| ЛЕВ АНДРЕЕВ |
width=222 valign=top>СТАНИСЛАВ |
ЯНГЕЛЬ
УРОКИ И НАСЛЕДИЕ
Бессонная ночь космодрома,
Багровое пламя ракет
В раскатах ритмичного грома
Уносит из блоков пакет.
И блоки у дальней границы
По целям ложатся в квадрат.
Победных квитанций таблицы
Из тундры по связи летят.
Он ждет. Ведь немногие знают
(И сердце недаром шалит!),
Как трудно эпоха рождает
Ракетный и ядерный щит.
Надежной бронею одеты
В холмах средь лесной тишины
Стоят на дежурстве ракеты
На страже Советской страны.
Он делал все четко и быстро,
Собрав комсомольцев на клич.
Совмин, ВПК и министры -
Все знали как точен Кузьмич.
Поверил он в стойкость гептила
И в роль автономных систем,
Ракетные шахты открыл он,
И спрятал ракеты совсем.
Он дальность повысил порога
И точности в БЦВМ,
Он блоков поставил так много,
Что ахнул сам дядюшка Сэм.
Стоят на дежурстве ракеты,
Мы их научили летать.
Не дай бог кому-то на свете
На нас и в мечтах нападать!
Военный испытатель В.В. Порошков
ХХ век в истории земной цивилизации будет отмечен многими достижениями человеческого гения, и среди них заслуженное место займет ракетно-космическая техника.
Эта книга посвящается людям и их делу, которые придали этому времени его ракетный облик.
Эта книга о конструкторском бюро, в котором были созданы: рекордсмен ракетной техники - ракета Р-12 (30 лет на боевом дежурстве!), первая межконтинентальная ракета на высококипящих компонентах топлива, первые разделяющаяся и орбитальная головные части, военная ракета Р-36М2, более известная
в НАТО как "Сатана", мобильный железнодорожный ракетный комплекс, ракеты-носители "Космос" и "Интеркосмос", а также "Зенит", ставший на грани веков сердцевиной международного проекта "Морской старт".
Эта книга об основателе и Главном конструкторе конструк-торского бюро, которое сегодня носит его имя: ГКБ "Южное"
им. М.К. Янгеля - одной из ярких в истории развития ракетной техники 50-60 гг. личности, ставшей ее признанным харизматическим лидером.
| Мы с тобой, Нюша, грамоты не знали и не знаем. А вот уже два сына на дорогу вышли. Надо и Миньке помочь. Способный он... Глядишь, в учителя выйдет. К.Л. Янгель | Человеку, который знает куда идет, мир дает дорогу Дэвид Стар Джордан |
ЦЕЛЬ ЖИЗНИ
или
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
МИНЬКА
ЕГО УНИВЕРСИТЕТЫ
АВИАЦИОННЫЙ ИНЖЕНЕР
ВХОЖДЕНИЕ В РАКЕТНУЮ ТЕХНИКУ
НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
МИНЬКА
25 октября 1911 года в небольшой, затерявшейся в бескрайних сибирских просторах деревушке Зыряновой (понятия о расстоянии тут чисто сибирские: до железной дороги ходьбы всего два месяца) Нижнеилимского района Иркутской области, в которой всего-то была одна небольшая улица из деревянных одноэтажных домов, растянувшихся вдоль полноводной реки Илим, в бедной крестьянской семье Кузьмы Лаврентьевича и Анны Павловны (девичья фамилия Перфильева) Янгелей родился очередной сын. Его, как и договорились раньше, нарекли Михаилом.
Ровно через 60 лет 25 октября 1971 года из сообщения Телеграфного Агентства Советского Союза, из некролога, подписанного виднейшими представителями науки и техники, промышленности, культуры и искусства во главе со всеми первыми лицами партии и правительства, весь мир узнает, что
"25 октября 1971 года в возрасте 60 лет скоропостижно скончался выдающийся ученый и конструктор в области ракетно-космической техники, кандидат в члены ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, дважды Герой Социалистического Труда, Лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, академик Михаил Кузьмич Янгель.
Михаил Кузьмич Янгель был одним из виднейших конструкторов-создателей отечественной ракетно-космической техники. Своим творческим трудом М.К. Янгель внес неоценимый вклад в дело развития и совершенствования ракетно-космической техники и исследования околоземного космического пространства. Яркий талант и большие знания во многих областях науки и техники, а также значительный опыт конструкторской и научно-исследова-тельской работы позволили М.К. Янгелю создать творческий коллектив, успешно решающий задачи, поставленные партией и правительством.
М.К. Янгель родился 25 октября 1911 года в Иркутской области в семье крестьянина, был рабочим, помощником мастера. По окончании Московского авиационного института с 1937 года работал конструктором по созданию авиационной, а затем ракетной техники, был руководителем научно-исследовательских организаций, а затем возглавил одно из ведущих конструкторских бюро страны.
Михаил Кузьмич Янгель воспитал целую плеяду видных ученых и конструкторов, являющихся в настоящее время ведущими специалистами многих научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро. Кипучая энергия организатора, предвидение ученого, выдающийся талант конструктора поставили М.К. Янгеля в число виднейших создателей советской ракетно-космической техники. Глубокая искренность и душевная теплота снискали ему любовь и уважение людей, работавших с ним.
Михаил Кузьмич активно участвовал в общественной жизни страны, избирался делегатом съездов КПСС и депутатом Верховного Совета СССР.
За выдающиеся заслуги в развитии ракетно-космической техники Михаил Кузьмич Янгель был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда, награжден двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, медалями Советского Союза, ему присуждены Ленинская и Государственная премии.
Светлая память о Михаиле Кузьмиче Янгеле - верном сыне Коммунистической партии, беззаветно служившим своей Родине, навсегда сохранится в нашем народе".
Под некрологом стояло 68 фамилий.
Михаил Кузьмич Янгель закончит свои земные дела в день своего шестидесятилетия, принимая поздравления во время чествования.
А пока нового землянина счастливые родители (сын - всегда поддержка в семье и продолжатель рода) положат в зыбку - качалку из домотканой холщевины, подвешенную к потолку. Место обжитое, в ней до нового члена большой семьи начинали свою жизнь старшие (ведь он шестой, а всего в семье будет двенадцать детей) братья и сестры. Так население деревушки увеличилось еще на одного человека, которого они будут знать под именем Минька. Подрастет Минька, научится ходить и переменит "место жительства" - залезет на теплую печку в компанию братьев и сестер.
Нарекая, родители думали о будущем охотнике на медведей, которых в тайге предостаточно. Таких слов как ракета, конструктор и тем более академик в обиходе обитателей Зыряновой просто не было.
- Жили мы небогато, - скажет впоследствии Михаил Кузьмич. - Худо было с одежонкой. От старших все, включая и полушубки, и "чирки" - кожаную обувку, и домотканые штаны с рубахами, переходило к младшим. А вообще все деревенские ребятишки лет до семи бегали в одних рубашках до колен.
Крестьянская жизнь - прекрасная школа воспитания, приучает к труду с малолетства. Это и помощь дома матери по хозяйству, и нянчанье младших братьев и сестер. Постепенно, когда ребенок взрослеет, его начинают привлекать к участию в сменяющих друг друга сезонных работах. Одна за другой осваиваются профессии, без которых немыслима сельская жизнь.
Это и апрельский лесоруб, когда производится заготовка дров на будущую зиму: срубленные, распиленные и расколотые деревья складываются в аккуратные поленницы.
Картины пробуждения жизни в вековой тайге навсегда остались в памяти юноши.
- Я с детства любил весну и страстно ждал ее наступления. Первым зацветает багульник. Удивительно яркие бордово-красные цветы. Ранней весной они словно просвечивают сквозь еще не стаявший снег. А какой пьянящий аромат! Вслед за багульником расцветают подснежники. Они действительно растут почти на снегу. Ну, а потом черемуха. А пение птиц?! Тайга - многоголосый, дружный и звонкий хор. Лесной оркестр слушаешь часами. Лежишь в траве, не смея шевельнуться: вдруг спугнешь... Я бы наших композиторов почаще посылал в тайгу в командировку и особенно весной. Есть чему поучиться у лесных певчих.
За весенним лесорубом наступает очередь сельскохозяйственных работ в поле и на огороде. А затем заготовка сена.
- Сколько лет, как уехал из дома, - делится с женой Михаил Кузьмич, - все не забыть поры сенокоса. Косить я научился рано. Идешь утром по росе,
широко размахивая острой, как бритва, косой. И так легко дышится! А потом в
амбаре жадно вдыхаешь ароматнейший запах сена. Сибирь ведь так богата разными цветами да травами. И каким ярким ковром лежат летом на полянках лесных одуванчики, колокольчики, анютины глазки, кукушкины слезки!
Наконец наступает очередь заготовки грибов и ягод, а затем и ни с чем не сравнимых кедровых орехов. Тут и рыжики, и грузди, черника, голубика и брусника - богата дарами природа сибирской тайги.
Но больше всего Минька любит рыбалить, научился сам мастерить замысловатую сеть. А рыбы в Илиме и его притоках много, и самой диковинной. Особым почетом пользуются таймень, налим, хариус, попадается и царская рыба-стерлядь.
А какой таежный житель без охоты?
По субботам ватага деревенских ребят отправляется в ночное. Минька верхом на любимом коне Ваньке. Впереди целая ночь у костра, в котором
любят печь вкуснейшую картошку. А над головой безбрежное ночное небо, щедро сплошь усыпанное светящимися точками далеких таинственных звезд. Пытливый ум юноши невольно завораживается этой неповторимой красотой бесконечности окружающего мира, заставляя невольно задуматься о таинственности земного бытия в мировом пространстве. На звездный ковер можно смотреть, забыв обо всем на свете. Это только можно видеть, почувствовать. Передать - нет. Однажды коварной осенью в двенадцатилетнем возрасте задремал Минька в ночном на "сенухе" - подстилке из сена с пихтовыми ветками. Под утро домотканая куртка примерзла к покрытой инеем земле. Когда проснулся - ни рукой, ни ногой шевельнуть не мог. В таком виде ребята довезли его домой. Почти две недели пролежал он на печи, не в силах разогнуть спину. Лекарства народной медицины: травяные настои, растирка медвежьим салом, прогревание поясницы горячим песком. Выходила мать сына, распрямился Минька.
История эта вроде и забылась. Но через годы болезнь напомнила о себе, вернувшись вновь и став в дальнейшей жизни постоянной спутницей.
Суровая природа тайги - прекрасная школа воспитания мужественных, честных людей с твердым характером и открытым взглядом на жизнь. В этой школе истоки формирования феномена личности будущего конструктора, администратора и просто человека Михаила Кузьмича Янгеля.
Образование будущего академика началось в 1919 году. В восьмилетнем возрасте он поступил в начальную Зыряновскую трехклассную школу. Любовь и благодарность к своему первому учителю он пронес в сердце через всю жизнь. На пороге своего шестидесятилетия, отвечая на вопросы комсомольцев конструкторского бюро, он скажет:
- Вы спрашиваете о встречах с наиболее запомнившимися людьми детства. Я отвечу, наверное, так, как ответили бы на этот вопрос тысячи людей. И первым назову моего первого школьного учителя. Это он открыл передо мной первую страницу букваря и три года терпеливо учил грамоте. Я помню как сейчас его неторопливую речь, вижу его умные глаза... Нелегко вложить в руку ребенка ученическое перо, но еще сложнее зажечь в нем искорку любви к знаниям и повседневному труду.
Закончив зыряновскую школу, мальчик переезжает для продолжения образования к своей бабушке в Нижнеилимск, где становится учеником четвертого класса. При горящей лучине и керосиновой лампе познает азы знаний пытливый юноша. Именно в эти годы начинается формирование характера и круга интересов вступающего в сознательную жизнь отрока.
- Мишу ватага наша слушала, даже побаивалась маленько. Особо
когда он в шутку начинал подражать строгому тону своего отца Кузьмы
Лаврентьевича. Случалось и так: мы в "застукалочки" играем, а Минька сядет на траву и в книжку уткнется - не оторвешь, - вспоминает зыряновский старожил А.С. Перетолчин.
Из-за тяжелого семейного положения (в это время в семье было пятнадцать человек) Михаил вынужден переехать к тетке по линии матери в Кейтуп. Большое влияние на мальчика оказывает муж тетки, поляк по национальности, бывший в царские времена политическим ссыльным, В.К. Яскуло. Виктор Казимирович преподавал немецкий язык и имел хорошую библиотеку, из книг которой и бесед с начитанным человеком многое запало в душу школьника. Здесь, в Кейтупе его в декабре 1925 года принимают в члены Российского Ленинского Коммунистического Союза Молодежи. Это было большое событие в жизни четырнадцатилетнего паренька.
Зимой 1925 года и весной 1926 года младшего брата в письмах в Зырянову стал усиленно звать в Москву старший брат - студент Горной академии
Константин Янгель. На семейном совете отец с матерью решили - Миньке
надо учиться дальше. Вот только где достать деньги на дорогу? Решили продать корову. Но неожиданно помог самый старший сын Александр, который прислал денежный перевод.
Недолгие сборы - и за плечами холщовый мешок, в руках деревянный сундук - вот и вся нехитрая крестьянская поклажа, в которой смена белья, пироги да шаньги, брусничное варенье, сало и кедровые орехи.
Минька прощается с родимой деревней. Впереди далекий, многие тысячи километров, нелегкий путь по рекам и железной дороге, путь в неизвестность, путь в самое сердце страны - ее столицу Москву.
Закончился сибирский период его жизни и начинается новый - московский.
Минька, сын Кузьмы Янгеля, становится Михаилом Янгелем.
ЕГО УНИВЕРСИТЕТЫ
И вот конец долгой дороге. На вокзале встретил брат Константин и привез к себе в общежитие: где живут трое, там и четвертому место найдется. Поступил в седьмой класс и устроился на работу разносчиком продукции стеклографии. В целях экономии денег, которые получал для проезда в трамвае, доставлял ее адресатам пешком.
- Зато, - вспоминал он впоследствии не без гордости, - Москву я изучил и вдоль, и поперек. Часто даже коренным москвичам справки давал, как до какой улицы добраться.
В 1927 году по совету брата решил приобрести профессию и поступил учиться в школу фабрично-заводского ученичества на знаменитую подмосковную текстильную фабрику, известную до революции как Вознесенская мануфактура С. Лепешкина и сыновей, расположенную в городе Красноармейске. Для жительства снял небольшой уголок у местного мельника. Цена за него для ученика была немалая, но не ночевать же под открытым небом!
Хозяйская семья жила в достатке: и питания вдоволь, и одевались хорошо. В этот период своей юности он впервые ощутил моральное унижение от существования в бедности. Бедность бедности рознь. В Зыряновой, хотя и жили бедно, но это был уровень обеспеченности практически всех - жизнь в недостатке. Все находились в равных условиях и никто не чувствовал своей ущербности друг перед другом.
- Как-то в праздник, не помню в какой, - вспоминал впоследствии Михаил Кузьмич, - вся семья мельника собралась на прогулку. День был солнечный, ласковый. Настроение у всех приподнятое. Дочери мельника, с которыми я дружил, стали звать и меня: "Пойдем погуляем!" А мне на улицу выйти не в чем: последние ботинки пришли в негодность. Дырки, как в решете... Прогоревал я тогда весь день. Молодой был, сидеть в праздник дома обидно. А через несколько дней пошел проситься к комсомольцам в коммуну. Ребята посочувствовали, помогли. Стал я коммунаром.
- Коллектив у нас был дружный, - рассказывал бывший завхоз коммуны Д.М. Смирнов. - Пятнадцать парней и пять девушек. Все деньги в общий котел шли. Десять процентов от зарплаты - на личные нужды. Что кому купить,
решали сообща. Была на всю коммуну одна заборная книжка, по которой продукты получали. После работы на стадион шли: бегали, в футбол играли. По вечерам все больше в шашки сражались - шахмат у нас в коммуне полного комплекта не было. Вином тогда не баловались. Чай пить - вот это все любили. А еще песни пели под гитару.
Окончив школу ФЗУ, Михаил Янгель стал работать помощником мастера в ткацком цеху.
Уже в эти годы в полной мере проявляются черты характера будущего главного конструктора - руководителя большого коллектива: принципиальность, независимость, требовательность, справедливость, умение увлечь
идеей и высокая мера человечности. Вот только некоторые свидетельства тому, высказанные бывшими членами Вознесенской молодежной коммуны, собравшимся вместе по прошествии почти пятидесяти (в 1973 году) лет.
- Как пришел к нам на фабрику, так и влился в физкультурный коллектив. Крепкий был парень и развитой. Правда, потом меньше стал спортом заниматься - учился на рабфаке, - вспоминает бывший помощник ткацкого мастера.
- Никогда ни на кого не кричал, - вставляет Т.М. Морозова. - Организатор был хороший, требовательный, правильный. На недостатки указывал, но с душой, с подходом к человеку. Никто на него не обижался.
- Упорный был парень. Читал много, - продолжает разговор Д.С. Смирнов. - После работы сядет в столовой и книжками себя окружит. Помню, домой он как-то собрался, в Сибирь. Позабыл только, в каком году это было. Собрали мы его: селедок несколько с собой дали, карамели для мамаши и сестренок. Ситчику немного набрали. Доволен он был очень. Но и сам в долгу перед коммунарами не остался: привез илимских орехов кедровых да сала сибирского. Хорошее было сало.
- Организатор Миша был дельный, - заканчивает бывшая прядильщица Е.И. Гаврилова. - На субботники мы тогда все ходили. Помогали подшефному хозяйству картошку с поля убирать. Так он всех огоньком зажигал. Справедливый был, но очень уж принципиальный - директору правду в глаза так и резал. Подхалимства не любил.
В июле 1931 года в жизни двадцатилетнего паренька произошло важное событие. Михаила Янгеля приняли в ряды Коммунистической партии, которая тогда называлась Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков).
- Я не спал потом всю ночь, - вспоминал впоследствии Михаил Кузьмич. - Очень меня взволновало это событие. Особенно запомнились слова одной пожилой ткачихи:
- Раньше, - сказала она, - ты о себе думал, а теперь всю жизнь должен думать о всех нас. Ленин так учил.
В тридцатые годы вся молодежь буквально бредила авиацией. "Крылатый" век набирал силу. На самолетах с каждым днем летали все дальше и все выше. Романтика воздушного полета была знамением времени.
Не обошло это увлечение и рабочего ткацкой фабрики Михаила Янгеля. Свое будущее он видит через призму авиационного института, готовящего инженерные кадры. Но почему не летчика? Очевидно, побаивался, что не пройдет по здоровью - в последнее время стал частенько побаливать, начало давать знать о себе тяжелое детство и та злополучная ночевка в ночном.
Итак, жребий брошен. По путевке Пушкинского райкома комсомола Московской области он подает заявление в Московский авиационный институт и сдает успешно вступительные экзамены.
Сентябрь 1931 года. Михаил Янгель садится за студенческую парту и на шесть лет связывает свою жизнь с ведущим вузом, готовившем специалистов для авиационной техники.
Студенческие годы - годы формирования организаторских способностей М.К. Янгеля. Отличную учебу он успешно сочетает с огромной общественной работой. Энергичный, напористый, он очень скоро становится вожаком молодежи. Неизменно активен на проводящихся собраниях, пишет заметки в институтскую газету "Пропеллер", возглавляет субботники. И все делает увлеченно, с огромным желанием и вдохновением.
Как естественный результат - признание: секретарь групповой комсомольской ячейки, секретарь факультетского комсомольского бюро. В январе
1935 года Михаила Янгеля избирают членом партийного комитета института, а через месяц, в феврале, он становится секретарем комитета комсомола Московского авиационного института. И все это при успешном овладении учебным процессом. Институт занимает во втором туре всесоюзного соревнования третье место. В честь этого итога, как тогда говорили, ударной работой студентов и преподавателей открыта книга Почета, куда заносятся имена наиболее отличившихся. В числе их: "Товарищ Янгель. Группа С-7-36. Лучший ударник, 100 % "отлично". Партинструктор". Спокойный, уравновешенный, и в то же время деловой и горячий во взаимоотношениях, страстный и убежденный как агитатор, проводник идей, принципиальный и правдивый, добрый и отзывчивый - таким видят своего вожака студенты института.
Тяжелая жизнь семьи в Сибири (умер отец) вынуждают Михаила Янгеля поступить на работу в конструкторское бюро Н.И. Поликарпова конструктором второй категории. Студент пятого курса, принимая такое решение, знал, что его ожидает. Опыта уже было предостаточно: и в стеклографии, и на фабрике он прекрасно прочувствовал, что значит работать и учиться одновременно. Как и всегда, выручила самодисциплина, особый режим работы. Спать приходилось по пять-шесть часов, но не сбавлял темпов ни в учебе, ни в общественной работе.
Успешно сдав последнюю сессию, Михаил Янгель начал работать над дипломным проектом. Руководить дипломным проектом взялся сам "король истребителей" Н.Н. Поликарпов. Началась пора раздумий, поисков, расчетов, реализовавшихся в конце концов в квалифицированную работу.
В феврале 1937 года Михаил Янгель защитил дипломный проект на тему: "Высотный истребитель с герметичной кабиной". Решение государственной комиссии единодушно: поставив оценку "отлично", она постановила выдать соискателю "красный" диплом самой высокой пробы - "с отличием" и присудить квалификацию инженера-механика по самолетостроению.
АВИАЦИОННЫЙ ИНЖЕНЕР
Вопроса о том, где работать, покинув студенческие аудитории, у молодого специалиста не существовало. Однажды во время консультации дипломного проекта Н.Н. Поликарпов сказал:
- А голова у тебя есть. Что думаешь делать, когда закончишь институт? Оставайся у нас: такие головы нам нужны.
То, что Н.Н. Поликарпов был скуп на похвалу, знали все. Но сибирский юноша его сильно заинтересовал и он дал команду не упустить этого парня.
А Михаила Янгеля уговаривать было и не нужно: он сам уже твердо решил, закончив учебу, работать у Н.Н. Поликарпова.
Итак, впереди деятельность на авиационной ниве.
Об этом периоде жизни М.К. Янгеля известно мало. Тому свои причины. Самолетов собственной конструкции ему проектировать не привелось. В основном занимался деятельностью, связанной с организацией постановки в серию и доводкой новых конструкций, и приходится она большей частью на суровые военные годы, когда в тяжелейших условиях необходимо было заново в восточных районах страны на пустом месте, в кратчайшие сроки налаживать производство самолетов. А эта работа для руководителя среднего звена обезличена. Как правило, виден сам директор завода или его главный
инженер.
Но именно в эти годы шлифуется фундамент организаторских способностей и административной мудрости, которые в конце концов и определили имидж М.К Янгеля как выдающегося руководителя и наставника. А повседневные контакты с проектной и конструкторской работой формировали и организаторский талант творческого инженера.
Первая работа, которую поручили выполнять молодому специалисту, была связана с доводкой истребителя, внедрявшегося в серию. От того, как пройдет этот этап отработки конструкции, зависит судьба самолета. Однако однозначного мнения на сей счет среди создателей машин не было: одни считали эту работу второстепенной, другие смотрели на нее как на мелкое дело и предлагали поручать ее производственникам. Совершенно другого мнения придерживался Н.Н. Поликарпов:
"И те, и другие неправы, - забывают, что какая-нибудь мелочь может поставить под сомнение их кропотливый труд, что из-за какого-нибудь болта, целая машина может отказать в работе и оказаться скомпрометированной. Конструктор должен не только хорошо конструировать, но и хорошо доводить. В этом отношении он должен быть упорным, педантичным и дотошным..."
По характеру работы, связанной с модификацией боевых самолетов, часто приходилось бывать на аэродроме, где проводились испытательные полеты. Там он и познакомился со знаменитым летчиком Валерием Павловичем Чкаловым, который испытывал поликарповские машины. По дошедшим воспоминаниям, В.П. Чкалов сразу обратил внимание на молодого конструктора с не по годам развитым чувством ответственности за порученное дело, которому до всего было дело, и в то же время скромному в поведении, который не лез на глаза начальству, лишь бы выдвинуться. А однажды при разборе одной ситуации В.П. Чкалов даже выступил в поддержку молодого инженера, проявившего, по мнению руководства, излишнюю оперативную самостоятельность при решении возникшего вопроса.
В начале 1938 года Н.Н. Поликарпов пригласил в свой кабинет Михаила Янгеля и без лишней церемонии объявил:
- Мы посоветовались и решили направить вас в служебную командировку в США. В составе группы советских специалистов примете участие в реализации советско-американского торгового договора. Это даст вам возможность познакомиться с общим уровнем развития американской техники, с опытом работы авиационных фирм. В создании авиационной техники Советский Союз по многим показателям ушел далеко вперед. Важно теперь не только закрепить эти успехи, но и развивать их дальше, используя и обогащая все лучшее, что достигнуто в практике мирового самолетостроения.
Михаил Янгель молод и как человек, и как специалист - всего двадцать семь лет.
Во второй половине февраля 1938 года он - уже в своем рабочем кабинете на Пятой авеню в Нью-Йорке, куда советская делегация прибыла на пароходе, преодолев просторы Атлантического океана. Отныне в акционерном обществе, ведшем внешнеторговые связи с Америкой, Амторге, появился новый сотрудник, которого американские коллеги будут называть Майкл Янгель.
Постепенно география знакомств расширилась. Пытливый инженер побывал и детально ознакомился с конструкциями и технологией производства самолетов в Бруклине, Чикаго, Лос-Анжелесе, Санто-Монико, Сан Франциско и канадском Монреале. Поездки сопровождались многочисленными встречами с руководителями компаний и фирм, заключались договоры на поставку оборудования.
Толкового инженера быстро заметило руководство Амторга и стало связывать с ним определенные надежды, пытаясь сделать постоянным сотрудником. Однако это входило в противоречие со взглядами Михаила Янгеля на свою будущую деятельность. В письме из-за океана он пишет:
"...После двух-трех недель работы в комиссии меня вызвали в Нью-Йорк и предложили принимать дела у одного отъезжающего в Союз товарища. Так вот, работа, которую мне всучили, является по существу больше административной, чем технической, и ясно, что я этим сильно огорчен. Называется эта работа вроде как председатель технической комиссии. Слишком громко. Не правда ли? Мне больше нравится говорить так: временно исполняющий обязанности, заместитель уполномоченного главного управления. В общем шутки шутками, а всерьез спрашивается: за каким чертом я ехал в Америку, если я буду здесь сидеть на административной работе?"
В другом письме:
"...Я в очень резкой форме поставил вопрос об освобождении от работы в связи с тем, что срок моей командировки подходит к концу. Вместо удовлетворения моей претензии начальство запросило Москву о продлении моей командировки до января месяца...
...Вообще, я чувствую, что дело клонится к тому, что меня хотят закрепить здесь основательно, вроде как на постоянную работу. В той же телеграмме был поставлен вопрос об установлении мне персонального оклада с освобождением выплаты в Союзе. Никакие мои доводы во внимание не принимаются..."
Была и еще одна очень важная причина, из-за которой Михаил Янгель стремился в Москву - там у него была невеста - студентка МАИ Ирина Стражева.
И снова та же тема в очередном письме:
"...Как ни много у меня здесь работы, а все же мысль очень часто уносит меня в Москву к друзьям, в свой хороший коллектив, и я часто пытаюсь представить себе вашу работу и жизнь, отношения с заводом и новым директором, рисую себе будни вашей, наверное, напряженной работы. Срок моей командировки подходит к концу... Пришла телеграмма откомандировать меня срочно в Союз. Но моя радость по этому поводу была непродолжительна, так как начальство заявило, что не отпустит ни при каких обстоятельствах".
Однако в конце концов Михаил Янгель добился своего: в августе пришел вызов, требовавший командировать его в Москву.
И вот сентябрь 1938 года, Ленинградский вокзал столицы. С подножки подошедшего международного поезда соскакивает высокий молодой человек в элегантном сером габардиновом пальто. На голове в тон пальто серая шляпа. Михаил Янгель вернулся домой. Небольшой отдых, и вновь полностью уходит в работу. В сборочном цехе практически круглосуточно идет сборка новой конструкции истребителя И-180. О том, как быстро приобрел профессиональные инженерные навыки молодой специалист, свидетельствует известный в авиационных кругах профессор А.А. Кобзарев:
"...В один из обычных заполненных будничными производственными делами дней начала 1938 года в агрегатном цехе опытного завода не ладилась сборка лонжерона крыла нового истребителя. Как всегда в таких случаях, вызвали автора конструкции. Спустя немного времени в цехе появился высокий, стройный, подстриженный "под бобрик" конструктор. Спокойно, со знанием дела (чувствовалась школа Поликарпова) неувязка была устранена. Работа продолжалась. Так состоялась моя первая встреча с начальником бригады крыла Н.Н. Поликарпова - М.К. Янгелем".
В ноябре 1938 года Н.Н. Поликарпов назначает М.К. Янгеля своим заместителем. Второе важное событие в жизни молодого инженера произошло в мае 1939 года: загс Бауманского района Москвы зарегистрировал брак Михаила Кузьмича Янгеля и Ирины Викторовны Стражевой. Заместитель главного конструктора и студентка четвертого курса МАИ стали мужем и женой.
Вскоре М.К. Янгель неожиданно уезжает в длительную командировку на авиационный завод в город Горький как представитель конструкторского бюро при внедрении в серийное производство истребителя И-180. Из командировки он возвращается лишь в конце апреля 1940 года.
В это время в поликарповском конструкторском бюро проектировался двухмоторный тяжелый истребитель сопровождения. М.К. Янгель становится ведущим инженером проекта. Постоянно участвует в обсуждении и выборе основных характеристик ТИСа. В это же время с участием М.К. Янгеля разрабатывались рабочие чертежи силовой установки и начато изготовление первого опытного образца истребителя танков. Используя опыт, полученный во время заграничной командировки, М.К. Янгель внедрил новый плазменно-шаблонный метод изготовления самолета и внес ряд предложений по организации разработки технологического процесса.
Все это способствовало росту авторитета среди работников конструкторского бюро и завода. Приказом Народного комиссариата авиационной промышленности в июле 1940 года М.К. Янгель был назначен заместителем директора завода и ведущим инженером Опытно-конструкторского бюро
Н.Н. Поликарпова.
"...И опять закрутила Кузьмича работа: с утра - аэродром, а потом КБ до поздней ночи, - вспоминает его близкий друг А.А. Сарычев. - Вечером, перед отъездом домой, мы иногда собирались в его кабинете. Частенько он ставил меня в тупик коварными вопросами на философские темы и, добродушно усмехнувшись, тут же начинал сам отвечать на них.
В канун войны мы: Кузьмич и я, летчики - Иван Васильевич Доронин, Петр Ермолаевич Логинов и Женя Уляхин - допоздна сидели в кабинете у Кузьмича и спорили: нападут на нас немцы или нет?
А утром в воскресенье 22 июня я позвонил ему домой, сказал, что началась война. Весть была ужасной, и он сначала не поверил... Вскоре он с Поликарповым были уже на заводе".
К этому следует добавить, что вернулся домой Михаил Кузьмич только под утро, проведя первую военную ночь на заводе. И это станет нормой на все долгие военные годы.
Угроза, нависшая над Советским Союзом, нарастала с каждым днем. Немцы стремительно продвигались на восток. 22 июля 1941 года, ровно через месяц после начала войны, гитлеровские стервятники осуществили бомбежку Москвы.
Из далекого грозного сорок первого, связанного с первыми воздушными налетами врага на Москву, дошел примечательный полуанекдотический эпизод.
Группа представителей авиационной промышленности обедала в столичном ресторане "Националь". Вдруг внезапно объявили воздушную тревогу и почти одновременно послышались взрывы падавших где-то бомб. Сидевшие за столом, естественно, охваченные неприятным непривычным еще чувством опасности, в полупаническом состоянии повскакивали со своих стульев, чтобы укрыться в бомбоубежище. И в этот момент вдруг раздался громкий, решительный возглас М.К. Янгеля:
- Куда? А кто будет расплачиваться?
И это полушутливое, полуприказное, умело найденное обращение мгновенно подействовало на всех отрезвляюще.
В начале августа семья М.К. Янгеля - жена и годовалая дочка была эвакуирована из Москвы в Новосибирск.
В эти грозные для страны дни М.К. Янгель как ведущий инженер совместно с известным летчиком-испытателем Г.М. Шияновым проводил испытания
ТИСа. О том, как нелегко они проходят, он сообщает жене в письме от
4 сентября 1941 года. По законам военного времени вся почта подлежит перлюстрации. И это не скрывается: на каждом письме штамп военной цензуры: "Просмотрено". Поэтому он прибегает в эзоповскому языку, взяв за ключевое слово "экзамен". Жена - авиационный инженер, она все поймет. Вот выдержка из этого письма.
"...Все дни и даже большую часть ночей прошли в подготовке к событию,
о котором ты знаешь. Наконец, 26-го я был готов к экзаменам и провел
практическую беседу с рецензентом о современных средствах передвижения по земле.
Вслед за этим мне пришлось переезжать на новое местожительство. Что это стоит - легко понять, зная положение с нашим городским транспортом, - едва нашел такси.
Кое-как перебрался и 30 августа провел еще одну подготовительную беседу с рецензентом, которая многое должна была сказать мне о результатах предстоящей защиты. Но здесь, против ожидания, меня сильно задержал папаша, так как ноги заболели еще сильнее, и мне пришлось уделить ему очень много времени.
Наконец, 2-го сентября я освободился от всего постороннего и смог явиться на комиссию почти в полной готовности. Экзамен прошел прекрасно. Папаша мой был так рад, что расцеловал меня".
"Читаю эти строки и невольно улыбаюсь, - вспоминает И.В. Стражева. - Рассказал мне все подробности. Теперь знаю, что самолет переправили на другой аэродром, что много неприятностей было с шасси - "ногами", и первый полет был столь успешным, что "папаша" - Николай Николаевич Поликарпов - крепко Янгеля расцеловал".
В летно-испытательном институте сохранилась книга учета полетов тех дней. В ней имеется запись о том, что М.К. Янгель "участвовал в полетах в качестве ведущего инженера самолета Н.Н. Поликарпова под шифром "А" совместно с летчиком Георгием Михайловичем Шияновым".
После окончания летных испытаний Михаил Кузьмич должен был согласно предписанию наркомата вылететь самолетом в Казань. Но неожиданный звонок домой, где он собирал уже вещи в дорогу: просят помочь в срочном оформлении эшелона с заводским имуществом и людьми для отправки на восток. На месте стало очевидным, что вагонов явно не хватает. М.К. Янгель срочно связался с Наркоматом путей сообщения и в результате долгих переговоров достал несколько открытых платформ. Но впереди долгий путь, а на улице уже заморозки. Приходится срочно формировать бригады конструкторов, которым необходимо в кратчайший срок изготовить утепление вагонов. И опять куда-то звонит, едет, просит, требует. А сирены периодически и подолгу зловеще гудят, предупреждая об очередном налете вражеской авиации на столицу.
Наконец все работы закончены, вагоны утеплены, эшелон сформирован и готов к отправке. Вместе с составом собирается уехать и М.К. Янгель. И вдруг поезд, в котором были и его вещи, неожиданно тронулся. Михаил Кузьмич подбежал к подножке вагона, пытаясь вскочить на ходу. Но незнакомая женщина поспешно загородила вход корытом.
- Видишь, места здесь нет! - крикнула она хрипло. - Полезай, если хочешь, в другой вагон, а то оставайся с фрицами. Они недалеко...
Вскочить в какой-нибудь другой вагон уже не было возможности: все двери были плотно закрыты. А поезд, набрав скорость, быстро растворился в туманной мгле.
- Я сел на рельсы и вдруг ощутил, что весь дрожу, - вспоминал впоследствии Михаил Кузьмич. - То ли от усталости и неимоверного напряжения, то ли от грубой, незаслуженной обиды этой женщины... А потом встал - и на завод. Смотрю: там еще полно людей и гора ценного имущества. Хорошо, что не уехал. Дел оказалось по горло.
И вот приказ заместителя Наркома авиационной промышленности
П.В. Дементьева:
"Окончание эвакуации завода НКАП возложить на заместителя директора завода тов. Янгеля Михаила Кузьмича, предоставив ему права директора завода".
В эти критические для страны дни М.К. Янгель, движимый патриотическими чувствами, видит себя в рядах бойцов с оружием в руках, защищающих свою свободу и независимость, и пытается предпринять для реализации своих намерений определенные действия.
"Когда завод эвакуировался, - вспоминает А.А. Сарычев, - Михаил Кузьмич оставался в Москве. Впоследствии многие вспоминали о помощи, которую он оказывал в те тяжелые дни. Однажды часов в двенадцать ночи он разыскал меня. Одет был в полушубок и валенки, за плечами винтовка. Только что упал сбитый немецкий самолет.
Кузьмич стал меня уговаривать остаться в Москве и быть начальником штаба партизанского отряда. Сам он был бы его командиром".
М.К. Янгеля в эти критические дни ни на минуту не покидает мысль о фронте. "Ежедневно, - пишет он в одном из писем жене, - бываю в Райкоме, добиваюсь целесообразного применения своих сил по защите Москвы".
О том, что место М.К. Янгеля в тылу, в промышленности, напишет в
письме и его старший брат Александр, генерал, защищавший блокадный
Ленинград.
"...Шура прислал открытку из Ленинграда. Ругает меня, что собираюсь на фронт. Говорит, что это похвально, но глупо, что я должен работать так, чтобы у них было больше нашей продукции".
Впрочем, Москву, когда враг был уже на подступах к столице и каждый день по несколько раз объявляли воздушные тревоги, а население активно участвовало в ликвидации воздушных атак и тушении пожаров от зажигательных бомб, тылом считать можно было только условно. Опасности самого неожиданного характера подстерегали на каждом шагу. Одна из них возникла в результате нелепого стечения обстоятельств и могла трагически завершиться для М.К. Янгеля. А произошло следующее.
Во время очередного налета вражеской авиации зенитчики сбили один самолет над Центральным аэродромом Москвы. Экипаж самолета успел выброситься на парашютах. Одного летчика быстро обнаружили. За двумя другими бросились в поиск.
Надо же было такому случиться, что как раз в это время Михаил Кузьмич возвращался из райкома партии, куда приехал утром машиной, пешком на
завод. Поскольку он очень торопился, то для сокращения пути решил использовать лазейку в заборе. И вот тут-то и столкнулся лицом к лицу с патрулем,
пытавшемся поймать немецких летчиков. Естественно, бойцы потребовали
у М.К. Янгеля документы. Однако в гимнастерке бумажника не оказалось.
В этот момент он мгновенно понял, что забыл их в ящике стола в каби-
нете. Это была непростительная оплошность, которая чуть не стоила ему жизни. Бойцы, раздосадованные неудачным поиском, были настроены решительно.
- Да что с ним церемониться, - закричал один из них. - Списать, да и все. Если он и не фриц, то личность темная. У нас дела поважнее. Ишь, придумал: забыл документы... А через забор зачем лез?!
Михаил Кузьмич предпринял попытку объяснить в оправдание причину отсутствия документов, но сразу понял, что это абсолютно бесполезно. В довершение ко всему где-то совсем близко самолет сбросил бомбы и столб пламени взвился над крышами домов.
- Вот гады! - продолжал кричать боец. - А ты давай поживей к забору.
И он грубо ударил Михаила Кузьмича по плечу. Многое в эти мгнове-
ния промелькнуло у него в голове. До забора считанные шаги. Погибнуть так нелепо от рук своих. И не в бою, а просто так, по глупейшей ошибке и в такие трудные для Родины дни. Было тяжело и страшно от этой беспомощности. Словно свинцом налились вдруг онемевшие ноги.
- Молча шел я с солдатами к забору, - вспоминал этот полный кошмара трагический в своей случайности эпизод. - И вдруг навстречу рабочие - трое или четверо, - с ними мы грузили эшелоны, отправлявшиеся на восток.
- Это куда ведете нашего директора?! - потребовали они ответа у солдат. - Мы Кузьмича обыскались, а вы его - под конвоем!
Так меня эти ребята и выручили... А я пришел в свой кабинет, достал из стола бумажник, вынул пропуск и долго держал его в руках. Не знаю, сколько минут просидел в неподвижности.
Традиционные революционные ноябрьские праздники 1941 года
М.К. Янгель встретил в Москве. Как и вся страна, слушал в канун 7 ноября речь И.В. Сталина. На другой день был он на Красной площади. В строгом, суровом марше проходили мимо Мавзолея В.И. Ленина солдаты, отправляясь сразу с парада на фронт, который был уже на подступах к столице. Весь мир был поражен этим событием, мужеством и нерушимой уверенностью в своей победе советских людей.
В конце ноября 1941 года Михаил Кузьмич надолго запирает двери своих комнат в квартире. В полуторатонной грузовой машине, увязающей в мокром мягком снегу шоссейного бездорожья, он возглавляет эшелон, эвакуирующийся на восток. 30 апреля 1942 года Н.Н. Поликарпов подписывает приказ, в котором, в частности, сказано:
"...За проделанную работу по завершению эвакуации, по организации филиала завода и подготовки территории и зданий завода под ремонт боевых самолетов объявляю благодарность с занесением в личное дело и премирую месячным окладом следующих работников завода:
1. Янгеля М.К. - зам. Директора...".
В списке еще восемь человек.
Однако, несмотря на проведенную в сложнейших условиях огромную работу, получившую положительную оценку, и хорошие отношения с Н.Н. Поликарповым, обстановка для Михаила Кузьмича оказывается сложной. В разговоре с женой он бросает:
- К сожалению, некоторые из "деятелей" еще крепко сидят на своих местах и вошли в доверие к главному. Мне надо подумать о будущей работе. Оставаться на заводе я не могу.
В июне 1942 года по указанию Наркомата М.К. Янгель возвращается в Москву. Квартиру кто-то самопроизвольно занял, пришлось временно поселиться у товарища.
В этот момент Михаил Кузьмич предпринимает еще одну попытку уйти
на фронт. Однако это решение не получило поддержки ни в Наркомате
авиационной промышленности, ни в Московском городском комитете партии. Секретарь горкома В.И. Фирюбин категорически отказал в просьбе.
М.К. Янгелю объяснили, что на фронте он будет всего лишь рядовым бойцом даже в ранге командира, а здесь такие специалисты, не теряющие ни чув-
ства собственного достоинства, ни самообладания, решительные и му-жественные в критических ситуациях, нужны не меньше, чем на передовой в окопах.
Именно об этом он напишет гневные строки:
"... Не хватает оборудования, рабочих рук, зато избыток случайно попавших в руководство ограниченных людей и персон. Временами кажется: может быть не они, а я сам - выродок человеческого рода? Может быть и мне надо стараться быть похожим на них?! Но нет...".
В этот период М.К. Янгеля освобождают от должности заместителя директора завода и он переходит на другой завод начальником цеха. О том, в каких
тяжелейших условиях приходилось работать, когда порой руководящий состав - начальники цехов и отделов переводились на казарменное положение без права покидать завод, Михаил Кузьмич написал в одном из писем близким:
"Завод совершенно не укомплектован кадрами. У меня в цехе на 120 производственных рабочих только четыре человека являются кадровыми.
Остальные - ребятишки в возрасте 16-17 лет.
... В других цехах дело обстоит нисколько не лучше, чем у меня. За два месяца сменили шесть начальников цехов и двух начальников производств".
В другом месте читаем:
"Присмотревшись, произвел замену всех своих заместителей и помощников. На днях возьмусь за начальников мастерских и мастеров..."
И далее:
"Провел большую перестановку всей внутренней организации работы и структуры цеха. Не обошлось, конечно, без столкновений с некоторыми работниками, обид с их стороны. Но сейчас не такое время, чтобы считаться с нежелающими или не умеющими работать и терпеть их пребывание на случайно занятых местах".
С этого момента начинается период в жизни Михаила Кузьмича, когда место работы и занимаемые должности меняются, как в калейдоскопе.
В январе 1943 года Н.Н. Поликарпов выходит с просьбой в Наркомат авиационной промышленности о возвращении М.К. Янгеля на завод и предлагает ему поехать в Сибирь и заняться реэвакуацией завода. М.К. Ягнель принимает предложение. В Москву он возвращается в феврале 1944 года. В это время стало набирать темпы конструкторское бюро А.И. Микояна, который приглашает Михаила Кузьмича к себе заместителем главного инженера.
Однако это решение не было простым. Вот характерный разговор, состоявшийся между М.К. Янгелем и его женой:
- Вчера встретил на одном совещании Артема Ивановича Микояна. Он рассказал мне кратко о своих делах, планах. Думает в ближайшее время развернуть работу по созданию истребителя больших высот.
- И предлагает тебе заняться этой темой?
- Пока нет. Но в перспективе возможно. Сейчас ему нужен главный инженер завода. Он предложил Янгеля.
- Но в том коллективе есть люди, с которыми ты неизбежно будешь "воевать". Стоит ли тебе идти на руководящую работу, где придется решать множество организационных вопросов, связанных, в частности, с расстановкой кадров?
- А где таких вопросов не будет? Не бороться с подхалимами, с людьми без принципов не в моем характере. А их, к сожалению, на наш век хватает...
В этом коллективе немало настоящих людей, с которыми можно отлично работать. Уверен, что в правильных начинаниях всегда получу от них поддержку.
С Михаилом Кузьмичом вернулась из эвакуации и семья. Условия жизни в Москве были очень непростыми, часто приходилось прибегать к услугам керосинки, керогаза и даже примуса. Для решения картофельной проблемы пришлось взять участок в коллективном огороде, на поле, закрепленном за конструкторским бюро А.И. Микояна. Это мероприятие дорого обошлось для здоровья Михаила Кузьмича. Убирать урожай ему пришлось в хмурый дождливый осенний день. Чувствовал он себя неважно, болели ноги, ныла поясница. Поэтому его укутали шарфами и взяли напрокат у кого-то ватник. Вечером до глубокой ночи пришлось таскать на спине картошку к себе в квартиру на седьмой этаж.
А утром он не смог встать с постели - диагноз участкового врача - двух-
стороннее воспаление легких. При сильном истощении необходимо усилен-ное питание. Но где достать для этого денег? Пришлось продать пишущую машинку, которую Михаил Кузьмич привез из Америки. Через месяц он уже был на ногах и вскоре приступил к работе.
Однако работа в конструкторском бюро А.И. Микояна не сложилась.
В конце 1944 года он подал заявление об увольнении. Семье свое решение объяснил так:
- Решение своевременное. Не думайте, что это так легко для меня. Знаю, что какое-то время и семье будет трудно. Другой работы я сейчас не подыскал.. Возможно, и стоило бы в угоду благополучию поступиться чем-то. Но не могу. Характер уж у меня такой, как говорят, "слишком принципиальный".
В январе 1945 года М.К. Ягель - ведущий инженер в конструкторском бюро В.М. Мясищева. Об этом периоде жизни он подробно пишет своему младшему, следующему за ним брату Павлу, который в это время был в советских войсках в Германии:
"Работа ведущего заключается в техническом руководстве конструкторами, координации их деятельности с производством, в разрешении возникающих технических вопросов. Работа сама по себе довольно интересная, и меня она может вполне удовлетворить. Но, к сожалению, я не уверен, будет ли она реализована.
Кроме того, она не приносит мне достаточных для удовлетворительной жизни семьи материальных благ. Денег могло бы хватить, если бы не было необходимости часто прибегать к рынку, так как отовариваются продовольственные карточки продуктами невысокого качества. Детям необходимо молоко и хотя бы в небольшом количестве масло. Но ни того, ни другого мы не получаем. Получаем солодовое (мучное) молоко и лярд (искусственный жир). Свежего мяса тоже не получаем - оно заменяется яичным порошком или, в лучшем случае, консервами. Так что волей-неволей приходится прибегать к рынку.
Этой осенью положение создалось наиболее трудное: продавать из вещей уже нечего, а нужны были несколько тысяч рублей на заготовку картошки и других овощей на зиму, так как весной из-за болезни я своего огорода не сажал. Трудно мне бы пришлось, если бы не выручил Александр.
Большая тяжесть свалилась с моих плеч: будет картошка, значит, жить можно. Остается еще как-то разрешить вопросы, связанные с необходимостью купить некоторые предметы одежды. Начиная от чулок, обуви и кончая теплой одеждой, как у детей, так и у нас с Ириной дела обстоят, прямо говоря, неважно.
За весь 1945 год я получил на заводе всего лишь один ордер на отрез
для костюма. Хотя и донашиваю последний костюм, этот отрез придется все же продать. Надо приобрести более необходимые вещи для ребятишек и Ирины.
...Я, может быть, и зря, Паша, так расписал свою нищету. Ведь, в сущности, очень многие живут хуже, чем я. Уж такое сейчас время..."
В этот период семья М.К. Янгеля настолько бедствовала, что он вынужден был использовать свои способности в портняжном ремесле. И, как всегда, поставив перед собой конкретную задачу, не в зависимости от ее уровня оказался на высоте. Вот как описывает эту ситуацию его жена:
"Жилось нам нелегко... Одежда его пришла в негодность. А в шкафу висел старый, целый, но сильно вылинявший с американских времен костюм.
- Что, если я его перелицую сам? С изнанки он как новый. Недаром в прошлом был ткацким поммастера.
В воскресный день он сел за работу... Михаил Кузьмич аккуратно распорол бритвой все швы, потом отутюжил все "детали", и наконец ювелирно сшил их на машинке. Мама была потрясена и сроками и качеством работы. Костюм оказался удивительно элегантным."
Работа в конструкторском бюро В. Мясищева также не была продолжительной. В 1946 году ОКБ было неожиданно расформировано. М.К. Янгеля перевели в Министерство авиационной промышленности старшим инженером, где он с присущей энергией и целеустремленностью занимался координированием и решением принципиальных вопросов, связанных с развитием отечественного самолетостроения.
- Работа интересная, - говорил он. - Но все-таки с явно организационным уклоном. А я так мечтаю о сугубо конструкторской, творческой. В 1948 году была организована Академия авиационной промышленности для повышения квалификации руководящих работников авиационной техники. К преподаванию в ней были привлечены ведущие ученые, экономисты, главные конструктора и организаторы промышленности.
Михаил Кузьмич стал слушателем этой Академии. Учился с большим интересом, часто ездил на консультации в ведущие научные организации. С особым интересом работал над курсовым проектом по конструкции. Тема - специальная тележка на рельсах для взлета тяжелых самолетов. Вопрос подвижного старта сильно заинтересовал будущего главного, и он нашел оригинальное конструктивное решение.
ВХОЖДЕНИЕ В РАКЕТНУЮ ТЕХНИКУ
1950 год оказался поворотным в судьбе М.К. Янгеля. В конце марта он блестяще защищает аттестационную выпускную работу на тему "Расчет крыла истребителя". В характеристике по окончании академии написано:
"... Имея широкое и разностороннее развитие и большой опыт руководящей работы в промышленности, тов. Янгель обладает принципиальным,
прямолинейным характером. Тов. Янгель по своему развитию и способнос-
тям может с успехом вести как самостоятельную научно-исследователь-
скую работу, так и руководящую административно-техническую в промыш-ленности".
По существовавшему тогда положению полученный аттестат, кроме работы по специальности, давал его владельцу также право на защиту диссертации без сдачи кандидатских экзаменов.
В марте 1950 года заместитель Министра вооружения В.Л. Лобанов, очевидно, по просьбе директора Научно-исследовательского института № 88, являвшегося головной научной организацией в области ракетной техники, обратился к заместителю Министра авиационной промышленности П.В. Дементьеву с просьбой направить оканчивающего академию М.К. Янгеля по переводу для работы в НИИ-88 Министерства вооружения.
Получилось так, что учеба в академии подвела итог производственной и конструкторской деятельности М.К. Янгеля в авиационной промышленности, и академию он закончил, чтобы в авиацию больше не возвращаться. Развертывавшееся ракетостроение являлось по сути дела смежной отраслью техники и авиационные специалисты составили основу - фундамент его инженерных кадров.
Может быть в связи с этим, ставшим поворотным в его судьбе событием, вспомнит он давнишний студенческий эпизод, когда два первокурсника сели на Киевском вокзале в Москве в вагон поезда и отправились в Калугу.
Я понимал, - скажет впоследствии Михаил Кузьмич, - что не побывать в городе, где живет К.Э. Циолковский, я просто не могу. Смотрел на мелькавшие за окном поля, желтую листву березовых рощ и неотступно думал: Вдруг увижу Циолковского, столкнусь на улице и заговорю. И судьба подарила эту встречу. Все было неожиданно и очень удачно. Мы долго бродили по улицам Калуги. Окна с наличниками и ставнями. На подоконниках герань. Добрались и до
Коровинской улицы, круто сбегавшей к реке. Калитка, ведущая в небольшой дворик. Неужели у заветной "колыбели"?! Я уговорил друга: "Подождем немного!" И Циолковский вышел из дома. Может быть увидел из окна две окаменевшие фигуры. Константин Эдуардович любил молодежь. К нему в те годы приезжало немало таких, как мы, мечтателей. В руках у Циолковского слуховая, похожая на граммофонную, трубка. Позвал нас к себе.
Память об этом эпизоде будущий Главный конструктор ракетно-космических систем бережно пронесет через все последующие жизненные старты. Может быть именно после этой встречи проявилось, пока безадресное, увлечение ракетной техникой.
"Размышляя о прошлом, я думаю, что основной толчок моим мыслям был дан все же книгами Циолковского, - вспоминал впоследствии М.К. Янгель. – Я и мои сверстники-студенты с неослабевающим интересом читали и перечитывали научно-фантастические повести "Грезы о Земле и Небе", "Вне Земли", "На Луне". И, конечно, "Исследование мировых пространств реактивными
приборами". Какая необыкновенная по широте своей и замыслу книга!
Я вдумывался в каждую ее строку. Мне казалось удивительно символичным и то, что год ее написания совпал с годом моего рождения..." Но не только идеи К.Э. Циолковского будоражат студента Михаила Янгеля.
"Мы разговаривали сидя на скамейке в скверике возле аудиторного
корпуса. - вспоминает И.В. Стражева.
- Достал очень интересную книгу, - сказал он мне. - Тут о природе тяготения. И теория полета. И о воздушной оболочке Земли... А вот глава о ракетах, и отдельно дано описание ракетных кораблей для полетов в мировое пространство. Макс Валье (автор обсуждаемой книги, погиб в 35 лет в 1930 году при пуске сконструированного им ракетного автомобиля - Авт.) говорит о решении теоретической проблемы ракетного полета американским ученым Робертом Годдаром и немецким профессором физиком Германом Обертом. Он не знал, видимо, о гораздо более ранних работах в этой области Циолковского. Редактор снабдил книгу Макса Валье соответствующими комментариями, дополнил материалами о Циолковском, Цандере и рассказом о воздухоплавательном приборе Кибальчича.
Михаил Янгель, - продолжает И.В. Стражева, - читал мне в далеком
1936 году увлеченно и страстно:
"Кто в летнюю лунную ночь не испытал горячего желания воспарить к звездам и увидеть позади себя свободно висящую в пространстве Землю в виде золотистого шара, становящегося все меньше и меньше и наконец исчезающего в мироздании алмазной песчинкой..."
К теме о межпланетном путешествии М.К. Янгель непроизвольно обращается еще раз в письме к жене из Америки, передавая впечатление об увиденном из иллюминатора самолета:
"...В условиях темной ночи миллионы разбросанных на большой площади электрических лампочек производят впечатление звездного неба, и фантазия рисует картину, которой я очень увлекался раньше, - полета в межпланетном пространстве. Быстро мчащиеся автомобили, освещаемые прожекторами сзади идущих машин, как-то невольно наводят на мысль о межпланетных кораблях будущего. И лучи прожекторов кажутся следами этих кораблей в мировом пространстве..."
И все же в те годы М.К. Янгель до мозга костей предан авиации. Вот его собственное признание:
"В те годы я мечтал только о самолетах. Они казались совершенством".
Между тем просьба Министерства вооружения о переводе М.К. Янгеля из авиационной промышленности была удовлетворена с небольшими "издержками" для НИИ-88, которое обязали уплатить "неустойку" в размере 2500 рублей, как компенсацию за оплаченный академией М.К. Янгелю отпуск, поскольку "выпускник" направлялся не на предприятия авиационной промышленности.
12 апреля 1950 года согласно приемной записке, подписанной Л.Р. Гонором и С.П. Королевым, Михаил Кузьмич был принят в специальное конструкторское бюро - СКБ-1 НИИ-88 на должность начальника отдела и заместителя главного конструктора. В переводе на общедоступный язык это означало, что отныне М.К. Янгель под руководством С.П. Королева будет заниматься системой управления ракет.
Итак, тридцатидевятилетний Михаил Кузьмич Янгель переступает порог конструкторского бюро, занимающегося новым видом техники - ракетостроением, с которым будет связана вся его последующая жизнь.
Дата "вхождения" будущего Главного конструктора в ракетную технику станет знаменательной вехой в его биографии: через одиннадцать лет и именно 12 апреля, впервые преодолев силы земного притяжения, первый космонавт Ю.А. Гагарин пролетит над цветущим оазисом солнечной системы - планетой Земля. В связи с этой исторической победой человеческого разума над силами природы группа ученых и конструкторов, и среди них М.В. Келдыш, С.П. Королев, М.К. Янгель, были удостоены вторых Золотых медалей "Серп и Молот" и званий Героя Социалистического Труда.
Но это будет потом, в непрогнозируемом будущем. А пока события развивались своим чередом. К работе в должности начальника отдела М.К. Янгель приступил 6 июня 1950 года после прибытия из отпуска. В СКБ-1 как раз в апреле-июне того года осуществлялась внутренняя реорганизация, в результате которой было создано два Особых конструкторских бюро - ОКБ. Начальником и главным конструктором ОКБ-1 стал С.П. Королев.
Возможно в результате реорганизации или по каким-то другим, оставшимся неизвестными причинам, но назначение на должность М.К. Янгеля состоялось только 30 июня 1950 года, когда был подписан приказ начальником
7 Главного управления Министерства вооружения. И назначен он был всего лишь исполняющим обязанности начальника отдела приборов управления. О должности заместителя главного конструктора в приказе никаких упоминаний не было. В связи со сложившейся ситуацией заместителем главного конструктора В.П. Мишиным на имя помощника директора НИИ-88 по кадрам была направлена реляция с просьбой выписать новую приемную записку с исправлением должности М.К. Янгеля вместо заместителя главного конструктора на должность начальника отдела.
Назначение М.К. Янгеля не только в новую отрасль, но и в новую для него в ней область - управление было связано в какой-то мере с конкретной ситуацией - сложившейся в коллективе напряженной обстановкой. Отдел систем управления, как и конструкторское бюро, переживал реорганизацию и психологический климат оставлял желать лучшего. Брожение среди сотрудников приводило к образованию группировок, претендующих на лидерство, бесконечным пустопорожним спорам. Неизменно проявлявшиеся и на прежнем поприще прекрасные организаторские способности Михаила Кузьмича, простота в общении, умение найти свои пути к каждому сотруднику, заквашенные на прямом сибирском характере, помогли ему в предельно короткие сроки восстановить нормальную творческую обстановку в отделе.
При вступлении в новую для себя должность М.К. Янгель демонстрирует поступок, один из тех, которые будут в дальнейшем характеризовать стиль его административной деятельности, основанной на глубоком демократизме и создадут ему общепризнанный авторитет одного из талантов. Оказавшись в неординарной ситуации новый руководитель, по свидетельству писателя Ярослава Голованова, автора фундаментального труда об С.П. Королеве, начал казалось бы с самого простого, но очень эффективного акта. Он собрал весь отдел управления и устроил собрание, которое длилось три дня.
- Давайте вынесем сор из избы, чтобы стало чисто, - сказал он. Высказывайте все свои претензии и выдвигайте конкретные предложения, как нужно
дело поправить там, где его нужно поправить...
Эффект от такого необычного демократичного подхода к делу не заставил себя ждать. Сотрудники вдоволь выговорились, выяснили "кто есть кто".
В результате обстановка разрядилась и дело пошло в гору. А самобытность и смелость конструкторского мышления при решении конкретных задач, подкрепленные огромной работоспособностью, позволили Михаилу Кузьмичу не только быстро освоиться с новой работой, но и проявить себя неординарным инженером. Все это способствовало быстрому росту его личного авторитета в конструкторском бюро.
А тем временем события чуть было не приняли неожиданный оборот. В связи с получением важного правительственного задания по проектированию стратегических бомбардировщиков В.М. Мясищев вновь возглавил новое Опытное конструкторское бюро. Вот тогда-то и вспомнили о ведущем инженере М.К. Янгеле, который в 1946 году был откомандирован в Министерство авиационной промышленности в связи с расформированием ОКБ В.М. Мясищева.
В результате из Министерства авиационной промышленности следует просьба в правительство СССР вернуть выпускников своей академии
М.К. Янгеля и С.О. Охапкина, работающих в ОКБ С.П. Королева, на предприятия авиационной промышленности.
Реакция Совета Министров СССР не заставила себя ждать. 18 мая
1951 года было подписано постановление об откомандировании М.К. Янгеля и С.О. Охапкина в Министерство авиационной промышленности.
Выполняя постановление вышестоящей инстанции, Министр оборонной промышленности Д.Ф. Устинов издал приказ, согласно которому 7 Главное управление Министерства и НИИ-88 обязаны были в декадный срок откомандировать в ОКБ В.М. Мясищева М.К. Янгеля и С.О. Охапкина.
Однако, издав такой приказ, Д.Ф. Устинов все же обращается к первому заместителю председателя Совета Министров СССР Н.А. Булганину (и, по всей вероятности, в высшие партийные инстанции) с просьбой оставить названных специалистов в ОКБ С.П. Королева.
В Совете Министров СССР с пониманием отнеслись к просьбе авторитетного министра и отменили принятое ранее решение.
Сам Михаил Кузьмич об этом эпизоде в письме жене пишет так:
"Мясищев вроде бы согласился, чтобы мы остались у Королева, но потребовал при этом замены. Вчера от него приезжал один работник и просил за нас четверых инженеров. Мы рекомендовали ему на выбор восемь человек. Не знаю, чем и когда это кончится... Сожжены все авиационные мосты. Решающую роль в несколько затянувшемся сражении сыграл один очень умный и деловой человек".
Ход развития дальнейших событий покажет, что этот шаг "умного и делового человека" окажет огромное влияние на развитие ракетной техники.
С.О. Охапкин станет ведущим специалистом, заместителем С.П. Королева по конструкции и прочности ракет. И вряд ли в другом месте с таким блеском и в таком объеме мог раскрыться талант М.К. Янгеля, как он засверкал в должности Главного конструктора боевых ракетных комплексов и ракетно-космических систем.
Отделом приборов систем управления до назначения М.К. Янгеля руководил опытный специалист Б.Е. Черток. Однако у него по тем временам, когда вовсю разгорелась компания по реализации репрессивной акции гонения на евреев, именно пятая графа в анкете (национальность) могла привести к тяжелым последствиям. К тому же нестабильная обстановка в отделе способствовала этому, так как Б.Е. Чертка постоянно пытались втянуть в выяснение отношений между сослуживцами.
Д.Ф. Устинов всячески пытался сохранить кадры специалистов еврейской национальности, с которыми проработал всю войну и которых очень ценил. Поэтому, по мнению Я.К. Голованова, назначая М.К. Янгеля, он хотел на какое-то время "спрятать" Б.Е. Чертка.
Между новым и бывшим начальниками отдела приборов систем управления сразу установились хорошие отношения. Характеризуя этот период, сам Борис Евсеевич по прошествии многих десятилетий напишет:
"Мы с Янгелем... почти год проработали в очень дружественной атмосфере".
Впоследствии Б.Е. Черток в течение многих лет будет одним из ведущих заместителей С.П. Королева.
Круг работ, выполнявшихся отделом, был достаточно широк: это разработка приборов системы управления - рулевых машинок, рулевого агрегата, пультов для их испытаний, рулевых потенциометров. Разрабатывались и проходили испытания датчики телеизмерений приборов системы управления, а также изготавливались опытные образцы приборов - суммирующих гироскопов, пульты для горизонтальных и вертикальных испытаний приборов системы управления.
Работа на посту руководителя отдела систем управления окажет решающее влияние на формирование представлений М.К. Янгеля о перспективах развития систем управления ракетами. Став главным конструктором,
М.К. Янгель не пойдет пропагандировавшимся С.П. Королевым путем. Со свойственными ему твердостью, настойчивостью и целеустремленностью он будет утверждать свой сформировавшийся взгляд на управление баллистическими ракетами в полете. А история развития военной ракетной техники лишь удостоверит правоту взгляда М.К. Янгеля.
Несмотря на то, что вопросы, связанные с разработкой и испытаниями приборов, и в целом работа системы управления были для М.К. Янгеля совершенно новыми, он быстро вошел в курс дела, сотрудники поверили в нового руководителя, авторитет которого рос буквально на глазах, и, поверив, поняли, что из нового начальника отдела вырастает несомненный лидер, который умеет зажечь людей, заинтересовать результатами своего труда.
И в этом они не ошиблись. 31 июля 1951 года приказом Министра оборонной промышленности Д.Ф. Устинова Михаил Кузьмич Янгель был назначен заместителем С.П. Королева, а в мае 1952 года, когда директора НИИ-88
К.Н. Руднева назначили Министром вооружения, в этот же день М.К. Янгель стал новым директором НИИ-88. Пост директора института не был вакантным ни одного дня. Несколько позднее, 27 июля 1952 года, Михаил Кузьмич в соответствии с существовавшим положением был утвержден и председателем Научно-технического совета института.
Это крупнейшее в ракетной технике быстро развивающееся научно-конструкторско-производственное объединение, секретное название которого Государственный союзный научно-исследовательский институт № 88 Министерства вооружения, в будущем широко известный Центральный научно-исследовательский институт машиностроения. Для всех, не посвященных в запретные тайны, это просто Предприятие почтовый ящик №.... Институт задуман и существует как многопрофильная организация по образу и подобию Центрального аэрогидродинамического института в авиационной промышленности. К проводимым изысканиям привлечены крупнейшие ученые страны. В составе института три крупных блока: теоретические подразделения - материаловедения, прочности, аэро и газодинамики, систем управления и испытаний; конструкторские бюро по проектированию ракет и двигательных установок и набиравший темпы большой опытный завод. Входит в объединение и конструкторское бюро С.П. Королева. Так главный конструктор и его заместитель поменялись ролями.
В это время в институте проводились исследования возможности применения высококипящих компонентов топлива для ракет дальнего действия.
В лабораторных условиях на стендах изучались различные рецептуры высококипящих окислителей на основе тетранитрометана, азотной кислоты и других окислителей. На их основе исследовались летно-тактические характеристики ракет на таких окислителях для различных дальностей стрельбы. М.К. Янгель с большим вниманием следит и активно поддерживает все работы этого
направления. Несомненно, что под влиянием проведенных исследований
сформировался его взгляд на пути совершенствования военных ракетных комплексов и альтернативы ему в деятельности главного конструктора
М.К. Янгеля никогда не будет.
С этими работами связано и другое важное начинание. В апреле 1953 года на Научно-техническом совете института была обсуждена и одобрена инициатива инженера В.А. Ганина об оснащении подводных лодок ракетами дальнего действия и старта из-под воды. Естественно, что использование жидкого кислорода и особенно его хранение практически исключало применение таких ракет.
На годы работы М.К. Янгеля в НИИ-88 приходится становление работ по осуществлению программы научных исследований, связанных с запуском геофизических ракет для изучения высоких слоев атмосферы и выживаемости животных в полете.
"Во время работы директором НИИ-88, - пишут сотрудники ЦНИИ машиностроения Г.А. Садовой и Т.Д. Лянко, - М.К. Янгель не только умел четко и хорошо организовать производственные, конструкторские и научно-исслед-овательские работы, но и с большой прозорливостью поддерживал направления ракетной техники, которые впоследствии оказались новыми и актуальными".
Оценивая этот период деятельности М.К. Янгеля, Президент Академии
Наук СССР М.С. Келдыш впоследствии скажет:
"Михаил Кузьмич был руководителем научно-исследовательской организации еще в тот период, когда происходило становление ракетно-космической техники. М.К. Янгель внес большой вклад в организацию разнообразных исследований в области аэродинамики, баллистики, материаловедения и многих других проблем, необходимых для развития этой новой отрасли - одной из вершин современного научно-технического прогресса".
В должности директора института Михаил Кузьмич проработал один год, пять месяцев и 15 дней. 30 октября 1953 года он был освобожден от обязанностей директора. В приказе, подписанном заместителем Министра оборонной промышленности А.В. Домрачевым, была лаконичная формулировка: "В целях укрепления технического руководства тов. Янгеля Михаила Кузьмича назначить главным инженером - заместителем директора НИИ-88".
Вот так, ни больше, ни меньше. И это при том, что институт под его руководством функционировал эффективно, шло развитие и укрепление его подразделений, занимавшихся исследованиями практически во всех областях, связанных с ракетной техникой, создавалась мощная экспериментальная база, особенно в области аэродинамики, прочности и материаловедения.
Такое изменение служебного положения М.К. Янгеля было неожиданным для многих, но только вряд ли для него.
Узнав об этом приказе, сотрудники института задавали себе невольный вопрос: Что это должно значить? Что за всем этим скрывается? За полтора года работы нового директора сделано немало. НИИ на подъеме, прогрессивный директор поддерживает все новые начинания. Растет авторитет организации в научно-технических кругах, а следовательно, и его (директора) авторитет. И снова одни и те же вопросы. В чем причина? Какая-нибудь высокая интрига? Не пришелся ко двору высшим эшелонам власти - Военно-промышленной комиссии или тем более ЦК КПСС, наконец? Что это - очередной вариант срабатывания "позвоночной" системы?
И если для сотрудников многопланового института, не связанных с
деятельностью ОКБ-1 С.П. Королева, первоначальное возвышение на пост директора оказалось, возможно, непонятным - слишком большой скачок вверх (ведь в институте не только много фундаментальных направлений, возглавляемых видными учеными, но и не меньше конструкторских бюро, во главе которых стоят главные конструкторы), то новое назначение со столь сильным понижением в статусе, несомненно, больно бьющим по самолюбию, оказалось совсем неожиданным и необъяснимым. Скорее был бы понятен другой, следующий шаг вверх по служебной лестнице, так как в те времена было немало примеров, когда вчерашние руководители среднего звена становились министрами и, как показывал ход дальнейших событий, оставляли заметный след в развитии промышленности.
В истории с понижением в должности М.К. Янгеля совсем другие побудительные мотивы.
Но что же было истинной причиной внешне казавшейся немилости, в которой оказался М.К. Янгель? На сей раз это был всего лишь тактический ход со стратегическими последствиями.
И правы тысячу раз оказались те из руководителей военно-промышленного комплекса страны, кто разгадал в будущем Главном конструкторе незаурядный талант, способный не только сказать свое слово, но и оказать решающее влияние на развитие отрасли в целом.
Две крупные фигуры - С.П. Королев и М.К. Янгель - не могли состоять в какой-либо административной зависимости друг от друга. Судьба свела лидеров с диаметрально противоположными характерами, с принципиально различными взглядами на развитие ракетных систем.
С.П. Королев, несомненно, на подъеме. За непродолжительное время сумел поставить дело так, что вслед за ракетой Р-2 создается вторая ракета собственной конструкции Р-5, в которой ничего не осталось от первенца - ракеты Р-1, являвшейся по сути повторением немецкой ФАУ-2. Несомненно, на данном этапе он уже много сделал для становления ракетной техники, ему необходимо дать возможность проявить себя во всю мощь. Но как человек он обладал очень сложным властолюбивым характером. Поэтому, когда
М.К. Янгель стал начальником над С.П. Королевым, то это явилось трудным испытанием для отношений между ними.
С этого момента начались разногласия, выливавшиеся нередко в споры, вспышки личностного характера. Сотрудники конструкторского бюро по этому поводу в шутку даже адресовали им слова популярной в то время песни:
Жили два друга в нашем полку,
Пой песню, пой,
Если один говорил из них "Да",
"Нет", - говорил другой.
Но в шутке была большая доля правды. Вскоре С.П. Королев демонстративно перестал посещать совещания у директора НИИ-88, всячески пытаясь игнорировать его решения и не торопясь выполнять приказы.
Вот какой интересный эпизод приводит Я.К. Голованов:
"Обиженный Королев решил сразу показать свой норов. На первое большое совещание, на которое Янгель пригласил Глушко, Пилюгина, Рязанского, Кузнецова и других смежников, Королев не явился, придумав (или организовав) вызов в Министерство. Оглядев присутствующих, Михаил Кузьмич сказал:
- Королева нет? Жаль. Кто от Королева? Мишин? Ну и отлично! Давайте начинать...
- Королев появился к концу совещания, извинился, что не мог присутствовать, поскольку...
- Ничего страшного, - весело перебил его Янгель, - мы тут без вас уже все вопросы решили".
Это был хороший урок для Королева, который понял, что хочешь не хочешь, а считаться с новым назначением Янгеля ему придется, иначе он рискует вообще остаться не у дел, а более страшной перспективы для Королева не существовало".
Двум крупным личностям стало тесно в одной организации.
"К сожалению, - пишет Б.Е. Черток, они не выдержали испытания на мирное, дружественное идеологическое и практическое взаимодействие. Оба они поощряли деловые контакты своих заместителей и сотрудников, но друг с другом встречались только на совещаниях в Министерстве по вызову или в других высоких инстанциях.
Наша ракетно-космическая техника могла бы, вероятно, получить еще большее развитие, если бы эти два руководителя объединили усилия, а не противоборствовали. Обострение отношений дошло до того, что они старались не встречаться и не разговаривать друг с другом. Королев использовал меня, Мишина и других своих заместителей как посредников для связи с новым директором.
...Янгеля раздражали властолюбие, в какой-то мере естественное честолюбие и нелегкий характер Королева..."
Б.Е. Чертоку вторит известный летчик-космонавт и ученый К.П. Феоктистов, которому довелось, проектируя ракетные комплексы под руководством
С.П. Королева, совершить и полет на одном из них:
"Самая характерная черта Королева - громадная энергия. Этой энергией он умел заражать окружающих. Он был человеком очень решительным, часто довольно суровым. Королев - это сплав холодного рационализма и мечтательности".
Янгель решил, как почти всякий новый руководитель, неожиданно оказавшийся во главе мощной организации, менять методы, цели и структуру по-своему. Он задался целью "перевоспитать" Королева так, чтобы ОКБ-1 было для НИИ-88, а Королев требовал подчинения тематики НИИ-88 задачам
ОКБ-1. Но неприятие Королевым руководства Янгеля грозило нарушением и без того хрупкой структуры НИИ. Министерство и ЦК пошли на компромисс.
А вот еще одно мнение сотрудников НИИ-88 Г.А. Садового и Т.Д. Лянко, практически совпадающее с только что цитировавшимся:
