« МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ КАЗЕННОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ «ВСЕРОССИЙСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ» ...»
Приведенные высказывания свидетельствуют о том, что по концептуальным проблемам уголовного права в науке нет единства, и было бы логичным не включать в УК те нормативные положения, которые вызывают споры и противоречия. Такая практика имеет место в ряде стран, где, чтобы не отдавать предпочтений тем или иным научным концепциям, их не закрепляют нормативно. В этом плане нас интересует вопрос о таком принципе, как неотвратимость уголовной ответственности, не включенном в УК РФ в качестве его принципа. Если говорить конкретно, то следует выяснить, не означает ли невключение принципа неотвратимости уголовной ответственности в перечень принципов, закрепленных уголовным законом, отказа от него в силу изменившихся в стране к 1996 г. по сравнению с 1991 г. политических, экономических, социальных или правовых условий жизни общества? Представляется, что каких-либо объективных изменений, вынудивших законодателя отказаться от регламентации в ныне действующем УК РФ перечня принципов, известных еще Основам уголовного законодательства ССР и республик 1991 г., не было. Видимо, правы уже упоминавшиеся нами авторы, которые отметили имевшее место чрезмерное авторское давление на лиц, готовивших проекты УК для вынесения их на заседание Государственной Думы.
Закрепление в УК определенных правоположений в качестве принципов уголовного права является доказательством признания их основополагающими. Вместе с тем, законодательное закрепление не может сводиться только к их текстовому оформлению или обозначению, ибо принципы права – это руководящие идеи, то, что движет людьми независимо от того, предусмотрены ли они в законе в виде формулировок либо вытекают из анализа всей совокупности правовых норм Кодекса. С данных позиций, на наш взгляд, важно заметить, что в окончательной редакции законодатель закрепил в качестве принципов УК РФ 1996 г. те из них, которые принято относить к общеправовым, поскольку законность, равенство граждан перед законом, виновная ответственность, справедливость и гуманизм традиционно относились теоретиками права к таковым. Парадоксально, но факт, что в тексте УК не нашлось места принципам, которые всегда принадлежали к отраслевым или, по крайней мере, к межотраслевым. Применительно к уголовному праву это принципы неотвратимости уголовной ответственности, дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания, а в более широком плане в число указанных принципов следует включать и те правоположения, которые именуются в международно-правовых актах принципами по предупреждению преступности, отправлению уголовного правосудия и обращению с правонарушителями.
Позиции о том, что идеи, не получившие законодательного закрепления именно в рамках уголовного закона, все же могут рассматриваться как принципы уголовного права, придерживается крупнейший специалист по проблемам принципов уголовного законодательства профессор Н.А. Беляев. Он полагает, что принципы различаются по форме их закрепления: с одной стороны, это основополагающие идеи, которые указаны в соответствующих нормах закона, с другой – и те из них, которые не закреплены в конкретной норме закона. «Представляется, что от этого последние не перестают быть основополагающими правовыми идеями»[108]. И далее: «Уголовно-правовые принципы – это основные положения, основополагающие идеи, которые отражают закономерности борьбы с преступностью и отражены в нормах права. Это последнее обстоятельство (закрепление принципов в правовых нормах) дает основание называть их принципами уголовного законодательства»[109].
По мнению Н.В. Васильева, «под принципами уголовного права следует понимать руководящие идеи, закрепленные в нормах права, которые характеризуют содержание и направленность уголовного права в целом либо которые находят отражение в отдельных его положениях и институтах»[110]. Совершенно справедлива высказанная по этому поводу точка зрения С.Г. Келиной и В.Н. Кудрявцева о том, что отсутствие в уголовном законе тех или иных принципов не означает, что законодательство не следует им. Однако при этом они признают полезность и целесообразность законодательного закрепления правовых принципов в нормах уголовного закона. «Факт законодательного закрепления придает правовой идее, взгляду, представлению иную социальную сущность, превращает их в факторы регулирующего воздействия... Будучи отраженными в законодательстве, правовые принципы, во-первых, сами приобретают регулирующее значение, воздействуя на правосознание людей, и, во-вторых, выступают в качестве отправных начал для дальнейшего развития законодательной и правоохранительной деятельности»[111]. И далее: «...для осуществления функций идеологического характера достаточно провозглашения того или иного принципа, закрепления его в преамбуле закона. Однако для использования того или иного принципа при осуществлении регулятивной и охранительной функций уголовного права в рамках конкретного правоотношения одного лишь провозглашения принципа недостаточно. Принцип должен быть внедрен в саму материю уголовного права, в нормы Общей (и) или Особенной части УК, на нем должны быть построены решения конкретных уголовно-правовых проблем»[112].
Таким образом, под принципами уголовного права мы понимаем, с одной стороны, наиболее общие, руководящие идеи, прямо называемые в УК принципами уголовного законодательства, а с другой стороны, те руководящие идеи, которые вытекают из содержания всей совокупности норм, содержащихся в УК, Конституции РФ и международно-правовых актах. Данное суждение, как нам представляется, позволит проверить соответствие основных положений условного неприменения наказания принципам уголовного права и УК РФ.
Анализируя нормы УК РФ с позиции приведенного нами определения, отметим, что принципы создают как теоретическую, так и практическую основу (почву) для возникновения и дальнейшего функционирования института условного неприменения наказания. Если говорить конкретно, то принципы (руководящие идеи) находят свое отражение в принципах самого института условного неприменения наказания, а также в его целях и общих началах[113]. Напомним, что общие начала условного неприменения наказания мы представляем как требования и критерии, которыми должен руководствоваться суд при решении вопроса об условном отказе от применения ранее назначенного уголовного наказания. Разработанные нами система данных о личности виновного, критерии характера и степени общественной опасности совершенного преступления (глава III диссертации) являются отражением руководящих идей, т. е. принципов уголовного права. В частности, без учета сведений о личности виновного реализовать принцип справедливости не представляется возможным. Идея неприменения наказания (хоть и условного неприменения) также свидетельствует и о гуманистических началах УК РФ, позволяя учесть принцип гуманизма.
О том, что принципы, закрепленные в УК РФ, внедрены, по выражению С.Г. Келиной и В.Н. Кудрявцева, «в саму материю уголовного права», свидетельствует содержание норм об условном неприменении наказания, а именно – об условном осуждении и условном неприменении наказания в отношении осужденных беременных женщин и лиц, имеющих ребенка в возрасте до четырнадцати лет[114].
Свое отражение (внедрение) в статьях Общей и Особенной частей УК РФ получили и такие уже упоминавшиеся принципы, как индивидуализация уголовной ответственности и наказания, а также неотвратимость уголовной ответственности, которые официально в УК РФ не регламентированы. Обратим внимание, что действующая редакция ч. 2 ст. 73 УК РФ предусматривает, что «при назначении условного осуждения суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, личность виновного, в том числе смягчающие и отягчающие обстоятельства». Данное предписание и есть «внедрение», в частности, принципа индивидуализации уголовной ответственности и наказания в уголовный закон.
Заметим, что принципы уголовного права проявляются в нормах Особенной части УК РФ через призму санкций. Особенно это заметно, если сравнивать верхний и нижний пределы наказания: диапазон может варьировать от 2 месяцев до 10 лет лишения свободы (ч. 2 ст. 162 УК РФ). Подобный разрыв, с одной стороны, позволяет максимально индивидуализировать наказание, с другой – может явиться причиной злоупотреблений со стороны правоприменителя.
Стоит вспомнить и о постановлениях Пленума Верховного Суда. Толкуя те или иные положения, Пленум часто ссылается на принципы УК РФ, рассматривая их в системе общепризнанных принципов и норм международного права[115]. В этом смысле представленный нами проект Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике условного неприменения наказания» не является исключением[116]. В процессе судебного толкования соблюдение принципов уголовного закона особенно необходимо. Это позволяет оставаться им не просто декларативными положениями. В конечном итоге принципы УК РФ влияют на вид и размер назначенного наказания, на возможность его условного неприменения, в целом на возможность освобождения от уголовной ответственности и наказания.
Соотнесем конкретные принципы УК РФ с положениями условного неприменения наказания.
Принцип законности и условное неприменение наказания.
Содержание принципа законности регламентировано ст. 3 УК РФ, в соответствие с которой преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только УК РФ. Применение уголовного закона по аналогии не допускается. Тем самым УК РФ четко определил понятие данного принципа, поставив точку в многолетних спорах и дискуссиях о нем.
Являясь общеправовым принципом, законность предполагает торжество правового закона, лежащего в основе режима законности. Уголовный закон должен иметь научное обоснование, а с точки зрения юридической техники исключать двусмысленность, размытые формулировки, возможность произвольного толкования. Хорошей иллюстрацией к сказанному служат выражения Теодора Драйзера, который словами одного из персонажей романа «Финансист» дал следующую характеристику закону и законности: «Если бы его спросили, что такое закон, Каупервуд решительно ответил бы: это туман, образовавшийся из людских причуд и ошибок; он заволакивает житейское море и мешает плавать утлым суденышкам деловых и общественных дерзаний человека. Случайные жертвы закона размалываются жерновами насилия и произвола. Закон – это странная, жуткая, захватывающая и вместе с тем бессмысленная борьба, в которой человек безвольный, невежественный и неумелый так же, как и лукавый и озлобленный, равно становится пешкой, мячиком в руках других людей-юристов, ловко играющих на его настроении и тщеславии, на его желаниях и нуждах. В руках сильных людей это щит и меч, для разини он может стать капканом, а для преследователя – волчьей ямой. Закон можно повернуть куда угодно – это лазейка к запретному, пыль, которой можно запорошить глаза тому, кто пожелал бы воспользоваться правом видеть, завеса, произвольно опускаемая между правдой и ее претворением в жизнь, между правосудием и карой, которую он выносит, между преступлением и наказанием….»[117]. То, что сказанное Теодором Драйзером весьма актуально и в настоящее время, подтверждается оценками состояния законности в России. Интересными представляются данные опроса, проведенного Институтом государства и права Академии наук Российской Федерации. Двадцати отобранным экспертам, докторам наук, профессорам, ученым разных специальностей было задано восемь вопросов с предложением изложить свою позицию.
Первый вопрос: «Как Вы оцениваете состояние законности в сегодняшней России?». Семнадцать экспертов ответили в общем одинаково: «отрицательно», «очень низко», «хуже некуда», «крайне неудовлетворительно», «на самом низком уровне». Один выразился «минимально необходимое для поддержания правопорядка, но совершенно недостаточное для построения правового государства». Двое признали состояние законности удовлетворительным.
Второй вопрос: «Считаете ли Вы, что оно ухудшилось по сравнению с концом 80-х гг.?». Четырнадцать респондентов посчитали, что «состояние ухудшилось» либо «резко ухудшилось», двое – «ситуация неоднозначная, так как стало меньше зависимости гражданина от власти», еще двое из опрошенных выбрали вариант «трудно сравнивать, так как изменилась природа государства» и оставшиеся двое – «состояние улучшилось».
Следующий вопрос: «В какой области жизни положение с законностью наиболее неблагоприятное (госаппарат, федеральные отношения, хозяйство и т. п.)?». Одиннадцать респондентов указали на государственный аппарат, трое – на федеральные отношения, восемь человек – на отношения в сфере хозяйства, трое – на защиту прав человека. Четверо заявили, что неблагоприятная обстановка присутствует всюду.
Четвертый вопрос: «В какой отрасли права с законностью наименее удовлетворительно?». Конституционное право – четыре ответа, гражданское и хозяйственное право – четыре ответа, права человека – два ответа, уголовное – семь ответов, судебное – три ответа.
Пятый вопрос: «В какой отрасли ситуация с законностью лучше?». В гражданском праве – шесть респондентов, в государственном – один, в арбитражном процессе – один, в трудовом и семейном – четверо, в уголовном процессе – трое, «нет такой отрасли» – трое.
Шестой вопрос: «Чем объясняется низкий уровень соблюдения законности?». Преобладали две группы ответов: а) традиционным пренебрежением к праву в России и б) слабостью государственной власти. Указывались также такие факторы, как общий кризис в стране (четыре ответа), несправедливость законов (два ответа), плохая профессиональная подготовка кадров в государственных органах (два ответа), отсутствие политической воли к исправлению положений вещей (один ответ).
Седьмой вопрос: «Что надо предпринять для укрепления законности в стране?». «Добиться реальной ответственности должностных лиц» (8), «заменить руководящий состав госаппарата» (2), «обеспечить законность в деятельности госаппарата» (3), «поставить государственную политику на почву закона» (1), «преодолеть злоупотребления государственной властью и ликвидировать монополизм в сфере экономики» (2), «добиться выполнения Конституции» (1), «повысить квалификацию работников правоохранительных органов» (3).
Последний вопрос: «Что следует сделать: а) в сфере законотворчества; б) правоприменения; в) правового воспитания граждан?». Эксперты рекомендовали четко выполнять план законодательных инициатив граждан; усилить контроль за правоприменительной деятельностью со стороны государства и общества; улучшить подготовку профессионалов-юристов; восстановить систему правового воспитания граждан, существовавшую в предыдущие годы. Оценивая показатели опроса, академик В.Н. Кудрявцев констатирует: «Видно, что в ответах экспертов начертана достаточно объективная картина состояния законности в стране и внесены разумные предложения по ее укреплению»[118].
Необходимо отметить, что отечественное уголовное законодательство еще в 1960-е гг. отказалось от института аналогии, и это действительно было шагом вперед от произвола и беззакония. Однако так считают не все, оценивая современное состояние научной, правотворческой и правоприменительной деятельности. В.В. Лунеев отмечает, что «… вся догматическая часть науки уголовного права продолжала и продолжает опираться на логические законы аналогии. Конечно, эта аналогия несколько иная и она имеет определенную познавательную ценность. Но получаемые таким путем знания относительны и даже сомнительны. Они требуют проверки другими более адекватными методами. Но этого-то как раз обычно не происходит. Трудно, дорого, непривычно и хлопотно»[119]. Думается, что автор при этом имеет в виду случаи, когда «при изучении различных отраслей права на основе «самих себя» нельзя получить новых знаний по определению. Их можно получить лишь при изучении и прогнозировании реальной криминологической обстановки, которая складывается на основе действующего законодательства, т. е. при изучении социологии уголовного права, социологии уголовно-процессуального права, социологии исполнительного права, при изучении криминологических проблем в стране. Но как раз криминологическая, социологическая, статистическая и математическая основа этих наук, как правило, и оставалась, и остается за бортом научных исследований»[120].
Историко-правовой анализ позволяет заметить очень важное, на наш взгляд, обстоятельство, характеризующееся тем, что появление в уголовном законодательстве и судебной практике институтов неприменения наказания совпадает с периодом, когда все больше стал ощущаться кризис законности, одним из проявлений которого стал рост преступности в наиболее развитых странах Европы. «Должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы», – писал К. Маркс, – «которая увеличивает свое богатство, но при этом не уменьшает нищету, и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения»[121]. К периоду, когда К. Марксом дана столь уничтожающая критика капиталистической социальной системы, в странах Западной Европы – Франции, Бельгии, Голландии, Англии стали регулярно публиковаться статистические показатели преступности и стало очевидным, что темпы роста преступности не только превышают темпы роста населения, но и требуют строительства все новых и новых тюрем для содержания лиц, совершивших преступления. Рациональное западное мышление гораздо раньше среагировало на изменение ситуации, нежели это было сделано в России, включив в уголовное право нормы о неприменении наказания «при некоторых обстоятельствах уголовного дела»[122]. Справедливости ради следует заметить, что появлению институтов неприменения наказания способствовало не только рациональное западное мышление, но и та революция, которая, по выражению А.Ф. Кони, свершилась в Европе в конце XVIII века[123].
Достаточно наглядно соотношение институтов неприменения наказания и принципа законности иллюстрирует мысль К. Маркса о том, что «право не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества». Принцип законности в данном случае требует от государственных и общественных институтов такого контроля за поведением людей, который соответствует ресурсным возможностям каждой конкретной страны, будучи облеченным в правовую форму, исключающую произвол. Законность и преступность – диалектическая пара, где взаимное отрицание и сосуществование будут неизбежными, пока существует общество, бьющееся между социальными и экономическими проблемами.
Закон как правовая форма позволяет облечь в нее те потребности общества, которые ставит перед ним жизнь, включающая природные, техногенные, внешние и внутренние проблемы. Западное общество выбрало либеральную модель своего развития и государства в целом с ее концепцией свободы, равенства стартовых позиций и уважения прав человека. В виде платы за такую свободу оно получило проблемы, с которыми система уголовной юстиции вряд ли может справиться. «Неуправляемость молодежи, широкое распространение наркотиков, существование крайней нищеты в богатом обществе, погоня за долларом любыми доступными средствами – все это феномены, которым не способны успешно противостоять ни полиция, ни суды, ни исправительные учреждения, призванные заниматься отдельными преступлениями и отдельными преступниками»[124]. Закон и законность могут лишь способствовать смягчению проблемы преступности на определенном уровне, и что касается институтов неприменения наказания, то их использование, будучи объективно обусловленным, подчиняется существующему в стране режиму законности, устанавливаемому государством.
С помощью уголовного закона в странах статутного права государство устанавливает пределы судебного усмотрения по поводу того или иного института неприменения наказания. В одних странах, например, условное осуждение может быть применено только за преступления небольшой тяжести (Германия, Швейцария, Польша). В других странах законодатель не устанавливает формальных пределов судебного усмотрения (либо устанавливает их частично) в зависимости от категорий преступлений (Россия). Если в Англии средний реальный срок отбывания пожизненного лишения свободы составляет 10-12 лет, то по законодательству России лицо, отбывающее пожизненное лишение свободы, может быть условно-досрочно освобождено по отбытии не менее 25 лет.
Уголовным законом также устанавливается орган, наделенный правом решать вопросы неприменения наказания. И в данном случае различные государства действуют по-разному. В России это право предоставлено судам. В других государствах (США, Англия) это может быть иной орган или учреждение.
На определенных этапах советского периода развития России отмеченные отличия были предметом критики, носившей большей частью идеологический характер. В настоящее время используются оценки сравнительного правоведения в целях лучшего понимания и использования опыта других стран. Так, совершенно очевидно, что на фоне правил и процедур условно-досрочного освобождения из мест лишения свободы в отношении лиц, приговоренных к пожизненному сроку в Англии, где возможно условно-досрочное освобождение по истечении 10 лет, российский вариант условно-досрочного освобождения этой категории осужденных в недалеком будущем приведет к необходимости строительства все новых и новых исправительных колоний для содержания пожизненно осужденных к лишению свободы. Как бы это не противоречило желаниям многих граждан России наказывать строже, но ситуацию придется решать, используя мировой опыт и исходя из конкретных возможностей Российской Федерации. Это подтверждается и законодательными решениями последних лет. Так, Федеральный закон от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» в 44 составах отменил низший предел наказания в виде лишения свободы, в 115 составах – низший предел наказания в виде исправительных работ и ареста. По 12-ти составам (в числе которых убийство, совершенное в состоянии аффекта; убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление) предусмотрена возможность назначения исправительных работ, санкции 11-ти составов (хулиганство, часть экономических и экологических преступлений и др.) дополнены штрафом в качестве основного наказания. Кроме того, этим же законом предоставлена возможность сохранения условного осуждения (по усмотрению суда) в случае совершения в период испытательного срока не только преступлений небольшой тяжести, но и средней[125].
Федеральный закон от 21 февраля 2010 г. № 16-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» предоставил право применения отсрочки отбывания наказания (ст. 82 УК РФ) мужчине, имеющему ребенка в возрасте до четырнадцати лет, однако являющемуся единственным родителем[126]. До этого она применялась только к осужденным беременной женщине и женщине, имеющей ребенка в возрасте до четырнадцати лет. Ранее Федеральный закон от 9 марта 2001 г. № 25-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации и другие законодательные акты Российской Федерации» изменил редакцию ст. 82 УК РФ, предоставив право отсрочки отбывания наказания осужденным женщинам, имеющим ребенка в возрасте до четырнадцати лет вместо прежних восьми лет[127]. Говоря о сужении пределов судебного усмотрения, нужно вспомнить Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации», который исключил возможность применения условного осуждения в случае назначения наказания в виде лишения свободы на срок более восьми лет[128]. Однако формальность такого ограничения очевидна. Достаточно сказать, что условное осуждение возможно даже в случае совершения убийства при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ). И такое имеет место в судебной практике последних лет[129].
Таким образом, законодатель пошел по пути предоставления судам широких полномочий при применении норм УК РФ, увеличив и без того большой разрыв между верхним и нижним пределами санкций. Несомненно, все это свидетельствует не только о пресловутом кризисе современной системы наказаний в правовой системе России, но и о том, что правоохранительная и исполнительная система не в состоянии «переварить» реальную криминологическую ситуацию в стране. То, что законодатель федеральными законами последних лет предусмотрел альтернативы лишению свободы, безусловно, является положительной тенденцией. Так, с начала 2005 г. назначается наказание в виде обязательных работ, с 10 января 2010 г. вступили в силу положения о наказании в виде ограничения свободы, с принятием федеральных законов от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ и от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ расширилась сфера применения наказаний в виде исправительных работ, появился новый вид наказания в виде принудительных работ. Положения последних должны были вступить в силу с января 2013 г. в качестве альтернативы лишению свободы (ст. 53.1 УК РФ)[130].
Все перечисленное способствовало в последние годы постепенному уменьшению доли применения условного осуждения как в структуре назначенных наказаний, так и среди иных уголовно-правовых мер. Тем не менее, удельный вес условно осужденных лиц остается достаточно большим: напомним, что этот показатель в 2012 г. составил 31,7 %. Между тем чрезмерная, скорее вынужденная, лояльность и непродуманность последних правовых решений законодателя, а именно, отказ от нижних пределов наказаний в ряде санкций статей УК РФ, а также появление возможности сохранять условное осуждение при совершении во время испытательного срока нового преступления средней тяжести могут привести к тому, что «… виновный может только безнаказанно глумиться над уголовным законом, суд делается посмешищем для преступника, а потерпевший остается глубоко возмущенным свидетелем безнаказанности …»[131].
При рассмотрении вопроса о соотношении принципа законности и института условного неприменения наказания следует проанализировать, насколько нормы об условном неприменении наказания «пропитаны» положениями, содержащимися в ст. 3 УК РФ. Это необходимо в целях оценки значения данного принципа для указанного правового института.
О присутствии принципа законности как в Общей, так и в Особенной части УК РФ свидетельствуют ссылки на его нормы. Так, ст. 8 УК в качестве основания уголовной ответственности определяет совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Принцип законности присутствует и в нормах условного неприменения наказания: согласно ч. 5 ст. 74 УК РФ в случае совершения условно осужденным в течение испытательного срока тяжкого или особо тяжкого преступления «суд отменяет условное осуждение и назначает… наказание по правилам, предусмотренным ст. 70 настоящего Кодекса», а не иначе.
Внедрение принципа законности в разрабатываемые нами нормы делает его содержательной частью этих норм. Анализируя представленный нами проект ФЗ, заметим, что его нормы буквально «насыщены» этими и иными анализируемыми нами руководящими идеями[132]. В законодательной конструкции используются словосочетания «с учетом положений… настоящего Кодекса», «в случаях, предусмотренных статьями настоящей главы…», «в соответствии с частью второй статьи 72.2 настоящего Кодекса…» и т. д.
Положения ст. 3 УК РФ позволяют установить основания применения тех или иных видов условного неприменения наказания, например, когда речь идет о назначении условного осуждения. С учетом наших рекомендаций оно возможно в случае, когда совершенное преступление относится к категории небольшой или средней тяжести, в исключительных случаях – к тяжкому преступлению. При этом категория преступного деяния определяется только ст. 15 УК РФ.
Таким образом, говоря о соотношении принципа законности и института условного неприменения наказания, отметим, что данный принцип требует от государственных и общественных институтов такого контроля за поведением условно осужденных, который соответствовал бы ресурсным, в том числе финансовым, возможностям каждой конкретной страны и, будучи облеченным в правовую форму, исключал бы чрезмерное судебное усмотрение и произвол со стороны правоприменителя. Необходимо учитывать реальную криминологическую ситуацию в России, прогнозировать возможные последствия изменений законодательства, в нашем случае – уголовного законодательства. Кроме того, в процессе теоретического осмысления мы пришли к выводу о том, что уровень самостоятельности института условного неприменения наказания зависит также и от того, насколько в его нормах учтено содержание принципов УК РФ, в данном случае – ст. 3 УК РФ, причем без «норм-посредников», напрямую.
Принцип равенства граждан перед законом и условное неприменение наказания.
Данный принцип вытекает из соответствующего конституционного положения. Думается, что равенство граждан перед уголовным законом прежде всего обеспечивается единством основания уголовной ответственности, единством санкций, установленных законодателем за определенный вид общественно опасного деяния, а также единством оснований условного неприменения наказания.
Равенство граждан перед законом отражает идею равенства независимо от пола, национальности, языка, происхождения, общественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. В некоторых публикациях последних лет приводятся данные о наблюдениях при посещении британских тюрем, где доля не белых осужденных существенно превышает долю белых британцев и где проблема расовой дискриминации остро стояла в тюремной системе еще несколько десятков лет назад[133].
В Российской Федерации нарушение принципа равенства в случаях условного неприменения наказания большей частью связано не с национальными факторами, а с социальными. «Причины подобных издержек, имеющих социальный характер, надо искать в социальных же явлениях, а не за пределами общества, не в каких-либо чуждых ему природных или космических силах»[134]. В частности, по нашим наблюдениям в некоторых отрядах воспитательных колоний до 90 % подростков воспитывались либо в неполной семье, либо не имели родителей, либо имели родителей-алкоголиков (наркоманов). Очевидно, что указанным категориям правонарушителей более затруднительно воспользоваться возможностями, предусмотренными нормами о неприменении наказания.
Равенство стартовых позиций, на котором базируются идеология и практика западной цивилизации, в условиях России реально оборачивается все большим расслоением общества, появлением все большего числа трудоспособных лиц, лишенных возможностей работать. Имущественное расслоение и неравенство, являющиеся факторами преступности, дополняются неравенством при осуществлении права на защиту в случаях совершения преступления. Кроме того, интересы подсудимого, имеющего возможность воспользоваться услугами «платного» адвоката, защищаются и отстаиваются на порядок выше, нежели интересы «простого смертного». В подобных ситуациях (и это нормальное явление) существует определенный «сговор» между адвокатом и обвиняемым (подсудимым). Однако малообеспеченные, имеющие низкий социальный статус либо его отдельные составляющие, не могут рассчитывать на полноценную защиту своих интересов в суде при назначении наказания. Это свидетельствует о дискриминации лиц в уголовно-правовых отношениях по социальному признаку, что ведет в конечном итоге к нарушению принципа равенства граждан перед законом. Вероятность условного неприменения наказания, а также назначения наказаний, не связанных с лишением свободы, находится в прямой причинной зависимости от материального благосостояния субъекта. Можно даже говорить о корреляционной зависимости.
Анализ уголовного законодательства позволяет говорить о том, что ряд норм Общей части УК РФ закрепляет положения, которые формируют так называемую гендерную асимметрию[135]. В частности, исследуя нормы об условном неприменении наказания, мы обратили внимание на требования, предъявляемые к лицу, претендующему на отсрочку отбывания наказания. Дело в том, что научная общественность неоднократно указывала на рушения принципа равенства граждан перед законом при применении ст. 82 УК РФ[136]. Первоначальная редакция данной нормы предоставляла право отсрочки отбывания наказания осужденным беременной женщине и женщине, имеющей ребенка в возрасте до восьми лет. Позже возраст ребенка был увеличен до 14 лет. Федеральный закон от 21 февраля 2010 г. № 16-ФЗ, как уже ранее было отмечено, изложил ст. 82 УК РФ в новой редакции, предоставив право отсрочки (при прочих равных условиях) и мужчинам, также имеющим ребенка в возрасте до четырнадцати лет, однако с условием, что они являются единственными родителями в семье. Такое решение, безусловно, является существенным шагом в реализации принципа справедливости по половому признаку, иначе по логике законодателя должны быть специальные правила освобождения от уголовной ответственности, назначения наказания, различными должны быть в целом уголовно-правовые последствия как для мужчин, так и для женщин[137]. Объяснить это психическими особенностями разных полов либо тем, что отсрочка применяется исключительно в интересах малолетнего ребенка, не представляется возможным. Не всегда ребенок больше бывает привязан только к матери, нежели к отцу. Мужчина-отец, так же, как и женщина-мать, выполняют важную социальную функцию – функцию родительства.
Принцип вины и условное неприменение наказания.
Согласно ст. 5 УК РФ лицо несет уголовную ответственность только за те общественно опасные деяния, в отношении которых установлена его вина. Заметим, что первоначальная реализация этих положений применительно к условному неприменению наказания происходит на предшествующей ее применению стадии – стадии назначения наказания. Принцип вины материализуется посредством умысла либо неосторожности. Формы вины, ее виды имеют существенное значение для решения вопроса об условном неприменении наказания через категории совершенных преступлений. Так, норма об условном осуждении в предлагаемой нами редакции применима, если лицо при прочих равных условиях совершило преступление небольшой или средней тяжести, в исключительных случаях – тяжкое преступление.
Определяющую роль принцип вины играет при решении вопроса о сохранении условного неприменения наказания. Например, в случае совершения условно осужденным в течение испытательного срока любого умышленного преступления мы предусмотрели обязательную отмену условного осуждения с последующим реальным исполнением назначенного наказания. Однако если в течение указанного времени совершается неосторожное преступление, то существует вероятность сохранения условного неприменения наказания (ч. 4 ст. 72.4 УК РФ нашего проекта ФЗ). Аналогичным образом решается вопрос применительно к условному неприменению наказания в отношении осужденных беременных женщин и лиц, имеющих ребенка в возрасте до четырнадцати лет (ст. 72.6 УК РФ нашего проекта ФЗ).
Анализ норм УК РФ, учитывая положения ст. 5, дает основания усомниться в последовательной приверженности законодателя принципу вины. Непонятными и сомнительными представляются положения ч. 5 ст. 82 УК РФ, а именно, обязательная отмена отсрочки отбывания наказания в случае совершения осужденным в период такой отсрочки нового преступления. Необходима дифференцированная система отмены отсрочки отбывания наказания в зависимости от категории совершенного преступления.
Принцип справедливости и условное неприменение наказания.
В соответствии со ст. 6 УК РФ «наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного». Заметим, что когда речь идет о применении наказания, то подразумевается не только его назначение, но и последующее возможное неприменение, т. е. условное неприменение наказания. Поэтому положения, предусмотренные ст. 6 УК РФ, подлежат расширительному толкованию и их с полным основанием можно отнести к условному неприменению наказания.
Содержание принципа справедливости согласуется с рекомендациями Руководящих принципов в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития и нового международного экономического порядка. В ст. 24 Руководящих принципов сказано, что «правовые системы, включая уголовное правосудие, должны эффективно содействовать благотворному и справедливому развитию с должным учетом факторов, связанных с правами человека и социальной справедливостью, обеспечивать независимость от личных или групповых интересов при отправлении судебных или квазисудебных функций и соблюдение принципа беспристрастности при укомплектовании персоналом судов, а также предусматривать эффективное уголовное судопроизводство и обеспечение доступа к нему общественности»[138].
Нами было проведено анкетирование с целью проверки реализации принципов справедливости и индивидуализации уголовной ответственности при назначении условного осуждения, нормы которого предусматривают широкие пределы судебного усмотрения. Интерес был обусловлен тем, что в основе принципа справедливости применительно к условному неприменению наказания лежат требования дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания. Результаты проведенного анкетирования оказались следующими. В пользу действующей редакции ст. 73 УК высказалось большинство опрошенных респондентов, ссылаясь на то, что такая редакция позволяет реализовать принцип справедливости в условиях несовершенства отдельных норм уголовного права: судьи – 65 %, прокуроры – 96 %, адвокаты – 81 %; позволяет реализовать принцип индивидуализации уголовной ответственности: судьи – 75 %, прокуроры – 96 %, адвокаты – 67 %[139]. Анализируя полученные данные, видно, что большинство опрошенных считают действующую формулировку ст. 73 УК вполне приемлемой. На наш взгляд, такое мнение объясняется, с одной стороны, историческими причинами: советское уголовное законодательство допускало широкие пределы судебного усмотрения, в том числе и при назначении наказания условно. С другой стороны, реализация нормы об условном осуждении в действующей редакции УК РФ вселяет правоприменителю уверенность в своей значимости и свидетельствует о непоколебимости, неограниченности судебной власти. Поэтому существующая редакция исследуемой нормы практиков вполне устраивает. Однако действующая в УК система санкций позволяет применять наказания, не связанные с лишением свободы (например, штраф, обязательные работы, ограничение свободы), а не «эксплуатировать» широко норму об условном осуждении там, где это выгодно.
Главной трудностью в разработке практических рекомендаций по реализации принципа справедливости при законодательном закреплении и практике условного неприменения наказания является, на наш взгляд, трудно разрешимое противоречие философского характера между: 1) исправлением (социальным перевоспитанием) и воздаянием по заслугам; 2) помощью и пресечением, карой. Так как условное неприменение наказания в значительной степени сводится к неприменению лишения свободы на определенный срок[140], трудноразрешимое противоречие философского характера важно разрешить в самом начале – при установлении справедливых санкций, тем более, если речь идет о наказании в виде лишения свободы. В противном случае вновь может возникнуть ситуация, при которой доля условного осуждения, особенно к лишению свободы, превысит допустимые пределы. Лишь при подобном подходе к правовому регулированию создаются предпосылки для появления сбалансированной и эффективной системы санкций, в которой свое место должен занять институт условного неприменения наказания. Сделать это, как доказывает теория и практика, чрезвычайно трудно. Е.Б. Пашуканис писал: «До тех пор, пока форма товара и вытекающая из него форма права продолжают накладывать свой отпечаток на общество, до тех пор в судебной практике будет сохранять свою силу и свое реальное значение нелепая по существу, то есть с точки зрения не юридической, идея будто тяжесть каждого преступления может быть взвешена на каких-то весах и выражена в месяцах и годах тюремного заключения». И далее: «Лишение свободы на определенный, заранее указанный в приговоре, срок есть та специфическая форма, в которой современное, то есть буржуазное уголовное право осуществляет начало эквивалентного обмена»[141].
В наибольшей степени доводы крупнейшего советского теоретика права, на наш взгляд, применимы к оценке преступлений, последствиями которых явились смерть потерпевшего или причинение вреда здоровью, ибо наказание в таких ситуациях не может вернуть к жизни убитого, восстановить функции органа, поэтому когда речь идет о принципе справедливости, элементы условности всегда присутствуют. В то же время понятие справедливости при очевидной условности и даже иллюзорности отражает реальность явления. В тех случаях, когда условное неприменение наказания назначается судом с учетом того, что виновное лицо возместило причиненный ущерб или иным образом проявило деятельное раскаяние, такое решение признается справедливым, поэтому общей рекомендацией являются установление в законе и применение на практике таких норм об условном неприменении наказания, которые бы исходили из конкретных, а не абстрактных оценок, соответствуя тем самым принципу справедливости. Речь прежде всего идет об ограничении пределов судебного усмотрения, поскольку в противном случае ставится под сомнение соблюдение принципа законности. Полное же исключение оценочной деятельности правоприменителя сделает невозможным реализацию принципов справедливости и гуманизма. Поэтому в правоприменительной деятельности должен быть найден разумный компромисс между формальной определенностью права и оценочной деятельностью правоприменителя.
Таким образом, реализация принципа справедливости при условном неприменении наказания зависит от многих факторов. Во-первых, она определяется деятельностью самого правоприменителя, уровнем его квалификации и опытом работы. Именно он применяет уголовно-правовые нормы для оценки общественно опасного деяния виновного, и именно – от правоприменителя зависит, насколько он сам воспринял те руководящие идеи, которые привнес законодатель в уголовный закон. На это прямо указано в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», где в п. 4 разъяснено, что «уголовные дела в отношении несовершеннолетних в судах как первой, так и второй инстанций должны рассматриваться наиболее опытными судьями. В этих целях следует постоянно совершенствовать профессиональную квалификацию судей, рассматривающих дела о преступлениях несовершеннолетних, повышать их личную ответственность за выполнение требований законности, обоснованности, справедливости и мотивированности судебного решения»[142].
Во-вторых, реализация принципа справедливости при условном неприменении наказания зависит от квалификации совершенного деяния, в том числе от назначенного наказания. Особенно важно, насколько в данном случае учтены положения общих начал назначения наказания (ст. 60 УК РФ), тем более, что достаточное количество относительно определенных и альтернативных санкций в уголовном законе позволяет максимально учесть рекомендации ст. 6 УК РФ.
В-третьих, возможность реализовать принцип справедливости отражает реальную деятельность законодателя, который определяет содержание уголовно-правовых норм. Такая деятельность может выражаться в ограничении условного неприменения наказания с помощью категорий совершенных преступлений по степени тяжести (ст. 15 УК РФ) либо путем законодательного толкования отдельных терминов. В рамках предложенного нами проекта ФЗ речь может идти, например, о толковании таких понятий, как «административное правонарушение, сопряженное с раннее совершенным преступлением» (ч. 4 ст. 190 УИК РФ), «усиление контроля» (ч. 8 ст. 190 УИК РФ) и т. д.
В-четвертых, большое значение имеют разъяснения Верховного Суда, содержащие рекомендации по применению норм уголовного закона со ссылкой на положения ст. 6 УК РФ. В этом смысле предложенный нами проект Постановления Пленума Верховного Суда разработан с учетом «справедливых начал».
В-пятых, определяющую роль в рассматриваемой нами области играет в целом политический курс нашей страны, т. е. уголовно-правовая политика на современном этапе. Одним из направлений последней является оптимизация уголовных наказаний, не связанных с изоляцией от общества, которые выступают альтернативами как реальному лишению свободы, так и условному неприменению наказания. Учитывая, что в литературе ряд авторов относит принцип справедливости к принципам уголовно-правовой политики, можно с большой долей уверенности сказать: исследуемый принцип является одним из связующих звеньев между институтом условного неприменения наказания и приоритетными направлениями уголовной политики государства[143].
Принцип гуманизма и условное неприменение наказания.
По смыслу ст. 7 УК РФ этот принцип в качестве основной идеи предполагает обеспечение безопасности человека, подчиняя этому содержание норм и институтов уголовного права России. Вторым аспектом принципа гуманизма мыслится идея отрицания унижения человеческого достоинства и причинения физических страданий при применении наказаний и иных мер уголовно-правового характера. В работах советских авторов этот принцип рассматривался не как общечеловеческая ценность, а как отличный от буржуазного принцип социалистического гуманизма. Его отличие от буржуазного гуманизма виделось не только в классовом характере, но и в том, что он «исключает сентиментально-жалостливое, снисходительное отношение к слабостям, недостаткам и порокам человека. Непримиримое отношение к отрицательным качествам человека, решительная борьба за их преодоление продиктованы подлинным гуманизмом»[144].
В качестве доказательств указанных тезисов в научной и учебной литературе по уголовному праву приводились нормы, допускающие возможность смягчения наказания или освобождения от уголовной ответственности. Однако примеры обратного при этом замалчивались. Замалчивались также те гуманные нормы зарубежного уголовного права, которые были введены в практику уголовного правосудия задолго до образования советского государства. Между тем вопрос о гуманистических началах применительно к оценке преступного поведения очень сложен, особенно когда речь идет о совершении особо тяжких преступлений. Он не может рассматриваться в отрыве от господствующих в обществе представлений о праве, справедливости, гуманизме и других их реалий.
Как и в других странах, в Российской Федерации значительное число граждан, видимо, подписалось бы под заявлением Общества Джона Берча, опубликованном в 1974 г, в котором сказано: «Члены Общества Джона Берча в течение многих лет говорят о том, что федеральное правительство США является главным врагом полицейских из-за своих либеральных программ, которые только способствуют росту преступности и наглости преступников. Либеральная процедура условно-досрочного освобождения и пробации позволяет почти сразу же выпускать осужденного на свободу. И, разумеется, решение Верховного Суда об отмене смертной казни и другие правила, дающие свободу опасным преступникам на основе абсурдных формальностей, еще раз подтверждают правильность нашего заявления о том, что администрация Никсона, как и администрация предыдущих президентов, несет ответственность за волну преступности и террора, которая обрушивается сегодня на американский народ»[145].
Мы против подобных заявлений, лишенных какой-либо аргументации, как против и некоторых действий со стороны государственных и судебных органов, осуществляемых под лозунгом гуманизма. Применительно к рассматриваемой проблеме исследования речь может идти об актах широкомасштабных амнистий, чрезмерного применения условного осуждения и иной подобной практики. В научно организованном и управляемом обществе на смену абстрактным или импульсивным решениям должны приходить рациональные решения, учитывающие цену реализуемых мероприятий на основе научного прогноза.
Таким образом, государство, чрезмерно используя институт условного неприменения наказания, не должно прикрываться гуманистическими идеями, в то время как реальная причина совсем в другом, и в первую очередь заключается в кризисе системы наказаний в России и уголовной юстиции, не способной «переварить» реальный уровень преступности в стране, которая по некоторым оценкам в 4-6 раз выше зарегистрированной, а количество совершенных убийств – в 10 раз[146]. Государственная система просто рухнет, не справившись с такой криминальной ситуацией. В определенной мере это результат поспешности принятых государством в последние годы множества федеральных законов о внесении различных изменений и дополнений в уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное законодательства. Федеральный закон от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» – еще одно тому подтверждение. Преподнесенный под «соусом гуманизма», данный нормативный акт является, скорее, необходимостью, чем проявлением снисходительности. Вновь невольно вспоминаются слова Франца Ф. Листа о том, что «все это было сделано скоро, без достаточной продуманности, без надлежащего соображения с данными опыта»[147].
Гуманизм применительно к условному неприменению наказания должен пониматься шире, нежели как он определен в ст. 7 УК РФ. Речь в нем должна идти не только об интересах виновного лица. И это при том, что, например, при условном неприменении наказания в отношении осужденных беременных женщин и лиц, имеющих ребенка в возрасте до четырнадцати лет, гуманистические начала основываются не только на характеристике личности, но и на интересах семьи, ребенка, позволяя учесть физическое и нравственное развитие детей, в том смысле, что они воспитываются в полноценной семье, где мать и отец всегда рядом.
Итак, соотношение принципов уголовного права и института условного неприменения наказания позволяет сделать несколько выводов.
1. Условное неприменение наказания как комплексный правовой институт материализует в своих нормах исследованные руководящие идеи либо в большей, либо в меньшей степени, в зависимости от конкретного уголовно-правового принципа. Такая способность еще раз свидетельствует о самостоятельности условного неприменения наказания, в конечном итоге – о его институциональности. При этом идеологическим основанием для существования условного неприменения наказания служат прежде всего руководящие идеи гуманизма и справедливости.
2. Свое отражение уголовно-правовые принципы получают в таких общих положениях исследуемого правового института, как его понятие, принципы, цели и общие начала.
3. Соотношение принципа законности и института условного неприменения наказания сводится к проблеме установления в уголовном законе необходимых пределов судебного усмотрения. При этом принцип законности требует от государственных и общественных институтов такого контроля за поведением людей, который соответствовал бы ресурсным, в том числе финансовым, возможностям каждой конкретной страны, будучи облеченным в правовую форму, исключающую чрезмерное судебное усмотрение, произвол со стороны правоприменителя.
4. Принцип равенства граждан перед законом обеспечивается единством основания уголовной ответственности, единством санкций, установленных законодателем за определенный вид общественно опасного деяния, а также единством оснований условного неприменения наказания.
5. Принцип вины посредством умысла либо неосторожности имеет существенное значение для решения вопроса об условном неприменении наказания через конкретные категории совершенных преступлений. Определяющую роль названный принцип играет и при постановлении о сохранении или отмене условного неприменения наказания.
6. В целях успешной реализации принципа справедливости при решении вопроса об условном неприменении наказания прежде всего следует разрешить труднопреодолимое противоречие философского характера, а именно – установить справедливые санкции. Особенно это касается санкций в виде лишения свободы на определенный срок, так как условное неприменение наказания в значительной степени сводится к неприменению именно этого вида наказания.
7. Существование института условного неприменения наказания свидетельствует о проявлении гуманистических начал в уголовном законодательстве. Применение условного осуждения либо условное неприменение наказания в отношении осужденных беременных женщин и лиц, имеющих ребенка в возрасте до четырнадцати лет, являются ярким тому подтверждением. Однако в правоприменительной практике необходимо исключить проявление мнимого гуманизма, безнаказанности преступного элемента: например, исключить возможность назначения условного осуждения лицам, совершившим особо тяжкое преступление, либо не допускать возможности сохранения условного осуждения при совершении осужденным во время испытательного срока нового умышленного преступления.
§ 3. Принципы условного неприменения наказания и их соотношение с отраслевыми принципами уголовного права
Как уже отмечалось ранее, правовые принципы можно разделить на общеправовые, отраслевые (специально-правовые) и внутриотраслевые. К первым, как правило, относят принципы законности, равенства граждан перед законом, гуманизма, вины, справедливости. Специально-правовые принципы характерны для той или иной отрасли права. К их числу, например, можно отнести принципы уголовного, уголовно-процессуального права и другие. Внутриотраслевые принципы уголовного права – это принципы того или иного уголовно-правового института, определяющие его содержание. Они достаточно специфичны, имеют ограниченную сферу действий, реализуются, как правило, через отраслевые принципы, которые, в свою очередь, являются своеобразным отражением общеправовых принципов.
В рамках представленного параграфа необходимо определить руководящие идеи (принципы) условного неприменения наказания. Если говорить конкретно, то требуется сформулировать авторское понятие принципов исследуемого правового образования, определить их виды, содержание.
Решая поставленные задачи, диссертант в первую очередь ориентируется на отраслевые принципы уголовного права, такие как принцип гуманизма, принцип справедливости и принцип неотвратимости уголовной ответственности. При этом особое внимание уделяется последнему принципу, выяснению его природы, объяснению качественного перехода от идеи неотвратимости наказания к идее неотвратимости уголовной ответственности и определению в этом роли условного неприменения наказания.
Необходимость разработки принципов условного неприменения наказания обусловлена концептуальностью исследования и комплексным характером изучаемого нами института. Все это, в конечном итоге, позволит обосновать состоятельность последнего.
Изначально ранее мы уже обратили внимание на то, что в теории уголовного права предпринимались и предпринимаются попытки определить понятие и перечень принципов назначения наказания[148]. Зачастую речь даже идет о принципах применения наказания. При этом четкой грани между понятием «назначение» и «применение» не проводится. Между тем для полного теоретического обоснования института условного неприменения наказания требуется разработать собственные для него руководящие идеи, а именно – принципы условного неприменения наказания, которые, с одной стороны, должны отражать сущность конкретного предлагаемого правового института, с другой стороны – содержать основные направления уголовной политики государства на современном этапе. В свою очередь курс развития страны в указанном направлении должен учитывать реальную криминологическую ситуацию.
В предыдущей части рукописи нами была предпринята попытка соотнести условное неприменение наказания с принципами УК РФ, оставив без должного внимания отраслевые принципы, характерные только для уголовного права. Мы посчитали целесообразным рассмотреть их в этой представленной части диссертационного исследования, поскольку именно они являются связующим звеном между руководящими идеями условного неприменения наказания и общеправовыми принципами, регламентированными в УК РФ, где они получили статус принципов уголовного законодательства.
Рассматривая проблему отбора и законодательного закрепления принципов уголовного права, следует высказаться относительно тех из них, которые не получили в УК РФ законодательного закрепления. При этом диссертантом не ставится задача проанализировать и высказаться по всем принципам, которые определяются различными исследователями в качестве уголовно-правовых. Представляется верным остановиться на тех из них, которые обосновываются в качестве важнейших отраслевых принципов именно уголовного права. П.А. Фефелов, например, к таковым относит принципы неотвратимости и индивидуализации наказания. В соответствии с его концепцией те принципы, которые регламентированы в УК 1996 г., не могут быть отнесены к принципам собственно уголовного права, поскольку они закреплены практически во всех современных отраслевых актах[149].
Отдельного внимания заслуживает принцип неотвратимости наказания, поскольку ранее он был законодательно оформлен в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г. в качестве отраслевого принципа, а также предлагался в ряде проектов УК РФ.
Понятие «неотвратимость наказания» в течение длительного времени использовалось наукой уголовного права для обозначения такого подхода в практике уголовного правосудия, который характеризуется требованием обязательности наказания за совершение преступления. Не случайно на языках многих народов уголовное право в буквальном значении обозначается как наказательное право. Долгое время в качестве обязательной методологической установки для всех без исключения авторов служила цитата из работы В.И. Ленина: «давно уже сказано, что предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его неотвратимостью»[150].
О том, что идея неотвратимости наказания имеет глубокие исторические корни, свидетельствуют различные источники. Шарль Монтескье писал: «Вникните в причины всякой распущенности, и вы увидите, что она проистекает от безнаказанности преступлений, а не от слабости наказаний»[151]. Эта же идея обосновывается основателем классического направления в науке уголовного права Чезаре Беккариа: «Одно из самых действительных средств, сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности…»[152]. Идея неотвратимости наказания признавалась виднейшим представителем декабристов в России П.И. Пестелем, испытавшим влияние немецкого криминалиста Ансельма Фейербаха. «Ничто не будет столь сильно от преступления удерживать, – писал революционер-декабрист, – как уверенность в неизбежности наказания, ибо даже самое малозначащее страдание, коего нет возможности отвратить, действует сильнее на людей, нежели страх перед большим наказанием, соединенный с надеждою оному не подвергнуться. Вот причина, почему никогда не должны преступления быть прощены, тем более, что таковое прощение имеет два пагубных последствия: во-первых, то, что, возбуждая надежду на ненаказанность, уничтожает сильнейшую преграду нарушению законов, а во-вторых, то, что таковым примером дает совершающемуся наказанию вид пристрастия и злобы, а не правосудия»[153]. Иммануил Кант считал, что «уголовный закон – это категорический императив, и горе тому, кто идет по извилинам учения о благе жизни в поисках того, чтобы при помощи ожидаемой пользы вовсе или частично освободить от наказания»[154].
Очевидно, что неотвратимость наказания рассматривалась указанными авторами в качестве важнейшего принципа или принципиального положения. И несмотря на то, что система доказательств истинности приведенных авторских суждений была явно недостаточна, их авторитет вынуждает относиться к ним внимательно, ибо речь идет о преступности и путях ее предупреждения.
Вопрос о том, считать ли неотвратимость наказания важнейшим принципом уголовного права или нет, был и остается дискуссионным, что убедительно показано авторами, занимавшимися данной проблемой. Признание или непризнание его законодателем в качестве принципа, по нашему мнению, не может служить доказательством победы или поражения того или иного ученого, хотя некоторые из них могут расценивать решение законодателя как личную драму. Важно другое, а именно, те конкретные решения законодателя, которые вытекают из признания или непризнания неотвратимости наказания в качестве важнейшего принципа. Если ставить вопрос так, как им задавались Монтескье, Беккариа, Пестель, Кант, то решение должно быть бескомпромиссным, т. е. таким, что каждый факт преступления должен быть выявлен, а виновный подвергнуться наказанию, предусмотренному в санкции уголовного закона. При этом доводы в пользу условного осуждения, отсрочки отбывания наказания и тем более освобождения от наказания должны быть отвергнуты. Именно так ставили вопрос ортодоксальные представители классического направления уголовного права в дореволюционной России, когда они категорически отвергали саму идею условного осуждения, фактически не позволив ввести в практику российского уголовного правосудия данный институт, что хорошо показано Н.С. Таганцевым в его известном курсе «Русское уголовное право».
Кризис классического направления в науке уголовного права, как в странах Западной Европы, США, так и в России во многом явился кризисом идеи неотвратимости наказания. Иное дело, что его проявление на Западе и в СССР имело место в разных условиях, под разными противоположными обоснованиями и практическими результатами. Если представители социологического направления на Западе предлагали взглянуть правде в глаза и принимать эффективные меры для обеспечения контроля над преступностью, то в СССР социологическое направление испытало сильнейшее влияние левокоммунистических идей и потому цеплялось за идею неотвратимости наказания и борьбы с преступностью до полного ее искоренения на стадии перехода к коммунистическому обществу. Отступления же от принципа неотвратимости наказания в виде институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания подавались ими как не противоречащие указанному принципу. Н.А. Беляев, в частности, отмечал: «То, что при некоторых ситуациях государство не считает целесообразным применять наказание и освобождает от него виновного или заменяет наказание другими мерами воздействия, не означает, что наказание перестало быть неотвратимым»[155]. Более того, он считал, что отрицание принципа неотвратимости наказания ввиду наличия оснований освобождения от наказания является поводом для отрицания принципа неотвратимости ответственности, также ссылаясь при этом и на наличие оснований освобождения от уголовной ответственности (например, в связи с истечением сроков давности совершения преступления, изменения обстановки и т. д.)[156]. Разделяя позицию Н.А. Беляева, П.Н. Панченко указывал, что «...никаких оснований для замены принципа неотвратимости наказания другим каким-либо принципом нет. С появлением в законодательстве институтов освобождения от уголовной ответственности с применением к виновному мер общественного и административного воздействия содержание этого принципа несколько изменилось. Действительно, в отношении менее опасных преступлений его можно трактовать и как принцип неотвратимости ответственности за преступление. Но ведь острие уголовной ответственности направлено как раз против опасных преступлений. Кроме того, никто не может отрицать того очевидного факта, что на уровне закона принцип неотвратимости наказания остается незыблемым – каждая диспозиция сопровождается санкцией»[157].
Поскольку представители социологического направления на Западе в различные периоды развития своего общества реально оценивали криминологическую ситуацию, постольку это позволяло им принимать соответствующие тому или иному духу времени эффективные меры для обеспечения контроля над преступностью. В частности, в уголовное законодательство своевременно были введены отдельные институты условного неприменения наказания и выстроена система учреждений в виде служб пробации и условного осуждения, а в СССР введение таких институтов не сопровождалось созданием развитой системы учреждений и фактически специализированных государственных органов по контролю за поведением условно осужденных лиц вплоть до начала 80-х гг. XX века[158].
Стремление реализовать принцип неотвратимости наказания давало определенные результаты в условиях командно-административной системы, позволяя контролировать преступность в допустимых параметрах, исключая при этом резкое ухудшение ее показателей. Переход уже в Российской Федерации к демократическим принципам, сопровождавшийся ослаблением институтов социального контроля и дезорганизацией многих из них, вызвал в качестве одного из негативных последствий резкий рост преступности.
В новых условиях принцип неотвратимости наказания не мог быть реализован в силу ряда причин. Во-первых, в силу увеличения латентности совершаемых преступлений, так как правоохранительная система, имея в каждый конкретный момент ограниченный ресурс, не в силах оказалась справиться с волной преступности. По некоторым оценкам, уровень латентности общественно опасных деяний и в настоящее время превышает число зарегистрированных преступлений в семь раз[159]. Как справедливо отмечает В.В. Лунеев, «…нужен критический пересмотр законов, на основе которых осуществляется борьба с преступностью, необходимы новые процедуры и новые инструменты, чтобы безнаказанность правонарушителей, которая сегодня является одной из серьезных причин преступности и правонарушений, была существенно снижена»[160].
Во-вторых, принцип неотвратимости наказания в современной Российской Федерации не мог быть реализован по причине пресловутого в ней кризиса системы уголовных наказаний и уголовно-исполнительной системы. Этот кризис в России проявлялся (и проявляется до сих пор) в том, что после принятия УК 1996 г. предусмотренная в нем система наказаний на практике в полном объеме не применялась и у судов не было хорошей альтернативы лишению свободы и условному осуждению. Кроме того, система государственных органов исполнения наказания длительное время была ориентирована в основном на реальное лишение свободы. Как следствие этого увеличивалось число так называемого «тюремного населения», что требовало строительства новых тюрем, огромных материальных затрат. Этого государство уже не могло себе позволить. Между тем высокий уровень рецидива свидетельствовал, с одной стороны, о неэффективности наказаний, связанных с лишением свободы, с другой стороны, это говорило об отсутствии в системе уголовной юстиции специальных служб по ресоциализации бывших заключенных, которые после освобождения вновь становились на криминальный путь. Чтобы выйти из этого положения суды оказались вынужденными либо лишать свободы реально, либо условно, понимая, что при такой волне преступности имеющиеся возможности для отбывания наказания в виде лишения свободы явно не достаточны. В результате, как мы уже ранее отмечали, к концу 2001 г. количество условно осужденных лиц достигло своего абсолютного рекорда – 57,5 % всех осужденных. В последующем появление возможности применения наказаний в виде обязательных работ и ограничения свободы (через 8 и 13 лет соответственно с момента вступления УК РФ в силу), оптимизация наказаний в виде штрафа и исправительных работ позволили несколько снизить анализируемый показатель: в 2012 г. доля условно осужденных лиц составила 31,7 % всех осужденных. В декабре 2011 г. в УК РФ был введен новый вид наказания «принудительные работы» как альтернатива реальному лишению свободы, применение которых первоначально было запланировано на начало 2013 г., а впоследствии отсрочено до 2014 г.
Таким образом, принцип неотвратимости наказания является производным от концепции борьбы с преступностью и он не применим к концепции, которая предполагает задачи контроля над преступностью в социально допустимых пределах, хотя вопрос о них весьма сложен. Отступление от принципов, провозглашенных в науке уголовного права представителями классического направления, в частности от принципа неотвратимости наказания, на наш взгляд, не означает, что представители этого направления (Монтескье, Беккариа, Спасович и др.) ошибались, утверждая, что причины всякой распущенности и нарушений коренятся в их безнаказанности. В главных посылах представителей классического направления научной мысли не содержалось идей, противоречащих рассматриваемому принципу, если за основу принять психологическую сторону проблемы. Идеи, которые они сформулировали посредством использования логического метода и метода наблюдений, впоследствии нашли свое подтверждение в проведенных их последователями исследованиях. Эти специалисты пользовались более точными методами социальных наук.
Изучая исторический опыт применения кар и наград, П.А. Сорокин и другие исследователи доказали, что кары и награды, являясь результатами реакции на поведение людей, оказывают на них как положительное, так и отрицательное влияние. Представления о возможном наказании давят, по мнению П.А. Сорокина, на психику человека, заставляя его идти на совершение определенного акта поведения, либо воздерживаться от такового[161]. Ученым сформулированы основные закономерности влияния на поведение людей наказаний и наград, суть которых проявляется в том, что степень такого воздействия определяется через фактор времени и ценность теряемого блага. По П.А. Сорокину, чем ближе наказание, тем сильнее его влияние на поведение, поэтому даже мягкое, но близкое наказание влияет на поступки человека сильнее строгого, но отдаленного наказания. «Одна и та же кара тем сильнее влияет на поведение одного и того же человека, чем сильнее в нем уверенность в ее неизбежности». И далее: «Одна и та же кара при прочих равных условиях производит тем большее влияние, чем больше «блага» отнимает у него кара»[162]. Как частный случай общей закономерности П.А. Сорокиным формулируется правило о том, что степень мотивационного влияния одной и той же кары на различных людей зависит от характера и интенсивности (устойчивости) их научного и религиозно-морального мировоззрения и миропонимания.
Общая концепция, сформулированная П.А. Сорокиным, позволяет объяснить причины, по которым принцип неотвратимости наказания не может быть в настоящее время рекомендован в качестве основополагающей идеи. Поэтому должны быть признаны недостижимыми задачи, суть которых в том, чтобы ни одно преступление не осталось не раскрытым и все виновные понесли бы справедливое наказание. Идея, столь привлекательная внешне, должна быть признана теоретически необоснованной и практически не выполнимой. Более того, в условиях, когда эта идея определяла и определяет поведение руководителей силовых ведомств, она объективно способна подталкивать к самообману и процентомании, болезням столь опасным, сколь и застарелым.
Криминологи неоднократно обращали внимание на то, что различия в процентах раскрываемости преступлений в наиболее развитых странах и России объясняются их укрывательством или другими манипуляциями статистических показателей. Несмотря на это, ситуация в данной сфере не меняется. Криминальная полиция в США и странах Западной Европы, имея хорошее оснащение и выучку, добивается раскрываемости порядка 20-30 % деяний, тогда как российские правоохранительные органы «раскрывают» 50-55 % преступлений[163]. В этой связи Д.А. Медведев на совещании в Северо-Кавказском федеральном округе в ноябре 2010 г. справедливо заметил, что «… статистика у нас лукавая, веры в нее нет. Еще раз обращаю на это внимание руководителей правоохранительных органов: нет веры в эту статистику, брехня это зачастую. Надо с этим что-то делать, включая и ту отчетность, которой занимается Министерство внутренних дел»[164].
Таким образом, невключение в УК РФ принципа неотвратимости наказания представляется шагом, продиктованным не столько авторским влиянием его разработчиков, сколько необращением ими внимания на усиление значимости новых подходов в сфере уголовно-правового регулирования, характеризующихся постепенным отказом от жестких, бескомпромиссных решений в пользу поиска компромиссов, повлекших за собой увеличение в УК числа «преступлений без наказаний», что допустимо, если от этого выигрывают граждане и организации. Именно в такой плоскости давно поставлен вопрос в исследуемой области криминологами развитых стран, которые обеспокоены проблемой чрезмерной жесткости реагирования на факты совершения правонарушений, не представляющих большой общественной опасности.
В связи с изложенным представляется целесообразным отнести к числу отраслевых принципов современного уголовного права принцип неотвратимости уголовной ответственности. Это вполне справедливо, поскольку юристы еще во второй половине XX века пришли к выводу о том, что уголовное наказание не является главным средством борьбы с преступностью[165]. Более того, оно влечет тяжелые социальные последствия, в том числе высокий уровень рецидива, особенно в случае назначения длительных сроков лишения свободы. По данным Ф.Р. Сундурова, новое преступление после отбытия лишения свободы в течение первых трех месяцев совершили 13 % освобожденных, в течение трех-шести месяцев после освобождения – 10,4 %, в течение срока от шести месяцев до одного года после отбытия лишения свободы – 22,6 %, в течение от одного года до тех лет – 32 % бывших заключенных[166].
Учитывая доминирующую роль условного осуждения в судебной практике, в условиях перехода к идее неотвратимости уголовной ответственности требуется оптимизация и иного вида условного неприменения наказания – условного неприменения наказания в отношении осужденных беременных женщин и лиц, имеющих ребенка в возрасте до четырнадцати лет. Ориентируясь на ст. 82 УК РФ, отметим, что если в 2001 г. количество лиц, которым наказание было отсрочено в порядке ст. 82 УК РФ, составило 0,4 % от общего числа лиц, состоящих на учете в уголовно-исполнительных инспекциях, то в 2012 г. этот показатель составил уже 1,7 %, т. е. увеличение произошло в 4 раза, однако количество условно осужденных в этой структуре существенно преобладает – 73,9 % (рис. 2; гл. II § 3 диссертации).
Таким образом, институт условного неприменения наказания призван способствовать качественному переходу идеи неотвратимости наказания к идее неотвратимости уголовной ответственности. Однако для полного такого перехода необходимы не только теоретическое обоснование института условного неприменения наказания с последующей реализацией разработанных положений на практике, но и оптимизация института освобождения от наказания, иных мер уголовно-правового характера (принудительных мер воспитательного воздействия, принудительных мер медицинского характера, конфискации имущества), а в более широком смысле можно говорить об оптимизации наказаний, не связанных с реальным лишением свободы, таких как штраф, обязательные работы, ограничение свободы, поскольку по своей карательной силе они сопоставимы, например, с теми обязанностями, которые возлагаются на условно осужденного. Как справедливо заметил Л.Л. Кругликов, «важней реализовать хотя бы минимальное наказание, чем иметь суровый закон с множеством исключений. Это важнейший аспект принципа неотвратимости ответственности»[167].
Очевидно, что в этих условиях от правоприменителя требуется максимальная сбалансированность своих действий. Отказываясь от неотвратимости наказания в пользу неотвратимости уголовной ответственности, нужно понимать, что это таит в себе опасность резкого снижения авторитета государственной власти, уровня защиты прав и законных интересов граждан, общества. Однако наиболее востребованным до сих пор остается условное неприменение наказание в виде условного осуждения (об этом свидетельствуют статистические данные, указанные выше и приведенные ниже), поскольку оно универсально, удобно, не требует больших материальных затрат, а иные меры уголовно-правового характера имеют ограниченную сферу действия в зависимости от признаков субъекта преступления (несовершеннолетний, невменяемый) либо регламентированного перечня общественно опасных деяний (ч. 1 ст. 104.1 УК РФ). Между тем чрезмерное применение условного осуждения является для виновного своеобразной «медвежьей услугой», поскольку в случае совершения им в период испытательного срока нового преступления суд может либо должен отменить условное осуждение и назначить наказание по совокупности приговоров. Для сравнения: при совершении преступления во время отсрочки отбывания наказания (ч. 5 ст. 82 УК РФ) возможность сохранения такой отсрочки не предусмотрена.
