипов комплекс в его завершенном виде. Отсюда два типа гипноза: «материнский», основанный на любви, и «отцовский», базирующийся на страхе. Кроме того, Ш. Ференци высказывал мнение, что большая часть поведения человека мотивируется так называемым «инстинктом материнской регрессии» - желанием вернуться в материнское лоно. Развивая в книге «Море» идею 3. Фройда об. «океаническом чувстве» и опираясь на тот факт, что до рождения индивид окружен материнскими водами и находится в безопасности и комфорте, которых у него никогда не будет, ТТТ. Ференци связывал регрессию к положению в матке с ностальгией по околоплодным водам. По его мнению, сон, гипноз, фантазия, медитация - все это возвращение к утраченным истокам.
Подобных воззрений придерживался и другой ученик 3. Фройда - О. Ранк. Он указывал на первичность и значимость психотравмы рождения (когда каждый из нас находится во власти мучительных страданий и тревоги) и считал, что причина психологических проблем (в том числе и сексуальных) лежит именно там. По его мнению, особые состояния сознания - это один из возможных путей сознательной интеграции переживания родов.
П. Шильдер (1922) также подчеркивает сексуальный характер отношений между гипнотизером и гипнотизируемым и настаивает на отождествлении пациента и врача (на основании экспериментов М. Гилл и Г. Бренман считают, что эротические фантазмы возникают во время гипнотической индукции чаще, чем при других психотерапевтических процедурах). Приписывая врачу магическое всемогущество, больной реализует собственные инфантильные фантазмы, т.е. воображаемые сценарии, в которых исполняются (хотя и в искаженном защитой виде) те или иные желания субъекта. Вместе с тем, П. Шильдер был первым психоаналитиком, привлекшим внимание к физиологическим, телесным факторам и показавшим значение их связи с факторами психологическими. Таким образом, он открыл плодотворный путь, который должен был привести к обновлению теорий особых состояний сознания.
Э. Джонс (1923) рассматривает проблему в аспекте структуры Сверх-Я и нарциссизма, т.е. любви к собственному
Глава 2. Модели особых состояний сознания 55
образу. Выделяют первичный нарциссизм (ранний период детства, когда либидо ребенка полностью обращено на себя) и вторичный нарциссизм (изъятие либидо из объектных нагрузок и обращение его вновь на Я). Нарциссизм - существенный компонент ауто- и гетеровнушения; и в гипнозе, как, впрочем, и в любом другом особом состоянии сознания, по данным Э.Джонса,происходитрегрессиякаутоэротическойстадииразви-тия либидо. Аутоэротизм - удовлетворение сексуальных влечений при отсутствии какого-либо постороннего, внешнего объекта, т.е. с помощью органов и участков собственного тела. Примером аутоэротической деятельности является процесс сосания у младенца, целью которого, наряду с пищевым насыщением, выступает также получение наслаждения, а либидо - энергия, которую 3. Фройд считал первоосновой всех преобразований сексуального влечения в том, что касается его объекта, и есть смещение энергетических нагрузок.
О. Фенихель (1953).более подробно анализирует сексуальные позиции пациента и утверждает, что они направлены на удовлетворение инфантильных прегенитальных влечений пассивно-рецессивного типа. Классическая психоаналитическая теория постулирует серию фаз развития либидо (синхронных параллельной серии фаз развития Я), через которые проходит индивид начиная с младенчества. В большинстве формулировок это оральная (1-й год жизни), анальная (2-3-й годы), фаллическая, или Эдипова (4-6-й годы), латентная и генитальная серии (с начала пубертатного периода), названные так потому, что в эти периоды рот, анус и гениталии соответственно являются главными источниками либидинозного удовольствия. Необходимо отметить, что в некоторых формулировках первые две фазы представлены как нарциссические на том основании, что способность к объектной любви появляется лишь в Эдиповой фазе.
При этом важно помнить, что человеческий «выбор объекта» может иметь два вида: по типу «опоры» (объект выбирают по образу исходного отношения к родителям, в основе которого лежит стремление к заботе и поддержке) и по «нарциссическому» типу (объект выбирается по образцу собственной личности, которую любят больше, чем какой-либо внешний объект).
В 50-е гг. XX в. гипноз анализируется психоаналитиками преимущественно в плане Эго-психологии (Эго-анализ) - одно-
56
Гипноз. Новейший справочник
го из направлений психоанализа (основано в 30-е гг. XX в. А. 3. Фройдом и Г. Гартманом), центром исследований которого стало Я субъекта как опосредующее звено между Оно и Сверх-Я. Именно в рамках этого направления были наиболее тщательно рассмотрены защитные механизмы.
• Г. Бренман (1952), а также М. Гилл и Р. Найт (1989) подчеркивают значение изучения психологии Я для понимания сущности гипноза. Они экспериментально изучали «колебания глубины гипноза» и их отношение к состоянию Я. Работы этих авторов вскрыли сложность феномена транса - того феномена, который не может оцениваться только в плане большей или меньшей глубины.
Действительно, до сих пор нет достоверных способов измерения глубины транса. Наиболее точный субъективный критерий - это высказывания пациента о своих переживаниях в особом состоянии сознания (конечно, при условии, что он достаточно умен и способен к самоанализу).
Исследования Г. Бренмана, М. Гилла и Р. Найта основаны на анализе высказываний пациентов. Суммировав ряд наблюдений во время сеансов, на которых отмечались колебания глубины транса, авторы предложили проверить их людям, хорошо знавшим биографии больных. Учитывая контекст гипнотического сеанса, эти люди могли даже предугадать, наблюдались ли у данного пациента колебания глубины транса и в каком направлении они происходили. Авторы пришли к заключению, что углубление или ослабление транса может быть проявлением механизма защиты. Глубина транса меняется при нарушении равновесия импульс - защита. Так, изменение глубины транса может следовать за появлением агрессивной эмоции по отношению к гипнотизеру. Пациент впадает в более глубокий транс не столько для получения инфантильного сексуального вознаграждения, сколько для того, чтобы скрыть свою агрессивность путем преувеличения своей покорности. Углубление или ослабление транса служит то сексуальному вознаграждению, то защите против агрессивных импульсов.
Итак, психоаналитическая теория переноса позволяет еще полнее проанализировать отношения между гипнотизером и гипнотизируемым. Однако исчерпывающего объяснения эта теория не дает, поскольку перенос имеет место при всех спо-
Глава 2. Модели особых состояний сознания 57
собах психотерапии и не является спецификой гипнотических отношений.
И. Макалпин (1950) показала, что гипнотизация обусловливает мгновенное развитие трансферентных отношений, аналогичных тем, которые устанавливаются в процессе психоанализа, однако в последнем случае они развиваются постепенно. Механизм создания переноса, по мнению автора, идентичен при обоих способах психотерапии: пациент оказывается в инфантильной ситуации, к которой он приспосабливается посредством регрессии.
В гипнотических отношениях перенос обычно управляется вознаграждением: гипнотизер одаривает своими словами, внушение принимается как подкрепление, как хорошая пища.
К. Фишер (1953) пишет по этому поводу: «Внушения принимаются или отвергаются в зависимости от степени тревоги или вознаграждения, обусловленных фантазмами поглощения или отвержения; иначе говоря, внушение принимается, если оно бессознательно ассимилируется с принятием хорошей пищи, хорошего объекта, и отвергается, если оно приобретает значение «плохогообъекта». Понятия «хороший» объект, «плохой» объект ввела в психоанализ М. Кляйн. Они обозначают первые объекты влечений (частичные - «хорошая» или «плохая» грудь, или цельные — «хорошая» или «плохая» мать), как они проявляются в детских фантазиях. Качества «хороший» или «плохой» приписываются им не только потому, что они приносят удовлетворение или фрустрацию (состояние, при котором субъекту отказывают или сам он отказывается от удовлетворения влечений), но и потому, что на них проецируются либидозные или деструктивные влечения субъекта. Такое расщепление становится первым способом защиты от страха.
С этой точки зрения, о субъекте, загипнотизированном словесным внушением, можно сказать, что он как бы включил в свой организм «хороший» объект. К. Фишер добавляет, что динамика влечений, подобная той, какая имеет место в процессе внушения, развертывается и в ходе психоанализа; она играет роль и в обычных человеческих взаимоотношениях.
В процессе проведения психоанализа терапевт вначале пассивен, он ничего не предпринимает, безмолвствует. Перенос при этом развивается в атмосфере некой фрустрации. Конечно, различие процедур не всегда так ясно выражено,
58
Гипноз. Новейший справочник
и переживания пациента, подвергающегося гипнозу или проходящего курс психоанализа, могут быть сходными. Вопрос о таком разочаровании в начале курса психоанализа вновь был поставлен С. Наштом (1962). Автор считает необходимым строгий нейтралитет врача. Перенос в этих условиях возникает и развивается с трудом, однако глубоко бессознательное отношение психоаналитика, основанное на доброжелательности, «внимательной открытости», чуткости и уступчивости, способствует вовлечению больного в процесс лечения. Даже во время молчания психоаналитика пациент должен чувствовать его постоянное внимание, воспринимаемое как помощь. С. Нашт идет дальше, считая, что бессловесное общение является наиболее значимым и что «речь, во всяком случае, в начале лечения, утверждает и усиливает отчуждение, отрыв пациента от врача, что... порождает страх». Австралийский исследователь А. Мере (1960) полагает, что в гипнозе словесное общение в какой-то мере тормозит пациента; он описывает технику бессловесного гипнотизирования, при которой эффект достигается благодаря особой атмосфере.
Таким образом, роль речи или молчания в терапевтических отношениях по-разному оценивается различными авторами. Несомненно, что значение этих факторов различно в зависимости от стадии развития лечебного процесса.
Важным шагом на пути к пониманию роли переноса в гипнотических отношениях стал выход в свет в 1944 г. статьи Л. Кьюби и С. Марголина «Процесс гипнотизма и природа гипнотического состояния». После плодотворных исследований П. Шильдера эта статья явилась первой смелой попыткой сформулировать с психоаналитических позиций теорию гипноза в частности и особых состояний сознания вообще с учетом как психологических, так и физиологических факторов. Авторы много экспериментировали с гипнозом и сделали следующее заключение: «Наука постепенно пришла к признанию существования гипнотизма, но мы до сих пор еще не имеем удовлетворительного ему объяснения. Одной из причин этого является то, что мы до сих пор не осознали необходимости описывать и объяснять два совершенно разных феномена, а именно: гипнотическое внушение и гипнотическое состояние. Они различны как в психологическом, так и в физиологическом плане». Это различие отчетливо
Глава 2. Модели особых состояний сознания 59
выявляется в отношении переноса. Л. Кьюби и С. Марголин установили, что перенос не является обязательным условием для индукции гипноза, его можно достигнуть посредством чисто физических манипуляций.
Кроме того, авторы отмечают, что перенос, когда он происходит в стадии индукции, не обязательно служит причиной последующего особого состояния сознания. В то же время очевидно, что гипнотическое состояние со всеми присущими данному субъекту психологическими особенностями может быть вызвано сенсомоторными манипуляциями.
Опираясь на эти данные, Л. Кьюби и С. Марголин попытались достичь синтеза психоаналитической и Павловской теорий гипноза. Они полагали, что в процессе индукции происходит постепенное вытеснение всех стимулов, не исходящих от гипнотизера. Это понимается как возникновение очага концентрированного кортикального возбуждения, окруженного зоной торможения. В психологическом плане авторы понимают этот процесс как отождествление Я и внешнего мира, представляемого гипнотизером, с которым субъект в конце концов совмещается. Последний регрессирует в состояние, напоминающее состояние грудного ребенка, гипнотизер же играет роль родителей.
Не меньшее значение имеет и работа психоаналитиков М. Гилла и Г. Бренмана (1959). В использованные ими новые понятия Эго-психологии авторы попытались включить некоторые данные экспериментальной психологии и даже физиологии. Авторы отмечают, что до сих пор психоаналитические объяснения гипноза вращались вокруг переноса и мазохизма - сексуальных отношений, при которых удовлетворение связано со страданием и унижением субъекта. Отношения гипнотизируемого и гипнотизера рассматривались как отношения мазохистского типа, а перенос - как активация Эдипова комплекса. Таким образом, речь шла только об инстинктивных силах.
Как уже отмечалось, «сенсомоторная», телесная сторона гипноза не принималась во внимание психоаналитиками, за исключением П. Шильдера и А. Коде (1926), Л. Кьюби и С. Марголина (1944); она оставалась областью психологов-экспериментаторов.
Однако со временем пропасть, разделявшая психологов-экспериментаторов и психоаналитиков, стала сокращаться:
60
Гипноз. Новейший справочник
психологи начали учитывать бессознательные мотивации, а психоаналитики - склоняться к признанию роли сенсомотор-ных феноменов. М. Гилл и Г. Бренман, исходя из работ Л. Кьюби и С. Марголина, в которых они видели неуклонную попытку соединить психологические и физиологические феномены, и вдохновляемые идеями Г. Гартмана о функциональных системах Я и их первичной автономии, стали изучать сенсомоторную проблему в гипнозе. Кроме того, работы Э. Криса о регрессе для удовлетворения Я позволили рассматривать гипноз как регрессию такого же типа.
Вместе с тем, на М. Гилла и Г. Бренмана оказали большое влияние работы школы Д. Хебба (1954) о сенсорной деприва-ции. То же понятие получило название «сенсорная изоляция», или «афферентная изоляция» (Л. Кьюби). Во всех случаях речь идет о психических изменениях, возникающих вследствие лишения индивидуума сенсорной информации путем заключения его в кубическую клетку (У. Бекстон, 1954) или в ванну с водой в респираторной маске (Дж. Лилли, 1956). В этих условиях через некоторое время проявляются регрессивные феномены, иногда сопровождаемые серьезными психическими расстройствами (галлюцинациями, депрессивными состояниями, бредом и др.).
М. Гилл и Г. Бренман считают, что в гипнозе заключены два фактора регрессии: отношение и мотивировка (перенос) и физический (сенсорная депривация). Этот последний состоит, как ранее отмечали Л. Кьюби и С. Марголин, в ограничении контакта субъекта с внешним миром стимулами, исходящими от гипнотизера. Таким образом, в гипнозе сосуществуют два процесса, т.е. гипнотизер провоцирует регрессию двумя механизмами - действием на инфантильные импульсы и уменьшением сенсорного поля и поля генерации идей. Следовательно, гипноз для этих авторов является «неким регрессивным процессом, который может быть включен посредством снижения активности генерации идей и сенсомоторной активности или посредством установления архаических отношений с гипнотизером». Авторы добавляют далее: «Если регрессивный процесс пущен в ход одним из этих двух факторов, то появляются характерные феномены другого фактора». На практике гипнотизер использует одновременно оба фактора. Что касается собственно гипнотического состояния, то авторы определяют его как ин-
Глава 2. Модели особых состояний сознания 61
дуцированную психологическую регрессию, которая на основе межличностных отношений регрессивного типа приводит к относительно стабильному состоянию, включающему подсистему Я с различной степенью изменения контроля функции Я.
В 1960 г. Л. Кьюби предсказывал, что человек в космическом пространстве будет подвержен такому сенсорному ограничению (невесомость, неподвижность, полное безмолвие, отсутствие всякого общения), что впадет в гипноидное состояние мечтательности. Но на практике оказалось, что космонавты, находившиеся в длительном космическом полете, вели себя иначе. Их изоляция не была такой полной, как себе представлял Л. Кьюби, поскольку они поддерживали связь с Землей и между собой. Несомненно, что в их поведении важную роль сыграли тренировки и мотивировка.
Таким образом, у гипнотизируемого субъектаЯне устраняет-ся, как предполагалось в ранних психоаналитических теориях; речь скорее идет об изменении Я посредством особого регрессивного процесса. М. Гилл и Г. Бренман выдвигают гипотезу: «Любая психотерапевтическая ситуация в некоторой степени побуждает больного к регрессии; подобный регрессивный процесс в той или иной мере имеет место во всякой психотерапии, где есть контакт с больным; в гипнозе этот феномен проявляется отчетливее, поскольку он принимает грубую форму». По мнению автора, «именно в этой регрессии и в том, как психотерапевты с ней обращаются с помощью гипноза или без него, и заключается секрет поддержания оптимального эмоционального включения пациента в терапевтический процесс». Что же касается личного клинического опыта авторов, то, по их мнению, обозначенные ими «регрессивные тенденции», присущие гипнозу, в одних случаях могут быть полезными в психотерапии, в других же - бесполезными, если не пагубными.
* Несмотря на то, что М. Гилл и Г. Бренман исходили из работ Л. Кьюби и С. Марголина, их заключения в некоторых пунктах оспаривались Л. Кьюби. Напомним, что Л. Кьюби и С. Марголин настаивали на возможности осуществления гипноза без гипнотизера. Таким образом, они поднимали вопрос о том, содержатся ли межличностные отношения в самой природе особого состояния сознания независимо от условий его возникновения.
На этот спорный вопрос Л. Кьюби (1961) дает тонкий и блестящий ответ, представляющий собой, однако, лишь рабочую
62
Гипноз. Новейший справочник
гипотезу. Парадоксально, но он считает, что в гипнозе без гипнотизера функция отношения играет даже большую роль, чем в гипнозе с гипнотизером. По поводу первого автор пишет: «Здесь присутствует нечто... нечто витающее, невидимое и неизвестное, воспринимаемое сознательно, но чаще подсознательно или бессознательно. Это могут быть образы-покровители раннего детства или образы гораздо более позднего периода, наделенные авторитетом и покровительством... По существу, речь идет о переносе в чистом виде (т. е. аутогенном, эндогенном, анонимном переносе в противоположность переносу гетерогенному, экзогенному или персонализированному), даже если отсутствует объект, реальный или воображаемый, осознанный или неосознанный, которому можно было бы придать функции покровительства, к чему мы в целях самозащиты мало-помалу приучаемся с детства. Таковы, вероятно, происхождение и сущность древнего фантазма ангела-хранителя - создания, которое должно заботиться обо мне, когда я сплю, беззащитный».
Л. Кьюби добавляет, что неспособность управлять адаптивными функциями лежит в основе человеческой психопатологии. Таким образом «изучение феноменологии гипнотизма дает возможность полнее понять человеческую природу в здоровом и больном состоянии». Это утверждение перекликается с идеей И. П. Павлова, видевшего в гипнозе путь к пониманию шизофрении. Американский автор С. Кинг (1957) высказал мнение, что шизофрения является суггестивным феноменом, аналогичным гипнозу. У. Бауэре (1961) также считает, что шизофрения - это особый род злокачественного и перманентного аутогенного состояния сознания.
В противоположность тому, что думают Л. Кьюби и С. Мар-голин, М. Гилл и Г. Бренман полагают, что подлинного гипноза можно добиться только при установлении контакта между субъектом и гипнотизером. Они настаивают (подчеркивая это как одно из главных положений своего труда) на том, что при гипнозе необходимы отношения с гипнотизером, и если для вызова гипнотического состояния используются сходные по своему характеру приемы, но без контакта с гипнотизером (например, в опытах У. Бекстона и др.), то возникающие феномены представляют собой нечто сходное с гипнозом, но все же отличное от него. Перенос в чистом виде (аутогенный перенос), который,
Глава 2. Модели особых состояний сознания 63
согласно Л. Кьюби, возникает при отсутствии гипнотизера, не имеет места при настоящем гипнотическом состоянии. Таким образом, по мнению М. Гилла и Г. Бренмана, непременным условием подлинного гипнотического состояния является гетерогенный перенос.
Разногласия между концепциями М. Гилла, Г. Бренмана и Л. Кьюби в конце концов сводятся к вопросу терминологии. Эти авторы допускают, что* гипнотическое состояние можно вызвать посредством сенсомоторных манипуляций. Но, по М. Гиллу и Г. Бренману, это состояние может быть названо гипнозом только в том случае, если в его возникновении играл роль перенос. Однако Л. Кьюби обозначает этим термином и состояния, в которых перенос отсутствует (вводя тем не менее понятие переноса «в чистом виде» — аутопереноса). Он утверждает, что индукции можно достигнуть без живого участия другого человеческого существа. М. Гилл и Г. Бренман в таких случаях не считают возможным использовать термин «гипноз» (они говорят о пограничных состояниях), который, по их мнению, обязательно включает в себя межличностные отношения. Л. Кьюби же полагает, что межличностные отношения в гипнозе не обязательны. По его мнению, существенным является то, что в гипнозе субъект «отказывается от использования врожденных механизмов, которые служат для самозащиты, чтобы отдать свою особу и свое чувство безопасности в руки другого» (будь то существо реальное или воображаемое).
Как считают М. Гилл и Г. Бренман, в присутствии гипнотизера перенос включается автоматически. По мнению же Л. Кьюби, это не обязательно. Гипнотизер может представлять собой лишь сенсомоторное физическое поле без того, чтобы его присутствие непременно рождало гетеротрансферентные отношения.
Согласно Л. Кьюби, совершенно не установлено, что архаические отношения неизменно сопровождаются процессом регрессии независимо от того, возникают они в стадии индукции или в самом гипнотическом состоянии, а также вне зависимости от форм гипноза и присутствия или отсутствия гипнотизера. Что касается самой регрессии, Л. Кьюби видит в ней сопровождение гипноза, но сомневается в ее познавательной ценности; это «метафора для описания результатов многих процессов». Л. Кьюби неоднократно подчеркивает опасность объяснения феномена
64
Гипноз. Новейший справочник
его следствием. Для него перенос, контрперенос (совокупность бессознательных реакций психотерапевта на личность пациента и особенно на его перенос) и различные регрессивные и прогрессивные явления - это эпифеномены.
Прежде всего, однако, важно понять, посредством какого самозапускающего механизма происходит переход к особому состоянию сознания или выход из него. Л. Кьюби придает очень большое значение этим переходным процессам, так как наше понимание психики, нормальной и патологической, по его мнению, во многом зависит от знания процессов, посредством которых человек переходит из одного психического состояния в другое. В данном отношении особые состояния сознания представляются ему одной из наиболее благоприятных областей для исследований, поскольку процессы, о которых идет речь, в них можно контролировать. Следовательно, необходимо определить, как осуществляются эти переходы; их разносторонняя физиологическая и психологическая обусловленность должна быть изучена совместно психологами, психоаналитиками, нейрофизиологами, нейробиохимиками, фармакологами и другими специалистами (интегративный подход).
Если взаимоотношения между особыми состояниями сознания и переносом сложны, то не менее трудны для анализа и взаимоотношения между переносом и внушением.
Концепция внушения никогда не была точно определена. Что же касается переноса, то И. Макалпин считает, что его механизм и процесс возникновения кажутся особенно малопонятными. Она констатирует, что психоаналитическая литература, затрагивающая эту проблему, весьма малочисленна. Только в работе О. Фенихеля «Психоаналитическая теория неврозов» ей удалось обнаружить одну работу по данному вопросу.
И. Макалпин (1950) подчеркивает, что новая техника психоанализа стремилась отвергнуть понятие внушения, однако 3. Фройд снова ввел его, заявив во «Введении в психоанализ»: «Мы должны отдать себе отчет, что если мы в своем методе отказались от гипноза, то это лишь затем, чтобы вновь открыть внушение в форме переноса». Он пишет также в книге «Моя жизнь и психоанализ»: «Нетрудно увидеть в нем (переносе) тот же динамический фактор, называемый гипнотизерами внушаемостью, который является движущей силой гипнотического
Глава 2. Модели особых состояний сознания 65
раппорта...» И дальше: «Совершенно верно, что в психоанализе также применяется внушение, как и другие методы психотерапии. Но разница в том, что терапевтический успех психоанализа не определяется внушением или переносом». Во «Введении в психоанализ» 3. Фройд употребляет термины «перенос» и «внушение» как взаимозаменяемые, но подчеркивает, что от прямого внушения психоанализ отказался.
3. Фройд утверждает, что внушение (или перенос) в психоанализе используется иначе, чем при других методах психотерапии. В психоанализе перенос постоянно анализируется и отвергается. Исключение внушения происходит, таким образом, путем отрицания переноса. И. Макалпин считает, что все это верно, но не объясняет ни перенос, ни внушение. Автор пишет: «Странно с научной точки зрения включать в понятие внушения последующие отношения между терапевтом и больным; так же ненаучно определять «внушение» посредством его функции: в зависимости от того, какова цель внушения - утаить или обнаружить, внушение существует или отсутствует. Мы мало выиграем в методологическом плане, если будем употреблять термин «внушение», учитывая эти соображения, и трактовать термины «внушение», «внушаемость», «перенос» как синонимы. Неудивительно, что понимание аналитического переноса постоянно страдает от неточной и ненаучной формулировки».
И. Макалпин дает свое определение:« Если человек, от природы обладающий некоторой внушаемостью, подвергается воздействию стимула внушения и на него реагирует, можно сказать, что он находится под влиянием внушения. Чтобы дать определение аналитическому переносу, необходимо прежде ввести термин, аналогичный обозначению внушаемости в гипнозе, и говорить о способности или склонности человека к переносу. Эта склонность является точно таким же фактором, как внушаемость, и может так же определяться, а именно - как способность приспособляться путем регрессии. Тогда как в гипнозе суггестивным стимулом является фактор внезапности, за которым следует внушение, в психоанализе адаптация индивидуума посредством регрессии включается внешним стимулом или фактором внезапности, создающим инфантильную ситуацию.
В психоанализе регрессия - не следствие внушения психоаналитика, но результат длительного воздействия инфантильной
3 Ахмедов «Гипноз»
66
Гипноз. Новейший справочник
ситуации анализа. Если субъект реагирует, он создает трансфе-рентные отношения, т.е. он регрессирует.и формирует отношения (связи) с образами раннего детства. Таким образом перенос, происходящий в процессе психоанализа, может быть определен как постепенная адаптация субъекта к инфантильной ситуации анализа, осуществляющаяся путем регрессии».
Проблема взаимоотношений внушения, переноса и особых состояний сознания еще более усложняется, когда к этим понятиям, рассматривавшимся до сих пор в чисто психологическом, инстинктивном и мотивационном плане, добавляют психофизиологические концепции. Попытка подобного синтеза была предпринята, как мы видели, Л. Кьюби и С. Марголином, М. Гиллом и Г. Бренманом. Этими авторами введены новые параметры. Они установили, что физические факторы типа сенсорного ограничения и сами по себе, без участия переноса, способны вызвать регрессию - телесную и психическую.
Важный вклад в психоаналитическую теорию особых состояний сознания внес Г. Стюарт (1963). Он видоизменил подход 3. Фройда и Ш. Ференци, считавших, что гипнотическое отношение - это прежде всего мазохистское и сексуальное подчинение гипнотизируемого субъекта гипнотизеру. Г. Стюарт развивает идеи М. Гилла и.Г. Бренмана о том, что гипнотическое отношение содержит в себе не только вознаграждение инстинктивных потребностей, но и сложное уравновешивание влечений и защитных тенденций, в которых значительную роль играет враждебность. Иначе говоря, Г. Стюарт допускает, что гипнотизируемый находится в амбивалентном положении по отношению к гипнотизеру, которого он любит и ненавидит одновременно (амбивалентность - противоположность душевных склонностей, установок и чувств, преимущественно любви и ненависти, направленных на один и тот же объект). Последний аспект ситуации автор считает наиболее важным. По наблюдениям Г. Стюарта, при интерпретации сексуальных влечений глубина гипноза не изменялась, но если внимание субъекта привлекали к его враждебным чувствам, транс уменьшался или даже исчезал. Это означает, что если пациент загипнотизирован, его враждебные чувства в некотором роде интегрированы так, что он может их выдерживать. Как предполагает Г. Стюарт, когда гипнотизируемый чувствует и говорит, что находится
Глава 2. Модели особых состояний сознания
67
под контролем гипнотизера, то это только на уровне сознания. В бессознательном же происходит обратное: субъект сам контролирует ситуацию. Г. Стюарт рассуждает следующим образом. Гипнотическое состояние базируется на фикции: гипнотизер, если хочет добиться гипнотического транса, должен делать вид, что он всемогущ. Но «бессознательное» пациента «знает», что гипнотизер только делает вид, и компенсирует ситуацию ощущением, что он сам «принуждает гипнотизера своей властью к этой фикции и сам контролирует гипнотическую ситуацию». Таким образом, отношения в трансе - это не только пассивная мазохистская идентификация и подчинение гипнотизируемого: «содержанием динамического бессознательного одновременно является агрессивная атака на гипнотизера... Гипнотический транс может быть понят как соучастие гипнотизера и пациента, направленное на подавление агрессивной атаки последнего на гипнотизера, но одновременно это и проявление атаки».
Исходя из данных теоретических рассуждений, Г. Стюарт выдвигает новые гипотезы для объяснения феноменов особых состояний сознания. Он считает, что могут сложиться две ситуации: «В первой способность субъекта оценивать реальность достигает высокого уровня, поскольку тревога по отношению к гипнотизеру, рассматриваемому в качестве соперника в данной области, может быть подавлена. Вторая ситуация противоположна первой, так как она характеризуется отказом от реальности, проявляющимся в таких, например, феноменах, как позитивные и негативные галлюцинации, анальгезии, афонии и др. Подобная ситуация может рассматриваться как внутреннее нападение на самого себя, происходящее под давлением «принципа реальности» и обусловленное боязнью репрессий со стороны атакованного гипнотизера или связанным с этим бессознательным чувством вины».
Г. Стюарт объясняет также возможность вызвать и оживить вытесненные воспоминания. Он пишет: «3. Фройд (1921) внушил, что гипнотизер поставлен на место «идеала Я» {Сверх-Я) субъекта, но, по моему утверждению, «идеал Я» поставлен на место гипнотизера, и это Сверх-Я спроектировано и проконтролировано субъектом в соучастии с гипнотизером. Таким образом, субъект чувствует себя в значительной мере освобожденным от власти собственного Сверх-Я и может дать свободный выход воспоминаниям, до тех пор подавляемым».
68
Гипноз. Новейший справочник
Говоря о психоаналитических объяснениях содержания особых состояний сознания, было бы непростительно не упомянуть о разработках в этой области величайшего «отступника» от ортодоксальной фройдовской теории - К. Г. Юнга. По мнению многих компетентных специалистов в психотерапии, хотя 3. Фройд и некоторые его последователи и добились достаточно радикального пересмотра западной психологии и психотерапии, только К. Г. Юнг сумел бросить вызов самой ее сути и философским основаниям, в том числе и в том, что касается особых состояний сознания.
К. Г. Юнг уделял большое внимание бессознательному и его динамике, но его представления об этом разительно отличались от фройдовских. Он рассматривал психику как комплиментарное взаимодействие сознательных и бессознательных компонентов при непрерывном обмене между ними. Для него бессознательное не было психобиологической свалкой отторгнутых инстинктивных тенденций, вытесненных воспоминаний и подсознательно ассимилированных запретов. К. Г. Юнг считал бессознательное творческим, разумным принципом, связующим индивида со всем человечеством, природой, космосом. Согласно его взглядам, бессознательное не только подвластно историческому детерминизму (переносу) -у него есть и проективная, телеологическая функция, где события-следствия определяются не причинами, а изначально заданной целью.
Изучая специфическую динамику бессознательного, К. Г. Юнг открыл функциональные единицы, для которых подобрал название комплексов. Комплексы - это констелляция психических элементов - идей, мнений, отношений и убеждений, объединяющихся возле какого-то тематического ядра и ассоциирующихся с определенными чувствами. Ему удалось проследить комплексы от биологически детерминированных областей индивидуального бессознательного до изначальных мифопорождающих паттернов, внутренних сил, которые он назвал архетипами.
Так, архетип матери определяет отношение к материальному женскому принципу (мать-семья - племя - реальный мир), архетип отца - к духовному мужскому принципу (отец-закон -общество мужчин - Бог и религия), архетип Я - к принципам порядка и объединения.
Глава 2. Модели особых состояний сознания 69
К. Г. Юнг открыл, что в ядре каждого комплекса архетипи-ческие элементы тесно переплетаются с различными аспектами физической среды. Сначала он посчитал это знаком того, что проявляющийся архетип создает предрасположенность к поведению определенного типа. Позже, исследуя случаи необыкновенных совпадений, синхронностей, которые сопровождают этот процесс, пришел к выводу, что архетипы должны каким-то образом влиять на саму ткань феноменального мира. Поскольку они представлялись связующим звеном между материей и психикой, ученый называл их психоидами.
Тщательно проанализировав свои собственные особые состояния сознания и такие же феномены у своих пациентов (сновидения, фантазии, иллюзии, галлюцинации у психотиков), К. Г. Юнг выяснил, что в них обычно содержатся образы и мотивы, характерные не только для мест, разделенных большими расстояниями по всему миру, но и для различных периодов истории человечества. Он пришел к выводу, что помимо индивидуального бессознательного, существует коллективное, расовое бессознательное, общее для всего человечества и являющееся проявлением созидательной космической силы. Поэтому сравнительную религию и всемирную мифологию можно рассматривать как уникальный источник информации о коллективных аспектах бессознательного. Таким образом, переживания индивида в особых состояниях сознания можно считать индивидуальными мифами, а мифы - продукцией особых состояний сознания коллектива.
К. Г. Юнг (1947) писал: «Архетипы возникают из глубинного источника, не сотворенного сознанием и не находящегося под его контролем. В древней мифологии эти силы именовались мана или духи, демоны и боги. Сегодня они так же активны, как и когда-либо прежде. Если они соответствуют нашим желаниям, мы называем их счастливыми предзнаменованиями или предчувствиями, импульсами - «что-то как бы кольнуло» -и полностью на них полагаемся, будучи весьма сообразительными. Если же они направлены против нас, то мы говорим, что это просто несчастливая звезда, или неудача, или что какие-то люди настроены против нас, или же что причина наших несчастий лежит, должно быть, в какой-то патологии... Единственная вещь, которую мы упорно не хотим признавать, - это
70
Гипноз. Новейший справочник
то, что мы зависим от «сил», которые находятся вне нашего контроля».
В связи с этим К. Г. Юнг иначе, чем 3. Фройд, относился к основному понятию психоанализа - к либидо. Он видел в нем не строго биологическую силу, направленную на механическую разрядку, но созидательную силу природы - космический принцип, сравнимый с жизненным порывом. Истинная оценка духовности и понимание либидо как космической силы нашли свое отражение в уникальной концепции К. Г. Юнга о функции символов. Для 3. Фройда символ был аналогом чего-то уже известного, или аллюзией. В психоанализе один образ используется вместо какого-то другого, обычно имеющего запрещенное сексуальное или агрессивное значение. К. Г. Юнг называл это знаками. По его мнению, настоящий символ указывает вне себя, на более высокий уровень сознания. Это лучший из возможных способов обозначения того, что не известно, некоего архетипа, который нельзя выразить яснее или точнее.
