Преступность и борьба с ней в современной японии
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
На правах рукописи
Морозов
Николай Александрович
ПРЕСТУПНОСТЬ
И БОРЬБА С НЕЙ
В СОВРЕМЕННОЙ ЯПОНИИ
Специальность 12.00.08
(Уголовное право и криминология, уголовно-исполнительное право)
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата юридических наук
Владивосток, 2000
Работа выполнена на кафедре уголовного права Юридического института Дальневосточного государственного университета.
Научный руководитель - доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ
Р.И. МИХЕЕВ
Научный консультант – кандидат юридических наук, старший научный сотрудник Центра японологических исследований Института востоковедения РАН
В.Н. ЕРЁМИН
Официальные оппоненты:
доктор юридических наук, профессор
И.Э. ЗВЕЧАРОВСКИЙ
кандидат юридических наук, доцент
В.В. КУЛЫГИН
Ведущая организация: кафедра уголовного права и криминологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Правовая система японского общества вызывает особый интерес в связи с ее уникальностью, исключительной эффективностью, сравнительной малоизвестностью для российской научной аудитории, и, главное, схожестью социально-правовых и криминологических проблем перехода от коллективистского, авторитарного государственного регулирования к рыночной демократии в послевоенной Японии и в современной России.
Широко известен тот факт, что среди всех развитых стран мира только Япония не страдает от глобального роста преступности: коэффициент преступности здесь в несколько раз меньше аналогичных показателей в странах Западной Европы и США. В Японии уровень преступности наиболее стабилен, рост минимален: в 1990 г. было зарегистрировано 1,7 млн. преступлений (коэффициент 1323); в 1998 г. - 1,9 млн. (коэффициент 1395); в 2000 г. можно прогнозировать коэффициент 1420. В результате к началу ХХI века в Японии подошла с самым низким уровнем преступности: ниже в 3-5 раз, чем в других развитых странах. Например, на каждые 100 тыс. жителей в Японии приходится всего 2 ограбления, т.е. меньше, чем в США – в 100 раз, Великобритании или Франции - в 55 раз, в ФРГ – в 35 раз. При этом в Японии самый высокий коэффициент раскрываемости – в 2-3 раза выше, чем в указанных странах.
Япония является самой безопасной с точки зрения преступности страной. Японское правительство гордится стабильностью низкого уровня преступности в стране, объясняя это действенностью функционирования системы уголовной юстиции и справедливостью распределения результатов экономического развития.
Необходимость изучения зарубежного опыта эффективного противодействия криминогенным факторам определяет актуальность этой темы, особенно для уголовно-правовой и криминологической науки, практической уголовной политики современной России, переживающей период пореформенного «криминального взрыва».
Интернационализация преступности с ее типичной для многих стран структурой и динамикой диктует необходимость изучения опыта стран, прошедших сходные с Россией стадии социально-экономического пореформенного развития, и учета их практики противодействия криминогенным факторам такого развития.
Целями диссертационного исследования являются, во-первых, -комплексный сравнительный анализ состояния преступности в Японии, ее причин; во-вторых, - критический сравнительно-правовой анализ политико-правовых мер ее предотвращения, их отличий от российских и западных аналогов для выработки, с одной стороны, возможных моделей рецепции японского опыта, введения в научный оборот новых понятий и концепций, а с другой стороны, - выявления как преимуществ, так и недостатков отечественной доктрины борьбы с преступностью; в-третьих, рассмотрение конкретных уголовно-правовых (теоретических и законодательных) моделей противодействия преступности в Японии, оценка их эффективности применительно к условиям пореформенной России. Сравнительно-криминологический анализ преступности Японии позволяет под новым углом зрения посмотреть на изменения в динамике и структуре преступности России в период перехода к рыночной экономике, так как Япония совершила переход от милитаризованного тоталитарного государства с фактически плановой экономикой к свободному рынку в исторически близкий период. Анализ уголовной политики Японии дает возможность определить, в чем кроется эффективность японского уголовного права: следует ли это объяснять лучшей разработанностью в сравнении с российскими аналогами правовых институтов, юридической техникой, правоприменительной практикой или соответствием правовой системы устоям японского общества? Чем объяснить успехи уголовной политики Японии: умелым использованием в борьбе с преступностью уголовно-правовых средств или усилением уголовной репрессии?
Научная новизна. Изучение японского уголовного права благодаря его уникальности в мире приобретает все большую популярность (примером может служить знаменитая Harvard «East Asian Legal Studies» Program («EALS»), Harvard Law School). Однако ни в Советском Союзе, ни в современной России изучению этой проблемы должного внимания не уделялось. Не будет преувеличением утверждение, что даже в отечественном японоведении изучение японской правовой политики, в отличие от изучения истории, литературы и экономики («экономического чуда») Японии, является своеобразным «белым пятном».
Если к анализу преступности в Японии 70-х годов (Ю. Аргунова, И. Салтыкова), к отдельным аспектам современной преступности (О. Белявская, А. Иванов) обращались отечественные исследователи, то такое комплексное («преступность и уголовная политика новой «постиндустриальной» Японии») диссертационное исследование по данной теме - первое и в отечественной уголовно-правовой науке, и в ориенталистике. В диссертации в рамках единого монографического исследования рассматриваются состояние, структура, динамика преступности в «новой» Японии конца ХХ века, ее причины и условия, отдельно анализируются специфика национально-психологических, социально-экономических, государственно-правовых факторов, влияющих на уровень преступности, государственная политика по борьбе с ней, уголовно-правовая система Японии, особенности уголовного законодательства, отдельных правовых институтов, концепции зарубежных авторов по этим вопросам. Ценность данного исследования заключается в попытке постановки проблемы – «преступность-политика-право» Японии на рубеже веков, осуществленной в России впервые, и представляющей для современной науки наибольший интерес, в отличие, например, от анализа отдельных аспектов борьбы с преступностью или изучения конкретных составов преступлений. Именно системное исследование в рамках единой работы причинного комплекса преступности в данной стране, национальной системы борьбы с ней, ее уголовно-правовых и уголовно-политических аспектов дает возможность рецепции зарубежного опыта противодействия преступности.
При написании работы использован метод сравнительно-правового и криминологического анализа. Собранные и самостоятельно обобщенные (в 40 таблицах, 28 графиках и диаграммах) материалы официальной статистики позволили диссертанту представить графические прогнозы динамики преступности на 1999-2000 гг., которые в целом подтверждаются новыми данными. Диссертант использовал на протяжении периода 1997-2000 гг. методику «включенного наблюдения», проводя исследования на юридических факультетах университета «Кейо» и Токийского государственного университета. В 1997-1998 гг. диссертантом был самостоятельно[1] проведен ряд социологических исследований, которые легли в основу работы. В том числе впервые проведены опросы по репрезентативной выборке с использованием панельного метода, продолжающего аналогичное исследование 70-х гг. (К. Уэда, НИИ полиции Японии, К. Хосино, К. Токоро, 1977 г.); полученные данные приведены в работе в сравнении с этой информацией в сводных таблицах. Результаты опроса жителей Токио и района Кансай 1997 г. позволяют судить о криминологических аспектах развития Японии в динамике за 20 лет (в период кардинальных перемен 70-90-х годов).
Научный материал. При всей необоснованной «закрытости» данной темы для отечественной науки ряд исследователей частично восполнил этот пробел, обращаясь к отдельным аспектам рассматриваемой проблемы. В первую очередь следует назвать работы А.А. Пионтковского («Уголовная политика Японии», 1936; 1957). На материале 50-70-х годов появились диссертационные исследования по отдельным проблемам, например, И.В. Салтыковой («Уголовно-судебные и исправительные меры воздействия на несовершеннолетних правонарушителей в Японии», 1972). Огромную роль сыграл первый профессиональный масштабный криминологический анализ преступности Японии 70-х – начала 80-х годов, успешно проведенный Ю.Н. Аргуновой (в диссертационном исследовании «Преступность в Японии, ее причины и профилактика», МГУ, 1984). Опираясь на широкую базу первоисточников, проблемы преступности несовершеннолетних, организованной преступности и уголовной политики Японии разрабатывала О. А. Белявская («Преступность несовершеннолетних в Японии», 1986). Анализ современной организованной и экономической преступности Японии и мер борьбы с ней успешно осуществлен А.М. Ивановым в диссертационном исследовании («Организованная преступность и борьба с ней в Японии», ДВГУ, 2000) и ряде новых монографических исследований (совместно с А.Г. Корчагиным и В.А. Номоконовым). Неоценимый вклад в становление отечественной уголовно-правовой компаративистики внес В.Н. Еремин работами по истории уголовно-правовой мысли, анализу современного уголовного права Японии, многочисленными переводами (в том числе и впервые полного текста Уголовного кодекса Японии, ДВГУ, 2000). К сожалению, как справедливо отмечают В. Еремин и А. Коморида, комплексные сравнительные исследования преступности Японии в конце 90-х годов не проводятся, а новые первоисточники вводились в научный оборот только О. Белявской (и самим В. Ереминым).
Данная работа явилась логическим продолжением трудов отечественных исследователей, продолжив анализ на материале уже 80-90-х годов. Коренные изменения этого периода позволяют говорить не просто о новом этапе, но фактически о «другой стране» - постиндустриальной, европеизированной «шокирующей» Японии.
Работа написана на основе современного действующего уголовного законодательства Японии и развитых стран мира, специальной юридической литературы, в основном зарубежной. В списке литературы приводится 250 источников (в том числе - работы зарубежных авторов на иностранных (японском и английском) языках, которые впервые в отечественной науке вводятся в научный оборот). Использованные в процессе проведения исследования источники можно условно разделить на следующие группы:
- теоретическую и методологическую основу исследования составили работы (ставшие уже юридической классикой) по уголовному праву, криминологии, уголовной политике отечественных авторов А. А. Герцензона, П. С. Дагеля, Г.В. Дашкова, А.И. Долговой, Н. И. Загородникова, А. И. Коробеева, В.Н Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, В. В. Лунеева, Э. Б. Мельниковой, Р. И. Михеева, А.С. Михлина, А.А. Пионтковского, С.Я. Улицкого;
- классические труды страноведческого характера, посвященные широкому кругу проблем современного японского (и шире - «азиатского») общества, отечественных (японоведов В. Н. Еремина, И. А. Латышева, К.О. Саркисова) и зарубежных авторов (Кларк Грегори, Аида Юдзи, R. Benedict);
- появившиеся в 90-е годы отечественные сравнительные уголовно-правовые исследования (А.М. Иванов, Т. М. Клюканова, Е. Коидзуми, А.Г. Корчагин, Н. Е. Крылова, В. В. Лунеев, Р.И. Михеев, В.А. Номоконов, А.В. Серебренникова);
- специальные криминологические и уголовно-правовые исследования японского опыта западных (Ames W., Castberg Didrick A., Clifford W., McNamara Joseph D.), российских (Ю.Н. Аргунова, О.А. Белявская, В. Батуренко, В.Н. Еремин, А.А. Игнатьев, В.К. Кленов, А.И. Лубенский) и японских (Хироси Ода, Судзуки Ёсио, Такаянаги Кендзо, Накаяма Кенити, Кида Дзюнити) ученых - востоковедов и юристов; диссертация строилась на новых фундаментальных курсах и научных трудах ведущих японских криминологов: Мурано Каору (1995), Нисихара Харуо (1995), Ооцука Кимико (1998), Сакамото Тосио (1998), Ооцука Хитоси (1987);
- статистические данные: Белые книги полиции - Главного полицейского управления правительства Японии. («Кейсацу хакусё», White paper on police 1990-99); Белые книги преступности - Министерства юстиции Японии («Хандзай хакусё», White Paper on Crime 1990-99); Ежегодники уголовной статистики («Кейдзи токей нэнкан»); Статистические ежегодники Японии («Нихон то:кей нэнкан», 1997-2000); Статистические ежегодники юстиции («Сихо токэй нэнкан»);
- судебная практика: Решения Верховного Суда Японии (Judgment of the Supreme Court // Кейсю); Решения Апелляционных судов (Judgment of Appellate Court // Ko: Keishu); Решения Верховного Трибунала (Judgment of the Supreme Tribunal // Кейроку).
Тезисы, выносимые на защиту.
В результате проведенного исследования - анализа преступности, ее причинного комплекса и уголовной политики «постиндустриальной» Японии эпохи современной «вестернизации» – можно сформулировать следующие положения:
1. Сравнительно-криминологический анализ отечественных и японских научных источников убедительно показывает принципиальное различие в подходах к исследованию проблем преступности (в Японии не существует даже понятия «уголовной политики», в уголовном праве вовсе отсутствует ряд основных понятий и институтов, например, нет понятия преступления). Объясняется это тем, что в Японии уголовная политика («меры борьбы с преступностью») делает акцент не на теоретической разработке уголовно-правовых мер, а на общесоциальном (по возможности неуголовно-правовом) воздействии.
2. Анализ статистических данных, полученных диссертантом в сравнении с результатами аналогичных репрезентативных выборок японских исследователей 70-80-х годов показывает, что уголовно-правовая политика Японии конца XX века соответствует социальным ожиданиям: оценка общественностью и законодателем тяжести и наказуемости криминализирумых деяний в целом совпадают, т.е. общество разделяет уголовно-правовые запреты, считая их справедливыми. Характерно, что уголовное законодательство в 80-90-е годы изменялось в сторону большей гуманизации.
3. Результаты сравнения статистических данных опросов диссертанта современных жителей Токио и района Кансай (1997-99 гг.) и данных японских исследователей 1977 г. свидетельствуют о специфике влияния «вестернизации» на криминальный фон Японии: основные изменения коснулись не динамики, а структуры преступности. Вопреки мнению ряда отечественных и зарубежных исследователей из анализа статистики следует вывод, что Японию в начале XXI века не ожидает всплеск преступности, что подтверждают составленные диссертантом графические прогнозы корреляции показателей преступности.
4. Наиболее опасным структурным изменением преступности Японии является рост делинквентности несовершеннолетних. Однако среди самих несовершеннолетних делинквентов наибольшая доля (50%) приходится на лиц в возрасте от 15 до 18 лет, а доля 20-21-летних составляет только 10%. Из этого следует вывод, что, взрослея (с достижением совершеннолетия - 21 года), лица с социально отклоняющимся поведением отказываются от преступной деятельности. Это подтверждает эффективность мер уголовной политики Японии по социализации отклоняющегося поведения делинквентов.
5. Ошибочны представления ряда отечественных и зарубежных исследователей – апологетов «теории (уникальности) японцев» (Т. Цуноды), говорящих о сохранении «социальной традиции» как о единственном антикриминальном факторе. Думается, однако, что специфическим фактором, сдерживающим преступность в Японии, является традиционная антикриминально-конформистская установка в поведении населения (поведенческий стереотип) и способность японского общества быстро приспосабливаться к новой нетрадиционной ситуации.
6. Секрет японского феномена политико-правовой стабильности и низкого уровня преступности объясняется достижением Японией к концу ХХ века точки баланса ценностных ориентаций - гармоничного сочетания традиционного восточного партикуляризма (социально-групповая ориентация, коллективизм, «семейные» методы управления) и западного универсализма (индивидуализм, «организационные» принципы управления, рационализм). В начале XXI века это равновесие не будет нарушено, так как современная Япония, энергично заимствуя достижения западной цивилизации, не отвергает традиционную систему ценностей.
7. В работе на примере Японии выводятся закономерности, характерные для любого «традиционного» общества (в том числе и российского), подвергающейся интенсивной «вестернизации» - замене традиционных ценностей и поведенческих стереотипов на «западные». Криминогенные противоречия объясняются возникновением субкультуры (например, молодежной) с новой системой ценностных ориентаций, открыто игнорирующей общепринятые поведенческие стереотипы и правовые запреты государства.
8. Процесс перехода общества к новой системе ценностей должен осуществляться на основе синтеза традиций и новаций (собственного опыта и внедряемых идей). Ему должна соответствовать не автоматическая защита государством традиционных ценностей, а их приспособление, рецепция нового. Например, искусственное возрождение в России (стране, подвергшейся резкой «вестернизации», с господством «индивидуализма») «советских» форм контроля в виде «народных дружин», «товарищеских судов» не может служить решению проблемы борьбы с преступностью, так как общество не испытывает внутренней потребности в таких формах.
Практическая значимость работы состоит во внедрении результатов исследования в: 1) научно-теоретический арсенал отечественной уголовно-правовой науки; 2) образовательный процесс (именно изучение зарубежного опыта формирует у будущих юристов комплексное правовое мировоззрение), криминологическую учебную литературу, лекционные и специальные курсы, программы семинарских занятий по криминологии; 3) в качестве научно-практических рекомендаций для моделирования российского законодательства, создания комплексных программ по предупреждению и борьбе с преступностью. В работе предложены некоторые меры из японского опыта борьбы с преступностью, которые могли быть оперативно использованы в современной России.
Апробация результатов исследования. По теме исследования опубликовано 15 работ, еще 6 находятся в печати. В публикациях изложены результаты исследования по каждой из глав диссертации. Две работы опубликованы за рубежом на японском языке (Токио, 1997).
Основные тезисы и результаты исследования были изложены в докладах на российских и международных научных и научно-практических конференциях («Социально-экономические и политические процессы в странах АТР», 1997 г.; «Россия - АТР: сотрудничество на рубеже веков», 1999 и др.), неоднократно представлялись на конференциях Российской Криминологической ассоциации, на всероссийских и межвузовских научных конференциях (в Москве, Санкт-Петербурге, Хабаровске, Красноярске), научных семинарах («Проблемы сравнительного правоведения и международного сотрудничества стран АТР», Токио, 1999 г.). Работы по отдельным аспектам этой темы защищались диссертантом в 1997 г. на факультете японоведения Восточного института Японии. Тезисы диссертационной работы были изложены на Всеяпонском академическом конкурсе работ молодых иностранных исследователей «Санкэй» 1997 г. (Токио). Данное исследование было представлено на конкурсе работ молодых ученых Российской Ассоциации Японоведов 1999 г. (Москва, Институт Востоковедения РАН).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. В работе обобщен статистический материал, во многом уникальный (собранный и переведенный в основном из зарубежных источников) в 68 таблицах, диаграммах и графиках.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обосновывается актуальность, научная новизна и практическая значимость исследования, определяются цели работы, методика исследования, излагаются положения, выносимые на защиту.
Первая глава посвящена анализу преступности в современной Японии, предметом которого являются в первую очередь статистические данные (в динамике за 1975-1999 гг.). В первой главе выводятся следующие положения: 1) динамика преступности в послевоенной Японии стабильна, опасений не вызывает, основная тенденция – медленный прогнозируемый рост; 2) в структуре преступности – низкая (в сравнении с другими странами) доля насильственных преступлений, т.е. «уличная преступность» если не подавлена, то контролируема; настораживает высокая доля (до 50%) преступности несовершеннолетних. Данные анализа преступности Японии 90-х годов (когда общество подвергается интенсивному структурному воздействию «вестернизации») позволяют сделать прогноз, что вопреки некоторым опасениям, коренной ломки системы противодействия преступности не произошло, и факторов, которые могут породить всплеск преступности в Японии в ближайшие годы нет. Диссертантом составлены соответствующие графические прогнозы до конца 2000 г., данные обобщены в сводных таблицах, графиках и диаграммах.
Существует ряд особенностей статистического учета преступности в Японии, создающих трудности для исследователя, особенно иностранного (различные системы учета в полиции и Министерстве юстиции с изданием разных «Белых книг»; отдельный учет «преступлений по УК» и «по специальным уголовным законам», латентность (в среднем 80-150%) и пр.). Однако следует признать высокую достоверность данных уголовной статистики Японии и другие ее неоспоримые преимущества - открытость, многоаспектность, тотальность.
Анализ преступности за послевоенный период (50-90-е годы) подтверждает, что всплески преступности в Японии являются синхронными и точными повторениями - в антисоциальной форме - крутых поворотов на социально-экономическом пути японского общества (М. Манива): в 1948 г. - во время хаоса после поражения Японии в войне, в 1955 г. - на начальном этапе индустриализации. В 1973 г. был достигнуто относительное равновесие с наиболее низким уровнем преступности (1 190 тыс.). Однако после экономического кризиса (с 1975 г.) тенденция к сокращению преступности, наблюдавшаяся в Японии почти четверть века, изменилась - все отчетливее стала проявляться тенденция к росту. Следует заметить, что до уровня, отмечавшегося в первый пик преступности в начавшем стабилизироваться после разрухи и хаоса обществе, криминогенность 90-х годов не поднялась. Наметившееся было в 1990 г. некоторое снижение количества преступлений (по всем категориям по сравнению с 1989 г. снизилось на 2,2%, а коэффициент преступности снизился на 2,6%), вновь сменилось ростом в первой половине 90-х годов. В 1996 г. число зарегистрированных преступлений составило 2465503 (на 1% больше, чем в 1995 г.), в 1997 г. 2518074, т.е. на 2% больше, чем в 1996 г. (Нихон то:кей нэнкан, 2000). Однако, если исключить автотранспортные преступления, носящие структурный характер (их доля в 1960 г. составляла всего 8%, в 1965 г. - 16%, в 1998 г. – 26,5%), становится ясно, что остальные преступления, предусмотренные УК, в рассматриваемый период находились в весьма стабильном состоянии.
Анализ структурных изменений преступности говорит о тенденции сокращения всех так называемых «злостных преступлений»: убийств, разбойных нападений и изнасилований - и в противоположность этому, возрастание краж и присвоений. Количество убийств сократилось за 20 лет (с 1975 г.) в 1,6 раз, телесных повреждений в 1,9 раза, изнасилований в 2,3 раза, насильственных нападений в 3,6 раз. Однако вызывает беспокойство нестабильность динамики имущественных преступлений, связанных с применением насилия: так количество грабежей (разбоев) увеличилось в 1,2 раза (с 2300 до 2684).
Анализ преступности в Японии и в остальных развитых государствах (коэффициент преступности в Японии ниже в 4-5 раз) породил миф о «японском феномене», который не может поколебать даже начавшийся рост преступности. Но если динамика (стабильная и прогнозируемая) опасений не вызывает, качественные изменения говорят о проявлении многочисленных крайне негативных тенденций. Наиболее отчетливо они прослеживаются в преступности несовершеннолетних - она растет значительно быстрее, чем преступность в целом, а её структурные изменения носят неблагоприятный характер.
При обращении к структуре преступности (§ 3) становятся очевидными некоторые особенности развития преступности в Японии. Так, в 80-90-е годы в ряде высокоразвитых стран произошло сокращение удельного веса преступности несовершеннолетних (в Англии за истекшее десятилетие на 1/3). В Японии же удельный вес преступности несовершеннолетних самый высокий из названных стран - рост начался еще с 60-х гг. и продолжался вплоть до конца 90-х годов. Более половины преступников в стране – молодежь и подростки (несовершеннолетние делинквенты 10-21 лет), и тенденция насилия значительно отчетливее проявляется среди них, чем среди взрослых. Доля несовершеннолетних преступников в общем числе правонарушителей выглядит угрожающе: в 1980 г. - 49,3 %, в 1985 г. - 51,2 %, в 1990 г. - 56,1 %, в 1998 г. – 52%. Почему же повзрослевшие преступники не дают криминального взрыва? Анализ структуры самих несовершеннолетних правонарушителей показал, что среди несовершеннолетних преступников преобладает группа 14-16-летних - 65%, на долю же старшей группы (18-19 лет) приходится минимальное количество преступлений - 5-7%, то есть к 18-21 годам их доля резко снижается, они превращаются в законопослушных членов общества. Это свидетельствует о высокой эффективности модели уголовной юстиции Японии, имеющей четкую «превентивную» направленность на «ресоциализацию» отклоняющихся элементов.
Сравнительный анализ преступности в Японии и развитых странах мира (§ 4) показывает, что общей тенденцией динамики преступности в развитых странах в 90-е годы был ее рост; в то же время характер этого явления значительно различался в разных странах: в Японии прирост был наименьшим, относительно неопасным. Преступность в Японии на протяжении всего послевоенного времени отличается от преступности в других индустриально развитых странах как по количественным, так и по многим качественным показателям. Коэффициент преступности в 90-е годы был ниже аналогичных показателей в США, ФРГ, Великобритании и Франции в 3–5 раз; возрастание уровня преступности происходит преимущественно за счет роста числа краж, сравнительно малозначительных по характеру.
Очевидно, что всплеск преступности, произошедший в России после 1987 г., в корне изменил ситуацию при сравнении российских и общемировых показателей. В настоящее время коэффициент преступности в России превышает аналогичный японский показатель более чем в 1,5 раза. Анализ динамики преступности в России свидетельствует о резком, постоянном росте количества преступлений, тогда как в Японии в 90-х годах продолжалось постепенное медленное повышение, не позволяющее говорить о дестабилизации обстановки. Сравнительный анализ структуры преступности в России и Японии позволяет говорить об общих тенденциях, теперь характерных и для России как страны переходящей к рыночным отношениям - рост числа имущественных преступлений. Как в России, так и в Японии настораживает изменение структуры преступников (рост числа несовершеннолетних делинквентов), изменение характера преступлений (их ужесточение), появление новых форм преступности, развитие организованных преступных группировок).
Во второй главе подробно анализируются особенности причинного комплекса преступности в современной Японии, выделяются факторы, способствующие росту преступности, и факторы, противодействующие ей. Основным комплексным фактором воздействия на современную преступность в Японии диссертант считает процесс «вестернизации», действие которого рассматривается отдельно (§ 3). Там же предпринята попытка спрогнозировать основные возможные социальные и криминологические перспективы развития преступности и борьбы с ней в Японии.
Баланс между криминогенными факторами, всегда сопровождающими интенсивное общественное развитие, и факторами, противодействующими преступности в Японии был достигнут потому, что на протяжение всего послевоенного периода Япония, энергично заимствуя достижения западной цивилизации, не отказывалась от традиционной системы ценностей. Универсализм правил и принципов западной цивилизации не вступил в Японии в острое противоречие с системой традиционных человеческих отношений. Именно этим (а отнюдь не усилением уголовной репрессии, не всесилием закона, не специфической национальной психологией или логикой взаимоотношений) следует объяснять традиционно низкий уровень показателей преступности в послевоенной Японии и успешность государственной политики по ее профилактике. Если возникают факторы, которые могут нарушить баланс традиций и новаций (крушение политического режима, изменение социально-экономического строя как в России, «вестернизация» как в Японии), - это не просто ослабляет социальный контроль, но ставит под сомнение саму возможность его существования в эффективной форме. Однако послевоенный период развития Японии (от оккупации до активного экспорта западной культуры в 90-е годы) доказал все еще высокий потенциал приспособляемости традиционного японского механизма социального регулировании. Этим, в частности, обосновываются, выводы о предсказуемом росте преступности в Японии: медленном, стабильном, а значит - контролируемом.
Ценности «цивилизованного» и «свободного мира», принятые Японией или навязанные ей, не хороши и не плохи сами по себе. Но они являются продуктом совершенно иной цивилизации. Результатом рецепции Японией (до середины ХХ века не сталкивавшейся с проникновением столь чуждой культуры) «западной» системы ценностей явилась потеря духовных ориентиров наименее устойчивой частью общества, что и выразилось в росте делинквентности несовершеннолетних, росте рецидивной преступности.
Для демократического общества с рыночной экономикой полное «устранение криминогенных факторов» невозможно. Однако общество может противостоять им и, как видно на примере Японии, весьма успешно. Основополагающую роль в этом противостоянии играют не «контрольные» (по сути, репрессивные меры), не жесткость (или мягкость) социального или правового контроля, а его соответствие состоянию общества, социально-экономическому развитию, уровню правосознания, психологическим установкам, поведенческим стереотипам.
Третья глава («Уголовная политика Японии и средства ее реализации») начинается с рассмотрения понятия, научных основ и особенностей уголовной политики («мер борьбы с преступностью») Японии.
Уникальность японского опыта государственной политики борьбы с преступностью, по мнению многих иностранных исследователей, не раз обращавших внимание мировой юридической общественности на эффективность его рецепции (Mouer Ross, Clifford W., Haley John O., McCormack Gavan), обусловлена особой ролью в сдерживании преступности практической уголовной политики. Она в Японии построена на интеграции социальных и правовых средств борьбы с преступностью, удачном включении формального контроля в традиционный неформальный, на эффективной деятельности органов уголовной юстиции, соответствии уголовной политики экономическому и социальному развитию страны, тесном сотрудничестве правоохранительных органов с широкими кругами населения, своевременном усовершенствование законодательства. Важнейший фактор, обуславливающий возможность сохранения такой направленности уголовной политики, - активное использование общесоциальных средств контроля над преступностью, что возможно, благодаря сохранению в японском обществе неформальных ценностных ориентаций и установок, позволяющих широко привлекать население к правоохранительной деятельности. Хотя традиционные институты, ценностные ориентации и установки постепенно размываются и модернизируются, пока еще они достаточно сильны в сдерживании по крайней мере общеуголовной или так называемой «уличной» преступности.
В §2 («Основные элементы (направления) уголовной политики Японии») подробно анализируются с точки зрения российского исследователя направления «мер борьбы с преступностью», условно разделенные на «уголовно-правовое», «уголовно-процессуальное», «криминологическое», «уголовно-исполнительное», «виктимологическое».
Изучение диссертантом общественного мнения японцев в 1997-1999 гг. показывает, что японское общество поддерживает современное направление уголовно-правовой политики Японии, соглашаясь с социально-постулированными нормами поведения, с принципами криминализации и наказуемости деяний (т.е. оценки общественностью и законодателем тяжести уголовно-наказуемых деяний совпадают).
Суть криминологической политики Японии состоит в профилактике преступности (а не собственно «борьбе», «пресечении») - как первичной, так и повторной, в социализации и ресоциализации лиц с делинквентным и социально-отклоняющимся поведением.
В качестве специфических факторов, обеспечивающих эффективность функционирования системы юстиции Японии следует указать широкие дискреционные полномочия органов полиции и прокуратуры: разрешение дел уже на первичной стадии уголовной процедуры до судебного приговора, разрешение полицией дел о малозначительных преступлениях, отсрочка прокуратурой возбуждения уголовного преследования.
Для проводимой в стране уголовной политики характерно стремление избежать излишней стигматизации, беречь силы правоохранительных органов путем экономии уголовной репрессии: лишение свободы (не говоря уже о смертной казни) применяют только тогда, когда тяжесть преступления и личность преступника делают этот вид наказания неизбежным. Суровость не исключается, но обращение к ней резко сужается до пределов, в которых она максимально обоснованна. Так, в 1997 году вступили в силу приговоры в отношении 2,4 млн. чел. Из них 95,5% были приговорены к штрафу, к смертной казни - только три человека; лишению свободы: пожизненно – 33, на срок (в основном непродолжительный) с принудительны трудом – 62 106, без принудительного труда – 2 337. Оправдательный приговор вынесен всего по 0,1% уголовных дел. В 1999 г. в тюрьмах Японии содержалось 46,5 тыс. чел.
С целью предотвращения повторных преступлений в Японии уделяют большое внимание методу «обращения в обществе» (защитного надзора) - применению к преступнику воспитательных мер воздействия без его изоляции и излишнего «клеймения», чтобы избежать формирования у него комплекса «преступной личности», «изгоя общества» (поэтому и научная криминологическая теория «стигмы» в Японии имеет такую яркую специфику).
Виктимологической политике уделяется значительное внимание, хотя не столько в теории, сколько в законодательстве и правоприменительной практике, где традиционно большое значение придается «урегулированности отношений между преступником и потерпевшим», что обязательно учитывается прокурором при вынесении решения о возбуждении уголовного преследования.
В §3 («Формы реализации уголовной политики Японии, органы ее осуществляющие») раскрывается особая роль, которую играют общественные формирования, активно действующие в различных сферах контроля над преступностью. В 90-е годы в противовес разрушительному для традиционного мировоззрения воздействию западной культуры в Японии происходит модернизация таких обществ, которые теперь озабочены не привязанностью к району и не сохранением традиционных отношений людей, а улучшением локальной среды и условий учебы детей.
Среди ведущих стран Япония первой начала предпринимать активные шаги по интеграции стратегии предупреждения преступности в планы социально-экономического развития страны. Такое программирование развития уголовной юстиции осуществляется при разработке пятилетних государственных планов, обязательно учитывающих меры противодействия криминогенному фактору.
Несомненно, что уголовная политика Японии, являясь частью социальной политики, опирается на уголовное право. Но поскольку акценты в борьбе с преступностью в Японии смещены из области «государственно-правового» в область «социального», то и особенностью уголовного права является не тонкая юридическая проработка отдельных институтов, а соответствие уголовно-правовых норм тем ожиданиям, стереотипам, которые выработались в сознании японца.
Учитывая опыт Японии, российским законодателям следует уяснить, что исключительная эффективность японского уголовного права объясняется не разработанностью правовых институтов, которые порой уступают российским аналогам, не тонкой юридической техникой, а соответствием правовой системы устоям японского общества, его традициям, социальным поведенческим стереотипам, этическим воззрениям. Успехи уголовной политики также объясняются использованием в борьбе с преступностью не одних только уголовно-правовых средств, не усилением уголовной репрессии, а применением всех средств, имеющихся в распоряжении общества.
В Заключении излагаются основные выводы исследования. Изучение японского опыта подтверждает вывод о беспочвенности и односторонности сложившихся теоретических стереотипов об исчезновении преступности по мере социально-экономического развития общества. Напротив, связь между «развитой экономикой», «развитой демократией» и «развитой преступностью» оказалась не столь однозначной – скорее прямой, чем обратной. Результаты исследования подтверждают общий вывод, что состояние преступности определяется балансом между двумя составляющими: степенью демократизации общества и строгостью социального контроля, а общие тенденции роста преступности в мире - это и есть «криминологически значимые признаки отставания социально-правового контроля» (В. Лунеев). Приведенный в работе анализ доказывает, что «японский феномен» низкого стабильного уровня преступности является ярким примером достижения такой точки равновесия, сбалансированности криминогенных факторов, социального контроля с одной стороны и определенной меры свободы - с другой.
Современная Япония с полным правом гордится высокоэффективной системой борьбы с преступностью, которая прошла далеко не простой путь эволюции, освобождаясь от довоенных элементов грубого насилия и проникаясь гуманистическим содержанием, предопределяющем успехи системы. Как справедливо отметил С. Оока, «простой пересмотр законов еще не может разрешить всех проблем. Необходимо время и еще раз время, чтобы новые правовые институты прочно вошли в сознание людей. Только тогда правосудие будет вершиться в полном соответствии с теми идеальными моделями, которые предусматриваются правом»[2]. Суровость и массовость наказаний не могут сдержать преступность: японская система воздействия на преступность интересна тем, что «в ней почти идеально удалось совместить относительную мягкость с высокой эффективностью» (С. Иншаков).
Отмеченные отличительные черты воздействия на преступность в Японии породили к концу ХХ века проблему инкорпорации Японии в международное сообщество, ее интернационализации. Интерес российских исследователей подогревается тем обстоятельством, что России подобный переход еще только предстоит. В целом расширение контактов между Японией и другими странами способствует нивелированию того, что принято считать особенностями японского общества, однако время показывает, что, хотя преступность и изменяется по подобию стран запада, Японии удается сдерживать ее рост.
Сравнительно-криминологический анализ России и Японии показывает, что японский «коллективистский» тип правовой культуры не является уникальной чертой только Японии: если основа европейской и американской общности - личностная обособленность (индивидуализм) и крайняя степень личной свободы, то традиционной японской и российской - групповая ориентация. Политические реформы, не принимающие это во внимание, неизбежно будут сталкиваться с растущим сопротивлением (наиболее яркое выражение которого - вал преступности и правонарушений, в первую очередь - экономических), с необходимостью применения репрессивных, неправовых мер, ведущих к возвращению к методам тотального государственного регулирования, могущих привести к отказу от идеи построения правового государства. Вместе с тем, в современных условиях для России возврат к «традиции» (например, к тотальному государственному контролю) будет неэффективен и войдет в противоречие с вестернизацией, что не только не разрядит криминальную ситуацию, но породит новые социальные противоречия. Все вышеизложенное следовало бы учесть при формировании современных основ российской уголовной политики.
Можно предложить некоторые простые и оперативные меры, не требующие переустройства основ уголовной юстиции России, позволяющие осуществить прямую рецепцию японского опыта:
1. Реформировать институт «участковых», создав единую Службу общественной милиции с широкой сетью постов, приемом сообщений и жалоб населения, предложений. Эффективность ее работы следует измерять не оперативно-розыскными мероприятиями, а именно количеством такой информации, т.е. установлением контакта с жителями. Такая Служба уже существовала в России (городовые и полицейские будки).
2. Создать межведомственный федеральный Банк данных (возможно, на примере Японии, под началом Генеральной прокуратуры). Ведомственные и региональные информационные центры (с их банками специализированных оперативных и других данных) должны быть объединены.
3. Реформировать систему учета преступности: отказаться от такого показателя оценки работы правоохранительного органа, регистрирующего преступления, как уровень и динамика преступности на территории и оценивать только раскрываемость. Используя японский опыт, ввести категории учета данных о преступных формированиях, жертвах преступлениях, материальном ущербе, деятельности частных охранно-сыскных структур. Ввести принцип открытости этой информации (например, в Японии открыто публикуются даже списки «борёкудан», их численность, адреса штаб-квартир, имена руководителей).
4. Изменить систему правового регулирования миграции иностранцев путем не детальной регламентации, не введения ограничений, а создания единой системы регистрации (МВД, ФСБ, органы таможенного, погранично-паспортного контроля и международные правоохранительные организации). Так, в Японии существует единый банк данных, координируемый знаменитым “Nyukan” (Иммиграционной службой Министерства юстиции). Организовать постоянный обмен информацией между национальными и международными правоохранительными органами.
5. Уместной будет рецепция системы ювенальной юстиции Японии, предусматривающей направление всех дел несовершеннолетних в семейный суд, процедура слушания в котором гуманизирована, проникнута идеей защиты несовершеннолетнего.
6. Для российского законодателя может быть полезен принцип «экономии уголовной репрессии»: в уголовно-правовой политике Японии пагубность сверхкриминализации признается не столько из соображений гуманизма, а потому что для успешной социализации преступника, если есть возможность минимально ограничить его права, более жесткие меры не будут эффективны.
7. Изменить функции пресс-центров правоохранительных органов, создав на их базе единую систему пропаганды, информирующую население о преступности и мерах борьбы с ней (с охватом всех уровней: от средств массовой информации до наглядных информационных листков «участковых»).
Привлечение опыта Западной Европы и США к решению социальных проблем современной России в сфере уголовной политики крайне актуально для сегодняшней криминогенной ситуации. Однако гораздо большую ценность для России имеет, на мой взгляд, изучение и адаптация уникального опыта Японии, сумевшей сохранить самобытность своего народа, интегрировавшись при этом в мировую систему. Следует придавать первостепенное значение такому направлению сравнительно-криминологических исследований, как поиску путей сочетания национальных особенностей правового менталитета с общемировыми ценностями. А что такое сочетание возможно, показывает опыт Японии и других традиционных азиатских обществ, сумевших встроиться в международную правовую систему.
Основные положения диссертации нашли отражения в следующих опубликованных работах:
1. Преступность и правовая культура России и Японии // Преступность и культура общества. - М.: Криминологическая Ассоциация, 1998. С.37-38 (в соавт.), 0,2 п.л.
2. Уголовная политика Японии. // Новый Уголовный кодекс России / Идеологическая концепция уголовного законодательства: проблемы теории, законотворчества, правоприменения и образовательного процесса высшей школы. / Мат. Дальневост. науч. - практ. конф. - Хабаровск: ДВЮИ МВД РФ, 1998. С. 74-77, 0,2 п.л.
3. Понятие преступления в уголовном праве Японии. // Актуальные проблемы государства и права на рубеже веков. Часть 1. / Отв. ред. А.С. Шевченко. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998. С. 318-321, 0,3 п.л.
4. Наказание в уголовном праве Японии // Юридические механизмы защиты прав и свобод человека и гражданина: региональные проблемы: Сборник материалов межрегион. науч.-практ. конференции. / Под науч. ред. проф. В.Н. Ширяева, С.В. Нарутто. – Хабаровск: ХГАЭП, 1998. С. 244-247, 0,2 п.л.
5. Международное сотрудничество в России и стран АТР в сфере уголовной политики, борьбы с преступностью и ее предупреждения / Социально-экономические и политические процессы в странах АТР // Мат. междунар. науч.-практ. конф. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. Кн. первая. С.63-65 (в соавт.), 0,2 п.л.
6. Преступность. Уголовная политика. Уголовное право Японии. // Актуальные проблемы юридической науки и практики в условиях становления в России правового государства. // Мат. XXXVIII науч. конф. ДВГУ. - Владивосток: Изд-во «ВИТ», 1997. С. 38-40 (в соавт.), 0,1 п.л.
7. Сравнительно-правовой анализ преступности в современной Японии. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. 92 с., 5,22 п.л.
8. Преступность и правовая культура в России и Японии // Известия ВИМО, № 1(5), март 1998, - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998. С. 75-81 (в соавт.), 0,4 п.л.
9. Преступность несовершеннолетних в современной Японии и особенности ее предупреждения. // Преступность и дети. Сборник тезисов. - М.: Криминологическая Ассоциация, 1999. С. 37-39 (в соавт.), 0,1 п.л.
10. Идеологическая концепция и правовое обеспечение международного сотрудничества россиян с соотечественниками в странах Азиатско-Тихоокеанского региона. // Россияне в АТР. Сотрудничество на рубеже веков. / Мат. первой междунар. науч.-практ. конф. Книга 1. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. С. 40-45 (в соавт.), 0,4 п.л.
11. Правовая защита представителей власти в Японии. // Механизмы государственного и гражданского противодействия коррупции: Сборник материалов межрегион. науч.-практ. конф. 23 декабря 1999 г. / Под науч. ред. проф. В.Н. Ширяева, С.В. Нарутто. – Хабаровск: РИЦ ХГАЭП, 1999. С. 96-99 (в соавт.), 0,2 п.л.
12. Преступность несовершеннолетних в Японии и ее предупреждение. // Криминальная ситуация на рубеже веков в России. / Под. ред. проф. А.И. Долговой. - М.: Криминологическая Ассоциация, 1999. С. 259-261 (в соавт.), 0,1 п.л.
13. Коррупция в современной Японии и меры борьбы // Коррупция и борьба с ней. – М., Криминологическая Ассоциация, 2000. С. 231-234 (в соавт.), 0,2 п.л.
Публикации на иностранном языке:
14. Тезисы научного исследования («Россия-Япония: сравнительно-правовой анализ») // Научные планы иностранных исследователей в Японии. Сборник работ победителей академического конкурса 1997 г. - Токио: Изд-во Санкэй, 1997, с. 49-50 (на яп. яз.), 0,1 п.л.
15. Все усилия к демократизации. К юбилею конституции Японии. (Тезисы российско-японского сравнительно-правового исследования) - Токио: Санкэй Симбун, № 19608, 5.03.1997г. С. 5 (на яп. яз.), 0,05 п.л.
[1] Под научным руководством профессора университета Кейо (г. Токио), доктора права С. Ёкотэ и профессора Токийского государственного университета А. Коморида.
[2] Оока С. Уголовное дело. – М., 1987. С 365.
