Катаева Сталиса Гавриловна
НЕМЕЦКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЯЗЫК: ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ
(на материале политической лексики)
Специальность 10.02.04 - германские языки
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Москва 2009
Работа выполнена на кафедре лексики и фонетики немецкого языка факультета иностранных языков Московского педагогического государственного университета
| Научный консультант | доктор филологических наук, профессор Девкин Валентин Дмитриевич |
| Официальные оппоненты | доктор филологических наук, профессор Юдина Татьяна Владимировна доктор филологических наук Шемчук Юлия Михайловна доктор филологических наук, профессор Попова Татьяна Георгиевна |
| Ведущая организация | Московский городской педагогический университет |
Защита диссертации состоится «…» ____________2010 в ____ часов на заседании Диссертационного совета Д 212.154.16 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 117571, Москва, пр. Вернадского, д. 88, ауд. 602.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119992, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.
Автореферат разослан _________________ 2010 г.
Ученый секретарь Диссертационного совета ___________ Мурадова Л.А.
- Современный немецкий политический язык представляет собой сложное многомерное явление, научный анализ которого неизбежно вызывает сопряжение различных областей гуманитарных знаний (лингвистики, политологии, истории, социологии). Это один из феноменов культурной идентификации Германии, в котором нашли отражение исторические и политические процессы развития страны. Исследованию немецкого политического языка, одному из направлений прикладной лингвистики, придается в Германии особое значение в силу сложившихся объективных исторических причин. Он дважды в новейшей истории Германии подвергался радикальным изменениям, вызванным общественно-политическими процессами: в эпоху национал-социализма и в разделенной Германии. Интенсивная разработка данного направления в немецкой лингвистике обусловила его выделение в конце ХХ века в специальную научную дисциплину политолингвистику, занимающуюся проблемами языка политической коммуникации.
Роль языка в демократическом и тоталитарном обществе, на переломе исторических эпох, в период всеобщей глобализации, во время возрастающего значения СМИ и вместе с этим и манипуляции общественным сознанием – эти вопросы вызывают постоянный интерес лингвистов разных стран на современном этапе. Научные исследования, представляющие общую картину современного немецкого политического языка, историю его становления и направлений исследования, современные тенденции развития, вызванные глобальными общественно-политическими изменениями конца 20-го века, до настоящего времени отсутствовали. Актуальность диссертационного исследования обусловлена потребностью всестороннего, комплексного изучения и научного описания немецкого политического языка в разделенной и объединенной Германии, его истории становления, критического анализа исследований, существующих с 1945 года, а также новейших тенденций его развития в свете произошедших общественных перемен.
Отсутствие комплексного исследования современного немецкого политического языка на фоне все более возрастающего интереса к его различным аспектам и изменений, вызванных объединением Германии, определил выбор темы.
Цель исследования заключается в комплексном научном описании основных направлений и тенденций развития немецкого политического языка с 1945 года по настоящее время; в системном описании последних языковых изменений, произошедших после объединения Германии.
Цель работы определяют конкретные задачи исследования, главными из которых являются:
- проследить историю исследований немецкого политического языка с 1945 года по настоящее время и сделать их критический анализ;
- обобщить существующие подходы к типологии и периодизации истории современного немецкого политического языка;
- описать политолингвистику как новую дисциплину немецкой прикладной лингвистики, ее общественно-политическую и политико-образовательную значимость в Германии;
- выявить наиболее значимые критерии определения политического лексикона как основного предмета исследования политического языка, его объема и структуры;
- уточнить понятийный аппарат и методы исследования немецкого политического языка;
- рассмотреть идеологическую релевантность лексических единиц как основополагающий признак политического словаря;
- систематизировать в русле ретроспективного анализа политический лексикон ГДР с точки зрения его идеологической релевантности и принадлежности к определенным структурным разрядам;
- выявить особенности лексикографической фиксации единиц политического лексикона в словаре ГДР (Klappenbach/Steinitz) и в общегерманских словарях (Duden);
- определить основные направления «языкового объединения» Германии в связи с изменением политического лексикона в ее восточной части;
- установить конкретные изменения лексических единиц политического лексикона по формам проявления идеологической релевантности (семасиологического и ономасиологического характера);
- установить конкретные изменения лексических единиц лексикона, принадлежащих к разным структурным разрядам;
- выявить и систематизировать общие и специфические особенности изменений политической лексики в немецком и русском языках, обусловленных объединением Германии и перестройкой в Советском Союзе.
Достижению поставленной цели и решению связанных с ней частных задач способствовало использование комплексной методики исследования, включающей основополагающие семасиологический и ономасиологический подходы к анализу языковых фактов. Системность описания обеспечивается также благодаря реализованному в работе междисциплинарному подходу к объекту исследования, при котором к научному анализу привлекаются не только лингвистические данные, но и данные других наук (истории, политологии, социологии).
Методы исследования: в диссертации используются традиционные лингвистические методы (дистрибутивный и сопоставительный анализ лексики, метод сплошной выборки при работе с лексикографическими источниками и метод компонентного анализа с использованием словарных дефиниций); для установления определенных пропорций и соотношений в работе использовались элементы статистического подсчета.
Объектом исследования является немецкий политический язык, история его становления и современные тенденции развития.
Предметом исследования служит немецкая политическая лексика, отражающая развитие немецкого политического лексикона до и после объединения Германии.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые проводится комплексное исследование немецкого политического языка с использованием междисциплинарного подхода к анализу его единиц, основным принципом которого является исследование истории языка во взаимосвязи с историей общества. Осуществляется системный анализ научных теорий в области исследования немецкого политического языка в хронологическом изложении с 1945 года по настоящее время. Подробно рассматриваются основные этапы становления лингвистики немецкого политического языка, подходы к периодизации истории его развития, делается критический анализ исследований наиболее важных периодов его формирования как феномена, широко интегрированного в контекст политики. В соответствии с этим современное состояние немецкого политического языка и его основной составляющей – политической лексики – описывается и интерпретируется с учетом его предыдущего исторического развития.
В работе впервые в русле ретроспективных исследований языка ГДР проводится лексикографический анализ политического лексикона, который был рассмотрен во всей своей совокупности с точки зрения его идеологической релевантности и принадлежности к определенным структурным разрядам политического лексикона; устанавливаются масштабы произошедших качественных и количественных изменений политического лексикона бывшей ГДР, зафиксированных в немецких словарях после объединения Германии.
В результате проведенного сравнительного анализа выделяются общие и специфические черты современных тенденций развития немецкого и русского языков в постсоциалистический период.
На защиту выносятся следующие основные положения:
язык и политика неразрывно связаны друг с другом, так как не только язык воздействует на политику, но и политика воздействует на язык. Язык является, с одной стороны, объектом политического действия, с другой стороны, он обозначает сегмент действительности, соотносимый с областью политики;
исследование немецкого политического языка, начиная с 1945 года и кончая современностью, проходит параллельно с развитием истории Германии и полностью зависит от изменений в политике;
использование языка в политике означает в первую очередь использование политического лексикона. Политический лексикон представляет многомерное явление. Он демонстрирует широкую открытость для проникновения в него языковых единиц из разных, в том числе, специальных сфер жизни;
идеологическая обусловленность является основополагающим признаком современного политического языка, его объединяющим признаком, проявляющимся в разных формах;
идеологическая релевантность лексических единиц проявляется не только в конкретном словоупотреблении в политическом дискурсе, она изначально заложена на уровне языка в его словарном составе и, в первую очередь, в политическом лексиконе. Поэтому, наряду с прагматически ориентированным анализом ключевых понятий политической коммуникации на уровне речи (в политическом дискурсе), всегда остается актуальным их лексико-семантический анализ на уровне языка;
политический язык, несмотря на свою широкую открытость для проникновения в него языковых единиц из других сфер жизни, имеет свои специфические, собственно политические языковые формы и свою структуру в рамках политического лексикона каждой страны;
политический лексикон ФРГ и бывшей ГДР имеют одинаковую формальную структуру (одни и те же разряды политической лексики) при разном его содержании (наличии специфических идеологически релевантных номинаций, отражающих различия политических систем);
с объединением Восточной и Западной Германии общественно-политическая лексика, ориентированная на реалии ГДР, в целом перестала соответствовать новой идеологии и сложившейся политической ситуации в объединенной Германии; она документирует ушедшую эпоху в словарях, литературных произведениях и публицистических текстах;
изменения единиц политического лексикона бывшей ГДР c семасиологически и ономасиологически выраженной идеологической релевантностью вызвано деактуализацией одних, социалистических понятий, и актуализацией других понятий из политического лексикона ФРГ с их одновременной идеологической переоценкой;
само понятие «языковое объединение» Германии не совсем точно отражает языковые процессы, вызванные историческим «поворотом» 1989-1990 гг., так как основным направлением языкового развития немецкого политического языка после объединения Германии стало не равноправное объединение двух национально-государственных вариантов немецкого языка, а «присоединение» восточного варианта к языковому варианту Западной Германии;
разные разряды политического лексикона бывшей ГДР в разной степени подвергаются изменениям, наступившим после объединения Германии;
определенная часть политического лексикона бывшей ГДР не находит своей фиксации в словарях объединенной Германии, она полностью исчезает;
большая часть политического лексикона бывшей ГДР остается в словарях объединенной Германии в виде архаизированной лексики, с измененными пометами, с переходом в общеязыковой пласт лексики;
остающиеся лексические различия между восточной и западной частями Германии еще долго будут существовать как «языковые рудименты», необходимые в переходный период «языкового присоединения» ГДР к ФРГ;
изменения политической лексики в немецком и русском языках, вызванные объединением Германии и перестройкой в Советском Союзе, имеют общие и специфические черты, обусловленные национально-специфическими процессами, происходящими в языке и в обществе в эпоху глобальных перемен и переоценки всех ценностей, которые за сравнительно короткий срок привели к переидеологизации общества в бывшем Советском Союзе и в бывшей ГДР.
«языковое наследство» социализма, различное в разных странах Восточнй Европы, будет и дальше по-разному воздействовать и влиять на выработку нового политического лексикона в объединенной Германии и в постперестроечной России.
Теоретическая значимость работы состоит в комплексном описании немецкого политического языка с 1945 года по настоящее время и существовавших направлений его исследования; полученные научные результаты могут способствовать дальнейшему расширению и углублению теоретической разработки проблем политического языка в русле исследований «язык и политика», в том числе, контрастивных исследований в этой области. Теоретическая значимость исследования определяется также его вкладом в дальнейшую разработку понятийного аппарата политолингвистики (форм идеологической релевантности единиц, структурной стратификации политического лексикона), чему способствует созданный автором настоящего исследования (систематизированный и переведенный на русский язык) «Краткий немецко-русский словарь основных понятий немецкой политолингвистики» [2008]. Результаты исследования могут быть использованы как при решении теоретических и методологических проблем языка политической коммуникации и лексикографической фиксации идеологически релевантных единиц, так и при сравнительно-сопоставительном изучении разных политических языковых культур с национально-культурной спецификой, а также в лингвистическом анализе политического дискурса.
Практическая значимость данной работы состоит в том, что ее основные положения, иллюстративный материал, разработанный немецко-русский словарь понятий немецкой политолингвистики могут быть использованы при чтении теоретических курсов и проведении семинаров по лексикологии, страноведению, стилистике, теории и практике перевода, на практических языковых занятиях на старших курсах по немецкоязычной прессе, а также в курсе по выбору «Политолингвистика».
Материалом для исследования послужили данные толковых словарей немецкого языка, изданных в ФРГ и в ГДР и ряд словарей русского языка советского и постсоветского периодов (всего более 40 словарей). Сплошной выборке единиц политического лексикона подверглись такие словари дообъединительного периода, как 6-томный словарь ГДР R. Klappenbach/ W. Steinitz „Wrterbuch der deutschen Gegenwartssprache“ [1978] и 6-томный словарь ФРГ „Duden. Das groe Wrterbuch der deutschen Sprache“ [1981]; общегерманские словари послеобъединительного периода: 8-томный словарь Duden. Das groe Wrterbuch der deutschen Sprache [1995] и 10-томный словарь „Duden. Das groe Wrterbuch der deutschen Sprache“ [1999] и др. В результате сплошной выборки было выделено 1033 единицы с пометами бывшей ГДР и 135 политических понятий, подвергшихся изменениям в ходе объединения Германии. Кроме того, для уточнения понятийного аппарата немецкой политолингвистики, его терминологической каталогизации и создания немецко-русского словаря основных понятий из этой области были проанализированы немецкие и русские словари лингвистических терминов: H. Bumann „Lexikon der Sprachwissenschaft” [1990, 2002]; О. С. Ахмановой „Словарь лингвистических терминов“ [2004]; „Языкознание. Большой энциклопедический словарь“ под редакцией В. Н. Ярцевой [2000]; „Немецко-русский и русско-немецкий словарь лингвистических терминов“ А. Н. Баранова, Д. О. Добровольского [2006] и др.
В определенных случаях привлекались немецкие и русские журналы и газеты („Aus Politik und Zeitgeschichte“, „Parlament“, „Politische Zeitung“, „Presse und Sprache“, „Information zur politischen Bildung“, „Deutschland“, „ Der Spiegel“, „Die Zeit“, «Аргументы и факты»).
Апробация основных положений и результатов исследования состоялась на многочисленных международных научных конференциях, конгрессах (Хельсинки 1993, Кобленц 1994, Кемниц 1996, Магдебург 1998, Бохум 1998, Аахен 2000, София 2004, Париж 2005, Грайфсвальд 2006, Дюссельдорф 2008, Магдебург 2008, София 2009); на международных конференциях, проводимых в России Немецкой Службой Академических обменов (ДААД) (Тамбов 1996; Вологда 1998, 2003; С-Петербург 2002; Архангельск 2003; Ростов на Дону 2004; Казань 2006; Томск 2007); на съездах Российского Союза Германистов (Москва 2004, 2007; Нижний Новгород 2005; С-Петербург 2006; Тамбов 2009); на региональных, межвузовских и ежегодных научных конференциях ЛГПУ (Липецк 1993-2009).
Материалы исследования использовались в курсе по выбору «Политолингвистика» на факультете иностранных языков ЛГПУ, при чтении теоретических курсов и проведении практических языковых занятиях в Липецком Институте развития образования.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти исследовательских глав, заключения, списка использованной литературы и источников языкового материала и списка условных сокращений.
Основное содержание работы
Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность результатов исследования, определяются цель, задачи, и методы исследования.
Актуальные проблемы немецкого политического языка, который дважды в новейшей истории Германии подвергался радикальным изменениям, вызванными общественно-политическими процессами, интенсивно разрабатывается с первых послевоенных лет и до настоящего времени немецкими учеными: W. Dieckmann, A. Burkhardt, J. Klein, F. Hermanns, M. Hellmann, W. Holly, W. Bergsdorf, R. Bachem, P. von Polenz, U. Fix, R. Reiher, W. Schmidt, G. Strau, E. Straner, H. D. Schlosser, G. Sttzel, M. Wengeler и др.
В отечественной германистике советского периода данная тематика представлена преимущественно исследованиями немецкого политического языка (общественно-политической лексики и терминологии) в средствах массовой информации. Исследования советской германистики, активизировавшиеся в 70-80 годы, проходят в основном на материале немецкоязычной прессы и носят лексикологический (лексикографический) характер: А. И. Домашнев, А. Д. Райхштайн, Е. В. Розен, И. П. Суслова, Н. В. Муравлева и др. В это же время появляются работы советских германистов, посвященные лингвостилистической реализации полемики, проблемам «идеологической обусловленности» лексики, языковой манипуляции: И. М. Жилин, С. М. Кривонос, В. И. Лагутин, М. А. Яковлева, С. Г. Катаева и др.
Рост научного интереса к проблемам немецкого политического языка наблюдается в конце 90-х годов и в начале 21-го века, что находит отражение в работах российских германистов, которые представлены, прежде всего, исследованиями немецкого политического дискурса (Т. В. Юдиной, Н. Н. Мироновой, М. Р. Желтухиной и др.), исследованиями общественно-политической лексики и терминологии (Е. В. Розен, М. Н. Володиной).
Наряду с исследованиями, имеющими непосредственное отношение к языку политической коммуникации, следует отметить ряд работ российских германистов, затрагивающих его определенные аспекты: в области лексикографии (В. Д. Девкин), в области переименования современной немецкой лексики (Ю. М. Шемчук), вторичной номинации (В. И. Шувалов), национально-культурной семантики (Т. Г. Попова) и др.
Большой вклад в разработку данной проблематики внесли исследователи современного русского языка: Е. А. Земская, О. П. Ермакова, Е. В. Какорина, Л. П. Крысин, А. Н. Баранов, Ю. Н. Караулов, М. В. Китайгородская, А. П. Чудинов, П. Б. Паршин и др.
- В первой главе «Немецкий политический язык как объект лингвистических и междисциплинарных исследований» рассматриваются общие проблемы взаимосвязи языка и общества, языка и политики на примере языка политической коммуникации в Германии. Определяются основные понятия и методы исследования политического языка, политического лексикона и его составляющих, формы проявления идеологической релевантности единиц.
Взаимосвязь и взаимообусловленность языка и политики выражается в том, что политический язык является не просто средством и эффективным инструментом политики, но и основным условием её существования, поскольку «политические процессы, являясь в первую очередь процессами коммуникативными, конституируются в значительной мере с помощью языка» (Klein 1998).
При оценке роли языка в политике существуют разные точки зрения, предопределяющие различные подходы к исследованию политического языка, основными из которых являются: «панлингвизм», рассматривающий роль языка в политике преувеличенно большой и «панполитизм», преувеличивающий роль политического фактора.
- Существующее многообразие взглядов на роль языка в политике и подходов к его описанию объективно обусловлено тем, что политический язык с лингвистической точки зрения представляется «трудно определяемым феноменом», что находит отражение в разных обозначениях языка политической коммуникации. За основу было взято определение А. Буркхардта, объединившего все виды политической коммуникации (политический язык средств массовой информации, язык политиков, специальный язык политики, язык граждан, говорящих о политике) под общим названием «политический язык». Он впервые ввел понятие «политолингвистика» для новой научной дисциплины прикладной лингвистики, находящейся в пограничной области между лингвистикой и политологией и занимающейся исследованием немецкого политического языка в его общем и частных проявлениях, определил ее структуру и задачи исследования (Burkhardt 1996).
К ведущим специальным терминам из области исследования немецкого политического языка относятся обозначения стратегий политической коммуникации («захват понятий», конкуренция значений и обозначений); формы идеологической релевантности (идеологически обусловленная полисемия, синонимия и полиоценочность); к понятийному аппарату политолингвистики относятся также термины, обозначающие и структурирующие разные разряды политического лексикона (институциональный, ведомственный, идеологический вокабуляры и общий вокабуляр интеракции).
Центральным понятием политической коммуникации, составляющим ядро понятийного аппарата немецкой политолингвистики, является Schlagwort. В связи с отсутствием этого понятия в специальных русских справочниках возникла необходимость его адекватной передачи на русский язык. Адекватным русским эквивалентом стало «слово-лозунг» (лозунговое слово), использованное в трактовке В. Банера (Schlagwort=Losungswort) (Bahner 1963) [1]. В словах-лозунгах сконцентрированы программы (Industriegesellschaft, freiheitliche Gesellschaft), c их помощью ведется политическая полемика (Wegwerfgesellschaft, Konsumgesellschaft, Ellbogengesellschaft), они помогают партиям, политикам трансформировать свои политические цели и интересы в систему символов, понятных на языковом уровне, и дают ключ к пониманию политических текстов. Это «меткие политические формулы», которые имеют стратегический характер, в сжатой форме показывая свою точку зрения, отмежевываясь от противника.
Несмотря на довольно долгую историю их исследования, до сих пор нет единства мнений, как в определении самого понятия «слово-лозунг», так и в предлагаемых его классификациях. В соответствии с семантической классификацией Ф. Херманнса основным признаком «слова-лозунга» является не только обозначение программы, но и наличие пропагандируемой цели, требующей своего осуществления («деонтический компонент значения») (Hermanns 1994). Разработанная им теория ключевых слов политической семантики, традиционно подразделяет «слова-лозунги» на положительные «слова-знамена» (Fahnenwrter) и отрицательные «слова-стигмы» (Stigmawrter). Общая классификация Херманнса дополняется другими видами слов-лозунгов: 1) слова, концептуально выражающие «дух времени» (Zeitgeistwrter) Politikverdrossenheit; 2) слова, имеющие «надпартийную позитивную общезначимость» (Hochwertwrter) Frieden; 3) слова, имеющие «надпартийную негативную общезначимость» (Unwertwrter) Rassismus; 4) слова-программы, выражающие принадлежность к определенной партии, ее идеологии, программе (Programmwrter) Entspannung; 5) тематические слова, сокращения, предполагающие базовую информированность реципиента в данной области лексики общественно-политической тематики (Themawrter) Schwarzgeld-Affre. Особую подгруппу составляют имена собственные (Eigennamen-Schlagwrter), приобретшие символический характер Marschall-Plan; 6) бранные слова (Scheltwrter), направленные на дискредитацию политического противника Steuerlge; 7) антагонистические „слова-лозунги“, употребляемые враждебными группировками в политической дискуссии, часто в ответ на обвинения противоположной стороны (Gegenschlag-Wrter): Koalition der Mitte (ХДС/ХСС/ СвДП) – в обозначении СДПГ Rechtskoalition (Burkhardt 1998).
Критический анализ данной классификации слов-лозунгов, показал определенную условность и нечеткость ее границ: программное слово Aufbau-Ost может при определенных обстоятельствах рассматриваться и как «тематическое слово» и как «ключевое слово эпохи», наступившей в восточной части Германии после ее объединения.
Слова-лозунги партийны, они представляют концепции и события в свете идеологической интерпретации, в силу чего образуют «биполярные словарные структуры», используемые в «семантической борьбе» политических партий различной идеологической направленности. В соответствии с этим политическая дискуссия обычно представляет собой «игру с взаимной сменой» «слов-стигм» и «слов-знамен». Все слова-лозунги являются по своей сути ключевыми понятиями политического языка, они служат выражению определенной мировоззренческой позиции и играют на лексическом уровне роль идеологической интеграции или идеологического отграничения. Понятие «слово-символ», употребляемое некоторыми исследователями немецкого политического языка наряду или вместо слова-лозунга, часто выступает синонимом по отношению к нему, как более широкому понятию, имеющему символический характер (соотносимому с центральными символами определенной идеологии и политики).
Анализ имеющихся подходов к определению «слово-лозунг», традиционно рассматриваемого как центральное понятие немецкого политического языка, подтвердил утверждение о том, что оно представляет собой «довольно гетерогенную категорию, срочно требующую ее дальнейшей субклассификации» (Burkhardt 1998).
Наряду с каталогизацией терминологического словаря новой дисциплины прикладной лингвистики, возникает необходимость выделения наряду с уже имеющимися в лингвистике традиционными методами исследования создания специальных научных методов исследования (анализ идеологической релевантности, политической метафорики и эвфемизации), способных послужить идеологической реконструкции партийных позиций и понятийных систем и процессам адекватной рецепции.
Систематизиция научных методов исследования политического языка, выделение двух основных групп методов лексико-семантического и прагматического анализа, преодолевает в определенной мере отмеченную А. Буркхардтом «недостаточную разработанность методов исследования» в этой специальной сфере языка.
Использование языка в политике означает в первую очередь использование политического лексикона. Он демонстрирует широкую открытость для проникновения в него языковых единиц из различных сфер общественной жизни, его неоднородность вызывает некоторые трудности разграничения от общеупотребительного языка и от специальных языков других сфер общественно-политической жизни.
К причинам, вызывающим трудности разграничения относятся:
существование единиц политического лексикона на уровне языка и речи;
несовпадение политического лексикона (институционального вокабуляра) немецкого языка с лексиконами политических систем ряда немецкоязычных и других стран;
существование идеологического вокабуляра одновременно как «надгосударственного», «надъязыкового», «субгосударственного» и «субъязыкового» явления.
Несмотря на многослойность политического языка, трудности вычленения его на уровне языка и речи, можно выделить «собственно политические языковые формы», чья принадлежность к политическому лексикону может быть определена с помощью семантических критериев, их соотнесенности с определенной областью политики. Это идеологически релевантные понятия, которые составляют ядро политического лексикона, и выполняют в политической коммуникации «функции элементарных когнитивных растров», способствующих восприятию исторических и политических процессов.
Наиболее известные классификации политического лексикона представлены исследователями политического языка В. Дикманном и И. Кляйном, у которых различия в подходах к описанию объема и внутренней структуры политического лексикона сводятся в основном к их обозначению: у В. Дикманна политический лексикон обозначен более широким понятием «политический язык», у И. Кляйна «вокабуляром». Они подразделяют его на три основных разряда: «институциональный вокабуляр», «ведомственный вокабуляр», «идеологический вокабуляр». Четвертый разряд политического лексикона «общий вокабуляр интеракции» представляет собой промежуточный пласт лексики, существующий между общим и политическим словарем. По степени публичности политическую коммуникацию и присущие ей языки подразделяют на «внутриинституциональную», «межинституциональную» и «общественно-политическую».
Лингвисты ГДР (В. Шмидт, Т. Шиппан и др.) представляют другой подход к описанию политического лексикона. Они рассматривают его как «классово и идеологически обусловленный словарь», как терминологическую систему марксистско-ленинской идеологии, ядром которой являются основополагающие понятия из области диалектического и исторического материализма. Сведение всего политического словаря только к политической терминологии является неправомерным, так как исключает другие важные разряды политического словаря. Заслугой лингвистики ГДР в области исследования политического словаря начала 70-х годов является дифференцированная классификация терминологии (выделение в ее составе специальной лексики, коррелирующей с определенными «сферами» и «подферами» политики), а также введение понятия «идеологическая обусловленность», как основополагающего признака, присущего «единицам терминологической системы определенной идеологии» (Schmidt 1972). Такая точка зрения представляет неполное толкование важного признака политического словаря, так как «признак идеологической обусловленности пронизывает все области словаря» (Girnth 2002) и даже на первый взгляд идеологически нейтральные слова бытовой сферы подвержены влиянию идеологии, они также зависят от определенной системы ценностей того или иного общества.
Наибольшие разногласия среди исследователей немецкого политического лексикона вызывает определение и описание структуры идеологического вокабуляра, который направлен на формирование общественного мнения. Это объясняется тем, что он существует в «образе конкурирующих партийных лексиконов», с помощью которых политические группировки артикулируют цели и принципы своих действий, дают свое толкование и оценки политическим событиям. Неоднородность идеологического языка приводит в некоторых случаях к неоправданному отрицанию его специального характера в демократическом обществе, несмотря на то, что ядро идеологического вокабуляра, представленного политической терминологией, имеет в любом лексиконе неоспоримый специальный характер. Спорным является и утверждение о том, что идеологический вокабуляр типичен только для стран с недемократическим политическим устройством и отсутствует (или приближен к общеупотребительному) в странах западной демократии (Klein 1999). При сравнении идеологических вокабуляров разных политических систем следует говорить не об отсутствии, а о различиях в объеме и частотности употребления единиц идеологического вокабуляра в той или иной политической системе и о степени его официозности.
Выделяемые разряды политического лексикона, несут в политической коммуникации разную прагматическую нагрузку, выполняют разные функции, тесно взаимодействуют друг с другом, выходя за пределы «внутренних и межинституциональных» границ в русле определенных идеологий.
Идеологическая обусловленность, как «общий признак любого политического лексикона», пронизывает все его области. Многоаспектность феномена «идеологическая релевантность» обусловлена семантико-прагматическими свойствами лексических единиц (триадой денотативного, эвалуативного и деонтического компонентов значения), а также её специфическими формами проявления семасиологического и ономасиологического характера (идеологически обусловленная полисемия, синонимия, полиоценочность), конкуренция значений и обозначений которых проявляется в словах-лозунгах (словах-знаменах, словах-стигмах и т.п.).
Четкое структурирование понятия «идеологическая релевантность», ранее фрагментарно и разрозненно представленного разными исследователями политического языка, определение ее семантико-прагматических признаков, систематизация ее конкретных форм проявления и языкового воплощения, способствуют ее пониманию как комплексного явления и более четкому структурированию всего политического лексикона.
Определение лексико-семантического статуса единиц политического лексикона является необходимой предпосылкой для анализа их употребления в конкретном политическом дискурсе. Лексико-семантическая составляющая данной проблематики всегда остается в центре внимания исследователей немецкого политическкого языка, несмотря на появление новых направлений и методов его анализа.
Во второй главе «Направления и этапы исследования немецкого политического языка в германии с 1945 года» анализируются направления и этапы исследования немецкого политического языка в Германии с 1945 года по настоящее время. Обобщаются существующие подходы к типологии и периодизации истории современного немецкого политического языка. Выделяются три основных направления в его исследовании (исследование языка национал-социализма, проходящего в русле «преодоления прошлого» и «денацификации языка» и исследование языка в разделенной и в объединенной Германии.
Исследование языка политической коммуникации, начиная с 50-х годов, интенсивно разрабатывается в первую очередь в Германии. Наиболее распространенные подходы к периодизации современного немецкого политического языка представлены его исследователями В. Бергсдорфом, Х. Штегером, Г. Штётцелем, М. Венгелером, А. Буркхардтом. Хронологическая периодизация развития немецкого языка, начиная с 1945 года, представляют собой анализ ключевых слов (политической терминологии) разных исторических этапов («антифашистская терминология», «терминология интеграции, разрядки, движения, отрезвления» (Bergsdorf 1983) или изложение новейшей истории Германии в тесной взаимосвязи с современной историей немецкого языка (Steger 1989). Исходя из последней концепции, выделяется в основном пять фаз развития современного немецкого языка, в которых четко обозначены важнейшие контуры современной истории и показана в ней роль языка, при этом особое внимание уделяется развитию политического словаря (Steger 1989, Burkhardt 2001). Необходимость описания языковых процессов в русле исторических процессов и изложения последних во взаимодействии с языковыми, документирующими общественное воздействие на язык, подчеркивается в известной работе G. Sttzel/M. Wengeler «Kontroverse Begriffe. Geschichte des ffentlichen Sprachgebrauchs in der Bundesrepublik Deutschland» (1995). В ней предлагается исследовать немецкий язык с лингвистической точки зрения в разных областях политики, выделив 18 общественно значимых тем немецкой истории, в соответствии со степенью их актуальности, начиная с 1945 года. Данные подходы к периодизации современной истории немецкого языка показывают, что до сих пор не существует единого подхода к выделению четко очерченных хронологических рамок развития немецкого языка в общественно-политической сфере. Авторы всех существующих подходов к периодизации немецкого политического языка едины в фиксации даты начала «современности» – 1945 года, которая принимается как важнейшая точка отсчета, а также конца послевоенного времени, который датируется 1989/1990 годами.
- Исходным пунктом для возникновения германской лингвистики политического языка послужило научное исследование двух его основных направлений: языка национал-социализма и языка в разделенной Германии. Эти исследования включают следующие этапы:
1. Исследования языка национал-социализма проходят в русле критического языкового «преодоления прошлого», идеологии национал-социализма после 1945 года, «денацификации языка», и выражаются в попытках выделения и определения специфического «национал-социалистического языка». На начальном этапе они имеют ярко выраженный лексикологический (лексикографический) характер (Klemperer, Sternberger/Storz/Sskind, Berning, Seidel/ Seidel-Slotty, Widmer). Исследования этого периода чрезмерно политизированы, носят в западногерманской лингвистике антикоммунистический характер и направлены на доказательство сходства между языком Третьего Рейха и языком ГДР под общим знаком тоталитаризма. Такое упрощенное сравнение языка национал-социализма с языком социалистической ГДР ведет к одностороннему исследованию политического языка и значительно сокращает возможности полноценной рефлексии. Исследования политической риторики национал-социалистов в 70-е годы, приводят к выделению характерных черт речевых действий в фашистской Германии (фатизация, анонимизация, праздничность и торжественность общения). Модели речевого действия «обещание» и «приказ» являлись важнейшими механизмами политических речей этого периода. Анализ национал-социалистических текстов внес свой вклад в концептуализацию национал-социалистической языковой политики. Сохранение типичных признаков нацистского словоупотребления, проявляющихся в послевоенный период развития в немецком языке в виде бюрократического языка в так называемом «управляемом мире» Западной Германии и «партийного жаргона» в ГДР, приводит к обоюдным упрекам и обвинениям лингвистов Восточной и Западной Германии в наследовании нацистского языка. Ретроспективные исследования языка национал-социализма после объединения Германии сконцентрированы в основном на сравнительном анализе политического языка в тоталитарном и демократическом обществе в контексте кардинальных общественно-политических и языковых изменений, произошедших в современной немецкой истории. Выделяются общие признаки языка в тоталитарном государстве, приводящие к его крайнему упрощению и обнищанию (черно-белый схематизм, германизация, суперлативизация, тавтология, эвфемизация, табуизация, патологическая метафорика). Злоупотребление немецким языком в прошлом постоянно находит свое продолжение в настоящем. Немецкий феномен «преодоление прошлого» означает на языковом уровне языковую критику его рецидивов, поскольку «трансформации национал-социалистических идеологических амальгам в современном обществе идут полным ходом» (Ehlich 1989).
2. Исследование немецкого политического языка в разделенной Германии, начиная с 50-х годов и кончая современностью, является второй центральной темой немецкой политической лингвистики. Оно проходит параллельно с развитием истории Германии и полностью зависит от изменений в политике. На протяжении этого времени тезис о «языковом расколе» и ответственности за него неоднократно и кардинально меняет свои позиции в исследованиях западных и восточных лингвистов. Эти исследования имеют с обеих сторон характер обоюдных обвинений, явно выраженной оценочности, что мешает объективному критическому осмыслению языкового наследия фашистской диктатуры и современного немецкого языка в обоих государствах. Начатое под знаком «холодной войны» исследование «языкового раскола» берет свое начало в антикоммунизме 50-х годов; в нем хронологически выделяются четыре основных периода, начиная с раздела Германии и до ее объединения.
а) Научные работы 50-х годов свидетельствуют о том, что в них доминировало не критически-языковое, а политико-пропагандистское направление в исследовании немецкого языка. Идеологическое противостояние двух немецких государств переносится на лингвистические исследования этого периода, что ведет к их политизации, к идеализации своего государственного строя и демонизации противной стороны.
б) В 60-е годы, с возведением Берлинской стены и признанием языка ГДР как объекта лингвистических исследований, происходит поворот к исследованию языка двух политических систем Германии. В Западной Германии продолжает господствовать идеологическая критика, основанная на антикоммунизме, накладывающая отпечаток на лингвистические публикации этого периода. В восточногерманских исследованиях 60-х годов преобладает «раздраженная оборонительная позиция», их определяет социалистическая и антикапиталистическая тональность. Политическая доктрина о мирном «соревновании двух политических систем» немецких государств и единоличном представительстве ГДР всей немецкой нации обусловили появление в восточногерманском языкознании тезиса о «социалистической нации» и языковом единстве. Исследователи немецкого политического языка 60-х годов становятся апологетами различных мировоззрений в обеих частях Германии и по своей идеологической направленности явно примыкают к языковой полемике 50-х годов.
в) «Двойная смена парадигм» в 70-е годы ведет к смене акцентов в исследовании немецкого политического языка. Исследование политического языка этого периода в ГДР было отмечено знаком перманентной классовой борьбы и подчеркнуто антиобщегерманской позицией. Методологической основой этого подхода стала теоретико-философская концепция Г. Клауса, противопоставляющего «партийную агитацию» в ГДР «манипулятивным методам» общественного дискурса в ФРГ. В лингвистике ГДР акцентируется дивергентное развитие немецкого языка в двух государствах. В западногерманских публикациях этого времени подчеркивается языковая общность. В них критикуется недостаточное владение лингвистами научными методами исследования политического языка и указывается на недопустимость политизации научных работ. Отмечаются трудности «немецко-немецкого» языкового сравнения из-за закрытости ГДР и отсутствия достаточной эмпирической базы для лингвистических исследований. Исследования немецкого политического языка в 70-е годы характеризуются прагматическим подходом и более взвешенным отношением западногерманских лингвистов к восточно-западной языковой проблеме и, наоборот, усилением идеологизации научных исследований со стороны лингвистов ГДР. В этот период в ГДР выдвигается тезис о «четырех национально-языковых вариантах» (Lerchner 1974).
г) В 80-е годы происходит определенное сближение научных позиций лингвистов в обоих немецких государствах. Лингвистическая дискуссия проходит в русле выдвинутого Г. Лерхнером тезиса о «национально-языковых вариантах» немецкого языка и приводит в конечном итоге к признанию существования единого немецкого языка со своими особенностями в ФРГ и ГДР. Это означает отказ от «уницентрической» (моноцентрической) и переход к «плюрицентрической» модели немецкого языка. На основе этого приходят к деполитизированной лингвистической дискуссии и к согласию в вопросе плюрицентричности немецкого языка.
3) «Вторая эпоха» исследований немецкого языка начинается с 1989 года и проходит в объединенной Германии под знаком «языковой конвергенции» и ее трудностей. Она представляет важный период, на долгие годы определивший направление многих исследований. Этот период включает несколько этапов:
а) Язык исторического «поворота» (Wende) становится после объединения Германии центральной темой в исследованиях лингвистов на западе и востоке Германии, которые интенсивно занимаются языковыми изменениями, вызванными актуальными общественно-политическими событиями, в основе которых лежат процессы деактуализации политического словаря ГДР, архаизации и неологизации лексики из сферы общественно-политической коммуникации. В этот период создается «язык исторического поворота» (Wendesprache).
б) Ретроспективные исследования языка ГДР проходят под знаком поиска «другой, настоящей ГДР», что приводит к более дифференцированному исследованию ее общественно-политической жизни. Исследования в сфере общественных наук дополняются лингвистическими исследованиями немецкого языка, направленными на поиск «настоящего немецкого языка». Лингвистические исследования в этой области претерпевают большие изменения: они пересматриваются на основе уже расширенной исследовательской языковой базы, для них открываются новые сферы и перспективы, в том числе, новая языковая культура ГДР, которая раньше не была доступна для широкого круга исследователей. Новый взгляд на повседневную культуру в бывшей ГДР, культуру частной жизни, выявил новую специфику ГДР как «общества граждан, живших в недоступных для идеологии и политики приватных нишах» (теория Гауса), говоривших на «двойном языке», свидетельствовавшем о неприятии официального политического языка. Открытие «внутреннего двуязычия» в бывшей ГДР противоречило традиционному западному представлению о ГДР как исключительно тоталитарном государстве. Новое осмысление истории ГДР и ее языка становится центральной темой исследований, которые амбивалентно рассматривают феномен языка Восточной Германии и показывают, что язык, история и культура ГДР не сводимы к исследованиям ее отдельных негативных явлений (партийного жаргона СЕПГ или ее госбезопасности).
в) Коммуникативные конфликты между восточными и западными немцами в объединенной Германии представляют третье направление языковых исследований этого периода. На смену оптимистическим ожиданиям быстрого перехода на беспроблемную коммуникацию между восточными и западными немцами приходит осознание трудностей этого процесса. Происходящая стремительная архаизация целых пластов лексики ГДР, связанная с исчезновением реалий социалистической действительности в восточногерманском обществе, приводит к росту «коммуникативной неуверенности» и обращению восточных немцев в эпоху стремительного языкового «исчезновения и обновления» к привычной «старой языковой компетенции». Коммуникативные конфликты и языковые трудности в уже объединенной Германии препятствуют пониманию между немцами в ее восточной и западной части. Различия языковых культур на востоке и западе Германии проявились не только на уровне политической коммуникации, но и устной речи повседневного обихода. О серьезности и масштабах языковых различий и коммуникативных моделей поведения, способных блокировать нормальное общение между восточными и западными немцами, свидетельствует введение в новых федеральных землях специальной службы языковых консультаций, помогающей бывшим гражданам ГДР ориентироваться в измененных коммуникативных условиях.
г) Поиск национальной и языковой идентичности является специфическим немецким явлением, имеющим давнюю историю, который с новой силой и остротой обсуждается в объединенной Германии. Новый общественно-политический дискурс о языковой и национальной «идентичности» восточных и западных немцев обнаружил важные различия между двумя частями объединенной Германии. Проблемы «языкового объединения» многие лингвисты видят в «асимметрии коммуникации», в языковом приравнивании к «доминирующему немецкому» старых федеральных земель, что вызывает негативные языковые последствия объединения Германии. В исследованиях языковой идентичности немцев подчеркивается «право восточных немцев на старые слова», как законное «право на собственную социализацию и культуру». Остающиеся лексические различия между восточной и западной частями Германии еще долго будут существовать как «языковые рудименты», необходимые в переходный период «языкового присоединения» ГДР к ФРГ. Объединение немецкого языка, как важной составной части немецкой национальной идентичности, не закончено спустя десятилетия после официального объединения Германии; «срастание» двух немецких языковых и коммуникативных сообществ еще не состоялось.
д) В этот период исследование немецкого политического языка получает официальное название политолингвистики (А. Буркхардт), которая определяется как новая научная дисциплина прикладной лингвистики, что означает важный этап в исследовании языка политической коммуникации. Становлению политолингвистики способствовало организационное оформление, а также ее научно-прикладное, общественно-политическое и политико-образовательное значение в Германии.
В третьей главе «Описание немецкого политического словаря» был систематизирован и уточнен лексико-семантический статус единиц политического лексикона, составляющих ядро политического словаря, и его структурных характеристик.
Слова-лозунги, занимают центральное место в описании политического словаря, они составляют ядро политического лексикона (Freiheit, Klasse, Ausbeutung, Stunde Null, Wirtschaftswunder, Berliner Mauer, Ostpolitik, Wende и др.). Их определяющим свойством является наличие идеологически обусловленных конкурирующих значений, обозначений, оценок, которые носят мировоззренческий характер, зависят от разных политических интересов, и проявляются в конкретном политическом дискурсе, в котором они действуют как «сигнальные слова», как «слова-маркеры», отмечая «свой» политический лагерь, отстаивая собственные позиции, добиваясь их признания, и критикуя противника. Сам выбор определенного обозначения (Arbeitgeber/ Kapitalist), значения (Klassenkampf, Revolution), его толкования и оценки в политическом дискурсе сигнализирует об идеологической позиции его участников. Идеологическая релевантность таких единиц проявляется не только в конкретном словоупотреблении в политическом дискурсе, она изначально заложена на уровне языка в его словарном составе и, в первую очередь, в политическом лексиконе. Поэтому, наряду с прагматически ориентированным анализом ключевых понятий политической коммуникации на уровне речи (в политическом дискурсе), всегда был и остается актуальным их лексико-семантический анализ на уровне языка.
Анализ слова Mauer (стена), ставшего словом-лозунгом с момента его появления и до падения Берлинской стены, и его производных показал возможность их соотнесения с разными разрядами слов-лозунгов, с различными формами идеологической релевантности и определенные закономерности их взаимной корреляции. Идеологическая релевантность слова „Mauer“ выражается а) в идеологически обусловленной многозначной трактовке как «укрепления границы» („Grenzbefestigung“), «защиты от Запада» („Schutz vor Westen“) в ГДР и как символа «раздела нации» (“Symbol der Teilung der Nation“) в ФРГ: б) в идеологически обусловленной синонимии, в разном обозначении одного и того же понятия как «антифашистского защитного укрепления» (antifaschistischer Schutzwall) в ГДР и как «позорной стены» (Schandmauer) в ФРГ; в идеологически обусловленной «полиоценочности», разной оценки одного и того же явления немецкой действительности существования разделительной стены: (+) ГДР / (–) ФРГ. Соотнесение номинаций семантического поля Mauer с конкретными разрядами политических слов-лозунгов показало, что они подразделяются на различные, часто пересекающиеся подвиды, отражая идеологическое противостояние двух немецких государств: как идеологически многозначные слова они являются «словами-знаменами» в социалистической системе координат и «словами-стигмами в противопоставленной идеологии; идеологически обусловленные синонимы (antifaschistischer Schutzwall, Schandmauer), являются «антагонистическими словами-лозунгами»; слова Mauer, Mauerbau, Mauerflchtling, Mauerfall являются «ключевыми словами эпохи», как соотносящиеся с определенным историческим отрезком времени двух немецких государств (1961-1989); Berliner Mauer является «именным словам-лозунгам»; словом-символом является Mauer, обозначая символическую точку отсчета в истории современной Германии, о чем свидетельствуют примеры новой словарной дефиниции этой единицы: vor, nach der Mauer [Duden 1995, S. 2219].
Анализ слова-лозунга Mauer и его производных показал их корреляцию с определенными формами идеологической релевантности: идеологически обусловленные семантические и оценочные различия при трактовке одного и того же политического понятия реализуются в противопоставленных друг другу словах-знаменах и словах-стигмах; антагонистические слова-лозунги соотносятся с идеологически обусловленной синонимией. Данный анализ, проведенный в соответствии с существующими классификациями, подтвердил определенную условность деления слов-лозунгов на различные разряды, которая может быть преодолена в ходе дальнейшей разработки, описания и каталогизации ключевых слов политической семантики.
- Политическая метафорика занимает наряду с другими средствами языкового воздействия одно из центральных мест в политической коммуникации. Метафоры в политической речи могут выполнять различные функции: они упрощают сложные вещи, оценивают объекты реальной действительности, интерпретируют политические действия, делают возможным обращение к хорошо знакомому и порождают необходимые ассоциации. Политическая метафора, в отличие от обычной, может селективно сконцентрировать внимание на позитивных сторонах определенной политики и не замечать негативных, являясь средством формирования политической лояльности или политической оппозиции (Edelman 1990). В силу этого нежелательные признаки метафоризированного денотата сознательно «отфильтровываются», остаются «за кадром». Примером этому может служить актуальная для 1990 года метафора «поезда немецкого единства» („Zug der deutschen Einheit“), которая подчеркивает неотвратимость действия объединение двух немецких государств как бы согласно «составленному (железнодорожному) расписанию». Однако она не дает информации об альтернативных возможностях проезда и пересадки на другие поезда, о типе поезда и классе вагона, о предоставляемых услугах в пути и попутчиках; она умалчивает об ожидаемой плате за проезд, что удерживало критиков объединения Германии от поспешной «посадки» на этот поезд, а также об условиях, ожидающих пассажиров в конечном пункте их следования и т.п. Лексико-семантический и прагматический анализ политической метафоры имеет большое значение в языковой реконструкции действительности, они концептуализируют события и структурируют их восприятие. Метафорическое моделирование политики по образцу других сфер социальной деятельности человека способствует доступности восприятия сложной политической информации. Серийный характер создания политических метафор обусловил наряду с лексико-семантическим анализом отдельных политических метафор (Zug der deutschen Einheit) необходимость исследования целых сфер метафоризации, служащих неиссякаемым источником регулярного создания политических метафор. Выделение доминирующих семантических сфер, регулярно подвергающихся метафоризации в политической коммуникации, отработанные механизмы и предсказуемость появления тех или иных метафор в политическом языке, облегчают их анализ и интерпретацию как «идеологически зафрахтованных посредников между экспертами политики и дилетантами в ней». К ним относятся метафоры «здания», «строительства» (Baustelle des gemeinsamen Hauses), «пути» (Fahrplan zur deutschen Einheit), «болезни» (Kollaps des Sozialismus), «военных действий, борьбы» (Einmarsch in die Einheit), «театра» (der Eiserne Vorhang, Einheitsfestival), «спорта» (Wendeslalom) и др. Не все типы политических метафор одинаково востребованы в общественно-политическом дискурсе. Конкретные события общественно-политической жизни в разные периоды времени вызывают к жизни (актуализируют и интенсифицируют) определенные типы метафор. Типичные метафоры немецкого политического языка 1952 года, во время первой попытки дипломатического урегулирования германского вопроса, отличаются от политической метафорики объединения Германии 1990 года. Анализ метафор политических дискуссий этого времени с преобладанием семантических сфер «игры» der russische Schachzug; «войны, борьбы» (Deutschlands West-Marsch, Propaganda-Manver, Propagandakampagne); «спортивных состязаний» (Match um die deutsche Einheit, Marathondebatte, Noten-Pingpong, Tauziehen); «болезни» (Leukoplast fr deutsche Wunde, eine kommunistische Infektion, Krankheit Deutschlands) характеризуют бесперспективность мирного урегулирования этого вопроса в условиях холодной войны. «Языковая борьба» этого периода полностью исключает наличие в политическом языке 1952 года созидательных метафор «общего дома» или конструктивного поиска «общегерманского пути», характерных для периода объединения Германии в 1989-1990 гг. Политические метафоры имеют свою исторически обусловленную специфику и свой срок существования. Постоянными остаются лишь продуктивные механизмы их создания и принципы использования, диктуемые потребностями политической коммуникации.
- Эвфемизмы как эффективное средство языкового приукрашивания интенсивно используются в политической коммуникации для маскировки политических целей, где становятся объектом «семантической борьбы» конкурирующих партий. Их предназначение в языке политики имеет прагматический характер, они не только приукрашивают, но и сознательно скрывают негативные аспекты определенного общественно значимого явления действительности и как «спланированные неточности» представляют собой «частичную ложь» (Leinfellner 1971). В результате лексико-семантического анализа были выделены группы политических эвфемизмов, созданных а) в результате процессов вторичной номинации: семантических процессов логического характера (метонимических и гипо-гиперонимических отношений в семантической структуре слов), скрывающих негативные характеристики денотата за абстрактным, расплывчатым значением слова (Sondermll вместо Atommll, Gert, System вместо Waffe, Aktion вместо Angriff); семантических процессов метафорического характера, переносных значений слов, приукрашивающих денотаты с негативными характеристиками за счет положительных компонентов в семантической структуре (freisetzen вместо entlassen); б) за счет замены немецких слов заимствованиями (Protektorat вместо besetztes Gebiet, Intervention вместо militrische Einmischung); в) замены развернутых номинаций их аббревиатурами (ABC-Waffen, GAU). С помощью таких эвфемизмов реализуются стратегии «сокрытия» и «приукрашивания» негативных явлений реальной действительности. Они значительно осложняют реконструкцию истинного смысла (сказанного или напечатанного) и адекватную интерпретацию явлений общественно-политической жизни. Современный немецкий эвфемизм abwickeln (нейтральный глагол в значении «улаживать, оканчивать») употребляется для обозначения негативных явлений в экономической сфере в восточной части объединенной Германии (массовых закрытий предприятий, роспуска учреждений бывшей ГДР и тысячных увольнений людей, занятых на этих предприятиях). Данное слово приобрело такую однозначно негативную окраску, что было заменено другим словом «реконструкция» (Rekonstruktion), таким же эвфемизмом, затушевывающим истинный смысл происходящего. Аналогичный ему в современном русском языке появляется эвфемизм «оптимизация», скрывающий те же негативные явления социальной жизни в России. Номинации типа Abwicklung, Rekonstruktion, Umstrukturieren, оптимизация, реструктуризация и т. п. являются политически «выгодными» словами, «абстрагирующими эвфемизмами», лексико-семантической основой которых является диффузность их семантики. Эвфемизмы, в своем стремлении скорее завуалировать суть негативного явления, которое может вызвать нежелательный общественный эффект, чем его раскрыть, являются частью создаваемого ложного взгляда на мир, искаженного восприятия и мышления и приводят к ложной интерпретации действительности.
Наряду с ключевыми понятиями политического лексикона в немецком политическом словаре существует группа общеязыковой лексики, демонстрирующая высокую частотность и словообразовательную продуктивность. Она представлена общеупотребительными словами, имеющими общие значения в словарях ГДР и ФРГ, но получившими в период раздельного существования двух немецких государств разные «идеологические смысловые приращения»: Aktivist, Kader, Kollektiv, Plan, Organ в ГДР; Bund, kommunal в ФРГ). Их специфические значения фиксируется как неосемантизмы в немецких словарях до и после объединения.
Структурный анализ политического словаря по его традиционно составляющим разрядам (институциональному, ведомственному, идеологическому, общей интеракции) выявил его дополнительные специфические характеристики: в политическом словаре ФРГ наличие параллельных структурных уровней федерального государственного устройства Германии, ведущих к дублированию названий государственных и политических институтов (федерации, земель, округов и местного самоуправления); наличие различий в институциональном вокабуляре, отражающих партийную специфику и идеологическую направленность партийных и государственных структур Западной Германии. В русле ретроспективного исследования политического словаря ГДР была в полном объеме описана структура лексикона социалистического немецкого государства и его специфика, выражающаяся в явно выраженной идеологической обусловленности составляющих его единиц.
Идеологическая релевантность единиц институционального разряда политического словаря ГДР вызвала необходимость выделения внутри него 10 специфических тематических групп, включающих партийные, общественные организации, институты идеологического воспитания, формы, методы и средства идеологического воздействия в социалистическом государстве, представленные, прежде всего, специфическими новообразованиями (Parteihochschule), часто заимствованными из русского языка советского периода (Politbro, Propagandist, Aktivist der sozialistischen Arbeit). Специфика институционального разряда политического словаря ГДР отражала характерную особенность, существовавшую во всех социалистических странах слияние государственной и партийной власти и, как следствие, идеологизации всех разрядов лексики политического лексикона.
Специальная лексика ведомственного вокабуляра включает словарь специальных отраслей, которые входят в сферы влияния политики (специальный язык государственного отраслевого управления). Все отрасли экономики в социалистической ГДР являлись воплощением господствующей идеологии, что сказывалось на всем ведомственном вокабуляре, включая специальную профессиональную лексику. Cозданная в ГДР социалистическая терминология ведомственного разряда, имела характеристики, отличные от соответствующего разряда западногерманского политического словаря, которые выражались: а) в большом количестве заимствованной русской экономической терминологии, что объяснялось концептуальной близостью к советской политической экономии (der konomische Hebel, Sozialfonds); б) в наличии определения «социалистический» у понятий данного разряда (sozialistische Planwirtschaft); в) в специфических сложных номинациях с компонентом «государственный», отражавшим основную характеристику плановой экономики (Staatsdisziplin); г) в специфических сложных номинациях с компонентами «национальный» (Nationalkultur) и «народный» (Volkseigentum), не всегда отражавших существовавшую политическую и экономическую ситуацию. Эти отличия просматриваются на уровне профессиональной лексики, которая в основном была заимствована из русского языка (Brigade) и имела другие значения (и обозначения) в западногерманском словаре (Zootechniker / Tierarzt). 3) Идеологический вокабуляр представляет наиболее проблематичный разряд политического лексикона с точки зрения определения его границ, так как признак идеологической обусловленности пронизывает все слои политического словаря, он выступает в «образе конкурирующих партийных лексиконов», распадающихся на различные «субсистемы», «политолекты». В результате анализа идеологического вокабуляра ГДР были выделены две основные лексические группы с эксплицитно выраженной идеологической релевантностью, демонстрирующие свою принадлежность к коммунистической идеологии: 1. ключевые политические понятия, присущие обеим идеологиям, но имеющие разную трактовку (Demokratie); 2. ключевые понятия коммунистической идеологии, термины марксистско-ленинской философии (Diktatur des Proletariats) с примыкающими к ним группами понятий, стоящих на службе официальной агитации и пропаганды: а) идеологически обусловленные мелиоративные понятия-перифразы, служащие саморекламе (Bastion des Friedens); б) идеологически обусловленные пейоративные понятия, служащие негативной оценке «идеологического противника» (Diversanten). Не отрицая факта чрезмерной идеологизации и официозности языка бывшей ГДР, следует отметить наличие идеологического словаря, присущего политическому языку и в странах западной демократии, что не всегда признается лингвистами ФРГ. 4)
Анализ «общего вокабуляра интеракции», представленного частотной книжной лексикой, не имеющей политической специфики, показал, что она составляет прослойку между общим и политическим словарем (Attestation, komplex, perspektivistisch, Territorium). Намного чаще такие единицы выступают базисными элементами в составе сложных слов и словосочетаний (Parteiauftrag, Agitationseinsatz, Jugendobjekt).
Анализ металингвистических понятий для описания политического языка, всего понятийного аппарата и имеющихся подходов к его определению показал, что этот процесс находится в стадии становления и требует его дальнейшей разработки.
В четвертой главе «Изменения в немецком политическом словаре в процессе языкового объединения’ Германии» были установлены количественные и качественные изменения в немецком политическом словаре, наступившие после объединения Германии. Основной тенденцией языкового развития немецкого политического языка после объединения Германии стало «языковое присоединение» Восточной Германии к Западной, к доминирующему варианту политического словаря ФРГ, в ходе которого произошли радикальные процессы архаизации, переоценки и исчезновения целых пластов идеологически релевантной лексики из бывшего политического лексикона ГДР. Об этом свидетельствуют количественные показатели изменений бывшего политического лексикона ГДР, полученные в результате анализа, проведенного по формам его идеологической релевантности и принадлежности к структурным разрядам.
Лексикографический анализ единиц политического лексикона ГДР по формам идеологической релевантности выявил следующие количественные и качественные изменения. Наибольшей архаизации (44,5%) в процессе деактуализации специфических системных номинаций, отражавших значимые общественно-политические реалии бывшей ГДР, подверглись новообразования (ГДРизмы), составляющие самую многочисленную группу лексики, имеющую в словаре Клаппенбах/ Штайница помету (Neuprg. DDR), чья идеологическая релевантность в терминологии М. Хельманна выражается в «лексической специфике» (Bezirkstag, SED, Volkskammer). Они входят в общегерманский словарь с пометой „ehem. DDR“ (Parteiaktiv, Planjahrfnft) или „in den sozialistischen Lndern/Staaten“ (Kollektivwirtschaft, das Prinzip der Kritik und Selbstkritik). Другая большая часть данной лексики 41% (die Demokratische Front der Blockparteien, FDGB, LPG, Zentralrat der FDJ), в том числе, с определением «социалистический» (sozialistisches Staatsbewusstsein), вообще исчезает вместе с обозначаемыми реалиями социалистической действительности. Остальная часть лексики теряет свою социалистическую маркированность („Neuprg. DDR”) и переходит в общеязыковой слой (Kaderpolitik, Frauenfrderungsplan); получает другие пометы: Freundschaftsvertrag (Politik), Ostblock (frher), Optimierung (bildungssprachlich), Nettowert (Wirtschaft), Sowjet (historisch) и др. Ряд единиц получает промету „regional”: Ausscheid, im Komplex, Veteranenklub. Широко представленные специфические номинации ГДР с определением «народный» (Volksbildungsorgan, Volksdemokratie, Volksmacht), характерные для идеологии всех социалистических стран, остаются в большинстве своем с пометами «бывшие в ГДР».
Изменения лексических единиц с семасиологически выраженной идеологической релевантностью прослеживаются по всем их группам: 1) ключевым понятиям с идеологически обусловленной многозначностью, имеющим место в обеих идеологиях; 2) политическим понятиям, характерным только для ГДР; 3) общеязыковым словам, получившим в лексиконе ГДР «идеологические смысловые приращения». Семантические изменения в смысловой структуре ключевых политических понятий, представленных в политических лексиконах ГДР и ФРГ, идеологическая релевантность которых выражалась в идеологически обусловленной полисемии (Demokratie), сводятся к «моносемантизации» многозначных политических терминов. Это происходит в ходе «семантической деидеологизации понятий» ГДР, отражавших прежние идеологические концепции, что приводит к освобождению их значений от смыслов социалистического характера и к их полному уподоблению политической терминосистеме ФРГ. Примером «снятия» идеологической полисемии служит политическое понятие «плюрализм», идеологическая релевантность которого была заключена в разнице его дефиниций в словарях немецких государств с разными политическими системами:
Klappenbach/Steinitz: Pluralismus, der: im brgerl. Gesellschaftssystem verbreitete Auffassung, die das gleichberechtigte Nebeneinanderbestehen einer Vielzahl von Weltanschauungen, Macht- und Interessengruppen innerhalb eines Staates, einer Gesellschaftsordnung fordert; / wird von brgerl. Theoretikern benutzt, um die Klassen- und Interessengegenstze in der kap. Gesellschaft zu verschleiern; dient modernen Revisionisten, als Schlagwort fr ihre Bestrebungen, die Einheit des Marxismus-Leninismus aufzulsen, das Prinzip des demokratischen Zentralismus und die fhrende Rolle der marxistisch-leninistischen Partei im soz. Staat aufzuheben (WDG, S. 2820)[2].
Duden: Pluralismus, der: 1. (bildungssprachlich) a) innerhalb einer Gesellschaft, eines Staates [in allen Bereichen] vorhandene Vielfalt gleichberechtigt nebeneinander bestehender u. miteinander um Einfluss, Macht konkurrierender Gruppen, Organisationen, Institutionen, Meinungen, Ideen, Werte, Weltanschauungen usw.: gesellschaftlicher, weltanschaulicher, kultureller, methodologischer Pluralismus (GWB, S. 2572).
В дефиниции понятия «плюрализм» просматривается четкое разграничение на «свой» / «чужой», выраженное в противопоставлении «капиталистический», «буржуазный» / «марксистско-ленинский, характерное для идеологического противостояния времен холодной войны. «Принцип партийности», пронизывающий все сферы общества социалистического государства, не мог не отразиться на толковании его политических понятий, тем более служащих «словами-знаменами» в идеологии противника. «Плюрализм» в социалистической системе координат является негативным понятием («словом-стигмой»), его дефиниция содержит информацию, четко указывающую на его происхождение из «другой общественной системы»: «буржуазные теоретики», затушевывающие «классовые противоречия» в «капиталистическом обществе», негативно характеризуются как «современные ревизионисты», посягающие на «единство марксизма-ленинизма», «принципы демократического централизма» и «ведущую роль марксистско-ленинской партии». Дефиниция политического термина «плюрализм» содержит большой набор ключевых понятий социалистической идеологии, ярко демонстрирующий идеологическое противостояние двух немецких государств. Дефиниция этого понятия в словарях ФРГ до и после объединения, ставшей общей и для бывшей ГДР, содержит характеристики, подчеркивающие мировоззренческое, общественное, методологическое многообразие, которое выражают разные партии, группы, организации и т.п. Изменения в данной группе политических понятий происходят по линии унификации их толкований на основе существовавших дефиниций в словарях ФРГ. Термины политического лексикона ГДР (марксистско-ленинской философии, исторического и диалектического материализма и политической экономии) остаются в общегерманском словаре, но в ходе общей деактуализации социалистических идеологем ГДР а) меняют свои пометы на «марксистско-ленинские» (Ausbeuterklasse, Klassenfeind), «коммунистические» (Klassengenosse); б) переходят в нем в другие терминосистемы «социологии» (Klassengegensatz); в) полностью исчезают (allgemeine Krise des Kapitalismus). Параллельно с изменением помет и переходом в другие терминосистемы в некоторых случаях происходит сглаживание подчеркнуто идеологизированного толкования данных понятий. Статистический анализ политических терминов показал, что большая группа идеологически релевантных понятий ГДР (86,7%) остались в общегерманских словарях: а) без помет, но изменив свою семантику (Demokratie, Pluralismus) (26,6%); б) сменив свои пометы „dial. Mat.“ и „Polit. k.“ на другие „marx.“, „kommunist.“, „Marxismus-Leninismus“ (Diktatur des Proletariats, Klassenherrschaft, staatsmonopolistisch) (37,9%); в) перейдя в разряд других терминосистем (социологии, политики или экономики) соответственно с пометами: „Soziol.” (Klasse), „Polit.“ (Westmchte), „Wirtsch.” (Marktwirtschaft) (14%); г) остаются в общегерманском словаре без помет (Klassenbewusstsein, Blockpartei, Bruttoproduktion) (8,2%). И только 13,3% понятий (Ausbeuterideologie, Ausbeuterstaat, Ausbeutergesellschaft, sozialistische Demokratie и др.) не нашли фиксации в словаре немецкого языка после объединения Германии. Анализ изменений неосемантизмов, получивших в ГДР «идеологические смысловые приращения» (Kader, Kollektiv), показал, что большинство идеологически релевантных значений общеязыковых слов ГДР (89,5%) осталось в общегерманских словарях: с пометами „ehem. DDR“ (Dokument, Jugendfreund) (42,3%); без помет (Grundeinheit, Westen) (16,6%); сменив пометы ГДР на другие „regional.“ (Orientierung), „russisch.“ (Kader), „Wirtschaft“ (rationalisieren, Soll), „Politik“/„kommunistisch“ (Rat), „Politik frher“ (Osten) (26, 6%). Специфика изменений данной группы идеологически релевантной лексики заключается в сравнительно небольшом количестве исчезновения: лишь 10,5% данных единиц (unteilbare) Fonds, offensiv, (staatliche) Vorgabe и др. не нашли фиксации в словаре современного немецкого языка после объединения Германии. Качественные изменения данного слоя лексики нашли свое выражение в освобождении их смысловой структуры от «идеологических смысловых приращений», отражавших прежнюю идеологическую ориентацию.
Статистический анализ единиц политического лексикона ГДР с семасиологически выраженной идеологической релевантностью показал, что вопреки распространенному мнению об исчезновении большого количества его понятий, процент их полного исчезновения составил в среднем 12%. Большой разброс помет бывших ключевых политических понятий ГДР (отнесение их в разряды марксистской, коммунистической, социологической и других терминологий), не всегда совпадающих в словарях объединенной Германии, кажется не всегда понятным и обоснованным. Даже словари, вышедшие после объединения Германии, по-разному маркируют одно и то же понятие. Так, понятие Klassenkampf в Дудене 1995 года (GWB) не имеет каких-либо помет, в то время как Дуден 1999 года (GWB) дает помету „Soziol.“. Кроме различий в словарных пометах эти два словаря могут давать и разные семантические комментарии одной и той же лексической единицы (Mauer). Примеры различий словарной фиксации лексических единиц из политического лексикона ГДР свидетельствуют о еще не вполне устоявшемся взгляде на определенные единицы бывшего лексикона ГДР и их место в общегерманском политическом словаре Германии. Отсутствие их универсальной лексикографической фиксации в словарях объединенной Германии (GWB, GWB) объясняется также отсутствием четких критериев отбора идеологически релевантных единиц бывшей ГДР в фундаментальные общегерманские словари современного немецкого языка.
Таким образом, сравнительный лексикографический анализ изменений бывшего лексикона ГДР до и после объединения Германии выявил ряд различий, типичных для лексикографической практики составления словарей в бывшей ГДР и ФРГ. Они проявились в разных подходах к лексикографической фиксации, в несовпадении маркировки и трактовки конкретных единиц данного слоя лексики в этих словарях, свидетельствующих о сложившихся разных традициях практики лексикографического описания немецкого языка в двух немецких государствах, о языковых пристрастиях их составителей, а также об отсутствии строго унифицированных правил лексикографической фиксации данных единиц в общегерманских словарях ФРГ, что обусловило определенные трудности в установлении четких границ наступивших языковых изменений и предопределило относительный характер некоторых количественных показателей.
С семантическими изменениями, вызванными «деидеологизацией понятий», тесно связаны процессы оценочной переориентации политической терминологии, идеологического „переконнотирования“, сопровождающие идеологическую переориентацию общества. Она заключается в смене оценок на противоположные в ходе «реабилитации» терминов, ранее относившихся к политическому лексикону «идеологического противника». Процессы мелиорации данных лексических единиц происходят с разной степенью изменения их бывшей оценки: от снятия отрицательной оценки до перехода в положительную или нейтральную. Изменение оценочности, как и семантики единиц политического лексикона ГДР, происходит чаще всего в одностороннем порядке по линии уподобления семантике и оценочности, существовавшей в политическом лексиконе ФРГ, т.е. характерных для капиталистической системы координат.
